Бесплатный фрагмент - Табун из облаков

Че Гевара

Может быть ты в душе Эрнесто Гевара,

И тебя ждут латинские страны?

В Перу остановишься ненадолго

и женишься на креолке

из знатного испанского рода.

В Уругвае объявишься премьер-министром,

чтобы назначить войну империалистам,

а пройдя по горам Гватемалы,

окажешься на палубе «Гранмы»,

Батисты к чертям пошлёшь конституцию,

чтобы громогласно объявить

 свою Революцию!

Долой узурпатора и власть олигархов!

Свобода и равенство, всем понятно!

На знамя славного коменданте!

Герои революции сгорают в огне,

превратившись в идолоподобных мучеников,

распятых на пятиконечной звезде.

А ты не преклонный и всеми преданный,

с винтовкой на перевес,

в одиночку штурмовал Боливийскую армию,

презирая бесславный конец.

Твоя война не окончена,

пока хоть один солдат

идёт под красным знаменем,

не делая шаг назад.

СТИХОТВОРЕНИЕ НА ЗАДАННУЮ ТЕМУ

Что то то не сложилось с родиной моей,

что нас закружило в вихрях февралей.

Грохнула Аврора, пали юнкера,

а ведь как красиво матушка жила.

Вера православная, царские орлы,

где же вы остались в те шальные дни.

Вышел на арену лысый мужичок,

быстренько запрыгнул на бронивичок,

голосом картавым сладко говорил,

тем кто не был чем-то, злата посулил…

Полилася кровушка русская рекой,

долго будем помнить мы большевиков.

Кожаные крутки, в кабуре наган,

— Кто тут не партийный?

К стеночке вставай!

Истребили напрочь беленькую кость,

пароходы плача уносились прочь.

Пароходы плача русских увезли,

русскую культуру, русские стихи…

Время лихолетья, голод и цинга,

не приходит как-то к нам беда одна..

Продразвёрстка, бунты, чёрные кресты,

быстро находились партии враги.

— Кто там не согласный?

Быстро в воронок!

Этих сразу к стенке, этих в лагерёк…

Павлики Морозовы стали во главе,

всё перевернули вихри в феврале…

Астероид B-612

Как эфемерна жизнь

и в вечности миров,

мы как песчинки млечного пути,

сгораем среди звёзд.

Движение планет

сменяет день на ночь,

и трудно в тёмном небе рассмотреть

фонарщика фонарь,

что честно исполняя договор,

старается успеть за круговертью дней.

Лишь в вечности покой.

Кто устремлён быть королём

и властью опьянён,

желает править всем и всеми,

по справедливости.

Так что б не дай-то бог

не свергли раньше срока.

Вторые честолюбцы,

гордынею своею загнаны по кругу,

живут лишь в ожидании

похвал и должностей,

и званий, и чинов.

А третьи льют в себя без устали,

как в ненасытную утробу,

сгребая всё, что могут ухватить,

и накопительство их

с пьяницей роднит.

Другие на чужом горбу

попасть стремятся к богу!

Любимый милый мальчик

мой, мой белокурый принц,

с глазами полными от слёз,

летишь ты среди звёзд.

Ты счастлив, что познал любовь,

не плачь и не грусти.

Любовь вот чудо из чудес,

что дарят нам цветы.

Где мне найти свою змею,

что б к звёздам унестись,

и злато променять миров

на милые черты.

Дышать с тобой,

давать воды и протирать шипы,

и стать стеклянным колпаком

от всех невзгод судьбы.

Местечко

В медвежий угол на Руси, среди болот и рек,

в лесу дремучем, сослан был в изгнании человек.

В расколе церкви обвинён, по широте души,

не смог он щепотью сложить скорузлые персты.

Собрав пожитки и родню, с толпою бедолаг,

он отчий дом оставил свой с слезою на глазах.

Скрижали старые вели в раскольников обоз,

и образ мироточил тот, что инок малый нёс.

За веру и покой отцов страдали мужики,

и бабы выли по лесам, стеная от тоски.

Прошли не мало истоптав тропинок ходаки*,

пока монах не указал низину у реки.

Там тот велел им возвести часовню из сосны,

и крест восьмиконечный встал как знак конца пути.

В местечке нашем тишь да блажь, погосты да кресты,

четыре церкви вековых осталось из восьми.

Старообрядцы обнеслись оградою стальной

и прячут от мирян свой быт с надеждой на покой.

Местечко наше хорошо для созерцания дней,

текущих вялою тоской под сенью тополей.

Столичный лоск от нас далёк, и едут мужики,

собрав пожитки в узелки, на дальние посты.

*ходаки — повседневная обувь простолюдина, сапоги из одного куска грубой кожи.

Реквием тихому человеку

Как мимолётна жизнь

и вечности покой

неумолимо время торопит.

Шумят листвой погоста тополя

и вверх летит душа,

под мерный звон лопат

 могильщиков твоих

и слезы матери

пускай облегчат путь.

P.S.

Вот допустим жил не земле человек,

и всем другим

он казался немого странным,

а может быть он просто

родился не в то время.

Он любил слушать старые песни

на виниловых пластинках

и любил рисовать дождь.

Может быть он

просто не способен был

хватать, загребать

и расталкивать других локтями,

а все во круг считали

за это его робким чудаком.

А у него просто болела душа

и рвалась улететь.

И в один из дней,

наперекор всем запретам,

он решился помочь ей улететь.

В путь

Плитка серая, плитка красная,

ели-елочки, купола.

По Базарной площади я шагал,

а пришёл в конец Октября!

Городишко мой новозыбленький,

до чего ж ты мне надоел,

тихим омутом затянул меня,

суетой своих бренных дней.

На погостах твоих

частокол крестов,

где родня моя полегла

и остался один я,

как перст один

и седеет уже голова.

Как же хочется мне

в руки взять топор

и кряжастой доской забить

окна дома отчего моего

и дорогу прочь проторить.

Зашагать с котомкою за спиной

по росным, заливным лугам,

и пойти-дойти в даль,

на самый на край земли,

где во снах своих я летал…

Я не люблю своих часов

Я не люблю своих часов,

спортивный рыжий «Tissot»,

Где за рубиновым стеклом

две механические стрелки,

бездушно и неумолимо,

Как счётчик не оплаченный в такси,

отсчитывают равномерно

 простой моей души…

Их равномерный ход

стремителен и вечен,

и чёток и трагичен каждый шаг.

Две стрелки кольцами

стирают жизнь мою, по кругу

и гонят дни и годы второпях…

Холода

За моим окном в субботу,

дождь кружит по серым лужам

и берёзы сбросив листья

не прикрытые стоят.

На машинах зябкий иней

и земля уже ждёт снега,

все в предчувствии морозов

и грядущих холодов.

20.10.2016г.

О, женщина!