Бесплатный фрагмент - Темные улицы. Безымянные

Цикл «Темные улицы»

Вступление

«Гидрофилия» — это настольная игра в стиле киберпанк, созданная Алексеем Козловым. Источником для вдохновения послужили фильмы о виртуальной реальности 80-х и начала 90-х годов XX века. Подчас излишне пафосные, не всегда логичные, странные картины, однако обладающие незабываемым мрачным футуристическим стилем. Я по знакомился с ней случайно — по ссылке от Спейсмена, ролики которого тогда смотрел практически ежедневно.

Первое, что понравилось в Алексее — легкость и открытость в общении. Он совершенно нормально отнесся к моему критическому отзыву на его рассказ про Винсента, хотя я привык к тому, что авторы защищают свои гениальные творения до последней нервной клетки.

Игра заинтересовала скорее заявленным миром, описанными событиями.

В 1982 году в результате сверхглубокого бурения обнаруживается вода с необыкновенными свойствами, и спустя считанные годы создаются имплантируемые устройства, значительно расширяющие возможности человеческого тела. Спрос растет и в 1989 году добыча «воды» на большой глубине привела к извержению Йеллоустоунского вулкана. США обвиняет Советский Союз в диверсии, начинается ядерная война, по итогам которой государства в привычном смысле исчезают, их сменяет единое мировое правительство. Вместо разрушенных городов возникают Полисы, с благоустроенными высокотехнологичными центрами и погруженными в беззаконие окраинами.

Отстраивать мир помогли корпорации, наиболее влиятельной из которых является японская «Нисимура». Но не все граждане полисов согласны с новым порядком — из уличных банд, хакеров и всех имеющих личные счеты с власть предержащими возникает предельно децентрализованный Синдикат. Кроме того, мутанты и беглые жертвы экспериментов в секретных лабораториях формируют Орден, адепты которого борются с имплантами, считая, что у «воды» куда более высокое предназначение.

Между участниками сообщества «Гидрофилия» в социальной сети «ВКонтакте» разгорелись жаркие споры по поводу мира игры, которые еще долго не утихали после публикации официальной интерактивной карты с указанием полисов, зараженных территорий и новых государственных образований.

Какое-то время новостей не поступало, как вдруг в начале августа 2017 года в сообществе была опубликована художественная зарисовка от автора под ником Human. Ранее Алексей разместил два собственных рассказа, но именно публикация от одного из игроков вызвала всплеск интереса. Число фанатских текстов росло, и осенью был проведен литературный конкурс, в котором победил Ярослав Белавин с рассказом «Погружение».

Благодаря поддержке авторов, мне удалось в 2019 году через сервис «Ридеро» создать сборник всех рассказов по «Гидрофилии».

Прошло время, настольная игра развивалась, но писать художественную литературу по ней перестали. При этом у меня продолжали рождаться и воплощаться в рассказах новые сюжеты. Настал момент подведения итогов.

Что же видел в Гидрофилии я? Всерьез писать киберпанк о страхе перед технологиями в наше время немного странно. Технологии органично вошли в нашу жизнь и проникли куда глубже, чем это предсказывали Гибсон и другие отцы-основатели жанра.

Поэтому мои рассказы скорее про альтернативную реальность. И вдумчивый, если не сказать — въедливый, привычный к разборам фильмов, книг, игр читатель вполне сможет найти в них массу отсылок к нашему прошлому или планировавшемуся будущему.

Так любителям оружия несложно догадаться, что главный помощник Септа киборг Дэвид Брекс вооружен спецавтоматом «Вал», а передвигается вся замечательная команда подпольного хирурга на армейской версии «УАЗа». Но названия оружия и техники перегружают текст, поэтому их у меня нет. Знатоки, если пожелают, вполне узнают образцы по описанию, а остальные читатели пусть наслаждаются сюжетом и персонажами.

Главный злодей рассказа «Последний рыцарь» списан со вполне реального нацистского генерала, по решению которого во Франции убиты тысячи евреев. Германия проиграла, но ему удалось укрыться в Южной Америке. Когда легендарный революционер Че Гевара начал подготовку к восстанию в Боливии, ЦРУ связалось с генералом, и тот возглавил охоту за отважным кубинцем. Че Гевара был пойман и жестоко казнен, а через время заочный смертный приговор, вынесенный бывшему нацисту во Франции, отменили. Именно в этой европейской стране военный преступник и палач благополучно прожил последние годы своей долгой насыщенной событиями жизни.

Реален прототип и бабушки Зунг из «Клавишника» — действительный офицер ПВО Северного Вьетнама, в молодости сбивавшая американские самолеты. Только у меня она прошла через еще более страшную — Третью мировую войну.

Иногда персонажи наделялись чертами лично знакомых мне людей. В рассказе «Сахар и соль» можно обратить внимание на мужчину в старомодных очках, который сочиняет стихи про химические элементы. Это было присуще моему доброму знакомому — поэту, инженеру-технологу Владимиру Соколову, который, к сожалению, умер в июне 2021 года от короновируса.

Кстати, попробуйте сладкий чай с небольшим, буквально на кончике ложечки, добавлением соли. Это действительно вкусно!

Да, проект Гидрофилия на сегодня остался важен лишь ограниченному числу фанатов, но остались неплохие, как мне кажется, произведения, которые вполне интересны и без знания игры. С ними я вам и предлагаю познакомиться.

Дегидратация

Герпет Белиньский посмотрел в окно. Расфокусированный взгляд пронзил грязное стекло. Зарево просыпающегося дня окрасило розовым обшарпанные дома, такие же серые, как души обитающих в них людей. Ошметки человечества за Пятым кордоном готовятся разменять еще одни сутки.

По улице проехал грузовик армейского образца — автолавка Вилли Перекати-поле. Брезент фургона по бокам усилен металлическими листами. Проехал без остановок — здесь даже для Вилли клиенты бедноваты.

Глоток чая — мягкий тон мяты навевает расслабленное состояние. Герпет посмотрел на мир сквозь стеклянный бокал с благородным желто-коричневым напитком. Мир подернулся «сепией» и стал еще мрачней. Белиньский подумал, что можно, конечно, помыть оконное стекло, но тогда у прохожих возникнет закономерный вопрос — кому это настолько не наплевать на все, чтобы мыть окна… К тому же, грязь неплохо маскирует экранирующее покрытие.

Киберхирург покрутил бокал в мягких тонких пальцах:

— Да, можно жить иначе, и даже притвориться врачевателем не только тел, но быть шарлатаном, прятать симптомы за дешевым софтом и доступными имплантами, — Герпет погладил аккуратную клиновидную бородку. — Но спасти можно только живых, изменить — только желающих перемен…

Итог фразы утонул в мелодии вызова. Белиньский не стал активировать видеоканал — после кратких минут умиротворения не хотелось смотреть на перекошенную физиономию Брекса.

— Шеф, поступил сигнал с точки у 3-его блока, — в хриплом голосе командира опергруппы прослеживались нотки торжества. — Мы сработали по инструкции, ждем вас.

— Буду в течение часа, — Герпет стряхнул сладкую негу.

— Принято, — Брекс отключился, а Белиньский допил чай в два глотка. Сигнала он ждал вчера, но когда работаешь с людьми, приходится делать поправки на чужую непунктуальность… или чрезмерную осторожность. Только бы Брекс с Мазиком не сунулись на точку без приказа.

Герпет достал из стенного шкафа вещмешок с инструментами, мятое пальто и сбитые, но еще крепкие ботинки на толстой подошве. У зеркала встопорщил усы и бородку, втер в лицо и руки немного отработанной смазки. Вместо неуместного для окраин идеалиста доктора Белиньского теперь отражался, гадливо кривя губы в ухмылке, нелегальный хирург Септ.

Торк прислушался, но ощутил лишь глухое буханье сердца. Внезапное пробуждение, точно от ведра холодной воды на голову. Старые привычки взяли верх — бывший наемник не шелохнувшись, продолжал ровно дышать. Метаболические импланты впрыснули стимов, и мысли легко понеслись в абсолютно трезвой голове.

«Дверь на засове, электроника там только для приманки идиотов, да еще насторожен гранатомет — такой „Фемиду“ остановит. Решетки на окнах под напряжением… Неужели кто-то пролез?» — Торк медленно открыл глаза. В сумерках проступила уютная обстановка логова бары… не вполне законного частного предпринимателя. Первый взгляд к шкафу с товаром. Красное дерево скрывает ассортимент от посетителей и просто радует глаз куда больше как попало наставленных коробок. Последняя закупка вышла больше обычного — баки с водой пришлось поставить у входа в комнату рядом с компьютерным столом. У зеркала в старинной раме жизнеутверждающе светит зеленым огонек терминала сигнализации.

Торговец киберпротезами тихо свистнул. На зов бесшумно прибежала Лиси — бультерьер с аугметированными лапами и мордой. Мимо верной псины не прокрадется самый отменный вор. Что же случилось? Торк не стал удалять боевые импланты и даже поставил кое-что сверх — в его профессии умение выстрелить первым бывает нелишне. Дело не в электронных приблудах — проснулось чутье, которое и позволило наемнику дожить до «пенсии».

Пальцы нащупали под подушкой рукоять крупнокалиберного пистолета. Торк сел на постели. Лиси зевнула и потерлась о ногу: «Чего не спишь, хозяин?»

— Хпсли… сколько врмени? — сонно пробормотала Ливика.

— Полтретьего, — он растер лицо, не выпуская пистолета из рук, — какая-то херь творится, свет не зажигай.

— Ты-то в темноте видишь… — женщина вытащила из щели между диваном и стеной «крузер» — короткий дробовик.

Вместо ответа Торк поднялся на ноги, осторожно, бочком, приблизился к окну, опасливо глянул в щель между шелковыми портьерами. На улице у костра расселись бродяги, рядом двое крепких обормотов пинают третьего, стеклопакет не дает расслышать ругательств. Все спокойно.

— Гляну на кухне, — честный предприниматель знал, что нормального снайпера ему все равно не выглядеть, впрочем, просто убийство ему вряд ли угрожает — не в том бизнесе крутится.

— Параноик… — прошипела Ливика.

— Шлюха, — отмахнулся Торк и тут же запнулся о баки с водой. — Сволота…

Грохот поглотил тираду. Наемник обернулся — в стене над диваном образовалась дыра. Истерично взвыла Ливика, но ее вопль оборвался на половине. В клубах пыли возникли две поджарые фигуры в строгих деловых костюмах. С нечеловеческой быстротой Торк вскинул пистолет. Три выстрела слились в единый звук, а усилители мускулатуры поглотили могучий импульс отдачи. Рефлексы опередили сознание, он одним движением отступил в коридор, уходя с линии ответного огня.

— Лиси! Фас!

Псина должна отвлечь второго нападающего. Торк снова высунулся, глаза искали цель. И увидел прямо перед собой. Обоих.

Торговец не успел испугаться, палец должен был нажать на спуск, но вместо выстрела послышался глухой звук, как если бы кто-то уронил тяжелый мягкий предмет. Боль пришла с опозданием. Торк посмотрел вниз. На полу лежала его правая рука, сжимающая пистолет. Второй незнакомец держал на вытянутых руках Лиси. Бультерьер беспомощно болтал в воздухе лапами, враг стиснул аугментированные челюсти.

— Кон-чай, — раздельно произнес первый. Второй молча дернул руками в стороны. С отвратительным звуком нижняя челюсть с лохмотьями шеи отделилась от собачьего тела. Бросил изувеченный комок плоти на пол и припечатал ногой. Хрустнули сминаемые кости. Такой силы и веса не могло быть у человека. Только у киборгов корпорации «Нисимура».

Торк бросился на кухню. Может, удастся выбить решетку на окне с ходу? На вторую попытку времени не хватит… Чудовищный удар в спину заставил бывшего наемника пролететь мимо заветного поворота, голова приложилась о бронированную входную дверь.

«Встать!» — приказал он телу, несмотря на кровавый туман перед глазами. Не вышло — ноги бестолково сучили по полу, но слушаться не желали. Удар повредил усиленный титаном позвоночник.

Ламити приблизился к беспомощному торгашу, подошвы щегольских туфель тонули в пушистом ковре. Киборг присел возле распорки с настороженным гранатометом. В квартире по-прежнему не зажигали свет, но торговец отчетливо видел каждую складочку на синтетическом лице. Смесь восточных и европейских черт придавала ему хищную утонченность.

— У тебя очень комфортное жилище, я запомню этот интерьер.

Торк перестал дергаться и постарался улыбнуться в глаза смерти:

— Зачем? Машины не выходят на пенсию, вас списывают.

— Ты умеешь оскорблять, — доброжелательно произнес Ламити.

Второй отвинтил крышку бака с водой и сунул внутрь тонкий хоботок анализатора. Дважды пискнуло.

— Рециркулят, — Шадис убрал приборчик.

— Где ты берешь воду? — Первый внимательно посмотрел в глаза Торку.

— На кухне из-под крана… — ему не дали договорить — рука Ламити обвилась вокруг шеи, и что-то вонзилось в шею под основание черепа.

— Ох уж этот аналоговый мозг, — грустно вздохнул киборг, — вместо цивилизованного взлома и скачивания приходится истязать вас болевыми импульсами.

Изувеченный человек бился в конвульсиях, но даже усиленные мышцы вкупе с отчаянием не помогли вывернуться из мучительных объятий. Ламити отстраненно наблюдал за страданиями, казалось, он слушает научно-популярную лекцию на животрепещущую тему.

— У нас достаточно времени, но ты слишком посредственный собеседник, чтобы получать удовольствие от разговора, — киборг безучастно поковырял пальцем сморщившийся срез на культе правой руки, Торк слабо дернулся. — У тебя есть одно преимущество перед остальными людьми — ты не умрешь ни от потери крови, ни от болевого шока. Это делает разговор более плодотворным. Где ты берешь воду настолько высокой повторной степени очистки?

— У того, кто опустошил кулер в главном офисе «Нисимуры»…

Ламити покачал головой:

— Слабая шутка.

— Скачай свежих из сети, и дай уже сдохнуть!

Новая вспышка боли заставила Торка хватать ртом воздух. Шадис методично обыскал квартиру, взломал настольный компьютер и остальные электронные устройства, но информации о происхождении воды не обнаружил.

В окна пробились первые лучи рассвета, когда воля пленника дала трещину.

— Водой заправляет Валык Полянский. Два раза в месяц беру у него, — прошептал Торк окровавленными губами.

— Ты говоришь правду, — Ламити без замаха ударил пленника в висок. — Шадис, уходим.

Второй киборг согласно кивнул, в его руках уже давно ждали своего часа зажигательные гранаты.

Две недели агенты корпорации скрывались в трущобах на временной базе. Перед каждой вылазкой они проходили углубленные тесты аппаратуры, меняли воду в узлах. Расточительно, зато надежно. «Нисимура» не может истребить всех членов Синдиката, и потому бьет исключительно по самым активным функционерам. Полгода назад в полисе стали находить рециркулированную воду исключительно высокой степени очистки. Не то, чтобы это сулило корпорации серьезный убыток, но представилась возможность перехватить интересный проект Синдиката.

Ламити и Шадиса воссоздали на основе новой архитектуры. Киборги имели достаточный опыт прошлых операций за кордонами всех рангов, чтобы проверить новые технологии на практике. Они вполне могли нагрянуть к Валыку сразу после разговора с Торком, но штурмовать незнакомый объект, уповая только на техническое превосходство — глупость для новичков. Пусть враг переполошится, поднимет тревогу, а затем устанет поддерживать бдительность на пределе.

На протяжении двух недель стелс-беспилотники сканировали обиталище Полянского. Барыга окопался по-варварски грубо — углубил коммуникации под жилым кварталом. Получившийся бункер из неядерного арсенала только глубинной бомбой можно проковырять. На основе полученных данных построили трехмерную модель. Абсолютная точность цифровых расширителей памяти позволила обойтись без долгих тренировок.

— Мы готовы, — хищно прищурился Шадис.

Ламити подбросил в руке шестигранный кубик:

— Зна-ешь, что это такое?

— Примитивный генератор случайных чисел. Дает большую погрешность, — напарник примерился выхватить у командира безделушку, но Ламити зажал кубик в ладони.

— Э-то — человеческий мозг. Он хорошо изучен, но часто выдает маловероятный результат.

— Боишься, что люди накидают шестерок? — Шадис не слишком надеялся всерьез поддеть командира, скорее просто поддержал беседу. Пусть лидер пары болтает, глядишь, добрее будет при дележе гонорара.

— Мне куда интереснее знать, сколько будет единиц, — Ламити метнул кубик в лоб напарнику. Разумеется, кость была перехвачена в полете. — Я лично знаю одного, способного выкинуть девять из десяти.

— Человеческий мозг говоришь? — Шадис сжал кубик между большим и указательным пальцами, пластик пошел трещинами, а затем обратился в мелкое крошево. — Зато я в силах обеспечить нулевой результат.

Простуженное солнце брезгливо осветило грязную улицу. По растрескавшемуся асфальту звонко процокали подковы конной процессии.

— Селюки шуруют, — прошамкал бомж сотоварищу, с головой залезшему в отбросы местной забегаловки. — Слышь, Талько, чё?

— Ага, много очисток будет, оладей напекём, — отозвался тот.

— А может у них тока конопля, и хрен нам, а не оладьи.

Талько от такого облома даже высунул голову наружу:

— Какого трепешься?! Коноплю такими возами не возят!

— Возами не возят! — передразнил стоявший на стреме, — хламотей! Учился бы гаврить, как люди-то!

— Угу, чтоб мне, как тебе зубы повыбивали?

— А ну тя! Во! Глянь — нарик в задний ход прется.

Талько вместо ответа продолжил копаться в отбросах — что он наркоманов не видел? Действительно, субъект в грязной толстовке и растянутых трениках пробуждал куда меньший интерес, чем селюковский обоз с овощами. Правда, он пер в заднюю дверь забегаловки, где постороннему не обрадуются.

Вообще-то дверь должна быть заперта, но незнакомец ее открыл без видимого труда, только хрустнуло дерево, разодранное металлическим языком замка.

— Ох, Талько! Жверские же спиды пошли!

Внутри помещения Ламити ориентировался не хуже персонала. Случайно встретившийся поваренок с вываркой помоев не успел и вякнуть. Киборг подхватил выварку и поставил рядом с бесчувственным телом. Можно и то, и другое сунуть в подсобку, но дело не стоит затраченного времени — все равно шума не избежать. Секунды отсчитываются даже для замедленного субъективного времени киборгов.

Сейчас Шадис проникает в коммуникации через другой слабо прикрытый вход. На связь с ним пока что выходить нельзя. Ламити замер перед входом в подвал — путь ему преградила металлическая дверь с навесным замком. Чтобы не поднимать лишнего шума, киборг полоснул по дужкам мономолекулярным лезвием, выскочившим из руки.

Подвал оказался забит хламом почти под самый потолок. Пришлось карабкаться по старым столам, калечным стульям и прочей гадости. Тяжелый киборг часто проваливался, сквозь зубы ругаясь по-японски. Сверху закричали, поднялся топот.

Вот и заветная стена. Ламити пробил кладку рукой — кирпичи держались на честном слове давно почившего строителя. За Пятым кордоном почти все постройки довоенные. Взгляду открылся черный провал заброшенного технического туннеля. Киборг перевел зрение в тепловизионный режим. В темноте люди теряют уверенность в движениях — слишком боятся задеть случайный предмет. Корпорация не экономит на исполнителях — киборг пробежал по туннелю со скоростью больше разрешенной для автомобилей в полисе.

356.. 357… 358! Ламити замер, память заменяла ему приметы. Из-под толстовки показался накладной заряд. Направленный взрыв пробил дыру в полу. Убийца нырнул в провал. Штаб-квартиру Валыка он раньше видеть не мог, да и ни к чему подробности интерьера, сейчас трехмерная модель пространства заметно дополняет зрение. Три контуженные девицы ползали по полу, одну вывернуло под ноги киборгу.

Дверь… еще одна… Подземные хоромы Полянского обставлены куда безвкуснее гнездышка Торка, но участь их в итоге равнозначна. Ламити выскочил в комнату с тремя аугментированными охранниками. Двое на одном диване, еще один напротив. Между ними столик с оружием и вазой. Киборг рванулся вперед, ноги в стоптанных кроссовках даже не коснулись стеклянной столешницы. Ламити не оборачиваясь, нырнул в боковую дверь, а на диванах остались неровно порубленные куски плоти.

Возле главного резервуара скучали еще двое. Оба не успели рассмотреть, как в руке Ламити возник пистолет с глушителем.

— Пфыык! Пфыык! — раздраженно фыркнул пистолет.

— Хруп! Хруп! — покорно откликнулись кости черепа.

Киборг приблизился к резервуару, старательно переступая брызги крови — отпечатки следов могут выдать направление перемещений. Две тысячи литров рециркулированной воды… Она не должна снова попасть в импланты. Ламити извлек крохотную пробирку с токсинами. Ни фильтрация, ни выпаривание не помогут вернуть этой воде изначальные свойства.

— Первый! — вышел на связь Шадис, — я нашел Цель, требуется твоя поддержка. Срочно!

— Ти! — выругался Ламити, определяя положение напарника. — Иду!

Ураганом киборг промчался по встревоженному бункеру. Глушитель захлебывался пороховыми газами, когда пистолет короткими очередями выкашивал бандитов Полянского. Ответный огонь дважды достиг плоти Ламити, но эти раны быстро перестали кровоточить.

Шадис нашелся у запертой бронированной двери.

— Ч-то? Г-де? — командир не повысил голоса, но сумел выразить все недоумение по поводу несостоятельности напарника. — Вышли из строя импланты взлома?

Вместо ответа Шадис распахнул прикинутую с чужого плеча куртку. Торс киборга покрывали многочисленные следы пулевых попаданий. Причем, несколько сквозных.

— Несерийный шагоход с крупнокалиберными пулеметами, — пояснил второй. — Очень неуклюжий.

— Время не ждет, — Ламити вручил напарнику электромагнитную мину.

— Ос! — Шадис рванул на себя бронедверь и скрылся в проеме. Зарычали пулеметы, от рикошетящих пуль задрожала стена. Воздух разорвал громовой раскат, все стихло.

Ламити без спешки проник внутрь. В центре небольшой залы замерла приземистая самоходная турель. Четыре грозных ствола пятидесятого калибра бессильно опущены. Рядом на четвереньках Шадис — импульс выжег электронику шагохода и вызвал перезагрузку имплантов киборга.

В следующей комнате Валыка не оказалось — делец успел бежать на поверхность по канализационной лестнице. Ламити включил связь с беспилотниками. Полянского уже отследила группа техподдержки — полезные сотрудники, пусть им и далеко до полноценных киборгов.

Скобы гнулись под весом Ламити, но лучше уж грохнуться с десятиметровой высоты, чем признать поражение. Подъем вывел на задний двор. Пришлось с ходу нырять в густой кустарник. Ветки схлестнули по лицу.

— Цель садится в машину! — предупредил оператор.

Киборг рванулся сквозь заросли, на ветках остались клочья одежды. Перехватить Валыка до машины не успеть, но это не конец охоте!

Солнце уже немного отклонилось от зенита. Ламити вихрем пронесся по бетонной кромке водосточной канавы, встречный ветер трепал лохмотья, оставшиеся от толстовки. Расширенные ноздри дразнит горький запах степных трав. Цель свернула к полуразрушенной многоуровневой развязке. Полянский хочет скрыться из полиса? Ему придется описать полукруг по остаткам асфальта или ломиться через заросли годами некошеной растительности. Киборг с разбега перемахнул через ограждения автострады и увидел внизу черно-коричневый от грязи внедорожник.

«Дистанция около ста метров… скорость семьдесят километров в час, траектория параболическая… возвышение минус семь метров…» — пронеслись в голове предварительные условия для стрельбы. Ламити отомкнул глушитель, перезарядил пистолет бронебойными, в системах наведения он не сомневался, но патроны, как и ствол, имеют показатель кучности.

Семнадцать выстрелов прозвучали единой очередью — агент всемогущей корпорации делал микропаузы, подстраиваясь под гармонические колебания ствола. Лобовое стекло джипа взорвалось брызгами осколков. Перезарядка. Еще одна очередь до последнего патрона, стрелять по колесам нет смысла — у этой модели автоподкачка шин. Темный борт внедорожника окрасился белыми отметинами попаданий. Вильнув, авто замерло у обочины. Открылись двери, три человека бросились в разные стороны. Побежал и Ламити, но к машине — ни один из трех не был Валыком Полянским.

Делец обнаружился в пыли на проезжей части, дальше уползти не смог — мешало объемистое брюшко и простреленные ноги. Впрочем, и на своих двоих ему от киборга «Нисимуры» не убежать.

— В-се…

Перепуганный торгаш сдал поставщика без применения спецсредств. Его жизнь можно было пресечь одним ударом, но Ламити предпочел наступить проблемной цели на горло. Киборг дозировал нажатие, чтобы смерть не наступила слишком быстро.

Не прошло и пяти минут, как появился Шадис.

— Я подвел тебя.

— Да.

— Я искуплю.

— Да.

— Каков наш следующий шаг?

Ламити выбросил из джипа мертвого водителя, напарник молча сел рядом. На взлом системы распознавания ушло двадцать секунд. Внедорожник мягко тронулся с места.

— Восстановим человеческие ткани, твоя броня нуждается в ремонте, но долго откладывать следующую акцию нельзя, наша цель слишком осторожна — это Септ.

Нелегальная лаборатория по очистке воды притаилась в руинах довоенного металлургического завода. Септ верно рассчитал наличие некогда развитой инфраструктуры. Пока рубцевались послеоперационные швы на теле Шадиса, Ламити пристально вглядывался в данные с беспилотников. За последние шесть часов у лаборатории не наблюдалось активности — пара старых репликантов в роли наружной охраны, да четыре метки на тепловизорах — персонал. Киберхирург известен скрытностью, но с его талантом к модернизациям, Септ мог бы окопаться куда существеннее. Убийство Полянского должно всколыхнуть окраину, но перемен в охране не заметно.

«Этот гаденыш уходил от таких облав, что наш скромный рейд меркнет в сравнении, — успокоил себя Ламити. — Уничтожения лаборатории хватит, чтобы считать операцию завершенной успешно. Ну, а в случае поимки или ликвидации Септа…»

Мечты прервало появление Шадиса:

— Жду приказа, — второй чуть склонил голову в намеке на поклон.

— Нанести удар по лаборатории управляемыми ракетами, — Ламити позволил себе насладиться недоумением подчиненного. — Возьми два дополнительных магазина бронебойных — все-таки репликанты живу-чи.

Разделяться не стали — слишком рискованно. Киборги не пытались прикидываться местными — Септа лохмотьями не проведешь. Черные деловые костюмы почему-то деморализуют людей эффективнее самой агрессивной экипировки-милитари.

Камеры видеонаблюдения взломали заранее — техподдержке пришлось задействовать немалые ресурсы, чтобы справиться с многоуровневой защитой. Просчитать алгоритм перемещений всего двух репликантов — задача для новичка. Возможно, списанные андроиды могли отпугнуть шайку уличных грабителей, но Ламити ждал чего-то большего. Где, в конце концов, знаменитая опергруппа Септа? За голову Брекса дают хорошие деньги.

«Не будем рисковать», — Ламити мог проникнуть через наземный вход, но предпочел спуститься под землю и долго ползти по ленте остановившегося транспортера. Костюм и туфли быстро пришли в негодность. Нынешние, а может, предыдущие, хозяева знали о ходе — по пути встретились две самодельные мины и «растяжка» со связкой осколочных гранат.

Ход вывел в бункер со шлаком. Киборгов приветствовал стеклянный глаз камеры наблюдения, разумеется, взломанной. Ламити сориентировался по меткам тепловизора. Две из четырех всего в пятидесяти метрах тремя уровнями выше. Две минуты ушло на осторожное пересечение заброшенного цеха. Не зря — местами попадались лазерные «сигналки» в инфракрасном спектре. Метки переместились на двенадцать метров.

Ламити первым зашел в административные помещения. Время не пощадило творение человеческих рук — на полу обвалившаяся штукатурка и остатки костра, стены вымазаны углем с претензией на умение рисовать. А в дальнем углу притаился репликант. Два пистолета с рокочущим шипением выплюнули с десяток пуль. Уцелевшая половина головы давно отключенного андроида шлепнулась в кучку экскрементов, весьма похожих на человеческие.

Киборги миновали коридор, изодранные туфли с хрустом давили битое стекло на ступеньках обнаруженной лестницы. Неожиданно дорогу преградил кусок листового железа, до половины закрывший дверной проем. Шадис аккуратно разрезал странное препятствие. До меток осталось пятнадцать метров. Киборги ринулись вперед по коридору, на бегу Ламити сменил бронебойные на экспансивные. По пути снова попались экскременты. Вот и заветная комната.

— Пфрррр! — сплюнули пистолеты.

— Уиии!!! — ответили перепуганные свиньи. Пули выкрошили облупившиеся стены как раз над ушами неучтенных животных.

Ругательства застыли на языке Ламити — мир вспыхнул, перед глазами пронеслось сообщение об электромагнитной атаке. Киборги безвольно рухнули на пол.

«Так не должно быть, — подумал первый, — где перезагрузка?»

Опергруппа ожидала Септа у проходной. Двухэтажное здание терялось на фоне гигантских цехов мертвого завода. Солнце почти в зените, немного жарко.

Ботинки хирурга оставили рифленые оттиски в черной заводской пыли. Из тени возник Брекс. Командир выглядит спокойным, но готов в любой момент вскинуть к плечу висящий на груди спецавтомат. Полгода назад выжили только он и Мазик, с тех пор не удалось накомплектовать в группу новых бойцов. У Синдиката хватает отчаянных парней и девчонок, но Септ набирает людей по другим критериям. Потому и жив.

— Пошли, — Герпет прервал не начатый спецом доклад, — скоро второе действие спектакля начнется…

Брекс пожал плечами, он всякого повидал еще до встречи с Септом — и войну, и набеги на полисы, и бандитские разборки по беспределу. Он — киборг первых поколений, но еще умудряется как-то топтать эту землю. Пижоны «Нисимуры» навели шороху, но с главной задачей не справились — рециркулированная вода отменного качества, не смотря ни на что, будет в имплантах жителей закордонья всех степеней.

Пойманных киборгов переносили в подвал по одному — каждый весил по триста килограмм.

— Отменно! — Герпет с восхищением оглядел безвольные тела на массивных сборочных столах. — С такими я еще не работал. И фирменная защита от ЭМИ при вас, как и фирменная «дыра» в протоколах перезагрузки, — Белиньский воздел указательный палец к потолку. — А я говорил руководству, что Масазуке Тосикава не вытянет проект на должном уровне! — Герпет вдруг сник и обреченно махнул рукой. — Да кто б меня слушал… Ладно, молодые люди, сейчас я изыму у вас собственность корпорации и оставлю в покое. Посудите сами — вы нарушили мне сбыт, скомпрометировали перед здешними торговцами. Пусть хоть ваши импланты послужат компенсацией.

— Да ты маньяк! — прорычал Шадис.

— Нет, маньяком я был бы, если бы слил из ваших имплантов воду и оставил подыхать насухую. Но я слишком меркантилен, чтобы так поступить.

— Со временем мы уничтожим Синдикат, и ты это знаешь! — не выдержал Ламити.

— Вот ведь интересная штука со мной все время приключается, — Септ полез в котомку, — когда я был ученым, науки не видел — только карьеристов да завистников, — из вещмешка показался герметичный футляр с инструментами и мотки тонких кабелей. — Когда, хм, эмигрировал за Пятый кордон, мне говорили про трущобы и отбросы общества, а я вижу обездоленных людей и наплевательство Правительства. Вот и сейчас — ты говоришь — Синдикат, а что это? Знаю Хекса, Винсента, лупоглазого Бистли, Лукаша… а Синдикат не знаю. Знаю, ты сейчас пытаешься вызвать подмогу по резервному каналу, и теперь я знаю, где располагается ваша техподдержка. С удовольствием нагрянул бы по этому адресу, но сил пока не хватает. Хотя найдутся добрые люди, у которых счеты с «Нисимурой».

Герпет подключился к имплантам киборга. Через пару минут хирург удовлетворенно пробормотал:

— Контакты зрительного узла имеют наносовмещение с нервной системой, это дает хорошее быстродействие, к сожалению, у меня нет соответствующего размыкателя, — Белиньский натянул одноразовые перчатки, со щелчком распахнул футляр, — зато есть набор пинцетов и брюшистый скальпель. Не волнуйся — имплант я помещу в физраствор и потом очищу устройство от плоти, — хирург наклонился к лицу киборга, — будет больно — кричи.

И Ламити заорал, пока Септ поморщившись, не отнял у него голос.

Время относительно. Спустя два часа напряженной работы Герпет Белиньский устало сложил инструменты в футляр. Брекс и Мазик подхватили увесистые сумки с добытой продукцией корпорации «Нисимура».

Хлопнула дверь, в подвале погас свет. На столах остались два еще живых человеческих обрубка.

В закатном пламени догорали небеса. Герпет Белиньский посмотрел в окно и пригубил бокал с остывшим чаем. Последние глотки всегда самые сладкие.

8—10.08.2017

Третий пункт

Тяжелая капля разбилась о гладкую поверхность рельса. Абсолютная, пещерная, ненасытная темнота жадно впитала звук, не позволив всколыхнуть застоявшийся воздух. Прежде здесь проносились сверкающие вереницы поездов, но однажды взвыли сирены и поезда остановились навсегда. Испуганные пассажиры столпились на перронах. Они не хотели верить. Но потом всколыхнулась сама земля, и сомнениям пришел конец. Многие станции схлопнулись, как поры во влажном хлебе под безжалостными пальцами. Многие тоннели обрушились или были затоплены грунтовыми водами. Этот остался.

Выжившие недолго томились под землей. Ушли. Оставив мусор, несколько мертвых тел и липкий привкус страха.

Крысы растащили отбросы, изгрызли палую мертвечину. Что осталось, истлело само. Жизнь ушла наверх — к свету.

Спустя много лет яркий луч прожектора пробил мрак подземки. Старый тоннель вновь посетили люди. Они не терзались сомнениями и не боялись темноты. Подошвы тяжелых ботинок потревожили полувековую пыль. Грубые руки установили заряды взрывчатки. Пришельцы желали обрушить своды, спасшие их предков.

Туннель снова ощутил тяжелую дрожь взрывов. И в который раз выстоял, лишь местами просвет завалило обломками. Улеглась пыль, вновь установилась тишина. Туннель покорно впал в тревожное ожидание, ему ли не знать, что люди вернутся. В природе человека менять мир. Менять, но не меняться.

Тяжко прошлепали четыре пары аугментированных ног. Кто-то споткнулся.

— Стеф! Харэ запинаться! — пузатый мужчина поправил лямки тяжелого рюкзака.

— Отвянь, Блейз, меня эти шпалы уже… — беззлобно выругался рослый детина с непропорционально длинными ручными имплантами, за которые его прозвали Стеф Горилла.

— Убили звук! — рыкнул на обоих старший. — Первому, кто еще откроет пасть, выбью зуб, второму — урежу долю.

Меряться боевым потенциалом с главарем желающих не нашлось. Контрабандисты продолжили путь. Промозглая туннельная сырость не дает испаряться поту. Что ж, лучше пропотеть, ползая через подземку, чем испытывать бдительность охранников четвертого периметра. Можно, конечно, не задорого воспользоваться проходной для заводских рабочих, но не с таким грузом.

В каждом завале умелыми руками прокопаны ходы, тоннель выведет прямо на выселки. За вычетом мелких неудобств, не ходка — прогулка в свое удовольствие. И держатели «дыры» знают меру, как жадности, так и любопытству.

Хранивший весь путь молчание головной остановился:

— Бугор, здесь растяжка.

Старший потянул из кобуры пистолет… и строка трассирующих пуль вонзилась в его тело. Темнота взорвалась шквалом огня. Головной рухнул на шпалы, и, визжа, забился в конвульсиях — ему перебило ноги.

Наверное, Стефан так бы и стоял посреди тоннеля с дробовиком в руках, если бы Блейз не рванул его за плечо:

— Беги, дурак! — толстяк саданул очередью в темноту от бедра.

Груз долой! Горилла избавился от рюкзака, теперь вся надежда на скорость механических ног. Ему лишь пару месяцев назад установили аугментации, еще нет привычки. Только бы не споткнуться!

Перед глазами мечется светлый овал от налобного фонаря, за спиной топочет Блейз.

Беглецы не увидели, да и не могли увидеть, как поднимается их поверженный главарь. Трассеры посекли плоть, и бессильно впечатались в подкожную броню. Вспыхнули сразу три мощных ручных прожектора, но глазные импланты отсекли лишний свет. Проступила фигура коренастого мужчины в светлой куртке и голубых джинсах. В руках не видно оружия. Старший вдруг ощутил, как стекает по спине холодный пот — он понял, кто вышел на охоту…

Засада осталась далеко позади, и страх начал понемногу отступать.

— Блейз, как мы теперь вернемся? — не оборачиваясь, спросил Стефан. — Через двадцать третий блок? Блейз?

Детина развернулся на месте, приклад дробовика впился в плечо. Нервы на пределе, горло будто снегом забило, но импланты работают исправно.

Из темноты возник пузатый напарник:

— Чего орешь? — прошипел толстяк, покрутив пальцем у виска. — Вроде оторвались. Но ни хрена еще не кончилось. Дуй вперед.

Они снова побежали, хоть и без прежней спешки. Горилла старался не думать, как теперь придется расплачиваться за груз — выжить бы. Спросить у Блейза? Так наорет, как будто тишина защитит от пуль. Стефан решился уже нарушить молчание, когда напарник толкнул в спину:

— Жми на полную! Нас догоняют!

За хриплым дыханием ничего толком не слышно. Эх, сейчас бы вместо ушей полноценные кохлеарные импланты… Стефан споткнулся, пролетел по инерции пару метров, но выправился и припустил еще быстрее. Застрекотал пистолет-пулемет Блейза, пули с визгом рикошетили от пола и стен. Едва ли на бегу можно в кого-то попасть. Очередь смолкла, что-то брякнуло, толстяк истошно заорал.

«Обернуться?.. Бежать!» — Горилла сам не верил, что сможет уйти от неведомых преследователей.

Сколько ударов отмерило его сердце? Тридцать? Сорок? За спиной раздался незнакомый раскатистый голос:

— А ведь вчетвером у вас были шансы отбиться! Постой! Хотя бы попробуй сражаться!

Горилла развернулся и дважды выстрелил на звук. Картечь широким веером разорвала воздух. Луч фонаря выхватил силуэт крепкого мужчины. Преследователь не отличался высоким ростом — Стефану по грудь. Светлая куртка немного помялась, на правой штанине неаккуратное пятно. В свете налобника кровь кажется черной. Незнакомец развел пустые ладони в стороны:

— Ты не видел здесь мальчика? — взгляды охотника и контрабандиста пересеклись. Сколько себя помнил, Стеф жил за четвертым периметром, но никогда прежде не видел настолько безумных глаз. Никакие модификации не смогли бы испугать сильнее. — С ним случилась беда, — продолжал мужчина, — он связался с плохими ребятами…

Выстрелы дробовика заглушили дальнейшие слова. Преследователь текуче раз за разом уходил с линии прицеливания и шаг за шагом продвигался вперед. Аугментированные руки не подвели Стефана — не справился сам мозг. Сухо щелкнул спуск — подствольный магазин опустел. Охотник одним движением руки переломил честно отслужившее оружие, а вторым ударил контрабандиста в грудь.

Кулак едва ощутимо коснулся кожи, но где-то на границе слышимости утробно булькнули разрываемые изнутри органы. Горилла захрипел — что-то очень важное провалилось из груди куда-то вниз. Большое сильное тело переломилось пополам. Мир перевернулся, блестящая полоса рельса врезалась в лицо. В глазах потемнело.

— Но мне не жаль мальчика, — величественно поплыло под сводами эхо, — ведь он сам — плохой.

Сибор Гридень, воин святого Ордена, осенил себя косой чертой. Осталось лишь убрать из мира еще одну частичку скверны. Он наступил на затылок лежащего.

— Я есмь вода, из воды порожденный и ею освященный, — могучий импульс всколыхнул плоть Сибора. Спрессованное усилие с хрустом впечатало босую ступню в череп заблудшего.

Но миг торжества и покоя недолог.

«Сын мой, — пророкотал в голове ментальный глас наставника, — Ты и братья свершили славное деяние. Оно, несомненно, приблизит возрождение мира. Отдыхайте и готовьтесь нанести удар в логово скверны. Время пришло»

— Спасибо, — вдохновенно прошептал Гридень.

Темная холодная квартира встретила пустым молчанием. Захлопнулась со щелчком дверь. Септ включил свет. Под ноги мягко бухнулся сырой вещмешок. Мелкий колючий дождь вымочил пальто и шляпу, нужно запустить отопление.

Герпет устало выполнил привычный ритуал возращения. Двое минувших суток его изрядно вымотали. Нельзя сказать, что работа попалась сложная, просто ее было много. Хекс решил апнуть дюжину бойцов, а по скупости натуры притащил дешевых имплантов какой-то балканской конторы. Белиньский сразу предложил сделать дороже, но с нормальными комплектующими. Хекс уперся — Септ пожал плечами — бойцы-то твои… В итоге не столько устанавливал, сколько устранял конфликты оборудования — к имплантам прилагалось неумело крякнутое французское программное обеспечение.

Ворчание закипающего чайника вернуло сознание из операционной в реальность. Воздух в квартире понемногу прогрелся, но стены еще нескоро напитаются теплом. Прежде чем пить чай, Герпет долго умывался. Теплая вода унесла грязную пену, но не мысли. Долгое общение с бандитами Синдиката вызывает сильное желание не видеть вообще любых представителей рода человеческого.

— И самое отвратительное — эти люди презирают труд, — доктор Белиньский тщательно промокнул полотенцем усы и бородку.

Первый глоток чая не отогревает, но служит обещанием тепла. Герпет довольно прищурился и вдохнул тонкий аромат:

— Хватит на сегодня менять мир, пусть отдохнет от меня.

Но мир не желал отдыхать — едва хмурый рассвет подсветил облака горячечным румянцем, хирурга разбудил звонок. Помянув профессию неласковым словом, Белиньский скептически хмыкнул — номер Рея Хемиста.

— Никто нас просто так не любит… — Герпет пригладил волосы и натянул тонкий шерстяной свитер, чтобы не «светить» в «кадре» голым телом. Пару недель назад он помог Хемисту с наладкой производства подпольных имплантов.

С планшета глянул щекастый мужчина с озорными глазами и театрально-горестными складками вокруг рта:

— Не спишь? — Рей иронично вскинул брови. — Я вот тоже всю ночь про… хм… бдел. О тебе вот думал. Не икалось часом?

Септ криво усмехнулся:

— У меня иммунитет к суевериям.

— А как насчет возврата бабла за ту халтуру, что ты наворотил в прошлый раз? — Хемист разом помрачнел. — LICине распознают физические устройства. Целая партия имплантов полетела!

Выдержав паузу, Герпет спокойно пожал плечами:

— На тестовых образцах все работало. Ты конфигурацию не менял? Или поставщиков?

— LICи тащат прямиком с конвейера, курьеры — мои люди! — изображение дрогнуло — похоже Рей ударил по столу кулаком. — От этих гребанных схем накрывает, как с левых спидов! Мало того, что до хрена клиентов пообещали меня на нож поставить, так вчера еще Генрих прессовал — когда я отобью его деньги, вложенные в производство.

— Ну, можешь ему сказать, что любые проекты требуют длительных инвестиций. Просадки неизбежны даже в случае абсолютно выверенной стратегии, — флегматично предложил Септ, и тут же пресекая, вопли Хемиста, продолжил: — Пальцы гнуть не надо — я свою работу сделал. Желаешь нанять — называй цену.

Рей зло цокнул языком, но прямо угрожать не стал — Септ не какой-нибудь одиночка, за него есть кому вступиться. В свою очередь доктор Белиньский тоже решил бешеного гонорара не требовать: Генрих Златоцвет — серьезный человек, под ним все западные сектора. Если потонет Рей-Хомяк, поплохеет даже краем причастным к проекту.

— Давай по старому тарифу, — предложил Хемист.

— Годится. Встречай, — Септ отключился и набрал номер Брекса:

— Машину к речному рынку через час. Поедем к Рею в гости.

— Принято, шеф.

«Нельзя жить в обществе и быть свободным от него», — Герпет усмехнулся про себя. Впереди ждет интересная работа, но сначала зарядка и завтрак.

Ночной дождь иссяк, поднялся холодный осенний туман. В нем тонули здания и люди. Пробираясь между брошенными автомобилями, Септ подумал, что густоты туману добавил незапланированный выброс с завода полимеров. Карманный анализатор воздуха промолчал, значит можно дышать не опасаясь.

Вместо неба — серая пелена, в переулках еще темно, но люди уже спешат к рынку. В другое время Герпет и сам бы приценился к продуктам. У проверенных торгашей можно закупаться даже без дозиметра. Хотя большинство покупателей куда менее переборчивы — если уж рыбаки-речники еще не облысели, то товар у них съедобный. И совершенно незачем пересчитывать, сколько плавников у будущей ухи.

Мазик припарковался у рядов с одеждой. Битый жизнью внедорожник практически ни чем не отличим от собратьев на вечной стоянке. Разве что резина не лысая да двигатель работает как-то уж очень ровно для развалины. Септ молча забрался на заднее сидение.

Несмотря на ухабистую дорогу и далеко не самую мягкую подвеску внедорожника, Герпета Белиньского потянуло в дрему. Но мысли не дали заснуть. Что же пошло не так? Затея Рея проста — наладить производство, но не «серых» балканских культяпок, а точных копий новой модели ручных имплантов корпорации «TEG-Fabric». Люди Генриха Златоцвета раздобыли чертежи. Собрать сервоприводы, а поверх «напечатать» псевдоплоть несложно. Вопрос стал за LICами — оригинальные жидкостные интегральные схемы на коленке не согнешь. Пришлось раскошелиться, чтобы наладить поставки прямо с завода. Септ обеспечил синхронизацию работы LICов и физических устройств, предсерийные образцы ничем не уступали фирменным.

— Через лесопристань поедем? — Мазик вывел машину к пустырю на краю диких кварталов.

— Слишком людно, — негромко пробормотал Брекс. Разорванные розовым канатиком рубца губы навечно изломаны в гримасе презрения. Герпет пару раз предлагал убрать шрам, но старый киборг не согласился. — Давай через брошенные «спальники» у выезда на третий полис.

— В том секторе у патрульных новый начальник, теперь шерстят втрое чаще, — пожал плечами водитель. Внедорожник, мягко шурша гравием, развернулся на север.

— В курсе, — старший оперативник скосил глаза на зеркало заднего вида. — У лесопристани заводские бузят. Вчера у семнадцатого и двадцатого блоков погромы были. Лучше объехать от греха.

Септ отвлекся от размышлений:

— А с чего погромы? Урезали зарплаты или повысили нормы выработки?

— Сокращения, — Дэвид поморщился, — часть цехов автоматизировали, а часть прикрыли на время переналадки.

Разговор прервался — впереди ров пятого периметра. Изначально склоны забетонировали, сейчас ближняя к городу сторона растрескалась и просела. Поперек рва — изрядно просевшая насыпь. Месиво бетона и глины украшено размытыми дождем следами, видны колеи от ручных тележек. Травы мало — вытоптали.

Мазик остановил внедорожник:

— Пойду, гляну — не хватало еще шины пропороть.

Хлопнула дверца. Водитель закосолапил к насыпи. Герпет Белиньский посмотрел на часы — время терпит.

— Шеф, — обернулся Брекс, — чего там Хомяк опять мутит?

— Да говорит — деньги лишние остались. Приезжай — забирай, пока не выбросил, — доктор спокойно выдержал немигающий взгляд киборга.

Вернулся Мазик:

— Проедем.

За рвом — ржавая изгородь из колючей проволоки. Местами сохранились запрещающие таблички. Пробившиеся поверх тумана первые солнечные лучи вырвали черные контуры заброшенных пятиэтажек.

Пригород густо порос чахлым кустарником. Настоящему лесу здесь вырасти не позволят — топливо на окраинах стоит денег.

Попетляв в пустых дворах, внедорожник вынырнул к бетонному забору.

— Рей мог бы так не шкериться, — проворчал Мазик, сворачивая направо. Спустя пару минут показались решетчатые ворота. Створки перехвачены цепью с висячим замком, видны длинные склады из белого кирпича и двухэтажная управа с выбитыми стеклами. Безлюдье. Тишину нарушает только гул двигателя.

Опустив стекло, Брекс высунулся наружу:

— Шабский, твою мать! — гаркнул Дэвид. — Ты там уснул!?

Эхо отразилось от кирпича и бетона, исковерканный звук разнесся над залитыми битумом крышами. За оградой хлопнула дверь, но вместо плешивого Гацо Шабского к воротам вышли трое широкоплечих парней в камуфляжных штанах и черных куртках — двое с автоматами и еще один с пистолетом.

— Какого хрена надо? — набычился тип с пистолетом.

Дэвид хмыкнул:

— Ворота открывай, Септ приехал.

Цепкий взгляд ощупал лицо Брекса, парень кивнул своим.

— Тачка у них… Советы помнит! — хохотнул один из автоматчиков. Второй фыркнул, но замок отпер. С лязгом размоталась цепь, мягко провернулись на смазанных петлях ажурные створки.

— Машину под крышу, — рука с пистолетом качнулась в сторону дальнего от ворот склада. — Хемист в управе.

Брекс откинулся на сидение, скрипнуло поднимаемое стекло:

— Шеф, я уважаю вашу скрытность, но нам бы очень не помешала дельная вводная…

— Это люди Златоцвета, — Герпет закинул лямку вещмешка на плечо, поправил шляпу. — Рей нарушил технологию и сорвал сроки. Проще вытащить его из этой… кхм, ситуации, чем отбрехаться перед Генрихом.

— Принято.

Под крышей склада обнаружилось сразу несколько припаркованных машин — пара грузовичков, легковушки… и два мощных джипа с зеркальными стеклами.

— Бронированные, — отозвался Мазик, паркуясь в стороне от агрессивных кроссоверов, — но подвеска — дерьмо.

Септ выбрался наружу, Брекс за ним. Киборг с усмешкой посмотрел в сторону управы:

— Ну, что, шеф, вы готовы отправиться в логово Хомяка?

Управу построили до войны, в далекие времена, когда люди еще мечтали о Космосе. Тогда серый бетонный каркас терялся среди просторных окон в алюминиевых рамах. Наивно-футуристичное здание разбавляло утилитаризм складов и близлежащего железнодорожного терминала. Проектировщики желали напомнить трудящимся о чем-то большем, чем быт.

Разбиты стекла, померкли мечты, исчезли государства, взаимоаннигилированные войной. Верхний этаж открыт всем ветрам — жить там нельзя. Потому Хемист обитает на первом этаже.

Прежде чем проникнуть в административное помещение, пришлось огибать составленные прямо в коридоре коробки с рабочим телом для 3D-принтеров. Однажды попался открытый контейнер с готовыми протезами. Выглядело это как нагромождение ампутированных конечностей, не хватало только крови. Доктор Белиньский давно отучил себя думать о том, что сотни здоровых молодых юношей и девушек добровольно расстанутся с живой плотью своих рук в погоне за двусмысленными преимуществами имплантов. Ни к чему брать на себя бремя чужих решений.

— Сам Черчилль им не брезговал, — Рей подвинул Септу рюмку коньяка и блюдце с кружочками лимона, заботливо посыпанными корицей. — Лучшей закуси человеческий разум для этого божественного напитка создать не в силах!

— Предпочитаю польскую водку, — Герпет поежился в скользком продавленном кресле и окинул взглядом кабинет Хемиста. За две недели ничего не изменилось — те же до половины обшитые «вагонкой» стены, те же глянцевые ретро-постеры с нагими блондинками и волосатыми гитаристами, белёный потолок, лампочка без абажура, рассохшийся стол под красное дерево. Из нового в обстановке — Зим Дрыглец — угрюмый главарь присланной Златоцветом «крыши». Такие люди умеют внушать страх, жаль, только для наладки производства нужны другие качества. — Но это — вне работы. Сейчас мне нужна схема.

Рей щелкнул пальцами:

— В подвале. Там целый испытательный стенд! — делец раздвинул пухлые щеки в самодовольной усмешке.

— Проводишь?

— Момент! — в руках Хемиста возник коммуникатор. Чтобы подчеркнуть важность момента, Рей воздел к потолку отогнутый мизинец. — Тамас, хватит чахнуть над принтерами, давай рысью в кабинет.

Через пару минут на пороге появился сутулый молодой человек. Доктор Белиньский без интереса скользнул взглядом по незнакомому одутловатому лицу с редкой щетиной.

— Звали? — Тамас нервно оглядел присутствующих.

— Долго шел, — скривился Хемист. — Покажи гостям наш стенд для испытаний.

Парень покорно вышел в коридор. Герпет и Брекс направились за ним.

— Септ! — рыкнул Зим. Хирург обернулся, и головорез оскалился двумя рядами крупных желтых зубов. — Генрих передает, что очень на тебя рассчитывает.

Чтобы пробраться в подвал пришлось выйти под хмурое осеннее небо. Солнце укрылось за мятой бумагой облаков, ветер донес запах мокрого угля и горящего мусора.

Тамас щелкнул разболтанным навесным замком, бесшумно повернулась ржавая металлическая дверца на отменно смазанных петлях. Молодой человек нырнул в черноту, спустя миг в глубине зажегся желтый электрический свет.

— Берегите головы… — послышался грохот, точно кто-то набуцнул оцинкованное ведро, — и ноги тоже…

Осторожно ступая по влажным бетонным ступеням, Герпет Белиньский спустился в подвал. Хотелось верить, что Рей Хемист наконец-то разжился стоящей аппаратурой — прошлый раз пришлось работать на своем допотопном трехканальном анализаторе.

«Аппаратура — дело наживное», — вспомнилась облава в Полисе 8, по спине побежали мурашки.

— Сюда, — Тамас поднырнул под облезлую бледно-голубую трубу и скрылся за выступом кирпичной стены.

В нос ударило запахом падали. Брекс выругался. За поворотом обнаружился прикованный к стене человек. Под грязно-белым рубищем угадываются острые плечи, торчат неловко подмятые под себя ноги без ступней, но с разъемами под ортопедические импланты. Завеса сальных волос колыхнулась, едва различимые черные губы перекосило на сторону:

— Ммм… Избыточный отрицательный заряд… — пролепетал прикованный, из левого рукава вывалился моток разноцветных проводов. — Орбитали образуют водородную связь…

— Мать твою… — нараспев произнес Дэвид. — Где вы поймали «грешника»?

— Та хрен его знает, — Тамас достал дрожащими пальцами пачку сигарет, с третьей попытки выщелкнул одну, закурил. — Зим откуда-то припер неделю назад. Походу — беглого поймал.

Герпет скептически дернул углом рта. Вряд ли Тамас врет намеренно, скорее всего, просто не знает правды. Случается, орденцы наказывают своих отступников обращением в бессознательные куски плоти с произвольно вживленными фрагментами механизмов — этакую насмешку над стремлением к модификациям. Но как бы ни калечили тело, более всего страдает психика — «грешник» впадает в ментальную и биологическую зависимость от истязателей — без подпитки от опытного псионика он погибнет.

— Зачем он мне? Где схема? — Септ покрутил пальцем у виска.

— Все здесь, — Тамас обнажил правую руку живого «испытательного стенда». Противоестественная конечность от самого плеча продолжалась аугментированным предплечьем. Толстые металлические скобы жестко зафиксировали всю конструкцию, чтобы пленник не воспользовался имплантом для обретения свободы. — У него вместо руки был привод от фрезерного станка-автомата, пришлось ампутировать по самый дельтоид, чтобы вживить разъем.

— Сам резал? — Белиньский с интересом изучил послеоперационные швы.

— Ну, да…

— Отлично держишь скальпель, но шить не умеешь, — Септ отогнул край оболочки импланта, обнажая контакт плоти и механизма. — Про формирование культи и говорить нечего. Сколько курсов отучился?

— Именно это объясняет высокую теплоемкость воды, — абсолютно вменяемым голосом заключил «грешник» и попытался укусить киберхирурга.

Герпет проигнорировал клацнувшие у самых пальцев зубы:

— Три? Четыре?

— С каких лебедей я должен отвечать? — Тамас фыркнул и скрестил руки на груди. Септ выбил у него сигарету изо рта.

— Не кури в операционной и никогда мне не груби.

Красноречивый взгляд Брекса заставил молодого человека оставить свое мнение глубоко в себе.

— Со второго отчислили за неуплату… — пробурчал Тамас.

— Негусто, — Герпет осмотрел контакт импланта с конечностью. — Я знаю четыре языка, но не могу подобрать адекватного ругательства, чтобы выразить абсурдность проверки имплантов на «грешнике». Вы его хоть кормите?

— Внутривенно.

Трижды дернулся в кармане коммуникатор. Септ принял вызов:

— Ну как тебе «стенд»? — судя по голосу, Рей Хемист воздал должное «напитку Черчилля». — Не сдох еще?

— Избавься от него.

— Он не мой, — рассеянно откликнулся Хомяк, — Зим испытывает мерзавца на живучесть. Пока не сдохнет, будет в подвале.

Немного поколебавшись, Герпет отказался от мысли поговорить с Дрыглецом — такого не образумить.

— Рей, — вкрадчиво произнес Септ, — я сейчас вернусь к тебе в кабинет, и если ты мне лично в руки не передашь один из тех LICов, которые ты пихаешь в импланты, наше сотрудничество прекратится. Сходи с ума без меня.

Как ни странно — кабинет Рея оказался пуст — ни самого Хомяка, ни Дрыглеца. На столе покоится серебристая призма жидкостной интегральной схемы. Доктор Белиньский достал из кармана пальто футляр с очками.

— Ни маркировки, ни серийного номера… — Септ отложил в сторону LIC и расфокусировано посмотрел куда-то сквозь Тамаса. — Можешь быть свободен.

То ли возраст напомнил о себе, то ли пробудился азарт, но киберхирург отчетливо ощутил два удара своего сердца.

«Уйдет или нет?»

Тамас медленно развернулся к двери.

Возмутительно громко напомнил о себе коммуникатор. Звонил Мазик:

— Шеф, тут намечается неслабая движуха, — извечно флегматичный водитель озадаченно продолжал, — быки Генриха собрались во дворе, сами на взводе. Трындят про какую-то толпу, ни хрена не понятно… Хомяк тут же и с ним…

— Зим Дрыглец, — подсказал Септ, — прогревай двигатель, но оставайся на месте. Мы скоро.

— Валить надо, — подытожил Брекс. — Спорю на месячный оклад — это уволенные работяги.

— Скучно с тобой спорить, — Герпет сунул LIC в котомку, убрал очки в футляр. Цепкий взгляд серых глаз хирурга остановился на Тамасе. — Так, мальчик-самородок, ты с нами?

— Я работаю на Хемиста…

Септ пожал плечами:

— Как пожелаешь, но место работы тебе все равно придется сменить.

— С какого?.. — начал Тамас, но Герпет Белиньский и Дэвид Брекс уже вышли из комнаты.

Во дворе собралось десятка два головорезов Златоцвета. У ворот прохаживаются на суставчатых лапах две самоходные турели. Пулеметы дронов величаво поворачиваются вдоль всего фронта ограды.

— Шмальнем поверх голов — смотаются, не вопрос, — распинался какой-то бандит перед Зимом и бригадой. — Ну, или малёхо причешем…

Септ подошел к скучающему у входа в управу Рею. Хемист прислонился спиной к стене. Судя по ополовиненной бутылке коньяка, зажатой в побелевших пальцах, холод бывшему технологу «TEG-Fabric» из Третьего Полиса не страшен.

— Рей, мы уезжаем. Дай ключи от ворот в сторону «жэдэ», — Герпет старался говорить ровно, не выказывая спешки.

— Крыса ты, Септ, — Хемист глотнул коньяка из горла, поперхнулся и надолго закашлялся.

Со стороны главных ворот послышался гул сотен человеческих голосов. Демонстрантов пока не видно. Белиньский удержался, чтобы не погладить лежащий в кармане небольшой пистолет.

— А что ты хотел?.. — слова хирурга потонули в реве пулеметных очередей. Приседая от отдачи, дроны пробежали по дуге. Бандиты поддержали их нестройным стрекотом автоматов. Послышались крики ужаса и боли — не все пули прошли мимо цели.

— ДЕРЖИТЕСЬ, БРАТЬЯ! — могучий голос перекрыл все звуки. И Септ доподлинно знал, что говоривший не пользовался мегафоном. — ВОЗМЕЗДИЕ ГРЯДЕТ!

Турели ответили длинными очередями. Бандиты с улюлюканьем перешли на прицельный огонь. Кирпичная ограда скрывала толпу от доктора Белиньского, но не могла остановить пробудившихся воспоминаний. Пять лет назад на его глазах уже расстреливали людей. Огненный шквал вырывал клочья плоти, стройные ряды обреченных становились нагромождением тел… Черные лужи крови на бетонном полу… Матовые блики в мертвых глазах… Розовая пена на серых губах…

Дикий вопль заставил вздрогнуть. Септ обернулся.

Пока обороняющиеся отвлеклись на главные ворота, с противоположной стороны, прямо через стены с остатками колючей проволоки, переваливались гротескные уродцы с торчащими из тел кусками механизмов. «Грешники» вызывали скорее жалость, чем страх.

Застучал спецавтомат Брекса. Тяжелые дозвуковые пули навылет прошивали сразу по несколько тел. С полдюжины стволов скупо огрызнулось в сторону новых врагов. Многие из людей Златоцвета успели высадить магазины по толпе и сейчас суетливо перезаряжали оружие. Но прикрытые грязно-белыми лохмотьями твари, казалось, только взбодрились от первых попаданий. Рей Хемист не успел выругаться, как бой во дворе перешел в рукопашную. Непотребные монстры Ордена, против всякой логики, двигались куда сноровистее нормальных людей. Обрезки двухтавровых балок, увесистые шестерни и железные крючья обрушились на головорезов.

С ревом из склада напротив вылетел допотопный джип Мазика. Могучий новый двигатель наделил старую машину неожиданной силой — «грешников» разбросало в стороны. Нет времени даже для мыслей. Герпет распахнул заднюю боковую дверь и рывком забросил себя внутрь. Ощутил, как следом залез Тамас. Септ обернулся:

— Рей?..

Хемист не добежал буквально один шаг — между ним и внедорожником возник коренастый мужчина в светлой куртке. Мелькнул в воздухе сжатый кулак, и голова невезучего заводчанина расплескалась кровавыми брызгами.

Незнакомец стремительно обернулся, пылающий взгляд фанатика остановился на Септе. Мазик не успел нажать педаль газа — Брекс развернулся на переднем сидении и всадил оставшиеся полмагазина в грудь псионика Ордена.

Перед боем Сибор Гридень привычно заставил воду в теле уплотниться до немыслимого псевдокристаллического состояния. Обычные пистолетные и автоматные пули застревали в коже, но странное оружие киборга со шрамом на лице впечатало куски металла во внутренние органы. Не будь вода послушна разуму, печень бы взорвалась, а сердце остановилось навсегда. Мир покачнулся, с хрипом воин завалился набок. Из-под колес джипа его лицо обдало пригоршнями холодного влажного песка. Добыча ускользала, и пусть основной целью был осквернитель Рей Хемист, догнать беглецов теперь вопрос чести.

— Я покорен воле воды… — сипло выдавил Гридень из глубины зарастающих легких. — Из нее черпаю силу, в мудрость ее пути верую… — в его сознании тело предстало каплей сверкающей жидкости, ограниченной разбухшими тяжами белка. Увесистые комочки измятых пуль «всплыли» по раневым каналам.

Сибор медленно поднялся. Отряхнулся. Перепачканную куртку придется выбросить, но это потом. Несколько глубоких выдохов на пробу — выдержат ли регенерированные ткани предельную нагрузку.

«Сын мой, — проник в мысли голос наставника. — Ты сумел настичь главного врага, ускользнувшие от нас не так важны»

Псионик осмотрелся. Последние защитники пали под ударами «грешников», главные ворота распахнуты, и первые протестующие с «зажигалками» уже вбежали во двор. Не пройдет и пары минут все здесь будет объято очищающим пламенем. Одной подпольной конторой, из-за которой встали цеха на заводе, стало меньше. Придет время и заблудшие сами поймут, что лучше голодать, чем производить импланты, оскверняющие человеческую плоть, искажающие путь воды. Орден лишь немного им в этом поможет.

— Молю о прощении, но возмездие должно настичь всех.

«Да будет так», — наставник вовсе не рассердился на излишне ретивое дитя.

Ворота к железнодорожному терминалу оказались заперты обыкновенной загнутой арматурой. Брексу хватило бы тридцати секунд, чтобы «развязать» металлические путы, но временем команда Септа не располагала. Джип врезался в створки. Капот смяло, пошло трещинами лобовое стекло, Герпет приложился головой о спинку водительского сидения. Двигатель заглох.

Мазик выдал дикую смесь славянских ругательств, Брекс перезарядил автомат.

— Милый, хороший… — в замке зажигания провернулся ключ, и, выдав протестующее квохтанье мотор снова ожил. — Можешь же, падла! — Покалеченный внедорожник плавно тронулся с места. Мазик осторожно переключал передачи: — С меня новое масло.

— Не ври машине, — вмешался Дэвид, — даже я чую — раме капут. Отъездился старичок… Шеф, как вы там?

— Приемлемо, — Септ посмотрел на Тамаса. — Можем подкинуть тебя к речному рынку. Устроит?

Парень кивнул. Из-за тряски движение получилось настолько выразительным, что клацнули зубы.

Пару минут тишину нарушал только гул двигателя да скрип покореженного кузова. Промышленная окраина сменилась заброшенным «спальным» микрорайоном. Дэвид Брекс обернулся:

— Шеф, что скажем Генриху?.. — взгляд киборга скользнул по заднему стеклу. — Твою мать! Мазик — по газам!

Потребовалось всего одного взгляда, чтобы понять — псионик охоты не прекратил. Встав на четвереньки, фанатик громадными кошачьими прыжками настигал машину.

— Не уйдем, — спокойно констатировал доктор Белиньский. — Мазик, останавливай — попробую договориться.

— Как он вообще может жить? — Брекс примерился высунуться в окно. — Такие очереди БТР останавливают. Нет, шеф, говорить буду я. А вы с Мазиком уезжайте.

— Он не станет говорить с киборгом, — Септ что-то искал в заплечном мешке. — Мазик! Останавливай!

Из-за поврежденного переднего моста внедорожник замер поперек дороги. Распахнулись дверцы. Герпет выбрался наружу.

— Брекс, что бы ни случилось, помни мое наставление, — хирург посмотрел на серые дома, обрамляющие грязную безлюдную улицу. Еще какой-то час назад светило солнце, и вот снова небо заволокло оловянно-серыми облаками. Преследователь догадался, что жертва устала бегать. Псионик поднялся на ноги и не спеша двигался к машине. Правая рука нащупала рукоять пистолета. — Особенно помни третий пункт, — Септ демонстративно положил оружие на капот.

Они встретились на середине изъеденного оспинами ям асфальтового полотна. Босые ступни Гридня мягко касались шершавой поверхности. Пожелай он напугать этого старика в помятом пальто, мог бы оставить рельефные следы. Вода способна рвать гранит изнутри, она же — основа жизни.

— Зачем ты преследуешь нас? — Герпет провел левой ладонью по усам и бородке.

— Вы — носители скверны, — Сибор остановился в шаге от собеседника.

— Это не так, — не согласился Септ. — У меня были импланты, но сейчас их нет.

Гридень усмехнулся:

— Но ты же помогаешь их распространять среди заблудших?

— Да. Люди имеют право выбора, — доктор Белиньский привычно воздел вверх указательный палец, точно читал лекцию. — Я помогаю им.

— Простой народ страдает, — пророкотал Сибор. — Сегодня ярость выразила истинные желания людей.

— Было время, когда их предки громили фабрики с паровыми машинами…

— Не увиливай, — псионик обнажил зубы в полуоскале. — Ты готов защищать импланты просто потому, что кормишься за счет их существования. За счет скверны, искажающей предназначение воды.

— Отнюдь, — Септ чуть подступил к оппоненту. — Врачи нужны всегда — я мог бы прокормиться на окраине, латая одни только ножевые да огнестрельные ранения. Это кроме аппендицитов, родов и прочего. Кто бы что не говорил — именно основная масса народа всегда голосует за пользование новыми технологиями — неважно, для исцеления, развлечения или убийства…

— Есть лучшие целители, чем вы, кромсатели плоти! Вода заживляет любые раны!

— Так что же вы не обучаете всех вашему знанию? — в свою очередь повысил голос Септ. — Орден прячет от «непосвященных» секреты воды. А почему? Может, расскажешь мне об особой роли воды? О ее истинном предназначении?

— Эта тайна не для таких как ты! — губы Сибора задрожали от отвращения, он даже отступил на полшага назад.

Герпет придвинулся к псионику:

— Ну, хотя бы себе не ври — ты же просто не знаешь. Да что там — сам пастырь Ли не в силах этого осознать, — хирург выдержал паузу. — Удивлен? Да, я разговаривал с ним. Ты думаешь, что Орден действительно владеет сокровенными тайнами и борется с имплантами и мировым Правительством? Отнюдь — подобно Синдикату вы паразитируете на чужих достижениях. Сегодня вы поработали на «TEG-Fabric», раньше прислуживали «Нисимуре» и «Suhl».

— Так почему же мы сегодня уничтожили ваш заводик? Да, наши лидеры иногда заключают временные соглашения с Правительством и даже — Корпорациями. В святой войне все средства допустимы. Но не пытайся лгать мне об отсутствии свободы воли у Ордена.

— Ты искренне веришь в эти слова, — Септ понизил голос. — Я тоже идеалист. И самая большая наша беда — если мы истребим друг друга, на смену придут совсем другие люди. Без убеждений. Отступи — нам обоим хватит места в Седьмом полисе.

— Просишь, чтобы я вас отпустил? — выражение превосходства на лице Гридня сменилось задумчивостью. — Сказать по правде, меня снедает любопытство — что сподвигло самого пастыря Ли обратить внимание на разносчика скверны. Поверь, я умею разоблачать самую тонкую ложь, и если ты со спутниками пообещаешь оставить свое мерзкое ремесло, то можешь следовать, куда пожелаешь.

— Я не могу дать такого слова, — негромко произнес доктор Белиньский. — Слишком высокая цена заплачена. На мне долг больший, чем моя жизнь.

Мелкие капли начинающегося дождя крохотными бриллиантами рассыпались по одежде Гридня. В глазах снова вспыхнул фанатичный огонь, меж губ с шипением просочились слова:

— Вода смоет любой грех.

Сибор обхватил ладонями голову Септа. Доктор ответил ему печальным добрым взглядом:

— Жаль, что все так получилось.

Воитель Ордена не почувствовал укола, только мир вдруг подернулся дымкой и растворился во тьме. Белиньский заботливо подхватил Гридня и осторожно уложил на асфальт. Вне сознательного контроля тело псионика ничем не выдавало отличий от нормы — просто крепкий невысокий мужчина.

— Добить его? — спросил подошедший Брекс. Киборг безучастно пхнул Сибора носком берца под ребра. Ни малейшей реакции.

— Он абсолютно некритично воспринимает догмы Ордена, — Септ убрал пневмошприц в карман. — Такие люди готовы воевать в одиночку со всем миром. Но миру нужен мир.

Щелкнул спецавтомат. Голова Сибора безвольно дернулась; замешанная на белках и липидах вода растеклась по дороге.

Дождь разошелся совершенно не по-осеннему. Где-то в отдалении пророкотал гром.

— Как вы так его укололи? — Тамас безуспешно попытался что-то рассмотреть сквозь запотевшее окно машины. Похолодало, Мазик включил «печку».

— Была у меня одна лаборантка, — усмехнулся Септ, — десять лет проработала медсестрой при детском отделении. Вот это профессионал в плане инъекций! А я так — хватил навыков по краю.

— А что за третий пункт? Завещание?

— «Бессмертных не бывает», — хохотнул Брекс.

— Я еще могу к вам… — начал Тамас, но Герпет прервал его движением ладони:

— Сначала придется залечь на дно. Чую, у меня прибавилось врагов, — хирург устало шевельнул уголками рта в попытке улыбнуться. Про себя же добавил: «Неизвестно еще, что за секрет в схеме. Может Рея убрали вовсе не за контрафактные импланты»

— Приехали.

Бывшего подручного Хемиста высадили не доезжая до рынка. Ливень продолжался. Тяжелые струи воды мгновенно промочили его серую толстовку. Грязные ручьи несли к реке городской мусор. Мазик посмотрел на Герпета в зеркало заднего вида:

— Шеф, может вас к подъезду?

— Не сахарный, не растаю, — Септ вылез из машины.

Ботинки по щиколотку погрузились в мутный поток. После пропахшего бензином и маслом нутра убитого внедорожника уличный воздух порадовал редкой свежестью. Не осталось и следа от утренних миазмов.

«Все смоет время — зарастут раны, нанесенные войной, города поглотят руины, — подумал доктор, — но для жизни нужна вода. И до тех пор, пока технология очистки рециркулята не станет слишком известной, чтобы ее запретить, я не имею права умирать»

Герпет Белиньский поправил за плечами котомку и шагнул в дождь.

13.09. — 2.10.2017

Сахар и соль

С наступлением темноты усталый город преобразился. Ночное небо притягивало взгляд безумной экспрессией красок. Мрачные кристаллы жилых ульев во втором кольце преобразились — светящиеся панели и пучки неоновых, ксеноновых и аргоновых трубок рисовали неповторимые узоры на фоне подсвеченных облаков. Казалось, что небоскребы опутала чудовищная сеть.

Вит Качмарек поспешно опустил взгляд, но было поздно — по сетчатке еще долго плыли цветные пятна.

«Зато за четвертым периметром хронические перебои с электричеством, а за пятым… кому какое вообще дело, что за пятым творится?» — зло подумал Вит, часто перебирая ногами в направлении станции подземки. Пронизывающий ноябрьский ветер игнорировал короткое черное пальто с квадратными вставками, что делали узкие вечно ссутуленные плечи чуточку шире.

Пришлось задержаться на работе, хотя Вит давал себе зарок управляться с делами засветло. А все новый замначальника отдела, с его шизой по корпоративной этике!

Вяло мазнул пальцами по сенсору распознавания отпечатков. Автомат мигнул, и створки турникета послушно разошлись. Лицевой счет похудел на две с половиной условные единицы.

Вит вымотался настолько, что даже возвращение домой не радовало. Да и чему радоваться? Времени осталось только поесть и лечь спать. Парой ступеней эскалатора ниже некрасивый мальчик лет восьми клянчит у толстухи-матери какой-то леденец, который та ему всегда покупала.

«Ну и что из него вырастет? — Качмарек внутренне скривился. — Жалкий слизняк. Таким ремня давать надо, а не сладости. Хотя эта корова сама меры в еде не знает»

В позднем возвращении есть все-таки плюс — в подземке нет обычной сутолоки, люди имеют хоть какое-то личное пространство. Вит с облегчением опустился на скамейку. Табло обещает следующий попутный поезд через десять минут. Достаточно, чтобы достать планшет.

Новых сообщений нет, даже та случайная деваха из сети, над которой он прикалывался в обеденный перерыв, закрыла доступ к своей странице. Похоже, что с пищей духовной нынче не особо.

Проходивший мимо немолодой потрепанный мужчина в дурацкой вязаной шапке хотел сесть на соседнее место, но Вит спешно положил туда рюкзачок. Мужчина посмотрел на рюкзачок сквозь толстые линзы старомодных очков и двинулся к скамейке напротив.

Клацнуло входящее сообщение от Анзи:

«Ходь с нами в «BUMP!»

Вит стиснул зубы — ему на покупку игры не хватало двух сотен. Можно, конечно, занять у предков, но после разговора недельной давности это значило убить остатки уважения к себе.

«В „BUMP“ геймплей тупой. Обещали крутую графику, а сами прячут убогие текстуры за эффектами авторазмытия…» — сообщение все больше походило на отговорку, и Вит злился еще сильнее.

Анзи не ответил. До поезда еще четыре минуты. Не радует музыка в наушниках, даже читать неохота. Может, еще пошерстить по сети, поискать очередного несуразного персонажа, чей абсурдный гнев сгладит острые углы минувшего дня? Обычно такие находятся сами, достаточно пробежаться по спискам групп… Но нет какой-то аппетитной остроты, слишком уж привычно.

Наконец-то поезд! Вит закинул одну лямку рюкзачка на плечо. Перед створками дверей его подрезал коренастый мужик в светло-серой потертой куртке. От мужика исходил какой-то неприятный запах. Качмарек посторонился.

В вагоне людно, но сидячие места есть. Какая-то компания ярко одетых молодых людей разноголосо гнусит под гитарный бой и кастаньеты. Рядом сел крупный мордатый тип, пришлось подвинуться.

Тронулись. Мордатый покачнулся, толкнул Вита плечом. Качмарек украдкой покосился на неприятного соседа — чисто выбрит, прилично одет, едва ощутимо пахнет одеколоном. Одним словом, мерзавец, из тех, что олицетворяют совсем другую жизнь. Какого ему надо в подземке?

«Наверняка это все внешние понты, а на деле он по горло в долгах, только марку держит, — эта мысль немного успокоила Вита. — В конце концов, что этот тип, что остальные люди не стоят внимания. У них ни идеалов, ни понимания жизни, того, что есть у меня. Кто они? Потребители дешевых развлечений, ржавые винтики в машине, обслуживающей правительство и богатых. Все равно им ничего не объяснишь, пусть себе барахтаются в своем…»

От подзатыльника у Вита наушники из ушей выпали. Он повернулся и встретился взглядом с мордатым. Вообще на удар отвечают ударом, но даже что-то сказать страшно. Может просто пересесть?

— Понял за что? — спокойно поинтересовался мордатый и сам же ответил: — За узколобость.

— У меня… — начал Вит, лихорадочно соображая, чем бы пригрозить уроду.

— У тебя зависть и страх. Сиди, больше не трону.

До следующей станции ничего не происходило. Разве что горе-музыканты прекратили петь и громко спорили о том, верен ли какой-то исполнитель прежнему стилю или перевелся на попсу. Затылок болел. Произошедшее как-то не укладывалось в голове.

«А ведь попутчики, твари, даже не моргнули, когда он меня ударил!» — Качмарек с ненавистью вцепился в планшет.

— А ты бы за кого-нибудь заступился? — произнес мордатый.

Вит представил панка в шипастой куртке, который пристает к хорошенькой девушке, и как он бьет этого панка монтировкой по голове. Мужчина усмехнулся:

— Ты часто видишь, чтобы хулиганы поодиночке ходили?

«Ага. И он сейчас рядом сидит»

— Я не хулиган, я — актер и немного сценарист, — беспокойный попутчик протянул лапищу. — Богдари Ожешко.

Узкая кисть Вита утонула в рукопожатии. У Богдари оказались очень мягкие пальцы, почему-то это пугало.

— Не знал, что актеры так хорошо читают мысли.

Новый знакомый наклонился к юноше и чуть слышно произнес:

— Я — телепат.

— Тогда скажи…

— Одна тысяча девятьсот сорок шесть.

— Стоп! — возмутился Вит. — Я хотел сказать, что загадаю трехзначное число.

— Но загадал именно это, — Ожешко развел руками. — Потому, что считаешь тысяча девятьсот сорок шестой годом окончания Второй мировой.

— Я ролик смотрел! — Качмарек уже забыл про недавний подзатыльник.

— На самом деле, — ироничным тоном перебил Богдари. — Второй мировой вообще не было. Это все заговор!

— Не, ну так можно любое обсуждение на ерунду перевести.

— Ну, так и не говори ерунды, — парировал Ожешко. — Вторая мировая закончилась второго сентября сорок пятого. Не веришь? — Богдари кивнул на сидящего в углу стройного молодого человека с рассеянным взглядом. — Это учитель истории из элитной школы. Можем спросить у него.

Вит фыркнул:

— В школе учителя говорят то, что заставят. Кроме того, слишком он молодой, однозначно по блату устроился.

— Погоди! — перебил Богдари. Повисла пауза, которая продолжалась еще две остановки. Затем названный учителем молодой человек вышел из вагона.

— Он продумывал урок для шестого класса, — пояснил Ожешко. — Обычно у людей мысли скачут с одного на другое, а вот у него из головы читать одно удовольствие, — телепат вздохнул. — Жаль, у меня не было таких учителей.

— Актер из тебя действительно неплохой, — признал Вит. — Но я все равно тебе не верю.

— Это понятно, — отстраненно произнес здоровяк. — Ты же пуп Земли, а вокруг серая масса. Прости, что ударил, просто я немного устал от людей вроде тебя.

— А что, — язвительно поинтересовался Качмарек, — они лучше меня? Вон видишь толстуху с пацаном? Он клянчил у нее леденцы еще на эскалаторе. Что про них скажешь?

— Она торгует косметикой с рук, — начал Ожешко. — Недавно ее муж заболел и потерял работу. Ей очень страшно, а сын чувствует тревогу, но ничего не может понять.

— А как насчет того придурка в очках и вязаной шапке?

— Инженер с завода полимеров. Пишет стихи про химические элементы.

— Хорошие? — Вит скептически дернул щекой.

Богдари пожал плечами:

— Не знаю, он сейчас не о них думает. Ему стыдно, что не заступился за тебя, безотносительно случая с рюкзаком. Кстати, помнишь того мужчину, в серой куртке? От него еще пахло неприятно?

— Он уже вышел.

— Неважно — ты его помнишь, а я успел почитать его мысли.

— И что с ним?

По вагону прошли женщина-контролер и два патрульных. Они остановились возле компании с гитарой и кастаньетами. Контролер поинтересовалась лицензией на игру в публичных местах. Молодые люди ответили, что денег ни с кого не брали. Один из патрульных выразительно ударил дубинкой по металлическому поручню. Музыканты убрали инструменты и сошли на следующей остановке.

— И что с тем типом? — напомнил Вит.

— Работает в цеху натуральной косметики, потому и воняет. А еще на заказ клеит картины из спичек.

— Тебя послушать, вокруг одни только добрые и хорошие.

— Нет. Просто хотелось показать, что ты слишком однобоко о них судишь, — Богдари посмотрел на часы — то ли дорогие, то ли качественную подделку. — Развлечения у них действительно дешевые, а лучше сказать — по деньгам. Можешь не верить, но уровень счастья от стоимости удовольствий не зависит. Сверх определенного предела даже наркотики удовлетворить не могут. Сегодня я могу себе позволить больше, чем могу потребить.

— Сказал человек, пользующийся подземкой.

Ожешко рассмеялся:

— Я здесь набираюсь впечатлений. Ты никогда не пил чай с сахаром и солью?

Что-то в рассказе попутчика не сходилось.

— Ты говоришь, что хорошо зарабатываешь, но я твое лицо никогда нигде не видел. Какие фильмы поставлены по твоим сценариям?

— Не так много людей могут купить билеты на мои моноспектакли. И не ищи видеозаписи в сети, их там нет, — в голосе телепата звучала неподдельная гордость.

— Слив засчитан, — Вит довольно облизал губы. — Может ты и читаешь мысли, но голову мне не заморочишь. Что такого может показать один человек богачам, у которых есть все?

Скоро уже нужная станция, но Качмарек не хотел уступать в споре. Ожешко покачал указательным пальцем:

— Тебе же со мной интересно? Не ври, ты сейчас даже готов свою остановку пропустить, лишь бы договорить. А ведь что наше общение? Только импровизация, не сверх того. Спектакли же готовятся неделями.

— Мы просто убили время, — Вит поднялся на ноги. За время пути он успел согреться, но перспектива снова оказаться на ветру не прельщала. А впереди зима…

— Станция «Медовые ворота», — сладко пропел женский голос. Дверцы разошлись в стороны, но Вит из вагона не вышел. Развернулся на месте и сел рядом с актером.

— А научить меня телепатии можешь?

— Нет, — лицедей покачал головой. — Я таким родился. И долго не мог понять, как пользоваться своей особенностью.

«Мутант что ли?» — непроизвольно подумал Вит.

— Да, — ответил Богдари.

Людей в вагоне оставалось все меньше. Поезд достиг большого перегона, скорость возросла, пол раскачивался под ногами, точно корабельная палуба.

— Купи со следующей зарплаты нормальное пальто, — посоветовал Ожешко. — И хватит себя жалеть. Холодно? Ходи быстрее и начни уже обливаться водой по утрам.

— А что мне делать с моей жизнью?

— Я — телепат, а не пророк. А даже если бы и был — многие ли живут по заветам Христа, Магомета и Будды? Какой бы я совет не дал, он тебя не изменит. Иногда остается только смириться с неизбежным.

— Тебе еще далеко ехать?

— До следующей станции.

Вышли вдвоем. Логично было дождаться следующего поезда в обратном направлении, но Вит поднялся на эскалаторе следом за удивительным собеседником. Способность Богдари читать мысли перестала раздражать. Телепат одновременно притягивал и отторгал. Точно — чай с сахаром и солью.

От станции они шли по хорошо знакомому району. Богдари шагал размашисто, уверенно. Силясь не отстать, Вит забыл про холод.

— А ты не пробовал заниматься промышленным шпионажем? Это же золотое дно — сел рядом и все тайны узнал.

— Мне еще рано умирать, — саркастически заметил актер. — И это в подземке я могу свободно подсесть к искомому человеку. Вообще-то ни члены совета директоров, ни особо ценные специалисты случайных людей к себе не подпускают. Они бывает годами безвылазно живут в небоскребах корпораций.

— Это же долбануться можно!

— Всякое бывает, но человек живучее существо. Кроме того, если любишь свое дело, то можно пойти на самоограничение. Зато на работу можно на лифте ездить и никаких случайных попутчиков, — Богдари шутя ткнул Вита под ребро.

Качмарек задумался. Перспектива жить, не выходя на улицу, теперь уже не казалась такой уж каторгой. Особенно, если оплата на уровне.

— Вот мой дом, — телепат указал на вход в самый обычный высотный улей. — Точнее, здесь моя рабочая квартира-студия. Для шлифовки сценария и первых прогонов без нее никак.

Ожил коммуникатор. Звонила мать. Вит отключил мелодию и, позволив вызову продолжаться, сунул девайс в карман.

— Зря не ответил, — в голосе Ожешко прозвучала какая-то странная злость. — Я бы много дал за звонок от родителей.

— А чай с сахаром и солью действительно вкусный?

По всем правилам Богдари должен был ответить что-то вроде «сделай сам да выпей», но вышло иначе:

— Смотря какой сорт. Пойдем, попробуешь, все равно тебе на такой зарплаты не хватит.

Уже в лифте Качмарек вспомнил, что бывал здесь по работе. То ли два, то ли три года назад здесь проводили капитальный ремонт и было много беготни с бумагами.

Принято считать, что творческому человеку простителен бардак в доме, но квартира радовала и даже смущала исключительной, медицинской чистотой.

— Когда у меня творческий кризис, я занимаюсь уборкой, — развел руками хозяин. — Вот, держи тапочки сорок первого размера.

— Вот это я понимаю — муза улетела, — ошарашено произнес Вит. — А чем это пахнет?

— Лаванда с ромашкой и миндалем. Снимай пальто и пойдем на кухню.

Планировка квартиры ничем не отличалась от стандартной, чего не скажешь про обстановку. Складывалось впечатление, что в особо тяжелых случаях Богдари не то что уборку — ремонт делает. Кухня маленькая, тесная, но гарнитур дорогой. Холодильник выше Качмарека, и пока Ожешко доставал угощение, Вит еще глубже осознал, насколько бедно живет.

— В твои годы я питался куда скромнее, — исполнитель моноспектаклей в очередной раз прочел мысли. — В моей семье считалось важным жить по совести, пусть и в ущерб материальным благам. На самом деле, мои родители тоже телепаты и мой жизненный путь был ясен еще с рождения. Прости, на людях не получилось все сразу внятно объяснить, — хозяин покосился на сидящего за столом Вита. — Руки мой!

— А твои родители еще живы?

— Да, — мутант наполнил чаем два простых граненых стакана. — Но считают мой выбор предательством.

К чаю прилагались конфеты пяти сортов в изящной вазочке и кексы со сгущенным молоком.

— Но ведь твой дар приносит людям радость?..

— Скажу больше, — перебил Богдари. — Я исполняю их мечты. Случается, мои зрители плачут, потому что годами не могли, не знали, как разрешить стянувшие их путы из старых ошибок, неоплатных долгов и попросту комплексов детства и юности.

— Так в чем же предательство? — Вит подавил зевок.

Вместо ответа зазвучали стихи:

— А по ночам все ждать я буду снег,

Хоть иней на висках моих давнишний.

И позабыв про свой безумный бег,

Я буду вспоминать, как расцветает вишня…

Глубокий, но вкрадчивый и сочный голос убаюкивал. Чтобы не обидеть собеседника сонным видом, Вит пил чай, но помогало слабо. Когда прозвучали последние слова, он пробормотал:

— Теперь понимаю, за что люди деньги платят, но меня уже конкретно рубит.

— Стакан на стол поставь, — заботливо подсказал Ожешко, — а то разобьешь ненароком.

Проснулся Вит лежа на животе. Вытекшая изо рта слюна осквернила плотную, но удивительно нежную подушку. Он попробовал перевернуться на спину, но оказалось, что руки и ноги привязаны эластичными ярко-алыми лентами к роскошной кровати.

— Ббогдари! — крикнул Вит. — Мужик, ты че творишь?

Послышались мягкие шаги. Тем временем Качмарек обнаружил, что его переодели в бежевую пижаму и даже помыли. Вошел хозяин:

— Отвечаю сразу — насиловать тебя не буду, у меня с ориентацией все в порядке, — мутант присел у кровати, так чтобы Вит мог видеть его лицо. — Но работа, есть работа. А заработок мой действительно состоит в реализации человеческих фантазий. У меня очень узкая ниша, в наш век секс-андроидов и виртуальных удовольствий очень непросто найти урода, который захочет надругаться над живым человеком. Но мой дар помогает. Единственная сложность — попервости, трудно было вступить в контакт с состоятельными клиентами. Вот, пожалуй, и вся нехитрая история, — Богдари упредил вопль Качмарека. — Подожди, кажется уже пришли.

Вскоре в комнату вошел коренастый мужчина в деловом костюме. Противоестественно плавные движения говорили о множестве дорогих имплантов. Телохранитель тщательно осмотрел помещение, отсутствие в руках аппаратуры указывало на встроенные анализаторы угрозы.

Из коридора донесся надтреснутый стариковский голос:

— Помните, мы договаривались, что по завершении наших утех я смогу его задушить? Так вот, я сегодня завтракал в японском ресторане и там при мне готовили рыбу. Скажите, если доплатить, то можно вместо удушения, я его выпотрошу?

— Это выйдет дороже, что-то около сорока тысяч, — бархатистый голос телепата был полон обаяния. — Позже, когда придет время полной оплаты, я подробно распишу из чего складывается эта сумма.

— Вы уходите? — спросил старик.

— Да, — немного рассеянно ответил Богдари. — Меня истощает общение с людьми, приходится разыгрывать целый спектакль, чтобы пригласить их в мою студию. Сейчас мне нужно отдохнуть. Если что — на кухне есть и стальные, и керамические ножи.

— У меня последний вопрос, — не унимался клиент, — а как вы выбираете, кого пустить в расход?

— По пути наименьшего сопротивления — самых узколобых.

22 — 24 августа 2018 г.

Последний рыцарь

Из-под влажных, потрепанных ветром туч выглянуло солнце. Яркие, насыщенные ультрафиолетом лучи рассекли черные лохмотья городского смога. Издалека могло показаться, что небеса вступили в противоборство с оплотом техногенной цивилизации. Но в караване, повозка за повозкой следующем по раскисшей дороге, не было достаточно праздных наблюдателей, чтобы восторгаться красотами природы. Живущим вне полисов они не в диковинку.

— Жмудска курвица! — бледный долговязый парень постарался поглубже спрятать шею за стоячим воротником замызганного пальто, но зашелся кашлем. Идущий рядом высокий мужчина в светлом охотничьем комбинезоне помог ему остаться на ногах:

— Роби, побереги дыхание, — высокий поправил висящие за спиной два рюкзака — свой и парня.

— Все одно… к обеду снег развезет… мне не дойти… проклятое солнце…

— Ты мне это два дня назад говорил.

Вместо ответа Роби только обреченно усмехнулся и утер рукавом мокроту. И продолжил месить шекшу стоптанными, но еще крепкими полуботинками. Как и два десятка прочих путников, спешившихся, чтобы лошади не увязли окончательно. Свежепроложенная колея тут же заполнялась талой водой. Сейчас даже возницы шагали наравне со всеми. Не ведали устали только аугментированные охранники в голове и в хвосте обоза — при уровне их имплантов можно пешим обогнать всадника.

На горизонте уже виднелись грязно-серые силуэты мега-блоков второго кольца Седьмого полиса, когда объявили привал. Необходимо собрать последние силы и в один переход достичь окраин. Не приведи фортуна оказаться застигнутыми на равнине…

Высокий помог Роби взобраться на повозку, рядом пристроил рюкзаки — на время стоянки можно, а сам сходил за горячей похлебкой себе и парню.

— Напрасный труд, дя Анджей, — покачал головой мальчишка, хозяйничавший у котла. — Эта квашня нежилец.

— Напрасный — это, если брошен на полдороге, — высокий поправил кожаные перчатки на руках, — выбери мне лепешку помягче.

Мальчишка не стал спорить — не ему перечить одному из лучших ходоков по самым гиблым местам отравленного севера. Пусть следует каким-то странным, наверное, еще довоенным, идеалам, пусть от него всегда немного тянет дизельным топливом. Не бывает, чтоб человек имел талант и был без странностей.

Пока Роби ел, Андрей повел затекшими плечами. В небе скользила пара беспилотников охраны. Вроде бы тихо, но все же лучше не отходить от повозки с рюкзаками, между которыми приютился охотничий карабин в защитном чехле.

— Горячего полопаешь — и жить хоца, — к повозке подошел плотный широколицый мужик южных кровей. — Слышишь, Анджей?

— Харч солдатского брюха не портит, — усмехнулся высокий.

— Щас бы еще рюмочку и… — возница завершил фразу скабрезной рифмой и шутливо ткнул Роби в бок. Тот поперхнулся, а когда прокашлялся, ответил, что касается женщин, ему сейчас разве только рядом прилечь и отрубиться.

После еды Андрей скормил парню две таблетки антибиотика. Путники попрыгали с возов на дорогу, уперлись в борта и помогли лошадям стронуть тягло с места. За время стоянки ноги точно налились свинцом, но спустя четверть часа кровь прилила к затекшим мышцам, организм включился в привычный ритм.

Солнце скрылось за облаками, резкий, пронизывающий ветер принес хлопья тяжелого влажного снега. Не прошло часа, как Роби начал шататься и отставать. Он уже не кашлял, только хватал ртом холодный воздух. Андрей подхватил его поперек пояса и подтащил к повозке. Крикнул вознице:

— Фабо, дай хоть рюкзаки положу!

Южанин обернулся. На смуглом лице попеременно отразились досада, злость и сочувствие:

— Клади, — возница сумрачно выругался. По его опыту куда разумнее оставить полудохлого парня в поле — он попутчик случайный, чужак. Такие за малую плату прибиваются к обозам, лишь бы не идти в одиночку. Караванщики блюдут договоренность, но загонять лошадей ради ставшего обузой не станут. Вот только высокий Анджей — свой, не от мира сего, но свой. Много их таких осталось после войны — зачем живут, сами не знают. Почти двадцать лет таскал всякое из мест, куда даже в защитных костюмах не ходят, а теперь вот напросился в обоз. Говорит, есть дела в городе.

Ближе к полису снег сначала посерел, затем покрылся черными волокнистыми гребнями. Шквалистый ветер стегал путников и лошадей. Одежда отсырела от испарины и снега. Позади Андрея и Роби ворчали, они слышали, что Агнесс — женщина с двумя детьми начала отставать. Ей помогал, как мог худой старик, имени которого никто не запомнил.

Роби уже почти обмяк в руках Андрея, но высокий заставил себя обернуться — старик и Агнесс едва поспевали за замыкающими охранниками.

— Дявли дроля! — по-хорвацки выругался старший возница. — Ноги в руки — вертолет!

— Та хрена от него уйдешь, — прошипел Фабо, но повинуясь общему порыву, подстегнул лошадей и прибавил шагу. Делать нечего, даже Роби засучил ногами энергичнее. В голом поле не укрыться, жиденькие лесополосы не в счет. Если прижмет, остается только падать в снег и уповать, что пулеметная трасса пройдет стороной.

«Только не сейчас, пусть через неделю, но не сейчас…» — Андрей усмехнулся — не будет никакой недели — его жизнь завершится раньше. Не опоздать бы!

Спустя полчаса послышался стрекот лопастей и вой газотурбинного двигателя заставил сердце ударить дважды кряду. По горизонту пронесся тусклый отблеск алюминиевого корпуса.

— Вроде скрылся, — пробормотал косматый бородач по ту сторону повозки.

— Налегай! — донеслось с головы обоза. — Он на второй заход пошел.

И действительно — не прошло и пятнадцати минут, как вертолет показался снова. На этот раз винтокрылая машина шла прямым курсом на караван. Не бот на длинном поводке в виде искусственного интеллекта, не ведомый оператором беспилотник, — традиционный «крокодил» со сдвоенной кабиной, четырьмя пилонами неуправляемых ракет и крупнокалиберным пулеметом. Такому жалкий обоз на два захода. Только черно-бурое месиво с ошметками мяса останется.

Караван в оцепенении замер. Андрей посмотрел в небо, в досаде стиснул зубы. Перед глазами промелькнули эпизоды войны. Точно такие же машины ломали хребет неодолимой вражеской стальной лавине — крошили пехоту, жгли танки, прикрывали бронированными бортами, когда от усталости руки не держали ни автомата, ни гранаты. Но те могучие вертолеты погибли вместе с геройскими экипажами, один за другим выбитые юркими истребителями. А потом за жизнями несгибаемых защитников пришла тихая Смерть.

— А ведь там за штурвалом люди… — ни к кому не обращаясь, прошептал Роби, продолжая кутаться в старое пальто.

С десяток пеших путников бросились бежать в разные стороны, снег неглубок, но ноги проваливались под наст, вязли. Лошади храпели, норовили вырваться из упряжи. Кому-то перепало копытом.

Гул нарастал, уже видны заклепки на бортах грозной машины.

— Слишком близко, — высокий дернул щекой. Миг — над обозом промелькнуло голубое брюхо небесного монстра, обдало тугими потоками воздуха. Вертолет удалялся, не предпринимая попыток снова зайти на боевой курс.

Фабо витиевато выразил общее недоумение. Возница поглаживал морды лошадей и облегченно, почти ласково, выругивал перепуганных животных.

— Пять лет хожу, но таких вертушек не видел, — задумчиво прогнусавил другой возчик.

— А ведь… — начал Роби, но закашлялся.

Незапланированная остановка затянулась. Далее обоз двигался без особой прыти, отставшие было старик и Агнесс с детьми снова заняли место в караване. Люди уже ни на что не жаловались, спало угрюмое настроение последних часов. Путники оживились, делились планами по прибытии в город. Мало что может обрадовать сильнее, чем внезапно подаренная жизнь.

Город встретил путников необитаемыми руинами. Выпотрошенные здания развалились вдоль заледенелого пути. Мертвая улица грязна, но вполне проходима. Путникам разрешили сесть на телеги. Обозы со всех окрестных и отдаленных сел сейчас частые гости в Седьмом полисе. Еще бы — ранней весной цена на продукты взлетает как никогда. Охранники запустили еще пару беспилотников — окраины принадлежат Синдикату, но здесь же стихийно возникают ватаги неподконтрольных отморозков. Такие живут, пока не обретают хозяина или вечный покой. Это не считая конфликтов внутри самого Синдиката.

— А ты говорил — не дойду, — усмехнулся Андрей.

— Неделю дрыхнуть буду, — выдохнул Роби, — и отжираться.

— Рано птэнцик запел, вертолеты на подходе не раскатали, так уличные забаву подкинут, — Фабо переложил вожжи в левую руку, а в правую взял пистолет.

Немного подумав, высокий вытащил карабин из чехла и положил на колени. В Седьмом полисе он впервые, лучше довериться опыту возницы.

Вскоре обоз достиг более-менее обжитых мест. Караванщики воспряли духом, но оружие оставили под рукой. Роби попросил у высокого спутника коммуникатор и связался с родней.

— Далеко здесь постой? — спросил Андрей.

— Да мы как раз к нему, — откликнулся Фабо, — там и продукты сдадим. Двор держит Белый Доси — к нему только с серьезным вопросом, а если что по мелочи узнать, так прислуга в курсе.

Навстречу попадалось все больше людей — опустившиеся разных возрастов и не всегда ясного пола, реже — самоуверенные молодые люди с оружием и даже имплантами. С полсотни человек толпится около автолавки. Кто покупает, кто ищет поживы. Двое уже нашли — их оттащили в сторону и бьют три охранника и пара случайных добровольцев.

Обоз остановился у помятых металлических ворот поперек узкой улочки. Дежурящие рядом крепкие ребята без спешки распахнули створки, телега за телегой караван начал въезжать внутрь постоялого двора.

— Роби! Роби! — крик заставил обернуться. От очереди к автолавке спешили две немолодые женщины. Они держали за ручки пухлую клетчатую сумку.

— Тетя Боля! Тетя Мила! — Роби встрепенулся и проковылял навстречу родственницам. Женщины обняли приблудного, расцеловали, щебеча, потащили за собой. Парень вспомнил о вещах и то ли Мила, то ли Боля подхватила с воза его рюкзак. Андрей не успел и глазом моргнуть, как все трое скрылись в переулке.

— А ты на него таблетки переводил, — только и сказал Фабо да хлопнул себя ладонью по колену.

Меж двумя длинными панельными домами места хватило бы трем таким обозам. Старший подошел к приземистому пожилому мужчине в короткой дубленке и черных джинсах. Как понял Андрей, это и был Белый Доси.

— Потрещат за погоду-выгоду и маякнут мешки таскать, — возница степенно извлек пачку сигарет и с наслаждением закурил. Высокий встал с наветренной стороны, чтобы не дышать дымом. Хоть и семнадцать лет как бросил, но ни к чему провоцировать привычку.

Старший дал отмашку. Караванщики и часть попутчиков принялись за разгрузку. Овощи, зерно, приправы, табак — сортовой и самосад. Капризно позвякивали бутылки в ящиках. Тюки с коноплей и маковой соломкой переложили в припаркованный грузовичок.

— Это молодежь «синтетикой» балуется, люди постарше предпочитают натуральное, — Фабо вытер пот со лба. — Пойдем, найдем тебе комнату.

Город любит деньги, и у высокого Андрея они были. Побитая жизнью коридорная приняла плату на неделю вперед и гостеприимно проводила его с возницей в скромный, но чистый номер на втором этаже. Фабо придирчиво осмотрел розетки, стенной шкаф, проверил электроплитку, заглянул под кровать:

— Клопов и прочей нечисти нет, жить можно, — южанин подошел к двери, прислушался.

Андрей поставил рюкзак у стола, повесил чехол с карабином на спинку панцирной кровати. Сетка давно продавлена, к стене прислонен составной щит.

— Спасибо, Фабо, не пропаду.

— А все-таки, Анджей, что у тебя за дело в городе образовалось? Мож чем помогу?

— Нет, — Андрей покачал головой, — только напомни Кмицу насчет моего дома. Он знает.

— Значит, не вернешься?

— Посмотрим.

Спешить некуда. Фабо спустился, чтобы накормить и почистить лошадей. Обозники остались ночевать на постоялом дворе, чтобы с рассветом двинуться в обратный путь и доставить уже городские товары в села. Возница вернулся с целой компанией караванщиков. Все свои. Вечер затянулся, но пили в меру — все же не дома.

Утром каждый селянин зашел попрощаться с Анджеем. При всей нелюдимости ходок двадцать лет прожил в общине и никому в помощи не отказывал. По окончании проводов Шаталов оказался снабжен провиантом на две недели минимум.

Андрей сделал два звонка с коммуникатора. Оба абонента заверили его в своей готовности. Шаталов мрачно подумал, что за деньги, которые им заплачены, другого результата и быть не могло. Разве что он полностью разучился разбираться в людях.

Нет смысла спешить выйти в город не сменив одежду. Охотничий комбинезон выдавал в нем пришлого. Шаталов спросил у коридорной, где можно разжиться менее броским прикидом. Та без лишних слов отвела щедрого постояльца на склад. Вислоусый кряжистый кладовщик выслушал высокого.

— То не беда, — кладовщик распахнул вверенные баулы, на потертую столешницу легла одежда. Все чистое, со следами аккуратной починки. Шаталов выбрал темно-серую короткую куртку с двумя обширными внутренними карманами и черные джинсы. Не обошлось и без торга, но бывалого ходока сбивать цены учить не надо — заплатишь сразу, посчитают простаком, а это опасно.

Обновки, даром, что с чужого плеча, сидели как родные, но прежде чем оставить постоялый двор, Андрей вернулся в комнату. Запахи вчерашнего застолья еще не выветрились. Тем лучше. Из рюкзака появились бинты, пропитанные черной мазью и баллончик с дезинфицирующей смесью. В новом месте проводить обработку кожи было немного жутко, пришлось даже мысленно рявкнуть на себя, чтобы привести мысли в порядок.

После всего остался сверток с грязными бинтами. Шаталов обработал комнату из баллончика. Едкий аэрозоль лез в ноздри, Андрей от души чихнул:

— Антисептика, тля ее раздери… — сегодня высокий все проделал с особенной тщательностью.

«Много ли таких как я? Вряд ли — кто-нибудь бы уже вышел к полису, и тогда…»

Город встретил серым колючим снегом. Мутное грязное небо нависло над домами, но пришелец с севера остался равнодушен к пейзажу, его больше интересовал рисунок улиц, знакомый лишь по снимкам с дрона. Карта местности изучена до последнего закоулка. Несколько секторов окраин и прилегающей промзоны накрепко впечатаны в память. Остается только проверить, насколько снимки соотносятся с реальностью. Последнее дело в жизни не терпит небрежности. Почему-то вспоминалась молодость и служба в морской пехоте. Грандиозные учения и какая-то чистая наивность в готовности к очередной мировой войне. Что ж, всегда что-то остается неучтенным.

В безлюдном закоулке нашлась пустая металлическая бочка. Высокий сунул в нее сверток с бинтами. В основе мази дизельное топливо, смертельно опасный ком занялся пламенем с первой спички. Спустя минуты остался лишь пепел. Если через месяц Андрей не вернется обратно, то же произойдет с его домом. Кмиц обещал это сделать, а еще обещал рассказать людям ровно столько, сколько им нужно знать.

По мере приближения к промзоне, улицы принимали все более приличный вид. Торговые точки без вывесок, но с охраной. Еда, наркотики, вода… А раз идет торговля, значит, есть и деньги. Андрей Шаталов давно не был в жилом городе. За минувшее после войны время несколько раз наведывался в Калининград. Родной мертвый Калининград. Первый, ядерный, удар город принял уже после сигнала «Внимание всем!» Часть жителей успела укрыться, наверное, многие выжили. Тела жены и дочерей он так и не нашел. Настиг их второй удар или…

«Никаких „или“ — будь они живы, я бы их нашел…»

— Есть курить? — Шаталов понял, что остановился посреди улицы. Перед глазами красное в оспинах лицо какого-то бродяги. — Дай сигаретку, а? Во имя Воды и на погибель корпорациям. — Незнакомец держится уверенно, хоть и без вызова. Портят впечатление только угвозданные обноски и крепкий запах мочи.

— Могу дать в челюсть, — Андрей моргнул, приходя в себя.

— Ты селюк? Точно — селюк! — босяк чуть посторонился, но смущаться и не подумал. — Кого ищешь? Всех знаю.

Шаталов свернул в переулок. Красномордый не отставал, предлагая свои услуги. Ходок развернулся и посмотрел на нежелательного сопровождающего:

— Мужик, не курю. Исчезни.

— Да понял уже, — бродяга досадливо развел руками, — дай хоть десятку…

Хук слева отбросил бомжа на мусорный контейнер. Андрей зло цокнул языком и двинулся далее по переулку:

— Отвык я от городов.

К полудню на смену снегу пришла пасмурная сырая хмарь. Солнца нет, понемногу оттаивает скопившаяся за зиму грязь. Андрей миновал район с малоэтажной застройкой. Невысокие домики с черными стенами местами просто исчезли, только груды кирпича проступают сквозь снег. Пока шел с караваном, наслушался историй человеческого горя. Не всем повезло найти свое место в мире, многие так и остались вечными странниками, которым нигде не рады. Или может когда-то их просто не устроило то маленькое счастье, что имели? А теперь ни вернуться, ни остановиться…

Проводника он нашел в убогого вида хибаре, переоборудованной под рюмочную самого низкого пошиба. Шаталов впервые видел этого человека вживую, но присланное по сети Синдикат фото в точности соответствовало действительному облику — худой, чернявый, с тревожным взглядом. Только на снимке знаток местных тайн был без неопрятной щетины и в приличной рубашке, а не в замызганной темно-синей куртке и вытертых джинсах с коричневыми пятнами.

Человек, известный под ником Хырь, заметил Шаталова, как только тот появился в дверях. Проводник спешно допил что-то из бронзовой от чайного налета алюминиевой кружки. Андрей посторонился, пропуская к двери козлобородого старичка, от которого кисло несло не пойми чем. Хырь спешно накинул на плечи лямки вещмешка с притороченной саперной лопаткой в чехле. Сам шагнул навстречу:

— Пойдем, на воздухе поговорим.

Высокий ходок пробыл в хибаре от силы минуту, но порадовался вернуться на улицу. Городской воздух нечета сельскому, но хотя бы не терзает обостренный охотничий нюх.

— Долго шел, — проворчал Хырь. Глаза проводника нервно бегали, он попеременно озирался по сторонам. — За тобой хвоста нет?

— Нет, — Андрей подумал, что зря связался с этим параноиком.

— А! — отмахнулся тот, — ты мог и не заметить. Иди за мной и не отставай.

Спустя пару кварталов Хырь успокоился, закурил, скорее по привычке, чем для дела прикрывая тлеющий огонек ладонью. Они шли безлюдными улицами, Шаталов понял, что проводник осторожничает. Или желает увести доверчивого клиента в укромное место.

Когда-то давно улица была заставлена брошенными авто, позже неведомая сила разметала легковушки по обочинам. Часть машин превратилась в сплюснутые комки металла.

— Здесь будто танковая колонна прошла, — усмехнулся Андрей.

Хырь равнодушно пожал плечами:

— От мне не фиолетово, чё за хрень здесь творилась.

Из влажной дымки где-то в ста метрах впереди проступили силуэты идущих навстречу людей. Будь Шаталов в родных лесах, то укрылся бы да пронаблюдал за незнакомцами. Но как вести себя в городе, он не знал. Проводнику виднее.

— Вот знаешь, что самое паскудное в жизни? — бормотал себе под нос Хырь. — Копаться в прошлом. Без разницы — в своем или чужом. Есть идиоты, которые… Твою мать! — добавил горожанин, заметив трех молодых людей, которые ранее привлекли внимание его клиента. Проводник резко остановился, тело сотрясала крупная дрожь, наверное, стоило бежать, но от страха он не мог пошевелиться. Трое резво устремились вперед, Андрей увидел в их руках короткие скорострельные пистолеты-пулеметы.

Не время разбираться, кто именно так заинтересовал случайных встречных. Шаталов пнул Хыря под колено. Приклад карабина взлетел к плечу. На дистанции меньше ста шагов ловить противника на мушку нерационально. Достаточно правильно совместить целик с кольцом намушника.

Выстрел!

Дальняя цель поражена. Андрей припал на колено, над головой прошел рой тупоголовых пистолетных пуль.

Выстрел!