Бесплатный фрагмент - Тенлис Хилл: Возвращение в прошлое

«Ужасные события можно забыть, выбросить из памяти будто никогда и не было, но сердце навсегда оставит шрам. Люди помнят — хотят они или нет»

ПРОЛОГ

Холод.

Промозглый ветер упрямо трепал пожухлую траву, унося с собой остатки тепла и обжигая замершее тело. Ледяные капли били по измученной коже, причиняя невыносимую боль. Где-то вдали отчаянно галдели вороны, чувствуя близкую добычу. Они наполняли округу противным карканьем, взывая к худшим воспоминаниям.

Очередная капля сорвалась с ветки и стремительно упала прямо на пересохшие губы.

Девушка дёрнулась, заставляя себя распахнуть глаза и уставившись в ничтожный просвет совершенно тёмного ночного неба, что мельтешил где-то высоко, между зловещими кронами деревьев, попыталась проснуться…

«Я опять в лесу…» — промелькнуло в голове. Она моргнула в попытке прогнать столь ужасающие наваждение, но почувствовала лишь, как холодная капля дождя опустилась на обезвоженную кожу.

«Это не сон!» — мысль такая гнетущая, но всё же безумно реальная, заставила немедленно подняться, хватаясь обессиленными руками за выступающие ветки сухих кустарников.

Оказавшись на ватных ногах, девушка закрутилась на месте, лихорадочно оглядываясь в попытке вспомнить хоть что-то, что подскажет, как она здесь очутилась, но молчаливые сосны лишь гоняли холодный ветер в густых ветвях, издавая протяжные, скрипучие стоны.

Во тьме чудилось, что вокруг тысячи страшных, озлобленных существ с крючковатыми конечностями и взлохмаченными головами, они словно подкрадывались все ближе, тянули к ней свои грязные лапы, жаждущее тёплой крови. Но стоило моргнуть вновь, как разум отгонял страшные виде́ния, возвращая полуголым деревьям их первозданный вид.

Голова шла кругом, ноги казались тяжёлыми, отлитыми из чистого свинца.

Шаг.

Ещё.

Босые ступни погружались в холодную, вязкую грязь по щиколотку, заставляя морщиться от отвращения и ещё больше дрожать. Лес казался нескончаемым лабиринтом, вырванным из контекста очередного мифа. Одинаковые деревья кружили голову, а выглядывающая между тучами бледная луна едва ли справлялась с освещением и без того нелёгкого пути.

— По… мо… Помогите… — вместо крика вырвался лишь слабый хрип. Лёгкие сдавило от боли.

Девушка остановилась, прислонившись к шероховатому дереву спиной, и постаралась перевести дыхание. Вокруг вновь мерещились скачущие во тьме тени, они словно искусно насмехались над ней, заставляя страх достигать апогея, дыхание сбивалось, становилось рваным, ужас проникал в каждый потаённый уголок души, обволакивая липкой паутиной кошмара.

— Помогите!

Вторая попытка позвать на помощь, провалилась точно так же, как и первая. Отчаянный крик становился хриплым шёпотом, вызывающим лающий кашель. Девушка обхватила плечи, пытаясь согреться. Сорочка промокла и прилипла к телу, вызывая ощущение мерзости. Запрокинув голову к небу и сделав глубокий вдох, она взяла себя в руки и попыталась сосредоточиться на ощущениях. Дрожавшие пальцы усердно растирали окоченевшие плечи, пытаясь вернуть тепло, звуки сливались всплошную какофонию. Втянув носом колючий воздух с примесью гниющей листвы, она уже точно знала, что всё происходящее не сон.

— Всё в порядке. Я справлюсь… Раз… Два… Три…

Длинные ресницы распахнулись, дыхание постепенно, но всё же становилось более ровным, а ночной лес теперь казался абсолютно нормальным. Блуждающая странница медленно пошла дальше, шаг за шагом пытаясь найти выход из лесной темницы, в которой вновь оказалась не по своей воле.

Ветер подвывал всё интенсивнее, принуждая дрожать от холода. Вскоре ноги перестали слушаться хозяйку, а сознание, затуманенное страхом, продолжило вести игру воображения. Девушка внезапно почувствовала, что за ней упрямо наблюдают: кто-то совершенно точно ступает по пятам, крадётся, позади утопая в гуще тёмных деревьев, в надежде остаться незамеченным, но сухие ветки всё же хрустят где-то за спиной, а с ветром прилетает гулкое эхо, раздающиеся, то ли зловещим шёпотом, то ли протяжным воем затерявшейся лисицы.

Глаза наполнились слезами, искусанные до крови губы едва заметно задрожали. Ей хотелось просто убежать, скрыться из этой воображаемой тюрьмы, но с каждым новым шагом, казалось, спасения нет.

— Выход. Я должна найти выход… — прошептали едва шевелящиеся губы.

Спустя ещё пару беспомощных шагов по хлюпающей жиже, впереди наконец-то показался долгожданный просвет — выход из лесной темницы. Порывы ветра разорвали завесу дождевых облаков, и сквозь зияющие дыры выглянула бордовая луна. Расталкивая тяжёлые ветви, своим светом, она тянулась к девушке щекотливой струйкой, приносящей хоть какую-то каплю надежды.

Не разбирая дороги, несчастная бросилась вперёд, растрачивая последние силы в попытке спастись от кромешной темноты. Но несмотря на все молитвы, выход оказался ловушкой, поляной, всё так же окружённой лесными гигантами, склоняющимися с грозным хрустом под напором стихии.

Воспоминания, что тяжёлым камнем хранились где-то глубоко в душе́, выплеснулись наружу истеричной волной смеха при виде злополучного места. Она точно знала эту поляну, помнила каждый метр примятой травы, впитала под кожу запах каждого растения, окроплённого кровью.

Словно всё случилось вчера, а не десять лет назад.

Смех резко оборвался удушливым кашлем. Девушка упала на колени и замерла, оглядываясь по сторонам в поисках решения своей головоломки. Теперь лес казался единственным соратником, скрывающим её от взгляда кровавой луны.

Высокая трава впереди прогибалась под натиском холодного ветра и только в центре поляны казалась значительно придавленной, чем и захватила внимание уставших глаз. Сердце пропустило пару глухих ударов. Превозмогая усталость, она поднялась на ноги, внимательней, вглядываясь в едва освящённый клочок злополучной поляны.

Она понимала, что впереди, несомненно, что-то лежит, но ещё две секунды потребовалось, чтобы осознать — это тело человека…

Колени задрожали, а земля неожиданно ушла из-под ног истощённого тела. Она метнулась вперёд, замерла в метре от тёмного пятна, и опасения подтвердились: свидетельница-луна, вновь на мгновение вышла из-за стелящихся по небу тёмных туч и показала человека, лежащего в неестественной для живого позе.

— Надо помочь… Я должна помочь…

Потеряв последние силы, она вновь рухнула на колени и поползла прямо по слякоти, раздвигая руками колючую траву, царапающую кожу до крови.

Достигнув цели, девушка вздохнула с облегчением. Пытаясь унять сердцебиение, схватилась за вырванную из прошлого коричневую куртку, пропитанную кровью и липкой грязью. Потянув на себя, бедняге с трудом удалось перевернуть грузное тело лицом вверх и…

Мир вокруг завертелся…

Воспоминания смешались, болезненные и счастливые, они кружились чередой чёрно-белых стоп-кадров, угрожая окончательно свести с ума.

— Нет… Нет! Нет! Нет! — она как ошпаренная откинулась назад, в истерике, повторяя одно и то же. Слёзы струились по щекам жгучими ручьями, заставляя глаза жмуриться, пальцы не слушались и хватались за холодную траву в поисках мнимого спасения.

Первое впечатление отступило спустя две минуты.

Девушка с трудом выровняла дыхание и вновь подползла к телу. Луна освещала его красивое, загорелое лицо, усыпанное поверхностными шрамами, тонкая струйка уже свернувшейся крови замерла в уголке приоткрытых губ.

Взгляд парня, так безжалостно вырванного из прошлого, не изменился, все те зрачки-бусины, окружённые яркой радужкой, цвета чистого изумруда или же ранней весенней листвы, которую она так любила… Они больше не смотрели влюблённым взглядом, сейчас они смотрели в чёрное небо и казались стеклянными.

Мёртвыми.

— Как же так, Дин? Я не верю… не верю!

Её крик, наполненный безутешною болью и скорбью, разнёсся, казалось, на всю округу. Невесть откуда взявшиеся силы дали возможность бежать, спасаться от этого кошмара, но девушка старательно тянула труп за куртку по вязкой жиже.

Она собиралась его спрятать, спасти, не смела больше бежать от него, но до конца не понимала, что сердце уже не бьётся.

— Я больше не брошу тебя… Дин, слышишь, я больше не исчезну… — шептали губы.

Обессилив окончательно, девушка упала на промёрзшую землю рядом с ним и бросила взгляд в светлеющее небо. Боль и отчаянье уже взяли над ней вверх, и тяжёлые ресницы медленно закрылись, только рука осталась сжимать холодную ладонь дорогого человека.

Глава 1

«Воспоминания — они как сон, бледнеют со временем, и линия между ними превращается в тонкую нить. Люди говорят: прошлое — важная, неотъемлемая часть тебя.

И помнить необходимо.

Да и забыть иногда невозможно»

Бостон.

Осень 2000 года.

Агата резко распахнула наполненные ужасом глаза и вскочила, комкая под собой чёрные шелковые простыни. В горле всё ещё остро чувствовался отталкивающий привкус соли, оставшийся осадком от пролитых недавно слёз, сердце бешено колотилось, норовя вот-вот пробить грудную клетку и выскользнуть наружу, чтобы разбиться окончательно на сотни маленьких осколков.

— А-А-А-А-А-А! — Её сдавленный крик разнёсся по комнате, отвечая глухим эхом.

Девушка нервно схватилась за голову, запуская пальцы в длинные волосы, стараясь избавиться от преследующего наваждения, но перед глазами всё ещё стояли ужасающие кадры её тайного прошлого, которое Агата пыталась схоронить как можно глубже в сознание.

Измотанные кошмаром нервы, и без того натянутые, как тонкая нить, грозились вот-вот разорваться и вновь ввести свою обладательницу в состояние тяжёлого психического расстройства, от которого она так старательно пыталась бежать долгие годы.

— Так. Спокойно, Агата. Это сон. Только сон!

Девушка принялась тщательно растирать ледяные ладони, хрустя костяшками длинных пальцев, — это помогало собрать себя в кучу после очередного срыва, физическая боль вытесняла душевную, позволяя осознать, где реальность, а где бред её воображения.

Медленно спустив ноги на пушистый ковёр и не ощутив противной и вязкой жижи, Агата наконец-то немного успокоилась, но дрожь во всём теле никуда не делась, продолжая напоминать о ночном кошмаре. На тумбочке завибрировал мобильник, разрывая полную тишину, царившую в маленькой спальне квартиры.

— Чёртовы напоминания! — Агата смахнула назойливый аппарат и ещё раз с шумом выдохнула, шёпотом считая до десяти.

Едва ли собравшись с мыслями, она отправилась на кухню, по пути, включая все ночники, расположенные в каждой комнате, где не было места кошмарным снам. Она обустроила дом так, чтобы здесь не осталось места боли и воспоминаниям, но они, словно перелётные птицы всякий раз возвращались, требуя впустить в израненную душу.

— Что Мэвис, голодная? — изящная чёрная кошка, имеющая сильно выраженную гетерохромию, довольно мурлыкнула, запрыгнув на деревянную барную стойку, и облизнула руку взволнованной хозяйки.

— Сейчас моя милая, — девушка лёгким движением вскрыла пакет с концентрированным кормом, наполняя маленькую миску с изображением зелёной лягушки.

Кошка понимающе кивнула, спрыгивая на пол и вальяжно направляясь к еде. Агата запустила кофемашину и присела за стойку, всё ещё потирая руки от нервов. Внимание привлёк открытый ноутбук, красная лампочка неумолимо мигала, напоминая о непрочитанном сообщении.

— Миссис Смит, вас-то мне и надо.

Открыв почту, Агата пробежалась глазами, по короткому сообщению, с рекомендациями от личного психотерапевта. Пальцы застучали по клавиатуре, пытаясь сформулировать в ответе верные предложения, но каждый раз текст неизбежно приходилось стирать. Откинувшись на мягкую спинку стула, девушка сделала несколько больших вдохов, пытаясь выровнять дыхание.

— Нет. Надо позвонить, — она взглянула на часы, отсчитавшие ровно девять вечера, и нажала на видеозвонок.

Две минуты ожидания показались целой вечностью, но на другой стороне всё же появилась невысокая женщина лет пятидесяти, с выбивающимися, седыми прядками из небрежно собранного на голове пучка. В домашней обстановке доктор Смит не создавала впечатления серьёзного специалиста, каждый день работающего со сложными пациентами, всё больше напоминая просто милую старушку, которая только что пекла пирожки в своём ярко-оранжевом халатике и круглых очках в стиле знаменитого героя книги Джоан Роулинг.

— Хм… Агата Брайн. Рада тебя слышать, ты, вероятно, уже видела мой рецепт на новые препараты, появились какие-то вопросы? — доброжелательным тоном спросила женщина, присаживаясь на большой жёлтый диван, усыпанный множеством маленьких подушечек с разноцветной бахромой.

— Да, спасибо, доктор Смит, рецепт видела, всё прекрасно, но я звоню по другому вопросу, — запинаясь, ответила девушка.

Психотерапевт по-отечески улыбнулась и взяла чёрный блокнот в кожаной обложке со стола, приготовившись записывать.

— Я внимательно слушаю, Агата. О чём ты хотела поговорить?

— Кошмары, доктор. Они вернулись с неделю назад. Стали слишком реалистичными, живыми! Я чувствую, как адский холод сковывает моё тело, как боль отображается на теле физически. Они стали настолько реалистичными, что я боюсь умереть там.

Доктор внимательно записала каждое слово пациентки, а после подняла неодобрительный взгляд на подопечную, оценивая состояние внешних показателей, что выглядели точно неутешительными. Агата в её глазах походила на загнанного в угол зверька, всеми силами пытающегося выжить любой ценой, но внутренняя борьба только уничтожала, не позволяя исцелиться от недуга. Враг притаился вовсе не где-то там, в мире кошмаров, а в её собственном сознании и не намерен покидать.

— Агата, напомни мне, пожалуйста, сколько прошло лет?

— Десять. Теперь уже ровно десять, — выдохнула девушка, пряча покрытые мурашками руки под столом, продолжая растирать их друг о друга.

— Милая моя, ты борешься с этим уже десять лет, но кошмары никуда не уходят, не кажется ли тебе, что проблема гораздо глубже? Не в месте, где произошло это, а совсем рядом с тобой?

— Кошмары покидали меня, вы же знаете! Я жила спокойно, но… Они вернулись снова, — Агата с тревогой посмотрела на доктора, комкая в руках сорочку от волнения.

Девушка прекрасно понимала, к чему клонит миссис Смит. Это не первый их разговор, что заканчивался лишь одной рекомендацией.

— Ты должна вернуться в этот город, Агата, как его там?

— Тенлис Хилл, — выплюнула девушка, пытаясь забыть это наименование, что припирало к стенке и заставляло сердце колотиться сильнее. Но доктор словно специально, постоянно заставляла произносить вслух причину её истинного кошмара.

— Сто́ит поехать туда и посмотреть своим детским страхам в лицо. То, что случилось с тобой десять лет назад, ужасно, но оно больше не повторится. Ты оказалась в эпицентре странных событий, мне жаль, что тебе пришлось пережить это, но необходимо понять: всё уже позади.

Агата ощутила, как ладони стали мокрыми от пота, а дрожь мелкой рябью пробежалась по всему телу, остановившись где-то в области горла, перекрывая кислород.

Ускользнув десять лет назад из родного дома, оставив там семью и свою любовь, ей пришлось провести два долгих года в психиатрической клинике, чтобы избавиться от последствий пережитого кошмара. После же, пришлось сменить фамилию и поклясться само́й себе, никогда больше не возвращаться в это про́клятое Богами место. Но город, по всей видимости, не хотел отпускать свою давнюю подругу.

Он напоминал о своём существовании каждую ночь, призывая возвратиться.

— Это невозможно! Я не могу, — наконец ответила девушка, глядя в упор на доктора.

Смит закатила глаза, как часто делала, когда её рекомендации не слушали, и, пролистав пару страниц блокнота, вновь посмотрела в камеру.

— Ты же говорила, там твоя мать? Сестра родилась? Съезди на два дня, просто навести родных. Я понимаю, что для тебя это сложно, но это необходимо для дальнейшей реабилитации. Докажи сама себе, что сильнее детских страхов. Агата, молния не бьёт два раза в одно место, понимаешь?

— Нет. Извините. Это исключено. Я не вернусь в Тенлис Хилл.

— Как знаешь. Тогда увеличу тебе дозу антидепрессантов и побольше отдыхай, возьми отпуск, съезди к морю. В пятничный сеанс попробуй принести мне пару записей о своих кошмарах.

— Да, спасибо, доктор Смит, доброй ночи.

Агата устало откинулась на спинку стула и тяжело задышала. При упоминании о городе из прошлого паника снова попыталась завладеть разумом. Кофе продолжал аппетитно дымиться в горячей чашке, ожидая, что его наконец-то выпьют. За окном гулко барабанил продолжительный осенний ливень. Сентябрь только начинался, но вот уже третью неделю над Бостоном нависали беспроглядные, грозовые тучи, и город, подобно Атлантиде — утопал в воде, становясь похожим на вечно холодный городок из её собственного детства, скрытый в густом лесном массиве от посторонних глаз.

— Ты меня не отпустишь… — шёпотом, глотая слёзы, пробормотала Агата, глядя, как капли дождя, медленно скатываются по стеклу панорамного окна, группируясь в продолжительные реки.

Мэвис, чувствуя настроение хозяйки, запрыгнула на колени и ласково потёрлась спинкой о холодные руки, а потом и вовсе свернулась калачиком, пытаясь успокоить свою кормилицу.

— Ну, хорошая моя, мы не можем вернуться, ты же понимаешь. Нас не существует для этого города.

Кошка жалобно мяукнула, задрав мордочку, внимательно смотря Агате в глаза. Иногда девушка видела в этом заботливом и изучающем взоре животного глаза старухи Эвердин, что с безумным взглядом рассказывала ей свой коварный план в больничной палате. Её слова, словно проклятие, всё ещё гудят в голове, напоминаю, что именно Агата повинна в смертях чужих детей, повинна в гибели Сэма…

Она и сама точно не знала, в какой именно момент её размеренная жизнь дала трещину, но итог оказался печальным для всех.

Некогда уверенная в себе Агата Роуз превратилась в сломанную психичку Агату Брайн, сбежавшую из дома.

— Нет. Это исключено, идём ка лучше спать, время позднее. В этом городе нас не ждут, Мэвис.

Девушка бережно взяла пушистый комок на руки и вернулась в спальню. Сквозь приоткрытое окно задувал прохладный ветер с запахом дождя, кровать оказалась холодной, и тело сразу приятно расслабилось. Девушка обернулась в одеяло и прикрыла глаза. На удивление, сон быстро принял в свои крепкие объятия, но было в нём что-то странное, что-то знакомое и… родное.

Двенадцать лет назад

«В заброшенном деревянном сарае пахло свежей соломой и зерном. Пыль, витающая в воздухе, казалась крошечными танцующими кристалликами, просвечивающимися солнечными лучами, пробивающимися сквозь прохудившуюся крышу. Лето только начиналось и сулило три месяца относительного тепла и свободы от ненавистной школы, но для Агаты это лето вновь оказалось безрезультатной попыткой не сойти с ума от выходок родного отца.

Девушка сидела на пыльном подоконнике единственного окна и перочинным ножиком ковыряла очередное судебное письмо, выписанное на имя Джошуа Роуз. Внутри разгоралось неугасаемое пламя обиды и безвыходности, от которого подростку крайне сложно скрыться. В такие моменты Агате казалось, что было бы лучше, если отец просто исчезнет из их жизней. Растворится с рассветом, и имя его сотрётся из памяти. Но то были мысли, неспособные помочь.

— Роуз, отлично выглядишь. Как настроение? — послышался голос лучшего друга, пытающегося протиснуться сквозь выломанную доску в стене.

— Паршиво, где так долго шлялся? — не поворачиваясь на парня, ответила девушка, продолжая гневно втыкать острое лезвие в бумагу.

Дин, наконец, пробрался в их личное, спрятанное от посторонних глаз место сбора и подошёл к девушке, заглядывая через плечо.

— Чёрт, Агата, он опять? Что на этот раз?

— Обманутые инвесторы. Старая схема, — Агата отложила нож в сторону и разорвала письмо руками в мелкие клочья. — У тебя сигареты есть?

— Да брось, ты ведь не куришь, — Дин серьёзно заглянул в глаза подруги. — Оно того не стоит.

— Давай, я сама разберусь! — Агата вытянула руку и нехотя, парень передал девушке пачку смятых Hariey Davidson.

Больше всего хотелось помочь подруге по-настоящему, не травить никотином, а оказать весомую поддержку. Но Дин знал, она не примет помощь. Больше нет. Маленькая девочка из их общего прошлого её принимала с открытым сердечком, эта же Агата Роуз — другой человек. Сломленный общественным мнением и обстоятельствами. Их город почему-то решил, что за грехи отца должна расплачиваться дочь, и это навсегда изменило Агату, сделав её чёрствой и одинокой.

— Жалеть потом будешь, дура, — он устроился рядом и закурил, выпуская дымные кольца в воздух.

Агата, глядя в одну точку, тоже прикурила и, почувствовав неприятный, терпкий вкус, с шумом выдохнула.

— Я никогда не жалею о своих поступках, Дин. Чтобы не приключалось в моей жизни — это именно то, чего мне хотелось в определённый момент времени. И неважно, если потом это оказалось очередной дурацкой затеей.

— Чокнутая девчонка, — усмехнулся парень, глядя, как солнечные лучи, проникающие в окно, играют бликами на белоснежных локонах подруги.

Агата закашлялась и, наконец, рассмеялась, смерив друга шутливым «злобным» взглядом, но Дин неожиданно замер, вглядываясь в её золотые глаза, лицо стало серьёзным, и больно вцепившись в худые плечи девушки, парень спешно заговорил:

— Ты должна вернуться, Агата! Город тебя ждёт!»

Настоящее время

Навязчивый звон будильника крутил одну и ту же мелодию уже третий раз, и отголосок прошлого, непрошенно ворвавшийся в голову, развеялся с лучом солнца, проникающим сквозь тонкие шторы. Воспоминание из далёкого прошлого растаяло, впервые не оставив противного осадка после сна.

— Мысли материализуются, мне так сильно его недостаёт, что мозг подкидывает виде́ния, которых не было, — заключила девушка, глядя на чёрную кошку, недовольно мяукнувшую в ответ. — Да, ты права. Я скучаю не за прошлым, а за человеком, оставленным там.

Агата протёрла глаза и быстро поднялась с кровати, накинув на ходу тёплый халат на плечи. Прошлёпав босыми ногами в светлую гостиную, она раскрыла кружевные шторы, впуская солнечный свет. На искусственном камине, заключённая в деревянную раму, стояла одна-единственная фотография, что волею судьбы оказалась оставлена когда-то Дином в больничной палате Агаты.

Десять лет назад

«В просторном спортивном зале оказалось слишком многолюдно. Школьники веселились, радуясь возможности хоть на один вечер, забыть о страшных событиях, происходящих в городе. На потолке сияли разноцветные воздушные шары и самодельные гирлянды. Из больших колонок звучала музыка, поздравляя школьников с важным для Америки праздником.

Агата уверенно шла по залу в длинном молочного оттенка платье, украшенном тысячами блестящих страз. Лёгкий шёлк струился по ногам, маленькие камни переливались в неоновом свете диско-шаров, напоминая сказочное платье принцессы.

— Агата! — выкрикнула Камилла в обворожительном фиалковом платье, слишком откровенной длины. — Нас фотографируют для следующих поколений!

Расталкивая учеников, Агата с трудом добралась до друзей, толпившихся у стендов с чёрно-белыми фотографиями прошлых лет. Дин стоял рядом с фотографом, он протянул руку, и в зелёных глазах загорелось восхищение. Без тени стеснения, Уитмор притянул Агату к себе и, обхватив тонкую талию, оставил беглый поцелуй на кончике уха.

— Давайте, встаём вот так! — командовал их новый одноклассник Марк, выбирая позы для удачных снимков.

— Можно, мы сфотографируемся вдвоём? — спросил Дин у молодого фотографа, когда тот уже раздавал готовые фото полароида.

Друзья понимающе отошли на приличное расстояние.

Дин замер позади Агаты, сильные руки легли на её живот, заставляя бабочек закружиться в хороводе. Горячее дыхание парня обжигало, он с удовольствием положил голову ей на плечо, вдыхая аромат кокосового масла.

— Ты прекрасна, Роуз, — шепнул он, оставляя лёгкий поцелуй на шее девушки. — Мы запомним эту ночь на всю жизнь».

Настоящие время

— Эта ночь и разрушила наши жизни, — прошептала Агата, отгоняя воспоминания.

Сжав рамку в руках, она почувствовала, как слеза медленно скатилась по щеке. На фотографии замер тот самый парень с глазами цвета молодой листвы, он крепко обнимал её худые плечи, надеясь, что впереди у них длинная жизнь.

— Там ли ты? Не сбежал ли, как я? — спросила блондинка, мягко касаясь пальцами силуэта любимого человека.

Когда решение о побеге пришло в её голову, это казалось единственным правильным вариантом.

Бежать.

Выживать любой ценой.

Плата за проявленную трусость оказалась слишком высокой. Безопасность обернулась холодным одиночеством. Агата и не пыталась полюбить снова, утопая в жалких воспоминаниях о проведённых с Дином минутах. Он стал её единственным, тем, кого сердце выбрало очень давно и не желало отпускать. Казалось, их любовь была одержимой, болезнью, что не способен излечить никакой доктор.

Связанные раз и навсегда.

Агата тряхнула головой, прогоняя дурные мысли, и вернула наконец фото на место. Девушка подошла к окну, окидывая взглядом оживлённую улицу Бостона, что вместе с обитателями города, просыпалась, торопясь скорее начать новый день. Солнечные лучи только пробивались сквозь плен чёрных туч и ласково касались серых, безмолвных многоэтажек, обещая людям хорошую погоду хотя бы до полудня. Агата улыбнулась, глядя, как парень с трудом засовывает огромный букет красных роз на пассажирское сидение своего автомобиля и пришла к единственно правильному, как ей казалось, решению.

Холодный душ привёл спутанный клубок мыслей в порядок, расставив в голове всё по импровизированным полочкам. Агата наспех приготовила себе крепкий кофе и, позавтракав тостами с джемом, начала собирать чемодан. Кошка, громко мяукая, то и дело крутилась рядом, обтираясь о ногу хозяйки и прогибая спину, девушка с любовью погладила животное прошептав:

— Да, Мэвис, мы возвращаемся домой.

Глава 2

«Возвращаясь в мир своих фантазий

не забудьте оставить записку заблудшему разуму».

Небольшой чемодан оказался полностью собран только к полудню. Агата решила не брать с собой много вещей. Ей нужны были только тёплая спортивная куртка и несколько шерстяных костюмов для холодных дней в этом вечно замёрзшем городке. Ноутбук и косметичка легко уместились в небольшой сумке. Осталось собрать документы, заправить машину и набраться смелости, чтобы покинуть Бостон.

В Тенлис Хилл не хотелось задерживаться, но с каждой аккуратно сложенной вещью Агате казалось, что для неё это путь в один конец.

Дорога в прошлое.

Девушка в последний раз проверила свой почтовый ящик и тугие медные задвижки на окнах, в пятый раз перепроверила, выключила ли, электроприборы и, наконец, взяла в руки чёрную дублёнку, отороченную красным мехом, обводя безмолвным взглядом просторную гостиную.

С самого утра на душе поселилось тревожное чувство, которое выворачивало всё внутри, как грязную тряпку, в которую когда-то, её превратила старуха Эвердин.

Десять лет назад

« — Мы смогли, всё закончилось, понимаете?! — прошептала Агата, поправляя капельницу после двухнедельной комы.

— Да, у вас и вправду получилось завершить начатое когда-то мной. Избавиться не только от призрака Сары, но и от того, кто всегда приходил следом за ней. Я не сомневалась в тебе, Агата, когда подтолкнула ко всему этому.

Голос старухи прозвучал скрипуче. Девушка не могла понять, что происходит, и ощущала, как мир вокруг окончательно рушится. Агата растерянно смотрела на старую знакомую, не в состояние поверить услышанному.

— Подтолкнули… Вы знали про Уильяма и его проклятие? Никакой болезни не было… Ведь так?

— Знала, Агата. Знала всё, что происходило в городе. Восемнадцать лет назад Тенлис Хилл раньше назначенного срока накрыло кровавым куполом, такого никогда не было, и лишь кровная связь могла разорвать пространство. Она знала. Чувствовала, что в мир пришла та, на кого легло проклятие Конел. Мы с Барбарой были молоды и бросились на охоту, но, когда увидели, что дом ваш окружают духи, отступили. Тебе удалось почти невозможное, совершить то, что мы с Мур в прошлом не смогли. Я знала, что в тебе течёт её кровь. Ведающая, что избежала проклятия. Агата, мне пришлось многим пожертвовать ради этой цели. Поступиться своими принципами, убедить мальчишку Сквирдовски принять участие в этом, зная, что его ждёт верная смерть. Я даже смогла подкупить пьянчугу, чтобы он напугал тебя и отдал папку Тони. Я похитила Кэрол, выдавая всё за призрака. Я сделала всё, чтобы ты увязла в этом, и сама приняла решение бороться до конца.

Эвердин бесшумно поднялась со стула, поправила шаль на плечах и снова посмотрела на Агату.

— Я знала, что ты единственная не сможешь пройти мимо смерти одноклассника, что бросишься искать подругу, что не оставишь смерть отца безнаказанной. Оставалось только как-то дать тебе украденный у Блосс клинок. Я сделала всё, чтобы, наконец, покончить с проклятием. Такова была цена, моя дорогая, и мне жаль, что платить пришлось тебе.

— Вы сломали мою жизнь… — девушка тихо, почти равнодушно, прошептала ещё что-то, продолжая дрожать и смотреть в одну точку».

Настоящие время

Воспоминание ворвалось неожиданно. Агата стояла в коридоре уже несколько долгих минут, не решаясь взять ключи с полки, пока кошка не юркнула в переноску, жалобно мяукнув, отвлекая хозяйку от тяжёлого прошлого.

— Иду, иду, Мэвис, — она бережно закрыла пластиковую переноску, вытянула длинную ручку чемодана и наконец решительно вышла на улицу.

Щелчок замка и казалась новая, выстроенная по кирпичикам безутешной боли и безнадёжных разочарований жизнь, захлопнулась навсегда.

Агата прекрасно помнила, как сняла эту квартиру на деньги, подкинутые Арчи после её побега, как проходили её первые бессонные ночи на надувном матрасе, что, несомненно, казался лучше твёрдой кровати в бесцветной комнатке психиатрической лечебницы, куда девушка приехала сама, в надежде спастись от чудовищных кошмаров.

Помнила и безумно боялась потерять.

Бостон, напротив, сегодня казался на удивление солнечным. Затяжной дождь наконец-то прекратился, и небо из серо-грязного, превратилось в нежно-голубое, провожая свою незваную обитательницу в путь. Агата вдохнула пропитанный дымом и грязью воздух полной грудью, и буквально заставила себя отогнать навязчивые мысли о прошлом, сев за руль старенькой Chevrolet Impala, о которой когда-то мечтал её родной отец.

Было странно воплощать чужие безумные мечты в жизнь, но собственных у Агаты не осталось.

Дорога предстояла дальняя, и девушка имела в запасе достаточно времени, чтобы представить долгожданную встречу с когда-то чрезвычайно дорогими ей людьми, оставленными так безжалостно в прокля́том городе.

— Как же странно, живя в шести часах от этого места, я так боялась встретиться с кем-то из его жителей, — пробормотала Роуз, глядя на своё отражение в зеркале заднего вида.

Образ, смотрящий на неё из зеркального мира, казался неуместным, вырванным из чужих сновидений, сама же Агата представляла собой лишь оболочку человека, душа её всё ещё оказалась заперта в чертогах тёмного леса, рядом с погибшими детьми. И Агата надеялась, что возвращение поможет собрать себя вновь.

Дорога стелилась бесконечным серпантином, мимо проносились крошечные заправки и придорожные кафешки, приглашая остановиться, задержаться хоть на мгновение и оттянуть возвращение в место, жаждущие уничтожить её.

Но Агата устала убегать от прошлого.

Снизив скорость, она невольно вспомнила многочисленные электронные письма, что присылали на старую электронную почту мать и друзья первые два года. Ни одно из них так и не получило своего ответа. Выйдя из психиатрической клиники, она их даже не открыла, сразу нажав «удалить». Письма от матери приходили и после. Женщина, не теряющая надежду найти своего пропавшего без вести ребёнка, писала в пустоту. Агата читала длинные тексты, представляя, что находится рядом со своей семьёй, но отвечать всё так же боялась, переживая, что кто-то нетерпеливый может узнать её адрес и нагрянуть, разрушая тихий и ненапряженный мир. В одну из одиноких ночей, когда сердце сильнее всего рвалось домой, Агата открыла очередное письмо матери и, поняв, что писал его Дин, удалила электронную почту, навсегда разорвав последнюю связывающую с Тенлис Хилл ниточку.

Она прекрасно знала, что вскоре у неё родилась младшая сестра, мать благополучно вышла замуж за шерифа Уитмор, и жизнь в городе после тех страшных событий давно наладилась. Кошмары стали просто сказками, которыми снова пугали детей. Только вот вернуть отношения с людьми, которых она так просто бросила в Аду, казалось невозможным. Да и смысла Агата не видела. Вернуться в город, на тот момент означало собственноручно затянуть петлю на своей шее.

Три года назад. Бостон

Работа в музейном архиве казалась единственно комфортной. После психиатрической клиники Агата не могла надолго оставаться в обществе людей, терялась, паниковала так сильно, что головная боль грозилась разорвать череп напополам. С архивом всё оказалось проще, здесь одиночество становилось спасительной музыкой, ласкающей сердце. Истории, заключённые в музейных бумагах, помогали коротать время, напоминая беззаботную молодость, проведённую в лавке старухи Эвердин. Бумага хранила многое: легенды, истории войн и любви, привозили даже свитки Древней Греции, скрывающие в себе настоящие тайны. Агата чувствовала себя счастливой, прикасаясь к этой истории.

Всё изменилось в осенний вечер, когда, перебирая очередную поставку, в руки попалась старинная картина, написанная Уильямом Гауде. Кто и зачем пожертвовал её именно этому музею, Агата не знала, но чудовищное изображение городской площади Тенлиса теперь красовалось в главном зале музея и кричало, что Роуз не спряталась, что прошлое бредёт за ней по пятам и обязательно догонит.

Лишь вопрос времени.

Вернувшись вечером домой, Агата открыла старый ноутбук и восстановила почту, а затем, нажала на единственный диалог. Электронных писем было больше тысячи, но на всю оставшуюся жизнь в память врезались только несколько из них:

Дин Уитмор 5 декабря 1990

Я не могу дышать без тебя. Агата, я задыхаюсь без твоего голоса. Прошу, вернись ко мне! Город без тебя погиб…

Дин Уитмор 10 марта 1991

Я всё ещё тебя люблю. Знаю, что ты счастлива. Без меня.

Дин Уитмор 5 июня 1992

Я вернулся в наше с тобой место. В этот пустой дом у озера, где каждый сантиметр пропитан тобой. Отец сказал, что я должен забыть. Они все говорят одно и то же, но я всё ещё верю. Наверное, я идиот, Роуз?

Дин Уитмор 20 декабря 1993

Я пишу сюда как придурок каждый день уже четыре года подряд. Не знаю, жива ли ты, Роуз, читаешь ли эти чёртовы письма… Но я всё ещё жду твоего ответа. Я знаю, ты бы обязательно ответила, а раз нет, значит, что-то случилось. Но я буду ждать тебя в чёртовом Тенлис Хилл, куда всегда можно вернуться.

Дин Уитмор 15 февраля 1994

Я бы хотел вернуться в прошлое и исправить свои ошибки, но каждый раз возвращаясь в кошмарах, я вновь оставляю тебя в этой чёртовой больнице. Прости меня за это. Я бы хотел всё исправить…

Дин Уитмор 1 мая 1995

Город живёт дальше, Агата. Они все справились, я надеюсь, ты полюбила так же сильно, как я когда-то тебя. Будь счастлива, Роуз. Я не хочу, но должен тебя отпустить. Так будет лучше.

Дин Уитмор 15 октября 1996

Знаешь, я солгал! Эта чёртова осень снова наступила, и в каждом шелесте ветра я вижу твои чёртовы глаза! Ненавижу! Ненавижу тебя так же сильно, как люблю! Ненавижу твой голос и взгляд! Ненавижу всё, что связано с тобой!

Дин Уитмор 13 сентября 1997

Я пишу своё последнее письмо. Пишу, чтобы сказать тебе, какая ты дрянь! Ты отравила мою кровь и сбежала, оставила гнить в этом мерзком городишке! Для чего всё это было, Агата? Ты лгала мне в глаза о любви, а потом растоптала как ненужную игрушку! Ненавижу!

Слёзы лились потоком, их невозможно было сдержать. Агата добровольно впустила прошлое и сбежать в этот раз уже не могла. Последняя надежда её разбитой души была в том, что Дин живёт дальше, что его боль утихла. Но эта боль всё ещё жгла её сердце, как и его. Боль нельзя просто забыть, выбросить чувства из сердца невозможно, но Агата пыталась, веря, что всё это для их общего блага.

Ей нельзя возвращаться в город про́клятых.

Настоящие время

Размышляя о далёком прошлом и так неожиданно нагрянувшем настоящем, девушка совершенно не заметила, как пролетели часы и впереди показался густой лесной массив — последняя точка на въезде в мистический Тенлис Хилл.

Агата вдавила педаль газа до упора, сделав музыку на полную в надежде, что она заглушит голоса в собственной голове. Сердце продолжало бешено колотиться при виде старого каменного моста, перекинутого через горную реку Ватлер, заросший с обеих сторон густым вьюном, он напоминал сказочные врата, но Агата знала, что и мост, и выгоревшая от времени и бесконечных дождей вывеска с приветствием — это дорога в Ад.

Единственное, что отделяло большой мир от про́клятого города.

— Вот я и дома…

В ответ на шёпот порывистый ветер разогнал опавшую листву по длинной мостовой, отчего яркие кусочки взвихрились ввысь, пропуская чёрную машину вперёд.

Тенлис Хилл приветствовал свою давнюю пленницу, что спаслась бегством поздней ночью десять лет назад.

Агата с удивлением смотрела по сторонам, разглядывая, казалось, ни капли не изменившуюся, огромную ферму Бигли, раскинувшуюся на кукурузном поле прямо в начале города, отчего смрадный запах частенько встречал заезжих путников. Все теми же остались и фасады небольших, типичных для соединённых штатов жилишь, покрытых белым сайдингом. Тесные детские площадки, прячущиеся в переулках между домов, неожиданно напомнили о раннем детстве, но люди, что с раскрытыми ртами, смотрели на медленно проезжающую незнакомую машину с Бостонскими номерами, заставили панику достигнуть апогея.

«Они ненавидят меня… я должна развернуться!» — кричал мозг.

Проехав по широкой Вест-Ровен, Агата миновала старенький супермаркет со сломанными буквами на фасаде и съехала на главную улицу Тенлис Хилл, где расположились маленькие магазинчики с жилыми квартирами наверху. Здесь располагалась единственная приличная забегаловка для местной молодёжи и бывшая часовая лавка эксцентричной старухи Эвердин, в стенах которой хранились мрачные истории этого города.

— Ну, Мэвис, ещё одна улица, и мы дома… надо собраться с мыслями, — Impala бесшумно затормозила и припарковалась на обочине напротив кафетерия.

Агата вновь бросила затравленный взгляд в зеркало заднего вида на своё отражение. Блондинка с правильными чертами лица едва заметно улыбнулась ей, и лишь глубокие, фиалковые тени, что залегли под глазами, выдавали не совсем здорового человека.

Уставшая от длительной дороги и воспоминаний, она, опустила голову на кожаную оплётку руля, прикрывая глаза и пытаясь собраться с силами, чтобы продолжить нелёгкий путь. Сон морил, призывая отпустить внутренние терзания, и погрузиться в спасительную пелену воспоминаний, что всё ещё казались приятными. Агата знала, что где-то в уголках памяти такие тоже были, что её жизнь не являлась сплошной чёрной нитью.

«Тебя больше никто не обидит, Роуз. Я не позволю» — пронеслось в голове.

Но надоедливый и однотонный стук по лобовому стеклу заставил, на секунду задремавшую девушку резко открыть глаза. Высокий мужчина в чёрной кожаной куртке стоял рядом с машиной и стучал костяшками пальцев. Ветер растрепал его смоляные волосы, упавшие на лицо. Но девушка заметила массивный перстень на указательном пальце.

Агата знала всех обладателей колец с красной коброй. Сердце предательски забилось сильнее, а горло защипало от поступающих слёз, когда она открыла двери и вышла на улицу.

— Агата? Неужели это и вправду ты? — мужчина откинул волосы с лица, и его шрам под губой стал слишком заметен, чтобы не узнать.

Взгляд угольных глаз, скрывающийся от ветра, и сгорбленная фигура остались такими же, как в ту роковую ночь на вокзале. Тогда он провожал свою единственную маленькую подругу и помогал ей сбежать из города.

— Арчи… — с облегчением выдохнула Агата.

Слёзы дрожали на длинных ресницах. Она без колебаний бросилась к нему в объятия, вдыхая знакомый, терпкий запах дешёвого алкоголя и машинного масла. Предводитель банды «Змеев» был одним из немногих в городе, кому Агата полностью доверяла и была искренне рада встрече.

— Ты совсем не изменилась, малышка! Где же ты была, Агата? Мы искали… — затараторил мужчина, срываясь на хрип. — Я обещал тебе, но не сдержал слова! Мы искали, так долго…

— Я знаю, знаю, что искали. Господи, Арчи, ты так изменился!

— Да брось, я старше на каких-то семь лет, лучше расскажи мне, какими судьбами ты снова в этом прокля́том месте? — он ласково стряхнул застывшие слезинки с её щёк улыбнувшись.

Девушка запахнула получше дублёнку и навалилась на капот машины.

— Приехала увидеть родных, — она запнулась, но сразу продолжила. — И Дина.

— Всё ещё не забыла его? Когда ты уезжала, я надеялся, что когда-то у меня появится шанс, — мужчина выдавил смех и галантно предложил локоть. — Зайдём в кафе, выпьем кофе, здесь жутко холодно.

— Прости, Арчи, но сначала домой. Я слишком долго убегала, встретимся с тобой завтра в это же время и непременно подробно обсудим потерянные десять лет нашей жизни. Но сейчас я должна идти, чтобы не струсить снова.

Мужчина сдержанно кивнул, не скрывая разочарования, и открыл перед ней дверь машины.

— Агата, насчёт Дина, не ищи его сама, прошу, не стоит. Хорошим это не кончится. Вместе завтра сходим к нему, хорошо?

Его слова пугали и заставляли паниковать, но, кивнув, она завела двигатель. Встреча со старым другом придала мне энергии, и машина неспешно покатилась к дому.

Оставалось проехать совсем немного, видя перед собой старую церковь с позолоченными куполами, возвышающуюся вдалеке, Агата тяжело вздохнула, чувствуя, как каждая клеточка тела противица. Машина подъехала к нужной улице и, проезжая мимо знакомых домов бывших соседей, Агата заметила, что здесь тоже почти ничего не изменилось. Всё те же белоснежные фасады, маленькие дети, играющие на газонах, и строгие мужчины, убирающие опавшую листву, так портившую вид прекрасных дворов. В конце улицы, где начинался Тенлисовский лес, стоял двухэтажный дом из выбеленного кирпича. На месте старой сосны, которая когда-то скрипела ветками по стеклу, теперь возвышалась мансарда. На аккуратно подстриженном газоне стояли детские качели, а рядом была просторная парковка с чёрным Volvo.

«Господи, как же мне стыдно»

Агата остановила машину на противоположной стороне улицы и заглушила двигатель. В сердце вновь вспыхнула ноющая боль, более сильная, чем когда она была одна в своей уютной квартире в центре Бостона. Ей стало невыносимо стыдно смотреть в глаза матери, которую она бросила в беде, сбежав из города без предупреждения. Агата прекрасно осознавала, насколько невыносима боль от утраты ребёнка. Ей казалось, что если бы она осталась в городе, люди стали бы проклинать их семью за то, что их дети не вернулись в свои дома в ту страшную ночь.

Но, как ни оттягивай судьбу, долгожданный момент воссоединения настал. Дверь дома распахнулась, и на пороге возникла высокая женщина с длинными чёрными волосами, в которых уже мелькали серебристые нити. За ней шёл шериф Уитмор с восьмилетней девочкой в красной шапке с помпоном.

Агата неторопливо открыла дверь машины и вышла на улицу, с любопытством наблюдая за идиллией, царящей в семье. Её семье.

На мгновение ей показалось, что они счастливы втроём, и кто она такая, чтобы разрушать их новый мир?

Девушка уже собиралась развернуться и уехать как можно дальше от Тенлис Хилл, когда женщина, стоя́щая напротив, громко закричала, и её голос сорвался на болезненный хрип.

— Агата! Агата! — женщина бросилась к ней, не глядя на разделяющую их дорогу.

От Кеталин исходил лёгкий аромат парфюма с нотами гибискуса и чайной розы, словно машина времени, переносящая в самое раннее детство. Руки матери казались тёплыми, такими необходимыми все эти годы.

— Я не надеялась, что смогу увидеть тебя ещё хоть раз! Девочка моя, как же сильно я скучала по тебе! — голос женщины срывался на рыдания, отчего сердце Агаты разрывалось на миллионы атомов.

— Мама, кто это? Мама! — маленькая девочка усердно дёргала женщину за длинную юбку, пытаясь обратить на себя внимание, но Кет провалилась в прошлое, в тот самый день, когда у неё отняли самое дорогое.

— Да, это и правда твоя, сестра, — ответил за неё шериф, обнимая двух плачущих от счастья женщин за плечи. — Я очень рад, что ты вернулась, Агата. Мы все не переставали тебя ждать, и Дин, в особенности.

Он сказал это с плохо скрываемой болью в голосе, которая не ускользнула от Агаты, за его словами таилась правда о его родном сыне, что никогда в жизни бы не простил столь жестокую выходку давней подруги.

Правда, которую даже сам Дин пытался похоронить глубоко в своём сердце, полностью отдалившись от родного отца.

— Простите меня, я не могла приехать раньше, — всхлипывая, пробубнила Агата.

Она опустилась на колени и впервые обняла сестру. Слёзы предательски бежали по щекам, размазывая дорогую туш. Хотелось кричать на всю улицу, поделиться разрывающим сердце счастьем со всеми. Агата много раз представляла, как увидит родных вновь, как посмотрит в их осуждающие глаза, ей всегда казалось, что встреча будет холодной и унизительной.

Учитывая всё, что пришлось пережить этой семье.

Глава 3

«Мы всегда скрываем свою вину под маской ненависти, чтобы легче было переложить ответственность на другого.»

Когда долгожданные объятия и приветствия давно разлучённой семьи завершились, Агата медленно вошла в светлую прихожую. Когда-то это место стало началом её личной истории, наполненной кровью и бесконечными потерями. Золотые глаза взволнованно скользили по слишком знакомым предметам. Таким родным, но в то же время совершенно чужим. Неожиданно захотелось вновь развернуться и бежать, бежать как можно дальше от переполняемых душу воспоминаний, от крови и ужасов маленького городка, и лишь тёплая ладонь матери на дрожащем плече, помогла отвлечься.

— Что с тобой, родная? — Кеталин с тревогой заглядывала в медовые глаза, отмечая радикальные изменения в родной дочери, которую не видела много лет и честно считала давно погибшей.

— Нет, всё хорошо, мама, — Агата вымученно улыбнулась, аккуратно поставив чемодан в угол и положив сверху переноску. Кошка жалобно замяукала, напоминая о своём существовании, и девушка поспешила выпустить животное из плена пластиковой клетки на долгожданную свободу.

— Это же кошка миссис Эвердин? — спросила мать, глядя на удаляющееся животное.

— Да, она всё это время была со мной.

Кеталин закусила нижнюю губу, подозревая, что старуха или её внук всё это время знали, где её дочь, и продолжали молчать. Но Агату сейчас не интересовало это всё, в груди девушки образовался комок боли, что давил на грудную клетку, заставляя глаза слезиться.

«Дом остался прежним — шкатулка с болезненными, навязчивыми воспоминаниями. Антикварная мебель, тяжёлые портьеры, словно мёртвым грузом лежащие на паркете, настольная лампа из лавки Эвердин, потухший камин и множество рамок с родными лицами… Всё замерло, уснуло, ожидая меня,».

Непрошеные воспоминания, казалось, хоронились в каждом углу дома, замерли в каждом предмете, чтобы вывалиться сокрушающей волной прямо на голову девушки. Далеко не все они оказались тёплыми. Агата села на диван, словно зачарованная. Его обивка из кашемира переливалась в лучах света, а позолоченные рюши, как и прежде, придавали элегантность, напоминая, что её семья всегда стремилась к вымышленному богатству. Агата крепко держала цепочку с золотым кольцом, подаренную лучшим другом на шестнадцатилетие. Это было единственное, что связывало её с хорошими воспоминаниями.

Всё остальное оставалось неизменным, как в тот день, когда она последний раз приходила в этот дом и готовилась к долгожданному балу.

На небольшом кофейном столике всё так же лежала салфетка, связанная Агатой в пятом классе. Портьеры подвязаны кофейными жгутами, скрученными её нерадивым отцом. На камине виднелось яркое васильковое пятно. Его оставила Агата, когда ей было пять лет. Тогда отец впервые показал дочери акриловые краски, которые привёз из командировки.

Девушка вздохнула, вспомнив отца. В голове всплыл тот самый день, когда она потеряла его навсегда.

Десять лет назад

« — Пропустите! Пропустите меня, это мой папа! Отец! Оте-е-ец! — Агата отчаянно вопила, безрезультатно пытаясь ударить городского шерифа кулаками, но мужчина вовремя успел схватить девушку за талию, спасая от неутешительной картины изуродованного тела.

Дин подоспел мгновенно, ловко перехватив её за талию, парень рывком притянул девушку к себе, зажимая между стволом почерневшего от времени и бесконечных дождей дуба. В небе ударила молния, на секунду осветив исказившееся ужасом лицо девушки.

— Пустите меня! Вы не имеете права! — кричала Агата, пока её отца уносили.

Она продолжала умолять освободить её, срывая голос до хрипоты, пока машина с телом, не убралась подальше.

— Я ненавижу тебя! — уже полушепотом зашипела Агата, глядя прямо в глаза Дину и теряя остатки сил, оседая в его руках.»

Настоящее время

По лестнице торопливыми шагами спустилась маленькая Сара, неся в руках большой альбом и отвлекая Роуз от тревожных мыслей, которые пробуждал родной дом. Девушка тряхнула головой, прогоняя виде́ние. Внезапная смерть отца стала для семьи освобождением. Но Агата изо всех сил цеплялась за жалкие тёплые воспоминания, которые оказались лишь мимолётными обрывками.

— Смотри, что мы с Дином рисовали, — гордо выговорила восьмилетняя девочка, заползая на диван поближе к новообретённой сестре. — Это нарисовал Дин.

Агата осторожно открыла старый альбом в кожаном переплёте. Сердце предательски сжалось, словно высохший абрикос под палящим солнцем, стоило ей увидеть первый рисунок. На молочном листе отточенными чёрными контурами была изображена она сама, в кожаной куртке и красных кедах, одиноко сидящая на старых качелях заброшенной детской площадки. Агата не могла представить, что Дин сохранил её образ. Казалось, ненависть должна была стереть все воспоминания о ней.

— Да… он молодец, — безрезультатно пытаясь сдержать слёзы, ответила она, проводя пальцами по рисунку. Девочка перевернула страницу альбома и показала свои рисунки, где ярко были изображены люди у леса. Но Агата уже не слушала её.

«Он помнил, помнил все эти годы и рассказал обо мне сестре! Ничего не забыл…»

Агата со всей скопившейся нежностью порывисто обняла сестру, поцеловав в макушку русых волос.

— Ты большая молодчина, может, станешь художником. Когда-то мой отец рисовал со мной картины в лесу, сейчас, кажется, что это было в прошлой жизни.

— Дин очень много о тебе рассказывал, оказывается, ты ещё красивее, чем он описывал.

От этих слов на душе вновь становилось теплее, словно погасший давно уголёк вновь начинал гореть, заполняя уставшее от тоски сердце пожирающим пламенем любви, и никакая осень не способна его потушить.

В гостиной тем временем показалась мать девочек, держа в руках деревянный поднос. Три чашки с горячим кофе заполонили маленькую комнату дразнящим ароматом свежемолотых кофейных зёрен, прогоняя последние скверные мысли, будоражащие воображение.

— Сара, иди ещё порисуй, — мягко произнесла женщина, касаясь плеча младшей дочери. — Сестре необходимо отдохнуть.

Малышка тут же надула большие губки и медленно побрела в свою комнату, всем видом показывая, что ждёт, когда мать передумает и позовёт её назад, но Кеталин, оставалась несгибаемой. Взяв холодную ладонь Агаты, она оставила горячий поцелуй на тыльной стороне.

Внутри женщины, словно мост перекинулся над огромной пропастью боли и отчаянья.

Кеталин Роуз так сильно любила старшую дочь, что едва не умерла от горя, потеряв её, казалось, навсегда. Но теперь, её Агата сидела на расстояние вытянутой руки, и все прошлые недомолвки и сложности, сопровождающие их жизнь, растворились в пелене сладкой истомы, от дрожащей улыбки на бледном лице дочери.

— Девочка моя, как я рада, что ты приехала. Жаль, миссис Эвердин скончалась год назад, она так надеялась увидеть тебя ещё раз. Говорила мне, что настанет день и ты вновь пересечёшь границу города, — её голос надломился сдерживаемыми рыданиями. — Господи, Агата, как же я ждала этого дня!

— Что с ней случилось? — холодно спросила девушка, вспоминая образ старухи, отпечатавшийся в собственной голове, казалось, на всю оставшуюся жизнь, и даже потеряй Агата память, мутные, серебристые глаза ведьмы будут являться ей в кошмарах.

— О! Просто наступило её время, рак вымотал старушку.

Ей не верилось, что старая ведьма могла скоропостижно погибнуть от болезни, хоть и была в курсе, что говорят: рак настолько серьёзный противник, что сам Господь неспособен остановить его. Но Бог, если он существовал, покинул старуху уже очень давно.

Агата не простила Гретту Эвердин.

Неоднократно пыталась, твердя само́й себе о сложности выбора, но всякий раз перед глазами всплывали образы безвинно погибших детей и остывающие тело Сэма, и ненависть рождалась с новой силой, заставляя захлёбываться ей. Возможно, поэтому новость о кончине не принесла девушке никаких эмоций, лишь холод, уже давно поселившийся в душе.

— Где в настоящий момент Дин? — в конце концов, спросила Агата, делая глоток горячего кофе.

— Он в лесу, несколько лет назад приобрёл крохотный домик у Падкого озера, где в своё время обнаружили труп Блосс, теперь каждые выходные проводит там. Уж не знаю, что его так тянет к этому чёртовому озеру, — ответил вошедший в гостиную шериф.

Агата знала. Это был их дом у озера.

— Дин уже знает, что я приехала? — осторожно спросила девушка, заглядывая прямо в глаза довольно сильно постаревшего мужчины.

— Нет, мы и надеяться не могли, что ты вернёшься когда-то. Я пытался сейчас дозвониться, но он недоступен, там связь барахлит.

Кофейная чашка со звоном опустилась на стол, руки Агаты покрылись крошечными мурашками, что толпой разбежались по телу. В горле пересохло, стало нечем дышать, Агата начала интенсивно растирать немеющие ладони, мысленно считая до десяти.

— Милая, с тобой всё в порядке? — мать ласково провела ладонью по дрожащим коленям дочери. Агата кивнула и бросила взволнованный взгляд в окно, где уже сгустились вечерней сумерки, а разгулявшийся ветер гнал опавшую карусель красочной листвы по проезжей части.

— Я, пожалуй, пойду и найду его.

— Это плохая идея, Агата. Дин может находиться и не в доме, а где-то на озере или в лесу. На улице сейчас очень быстро темнеет, ты можешь заблудиться в потёмках, — запротестовала взволнованная мать, сжимая колени девушки.

Мистер Уитмор поднялся со своего кресла, бросая взгляд на часы и подтверждая слова жены:

— Мама права, Агата. Время позднее.

— И всё же, я провела половину своей жизни в этом лесу и знаю каждую тропу.

— Я понимаю, что ты скучала, — Грег ласково коснулся её руки, заставляя взглянуть в глаза болотных оттенков. — Он приедет утром, и вы обязательно встретитесь. Нужно просто подождать.

— Я должна увидеть его. Сейчас! Вы же все понимаете, мистер Уитмор, мы слишком много потеряли времени.

Агата не могла больше ждать и поспешила выскользнуть из пропитанной воспоминаниями гостиной. Не дав себе времени на раздумья, она схватила красную куртку и выбежала на улицу. Сиротливые фонари уже зажглись, освещая вечерний городок, готовящийся погрузиться в глубокую ночь.

Агата всегда так делала — убегала от вопросов, следуя только своим чувствам, а после ненавидела себя за это.

Воздух становился по-настоящему морозным, вдыхая его через рот, казалось, что внутри обжигаются лёгкие. Осень в штате Мэн и так была довольно холодная, но в этом месте она становилась поистине зловещая, словно сама природа противилась существованию ненавистного города. Агата медленно шагала вдоль неизменно мигающих фонарей в сторону безмолвного леса, замершего чёрной стеной и, надеялась отвлечь себя от изнуряющих болезненных мыслей. Но бесцветное небо, что постепенно заволокло грозовыми, тяжёлыми тучами, только больше и больше заставляло сердце колотить в грудную клетку.

— Ну невозможно же вечно бояться! — твёрдо заявила девушка сама себе и, запахнув получше воротник куртки, уверенным шагом направилась к известной с детства тропе.

Лес встретил свою давнюю знакомую совсем недружелюбно.

В благородных деревьях загудел ветер, создавая впечатление, что вдалеке кричит раненое животное, а где-то и правда кричали птицы, стараясь перекликать друг друга. Агату затрясло от холода и навязчивого страха, но она отчаянно пыталась идти быстрее, вот только ноги путались в высоких корнях деревьев, покрытых мхами, словно паутина, окутывающих весь лес. Девушка всеми силами старалась не концентрировать внимания на посторонних звуках и гуляющих вокруг тенях, и вскоре ноги сами вывели путницу на долгожданную опушку леса, где в зарослях тёмно-зелёного мха и торчащего сухого камыша раскинулось глубокое озеро с неестественно чистой водой.

Старый домик всё так же стоял на берегу, спрятанный от людей за высокой сиренью и густыми кустарниками. Открытая веранда уходила прямо в озеро, продолжая безжалостно гнить, и Агата вспомнила, как они с Кэрол полюбили когда-то сидеть здесь и смотреть на закатное солнце, что пряталось в верхушках могучих деревьев, отражаясь в воде бледными, золотыми лучами, предавая этому месту ещё больший ореол таинственности и безграничной красоты.

Девушка медленно подошла к самой кромке прозрачной воды и посмотрела на своё отражение, мелькающие в водной ряби.

— Ну здравствуй, я уверена, ты меня помнишь…

Агата неожиданно ухмыльнулась, сама себе, понимая, что впервые за долгие десять лет, не смотря, что находится в этом Богом забытом месте, почувствовала себя не выжившей, а именно живой, настоящей, и только одной важной детали не хватало для завершения картины. Единственного человека, ради которого она снова бросилась в прокля́тый лес, невзирая на опасности.

Пройдя немного дальше, осторожно ступая по скользкой, влажной земле, Агата поднялась по обветшалым, скрипучим ступенькам веранды. Рука на мгновение дрогнула, но Роуз оттолкнула все сомнения в дальний угол сознания и уверенно дёрнула ручку старой двери.

— Открыто…

Сделав робкий шаг вперёд, она ощутила, как вернулась в прошлое, будто этих десяти лет не было вовсе и ей снова восемнадцать, а впереди ещё целая жизнь. Воспоминания нахлынули беспорядочной волной, не позволяющей вдохнуть, заставляя погружаться в густое марево собственного сознания.

« — Это будет наше тайное место…»

« — Ты так прекрасна, Роуз в этом дурацком пуховике…»

« — Тогда поцелуй меня…»

Кривая вешалка из пересушенной ветки дуба, когда-то сколоченная не умеющим ничего Томом, встретила у порога, напоминая пыхтящие лицо друга. Пыльная табуретка под широкой лестницей, ведущей на просторную веранду, где можно увидеть рассвет, всё ещё стояла в углу, где её когда-то оставила сама Агата; коврик у двери, сплетённый из красных лоскутков, принесла Кэрол, и теперь, казалось, Агата слышала её звонкий голос за спиной.

Всё было настолько знакомо, что вызывало нестерпимую боль. Но пересилив себя, Агата шагнула в главную комнату, где старый, изношенный временем серый диван всё ещё стоял у деревянного окна, храня воспоминания о тех, кто когда-то проводил здесь свои выходные. Пройдя вперёд, Агата провела рукой по низкому дубовому столу с выцарапанными подписями, оставленными пятью лучшими друзьями.

Теперь подписи оказались перечёркнуты чёрным маркером, как и их жизнь.

Над толстыми свечами, покрытыми густым наплывом воска, поднималась тонкая струйка чёрного дыма. Девушка дотронулась до недопитого стакана кофе, брошенного на столе:

— Горячий… неужели не успела?

Однако уже в следующую секунду огромная рука схватила её за плечи, с силой прижав к себе. В левый висок упёрлось холодное дуло пистолета, а горячее, порывистое дыхание обожгло шею.

Сердце заколотилось чаще, тело предательски задрожало, а лоб покрылся испариной, мозг лихорадочно принялся прокручивать самые ужасные события.

Но Агата знала, что её собственная жизнь была хуже этих сказок.

Глава 4

«Ты сделала из меня холодного монстра,

который больше не верит в любовь»

— Какого чёрта тебе здесь нужно, Роуз? — хриплый мужской голос выплюнул её фамилию как нечто мерзкое, до истерической боли знакомый, он отрезвил грозящие свихнуться сознание, и Агата прохрипела:

— От… пусти…

Хватка ослабла не сразу, мужчина за её спиной, сглотнул, убирая палец от возведённого курка и зарычав от бессилия, отстранился. Агата резко отпрянула, поворачиваясь к нему лицом, но чёрное дуло пистолета теперь оказалось направлено в лоб. Его рука всё так же дрожала, но в глазах не было ничего, кроме ненависти, тлеющей там долгие годы.

Она знала, на что шла.

Это был уже не тот высокий, худощавый юнец, болезненные воспоминания о котором она бережно хранила глубоко в сердце.

Нет, перед ней стоял совершенно чужой мужчина.

Его тёмно-каштановые, коротко подстриженные волосы намокли под начавшимся дождём, зелёные глаза, которые девушка так любила, превратились в тёмное болото со свежей ряской, что летом затягивает смрадную воду озера. Рассечённая правая бровь заимела ещё несколько мелких шрамов, а загорелое лицо превратилось в бледное полотно ужаса. И ужас этот вызывала она. Чёрная футболка больше не болталась на теле, а, напротив, обтягивала накаченные руки, сжимающие огнестрельное оружие, направленное на неё. Розоватый рубец, тянущийся от мужской кисти до локтя, напоминал о прошлом больше, чем любой кошмар, приходящий по ночам.

Дин не надеялся увидеть эти глаза хотя бы ещё раз в жизни.

Больше нет.

Они доводили до паники, заставляли кровь быстрее циркулировать по венам и трястись от переполняемой ярости. Он увидел её силуэт в окно и не поверил собственным глазам. Словно призрак болезненного прошлого, что решил ворваться в спокойную жизнь. Золотые глаза скользили по нему, словно бедная овечка, загнанная в угол, молила о прошение.

Но Агата не овечка, она человек, разрушивший всю его жизнь и не оставивший камня на камне после себя.

— Повторяю, Роуз, какого чёрта ты здесь делаешь?! — он резко и угрожающе схватил её за плечо свободной рукой, чувствуя, что терпение на исходе.

Агата не испытывала физической боли. Знала, что заслужила каждое брошенное слово, каждый синяк, что останется от этих пальцев. Она лишь смотрела в эти глаза, наполненные до краёв безмерной ненавистью и обидой, копившейся там на протяжении десяти лет. Девушке хотелось выть от отчаянья, словно раненая волчица, попавшая в капкан и не имеющая шансов на спасение.

— Дин… — Агата попыталась дотронуться до едва заметной щетины на его лице, но мужчина грубо перехватил худую руку и резким движением развернул её спиной к себе, прижимая всем телом к холодной стене домика.

Агата ощутила своеобразный запах промокшего от постоянных дождей дерева и терпкий аромат его одеколона. Глаза наполнились слезами, что неторопливо покатились по щекам, оставляя солёные дорожки. Хотелось умереть прямо здесь, в его руках, чтобы остаться прошлым, через которое можно было перешагнуть. Меньше всего Агата хотела плакать, показывать Дину свою эмоциональную слабость, но чувства, переполняющие чащу внутренних весов, безоговорочно брали верх.

— Отпусти, мне больно! — прошипела она сквозь зубы, стараясь не терять достоинства, но мужчина лишь оскалился и, наклонившись к самому уху девушки, со злостью отчеканивая каждое слово, прошипел.

— Зачем, Агата? Ты разве ожидала другой встречи? После стольких лет, Роуз, ты полагала, я встречу тебя иначе, а?! Думала, твой верный Дин будет сидеть и ждать тебя в этом прокля́том городе?! Думаешь, здесь было мало шлюх, что помогли мне забыть твоё смазливое лицо и забыться в сексе, прямо на этом чёртовом столе, где ты отдала мне свою грёбаную девственность десять лет назад?!

Его голос дрожал, отчего срывался на крик, но только от напряжения, которое клокотало где-то глубоко внутри. Дин не хотел видеть её, но в то же время страстно желал поцеловать прямо сейчас. Странное, гнетущее ощущение незаживающей раны и эйфории одновременно, заставляло его захлёбываться эмоциями, бьющими через край.

— Дин… пожалуйста… — взмолилась Агата, чувствуя, как ком в горле становится невыносимым.

Его грубые слова кромсали сердце, как кухонный нож, заставляли кровь стынуть в жилах, принимая форму ненавистного в детстве желе, что медленно расползается по стенкам чашки. Все хрупкие надежды рассыпались, как карточный домик, собранный идиотами в ветреную погоду на скамейке парка. Карты, хранящие тёплые воспоминания, разлетались, уничтожая остаток души Агаты Роуз, оставляя лишь пустой фантом человека, потерявшего абсолютно всё.

Мужчина чувствовал дрожь в её голосе и, убрав наконец руки, стремительно пересёк комнату, вставая у треснувшего окна. Пистолет с глухим стуком полетел на комод. Дыхание сбивалось, рвался наружу отчаянный крик беспомощности, возвращая воспоминания того дня.

Десять лет назад

«Рассвет, наступивший слишком рано, застал Дина врасплох. Организм, измотанный бессонными ночами и стрессом, требовал полноценного отдыха в мягкой кровати. Но он обещал. Обещал прийти. Агата нуждалась в его поддержке после всего пережитого. Не обращая внимания на смертельный голод, Дин накинул джинсовку и вышел на улицу, залитую солнечным светом, схватив скейт, парень вырулил на дорогу, направляясь к больнице.

Солнце сияло с необычайной яркостью, что было удивительно для этого времени года. И для этого города. Ещё недавно Дин не верил, что когда-нибудь снова увидит небесное светило, но теперь золотой диск словно олицетворял собой чистоту, вернувшуюся в город после мрачных дней. Хотелось навсегда забыть о лесной стычке с монстром, но шрамы остались не только на коже, они есть и в сердце и будут тлеть там бесконечно долго.

Звук полицейской сирены, доносившийся с соседней улицы, больше не вызывал паники. Это уже не имело к ним отношения. Они одержали свою победу. Они выжили.

Однако словно в напоминание о чём-то важном, из-за поворота вылетела машина шерифа и резко затормозила прямо перед ним. На лице отца впервые за долгое время появилось столько неоднозначных эмоций одновременно: гнев, отчаяние и боль. Грегори смотрел на сына сквозь толстое стекло, словно не решаясь выйти и принести очередную ужасную новость, что растопчет его мальчика окончательно.

— Надо поговорить, — он, наконец, вышел из машины, не давая парню проехать дальше. — Это важно, сын.

Но Дина ждёт она. Задерживаться нельзя. Он обещал. Что может быть важнее? Да пусть хоть чёртов мир накинет на шею петлю и вздёрнется! Сейчас важна только Агата, что ждёт его в палате.

— Я тороплюсь, всё может подождать до вечера.

Дин попытался обойти отца, но в тот же миг оказался в его непривычно крепких объятиях. В глубине души зашевелилось странное, слишком знакомое чувство, которое он не испытывал уже очень давно. В тот день, когда мать нашли в лесу, отец прижимал его к себе, не обращая внимания на плач ребёнка. Прижимал именно так, словно пытаясь укрыть от навалившегося горя, способного убить.

— Где она? — почти прорычал Дин, отталкивая никому не нужные объятия.

Но отец продолжал молчать, вглядываясь в глаза сына. Тогда Дин вцепился в плечи мужчины, срываясь на крик:

— Где Агата?

— Сбежала. Ушла из палаты ночью и скрылась. Мы нашли разбитый сотовый, её куртку и брошенную в палате сумку.

Небо словно обрушилось на голову, раскололось, как пластиковый купол, и осыпалось на него острыми осколками. Речь отца вдруг стала бессвязной, не имеющей никакого смысла. Дин ощутил себя героем на старой фотоплёнке, замкнутым в сером мире.

«Ложь!» — пронеслось в голове.

Он оттолкнул отца снова и, оставив скейт, бросился бежать, не обращая внимания на светофоры и людей, бесцельно слоняющихся рядом. Сердце разрывалось от боли, что уже проникла внутрь и начинала гнить, отравляя организм. Он бежал так быстро, как только мог. Словно от этого ещё что-то зависело, словно все вокруг ошибаются и его Агата никогда бы так не поступила.

Она бы не бросила его.

Но палата оказалась пустой, лишь слабый аромат её духов ещё напоминал, что Агата Роуз была здесь. На тумбочке лежала сумка и грязная, покрытая кровью куртка.

— Нет…

Он опустился на пол, не сводя взгляда с торчащего из сумки фото. Всё, что осталось от его любви — никому не нужные шмотки и фото.»

Настоящие время

Агата тяжело дышала, прислонившись к ледяной стене. От волнения она по привычке начала растирать руки, периодически похрустывая костяшками пальцев, заламывая их. Глаза шипало, а воздух отказывался поступать в лёгкие. Девушка понимала, что находится на грани нервного срыва, но не могла найти в себе силы даже сдвинуться с места.

Внутри происходило что-то немыслимое, Агата отчаянно глотала воздух, но, казалось, он и вовсе закончился в этой тесной, пропитанной запахом парафина и одеколона комнате, и Роуз вот-вот задохнётся от нехватки кислорода. Умрёт рядом с ним, как и хотела.

Она ожидала от этой встречи чего угодно, что Дин уехал, удачно женился и давным-давно счастлив, даже не один раз прокручивала самое страшное опасение в своей голове, смертельно боясь, что однажды приедет только на его могилу.

Но даже тогда, ей нашлось бы что сказать безмолвному камню.

Десять лет бесконечных мучений, она проклинала себя за слабость, за то, что сбежала, так и не сказав о своих чувствах. Не позвав его. Дважды Агата пыталась покончить с собой. Она не могла больше терпеть разрывающую пустоту внутри. Не могла смириться. Только слабая надежда, как крошечный котёнок, жила где-то в груди. Она и давала силы идти дальше.

Но вот и эта надежда раскололась, как десяток разбитых тарелок в её квартире.

Дин тем временем, пытаясь отогнать воспоминания, закурил сигарету, и тесная комната наполнилась запахом табачного дыма с нотками кленового сиропа. В голове ворошились обрывки слов, мысли, но ничего из этого не подходило, как казалось мужчине. Отчаянные попытки разума достучаться и позволить, наконец, себе посмотреть ей в глаза были строго пресечены болью, что долгие годы выгрызала в сердце огромную дыру.

— Зачем ты приехала? — пытаясь быть совершенно безразличным, спросил Дин, разглядывая что-то в потемневшем, мутно-зеленоватом оконном стекле.

На самом деле его выводило из равновесия отражение испуганной девушки, что прижалась к стене, запрокинув голову и тяжело дыша.

Она казалась неуместным виде́нием под очередной дозой выпитого почти залпом бурбона.

Ненастоящая, выдуманная его больным разумом.

— Я просто устала прятаться, — Агата сглотнула скопившийся ком обиды и увереннее продолжила. — Дин, я правда хотела вернуться, столько попыток, но каждый раз я вновь и вновь разворачивала маши…

Уитмор не позволил договорить.

Взгляд холодных зелёных глаз равнодушно прошёлся по дрожащей то ли от страха, то ли от холода фигуре сверху вниз.

— Хватит врать, Агата! Ты сбежала, тайно уехала и не оказала любезность даже позвонить или настрочить чёртово письмо. Ни через месяц, ни через год, ни даже через десять гребённых лет, так какого чёрта ты сейчас припёрлась в столь ненавистный для тебя город?

Последние слова мужчина произнёс нарочито грубо, как плевок в её истерзанную душу, как официальное упоминание о том, что этот город больше не является её домом.

— Я почувствовала, что должна, верн… — начала девушка, но Дин за долю секунды пересёк комнату и оказался перед ней, упираясь руками в стену.

Дыхание обожгло, Роуз хотела закончить фразу, но мужчина неожиданно громко закричал, глядя в упор налитыми кровью глазами:

— Чего ты хочешь?! Сходишь на могилку любезной старушки и познакомишься с сестрой? Дальше что?! Снова свалишь в закат? Говори, чёртова бесчувственная стерва!

Он, словно обезумевший, ударил кулаком по стене в паре сантиметров от её лица, и девушка от испуга закрылась руками. Уже не пытаясь себя сдерживать, рыдая в голос, она медленно сползла на пол.

Дин понял, что перегнул палку, лишь когда увидел отчётливую трещину в деревянной доске и представил на её месте лицо Агаты. Он пребывал в подвешенном состоянии. Одиночество и бесконечные попытки выпустить из памяти её бездонные глаза, упиваясь алкоголем и вниманием распущенных женщин, сделали его зачерствелым, озлобленным, не умеющим больше доверять, и вот, спустя десять лет, когда он тщательно выстроил свою новою жизнь, Агата вновь ворвалась в неё, словно бурный ураган.

Сейчас перед ним была другая Агата Роуз.

Дин сразу заметил осунувшееся лицо, тёмные круги под глазами и такой болезненный взгляд, блуждающий по нему, словно по призраку. Первым порывом было немедленно обнять её, заключить в своих объятиях и вдохнуть, наконец, такой драгоценный запах волос. Но гордость и длительная обида, копившаяся годами, взяли своё, ставя перед необходимостью причинить Агате всю ту же боль, которой пришлось упиваться ему. Он сам не знал, почему писал ей, для чего надеялся, что когда-то она вновь вернётся к нему. В глубине души Дин думал, что она погибла и только поэтому не отвечает на бесконечные письма, но однажды монитор моргнул, и письма оказались помечены пресловутым «прочитано», что означало лишь одно.

Агата Роуз его никогда не любила.

Мужчина грязно выругался, сжав кулаки, но в настоящий момент он злился вовсе не на неё, а только на себя самого.

В шкафу нашлось тёплое одеяло, и, молча взяв его, Дин укутал Агату, как маленького ребёнка, усаживая на диван. За окном разбушевался продолжительный ливень, крупные капли барабанили по стеклу, а порывы осеннего ветра время от времени проскальзывали в щели, заставляя девушку вздрагивать.

Дин неуклюже копошился на маленькой кухне, пытаясь вскипятить чайник на самодельной печке-буржуйке, а Агата, вытерла слёзы тыльной стороной ладони, откинувшись на спинку дивана.

Ей хотелось выскользнуть из этого маленького домика и броситься бежать прямо в чащу леса, а потом спрятаться у себя в комнате и молча, словно парализованная, смотреть в белый потолок, но погода, догадываясь о её бредовых планах, только сильнее свирепствовала. На озере громыхала золотистая молния, яркие вспышки то и дело мелькали, освещая крохотную прихожую. Дин наконец-то обернулся на свою нежданную гостью, и его губы впервые дрогнули в кривой улыбке. Мужчина взял две чашки с дымящимся кофе и поставил на стол. Терпкий аромат дешёвого напитка заполнил комнату, создавая воображаемый уют.

— Прости, сладкого не держу, — он присел рядом и внимательно вгляделся в опухшие от слёз глаза. — Я не должен был себя так вести. Всё. Прости меня. Какой бы стервой ты не была, я не имел права наставлять на тебя ствол.

Агата, не проронив ни звука, кивнула и поднесла поближе чашку, вдыхая горький аромат напитка. Говорить больше не хотелось, напротив, Агата мечтала стать глухонемой в этот момент, и продолжать сидеть, словно отлитая из цемента статуя, замершая во времени.

— Роуз, хватит плакать! Я не хотел тебя пугать, — серьёзнее, повторил Дин, видя, как трясутся руки девушки.

Агата шмыгнула носом. Мужчина убрал прядь светлых волос, упавших на её бледное лицо, и посмотрел в глубокие, медово-золотистые глаза. На мгновение мужчине показалось, что он не узнает их больше: безжизненные, словно высохшие океаны, они смотрели прямо на него, и столько безутешной боли и разочарования скрывалось в глубинах этих глаз, что и Марианская впадина могла посоревноваться с ними.

Дин осторожно обнял излишне исхудавшую девушку, и казалось, что надави он немного сильнее, как вдруг она исчезнет, раствориться, как многочисленные виде́ния под воздействием выпитого алкоголя.

— Ну, хватит. Прости меня, Роуз.

Агата натянуто улыбнулась, дрожащим голосом напомнив:

— Сколько раз повторять: не зови меня по фамилии.

— Ещё как минимум сто раз.

Агата вновь опустила взгляд в чашку и неожиданно поняла, что зря вернулась в город их общего прошлого. Ничего уже нельзя изменить, город живёт своей жизнью, и Дин тоже научился справляться без неё. Девушка поняла, что её любовь не нужна больше здесь и лучшим решением будет как можно скорее уехать из Тенлис Хилл.

«Я всего лишь сумасшедшая» — пронеслось в голове, и Агата вновь глубоко вздохнула, обращаясь к Дину:

— Можно попросить сигарету?

— Роуз, ты всё ещё куришь? — мужчина скривил брови, отчего его лоб покрылся небольшими морщинками, но это только добавляло ему более мужественный вид.

— Да, и я пожалела, что начала, — ответила девушка, вспоминая слова друга в далёком прошлом.

Дин протянул ей пачку Marlboro и зажигалку. Агата прикурила одну, выпуская ядовитый дым, чувствуя привкус кленового сиропа и аромат табака, переливающийся морем оттенков.

— Крепкие.

— Что есть.

Мужчина поднялся с дивана и приблизился к окну. Продолжительный ливень не прекращался, а даже, наоборот, становился всё интенсивнее, барабаня по деревянному крыльцу и растворяясь в глубоком озере; где-то далеко в лесу всё ещё сверкали протяжные молнии. Дин вынул из ящика парочку толстых свечей, вороша в памяти самое яркое воспоминание.

— Ну что же, Агата Роуз, кажется, мы вновь застряли в этом месте с тобой, — подмигнув девушке, он накинул куртку и вышел за дровами.

Агата же прикрыла глаза, навалившись на спинку дивана, вспоминая их первую, проведённую по-взрослому ночь.

Десять лет назад

«Агата молча сидела на диване и исподлобья наблюдала за движениями молодого человека, что неумело пытался вскипятить воду на маленькой печи. В голове всплыли воспоминания о страстном поцелуе в тёмной лавке старухи. Но звон чашек быстро вернул к реальности, и она сосредоточилась на горячем напитке, который так нужен организму.

— Пей, — сказал Дин, усаживаясь рядом. Он достал сигареты и закурил, наполнив маленькую комнату дымом. За окном вспыхнула молния, и дождь усилился, превратившись в сплошную стену ливня.

— Кажется, мы застряли здесь, Агата Роуз, — произнёс парень, загадочно глядя в глаза однокласснице.

Девушка смутилась, но, не отводя взгляда от зелёных глаз, почти шёпотом пробормотала:

— Видимо, да.

Они не заметили, как оказались в объятиях друг друга. Точка невозврата осталась позади. Атмосфера лесного домика подталкивала Дина к решительным действиям, сталкивая лбами двух упёртых баранов.

Уитмор жадно впился в вечно искусанные губы Агаты, провёл холодной рукой по мокрым волосам, вызывая дрожь во всём теле. Посторонние мысли растворились, будто и не было, остались только двое влюблённых, что слишком долго шли к своему пути.

Каждое прикосновение Дина вызывало у Агаты невероятное блаженство. Даже от лёгкого поглаживания по спине по телу пробегала дрожь, и мурашки покрывали кожу. Дин это ощущал. Он чувствовал, как её тело вздрагивает от грубых, но умелых рук. Это было не сравнить с прежними отношениями. Это было похоже на давний сон, который вдруг стал явью.

Дин с силой сбросил со стола все предметы, не прерывая поцелуя, притянул девушку к себе и бережно уложил на поверхность. С ненасытной страстью, как хищник, он покрывал поцелуями её длинную шею, шепча, как она прекрасна. С того единственного поцелуя в лавке он больше не мог думать ни о ком другом.

Он покрывал поцелуями тело Агаты, медленно спускаясь вниз. От его прикосновений на коже оставался влажный след. Агата, впиваясь ногтями в спину Дина, закатывала глаза от наслаждения. Роуз понимала, что произойдёт дальше. Ей было страшно, но давно забытые чувства, которые она пыталась подавить, вырвались наружу. Она любила Дина с момента их первой встречи, но никогда не признавалась даже само́й себе.

Время словно остановилось, давая им шанс одуматься. Но страсть, которую уже невозможно было сдержать, не отступала. Она хотела разрушать преграды и выворачивать эмоции наизнанку.

Он мечтал быть рядом с Агатой Роуз. Всегда. Не отпускать ни на секунду. Уитмор верил, что его любовь согреет её и защитит от холода и городских проблем. Агата хотела того же.

Дин ощущал её желания, видел, как её тело изгибается под его губами. У него был опыт в сексе и отношениях, в которых он искал что-то похожее на то, что чувствовал к Агате. Но ни одна девушка из города не могла заменить её. В какой-то момент одежда, мешающая им быть ближе, полетела на пол. За окном сверкнула молния, и свет, работающий от генератора, погас, погружая маленькую комнату в полумрак.

Дин тяжело дышал, опираясь руками о стол. Их взгляды встретились. Он смотрел на неё с мольбой, прося позволить зайти так далеко, чтобы пути назад уже не оставалось. Молнии освещали его острые скулы и изумрудные глаза. Он казался демоном, вышедшим из Ада, чтобы соблазнить ангела, трепещущего в его руках. Поддавшись чувствам, Агата притянула его к себе, и они слились в поцелуе.

Последний рубеж был преодолён.

Дин вошёл медленно. За окном шумел дождь, заглушая внезапный вскрик девушки. Агата крепко прижалась к нему, впиваясь ногтями в спину. По её щекам текли слёзы, но впервые она была счастлива.

Уитмор молчал, но, осознав невинность Агаты, стал действовать ещё осторожнее. Его губы продолжали нежно касаться её полуоткрытых уст.

Боль сменилась нестерпимым удовольствием, которое разливалось по телу, как раскалённая лава. Агата взяла инициативу в свои руки, обняв Дина ногами. Их движения становились всё более плавными и увлекательными, унося куда-то далеко от всего ужасного. По каждой клеточке пробегал электрический разряд, заставляя тела, дрожать от наслаждения и согреваться теплом.

Агата стонала, не сдерживаясь, и прижималась к своему партнёру так сильно, как только могла. Дин не останавливался, постепенно наращивая темп. Это вызвало у девушки вторую волну удовольствия. Она выгнулась в пояснице и громко выкрикнула его имя. Сделав ещё несколько сильных движений, парень резко отстранился от Агаты, заставив её ловить ртом раскалённый воздух.

Всё ещё не веря своим глазам, он хотел остаться в этом сне навсегда, никогда не покидать лесного домика и просто жить. Агата хотела того же и надеялась, что рассвет никогда не настанет.»

Глава 5

«Жить без любви проще, но жизнь без неё теряет смысл…»

Маленький охотничий домик, затерянный в безмолвном лесу, пробуждал самые драгоценные, спрятанные в глубине сердец воспоминания. Барабанящий по протекающий крыше дождь, заставлял вздрагивать, представляя, как горячие руки вновь скользят по обнажённому торсу, как сплетаются молодые тела, погруженные в пучину обжигающей страсти, как кровь застывает в жилах от поцелуев, скользящих по влажной коже.

Дин не мог забыть ту ночь.

Пытался, стирал её из памяти, приглашая в свою кровать других, но каждый рассвет говорил мужчине, что в его спальне снова спит совершенно бесполезная игрушка, неспособная заменить невероятную Агату Роуз, что растворилась из его жизни словно виде́ние. Дни бесконечно сменяли друг друга, года пролетали, сменяя даты на календаре, а он надеялся, что сейчас откроется дверь и она вернётся в его жизнь с глотком свежего воздуха. Ждал. Но почему сейчас так больно? На этот вопрос ответа не было.

— Ты уснула, — произнёс он наконец, выкурив добрую порцию сигарет, вспоминая их общее прошлое.

— Извини, я просто устала, — ответила девушка, растирая глаза. Агата распрямилась, потягивая затёкшие конечности, и продолжила пить уже остывший кофе, словно у него остался ещё какой-то вкус.

Прошло долгих тридцать минут. Начать разговор оказалось настолько сложно, что каждый предпочёл просто молчать, перелистывая в голове воспоминания.

Дин копался в пыльных коробках с кучей пожелтевших бумаг, Агата всё так же сидела на диване, подобрав под себя ноги, и смотрела на мужскую спину. Неловкое молчание становилось невыносимым, и, как только затяжной ливень закончился, оставив после себя незначительный, моросящий дождик, Роуз не выдержала.

— Я, пожалуй, пойду домой, была рада нашей… встречи.

Дин медленно повернул голову в сторону девушки, его взгляд тяжёлый, изнуряющий, заставлял пальцы сжиматься в кулак, оставляя красные полумесяцы на коже. Но сейчас Агата понимала, что ей лучше уйти и забыть про всё случившееся в этом доме. Ей хотелось сохранить образ любящего парня, не жалеющего себя и защищающего её в прошлом. Роуз не видела больше в сидящем напротив мужчине того самого мальчишку, сидящего с ней за одной партой. Дин казался чужим, его тяжёлый взгляд упрекал, и спрятаться от этой вины Агата была не в силах.

— Ты нормальная, Роуз? Монстром меня теперь считаешь? — он устало поднялся и с упрёком посмотрел в её глаза.

— Нет-нет… — Агата отрицательно покачала головой, опустив взгляд в пол. — Просто мать будет переживать.

— То есть вместо того чтобы попросить отвезти тебя, ты решила сократить путь и идти одна по лесу, да ещё и под дождём, кажется, старая история Сквирдовски тебя ничему не научила? Или это в твоём вкусе, таскаться по лесу ночью?

— Не сто́ит беспокоить прошлое, я прекрасно знаю этот лес, да и дождь почти закончился, — уже менее решительно ответила девушка, вспоминая стеклянный взгляд найденного когда-то трупа в этом самом лесу, образ которого преследует её всю оставшуюся жизнь.

Дин громко выругался, со злостью пнул коробку в дальний угол и натянул кожаную куртку. Бумаги рассыпались, укрыв деревянный пол, и девушка выхватила заголовок одной из них: «Выпускники Сентфорской школы 1990 год». От осознания, что на этих чёрно-белых статьях никогда не будет её лица, захотелось разрыдаться. Побег забрал у неё всё: семью, любовь, школу и друзей.

— Пойдём. Не хватало, чтобы ты угодила в болото. Я всё ещё не понимаю, как ты вообще припёрлась сюда в потёмках и не свернула шею! — пробурчал Дин, отвлекая её растерянный взгляд.

Агата сглотнула, представляя, как падает где-то посреди леса и захлёбывается собственной кровью, так и не увидев его лицо, но на грустные мысли наводило не только это, но и реакция Дина.

От мужчины сквозило пренебрежением и ненавистью к их общей истории.

«Время не лечит. Оно лишь учит нас, пытаясь предостеречь от ошибок в будущем» — подумала Агата, выходя следом за мужчиной на улицу.

Небо стало абсолютно чёрным, за грозовыми тучами не было видно ни одной звезды, но в воздухе витала свежесть с запахом перечного дерева и геосмина. Впервые в этом лесу Агате захотелось дышать полной грудью, не думать о прошлом, а просто наслаждаться ароматом. Но стоило мужчине грубо схватить ледяные пальцы, как реальность настоящего вновь придавила девушку тяжестью. От неожиданного касания импульсы тока пробежались по всему телу, заставляя прерывисто дышать.

— Мы идём к трассе? — пытаясь оставаться невозмутимой, спросила Агата. — На своих двоих было бы быстрее.

— Пешком грязно и опасно, машина ждёт на лесной дороге. Рядом, — ответил Дин тоном, с которым бесполезно спорить.

Мужчина осторожно провёл её по кромке зеркальной воды и углубился в чащу ночного леса. Он двигался быстро и уверенно, будто прокля́тый лес стал его домом. В подтверждение слов, уже через пятнадцать минут ходьбы по извилистым вытоптанным тропам, пара вышла к грунтовой дороге, где ждал Cherokee.

— Ты стал шерифом? — почти ужаснувшись, спросила Агата, рассматривая в темноте серебристый джип с акронимом полицейского участка штата Мэн.

— Ну мне же надо было чем-то заниматься в этой жизни. После твоего внезапного отъезда у меня неожиданно появилась слишком много свободного времени, — усмехнулся Дин, открывая для неё двери пассажирского сидения.

— Благодарю.

— Не обольщайся, Роуз, попросту не хочу получить от твоей матери.

Мужчина пристегнул её ремень безопасности, подойдя слишком близко. Агата почувствовала горячее дыхание на шее, но Дин резко отстранился, прикусил губу и сел за руль. Джип, урча, как довольный кот, завёлся и неторопливо двинулся по грунтовой дороге, выезжая вскоре на городскую трассу.

— Прости… — прошептала Агата, но в замкнутом пространстве её слова прозвучали, как отчаянный крик.

— Интересно, за что из твоих выходок я должен простить сначала, — огрызнулся Уитмор, сжимая руль.

— Ты ненавидел это… закон, эту машину, должность…

— Если ты хоть на секунду подумала, что я стал шерифом из-за твоего трусливого побега, то неплохо было бы снизить планку, Роуз. Ты этого не стоишь.

Агата сжалась от его слов, по телу кипятком разливалась заслуженная боль, без тени стеснения она внимательно разглядывала спутника, надеясь запомнить, зарисовать в памяти весь образ, чтобы никогда не позволить себе забыть. Девушке, казалось, это сон, и стоит ей пошевелиться, как вся картинка снова растает, растворится вместе с первыми лучами солнца, пробивающимися сквозь плотные ночные шторы, оставив её одну в пустой кровати. Но в этот раз мужчина был реальным. Об этом говорила его мимолётная ухмылка. Горячая мужская ладонь уверенно легла на её колено, и сердце забилось быстрее, разрываясь от чувств.

— Решила запомнить меня перед очередным побегом? — Дин бросил быстрый взгляд в её сторону и, наконец, осмелился задать вопрос, который тревожил его все эти годы, мешая спокойно жить.

— Как твоя новая жизнь, Роуз? Нашла то, что искала? Как вообще тебе удалось скрыться так, будто не существовало вовсе? Настолько сильно ненавидела нас, что залегла на самое дно?

Унизительные фразы слетали с губ непроизвольно, хотелось причинить ей боль, показать, какого было ему проживать эту жизнь, не зная жива ли она вообще. Но Агата лишь отвернулась к тонированному стеклу, делая вид, что наблюдает за бегущими мимо одноликими деревьями. Дин точно помнил о её планах и мечтах. Они строили их вместе под звёздами, лёжа на заднем дворе её дома в детстве. Девушка устала терзаться угрызениями совести. Планы так и не сбылись, их украла старая легенда, что ожила на их глазах, и жизнь после этого казалась фальшивой, чужой.

— Работаю в музейном архиве Бостона, — смогла выдавить она, борясь с застывшими в глазах слезами.

— Архив? Агата, как тебя туда занесло вообще?

— Нужно было зарабатывать деньги, а я не получила должного образования. Смешно, но мне повезло встретить хорошую женщину, что помогла устроиться на работу, увидев потенциал.

— Я думал, ты закончила обучение в другом месте, — Дин замялся, подбирая следующие слова. — Вышла замуж, наверное, уже и парочку детей успела сделать, как и хотела?

Простой вопрос привёл девушку в ступор. Глаза защипало сильнее, и Агата медленно повернулась к собеседнику, ловя на себе любопытный взгляд травяных глаз, что скользили по её бледному лицу. Она могла бы солгать, изобразить ту самую неприступную, жестокую девчонку — твердолобую и уверенную в себе, какой была десять лет назад. Но в этом не было особого смысла.

— Не вышла, — тихо сказала она. — Я психически нездорова, Дин. Диагноз — параноидальная шизофрения. Ты спрашивал, как я скрылась? Лежала в психиатрической клинике два года. Зачем приехала? Мой психотерапевт посоветовал приехать туда, где всё началось, а что касается личной жизни, я не хочу обрекать другого человека на страдания ради возможности быть с ним. Это лицемерно. Я больна, Дин, и этого уже не исправить.

Произнесённые Агатой слова оказались хуже обжигающей пощёчины. Дин стиснул зубы до скрипа, сжимая руль так, что костяшки пальцев побледнели. Ему хотелось остановить машину и закричать во всё горло, выругаться, сделать хоть что-то, чтобы выпустить пар, но вслух мужчина коротко произнёс:

— Мне жаль.

Агата не обратила внимания на его ответ. Жалость ей была не нужна. Она давно смирилась со своим психиатрическим диагнозом, даже почти научилась с этим жить. Длинная терапия в небольшой клинике вскоре дала свои плоды, и на сегодняшний день всё случившееся с ними в прошлом, не казалось больше бессмысленными жертвами и чьей-то глупой игрой.

Теперь Агата понимала, что спасла множество людей. Именно её упорство помогло разрушить проклятие, терроризирующее город многие годы, пусть и подтолкнула их Гретта Эвердин. Не случись так, город всё ещё утопал в крови и каждое десятилетие люди бы пропадали снова и снова. Агата уяснила, что за всё приходится платить, и за победу она заплатила свою цену сполна.

Остаток дороги молчали. Дин снова пытался понять, что произошло тогда. Почему он не распознал её состояние в тот день и позволил остаться в больнице одной. Теперь мужчина осознавал причину всех этих внешних изменений. Он проклинал её десять лет, искренне пытался ненавидеть, но в глубине души всегда надеялся, что Агата счастлива и живёт где-то на другом берегу Америки, не переживая о произошедшем здесь десять лет назад.

Только сейчас мужчина осознал, что Агата так и не выбралась из своего личного кошмара. Она не убегала от них, а спасалась от само́й себя. Бежала от монстра, которого взрастила в своём сердце.

Автомобиль нового шерифа бесшумно остановился напротив дома Агаты и погасил свет фар. Девушке показалось, что она снова в прошлом, и отец Дина подвёз её, поймав за очередной дракой. Но обернувшись к водителю, встретила уставшие глаза мужчины. Она не знала, хотела ли изменить прошлое, чтобы их жизнь сложилась иначе. Девушка просто хотела насладиться его дыханием здесь и сейчас, до того как безжалостный рассвет вновь разлучит их.

Дин, чувствуя то же самое, натянуто улыбнулся.

— Как всегда, возвратил в целости и сохранности, — он не отрывал взгляда от искусанных губ и больше всего на свете хотел сказать, как сильно скучал, но слова застряли глубоко внутри и вслух, Уитмор снова произнёс совершенно другое:

— Зайти с тобой?

Девушка отрицательно помотала головой, отстёгивая ремень безопасности.

— То, что я сказала, мне не нужна твоя жалость, Дин. Я уже заплатила за свои грехи. Заплатила и мне не жаль. Может это и правильно, твоя ненависть, это и есть моя расплата.

— Нет, прости меня, Роуз, — ухватившись за её руку, попросил мужчина.

Агата улыбнулась бывшему возлюбленному, поблагодарила его и быстро вышла из машины, стараясь не расплакаться на его глазах.

— Агата, поцелуй сестру за меня, — крикнул вдогонку Дин, заставляя девушку ещё раз, обернуться.

Она молча проводила его грустным взглядом до самого́ поворота, как делала раньше, когда парень провожал её после школы, и тихо вошла в дом, где, казалось, все уже спали, и только чёрная кошка сидела в коридоре, ожидая свою хозяйку.

— Мэвис, ты чего здесь? — снимая куртку, шёпотом спросила девушка, но ответ последовал из гостиной.

— Агата, я волновалась, где ты была? — Кеталин вышла в коридор, обеспокоенно глядя на дочь, кутаясь в тёплый халат.

На мгновение девушке показалось, что ничего не менялось, ей снова восемнадцать, а взволнованная мать ждёт в полумраке гостиной, но реальность резала острее кухонного ножа, заставляя проглотить пустые надежды на счастливую жизнь, которая могла бы у неё быть.

— Начался дождь, мы с Дином переждали в домике.

— Иди спать, завтра поговорим об этом. Твои вещи наверху, — мать ласково коснулась её плеча и продолжила. — Дочь, я не знаю, что между вами будет теперь, но знай, я на твоей стороне. Грегори мой муж, но даже не думай, что я встану на сторону его сына.

Агата мысленно поблагодарила мать, за то, что избавила от дурацких расспросов, на которые не было сил, и, поцеловав женщину в щеку, поднялась к себе.

Дверь тихо скрипнула, открывая путь в прошлое. Комната застыла во времени, терпеливо ожидая своего часа. За десять лет ничего не изменилось, казалось, даже одежда, разбросанная на спинках стульев, провисела здесь, запертая в капсуле времени. Большая двуспальная кровать с кованным изголовьем была аккуратно заправлена розовым пледом. Зелёные портьеры колыхались на ветру, проникающем через открытую форточку. На полу всё так же лежал серый плюшевый ковёр, подаренный Кэрол на последний день рождения. Школьные тетради и учебники застыли в аккуратных стопках, будто их обладательница не сбежала вовсе, а отлучилась в магазин и вскоре вернётся, чтобы продолжить подготовку к экзаменам. На столе, под массивным стеклом, среди открыток и старого школьного расписания лежала единственная фотография. Агата осторожно достала её и, включив настольную лампу, присела на край кровати.

— Ещё одно напоминание о нашей с тобой любви, — прошептала девушка, проводя дрожащими от волнения пальцами по старому снимку.

На нём Агата выглядела счастливой. Казалось, что они с Дином идеальная пара заслужившая свою любовь. Но в голове неизменно всплывали мгновения с той самой ночи, словно кадры старой негативной фотоплёнки, они проносились перед глазами, настойчиво напоминая, что чужая кровь была на ней, что победа оказалась очередным поражением, ведь ей пришлось сидеть посреди дремучего леса в окровавленном платье и кричать, пока голос не сорвётся на хрип, сжимая остывающие тело Сэма Девиса.

Десять лет назад

«Лес угрожающе гудел. Дин бросился на Уильяма Гауде, пытаясь выбить из жилистой руки ритуальный клинок, но существо, которым обернулся парень, внезапно одним взмахом отбросило парня в сторону. Потеряв контроль над ситуацией всего на секунду, Уильям сжал горло Агаты, поднимая девушку над землёй, а затем швырнул её как игрушку в сторону. Удар о землю оказался настолько сильным, что казалось девушке не подняться больше на ноги. Во рту появился противный привкус железа, грудную клетку пронзило дикой, ноющей болью, но Агата всё же встала на четвереньки.

Она видела, как Дин с поразительной мощью врезался в ствол старого клёна и рухнул на землю, потеряв сознание.

«Мне ему не помочь» — пронеслось в голове, важнее было спасти детей и уничтожить монстра, сосредоточившегося над спящей Кэрол.

Превозмогая боль, Агата с трудом поднялась на ноги и, растрачивая последние силы, кинулась на широкую спину монстра. Уильям взревел, скидывая надоедливую жертву на землю.

— Теряю время! — зарычал он, отшвырнув девушку ногой, отчего в глазах Агаты потемнело, но сдаваться она не собиралась.

Пытаясь не потерять сознание от боли, девушка схватила первый попавшийся под руку камень и швырнула в голову противника. Монстр зарычал, поворачиваясь в её сторону.