Бесплатный фрагмент - Тайнослов

Тайнослов

(Tainoslov)

Published by German Gorra

Ridero Edition, License Notes:

This ebook is licensed for your personal enjoyment only. This ebook may not be re-sold or given away to other people. If you would like to share this book with another person, please purchase an additional copy for each recipient. If you’re reading this book and did not purchase it, or it was not purchased for your use only, then please return to your favorite ebook retailer and purchase your own copy. Thank you for respecting the hard work of this author.

Примечание: пунктуация авторская

Примечание: рекомендуется читать этот документ в формате PDF, поскольку дает наилучшее отображение текста оригинала. При преобразованиях в прочие форматы теряется значимая информация, поэтому их можно рассматривать только для ознакомления.

Аннотация

Классическая теория вероятностей определила бы вероятность попадания мух в паутину долей покрытия ее сетью площади в плоскости паутины. Однако, поскольку помимо самой паутины, как чисто механического инструмента, в симбиозе с ней сосуществует паук, следует ввести в пару к чисто объективной составляющей влияние субъекта — способного изменять вероятностный расклад вокруг себя. Хотя мы не можем измерить субъективность, мы можем сравнить степень влияния одного субъекта с другим по величине отклонений, вносимых присутствием этих субъектов, от чисто объективного вероятностного расклада. Такая шкала выстраивает субъектов в иерархию, вершиной своей указывающей на Единственного, Чью Волю никто из остальных преодолеть не может.

Перечень используемой литературы:

1. Библия. Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета. Канонические. В русском переводе с параллельными местами и словарем. Российское библейское общество, Москва, 2001. ISBN 5—85524—129—7

Введение

С благодарностью И. Щелокову что не дал мне остановиться

Видеофильмы о том, как пауки охотятся — многочисленны. Отчеты же на тему того, как пауки готовятся к охоте — нет. Приглядимся к последнему.

Наблюдение начинается

в 10:50, когда процесс построения сети находится на следующей ступени: (рис. 1)

• Радиальные линии полностью соединены с землей, смежными деревьями и травой;

• Середины радиальных линий надежно склеены вместе, обозначая сформированный центр;

• Несколько самых внутренних кругов формируют начало спирали;

• Паук находится в центре, вероятно напуганный моим приближением.

После нескольких минут промедления, паук полагает мое отсутствие и возобновляет работу. Он выходит из центра и продолжает исходящую спираль. Расстояние между линиями, составляющими кольца сети, заметно увеличивается с продвижением паука все дальше от центра, таким образом формируя спираль, в противоположность обычно предполагаемым концентрическим кругам. Время от времени, паук внезапно изменяет направление, в котором перемещается, на противоположное: он начал, перемещаясь по часовой стрелке; после нескольких кругов он развернулся и продолжил двигаться против часовой стрелки; впоследствии он изменил направление на противоположное несколько раз. Регулярность этих разворотов осталась неопределенной; однако, предлагается быть через каждые 2—4 кольца. Возможное объяснение этого переключения — то, что эта методика компенсирует неравномерное натяжение линий, таким образом сохраняя исходную геометрию сети неискаженной. Кроме того, иначе его тело развилось бы асимметрично, делая кого-то из них правшами, а других левшами.

Другая методика, нацеленная против нарушения исходной геометрии, это пред-растяжка формируемой линии. В продолжение фазы удаления от центра, цикл следующий: (рис. 2)

• Когда паук находится между радиальными линиями, он поддерживает контакт с кольцом, наиболее внешним на данный момент, двумя задними лапками с внутренней стороны; так как требуется, по крайней мере, три точки опоры, — задние лапки с другой (внешней) стороны касаются радиальной линии непосредственно позади него; внешняя передняя лапка нащупывает следующую радиальную линию непосредственно перед ним; внутренняя передняя лапка нащупывает пересечение следующей радиальной линии с наиболее внешним на данный момент кольцом;

• Как только внешняя передняя лапка находит следующую радиальную линию, другой передней лапкой паук производит пару легких быстрых касаний по наиболее внешнему кольцу, таким образом убеждаясь, что расстояние между кольцами находится в соответствии с замыслом, и поднимается на следующую радиальную линию;

• Взобравшись на радиальную линию, он останавливается на долю секунды, чтобы вытянуть часть своей нити внешней задней лапкой, после этого быстро касается брюшком следующей радиальной линии (помня точку, где он перед этим нашел ее своей внешней передней лапкой), тем самым связывая текущую линию с радиальной;

• Теперь он спускается в следующий промежуток между радиальными линиями; цикл повторяется.

Наиболее важным является вычисление точки запланированного пересечения текущего кольца со следующей радиальной линией. Паук фиксирует комбинацию расстояний между его конечностями, тем самым рассчитывая размер формируемой ячейки, — и линейный и угловой. Кроме того, заявляется возможным, что он также следит за разностью кривизны наиболее внешних колец, извлекая радиус к центру сети. Теперь, становится яснее, как необходимость восьми ног оказывается обязательным условием для параметризации этих вычислений, которые мы привыкли называть инстинктом.

Перед присоединением текущего кольца к следующей радиальной линии, паук использует свою внешнюю заднюю лапку, чтобы вытянуть заметно больше нити, чем это выглядит необходимым для покрытия расстояния между смежными радиальными линиями. Этой пред-растяжкой линии перед присоединением ее конца к следующему запланированному соединению, он делает сегмент не слишком тугим, эта дополнительная длина окажется существенным запасом для эластичности, а также для усыхания нити, и тем самым сохранит исходную геометрию сети. Очевидно, что паук собирает всю информацию относительно качества сети исключительно из натяжения линий, непосредственно окружающих его. Тем более изумительно, как все эти параметры должны быть приняты пауком в рассмотрение при вычислении точки следующего соединения, — иначе сеть будет неравномерно натянута, а ее плоскость искажена, тем самым делая сеть видимой.

В этих терминах становится понятно, почему немногие самые внутренние кольца наслоены более плотно, — вероятно, это снабжает паука дополнительной информацией относительно текущей геометрии сети когда он работает над внешними линиями. При удалении от центра, паук растягивает свои лапки так широко, насколько возможно, что означает формирование очень широких ячеек. Очевидно, вся фаза движения от центра к краям нацелена на изготовление наброска формы будущей сети. Момент, когда следует закончить движение от центра, определяется тем, что паук уже не может растянуть лапки достаточно широко, чтобы дотянуться до следующей радиальной линии, — условие простое для понимания, однако не настолько очевидное, чтобы догадаться, если не увидеть.

Как отмечено выше, набросок сети состоит из ячеек слишком широких, чтобы поймать добычу какого бы то ни было размера. В 11:05 паук понимает, что достиг внешнего края сети, а также своих физических возможностей, поэтому он обращает процесс — к часовой стрелке и к центру: пружина часов сформирована, теперь он заводит будильник. В движении к центру, использование его внутренних и внешних лапок зеркально отражено; спорадическое изменение направления перемещения по часовой стрелке на противоположное все так же используется. Однако кольца теперь расположены намного более плотно, — примерно в 3—4 раза ближе друг к другу. Расстояние между ними продолжает измеряться при помощи прикосновений внешними задними лапками к предыдущему кольцу.

Заявляется, что старые линии, смонтированные в продолжение движения от центра, не принимаются во внимание при вычислении текущей линии в продолжение движения к центру, — пауки совсем не экономят усилия по принципу "положи новую линию в середину между двумя старыми, и считай, что тебе повезло». Как раз наоборот, старая линия фактически удаляется передними лапками, в то время как текущая линия монтируется задними на ее месте. Возможным объяснением может послужить соображение, что старые линии считаются слишком растянутыми, вследствие того, что пауку приходилось наступать на них на продолжении обоих фаз — сначала от центра, потом к центру, — поэтому линии считаются недостаточно плотными и подлежат замене на свежие. Кроме того, фактор износа отражается на прозрачности нити, и может играть роль в соображениях паука.

В этом конкретном наблюдении, движение к центру так и не было завершено, вероятно, по причине появления незнакомца: в 11:15 наблюдаемый замечает подвижность вне сети — это меньший по размеру паук взбирается на одну из первичных радиальных линий, ту, что соединена с травой. Отмечено, что пауки не полагаются на простое приклеивание концов первичных радиальных линий к окружающим объектам, — концы скорее обмотаны несколькими узлами вокруг стволов травы и деревьев, тем самым предотвращая срыв сети порывом ветра. Как последствие, теперь другие пауки могут легко находить сеть. После обнаружения нарушителя, наблюдаемый бросает работу и быстро размещается в центре. Заявляется, что к этому моменту он уже знает точно, что это — не добыча, но хищник такой же, как и он сам, потому что распознает в вибрации сети ритм самоуверенных шагов, — шагов кого-то, кто может видеть сеть и использовать ее соответственно. Наблюдаемому очевидно, что этот кто-то оптимистично проверяет, имеет ли сеть владельца, поэтому наблюдаемый немедленно начинает встряхивать линии сети, чтобы дать гостю знать, что это местечко занято. Протокол бряцания оружием прост: вес конкурсанта — решающий фактор, так энергия, с какой встряхивается сеть, указывает, что наблюдаемый заметно больше по размеру, чем нарушитель. Последний немедленно усваивает эту информацию, и устремляется вокруг по внешнему периметру, как можно дальше от центра. Хозяин сети продолжает указывать гостю на выход, встряхивая линии, на которых он улавливает подвижность оппонента. Отмечено, что наблюдаемый безошибочно встряхивает именно те линии, на которых в действительности находится нарушитель, — это дает нам еще одну подсказку о точности измерения натяжения нити. Отмечено также, что нарушитель не удаляется полностью: он всего лишь дает владельцу понять, что не собирается вмешиваться, но чувствует себя свободным использовать внешние края сети для собственных нужд. Это топологически оправдано, и действительность оказывается отзывчивой, — подобное совместное проживание общепринято: обычно такие сожители существенно отличаются в размере, поэтому не представляют друг для друга угрозы; меньший присваивает только мелкую добычу, которая редко представляет интерес для крупного хозяина.

С этого момента наблюдение закончено, так как очевидно, что объект не намеревается возобновлять построение сети. Сеть теперь выглядит следующим образом:

• Исходные радиальные линии;

• Исходные несколько колец в центре сети;

• Далее, несколько широко расставленных колец, оставшихся после фазы движения от центра;

• И, наконец, ближе к внешним полям сети, 15—20 плотно расположенных колец, смонтированных в продолжение движения к центру.

Сеть — равенство

для своего решения, по всей видимости, требующее восемь конечностей. Нацелено ли оно исключительно на создание системы коммуникаций, передающих с дивной точностью информацию о месте трепыхания жертвы? Решение проблемы в таком виде окончилось бы выведением формы сети, идеально приспособленной для высокоскоростного распространения осязательных сигналов на плоскости, — наподобие «логарифмической спирали». Но пауки не стали бы реальной силой, если бы оставили за мухами свободу попадать в сеть или нет. Рассмотрим внимательно путь паука, строящего сеть. Это — лабиринт. Он похож на вращения поворотного замка на сейфе: «пять влево, потом двенадцать вправо, двенадцать влево, четырнадцать вправо, и т.д.»: (рис. 3)

Это объясняет, почему мы не встречаем двух одинаковых паутин, — каждый паук строит криптошифр по своему личному алгоритму. Индивидуальность паука в этих терминах выступает как оператор, отображающий пространство локальных условий строительства (т.е. окружающий ландшафт, зависящая от него геометрия первичных радиальных линий, статистика ветра в данной точке леса, персональные качества паука, и т.п.) в пространство параметров сети. Среди последних предлагается особо выделить следующий:

• Число секторов, на которые разбита радиальными линиями плоскость сети, определяет битность шифра, — именно в этих единицах будет исчисляться количество движения по часовой стрелке и в противоположном направлении. Заметим, что бит в данном случае не имеет фиксированной длины, — расстояния между смежными радиальными линиями не одинаковы.

Вспомним последовательность фаз построения сети:

• Паук выбирает участок для строительства и формирует несущую плоскость сети — это первичные радиальные линии, которые ему удалось проложить исходя из условий окружающего ландшафта, и скрепить все в одной точке, которая и будет центром. Иными словами, исходное пространство условий определено, и битность шифра зафиксирована.

• В продолжение фазы движения от центра паук только изучает поле работ — выясняет необходимые ему характеристики сети, собирает всю возможную информацию о несущей плоскости. В терминах криптосистемы с открытым ключом, формируется секретный ключ шифра (т.н. «private key»).

• В продолжение фазы движения к центру паук превращает свою сеть в невидимую для других. Он шифрует собранную информацию, делающую сеть доступной для владельца, транслируя ее в расплывчатое нагромождение фрагментов, — открытый ключ шифра (т.н. «public key»), неразборчивый для мух и других субъектов, не обладающих секретным ключом.

Нельзя считать сеть ограниченной только собственной плоскостью. Мухи осведомлены о существовании угрозы, и чтобы спрятать от них паутину требуется нечто, сбивающее их с курса издалека. Очевидно, эффект криптошифра простирается с плоскости также в другие измерения с затуханием. В этом случае, криптосистему сети можно видеть как анизотропное подпространство с неопределенной размерностью. Подпространство выделяется вихреобразно в момент готовности несущей плоскости, и фактически уже является западней, готовой схлопнуться из-за неустойчивости, так как изначально пусто. Паук помещает себя в центр и на ощупь находит выход на его поверхность (фаза движения к краям сети). Это самый критичный этап построения: если паук не найдет выхода, то яма, вырытая им между измерениями, бесполезна — не потому ли мы наблюдаем незаконченные сети без хозяина. Глубина шифрования, она же размерность подпространства, ограничена исключительно личными амбициями паука, что обеспечивает закон выживания сильнейшего. С другой стороны, если он один раз нащупает верный путь наружу, то будет владеть единственной полной информацией о строении данного подпространства, — этот информационный заряд в виде пути, отмеченного нитью, и станет опорным каркасом, который не даст подпространству схлопнуться и вернуться в неизвестность, из которой его вызвал гений строителя. Двигаясь обратно к центру, паук транслирует аккумулированные знания о подпространстве в архитектуру, — бессмысленную для непосвященных, отчего кажется прозрачной. Одновременно с этим уничтожается путеводная нить, однако то, что на ее месте немедленно монтируется новая, означает, что истинная информация сохраняется, но скрыта за сонмом ложных сигналов. Индивидуальные особенности, как сети, так и владельца, суть параметры оператора трансляции, превращающего свободу мух в иллюзию, критерий оптимальности его — добыча.

Является ли эффект криптошифра свидетельством реального искривления окружающего пространства, или это простой обман зрения, подвержены которому исключительно мухи? Если это оружие психического воздействия, то существуют ли пауки, обладающие алгоритмом шифрования достаточно сильным, чтобы затуманить сознание не только мух? Возможно ли внешнему наблюдателю воспользоваться ключом путеводной нити, чтобы разгадать внутреннее устройство подпространства, а значит и проникнуть внутрь? Является ли найденный путь наружу единственно верным, или топология сети подразумевает возможность других точек входа и выхода? Понятие лабиринта позволяет предположить силовую структуру, отвечающую на эти и другие вопросы.

Чистое искусство создания сети

невидимо человеческому глазу. Люди, полагающие это просто утомительной работой, обычно введены в заблуждение, как правило, к их собственному разочарованию. Одно только число параметров, вовлеченных в вычисление одной единственной точки каждого и любого пересечения, поставило бы в тупик рядового математика. При условии, что число соединений достигает сотен, и все они должны быть спланированы в полном и совершенном созвучии, обеспечивающем надлежащую тектонику сети, антропоцентричный взгляд на пауков, как носителей низшего интеллекта, становится сомнительным.

Этот разряд человеческого высокомерия основан на чисто ребячливом предположении, что «размер делает содержание». Что такое предположение предпочитает упускать из виду, это то, что этот вид пережил несколько Ледниковых Периодов, мириады поколений каждого возможного живого порождения на Земле — включая динозавров, приматов, и т. д. И не просто несколько, но все. Homo Sapiens — фантик от леденца, захваченный случайным порывом ветра только чтобы быть помещенным под изучающий взгляд фасеточных глаз многомиллиардолетнего опыта инженерии засадной охоты.

Неравновероятность

«Изменитель: огонь горит, все движется, огня ради»

Мир был прост — мир был материален, все сводилось к массе. Таким он и остался: неуклонная машина бытия жует будущее и выплевывает прошлое — окаменевающий экскремент. Как скорость поедания семечек, саморегулирующийся процесс: нельзя съесть быстрее, чем чистишь следующую, — только движение, работа преобразует будущее (сырье) в факт (прошлое), как организм перерабатывает пищу в длительность жизни, время, которое расходует. Как молния фиксирует изменения в текущем потоке времени с причинно-следственной целостностью, миг есть амальгама знания имеющегося прошлого с еще неопределенным битом из входящего потока будущего, который не содержится в существующем знании. Так каждый следующий миг застает человека в незнании его, поэтому предусматривать — неверно, т. к. это предположение из незнания; в прошлое путешествовать можно, а в будущее — только своим ходом: нельзя узнать еще не названные имена; насколько кто-то может, настолько он видит в будущее.

Возможности разбросаны вокруг нас, наследуя друг друга: воспользовавшись одной, мир слегка изменяется, открывая новый набор возможностей, доселе невидимых.

Возможности доступные непосредственно образуют горизонт. Горизонты разного уровня потенциалов выглядят подобно физической карте местности.

Также следует принимать во внимание пространственное распределение информации: вертикальная координата не равноправна с горизонтальными — информация прижимается плотнее к поверхности, становясь совсем двумерной для ползающих, оставаясь трехмерной для летающих и сравнительно трехмерной (смешение «полярных» и «декартовой» координат) для прыгающих и лазающих.

Из каждой точки непосредственно доступны только соседние; за горизонтом — вероятность вместо вещественного маршрута, и чем дальше, тем менее реально. Таким образом, карта путей поведения видна не сверху, а изнутри.

Если также помнить обратный путь, то можно говорить о дифференциалах.

Дифференцированием можно предсказать на шаг вперед: к примеру, с уверенностью 80%, что в одном направлении напряженность ситуации возрастет; а в другом — непреодолимый при личных допустимых уровнях энергетический барьер, пик; а в третьем — также уровень возрастает, но сулит разрядку. Исходя из опыта подобных ситуаций, и объективной реальности, данной нам в ощущениях здесь и сейчас, можно также предугадывать и далее с уверенностью, падающей с дистанцией между клетками. Ощущение есть комбинация наполненности органов чувств, в некоторых случаях дающая суперпозицию их отражений внутри — «6-ое чувство».

Для всех будущее размыто, для владеющего своим «6-ым чувством» оно четко, ясно, — в каждый момент он знает что заказывает, всегда знает чего хочет съесть, кем стать. Постоянный вопрос «зачем?» в каждое мгновение пути означает видеть следующие точки распространения и тупиковые направления. Из каждой позиции, как только видит возможность, следующий шаг, он продвигается вперед: ему не нужно держать равновесие в каждой точке траектории, — наоборот, оттолкнулся, спрыгнул и увидел, что находится в положении, из которого может продвинуться, и не стал фиксироваться, а, не останавливаясь, падал дальше. Важно не просто ждать, а помнить чего ждешь: как только способы достижения оказываются в достижимости, подворачиваются, все что требуется это среагировать — хоть ползком, но в каждый шаг он видит, не упускает из виду следующий шаг, что еще может сделать чтобы приблизить возможность, и так терпеливо улавливает вероятность в воронку ожидания.

Заученные приемы помогут выбраться из типичных ситуаций; в ситуациях, когда дело решает случайность, побеждает тот, кто умеет случайностью управлять. Мастерство полагается на опыт: мастер подчиняет себе случайность, чувствуя поток вероятностей и реагируя на возможности. Не так важно поддерживать равновесие в каждой точке пути, как продолжать идти: анализируя распределение выборки случаев, «6-ое чувство» свяжет независимые события нитями вероятностей и проложит карту маршрутов путей поведения.

Мастер уверен в своей вероятности — знает, что под давлением ему равных нет, сможет покрыть своей матрицей многие возможные исходы, и в определенных условиях может измениться, нет ничего, что он не обратил бы на свою пользу. Сбалансировав карту распределения риска со своими рациональными возможностями, он нащупает именно ту нить, свой 1 шанс из 1000 и пройдет по нему как по лезвию бритвы.

Каждое движение заводит другую пружину.

Если напряжение не расходуется, это — стресс, расход, износ материала: энергия переходит из одной формы в другую, накапливается в массе тела. Так же мнение мое и обо мне придает мне форму, и до тех пор, пока я мыслю, удерживаемый этими связями, я существую закрепленный в форме, не могу измениться. Необходимо распустить все заводы, отяжеления души, — чтобы заводить с пустоты, расслабить форму. Расслабив форму, можешь стать кем угодно. Это психологический барьер: его преодолеть, — как пройти сквозь стену; преодолеть можно осознанием, осознать означает обезоружить. Часто человека проталкивают сквозь них потрясения: как простое давление, так и дрожь проникающая, вибрациями расталкивающая плоть реальности. Волнения, производимые ими в ткани целостности пространства и времени, точно так же как и намеренными манипуляциями действительности, возможно почувствовать другим.

Многие обладают этим чувством как врожденным показателем: человек, выживающий непонятным образом, сам не знает что в этот момент происходит, фактически отсутствует на это время, может ничего не помнить и прийти в себя уже на той стороне. Он не сам это делает, его талант ведет его, для этого требуется отключение сознания: управление левой рукой и правой ногой — это все в голове. Для таких людей мир действительно просто физический: думать непосредственно рукой или ногой без участия головы, верить что рука и сама умеет, что нога и сама видит, что тело и само знает, и т. д. Этот показатель — так называемый индекс выживаемости в играх со смертью. Игры, или, в общем случае, любые взаимодействия субъекта с окружающей его объективностью характеризуются матрицами исходов — аналогично «Теории Игр».

Подготовкой и тренировками можно изучить свою личную матрицу исходов, выяснить свои слабые и сильные места. Научившись видеть дальше, дополнив зрение другими органами чувств, субъект расширяет свою ауру присутствия, таким образом увеличивая матрицу. Чем больше исходов, тем больше у игрока выходов из создавшейся ситуации, — это размер реальности, которую он контролирует: перевес за игроком, матрица которого покрывает матрицу противника, т. е. он знает все исходы матрицы противника, тогда как тот знает не все исходы матрицы первого. Отсюда понятен соблазн стать самым большим, т. е. реализовать игру в принципе хаотическую, но «неопределенность Гейзенберга» накладывает тому верхний предел, — само присутствие субъекта вносит в хаос порядок: своим желанием чего-либо он выносит это на передний план, а это уже начало порядка.

Ребенок изучает свою матрицу

инстинктивно: дрыгает руками и ногами. Это возраст когда находишь свои возможности простым перебором. Детям не хватает информации как поступать во многих ситуациях, поэтому они развиваются во все стороны — забивают пустую память всем подряд: они просто должны знать все, — откуда дует ветер, куда летят альбатросы, что они там делают, и т. д. Управление руками, ногами, и другими внешними устройствами уже заложено в генетической программе, — требуется просто их все обнаружить. Однако нам этого мало, природа так устроена — в ней нет барьеров, развивайся куда хочешь, и мы ищем связи с другими я вне себя, посредством которых мы сможем сообщаться к взаимовыгодному сотрудничеству. Каждый из внешних субъектов также обладает знакомствами, расширяющими наш круг связей — даже не зная многих из них лично, мы взаимодействуем с ними косвенно. Этот инстинкт расширения Я приводит нас в места, у которых уже нет следующего шага, и на краю света, на границе разума мы всматриваемся еще дальше и опять видим бездну связей, каждая из которых так или иначе ведет обратно к нам самим.

За остальное время жизни мы всего лишь заучиваем еще больше типичных приемов. Есть ли возможности организма, которые все еще можно обнаружить, даже растеряв с возрастом инстинкт осваивания незнакомого оборудования?

Распространение сознания подобно памяти: ум связывает вероятности, свободно плавающие вне, в ассоциации, так что ни один факт нельзя более изменить без того чтобы, как в «неопределенности Гейзенберга», об этом не узнал факт на другом конце ассоциации. Связывая, тем самым придает форму, и мало помалу поглощает пространство вокруг себя, — ровно столько сколько способна вместить его слуховая память, зрительная, и пр. Соответственно, обладающий большей памятью располагает громадным запасом свободных ассоциаций, которыми он может вертеть как захочет, даже после покрытия матрицы противника.

Верно и обратное: различить можно матрицу только соизмеримую с собственной; если память физически не вмещает матрицу противника, то ум не сможет ее отличить от остального пространства, — она для него уже не оформленное сознание, а несвязанные обрывки, которые не опознаются как целое; чтобы вместить вселенную со всей сложностью взаимосвязей необходима по крайней мере такая же по объему вселенная.

Обладающий большой матрицей — как мастер-оратор, его хватает на большее количество людей и вообще общения, чем обычного человека. Слушатели стоят облаком вокруг него и так замеряют дистанцию: как далеко они почувствуют его поле. Обычно, это мужчина: они по природе территориальны, — курицы могут ругать петуха, но именно он делает их пространство, это — биологическое, инстинкт. Он распространяет свое поле как мнение, точку зрения на него; не допускает чужого мнения на себя. Его взгляд как будто везде, — непонятно куда смотрит, рассеян, размыт: он ищет, сканирует пространство вокруг себя, принюхивается к вибрациям, внимательно разглядывает воздух прежде чем начать им повелевать. Если четкий, острый взгляд узконаправлен, как вектор, долото, — хорош для пробивной работы, то вероятности распределены как облако, требующее непрерывного внимания, а не импульсного, дискретного до стробоскопичности. Для неселективности же требуется способность, наоборот, расширять рецепторы входящего потока: зрачки, уши, ноздри, ладони, вкусовые рецепторы. Ими он всасывает внешнее пространство и, как жабрами, как деревья длинными пальцами ветвей, просеивает поле зрения, поле слуха, осязания, вкуса, обоняния на предмет планктона информации. Он держит ум открытым для возможностей, больших и мелких, слипшихся в комки вероятностей; паника, страх, испуг захлопывают ум, — как только ум захлопывается, для него вероятностей в воздухе нет.

Обладающие вместительной памятью способны решать ребусы в уме, даже не задумываясь, просто позволив чувствам наполниться накопленной информацией вместе с их органами: «6-ое чувство» сработает в данном случае как автоматический распознаватель шаблонов внутренних связей между разрозненными кусочками информации, выстроит их в мозаику и выдаст готовый ответ дальше в поток. Это как взрыв, — нужно лишь одновременно удерживать все факты на поверхности сознания: одно цепляется за другое, потом друг за друга цепляются уже целые цепочки, и это уже экспоненциальный рост. Как любая цепная реакция, она может становиться неуправляемой и тогда взрыв синтезирует сущность настолько трансцендентную, непостижимую, что она не вмещается обратно в память, даже вытесняя оттуда другие факты, а иногда и само сознание. Кроме того, конструкция, до предела насыщающая память, неустойчива: синтез возможен только при одновременном выполнении всех необходимых условий, и как только в сознании появится еще хоть одна мысль, она вытеснит с поверхности хотя бы одно из условий, необходимых для выполнения события, и какая-то из ассоциаций распадется, лишая понимание связности. Таким образом, приобретение нового знания требует свободного места, — иногда глыба не помещается даже из-за соринки, а тем более из-за огромного камня слежавшейся пыли в глубинах психики.

Объем памяти — природное ограничение на размер матрицы индивидуума; возможно ли построить механическое запоминающее устройство, которое сможет вместить тайну мира?

Размер памяти соотнесен с риском игры, матрицу которой игрок способен покрыть: каноническими считаются расклады игры в кости, нарды, карты, очко, преферанс, риск оправдан, когда соизмерим с ответственностью; когда риск мал, то и разброс невелик, — для кого-то это «50-на-50», или 10-к-1, а кому-то недостаточно даже вероятности падения метеорита — чистый миф, «предприятие высокого риска», сулящего высокие доходы. Казалось бы, следует повышать мощность за счет увеличения объема, однако большая матрица выделяет огромное количество тепла в виде шума, — действует «отношение сигнал-шум, dB». Поэтому требуется соблюдать баланс: наполняя контраст, теряешь яркость, — повышая громкость, проигрываешь в разборчивости; тяжелый устает от скорости, — быстрый устает от тяжести; промежуточное положение между четкой, резкой, контрастной картинкой и яркой, размытой, абстрактной занимают градиенты.

Пользоваться одной и той же моделью распределения риска изо дня в день, во всех ситуациях тоже не помогает: один день мы «в ударе» и буквально видим как брошенный нами дротик попадает точно в мишень, а в другой — все летят мимо как ни напрягайся. Текущее распределение вероятностей субъекта составляется комбинацией как его индивидуальных характеристик на сегодняшний день (личная удачливость, здоровье, настроение, и т. п.), которыми мы склонны управлять, так и вероятностной благоприятностью настоящего времени (что называется «неровен час»), уникально определяющей многочисленные влияния здесь и сейчас. Наиболее объективной точкой отсчета видится независимый уровень тишины: если помнить что наверху всегда есть солнце как бы темно ни было в лесу, то можно корректировать свой баланс освещения относительно истинного света, а не кажущегося цвета. Подвергая себя матрице испытаний, игрок выясняет свою матрицу на сегодня — калибрует свои чувства (полезный сигнал) относительно естественного шума: узнает свою реальную меткость относительно проверенного противника, замеряет личные реакции относительно естественной скорости местности, к примеру, гравитации.

Это первое правило экспериментатора — посмотреть статистику: бросается так, падает так, и т. д. Опыт не заменишь, так работает время, это — эмпирика, — дело в количестве попыток: за сколько попыток (т. е. времени) мы попадем в яблочко. Кажущаяся безошибочность в движениях — признак тренированности; тренированность приходит с опытом; опыт требует времени: видно новичков, напичканных стероидами и анаболиками и натасканных за короткий срок; также видно тех, кто любит это делать, делает почти всю жизнь и поэтому не устает. Все определяется временем, сколько времени за этим проведешь, такую отдачу и получишь: длительностью выборки гарантируется независимость событий, — надо просто ждать чтобы получить достоверную эмпирику. Количество исследований, проб, образцов реальности переходит в качество как только наполняет память, — помня достаточно из предыдущего опыта, «6-ое чувство» уже может построить следующий ход. На новом месте нам поначалу трудно поймать верный момент, попасть в зацепление с реальностью, ее хаотические движения непредсказуемы: одномоментное событие — точка, означающая лишь что прямо сейчас, к примеру, идет дождь; временем же накапливается эмпирика чтобы ужаться в мгновении, когда движения независимых объектов сливаются в совпадении.

Совпадения — явления синхронизации: события пересекаются при одновременном выполнении условий. Столкнувшись же один раз, события перестают быть независимыми, отныне они развиваются по общим законам. Это как дверь, открывающаяся лишь на мгновение; оказавшись вовремя при входе, становишься шестеренкой сложного механизма, и тогда, повернув одну, можно повернуть все зависимые от нее.

Для других этот день ничем не отличается от следующего: так же проснулся, пошел на работу, помылся на ночь. Так заведено, — это инерция сложного механизма часов: если одни шестеренки поколеблются, уклонятся, то другие поддержат в движении — обеспечивая ровный ход; совсем же разболтанные шестеренки превращают мир в хаос — неинформативную среду как абсолютную свободу причин и следствий. Судьба предрешена. Но один изменил свою судьбу, и весь мир подчинился, адаптировался — появился мир, в котором есть место добру, свету, радости: войдя в дверь, поменяешь точку зрения, и выйдешь в другом поле операций, матрице с иными исходами.

Чтобы войти в зацепление необходимо синхронизироваться с шестеренками передач; синхронизация же накапливается наполнением эмпирики: сначала с одним из событий, потом с другим, и т. д. Есть маленькие шестеренки и есть большие: большая — мощная, означает крупные перемены, но и вращается крайне медленно, пока она провернется малюсенькая мотает обороты аж в глазах рябит, расплывается. Чтобы заметить движение медленной передачи необходимо быть еще медленнее; замедлившись настолько глубоко, что наполнив эмпирику с самыми крупными передачами, возможно войти в синхронизацию с первоосновами бытия. Полностью неподвижный способен уловить мельчайшие законы движения, находится на глубине оснований реальности мира, — оказавшись при совпадении, выравниваешься со структурой пространства-времени, и тогда любое движение сдвигает окостеневшие его границы в непосредственной оболочке, а с затуханием и всей структуры. Это как сидеть и ждать своего момента, чтобы вовремя сказать ключевую фразу, и при должном терпении, умении ждать, погружаешься до самого дна, откуда своими словами разворачиваешь всю вселенную.

Если совпадение сложное, событий много, то накопление достаточной информации потребует так много памяти, что утеряешь собственное я; входя в зацепление со слишком многими переменными, мозг не справляется, не может запомнить все. Отдавать же разум машинам означает потерять свой, — за невостребованностью; это распространенная ошибка — полагать силу в объективности, пытаться достичь точности стрельбы компьютера, контролируя процесс. Наоборот, следует пользоваться иррациональными возможностями субъекта — умением абстрагироваться, воспринимать множество переменных как целое: для «6-ого чувства» контроль сознания означает лишь вмешательство, искажение достоверности выборки. События становятся резонансом твоим собственным мыслям, и чтобы не исказить выборку собственными влияниями также требуется неподвижность: это состояние полного внимания, а не управления, контроля. Не генерировать события означает фактически отсутствовать в причинно-следственной среде сложного механизма.

Вместо попыток сдвинуть невозможное физически, это — смещение в ментальный план; при этом не следует ожидать мгновенного отзыва: физика — самый медленный из текущих здесь и сейчас процессов, поэтому для сцепления с физикой нужно замедлиться до массы покоя.

Не издавать событий требует умения растворять естественную подвижность организма в амбиентных движениях; быть медлительным — существование больше похожее на сон чем на жизнь. И, подобно спячке, способность находиться в полной неподвижности — равновесие, тонкая грань между жизнью и смертью. Найти опору равновесия в знакомой обстановке можно любым из органов чувств: глазами, или посредством слуха, и др. Однако естественным органом равновесия остается внутреннее ухо: невозможно лишить равновесия овладевшего им, он может балансировать на лезвии бритвы — точечный контакт — просто оставаясь неподвижным, избегая или предотвращая движения головой, чтобы голова не закружилась. Это наследие от морских предков: когда мы резко крутим головой, это нарушает покой песка во внутреннем ухе, и как следствие мы теряем ориентацию, а вместе с ней равновесие; только спокойствие дает время прислушаться к своему внутреннему морю, — глубинам подсознания вплоть до самого дна.

Совпадение — дверь, ее близость чувствуется как сквозняк, течение, означающее повышение вероятности движения в эту сторону; практически в любое мгновение какие-то из дверей открыты, и чувствующие это течение бессознательно идут по этим тропинкам. Есть двери с определенными целями, есть ведущие в неизвестных направлениях; одни двери открыты почти всегда, другие открываются лишь время от времени. Как совпадение — результат одновременного выполнения необходимых условий, так, открываясь, двери более не преграждают ход событиям, в которых соответствующие вещи становятся осуществимы. Изменения распространяются как расходящаяся волна, при этом соблюдается принцип вторичных волн: осуществляясь, вещи дают возможность к осуществлению другим, зависимым от них; будучи сами условиями, необходимыми к выполнению для открытия другой двери, они освобождают новый поток событий, который в свою очередь, ударяя в следующую дверь, распахивает и ее, и так далее.

Уже осуществленные вещи — часть обычной объективной реальности, т. е. доступной нам в ощущениях. Других еще нет в привычном смысле «либо 0, либо 1», но они есть в виде ростков, возможности осуществления такой вещи, условий, в которых это осуществимо.

Они доступны в виде пред-ощущений.

Разница в степени наполнения органов чувств: событие, не наполняющее органы чувств дополна — до уровня восприятия, — остается неоформленным в сознании субъекта, как бы пред-чувствием. Не пользуясь спросом, оно неразвито за невостребованностью; тренировки же повышают чувствительность, понижая уровень восприятия. Расслабляя органы чувств, можно уловить не только сильный удар, но и малейшие вибрации.

Напряжение, наоборот, зашумляет органы чувств, ослабляя их реакцию.

Неподвижный же замечает все. Такое обострение чувств означает резкое расширение ауры, как области присутствия: слышишь звуки издалека, и когда весь путь лежит в пределах осознания, идти уже становится не надо.

Так можно видеть, слышать, и т. д. даже тех, которые так и не становятся вещами; многие из них являются ложными сигналами. Это как слышать намерение до совершения действия, и когда раздражителей много, слишком быстрая реакция заставляет только попусту дергаться на каждый всплеск мысли, что приводит к еще большему возбуждению, и как следствие дальнейшему ускорению, связанному с перенапряжением. Мозг слишком перегружен, — в забвении лежит готовность: не думать наперед оставляет больше места для непосредственных реакций, и вовремя забытая информация успеет созреть для понимания к моменту, когда в ней возникнет необходимость; предвосхищать означает провоцировать, а ждать означает реагировать на обстоятельства. Необходимо отрегулировать реакции в соответствии с требуемым «отношением сигнал-шум, dB»: «хорошая» реакция — не всегда «быстрая», чувствительность нужна чтобы не пропустить полезный сигнал, а чтобы не реагировать на каждый сигнал нужна способность «перемедлить» ложные. Оптимально ждет не-ждущий: он заводит будильник и не ждет — отключается, может сохранять неподвижность бесконечно — может даже умереть на месте, — включенными остаются только органы чувств. Рецепторы органов чувств работают как резонатор: на целевое событие он отзывается гармоникой в аккорд, чем пробуждает рефлексы; к остальным глух, игнорирует как спектр шума.

Так хорошего сторожа даже не замечаешь пока все мирно; его хорошие рефлексы — признак расслабленности, ни одна мышца в нем не напряжена, за внутрь направленным взглядом, свойственным бегунам загоняющим себя на длинные дистанции, он сохраняет прекрасную осознанность движений, происходящих вокруг, и, не шевелясь, он двигает целый бал этих танцоров усилием воли — без его воли те не имеют своей. Он держит в неподвижности органы чувств, долго накапливая в них синхронизацию с окружающей средой местного сложного механизма, и скупо ее расходует, — сохраняет неподвижность даже в движении. Время воспринимается как изменение в зоне видимости, слышимости, и в других ощущениях; если вокруг ничего не изменяется, т. е. статично в состоянии полного равновесия, то и время не движется, замирает. Точно так же, будучи полностью пассивен, он не производит собственных событий, и тем самым останавливает субъективное время. Для посторонних он медленный, — даже сохраняя иллюзию подвижности, для них он шагает как дерево, будто пускает корни каждое мгновение пока его стопа касается земли. Однако, в противоположность торопящимся, которым хочется сделать минуты покороче — чтобы уже закончить, эта задержка времени действует как дополнительный делитель в формуле

Таким образом, находясь в одном и том же для него и других пространстве S, растягивая субъективное время t, он выигрывает в объективной скорости v; этим объясняется ощущение молниеносности его реакции: становясь объективно неподвижным, он замедляется настолько, что субъективно движется слишком быстро, неуловимо для глаз и уже всюду. Расширяя же сознание, он распространяет свое замедленное восприятие времени; локальное время облекает его как кокон, в котором действуют свои законы — даже капли рядом с ним падают медленнее. Это стоячее болото поглощает внешние колебания: как вблизи активных индивидуумов многие ощущают возбуждение и ускоряются, так этот, наоборот, тормозит процесс как бревно поперек течения.

Порождающий импульс

— есть камень, брошенный в пруд. Он выводит из равновесия поверхность воды, и это нарушение как гром разбегается в разные стороны: событие порождает другое, за ним следующее и т. д., — их волны соединяют любую точку поверхности с другой с затуханием. Так все связано между собой: птица, мелькнувшая за окном, есть знак того что случилось или произойдет через час в километре отсюда. Чтобы читать эти сообщения буквально, нужно было бы уметь разделять какие из событий являются следствием, а какие причиной: что произошло — то ли порезался потому что нож соскользнул, то ли ножом провел по пальцу чтобы не идти сегодня в школу? Может оказаться так что в погоне за результатом мы стимулируем следствие, а не причину, приведшую к такому результату; или лечим болезнь, подавляя ее симптомы. Подобно фракталу, детализация наследования событий множится до какой угодно степени вложенности, вплоть до вибрации в одной точке. Познание и вселенная — это «Геркулес и черепаха»: уточняя детали, чтобы все было определено явно, мы открываем все новые пустоты между ними; природа же не терпит пустоты и в ответ заселяет их все меньшими существами, межатомными организмами.

Здесь «корпускулярно-волновой дуализм»: рациональное познание видит в происходящем броуновское движение частиц, так и события, вовлеченные в происходящее, действительно точечны, корпускулярны; перечислением же количество переходит в качество — эмпирикой наполняется континуум времени, и сумма частиц сливается воедино с иррациональной составляющей — в волну, — понимание текущего мгновения без разделения на причинные и следственные концы.

Волна непрерывна и едина — как невозможно понять то ли ветер раскачивает деревья, то ли раскачиваясь деревья ветками гоняют воздух, так нельзя различить где кончается порождающая волна и начинается волна порожденная ею, — это «свойство континуума: между любыми двумя его точками есть третья». Обратное его разложение приведет к потере иррациональной составляющей и он опять окажется множеством разрозненных частиц; нельзя воспринимать пруд даже как комбинацию отдельных волн: каждая их них есть продукт и составляющая всех остальных. Поэтому локализацию событий скорее следует рассматривать как облако вероятностей, регулируемое «отношением сигнал-шум, dB»: в зависимости от целевого события («rot») и величины разброса («div») может охватывать весь пруд, а может сузиться до «ожидания электрона в данной точке».

С этой точки зрения покрытие поверхности пруда становится вполне квантуемо: где-то она спокойна и достаточно установить один такой поплавок-ожидатель с широким разбросом, а дробления бесконечно малые не дают никакой дополнительной информации; в местах же бурного стечения обстоятельств потребуется больше датчиков с высшей точностью для полной регистрации событий. Разбрасывая такие поплавки в необходимой плотности, можно аппроксимировать пруд как сеть узловых объектов с помощью «триангуляции», или «сплайнов», и пр.

В каждой локализации это не одна волна, а «суперпозиция» — пакет волн накладывающихся друг на друга. Форма волны несет в себе отпечаток всех происходящих событий. Подобно «частотному анализу гистограммы на осциллографе», можно рассмотреть некоторые характеристики: доминанта — это, как правило, сверх-низкие колебания, соответствующие крупным событиям, производимым мощными шестернями в причинно-следственной среде сложного механизма; шум, естественно возрастающий с расстоянием — различные мелкие влияния, реликты вторичных волн, и т. п.; фильтрами и резонаторами можно выделить полезный сигнал — нужную несущую потока знаков от целевого источника, или отдельные ожидаемые события.

Скорость распространения волны конечна: если бесконечно близкие друг к другу события наступают практически одновременно, то далекие воспринимают колебания с возрастающей задержкой. Это означает, что помимо уже осуществленных фактов, волна содержит в себе еще и вибрации будущих событий — как уже свершившихся в другой локальности, но нас достигающих только сейчас. Если мы уже сталкивались с такими событиями, то форма предупреждающего о них сигнала нам известна, и мы без труда узнаём что он нам обещает. Однако, в общем случае, приближающийся фронт скорее всего содержит незнакомые нам модуляции — т. е. ожидать мы можем целый ряд ситуаций.

Точно также нельзя отрицать возможность содержания информации, выбросив которую ничего бы и не изменилось, казалось бы необязательной, но она может нести в себе, к примеру, стабилизирующее свойство, или выступать катализатором определенных событий посредством резонанса.

Неопределенность каких-либо из свойств грядущих событий образует класс, и означает возможность развития ситуации из текущей в нескольких направлениях; то, что какие-то характеристики предшествующего сигнала нам все же знакомы, поможет сузить все возможные разветвления до дерева исходов. Действительно, в конце концов осуществится только одно из них, — остальные так и не станут вещами. Но пока этого не произошло, все они — одинаково возможные параллельные миры, отличающиеся лишь тем что одни из них кажутся более вероятными чем другие, однако любой из них может стать твердой реальностью. Подход первый, это — научиться видеть немного вперед в будущее: тогда, предсказывая наиболее вероятные ветви развития ситуации, продлеваешь туда распределение своего присутствия. Требуется чувствовать вероятности прямо сейчас, по мере их определения; это возможно если не зашумлять органы чувств, и при должной тренировке развивается автоматизм, уже не требующий сознательного этим управления, — «6-ое чувство» наполняясь проецирует картину распараллеливания текущей ситуации непосредственно на зрение, слух, и т. д. В этом смысле, класс событий — это система уравнений из граничных условий, изменяющихся на ходу; множества мгновенных решений выстраиваются во времени в нити наследующих друг друга исходов; из них, в зависимости от поставленных целей и согласно принятой модели распределения риска, одни отвергаются, другие избираются как пути поведения.

Однако, и это второй подход, хотелось бы иметь еще и возможность влиять на расклад, — не быть игрушкой в руках обстоятельств, а повышать вероятность благоприятного исхода направленным желанием. Тогда, чувствуя направления судьбы на данный момент в виде силовых линий, можно было бы отобрать из них угодные для нас и повысить их вероятность, сдвинув вверх по шкале возможности осуществления, а негативные — наоборот понизить, вплоть до ранга невозможного события, т. о. отсечь совсем. И такая способность уже заложена в нас — это не прерогатива «посвященных», а естественное свойство любого субъекта, мы все ею в той или иной степени пользуемся: каждый человек может спонтанно менять реальность вокруг себя.

Объективная реальность — холодная безжизненная машина, абсолютно пассивная сторона бытия, способная только к реакциям, вызываемым у нее программой, написанной на языке из одной единственной инструкции «причина порождает следствие». Именно это позволяет ее предсказывать: попав на одну из нитей вероятностей развития она не способна перешагнуть на другую если между ними причинно-следственной связи нет. Только субъект способен предпринять «прыжок на веру» — через пустоту, — превзойти свою программу, победить инстинкт. Будущее — вопрос смелости, а не разумения: рациональная логика почитает только один закон, — и это делает все ею порожденное предопределенным; иррациональный субъект способен к неразумию, жертвовать собой и своими, предпочесть неопределенность — нить совсем другого развития ситуации, — совсем другое будущее, непостижимое, которое он не может знать исходя из существующих в текущей нити предпосылок.