Бесплатный фрагмент - «Тебе еще рано…»
Книга о любви и дружбе
Посвящаю любимой внучке Вареньке
Благодарю членов моей семьи за их терпение и предоставленную возможность работать за письменным столом
⠀
Друзей моих прекрасные черты
Появятся и растворятся снова.
Белла Ахмадулина
Пролог
Вам приходилось расставаться с кем-нибудь, дорогим вашему сердцу? Теряли ли вы любимого домашнего питомца? А друга детства и юности? Приходилось ли вам прощаться с родными или близкими?
Если вы хотя бы на один из этих вопросов отвечаете «да», вы поймете, почему каждый год в середине сентября у меня сжимается сердце, когда вижу на календаре день, совпадающий с днем рождения моей подруги, ушедшей в лучший мир четверть века назад.
Ее звали Аня, Анечка, Аня-Толя, Анна Анатольевна. Обращаюсь к ней как к собеседнику и другу, который всегда в моей памяти.
Анечка, в этом году тебе шел бы семьдесят пятый год, но ты в моей памяти всегда молодая, жизнерадостная и счастливая. Как на фотографии, сделанной на свадьбе вашей дочери, где вы с мужем сидите обнявшись и смотрите в объектив с сияющими лицами…
Чувствую, что пришло время рассказать твою историю прямо сейчас, иначе мир не узнает о твоей жизни, трудах и заботах. О ценностях нетленных, о семье, без которой ты не мыслила свою жизнь, и о любви, которая не умирает.
Повествование основано на реальных событиях, но имена изменены. Судьба и впредь будет предлагать новые истории и загадки, над которыми стоит размышлять. А память сохранит то, что действительно важно и дает силы продолжать жить на земле достойно.
Глава 1. Котенок
И зверье, как братьев наших меньших,
Никогда не бил по голове.
Сергей Есенин
Кто-то из девушек принес в комнату общежития котенка. Постель ему устроили в небольшой коробке, наливали молоко в мисочку, с удовольствием гладили его мягкую шерстку. Люся, старшая из девушек, заметила, что у котенка на животе какой-то нарост, но на поведение животного он не влиял.
Первые два дня пришли без происшествий. На третий день, убегая на работу, девушки неплотно закрыли окно и котенок оказался на свободе. В обеденный перерыв Аня-Толя пришла проверить, как он себя ведет, но не нашла его в комнате. Она опросила соседей, не видели ли они сбежавшего питомца. Пожилая соседка сказала, что видела из окна, как собака трепала какого-то полосатого котенка часа два тому назад. Расстроенная девушка ходила по территории пансионата и у каждого встречного спрашивала о котенке.
В конце дня, когда Аня-Толя заканчивала работу, она услышала писк у входных дверей, бросилась открывать. Перед ней лежал котенок, перевязанный бинтом. Обрадованная девушка помчалась в свою комнату, бережно неся на руках питомца, он жалобно мяукал.
Никто из подружек еще не спал. Стали осторожно разбинтовывать котенка и обнаружили под бинтом лист подорожника, а под ним — рану на животе, из которой сочилась какая-то жидкость. Кто-то разрезал его нарост, приложил подорожник, забинтовал и принес к той, которая весь день искала котенка.
Котенок слабо попискивал и отказался пить молоко из мисочки. Девчонки спали беспокойно: прислушивались, дышит ли он, часто просыпались, подходили к коробке и заглядывали в нее. Они не знали, как можно ему помочь. Ночь казалась бесконечной.
Наутро Аня-Толя сказала, что она сама отвезет котенка в ветлечебницу. Ветеринар осмотрел его и объяснил, что котенок не выживет, предложил оставить его на усыпление. Аня-Толя не была готова к такой развязке, она почувствовала себя виноватой в гибели этого маленького живого существа.
Это событие напомнило ей о маминой смерти. Тогда она тоже не могла поверить в то, что произошло, хотя понимала, что ничего не может изменить.
Вернувшись в общежитие, Аня-Толя взяла коробку, где спал котенок, положила туда его мисочку и унесла в мусорный бак. С работы пришли подружки и стали расспрашивать о котенке. Аня-Толя тихо, не поднимая глаз, произнесла:
— Его усыпили. Не стану заводить никаких домашних питомцев до самой пенсии. Тогда я могу позволить себе такую радость и такую ответственность…
Люся подумала:
«Нам просто жалко котенка, а Аня страдает; при этом любит жизнь и у нее уже есть планы на будущее, хотя до пенсии так далеко. Удивительно!»
Глава 2. Жизнь в Зеленогорске
Пусть кто-то говорит, что в мире этом
Нам выпала дорога обманов и потерь,
Что слишком много тьмы и мало света.
Пусть кто-то говорит,
А ты не верь!
Песня из испанского фильма «Пусть говорят»
Светлое пятиэтажное здание пансионата стояло на берегу Финского залива, в северной части Зеленогорска, который в то время относился к Сестрорецкому (теперь Курортному) району Ленинграда. Из больших окон открывалась прекрасная панорама: в ее центре был виден Кронштадт, слева — берег Финского залива почти до Сестрорецка, справа он тянулся до поселка Приветнинское.
Место было спокойное, умиротворяющее. Шум волн, шорох сосен и легкий ветерок — что еще надо, чтобы отключиться от дневных забот и наслаждаться жизнью? Будущее представлялось прекрасным и многообещающим.
Среди девушек, работавших в пансионате, Аня была самой младшей — ей только что исполнилось семнадцать лет. Школа окончена, началась взрослая жизнь. Она получила работу — первую в жизни — и была этим довольна.
В ведении Ани была половина этажа — девятнадцать комнат, холл с телевизором и креслами, коридор и два туалета. Свой участок она убирала быстро и чисто; сложности были только с большими окнами, но их мыли раз в месяц.
Оказалось, что среди сотрудниц были две девушки с именем Аня. Чтобы их различать, одну из них стали называть Аня-Швили (хотя такое имя вряд ли подходило грузинской девушке, но кто сильно разбирается в подобных деталях!). Вторую из них стали звать Аня-Толя, потому что ее отцом был Анатолий, Толя. О своей семье Аня-Толя не рассказывала, иногда упоминала, что отец живет по-прежнему в Лычково, о матери не говорила ни слова.
Аня провела детство в новгородской деревне Лычково. Она часто проходила мимо братской могилы, где были похоронены ленинградские дети, погибшие от бомбежки летом 1941 года на железнодорожной станции с тем же названием, что и деревня. Девочка не раз слышала от местных жителей рассказы об этой трагедии, и сердце ее сжималось от сострадания. Она рано поняла, что жизнь может прерваться неожиданно не только в военное время, но и в мирные дни — от удара молнии, от рук хулигана, на дороге, от болезни… После смерти мамы Аня переехала в Зеленогорск в семью бабушки и тети.
Девушка нечасто ездила в Ленинград или в Сестрорецк, большой город и шумные места ей не нравились. Открытая, добрая, независтливая, скромная в еде и одежде, Аня-Толя была хохотушкой. Она легко находила общий язык со сверстниками и взрослыми, но предпочитала слушать других, а не говорить.
Работа в пансионате стала для нее школой жизни: девушка приглядывалась к тому, как ведут себя ровесницы, что говорят и делают. Она получила место в общежитии с двумя соседками, тоже трудившимися в главном корпусе. Каждой из них работа в пансионате давала возможность получить «лимитную» прописку в Ленинграде, то есть временную, на пять лет.
Одна из девушек, Лида, приехала из Сибири, она была молчаливой и общалась в основном с Аней-Толей. Аню удивляло, что перед сном Лида не мыла ноги, а просто терла их одну о другую, как это делают мухи. Аня-Толя не задавала соседке никаких вопросов, принимала все как есть.
Другая девушка, Аня-Швили, была грузинкой, с черными глазами и густыми черными волосами, которые она завязывала на затылке резинкой — такую прическу называли тогда конским хвостом.
В соседней комнате жила Нонна, она работала маляром и любила красивую одежду. Пофорсив месяц-другой в модной обновке, она предлагала купить ее платья, блузки, туфли знакомым девушкам, но при этом увеличивала стоимость. Аня-Толя держалась от нее подальше. Ее не волновали материальные вещи. Она хотела научиться чему-то новому и полезному, мечтала помогать другим людям, выйти замуж, растить детей и стать счастливой.
Однажды Аня-Толя услышала от знакомого доктора, что тот решил стать врачом еще в детстве, потому что считал, что врачи никогда не болеют и не умирают.
Девушка тоже мечтала о медицине, но понимала, что не сможет учиться на врача шесть лет — надо добывать себе пропитание, где-то жить. Похоже, в мединституте придется сначала зубрить немыслимые латинские названия частей человеческого тела, затем изучать различные болезни, осваивать лечебные средства и процедуры, выписывать лекарства. Что там еще потребуется?
Как известно, лучше синица в руке, чем журавль в небе. Аня-Толя решила стать медсестрой. Она выбрала для себя медицинское училище в Ленинграде, в двух трамвайных остановках от Финляндского вокзала.
Аня-Толя была высокой и стройной девушкой, с карими глазами и короткой стрижкой. По своей комплекции она больше походила на подростка: таких девочек называют тонкими, звонкими, прозрачными или тростиночками. Однако из-за темных кругов под глазами — результат постоянного недосыпа — девушка выглядела старше своего возраста.
Однажды осенью на перроне Финляндского вокзала в ожидании электрички на Зеленогорск Аня-Толя подошла к стеклянному павильону, ограждающему паровоз, на котором вождь мирового пролетариата Владимир Ленин вернулся из Финляндии в Россию в апреле 1917 года. Она спокойно ела мороженое — доступная радость для студентки — и разглядывала мемориальную табличку. Неожиданно для Ани-Толи на весь перрон раздался голос из вокзального рупора:
— Девушка, не заслоняйте паровоз!
Аня-Толя оглянулась по сторонам: кто посмел закрыть от публики такой исторический объект?
А вокзальное радио сердито повторило:
— Девушка, отойдите от паровоза, вы его заслонили!
Аня-Толя подумала: «Надо же такую глупость сморозить! Обязательно расскажу девчонкам, посмеемся вместе».
Вечерами девушки бегали на танцы в клуб пансионата. Они особенно любили вальсировать по периметру танцевального зала, с удовольствием отплясывали модную тогда летку-енку, скользили по паркетному полу в танце «конькобежцев». Молодые люди, отдыхающие в пансионате, иногда приглашали их станцевать танго или фокстрот, но чаще подружки довольствовались своей девичьей компанией.
Петя, один из соседей Аниной бабушки Зины, работал киномехаником в городском кинотеатре. Этот юноша позвал Аню и ее подружек посмотреть фильм «Новые приключения неуловимых». Когда разошлись зрители последнего сеанса, была уже половина двенадцатого, и Петя устроил своим гостям просмотр нового советского приключенческого фильма — с гонками, стрельбой, опасностями и победами. Фильм был яркий, музыкальный, захватывающий. Никто из девушек и не вспомнил, что показ был нелегальным и мог окончиться печально и для киномеханика, и для них, «комсомолок, спортсменок, красавиц» (фильм «Кавказская пленница» был в то время популярен, эта фраза стала широко известной). Но все прошло гладко.
В пансионате, где Аня-Толя трудилась, был большой кинозал, на четыреста мест. Почти каждый вечер там показывали советские фильмы. Особое впечатление на девушек произвел фильм «А зори здесь тихие». В первой серии было много забавных моментов, зрители от души хохотали. Вторая серия оказалась трагической — большинство героев погибло. Девушки не просто роняли слезы — рыдали, так близко к сердцу они восприняли происходящее на экране. Вернувшись в общежитие, девчонки еще долго обсуждали фильм, а потом во сне вскрикивали, как будто снова были в кинозале и участвовали в тех событиях…
Аня-Толя и ее подруги любили петь старинные романсы и народные песни. Бывало, в белые ночи не заснут сразу и кто-то предложит пойти на берег залива и там попеть вволю. Набросив на себя плащ или пальтецо, девушки в ночных рубашках выходили, как шутя говорила Аня-Толя, «повыть на луну».
Отдыхающие в пансионате менялись каждые двенадцать дней. День отъезда обычно был самым трудным, потому что надо было снять использованное белье, застелить новое, убрать каждую комнату. Закончив работу, девчонки собирались в пустом здании главного корпуса в углу вестибюля — самом теплом месте — и пели песни в свое удовольствие. Порой они вспоминали забавные частушки:
— Я сижу на берегу́,
Не могу поднять ногу́.
— Не ноѓу, а но́гу!
— Все равно не мо́гу.
Дура, дура, дура я,
Дура я проклятая —
У него четыре дуры,
А я дура пятая.
Самолет летит
Да с помидорами,
А девки думают,
Что с ухажерами.
В следующем году Аню-Толю переселили в соседний деревянный корпус, где жили семейные сотрудники. В ее комнате оказались сестры Люся и Соня. Девушки быстро сдружились, они работали вместе и почти всегда были рядом.
Приближался девятнадцатый день рождения Ани-Толи. Люся спросила, какой подарок она хочет получить.
— «Пиковую даму» Чайковского, — сразу ответила девушка.
— Ты хочешь билет на оперу?
— Нет, лучше грампластинку, ведь ее можно слушать сколько угодно. Там есть одно место, которое меня особенно впечатляет.
Люсю немного удивило такое желание, но она нашла в ленинградском магазине звукозаписи нужный комплект грампластинок и подарила его имениннице. Аня-Толя вечерами часто включала проигрыватель и слушала оперу Чайковского.
— Какой твой любимый фрагмент в этой опере? — однажды решила уточнить Люся.
— Вот этот… — Аня-Толя передвинула иголку проигрывателя почти в самый конец пластинки. — Слышишь, как он передает приближение смерти? Вот старуха еще живая, а тут — все, умерла…
— Ой, никогда не прислушивалась, — растерянно произнесла Люся. Ей было непонятно, почему молодой и здоровой девушке хочется слушать о смерти старухи графини. Повесть Пушкина «Пиковая дама» Люся читала пару раз, но перечитывать трагедию несчастных Лизы и Германа ей совершенно не хотелось, тем более слушать о смерти неприятного литературного персонажа…
«О вкусах не спорят, но очень странно, почему ее это беспокоит…» — задумалась Люся, выходя из комнаты.
Через пару лет, когда Аня-Толя уже работала медсестрой, в ее коллективе организовали автобусную экскурсию в Пушкинские Горы. Желающих посетить место ссылки и захоронения Пушкина было достаточно — и врачи, и медсестры детской поликлиники хотели там побывать.
Услышав, что в автобусе оставались свободные места, Аня-Толя решила позвать свою подругу Люсю, которая тогда училась на историческом факультете Ленинградского университета, но ни разу не бывала в Псковской области. Люся выкроила время в своем расписании, они поехали вместе. Долгие годы Люся была благодарна Ане-Толе за возможность увидеть собственными глазами Михайловское и Тригорское, посидеть на скамье Онегина, пройтись по аллее Анны Керн.
Как оказалось, Аня-Толя не только хорошо знала биографию великого русского поэта, но и увлекалась его стихами, поэмами и прозой, многое знала наизусть и часто перечитывала.
Она любила читать не по рекомендованным спискам, а по душе: один день — классику, через неделю — детектив, затем что-нибудь из истории или биографическую повесть. Однажды, возвращаясь в Зеленогорск на электричке, так зачиталась интересной книжкой, что пропустила свою остановку.
Следующей осенью появилась возможность побывать в Выборге, Аня-Толя снова позвала Люсю с собой. Подруги осмотрели Рыночную площадь, необычное здание библиотеки, построенной по проекту финского архитектора. Они взобрались на башню Выборгского замка и полюбовались панорамой города и Выборгским заливом. У вокзала девушки купили набор открыток с видами города и привезли домой на память золотистые резные листочки карельской березы.
Выборг подругам понравился: он выглядел старинным европейским городом, куда хотелось вернуться.
Глава 3. Замужество
Мы жили по соседству,
Встречались просто так.
Любовь проснулась в сердце —
Сама не знаю как.
Евгений Долматовский
Девушки старались держаться подальше от местных парней: те казались им развязными, не всегда опрятными; многие курили и выпивали, а это было знаком, что девушкам лучше избегать их компании.
Кроме того, подружки еще не пришли в себя от недавнего печального события. Один парень пригласил молодую сотрудницу пансионата покататься на его новом мотоцикле. Несмотря на предупреждение подруги, девушка согласилась. Вечером, когда стемнело, мотоциклист подкатил к корпусу, где жила девушка, потом выехал с пассажиркой на Приморское шоссе. Через пять минут он на повороте сбил женщину, переходившую дорогу в малоосвещенном месте.
Парень очень испугался, но не остановился, а помчался дальше, окольными путями доставил пассажирку домой, потом поехал в соседний поселок и спрятал свой мотоцикл в сарае соседа. А следующим утром к парню домой пришел милиционер и арестовал за дорожное происшествие, повлекшее смерть человека. Было следствие, затем судебное разбирательство. Девушку признали невиновной, а парня осудили на два года. При их последней встрече парень спросил:
— Будешь меня ждать?
— Не обещаю, я поступаю в институт через месяц.
Незаметно к девичьей компании прибился Вася, паренек из местных. Поначалу он провожал всех до общежития, потом вечерами стал появляться в комнате, где жила Аня-Толя с двумя соседками. Девчонки не воспринимали его, малолетку, за кавалера — он был на два года младше. Однако не выгоняли, потому что знали его семью: мать работала официанткой в столовой пансионата. Васин отец часто бывал в отъезде, он был проводником на железной дороге. Старший брат Федя служил в армии, сестра Тоня собиралась замуж, а Вася был школьником, не обремененным родительским вниманием.
Аня-Толя тогда училась в медицинском училище и продолжала работать в пансионате. Соня, одна из ее напарниц по работе, ездила на подготовительные курсы в политехнический институт, Люся была студенткой университета — обеим Вася был не интересен.
Тем не менее парень был настойчив и частенько засиживался в их комнате допоздна, утомляя девчонок, как им казалось, разговорами ни о чем. Постепенно выяснилось, что объектом его внимания была Аня-Толя, ради нее он и зачастил в их обитель.
Однажды Люся вернулась с работы и застала Аню-Толю на коленях у Васи: он подкидывал девушку, повторяя фразу: «Лошаденка ты моя!»
«Ну и кавалер! Ничего лучшего не мог придумать, — мысленно возмутилась Люся. — Как он ей может нравиться? Да еще называет своей!.. А может, я что-то пропустила?»
Специальность медсестры Аня-Толя получила через два года. Правда, диплом достался ей нелегко. Каждое утро приходилось вставать рано, в пять часов, бежать в главный корпус пансионата, быстро мыть центральную лестницу, принимать душ, наспех перекусить и торопиться на электричку, чтобы к девяти часам оказаться в аудитории. В электричке можно было поспать почти час и проснуться свежей как огурчик — в молодости это так просто.
После занятий Аня-Толя спешила в пансионат, чтобы успеть на обед для сотрудников. Шесть рублей в месяц — такой была символическая плата за завтрак и обед. Еда была скромной (каша, суп, котлета с гарниром, сыр, чай или компот), но девушка не тратила времени на закупку продуктов и приготовление пищи. Она могла снова продолжить работу, а затем садиться за учебники и готовиться к следующему дню в медучилище.
В Ленинграде стояли белые ночи и зацвела сирень, когда в конце июня Аня-Толя закончила медучилище, а Васе исполнилось восемнадцать лет. Он подошел к матери:
— Мама, ты знаешь, я давно встречаюсь с Аней. Я ее люблю и хочу на ней жениться, теперь я совершеннолетний.
Валерия Петровна всплеснула руками, потом схватилась за сердце:
— Васька, ты меня решил угробить? Тебе всего восемнадцать, осенью идешь в армию на два года, разве тебя кто-то станет ждать? У молоденьких девчонок ветер в голове, а ты собираешься связать свою жизнь непонятно с кем.
— Мама, я тебя понимаю и люблю. Но Аню я тоже люблю уже два года и теперь могу жениться на ней. Для меня она — самая лучшая. Я знаю, она меня будет ждать и будет моей женой.
— Ой, умираю! Кто бы мог подумать, что ты, младший в семье, надумаешь жениться раньше всех! Тебе всего восемнадцать…
— Мама, я тебя люблю и понимаю. Но Аню я очень люблю и хочу жениться до армии.
— Ой, да чем же тебя она околдовала? Ведь не красавица, вечные синяки под глазами…
— Мама, я тебе повторяю: я Аню люблю и хочу жениться…
И так продолжалось несколько дней, пока мать не поняла, что придется считаться с его волей.
Свадьбу гуляли в августе. Молодой семье директор пансионата выделил маленький деревянный домик, рядом с главным корпусом. Там надо было топить печь и приносить воду, но это было мелочью по сравнению с радостью от первого общего жилья.
Когда выяснилось, что Аня-Толя беременна, ее перевели на легкую работу: поручили ухаживать за канарейками и попугаями, которые обитали в клетках, подвешенных к потолку вестибюля главного корпуса. Теперь у нее была новая фамилия, она была замужней женщиной, поэтому подружки перестали называть ее Аней-Толей при посторонних, только между собой.
Два раза в день Аня меняла воду у птичек, добавляла им корм, при необходимости чистила клетки. Иногда она просила девушек сходить с ней за травой мокрицей для канареек.
Однажды подруги решили набрать травы побольше, чтобы сделать запас на несколько дней. Они притащили большой пакет травы в корпус, а через пару дней Аня обнаружила, что трава испортилась: потемнела и превратилась в месиво. Пришлось мокрицу выбросить, а девушки получили урок: всегда кормить птичек свежим кормом и не делать больших запасов впрок.
Свою первую беременность Аня переносила легко. Правда, изменились вкусовые пристрастия. Иногда ей хотелось погрызть мел, видимо, организму не хватало кальция. Тут к делу подключалась Люся. Она часто ездила в Ленинград на занятия в университете и привозила Ане кусочки мела для школьной доски, которые покупала в канцелярском магазине.
В октябре начался очередной призыв в армию. Васю призвали в ВДВ, в воздушно-десантные войска. Аня не хотела и не могла оставаться одна в их домике, поэтому ее бабушка Зина, которой к тому времени исполнилось семьдесят лет, переехала жить к ней.
Рождение Лины, дочери Васи и Ани, было для Ани чудом. Девочка унаследовала ее темные глаза и волосы; она росла здоровой и энергичной, доставляла много радости Ане и бабушке Зине.
Аня хотела, чтобы Вася тоже видел, как растет дочь. Живя очень скромно, Аня следовала принципу «не в деньгах счастье». Она хотела иметь крепкую и настоящую семью, одну и на всю жизнь. Она купила недорогой фотоаппарат и часто фотографировала ребенка. «Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать», — гласит народная мудрость, и Аня регулярно посылала мужу снимки с дочкой на адрес его воинской части.
Иногда Анины подруги заходили нянчиться с малышкой или узнать, нужна ли какая-нибудь помощь. Аня раньше всех вышла замуж и родила ребенка в двадцать лет, поэтому девчонки с интересом присматривались к малышке и помогали Ане как могли. Для них ребенок был забавой, а для Ани такая помощь была поддержкой, она принимала ее от подруг с благодарным сердцем.
Вскоре Аня услышала о вакансии медсестры в школе соседнего поселка Молодежное и подала заявление о приеме на работу. Ее привлекла, во-первых, возможность трудиться полдня и, во-вторых, близость школы к ее дому — добираться всего пятнадцать минут на автобусе. После длительных поездок в Ленинград на учебу и обратно она не хотела тратить много времени на дорогу до работы, особенно теперь, когда у нее росла дочь.
Обязанности школьной медсестры оказались несложными. Школьники заходили в медкабинет измерить температуру, попросить таблетку «от головы» или «от живота».
Аня вела журнал приема, записывала посетителей. Иногда она удивлялась, как звучали имена детей. Она записывала такие имена в отдельную тетрадку: Диана Колбасова, Анжелика Коровина, Кристина Вановна Ван Юн Сан — у Кристины отец был китаец, поэтому девочка получила такое сложное имя.
Необычные имена и фамилии Аню привлекали всегда. В ее группе в медучилище была девушка с фамилией Ляпкина: она стеснялась своей фамилии и мечтала ее сменить, выйдя замуж. Когда Аня через пару лет случайно встретила ее на шумной ленинградской улице, она сразу спросила бывшую однокурсницу:
— Ты замужем? Фамилию другую получила?
— Ой, не спрашивай! Поменяла шило на мыло: была Ляпкина, стала Тюлькина…
Народная пословица гласит: «Без солнышка нельзя пробыть, без милого нельзя прожить». Дел у Ани было невпроворот, но она скучала по Васе. Как только получила отпуск, поехала его навестить, ведь выносить разлуку еще полтора года было нестерпимо. Благо, от Ленинграда до Пскова добираться нетрудно.
Глава 4. Ребенок в лесу
Ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше.
Матфей 7:21
Вася вернулся из армии крепким, высоким и сильным мужчиной. Он не только освоил строевую и боевую подготовку, но и научился водить машину, много раз прыгал с парашютом — был настоящим десантником. Кроме того, он стал носить пышные усы. Это добавило ему солидности.
Вася сразу устроился на работу шофером УАЗа в том же пансионате, на территории которого жила его семья — жена и дочь. Вот тут и выяснилось, что, выйдя за Васю замуж, Аня вытащила счастливый лотерейный билет.
Васины родители больше пятнадцати лет стояли в общегородской очереди на улучшение жилья. В Ленинграде в то время была программа по расселению коммунальных квартир для тех, у кого было меньше девяти квадратных метров на человека. Многодетная Васина семья получила в северной части Ленинграда три квартиры: двухкомнатную для родителей, трехкомнатную для семьи старшего брата с двумя сыновьями и трехкомнатную для сестры, у которой росли сын и дочь.
Васе предложили новую однокомнатную квартиру для его семьи из трех человек, но он отказался:
— Я лучше поживу где-нибудь в старом фонде и подожду.
— В поселок Песочный поедете до подхода очереди? Там есть небольшой домик, квартира на втором этаже, отопление и вода есть, но нет санузла и ванной. Позже подберем что-нибудь получше.
Вася знал этот поселок на полпути от Зеленогорска до Ленинграда. Он согласился переехать, потому что надеялся найти другую работу в большом городе.
Семья Ильиных перебралась в Песочный. Их новое жилье находилось на краю поселка, на последней улице, почти у леса. Дом оказался старым, первый этаж был заколочен, а на второй этаж вела крутая деревянная лестница.
Одна комната была просторная, метров двадцать; справа располагалась небольшая спальня. На кухне стояла газовая плита, из крана текла холодная вода. Для молодой семьи условия были не райскими, но вполне приемлемыми.
Аня стала работать медсестрой в онкологическом центре, добиралась туда на автобусе за несколько минут. Вася устроился дальнобойщиком, стал возить грузы за границу на больших грузовиках. Из поездок привозил разные вещи: одежду Ане и Лине, яркие покрывала с экзотическими животными, мягкие пушистые полотенца, разнообразную посуду — хотел порадовать жену. Когда он уезжал в командировку на две-три недели, Аня просила бабушку Зину пожить с ее семьей. Та соглашалась и помогала Ане по хозяйству.
К тому времени подруги Ани разъехались кто куда: Соня училась в Ленинградском электротехническом институте, Аня-Швили вышла замуж и переехала в Ленинград, Лида вернулась на родину в сибирский городок, название которого Аня так и не запомнила.
В Зеленогорске оставалась только Люся, которая стала культработником в пансионате и продолжала учиться в университете. Почти каждый день она проезжала станцию Песочная по пути на учебу и обратно.
Порой Люся скучала по подруге, хотела ее увидеть. Тогда она выходила из последней электрички и шла по освещенной дороге в конец поселка, к Аниному дому. Она не дрожала от страха, но чувствовала себя жутковато на темной пустынной улице. Каково же было Ане, которая жила здесь постоянно! Подходя к дому подруги, Люся всматривалась во мрак, горит ли свет в окнах второго этажа. Если света в доме не было, девушка стучала по металлической газовой трубе, чтобы разбудить Аню. Люся знала, что та будет рада их встрече.
В тот зимний вечер Аня возвращалась с дочерью из детского сада. Как обычно в декабре, темнота наступила рано, в четвертом часу. Дорожка, по которой они шли с дочкой, была утоптана и хорошо различалась в полумраке. Путь был знаком, дочка что-то лопотала о своих детсадовских друзьях. Аня отвечала ей односложно — она торопилась домой, уставшая от сложного дежурства на работе. Ей хотелось поскорее пройти этот лесок, разделявший дачные поселки Песочный и Дибуны, и добраться до дома. Мысли были полны предстоящими делами: надо протопить печь, приготовить ужин и поесть вместе с дочерью, потом почитать ей книжку…
И тут она услышала какой-то необычный звук. Остановилась. Похож на писк котенка или щенка, но откуда им взяться тут, в заснеженном лесу да в темноте? Наверно, померещилось… Аня сделала пару шагов, чтобы продолжить путь, но писк повторился. И тут она вспомнила, что почти такими же были звуки ее доченьки после рождения. Четыре года пролетело, а память, оказывается, это сохранила.
Аня стала всматриваться в темноту и прислушиваться, откуда раздается плач ребенка — теперь она не сомневалась, что это был голос маленького человека. Что с ним? Почему он в лесу? Один? Где он?
Слева от дорожки она заметила в снегу следы, уходящие в сторону. Сказала дочери:
— Я сейчас вернусь, стой здесь.
Зашагала по этим следам. Они привели к невысокому пню, на котором лежал плачущий ребенок, завернутый в одеяльце. Не раздумывая, Аня схватила сверток и побежала обратно, уже не глядя под ноги. Ее собственная дочка несколько минут была одна и уже могла испугаться.
— Доченька, я тут! — крикнула она, выскочив из темноты на дорожку. Линочка послушно стояла на месте, но в ее глазах блестели слезы.
— Все хорошо, теперь мы идем домой, дай мне ручку. — Аня наклонилась, поцеловала дочь в щечку и взяла ее за руку. Другой рукой она крепко прижимала к себе неожиданную находку.
Когда Аня добралась домой и развернула сверток с ребенком, она ахнула, увидев новорожденного мальчика, хорошенького, крошечного и беспомощного. «Как можно было бросить такого малыша в лесу? Чей он? Почему молчит? А вдруг не выживет? Ведь неизвестно, сколько времени он провел на морозе. Чем же его покормить?..»
Мысли вихрем носились в голове, а руки растапливали печь, грели воду для купания, готовили ужин, доставали старые мягкие простыни, чтобы перепеленать малыша. Аня удивилась самой себе: откуда только у нее взялись силы в конце дня? И почему эти неожиданные хлопоты так приятны ее сердцу?
Аня приготовила Лине молочную кашу, а найденыша покормила каплями молока из пипетки, как котенка. Потом она искупала малыша. Ребенок уснул, а вскоре и Линочка засопела, довольная прочитанной сказкой.
Ночь прошла довольно спокойно: мальчик проснулся только один раз, Аня снова дала ему теплого молока, он уснул. Сама Аня то задремывала, то снова открывала глаза. «Что делать дальше? Вася далеко, вернется через неделю. Он, скорее всего, поддержит меня, и мы усыновим малыша — пусть будет у Лины братик».
Аня не знала, что такое родной брат: у нее был только двоюродный, намного младше ее. Молодая женщина не признавалась себе самой и никому об этом не говорила, но ей очень хотелось иметь еще детей, чтобы они не знали чувства одиночества и ненужности, которое ей пришлось пережить в детстве.
«А поймут ли меня родственники? Свекровь наверняка будет возражать против найденного ребенка, хотя у нее самой трое- два сына и дочь… Но поговорить с ней все равно придется. Позвоню по телефону-автомату пораньше утром, услышу ее мнение, чтобы знать, как быть».
Валерия Петровна, выслушав Аню по телефону, сразу заявила:
— Сдай ребенка в милицию, пусть ищут мать или родственников. Ситуация может быть криминальной, зачем это нам? Ну и что из того, что тебе он понравился! Вы с Васей молодые, не за горами и свой ребенок появится. А от этого мальчика лучше отказаться как можно раньше… Собирайся, иди в отделение милиции, расскажи, что было. Потом мне позвони.
Аня понимала, что если не найдут мать, мальчика поместят в дом ребенка, в то печальное место, где она бывала на практике и с сочувствием и горечью смотрела на брошенных детей.
Как ни трудно было Ане принять подобное решение, она последовала требованию свекрови и отнесла малыша в милицию. Но почему-то было больно слышать от Линочки вопросы:
— Мама, а где мой братик? Где он теперь живет? Он к нам вернется?
Аня честно ответила:
— Пока не знаю. Давай подождем немного.
Аня не выясняла, как сложилась судьба найденного ею малыша. Кроме свекрови и милиционеров, она рассказала о нем только подруге Люсе и мужу Васе.
Люся прошептала:
— Как я люблю твое сердце! Знаю, ты не могла допустить, чтобы ребенок погиб.
Вася обнял Аню и поцеловал:
— Молодчина, ты спасла человека! А нам пора думать о наследнике.
Глава 5. Своя квартира
Не красна изба углами, красна пирогами.
Русская народная пословица
Через год Аня родила сына. Возможно, высшие силы признали, что Ильины готовы к этому. Мальчика назвали Андреем. Семья по-прежнему жила в Песочном в том же деревянном доме. Снова бабушка Зина в свои семьдесят пять приезжала из Зеленогорска помогать Ане, но порой жаловалась, что подниматься по крутой лестнице на второй этаж ей труднее с каждым днем.
Андрей рос здоровым и энергичным мальчишкой. Однажды летом Аня отвлеклась на минуту на кухне, а когда заглянула в комнату, ее сердце оборвалось.
— Представляешь, наш малец сидит на подоконнике второго этажа и машет руками и ногами, — рассказывала она позже Люсе.
— И что ты сделала?
— На цыпочках, чтоб не спугнуть, подкралась сзади, схватила его в охапку, сняла с окна — только тогда и выдохнула. Сразу достала молоток и гвозди и забила все рамы, чтобы не открывались. Только форточки оставила для проветривания. В тот момент решила, что ни за что на свете не поеду жить выше первого этажа…
Любимым занятием Ани стало посещение книжного магазина. В Песочном выбор книг был небольшим, но каждый раз она покупала одну-две детские книжки. Тогда книги для детей продавались за символическую цену, несколько копеек, можно было часто радовать Лину и Андрюшу новинкой. И Аня, и дети бережно относились к книгам. Лет через двадцать Люся была удивлена подарку Ани, когда та привезла ее детям книжки, которые читала своим малышам. Все были в хорошем состоянии, только бумага немного пожелтела.
В те времена не было мобильных телефонов, да и стационарные были не у всех; благо, почта работала исправно. Чтобы поддерживать друг друга, подруги переписывались.
Люся сохранила одно из Аниных писем, отправленное ее подругой летом 1976 года. Аня называет ее «тетя Люся» — так звали ее Анины дети, она им была как родная.
Здравствуй, тетя Люся!
Преогромное тебе спасибо за книги. Расплатимся, когда приедешь.
Недавно на центральном проспекте встретила Аню-Швили в рабочее время; она же кассиршей работает в зеленогорской аптеке. Удивляюсь, как на нее не пишут жалоб. Такой она не была… Жизнью своей довольна, с веселым видом сообщила, что скучает по сыну, хотя сама увезла его к бабушке в Грузию. От нее узнала, что от Таси ушел муж. Мне всегда казалось, что у них все прекрасно: материально обеспечены, есть квартира. И вот поди ты…
А у нас с Васей то густо, то пусто. Наплевать, голодными не ходим, раздетыми тоже. Зато мир дома, а это главное. Сына любит без памяти, и Андрюшка его тоже. Угадывает даже папины шаги по лестнице, сразу на руки и ласкаться. Растворился бы в папе, если б можно было, а ночью маму зовет.
Надоело сидеть дома, все одно и то же, злюсь, как сто чертей. Даже поговорить не с кем. Приезжай, давно мы не виделись.
Все, иду укладывать своих любимых зануд спать. Ждем в гости.
До свидания.
Аня.
В своих письмах Аня рассказывала Люсе о повседневной жизни с детьми: ходили в питомник в Дибунах — лосей кормили-, прислала фотографию; поставили елку они на Новый год — подробно описала детскую радость.
Наконец, Ильины получили новую квартиру на улице Дмитрия Шостаковича в северной части Ленинграда. Правда, новое жилье было на первом этаже, который считается непрестижным, а это при обмене жилплощади создает дополнительные трудности.
Но ни Аня, ни Вася не помышляли менять свое новое жилище. Их очень устраивала эта трехкомнатная квартира. Во-первых, собственное жилье. Во-вторых, хороший метраж: большая комната двадцать шесть квадратных метров и две комнаты по четырнадцать, причем окна выходили на противоположные стороны — виден и двор, и дорога. В-третьих, кухня была метров шесть, рядом ванная и туалет — все под рукой. В-четвертых, школа находилась недалеко от дома; первое время Аня сопровождала детей, потом они ходили туда самостоятельно.
Васин брат Федор с семьей жили на той же площадке; он и жена Ольга растили двух сыновей. Братья и их жены дружили, заглядывали друг к другу часто. Ольга всегда появлялась в квартире Ильиных, когда замечала из своего кухонного окна, что к Ане пришли гости.
Чаще всего к Ильиным приезжала Люся с мужем Валентином Васильевым и детьми. Люся вышла замуж после тридцати, поэтому их дети были, как говорится, поздними. Старший сын родился в начале перестройки, когда родителям было по тридцать пять лет. Семья жила в небольшой квартире из двух комнат в центре города и ждала переезда в новой дом. Васильевых интересовало, как обживаются в собственной квартире их старые друзья. Квартира Ильиных стала местом, куда они могли приехать без приглашения, в любое время, как к себе домой, — знали, что им всегда рады.
К началу девяностых годов дети Ильиных выросли.
Сын Андрей в школьные годы увлекся футболом, занимался им всерьез, был принят в резерв команды «Зенит» и стал хорошим вратарем. Вместе с другими игроками он участвовал в соревнованиях, много ездил по Европе, даже какие-то деньги начал зарабатывать. Будущее представлялось замечательным.
Нежданно-негаданно во время игры Андрей получил серьезную травму ноги. Это перечеркнуло его радужные планы. Тем не менее юноша не бросил спорт; он решил стать тренером по футболу и планировал учиться в институте физкультуры.
Дочь Лина пошла по стопам матери: она выбрала медицинское училище недалеко от станции метро «Пушкинская». Иногда после занятий по пути домой она забегала в гости к Люсе, которая жила у Витебского вокзала со своей семьей. Они, как и Ильины когда-то, стояли в городской очереди на получение бесплатного жилья.
Чтобы сократить ожидание новой квартиры, Васильевы вступили в ЖСК, жилищно-строительный кооператив, и ждали, когда построят их дом на Гражданском проспекте. Старшие дети — сын и дочь — ходили в детский сад, а третий ребенок только начал ползать, поэтому в будни Люся обычно бывала дома. Она радовалась приходу Лины, всегда чем-нибудь угощала девушку, расспрашивала о ее жизни и учебе, о родителях.
Бесплатный фрагмент закончился.
Купите книгу, чтобы продолжить чтение.