Бесплатный фрагмент - Чтобы жить

Введение

Индонезия растянулась по 13 600 островам Малайского архипелага, и в восточной своей части заканчивается островом Новая Гвинея. Заселены всего 922 острова, остальные просто необитаемы по многим причинам. Главные из них: удалённость в океане, отсутствие воды, малые площади островов и незащищённость от морских стихий.

Жаром дышит Огненный пояс нашей планеты, выбрасывая в атмосферу тучи пепла и газа, изливаясь магмой и встряхивая её недра. Извержения вулканов, жерла которых прекрасно видны даже с одиннадцатикилометровой самолётной высоты, тут явление не редкое, а уж землетрясения и того чаще.

Жители этой страны говорят более чем на 1000 языках и диалектах, находясь на очень разных стадиях культурного развития. А папуасские племена Новой Гвинеи до сих пор остаются в первобытно-общинных отношениях и сохранили их почти в неприкосновенном виде.

Уже и ракеты в космос взлетели,

И атом на службе у нас,

Интернет, телефон, небоскрёбы,

Рушился доллар не раз.

Шутка, но с долей правды. Сколько тысячелетий они так живут? Сколько эпох миновало? Может жизнь человеческая зародилась здесь много позже нашего об этом представления? Кто может дать точный ответ? Предполагается, что в силу отсутствия на острове крупных зверей, пригодных к одомашниванию, затруднительным оказалось земледелие и животноводство, а значит, развитие человека оставалось на уровне первобытных отношений вплоть до сегодняшнего времени.

Надо отдать должное миссионерской деятельности священников, которые прошли все тропы, обращая племена папуасов в христианство. Многие поплатились за это жизнью, но их идея прижилась, пустила глубокие корни. Конечно, стремится сюда мусульманство с соседних островов, а это очередной этап соприкосновения культур и религий на Новой Гвинее. Но священники-христиане были первыми, оттого им здесь и править.

Я ехала туда, где общинно-родовой строй, зародившийся на заре человечества, плотно сосуществовал с нашей современной жизнью, пока ещё почти с нею не смешиваясь, разве что чуть-чуть. Там, со слов самих папуасов, многие племена остаются недосягаемыми даже просто для любопытных глаз, не говоря уже о вторжении цивилизации. Я ехала туда, где витки спирали той невообразимо далёкой жизни соприкоснулись с нашим сегодняшним временем. Где стадия развития первобытных отношений человека многие тысячелетия остаётся незыблемой.

Глава 1. К островитянам

Дорога в Западное Папуа для меня оказалась длительна и нелегка. Вот уже пятый день, как я вышла из дому. Сначала поездом ехала в Москву, потом ждала свой рейс в аэропорту, а он как-то плохо стыковался с моим ранним приездом в столицу. После этого случился девятичасовой перелёт во Вьетнам и целый день прогулок по Ханою. Ханой не стал единственным пунктом для посадки во Вьетнаме. Южная его столица Хошимин тоже приняла наш лайнер на часок. И только сейчас я добралась до Джакарты — столицы Индонезии с её 11-тимиллионным населением. А это ещё не остров Новая Гвинея!

Но я не одна. Со мной попутчица из Одессы, а оттого длинный путь скрашивало наше общение.

Выйдя из международного аэропорта Джакарты, сразу направились за билетом в терминал местных авиалиний. Нам срочно на Новую Гвинею надо, в столицу бывшей провинции Ириан-Джайя — Джаяпуру. Предварительно купить билеты на этот отрезок пути у меня как-то не получалось. От крупных авиакомпаний интернет выдавал неприличную цену, а от местных — выдавал цену в индонезийских рупиях. Но и тут, в Джакарте, стоимость перелёта оказалась «неподъёмной». Предусмотрительно мы поменяли нужную сумму долларов на индонезийские рупии в обменном пункте международного терминала, где, кстати, долларовые купюры ниже 2006 года не берут. Покончив с формальностями, переехали в местный аэропорт на курсирующем между терминалами бесплатном автобусе. Тут удача улыбнулась нам! Мы стали обладателями вожделенных билетов к папуасам.

Теперь предстояло дождаться утра. Рейс у нас самый ранний. В шесть часов уже должны подняться в небо. А пока место тихое присмотрели. Вроде всё стыкуется удачно, только усталость за пять дней накопилась, а завтра ещё один — шестой. Я валилась с ног в прямом смысле, уже ни думать не могла, ни оценивать ситуацию. Поспать бы. Положив голову на руки, в том самом местечке, что присмотрели, уснула мгновенно. Иногда просыпалась. Сквозь сонную пелену убеждалась, что моя Люба рядом и вновь проваливалась в приятную негу. Конечно, всё познаётся в сравнении, но на тот момент ничего приятнее для меня не было, как выспаться в кафе за пустым столом с опущенной на руки головой.

Вся беда здесь в том, что для вылетающих пассажиров не существует зала ожидания. Пассажиры и их провожатые сидят на улице в выставленных пластмассовых креслах, только к началу регистрации вас впустят внутрь здания. Но на улице, ясное дело, не поспишь. Народ там разный пристраивался. Даже здесь, в кафе, два подростка устроились чистить обувь у нашего столика, напевая на индонезийский манер и всячески намекая нам почистить наши сланцы. Можно было, конечно, взять такси и поехать в городской отель, а потом снова на такси вернуться в аэропорт к утру, но этот вариант нас не устроил по причине уже позднего времени и многочасовых пробок на дорогах Джакарты.

Лететь на Новую Гвинею предстояло около шести часов, но промежуточная посадка в Макассаре на острове Сулавеси оказалась нежеланной. Ведь каждый взлёт и каждая посадка забирают частичку моей жизни. И к этому, думала, не смогу привыкнуть. Но как я ошибалась! За тот месяц мы преодолели 16 отдельных полётов, и, знаете, к концу путешествия я перестала на это дело реагировать. Я перестала бояться. Любопытно было наблюдать сверху за проплывающими подо мной большими и малыми островами, зелёными и песчаными, в окружении бирюзовых вод на мелководье, иногда полузатопленными клочками суши. Ведь в Индонезии самолёт между островами — это обычный транспорт, а по-другому — никак. Летают на них все, даже малоимущие папуасы.

Вот и в аэропорту Макассара напротив меня сидел престарелый папуас и курил одну за другой сигареты. Дымил, как фабричная труба. Ну просто без перерыва! Дышать было нечем, но никто не делал ему замечание. Потом закурили в другом месте, затем в третьем и стало ясно, что так будет всегда — это обычная папуасская практика. Но если дымящие папуасы мне были без разницы, то бесконечные перелёты заметно волновали. Неужели всё моё путешествие уйдёт на передвижение между островами? Неужели кроме аэропортов мне ничего не увидеть? Явно, Индонезия не подходила для неспешного осмотра, территория её слишком разрознена.

Выйдя из самолёта в аэропорту Сентани, мы с попутчицей ещё долго качались из стороны в сторону от всех этих перелётов.

Земля уплывала из-под ног, а лёгкая невесомость придавала неуклюжесть нашим движениям.

Сама столица западной части острова Новая Гвинея — Джаяпура — находится за 30 километров от аэропорта. Туда мы не поехали, надеясь завтра добраться до Вамены, до этого главного папуасского города, находящегося в самом сердце папуасских племён. А потому стало необходимостью заночевать вблизи аэропорта на соседней улице.

Было довольно жарко и влажно. Окрестности Сентани оказались очень живописными. Ещё с самолёта, увидев остров, мы поняли, что места здесь нереально красивы. Озеро Сентани в окружении зелёных холмов сверкало и искрилось на солнце. Берега, изрезанные бухтами и заливами, казались кружевными, а зелёные острова рассыпались по синей глади озера. Ещё его называют Акульим озером. Пресноводные акулы в нём живут с давних времён. Отрезанные участком суши от океанских глубин, полностью адаптировались к пресной воде. Процесс, конечно, длительный и постепенный, ведь озеро тоже было морем, но беспрерывно опреснялось реками, пока не превратилось в пресноводный водоём.

Это уже второе озеро с пресноводными акулами, которое я видела. Первым посещённым мною акульим озером оказалось Никарагуа, находящееся в одноимённой стране, и многие годы я считала его единственным, что подтверждала географическая энциклопедия. Но годы идут, времена меняются, а значит, и сведения обновляются.

Глава 2. Знаковая встреча с Фианом

Папуасы в Сентани оказались явно окультуренные. Они ходили парами, держась за руку. Сюда, как и в Африку, переправляют одежду для бедных папуасов, поэтому вещи на них яркие, красные, жёлтые, оранжевые. Сразу чувствовалась помощь гуманитарных организаций, но не цвет тому виной, а именно стиль современной одежды, который плохо вписывался в облик папуасов, далёких от нынешнего времени. К тому же основными цветами острова являются красный, белый и чёрный. Все племена используют эти расцветки для церемоний и праздников, только рисунок зависит от самого племени и мероприятия.

Многие островитяне жевали красную жвачку из размятой древесины красного цвета. Держали её за щекой, наподобие хомяков, при этом губы и зубы были абсолютно выкрашенными в цвет этого дерева. Стимулирующее средство во рту, вроде бетеля в Мьянме, наводило на жуткую мысль, что только что кого-то съели.

Папуасы резко отличались от остальных индонезийцев: выступающие надбровные дуги, крупные носы, тяжёлая нижняя часть лица были присущи им. Кудрявые чёрные волосы не имели намёка на седину даже у престарелых личностей. Своеобразные причёски во многом сродни африканским мотивам: мелко плетёные косички, жгуты-дреды, но яркой особенностью оказались курчавые бороды, напоминавшие бороды староверов, только у всех со смоляным отливом. Народ курил. Курил так, что только в Книгу рекордов Гиннеса!

В самом городе Сентани представители коренного народа нам не встречались. Всё как-то больше мусульмане с ближайшего острова Сулавеси, или же переселенцы с Явы, которые потянулись сюда в 70-ые годы, потеснив местных аборигенов вглубь острова. Сразу хочу сделать оговорку, что для простоты изложения всех не папуасов в дальнейшем тексте буду называть индонезийцами. Мусульманин он, христианин или буддист, с острова Сулавеси или с острова Ява, он всё равно индонезиец.

А в тот день, подивившись на папуасов и оглядевшись по сторонам, выбрали для себя указанное направление и выдвинулись из аэропорта искать ночлег. Кроме нас не было ни одного желающего смотреть на островитян, ни одного европейского лица, ни одного туриста из самолёта.

На параллельной улице от аэропорта уютно разместился полицейский участок. Ну мы туда, чтобы детали для себя уточнить, но сотрудники абсолютно нас не понимали. Лишь только безудержный смех и удивление мы у них вызывали. И пошли мы сами по себе. Влезли со своими «торбами» в первый попавшийся отель, а там смешной папуас командует: карликового роста, под носом мокро, но цену в $20 за номер не сбрасывал. Гордо показал жуткое помещение. Когда посмотрели, то жить расхотелось! Хуже комнаты за такую цену я не видела ни в одной Африке! Передо мной высились плесневые стены, окно под потолком, темень, ещё и свет выключили, а значит, вентилятор вверху висел без работы. К тому же тучи комаров лениво летали во влажном воздухе. Благо, я всегда готова к подобным ситуациям и имею свои репелленты. А если ещё учесть, что в районе Сентани, да и по берегу моря встречается малярия, то защита от комаров является наиглавнейшим моментом.

Как может понравиться такой номер? Вот и нам не понравился, но идти по жаре ещё куда-то уже не было сил. Осмотрев кровати на предмет чистоты, мы обрушили на них свои тела и уснули.

Проснулись к вечеру. Ещё светло. Нам предстояло решить насущные проблемы. Сначала найти место для «поесть-попить», приобрести местную сим-карту, купить билет в Вамену и решить вопрос с «пермитом», то есть разрешением. Ведь места обитания папуасов без разрешения и без сопровождающего посещать нельзя. Понятное дело, что это обычные формальности, но у нас не было этого самого формального проводника, и его надо было как-то найти. Без него разрешения не получить.

Проходя снова мимо полицейского участка, мы помахали шляпой уже знакомым сотрудникам, а они предложили войти. Полицейские позвонили кому-то, предложив нам жестом ждать. К нашему счастью буквально через десять минут появился парень лет 28-ми и представился Фианом. Фиан оказался местной знаменитостью. Работал полицейским в аэропорту и переводил диалоги со всех языков на свой индонезийский. К тому же парень улыбчивый и смекалистый. Он сразу расставил все точки над «и».

Для начала на своей машине отвёз нас в ресторан, где отведали рыбу из озера Сентани, запечённую на углях. При этом сам категорически отказался обедать, приняв только фруктовый коктейль. Затем с помощью Фиана была приобретена телефонная сим-карта и билет в Вамену на завтрашнее раннее утро.

Фиан провёз нас по городу для ознакомления, но самым ценным было то, что он через своего друга нашёл нам сопровождающего в Вамене, и там с его помощью мы должны будем взять «пермит». Скромно добавил, что проводник очень порядочный и честный человек. Это оказалось истинной правдой.

Таким образом, у нас отпала необходимость ехать в Джаяпуру за получением столь необходимого документа. К тому же городские автобусы в столицу острова не идут, добираться только на такси! Фиан стал для нас первой большой и неожиданной удачей, а всё то, что происходило потом, было уже с его подачи, с его легко дающей и бескорыстной руки. Денег за услуги с нас не взял. Мы искренне удивились, привыкнув платить за каждое слово. Оставил свой номер телефона на случай надобности, а утром рано встретил в аэропорту и отправил нас к папуасам.

Глава 3. Папуасский суд

При входе в зону контроля аэропорта нужно платить небольшую пошлину, и это правило действовало абсолютно во всех аэропортах Индонезии. К основному билету наклеивается марка об оплате, а после этого проходишь в зону.

Ещё в зале ожидания при вылете из Сентани обратила внимание, что папуасы все на одно лицо. Вроде от одного папы! И это было не только моё мнение. Уже позже в одном из достоверных источников прочла, что предположительно папуасы имеют единого предка мужского пола. Тут я удивилась, но это было потом, а пока…

Женщина с сеткой-мешком за спиной грубо рвалась на посадку, не имея оплаты пошлины. Её не пускали, а она дерзала, вновь и вновь подныривала под руки сотрудников аэропорта, и всё-таки прорвалась на лётное поле. Быстро зашлёпала босыми широкими ступнями к самолёту. Нас с подругой это как-то развеселило, к тому же небольшая группа белых туристов летела с нами. Мы духом воспрянули, но через 40 минут, при посадке в Вамене, «наши белые» исчезли, встреченные проводником. А мы снова остались вдвоём.

И вот тут началось! Приземлились сразу за огородами — ни тебе ограждений, ни тебе вспомогательных служб. Просто вышли из самолёта и пошли пешком в город через большие ворота! Совершенно бесконтрольно, без досмотра паспортов и багажа мы двигались к выходу в город. По взлётной полосе ездили велосипеды и мотоциклы местных жителей, перевозя людей с одной стороны поля на другую его сторону. Люди из деревни слева спешили в деревню справа по аэродрому и буквально под крыльями самолёта. Через городские ворота на взлётную полосу въезжали на машине все кому не лень, объезжая по полосе неудобные участки городских дорог.

Хотя Вамену трудно назвать городом — всего шесть улиц и девять кварталов — но сюда летят самолёты, и взлётных полос даже, кажется, две! Автомобильных дорог в эти места пока нет, хотя окрестности соединены с главной деревней сносными подъездами.

Вот и мы пошли за народом прямо в город, всё ещё не веря, что нас не остановят. А уж как вышли, так и встали в изумлении. Первая мысль была: «Вот, попали!» Кругом одни папуасы! Что ни личность, то персонаж!

Взгляд у народа суровый и колючий из-под нависших надбровных дуг. На всех яркие, не первой руки одежды, при этом как-то мужские и женские вещи не различались по принадлежности. Глядя в глаза этим людям, мне становилось страшно, хотя я понимала, что это всего лишь внешний вид. А вот Любе было страшно до конца, она всех серьёзно боялась, так и не сумев привыкнуть к облику аборигенов. Люба профессиональный фотограф, но фотографировать на улице не решалась, только в присутствии проводника и по разрешению самих папуасов.

Пережив эмоциональное потрясение, решили искать полицию, благо, слово «полиция» понимал каждый папуас. Разрешение на посещение папуасских деревень получают именно там. Это важное слово — Сурат джалан — я выучила ещё у себя в России. Нужный нам главный полицейский участок находился за три квартала, туда и пошли, следуя жестам аборигенов. Войдя на плац размером с небольшой стадион, снова встали в исступлении. Нашему взору открылась странная, красочная и необычная картина.

По всей площади большими группами сидели полуобнажённые папуасы. Амулеты и бусы на груди придавали экзотичность всей картине. Лица у каждой группы были выкрашены по-разному: у одних чёрной краской, у других белыми и красными продольными полосами, у третьих половина лица была белой, а другая чёрной. Люди сидели, склонив горестно головы к коленям. В руках аборигены держали длинные стрелы, луки и копья. Было ясно, что собрались разные племена местного народа.

Но что бы это значило? Подобное зрелище можно увидеть только по телевизору, да и то не часто. Ведь это не было искусственно разыгранным спектаклем для туристов, это была жизнь островитян, непонятная и неведомая для нас. Мы с попутчицей испытывали откровенный ужас, понимая это, и также понимая непредсказуемость дальнейших действий. Позже узнали, что это был суд.

Здесь собрались племена Дани, Яли, Лани.

Увидеть такое в наше время почти невозможно. Видимо, все те люди съехались со своим оружием, чтобы помериться силами в случае неудовлетворительного решения суда. Вот тут мы забыли о разрешении. Моя подруга Люба почти не фотографировала, натыкаясь на злобные взгляды, а я это делала трясущимися руками.

В центре площади в пластмассовых креслах сидели толстые люди, явно, не из папуасов. Это были судья и присяжные. Поодаль от них под палящим солнцем расположились на траве пятеро подсудимых, а среди них женщина. Конвоиры с оружием стояли за их спинами. По периметру всего плаца патрулировала вооружённая полиция.

Мне было невыносимо жаль тех людей, ну просто до собственной боли в сердце. Да и вообще, мне было их жаль до конца, пока я не перестала их видеть. Случилась у них беда. Где-то на реке перевернулась большая лодка с людьми. Погибли 60 человек, среди них женщины и дети. Подсудимые не справились с управлением, но сами остались живы. Теперь их судили.

Съехались племена со стороны потерпевших и со стороны подсудимых. И те, и другие в большом горе, чем и объяснялись их угрюмые позы. Выступал прокурор и представители от племён. Действо оказалось долгим и нудным. Целый день люди просидели под солнцем, лишь только венки из перьев казуара защищали их лица. Ящики с бутылками минеральной воды стояли возле людей, и надо думать, что вода там давно выкипела. Жёны подсудимых с цветными сумками-сетками за спиной весь день ходили вокруг площади, ожидая решения суда.

Хотелось сделать много фото из разных точек, но полиция зорко следила за нами, а стоящие вокруг любопытные горожане, закрывали весь обзор.

Тут к нам подскочил бородатый папуас и стал навязчиво предлагать услуги проводника, чем нас много удивил. А я-то думала, не папуасское это дело! Тут мы вдруг вспомнили, что нам в полицию надо за разрешением.

Глава 4. Встреча лицом к лицу

Для получения сего важного документа необходимо иметь две фотографии, копию главной страницы паспорта, обязательно иметь сопровождающего и место в отеле. С фотографиями и копией паспорта мы были готовы хоть сейчас! Телефон нужного человека у нас тоже имелся, но места в отеле не было, а, значит, и разрешения не будет. Если пойти устроиться в отель, то без разрешения комнату не дают. Оставалось только надеяться, что заветный номер отзовётся. Я почти не верила, что на другом конце провода поднимут трубку, но и паники не испытывала, знаю, что всегда можно разрешить любую ситуацию. Если предложить за номер в отеле более высокую цену, то каждый будет рад заселить вас к себе, а уж походив по окрестностям, столько всяких папуасов насмотришься без разрешения!

К моему удивлению Хериман отозвался, так звали нашего будущего провожатого. Буквально через десять минут он прикатил на мотоцикле. Сразу взял опеку над нами и указал полисмену отель, в который нас заселит. Новенькие разрешения на посещение папуасских племён были в наших руках. Затем был отель с обильными завтраками на утро, где освободившись от вещей, отправились походить по Вамене, предварительно договорившись с Хериманом встретиться вечером.

Гуляя по городу Вамена, чувствуешь себя пришельцем из другого мира. Папуасы все, как один реагировали на нас неадекватно. Они замирали при встрече с нами, их ошалелый взгляд выражал удивление, замешанное на ужасе. Они показывали на нас пальцем в полном недоумении от двух белых туристок, а дети переставали плакать, или же сразу начинали реветь. Ещё находясь в Джаяпуре — столице Ириан-Джайя — нам пообещали, что в Вамене туристов «фуль», то есть «полно», но ни одного за восемь дней мы не встретили.

Прилетев в Вамену, редкие группы туристов сразу едут со своими гидами по племенам, а гулять по долине пешком никому и в голову не приходит, не безопасное это дело. Именно поэтому только мы оказались с папуасами один на один.

Лица этих людей настолько выразительны, что их нельзя было не снимать. Делала я это без зазрения совести. Иногда приходилось убегать, скрываясь в толпе, но основная масса обитателей долины относилась к съёмке снисходительно. Правда, жестом показывали, что хотят денег.

Первого своего обнажённого папуаса с котекой увидела внезапно и даже от него побежала, но спохватилась вовремя, чтобы разглядеть. Он шёл прямо за мной на расстоянии двух метров. Престарелый мужчина, может хотел денег попросить, а может поздороваться. На шее у него висел сетчатый истрёпанный галстук, в руках зонт на случай дождя, а на плече котомка.

Котека была длинной, а потому стало ясно, что этот мужчина принадлежал племени Дани. Что такое котека? Это одежда аборигенов, но носят её сейчас в городе только престарелые и уважаемые мужчины, а в своих деревнях носят все: и дети, и мужчины более молодого возраста. Это обычная сухая тыковка, которая растёт в каждой папуасской деревне, оплетая травяные крыши хижин. Её конусовидная форма и длина достигается при помощи небольшого груза, привязанного к самому кончику. Когда тыковка приобретает нужный размер и форму, её срезают. Надевается она на мужской половой орган, как оберег для столь уязвимого места. У мужчин племени яли тыковки обрублены до половины и чуть шире, а у племени лани очень широкие и могут быть разрисованы или украшены бисером. Именно эти племена проживают в окрестностях Вамены. Для отличия соплеменников ими придуманы правила, их подсказала сама жизнь.

Мужчины имеют повседневные и праздничные котеки, украшенные и разрисованные. А если праздничной одежды не имеется, то на повседневную просто повязывают ленточку или красивую тесёмочку. Крепится котека снизу на петлю, а сверху за самый кончик толстой нитью вокруг пояса.

Тот плетёный галстук на шее нашего папуаса, совсем был не галстук. Это карман или небольшая сумочка, в которую он может положить табак, деньги, если имеются, да и другие мелкие вещи. Ещё существуют галстуки из тростниковых палочек. Сколько палочек на груди — столько свиней у его владельца. Зонт считается очень важным атрибутом папуасской жизни. Он ведь и от дождя и от солнца! Хотя казалось бы, зачем от дождя? Ведь гол как сокол! А чтобы не замёрзнуть.

Важной и неотъемлемой частью гардероба является венок из перьев казуара. Казуар — большая птица в ярком оперении, обитает только на Новой Гвинее и занесена в Красную книгу. Встретить её можно в диком и недоступном лесу, поэтому могу предположить, что те пышные новые венки на головах аборигенов собраны из перьев других птиц, возможно, даже кур. Именно такой убор я примерила на себя, сняв с головы молодого парня и отдав взамен шляпу, чтобы мыслей дурных не было на случай моего исчезновения.

Скрылась я ненадолго, доверившись Любе запечатлеть меня в экзотичном головном уборе. А вот те венки, что на головах стариков, красные, оранжевые и стёртые до основания, видимо, всё-таки из перьев казуара. Ну и последним важным дополнением к внешнему облику являются бусы на шее и амулеты на груди. Бусы изготавливают из стекляшек, мелких ракушек, семян растений, а вот амулеты — из свиных клыков. По торжественным случаям, или по случаю войны клыки вставляют в носовую перегородку, что придаёт всему облику папуаса мужественность и воинственность.

С обувью у них сложнее. Она есть не у каждого аборигена, многие из них всю свою жизнь ходят босиком, а оттого имеют широкие растоптанные и плоскостопые ступни. Глядя на эти ноги, просто не верилось, что их можно впихнуть в какую-либо обувь.

Среди папуасских племён хорошо известно племя караваев, но до них по рекам дня три добираться. Свои дома люди обустраивают на деревьях и живут совсем дико, как тысячи лет назад. Но наша группа — это всего два человека и посещение караваев может стать крайне опасно для нас. Поэтому к караваям нас никто не повёз, а ограничились мы окрестностями папуасской столицы.

Глава 5. Жизнь в Вамене

Вамена раскинулась в долине Балием, меж зелёных холмов и каменистых речек.

Условно она напоминает прямоугольник, по углам которого при въезде в городок установлены статуи папуасов на высоких вышках, имитирующих смотровые площадки. У их подножий, как правило, размещаются крестьянские рынки. В скверах те же статуи напоминают о месте вашего пребывания.

По улицам городка неспешно передвигаются велорикши. Это основной транспорт в Вамене, на нём перевозится всё или почти всё — везут продукты, закупленные на рынках, товары для дома и строительства, мебель, да и сами папуасы с удовольствием им пользуются.

Мотоциклы в городе так же имеются и лихо проносятся мимо. Автомобилей совсем мало, но существуют маршрутные микроавтобусы, которые отвезут вас до близлежащих деревень.

Рынок многое может рассказать о своём городе, даже, если хотите, о своей стране. Именно рынки всегда интересны к посещению. Здесь можно встретить персонажей, которых на улице просто не увидеть.

Рынок отражает быт и пристрастия жителей данных мест. Овощи, фрукты, сувениры везде свои и даже их выкладка всегда разная. Вот и в папуасской Вамене дани, яли и лани имеют свои рынки с четырёх углов городка на главных перекрёстках четырёх дорог.

В окрестностях Вамены наряду с фруктами выращивают всевозможные овощи, перец, фасоль. Один из фруктов мне полюбился, называется он змеиным. Это народное название фрукт получил за свою кожуру точь-в-точь похожую на шкуру змеи. Если откусить его поперёк, то в срезе обозначается рисунок, похожий на мордочку милого зверька. Довольно забавный фрукт, к тому же ещё вкусный, да и к транспортировке пригоден.

Торгуют на рынках прямо с земли, хотя везде имеются добротные прилавки. Сами продавцы сидят здесь же на полу. Женщины не уступают мужчинам во вредных привычках — они много курят и яростно жуют бетель.

Это стимулирующее средство красного цвета традиционно применимо во многих странах Азии и является растительной смесью листьев и семян. Для папуасов, видимо, бетель является отдушиной, ведь на острове не продают даже слабоалкогольные напитки. Папуасы не имеют иммунитета к алкоголю и очень быстро превращаются в алкоголиков.

Именно на рынках встречается великое множество интересных личностей. Тут достаточно папуасов в традиционных котеках покупающих товары для дома, строительные доски, продающих поросят. Ходила я по этим рынкам одна, порой даже забывала делать снимки, с интересом наблюдая разные ситуации.

Казалось как-то зазорно и неуместно ходить совсем голым среди одетых людей, но папуасы, судя по всему, подобного дискомфорта не чувствовали — ни те, которые были нагие, и не те, которые были одеты. Они как будто бы не замечали разницы между собой. Ведь в город на рынок едут, надо одеться, а у себя в деревне всё равно все разденутся. Не зря тут травяные юбки кучками продают! Значит, в ходу они и женщины в них нуждаются.

Популярные среди женщин вязаные сумки-сетки напоминали небольшой невод и это отдельная тема. Выплетены такие авоськи из разноцветных нитей и предназначены только для женщин. Надеваются сетки ручкой на голову, а сама авоська забрасывается за спину. Если ноша в сетке тяжела, то под ручку подкладывается свёрнутая ткань. В этой сетке много чего можно перенести, ведь растягивается она до неопределённых размеров. Носят в ней даже животных — маленьких поросят, кроликов, щенят. При этом животные в сетке обязательно что-то жуют.

Ну, а если сетка-невод пуста, то её всё равно носят, никогда не снимая. Потому что в холод ею замотаться можно, или же присесть на неё у окраины дороги, а то и пот с лица утереть, работая в поле. В общем, очень нужная вещь и кажется порой, что эта сетка просто намертво приклеена к женскому лбу. Что бы ни делала женщина — сетка всегда при ней.

С питанием в городе Вамена очень однообразно, на изыски кулинарии можно не надеяться, но с голоду мы не умерли. Всегда можно перекусить рисом с зажаренной и засушенной до неузнаваемости курицей. Она вполне съедобна, если ещё её полить соусом, потом запить водой и заесть фруктами. Кстати, о воде. Здесь в папуасской столице она в два раза дороже, нежели в Сентани (Джаяпуре), поэтому пассажиры, летевшие с нами, тащили полные рюкзаки с бутылями питьевой воды на продажу. И ведь на посадке в самолёт ту воду никто не отбирал! Мы об этом знали, но везти её за собой не стали, а покупали ту, что народ в рюкзаках привёз.

Глава 6. Деревня деревней

Встреча с нашим проводником Хериманом оказалась довольно плодотворной. Вечером в отель он приехал вовремя, привёз с собой карты долины Балием с означенными маршрутами, брошюры для нас. Договорились на завтра пройтись по деревням папуасов племени Дани. Хериман оказался скромным и стеснительным человеком, объяснял очень доступно и ненавязчиво, чем вызывал к себе простую человеческую симпатию.

Мы с подругой предусмотрительно с вечера купили в дорогу воду, печенье, сладости. Утром в девять часов выехали. По дороге наменяли мелких денег для аборигенов, ведь ни один папуас не позволит уйти из деревни, не заплатив за визит. Если только вступить с ними в рукопашный бой! Деньги папуасы любят.

По пути заехали на рынок, где всё пестрело от ярких одежд. Тут и куры кудахтали в сетках, и свиньи визжали до одури, кстати, гордость и достояние папуасов. Количеством свиней оценивают все крупные покупки, благосостояние семьи, достаток рода-племени.

Горы капусты были свалены на землю, морковь связана красивыми чистыми ярко-оранжевыми пучками, сухие листья табака, смотанные плотными рулонами, нарезались разными порциями по просьбе покупателя. Неизвестные медицинские травы раскладывались кучками. Что-то похожее на куски пемзы высилось горкой, но на ощупь было лёгким и пружинистым — оказалась папуасская панацея от всех болезней. Разрушенный людьми термитник был порезан на куски и вывезен на рынок.

Народ, несмотря на свою доверчивость и незлобный характер, при виде фотокамер отворачивался. Женщины закрывались сетками, на которых же и сидели. Многие мужчины в венках имели грозный вид и вызывали у нас безудержный смех.

Нет, мы не сумасшедшие, просто странная особенность тамошних мужчин иметь под носом, извините, мокрость, никак не клеилась с их воинственностью. Интересно ещё и то, что этот недочёт во внешности никто как будто бы не замечал. Эти мужчины серьёзно разговаривали с такими же личностями, при этом иногда облизываясь. Ну, а мы что? Мы просто давились со смеху! Такого недостатка у женщин мы не наблюдали.

Несколько обнажённых стариков деловито ходили меж рядов, лишь только один грустно стоял с котомкой на плече. Жалкий такой и совсем худой. Протянула ему мелкую купюру, сразу заулыбался, плечи расправил и отдался моей фотокамере. Судя по одежде, было понятно, что он из племени яли.

Первой посещённой нами деревней стала Кулуру, расположенная за 30 километров от Вамены. При подъезде к ней установлен полицейский кордон. Тут были проштампованы наши разрешения, как и полагается по правилам. Ближе к деревне раскинулись несколько озерков с ярко-розовыми нимфеями. Пейзажи ласкали взор сочными красками на фоне синих гор, туманно растекаясь по ущельям.

Множество папуасских племён и деревень находятся в зелёной долине меж гор. Народ сохраняет свои обычаи, пока ещё и мы можем быть тому свидетелями. Но сколько племён проживает в непролазных джунглях, не знают даже сами жители долины Балием.

Прямо на центральной аллее, ведущей в деревню, нас перехватили сами же жители и ну давай позировать! Женщины в травяных юбках встречали рукопожатием, а мужчины и дети в украшениях с любопытством рассматривали нас.

Что ни фото, то руку за деньгами тянут. Ну мы сгоряча чуть было здесь же всё и не отдали. Хериман нас в чувство привёл, а тут уже сувениры несут специально для нас. Как-то незаметно у меня на шее оказался амулет с «зубом динозавра», точнее со свиным клыком, в придачу к той длинной тыковке, что за спиной висит на верёвочке. Поняв, что белые обладают покупательской способностью, женщины обступили нас со всех сторон, тыквы разных форм в руки суют, амулеты на шею вешают. Ну просто не отбиться!

До деревни всё-таки дошли, а там площадка плиткой вымощена. На ней деревенские жители собрались, все нас ждут. Атака с их стороны была мощной, даже не сразу заметила стоящий поблизости мотоцикл. Хитрецы! Не всё так сумрачно, оказывается на мотоциклах разъезжают! Толстая свинья бродила у самого входа в деревню, но попасть на общинную территорию не могла. Всё входы в деревни сделаны в заборе в виде лаза под аркой и двумя ступенями для подъёма. В самих деревнях чисто выметено. Уж за порядком следят! Деревни у папуасов дани небольшие. 30—50 человек проживают в одном поселении.

Пока я деревню рассматривала, появился среди нас колоритный папуас с перьями в курчавых волосах, в венке, в скромных бусах и в красивой котеке. Сразу за своё фото доллар запросил, а мы решили только поздороваться, потом посмотрим.

Папуас расстроился и в сторонке встал, тут другой подскочил и ну давай нам «впаривать» мумию своего вождя трёхсотлетней давности за кругленькую сумму.

— Да ты что, папуас? У меня этих вождей в засушенном виде пруд пруди! И все за эту сумму. А ты мне одного предлагаешь, да и то, даже не потрогать, а только посмотреть!

Ну вот, ещё одного папуаса расстроила. Ну как ему объяснить, что жуткий страх меня одолевает перед мумиями? У нас другая культура и кладбища наши за городом, и селиться мы рядом с ними не желаем. Не то, что у них в каждой деревне могилы посередь двора! Дети на них играют, старики пристраиваются прикорнуть, а можно и какую-никакую одежонку на могильных плитах просушить. И предки их за это не карают, и не думает народ об отрицательной энергетике, и не боится загробной жизни. Так-то вот!

Глава 7. И, взявшись за руку, пойдут тот первый век и двадцать первый

В деревне, прямо на заборе из кольев, висели сувениры на продажу. Видимо, витрина никогда не убирается, так как мы приехали внезапно и о своём визите не сообщали. Папуасский спектакль не заказывали, а потому незачем было предупреждать их о нашем приезде. Что такое «папуасский спектакль»? Это представление в течение часа, где показаны сцены традиционных военных действий между племенами. Искусственно созданная ситуация меня не интересовала. Всё как-то натуральная жизнь больше привлекает.

Мы крутили головой по сторонам и рассматривали окружение, а в это время женщины тащили нас к витрине, пытаясь продать всё имеющееся там добро.

Один жалкий старик в общипанном венке скромно стоял в сторонке и умоляюще смотрел в глаза. Длинные бусы на нём из речных ракушек и клыкастый амулет был повешен на руку. $30 просил! Но отдал за десять.

И вот я, увешанная кабаньими клыками, стою на территории папуасской общины. По одну сторону от меня длинный барак крытый травой. Это жилище женщин и детей, которые живут все вместе. На противоположной стороне мужские домики похожие между собой. Тут проживают мужчины отдельно друг от друга. Если муж и жена хотят встретиться, то муж ведёт свою женщину из женского дома к себе, но всякий раз она возвращается в женский барак. Таковы незыблемые правила аборигенов на протяжении многих тысячелетий. Они так живут.

Мы проникли в женский дом и были удивлены тем, что спят женщины на совершенно голой земле, слегка припорошенной травой. А что? В лесу трава закончилась? Что за спартанские условия? Нет, мы всё равно не поймём, как может быть достаточным плетёной сетки на полу, и она же вместо одеяла? Ещё имеются травяные юбки, или же шорты, дары цивилизации, но до пояса женщины обнажены.

В бараке не было признаков тёплой одежды, не говоря уже об элементарно простой циновке. А как же мужчины? Только котека? Вот откуда берутся сопливые, извините, папуасы! Вечный насморк мучает тамошних мужчин. А лечиться что толку? Всё равно холодная земля под боком и стук зубов в мелкой дрожи.

Оказавшись во дворе, заметили, что народу поприбавилось. Дети появились, а Хериман пояснил, что они вернулись из школы. Значит, дети учатся, только не все. Те, кому неудобно было в городской одежде, сразу избавились от неё. Фотосессия продолжалась, две пожилых женщины совали в наш объектив измученные работой руки с обрубленными пальцами.

Это последствия жуткого папуасского обряда — обрубать по одной фаланге пальцев за каждого умершего близкого родственника. Столь жестокую епитимью запретили около пятидесяти лет назад пришедшие сюда миссионеры. Имеется даже наказание со стороны правительства за членовредительство, то есть за рубку своих пальцев.

Исходя из этого, можно приблизительно определить возраст женщины, ведь папуасы не знают своего возраста. Мужчины подобной экзекуцию на своих руках не проходят. Но в племени лани этот обычай у мужчин присутствует.

***

Фотосессия закончилась раздачей денег. Лес рук тянулся ко мне, тут уже все были готовы фотографироваться хоть за наш рубль, чувствуя, что интерес к ним мы удовлетворили. Узкой тропинкой пошли в следующую деревню, и в какой-то момент кто-то осторожно сзади взял меня за руку. Обернулась, конечно, а это тот самый папуас в перьях, которого я изначально обидела, не дав доллар за его фото.

Он улыбался некрасивым лицом и качал головой из стороны в сторону. Наверное, разрешение спрашивал на мою руку. Разрешение дала. В конце концов это не разрешение на моё сердце! Так мы и шли. Папуас, которого звали Август, бережно вёл меня по узкой тропе, ступая своими босыми ногами по колючей обочине. При этом мою руку нёс в своей руке, слегка выставив вперёд, как будто бы Мазурку собрался танцевать. Был на удивление галантен, на неудобной тропе вперёд забегал, руку подавал, через реку перенести пытался, не далась.

Сколько ему лет он не знает. Был женат, жена умерла. Дочка-подросток проживает в общине его жены неподалёку, а он совершенно одиноко проживает в своей общине среди своих родственников. Дочку навещает по выходным после того, как сходит в церковь. Вот и сегодня пойдёт. Переодеваться ему ни к чему, прямо так в перьях и котеке папуасы ходят в свою маленькую, побелённую церковь с нарисованным крестом на фасаде. Церковь отдалённо стоит у дороги, чтобы со всех общин верующие шли и чтобы всем было удобно.

А пока извилистой тропой мы поднимались в гору. Я и Август за разговорами, если можно так назвать мои жесты вперемежку с английским, испанским, да ещё каким-то, и постоянное папуасское кивание головой, слегка поодстали.

Вот тут он меня удивил окончательно! Мой попутчик попытался меня обнять! А я думала, они этого делать не умеют! Тут я его и бросила, быстренько догнав Херимана с Любой, да с увязавшимся за ней мальчишкой из деревни.

Посмеялись над ситуацией, а Август не сдавался, снова и снова пытаясь восстановить свои права на мою руку. И я сдалась, отдав ему свою правую длань до конца дня. Так мы и вошли в следующую деревню, перебравшись через окультуренный лаз среди острых кольев.

В деревне было немноголюдно, старики да дети были дома. Все работоспособные члены общины трудятся днём на поле. Папуасы дани живут родами и занимают значительную часть долины Балием. Одна деревня — один род, одна община. Каждый род имеет свои участки земли, на которых выращивает овощи, фасоль, кукурузу. Склоны гор сложны в обработке, приходится раскатывать камни, выкапывая их из грунта, чтобы освободить площадь под огороды. Но, даже несмотря на те небольшие клочки земли, рынки Вамены изобилуют овощами, выращенными на этих склонах.

Пока основное население деревни трудилось на благо общины, мы устроили небольшую пирушку под крытым навесом, специально сооружённым на случай совместного отдыха мужчин и женщин, или же для схода общины по решению насущных проблем. Разложив свои сладости на общем столе, пригласили всех детей и стариков, оставшихся в поселении. Было приятно и прохладно под травяной крышей, она прекрасно защищала от дневной жары. Папуасы кушали аккуратно, не выхватывая сладости друг у друга, как думала я. Даже брать еду стеснялись, пришлось всем раздавать отдельно. Дети без разрешения взрослых ничего не трогали, а взрослые деликатно относились друг к другу, не забирая последнее со стола. Чувствовалось родство и уважительное отношение между ними.

После обеда последовали развлечения в виде примерки моей шляпы,

просмотра сделанных нами фотографий, при этом Август, узнавая соплеменников, от восторга щёлкал себя пальцами по зубам. К тому же он устроил нам сольный концерт, играя на уникальном музыкальном инструменте, изготовленном из тонкой и гибкой древесины, на котором, прижав к губам, издавал звуки похожие на звуки струнного инструмента. Его поза восседания на скамье как-то слегка напоминала «позу лотоса», а колышущиеся перья в волосах придавали колорит необычному концерту.

***