Бесплатный фрагмент - Тени за спиной

Глава 1

Меня зовут Эйден Картрайт, и последнее, что я помню перед тем, как меня сбил красный кабриолет восемьдесят седьмого года выпуска, — это облик моего убийцы: взгляд пронзительных чёрных глаз, наполненных хищным блеском, широкая улыбка, обнажившая белоснежные зубки, наманикюренные ярко-алые ногти, впившиеся в рулевое колесо, и отсутствие всяческого намёка на сожаление, испуг или хотя бы желание убрать ногу с педали газа.

Боли от удара я не почувствовал. Не было ни тоннеля со светом, ни сонма ангелов, ни даже девственниц, ожидающих неопытного шестнадцатилетнего подростка у ворот в загробный мир, что особенно расстроило и одновременно рассмешило меня за те секунды, пока я пролетал над дорогой, теряя свои новенькие найки рядом с нашим домом в пригороде Альбукерке.

«Вот чёрт, не успел поздравить ма с днём рождения», — пронеслось в моей голове, перед тем как я шмякнулся об асфальт и отдал концы.

Глава 2

Мутный солнечный свет пробивался сквозь веки, заставляя открыть глаза. С трудом я разлепил окровавленные ресницы и уставился на два размытых пятна надо мной. Сфокусировав взгляд, до меня дошло, что это человеческие лица, хотя человеческими их можно было назвать, только изрядно напившись, как я перед последним бейсбольном матчем «Изотопов». Тогда, на парковке у стадиона, я, Джим Конрой и Дикланд Хоукинз раздавили несколько баночек пива, которые Джим незаметно стащил из запасов отчима. После этого мы почувствовали себя распрекрасно и, воодушевлённые, отправились смотреть матч. Уже во время второго иннинга я почувствовал себя не в своей тарелке: желудок крутило, лоб покрылся испариной, а пол уходил из-под ног. Ещё через пару мгновений я уже опрометью нёсся до ближайшей уборной, после чего, извергнув всё выпитое, отключился на несколько минут, уткнувшись лицом в колени. Как выяснилось позже, я вхожу в один процент счастливчиков с непереносимостью солода.

Вернувшись в действительность, я вновь увидел двух склонившихся надо мной людей, которые с неподдельным интересом и волнением рассматривали меня.

— Смотри-ка, он очнулся! — сказала необъятных размеров женщина с неестественно серым лицом, выпученными глазами и маленькими красноватыми прыщиками, рассыпанными по всему телу. — Только не пугай его, Кристофер, ты же знаешь, какие эти новенькие впечатлительные. Как тебя зовут, милый? — обратилась она ко мне.

Я попробовал разлепить спёкшиеся губы, но ничего лучшего, чем «Э..д..н», у меня не вышло.

— Погоди, парень, не торопись, выпей сначала вот эту противную настойку, и тебе мигом полегчает, — протянув засаленную флягу, обратился ко мне мужчина с сильно обезображенным от ожогов и порезов лицом. — Кстати, я, как ты уже мог понять, Кристофер, а вот эта красотка — моя спутница до гроба, Эстер. — Хихикнув, он покосился на даму и послал ей самый что ни на есть воздушный поцелуй.

С сомнением взглянув на флягу и затем ещё раз на Кристофера, я перевёл взгляд на Эстер. В отличие от своего обезображенного ожогами спутника она вызывала больше доверия. Кроме участия, я не смог прочитать ничего в её карих глазах, поэтому, собравшись с силами, одним глотком опустошил содержимое фляги. Горло неприятно обожгло, но сразу же отпустило, и я понял, что мне и правда стало чуть легче.

— Меня зовут Эйден Картрайт, — просипел я. — Что со мной случилось? Где я?

Только сейчас, оглядевшись, я понял, что нахожусь не в больнице и даже не в машине скорой. Я сидел на раскалённом асфальте в луже своей крови, но чувствовал себя не так убого, как должен бы, учитывая размер этой самой лужи.

— Меня сбила машина? Вы можете вызвать скорую?

Я вспомнил, как где-то читал, что пострадавшие в аварии могут первое время чувствовать себя вполне хорошо и находиться в сознании, но на самом деле от шока они не чувствуют повреждений и через некоторое время падают замертво. Я потянулся к карману джинсов и достал оттуда телефон, чтобы позвонить матери. На удивление, даже после удара об асфальт телефон продолжал работать. Я начал в спешке набирать знакомый номер, пытаясь не замечать окровавленные руки и взволнованные переглядывания Кристофера и Эстер. В трубке послышались помехи, как будто кто-то настраивал радиостанцию, после чего до меня донеслись голоса сразу нескольких десятков людей, как если бы я случайно прослушивал их телефонные разговоры. Нажав отбой, я уставился на телефон. Возможно, он всё же ударился сильнее, чем я думал. Тут я обратил внимание на своих новых знакомых, которые всё так же молча, с интересом смотрели на меня. Я не заметил, чтобы они суетились и вызывали скорую. Кристофер протянул мне такую же обезображенную, как и его лицо, руку.

— Не старайся, парень, ты вряд ли сможешь дозвониться, сеть здесь плохо ловит. Не ты один пытался, но технологии пока ещё не дошли до нас, — усмехнувшись, он уставился куда-то вдаль. — А теперь дай-ка я помогу тебе подняться, иначе ты совсем прикипишь к асфальту. Да и небезопасно это — рассиживаться на перекрёстке четырёх дорог. Пойдём к нам в дом, — он неопределённо махнул рукой в сторону небольшого ветхого домишки недалеко от дороги, — там ты сможешь привести себя в порядок, а мы подберём тебе что-нибудь из одежды взамен испорченной.

Эстер с усердием закивала головой.

— Эй, я никуда не пойду с вами! Мне нужна медицинская помощь. И наверняка мать с отцом уже хватились меня, я же вышел всего лишь вынести мусор. И вообще, где я нахожусь? Я не узнаю этот район. Я сейчас вызову копов. Если вы не поможете мне, то, думаю, они не откажут в помощи сбитому машиной подростку.

Я старался не выдать охватившей меня паники, но последняя фраза прозвучала на несколько октав выше, чем хотелось бы. Я увидел, как Эстер судорожно сжала подол своей бесформенной юбки. Только сейчас я обратил внимание, что она одета необычно для южного климата Нью-Мексико, да и вообще она больше походила на восточную женщину с небольшим европейским налётом. Учись я в школе прилежнее, сразу бы понял, что Эстер — самая настоящая еврейская мамушка, но в тот момент я не придал этому большого значения, так как паническая атака уже вплотную подступила ко мне и я почувствовал, как сердце бешено застучало, а тело покрылось холодным потом.

— Не глупи, парень, — Кристофер посмотрел на меня чуть строже, явно теряя терпение, — копы и скорая вряд ли быстро доберутся до нашей глуши, а ты расселся посреди дороги, словно ждёшь, чтобы по тебе ещё раз кто-нибудь проехался. Не время расслабляться. День идёт на убыль, а мы не хотим, чтобы ты попался на глаза тем, кто не будет к тебе так же добр.

— Пойдём в дом, Эйден, — подключилась Эстер, — там ты сможешь прийти в себя, умыться и переодеться, а я уж прослежу, чтобы с тобой всё было в порядке.

Я ещё раз с сомнением оглядел этих двоих: на первый взгляд они совсем не внушали доверия, но что-то внутри меня подсказывало, что их не стоит бояться. Они не были похожи на парочку маньяков, которые интересуются мальчиками с целью позаимствовать у них немного внутренних органов, а затем надругаться над холодным телом или сделать то же самое в любом другом порядке.

Я нехотя дотронулся до протянутой Кристофером руки. Она оказалась неприятно ледяной, но крепкой. Одним рывком он поднял меня с асфальта и помог не упасть, когда от резкого подъёма голова пошла кругом и я был готов ухнуться обратно. Проморгавшись и отогнав пелену перед глазами, я наконец-то сумел осмотреться. Моя тревога била во все колокола, так как я совершенно не понимал, где нахожусь. Пару минут назад я выходил из нашего дома с мусорным пакетом, который вручил мне отец, а сейчас находился в незнакомом районе так называемой «одноэтажной Америки». Все окна в домах были заколочены, и не чувствовалось даже намёка на ветерок, который всколыхнул бы пожухлый и пожелтевший газон у ближайшего дома. Улица казалась пустынна, лишь неподалёку я заметил одиноко хромающую собаку, блуждающую по округе в поисках чего-нибудь съестного. Будто услышав мои мысли, пёс повернулся, протяжно завыл и потрусил в нашу сторону, переходя на рысь. Приглядевшись, я с ужасом заметил, что это не какой-нибудь домашний ретривер Лаки или мопс Бисквит, приносящие тапочки и газеты по утрам, а самый настоящий Киллер, чья пасть была окровавлена, а половина морды поблёскивала оголённым черепом. К тому моменту, как я осознал это, пёс преодолел половину пути, разделявшего нас, и, судя по его виду, намерения у него были отнюдь не дружелюбными.

— Ну-ка, сынок, прибавим шагу, — с опаской глядя на пса, поторопил меня Кристофер, — нам совершенно не стоит встречаться с ним.

После этих слов он спешно заковылял к ближайшему заброшенному на вид дому. Эстер, несмотря на всю свою тучность, с грацией подняла юбки, почти бегом пересекла газон и скрылась за галантно отворённой Кристофером дверью. Мне ничего не оставалось, как последовать за этой странной парочкой. Так как быть растерзанным бешеным псом мне совсем не хотелось, я собрал все силы на победный рывок к дому. Уже пересекая газон, я услышал за спиной хриплое дыхание пса и, не оборачиваясь, влетел в дом, споткнувшись о предательски торчащий гвоздь. За моей спиной с грохотом захлопнулась дверь; снаружи раздался протяжный низкий вой, и дверь начала сотрясаться от тяжёлых ударов. Несколько мгновений я не был уверен, что она выдержит, но Эстер успокаивающе положила руку мне на плечо и кивнула в сторону Кристофера, который уже успел достать откуда-то из недр повидавшей виды комнаты дробовик. Ободряюще улыбнувшись обгоревшими до корки губами, он передёрнул затвор.

— Не беспокойся, парень, это не впервой, — прошамкал он почти беззубым ртом, отдёргивая дырявую занавеску у окна. Зверюга бесновалась и выла снаружи, но вышибить дверь своим выбеленным черепом уже не пыталась.

— Эсти, проводи Эйдена в уборную и дай ему что-нибудь приличное из одежды, будь душкой, — улыбаясь настолько мило, насколько было возможно, учитывая общий устрашающий вид, попросил свою спутницу Кристофер.

Эстер ободряюще коснулась моего плеча и повела меня вглубь дома.

— Прямо по коридору и налево. Прости, тебе может быть немного неуютно первое время, но ты привыкнешь. Мы стараемся облагородить этот дом, но наши попытки обычно заканчиваются ничем. Такое ощущение, будто по нему прошлось стадо слонов, да и строительные материалы достать здесь практически невозможно.

Я не понял, что имела в виду Эстер, но решил отложить вопросы до того момента, как приведу себя в порядок и смогу дозвониться до родителей, чтобы они забрали меня. Идя по тёмному коридору, я слышал позади себя шаркающие шаги Эстер, каждую секунду ожидая, что на мою голову обрушится что-то тяжёлое и меня потащат в подвал, где мои почки будет поджидать контейнер со льдом. Но реальность оказалась намного хуже.

Когда мы проходили мимо маленькой кладовой, дверь в которую была приоткрыта, я заметил нечто такое, отчего мои волосы встали дыбом и к горлу подступил тошнотворный комок. Из-за двери прямо на меня смотрел человек.

Вы можете спросить: что в этом такого? Поверьте, в обычной жизни я не прихожу в ужас от того, что на меня могут пристально смотреть люди, так как считаю себя вполне симпатичным, а в моём классе некоторые девчонки даже называют меня привлекательным. Но сейчас на меня из сумрака комнаты смотрел не просто человек, а самый настоящий висельник. Он немного покачивался, так как от пола его отделяли несколько сантиметров, удавка вокруг шеи туго врезалась в кожу. Я заметил, как его зрачки сузились; когда его взгляд сфокусировался на мне, потрескавшиеся губы растянулись в широкой ухмылке.

— А-а-а-а!!! — С криком отскочив от двери, я врезался в стену и начал сползать по ней, не переставая истошно орать. Взгляд мертвяка преследовал меня. Вдруг кто-то резко схватил меня за плечо, отчего я завопил ещё сильнее, предвидя свой скорый конец. В моей голове металась всего одна мысль: «Бежать!». Освободиться от цепких лап Эстер, постараться не попасться на глаза Кристоферу и бежать подальше из этого дома. На мгновение я вспомнил о дробовике, который, наверное, всё ещё был в руках у Кристофера, и моё сердце ушло в пятки.

— Тише, тише, — Эстер поспешила захлопнуть дверь, — это Фред, он не сделает тебе ничего плохого. Здесь ты в безопасности. Меня и Кристофера тоже не стоит бояться, поверь мне.

Задыхаясь от волнения, я помотал головой, не веря своим глазам и тому, что никто не ударит меня по затылку в тёмном коридоре.

— Кто это? — выдохнул я, наконец отойдя от шока. — Ему нужна помощь! Пойдёмте, я помогу вам его снять! — Я попытался вскочить, но страх опоясывал меня, а ноги не слушались. Видимо, от стукнувшего в голову адреналина я перестал соображать и представил себя героем, способным вытаскивать висельников из петли, а ещё не обращать внимания на амнезию, из-за которой, судя по всему, не помнил, что со мной произошло и как я оказался непонятно где с незнакомыми людьми. Голова начала кружиться от мыслей, роившихся в голове, а нехорошее предчувствие комом горечи подступило к горлу.

Эстер помогла мне подняться и мягко подтолкнула в сторону уборной.

— Все вопросы и предложения потом. Сейчас иди прими душ, — голосом, не терпящим возражений, произнесла она, и я вспомнил, как мама в детстве заставляла меня доедать завтрак, прежде чем идти играть с друзьями. — Свою одежду ты можешь бросить на пол, я постараюсь её починить, а взамен дам тебе что-нибудь из вещей Кристофера. Вы оба высокие парни. Сколько в тебе? Шесть футов примерно?

Я утвердительно кивнул, после встречи с Фредом я, видимо, на некоторое время потерял способность здраво рассуждать и складывать слова в простые предложения. Чёрт возьми, не каждый день на тебя из чулана пялится висельник!

Я осторожно зашёл в душевую, ожидая увидеть там кого угодно: утопленника, наркомана с передозом, да, мать его, даже самого Фредди Крюггера, но это оказалась обычная душевая, как и миллионы таких же по всему юго-западу Америки.

— Не стесняйся, можешь взять всё, что тебе потребуется. Чистые вещи я повешу снаружи, — проворковала Эстер и упорхнула в сторону гостиной.

Я проводил её взглядом, плотно закрыл дверь, привалился к ней спиной, чтобы наверняка никто не смог зайти, и попытался ещё раз вызвонить родителей, но телефон молчал. Не было ни гудков, ни даже отдалённых голосов с перехваченных линий.

Всё ещё не теряя надежды дозвониться, я подошёл к мутному зеркалу и взглянул на себя. В отражении я увидел совершенно незнакомого мне парня, который по какой-то неведомой причине был одет в мою одежду, имел такие же карие глаза, и на этом наше сходство заканчивалось. На лице и некогда тёмных, чуть вьющихся волосах толстым слоем запеклись кровь и пыль, футболка была разодрана почти в клочья, а из-под неё проглядывали такие же окровавленные рёбра, на которых тёмно-бордовым пятном расплывалась гематома. Я легонько нажал на неё и тут же отдёрнул руку, всё тело пронзила чудовищная боль. Видимо, легко отделаться не удалось, пара рёбер, скорее всего, сломаны.

Я с трудом стянул с себя футболку, джинсы, нижнее белье и носки, вздохнув об утраченных в аварии новеньких кроссовках. Возможно, они до сих пор валяются где-то на улице. Надо бы попросить Эстер или Кристофера помочь мне найти их. Ещё раз осмотрев себя, я направился в душ и постарался максимально аккуратно смыть всю грязь и кровь под струями чуть тёплой воды.

Душ меня взбодрил. Насухо обтёршись полотенцем, я выглянул в коридор. На ручке двери висели старые, потёртые, но довольно чистые джинсы и тёмно-синяя клетчатая рубашка. Опустив взгляд, я, к своему удовольствию, обнаружил найки, с которыми уже успел попрощаться. Взяв кроссовки, я подумал, что хорошо бы поблагодарить стариков, ведь им наверняка пришлось выйти на улицу к той бешеной собаке и хорошенько прочесать все ближайшие чахлые кустики.

Я мигом схватил одежду и натянул её на себя. Вещи пришлись мне почти впору. Проинспектировав состояние кроссовок, я остался доволен: они были целёхоньки, а на несколько капелек крови я решил не обращать внимания. Ещё раз осмотрев себя, я кивнул своему отражению: для человека, которого недавно сбила машина, я выглядел просто как рок-звезда. Ощупав макушку, я не нашёл раны, из которой могло натечь столько крови на асфальт, а немного поцарапанная скула только придавала мне особый загадочный и романтический вид. Только саднящие рёбра давали о себе знать, но в целом я готов был пробежать марафон.

Тщательно инспектируя повреждения, я уже начал прокручивать в голове план, как пройти одному по коридору мимо того чулана, и с ужасом представлял, как откроется дверь и на меня уставятся страшные глаза мертвяка. В этот момент я услышал тяжёлую шаркающую поступь Эстер. Как ни в чем не бывало, она прошла мимо кладовой, деликатно кашлянула и постучалась.

— Эйден, ты уже закончил? Кристофер отогнал ту ужасную собаку, можешь не переживать!

«Как будто, кроме собаки, мне больше не о чем беспокоиться», — подумал я, но вслух ничего не сказал. Эстер ждала меня за дверью и, когда я вышел, попыталась ободряюще улыбнуться, но улыбка получилась невесёлой. Хоть губы и улыбались, в её глазах читалось сожаление. В быстро наступающих сумерках серая кожа Эстер стала отливать синевой, что придавало ей сходство с моим недавним знакомым Фреди. Я отогнал от себя эту мысль и попытался улыбнуться в ответ. Заметив мою жалкую попытку, Эстер улыбнулась ещё шире.

— Так-то лучше, малыш, теперь пойдём на кухню, я постараюсь напоить тебя кофе, а ты сможешь задать нам любые вопросы. — И, не дав мне раскрыть рта, она круто развернулась и поплыла в сторону гостиной.

Опасливо косясь на закрытую дверь чулана, я прошмыгнул за Эстер. В голове действительно накопилось много вопросов, но прежде всего мне было необходимо выйти на связь с родителями. Они наверняка не находят себе места, а я знаю, какой нервной становится мама, когда волнуется. Тем более сегодня её день рождения. Накануне мы с отцом решили устроить ей сюрприз: ещё утром, как только она ушла на работу, мы бросились отдраивать весь наш дом; пока я протирал пыль, отец возился с уткой, которую планировал запечь к ужину. Каждый раз, когда мы встречались глазами, он подмигивал мне, будто мы заговорщики из шпионских боевиков, и смешно фыркал себе в усы: наверное, представлял, как мама будет удивлена подарку.

Управившись с пылью, я вышел на крыльцо и направился к мусорному баку, что стоял прямёхонько напротив нашего дома, чтобы выбросить остатки завтрака и другой мусор, когда из-за угла с громким визгом шин вылетел красный кабриолет с явно чокнутой дамочкой за рулём. Расстояние между мной и машиной составляло меньше тридцати ярдов, мои мысли заметались, так как леди явно не торопилась сбросить скорость, напротив, я услышал, как взревел двигатель. В последнюю секунду я попытался уйти от удара, но было поздно.

Самое странное, что я успел запомнить мельчайшие детали авто, но при этом не мог воспроизвести то, что произошло со мной до того, как я очнулся посреди незнакомой местности в компании необычной парочки. Похоже, я всё же ударился головой сильнее, чем изначально думал, и надолго отключился. Я представил, какое у ма будет лицо, когда она приедет за мной на своём стареньком «Форде» и увидит меня, всего помятого, в чужих вещах, да и ещё с синяками на рёбрах. Я даже улыбнулся, когда в голове прозвучал её звонкий голос: «Эйден Картрайт, сколько раз я говорила тебе быть внимательным, ведь ты уже не ребёнок! Мы с отцом не могли найти себе места! Только ты мог умудриться попасть под колёса авто в мой день рождения! Но ничего, — сказала бы она, сменив гнев на милость, увидев мой взгляд Бэмби, которым обычно напроказившие дети одаривают матерей, — мы быстро поставим тебя на ноги, главное, что ты жив».

Моя улыбка погасла в тот же момент, когда я зашёл в гостиную, где за столом сидел Кристофер. Рядом с ним стояли две дымящихся кружки с непонятным варевом внутри. Кристофер проследил за моим взглядом и пододвинул одну из них ко мне.

— Присядь, малец, нам нужно кое о чём потолковать. Сразу предупреждаю: разговор будет долгий и, скорее всего, ты мне сначала не поверишь. Никто, как правило, не верит.

В животе у меня возник тугой узел от предчувствия чего-то дурного. Это предчувствие меня никогда не подводило, как в тот раз, когда я в попытке покрасоваться перед девчонками из школы решил сделать «олли» на своём скейтборде. В тот момент я понимал, что ещё не до конца овладел техникой исполнения этого трюка, но пара девчачьих глаз неотрывно и с явным восхищением наблюдали за мной. Моя интуиция била во все колокола, но, откинув непослушную прядь со лба так, чтобы это выглядело как можно эффектнее, я оттолкнулся бордом от земли. В тот же миг моя нога соскользнула с доски, и я полетел лицом вперёд, навстречу асфальту. Кровищи было море, девчонки суетились вокруг, кто-то предложил вызвать скорую, но я, как невозмутимый герой, пытался сохранить серьёзную мину, хотя нос раздуло моментально и он дико болел.

Я присел на краешек стула и внимательно посмотрел на Кристофера. Некоторое время он молчал, но вскоре заговорил медленно и тихо:

— Ты, наверное, хочешь узнать, как ты тут очутился. Сейчас я задам вопрос, который может показаться тебе идиотским, но… Что ты помнишь последним, перед тем как очнуться на дороге?

Я нервно поёжился.

— Помню красный кабриолет, который, кажется, сбил меня рядом с моим домом, когда я выносил мусор. И очень странную женщину за рулём, она как будто хотела меня сбить. Но, наверное, мне показалось. После я очнулся здесь. Но это место мало похоже на Альбукерке, и я ничего не понимаю. Вы… Вы можете объяснить мне, что произошло?

Я заметил, как Кристофер и Эсти взволнованно переглянулись.

— Я так и знала! — в сердцах воскликнула Эстер, ударив мясистыми ладонями по хлипкому столу, отчего тот опасно заскрипел, и, обращаясь уже к Кристоферу, произнесла: — Я сразу почувствовала, что мальчик попал сюда не просто так. Вот же адское создание! Пусть все кары египетские обрушатся на её голову!

После этих слов Эстер поднялась и начала расхаживать по комнатке, громко ругаясь на непонятном мне языке.

Я в недоумении уставился на неё.

— Понимаешь, парень, — продолжил Кристофер, сам с удивлением поглядывая на Эстер, как будто до сих пор не слышал её ругани, — та машина, она не просто сбила тебя, а сбила тебя вроде бы как насмерть. — Он выдержал паузу и посмотрел на меня, надеясь на понимание.

Но я не понимал. Я был близок к тому состоянию, в котором, как мне казалось, могут находиться ещё не рождённые дети, словно был в пузыре: вот я вижу, как расхаживает по кухне Эстер и как открывается рот Кристофера, но слышу его будто сквозь толщу воды. Перед моими глазами мутная пелена. Я проваливаюсь в темноту.

Глава 3

— Ну вот, уже лучше, — произнёс Кристофер у самого моего уха, отчего я застонал. Распахнув глаза, я с сожалением убедился, что нахожусь всё в том же странном месте в компании двух непонятных стариков.

— Ну как, парень? — по-отечески хлопнув меня по плечу, спросил Кристофер. — Я надеюсь, ты не будешь корчить из себя принцессу и примешь реальность как настоящий мужчина. Ты готов выслушать нас?

Чувствуя, как кровь отхлынула от щёк, я кивнул.

— Так вот, — протянул Кристофер, и только сейчас я заметил, какой у него чудной акцент, — пока ты не расклеился, я объяснял тебе, куда ты попал. Ты умер, — это слово неприятно резануло мой слух, я вздрогнул, словно от пощёчины. Кристофер сделал вид, что не заметил моей реакции, и продолжил: — Сейчас здесь сидишь не ты в физическом смысле, а твоё нутро-душа, если хочешь, а твоё тело, скорее всего, сейчас трясётся в скорой или же лежит в морге: в нашем мире, на этой стороне, время течёт иначе.

Я ошарашенно посмотрел на Кристофера, ожидая, что он улыбнётся, хлопнет по столу, а из-за дверей выскочат декораторы и мои родители, крича что-то вроде: «Попался! Это подстава, посмотри вон на тот цветок в горшке, всё время тебя снимала скрытая камера!» Я видел как-то парочку таких передач по телеку. Но из-за дверей никто не спешил выпрыгнуть, а взгляд Кристофера оставался таким же напряжённым, как и у Эстер, которая нервно постукивала по краешеку стола с замусоленной скатертью. Моя едва появившаяся усмешка так и растаяла на губах.

— Если это какая-то шутка, то мне не нравится. Я хочу позвонить родителям, чтобы они забрали меня отсюда. Скажите, какой у вас адрес, и они приедут за мной.

— Валяй, парень, можешь попытаться позвонить ещё раз со своего мобильника, можешь даже воспользоваться нашим стационарным телефоном, но у тебя ничего не выйдет. Я знал только одного человека, который смог дозвониться до своих, да и то было слишком поздно, он уже ничего не мог сделать, только попрощаться. Связь Междумирья, куда ты попал, и верхнего мира пока не установлена, хотя над её созданием бьются лучшие почившие умы.

Не обращая внимания на его последнюю фразу, я подскочил и кинулся к стоящему на тумбе допотопному телефону. Набрав номер матери, я услышал гудки и мысленно скорчил рожу Кристоферу.

После нескольких гудков я услышал голос мамы, который доносился до меня будто бы издалека, как если бы мы были на разных концах планеты.

— Алло, кто это?

— Мама, это я, со мной всё в порядке, но мне нужно, чтобы ты меня забрала из этого странного дома. — Я повернулся к Кристоферу и Эстер. — Какой здесь адрес? Мать или отец заберут меня.

Я увидел их изумлённые лица, но ни один из них не успел произнести ни слова, как на том конце я вновь услышал маму.

— Кто это? — в её голосе появились истерические нотки, она была готова расплакаться. — Наш сын попал в аварию и погиб два месяца назад. Как вы смеете звонить и притворяться им?

— Мама, это я, Эйден, — я испуганно прижал трубку к уху. — Пожалуйста, не шути так, я жив и нахожусь в каком-то странном доме, меня и правда сбила машина, но со мной всё хорошо! Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, забери меня отсюда! — последние слова я прокричал, чувствуя, как ужас сковывает меня.

На том конце провода послышались сдавленные всхлипы. В повисшей на мгновение тишине я услышал папин голос: «Дорогая, всё в порядке? Почему ты плачешь? Кто это звонит?»

— Твой голос… Эйден… Это правда ты? — осторожно спросила мама, не обращая внимания на отца. — Милый, я своими глазами видела тебя в морге, ты был мёртв! Если это и вправду ты, то знай, где бы ты ни был, мы с папой очень любим тебя и всегда будем любить, нам тебя так не хватает! Пожалуйста, скажи…

Она не успела договорить, как в трубке что-то защёлкало, заклокотало, и полный злости и отвращения голос тихо прошипел:

— Достаточно, мальчишка, теперь ты в нашем мире и скоро мы доберёмся до тебя, даже твои новые друзья не смогут помочь! Здесь у нас везде глаза и уши, — голос в трубке мерзко захохотал.

Видимо, по выражению моего лица Кристофер понял, что я разговариваю уже не с матерью. Он поспешно проковылял ко мне, вырвал из моих рук трубку и с силой грохнул её на рычажок. Я в недоумении посмотрел на него.

— Вот такие дела, парень, теперь ты нам веришь? — бросил Кристофер, ковыляя обратно к стулу.

Я несмело кивнул. После звонка маме до меня начало доходить, что происходящее со мной — не сон и не розыгрыш.

— Я что, и правда умер? Где я? Что со мной?! — последнюю фразу я не сумел договорить, на глаза навернулись огромные жгучие слёзы.

Эстер не выдержала, подбежала ко мне и заключила в свои огромные объятия, также обливаясь слезами. Мне было немного некомфортно обниматься с малознакомой женщиной, но при этом не хотелось, чтобы кто-то видел, как я рыдаю, словно девчонка, и поэтому на некоторое время я покорился стихии под названием «объятия Эстер».

— Бедный мальчик, мне так жаль! Правда, очень-очень жаль! Не сдерживайся, я понимаю, каково это. Мы с Кристофером постараемся сделать всё, что возможно, лишь бы тебе стало легче.

От её слов меня затрясло. Я был реально напуган и растерян. Похоже, со мной опять случился какой-то приступ, так как я отключился и пришёл в себя уже на диване. Эстер и Кристофер сидели рядом. Когда я открыл глаза, их лица прояснились.

— Вот, выпей, — Кристофер протянул мне уже знакомую флягу. Я безропотно принял её и сделал большой глоток. Как и в первый раз, горло обожгло, но, когда жжение отступило, я почувствовал, что могу собраться с мыслями или хотя бы попытаться это сделать.

— Эстер, я правда-правда умер? Где я? Вы тоже умерли? Я попал в ад?

— Увы, дорогой, ты погиб, когда тебя сбила машина, но некоторые детали твоей смерти озадачили нас с Кристофером. Ты упомянул, что тебя сбил красный кабриолет, а женщина, сидевшая за рулём, как будто нарочно это сделала. У нас есть некоторые мысли… Но об этом позже. Я хочу, чтобы ты максимально серьёзно отнёсся к моим словам: сейчас ты находишься по ту сторону изгороди, если можно так сказать, в Междумирье. Здесь есть свои правила и законы, и ты должен их знать, чтобы с тобой не приключилось ещё большей беды.

Мысленно я подумал, что ещё большей беды, чем умереть под колёсами машины, уже быть не может, и к глазам опять предательски подступили слёзы.

Тем временем Эстер продолжала:

— Это место, где ты сейчас находишься, оно не совсем обычное. Да, технически ты мёртв, как и все мы, но здесь ты продолжаешь существовать, правда, в том виде, в котором ты покинул верхний мир. Тебе ещё повезло, ты выглядишь относительно, эмм… целым. Есть те, кто умер в страшных мучениях или были зверски убиты: они не способны продолжать какое-либо существование. Обычно такие кадры долго здесь не задерживаются, их отлавливают либо прихвостни Судьи, либо просто сгрызают трупные собаки, а иногда даже недавно прибывшие, так как не у всех получается справиться со свалившимся на них осознанием, что они уже не смогут реализовать себя в своих начинаниях или не увидят, как растут их дети или внуки. А есть и те, которые здесь уже так давно, что практически потеряли свой изначальный облик. Они самые опасные, берегись их.

— А ещё лучше всегда носи с собой что-то увесистое. Думаю, мы сможем подобрать тебе что-нибудь для самозащиты, — встрял Кристофер.

— Тебе может показаться это абсурдным, — продолжила Эстер, — но иногда в Междумирье действуют совершенно необъяснимые законы, поэтому не удивляйся, когда какой-нибудь полуразложившийся мертвяк попросит у тебя закурить. Но ты всегда оставайся начеку. Понимаешь?

Я неуверенно кивнул.

Убедившись, что я слушаю внимательно, Кристофер продолжил лекцию:

— Время здесь течёт по-особенному, искажаясь и изламываясь. Секунда может тянуться вечность, а годы — пролетать в одно мгновение. Мы с Эсти уже не помним точно, сколько находимся здесь, но я бесконечно рад, что встретил её на своём пути, — с нежностью, которой невозможно было ожидать от такого обезображенного лица, он накрыл своей ладонью ладонь Эстер, а она без тени отвращения, но с той же нежностью накрыла его обожжённую и искорёженную руку своей. Я заворожённо смотрел на них.

— А вы помните, как вы, ну… попали сюда? — пытаясь тактично избежать слова «умерли», так как они совершенно не походили на мертвецов из фильмов ужасов, выдавил я. — Там, где мой дом, сейчас двадцать первый век, две тысячи двадцать первый год.

Эстер и Кристофер грустно переглянулись.

— Столько лет прошло! — печально вздохнула Эстер. — Вряд ли наверху остались какие-либо упоминания о нас.

— И всё же, — продолжал настаивать я, — как здесь оказываются люди? Вас тоже сбила машина?

— О, это долгая и не самая радостная история, — торжественно начал Кристофер. — Мы с Эстер попали сюда почти одновременно, успев застать самую страшную из страниц мировой истории: Вторую мировую войну. Если ты хоть сколько-нибудь прилежно учился в школе и ваши учителя смогли вдолбить вам хотя бы каплю знаний, то ты наверняка знаешь про высадку союзных сил в Нормандии в сорок четвёртом. Я был одним из тех, кто воочию видел всё кровопролитие и масштаб нашего наступления. Тогда я был бравым солдатом, который успел уже многое повидать, был честолюбив и горел желанием избавить мир от нацистской гадости, хотя к тому времени всем уже порядком поднадоел затянувшийся конфликт. Тогда я служил в первой пехотной дивизии под командованием генерал-лейтенанта Омара Бредли, наверное, в этом мне не совсем повезло, так как из всех дивизий, которые высадились на берег, наша встретила самое сильное сопротивление. Вот тогда я и встретился лицом к лицу со своей костлявой, можно сказать, в прямом смысле, — махнув рукой на своё обезображенное лицо, он разразился громким хохотом.

— Моя история не такая весёлая, — строго взглянув на Кристофера, сказала Эстер. — Как ты, думаю, уже догадался, я не американка, я — еврейка. И я попала в это богом забытое место, хотя надеялась найти тихое пристанище после всех тех испытаний, которые мне выпали. Примерно в то же время, когда Кристофер героически сражался с неприятелем, я ждала своей смерти в концентрационном лагере. Ты знаешь, что такое концентрационный лагерь, Эйден?

Я кивнул, и перед моими глазами пронеслись жуткие картинки из учебников по истории. Но Эстер мало походила на тех измождённых пытками людей. Я с сомнением оглядел её.

Она невесело рассмеялась:

— Вижу, ты ожидал, что я буду выглядеть как живой скелет? Пока я там находилась, я видела и таких. Меня привезли из Варшавы, я сражалась за свою жизнь, словно львица, на протяжении всего пути до этого кошмарного места: голод, людская жестокость, боль и унижение — всё это я победила, но, увы, не смогла противостоять тифу. Я умерла незадолго до того, как наш лагерь был передан союзным войскам. Увы, мне уже не суждено было выйти на свободу, зато я обрела свободу здесь. Мы с Кристофером знакомы больше семидесяти лет и успели пройти через многое вместе. Сначала мы искали утешения друг в друге, а затем начали помогать таким же заблудшим душам, как и мы сами.

— Тебе повезло, парень, что ты появился рядом с нашим домом, а не рядом с резиденцией Судьи, — сказал Кристофер. — Он и его прихвостни вряд ли были бы так же добры к тебе.

— А кто он, этот Судья? — непонимающе спросил я.

— Об этом мы расскажем тебе позже, — мягко ответила Эстер. — Не стоит тебе сейчас забивать голову всякими мелочами, ты и так ещё не отошёл от шока. Но знай одно: Судья — не самый опасный обитатель нижнего мира, есть существа, которых стоит бояться куда больше. Но всё потом, сейчас нужно немного отдохнуть. Я приготовила тебе постель, уже почти полночь.

Я немного сконфузился, так как в моей голове до сих пор крутились миллион вопросов и самый главный из них был: «Что же мне делать дальше?». Не отпускала меня и мысль, которая постоянно хранилась на подкорке сознания: «Хочу домой, к маме». Хотя я не был маменькиным сынком, но, когда лёг в постель, приготовленную Эстер, и она потушила свет, я залился горькими слезами от жалости к себе и своим родителям, которых больше никогда не увижу. Если Кристофер и Эсти сказали правду, то после смерти родители могут попасть в совершенно рандомное место и не будут знать, где меня искать. А вдруг до того, как они состарятся, они заведут ещё одного ребёнка и совсем забудут обо мне? Или к тому моменту я одряхлею настолько, что от меня останутся кожа да кости, и они не узнают меня? С такими невесёлыми мыслями я вертелся на скрипучей кровати, всё больше запутываясь в вопросах, терзавших меня.

Несколько раз за ночь Эсти приоткрывала дверь в комнату и проверяла моё состояние. Я старательно делал вид, будто мирно посапываю. Наверное, женское чутьё подсказало ей, что я не сплю, так как она подходила к моей кровати, аккуратно поправляла сбившееся одеяло и гладила меня по голове. Окончательно вымотавшись, под утро я провалился в глубокий сон, даже не услышав, как Эстер в очередной раз затворила дверь.

Глава 4

Прошло примерно два месяца с тех пор, как я попал в загробный мир, или в «изнанку», или в «Междумирье» — называйте как хотите. Я постепенно начал привыкать к мысли, что я умер и мне нужно как-то продолжать жить дальше, как бы смешно это ни звучало. Первые несколько дней мы ночи напролёт разговаривали с Кристофером и Эстер, попивая на веранде холодный чай.

Вместе с ними я обошёл район, где стоял их дом, хотя теоретически дом принадлежал не им, а Фреду-висельнику, но Кристофер объяснил мне, что по каким-то неизвестным им причинам Фред не мог, как многие мертвецы, покинуть место своей смерти и свободно перемещаться по загробному миру. Эстер призналась, что первое время они пытались срезать верёвку и снять Фреда, но буквально через несколько минут он снова оказывался в петле. После ряда безрезультатных попыток они смирились с таким соседом и просто перестали обращать на него внимание, тем более что он не гремел цепями и не стонал в подвале. Как мне объяснила Эстер, большинство домов в округе были населены такими же разношёрстными семьями, как и наша: по прошествии двух недель она уже, видимо, считала меня своим сыном, а я, по правде сказать, остро нуждался в материнской ласке и поддержке.

Нашими соседями оказались совершенно поразительные существа. Я не могу назвать их людьми, так как этот странный загробный мир переплетался со множеством живых миров разных реальностей — вот она, теория мультивселенной, выкусите, умники из НАСА. Так, например, напротив нас жила парочка человекоподобных йети. Когда во время моего знакомства с соседями они осторожно выглянули из-за двери, в нос мне ударил стойкий запах собачатины и я сморщился. Эсти, заметив это, тайком ткнула меня в бок. Увидев Эстер, грозные на вид чуиподобные полулюди расплылись в огромных зубастых улыбках, больше походивших на хищный оскал, и пригласили нас на бранч.

Внизу по улице жила чета Грекхемов, которым посчастливилось умереть в один день, наглядно продемонстрировав фразу «любовь до гроба». Их история оказалась самой трагичной и одновременно самой милой из всех, какие я успел услышать. Мистер и миссис Грекхем были престарелой парочкой без детей и внуков. Ещё со школьной скамьи они знали, что проведут свои жизни рядом друг с другом. Так и случилось. Когда мистеру Грекхему стукнуло девяносто пять, на одном из ежегодных медицинских обследований у него нашли опухоль мозга размером с грецкий орех. Врачи ничего не могли сделать, кроме как развести руками и посоветовать привести дела в порядок, ожидая неизбежного. Мистеру Грекхему становилось всё хуже, и, как мне рассказала миссис Грекхем, одним вечером она поняла, что не сможет прожить ни дня без любви всей своей жизни. Однажды, когда мистер Грекхем уснул, она открыла все конфорки в их маленьком домике, закрыла все окна, легла рядом, поцеловала мистера Грекхема на прощание и мирно уснула вечным сном, обнимая ненаглядного мужа. По мнению Эсти, это был героический и невероятно романтичный поступок; каждый раз, когда речь заходила о Грекхемах, она украдкой смахивала непрошеные слезинки. К слову сказать, мистер Грекхем в потустороннем мире выглядел очень бодрым, и мы все радовались за их тихое счастье, а Кристофер каждый раз опустошал флягу за здоровье соседей под неодобрительные взгляды Эсти.

Это были самые удивительные два месяца моей загробной жизни, которые омрачались только мыслями о моём настоящем доме и о родителях, наверняка горевавших обо мне.

Через некоторое время я начал более плотно знакомиться с обычаями нового для меня мира. Поначалу место моего вечного пребывания показалось мне пустынным, и я с ужасом думал о том, как проведу здесь долгие годы, а может, и целую вечность. Но постепенно я понял, что мы обитали в тихом пригороде загробного мира, а само Междумирье огромно. Ведь люди и даже нелюди умирают каждый день сотнями, тысячами. Этот мир должен быть нескончаемым. Кристофер и Эстер не могли дать мне вразумительного ответа об устройстве изнанки, так как не покидали своего района, зато те знания, что они подчерпнули, практически всегда исходили от их клиентов, которые нередко приходили к нам в дом. Да, я забыл упомянуть, что, хотя в этом мире всё было перевёрнуто с ног на голову, здесь были свои законы и правила. Некоторые из них я усвоил ещё в первые несколько дней.

В Междумирье тебе не требуются сон и еда, хотя ты можешь спать и есть сколько тебе вздумается, но, чтобы не сойти с ума, лучше хотя бы делать вид, будто ты живёшь по правилам живого мира.

Второе правило гласило: занимайся хоть чем-то, что может отвлекать тебя и придавать твоему пребыванию здесь хоть каплю смысла.

Деньги в этом мире не имеют ценности, зато есть бартер. Так, например, у Эсти и Кристофера был свой маленький загробный бизнес. Ещё при жизни, живя в Вене, Эстер прослыла известной художницей, и сейчас она делала на заказ портреты давно потерянных любимых или же новых семей, которые воссоединились только после смерти. Для меня было странным, когда к нам в дом пришёл мертвец с почти перерезанным горлом, его голова держалось лишь благодаря кокетливому шарфику на шее, за ручку с красивой женщиной с рваными ранами на запястьях и попросил написать их портрет маслом. Взамен они принесли нам целую кастрюлю наивкуснейших итальянских спагетти, неизвестно как попавших в Междумирье. Угощенье мы разделили вместе с нашими соседями, у которых, к слову, висело уже не по одному портрету от Эсти в гостиной. Хотя деньги не были здесь в обиходе, Эсти рассказывала, что есть в Междумирье те, кто коллекционирует золото и дорогие украшения. Обычно такие мертвяки не гнушаются совершать грабежи, убийства и даже эксгумацию дважды погребённых.

Конечно, не все в этом мире представляли опасность. Например, наши соседи йети частенько угощали нас вкусными плодами из своего садика на заднем дворе. Я не знал названия этих фруктов, Кристофер и Эсти — тоже, и как они попали в загробный мир, оставалось для нас загадкой. Кристофер со смехом предполагал, что семена фруктов были в испражнениях наших соседей и они пронесли их в себе сквозь миры, а так как им, возможно, были не чужды природные звериные инстинкты, семена со временем оказались в грунте. Когда Кристофер так шутил, Эстер шикала на него, видя, как я почти лопаюсь от смеха, но потом, когда я уже похрюкивал, начинала смеяться вместе с нами. Так мы и хохотали втроём, пока слёзы не выступали у нас на глазах. Именно в тот период я осознал, что Кристофер и Эсти, несмотря на свой отталкивающий вид, — отличные собеседники и знают массу всего интересного, ведь помимо жизненного опыта у них накопился огромный багаж знаний о мире потустороннем. Я чувствовал их доброжелательное отношение ко мне и желание помочь, за что был безмерно благодарен.

Третьим правилом Междумирья, которое сразу же вдолбил мне Кристофер, было: не выходи на улицу вечером без средства самообороны, а ещё лучше, если у тебя всегда под рукой будет дубинка или что-то намного бронебойней, чем она. В подвале у Кристофера оказался неплохой оружейный арсенал, который он с любовью показал мне на второй день нашего знакомства. До этого я держал оружие только пару раз, когда мы всей семьёй ездили на каникулы поохотиться. Мой отец не был настоящим охотником, он получал большее удовольствие от созерцания природы и единения семьи в такие моменты. Он понимал, что может травмировать мою детскую психику, подстрелив какое-нибудь несчастное существо у меня на глазах. Поэтому он просто давал мне подержать ружьё, иногда разрешал пострелять по банкам. Это не вызывало у меня большого воодушевления, так как я практически всегда ошивался рядом с ма и попрошайничал маршмеллоу. Сейчас я с горечью вспоминал наши семейные вылазки и думал, как бы мне пригодились навыки стрельбы в этом диком мире.

Кристофер сразу понял, что снайпер из меня посредственный, и в кратчайшие сроки обустроил мне тир на ближайшем пустыре. Спустя пару недель активных тренировок я мог уже неплохо стрелять по незваным гостям, иногда забредавшим в наш тихий район. В основном это были бродячие бешеные собаки, похожие на ту, с которой мне довелось познакомиться в первый день; эти твари сбивались в стаи и мёртвой голодной сворой рыскали ночами по округе. Но иногда попадались существа и покрупнее. Как-то раз, когда над Междумирьем уже занимался рассвет, а я мирно посапывал в своей комнате, Кристофер тихонько разбудил меня и повёл на кухню, откуда открывался неплохой обзор на дорогу и соседские дома. Он указал куда-то пальцем, но спросонья я не заметил ничего необычного. Тогда старик чуть сильнее одёрнул дырявую шторку, и я увидел, как на противоположной стороне улицы, застыв в одном положении, стоит нечто. У этого существа наверняка когда-то был человеческий облик, но, видимо, со временем он стёрся, оставив лишь остов. На неестественно вытянутом теле не было одежды, но никаких половых признаков я не смог рассмотреть, как будто это человеческая болванка. Тело не производило пугающего впечатления, так как к этому моменту я уже принял многие странности Междумирья. Но когда лишённое мимики лицо повернулось к нам, сверкая крохотными глазами-пуговками, и раскрыло рот, полный острых зубов, издав хищный рык, я судорожно сглотнул.

— Не шевелись, парень, — тихо проговорил Кристофер. — Этот гость пришёл не к нам, но, если сейчас он побежит в нашу сторону, стреляй без раздумий.

Я почувствовал, как Кристофер вложил мне в руку один из наших тренировочных пистолетов. Будто почуяв что-то неладное, существо мотнуло головой и, волоча слишком длинные руки, двинулось к нашему дому. Я услышал щелчок затвора рядом с собой — Кристофер готовился дать отпор. Мои руки похолодели и налились тяжестью. Одно дело — отстреливать потусторонних собак, другое — здоровенного человекоподобного монстра.

— Давай, парень, не дрейфь, — попытался подбодрить меня Кристофер, — сейчас мы его размажем.

Я не был уверен, что готов кого-либо «размазывать», но тут, к моему облегчению, вдалеке послышался собачий лай, и впервые в жизни я порадовался тому, что где-то рядом ошивается стая бывших домашних любимцев. Человекоподобный монстр молниеносно изменил траекторию, издал громкий рёв и бросился вниз по улице в сторону исходившего звука.

Я услышал, как Кристофер с шумом выдохнул.

— Сегодня нам повезло, малец, не хотел бы я схлестнуться с этим гадом. А теперь, — он подтолкнул меня в сторону моей комнаты, — можешь передохнуть. Новый день на дворе, нужно набраться сил.

Со временем я понял, что гораздо большую опасность представляли собой мародёры, работавшие на Судью. Они докладывали ему обо всём, нападали на одиноких мертвяков или новоприбывших и отбирали все ценности. Иногда они предлагали работу тем, кто, по их мнению, мог быть полезен хозяину, — обычно это происходило, когда они получали достойный отпор от предполагаемой жертвы. Тогда их банда либо пополнялась ещё одним жестоким головорезом, либо, в случае отказа, потенциального кандидата находили расчленённым где-нибудь в канализации или же на местном кладбище появлялась свежая безымянная могила.

Да, даже в потустороннем мире имелось своё кладбище, и на первый взгляд оно казалось бескрайним. Большинство могил оставались безымянными, но были и те, рядом с которыми стояли никогда не гаснущие свечи или лежала приятная безделушка, напоминающая о недавнем дважды усопшем.

Однажды я спросил у Эстер, как такое может быть, что уже умершие умирают повторно.

— Всё очень просто и одновременно сложно, — начала она. — Как ты мог понять, в нашем мире не действуют привычные законы. Хотя на этой стороне понятие времени отсутствует и оно как бы остановилось, иногда незаметно для нас пролетают годы и даже столетия. Мы можем сколь угодно долго оставаться молодыми и сильными, но в одночасье превращаемся в труху или гниющие куски мяса. Некоторые обитатели этого места не всегда выдерживают накопившийся груз скорби и страха и попросту сходят с ума, становясь слишком опасными для окружающих. Тогда в дело вступает Судья и его подчинённые или наш многоуважаемый шериф. Они отлавливают бедолагу, прекращают его мучения, а затем кремируют.

Если ты когда-нибудь попадёшь в Город-дважды-мёртвых, то ты ни с чем не спутаешь район крематория. Но сначала ты почувствуешь запах, а потом уже увидишь его, — Эстер понизила голос, а я слушал её, одновременно боясь продолжения и желая услышать, что же ещё она расскажет. — После того как несчастного кремируют, события могут развиваться следующим образом: друзьям или родственникам вновь усопшего выдают его останки и они организовывают ещё одни похороны либо прах просто развеивают, если это был одиночка.

Помимо свихнувшихся есть ещё те, кто пробыл в Междумирье слишком долго и их время подошло к концу. Ты смотришь в зеркало и видишь, что ты уже не симпатичная двадцатилетняя блондинка, которая из-за расставания с ухажёром перерезала себе вены, а полуразложившийся труп с изъеденным червями нутром. Обычно после такого открытия, к сожалению, ты быстро угасаешь.

— Поверь ей, парень, — вмешался Кристофер, который, видимо, несколько минут подслушивал за дверью и наконец-то решил вмешаться в беседу, — Эсти знает, что говорит. Ещё задолго до того, как мы нашли тебя, у нас на попечении жила Кэролайн. Совсем ребёнок. Она попала к нам прямиком из больничной палаты, где скончалась от разрыва аппендицита. В отличие от нас, она помнила свою смерть и то, как парила над собственным телом, когда врач интенсивной терапии назвал точное время смерти. Мы прожили вместе отличных пять лет, она была нам словно дочь, но, увы, счастье не может длиться вечно. Однажды утром она, встревоженная, вбежала к нам на кухню, и, поверь, её было совершенно не узнать: вместо милого личика и светлых волос мы увидели совершенно безволосый, наполовину оголившийся череп, ввалившиеся бока, обнажающие выступившие рёбра. Мы опешили, ведь ещё вчера она бегала по дому и щебетала, словно птичка. Когда она в слезах бросилась к нам, силы оставили её и она упала в обморок. Мы были в ужасе! Такая милая девочка и такой страшный конец. Уже тогда мы поняли, что она скоро покинет нас.

Эсти грустно вздохнула. Кристофер подошёл, положил руку ей на плечо и продолжил:

— Она не умерла сразу же, о нет. Ещё несколько недель Кэролайн мучилась в адской агонии и молила нас прекратить её страдания. Одной самой тяжёлой ночью я сидел рядом с ней, когда она повернула ко мне свой обтянутый кожей череп с такими живыми ярко-голубыми глазами и сказала мне слова, которые я не забуду никогда: «Кристофер, — сказала она, — в своей жизни я не сделала ничего плохого. Я не знаю, за что мне всё это. Но по каким-то неведомым причинам я здесь. Рая нет, мы в чистилище, а дальше всех нас ждут адские муки, страшнее, чем те, что я испытываю сейчас. Но, Кристофер, пожалуйста, пожалуйста, не думайте с Эсти обо мне плохо. Прошу тебя, вспоминайте обо мне только хорошее, и, возможно, в том месте, куда я попаду, мне это зачтётся».

— После этих слов, — продолжил Кристофер, — она впала в забытьё и больше не приходила в себя. На следующий день Кэролайн тихо скончалась. В надежде, что она может очнуться, мы прождали ещё несколько дней, но чуда не произошло. Мы устроили для неё небольшие проводы, а затем с ближайшей попутной машиной отвезли её останки в крематорий и организовали для неё могилку, которую иногда посещаем.

История про Кэролайн стала ещё одним уроком для меня. Я старался ценить каждый день, проведённый с моей новой семьёй.

Кристофер поделился со мной ещё одним важным правилом: держаться подальше от проезжающих незнакомых машин. Несмотря на то, что мы были в потустороннем мире и машины попадали сюда обычно вследствие смертельных происшествий, в которых они участвовали, либо их собирали из подручных средств и старого металлолома местные умельцы, они ценились в Междумирье на вес золота, и лишь самые обеспеченные могли позволить себе средство передвижения. Владеть личным авто было опасной роскошью. Иногда за старую рухлядь, собранную каким-нибудь местным Фордом, разворачивались кровопролитные разборки.

Но больше всего Кристофера волновал тот факт, что перед моей смертью меня сбил красный кабриолет, за рулём которого сидела улыбающаяся женщина. Я же никак не мог понять, почему он так из-за этого переживает. Ну подумаешь, улыбается, может, она задумалась о чём-то приятном и не заметила меня, а потом просто не справилась с управлением и случайно вдавила газ в пол. Но в глубине души я знал, что это было ложью. Та дама намеренно ехала с такой скоростью и так же намеренно нажала на педаль акселератора. Однажды обратив внимание на моё задумчивое лицо, Кристофер выдал мне одну из давно имевшихся у него на уме мыслей:

— Знаешь, Эйден, — он называл меня по имени, только когда говорил предельно серьёзно, — боюсь, та дама сбила тебя специально. Ходит слушок, что у Судьи есть названая дочь, естественно, она ему неродная, и, говорят, она одна из первых, кого он взял к себе в банду. Среди других его прихвостней её выделяет бесконечная преданность и готовность выполнять всю грязную работу, о которой попросит «отец». Она безмерно жестока, даже по меркам Судьи, иногда он сам её побаивается. Многие считают, будто она появилась не из нашего мира, а является воплощением самой Лилит! Также говорят, что у неё есть способность перемещаться из мира в мир по поручениям Судьи и забирать невинные души. Для каких целей — никому неизвестно. Остерегайся её, Эйден, и не попадайся ей на пути. Конечно, я ни разу не видел вживую это дитя Сатаны, но ходят слухи, что она дьявольски сексапильна и никто не может устоять против её чар.

Эсти бросила на Кристофера насмешливый взгляд, и он тут же поправил себя:

— Так говорят, но я-то думаю, что она обычная девчонка. К тому же она совершенно не интересует меня, так как я люблю дам посолиднее, — подмигнув Эстер, он продолжил: — Судья и его банда обитают в роскошном районе Города-дважды-мёртвых, рядом с крематорием. Ходят слухи, будто бы он специально выбрал это место, так как питается энергией, которая исходит от погребальных костров. Судья заправляет практически всеми делами в городе и далеко за его пределами. Насколько безгранична его территория, мы не знаем, так далеко от дома мы ещё ни разу не отдалялись. Приказы Судьи в пригороде выполняют его прихвостни: нам повезло, так как, в отличие от других районов, наш местный шериф действительно пытается соблюдать порядок. Самое забавное, в своей прошлой жизни он тоже был шерифом. Если ты попал в передрягу, ищи его, он один из немногих, кто ещё не полностью продался Судье.

Тут меня кольнуло любопытство, и я задал вопрос, который почти с самого первого дня не давал мне покоя:

— Кристофер, а были те, кто пытался выйти за пределы территории Судьи? Что там — дальше?

— Мы с Эсти никогда не были там, но слышали, что дальше простираются бесплодные земли, там нет ничего, просто голая земля, а смерть и смрад витают в воздухе. Иногда там встречаются заблудшие души, они не помнят себя и своё прошлое. Но это только слухи. И лучше бы тебе держаться от них подальше.

Так мы и жили: я, Кристофер и Эсти — в нашем маленьком домике, тихо и мирно, до тех пор, пока я не познакомился с Джейми, который положил конец моему спокойному существованию.

Глава 5

Одним бесконечно длинным днём Эстер отправила меня на другой конец нашего сонного пригорода, чтобы я занёс её картину новоиспечённой семье мертвяков. Они жили в полуразвалившейся хибаре рядом с мутной речкой, где вода всегда была непроницаемо чёрной даже в самые солнечные дни, которые, кстати, случались довольно редко, так как в небе над миром мёртвых постоянно висела плотная дымка. Временами любопытные прохожие, надеясь найти что-то стоящее, или те, кто просто хотели полакомиться, доставали из этой речки расчленённые куски плоти.

Передав картину новым владельцам, я отправился в обратный путь, нагруженный всяческими нужными и не очень дарами. Чтобы сократить путь, я решил перейти речку вброд и уже на середине мелководья услышал шум борьбы недалеко в лесу. Будучи проинструктированным Кристофером, я не стал выскакивать как оголтелый и разбираться, в чём дело, хотя бейсбольная бита и маленький армейский нож приятно оттягивали рюкзак, придавая мне весомость в моих же глазах.

Я никогда не считал себя особо сильным, но это компенсировалось гибкостью и быстрой реакцией. Смерть почти не изменила мои физические данные, даже шериф нашего мёртвого округа, однажды зайдя проведать Кристофера и Эсти, заинтересовался мной и предложил присоединиться к его команде в должности младшего помощника.

Особо не надеясь на понимание стариков, я всё же решил посоветоваться с ними, и, к моему удивлению, они дали добро. С того дня моя жизнь стала куда интереснее: я познакомился почти со всеми жителями нашего сонного пригорода, повстречал несколько призраков и разлагающихся мертвецов, поучаствовал в паре стычек между законом и мародёрами, прокатился на древнем полицейском фордовском седане. Все были мной довольны, но самое главное, я почувствовал себя важным и взрослым как никогда.

Моими напарниками помимо шерифа стали несколько местных обитателей разной степени разложения. Одним из них был геройски погибший солдат конфедерации, щеголяющий в серой униформе. Его звали Сэмуэль Роджерс, и для меня оставалось загадкой, как он вообще может существовать в Междумирье: всё дело в том, что старина Сэм был абсолютно слепым. Во время одного из наступлений осколок артиллерийского снаряда упал рядом с ним, миллионы мелких кусочков разлетелись в разные стороны, и несколько особо точных поразили всю верхнюю часть тела бедняги.

Когда я впервые увидел Сэма, меня чуть не стошнило, так как половина его лица походила на отвратительную кашу, а немигающий взгляд голубых глаз был устремлён сквозь меня.

Услышав, как я вошёл, Сэм повернулся, как бы впитывая информацию о вошедшем, словно гончая, готовая в любой момент сорваться с места.

— Эй, шеф, кто этот салага? — обратившись к шерифу, спросил он. — У него поступь как у заблудившейся девчонки.

Я уже хотел резко ответить ему, но шериф поспешил вмешаться:

— Потише, Сэм, это Эйден, новенький. Он и так настрадался, и, как я понял из рассказов Кристофера, сам знаешь, кто приложил к его гибели свою прекрасную ручку.

— Иди ты! — сплюнув, воскликнул Сэм, — Ну, тогда приветствую тебя в нашем грёбаном мире. Я Сэмуэль, но ты можешь звать меня Сэм, держись меня, и у тебя не будет никаких проблем.

— Ты даже не можешь себе яйца почесать, — донёсся низкий женский голос откуда-то из угла комнаты, и мне навстречу вышла невысокая худая женщина средних лет. Длинные чёрные волосы и миндалевидные глаза говорили о её восточных предках, а форма нью-йоркской полиции — о том, что она до последнего несла свой гражданский долг. — Не слушай его, живее будешь, лучше смотри в оба и никому не доверяй. Кстати, я — Айви, помогаю нашему доблестному шерифу держать всю местную полудохлую шпану в узде. Ты новенький?

Я кивнул.

— Не бойся, новенький, с нашим боссом не пропадёшь, — она с улыбкой подошла к шерифу и похлопала его по плечу. — Ты действительно попал сюда из-за неё? Она тебя замочила?

— Если вы про ту дамочку на авто, то склонен предполагать, что да, — пробормотал я.

— «Склонен предполагать», — передразнила меня Айви. — Если это и правда та, о ком я думаю, то ты по уши в дерьме.

— Так кто она? Кристофер сказал, что её зовут Лилит.

— Тише, новенький, — шикнула на меня Айви, — лучше лишний раз не произносить её имя, если не хочешь, чтобы эта сумасшедшая появилась у нас на пороге.

Айви направилась к выходу, всем видом показывая, что разговор окончен. И только когда она была у порога, я увидел, что на её затылке запеклась кровавая корочка, в центре которой чернелось маленькое отверстие.

В целом служба в потусторонней полиции мне нравилась, хоть и несла в себе одну отличительную черту — нашими клиентами были мертвецы, поэтому от нас требовалось приложить некоторую смекалку, чтобы утихомирить, скажем, разбушевавшегося полтергейста. Как ни странно, мне помогала моя любовь к ужастикам, которые я запоем смотрел в мире живых дома у кого-нибудь из одноклассников.

Нашего шерифа звали Коул Барнс, и в верхнем мире он занимал ту же должность. На вид Барнсу было не больше сорока лет, и мне иногда казалось, что он сошёл с экрана телевизора: высокий, подтянутый, смуглый, словно звезда полицейского сериала. Он исправно нёс службу до того момента, как его смертельно ранил один подонок, торгующий героином. Последняя операция должна была стать самым крупным делом в карьере Барнса, но, увы, оказалась последней в его жизни. Когда Коул Барнс попал в нижний мир, Судья сразу же предложил ему занять недавно освободившееся место шерифа — последнего съела кучка сектантов-каннибалов. Хотя шериф и находился под покровительством Судьи, он не разделял его методы управления и всегда оставался надёжным оплотом здравого смысла, нередко идя наперекор желаниям работодателя.

Последнее наше с Барнсом задание оказалось не из простых: как раз у того самого ручья, где я стоял и вслушивался в звуки борьбы, завелась непонятная чертовщина. Многие обитатели в округе стали жаловаться на странные звуки, похожие одновременно на крик хищной птицы, плач младенца и стенания женщины. Шум обычно раздавался по ночам, также некоторые видели неясный силуэт у самой кромки воды, но никто не решался подойти ближе. Позже несколько жителей близлежащих домов были найдены мёртвыми: жертвы сами калечили себя, в основном нанося настолько мощные удары по голове, что их черепная коробка лопалась, причём мозг дважды покойных таинственным образом исчезал. К сожалению, их смерть была окончательной и бесповоротной, они не могли вернуться к жизни, как, например, мой сосед Фреди. Так как в работу шерифа входил контроль спокойствия местных мертвяков, мы отправились с ним на разведку к ручью. Днём мы не нашли никаких признаков потусторонней нечисти, поэтому, немного подумав, мы решили вернуться туда ночью.

Ночь в загробном мире — не самое лучшее время разгуливать по окрестности, где орудует непонятное существо, но я знал, что со мной рядом шериф, и пытался не трусить. Когда мы вошли под сень деревьев у ручья, мы действительно услышали странные звуки, как будто кто-то рыдал. Шериф дал мне знак, чтобы я вёл себя как можно тише.

У самой воды мы увидели женский силуэт, склонившийся над ручьём, казалось, будто она пытается отмыть какое-то старое тряпьё. Дав глазам несколько минут привыкнуть к темноте, я различил длинные светлые волосы женщины, перепачканные землёй; предмет, который она полоскала в воде, оказался не чем иным, как погребальным саваном, покрытым запёкшейся кровью.

— Вот дерьмо, — шёпотом выругался шериф, — ещё одна из помешанных.

Но мне так не казалось. Я смутно чувствовал, что от этой женщины исходит сильная энергия. И тут в голове у меня промелькнула картинка из давно прочитанной книги про шотландскую мифологию.

— Сэр, не думаю, что она помешанная, — прошептал я. — Мне кажется, это Банши.

Шериф внимательно вгляделся в существо у воды, стоны и рыдания которого стали как будто бы громче.

— Банши? Это что ещё за чертовщина? — процедил Барнс сквозь зубы. — Скажи, что ты знаешь, как её обезвредить.

В эту минуту я гордился собой как никогда, так как точно знал, что нужно делать, — спасибо популярным телесериалам про охотников на вампиров и прочую нечисть. Хотя у меня и были сомнения, так как всё, что я видел раньше, являлось лишь художественным вымыслом, я подумал, что попробовать стоило.

— Банши боятся золота, была бы у нас золотая пуля, мы бы могли попробовать её подстрелить.

— Жаль тебя расстраивать, Эйден, но пули из золота у нас в арсенале как раз таки нет. Хотя… — Барнс сдвинул широкополую шляпу и почесал затылок. — Возможно, есть кое-что такое же действенное.

Шериф ещё раз взглянул на банши, потом на меня, прикидывая в уме план действий.

— Теперь слушай меня внимательно, — Барнс заговорил быстрее и тише обычного, заставляя меня придвинуться ближе. — Сейчас ты пойдёшь к ней и постараешься отвлечь. Делай, что хочешь, хоть танцуй, но она должна смотреть на тебя. Как только я появлюсь, пулей беги к машине и достань канистру с горючим. Всё остальное я сделаю сам.

Когда я шёл по тёмному лесу навстречу банши, мои ноги подкашивались, а зубы стучали от страха. Ещё ни разу мне не представлялась возможность показать себя в бою, тем более в бою с потусторонними силами. Когда под моей ногой хрустнула ветка, плач банши оборвался, а вместо него раздалось громкое шипение. Женщина, или то, что имело её личину, повернулась ко мне, показав острые как бритва зубы. Я начал медленно приближаться к ней. Когда она встала в полный рост, отбросив погребальный саван, и направилась в мою сторону, я нервно сглотнул; теперь моё геройство не выглядело таким уж необходимым, а небольшой револьвер, который мне вручил шериф, казался детской игрушкой против кровожадного существа. От банши повеяло ледяным холодом, она почти вплотную приблизилась ко мне и безмолвно протянула костлявые пальцы. Я чуть не грохнулся в обморок, но, когда услышал шум приближающихся шагов, во мне затеплилась надежда, что шериф всё же успеет осуществить свой план. Я словно прирос к земле и не смог сделать ни шагу, даже когда пальцы чудовища сомкнулись на моей шее.

В глазах начало темнеть как раз в тот момент, когда шериф выбежал из леса, сжимая в руке какой-то предмет. Не успела банши обернуться, как в длинном прыжке шериф накинул на её шею что-то похожее на тонкую цепочку и начал душить. Тварь забыла обо мне, пытаясь убрать помеху. Несколько раз я думал, что она сорвёт цепь и раздерёт шерифа на мясной фарш, но он держался крепко, как завсегдатай родео. Банши скребла ногтями по горлу, но, дотрагиваясь до цепочки, отдёргивала руки с истошным воплем, как если бы сильно обжигалась. Оглушающий крик постепенно затихал и вскоре замер на её лице страшной гримасой смерти. Грузное тело банши начало оседать на землю. Лишь спустя несколько минут шериф аккуратно снял цепочку с её шеи и показал мне. На раскрытой ладони и вправду поблёскивала золотая цепочка с красивым медальоном.

— Подарок моей жены, — Барнс раскрыл медальон и показал мне две маленькие фотографии, спрятанные внутри. — Она и наш сын. Это всё, что у меня осталось в память о них. Но, знаешь, я благодарен и за это, ведь у некоторых нет даже такой возможности, а самое страшное, что со временем лица твоих близких просто стираются у тебя из памяти. Я каждый день смотрю на них и верю, что они тоже думают обо мне. — Он любовно провёл пальцем по фото. — А теперь хватит сантиментов, тащи сюда канистру — устроим небольшое барбекю из мертвечины.

Тело чудовища вспыхнуло в ту же секунду, как шериф поднёс спичку, и нас обдало волной потустороннего смрада.

— Ты молодец, Эйден, у тебя есть голова на плечах, — сказал Барнс, хлопнув меня по спине. — Без тебя я бы не справился и, скорее всего, был бы уже сожран этой тварью на ужин. Твои знания очень ценны, действуй в том же духе, и тогда тебе никто не будет страшен.

И вот теперь, вспоминая слова шерифа, я начал аккуратно выбираться из ручья в чащу, ориентируясь на звуки голосов.

Добравшись до небольшой поляны, я увидел, как парочка громил-отморозков угрожали темнокожему парню, который даже не пытался защищаться и лишь продолжал что-то исступлённо повторять. Но, видимо, именно его слова, а не отсутствие желания дать отпор больше бесили нападавших. Они только разогревались, пихая парня друг другу, как марионетку. Сначала я подумал, что бедняга просто ещё один свихнувшийся, так как он всё время повторял:

— Кристалл! Вы что, не понимаете, я всего лишь ищу кристалл, чтобы выбраться отсюда!

Один из нападавших с силой толкнул парня на землю и достал из кармана складной нож. Оказавшись на земле, парень с интересом посмотрел на обнажённое лезвие.

Второй нападавший скомандовал:

— Эй, умалишённый, выворачивай карманы! Не хочу, чтобы после твоей кончины меня называли мародёром.

Парень повиновался. Из карманов джинсов он достал какую-то мелочь и несколько скомканных листов, как будто вырванных из книги. Больше ничего.

---

— И это всё, что мы имеем? — прогромыхал первый громила. — Ну держись, дохляк.

Но что-то в спокойном взгляде парня подсказало мне, что он находится в здравом уме, а упоминание о кристалле только подогрело мой интерес.

Не дожидаясь, когда нападающие смогут пустить в ход оружие, я медленно вышел из укрытия. Эти здоровяки, может, и были крупнее меня, но явно не умнее, и за несколько месяцев, проведённых в Междумирье, я уже знал, как нужно действовать.

— Эй, парни, оставьте его в покое, — спокойно произнёс я.

Все трое удивлённо уставились на меня.

Более задиристый громко расхохотался:

— И что ты нам сделаешь, мелкий? Защекочешь до смерти?

Я постарался придать своему голосу как можно больше солидности:

— Я, друзья мои, представляю офис шерифа Барнса, потому лучше вам по-хорошему отпустить моего приятеля.

Лица нападавших вытянулись, но они ещё пытались сохранить невозмутимость. Всё тот же задира продолжал:

— Раз ты помощник шерифа, то я — королева Великобритании, — гаркнул он и загоготал от собственной шутки.

---

Я немного напрягся, но внешне оставался невозмутимым.

— Если ты не веришь мне, то, может, поверишь моему жетону? — я залез в задний карман джинсов и выудил оттуда видавшее виды портмоне. Внутри я с особым трепетом хранил драгоценность, которую мне дал шериф, — значок его помощника. Вручая его, Барнс сказал, что в большинстве случаев он поможет избежать неприятностей, так как шериф тесно связан с Судьёй, переходить дорогу которому опасно. Но, увы, иногда этот значок мог сыграть злую шутку, когда неприятель был послан самим Судьёй. Обычно в таких случаях шериф мне говорил всегда поступать по совести.

В этот раз мне повезло, и упоминание шерифа, слава всем египетским богам и святому единорогу, возымело действие.

Парни с неохотой отступили, хотя было видно, что в следующий раз лучше не попадаться им на глаза без подмоги.

— Ладно, умник, тебе повезло, мы уважаем закон, — сделав ударение на слове «уважаем» и сплюнув мне под ноги, прошипел нападающий. — Можешь так и передать своему боссу.

Я важно кивнул.

После того как двое засранцев удалились от нас на приличное расстояние, я попытался максимально по-взрослому, как меня обязывал полицейский значок, расспросить нового приятеля о нападении. Но меня так и разбирало любопытство: что же это за кристалл, с помощью которого можно выбраться из Междумирья?

— Вот ублюдки, — сквозь зубы процедил я, стараясь выглядеть брутально. — Надеюсь, они тебя не зашибли? Как твоё имя? Меня зовут Эйден, я помощник шерифа, можешь не благодарить за помощь.

— Нет, кажется, всё в порядке, отделаюсь парочкой синяков, — сказал парень, отряхиваясь от листьев и пыли и собирая с земли разбросанные вещи. — Кстати, я Джейми. И всё равно спасибо, что не дал мне сгинуть в самом расцвете лет.

— Ты давно сюда попал? Я раньше не видел тебя в округе.

— Достаточно давно, чтобы понимать устройство этого мира, — туманно ответил Джейми.

— А что хотели от тебя те отморозки?

— Ты что, допрашиваешь меня? — усмехнулся он.

Я немного опешил. Не каждый день тебя спасают от неминуемой смерти, парень мог бы проявить немного вежливости. Джейми выглядел не старше меня, но в Междумирье он мог пробыть сколь угодно долго и его познания могли сравниться с познаниями столетнего старика. Когда он улыбнулся, мне показалось, что в его улыбке сквозит что-то древнее.

— Нет, конечно, я просто делаю свою работу, мне положено быть любопытным, — ответил я после секундной заминки. — Так чего они хотели от тебя?

— Сначала они предложили мне работать вместе с ними на Судью, а потом, когда я сказал, что у меня свой путь, решили, будто я один из умалишённых.

— Ты направляешься в Город-дважды-мёртвых? — поинтересовался я.

— На самом деле я планировал обогнуть его, двигаясь по небольшим поселениям, таким, как это, — широким жестом он как бы попытался охватить всё пространство нашего сонного пригорода, — но мне всё же придётся заглянуть туда к одному своему знакомому. У него, кажется, есть для меня информация о кристалле.

— Я слышал, как ты уже раннее упоминал кристалл, что это? Какой-то новый вид наркотика нижнего мира?

Да, случалось и такое, у некоторых мертвяков имелись неплохие запасы наркотиков, которые они протащили с собой в нижний мир. Дилеры становились неприлично богатыми, не в материальном плане, а в плане связей; кто-то занимал высокое место подле Судьи, а тот, кто был неугоден им, заканчивал в крематории.

Были в Междумирье и «знахари», сумевшие вывести новые виды наркотиков, сейчас как раз был пик популярности одного такого, с названием «райское наслаждение». Те, кто попал в Междумирье совсем недавно и могли позволить себе за некоторые услуги приобрести дозу, даже не подозревали, что он был сделан из сорта дурманящей травы, росшей только на свежих могилах, а также праха невинной девы. Все те, кто пробовали «райское наслаждение», могли на несколько часов, в зависимости от дозы, как будто бы попасть в рай, с самыми настоящими пуховыми облаками, сонмами ангелов и прочей атрибутикой. Правда, после возвращения в Междумирье они, увы, часто слетали с катушек, пополняя ряды слонявшихся без дела умалишённых.

— Так что, расскажешь, что это за кристалл, о котором ты постоянно твердишь? — прервал я затянувшуюся паузу.

— Это не самое лучшее место, чтобы разговаривать о кристалле, — Джейми огляделся по сторонам. — Если ты местный, то наверняка знаешь какое-нибудь тихое местечко?

И я знал одно, хотя оно, напротив, было самым шумным.

Глава 6

Мы с Джейми не спеша шли по оживлённой дороге в направлении Города-дважды-мёртвых. Стоял полдень, вся нечисть ещё спокойно дремала в склепах и заброшенных домах, а более мирные существа шли как ни в чём не бывало по своим делам.