Бесплатный фрагмент - Тенлис Хилл: Возвращение в прошлое

«Ужасные события можно забыть, выбросить из памяти будто никогда и не было, но сердце навсегда оставит шрам. Люди помнят — хотят они или нет»

ПРОЛОГ

Холод. Промозглый ветер трепал пожухлую траву, унося с собой остатки тепла и обжигая замершую кожу на лице. Капли ледяного дождя причиняли нестерпимую боль. Где-то вдали отчаянно галдели вороны, чуя близкую добычу, наполняя округу противным карканьем.

Очередная капля стремительно упала прямо на пересохшие губы.

Девушка дёрнулась, заставляя себя открыть глаза, уставившись в ничтожный просвет совершенно тёмного ночного неба, что мельтешил где-то высоко, между зловещими кронами деревьев.

«Я опять в лесу…» — промелькнуло в голове. Она моргнула в попытке прогнать столь ужасающие наваждение, но почувствовала лишь, как холодная капля дождя опустилась на бархатную кожу.

«Это не сон!» — мысль такая гнетущая, но всё же безумно реальная, заставила немедленно подняться, хватаясь обессиленными руками за выступающие ветки сухих кустарников.

Оказавшись на ватных ногах, девушка принялась лихорадочно оглядываться в попытке вспомнить хоть что-то, что подскажет, как она здесь очутилась, но молчаливые сосны лишь гоняли холодный ветер в густых ветвях, издавая протяжные, скрипучие стоны.

Во тьме чудилось, что вокруг тысячи страшных, озлобленных существ с крючковатыми конечностями и взлохмаченными головами, они словно подкрадывались все ближе, тянули к ней свои грязные лапы, жаждущее крови. Но стоило моргнуть, как разум отгонял страшное видение, возвращая деревьям их первозданный вид.

Голова шла кругом, ноги казались тяжёлыми, отлитыми из чистого свинца.

Шаг.

Ещё.

Босые ступни утопали в вязкой грязи по щиколотки, заставляя морщиться и ещё больше дрожать от холода. Лес казался нескончаемым лабиринтом, одинаковые деревья были повсюду, а выглядывающая между тучами бледная луна едва ли справлялась с освещением и без того нелёгкого пути.

— По мо… Помогите… — вместо крика вырвался лишь слабый хрип.

Девушка остановилась, прислонившись к шероховатому дереву спиной, и постаралась перевести дыхание. Вокруг вновь мерещились скачущие во тьме тени, они словно искусно насмехались над ней, заставляя страх достигать апогея, дыхание сбивалось, становилось рваным, ужас проникал в каждый потаённый уголок души, обволакивая липкой паутиной страха.

— Помогите!

Вторая попытка позвать на помощь, провалилась точно так же, как и первая. Отчаянный крик становился хриплым шёпотом. Девушка бессильно охватила свои оголённые плечи, промокшая под дождём сорочка прилипла к телу, от этого стало мерзко; сделав глубокий вдох, она взяла себя в руки и попыталась сосредоточиться, закрыв глаза. Дрожавшие пальцы усердно растирали окоченевшие плечи, пытаясь вернуть тепло.

— Всё в порядке. Раз… Два… Три…

Длинные ресницы распахнулись, дыхание постепенно, но всё же становилось более ровным, а ночной лес теперь казался абсолютно нормальным. Блуждающая странница медленно пошла дальше, шаг за шагом пытаясь найти выход из лесной темницы, в которой оказалась не по своей воле.

Ветер подвывал всё интенсивнее, принуждая дрожать от холода. Вскоре ноги перестали слушаться свою хозяйку, а сознание продолжило вести игру воображения. Девушка внезапно почувствовала, что за ней упрямо наблюдают: кто-то будто бы ступает по пятам, крадётся позади, в гуще тёмных деревьев, в надежде остаться незамеченным, но сухие ветки всё же хрустят за спиной, а с ветром прилетает гулкое эхо, раздающиеся, то ли зловещим шёпотом, то ли протяжным воем.

Глаза наполнились слезами, искусанные до крови губы едва заметно задрожали. Ей хотелось просто убежать, скрыться из этой воображаемой тюрьмы, но с каждым новым шагом, казалось, спасения нет.

— Выход. Я должна найти выход…

Спустя ещё пару беспомощных шагов по хлюпающей жиже, впереди наконец-то показался долгожданный просвет — выход из лесной темницы. Порывы ветра разорвали завесу дождевых облаков, и сквозь зияющие дыры проглядывала луна, расталкивая тяжёлые ветви, её свет тянулся к девушке щекотливой струйкой, что приносила хоть какую-то каплю надежды.

Не разбирая дороги, несчастная бросилась вперёд, растрачивая последние силы в попытке спастись от кромешной темноты, но оказалось, это лишь небольшая поляна, окружённая лесными гигантами, склоняющимися под напором стихии.

Воспоминания, что тяжёлым камнем хранились где-то глубоко в душе́, выплеснулись наружу волной ужаса при виде злополучного места. Она точно знала эту поляну, помнила каждый метр, словно это было вчера, а не десять лет назад.

Девушка остановилась, осматриваясь по сторонам в попытках понять, что делать дальше. Теперь лес казался единственным соратником, что скрывал её от взгляда резко покрасневшей луны.

Высокая трава впереди прогибалась под натиском холодного ветра и только в центре поляны казалась значительно придавленной, чем захватила внимание. Сердце пропустило пару глухих ударов. Девушка понимала, что впереди, несомненно, что-то лежит, но ещё две секунды потребовалось, чтобы понять — это тело человека…

Колени задрожали, земля начала уходить из-под ног и без того измученной девушки. Она сделала шаг вперёд, и опасения подтвердились: свидетельница, луна, вновь на мгновение вышла из-за стелящихся по небу тёмных туч и показала человека, что лежал в неестественной для живого позе.

— Надо помочь… Я должна помочь…

Потеряв последние силы, она упала на колени и поползла прямо по слякоти, раздвигая руками колючую траву, царапающую нежную кожу.

Достигнув цели, девушка перевела дыхание и схватилась руками за смутно знакомую коричневую куртку, насквозь пропитавшуюся кровью и липкой грязью. Потянув на себя, бедняге с трудом удалось перевернуть грузное тело лицом вверх.

Воспоминания завертелись чередой чёрно-белых стоп-кадров, угрожая свести с ума.

— Нет… Нет! Нет! Нет! — она как ошпаренная откинулась назад, в истерике, повторяя одно и то же, слёзы струились по щекам жгучими ручьями, заставляя глаза жмуриться, пальцы не слушались и хватались за холодную траву в поисках спасения.

Первое впечатление отступило спустя две минуты.

Девушка с трудом выровняла дыхание и вновь подползла к телу. Луна освещала его красивое, загорелое лицо, усыпанное поверхностными шрамами, тонкая струйка уже свернувшейся крови замерла в уголках губ и открытых глаз.

Взгляд парня не изменился, все те зрачки-бусины, окружённые яркой радужкой, цвета чистого изумруда или же ранней весенней листвы, только сейчас они смотрели в чёрное небо и казались стеклянными.

Мёртвыми.

— Как же так, Дин? Я не верю… не верю!

Её крик, наполненный безутешною болью и скорбью, разнёсся, казалось, на всю округу. Невесть откуда взявшиеся силы дали возможность бежать, спасаться от этого кошмара, но девушка старательно тянула труп за куртку по вязкой жиже.

Она собиралась его спрятать, спасти, но до конца не понимала, что сердце юноши уже не бьётся.

Обессилив окончательно, девушка упала на промёрзшую землю рядом с ним и бросила взгляд в небо. Боль и отчаянье уже взяли над ней вверх, и тяжёлые ресницы медленно закрылись, только рука осталась сжимать холодную ладонь дорогого человека.

Глава 1

«Воспоминания — они как сон, бледнеют со временем, и линия между ними превращается в тонкую нить. Люди говорят: прошлое — важная, неотъемлемая часть тебя. И помнить необходимо. Да и забыть иногда невозможно»

Бостон.

Осень 2000 года.

Агата резко распахнула наполненные ужасом глаза и вскочила, комкая под собой чёрные шелковые простыни. В горле всё ещё остро чувствовался отталкивающий привкус соли, оставшийся осадком от пролитых недавно слёз, сердце бешено колотилось, норовя вот-вот пробить грудную клетку и выскользнуть наружу, чтобы разбиться окончательно на сотни маленьких осколков.

Она нервно схватилась за голову, взлохматив длинные волосы, стараясь избавиться от преследующего наваждения, но перед глазами всё ещё стояли ужасающие кадры её тайного прошлого, которое Агата пыталась схоронить как можно глубже в сознание.

Измотанные нервы, и без того натянутые, как тонкая нить, грозились вот-вот разорваться и вновь ввести свою обладательницу в состояние тяжёлого психологического расстройства, от которого она старательно пыталась бежать долгие годы.

— Так. Спокойно, Агата. Это сон. Только сон.

Девушка принялась тщательно растирать ледяные ладони, хрустя костяшками пальцев, — это помогало собрать себя в кучу после очередного срыва.

Медленно спустив ноги на пушистый ковёр и не ощутив противной и вязкой жижи, Агата наконец-то немного успокоилась, но дрожь во всём теле никуда не делась, продолжая напоминать о ночном кошмаре. На тумбочке завибрировал мобильник, разрывая полную тишину, что царила в маленькой спальне её квартиры.

— Чёртовы напоминания! — Агата смахнула назойливый аппарат и ещё раз с шумом выдохнула.

Собравшись с мыслями, она отправилась на кухню, по пути, включая все ночники, расположенные в каждой комнате, где не было места кошмарным снам.

— Что Мэвис, голодная? — чёрная кошка, имеющая сильно выраженную гетерохромию, довольно мурлыкнула, запрыгнув на деревянную барную стойку, и облизнула руку взволнованной хозяйки.

— Сейчас моя милая, — девушка лёгким движением вскрыла пакет с концентрированным кормом, наполняя маленькую миску с изображением зелёной лягушки.

Кошка понимающе кивнула, спрыгивая на пол и вальяжно направляясь к еде. Агата запустила кофемашину и присела за стойку, всё ещё потирая руки от нервов. Внимание привлёк открытый ноутбук, красная лампочка неумолимо мигала, напоминая о непрочитанном сообщении.

— Миссис Смит, вас-то мне и надо.

Она открыла почту и пробежалась глазами, по короткому сообщению, с рекомендациями от психотерапевта. Пальцы застучали по клавиатуре, пытаясь сформулировать в ответе верные предложения, но каждый раз текст неизбежно приходилось стирать. Откинувшись на мягкую спинку стула, Агата сделала несколько больших вдохов, пытаясь выровнять дыхание.

— Нет. Надо позвонить, — девушка взглянула на часы, отсчитавшие ровно девять вечера, и нажала на видеозвонок.

Две минуты ожидания показались целой вечностью, но на другой стороне всё же появилась невысокая женщина лет пятидесяти, с выбивающимися, седыми прядками из небрежно собранного на голове пучка. В домашней обстановке доктор Смит не создавала впечатления серьёзного специалиста, каждый день работающего со сложными пациентами, всё больше напоминая просто милую старушку, которая только что пекла пирожки в своём ярко-оранжевом халатике и круглых очках в стиле знаменитого героя книги Джоан Роулинг.

— Хм… Агата Брайн. Рада тебя слышать, ты, вероятно, уже видела мой рецепт на новые препараты, появились какие-то вопросы? — доброжелательным тоном спросила женщина, присаживаясь на большой жёлтый диван, усыпанный множеством маленьких подушечек с разноцветной бахромой.

— Да, спасибо, доктор Смит, рецепт видела, всё прекрасно, но я звоню по другому вопросу, — запинаясь, ответила девушка. Психотерапевт по-отечески улыбнулась и взяла чёрный блокнот в кожаной обложке со стола, приготовившись записывать.

— Я внимательно слушаю, Агата. О чём ты хотела поговорить?

— Кошмары, доктор. Они вернулись с неделю назад. Стали слишком реалистичными, живыми! Я чувствую, как адский холод сковывает моё тело, как боль отображается на мне физически. Они стали настолько реалистичными, что я боюсь умереть там!

Доктор внимательно записала каждое слово пациентки, а после подняла неодобрительный взгляд на подопечную, оценивая состояние внешних показателей, что были точно неутешительными.

Агата походила на загнанного в угол зверька, что пытается выжить любой ценой, но её внутренняя борьба только уничтожала. Враг притаился не где-то там, а в её собственном сознании и не намерен покидать.

— Агата, напомни мне, пожалуйста, сколько прошло лет?

— Десять. Теперь уже ровно десять, — выдохнула она, пряча покрытые мурашками руки под столом и растирая их друг о друга.

— Милая моя, ты борешься с этим уже десять лет, но кошмары никуда не уходят, не кажется ли тебе, что проблема гораздо глубже? Не в месте, где произошло это, а совсем рядом с тобой?

— Кошмары покидали меня, вы же знаете! Я жила спокойно, но… Они вернулись снова, — Агата с тревогой посмотрела на доктора, комкая в руках сорочку от волнения. Девушка понимала, к чему клонит миссис Смит. Это не первый их разговор, что заканчивался лишь одной рекомендацией.

— Ты должна вернуться в этот город, Агата, как его там?

— Тенлис Хилл, — выплюнула девушка, пытаясь забыть это наименование, что припирало к стенке и заставляло сердце колотиться сильнее. Но доктор словно специально, постоянно заставляла произносить вслух причину её истинного кошмара.

— Стоит поехать туда и посмотреть своим детским страхам в лицо. То, что случилось с тобой десять лет назад, ужасно, но оно больше не повторится. Ты оказалась в эпицентре странных событий, мне жаль, что тебе пришлось пережить это, но необходимо понять: всё уже позади.

Агата почувствовала, как ладони начали обливаться потом, а дрожь мелкой рябью пробежалась по всему телу, остановившись где-то в области горла, перекрывая кислород.

Ускользнув десять лет назад из родного дома, оставив там семью и свою любовь, ей пришлось провести два долгих года в психиатрической клинике, чтобы избавиться от последствий пережитого, после же Агата сменила фамилию и поклялась никогда больше не возвращаться в это проклятое Богами место. Но город, по всей видимости, не хотел отпускать свою давнюю подругу.

Он напоминал о своём существовании каждую ночь, призывая возвратиться.

— Это невозможно! Я не могу, — наконец ответила девушка, глядя в упор на доктора.

Смит закатила глаза, как часто делала, когда её рекомендации не слушали, и, пролистав пару страниц блокнота, вновь посмотрела в камеру.

— Ты же говорила, там твоя мать? Сестра родилась? Съезди на два дня, просто навести родных. Я понимаю, что для тебя это сложно, но это необходимо для дальнейшей реабилитации. Докажи сама себе, что сильнее детских страхов. Агата, молния не бьёт два раза в одно место, понимаешь?

— Нет. Извините. Это исключено. Я не вернусь в Тенлис Хилл.

— Как знаешь. Тогда увеличу тебе дозу антидепрессантов и побольше отдыхай, возьми отпуск, съезди к морю. В пятничный сеанс попробуй принести мне пару записей о своих кошмарах.

— Да, спасибо, доктор Смит, доброй ночи.

Агата устало откинулась на спинку стула и тяжело задышала. При упоминании о городе из прошлого паника снова попыталась завладеть разумом. Кофе продолжал аппетитно дымиться в горячей чашке, ожидая, что его наконец-то выпьют. За окном гулко барабанил продолжительный осенний ливень. Сентябрь только начинался, но вот уже третью неделю над Бостоном нависали беспроглядные, грозовые тучи, и город, подобно Атлантиде — утопал в воде, становясь похожим на вечно холодный городок из её собственного детства, скрытый в густом лесном массиве от посторонних глаз.

— Ты меня не отпустишь… — шёпотом, глотая слёзы, пробормотала Агата, глядя, как капли дождя, что медленно скатываются по стеклу панорамного окна, группируясь в продолжительные реки.

Мэвис, чувствуя настроение хозяйки, запрыгнула на колени и ласково потёрлась спинкой о холодные руки, а потом и вовсе свернулась калачиком, пытаясь успокоить свою кормилицу.

— Ну, хорошая моя, мы не можем вернуться, ты же понимаешь. Нас не существует для этого города.

Кошка жалобно мяукнула, задрав мордочку, внимательно смотря Агате в глаза. Иногда девушка видела в этом заботливом и изучающем взоре животного глаза старухи Эвердин, что с безумным взглядом рассказывала ей свой коварный план в больничной палате. Агата точно не знала, в какой именно момент её размеренная жизнь дала трещину, но итог оказался печальным для всех.

Некогда уверенная в себе Агата Роуз превратилась в сломанную психичку Агату Брайн.

— Нет. Это исключено, идём ка лучше спать, время позднее. В этом городе нас не ждут, Мэвис.

Девушка бережно взяла пушистый комок на руки и вернулась в спальню. Сквозь приоткрытое окно задувал прохладный ветер с запахом дождя, кровать оказалась холодной, и тело сразу приятно расслабилось. Девушка обернулась в одеяло и прикрыла глаза. На удивление, сон быстро принял в свои крепкие объятия, но было в нём что-то странное, что-то знакомое и… родное.

Двенадцать лет назад

В заброшенном деревянном сарае пахло свежей соломой и зерном. Пыль, витающая в воздухе, казалась крошечными танцующими кристалликами, которые подсвечивались солнечными лучами, пробивающимися сквозь прохудившуюся крышу. Лето только начиналось и сулило три месяца относительного тепла и свободы от ненавистной школы, но для Агаты это лето должно было стать очередной попыткой не сойти с ума от выходок родного отца.

Девушка сидела на пыльном подоконнике единственного окна и перочинным ножиком ковыряла очередное судебное письмо, выписанное на имя Джошуа Роуз. Внутри разгоралось неугасаемое пламя обиды и безвыходности, от которого подростку крайне сложно скрыться. В такие моменты Агате казалось, что было бы лучше, если отец просто исчезнет из их жизней. Растворится с рассветом и имя его сотрется из памяти. Но то были мысли, неспособные помочь.

— Роуз, отлично выглядишь. Как настроение? — послышался голос лучшего друга, пытающегося протиснуться сквозь выломанную доску в стене.

— Паршиво, где так долго шлялся? — не поворачиваясь на парня, ответила она, продолжая гневно втыкать острое лезвие в бумагу.

Дин, наконец, пробрался в их личное, спрятанное от посторонних глаз место сбора и подошёл к девушке, заглядывая через плечо.

— Чёрт, Агата, он опять? Что на этот раз?

— Обманутые инвесторы. Старая схема, — Агата положила нож и разорвала письмо руками в мелкие клочья. — У тебя сигареты есть?

— Да брось, ты ведь не куришь, — Дин серьёзно заглянул в глаза подруги. — Оно того не стоит.

— Давай, я сама разберусь! — Агата вытянула руку и нехотя, парень передал девушке пачку смятых Hariey Davidson.

Больше всего хотелось помочь подруге, не травить никотином, а по-настоящему оказать поддержку. Но Дин знал, она не примет помощь. Больше нет. Маленькая девочка из прошлого ее принимала с открытым сердечком, эта же Агата Роуз — другой человек.

— Жалеть потом будешь, дура, — он устроился рядом и закурил, выпуская дымные кольца в воздух. Агата тоже прикурила и, почувствовав неприятный, терпкий вкус, с шумом выдохнула.

— Я никогда не жалею о своих поступках, Дин. Чтобы не приключалось в моей жизни — это именно то, чего мне хотелось в определённый момент времени. И неважно, если потом это оказалось очередной дурацкой затеей.

— Чокнутая девчонка, — усмехнулся парень, глядя, как солнечные лучи, проникающие в окно, играют бликами на белоснежных локонах подруги.

Агата закашлялась и рассмеялась, смерив друга шутливым «злобным» взглядом, но Дин неожиданно стал серьёзным, больно вцепившись в её плечи, парень спешно заговорил:

— Ты должна вернуться, Агата! Город тебя ждёт!

Настоящее время

Навязчивый звон будильника крутил одну и ту же мелодию уже третий раз, и отголосок прошлого, непрошенно ворвавшийся в голову, развеялся с лучом солнца, проникающим сквозь тонкие шторы. Воспоминание из далёкого прошлого растаяло, впервые не оставив противного осадка после сна.

— Что же это такое? Сон? Нет, воспоминание, такое чувство, что я на время переместилась в прошлое, которого так сильно недостаёт, — заключила девушка, глядя на чёрную кошку, что недовольно мяукнула. — Да, ты права. Я скучаю не за прошлым, а за человеком, оставленным там.

Агата протёрла глаза и быстро поднялась с кровати, накинув на ходу тёплый халат на плечи. Девушка прошлёпала босыми ногами в светлую гостиную, раскрывая кружевные шторы и впуская солнечный свет. На искусственном камине в деревянной раме стояла одна-единственная фотография, что волею судьбы оказалась оставлена когда-то Дином в больничной палате Агаты.

Взяв фото в руки, она устроилась на диване, погружаясь в воспоминания. На неё смотрел тот самый парень с яркими, цвета молодой листвы, глазами, крепко обнимающий её худые плечи, а за их спинами виднелся серый фасад Тенлисовской школы, в которой когда-то приходилось учиться.

— Там ли ты сейчас? Не сбежал ли так, как я? — прошептала блондинка, нежно проводя пальцами по силуэту человека, которого любила всю свою жизнь.

Когда решение о побеге пришло в её голову, это казалось единственным правильным вариантом.

Бежать.

Выживать любой ценой.

Но заплатить за проявленную трусость оказалось слишком сложно. Безопасность оказалась равна одиночеству. Агата и не пыталась полюбить снова, утопая в жалких воспоминаниях о проведённых с Дином минутах. Он стал её единственным, тем, кого сердце выбрало очень давно и не желало отпускать.

Агата тряхнула головой, прогоняя дурные мысли, и вернула фото на место. Девушка подошла к окну, окидывая взглядом оживлённую улицу Бостона, что вместе с обитателями города, просыпалась, торопясь скорее начать новый день. Солнечные лучи только пробивались сквозь плен чёрных туч и ласково касались серых, безмолвных многоэтажек, обещая людям хорошую погоду хотя бы до полудня. Агата улыбнулась, глядя, как парень с трудом засовывает огромный букет красных роз на пассажирское сидение своего автомобиля и пришла к единственно правильному, как ей казалось, решению.

Холодный душ привёл спутанный клубок мыслей в порядок, расставив в голове всё по импровизированным полочкам.

Агата наспех приготовила себе крепкий кофе и, позавтракав тостами с джемом, начала собирать чемодан. Кошка, громко мяукая, то и дело крутилась рядом, обтираясь о ногу хозяйки и прогибая спину, девушка с любовью погладила животное прошептав:

— Да, Мэвис, мы возвращаемся домой.

Глава 2

«Возвращаясь в мир своих фантазий

не забудьте оставить записку своему заблудшему разуму».

Ана Диер

Чемодан оказался полностью собран только к полудню. Брать с собой много вещей Агата не собиралась, лишь тёплую спортивную куртку и парочку шерстяных костюмов для холодного климата этого вечно промёрзшего городка, и ноутбук с определёнными предметами личной гигиены.

Задерживаться в Тенлис Хилл желания не было, но, несмотря на это, с каждой сложенной аккуратно вещью всё больше казалось, что это дорога в один конец.

Девушка в последний раз проверила свой почтовый ящик, медные задвижки на окнах, выключила все электроприборы и взяла в руки чёрную дублёнку, отороченную красным мехом, обводя безмолвным взглядом просторную гостиную.

На сердце с самого утра теплилось ужасающее чувство тревоги, что выворачивало душу наизнанку, как грязную тряпку. Агата уже несколько минут молча стояла в коридоре и не могла решиться взять в руки ключи с полки, пока кошка не юркнула в переноску, жалобно мяукнув, отвлекая хозяйку от тяжёлых мыслей.

— Иду, иду, Мэвис, — она бережно закрыла пластиковую переноску, вытянула длинную ручку чемодана и наконец решительно вышла на улицу.

Щелчок замка и казалась новая, выстроенная по кирпичикам безутешной боли и безнадёжных разочарований жизнь, захлопнулась навсегда.

Агата прекрасно помнила, как сняла эту квартиру на деньги, подкинутые Арчи, как проходили её первые бессонные ночи на надувном матрасе, что, несомненно, был лучше твёрдой кровати в бесцветной комнатке психиатрической лечебницы, куда девушка приехала сама, в надежде спастись от чудовищных кошмаров.

Помнила и безумно боялась потерять.

Бостон сегодня казался на удивление солнечным. Затяжной дождь наконец-то прекратился, и небо из серо-грязного, превратилось в нежно-голубое, провожая свою незваную обитательницу в путь. Агата вдохнула пропитанный дымом и грязью воздух полной грудью, и буквально заставила себя отогнать навязчивые мысли о своём прошлом, сев за руль старенькой Chevrolet Impala, о которой когда-то мечтал её родной отец.

Было странно воплощать чужие безумные мечты в жизнь, но собственных у Агаты не осталось.

Дорога предстояла дальняя, и девушка имела в запасе достаточно времени, чтобы представить долгожданную встречу с когда-то чрезвычайно дорогими ей людьми, оставленными так безжалостно в проклятом городе.

— Как же странно, живя в шести часах от этого места, я так боялась встретиться с кем-то из его жителей, — пробормотала Роуз, глядя на своё отражение в зеркале заднего вида.

Образ, смотрящий на неё из зеркального мира, казался неуместным, вырванным из чужих сновидений, сама же Агата представляла собой лишь оболочку человека, душа её всё ещё была заперта в чертогах тёмного леса. Мимо проносились заправки и придорожные кафешки, приглашая остановиться, задержаться хоть ненадолго и оттянуть возвращение. Но Агата устала убегать от прошлого.

Снизив скорость, она невольно вспомнила многочисленные электронные письма, что присылали на старую электронную почту мать и друзья первые два года. Но ни одно из них так и не получило своего ответа. Роуз их даже не открывала, сразу нажимая «удалить». Вскоре писать стала только мать, не теряющая надежду найти своего пропавшего ребёнка. Агата читала её длинные тексты, представляя, что находится рядом со своей семьёй, но отвечать всё так же боялась, переживая, что кто-то нетерпеливый может узнать её адрес и нагрянуть, разрушая тихий и ненапряженный мир. В одну из одиноких ночей, когда сердце сильнее всего рвалось домой, Агата открыла очередное письмо матери и, поняв, что писал его Дин, удалила электронную почту, навсегда разорвав последнюю связывающую с Тенлис Хилл ниточку.

Она прекрасно знала, что вскоре у неё родилась младшая сестра, мать благополучно вышла замуж за шерифа Уитмор, и жизнь в городе после тех страшных событий давно наладилась. Кошмары стали просто сказками. Только вот вернуть отношения с людьми, которых она так просто бросила в Аду, казалось невозможным. Да и смысла Агата не видела. Вернуться в город, на тот момент означало собственноручно затянуть петлю на своей шее.

Три года назад. Бостон.

Работа в музейном архиве казалась единственно комфортной. После психиатрической клиники Агата не могла надолго оставаться в обществе людей, терялась, начинала паниковать так сильно, что головная боль грозилась разорвать напополам. С архивом всё было проще, здесь одиночество становилось спасительной музыкой, что ласкала сердце. Истории, заключённые в музейных бумагах, помогали коротать время, напоминая беззаботную молодость, проведённую в лавке старухи Эвердин. Бумага хранила многое: легенды, истории войн и любви, привозили даже свитки древней Греции, скрывающие в себе настоящие тайны. Агата была счастлива прикасаться к такой истории.

Всё изменилось в один осенний вечер, когда, перебирая очередную поставку, в руки попалась старинная картина, написанная Уильямом Гауде. Кто и зачем пожертвовал её именно этому музею, Агата не знала, но чудовищное изображение городской площади Тенлиса теперь красовалось в главном зале музея и кричало, что Роуз не спряталась, что прошлое бредёт за ней по пятам и обязательно догонит. Лишь вопрос времени.

Вернувшись тем вечером домой, Агата открыла старый ноутбук и восстановила почту, а затем, нажала на единственный диалог, который удалить не позволило сердце. Электронных писем было больше тысячи, но на всю оставшуюся жизнь в память врезались только несколько из них:

Дин Уитмор 5 декабря 1990

Я не могу дышать без тебя. Агата, я задыхаюсь без твоего голоса, прошу, вернись ко мне! Город без тебя погиб.

Дин Уитмор 10 марта 1991

Я всё ещё тебя люблю, знаю, что ты счастлива. Без меня.

Дин Уитмор 5 июня 1992

Я вернулся в наше с тобой место. В этот пустой дом у озера, где каждый сантиметр пропитан тобой. Отец сказал, что я должен забыть. Они все говорят одно и то же, но я всё ещё верю. Наверное, я идиот, Роуз?

Дин Уитмор 20 декабря 1993

Я пишу сюда как придурок каждый день уже четыре года подряд. Не знаю, жива ли ты, Роуз, читаешь ли эти чёртовы письма… Но я всё ещё жду твоего ответа. Я знаю, ты бы обязательно ответила, а раз нет, значит что-то случилось. Но я буду ждать тебя в чертовом Тенлис Хилл, куда всегда можно вернуться.

Дин Уитмор 15 февраля 1994

Я бы хотел вернуться в прошлое и исправить свои ошибки, но каждый раз возвращаясь назад в кошмарах, я вновь оставляю тебя в этой чёртовой больнице. Прости меня за это. Я бы хотел все исправить…

Дин Уитмор 1 мая 1995

Город живёт дальше, Агата. Они все справились, я надеюсь, ты полюбила так же сильно, как я когда-то тебя. Будь счастлива, Роуз. Я не хочу, но должен тебя отпустить. Так будет лучше.

Дин Уитмор 15 октября 1996

Знаешь, я солгал! Эта чёртова осень снова наступила, и в каждом шелесте ветра я вижу твои чёртовы глаза! Ненавижу! Ненавижу тебя так же сильно, как люблю! Ненавижу твой голос и взгляд! Ненавижу все, что связано с тобой!

Дин Уитмор 13 сентября 1997

Я пишу своё последнее письмо. Пишу, чтобы сказать тебе, какая ты дрянь! Ты отравила мою кровь и сбежала, оставила гнить в этом мерзком городишке! Для чего всё это было, Агата? Ты лгала мне в глаза о любви, а потом растоптала как ненужную игрушку! Ненавижу!

Слёзы уже нельзя было остановить, они стекали солеными ручьями по холодным щекам. Агата добровольно впустила прошлое и сбежать в этот раз уже не могла. Последняя частичка её разрушенной души заключалась в надежде, что Дин живёт дальше, что его боль давно прошла, но она всё так же горела, как и в её собственном сердце. Боль нельзя просто забыть, выбросить чувства из сердца невозможно, но Агата пыталась, веря, что все это для их общего блага.

Ей нельзя возвращаться в город проклятых.

Настоящие время

Размышляя о далёком прошлом и так неожиданно нагрянувшем настоящем, девушка совершенно не заметила, как пролетели часы и впереди показался густой лесной массив — последняя точка на въезде в мистический Тенлис Хилл.

Агата вдавила педаль газа до упора, сделав музыку на полную в надежде, что она заглушит голоса в собственной голове.

Сердце продолжало бешено колотиться при виде старого каменного моста, перекинутого через горную реку Ватлер, заросшего с обеих сторон густым вьюном и выгоревшей от времени и бесконечных дождей вывески с приветствием.

Единственное, что отделяло большой мир от проклятого города.

— Вот я и дома…

В ответ на её слова порывистый ветер разогнал опавшую листву по длинной мостовой, отчего яркие кусочки взвихрились ввысь, пропуская чёрную машину вперёд.

Тенлис Хилл приветствовал свою давнюю пленницу, что спаслась бегством поздней ночью десять лет назад.

Агата с удивлением смотрела по сторонам, разглядывая, казалось, ни капли не изменившуюся, огромную ферму Биг ли, что раскинулась на кукурузном поле прямо в начале города, отчего смрадный запах частенько встречал заезжих путников. Все теми же остались и фасады небольших, типичных для соединённых штатов жилишь, покрытых белым сайдингом, тесные детские площадки, прячущиеся в переулках между домов, напомнили о детстве, и люди, что с раскрытыми ртами, смотрели на медленно проезжающую незнакомую машину с Бостонскими номерами, заставили панику достигнуть апогея.

Проехав по широкой Вест-Ровен, Агата миновала старенький супермаркет со сломанными буквами на фасаде и съехала на главную улицу Тенлис-Хилл, где расположились маленькие магазинчики с жилыми квартирами наверху. Здесь находилась и единственная, довольно неплохая забегаловка для местной молодёжи, и любимая когда-то часовая лавка сумасшедшей старухи Эвердин, доверху наполненная мрачными историями этого города.

— Ну, Мэвис, ещё одна улица, и мы дома… надо собраться с мыслями, — Impala бесшумно затормозила и припарковалась на обочине напротив кафетерия.

Агата вновь бросила затравленный взгляд в зеркало заднего вида на своё отражение. Красивая блондинка с правильными чертами лица едва заметно улыбнулась ей, и лишь глубокие, фиалковые тени, что залегли под глазами, выдавали в ней не совсем здорового человека.

Уставшая от длительной дороги и воспоминаний, она, опустила голову на кожаную оплётку руля, прикрывая глаза и пытаясь собраться с силами, чтобы продолжить нелёгкий путь.

Сон морил, призывая отпустить внутренние терзания, и погрузиться в спасительную пелену воспоминаний, что всё ещё казались приятными. Агата знала, что где-то в уголках памяти такие тоже были, что её жизнь не была сплошной чёрной нитью.

Надоедливый и однотонный стук по лобовому стеклу заставил, на секунду задремавшую девушку резко открыть глаза. Рядом с машиной стоял высокий мужчина в чёрной кожаной куртке и настойчиво стучал, смоляные волосы, взлохмаченные ветром, упали на лицо, но внимательный взгляд девушки зацепился за массивный перстень на указательном пальце мужчины.

Агата знала всех, кто носил эти кольца с изображением красной кобры, и поспешила щёлкнуть замком водительской двери, выходя на улицу. Сердце забилось сильнее, а горло защипало от поступающих слез.

— Агата! Неужели это и вправду ты? — мужчина откинул волосы с лица, и его шрам под губой стал слишком заметен, чтобы не узнать обладателя.

Этот скрывающийся от ветра взгляд угольных глаз, и сгорбившееся фигура были такими же, как в ту роковую ночь на вокзале, когда он провожал единственную маленькую подругу, помогая ей сбежать из города.

— Арчи… — с огромным облегчением выдохнула Агата.

Слёзы задрожали на длинных ресницах. Она без тени сомнений кинулась к нему в объятия, вдыхая такой родной и терпкий аромат дешёвого алкоголя и моторного масла. Предводитель городской банды «Змеев» был одним из немногих жителей этого города, кому Агата всецело доверяла и откровенно была рада увидеть.

— Ты совсем не изменилась, малышка! Где же ты была, Агата? Мы искали… — затараторил мужчина, раскручивая её в руках.

— Я знаю, знаю, что искали, ты так изменился, Арчи.

— Да брось, я старше на каких-то семь лет, лучше расскажи мне, какими судьбами ты снова в этом проклятом Богом месте? — он ласково стряхнул застывшие слезинки с её щёк улыбнувшись.

Девушка запахнула получше дублёнку и навалилась на капот своей машины.

— Приехала увидеть родных, — она запнулась, но сразу продолжила. — И Дина.

— Всё ещё не забыла его? Когда ты уезжала, я надеялся, что когда-то у меня появится шанс, — мужчина весело рассмеялся и галантно предложил свой локоть. — Зайдём в кафе, выпьем кофе, здесь жутко холодно.

— Прости, Арчи, но сначала домой. Я слишком долго убегала, встретимся с тобой завтра в это же время и непременно подробно обсудим потерянные десять лет нашей жизни. Но сейчас, я должна идти, чтобы не струсить снова.

Мужчина сдержанно кивнул, не скрывая разочарования, и открыл перед ней дверь машины.

— Агата, насчёт Дина, не ищи его сама, не стоит. Вместе завтра сходим к нему, хорошо?

Его слова напрягали, доводили до паники, но кивнув, она завела двигатель. Встреча с давним другом придала сил, и машина медленно тронулась навстречу своему дому.

Оставалось проехать совсем немного, видя перед собой старую церковь с позолоченными куполами, возвышающуюся вдалеке, Агата тяжело вздохнула, чувствуя, как каждая клеточка тела противица. Машина подъехала к нужной улице и, проезжая мимо знакомых домов бывших соседей, Агата заметила, что здесь тоже почти ничего не изменилось. Всё те же белоснежные фасады, маленькие дети, играющие на газонах, и строгие мужчины, убирающие опавшую листву, так портившую вид прекрасных дворов. В конце улицы там, где начинался Тенлисовский лес, девушку ждал двухэтажный дом из выбеленного кирпича. На месте старой сосны, когда-то доставляющей столько хлопот, скрипом веток по стеклу, теперь появилась мансарда. На аккуратно подстриженном газоне красовались детские качели, а рядом располагалась просторная парковка, со стоящим чёрным Volvo.

«Господи, как же мне стыдно»

Агата остановила машину на противоположной стороне улицы и заглушила двигатель. В сердце вновь вспыхнула ноющая боль, более сильная, чем когда она была одна в своей уютной квартире в центре Бостона. Было стыдно смотреть в глаза собственной матери, которую она безжалостно оставила в трудном положении, сбежав из города, никого не предупредив. Агата прекрасно осознавала, насколько невыносима боль от утраты ребёнка. Однако в тот момент ей казалось, что, если бы она осталась в городе, люди, чьи дети не были спасены в ту роковую ночь, могли бы вечно проклинать их семью.

Но, как ни оттягивай, долгожданный момент воссоединения настал. Входная дверь дома распахнулась, и на пороге появилась высокая женщина с длинными чёрными волосами, в которых уже начали пробиваться серебристые пряди. За ней вышел шериф Уитмор, держа на руках маленькую девочку восьми лет в красной шапке с бум боном.

Агата неторопливо открыла дверь машины и вышла на улицу, с любопытством наблюдая за идиллией, царящей в семье. Её семье.

На мгновение ей показалось, что они счастливы втроём, и кто она такая, чтобы разрушать их новый мир?

Она уже собиралась развернуться и уехать как можно дальше от Тенлис Хилл, когда женщина, стоящая напротив, громко закричала, и её голос сорвался на болезненный хрип.

— Агата! Агата! — женщина бросилась к ней, не глядя на разделяющую их дорогу.

От Кеталин исходил лёгкий аромат парфюма с нотами гибискуса и чайной розы, словно машина времени, переносящий в самое раннее детство. Руки матери казались тёплыми, такими необходимыми все эти годы.

— Я не надеялась, что смогу увидеть тебя ещё хоть раз! Девочка моя, как же сильно я скучала по тебе! — голос женщины срывался на рыдания, отчего сердце Агаты разрывалось на миллионы атомов.

— Мама, кто это? Мама! — маленькая девочка усердно дёргала женщину за длинную юбку, пытаясь обратить на себя внимание, но Кет провалилась в прошлое, в тот самый день, когда у неё отняли самое дорогое.

— Да, это и правда твоя, сестра, — ответил за неё шериф, обнимая двух плачущих от счастья женщин за плечи. — Я очень рад, что ты вернулась, Агата. Мы все не переставали тебя ждать, и Дин в особенности.

Он сказал это с плохо скрываемой болью в голосе, которая не ускользнула от Агаты, за его словами таилась правда о его родном сыне, что никогда в жизни бы не простил столь жестокую выходку давней подруги.

Правда, которую даже сам Дин пытался похоронить глубоко в своём сердце, полностью отдалившись от родного отца.

— Простите меня, я не могла приехать раньше, — всхлипывая, пробубнила Агата.

Она опустилась на колени и впервые крепко заключила сестру в кольце рук. Слёзы предательски бежали по щекам, размазывая дорогую туш. Хотелось кричать на всю улицу, поделиться разрывающим сердце счастьем со всеми. Агата много раз представляла, как увидит родных вновь, как посмотрит в их осуждающие глаза, ей всегда казалось, что встреча будет холодной и унизительной.

Учитывая всё, что пришлось пережить этой семье.

Глава 3

«Тайное ощущение собственной вины мы всегда предусмотрительно прикрываем ненавистью, которая облегчает приписывание вины другому»

Георг Зиммель

Когда долгожданные объятия и приветствия некогда разрушенной обстоятельствами семьи, наконец-то закончились, Агата медленно прошла в светлую прихожую, с которой начиналась её личная история, пропитанная кровью и, казалось, бесконечными потерями. Взгляд золотых глаз машинально забегал по прекрасно знакомым предметам. Таким родным, но в то же время совершенно чужим, что хотелось вновь развернуться и сбежать как можно дальше от переполняемых душу воспоминаний, и лишь тёплая рука матери на дрожащем плече, помогла отвлечься.

— Что с тобой, родная? — Кеталин заглядывала в её медовые глаза, отмечая радикальные изменения в родной дочери, которую не видела много лет и честно считала давно погибшей.

— Нет, всё хорошо, мама, — она принуждённо улыбнулась, аккуратно поставив чемодан в угол и положив сверху переноску. Кошка жалобно замяукала, напоминая о своём существовании, и девушка поспешила выпустить животное из плена пластиковой клетки на долгожданную свободу.

«Ничего не поменялось, не дом, а сломанная шкатулка скорбных навязчивых воспоминаний. Вся эта антикварная мебель, тяжёлые тёмно-зелёные портьеры, свисающие мёртвым грузом на паркетный пол, настольная лампа, купленная в лавке миссис Эвердин, камин с тлеющими поленьями и множество рамок с такими родными лицами… Дом словно замер в ожидании… меня»

Непроизвольные воспоминания, казалось, хоронились в каждом из окружающих Агату предметов, и далеко не все они были тёплыми, к сожалению. Она, словно заворожённая, присела на просторный диван, обитый кашемировой тканью и украшенный позолоченными рюшами. Внимательно рассматривая каждую деталь в окружающем интерьере, Агата не выпускала из рук цепочку с золотым кольцом, которую когда-то подарил лучший друг на шестнадцатилетние.

Всё осталось абсолютно таким же, как и в тот день, когда она в последний раз была в этом доме и собиралась на долгожданный бал.

На небольшом кофейном столике всё ещё лежала салфетка, связанная Агатой в пятом классе. Портьеры были подвязаны кофейными жгутами, скрученными отцом. На камине красовалось васильковое пятно, оставленное Агатой в пять лет, когда отец впервые показал маленькой девочке акриловые краски, привезённые из командировки.

Девушка вздохнула, вспомнив о родном отце. Его внезапная смерть, вероятно, стала освобождением этой семьи, но Агата изо всех сил старалась хранить в сердце те жалкие капли тёплых воспоминаний, что на деле оказались лишь мимолётными моментами прошлого.

Сверху по лестнице торопливыми шагами спустилась маленькая Сара, неся в руках большой альбом и отвлекая Роуз от тревожных мыслей, которые пробуждал родной дом.

— Смотри, что мы с Дином рисовали, — гордо выговорила восьмилетняя девочка, заползая на диван поближе к новообретённой сестре. — Это нарисовал Дин.

Агата дрожащей рукой раскрыла толстый альбом в кожаном переплёте, и уже при виде первой страницы сердце её болезненно съёжилось, как скорчившийся и высохший под палящим солнцем абрикос.

На молочном листе отточенными чёрными контурами была изображена она сама, в кожаной куртке и красных кедах, одиноко сидящая на старых качелях заброшенной детской площадки. Агата даже не подозревала, что Дин запомнил её образ, казалось, ненависть должна была вытравить все обрывки, связанные с ней.

— Да… он молодец, — безрезультатно пытаясь сдержать слёзы, ответила она, проводя пальцами по рисунку. Девочка перелистнула альбомный лист и продемонстрировала уже свои рисунки, где яркими цветами были изображены люди у леса.

— Это ты, я и Дин.

«Он помнил, помнил все эти годы и рассказал обо мне сестре! Ничего не забыл…»

Агата со всей скопившейся нежностью обняла сестру, поцеловав в макушку русых волос.

— Ты большая молодчина, может, станешь художником. Когда-то мой отец рисовал со мной картины в лесу, сейчас, кажется, что это было в прошлой жизни.

— Дин очень много о тебе рассказывал, оказывается, ты ещё красивее, чем он описывал.

От этих слов на душе становилось сравнительно теплее, словно погасший давно уголёк вновь начинал гореть, заполняя уставшее сердце пожирающим пламенем любви, и никакая осень не потушила бы его.

В гостиной тем временем показалась мать девочек, держа в руках деревянный поднос. Три чашки с горячим кофе заполонили маленькую комнату дразнящим ароматом свежемолотых кофейных зёрен, прогоняя последние скверные мысли, что будоражили воображение.

— Сара, иди ещё порисуй, — мягко произнесла женщина. — сестре необходимо отдохнуть.

Малышка тут же надула большие губки и медленно побрела в свою комнату, всем видом показывая, что ждёт, когда мать передумает и позовёт её назад, но Кеталин, оставалась несгибаемой. Взяв холодную ладонь старшей дочери, она оставила горячий поцелуй на тыльной стороне.

Внутри женщины, словно мост перекинулся над огромной пропастью боли и отчаянья.

Кеталин Роуз так сильно любила старшую дочь, что едва не умерла от горя, потеряв её, казалось, навсегда. Но теперь, её Агата сидела на расстояние вытянутой руки, и все прошлые недомолвки и сложности, сопровождающие их жизнь, растворились в пелене сладкой истомы, от дрожащей улыбки на бледном лице дочери.

— Девочка моя, как я рада, что ты приехала. Жаль, миссис Эвердин скончалась год назад, она так надеялась увидеть тебя ещё раз. Говорила мне, что настанет день и ты вновь пересечёшь границу города. Господи, Агата, как же я ждала этого дня!

— Что с ней случилось? — холодно спросила Роуз, вспоминая образ старухи, отпечатавшийся в её собственной голове, казалось, на всю оставшуюся жизнь, и даже потеряй Агата память, мутные, серебристые глаза ведьмы будут являться ей в кошмарах.

— О! просто наступило её время, рак вымотал старушку.

Агате не верилось, что старая ведьма могла скоропостижно погибнуть от болезни, хоть и была в курсе, что говорят: рак настолько серьёзный противник, что сам Господь неспособен остановить его. Но Бог покинул старуху уже очень давно.

Она не простила Гретту Эвердин.

Неоднократно пыталась, но всякий раз перед глазами всплывали образы погибших детей и остывающие тело Сэма, и ненависть рождалась с новой силой. Возможно, поэтому новость о её кончине не принесла никаких эмоций, лишь холод, что давно поселился в её душе.

— Где в настоящий момент Дин? — в конце концов, спросила Агата, делая глоток горячего кофе.

— Он в лесу, несколько лет назад приобрёл крохотный домик у Падкого озера, где в своё время обнаружили труп Блосса, теперь каждые выходные проводит там. Уж не знаю, что его так тянет к этому озеру, — ответил вошедший в гостиную шериф.

— Дин уже знает, что я приехала? — осторожно спросила девушка, заглядывая прямо в глаза довольно сильно постаревшего мужчины.

— Нет, мы и надеяться не могли, что ты вернёшься когда-то. Я пытался сейчас дозвониться, но он недоступен, там связь барахлит.

Кофейная чашка со звоном опустилась на стол, руки Агаты покрылись крошечными мурашками, что толпой разбежались по телу. В горле пересохло, стало нечем дышать, Агата начала интенсивно растирать немеющие ладони.

— Милая, с тобой всё в порядке? — мать ласково провела ладонью по дрожащим коленям дочери. Агата кивнула и бросила взволнованный взгляд в окно, где уже сгустились вечерней сумерки, а разгулявшийся ветер гнал опавшую карусель красочной листвы по проезжей части.

— Я, пожалуй, пойду и найду его.

— Это плохая идея, Агата. Дин может находиться и не в доме, а где-то на озере или в лесу. На улице сейчас очень быстро темнеет, ты можешь заблудиться в потёмках, — запротестовала взволнованная мать, сжимая колени девушки.

Мистер Уитмор поднялся со своего кресла, бросая взгляд на часы и подтверждая слова жены:

— Мама права, Агата. Время позднее.

— И всё же, я провела половину своей жизни в этом лесу и знаю каждую тропу.

— Я понимаю, что ты скучала, — Грег коснулся её руки, заставляя взглянуть в глаза болотных оттенков. — Он приедет утром, и вы обязательно встретитесь.

— Я должна увидеть его. Сейчас! Вы же все понимаете, мистер Уитмор, мы слишком много потеряли времени.

Агата поспешила выскользнуть из пропитанной воспоминаниями гостиной и не предоставляя возможности отговорить от сомнительной авантюры, схватила привезённую с собой красную куртку, выскочив на прохладную улицу, где сиротливые фонари уже загорелись и скудно освещали вечерний городок, готовившийся погрузиться в ночную тьму. Она делала так всегда, убегала от ненужных вопросов, следуя лишь чувствам.

Воздух становился по-настоящему морозным, вдыхая его через рот, казалось, что внутри обжигаются лёгкие. Осень в штате Мен и так была довольно холодная, но в этом месте она становилась поистине зловещая, словно сама природа была против существования ненавистного города.

Агата медленно шагала вдоль неизменно мигающих фонарей в сторону безмолвного леса и надеялась отвлечь себя от изнуряющих болезненных мыслей, но бесцветное небо, что постепенно заволокло грозовыми, тяжёлыми тучами, только больше и больше заставляло сердце колотить в грудную клетку.

— Ну невозможно же вечно бояться! — твёрдо заявила девушка сама себе и, запахнув получше воротник куртки, уверенным шагом направилась к известной с детства тропе.

Лес встретил свою давнюю знакомую совсем недружелюбно.

В благородных деревьях гудел ветер, создавая впечатление, что вдалеке кричит раненое животное, а где-то и правда кричали птицы, стараясь перекликать друг друга. Агату затрясло от холода и навязчивого страха, но она отчаянно пыталась идти быстрее, вот только ноги путались в высоких корнях деревьев, покрытых мхами, что словно паутина, окутывали весь лес. Она старалась не концентрировать внимания на посторонние звуки и гуляющие вокруг тени, и вскоре ноги сами вывели путницу на долгожданную опушку леса, где в зарослях тёмно-зелёного мха и торчащего сухого камыша раскинулось глубокое озеро с неестественно чистой водой.

Старый домик всё так же стоял на берегу, спрятанный за высокой сиренью и кустарниками. Его открытая веранда уходила прямо в озеро, продолжая безжалостно гнить, и Агата вспомнила, как они с Кэрол полюбили когда-то сидеть здесь и смотреть на закатное солнце, что пряталось в верхушках могучих деревьев, отражаясь в воде бледными лучами, предавая этому месту ещё больший ореол таинственности и безграничной красоты.

Девушка медленно подошла к самой кромке прозрачной воды и посмотрела на своё отражение, мелькающие в водной ряби.

— Ну здравствуй, я уверена, ты меня помнишь…

Агата неожиданно ухмыльнулась, сама себе, понимая, что впервые за долгие десять лет, не смотря, что находится в этом Богом забытом месте, почувствовала себя не выжившей, а именно живой, настоящей, и только одной важной детали не хватало для завершения этой картины. Единственного человека, ради которого она снова бросилась в проклятый лес…

Девушка прошла немного дальше по влажной земле и поднялась по обветшалым ступенькам веранды. Рука на мгновение дрогнула, но Роуз оттолкнула все сомнения в дальний угол сознания и уверенно дёрнула ручку старой скрипучей двери.

— Открыто…

Сделав шаг вперёд, она почувствовала, что вернулась в прошлое, словно и не было этих десяти лет отсутствия. Воспоминания нахлынули беспорядочной волной, не позволяющей вдохнуть, заставляя погружаться в густое марево собственного сознания.

Кривая вешалка из пересушенной ветки дуба, когда-то сколоченная не умеющим ничего Томом, встречала у порога, пыльная табуретка под широкой лестницей, ведущей на просторную веранду, где можно увидеть рассвет, так и стояла в углу, где её когда-то оставила сама Агата; коврик у двери, сплетённый из красных лоскутков, который Кэрол принесла из своего дома, лежал под ногами, покрываясь песком.

Всё было настолько знакомо, что вызывало нестерпимую боль.

В главной комнате тоже почти ничего не изменилось. Старый, изношенный временем серый диван всё ещё стоял у деревянного окна, храня воспоминания о тех, кто когда-то проводил здесь свои выходные. Рядом находился низкий дубовый стол с выцарапанными подписями, оставленными пятью лучшими друзьями.

Теперь эти подписи перечёркнуты чёрным маркером, как и их жизнь.

Над толстыми, изрядно подтёкшими свечами, вилась едва заметная струйка чёрного дыма. Агата дотронулась до недопитого стакана кофе, брошенного на столе:

— Горячий… неужели не успела?

Однако в следующую секунду её схватила огромная рука, с силой прижав к себе, в левый висок уткнулось холодное дуло пистолета, а горячие дыхание обжигало шею.

Сердце забилось чаще, тело задрожало, на лбу мгновенно выступили капельки пота, в голове начали появляться сцены из фильмов ужасов, которые она когда-то видела.

Но Агата знала, что её собственная жизнь была хуже этих сказок.

Глава 4

«Ты сделала из меня холодного монстра,

который больше не верит в любовь»

Ана Диер

— Какого чёрта тебе здесь нужно, Роуз? — мужской голос выплюнул её фамилию как нечто мерзкое, до истерической боли знакомый, он отрезвил грозящие свихнуться сознание, и Агата прохрипела:

— От… пусти…

Хватка незнакомца немедленно ослабла, Агата резко отпрянула, поворачиваясь к нему лицом. Чёрное дуло пистолета теперь оказалось направлено в лоб, но страха больше не было.

Она знала, на что шла.

Это был уже не тот высокий и худощавый юноша, болезненные воспоминания о котором она бережно хранила глубоко в сердце. Нет, перед ней стоял настоящий мужчина.

Его тёмно-каштановые, коротко подстриженные волосы намокли, зелёные глаза, которые девушка так любила, превратились в тёмное болото со свежей ряской, что летом затягивает смрадную воду. Рассечённая бровь заимела ещё несколько мелких шрамов.

Чёрная футболка теперь не болталась, а, напротив, обтягивала накаченные руки, сжимающие огнестрельное оружие, направленное на неё. Розоватый рубец, тянущийся от кисти и до локтя, напоминал о прошлом больше, чем любой кошмар, приходящий по ночам.

Дин не надеялся увидеть эти глаза хотя бы ещё раз в жизни.

Больше нет.

Они доводили до паники, заставляли кровь быстрее циркулировать по венам и трястись от переполняемой ярости. Он увидел её в окно и не поверил собственным глазам. Словно призрак болезненного прошлого, что решил ворваться в его спокойную жизнь. Золотые глаза скользили по нему, словно бедная овечка, загнанная в угол, молила о прошение.

Но Агата не овечка, она человек, разрушивший всю его жизнь и не оставивший камня на камне после себя.

— Повторяю, Роуз, какого чёрта ты здесь делаешь?! — он намеренно угрожающе дёрнулся, схватив свободной рукой её плечо, чувствуя, как терпение доходит до предела.

Агата не испытывала никакой физической боли. Роуз лишь смотрела в эти глаза, наполненные до краёв безмерной ненавистью и обидой, что копилась там на протяжении десяти лет. Девушке хотелось выть от отчаянья, словно раненая волчица, попавшая в капкан и не имеющая шансов на спасение.

— Дин… — девушка попыталась дотронуться до едва заметной щетины на его лице, но мужчина грубо перехватил худую руку и резким движением развернул её спиной к себе, прижимая всем телом к холодной стене домика.

Агата ощутила своеобразный запах промокшего от постоянных дождей дерева и терпкий аромат его одеколона. Глаза наполнились слезами, что неторопливо покатились по щекам, оставляя солёные дорожки.

Меньше всего Агата сейчас хотела плакать, показывать Дину свою эмоциональную слабость, но чувства, переполняющие чащу её внутренних весов, безоговорочно брали верх.

— Отпусти, мне больно! — прошипела она сквозь зубы, стараясь не терять достоинства, но мужчина лишь оскалился и, наклонившись к самому уху девушки, со злостью отчеканивая каждое слово, прошипел.

— Зачем, Агата? Ты разве ожидала другой встречи? После стольких лет, Роуз, ты полагала, я встречу тебя иначе, а?! Думала, твой верный Дин будет сидеть и ждать тебя в этом проклятом городе?! Думаешь, здесь было мало шлюх, что помогли мне забыть твоё смазливое лицо и забыться в сексе, прямо на этом чёртовом столе, где ты отдала мне свою грёбаную девственность десять лет назад?!

Его голос дрожал, отчего срывался на крик, только от напряжения, которое клокотало где-то глубоко внутри. Дин не хотел видеть её, но в то же время страстно желал поцеловать прямо сейчас. Странное, гнетущее ощущение незаживающей раны и эйфории одновременно заставляло его захлёбываться эмоциями, которые били через край.

— Дин… пожалуйста… — взмолилась Агата, чувствуя, как ком в горле становится невыносимым.

Его грубые слова кромсали сердце, как кухонный нож, заставляли кровь стынуть в жилах, принимая форму ненавистного в детстве желе, что медленно расползается по стенкам чашки. Все хрупкие надежды рассыпались, как карточный домик, собранный в ветреную погоду на скамейке. Карты, хранящие тёплые воспоминания, разлетались, уничтожая остаток души Агаты Роуз, оставляя лишь пустой фантом человека, потерявшего всё.

Мужчина тоже почувствовал дрожь в её голосе и, убрав наконец руки, стремительно пересёк комнату, вставая у окна. Пистолет полетел на комод. Дыхание сбивалось, рвался наружу отчаянный крик, возвращая воспоминания того дня.

Десять лет назад

Рассвет, наступивший слишком рано, застал Дина врасплох. Организм, измотанный бессонными ночами и стрессом, требовал полноценного отдыха в мягкой кровати. Но он обещал. Обещал прийти. Агата нуждалась в его поддержке после всего случившегося. Не обращая внимания на смертельный голод, Дин накинул джинсовку и вышел на улицу, схватив скейт, парень вырулил на дорогу и направился к больнице.

Солнце сияло с необычайной яркостью, что было удивительно для этого времени года. И для этого города. Ещё недавно Дин не верил, что когда-нибудь снова увидит небесное светило, но теперь золотой диск словно олицетворял собой чистоту, которая возвращалась в город после мрачных дней. Хотелось навсегда забыть о лесной стычке, но шрамы остались не только на коже, они есть и в сердце и будут тлеть там бесконечно долго.

Звук полицейской сирены, доносившийся с соседней улицы, больше не вызывал паники. Это уже не имело к ним отношения. Они одержали свою победу. Они выжили.

Однако словно в напоминание о чём-то важном, из-за поворота вылетела машина шерифа и резко затормозила прямо перед ним. На лице отца впервые за долгое время появилось столько неоднозначных эмоций одновременно: гнев, отчаяние и боль. Грегори смотрел на сына сквозь толстое стекло словно не решаясь выйти и принести очередную ужасную новость, что растопчет его мальчика окончательно.

— Надо поговорить, — он наконец вышел из машины, не давая парню проехать дальше. — это важно, сын.

Но Дина ждёт она. Задерживаться нельзя. Он обещал. Что может быть важнее? Да пусть хоть чертов мир накинет на шею петлю и вздернется! Сейчас важна только Агата, что ждет его в палате.

— Я тороплюсь, всё может подождать до вечера.

Дин попытался обойти отца, но в тот же миг оказался в его непривычно крепких объятиях. В глубине души зашевелилось странное чувство, которое он не испытывал уже очень давно. В тот день, когда мать нашли в лесу, отец прижимал его к себе, не обращая внимания на плач ребёнка. Прижимал именно так, словно пытаясь укрыть от навалившегося горя, способного убить.

— Где она? — почти прорычал Дин, отталкивая никому не нужные объятия.

Но отец продолжал молчать, вглядываясь в глаза сына. Дин вцепился в плечи мужчины срываясь на крик:

— Где Агата?

— Сбежала. Ушла из палаты ночью и скрылась. Мы нашли разбитый сотовый, её куртку и брошенную в палате сумку.

Небо словно обрушилось на голову, раскололось, как пластиковый купол, и осыпалось на него острыми осколками. Речь отца вдруг стала бессвязной, не имеющей никакого смысла. Дин ощутил себя героем на старой фотопленке, замкнутым в сером мире.

«Ложь!» — пронеслось в голове.

Он оттолкнул отца снова и, оставив скейт, бросился бежать, не обращая внимания на светофоры и людей, бесцельно слоняющихся рядом. Сердце разрывалось от боли, что уже проникла внутрь и начинала гнить, отравляя организм. Он бежал так быстро как только мог. Словно от этого еще что-то зависело, словно все вокруг ошибаются и его Агата никогда бы так не поступила.

Она бы не бросила его.

Палата оказалась пустой, лишь слабый аромат её духов ещё напоминал, что Агата Роуз была здесь. На тумбочке лежала ее сумка и грязная куртка.

— Нет…

Он опустился на пол, не сводя взгляда с торчащего из сумки фото. Все что осталось от его любви — никому ненужные шмотки и фото.

Настоящие время

Агата тяжело дышала, прислонившись к стене, от волнения, она по привычке начала растирать руки, периодически похрустывая костяшками пальцев, заламывая их. Девушка понимала, что находится на грани нервного срыва, но не могла найти в себе силы даже сдвинуться с места.

Внутри происходило что-то немыслимое, она отчаянно глотала воздух, но, казалось, он и вовсе закончился в этой тесной, пропитанной запахом парафина и одеколона комнате, и Роуз вот-вот задохнётся от нехватки кислорода.

Агата ожидала от этой встречи чего угодно, что Дин уехал, удачно женился и давным-давно счастлив, она даже не один раз прокручивала самое страшное опасение в своей голове, смертельно боялась, что однажды приедет только на его могилу. Но даже тогда, ей нашлось бы что сказать безмолвному камню.

Десять лет она испытывала мучения, проклинала себя за слабость, за то, что сбежала, так и не сказав о своих чувствах. Не позвав его. Она даже двукратно неудачно пыталась покончить с собой, только бы не переживать день за днём эту разрывающую пустоту внутри, и лишь мимолётная надежда, что крошечным котёнком боролась где-то в груди, предоставляла ей силы идти дальше.

Но вот и эта надежда раскололась, как сотни десяток разбитых тарелок в её квартире.

Дин тем временем, пытаясь отогнать воспоминания, закурил сигарету, и тесная комната наполнилась запахом табачного дыма с нотками кленового сиропа. В голове ворошились обрывки слов, мысли, но ничего из этого не подходило, как казалось мужчине. Отчаянные попытки разума достучаться и позволить, наконец, себе посмотреть ей в глаза были строго пресечены болью, что долгие годы выгрызала в сердце огромную дыру.

— Зачем ты приехала? — пытаясь быть совершенно безразличным, спросил Дин, разглядывая что-то в потемневшем, мутно-зеленоватом оконном стекле.

На самом деле его выводило из равновесия отражение испуганной девушки, что прижалась к стене, запрокинув голову и тяжело дыша.

Она казалась неуместным видением под очередной дозой выпитого почти залпом бурбона.

Ненастоящая, выдуманная его больным разумом.

— Я просто устала прятаться, — Агата сглотнула скопившийся ком обиды и увереннее продолжила. — Дин, я правда хотела вернуться, столько попыток, но каждый раз я вновь и вновь разворачивала маши…

Уитмор не позволил договорить.

Взгляд холодных зелёных глаз равнодушно прошёлся по дрожащей то ли от страха, то ли от холода фигуре сверху вниз.

— Хватит врать, Агата! Ты сбежала, тайно уехала и не оказала любезность даже позвонить или настрочить чёртово письмо. Ни через месяц, ни через год, ни даже через десять гребённых лет, так какого чёрта ты сейчас припёрлась в столь ненавистный для тебя город?

Последние слова мужчина произнёс нарочито грубо, как плевок в её истерзанную душу, как официальное упоминание о том, что этот город больше не является её домом.

— Я почувствовала, что должна, верн… — начала девушка, но Дин за долю секунды пересёк комнату и оказался перед Агатой, упираясь руками в стену.

Его дыхание обожгло, Роуз хотела закончить фразу, но мужчина неожиданно громко закричал, глядя в упор налитыми кровью глазами:

— Чего ты хочешь?! Сходишь на могилку любезной старушки и познакомишься с сестрой? Дальше что?! Снова свалишь в закат? Говори, чёртова бесчувственная стерва!

Дин, словно обезумевший, ударил кулаком по стене в паре сантиметров от её лица, и девушка от испуга закрылась руками. Агата уже не пыталась себя сдерживать, рыдая в голос и медленно сползая на пол.

Он понял, что перегнул палку, когда увидел отчётливую трещину в деревянной доске и представил на её месте лицо Агаты. Он пребывал в подвешенном состоянии. Одиночество и бесконечные попытки выпустить из памяти её бездонные глаза, упиваясь алкоголем и вниманием распущенных женщин, сделали его зачерствелым, озлобленным, не умеющим больше доверять, и вот, спустя десять лет, когда он тщательно выстроил свою новою жизнь, Агата вновь ворвалась в неё, словно бурный ураган.

Сейчас перед ним была другая Агата Роуз.

Дин сразу заметил это осунувшееся лицо, тёмные круги под глазами и такой болезненный взгляд, блуждающий по нему, словно по призраку. Первым порывом было немедленно обнять её, заключить в своих объятиях и вдохнуть, наконец, такой драгоценный запах волос, но гордость и длительная обида, копившаяся годами, взяли своё, ставя перед необходимостью причинить Агате всю ту же боль, которой пришлось упиваться ему. Он сам не знал, почему писал ей, для чего надеялся, что когда-то она вновь вернётся к нему, в глубине души Дин думал, что она погибла и только поэтому не отвечает на его бесконечные письма, но однажды монитор моргнул, и письма оказались помечены пресловутым «прочитано», что означало лишь одно.

Агата Роуз его никогда не любила.

Мужчина грязно выругался, сжав кулаки, но в настоящий момент он злился вовсе не на неё, а только на себя самого. В шкафу нашлось тёплое одеяло, и, молча взяв его, Дин укутал Агату, как маленького ребёнка, усаживая на диван. За окном разбушевался продолжительный ливень, крупные капли барабанили по стеклу, а порывы осеннего ветра время от времени проскальзывали в щели, заставляя девушку вздрагивать.

Дин неуклюже копошился на маленькой кухне, пытаясь вскипятить чайник на самодельной печке-буржуйке, а Агата, немного успокоившись, вытерла слёзы тыльной стороной ладони, откинувшись на спинку дивана.

Ей хотелось выскользнуть из этого маленького домика и броситься бежать прямо в чащу леса, а потом спрятаться у себя в комнате и молча, словно парализованная, смотреть в белый потолок, но погода, догадываясь о её бредовых планах, только сильнее свирепствовала. На озере громыхала золотистая молния, яркие вспышки то и дело мелькали, освещая крохотную прихожую. Дин наконец-то обернулся на свою нежданную гостью, и его губы впервые дрогнули в кривой улыбке. Мужчина взял две чашки с дымящимся кофе и поставил на стол, терпкий аромат дешёвого напитка заполнил комнату, создавая воображаемый уют.

— Прости, сладкого не держу, — он присел рядом и внимательно вгляделся в опухшие от слёз глаза. — Я не должен был себя так вести. Всё. Прости меня. Какой-бы стервой ты не была, я не имел права наставлять на тебя ствол.

Агата, не проронив ни звука, кивнула и поднесла поближе чашку, вдыхая терпкий аромат напитка. Говорить не хотелось, напротив, Агата мечтала стать глухонемой в этот момент, и продолжать сидеть, словно отлитая из цемента статуя.

— Роуз, хватит плакать! Я не хотел тебя пугать, — серьёзнее, повторил Дин, видя, как трясутся руки девушки.

Агата шмыгнула носом, тогда мужчина сдвинул прядь белоснежных волос, что небрежно упала на бледное лицо подруги, и заглянул в эти некогда глубокие, медового цвета глаза.

На мгновение мужчине показалось, что он не узнает их больше: безжизненные, словно высохшие океаны, они смотрели прямо на него, и столько безутешной боли и разочарования скрывалось в глубинах этих глаз, что и Марианская впадина могла посоревноваться с ними.

Дин осторожно обнял излишне исхудавшую девушку, и казалось, что надави он немного сильнее, как вдруг она исчезнет, раствориться, как многочисленные видения под воздействием выпитого алкоголя.

— Ну, хватит. Прости меня, Роуз.

Агата натянуто улыбнулась, дрожащим голосом напомнив:

— Сколько раз повторять: не зови меня по фамилии.

— Ещё как минимум сто раз.

Агата вновь опустила взгляд в чашку и неожиданно поняла, что зря вернулась в город их общего прошлого. Ничего уже нельзя изменить, город живёт своей жизнью, и Дин тоже научился справляться без неё.

Девушка поняла, что её любовь не нужна больше здесь и лучшим решением будет как можно скорее уехать из Тенлис Хилл.

«Я всего лишь сумасшедшая» — пронеслось в голове, и Агата вновь глубоко вздохнула, обращаясь к Дину:

— Можно попросить сигарету?

— Роуз, ты всё ещё куришь? — мужчина скривил брови, отчего его лоб покрылся небольшими морщинками, но это только добавляло ему более мужественный вид.

— Да, и я пожалела, что начала, — ответила девушка, вспоминая слова друга в далёком прошлом.

Дин протянул ей пачку Marlboro и зажигалку. Агата прикурила одну, выпуская ядовитый дым, чувствуя привкус кленового сиропа и аромат табака, переливающийся морем оттенков.

— Крепкие.

— Что есть.

Дин поднялся с дивана и приблизился к окну. Продолжительный ливень не прекращался, а даже, наоборот, становился всё интенсивнее, барабаня по деревянному крыльцу и растворяясь в глубоком озере; где-то далеко в лесу всё ещё сверкали протяжные молнии.

Мужчина вынул из ящика парочку толстых свечей, вороша в памяти самое яркое воспоминание.

— Ну что же, Агата Роуз, кажется, мы вновь застряли в этом месте с тобой, — подмигнув девушке, он накинул куртку и вышел за дровами.

Агата же прикрыла глаза, навалившись на спинку дивана и вспоминая их первую, проведённую по-взрослому ночь.

Глава 5

«Без Любви жить легче. Но без неё нет смысла».

Лев Толстой.

Маленький охотничий домик, затерянный в безмолвном лесу, пробуждал самые драгоценные, спрятанные в глубине сердец воспоминания. Барабанящий по протекающий крыше дождь, заставлял вздрагивать, представляя, как горячие руки скользят по обнажённому торсу, как сплетаются молодые тела, погруженные в пучину обжигающей страсти, как кровь застывает в жилах от поцелуев, скользящих по влажной коже.

Дин не мог забыть ту ночь.

Пытался, стирал её из памяти, приглашая в свою кровать других, но каждый рассвет говорил мужчине, что в его спальне спит совершенно бесполезная игрушка, неспособная заменить невероятную Агату Роуз. Дни сменяли друг друга, а он надеялся, что сейчас откроется дверь и она вернётся в его жизнь с глотком свежего воздуха. Ждал. Но почему сейчас так больно? На этот вопрос ответа не было.

— Ты уснула, — произнёс он наконец, выкурив добрую порцию сигарет, вспоминая их общее прошлое.

— Извини, я просто устала, — ответила девушка, распахнув глаза. Она распрямилась, потягивая затёкшие конечности, и продолжила пить уже остывший кофе, словно у него остался ещё какой-то вкус.

Прошло долгих тридцать минут.

Дин копался в пыльных коробках с кучей бумаг, Агата всё так же сидела на диване, подобрав под себя ноги, и смотрела на мужскую спину. Неловкое молчание становилось невыносимым, и, как только затяжной ливень закончился, оставив после себя незначительный, моросящий дождик, Роуз не выдержала.

— Я, пожалуй, пойду домой, была рада нашей… встречи.

Дин медленно повернул голову в её сторону, взгляд тяжёлый, изнуряющий, но сейчас Агата понимала, что ей лучше уйти и забыть про всё случившееся в этом доме. Ей хотелось сохранить образ любящего парня, который, не жалея себя, защищал её в прошлом. Роуз не видела больше в сидящем напротив мужчине того самого мальчика. Дин казался чужим, его тяжёлый взгляд упрекал, и спрятаться от этой вины Агата была не в силах.

— Ты нормальная, Роуз? Монстром меня теперь считаешь? — он устало поднялся и с упрёком посмотрел в глаза.

— Нет-нет… — она отрицательно покачала головой, опустив взгляд в пол. — Просто мать будет переживать.

— То есть вместо того, чтобы попросить отвезти тебя, ты решила сократить путь и идти одна по лесу, да ещё и под дождём, кажется, старая история Сквирдовски тебя ничему не научила? Или это в твоём вкусе, таскаться по лесу ночью?

— Не стоит беспокоить прошлое, я прекрасно знаю этот лес, да и дождь почти закончился, — уже менее решительно ответила девушка, вспоминая стеклянный взгляд найденного когда-то трупа в этом самом лесу, образ которого преследует её всю оставшуюся жизнь.

Дин громко выругался, со злостью пнул коробку в дальний угол и натянул кожаную куртку.

— Пойдём. Не хватало, чтобы ты угодила в болото. Я всё ещё не понимаю, как ты вообще припёрлась сюда в потёмках и не свернула шею!

Агата сглотнула, представляя, как падает где-то посреди леса и захлёбывается кровью, так и не увидев его, но на грустные мысли наводило не только это, но и реакция Дина.

От мужчины сквозило пренебрежением и ненавистью к их общей истории.

«Время не лечит. Оно лишь учит нас, пытаясь предостеречь от ошибок в будущем» — подумала Агата, выходя следом за мужчиной на улицу.

Небо стало абсолютно чёрным, за грозовыми тучами не было видно ни одной звезды, но в воздухе витала свежесть с запахом перечного дерева и геосмина. Впервые в этом месте Агате захотелось дышать полной грудью, пока Дин не решил грубо взять её за руку. От неожиданного касания импульсы тока пробежались по всему телу, заставляя девушку прерывисто задышать.

— Мы идём к трассе? — пытаясь оставаться невозмутимой, спросила Агата. — На своих двоих было бы быстрее.

— Пешком грязно и опасно, машина ждёт на лесной дороге. Рядом, — ответил Дин тоном, с которым было бесполезно спорить.

Мужчина осторожно провёл её вдоль кромки зеркальной воды и двинулся в чащу ночного леса, передвигаясь быстро и уверенно, словно лес стал ему домом. В подтверждение слов, уже через пятнадцать минут ходьбы по извилистым тропам, пара вышла к грунтовой дороге, где ждал Cherokee.

— Ты стал шерифом? — почти ужаснувшись, спросила Агата, рассматривая в темноте серебристый джип с акронимом полицейского участка штата Мэн.

— Ну мне же надо было чем-то заниматься в этой жизни. После твоего внезапного отъезда у меня неожиданно появилась слишком много свободного времени, — усмехнулся Дин, открывая для неё двери пассажирского сидения.

— Благодарю.

— Не обольщайся, Роуз, попросту не хочу получить от твоей матери.

С этими словами мужчина плотно пристегнул её ремень безопасности, приблизившись непозволительно сильно, отчего шею обожгло горячее дыхание, но, резко отстранившись, Дин прикусил губу и, обойдя машину, сел на водительское. Джип, урча, как довольный кот, завёлся и неторопливо двинулся по грунтовой дороге, выезжая вскоре на городскую трассу.

— Прости, — Агата шепнула, но в замкнутом пространстве шёпот казался отчаянным криком.

— Интересно, за что из твоих выходок я должен простить сначала, — огрызнулся Уитмор.

— Ты ненавидел это, закон, эту машину, должность…

— Если ты хоть на секунду подумала, что я стал шерифом из-за твоего трусливого побега, то неплохо было бы снизить планку, Роуз. Ты этого не стоишь.

Агата сжалась от его слов, по телу кипятком разливалась заслуженная боль, без тени стеснения она внимательно разглядывала спутника, надеясь запомнить. Девушке, казалось, это сон, и стоит ей пошевелиться, как вся картинка снова растает, растворится вместе с первыми лучами солнца, пробивающимися сквозь плотные ночные шторы, оставив её одну в пустой кровати. Но мужчина был реален, об этом свидетельствовала его брошенная невзначай ухмылка и горячая ладонь, что Дин по-хозяйски опустил на её колено.

— Решила запомнить меня перед очередным побегом? — он бросил короткий взгляд, и наконец, осмелился спросить о том, что неизменно волновало все эти годы, не давая спокойно существовать:

— Как твоя новая жизнь, Роуз? Нашла то, что искала? Как тебе удалось скрыться так, будто не существовало вовсе? Настолько сильно ненавидела нас, что залегла на самое дно?

Унизительные фразы слетали с его губ непроизвольно, хотелось причинить ей боль, показать, какого было ему. Но Агата лишь отвернулась к тонированному стеклу, делая вид, что наблюдает за бегущими мимо одноликими деревьями. Она прекрасно знала, что Дин определённо помнит о её планах и мечтаниях, они вместе их строили под звёздным небом, валяясь на заднем дворе её дома ещё в далёком детстве. Девушка устала терзаться угрызениями совести, что ничего из тех планов не осуществилось, а её обыденная жизнь кажется чем-то поддельным, словно чужая судьба, настигнувшая так внезапно и не желающая отпускать.

— Работаю в музейном архиве Бостона, — смогла выдавить она.

— Архив? Агата, как тебя туда занесло вообще?

— Нужно было зарабатывать деньги, а я не получила должного образования. Смешно, но мне повезло встретить хорошую женщину, что помогла устроиться на работу, увидев потенциал.

— Я думал, ты закончила обучение в другом месте. Вышла замуж, наверное, уже и парочку детей успела сделать, как и хотела?

Простой вопрос привёл её в ступор. Агата медленно повернулась к собеседнику и поймала любопытный взгляд травяных глаз, что скользили от неё к дороге. Она определённо могла солгать, притвориться той самой каменной леди, успешной и уверенной в себе, какой была десять лет назад, но по большей части, не видела в этом смысла.

— Не вышла. Я психически нездорова, Дин. Диагноз — параноидальная шизофрения. Ты спрашивал, как я скрылась? Лежала в психиатрической клинике. Зачем приехала? Мой психотерапевт посоветовал приехать туда, где всё началось, а что касается личного, я не хочу обрекать другого человека на страдания ради возможности быть с ним. Это лицемерно.

Произнесённые Агатой слова оказались хуже обжигающей пощёчины.

Дин стиснул зубы до скрипа, сжимая руль так, что костяшки пальцев побледнели. Ему хотелось остановить машину и закричать во всё горло, выругаться, сделать хоть что-то, чтобы выпустить пар, но вслух мужчина коротко произнёс:

— Мне жаль.

Агата не обратила внимания на его ответ. Жалость ей была не нужна. Она давно смирилась со своим психиатрическим диагнозом, даже почти научилась с этим жить. Длинная терапия в клинике вскоре дала плоды, и на сегодняшний день всё случившееся с ними в прошлом, не казалось больше бессмысленными жертвами и чьей-то глупой игрой.

Агата понимала, что спасла множество людей. Именно её силами было разрушено проклятие, терроризирующее город многие годы, пусть и подтолкнула её Гретта. Также Агата давно уяснила, что за всё приходится платить, и она заплатила свою цену сполна.

Остаток дороги молчали. Дин раскидывал мозгами: теперь он понимал, откуда взялись все эти внешние изменения. Он всё это время проклинал её, искренне пытался ненавидеть, но в глубине души надеялся только на то, что она давно счастлива и живёт где-то на другом берегу Америки, не переживая о произошедшем здесь десять лет назад.

Только теперь мужчина понял, что его Агата так и не смогла выбраться из своего личного кошмара, в котором застряла в ту ночь. Она не сбегала от них, его девочка бежала от сомой себя.

Агате же, казалось, история повторяется, её, как и раньше, к дому доставляет машина шерифа, что беззвучно паркуется напротив и гасит свет фар. Она не знала, хотелось бы ей изменить прошлое, чтобы жизнь их сложилась по-другому, девушка просто хотела насладиться сполна его дыханием здесь и сейчас, пока очередной безжалостный рассвет не раскидал их вновь.

Дин, чувствуя то же самое, повернулся, натянуто улыбаясь.

— Как всегда, возвратил в целости и сохранности, — он не отрывал взгляда от искусанных губ и больше всего на свете хотел сказать, как сильно скучал, но слова застряли глубоко внутри и вслух, Уитмор снова произнёс совершенно другое:

— Зайти с тобой?

Девушка отрицательно помотала головой, отстёгивая ремень безопасности.

— То, что я сказала, мне не нужна твоя жалость, Дин. Я уже заплатила за свои грехи. Заплатила и мне не жаль. Может это и правильно, твоя ненависть, это моя расплата.

— Прости меня, Роуз, — ухватившись за её руку, попросил мужчина.

Агата лишь благодарно улыбнулась бывшему возлюбленному и спешно вышла из машины, пытаясь не расплакаться снова прямо у него на глазах.

— Агата, поцелуй сестру за меня, — крикнул вдогонку Дин, заставляя девушку обернуться.

Роуз молча проводила машину грустным взглядом до самого́ поворота, как делала раньше, когда он провожал её после школы, и тихо вошла в дом, где, казалось, все уже спят, и только чёрная кошка сидела в коридоре, ожидая свою хозяйку.

— Мэвис, ты чего здесь? — снимая куртку, шёпотом спросила девушка, но ответ последовал из гостиной.

— Агата, я волновалась, где ты была? — Кеталин вышла в коридор, обеспокоенно глядя на дочь, кутаясь в тёплый халат.

На мгновение девушке показалось, что ничего не менялось, ей снова восемнадцать, а взволнованная мать ждёт в полумраке гостиной, но реальность резала острее кухонного ножа, заставляя проглотить пустые надежды на счастливую жизнь, которая могла бы у неё быть.

— Начался дождь, мы с Дином переждали в домике.

— Иди спать, завтра поговорим об этом. Твои вещи наверху. Дочь, я не знаю, что между вами будет теперь, но я на твоей стороне.

Агата мысленно поблагодарила мать, за то, что избавила от дурацких расспросов, на которые не было сил, и, поцеловав женщину в щеку, поднялась к себе.

Дверь негромко скрипнула, вновь пропуская в чертоги мало приятного прошлого, где каждый предмет терпеливо ожидал возвращения в застывшем времени. Не изменилось совершенно ничего, комната смиренно ожидала десять лет, когда в неё вновь ворвётся прошлое.

Большая, двухспальная кровать с кованным изголовьем всё ещё была заправлена розовым пледом, зелёные портьеры колыхались от проникающего через открытую форточку ветра, на полу лежал серый плюшевый ковёр, что подарила Кэрол на её последний день рождения. Тетради и учебники застыли в аккуратных стопках, будто их обладательница не сбежала вовсе, а отлучилась в магазин. На столе, под толстым стеклом, среди открыток и старого школьного расписания, хранилось одно-единственное фото; Агата вытянула его и, включив настольную лампу, присела на край кровати.

— Как же я переживала, что оно осталось тогда в сумке, — прошептала девушка, проводя дрожащими от волнения пальцами по старому снимку.

На нём Агата выглядела счастливой. Длинное молочного оттенка платье, расшитое крошечными стразами, безупречно гармонировало с белоснежной, небрежно расстёгнутой рубашкой Дина, и казалось, что они идеальная пара в этот день. Бал Колумба в самом разгаре, и они есть друг у друга, спустя столько лет, что может случиться?

Но в голове неизменно всплывали мгновения с той самой ночи, словно кадры старой негативной фотоплёнки, они проносились перед глазами, настойчиво напоминая, что чужая кровь была на ней, что ей пришлось сидеть посреди дремучего леса в окровавленном платье и кричать, пока голос не сорвётся на хрип, сжимая остывающие тело Сэма Девиса.

По спине пробежался холодок от тошнотворного воспоминания. Девушка спрятала фото под подушку и, распаковав часть чемодана, переоделась в тёплую пижаму.

В доме всегда было прохладно, особенно в это дождливое время года, когда с неба льёт и днём, и ночью. Но Агата, как обычно, оставила форточку открытой, чтобы вдыхать аромат дождя. Забравшись под тёплое одеяло и уставившись в окно, за которым виднелись кроны деревьев, тонущие в начавшемся ливне, Агата, наконец, почувствовала усталость и провалилась в беспокойный сон.

Глава 6

«Не так сильно страшен сон,

как реальность, превратившаяся в кошмар».

Ана Диер

Говорят, что сон — это память человека, спрятанная глубоко внутри.

Воспоминания души из прожитых ранее жизней врываются в реальность с помощью сновидений, и если эта теория действительно имеет место, то Агата и в своих прошлых воплощениях была такой же заложницей кошмаров.

Они преследовали её всегда. Погружаясь в сон, девушка вновь и вновь бежала по непроглядному чёрному лесу, спотыкаясь о высокие корни и падая на сырую землю.

Громкие стоны раздавались где-то за спиной, заставляя сердце биться, как загнанный в клетку зверь. Чье-то грозное дыхание обжигало оголенную спину, заставляя бежать быстрее. Конца этому ужасу не было, но Роуз не сдавалась, продолжая ползти по сухим веткам, царапая колени до крови.

Устрашающая картина леса всегда окрашивалась в кроваво-красный оттенок, монотонное тиканье, что доносилось со всех сторон, сводило с ума. Позолоченные карманные часы старухи Эвердин словно маятник болтались в воздухе, оглашая уже давно подписанный приговор смерти, останавливаясь в воздухе и разлетаясь на маленькие запчасти.

С пронзительным криком Агата резко проснулась, вскочив с кровати. Всё тело било крупной дрожью, как будто кто-то вылил целое ведро ледяной воды на её голову. Страх и быстро нарастающая паника душили, не позволяя нормально двигаться. По телу пробежала липкая испарина, а в воздухе продолжали витать тяжёлые запахи гари и дождя.

— Грёбаный город! — девушка вскочила с кровати и со злостью захлопнула открытое окно, сквозь которое, в комнату пробирались противные ароматы с улицы.

— Спокойно, Агата. Ещё два дня, и ты вернёшься в свою тихую квартиру, подальше от этого места, подальше от кошмаров, — в ответ на её слова, черная кошка неожиданно прыгнула на колени и яростно зашипела, посмотрев на хозяйку сознательным взглядом разноцветных глаз. — Не смотри на меня так, мы здесь не останемся!

Но любимое животное снова зашипело и, ощетинившись, убежало вниз по лестнице. Агата глубоко вздохнула, пытаясь выровнять дыхание, но, понимая, что это не срабатывает, схватила с ночного столика маленькую баночку с антидепрессантами и стакан воды.

— Это должно помочь, — прошептала она, проглотив сразу две таблетки.

Однако вопреки ожиданиям, препараты уже не могли успокоить непрекращающуюся тревогу. Умывшись, Агата решила посетить некогда любимое молодёжное кафе, предвкушая встречу со старым другом, который несмотря ни на что, был искренне рад её видеть. Переодевшись в удобный шерстяной костюм, девушка спустилась в гостиную, но неожиданно натолкнулась на широкую спину нового шерифа города, активно рассказывающего её матери, как «хорошо» прошла их вчерашняя встреча.

«Чёртов лгун!» — успела подумать она, пока не столкнулась с обворожительной ухмылкой Дина, что развернулся к ней лицом, помахав рукой в знак приветствия.

— Доброе утро, Роуз, — Дин бесцеремонно окидывал её взглядом сверху донизу, а от вчерашней грубости, казалось, не осталось и следа, словно два разных человека повстречались Агате.