Бесплатный фрагмент - Танго алого мотылька: Том 2

ГЛАВА 1. Логово Зверя

Спала она плохо. Всё время чудились чужие руки, раздевавшие её, терзавшие тело, ощупывавшие со всех сторон.

Проснувшись, резко распахнула глаза и увидела над собой потолок, непривычно белый после серого металла в полумраке камеры. Голова кружилась — она поняла это, когда попыталась встать, и тут же уронила голову обратно на подушку.

В отдалении раздался негромкий писк, и заморгал зелёным индикатор на прикроватной тумбе.

Кирстин медленно и осторожно повернулась на этот едва заметный свет и отметила про себя, как не подходит это проявление хай-тека к интерьеру, окружавшему её, к белому потолку и даже к виду за окном.

В комнате царил полумрак, и умиротворяюще пахло чем-то похожим на свежевыстиранные свитера, когда их бралась стирать её сестра. Впрочем, Кирстин сразу же увидела над кроватью изысканное бра и, пошарив рукой кругом него, нащупала выключатель, позволявший регулировать яркость.

Покрутив немного ручку, Кирстин настроила свет так, чтобы не резал глаза, но и не было слишком темно. Опустила руку, заметив на ней намертво запаянный фитнес-браслет, и с облегчением вздохнула. Впервые за прошедшие с момента похищения месяцы она ощутила хоть какую-то власть над тем, что творилось кругом неё.

При этой мысли, впрочем, память услужливо подкинула воспоминания о том, что она всё так же в плену. И более того — теперь она снова не знала, кто властвует над её судьбой и что её ждёт.

Кирстин закрыла глаза, силясь унять беснующийся гул в голове, а когда открыла их, оказалось, что дверь комнаты без единого звука отворилась, и на пороге показалась девушка в накрахмаленном белом фартуке поверх короткого чёрного платья и с серебряным подносом в руках. Поднос укрывало белое полотенце, и когда она поставила его на тумбу и приподняла полотенце, Кирстин увидела изящную сахарницу, небольшой кофейник, тосты и баночки с маслом и джемом.

Кирстин закрыла глаза на мгновение, в основном из-за того же шума в висках, и тут же услышала:

— Вы плохо себя чувствуете, мис?

Кирстин сделала глубокий вдох. Никто, кроме учителя по истории, так не называл её до сих пор.

— Как вы могли бы догадаться, — слегка ядовито заметила Кирстин. — Мне опять дали снотворное, да?

Горничная молчала и Кирстин пришлось открыть глаза и выжидающе посмотреть на неё.

— Я ничего не знаю об этом, мис, — сказала та наконец, заметив этот взгляд, — у меня приказ обеспечить вас всем необходимым на первое время. В дальнейшем поступят другие указания от милорда обо всем, что может вам понадобиться. Вы сядете, мис, или мне нужно будет кормить вас с ложечки как больную?

Кирстин вздрогнула. В памяти всплыл тот первый раз, когда Мастер приносил ей в камеру джем. Руки Кирстин тогда ещё были связаны, и Мастер сам подносил бутерброды к её губам. В этом было нечто настолько интимное… и от того ещё более постыдное, что Кирстин ничуть не хотела этого повторять.

Она послушно подтянулась на кровати и села.

Девушка тут же трансформировала поднос в подставку для завтрака в постели и устроила поверх её живота.

— Меня зовут Жанет, — сказала та, стоя напротив кровати и наблюдая, как Кирстин ест. — Пока вы не здоровы, индикатор будет оповещать меня о том, что вам требуется что-нибудь. Или же вы можете нажать кнопку вызова, — Жанет показала на небольшой звоночек на стене около кровати, — я или моя коллега придём к вам.

«Коллега» больно резануло Кирстин по груди и спровоцировало на вопрос:

— В каком положении я здесь?

— У меня нет такой информации, мис. Только приказ обеспечивать вас всем, что потребуется на первое время. Дальнейшие указания от милорда об остальных вещах поступят позже.

Кирстин намазала джемом тост и принялась медленно жевать, внимательно разглядывая Жанет — которая, впрочем, не имела в себе ни одной примечательной черты. Она была красива, но красива как манекен, и если бы Кирстин дали задание вылепить её, Кирстин не знала бы с чего начать. Ни одной примечательной черты она не нашла. И всё же отвести взгляд, пока эта незнакомая девушка находится в комнате, она не могла.

— А какие распоряжения оставлены мне? — наконец спросила она.

— Поправляться, мис, — охотно ответила Жанет, будто радовалась, что ей задали такой простой вопрос.

Кирстин ещё раз надкусила бутерброд, оказавшийся на удивление вкусным, и, тщательно прожевав его, решилась задать ещё один, не слишком рассчитывая получить утвердительный ответ:

— Я могу покидать дом? — спросила она.

— В сопровождении охраны вы можете выходить в сад, — столь же охотно ответила Жанет. И заметив, что Кирстин не удивлена, добавила, — полагаю, милорд беспокоится о вас.

Кирстин перевела взгляд на окно. Стояли сумерки. В помещении было довольно прохладно, но за стеклом виднелась зелёная, как на картинках, трава, и огромное озеро блестело вдалеке. По дальнему его краю ютились небольшие аккуратные домики, с крышами покрытыми красной и жёлтой черепицей.

Кирстин зажмурилась на мгновение, не уверенная, что зрение после стольких недель темноты не обманывает её. Открыла глаза, но вид никуда не делся.

Глубоко вдохнув, Кирстин решительно отставила поднос и, вскочив с кровати, опустила ноги на пол.

— Ваши туфли, мис, — Жанет вежливо, но настойчиво пододвинула соответствующий предмет к ней, и прежде чем встать, Кирстин пришлось засунуть ноги в мягкие белые туфли, носить которые дома ей никогда бы в голову не пришло. Только теперь она поняла, что и сама далеко не обнажена — роскошная невесомая шелковая сорочка черного цвета, какую она видела только в кино, была надета на ней.

Наконец Кирстин получила возможность встать и подойти к окну. Приоткрыла его и с наслаждением вдохнула свежий воздух, ворвавшийся в комнату снаружи.

Однако что-то ещё, помимо прекрасного вида, заострило на себе её взгляд, и, чуть повернув голову, она обнаружила по правую сторону от окна мужчину в аккуратном смокинге, плохо соответствовавшем времени суток. Этот обитатель дома был в полтора раза шире её в плечах, и из уха у него торчал маленький проводок.

— Добрый день, — произнесла Кирстин вежливо.

Мужчина не отреагировал на неё никак, даже не повернулся на звук.

Кирстин повернула голову в другую сторону и увидела ещё одного по другую сторону от окна.

— И вам добрый день, сэр.

Кирстин стало невыносимо смешно, но она сама понимала, что рвущиеся из горла звуки больше походят на истерику, чем на смех.

— Итак, — силясь справиться с собой, произнесла она, снова прикрывая окно и оборачиваясь к Жанет, — вы покажете мне дом?

— Я покажу вам западное крыло. Здесь есть всё, что может вам понадобиться. Но сначала вам следует немного привести себя в порядок.

Кирстин подняла брови:

— Зачем, если вы, судя по всему, собираетесь показать мне только те помещения, где кроме меня не бывает никто?

— Вы желаете ходить при персонале в белье, мис? Боюсь, что подобное решение должен одобрить милорд.

Кирстин закатила глаза. Шёлковая сорочка, надетая на неё, по её мнению больше походила на вечернее платье матери, чем на белье.

— То есть, решение относительно того, что мне носить, будет принимать милорд?

— Вам лучше обсудить это с ним.

— Когда… — Кирстин запнулась. Любопытство боролось в ней со страхом. Увидеть здешнее божество означало признать, что она теперь принадлежит ему так же, как дом, сад и серебряный поднос.

— У меня нет такой информации, мис.

Жанетт отошла в сторону и нажала на скрытую панель в стене. Зеркальное полотно отъехало в сторону, открывая проход в помещение примерно того же размера, что и гостиная в доме Кейров. За дверью горел приглушённый свет. Тут же заиграла тихая музыка и запахло сиренью.

Кирстин с опаской заглянула в проём и обнаружила своего рода небольшой лабиринт, в одном закутке которого располагался душ, в другом туалет. В центре стояла фигурная ванна, и когда Жанет нажала ещё на какую-то панель, в неё, клубясь и пенясь, ворвалась струя воды.

Кирстин закрыла глаза. Не то чтобы она была большим любителем ванн, но сам тот факт, что она не видела ничего, кроме душа на стене, уже много недель, немало угнетал.

— В чём подвох? — спросила она, снова открыла глаза и покосилась через плечо.

— У меня нет подобной информации, мис.

Кирстин заподозрила, что перед ней киборг и испытала нестерпимое желание ткнуть Жанет иголкой, чтобы проверить, встрепенётся ли та, но вместо этого просто отвернулась и, стянув сорочку, перелезла через бортик ванны.

Жанет потянулась к полочке с ванными принадлежностями, намереваясь ей помочь, но заметив приближение девушки, Кирстин решительно произнесла:

— Спасибо, нет.

Жанет помешкала, и впервые на лице её промелькнула тень сомнения, но она всё же кивнула.

— Я буду ждать вас в комнате, мис. На случай, если с вами что-нибудь случится — здесь тоже есть датчики пульса, мис.

Жанет вышла за дверь. Забрав с собой туфли и поставив у ванны тапочки для бани, оставила Кирстин размышлять о том, к чему был последний намёк, пока до неё наконец не дошло: та опасалась, что Кирстин попытается покончить с собой.

По спине пробежал холодок.

Кирстин заставила себя расслабиться и откинулась головой на подушечку, прикреплённую к бортику ванны. Какое-то время полежала так, отмокая, затем смыла с себя пену и, обмотавшись полотенцем, вышла в спальню.

Постель уже была убрана. Ещё раз осмотрев комнату с другого ракурса, Кирстин заметила письменный стол, на котором возвышался моноблок.

«Выход в интернет», — пронеслось у неё в голове, но Жанет, будто прочитав её мысли, развеяла её надежды.

— В доме изолированная сеть, — сказала она, проследив за её взглядом, — вам оставлены кое-что из фильмов, музыка и аудиокниги. Желаете посмотреть?

Кирстин молча подошла к столу и провела пальцами по ряду дисков над ним. Две трети составляли проклятые фильмы BBC. Кирстин подавила стон — то, что раньше было её любимой темой, теперь становилось невыносимым. Ей казалось, что если она будет смотреть на старинные фрески ещё пару часов, то ей захочется их сжечь.

— Спасибо, потом, — сказала она и напомнила: — Вы собирались показать мне дом.

Жанет кивнула. Подошла к шкафу и, достав оттуда легкую свтело-серую юбку и белое поло, положила на кровать. Сверху опустила бельё.

— Желаете, чтобы я вам помогла? — спросила она.

— Спасибо, нет.

В определённые моменты вежливость горничной доходила до какой-то грани, за которой Кирстин казалось, что та насмехается над ней — но обвинить ту в дерзости напрямую она бы не смогла.

Однако Кирстин отметила про себя этот подход. Очень скоро она заметила, что в этом доме его используют все. Жанет сказала ей, что о еде в случае надобности позаботится миссис Джефферсон, а вот к дворецкому, мистеру Грессу, ей не посоветовали даже подходить — он подчиняется только милорду. Зато охраны было видимо-невидимо, и казалось, какую дверь ни открой, пара молчаливых истуканов обнаружится по другую сторону.

Вторую горничную звали Джоан, но Кирстин видела её лишь мельком. Прочих имён ей и вовсе никто не сказал.

Жанет показала Кирстин библиотеку, наполненную книгами, стоявшими на полках так плотно, как будто их никто и никогда не доставал. Зато на столике у окна лежала стопка журналов, страницы которых основательно помялись — здесь были каталоги одежды, автомобилей, журналы о яхтах и навигации, о фитнесе и оружии и даже Есквайр.

Затем отвела «гостью» в фитнес-зал — помещение примерно того же размера, что и ванна, с полноценной кардиозоной и набором всевозможных спортивных снарядов.

— Вам следует проводить здесь не менее полутора часов в день, — пояснила Жанет, — тренер переговорит с вами завтра и составит для вас персональные программу занятий и рацион.

Кирстин молча кивнула. Это было не самое страшное, что могло произойти с ней в плену. Похоже, новый хозяин намеревался поддерживать свою игрушку в работоспособном состоянии, но это не меняло главного — Кирстин отчётливо осознала после этих слов Жанет, что она больше не принадлежит себе.

«Принадлежит ли себе кто-нибудь из нас вообще? — спросила она себя тут же, и сразу же ответила: — Да. Я принадлежала».

Сколько бы отец ни пытался загнать её жизнь в заданные рамки, провести по сценарию, который был написан им для фильма под названием «Хорошая дочь», Кирстин никогда не следовала его требованиям, если не считала их нужными для себя. Она сама выбрала специальность, сама намеревалась устраивать свою жизнь… но все это было, как казалось теперь, безумно давно. Месяцы в камере пролегли между ней и её надеждами нерушимой стеной, и Мастер, первый Мастер, которого Кирстин ненавидела больше жизни, был прав — как бы ни сложилась жизнь теперь, в этой стене не было ворот, ведущих назад.

«Он, по крайней мере, был честен», — думала Кирстин. При воспоминании о втором Мастере в груди всколыхнулась злость.

— Покажите мне дорогу в спальню, — попросила она, — я хочу побыть одна.

— Но вы ещё не посмотрели первый этаж.

— Потом.

Спорить Жанет не стала. Кирстин шла, сжимая кулаки, чтобы не закричать и не броситься прочь, пока дверь наконец не закрылась у неё за спиной, отрезая от неё Жанет.

Кирстин рухнула на кровать и стиснула подушку. На неё накатило бесконечное презрение к самой себе. Только теперь, снова увидев траву и дневной свет, она начинала осознавать, насколько жалкой была всё это время, позволяя играть с собой и использовать себя.

«Они давали мне наркотики», — подумала она, но и сама не поверила этой мысли, потому что была уверена, что самое главное решение приняла именно она. Она сама целовала Мастера, ласкала и порывалась ему отсосать. Сама села на его член и сама изгибалась перед фотокамерой, силясь показать свою «любовь».

«Какая же я жалкая дура», — думала она. Кирстин закусила губу, потому что слёзы опять подступили к глазам, но наружу выйти никак не могли. «Как же я ненавижу вас всех», — закончила она.

ГЛАВА 2. Больница

Реймонд Мерсер приходил в себя несколько раз — и тут же, услышав негромкий писк датчиков, уплывал обратно в сизый туман.

Только к концу недели сознание его прояснилось достаточно, чтобы он смог открыть глаза и, моргнув несколько раз, рассмотреть лицо Майкла, нависшего над ним.

Рей попытался заговорить, но горло тут же разорвала боль, и, увидев его тщетные попытки, Майкл осторожно положил руку ему на грудь и сказал:

— Тшшш… Говорить пока запрещено. Но ты идёшь на поправку, Рей.

Рей моргнул, давая понять, что услышал и понял его слова. Ему хотелось о многом спросить, но он лишь пробежал глазами из стороны в сторону, пытаясь понять, куда попал.

— Это Американский Госпиталь Парижа, Рей. Чёрт бы тебя побрал, я чуть с ума не сошёл, когда… — Майкл замолк и сглотнул. — Мой сосед, Блез Дюпре, согласился проверить, всё ли хорошо. Повезло, что он оказался дома, потому что больше в этом чёртовом подъезде я не знаю никого. Он нашёл тебя… — Майкл отвёл взгляд, — в общем, это чудо, Рей. Но теперь всё должно пойти налад.

Рей моргнул. Слабо шевельнул рукой, касаясь пальцев Майкла в попытке отблагодарить.

— Поговорим потом, — сказал Майкл, сжимая его ладонь. — Когда немного придёшь в себя, к тебе придут жандармы. Ты знаешь, что им сказать?

Рей слабо повёл зрачками из стороны в сторону.

— Я достал записи с камер видеонаблюдения в холле. На них ни черта не разобрать. Только разносчик пиццы в балахоне, с капюшоном, надвинутым низко на глаза — лица не разглядеть. Ты знаешь, кто это такой?

Рей снова повёл глазами туда-сюда, давая отрицательный ответ.

— Какая-то ерунда. Не могу понять… Если это кто-то из конкурентов, то почему всё сработано так грязно? Нас хотели предупредить? На кой чёрт ты вообще помчался в Париж?

Рей только закрыл глаза.

— Ладно, — Майкл вздохнул, — постарайся пока ничего не говорить копам. Я выясню, что смогу.

Рей снова моргнул.

Майкл выпрямился и хотел было уйти, но Рей удержал его руку и потянул на себя — слабо, потому что наркоз ещё давал о себе знать.

Майкл склонился к нему, догадавшись, чего от него хотят.

— Кристи… — выдохнул он, превозмогая боль.

Майкл стиснул зубы, секунду пытался справиться с собой, и ярость в его глазах не укрылась от взгляда Рея — но тот вопрос, который он пытался задать, был важней. Он снова открыл рот в тщетной попытке заговорить, но Майкл его остановил.

— Она в твоём доме под Берном. Под надёжной охраной. Я помню всё, о чём ты просил.

Рей благодарно кивнул.

— Больше новостей пока нет, — Майкл выпрямился, — когда в следующий раз проснёшься — меня, наверное, не будет здесь. Я просто хотел удостовериться, что ты в порядке… насколько это может быть, когда у тебя на горле десяток бинтов. Но как только будет возможность — позвони. Нужно разобраться, какого чёрта произошло.

Майкл ушёл, а Рей полежал ещё немного, глядя в потолок. Но мысли путались. Вспоминались почему-то детство, брат и отец. Родная мать и три другие жены, с которыми потом жил отец. Потом Майкл, ещё парочка друзей, которых он не видел несколько лет — и те, кого видел раз в несколько дней. О Кирстин Рей не думал, удовлетворившись словами Майкла о том, что тот сделал всё, что мог.

Ещё через пару пробуждений Рей увидел на фоне окна силуэт какого-то мужчины. Заметив, что пациент открыл глаза, тот поспешил достать блокнот.

— Я — лейтенант Байо. Месье Мерсер, мне нужно поговорить с вами о том, что произошло.

Рей молча и равнодушно смотрел на него.

— Вы знаете человека, который на вас напал?

Рей повёл глазами и, отыскав на столе кнопку вызова медсестры, протянул руку к ней и нажал.

Медсестра появилась через полминуты и тут же вежливо, но решительно принялась выпроваживать лейтенанта прочь. Только когда дверь закрылась за его спиной, она вернулась к постели и, проверив показания приборов, склонилась над Реем.

— Месье Мерсер, рада, что вам уже лучше, но вам нужно отдыхать.

— Кто… пустил… его?.. — смог прошипеть Рей.

— Это недоразумение, месье Мерсер. Уверяю вас, больше никто посторонний сюда не пройдёт.

Выпрямившись, она взяла шприц и, наполнив его обезболивающим, сделала в капельницу укол.

Рей хотел было возразить — но не смог.

К концу второй недели Рей смог наконец говорить — правда, вернее было бы сказать, «хрипеть». Говорить в полный голос он не мог, а о прежнем мягком тембре и речи не шло.

Но всё же, дождавшись появления медсестры, он, во-первых, попросил телефон, на использование которого тут же получил строжайший запрет.

— Позвоните… Буну… — попросил тогда он, и на этот раз медсестра согласилась пойти навстречу.

Во-вторых, он спросил, приходил ли кто-нибудь к нему, кроме жандармов, на что получил отрицательный ответ.

— Мистер Бун уехал несколько дней назад, он и сам просил связаться с ним, когда вы окончательно придёте в себя. Ещё регулярно заходит лейтенант Эдмон Байо. Но как вы и хотели, его больше не пускают к вам. Он тоже ждёт, когда вы придёте в себя.

Рей согласно моргнул — эта форма общения уже становилась более привычной для него, чем слова. Затем попросил:

— Пусть Майкл придёт. Байо… назначьте на следующий день после него. И вызовите ко мне начальника охраны месье Ланге.

Медсестра кивнула и, поправив ему одеяло, удалилась.

Рей снова лежал и смотрел в потолок. Три направления мыслей попеременно посещали его.

Он снова думал об отце — и о том, знает ли тот, что произошло. Если да, то почему не прислал никого — не говоря о том, чтобы приехать самому? Почему Брюс не звонил и не узнавал о нём? Дать себе ответы было более чем легко, но Рей не хотел в них верить.

«У каждого есть тот, кто вспомнит о нём. И множество людей, которым будет всё равно», — думал он. И тут же прогонял от себя эти мысли, нагонявшие тоску.

Другое было связано с тем, что всё-таки произошло. Нападение было столь внезапным, что он даже защититься толком не смог. Но всё же нападал явно дилетант — иначе откуда такое идиотское оружие и почему араб? Разве что кто-то нанял его именно за тем, чтобы запутать след.

Горло чесалось, и его неимоверно хотелось потрогать рукой, но Рей боялся — даже если бы мог. Думать о том, насколько серьёзна его травма, он пока не видел смысла — изменить он всё равно ничего не мог.

Ещё он думал о Кирстин. Теперь, когда в голове достаточно прояснилось, Рея терзало смутное беспокойство, в самом ли деле Майкл всё сделал хорошо. Если Кирстин была в его доме под Берном, то наверняка можно было посмотреть в каком она состоянии через камеры внутреннего наблюдения, а доступ к ним имели два человека помимо него — Майкл и начальник охраны, Йонас Ланге.

Последний появился в палате спустя пятнадцать минут после того, как Рей отпустил медсестру. Он был мрачен и серьёзен, и, кажется, предвкушал серьёзный разговор.

Это был молодой норвежец, на пару лет моложе, чем сам Рей, но, как всегда казалось Рею, характером чем-то похожий на него самого. С Йонасом они всегда ладили легко — последний не давил, как часто случалось, пока Рей имел дело с охранной службой отца. Рей со своей стороны старался проявлять уважение к его работе — насколько ему вообще было свойственно проявлять уважение к чему-нибудь.

— Мистер Мерсер, сразу хочу сказать, что вы напрасно отпустили людей, — вопреки обыкновению первым заговорил тот, — если вам хотелось побыть одному — следовало оставить машину у подъезда.

Рей поморщился и махнул рукой.

— Не то, — выдохнул он. — Мне нужны… — к горлу подступил кашель, но Рей сдержал его, — наблюдения камер из моего дома в Линдене и телефон. Буду смотреть на нём.

Йонас молча кивнул. Достал собственный аппарат и, открыв приложение «умный дом», протянул Рею. Тот полистал немного, просматривая показания различных приборов, уровень температуры и света, и остановился, разглядывая фигуру девушки, лежащей в широкой постели под шёлковым покрывалом. Датчики в покрывале показывали слегка повышенный пульс, но в целом та чувствовала себя хорошо.

— Благодарю, — выдохнул Рей, — можете идти.

Телефон он, само собой, так и не вернул. Зато, когда Йонас вышел, долго лежал и смотрел на экран, думая про себя: «Опять монитор…»

Ещё через пару дней появился Майкл. Тогда же Рею разрешили вставать. Он уже мог спокойно связать пару фраз, хотя долго говорить всё ещё не мог.

Когда Майкл зашёл к нему, Рей стоял у зеркала в душевой — в палате имелись отдельные душ и туалет — и разглядывал уродливый шрам, перерезавший его горло пополам. С одного конца шрам упирался в ключицу, затем прерывался под челюстью и с другого залезал на щёку и кончался на середине её.

— Смотрю, ты уже полностью стал самим собой, — усмехнулся Майкл и остановился у него за спиной, спрятав руки в карманы. — Тебе очень повезло, Рей. Нож прошёл вскользь. Внутренние мышцы почти не были задеты.

— Я смогу говорить? — спросил Рей всё так же хрипло, как и несколько дней назад, сквозь зеркало глядя на него.

— Ты уже говоришь! А если не будешь напрягаться — то, когда сойдет отек, сможешь даже в опере петь. Правда, сопрано теперь не для тебя.

Рей кивнул. Повертел головой туда-сюда и спросил, всё так же не оборачиваясь к нему:

— Сколько я проведу здесь?

— Я думаю, тебе стоит оставаться в больнице до конца лета, — серьёзно сказал Майкл, — спешить некуда. Дела идут хорошо. Я хочу, чтобы у тебя всё срослось.

— А… шрам?

— Врачи не рекомендуют делать операцию сейчас. Нужно дать тканям отдохнуть. Если захочешь, уберёшь его через год.

Рей снова кивнул. Движения шеи вызывали некоторую боль, но она была уже не велика, что подтверждало правоту Майкла: теперь всё должно было быть хорошо.

— Ты выяснил, кто это был? — спросил он, оборачиваясь наконец и возвращаясь к кровати.

Майкл задумчиво разглядывал обнажённый торс, который теперь по воле Рея прикрыли расстёгнутые полы рубашки, и по-прежнему красивое лицо, взгляд на которое теперь вызывал желание отвернуться и боль.

— Какой-то араб. Из пиццерии «Венецианский дож».

— Это я знаю и так.

— Жандармы не прорвались к тебе?

Рей качнул головой.

— Поговори с ними, они могут что-то знать. В любом случае, этого араба мы найдём. Сможешь сам поговорить с ним лицом к лицу.

Рей кивнул, хотя его на удивление мало интересовала возможность отомстить. Он привык смотреть вперёд.

Майкл уехал вечером, сославшись на дела, а на следующий день Рей встретился с лейтенантом Байо.

— Какой-то араб, — ответил он на вопрос «кто на вас напал».

— Да, это мы знаем, — лейтенант не сдержал усмешки, — даже знаем, что он работает уборщиком в траттории «Венецианский дож». Работал, вернее сказать… никто не видел его с той ночи, как он на вас напал. Как вы думаете, месье Мерсер, что он от вас хотел?

Рей пожал плечами.

— Убить? — предположил он. — Или напугать.

— Он мог быть вашим врагом? По какой-то причине ненавидеть вас? Почему он хотел вас убить?

Рей усмехнулся одним уголком губ.

— Он же араб, — выплюнул он, — как я могу догадаться, что творится у него в голове? Спросите у него самого.

Лейтенант покопался в папке для бумаг и, достав фото, продемонстрировал ему.

— Скажите, месье Мерсер, вам знакомо это лицо?

Рей моргнул. Девушку с фотографии он действительно знал. Хотя и не сказать, чтобы очень хорошо.

— Это… — Рей замешкался вспоминая имя, — Валидэ, кажется, так.

— Не думал, что вы её вспомните, — насмешливо произнёс лейтенант Байо. — Что вы можете о ней сказать?

Рей повёл плечом.

— Она… девушка, я имел в виду, — он замолк, опасливо глядя на лейтенанта, — послушайте, человек моего положения не может вслух говорить о таких вещах. Догадайтесь сами, чем она могла меня заинтересовать.

— О вашей сексуальной жизни знает вся Европа, месье Мерсер. Этот факт не может меня смутить, моя жена достаточно хорошо знакома с хроникой светских скандалов — и меня тоже знакомит с ней заодно. Проблема в другом. После вашего краткого… Хм… Знакомства… Валидэ Аббас пропала.

Рей с искренним удивлением в глазах смотрел на него.

— Вы же не хотите сказать, что я её… простите, — продолжил он, резко меняя тон, — какое расследование вы пришли вести? О покушении на меня или о девушке, которая пропала два года назад?

— А почему вы уверены, что именно два года назад? Я вам эту дату не называл.

— Не валяйте дурака. Я помню не всех, с кем провёл ночь, но пока не настолько стар, чтобы не помнить, когда это произошло. Зато вы не ответили на мой вопрос.

— Потому что моя работа вопросы задавать — а не отвечать на них.

— Вот и спросите у своего араба, какого чёрта он решил меня убить. И причём здесь вообще Валидэ?

— Вы желаете пригласить адвоката? Вас беспокоит этот разговор?

— Мне не о чем беспокоиться и незачем кого-то приглашать. Если вы не в состоянии выполнять свою работу, я вынужден буду написать жалобу на вас — как на некоторых других ваших коллег, которые не умели себя вести. А теперь простите, врач велел мне больше отдыхать, — Рей нажал на кнопку вызова медсестры, и, мгновенно появившись, та взяла лейтенанта в оборот.

Рей откинулся на подушки и тут же сделал глубокий вдох.

Закрыв дверь, медсестра поспешила к нему и, взяв в руки шприц, вопросительно заглянула Рею в глаза.

— Не сейчас, — тот качнул головой, — подготовьте документы на выписку, я хочу домой.

— Пока рано, месье Мерсер, — успокаивающе проговорила сестра.

— Тогда порекомендуйте моей секретарше хорошего домашнего врача. Такого, чтобы мог поехать в Швейцарию вместе со мной.

ГЛАВА 3. Встреча

Вопреки всяким просьбам врача сразу же после выписки отправиться домой и вернуться в постель — а лучше вообще никуда не летать, чтобы избежать излишних перегрузок на горло — первым делом оказавшись в Женеве, Рей направился к своему личному парикмахеру.

Дарио Пикар крутил его голову так и сяк, морщился и критически осматривал материал со всех сторон, пока у Рея в самом деле не начал воспаляться шрам, и он не убрал его руки от себя.

— Щетина — лучшее, что я могу предложить вам пока, — сказал он наконец. — Лучше, конечно, борода.

— Я не буду ходить с бородой, — отрезал Рей, — мне двадцать восемь лет.

— Тогда вы можете ходить со шрамом… Хотя я всё же советовал бы вам прикрыть его чем-нибудь.

— Я мог бы носить шарф, — Рей потянул за шёлковый палантин, закрученный вокруг шеи Пикара и приложил его к подбородку, примеряя цвет.

— Могли бы, — признал тот. — Но, во-первых, это будет странно смотреться во время жары. Во-вторых, он всё равно не скроет ту часть, которая оказалась на щеке.

Рей нахмурился и поджал губы.

— Так сделайте что-нибудь! Я не для того вам плачу, чтобы слышать «нет»!

— Боюсь, господин Мерсер, — мягко произнёс стилист, поворачивая Рея лицом к себе, — данная проблема не в моей компетенции. И как бы я ни хотел вам помочь, здесь нужен пластический хирург, а не визажист. К тому же свой путь решения проблемы я вам предложил.

Рей, не скрывая злости во взгляде, продолжал смотреть на него.

— Если я найду себе другого стилиста, — тихо сказал он, — вы потеряете не только меня, но и всех моих друзей.

— Другой стилист сможет сказать вам только то, что говорю я.

Рей поджал губы и, более не обращая внимания на Пикара, повернулся к зеркалу. Наклонился поближе к нему.

— Это абсолютно не мой стиль, — констатировал он, вглядываясь в собственное лицо, безупречное, если не считать надрезавшую его белую черту.

— Но это очень модно.

— На деловой встрече или перед отцом я так появиться не смогу.

— Вы почти десять лет не виделись с отцом. Не думаю, что щетина изменит в ваших отношениях что-нибудь.

Рей издал невнятный недовольный звук.

— Ну хорошо, — выдавил наконец он, — сколько времени это займёт?

— Первые результаты будут заметны уже через несколько дней. Но для полного эффекта потребуется пара недель. Вы, конечно, понимаете, что это не отменит необходимости тщательно ухаживать за лицом…

— Само собой, — оборвал его Рей и осторожно поскрёб подбородок, — ладно. Попробуем этот путь.

Щетина в самом деле стала достаточно заметна на третий день, чтобы, глядя на себя в зеркало, Рей с неудовольствием думал о том, что стал старше за эти дни на добрых пять лет.

Только когда она достаточно прикрыла шрам, чтобы Рею не казалось, что все оглядываются на него, он наконец решил выйти из дома и отправиться в Линден. Вопреки обыкновению, ему не хотелось сидеть за рулём, и потому он пересадил на водительское место одного из охранников, а сам расположился на заднем. Апатия от недавнего происшествия накатила на него. «Валидэ, — думал он, — как будто я не знаю, что она хотела превратить меня в свой денежный мешок. Она сдохла бы на улице, если бы не я. Хотела подцепить рыбку на крючок — и кто виноват, что рыбка подцепила её».

Девушку он видел всего несколько раз, что бы там ни думал коп. Вначале разглядел её, красивую и стройную, за приоткрытой дверью на кухню в каком-то итальянском кафе. Затем пригласил выпить — та так и ластилась к нему, явно норовила затащить в постель. Валидэ преследовала его после той ночи, караулила у подъезда, клянчила подарки, отдавая предпочтение золоту… впрочем, длилось это всего пару недель. И когда ей наконец удалось вызвать Рея на разговор, тот пообещал, что устроит её жизнь так, как та и хотела.

Эта была последняя их встреча. Рей назначил ей свидание в переулке у агентства, но на встречу пришёл уже не он, а один из его парней.

Рей запомнил Валидэ из-за упорства и ещё потому, что та была очень красива необычной, южной красотой. Она напоминала Рею что-то, что он, казалось, забыл уже давно — и вспоминать абсолютно не хотел.

Мерседес притормозил у ворот, подавая сигнал охране, затем снова ускорил ход и остановился уже у дверей трёхэтажного особняка. День близился к концу, и сад заливали розоватые лучи вечернего солнца, едва заметно отблёскивавшие на озере вдалеке.

Задержавшись взглядом на побережье, Рей едва заметно улыбнулся и подумал о том, что хотел бы отвести Кирстин туда. Затем снова стал серьёзным и, отвернувшись, вошёл в дом.

— Сэр, — Гресс избавил его от лёгкого вечернего плаща.

— Как она? — не оглядываясь на дворецкого, спросил Рей.

— Простите, сэр?

— Моя… гостья.

— Всё хорошо, выполняет все распоряжения тренера и выводит из себя поваров. Об остальном вам лучше спросить Жанет, сэр. Она работает с ней.

Рей кивнул, но прежде чем покинуть холл и начать подниматься по лестнице на второй этаж, не удержался и спросил, чуть повернувшись через плечо:

— Майкл доставил её в сохранности?

— Она спала, сэр, — мягко ответил Гресс, — мне трудно судить.

Рей кивнул и стал подниматься наверх. С каждой следующей ступенькой нетерпение мучило его сильней. В памяти всплывали руки Кирстин, обнимавшие и ласкавшие его, её губы, касавшиеся плеч, и тело, прижимавшееся к нему.

К тому времени, когда дверь гостевых покоев открылась перед ним, Рей был уже порядком возбуждён.

Он замер ненадолго, глядя на Кирстин, лежавшую на постели. Та была одета в дневной свободный костюм — белый джемпер и такую же юбку, слегка измявшуюся по низу, и, видимо, легла вздремнуть.

Рей облизнул губы, силясь справиться с внезапным острым чувством необходимости, потерянной близости, пронзившем его. До этого момента он и не знал, насколько ему не хватало возможности ощущать Кирстин рядом с собой.

Машинально шагнув вперёд, он приблизился к кровати и, присев на самый краешек, коснулся кончиками пальцев лица, которое мечтал увидеть столько дней. Дыхание сбилось от одного лёгкого прикосновения, и Рей наклонился, чтобы поцеловать девушку.

Губы Кирстин были прохладными и, как показалось Рею, в первое мгновение ответили на поцелуй. Это вдохновило его, и, сдвинувшись поудобней, он скользнул губами ниже, целуя подбородок Кирстин и краешек ключицы в вырезе джемпера.

Рей не мог видеть, как распахнулись глаза его пленницы, и их в одно мгновение наполнил страх.

— Нет… — выдохнула Кирстин, но кровь так шумела у Рея в ушах, что он не слышал её голоса. Продолжал целовать её горло и шею, стремительно подбираясь руками к подолу свитера, чтобы рвануть его вверх, обнажая грудь и живот.

Руки Кирстин послушно скользнули вверх, позволяя себя раздеть, но тут же она осознала, что происходит, и попыталась оторвать от себя голову мужчины, теперь уже исследовавшего губами её порозовевший сосок в проёме стянутого бюстгальтера.

— Пожалуйста, нет, — выдохнула она.

Рею было всё равно. Он хотел получить то, чем однажды уже владел, и с каждым мгновением это желание становилось сильней. Кирстин неправильно действовала на него. Рей быстро забывал любой соблазн: испробовав его, мгновенно терял интерес. Но с Кирстин всё выходило наоборот, и каждая новая доза заставляла его с удвоенной силой желать ещё.

Руки Рея нашарили подол юбки Кирстин и, ловко забравшись под него, двинулись вверх. Одна ладонь Рея проникла пленнице между ног — Рей не сомневался, что сможет её распалить.

Он снова стал подниматься поцелуями наверх. Руки Кирстин стиснули его плечи, силясь оттолкнуть, но были слишком слабыми, и эта борьба только забавляла Рея.

А потом он поднялся над ней и навис, глядя в лицо. В глазах Кирстин стояли слёзы, и отчаяние наполняло их.

— Пожалуйста, я не смогу…

Рей стремительно трезвел, и от того его наполняла злость.

— Тебя плохо обучили? — спросил он резко.

Кирстин дёрнулась, как от пощёчины, закусила губу, но осталась всё так же напряжена. Теперь Рей чувствовал, что тело её буквально вибрирует в его руках, пытаясь оттолкнуть.

— Ты… — «ты принадлежишь мне», — хотел сказать он, но замолк и сглотнул.

Наклонившись, поцеловал Кирстин в лоб, резко поднялся с кровати и вышел прочь.

Кирстин осталась лежать, обнимая плечи руками и глядя на стену перед собой — ровно туда, где над письменным столом, забитым дисками BBC, висели старинные деревянные часы.

Она не понимала, что произошло, но сейчас не хотела разбираться ни в чём. Несмотря на то, что посетивший её мужчина отказался от своих намерений, Кирстин чувствовала себя так, как будто тот всё-таки изнасиловал её.

«Что значит этот визит? — подумала она, когда дыхание немного пришло в норму. — Меня будут иметь так? Каждый, кто пожелает зайти сюда?»

Кирстин подавила невольный всхлип. Комната, которую за последние три недели она почти что привыкла считать своей, теперь отчётливо представилась ей тюрьмой.

«Господи, почему всё это происходит со мной?..» — подумала она. Но ответа самой себе дать так и не смогла.

ГЛАВА 4. Хозяин

Два или три дня Кирстин никто не беспокоил. Она провела их в ритме, к которому начинала уже привыкать: позавтракав, пару часов проводила в ванне, листая журналы, по большей части посвящённые моде и светским новостям. Те платья, которые она отмечала, Жанет брала на заметку, чтобы впоследствии заказать.

Потом, выбравшись из ванны, Кирстин завтракала второй раз. Оба завтрака были очень лёгкими и здоровыми до тошноты: хлопья с молоком, белковые коктейли, но теперь уже домашнего производства, в которых плавали кусочки фруктов, овсяная каша на воде и яблочный сок. Даже джем полагался только один раз в неделю — по выходным. Никогда до этих пор Кирстин не замечала, что настолько любит сэндвичи, пиццу и картофель фри, о которых теперь, судя по всему, можно было забыть.

После ланча Жанет на два часа провожала её в тренажёрный зал. Тренер, как правило, за ней не следил, лишь раз в неделю замерял вес и другие показатели, чтобы по необходимости скорректировать диету и комплекс упражнений.

— Чего он пытается добиться? — спросила Кирстин, когда тренер пришёл к ней в третий раз. — Он хочет, чтобы я стала тощей, как тень?

— Наоборот. Подними руку, пожалуйста, — ответил тот спокойно, не отвлекаясь от замеров. Тренер обмотал её правый бицепс сантиметром и отметил ногтем количество дюймов, чтобы затем записать, — Рею нравятся девушки поплотнее. Он хотел бы, чтобы ты м… была более рельефной, скажем так.

Кирстин отвернулась к окну. Ей показалось вдруг, что ничего не изменилось, и, несмотря на солнечный свет и личную служанку, всё это — лишь новый этап обучения. Стоит расслабиться — и она услышит мягкий смех мастера, наблюдающего за ней через стекло, а затем и его фальшиво заботливый голос. Кирстин даже поймала себя как-то на том, что старается избегать зеркал. Боится их и никак не может избавиться от мысли, что сквозь них за ней может кто-то наблюдать. Она даже спрашивала Жанет, нельзя ли убрать зеркало, висевшее в кардиозоне, перед которым стоял тренажёр, но получила отказ.

Закончив тренировку, Кирстин отправлялась на некоторое время в парк, где под надзором охраны гуляла около полутора часов. Затем возвращалась в дом, где её уже ждал обед: как правило, суп-пюре из помидоров или шпината. Иногда — котлетки из индейки, к которым прилагался нож с закруглённым концом. В первый раз Кирстин попыталась расковырять им, а потом и вилкой браслет, но у неё ничего не получилось.

Кирстин не могла бы поспорить с тем, что кормят её в доме нового хозяина хорошо, но еда эта навевала бесконечную тоску.

После обеда ей давали своего рода свободное время с тем условием, что если в дневные часы она шла смотреть кино, то вечером должна была пойти в библиотеку читать — и наоборот. Жанет тщательно следила за обновлением её коллекции фильмов, но кроме познавательных программ там так ничего и не появилось. Поэтому Кирстин через какое-то время обнаружила, что полюбила читать — чем раньше не увлекалась никогда. Библиотека в доме была обширной и в общих чертах состояла из двух групп книг: непременная классика в дорогих редких изданиях и модные новинки, за подбором которых так же следил кто-то из слуг.

Кирстин часто думала, что тот, кто выстраивал её день, продумал всё до мелочей. Она сама себе казалась тамагочем, которого тщательно пестует какой-то богатый идиот.

Впрочем, после появления в её комнате незнакомца это ощущение прошло. Если до этого, по крайней мере, Кирстин ощущала себя в безопасности среди тишины дома и умиротворяющих запахов, которые царствовали здесь, то теперь поняла, что она скорее кролик, которого кормят на убой. Для кого — Кирстин по-прежнему не знала. Однако это стало ясно на третий день.

Она занималась на эллипсоиде, когда Жанет, обычно ожидавшая где-то за дверью, появилась на пороге и сообщила:

— Мистер Мерсер желает видеть вас через десять минут.

Кирстин сдула с лица прядь волос, отросших уже настолько, что во время тренировки их приходилось завязывать в хвост, и посмотрела на неё.

— У меня по расписанию тренировка ещё час двадцать минут.

Жанет подошла к ней и отключила эллипсоид.

— Когда вас желает видеть мистер Мерсер, вам следует пройти к нему, отложив все дела. Идёмте, вам нужно ещё принять душ и надеть платье.

Кирстин хмыкнула. Сердце её, и без того бешено бившееся после занятия, теперь застучало ещё быстрей. Предстоящая встреча пугала её — но в то же время Кирстин надеялась, что она внесёт толику ясности в то, чего ей следует ожидать.

Она молча проследовала за Жанет и выполнила все инструкции — за десять минут та успела сполоснуть её в душе, облачить в одежду и посетовать, что не успевает уложить волосы.

— Если мистер Мерсер будет звать вас достаточно часто, придётся укладывать вас каждое утро — чтобы больше не случилось подобных эксцессов.

— А он не может предупреждать о том, что я ему нужна, хотя бы за двадцать минут? Даже проституткам на сборы дают три часа.

Жанет посмотрела на неё мрачно и, кажется, даже свысока.

— Разумеется, нет, — сказала она. — Вам дают на сборы десять минут, а остальной прислуге, независимо от времени суток, не более, чем три.

«Остальной прислуге, — отметила про себя Кирстин, и под ложечкой у неё засосало, — вот оно как».

Статус её в доме явно стал более определённым, чем до сих пор.

— Идёмте.

Жанет напоследок брызнула на неё капельку парфюма и, приоткрыв дверь, жестом предложила проследовать вперёд.

Впервые Кирстин оказалась на той половине дома, которая обычно была закрыта для неё. Она мало отличалась от западного крыла — разве что количеством запертых дверей.

Жанет проводила её до последней, за которой располагался кабинет, и, повернув ключ в замке, приоткрыла, а затем отступила в сторону, пропуская Кирстин вперёд.

Та ступила на порог и остановилась, разглядывая мужчину, сидевшего за столом.

Если исключить понимание того, что всё происходящее с ней было одной сплошной неудачей, Кирстин могла бы сказать, что ей повезло.

Новый хозяин был очень красив. Щетина, закрывавшая нижнюю часть лица, делала его заметно грубей, чем он мог бы быть, если бы сбрил её — но в то же время и придавала ему мужественности, которой не было бы без неё. Он был строен и довольно молод — вряд ли намного старше тридцати. Чёрный костюм сидел на нём как влитой, и мужчина явно следил за собой. Только когда он поднял взгляд от монитора, по спине Кирстин пробежал озноб. Несмотря на тёплый, медовый оттенок зрачков, взгляд мужчины был ледяным, как будто тот смотрел на свою жертву — в это мгновение Кирстин ощутила себя именно жертвой, и никем иным — из космической глубины, где властвует абсолютный ноль.

— Проходи, — сказал мужчина тем временем, — и закрой дверь за собой.

Покинув Кирстин в первый день своего приезда, Рей долго пребывал в непривычном для себя волнении. Он не помнил, чтобы когда-нибудь, по крайней мере в возрасте старше шестнадцати лет, кто-то из людей заставлял его так много думать о себе.

Нездоровую тягу свою он заметил ещё на Тодосе, но если там мог объяснить её тем, что любому нормальному человеку понравилось бы заниматься тем, что они с Кирстин делают вдвоём, и любой нормальный человек хотел бы проводить так время ещё и ещё, то случившееся в доме всё больше пугало его самого. Напугало Рея и то, что Майкл оказался прав — до последнего Рей был уверен, что обучает её как вести себя с любым, кто её купит, но теперь видел, что результат получился абсолютно иным. Кирстин была красива, в этом смысле Рей считал её своим лучшим творением, но обученной назвать её было никак нельзя.

Какое-то время Рей пребывал в раздрае, сам не зная, как вести себя с ней теперь. Обученная или нет, Рей хотел, чтобы Кирстин была с ним. Прямо сейчас. Секс был желательным, но вовсе не неизбежным атрибутом — к этому пониманию Рей пришёл на третий день. Работа шла плохо, он всё время отвлекался на мысли о своём неправильном приобретении и порывался посмотреть, чем девушка занята — но тут же одёргивал себя. Несмотря на все усилия, за два дня Рей еле-еле успел изучить счета за дом, а учитывая, сколько времени он отсутствовал, предстояло просмотреть ещё пару сотен отчётов — если не более того.

На третий день некое подобие решения созрело у Рея в голове, но оно всё ещё не было оформившимся до конца. Он решил не спешить, не пугать и ни к чему не принуждать Кирстин, пока та не будет готова — в том, что это произойдёт, сомнений быть не могло.

Нужно было дать возможность девушке привыкнуть к нему, и Рей решил начать с малого — пригласить её к себе. Тем более, что сам этого безумно хотел.

Десять минут ожидания, после того как решения были приняты, показались ему долгими, как день. Рей едва успел просмотреть один отчёт — и то не понял в нём ничего. И только когда Кирстин показалась на пороге, Рея немножко отпустило — но лишь на пару десятков секунд, пока Кирстин, повинуясь его приказу, не вошла в кабинет и не опустилась на колени около стола.

Рей сглотнул. Тонкие белые руки, слегка распушившиеся волосы, абрис шеи в контуре чёрного воротника — каждая чёрточка завораживала его тем сильнее, чем более открытой и неуместной казалась эта поза. И в то же время эта покорность заводила его так, что Рею с трудом удалось сдержать себя, когда он произнёс:

— Этому тебя не учили.

Кирстин спокойно и открыто смотрела ему в глаза.

— Я подумала, что это не помешает. Вы ведь не давали распоряжений относительно того, как я должна себя вести.

Рей машинально облизнул губы. Он пока не понял с чем имеет дело, но начинал подозревать, что это своего рода тихий бунт. Однако выдавать своих мыслей не спешил.

Рей протянул руку и провёл кончиками пальцев по щеке Кирстин.

Тут же невыносимо захотелось её поцеловать, и Рей не стал отказывать себе. Резко сдвинув ладонь к затылку Кирстин, потянул вверх, заставляя приподняться, и впился в её губы, втягивая их в себя и тут же кусая в слепом желании поглотить.

Кирстин секунду оставалась заледеневшей и неподвижной, а затем выдохнула Рею в рот, от чего по всему телу того пробежала дрожь, и так же яростно ответила на поцелуй, выталкивая Рея из себя, но только затем, чтобы на чужой территории снова сплести языки.

Несколько минут продолжалась эта борьба, в которой каждый тонул как в волнах океана в шторм, а затем Рей резко отодвинулся.

Кирстин тяжело дышала, как и он сам. Щёки её раскраснелись, и она машинально потянулась вслед удаляющимся губам, выпрашивая ещё.

— Ты решила стать покорной, — стараясь скрыть дрожь в голосе, произнёс Рей, и это удалось ему довольно хорошо.

Кирстин прикрыла глаза и обмякла в его руках.

— Да, — сказала она тихо, — мне следует извиниться за то, что произошло. Мне не представили вас, и я не знала, как должна себя вести.

Продолжая удерживать затылок Кирстин одной рукой, Рей провёл большим пальцем по её лицу вниз от виска.

— Я пока не решил, — произнёс он.

Кирстин помолчала.

— Я могу спросить, зачем вы купили меня? Что я должна буду делать для вас?

«Купили» почему-то неприятно кольнуло Рея, но он не стал комментировать этот момент.

— Очевидно, — вместо этого сказал он, — что ты нужна не для того, чтобы работать в саду. Такая нежная девушка, как ты, должна находиться у того, кто сможет тебя оценить.

Рей чуть повернулся к Кирстин всем телом и другой рукой убрал с её лица упавшую на скулу прядку волос.

— Ты совершенна, — тихо сказал он, исследуя контур лица Кирстин, — я никогда не видел ничего подобного тебе.

Кирстин отвела взгляд — теперь она смотрела в окно. Кровь прилила к щекам. Слова того, кого тренер назвал Реем, а Жанет — мистером Мерсером, будоражили кровь и в то же время причиняли боль. Будоражили, потому что до сих пор так с Кирстин не говорил никто. Кирстин же всегда острее реагировала на слова, чем на физические лишения или дискомфорт. И по той же причине эти слова доставляли боль, потому что она отчётливо понимала, что этот мужчина видит в ней только красивое лицо, но не её саму.

— Ты будешь проводить со мной время — тогда и так, как я этого захочу, — продолжал тем временем Рей, — это не обязательно будет секс. Немного разобравшись с работой, я планирую устроить небольшой пикник на озере только для нас с тобой. Со временем, когда я смогу быть уверен в тебе, ты будешь выходить со мной в свет — если я того захочу. Кроме того, возможно, я захочу похвалиться тобой перед друзьями в ближайшие дни.

Рей замолчал, разглядывая снова ставшее грустным лицо Кирстин и её глаза, взгляд которых был устремлён вдаль. С неё определённо нужно было рисовать, и Рей подумал, что не прочь заказать портрет прямо сейчас.

— Да, определённо, я захочу показать тебя друзьям, — уже более уверенно сказал он, а потом чуть мягче добавил: — а пока посиди со мной. Мне нравится, где ты находишься сейчас, но если так тебе будет удобнее, можешь перебраться на диван.

Кирстин перевела взгляд на него, но выражение её лица не изменилось — Рей не мог понять, здесь она находится или нет.

— Хорошо, — Кирстин кивнула.

Пересаживаться на диван она не стала, только пересела поудобнее — вытянув ноги перед собой и опустив на колени локти, а сверху — лицо.

Рей больше не смотрел на неё. Он полностью погрузился в отчёты и наконец смог сосредоточиться на них. Но рука его то и дело скользила вниз, чтобы коснуться плеча Кирстин или погладить её по волосам.

Кирстин же сосредоточилась на виде за окном и просидела так, не думая ни о чём, несколько часов.

ГЛАВА 5. Игры

— Могу я в следующий раз принести с собой книгу?

Рей задумчиво посмотрел на девушку, всё так же сидевшую у его ног на полу.

Кирстин приходила по его распоряжению каждый день около одиннадцати часов. Рей знал, что той пришлось перекроить обычный график и перенести занятия фитнесом на вторую половину дня, когда спортом занимался сам Рей.

С началом второй недели он обнаружил, что Кирстин приходит сама, иногда немного раньше его, не дожидаясь, когда позовут. И всегда садится на одно и то же место на полу у стола. Только один раз, на третий день, она решилась сесть на диван для гостей.

Рей не мог тогда работать весь день, без конца отвлекаясь на тягучее желание приблизить её ещё чуть-чуть, ввести в невидимый круг, в пределах которого он бы уверенно чувствовал Кирстин своей, знал бы, что случись что-нибудь — сможет дотянуться рукой и защитить.

Кажется, Кирстин и сама почувствовала нечто подобное, потому что на следующий день снова пересела поближе к нему.

Находясь здесь, она почти не отвлекала, хотя желание коснуться её и было нестерпимым, так что всё свободное время, пока рука не была занята, набирая текст, ладонь Рея лежала у Кирстин на плече.

Кирстин ни о чём не спрашивала и ничего не говорила. О чём она думает, сидя вот так, рядом с ним, Рей не знал, но ему казалось, что мысли девушки витают где-то недалеко и касаются его самого.

Сейчас упоминание о книге вызвало в нём некое подобие ревности — её присутствие в руках Кирстин означало бы, что та уносится мыслями в другие миры, а не думает о нём.

— Наверное, — поколебавшись, всё-таки сказал Рей. Подумал и добавил: — Может, распорядиться переставить диван к окну?

Окно находилось у Рея за спиной.

Кирстин пожала плечами.

— Не знаю, если хочешь. Мне удобно так.

Рей кивнул и отвернулся к монитору, но возвращаться к работе не стал.

— Ты так и не сказал, как тебя называть, — через несколько минут произнесла Кирстин — и синхронно с ней Рей:

— Осталось несколько дней.

Рей замолк, с лёгким удивлением глядя на свою компаньонку. Ему казалось, что он знает Кирстин уже так давно, что представляться ему и в голову не пришло.

— Меня зовут Реймонд Мерсер, — сказал он наконец.

— Мистер Мерсер?

— Просто Рей.

Рей не выдержал и снова потянулся к Кирстин, чтобы погладить ту по щеке.

— Ты доволен покупкой? — криво улыбнувшись, поинтересовалась Кирстин.

— Очень, — искренне ответил Рей, прежде чем сообразил, что говорит.

— Ты ведь так и не использовал меня.

Рей на мгновение прикрыл глаза.

— Время придёт, — сказал он. В памяти всплыли руки Кирстин, впивавшиеся ему в спину, и горячее тело, вжавшееся в него, как будто силилось слиться целиком. Он хотел так, а не как-нибудь ещё.

Рей помолчал и продолжил:

— Осталось немного, я скоро освобожусь. Лето уже заканчивается, но надеюсь, мы успеем попасть на озеро, пока еще тепло. И в конце этой недели я соберу друзей.

Кирстин закусила губу.

«Может быть, похвалюсь тобой перед друзьями», — всплыло у неё в голове. Потом промелькнула мысль, что там, на приёме, возможно, будет кто-то, кто захочет ей помочь. Мелькнула — и тут же исчезла: само собой, Рей не позвал бы тех, кому не может доверять.

— Они будут знать, что я принадлежу тебе?

— Их не волнует юридическая сторона.

Кирстин понимающе кивнула.

— Мне следует подготовить особенное платье?

— Я сам выберу его для тебя. Сегодня вечером заедет портной.

Кирстин кивнула и снова на какое-то время замолкла. А потом не выдержала, и когда Рей уже собирался было взяться за работу, внезапно спросила:

— Зачем тебе это, Рей?

— Что — это? — спросил тот снова, опуская на неё взгляд.

— Ты красив и богат. Вокруг тебя наверняка вьётся достаточно девушек, желающих запрыгнуть к тебе в постель. Зачем покупать меня?

«Потому что я хотел тебя», — пронеслось в голове, но вслух Рей произнёс:

— Потому что я так захотел.

И отвернулся, демонстрируя, что не собирается продолжать разговор.

Портной подъехал к шести часам. Когда он только стучал в дверь, Кирстин думала, что тот, возможно, мог бы ей помочь — но едва тот вошёл, встретила его взгляд и поняла: нет. Тому всё равно. Так же, как Жанет, как её тренеру Юргену и всем тем немногим людям, которые уже знали, что она здесь.

Портной снял мерки и ушёл, предупредив, что до вечера выхода будет приходить каждый день. И снова потянулись дни, похожие один на другой как две капли воды.

Кирстин не могла ответить себе на вопрос, что она думает о человеке, который её купил. Кирстин практически не знала его, но Рей не был неприятен ей, и если бы они встретились иначе, если бы… Задумавшись о подобном, Кирстин смеялась над собой. Такого человека она не могла бы встретить нигде и никогда. Они жили в буквальном смысле в разных мирах — и могли бы жить до сих пор.

И в то же время, находясь в камере, местоположения которой ей так и не удалось узнать, Кирстин время от времени представляла своего возможного хозяина — кого-то наподобие Кагерта, а может быть, старше ещё на пару десятков лет. Кагерт не был плох, но вызывал иррациональную неприязнь. Рей, наоборот, притягивал к себе, несмотря на холод в глазах. И Кирстин хотела бы узнать о нём что-то помимо имени и того, что Реймонд Мерсер теперь ею владел. Будь у неё интернет, Кирстин посмотрела бы там. Что-то подсказывало ей, что в сети наверняка нашлись бы скандальные статьи об этом человеке. А может быть, и нет. Такие люди предпочитали тщательно охранять свою личную жизнь и только по недосмотру могли позволить посторонним что-нибудь узнать о них.

В воскресенье около семи часов, когда машины стали шуршать шинами по дороге, ведущей к подземному гаражу, одна за другой, Рей сам зашёл к пленнице — в первый раз с тех пор, как заходил в самый первый свой день здесь.

Некоторое время он стоял, наблюдая за тем, как Жанет сначала вытягивает и приподнимает волосы Кирстин, затем поправляет бретельки шёлкового платья и тщательно разглаживает подол.

Когда с облачением было закончено, и Жанет отошла в сторону, Кирстин повернулась и теперь только заметила, что Рей наблюдает за ней.

Рей поколебался — он не хотел акцентировать внимание на том, зачем пришёл. Затем решительно шагнул к Кирстин и, взяв в руки запястья пленницы быстро защёлкнул на одном из них украшенный изумрудами браслет. Задержал их в своих руках, обнаружив, что не хочет отпускать, и наконец отступил назад.

— Он подчеркнёт твои глаза, — сказал он, больше не глядя на дело своих рук. Обошёл Кирстин со спины и, чуть приобняв за талию, подтолкнул в направлении двери.

Народу было не очень много — человек двадцать гостей и эскорт. Последних по услужливым улыбкам легко могла узнать даже Кирстин. Они двигались вышколенно, мягко и грациозно, но каждое их движение разительно отличалось от той звериной грации, которая была присуща собравшимся здесь наследникам многомиллионных состояний. Кирстин отметила про себя, что в зале практически не было некрасивых людей, а присмотревшись, поняла, что если парочка молодых людей и не обладала природной красотой, то её отсутствие тщательно маскировала работа косметологов, стилистов и модельеров.

Первое время приём проходил довольно тихо. Кирстин держалась подле Рея, который с упоением представлял её всем подходившим поздороваться.

— Моя новая компаньонка, — красноречиво очерчивая взглядом контуры фигуру Кирстин, говорил он, — Кристи, ты не принесёшь нам бокал шампанского?

Бокал шампанского, канапе или ещё какую-нибудь ерунду он просил каждый раз, и Кирстин через некоторое время поняла, что ему просто доставляет удовольствие демонстрировать, что Кирстин выполнит любой его приказ.

«Хорошо, что не приказывает выпрыгнуть из окна», — мрачно подумала она и, взяв с подноса очередной бокал, понесла Рею.

Ближе к ночи, однако, вечеринка стала терять цивилизованный абрис. Зазвучала живая музыка. То один, то другой из гостей то и дело подходили к музыкантам, требуя сыграть что-нибудь известное заказчику и его друзьям, и брались вполголоса подпевать.

Кирстин обнаружила, что все эти люди, несмотря на внешнюю вежливость, знают друг друга довольно хорошо. Даже те, кто сохранял спокойствие и трезвость, то и дело выдавали себя красноречивыми взглядами.

Кое-кто принялся зажимать за портьерами эскорт, и когда Рей удалился обсуждать что-то с двумя молодыми людьми, на некоторое время оставив Кирстин одну, к ней тут же приблизился один из представленных ей молодых людей.

— Рей о вас забыл, — констатировал молодой человек. Покачнулся и, чтобы не упасть, придержался за стену рукой. Тут же лицо его осветила широкая ухмылка, призванная скрасить неловкий момент. — У него тут превосходный Дом Периньон. Хотите, принесу и вам бокал?

— Спасибо. Не думаю, что Рею понравится, если я буду слишком много пить.

Ухмылка молодого человека стала ещё шире.

— Рей далеко не святой. Он всё поймёт.

Кирстин подумала и сказала:

— Пожалуй, да. Я бы попробовала вон того вина, — она указала на официантку, которая курсировала по комнате дальше всего.

— Момент! — молодой человек развернулся и, покачиваясь, как матрос, сошедший с корабля, двинулся на поиски вина.

Кирстин тем временем скользнула за портьеру, скомкано извинилась, натолкнувшись там на целующуюся парочку, и, проскочив мимо них, скрылась за дверью.

Она редко бывала на первом этаже дома, предназначенном исключительно для гостей, и потому какое-то время оглядывала помещение, которое случайно нашла. В центре стоял бильярдный стол, а немного сбоку — бар. Около бара пристроились два старинных кресла с резными ножками и кофейный стол.

Кирстин подошла к бару и, изучив батарею бутылок, плеснула себе в пустой стакан немного вермута. Она никогда не пробовала его, но видела марку в одном из фильмов BBC. Поднесла к губам и, набрав в рот, посмаковала, пытаясь распробовать разрекламированный вкус.

Она не успела проглотить напиток, когда дверь приоткрылась, и в проёме показался высокий шатен в расстёгнутом пиджаке.

— Вот ты где, — широкая улыбка скрасила его лицо, но в глазах продолжал мерцать нехороший огонёк. — Рей устал тебя искать.

Кирстин равнодушно посмотрела на него.

— Я недалеко ушла. Сделаю пару глотков и вернусь к нему.

— Не стоит. Он хотел предупредить, что на сегодняшний вечер передаёт тебя мне.

Кирстин не удивилась. Только ощутила, как стремительно нарастает в груди незнакомый злой огонь.

Она изогнула губы в улыбке.

— Боюсь, он забыл сказать об этом мне.

— А если скажет, — шатен приблизился к Кирстин вплотную, так что отвороты его пиджака почти коснулись её груди, — пойдёшь?

— Боюсь, я не смогу ответить на этот вопрос, пока не услышу, что думает об этом он, — Кирстин вклинила между ними бокал и сделала ещё один глоток, демонстративно покатав напиток на языке.

— Кир… стин, — голос Рея, прозвучавший со стороны дверей, прервался на полуслове. Кирстин дёрнулась, оборачиваясь на него, и тут же обнаружила, как скользит по её пояснице рука шатена.

— Я тут нашёл кое-что, что ты потерял, — заметил тот.

— Майкл, отойди, — Рей прищурился. Если раньше Кирстин казалось, что глаза его холодны, то теперь она поняла, насколько обжигающим и колючим может быть этот лёд.

— Ты же уже получил своё, — продолжил Майкл, притягивая Кирстин к себе так резко, что у той воздух вышибло из лёгких и бокал едва не выпал из рук. Кирстин рванулась прочь, но Майкл оказался заметно сильней. — Дай попробовать и мне.

В два длинных, текучих шага Рей преодолел пространство, разделявшее их. Он обошёл Кирстин со спины, одновременно отдирая от неё руку Майкла и помещая на её место свою.

— Майкл, я не думаю, что хотел бы продолжать этот разговор, — сказал он, и пальцы его впились в запястье Майкла, обещая сломать.

Майкл поморщился и высвободил руку.

— Партию в бильярд? — предложил он.

— На что? — машинально откликнулся Рей.

Майкл бросил на Кирстин красноречивый взгляд.

Рей угрожающе мягко улыбнулся и покачал головой.

— У тебя нет ничего, что могло бы настолько меня заинтересовать.

— Панамера, — рассеянно заметил Майкл и, подойдя к стойке с киями, провёл по ним рукой, выбирая свой.

— Ты уже знаешь, что нет, — улыбка не сходила с губ Рея.

— Ты стал таким хорошим, — Майкл насмешливо потянул букву «о», — может, моего друга кто-то украл, а вместо него подсунул мне тебя?

Рей молчал. Рука его крепче стиснула талию Кирстин, прижимая девушку к себе.

— Ладно, — сказал Майкл, снимая со стойки кий, — тогда просто так, чтобы отдохнуть. А сочтёмся потом.

Рей помешкал и кивнул.

Он нехотя выпустил Кирстин из рук, подошёл к стойке и тоже взял кий.

Опустив шары на стол, разыграли первый удар — Майклу повезло. И пока тот примеривался к одному из шаров, Рей устроился в кресле.

— Налей мне «Pavie», — повернувшись к Кирстин, попросил он.

Та молча выбрала нужную бутылку и, наполнив ещё один стакан, понесла его Рею, но едва тот принял напиток из её рук, сразу поставил на стол, а Кирстин резко притянул к себе, заставляя упасть на колени между своих раздвинутых ног.

Майкл, уже почти ударивший по шару, прищурился и замер, наблюдая за тем, что происходит в стороне от него.

Рей мягко погладил Кирстин по волосам, и на мгновение Кирстин показалось, что она видит в его взгляде нежность — а затем ладонь Рея легла на её затылок и рывком пригнула голову к своему паху.

Рей наклонился и громким шёпотом, так чтобы Майкл услышал его, прошептал:

— Пососи мне.

Кирстин сглотнула. Ей стало страшно, хотя близость Рея и интонации, сквозившие в его голосе, странное напряжение, звеневшее перетянутой струной, возбуждали её саму.

— Я никогда этого не делала, — Кирстин говорила вполголоса, а не шептала, но голос её тем не менее звучал много тише — так, чтобы слышал только Рей.

— Всё бывает в первый раз.

От слов Рея по спине пробежал ток.

Кирстин облизнула губы и медленно принялась расстёгивать пиджак Рея. Справившись с ним, выправила рубашку из брюк и, чуть приподняв, принялась целовать живот.

Кожа Рея была мягкой и приятной на вкус. Затылок ощущал взгляд Майкла, впившийся в неё, но от этого взгляда возбуждение становилось только сильней.

Кирстин тщательно исследовала поцелуями рельефный пресс. Затем спустилась чуть ниже, зубами отстёгивая пуговку, удерживающую брюки, и губами потянула молнию вниз.

Она видела, как глубоко и сильно вздымается живот Рея при каждом вдохе. Рука его продолжала лежать у Кирстин в волосах, но не давила, а лишь слегка поглаживала, будто лаская.

Кирстин прошлась губами по набухшему члену поверх белья и замерла. Было страшно, и она чувствовала, что не готова, но не могла осмелиться нарушить приказ.

Хлопок двери за спиной на мгновение заставил её вздрогнуть, и тут же Кирстин решительно потянула зубами резинку трусов, заставляя их обнажить напряжённую плоть.

Рей зачарованно смотрел сверху вниз на фигуру Кирстин, изящно припавшую к его ногам. Один только вид её, холёной и красивой, полностью покорной ему, заводил настолько, как не могло завести больше ничего.

Кирстин наклонилась, намереваясь взять в рот его член, и тут же Рея пронзило осознание неправильности происходящего. В памяти всплыло то мгновение, когда Кирстин едва не приняла его член в прошлый раз. Тогда она сама этого хотела. Её не нужно было принуждать. И несмотря на то, что камеры наблюдали за ними, это было только для них двоих.

Рей отказался тогда, потому что это был барьер. Та грань, которую не следовало переходить. И сейчас он не хотел переходить эту грань так, напоказ.

Впившись пальцами в плечи Кирстин, он резко рванул её наверх и прижал к груди, теперь уже обнимая двумя руками.

— Нет, — выдохнул он, — не так.

Рей зарылся лицом в её волосы, вдыхая аромат, который подобрала Жанет — неправильный, не её. Обычный дорогой аромат, каких Рей вдыхал уже миллион.

— Почему ты это делаешь? — спросил он, отодвигая Кирстин от себя. — Почему не сказала: «Нет»?

Губы Кирстин дёрнулись, но в глазах продолжала стоять ледяная тоска.

— А разве я могу возражать?

Рей стиснул зубы, силясь преодолеть всколыхнувшуюся злость.

— Майклу ты бы тоже не отказала?

Кирстин долго молчала.

— Если бы ты приказал, — наконец глухо сказала она.

Рею захотелось ударить её, но он сдержался. Резко встав и на ходу застёгивая брюки, двинулся прочь.

— Можешь идти к себе, — бросил он через плечо, прежде чем закрыть дверь.

ГЛАВА 6. Развлечения

В течение нескольких последующих дней Рей не вызывал её, а Кирстин не приходила сама.

Случившееся на вечеринке не только задело, но и напугало её. И не столько из-за того, как повёл себя Рей — подспудно чего-то подобного Кирстин ожидала, иначе с чего бы мастерам обучать её открываться на камеру и демонстрировать себя?

Кирстин больше напугало то, что чувствовала в эти минуты она сама. За все прошедшие до похищения годы она не раз получала предложения от мужчин, но никто из них её не возбуждал. Теперь же её тело рвалось навстречу пожеланиям любовника — сначала Мастера, а теперь этого «хозяина».

Она думала, что Мастер, должно быть, смеялся над её податливостью, когда Кирстин, как дрессированная собачка, отдавалась ему и касалась его.

И самым худшим было то, что это странное состояние овладело ей и теперь. Как будто тело изменили — наркотиками или как-то ещё.

Кирстин думала об этом весь вечер после приёма, пока не уснула, а потом всю ночь просыпалась, и ей казалось в темноте, что она вот-вот снова услышит голос Мастера: «Надень маску, Кирстин. Я захожу». Возбуждение, страх и ненависть к себе мешались внутри, а наутро она проснулась разбитой и не хотела делать ничего из своих привычных уже дел. Она не понимала, зачем тратить весь день на разглядывание журналов мод и занятия спортом, когда единственный, кто видит результаты её трудов — Рей. И того Кирстин предпочла бы не видеть вообще.

Жанет, однако, поблажки ей не дала, и день прошёл точно так же, как и всегда, а на следующую ночь Кирстин снова не могла уснуть, и то же самое повторилось на третью ночь.

Когда в четверг Рей, вопреки обыкновению, сам зашёл к ней, Кирстин сидела на кровати, подтянув колени под себя и положив голову поверх скрещенных на них рук. Она была не одета — по крайней мере на ней не было привычного Рею изысканного платья, а только тренировочные штаны и свободная футболка, спускавшаяся поверх них.

Рей вошёл без стука, как и в прошлый раз, потому и теперь Кирстин не сразу поняла, что в комнате кто-то есть. Она неподвижно сидела, глядя перед собой, пока Рей не подошёл к ней бесшумно и не опустился на кровать сбоку и чуть позади от неё.

Взялся за прядь волос, упавших Кирстин на лицо, кончиками пальцев и осторожно заправил за ухо.

— О чём ты думаешь, когда сидишь так по многу часов? — спросил он.

Кирстин закрыла глаза. От этого вопроса ей стало совсем плохо, и по телу пробежала крупная дрожь, а к горлу подступил ком.

— Я думаю, — сказала она, сглотнув, — о том, как могло желание одного человека сломать мою жизнь пополам. О том, вернусь ли я когда-нибудь назад, в Эдинбург. И о том, как мне жить теперь, зная, что я просто вещь.

Рей опустил взгляд. Ему захотелось прижать Кирстин к себе, но он подумал, что так ещё сильнее напугает её.

— Не думай об этом, — сказал он, — эти мысли только измучают тебя ещё сильней. Ты вернёшься в Эдинбург когда-нибудь — но только со мной. Разве тебе плохо здесь?

— Да, — Кирстин уронила на скрещенные запястья лицо, прижалась к ним виском.

— Почему? Разве я не дал тебе всё, чего может желать человек?

— Ты не дал мне свободы.

— Потому что как только ты получишь её — сразу уйдёшь.

Кирстин молчала.

— Что такого в свободе, — спросил Рей тем временем, — что люди так помешаны на ней?

Кирстин нервно рассмеялась.

— Ты говоришь так, как будто сам не человек, а какой-нибудь Доктор Зло.

Она помолчала. Рей тоже не отвечал, и Кирстин продолжила:

— Дело не в самой свободе, Рей. Такая жизнь не имеет смысла. Я как будто… ходячий торшер. Ты мог бы с тем же успехом купить бенгальского тигра, просто чтобы он украшал твой дом. Но я же всё-таки человек.

— Мог бы, — согласился Рей. Он в самом деле подумывал о тигре пару лет назад, но перегорел, — но я захотел тебя.

Снова наступила тишина. Кирстин показалось вдруг, что нет смысла что-либо объяснять. Рядом с ней в самом деле сидел не человек — по крайней мере Реймонд явно не рассматривал как представителей одного рода себя и всех остальных людей.

— Есть что-нибудь, что я мог бы сделать для тебя? — спросил Рей.

Кирстин вскинулась и с сомнением посмотрела на него. Она понимала, что свободу просить бесполезно. Но было ещё множество вещей, которые она хотела бы поменять в своём существовании здесь.

Она опустила взгляд на собственные руки.

— Я занималась лепкой… пока всё это не началось.

Рей с удивлением посмотрел на неё. На скульптора, как представлял их себе Рей, Кирстин совсем не походила.

— Мне легче, когда я леплю, — продолжала та, — эмоции покидают моё тело и наполняют глину. Без нее я как… как слепая. С самого того дня, когда я оказалась в плену, пальцы зудят, требуют возможности коснуться глины… но ее нет.

— Я думал, что знаю о тебе всё.

Кирстин вскинулась, в удивлении глядя на него.

— Этого не было в резюме, которое предлагалось нам, — тут же уточнил Рей.

Кирстин криво улыбнулась. Пошевелила пальцами, будто разминая глину в руках.

— Кого бы это могло интересовать? Это же не влияет на то, как я делаю минет.

— Вообще-то… — Рей вспомнил, как пальцы Кирстин касались его там, на Тодосе, и каждое прикосновение током пробегало по венам. Он поймал одну руку Кирстин в свою и поднёс к лицу, разглядывая её, — у тебя очень красивые пальцы. Я с самого начала думал о том, какими чуткими они должны быть.

Кирстин грустно улыбнулась, взгляд её был направлен немного в сторону от Рея.

— Это верно, — сказала она, — прикосновениями пальцев я могу запомнить предмет так, как другой запоминает глазами. Так, как запоминал бы его слепой.

Реймонду стало неуютно при мысли, что так, пальцами, Кирстин могла бы запомнить и его, но он промолчал.

— Я распоряжусь привезти тебе глину, — после долгой паузы сказал он, — и всё, что может потребоваться к ней, если ты выполнишь одну мою просьбу в ответ.

Кирстин выжидающе, пока ещё не веря до конца в свою удачу, посмотрела на него.

— Я хочу, чтобы ты поцеловала меня, — продолжил Рей.

Взгляд Кирстин машинально опустился к его губам, которых и самой ей хотелось бы коснуться. Повторить тот недолгий момент наслаждения, который уже был у них с Реем один раз. Кирстин не понимала, как может хотеть поцеловать того, кто купил её, но, тем не менее, всё-таки хотела.

— Зачем тебе просить, — спросила она, — когда я выполню любой твой приказ?

Рей на мгновение стиснул зубы.

— Я хочу, чтобы ты сделала это сама, — произнёс он немного более резко, чем стоило.

Кирстин вскинула взгляд к его глазам.

— Ты думаешь, от того, что ты купишь мой поцелуй, он станет добровольным?

Рей снова скрипнул зубами. «Ты хочешь глину или нет?» — едва не сорвалось с его губ. Но затем он глубоко вдохнул.

— Хорошо, — решительно сказал он. — Ты получишь глину и так. Я бы всё равно сделал это для тебя, если бы знал, что она тебе нужна.

Злость тем не менее никак не унималась, и в голове промелькнула мысль, что надо бы оставить Кирстин одну и немного остыть, но разговор был слишком коротким, и прекращать его Рей не хотел.

Вместо того чтобы встать и уйти, он притянул Кирстин к себе и зарылся носом в её волосы. Тепло живого тела — тела Кирстин — в самом деле успокаивало его.

А Кирстин ненадолго заледенела. Она впервые ощущала Рея так близко от себя, и при этом не испытывала желания вырваться из его рук.

Подумав, она осторожно просунула руку Рею подмышку и слегка приобняла его за спину, придерживая рядом с собой.

Рей закрыл глаза. От этого лёгкого движения волна возбуждения поднялась у него в паху, но прерывать мгновение он не хотел. Так и сидел, вдыхая запах Кирстин и едва заметно поглаживая кончиками пальцев её висок. Только через несколько минут заставил себя отстраниться, заглянул в глаза Кирстин, в её расширившиеся зрачки, заполнившиеся туманом той же неги, что испытывал он сам.

— Хочешь посмотреть, чем занимаюсь я? — внезапная идея озарила его, и на лице отразилась улыбка.

Кирстин вовсе не была уверена, что хочет давать положительный ответ, но, во-первых, ей и самой стало вдруг любопытно, а во-вторых, Рей всё равно не стал ждать согласия.