Бесплатный фрагмент - Тайны скрытого мира и его невероятные обитатели

А впереди было целое лето

Лето выдалось жаркое. В столице было душно и пыльно. Днем на раскаленных улицах редкие прохожие, направляясь по своим делам, старались поскорее перебежать солнцепек и укрыться в тени. Все, кто мог, разъехались по дачам. А Никита с бабушкой оставались в городе и спасались от жары в парке Сокольники, поедая одно мороженое за другим. На тенистых аллеях парка водились многочисленные белки. Никита каждый раз приносил им гостинцы: кедровые орешки на завтрак и фундук на обед. Завидев рыжую красавицу, Никита протягивал ей угощение на ладони и терпеливо ждал, когда она его заберет. Чинно усевшись под деревом и аккуратно сжимая маленькими лапками угощение, белка начинала свою неторопливую трапезу. Этим маленьким зверькам хватало всего пары орешков, чтобы насытиться, остальные они благоразумно прятали.

А для синичек у Никиты всегда имелись семечки. Шустрые птички подлетали по очереди, как будто заранее договорились, кто за кем, и не нарушали порядка. Прежде чем взять гостинец, синичка порхала над ладонью, словно хотела удостовериться, что мальчику можно доверять. Нужно было стоять смирно и не двигаться, только тогда птичка отважно бросалась вперед, молниеносно и ловко подхватывала семечку и стремительно улетала. Он никогда не пытался ухватить доверчивую птичку и вскоре синички стали узнавать его, встречали веселым щебетом и начинали свою веселую суету.

Чем выше поднимался столбик термометра, тем чаще родители заговаривали о том, чтобы снять дачу на лето. Но случилось иначе. Однажды папа вернулся из командировки с неожиданными новостями:

— Я купил дом! Старый, но красивый. Места сказочные! Холмы словно клетчатые, расчерчены разноцветными полями. Леса, богатые грибами и дикими ягодами! Речка поблизости. Вода в ней прозрачная — хоть пей.

— Вот здорово! — подскочил Никита и бросился обнимать папу.

— Впереди у нас целое лето в деревне! — восхитилась мама. — Но как же это случилось?

Папа усмехнулся:

— Началось всё с грибочков, а решилось яблочком. Отправился я однажды за подберезовиками. За первым наклоняюсь, второй примечаю. Будто они меня за собой ведут, один лучше другого. Смотрю: деревня виднеется. А на окраине дом стоит, крыша коньком, наличники на окнах резные, словно кружево. Подошел я ближе, смотрю, а весь сад травами порос, мне по пояс. В это самое время из-за забора мальчишки вылезают, что-то тяжелое в мешке тащат. Увидели меня и спрашивают: «Хотите, дяденька, яблочко? Угощайтесь! Они тут самые вкусные. Вы не подумайте, хозяйка нам разрешает собирать. Зачем, говорит, добру пропадать». Надкусил я то яблочко, а оно сочное, ароматное и сладкое, будто конфетка. «Отчего же, — спрашиваю, — тут никто не живет?» «Бабушка совсем старенькая стала, уехала к дочери в город. Тяжело ей одной хозяйство вести», — отвечают ребята. Разузнал я, кто хозяйка, где поселилась, наведался к ней и договорился о покупке дома! Много она не возьмет, водопровода нет, зимой только печкой греться, крышу чинить надо, дел много. Но это все поправимо. А просторы там бескрайние, небо раскинулось во всю ширь, леса с четырех сторон! Скоро сами все увидите!

Ремонтные работы и прочие заботы

Собираться долго не стали, всем не терпелось отправиться в путь, ведь лето было в самом разгаре. Всю дорогу гадали, обсуждали, мечтали.

Дом оказался совсем старый, но крепкий. Печь не топилась, крыша протекала, окна не открывались. В первую же ночь через дыру в потолке с чердака свалилась мышь, и прямо на спящую маму. Та спросонок перепугалась и закричала. Кровать передвинули и остаток ночи прошел без происшествий. За завтраком все дружно смеялись, обсуждая эту историю.

— Неизвестно, кто из нас испугался больше, — шутила мама.

— Судя по крику, это была ты. Всю деревню перебудила, — отозвался папа.

— Представьте себя на моем месте: вы просыпаетесь оттого, что какое-то животное шлепается на вашу кровать и бежит по одеялу. Что я должна была думать?

— Ну уж, животное!

— Как вообще я могла предположить, что мышь может свалиться с потолка?

— Согласен, такого мышиного десанта и я не мог представить, — расхохотался папа.

— Но сами посудите, как удачно она приземлилась на мягкую кровать, невероятная удача, не правда ли?

После завтрака пошли осматривать территорию. Позади дома раскинулся тенистый яблоневый сад. У каждого дерева свой сорт. Яблочки на любой вкус: маленькие и крупные, сладкие и кисленькие, розовые и зеленые. Хочешь — пирог пеки, хочешь — компот вари, а хочешь — так ешь.

Закипела работа. Первым делом покосили траву, обнаружили кусты смородины, крыжовника, малины и шиповника.

В старом доме пришлось без устали расчищать, чинить, мыть и латать. А сколько всякого хлама и старья выбросили — не перечесть. Но дело спорилось, и уже через несколько дней непрестанных трудов дом стал чистым, просторным и вполне пригодным для жизни. Бабушка навязала веники из душистых трав, мама развесила свои акварельные пейзажи в картонных паспарту, а папа починил печь и сколотил стол, который торжественно установил в саду.

Все сели пить ароматный травяной чай с янтарным медом. И именно в этот момент осознали, что трудились не напрасно.

Бабушка вытянула ноги и улыбнулась:

— Как же хорошо на природе. Душа радуется! Благодать, да и только!

А вечером, когда стали спать укладываться, Никита спросил маму:

— Скажи, а с тобой происходило что-нибудь волшебное?

— Ну это как посмотреть. Кто-то совпадением и счастливой случайностью назовет, а кто-то — чудом, — ответила мама.

— А ты веришь, что в лесах, и в реках, в полях, и даже в домах есть невидимые нам жители? Не зря же в сказках о домовых, лесовиках, полевиках и водяных рассказывают.

— Верю, конечно, — отозвалась мама. — И не просто это жители, а хранители. Только не всем дано их видеть. Но может, однажды ты их встретишь. Главное, не стать таким человеком, который думает, что деревья — это древесина, дождь — осадки, земля — почва, вода — жидкость, а небо — атмосфера. Старайся видеть сердцем!

Ремонтные работы и прочие заботы

Собираться долго не стали, всем не терпелось отправиться в путь, ведь лето было в самом разгаре. Всю дорогу гадали, обсуждали, мечтали.

Дом оказался совсем старый, но крепкий. Печь не топилась, крыша протекала, окна не открывались. В первую же ночь через дыру в потолке с чердака свалилась мышь, и прямо на спящую маму. Та спросонок перепугалась и закричала. Кровать передвинули и остаток ночи прошел без происшествий. За завтраком все дружно смеялись, обсуждая эту историю.

— Неизвестно, кто из нас испугался больше, — шутила мама.

— Судя по крику, это была ты. Всю деревню перебудила, — отозвался папа.

— Представьте себя на моем месте: вы просыпаетесь оттого, что какое-то животное шлепается на вашу кровать и бежит по одеялу. Что я должна была думать?

— Ну уж, животное!

— Как вообще я могла предположить, что мышь может свалиться с потолка?

— Согласен, такого мышиного десанта и я не мог представить, — расхохотался папа.

— Но сами посудите, как удачно она приземлилась на мягкую кровать, невероятная удача, не правда ли?

После завтрака пошли осматривать территорию. Позади дома раскинулся тенистый яблоневый сад. У каждого дерева свой сорт. Яблочки на любой вкус: маленькие и крупные, сладкие и кисленькие, розовые и зеленые. Хочешь — пирог пеки, хочешь — компот вари, а хочешь — так ешь.

Закипела работа. Первым делом покосили траву, обнаружили кусты смородины, крыжовника, малины и шиповника.

В старом доме пришлось без устали расчищать, чинить, мыть и латать. А сколько всякого хлама и старья выбросили — не перечесть. Но дело спорилось, и уже через несколько дней непрестанных трудов дом стал чистым, просторным и вполне пригодным для жизни. Бабушка навязала веники из душистых трав, мама развесила свои акварельные пейзажи в картонных паспарту, а папа починил печь и сколотил стол, который торжественно установил в саду.

Все сели пить ароматный травяной чай с янтарным медом. И именно в этот момент осознали, что трудились не напрасно.

Бабушка вытянула ноги и улыбнулась:

— Как же хорошо на природе. Душа радуется! Благодать, да и только!

А вечером, когда стали спать укладываться, Никита спросил маму:

— Скажи, а с тобой происходило что-нибудь волшебное?

— Ну это как посмотреть. Кто-то совпадением и счастливой случайностью назовет, а кто-то — чудом, — ответила мама.

— А ты веришь, что в лесах, и в реках, в полях, и даже в домах есть невидимые нам жители? Не зря же в сказках о домовых, лесовиках, полевиках и водяных рассказывают.

— Верю, конечно, — отозвалась мама. — И не просто это жители, а хранители. Только не всем дано их видеть. Но может, однажды ты их встретишь. Главное, не стать таким человеком, который думает, что деревья — это древесина, дождь — осадки, земля — почва, вода — жидкость, а небо — атмосфера. Старайся видеть сердцем!

Чудики

Стояло жаркое лето. И как во всех благодатных областях, частенько с вечера и всю ночь напролет шел дождь. А днем свежую, умытую природу снова согревало жаркое солнце. Грибы, ягоды пошли — видимо-невидимо.

По луговую клубнику — полевику ходили так: сначала съедаешь все ягоды, что найдешь вокруг себя, потом ложишься на живот и обираешь уже вокруг. Но каким бы внимательным ты ни был, все равно штаны и рубашку разукрасят красные пятна от раздавленных ягод, так уж много этой полевики уродилось. Дома принесенные ягоды перетирали с сахаром и укладывали в банку. Да только заканчивалась она слишком быстро, невозможно было остановиться. Кажется, подкладываешь себе на блюдечко совсем чуточку, потом еще немножко, еще капельку, а там уже и банка пустая.

А по грибы ходили рано утром по опушкам да перелескам. В руках обязательно палка, чтобы в траве поискать, под листочки заглянуть. А на голове — шапка, чтобы жуки да пауки на голову не сыпались. Вокруг никого, только птицы поют. Поэтому человеку тоже петь охота. Пока грибы соберешь, все песни, какие знал, вспомнишь. Особенно здорово спуститься в овраг, уж там голос разливается будто в оперном театре.

Пошел однажды Никита с друзьями в лес по грибы да по ягоды. А бабушка вдогонку и говорит:

— Не забудь мухоморов набрать, чтобы мух отвадить, которых очень привлекает наше варенье.

Пока ребята собирали маслята на сосновой опушке, Никита прошел дальше и увидел первый мухомор. И вдруг перед ним открылась большая поляна. Странное дело: мухоморы здесь росли друг за другом, будто рядком. Мальчик наклонился, чтобы сорвать один, но его остановило странное ворчание, доносившееся откуда-то неподалеку. Он стал всматриваться, надеясь увидеть диковинного зверька и заметил двух маленьких существ, покрытых коротким мехом с головы до ног. Они стояли на задних лапах и будто переговаривались между собой. Никита не успел толком их разглядеть. Эти двое сразу заметили мальчика и сразу же бросились наутек. Никита, ни минуты не сомневаясь, и поспешил за ними.

«Может, и со мной, наконец, чудеса начнут случаться, а то ведь кажется, что закончились они давным-давно, только сказки и остались. Но чувствую я, что волшебство где-то рядом».

Маленькие существа были в полном замешательстве, увидев преследователя, они остановились. Никита опустился на колени рядом с ними. Теперь он мог получше их разглядеть. Кроме того, что эти зверьки очень напоминали по виду маленьких человечков, покрытых шерстью, они еще были одеты в затейливые вязаные наряды. Один был в коричневом костюме, сам серенький, а второй — рыжий в зеленом костюме. У обоих имелись хвосты, но совершенно разные. У рыженького хвост был словно беличий, он им нервно подергивал, а у серенького будто кошачий, и он им постоянно нетерпеливо поводил. Чудики яростно спорили между собой. Вид у обоих был крайне недовольный.

— Простите меня за преследование. Я не причиню вам зла, — тихо проговорил Никита.

Один скорчил гримасу, а другой лишь приподнял бровь. И вдруг беленький повернулся к Никите, посмотрел ему в глаза и проговорил:

— Аль тебе в лесу леса мало? Аль в людях людей нет?

Второй покачал головой:

— Беда что вода — нечаянно на двор придет.

— Беда-то не беда, только бы больше не было, — ответил ему первый.

«Какие чудеса, да они пословицами разговаривают», — думает мальчик. Вспомнил Никита подходящую пословицу и отвечает:

— Доброму везде добро.

А человечки ему в ответ:

— Добра желаешь, добро и делай. Добра не смыслишь, так худа не делай, — и указывают на корзину мальчика.

Никита догадался: человечкам не понравилось, что он сорвал их мухоморы. «Я так долго не продержусь, — подумал Никита, — чтобы каждый раз пословицами отвечать». Пока мальчик раздумывал, какая пословица пришлась бы к месту, вдалеке раздались голоса, остальные ребята звали его, пора было возвращаться.

Никита решил обойтись прозой и выпалил:

— Я о вас никому не расскажу. И обещаю больше не рвать мухоморы. Я уйду, но разрешите мне прийти снова. Может быть, я смогу вам чем-то пригодиться.

Беленький задумчиво проговорил:

— От одного берега отстал, а к другому не пристал.

Мальчик уже развернулся, чтобы бежать к своим, когда услышал слова Рыженького:

— Что от сердца идет, то до сердца дойдет.

Возвращаясь домой, Никита все думал о происшествии в лесу. Ему не требовались объяснения. Это было прекрасно, и этого было достаточно. Счастье рвалось из его сердца и щекотало нос, словно пузырьки газировки.

Ночь на Ивана Купалу

Сговорились ребята пойти ночью к реке купаться. И Никиту с собой зовут. Давай наперебой рассказывать, что сегодняшняя ночь волшебная и что вода в эту пору чудотворную силу обретает. Если искупаться в ночь на Ивана Купалу, то начнут происходить всякие чудеса. Как же такое можно пропустить!

После захода солнца встретились ребята и пошли к реке. Сначала дорога через поле лежит. Яркий свет луны преображает все вокруг. Идут ребята, смеются, переговариваются. А как стали мимо развалин крепости проходить, страшновато им стало, притихли. Вот закончилось поле, и начался крутой спуск по тропинке через лес. Здесь даже луна пути не освещала. Ходили они по этой дороге много раз, а в темноте как будто все другое, и не узнать. Идут мальчишки, то на камень наткнутся, то об корень споткнутся, но назад не поворачивают. Никита понял, что если перестать вглядываться, пытаясь найти дорогу, то ноги как-то сами нащупывают правильный путь.

— Может, вернемся? — предложил кто-то.

И тут один за другим стали загораться маленькие огоньки в траве. Они мерцали, то появлялись, то исчезали, но чем дальше продвигались ребята, тем больше огоньков становилось вокруг. «Лес чудес!» — восхитился Никита. Подошел он к одному такому огоньку, чтобы поближе его разглядеть, а это жучок-светлячок лежит на спинке, выставив светящееся брюшко. Вот ведь как! И никакого волшебства! Но красиво, как в сказке. Сама природа — одно большое чудо, и все в ней хитроумно и одновременно прекрасно устроено.

Ребята оживились, каждый нашел себе светлячка и нес на листочке как фонарик. Так и до речки дошли. Вода в ней темная и блестящая. «Так и тянет окунуться», — думает Никита. Стал он одежду снимать, обернулся, а никто больше купаться не собирается. Ребята сбились в кучку и переговариваются:

— Холодно что-то.

— Да, и вытереться нечем.

— Неохота мочиться.

Мальчишки уселись на корягу.

— Смотрите, тут костер еще тлеет, давайте-ка веток подбросим.

«Ну и ладно, все равно пойду», — решил Никита и направился к воде. А по коже дрожь, точно он здесь один на один с этой рекой, луной и не ждут позади друзья.

Стоило ему в воду ступить, как из камышей донесся тоненький голосок. Мальчик подошел ближе и прислушался. Жалобный писк раздался снова. Будто кто-то маленький плакал и звал на помощь. Никита подошел ближе и увидел сеть в камышах. Похоже, здесь побывали. Мальчик отвязал сеть и расправил ее. В воде что-то затрепыхалось и забилось, голосок был совсем рядом и звучал отчаянно и обреченно. У Никиты сердце сжалось. Какое существо могло издавать такие звуки? Мальчик растянул и потряс сеть. Послышался негромкий всплеск, и он увидел в свете луны, как блеснула серебристая чешуя. Если это крупная рыба, то кто пищал? Никита аккуратно снял сеть, полностью осмотрел ее, но больше никого не обнаружил. Неведомое существо ускользнуло и поспешило скрыться. Кто бы это ни был, он не имел ни малейшего желания встречаться со своим освободителем.

— Смотрите, что здесь, — крикнул Никита.

Ребята подбежали и стали обсуждать, куда бы спрятать сеть, чтобы проучить браконьеров.

— Забрать сеть мы не можем, получится как воровство, да и родители станут вопросы задавать.

Решили бросить в заросли крапивы.

— Кто захочет, то пусть и достает,  а крапива их отхлещет по первое число, — засмеялись друзья.

А Никита вошел в холодную воду и поплыл против течения, но скоро замерз и повернул к берегу. И вдруг почувствовал, как что-то скользнуло по его животу. Мальчик вздрогнул и стал грести сильнее, чтобы быстрее добраться до берега. «Это просто водоросли», — твердил он себе. А выйдя на берег посмеялся над своими страхами. Натянул одежду на мокрую кожу и уселся у костра сушиться:

— Ох, ребята, и натерпелся я страха, в водоросли попал. Уже представил себе подводное чудовище c длинными щупальцами, — улыбнулся он ребятам.

Все расхохотались.

— А может, это водяной был?

— Или русалки?

— Ладно, ребята, пора нам уходить отсюда, подпортили мы браконьерам рыбалку,— поторопил всех Толик.

— Вот уж они разозлятся, когда вернутся!

Волкодав

На обратном пути ребята особенно не шумели, были задумчивые, но в темноте уже освоились, глаза привыкли, и страх прошел. Все устали, хотелось в мягкую постель, и дорога казалась слишком длинной. Один только Никита все никак не мог налюбоваться этой ночью. Купание освежило его и придало сил. Ему совсем не хотелось возвращаться и трудно было даже представить, как можно уснуть в такую ночь.

Вот и деревня, показался первый дом. Вдруг отчаянный собачий лай нарушил тишину ночи. Его подхватили соседские сторожевые псы.

— Мы так всю деревню перебудим, пока по домам разойдемся.

— Хорошо, что собаки все за заборами на цепи сидят, — заметил кто-то.

Всю дорогу по деревне ребят сопровождал заливистый лай. Но по голосам было ясно, что это собаки просто так брешут, без злобы, за компанию и для порядка.

Вдруг Толик остановился.

— Я только сейчас вспомнил, что наш сосед выпускает на ночь своего волкодава, такую огромную черную псину.

— Да, я тоже про него слышал. Днем его никто никогда не видел. Говорят, дядя Коля держит его на цепи целыми днями и выпускает только ночью. Все это похоже на историю собаки Баскервилей.

— Так как же я домой попаду? — вконец расстроился Толик.

— Бояться нечего. Собаки ведь только свою территорию охраняют. Твой-то дом сначала стоит, а уж потом тот, где волкодав живет, — возразил Костя.

— А как же Никита? Его-то дом после. Получается, надо мимо собаки пройти.

— Просто надо спокойно идти, руками особенно не размахивать, тогда эта зверюга подумает, что свои, и вас не тронет. Ладно, я домой, надеюсь, провожать вас не надо, сами дойдете, — сказал Костя и побежал к своему дому.

Остальные ребята не бросили Толика и дошли все вместе до самых его ворот.

— Ну вот, нет никакой собаки, зря боялся, — засмеялся кто-то.

Толик обрадовался и поспешил закрыть калитку.

— Теперь и ты, Никита, иди, тебе уж тут близко, — схитрил Васька.

Никита двинулся вперед, и вдруг все увидели, как огромный черный пес вышел из темноты и стоит на дороге в свете фонаря.

Мальчик шел медленно, стараясь смотреть прямо перед собой. Но проходя мимо пса, не выдержал и все-таки взглянул на волкодава. Немногое он успел приметить, лишь то, что пес действительно огромный и страшно худой. «А если худой, значит, голодный, такой сожрет и даже не подавится», — мелькнуло в голове у Никиты.

Пес сдвинулся с места и подошел ближе. Никита почувствовал, как холодный собачий нос дотронулся до его голой лодыжки. Пес шел немного позади, как будто сопровождая мальчика, и остановился только у калитки.

Ребята увидели, что Никита вошел в дом, и перевели дух. Пора было расходиться по домам, но пес издалека наблюдал за ними.

— Я читал, что к тигру нельзя поворачиваться спиной, иначе он набросится. Это, конечно, просто собака, но давайте назад потихоньку пойдем, не разворачиваясь, — предложил Вася.

Ребята стали медленно пятиться назад и шли так, пока пес не скрылся из вида.

Секрет

Осторожно, чтобы никого не разбудить, Никита поднялся к себе в комнату под самой крышей. Пора было и спать ложиться. Стянул рубашку, а у него по животу линии да завитки мерцающим узором расходятся.

— Чудеса! Теперь у меня пузо светится, как у светлячка, — обрадовался он.

Мальчик дотронулся до рисунка и даже немного потер его. Да только линии не стирались и не пачкались, а светились все ярче.

— Рисунок находится как раз там, где меня коснулись водоросли в реке. Наконец-то и со мной произошло нечто волшебное. Хотя вот бывают же рыбы светящиеся и моллюски всякие. Может, это объяснимо с точки зрения науки, — думал мальчик, укладываясь в постель. Страшно было засыпать, вдруг проснется утром, а узора нет, как будто никогда и не было.

На следующий день Никита открыл глаза, когда солнце еще не взошло, и первым делом осмотрел свой живот. Рисунок был на месте, только светился бледно. Мальчик подскочил и стал танцевать и бегать по комнате, до того был рад, что вот оно, волшебство, и никуда не делось.

С первыми рассветными лучами рисунок становился все бледнее, и когда солнце поднялось выше, стал еле заметно отливать перламутром, а потом и совсем пропал. «Но ведь был же, был, и нельзя этого отрицать! — твердил Никита. — Светлячков днем тоже не сыщешь».

Вечером, когда бабушка подогрела ему молока, Никита спросил:

— Бабушка, а вот ты мне часто истории всякие рассказываешь, это когда было? Давно?

— Да не очень-то и давно… Когда я маленькой была.

— Представить не могу, что ты была ребенком. Представляю тебя такой, как ты сейчас, только маленького роста и в детской одежде. Вот смехота.

— Ну уж… — нахмурилась бабушка.

— Прости. Но и себя я тоже не могу представить дяденькой или дедушкой.

Бабуля засмеялась:

— Погоди, подрастешь, отрастишь себе усы, а может, и бороду. Вот я тоже пытаюсь представить, и получаешься ты, мальчишка, только с усами и с бородой. Забавно выходит.

— Фу, ну нет, я бриться буду, — решительно заявил мальчик.

— А ты знаешь, что в старину, — продолжила бабушка, — когда рисовали портреты, то детей изображали как маленьких взрослых, хотя у малышей совсем другие пропорции тела и тип лица. И даже детская одежда была копией взрослой, такая тяжелая, парадная и совсем неудобная, в ней не только не поиграть, а даже ходить неудобно, наверное, было.

— Хорошо, что сейчас другие времена, — обрадовался Никита.

Тайная почта

На следующий день тетя Марфа с дочерьми засобиралась по ягоды к оврагу, и Никита попросился с ними. Мальчик объяснил, что поищет грибов. А сам сломя голову побежал к тому самому заветному месту, где встретил маленьких человечков, в надежде снова их увидеть.

«Надо ориентироваться по мухоморам, это у них как указатели. А съедобные грибы, наоборот, наверное, растут подальше, чтобы отвадить непрошеных гостей. Умно придумано», — рассуждал Никита. Тропинка из мухоморов вела в густые заросли шиповника. Мальчик подошел ближе и увидел у самой земли маленький лаз, похожий на арку из живых ветвей. Если бы он захотел пробраться туда, ему пришлось уменьшиться раз в десять, не меньше. Шиповник рос непроходимой стеной, а ветви его были покрыты множеством шипов, острыми, как иголки. Никита вздохнул, лег на траву и попытался заглянуть в манящий вход. Разглядеть что-либо никак не получалось. По всей вероятности, это был туннель из густых зарослей.

— Ау! — тихонько позвал мальчик. — Вы здесь?

Никакого ответа.

«Конечно, зачем им отвечать, — рассуждал мальчик, — одно беспокойство».

Никита посидел еще немного и собрался уж было уходить, когда увидел караван улиток. Это было необычайно: пять крупных улиток ползли одна за другой и явно направлялись в тайный ход. Приблизившись, они остановились, вытянули свои рожки и стали водить ими в воздухе, выясняя что-то для себя о присутствии здесь человека. Мальчик встал на ноги и отошел. Еще некоторое время улитки находились в раздумье, но, наконец, продолжили свой путь и чинно проследовали в ту самую арку в кусте шиповника.

Мальчик стал напряженно вглядываться, пытаясь заметить в траве и листве нечто необычное. Но вскоре устал, растянулся на пригорке и закрыл глаза. Пели птицы, лес жил своей насыщенной, прекрасной и загадочной жизнью. И в этот момент Никита различил в пенье птиц повторяющиеся трели: одна говорила «чик-пик», а другая «курлык-курлык». Мальчик открыл глаза и огляделся. Маленькие неприметные птички стремительно ныряли в заросли и, не задерживаясь надолго, вылетали обратно. Малютки деловито сновали туда-сюда. Приглядевшись, мальчик понял, что шустрые птички приносили что-то в лапках, а улетали налегке. Их сигналом было звонкое «чик-пик». Но были и такие, которые, напротив, прилетали пустыми, а вылетали с белыми трубочками в лапках. Их сигналом было «курлык-курлык». Работа шла бойко.

— Да это же почта, — догадался Никита. — Трубочки — это береста. Чудики пишут послания на бересте и отправляют с птичьей почтой.

Понаблюдав еще немного, мальчик заметил, что птички покрупнее носили не письма, а небольшие посылки.

Но вот все затихло, и птички-почтальоны больше не показывались.

— Как же у них все замечательно организовано! — восхитился Никита.

Но пора было возвращаться, иначе тетя Марфа станет беспокоиться.

— До скорой встречи! — проговорил Никита этому скрытому миру и поспешил обратно к земляничной поляне.

Незваный гость

Никита так спешил утром в лес, что даже не позавтракал, и теперь шел домой, гонимый голодом. Мама молча накормила его, не поднимая глаз. Никита почувствовал неладное.

— Мамочка, ты за все время мне и пары слов не сказала. Что-то случилось или ты плохо себя чувствуешь?

— Никита, дорогой, я понимаю, что ты спешил с утра, но нельзя же так. Ты оставил грязную посуду на столе, на полу валялся кусок хлеба, и крышка от ведра с родниковой водой была перевернута.

— Как это может быть? Я ведь не завтракал.

— Я приготовила тебе завтрак, накрыла полотенцем и оставила на столе. А когда пришла, то увидела весь этот разгром.

— Кто же все съел и раскидал? Мы, конечно, не запираемся, но у нас чужих не бывает.

В дверь постучали. Никита и мама даже вздрогнули. Вошел их хмурый сосед дядя Коля.

— Вы моего пса не видали?

— А он что, у тебя с привязи сорвался? — спросила мама.

— Нет, не сорвался. Я же его ночью отпускаю, а утром привязываю, а тут проспал. Только недавно поднялся, а его нет, и не отзывается.

— Нет, не видели. Да вы не беспокойтесь, вернется.

Дядя Коля ушел, а Никита начал заливисто хохотать. Мама смотрела на него, вопросительно улыбаясь.

Наконец, отдышавшись, Никита смог произнести:

— Так вот кто мой завтрак съел и беспорядок устроил! А ты подумала на меня! Вот умора!

Мама тоже начала смеяться:

— Это он полотенце скинул, съел творожную запеканку со сметаной, а потом решил запить, сдвинул крышку и напился прямо из ведра!

Но другим соседям было не до веселья, они бросились пересчитывать и загонять в сараи куриц, гусей и индюков. И все потому, что были уверены: этот волкодав если пока еще никого не сожрал, то в ближайшее время сожрет обязательно.

Дальше — больше: всех детей тоже разобрали по домам. Такое началось. Деревня как будто объявила себя на осадном положении.

Стали осуждать дядю Колю, мол, напьется, валяется бездыханный, а его псина бегает по округе. «И неудивительно, что пес сбежал, небось пропитания ищет, ведь дома его совсем не кормят. Он что ночью найдет, то и ест. Может, он взбесился от голода. И вообще неизвестно, чем все это кончится», — говорили люди.

Никита пошел в сарай за инструментами, решил старый пузатый самовар растопить сосновыми шишками. В сарае было темно, но свет проникал сквозь щели в стенах. Мальчик нашел все, что ему было нужно, и собирался уходить, но как будто почувствовал чье-то присутствие, вгляделся в глубь сарая и увидел там, в темноте, сверкающие глаза.

«Это, наверное, волкодав здесь прячется», — подумал мальчик. Вспомнилась ему ночная встреча с черным псом и каким худым и несчастным тот ему показался. «Все в таком ужасе, что могут его прибить, решив, что он бешеный. Надо помочь ему, надо что-то придумать. Ну а для начала накормить».

Никита побежал в дом, положил в миску все, что нашел подходящего, и поспешил обратно. Мальчик медленно прошел вглубь сарая, поставил на пол свое угощение и стал ждать. Но пес даже не пошевелился.

— Ешь, это я тебе принес. Давай, попробуй. Может быть, это не самая твоя любимая еда, но это все, что мне удалось добыть.

Никита продолжил его уговаривать:

— Что это ты стесняешься или ты моим завтраком наелся? Я не буду смотреть, ухожу, а ты сам решай, голоден ты или нет.

С этими словами мальчик вышел из сарая и хотел заняться самоваром, но мысли о волкодаве не давали ему покоя. «Пойду все же посмотрю, как он там», — решил Никита.

Пес сидел на том же месте, но еда была съедена. Никита наклонился, чтобы забрать миску, и весь похолодел. Он увидел следы крови на полу.

— Да ты ранен, бедняга. Тебя лечить надо. Пойду поищу лекарства и сразу вернусь.

Никита вошел в дом и услышал разговор. В гостиной сидел дядя Коля с бабушкой.

— Что же-то он от тебя сбежал, Николай? Как ты сам думаешь, неужели и правда взбесился?

— Вовсе он не взбесился, зря люди так говорят.

— А что же тогда? Изголодался?

— Выпил я вчера. Какую-то отраву мне подсунули, и так плохо мне сделалось, что во дворе упал и встать не могу. А тут этот проклятый пес заявляется и как давай выть. Я встал, схватил цепь, чтобы его пристегнуть. А он упирается. Такая злоба меня взяла, я этой цепью его и огрел. Пес рванулся, а я снова упал. Жутко мне стало, закрыл голову руками, думал, набросится он на меня. А когда решился посмотреть, то его и след простыл. Соседи слышали его вой и пришли, откачали меня. Если бы не это, поминай как звали. Не сидел бы сейчас рядом с вами. Выходит, пес меня от смерти спас.

— Зачем же ты его, бедного, ищешь, пусть идет своей дорогой.

— И то правда.

Дядя Коля шумно вздохнул и ушел. А Никита пошевелиться не мог, так тяжело ему стало. Вышла бабушка и наткнулась на мальчика.

— Ты что это здесь? — удивилась бабушка, потом посмотрела на него и обняла. — Бедный ты мой, не знаешь еще, сколько жестокости можно в людях встретить.

Никита не выдержал и заплакал. Бабушка еще сильнее прижала его к себе и все говорила-говорила:

— Не серчай ты на дядю Колю. Это все выпивка с ним сделала. Мало в нем от человека осталось. Совсем разум затуманился.

Когда первый горячий поток слез прошел, мальчик очень отчетливо понял, что надо собаку спасать и один он не справится. Никита поднял на бабушку прозрачные глаза и сказал:

— Бабушка, милая, волкодав у нас в подвале лежит, он весь в крови и такой худой, что ребра торчат. Если мы его выгоним, застрелят его как бешеного.

У бабушки только брови немножко приподнялись, но голос был спокойный:

— С чего это ты решил, что мы его выгонять станем? Вылечим да откормим. И имя дадим, а то что же это он все псом величается?

У Никиты от счастья аж дух захватило, он зарылся лицом в бабушкино платье и постоял так минутку, а та не шевелилась и ждала.

Потом он как будто очнулся:

— Пойдем скорей, нам лекарства, бинты нужны.

Бабушка улыбнулась, Никита уже тянул ее за руку.

Они взяли с собой старое одеяло — будет псу подстилка, набрали воды в таз, нашли старое полотенце, бинты и разные бабушкины баночки и скляночки с лекарствами. Среди разных масел и трав был незаменимый стрептоцид.

Пес

Бабушка вошла в сарай и стала раскрывать ставни, чтобы впустить свет.

— Ну что, друг сердечный, досталось тебе? Сейчас я тебя осмотрю, а уж тебе потерпеть придется, — говорила бабушка, подходя к волкодаву. — Давай посмотрю, как твои дела. Ран немного, мы их в два счета вылечим.

— Осторожно, пожалуйста, бабушка, ему ведь больно, — забеспокоился Никита.

Бабушка стала обтирать волкодава мокрым полотенцем и сразу посыпать лекарством ранки. Забинтовала ему голову.

— Будь он человеком, весь был бы в синяках и в ссадинах, а так под шерстью не видно. Давай-ка мы ему постельку соорудим.

Никита с бабушкой освободили дальнюю часть сарая, протерли пол и постелили одеяло.

— Ну, дорогой, это теперь твое место. Ложись, отдыхай.

Волкодав внимательно смотрел, но не двигался. Никита присел рядом с подстилкой и позвал пса.

— Иди сюда, иди, тебе здесь будет хорошо, мягко и удобно.

Пес подошел и лег на одеяло. Бабушка вышла. А Никита остался и продолжал говорить что-то утешительное, рассказывал, как он сам не раз расшибался, но все синяки и ссадины всегда быстро заживали.

— Мы тебя никому не отдадим, будешь с нами жить. Если захочешь, конечно. Или можешь в лес уйти. Ты теперь вольный.

Пес поднял голову и тихонько положил ее Никите на колени. Мальчик замер и не знал, что делать, хотелось погладить этого страдальца, да живого места на нем не было. Вернулась бабушка, принесла миску с водой. Она молча смотрела на бедного пса, пока он пил, а потом положила руку на плечо мальчика.

— Я все обдумала, — быстро проговорила она. — Волкодава только некоторые ночью видели, а остальные и знать не знают, каков он из себя. У Коли он немногим больше полугода, значит, он вообще еще щенок, просто здоровый очень. Ночью он кажется черным, а на самом деле у него подпушка серая. Мы его отмоем, его никто и не узнает. А глаза у него вон какие необычные — голубые, поэтому они ночью так светились. Всем можем сказать, что решили собаку завести большую для безопасности.

Никита только сидел и улыбался.

— Знаешь, как я тебя люблю, бабуля, — проговорил он.

Все постепенно устроилось. Мама с папой согласились, чтобы пес остался. Волкодав быстро шел на поправку, веселил все семейство тем, что хрустел морковкой, а печенья принимал как лакомство. Никита выходил с ним на небольшие прогулки в безлюдных местах. Надо сказать, что раны у пса совсем зажили, он прибавил в весе и подрос.

— Давай-ка мы тебя помоем, дружочек, совсем красавцем станешь, — предложила бабушка.

Никита притащил шланг и включил воду. В такой жаркий день псу было приятно искупаться. Никита намылил ему спину, лапы.

— Осторожнее, голову лучше не намыливать, и смотри, уши не мочи, — предупредила бабушка.

После помывки пес отряхнулся и уселся сушиться на солнышке, будто улыбаясь раскрытой пастью.

— Никто теперь и не догадается, что этот пепельно-серый, чистый, веселый и послушный пес — тот самый жуткий волкодав, — улыбнулась мама.

— Только вот имя тебе мы так и не нашли, что ни придумывали, все не то, — отозвался папа.

Пес слушал, потом, сложив губы трубочкой, поднял голову вверх и первый раз подал голос. Вместо «гав» у него получилось дружеское «вуф».

— Правильно, Вуф, так и будет тебя звать-величать! — рассмеялся папа.

Превратности судьбы

Однажды Никита вызвался забрать в городе посылку, идти было километров семь, не меньше. Пришел на почту к открытию, получил посылку, да еле поднять ее смог. Несет и думает: «Ничего-ничего, раз она такая тяжелая, значит, там что-то важное и нужное». А посылка эта по форме как гигантская таблетка, неудобно ее держать, из рук выскальзывает. «Буду катить», – решил Никита и покатил. Скоро его нагнала хлебная повозка, запряженная усталой лошадью. Поводья небрежно держал худой старик. Он вынул изо рта сигарету, хрипло расхохотался, а потом раскашлялся.

– Садись, подвезу, ты же из нашей деревни. Я тебя знаю, ты когда хлеб покупаешь, всегда мою кобылу морковкой угощаешь. Издалека никак разобрать не мог, что это ты делаешь. Вот, думаю, экий муравей. Уж больно ты меня рассмешил!

-Я только посылку положу, а сам рядом пешком пойду, лошаде и так тяжело в гору телегу тащить.

Добрался Никита до дома, вносит посылку, бабушка аж руками всплеснула:

– Как же ты, милый, такую тяжесть дотащил?

– А я на телеге ехал, на которой хлеб привозят.

Разворачивают они сверток, а там жестяная круглая банка с селедкой.

– Вот ведь глупость какая, если бы мы только знали, что в посылке, так и не стали бы забирать, – огорчилась бабушка. – Надо подумать, кто подобную снедь любит.

Отдала дяде Коле, соседу непутевому. Решила, уж если он пьет, так пусть хоть закусывает. А тот через неделю заходит трезвый и с рюкзаком за плечами.

– Уезжаю, – говорит, – устроился я моряком на корабль. Пока вашу селедочку ел, так понял, что всю жизнь мечтал по морю плавать. А в деревне я пропадаю, мочи моей нет. Вот буду ходить на рыбный промысел. Так и начнется у меня новая жизнь.

В тот же день и уехал.

Чудеса продолжаются

Выходить на прогулки с псом теперь можно было без всяких опасений. Никита поначалу не решался приходить к лесным человечкам вместе с Вуфом, он хоть и умный, но все-таки зверь. Вдруг, повинуясь своим инстинктам, он решит их изловить. Но чем больше мальчик узнавал пса, тем больше верил, что он малышей не тронет.

А после одного случая перестал сомневаться. У соседской курицы вылупились цыплята. Все желтенькие, а один черненький. Этот черныш оказался самый бойкий и любознательный из всех и оттого попадал во всяческие неприятности. Однажды цыпленок протиснулся через дыру в заборе и оказался в их саду. Увидев собачью миску с остатками каши, он, недолго думая, залез в нее. Наелся досыта, хотел к своей маме возвратиться, а вылезти не может, края у миски скользкие, никак не зацепиться. Цыпленок стал отчаянно пищать. Приходит Вуф, а в его миске птенец сидит. Никита хотел помочь, а пес уже миску перевернул и облизывает измазанного цыпленка, а тому, похоже, даже нравится. Никита осторожно взял птенца и отнес маме-курице. «Если уж Вуф цыпленка не тронул, значит, и чудиков не обидит», — решил мальчик.

В тот же день Никита отправился в лес на то самое заветное место. Мальчик сел на траву и стал ждать. А пес все ходил вокруг и принюхивался. Чтобы не пропустить появление чудиков, Никита, почти не отрываясь, смотрел на вход — арку в зарослях шиповника и старался даже не моргать. Лес жил своей обычной жизнью, вокруг чирикало, жужжало и шелестело. На секунду ему показалось, что никаких говорящих человечков никогда и не было.

Вдруг позади он услышал тихий заливистый смех, словно звон колокольчика. Никита быстро обернулся и увидел, как Вуф обнюхивает маленького человечка, сидящего на ветке, а тот хохочет. Мальчик подошел ближе и сел на траву, чтобы получше разглядеть нового знакомого. Человечек был совсем не похож на тех чудиков, которых он встретил здесь в прошлый раз. Роста он был такого же, а вот лицо у него было гладкое, совсем как у людей, и хвоста не было, только вот шерсть покрывала его тело и росла вместо волос на голове. Да и одежда у него была иная, не вязаная. Льняная рубашка и брюки, а также щеголеватая фетровая курточка выдавали в нем эстета.

— А я за тобой давно наблюдаю, — проговорил человечек.

— Значит, я ошибался, когда считал себя наблюдателем, — улыбнулся Никита. — Ты тоже чудик или кто другой?

— Чудик? Скажешь тоже! Народ наш называется лиллы, те, что в лесу живут, — полесные, а те, что в городе, — пригородские.

— Значит, твои собратья не только здесь, но и в городе обитают?

— Ага, вот я, например, — городской. Как видишь, мы гладколицые и бесхвостые.

— А как ты здесь оказался? — спросил Никита.

— Путешествую. Ты-то тоже не деревенский, как я погляжу.

Малыш засмеялся, согнул ноги в коленях и, опрокинувшись назад, повис, раскачиваясь на ветке вниз головой.

— А можно на песике покататься? — неожиданно спросил он.

— Попробуй. Только ты уж сам с ним договаривайся, — ответил Никита.

Человечек свистнул, мигом запрыгнул Вуфу на загривок, пес рванулся вперед, и они скрылись из вида. Не прошло и нескольких минут, как Вуф, с развевающимся по ветру языком, показался среди деревьев.

— Э-ге-гей, — вопил человечек, проносясь мимо.

Пес затормозил, и малыш свалился в траву.

— Вот это скорость! — восхищенно проговорил он, отряхиваясь. — Хороший пес!

Вуф подошел поближе и, виляя хвостом, облизал человечка.

— Я, конечно, все это очень ценю, но только я теперь весь мокрый, — отмахнулся малыш.

У Никиты скопилось множество вопросов, и он решил прямо сейчас, не откладывая, поскорее их задать. Только, наверное, надо сначала познакомиться.

— Я — Никита, а тебя как зовут?

— Меня зовут Мокей — в переводе с греческого «весельчак». Все называют Мокейка.

— А я не знаю, как Никита в переводе с греческого.

— Твое имя связано с богиней победы Никой и означает «славный победитель».

— Скажи, а почему ты обычным языком разговариваешь, а чудики, ой, то есть лиллы, — пословицами и поговорками?

— У нас язык свой, с разновидностями в зависимости от местности. Лесные шушукают, городские мямлят. А вот с людьми, коли есть необходимость, мы говорим так, как научились. А учились мы по человеческим книгам. У каждого поселения своя главная книга для обучения принята; у полесных — это собрание пословиц и поговорок. Они считают, что вся мудрость в них собрана и красота заключена. У пригородских — собрание сочинений Пушкина.

— Ты же вроде бы городской, а говоришь, как я заметил, не стихами.

— Вот такой я неприкаянный — ни здесь и ни там. Две страсти у меня — путешествия и книги. Читаю все, что могу найти. Это отчасти и причина моих странствий. А Пушкина люблю.

Поэта уважаю и ценю,

С младых ногтей читаю, скажем прямо — чту.

Люблю, но ведь любить публично,

Позвольте, — просто неприлично.

Сказал не я, — Довлатов,

И рифма здесь не виновата.

Как жаль, что в наш жестокий век

Лишь прозой должен изъясняться человек.

Не заговоришь ведь, как герой Ростана иль Шекспира,

Не будет собеседника, объезди хоть полмира.

«Будь проще», — говорят нам простаки,

Но счастливо живут лишь чудаки.

— Браво, — захлопал в ладоши Никита. — Я бы хотел поддержать беседу в стихах. Только вот у меня еще много вопросов, и все они пока не зарифмованы.

— Спрашивай.

— А как ты в лесу оказался? Тут книг не найдешь.

— Лето же! — захохотал Мокей. — На природу потянуло. А книги я получаю почтой, только миниатюрные (бывают у людей такие, как сувениры). И то, наша обычная почта их не доставляет, только грузовая.

— Грузовая?.. — удивился мальчик.

— Ага, совы!

Послышалась мелодия, Мокейка взглянул на изящные серебряные часики, которые висели у него на шее.

— Мне пора. Еще увидимся!

— Может, и ты ко мне в гости заглянешь? — предложил Никита. — У нас дома есть книги, правда обычные, большие. А еще моя бабушка печет самые вкусные в мире пироги.

— Пироги я люблю и книги тоже. Заманчиво… Да только ты меня зовешь, а ваш домовой меня не приглашал, обидеться может.

Никита задумался:

— Лиллы, домовые, а кто еще есть?

— Практически все, о ком в сказаниях говорится. Только вот, бывает, сочиняют о нас страшные истории. Это неправда, мы не вредители, а хранители. Люди сами себя доводят до беды, а вину перекладывают на нас. Пойдет пьяный купаться, да утонет, а скажут — русалка на дно утащила. Или кто в лесу заблудится — так обязательно леший в чащу завел. А все наоборот: леший его пытается вывести, знаки ему подает, а тот не видит и ходит по кругу. Давай так, я домовому подарочек из леса передам и записочку, а ты положи за печку, он сам заберет. Погоди, я мигом.

Мокейка нырнул в заросли шиповника и вскоре появился так же стремительно, как и удалился.

— Вот, держи, — сказал он, протягивая Никите записку и сверток, перевязанный бечевкой. — Положи, как договорились, за печку и больше туда не заглядывай сегодня. А завтра, часов после пяти утра, проверь, есть ли ответ.

Мокей достал из кармана курточки миниатюрный изящный колокольчик на крученой красной нитке.

— Возьми! Когда снова придешь сюда, то позвони в этот колокольчик. Только пораньше просыпайся, у обычных людей под утро сон крепкий, это самое спокойное время, — захохотал человечек и скрылся в листве.

Что поведали русалки

Никита шел домой и все думал, сколько еще тайн может открыться перед ним. Мир представлялся мальчику полным неведомых обитателей. Все вокруг, казалось, жило своей тайной жизнью и было наполнено глубоким смыслом.

Придя домой, Никита сделал так, как велел человечек, положил сверток за печку. «Интересно, что можно подарить домовому, — думал Никита. — Должно быть, нечто такое, что есть в лесу, но трудно достать в деревне».

Впереди был длинный день. Это у взрослых полно забот, а дети беспечны, как лягушата. Никита пошел на речку и плавал до синих губ. Мальчик представлял себе проворных русалок, которые резвились на глубине. И так в это верилось, словно по-другому и быть не могло.

На следующее утро, стоило забрезжить рассвету, Никита первым делом побежал смотреть за печку. Сверток пропал, а вместо него лежала записка, начертанная угольком на обрывке бересты. Как ни пытался Никита, но не смог разобрать написанное. Быстро умывшись, мальчик вместе с Вуфом отправился в лес, передать послание. Добравшись до заветной полянки, Никита позвонил в колокольчик, как было условлено.

Голос Мокейки раздался совсем рядом:

— Я тут! Малиной завтракаю.

Никита обернулся и разглядел маленького человечка на зеленом кусте. Мокейка пытался отцепить свой пиджачок от колючей ветки. Мальчик помог ему выпутаться.

— Коли ты так рано сегодня проснулся, пойдем к реке, я тебя с русалками познакомлю! Поспешим, я знаю короткий путь, — предложил человечек.

Мальчик уже ничему не удивлялся.

Лесная тропа петляла и все время шла вниз. Темп задавал Вуф, который бежал впереди, с Мокейкой на загривке. Мальчик старался не отставать, и ему приходилось бежать почти всю дорогу. Вскоре они выскочили из леса и оказались у реки. По берегам стелился плотный туман. Мокейка достал из-за пазухи деревянную палочку. Стоило человечку подуть на нее, как на конце палочки загорелся еле заметный свет, Мокейка подул снова — и огонек разгорелся ярче, и вдруг от него во все стороны разбежались лучи, которые проникали повсюду, будто искали и звали кого-то. Тогда на воде появилась рябь, и началось какое-то движение, в воде блеснули серебристые спины, зашлепали хвосты, будто приветственно помахивали ладошками.

— Подойдем поближе, — предложил Мокейка.

Никита сел на камень у самой воды. Все затихло на минуту, и вдруг совсем рядом вынырнула русалка, обдав мальчика фонтаном брызг. В руках она держала детеныша с чешуей на теле и хвостом вместо ног.

— Здравствуй, чудо-мальчик! Я знаю, это ты спас моего малыша. Тысячу раз спасибо! Помнишь ту ночь, когда ты распутал сеть на реке? Все русалки, отправились тогда проучить браконьеров. Мы отвязали их лодку и ее стало уносить течением. Горе-рыбаки бросились ее догонять. А мы ради смеха подбросили им на пути коровьи лепешки. Браконьеры так спешили, что не заметили и вляпались. Тогда их стали преследовать слепни и искусали так, что они надолго запомнят эту ночь.

Русалка заливисто рассмеялась, но в секунду стала печальной.

— Я строго-настрого наказала малышу остаться дома и не плыть за мной, но он не послушался и на свою беду запутался в сетях. Он стал плакать и звать меня, но я была далеко. Тогда ты услышал и освободил его!

— Я очень рад, что помог, — только и смог проговорить Никита.

— Когда ты плавал малыш скользнул по твоему животу плавником и оставил рисунок. Это твой пропуск в скрытый мир. Все жители нашего мира видят его как свечение и понимают, что тебе можно доверять.

У горизонта появилась тонкая розовая полоска, и забрезжил рассвет.

— Нам пора, чудо-мальчик, прощай, еще свидимся!

С этими словами Русалки скрылись под водой.

А над рекой вставало солнце. Его лучи разогнали туман и окрасили все небо розовым светом. Друзья от души любовались этим зрелищем пробуждения природы от ночного сна.

— Вот что выясняется, только появиться, а уже и пригодился! — засмеялся Мокейка.

Завтрак на траве

Никита проснулся оттого, что Вуф лизал его руку. Было еще темно, и мальчик не сразу сообразил, что уже утро. Но стоило ему вспомнить про Мокейку, его сонливость как рукой сняло. И чтобы не тратить время на завтрак, мальчик завернул творожных плюшек с собой и налил морса в бутылку.

Придя к кусту шиповника, Никита позвонил в колокольчик и стал ждать. Через несколько минут выглянул Мокейка.

— Рано ты, я только за стол сел.

— Извини, пожалуйста, заканчивай спокойно свой завтрак. Я тут подожду и тоже перекушу, я дома ничего не ел, вот с собой взял, — похлопал по рюкзаку Никита.

— Завтрак на траве! Прекрасно! Погоди тогда, я тоже что-нибудь захвачу, — обрадовался человечек, а потом вдруг остановился, посмотрел на Никиту и задумчиво произнес: — Только как же быть? Вон ты какой огромный, разве тебя прокормишь?

— А ты обо мне не беспокойся, у меня все есть.

— Ладненько, сейчас приду.

Пока Никита ждал друга, из куста стали осторожно выглядывать чудики, которые ненадолго показывались, осматривали пришельца и сразу же скрывались.

Через некоторое время появился Мокей, он с трудом тащил тяжелую, непомерно большую для него, корзинку, накрытую льняной салфеткой.

— Уффф, чур ты несешь, — подмигнул Мокейка. — А меня посади куда-нибудь повыше. На плечо, что ли. Я тебе покажу одно место, от которого у тебя дух захватит. По той же дороге как к реке идти, только мы не вниз пойдем, а вверх полезем. Сейчас ты и сам все увидишь.

Слева от тропинки был резкий подъем вверх, а справа — обрыв, в котором были видны развороченные паводком камни. Можно было представить, как по весне, когда тает снег, вода обрушивается вниз стремительным потоком, расчищая себе дорогу. Пройдя немного вперед по тропинке, Мокейка скомандовал лезть вверх по почти отвесному склону. Ноги у Никиты скользили по траве. Мальчик цеплялся за редкие ветки, чтобы удержаться и продолжить подъем. Затем последовало небольшое сражение с густыми зарослями, и путники выскочили на круглую поляну. Друзья оказались на самой вершине высокого холма, с которого открывался вид на долину реки.

— Вот это место! Как надежно оно спрятано, его, пожалуй, можно увидеть лишь с высоты птичьего полета. Удивительно, что полянка почти ровной круглой формы, — восхищенно проговорил Никита.

— Ага, тут ведьмочки шабаш устраивают в лунные ночи. Им удобно, они на метлах, не надо карабкаться.

— Шабаш? — удивился Никита.

— Ну да, ничего такого, просто собираются, разводят костер, танцуют, веселятся. Если колдуют, то чуть-чуть, и то в шутку.

Густая, невысокая трава была как мягкий ковер, на который так и тянуло прилечь.

Никита и Мокейка стали доставать свои припасы и раскладывать на льняной салфетке. Человечка привели в восторг творожные плюшки, которые принес мальчик. А у него самого в корзине были ягоды, орехи и маленькая красивая коробочка. В ней лежали завернутые в цветные бумажки ровные шарики. Мокей объяснил, что это конфеты из толченых орехов, меда и еще кое-чего. Это кое-что сообщало сладостям просто волшебный аромат, а вкус был незабываемым. Во рту оставалось долгое сладкое воспоминание об этом блаженстве, и дыхание становилось свежим и душистым.

— Что и говорить, это наша гордость. Полесные лиллы хранят секрет изготовления этих сладостей уже много-много лет — сотни, наверное, а может, и тысячи. Это настоящая тайна, — рассказывал человечек.

— Не эти ли конфеты ты передал для нашего домового?

— Для Трофима-то? Конечно, это желанный подарок для каждого.

— Ой, забыл спросить, а что же он тебе в письме написал?

— «Заходи, — говорит, — друг любезный, когда тебе будет угодно. Всегда рад».

— Вот здорово! Теперь ты сможешь ко мне в гости приходить! — Никита от радости подхватил Мокейку и закружил в воздухе. А тот не унимался, просил кружить и подкидывать его снова и снова.

— Люблю карусели! — восторженно заключил Мокей, когда оказался на земле.

Затем он чинно устроился на траве и взял творожную плюшку. И несмотря на то, что плюшка была больше, чем его голова, человечек, видимо, был намерен съесть ее целиком. Так серьезно и обстоятельно он обхватил ее руками и ногами, откусывал, жевал, сопел и улыбался.

— В следующий раз я попрошу бабушку сделать плюшечки помельче, специально для тебя.

— Спасибо. Ничего, мне и такие нравятся, — проговорил Мокей, растягиваясь на траве. Сахарная пудра покрывала его словно иней.

Никита набрал побольше воздуха в легкие и подул на малыша.

— А то ты как приманка для ос.

Не успевшая растаять сахарная пудра легко слетела, и Мокей стал снова похож на себя.

— Мокей, а можно с ведьмами познакомиться?

— Ха, ишь ты, какой шустрый! Можно, отчего ж нельзя. Надо дождаться полнолуния. А ты не боишься? Вдруг они тебя заколдуют, превратят в зверя лесного или, например, в червяка?

Никита поморщился:

— А нельзя без этого обойтись?

Мокей не выдержал и, видя серьезное лицо Никиты, расхохотался.

— Как же мне нравится тебя стращать! Хотя ты мог бы пугаться и посильнее, тогда бы еще смешнее было, — веселился он. — Ну хорошо, только знакомиться будем с молоденькими, потому как взрослые не такие забавные. Ведьмочки, к сожалению, когда вырастают, становятся слишком серьезными. Впрочем, как и люди. Это крайне печально. Надеюсь, с тобой этого никогда не случится!

Полнолуние

Никита с нетерпением ждал полнолуния, чтобы познакомиться с ведьмочками. Он нарисовал лунный календарь и наблюдал, как растет месяц день ото дня на вечернем небе. И наконец, тот самый день настал.

— Надевай черное, чтоб тебя в темноте незаметно было, — давал наставления Мокей.

— Попробую что-нибудь найти. А что мы преподнесем ведьмочкам в подарок? Будем действовать как обычно и возьмем чудесные конфеты? — спросил Никита.

— Не-а, ведьмочки не любят сладкое. Они обожают маринованные огурчики. Захватишь с собой баночку?

— Конечно!

В дорогу отправились уже в темноте, чтобы ровно в полночь быть на месте, на той самой лысой горе. Банка маринованных огурцов надежно лежала в рюкзаке у Никиты, а Мокей сидел у него на плече, Вуф бежал рядом.

— Луна светит, как огромный фонарь, — заметил Никита.

— Угу, — задумчиво отозвался Мокей. — Ты, главное, вот что запомни: когда тебя спросят, чье колдовство было самым изобретательным, скажи, что тебе понравилось все. Как бы тебя ни уговаривали, ни в коем случае не выбирай кого-то одного. Это как история с Парисом и яблоком раздора.

— Постараюсь. А что это за история?