Бесплатный фрагмент - Теневые миры — вы не поверите!

Schattenwelten

Der Text enthält Hinweise zu:

In der Liste der auf dem Territorium der Russischen Föderation verbotenen Organisationen enthalten

Bis 1900 spielte Österreich im deutschsprachigen Raum eine Vorreiterrolle bei der Etablierung nachrichtendienstlicher Aktivitäten im Staatsapparat – selbst unter Maria Theresia wurden nach und nach moderne Polizeibehörden geschaffen.

Im Deutschen Bund, einem losen Zusammenschluss vieler Einzelstaaten, gab es seit 1819 in Mainz eine „Zentralkommission zur Untersuchung extremer Verrätereien“, die insbesondere Linke und Liberale als Bedrohung betrachtete, verdächtige Personen registrierte und meldete Ihnen. Behörden - in Kriegers Worten "die erste Vorstufe der deutschen Geheimdienste".

Aber die Rede ist von den einschlägigen Orten in der Weimarer Republik und der realen Vervielfältigung von Geheimdienststrukturen im NS-Regime, einschließlich der Gehlen-Organisation, in der deutsche Militärs nach dem Zweiten Weltkrieg unter Aufsicht der Besatzungsmacht aktiv wurden Die Vereinigten Staaten. seit 1946. Aus ihr ging 1956 der Bundesnachrichtendienst (BND) und 1950 in der neu gegründeten Bundesrepublik Deutschland das Bundesamt für Verfassungsschutz (BfW) hervor.

Natürlich darf auch die berüchtigte Staatssicherheit der DDR auf der anderen Seite des Eisernen Vorhangs nicht außer Acht gelassen werden.

Der Autor schließt seine Ausführungen mit Entwicklungslinien nach den Umbrüchen von 1989-1990 und den Perspektiven der deutschen Sicherheitspolitik.

Islamistischer Terror als Phänomen kommt hier ebenso zur Geltung wie Cyberspionage, Edward Snowden, die NSU-Katastrophe und Terrorismus von rechts.

Wer weiß eigentlich spontan von deutschen verdeckten Operationen in den USA während des Ersten Weltkriegs? Und wer kennt Otto Jon, den ersten Verfassungspräsidenten der Bundesrepublik Deutschland, der sich als NS-Widerstandskämpfer vom Zeitgeist der 1950er-Jahre abhob und mit seiner Sympathie für die DDR einen regelrechten Skandal auslöste? Fast niemand.

Werden die Sicherheitsdienste zur neuen Supermacht? Sie beeinflussen Regierungen und spionieren Länder aus, halten sich scheinbar nicht an das Gesetz und sind doch fast unsichtbar.

heute

Редеющие волосы, плохо сидящие костюмы — вот как он выглядит, типичный немецкий шпион. Однако: чем выше положение, тем лучше подходит костюм-двойка.

Внешний вид серых мышей-шпионов резко контрастирует с могуществом службы внешней разведки, которая в 2017 году переместила свою штаб-квартиру из Пуллаха в монументальное новое здание в Берлине. «Это очень секретный теневой мир, который определяет реальные политические события в мире», — резюмирует эксперт БНД.

Как работает эта неуловимая структура BND, какой властью она обладает и как агентство, потрясенное скандалом с прослушкой АНБ, выбирается из своего захудалого угла? Понятно, что тайники на дежурстве не очень-то позволяют разглядывать свои карты.

Кажется, ничто и никто не застрахован от шпионского любопытства: электронная почта и телефонные звонки граждан Германии прослушивались без всяких на то оснований. Немецкие агенты помогали своим американским коллегам из АНБ шпионить за компаниями в Германии, прослушивали телефонные разговоры Хиллари Клинтон и Кофи Аннана и даже обращали внимание на немецких дипломатов. Служба пошла наперекосяк. Герхард Шиндлер был первым президентом BND, признавшим, что его служение зашло слишком далеко.

Поэтому он должен был уйти? Кто укрощает эту шпионскую операцию с ее огромными подслушивающими устройствами и жаждой данных? Чем занимается БНД? Какую роль она играет в политике и где должны быть границы для спецслужбы?

«На грани организованной преступности»

Зеленый политик Кристиан Стробеле называет Сноудена «одним из самых важных и выдающихся просветителей нашего времени». Незаконная массовая слежка, спровоцированная 11 сентября, которую раскрыл Сноуден, ввергла БНД, как и всю шпионскую индустрию в целом, в серьезный кризис.

Мы разбираемся со скандалом с прослушиванием телефонных разговоров, не вдаваясь в подробности, и при этом обращаемся к его социальному измерению: речь идет не что иное, как о тонком балансе «между защитой данных и основными правами, между безопасностью и свободой», который попал в катастрофический дисбаланс.

Но вы действительно хотите выбраться из грязного угла, в который вы сами себя загнали с помощью доказанной лжи — «Слежка среди друзей, это не работает» — и незаконного сотрудничества? Перспективы не очень радужные: эксперты на примере, например, Парижа разоблачают массовую электронную слежку для предотвращения терактов как неэффективную; провозглашенное стремление к реформам и прозрачности кажется сомнительным после увольнения Шиндлера. Сцена с Константином фон Нотцем, председателем Партии зеленых в следственном комитете АНБ, говорит о многом: он показывает горы почерневших папок, которые БНД дала ему для проведения следственной работы. Ввиду безудержной жажды данных и электронного скрининга авторы дают ему предупреждающее заключительное слово:

Это говорит почти обо всем и создает видимость организованной преступности.

Незаконный бизнес зарабатывает много денег, организованная преступность влияет на политику и экономику, терроризм также приносит пользу. Можно ли уничтожить эту глобальную сеть? Коррупция и незаконный оборот наркотиков перестали быть локальными проблемами. Международные группы сотрудничают с террористическими организациями и политиками и сеют насилие и опасность. Из-за сложной инфраструктуры они ускользают от любого контроля. Контрабанда наркотиков — конкурентный и жесткий глобальный бизнес. Наркотики переправляются из Латинской Америки в Европу, деньги от незаконной деятельности отмываются в разных странах, убийство может быть организовано в одной стране, а совершено в другой. Последствия подпольного бизнеса ощущаются повсюду: убийства, взрывы, целенаправленные атаки — они поражают не только участников преступных группировок, находящихся в борьбе, но и их семьи, свидетелей, журналистов и других невинных жертв. Согласно документам ФБР и Европола, сейчас в каждой стране мира есть свои преступные группировки и картели. И в этой стране они все крепче утверждаются. Пример наркотрафика: Германия как рынок и центральный транспортный узел, из которого в первую очередь организуется траффик опиатов по балканскому маршруту. Прибыльный рынок США обслуживается непосредственно из Южной Америки. Любой, кто попытается раскрыть эти сделки, подвергает свою жизнь опасности. Власти проникнуты, даже министры коррумпированы. По подсчетам Всемирного банка, организованная преступность тратит половину своего годового оборота, составляющего около двух триллионов долларов, на Подкуп политиков по всему миру. Организованные преступные группировки, сотрудничающие с политиками, все чаще следуют логике террора: страх и террор, убийства и непредумышленные убийства. Мировая финансовая система уже давно используется для отмывания денег, на которых государство зарабатывает деньги за счет налогов, а террористические группы обогащаются. Бегство людей также является прибыльным бизнесом для организованной преступности: контрабанда людей приносит группам около 150 миллиардов долларов в год. Террористические группы все ближе и ближе к организованным преступным группировкам. Военизированные картели также захватывают политическую власть. Могут ли такие условия возникнуть во многих местах, как в России, где политики, Секретные службы и преступники работают вместе — даже в некогда стабильных демократиях, таких как США или сердце Европы? Есть ли путь назад Или правоохранительные органы бессильны? «Schattenwelten» показывает разработки и структуры, которые лишь иногда попадают в новости. А отдельные новости зачастую не увязаны друг с другом, так что угрозы государствам и обществам остаются в тени. От кибервойн, организованной преступности до пропагандистских баталий: под поверхностью восприятия СМИ скрывается совершенно другая реальность. А отдельные новости зачастую не увязаны друг с другом, так что угрозы государствам и обществам остаются в тени. От кибервойн, организованной преступности до пропагандистских баталий: под поверхностью восприятия СМИ скрывается совершенно другая реальность. А отдельные новости зачастую не увязаны друг с другом, так что угрозы государствам и обществам остаются в тени. От кибервойн, организованной преступности до пропагандистских баталий: под поверхностью восприятия СМИ скрывается совершенно другая реальность.

Изо дня в день мы получаем информацию о государственных визитах и государственных договорах, конфликтах и войнах. Но глобальное управление работает совсем по-другому.

СМИ пропускают многое из того, что происходит под поверхностью. И именно здесь осуществляется большая часть глобального управления. Актуальным примером этого является ТТП Транстихоокеанского партнерства. Это международное соглашение о свободной торговле обсуждается вдали от общественности. И СМИ почти не сообщают об этом, потому что сами крупные медиа-магнаты заинтересованы в сильных коммерческих авторских правах, таких как те, которые предусмотрены в ТТП.

Официальный Консультативный комитет TPP полон корыстных сторон. Частные субъекты, такие как табачная компания Philip Morris или фармацевтический гигант Pfizer, хотят абсолютной защиты интеллектуальной собственности, выходящей далеко за рамки того, что в настоящее время закреплено в международном праве. И президент США Барак Обама, кажется, присоединяется к ним. Широкая общественность, такая как потребители, защитники окружающей среды или представители пациентов, вообще не представлена в этом закрытом обществе.

Какие секреты так тщательно оберегаются на этих торговых переговорах?

Например, стало известно, что фармацевтические компании обеспокоены тем, что Южная Африка хочет изменить свой патентный закон, чтобы облегчить доступ к лекарствам. При этом Южная Африка полностью соблюдает требования международного права и Соглашения о поездках в отношении торговых аспектов прав интеллектуальной собственности. Несмотря на это, в фармацевтическом документе говорится, что в разделе о здравоохранении проекта патентного закона Южной Африки «вызывает тревогу упоминание об общественном здравоохранении». Фармацевтические транснациональные корпорации, по-видимому, «беспокоятся» о том, что Южная Африка заботится о здоровье населения. Они готовы задушить современный закон о здравоохранении в Южной Африке, чтобы гарантировать, что они могут продолжать выкачивать высокие цены на свои лекарства.

Это также хороший пример подъема и растущего значения различных негосударственных акторов. Как насчет их ответственности перед общественностью?

Зрителей все больше раздражают секретные сделки, подобные тем, которые мы видим в нынешних соглашениях о свободной торговле — Транстихоокеанском партнерстве (ТТП) и его европейском аналоге Трансатлантическом торгово-инвестиционном партнерстве (ТТИП). В ноябре Wikileaks опубликовал два проекта текстов, содержащих провокационные заявления об окружающей среде и интеллектуальной собственности. Это возмутило заинтересованную общественность. В ответ на общественный гнев торговый представитель США Майкл Фроман объявил, что создаст новый общественный консультативный комитет. Выяснилось, что свою идею демократии он представил членам существующего комитета, в первую очередь представителям крупных компаний. Они упорно отказывались включать защитников общественных интересов в свой августейший круг. В ответ Фроман предложил свой специальный комитет — это будет орган, к которому никто не прислушивается. Это предназначено для того, чтобы заставить людей замолчать, но это не будет иметь никакого эффекта.

Вы говорите, что политическая модель, сводящая международные отношения к действиям государственных акторов, подходит для 1980-х годов, но не для XXI века. Что сегодня изменилось?

Если анализ ограничивается государствами, то упускается большая часть глобальных политических событий. Многое изменилось и ускорилось, что сделало элементы управления более сложными и менее ориентированными на состояние. Знаменательным событием стало окончание холодной войны в 1989 году. Еще одним фактором была экономическая глобализация, особенно глобализированные финансы. Государства стали более уязвимыми, как мы видели во время азиатского кризиса. Хедж-фонды и другие инвесторы внезапно получили гораздо больше власти над государствами, чем раньше. И многие граждане опасались, что силы мирового капитала ослабят способность государств обеспечивать общее благо своего народа. Сегодня международные переговоры углубляются во внутриполитические события. Вы можете поставить под угрозу сделки

Действительно ли государства ослабли? Возьмем, к примеру, новые технологии, которые также являются стимулом для изменений. Конечно, население имеет доступ к большему количеству информации. Но это также относится и к другой стороне, как показали разоблачения АНБ.

Отношения между актерами — это не игра с нулевой суммой. Дело не в том, что государства стали слабыми, а негосударственные субъекты стали сильными вместо них. Скорее, роль государства коренным образом изменилась. Его институты и органы власти другие. В ходе приватизации государство передало многие из своих прежних функций на аутсорсинг. Сегодня в Соединенных Штатах существует союз государства и рынка, при котором рынок формирует государство, а государство формирует рынок. Но игроки рынка стали более могущественными, чем раньше, потому что экономическая глобализация расширила экономическую досягаемость инвесторов с Уолл-Стрит и глобальных корпораций.

Государства действуют в анархической среде, утверждает большинство политических теорий. Есть ли лучший способ описать неправительственную среду?

Термин «анархия» используется политологами очень конкретно. Это просто означает отсутствие мирового правительства. Однако с точки зрения глобального управления неправительственную среду лучше определить как сеть взаимосвязанных субъектов. Эти сети могут быть общедоступными, частными или гибридными. Возможна также сеть групп интересов — как у крупных корпораций на переговорах по ТТП.

Также важно знать далеко идущую политическую роль Национальной стрелковой ассоциации (NRA), самой влиятельной организации фанатиков оружия в Соединенных Штатах. NRA пыталась в ООН заблокировать переговоры по международному соглашению о стрелковом оружии. NRA также оказала большое влияние на законы Бразилии об оружии. Международные акторы такого рода почти не фигурируют в официальных отчетах о глобальном управлении.

Никто не правит и не рулит в одиночку. Государственные и негосударственные субъекты должны сотрудничать с другими потенциальными губернаторами. Очень важно подробнее рассмотреть отношения между различными ведущими игроками.

Как еще растущая власть частных акторов влияет на политику?

Проблема в том, что дисбаланс все чаще приводит к крайне краткосрочному мышлению. Я был действительно поражен тем, как мало серьезных финансовых реформ вызвало кризис 2008 года. Я думал, что, по крайней мере, разделение между коммерческим и инвестиционным банкингом будет восстановлено.

В США корень проблемы также кроется в отсутствии государственного финансирования выборов. Когда политикам нужно собрать много денег, чтобы получить работу или остаться на своем посту, они должны тем, кто жертвует больше всего денег. Это становится спиралью, потому что богатые получают именно ту политику, которую они хотят, поэтому они становятся еще богаче и могут финансировать больше выборов и еще больше влиять на политику. Кстати, американцы любят жаловаться, что Конгресс зашел в тупик. В Вашингтоне нет двухпартийности. Это неправильно. Со времен Рейгана всегда существовал политический консенсус по крайней мере по трем основным вопросам…

Хорошо, скажем, четыре. Один — защита. Вторая тема, защита интеллектуальной собственности; Девиз здесь: «Чем больше, тем лучше, и мы стремимся к этому во всем мире». Тема третья: высокие финансы. Все, что хочет Уолл-стрит, Уолл-стрит получает. И номер четыре: ископаемая энергия. Мы еще не очень много инвестировали в зеленую энергию в США. Сторонники изменения климата по-прежнему используют большие ресурсы для своей пропаганды. По этим четырем вопросам существует широкое согласие. А если копнуть глубже и спросить почему, то понимаешь, что здесь задействованы самые доходные отрасли экономики. А также тех, кто вложил больше всего денег в финансирование выборов. Есть отрасли экономики, в которых весело крутится карусель,

Ваша роль — анализировать международные отношения, а не спасать мир. Тем не менее, я спрашиваю о наиболее перспективных формах сотрудничества для эффективного управления.

Гибридные коалиции игроков с хорошими связями, вероятно, имеют наилучшие шансы: космополиты, хорошо чувствующие свою собственную политическую среду и местные институты, но также способные выйти на международную арену. Я возвращаюсь к «Врачам без границ». Эта организация пытается улучшить доступ к основным лекарствам на глобальном уровне. Однако он также вмешивается в национальную политику различных стран, чтобы укрепить там системы общественного здравоохранения.

Цифровизация означает прогресс и ведет к лучшему миру. Этот нарратив кажется в значительной степени неоспоримым и, по мнению многих, доминирует в текущей картине технологического развития.

Последние десять лет были также десятилетием вооружений в киберпространстве. Хакерство стало процветающим бизнесом, который также в значительной степени субсидируется государством. Цифровые наемники продают шпионское ПО авторитарным режимам. Преступные хакеры атакуют любую цель, которая может быть использована для зарабатывания денег, например программы-вымогатели, для своих клиентов.

Но классический наемнический бизнес процветает еще и потому, что государства больше не хотят отпускать в бой свои официальные армии.

Поскольку войны все чаще происходят в тени, США отказываются от обычных войн. Вместо этого они отправляют дроны на отдаленные поля сражений, чтобы уничтожить своих противников или тех, кого они принимают за них. Потому что атаки дронов не так точны, как кажутся.

Общественное мнение становится все более и более поляризованным, подконтрольным государствам и корпорациям — под поверхностью видимого. Можно ли еще остановить это опасное развитие?

Facebook, YouTube, Twitter и другие компании стали величайшими пропагандистскими машинами в истории — они охватывают миллиарды людей. У них больше власти и влияния, чем у любой другой организации в истории, что также делает их опасными.

Цифры понятны. Все меньше и меньше людей владеют все большим и большим. По мере того как мир сталкивается с новыми кризисами и вызовами, богатство немногих людей неуклонно растет. Те, кто уже был на вершине, выиграли как от финансового кризиса, так и от корона-кризиса. В случае с Apple, Amazon и Co. эксперты уже давно видят нарушения антимонопольного законодательства, однако к мегакорпорациям во многих отношениях относятся по-особому. Зарплаты, налоги и законы не обсуждаются, корпорации играют по своим правилам. Как Google, например, удается оставаться в одиночестве в политическом отношении, несмотря на его явное доминирование на рынке? Бизнес-модель Google и Facebook, например, использование данных, многие критики считают по существу недемократичной. Кроме того, стирается грань между государством и мегакорпорациями. В разных штатах считают, что от гигантов никуда не деться. Власть корпораций кажется необратимой. Капитализм слежки подрывает человеческий суверенитет и тем самым подрывает западные демократии, но встречный ветер становится все сильнее. И в США, и в Европе. Шторм приближается. Но корпорации готовы.

Надежда на то, что мир будет мирно объединен в цифровую сеть, испарилась. Страх и ненависть, кажется, доминируют. Усугубляется ли поляризация тем, что алгоритмы все больше превращаются в насилие? Может ли демократия, которая на самом деле должна основываться на компромиссах, дискуссиях и прозрачности, выжить в этих условиях?

Насколько влиятельны технологические гиганты, показали дебаты о российской рекламе в предвыборной кампании 2016 года в США, а также о фейковых новостях.

В США агрессивные настроения из интернета перекинулись и на улицы. Были смертельные случаи в Кеноше и Портленде. И без того опасно заряженная ситуация подпитывается внутренней и внешней пропагандой, и корпорации США предоставляют для этого инфраструктуру, чтобы продолжать получать прибыль, потому что поляризующий, раскольнический контент очень прибыльен из-за своего фактора привыкания. Так что никто лучше Facebook не знает, как разделить общество и заработать на этом деньги. Возникла цифровая параллельная вселенная, новый дом для ранее изолированных людей, в котором все кажется возможным.

Подъем мегакорпораций Apple, Amazon, Google и Facebook, они увеличили свое огромное влияние благодаря пандемии короны. Бизнес с нашими данными достиг беспрецедентных масштабов. Удалось ли корпорациям уйти от всякого контроля?

Деньги не только забивают голы, на них также можно «купить» политические решения. И все чаще и чаще Это дает понять, что лоббирование в Германии достигло нового, пугающего измерения — как количественного, так и качественного. Сегодня экономика контролирует своих лоббистов более агрессивно, умело и деликатно, чем когда-либо прежде.

Долгое время не возникало никаких реальных лоббистских скандалов. Не потому, что лоббирование потеряло свою интенсивность. А потому, что его методы изощренно утончены. Политики встречают все больше и больше специализированных, умных стейкхолдеров.