Бесплатный фрагмент - Такое сладкое безумие

Пролог

Он целовал ее ладони смело,

Прекрасно зная, что они в чужой крови.

«Пусть будет так, как ты того хотела.

Я все стерплю, ты только не гони».

Ее холодных глаз немая сталь молчит.

Ах, неужели боли нет предела.

Нет не причин, не страха, не обид.

«Пусть будет так, как ты того хотела».

«Не прогоняй, ведь слишком жалкий вид

У тех, кого не делали из стали.

Живое сердце ярким всполохом сгорит

От блеска глаз прикрытых за вуалью».

И это будет тем, что правильно и суть

Сокрыта в том, что кожа побледнела.

«Последний вздох, я завершаю путь.

Пусть будет так, как ты того хотела».

Он стоял, облокотившись о перила винтажной лестницы, и смотрел вниз. Внизу кружились в вальсе многочисленные пары. Первый круг, второй, третий. У него даже немного начала кружиться голова, но взгляда от кружащейся толпы он не отрывал. Все становилось безликим, когда он замечал ее. Она танцевала с каким-то неприметным юношей. Он был настолько сер на ее фоне, что порою ему казалось, что она вальсировала в гордом одиночестве. Первый круг, второй, третий. Пышная юбка платья, колышется от торопливых движений. Ее кавалер был слишком юн и неопытен. Танец казался скомканным и не интересным. Но стоило только представить, что она вальсирует одна, все сразу преображалось. Зал пустел, и не было ничего, что могло бы сравниться с ее божественной грацией и неземной красотой. Ему представилось, как девушка кружиться с ним, положив руку ему на плечо. Она настолько близко, что он может чувствовать ее дыхание. Горячее, почти обжигающее, неуловимое, необычайно родное. Она что-то говорит, а он ее не слушает, просто упиваясь ее голосом. Внезапно мечты развеялись, он открыл глаза и понял, что спустился вниз по лестнице и идет по направлению к этой паре тихим, но уверенным шагом. Все расступаются. Музыка замолкает. Он останавливается в паре шагов от нее. От той, что так и не отпустила руки своего партнера по танцу. Той, что смотрит на него странно, почти испуганно. Он молчит. Изучает ее лицо. Внезапно ему начинает казаться, что она слишком невинна для него. Что он слишком черен и жесток. Он хочет сбежать и никогда не возвращаться. Но внезапно его рассудок возвращается. Возвращается на миг. На миг, в который он понимает, что стал таким из-за нее, что она виновата в метаморфозах его сознания. Что она сама такая. Что она лицемерна, зла и жестока. В этот миг от обворожительной невинности не осталось и следа. Но это был всего лишь миг, который оборвался, стоило ему только услышать ее голос.

— Что-то не так? Вы слишком бледны. Вам нездоровится? — Вот она стоит уже рядом с ним и держит его за руку. В глазах искренняя тревога.

— Я чувствую себя…, — он умолкает, перебирая в голове слова, тщетно ища подходящее. То слово, которое бы смогло описать то, что он испытывает рядом с ней. — Вы правы, — короткая пауза, глубокий вздох, — мне дурно.

Он резко выдергивает свою руку из ее цепких пальчиков и поворачивается, чтобы уйти.

— Я могу чем-то помочь? — раздается у него за спиной, издевательской усмешкой.

— Пожалуй, нет. Я как-нибудь сам. — Он смотрит на нее, долго, не отрываясь. Словно, прощается с ней. Да, именно, он с ней прощается. Эта мысль полоснула его ножом по сердцу. Он надрывно улыбается и выдавливает из себя последнее, на что хватает сил. — Увидимся.

— Увидимся, — отвечает она, но он уже не слышит. Его мир рухнул. Он попрощался.

Оказавшись рядом с дверью своей комнаты, он резко открывает ее и успевает зайти, пока та с треском, ударившись о стену, не возвращается обратно. Щелкает дверной замок. Слетают маски.

Его рвет на части, мучает, терзает странное чувство необходимости. Одержимости. Вот это слово. «Я чувствую себя одержимым», — крутится в опьяненном мозгу. Он снимает перчатки, небрежно кидает их на мраморный столик и без сил падает в кресло. Глаза закрыты. Он видит только то, как она кружится в вальсе. Танцует не с ним. Его это жутко раздражает, приводит в ярость. Юноша резко вскакивает с кресла и хватает первое, попавшееся под руку. Тонкая хрустальная пепельница с тонким звоном разбивается о стену. На пол падает пепел. Черный, неприятно пахнущий пепел в кучке сверкающих хрустальных осколков. Это он и она. Пепел и хрусталь. Пепел и хрусталь. Пепел и хрусталь.

Он падает на колени и лихорадочно пытается очистить сияющий хрусталь от черной зловонной золы. И у него это почти выходит, пока он не слышит тихий стук в дверь.

— Убирайтесь, я плохо себя чувствую, — почти шипит он, но ручка двери начинает поворачиваться. — Убирайтесь, Бога ради, — голос срывается на крик и умолкает.

На пороге стоит она, и молча, на него смотрит. Как обычно изучающее, словно, он очередной ее эксперимент. Как отреагирует ее подопытный? Что скажет в ответ на ее появление? На ее очередное вторжение, на руины его доселе прекрасного мирка.

Девушка медленно переступает порог, заходит в комнату и тихо закрывает дверь. Замок щелкает почти беззвучно. Внезапно он удивляется ее спокойствию. Она танцевала с другим, после того, что он ей открыл и сейчас находится в его комнате. Он смотрит на ее спокойствие со смесью благоговения, страха и ненависти. Ему хочется прижать ее к себе, прогнать, разорвать на клочки. Он еле сдерживается, чтобы не кинуться к ней. Поборов это желание, он снова опустился в кресло. Она стояла у двери и смотрела на него. И он сдался. Очередной раз сломался под этой пыткой.

— Что тебе нужно? — тихо, почти беззвучно. Она молчала. Тщательно изучая каждый миллиметр его лица. — Что тебе нужно? — с напором повторил он, но ответа снова не последовало.

Девушка просто подошла к нему и села на подлокотник его кресла. Легкая рука, коснулась его щеки и повернула его лицо, заставляя снова смотреть на нее.

— Ты, — прошептала незваная гостья.

Он отбросил ее руку и рванул к окну. Распахнув ставни, он резко вдохнул обжигающий легкие холодный январский воздух. Вздох за вздохом возвращалось спокойствие. Когда он обернулся, комната была пуста. И только легкая шаль, забытая на спинке его кресла говорила о недавнем присутствии гостьи. Он схватил тонкую кружевную материю, пахнущую ее духами, и прижал к лицу. Глубже и глубже вдыхая ее аромат. Такой необычайно чужой. Такой необычайно далекий.

Глава 1. Не доезжая Чиппинг Гэмптон

Я навсегда останусь лучшим поводом напиться.

Закрыться в спальне, не включая свет.

Искать похожесть в посторонних лицах.

И находить ее, хотя ее там нет.

Я навсегда останусь лучшим поводом молчать.

И тишиной, что вновь закладывает уши.

Когда ночами долгими не можешь спать,

Ты продолжаешь ее слушать.

Хотелось бы стать поводом не жить,

Но яркий свет в конце тоннеля не искриться.

Тут, что угодно можно говорить.

Я навсегда останусь лучшим поводом напиться.

Что было по настоящему странным, так это то, что он не чувствовал себя опечаленным. Напротив, ему было до безумия все равно, что его прогнали из родного лома в эту маленькую деревушку. Единственное, что приводило его в состояние недоумения, это то, что причина его временного «изгнания» осталась жить в родительском доме, продолжая быть гувернанткой его младшего брата.

Он хотел, чтобы она поехала с ним. Он хотел, чтобы она отговорила родителей от того, чтобы они отправляли его к бабушке. Он хотел, чтобы она подтвердила его версию. Вместо этого она, молча, провожала его холодным взглядом. Она сказала, что очень рада избавиться от его навязчивого внимания. А потом была ночь и он, снова ее простил. А потом было утро, и он уехал, а она осталась, и он ее снова простил.

Колесо телеги сломалось час назад, и кучер до сих пор не мог его починить. Была та особая погода, когда не было понятно холодно или жарко. Он расстегнул первую пуговицу рубашки и глубоко вздохнул. Ее явно не хватало. От этой мысли почему-то стало трудно дышать. Он резко открыл дверь повозки и вышел на свежий воздух. Ничего не изменилось. Его рвало обратно, и былое безразличие сменилось паникой. Он внезапно осознал, что ее нет рядом, и не будет еще долгое время. И вполне возможно, когда он вернется, она не захочет продолжать их прежние отношения.

Потом он подумал, что отношений не было вовсе. Она просто приходила к нему по ночам и сторонилась от него днем, как от прокаженного. Паника улеглась и наступила апатия. Он сел на землю и начал рвать сухую траву. Травинки царапали его тонкие пальцы, и струйки крови падали на сухую землю. Она всегда говорила, что у него по-девичьи нежные руки. Он злился и уходил. Уходил на минутку, а потом снова возвращался и падал перед ней, сидящей, в кресле на колени. Все такой же злой, зарывался лицом в складки ее платья и соглашался. Сквозь зубы соглашался с тем, что она говорит. Его охватила злость при воспоминании ее безразличного лица. Он бросил горсть земли на маленькую кучку вырванной травы. Маленькие ранки на пальцах почернели. Она вызывала в нем слишком много эмоций. От этого на него нападала усталость. Он вдохнул полной грудью холодный вечерний воздух. Но от этого стало еще хуже. Он пах не так как воздух рядом с ней. Не было цитрусовой нотки ее духов, которые струились за ней тонким шлейфом, будоража его воображение. Он давно не любил открывать окно своей спальни, чтобы ветер не выдул оставшийся после нее след. Тонкий аромат, говорящий о том, что девушка, которая только что его покинула, не была видением. Она ему не приснилась и следующей ночью придет снова. И она приходила, уходя под утро. А днем…. А днем он был для нее никем.

Днем она превращалась в суровую гувернантку. Иногда ему казалось, что эту суровую женщину он раздражает. И если бы у нее была возможность, то она бы его ударила и не раз. Однажды, не выдержав этого напряжения, он зашел в библиотеку и закрыл за собой дверь. Она никак не отреагировала.

— Аннет, — он прижался спиной к двери. — Чего ты хочешь? — Девушка молчала, и он повторил на тон громче. — Чего ты хочешь, Аннет?

— В данный момент, — не отрывая глаз от книги, — я хочу дочитать книгу. А после, пойти попить кофе.

— Чего ты хочешь от меня? — он выхватил книгу из ее рук и бросил в стену. Она громко упала на паркет, раскидав свои страницы. — Чего ты хочешь от меня?

— Ничего, — она медленно и спокойно поднялась с кресла и направилась поднимать книгу.

— Чего ты хочешь? — он схватил ее за плечи, но увидев безразличие в ее глазах, отпустил.

— Что за истерики? — девушка подняла книгу и вернула ее на полку. — Я ничего от тебя не хочу. Что я должна тебе ответить? Эта интрижка меня забавляет, но не больше. Ты слишком молод, чтобы понять, что все это ничего не значит, как для тебя, так и для меня. — Не дожидаясь ответа, она направилась к двери.

— Не приходи сегодня и больше никогда не приходи, — прошипел он ей в спину. Никак не отреагировав, суровая гувернантка захлопнула за собой дверь библиотеки и ушла.

Той ночью она не пришла. Он ждал, что в полночь снова откроется дверь, она придет, как ни в чем не бывало и снова останется до утра. И она долго-долго будет рядом с ним, почти до рассвета. Но она не пришла. Она не пришла, как он и просил. Внезапно ему стало страшно, что она не придет вовсе. Он вскочил с постели, накинул халат и пошел к ней в спальню. И снова была ночь. И снова он ее простил, хотя она и не чувствовала себя виноватой.

Сейчас, сидя на холодной земле у сломанной телеги не доезжая Чиппинг Гэмптон, он внезапно почувствовал себя свободным. Он знал, что она не придет, не откроет дверь его спальни и не останется до утра. А он не сможет прийти к ней сам и целовать ее руки, теряя последнее достоинство. Не доезжая Чиппинг Гэмптон, он учился жить заново.

Глава 2. Внезапная гостья

А тебя не любить можно разве.

А тебя не искать можно долго ль.

А тебе не писать, как не верить в сказки.

Вроде правильно, но так больно.

Ни о чем не просить и бояться сильно,

Что уйдешь и забудешь назад дорогу.

Ты мне снишься опять такой красивой,

Только спать не получится долго-долго.

Этой ночью ему никак не получилось уснуть. Находясь уже месяц в небольшом домике своей бабушки. И в данный момент, находясь в своей теплой и уютной спальне, он никак не мог заснуть. Причем в голове не было ни единой мысли. Его ничего не тревожило. В комнате было тепло и приятно пахло древесиной. Но, не смотря на все это, в сердце юноши зарождался страх, именно это липкое чувство и мешало ему заснуть в ту ночь. Сидя в кресле у камина, он читал, но не как обычно, погружаясь с головой в выдуманный мир. Он бесцельно переворачивал страницы, пропуская, строки и бывало даже целые абзацы.

— Сэмюель, — откуда-то снизу послышался голос его бабушки, которая не имела прислуги и распоряжалась домашними делами сама. — Тут какая-то девушка, говорит, что пришла к тебе.

— Я сейчас спущусь, — откликнулся он и, выскочив из комнаты, помчался вниз по лестнице.

Когда он спустился, Аннет уже сидела в небольшой гостевой комнате в кресле у окна. На ней было синее дорожное платье, которое придавало ее образу строгости и отчужденности. Она держала руки на ридикюле, лежавшем у нее, на коленях. Когда Сэм вошел, запыхавшись, тяжело дыша, словно он пробежал тысячу километров. Она слегка повернула голову в его сторону и приветственно кивнула. Она не улыбалась, но глаза ее блестели. И именно этот взгляд и дал ему надежду на то, что она решила остаться с ним. Аннет встала и подошла к нему, так и не сошедшему с места. Дневная гувернантка начала являться по ночам. Аннет снова была груба и неприступна. Это он понял, когда потянулся, чтобы поцеловать девушку, на что та брезгливо отклонилась.

— Я скучал, — прошептал Сэм, потупив взгляд.

— Я тоже, — Аннет тяжело вздохнула.

В этот момент Сэму показалось, что его любимая Аннет снова вернулась, заперев суровую гувернантку в темном чулане, но девушка сказала то, что убило чувственную Аннет, похоронило ее, она ушла безвозвратно.

— Я выхожу замуж, — слова ударили по ушам, после разбившись, острыми осколками вонзились в сердце.

Сэм упал в кресло, почти без чувств. Его не интересовало то, кто стал ее избранником. Не заботило то, где она будет жить со своим супругом. Не волновало то, как скоро она с ним обручится. Сердце стало биться медленней, на лице появилась ненормальная улыбка. Он, было, испугался, что сходит с ума.

— За кого? — отстранено спросил он, рассматривая тонкие шрамы, на пальцах, оставшиеся после той ночи, проведенной у колес сломанной телеги.

— Не важно, — Аннет села на подлокотник кресла. — Я подумала, что ты должен знать. Я скучаю по нашим ночам и потому как ты делал вид, что безумно меня любишь.

— Делал вид? — Сэм откинул руку, перебирающую его волосы. — Как ты смеешь?

— Ты бы никогда на мне не женился, — Аннет вернула руку в исходное положение. И он, как кот, истосковавшийся по ласке, прижался к ее руке, целуя тонкое запястье.

— Как я могу тебя не любить? — обреченно спросил он.

— У меня так мало времени, мой мальчик, — нежная Аннет восстала из мертвых. — Я не могу ждать эти долгие пять лет. Я буду совсем стара для брака. И если даже сейчас ты меня любишь, то это не продлится долго. Это пройдет и сделает меня несчастной.

— Значит, тебе не все равно, что я люблю тебя, — выдохнул он в ее руки.

— Юношеская любовь недолговечна, — Аннет пересела к нему на колени.

— Я женюсь на тебе, если ты не будешь против, — он прижал ее к себе слишком сильно. Она поморщилась от боли в талии, но не отстранилась.

— Я не могу так долго ждать, — она поцеловала его легко, так словно и не касались его губ ее губы.

— Я бы ждал вечно, — он целовал ее шею и щеки, тонкие пальцы и мягкие ладони, нежно гладящие его лицо. — Я буду ждать вечно.

Суровая гувернантка была загнана в чулан, а Его Аннет выбросила ключик. Казалось, что она никогда его не найдет. По крайней мере, этой ночью, когда он нес ее на руках в свою спальню, не отрываясь от ее губ, она была Анной, которую он любил, мечтой которой было не суждено сбыться.

Глава 3. Анна или Аннет. Любовница или Гувернантка

Чтобы разобраться, чтобы думать тише.

Чтоб никто не знал, о том, что есть слова.

Чтобы говорить, помня, что ты выше

Правил той игры, что придумала сама.

Чтобы записать в память напоследок.

Чтобы отдышаться и опять вперед.

Чтобы точно знать, что в толпе марионеток

Ты мастер, ты единственный лучший кукловод.

Проснувшись следующим утром, Сэм не обнаружил спящую Аннет рядом. Наверное, она ушла задолго до того, как он проснулся. Ушла, чтобы не возвращаться? Ушла, чтобы не возвращаться. Чувство потери опалило его кипятком. Просыпаясь, он никак не ожидал того, что его постель снова будет пуста. Суровая гувернантка вырвалась из чулана и силой запихала туда свою соперницу.

Может, она приходила попрощаться? Может, она и вовсе уезжает из города, из страны? Быть может, он никогда больше ее не увидит? Эта мысль была самой тяжелой, но, не смотря на это, показалась ему единственной верной. Она больше не вернется. Потом ему вспомнилось, как он боялся заснуть. Ему показалось, что ели бы он не заснул, то смог бы остановить ее или, по крайней мере, отсрочить ее уход. Почувствовав крайнее бессилие, Сэм снова упал на подушку и заснул неспокойным сном.

Проснулся он только тогда, когда полуденное солнце светило в полную силу, а его лучи слепили глаза. От этого юноша слегка поморщился. Голова была тяжелой, от долгого сна и единственное чего хотелось, это провалиться в него снова, но Сэм встал с постели и направился вниз к умывальнику.