Бесплатный фрагмент - Сюжеты из кабинета

Владимир Шнейдер

СЮЖЕТЫ ИЗ КАБИНЕТА

СОДЕРЖАНИЕ

Голем

Состязание

Семейные тайны

Инцидент

Стрела

Конец Арнольда де Виланова

Еще раз о Вильгельме Телле

Конфуций и Лао-цзы

Поединок

О двух каббалистах

Суд божий

Секрет Сетониуса

Измена. К истории падения Жиля де Ре

Из последних недель жизни Караваджо

Евангелие от Иуды

История из жизни Агриппы Неттесгеймского

Причуды библиотек

Леонард Турнейссер

Сестра Бенита

«Остров сокровищ»

Отложенная дуэль

История о Карлосе Диего

Медиум

Черные против черных

Дубовая ветка

Зеркала

Случай с адвокатом

Вечеринка

Криптограмма

Из жизни одного криминолога

Вещий сон

Промашка

К истории пивоварения

Книга

Аненербе. Тибет. Шамбала

Портсигар

Джек-потрошитель: неожиданное продолжение

Сон библиотекаря

Дракон

Встреча

Разговор

ГОЛЕМ

В 1582-ом году Прагу захлестнула волна трагических таинственных происшествий. Некоторые из этих привлекших внимание испуганных горожан ошеломляющих событий были документально зафиксированы.

Так, 12-го июня буквально на ступеньках городской ратуши при загадочных обстоятельствах погиб житель Праги Войтех Гамачек. У случайных прохожих сложилось впечатление, что он упал от сильного удара по голове кого-то или чего-то совершенно невидимого человеческому глазу. Действительно, голова покойного оказалась разбита и сплющена до неузнаваемости. В руках у Войтеха был лист бумаги, который оказался доносом на его соседа Аарона Шалтиэля.

А 30-го июня чудом спасшийся от грабителей известный пражский ювелир Барух Каценеленбоген рассказал следующее. В темной подворотне к нему подступили двое вооруженных ножами мужчин и потребовали все ценное имущество. В этот момент какая-то неведомая сила подняла грабителей и так столкнула их головами, что они треснули как орехи. Сам же Барух увидел после этого лишь что-то вроде огромной метнувшейся прочь тени.

7-го июля совершенно таинственным образом на одной из улиц Праги освободился еврей Захарья Исраэль, арестованный по обвинению в краже младенцев и использованию крови последних для обрядов жертвоприношения. Захарья Исраэль сразу после происшествия исчез из города, по-другому дело обстояло с его стражниками. Один из них остался лежать на улице с оторванной головой, второй после глубокого обморока нес нелепицу. По словам несчастного, что-то неведомое внезапно подняло его товарища вверх, а затем брызнул фонтан крови и на землю упали уже две части бывшего сослуживца. А сразу за этим ему только на один миг вдруг показался непереносимо жуткий облик с холодным неживым взглядом.

23-го августа потерпевшей участницей необычного происшествия стала пражская торговка овощами и фруктами Катержина Соботка. В какой-то момент ее и соседские прилавки на рынке от неожиданного воздействия оказались опрокинутыми, товар посыпался на землю, а сама она получила такой тычок в живот, что не скоро оправилась от боли.

Наконец, 31-го августа произошел необычный несчастный случай. Пострадавшей от неудачного смертельного падения была пожилая Рахиль Яффе. Прохожие видели, что старая женщина шла по улице совсем рядом со стеной каменного дома, но вдруг как-будто не по своей воле совершила резкий рывок в сторону стены и с такой силой натолкнулась на препятствие, что раскроила себе голову.

Надо сказать, что череда этих драматических событий оборвалась столь же внезапно, как и началась.

В то время жил в Праге один еврей — раввин Махараль. Собственно, звали его рабби Йехуда Ливо бен Бецалель, но в иудейской среде почитателей из числа современников и потомков, видимо, традиционно приверженных нотарикону, он получил уважительный титул Махараль (сокращение от «наставник наш рабби Ливо»).

Махараль (1512? /Познань/-1609 /Прага/), происходящий из рода царя Давида, считается одним из главных авторитетов иудаизма. Крупнейший раввин, каббалист, талмудист, философ, математик и автор целого ряда трудов («Мужество Всевышнего», «Тропы мира», «Слава Израиля», «Новый свет» и др.) Йехуда Ливо бен Бецалель принимал активное участие и в социальной жизни еврейских общин. Тогда иудейское население подвергалось гонениям со стороны католической церкви и светской знати. Именно ему благодаря близкому знакомству с императором Рудольфом II, проживавшем в Пражском Граде, удалось предотвратить изгнание еврейской общины из Праги. Согласно историческим слухам Махараль, пользуясь средствами магической каббалы, спас во время пожара императорскую библиотеку и одним словом успокоил внезапно взбесившегося под Рудольфом коня. Император нередко беседовал с Махаралем и спрашивал его советов, а последний подарил ему магический колокольчик для своего призыва, звук которого был слышен призываемому на любом расстоянии. Очень может быть, что степень близости знакомства императора с Махаралем изрядно преувеличена, но достоверно известно, что он был принят при дворе Рудольфа II и дружил с придворным астрономом и математиком датчанином Тихо Браге.

Вот именно с этим человеком и связала описанные выше таинственные происшествия молва, возникшая прежде всего в еврейских общинах, конечно, не без участия некоторых авторитетных последователей каббалы. Якобы посредством практической каббалы Махараль в целях защиты пражских евреев от несправедливых нападок власть предержащих создал Голема по имени Йозеф. Он слепил из земли и глины большого человекоподобного истукана и с помощью мудрости Сефер-Йециры оживил его. Махараль начертал на пергаменте четыре заветные буквы на иврите, а затем, вложив тетраграмматон в рот истукана, произнес полученные методами гематрии и темуры заклинания. С тех пор Йозеф, по желанию становясь невидимым, мог беспрепятственно и незаметно патрулировать улицы Праги, защищая жизнь и честь иудейского народа. Но со временем что-то пошло не так. Может быть, постепенно стали стираться магические символы во рту у Голема, а может, были на то и иные причины, только Йозеф вышел из под контроля и стал творить несправедливость. Справиться с монстром мог лишь его создатель. Махараль призвал Йозефа с помощью заклинания и вытащил у него изо рта тетраграмматон. Глиняное тело с трудом заволокли на чердак Староновой синагоги.

Последним, кто видел Голема в Староновой синагоге, был рабби Йехезкель Ландо, ставший главным раввином Праги в 1755-ом году, который после увиденного настрого запретил прихожанам посещать чердак. В соответствии с его распоряжением дверь на чердак синагоги была наглухо заколочена. Дальнейшая судьба глиняных останков Голема неизвестна. Но в памяти старшего пражского поколения еще живет городская легенда о том, как в 1942-ом году два изрядно выпивших немецких офицера взломали в Староновой синагоге дверь на чердак. Что застали военные на чердаке осталось тайной, поскольку при посещении последней обители Йозефа один из них умер, а второй лишился рассудка.

СОСТЯЗАНИЕ

Франция, Тулуза, конец XI-го века. В 1075-ом году у барона Луи де Ребваля родились близнецы. Первый малыш получил имя Жан, совершенно неожиданно появившийся второй был назван Жаком. Через некоторое время графиня призналась мужу, что в первую неделю после родов был случай, когда кормилица забыла, из каких колыбелей были взяты дети, и теперь она не уверена, что Жан это «Жан», а не «Жак». Близнецы были похожи как две капли воды и, по сути, ничего страшного в этом сомнении не было, если бы не правила майората, в соответствии с которыми феод наследовал старший сын¹. Но богобоязненный Луи де Ребваль в открывшихся обстоятельствах боялся допустить несправедливость. В этом смысле отсутствие непререкаемости устоев майората на юге Франции сыграло ему на руку. С поощрения представителей Римской католической церкви все большее распространение в этом регионе получало наследование по завещанию². Таким образом граф успокоился, что в дальнейшем при выборе наследника он будет вправе поступить по собственному усмотрению, а может быть, и господний промысел подскажет ему правильный выбор. В фамильном замке близнецы де Ребваль росли, окруженные любовью и заботой. Как и все отпрыски мужского рода в аристократических семьях того времени они обучались владению оружием и верховой езде, грамоте и языкам, конечно, преподавалось им и слово божие. Жан и Жак оказались прилежными способными учениками — они научились виртуозному владению мечом, копьем, луком и алебардой, стали прекрасными наездниками, говорили, читали и писали на нескольких языках. Наличие набожности, пожалуй, единственное, чего не удалось добиться несмотря на все усилия их глубоко верующему родителю. Правда, ее отсутствие близнецы благоразумно скрывали от религиозного отца.

Осенью 1095-го года на Клермонском соборе папа Урбан II провозгласил Первый крестовый поход, призвав христиан освободить Иерусалим от власти мусульман, вернуть христианскому миру Святую землю и Храм Гроба Господня. Луи де Ребваль восторженно воспринял это известие. Сам он был староват для походной жизни, но сыновья, по его мнению, просто обязаны были принять участие в этом эпохальном событии. Он даже решил, что таким образом сам Господь предоставляет ему критерий для выбора наследника. А потому граф велел Жану и Жаку отправляться в поход и торжественно объявил им, что будущим хозяином фамильного феода станет тот из них, кто проявит больше мужества и отваги в битве с неверными, приложит больше сил и стараний в освобождении и сохранении христианских святынь. Так в одно прекрасное утро 1096-го года близнецы в сопровождении небольшого отряда выехали из ворот замка и вскоре присоединились к хорошо вооруженному ополчению под командованием маркграфа Раймунда Тулузского.

Три года провели братья в рискованном военном вояже, пока не оказались у стен святого города. В 1097-ом объединенное войско норманнских, французских и германских рыцарей, переправившись через Босфор, высадилось в Азии. Захват Никеи в 1097-ом и осада Антиохии в 1098, осада и успешный штурм Маарры в декабре 1098-го. Во всех этих кампаниях близнецы приняли активное участие. Не один десяток поверженных в бою сарацин был на счету у каждого из них. Наконец в июне 1099-го крестоносцы добрались до конечной целевой точки похода — Иерусалима. Отряды Раймунда Тулузского, в числе которых находились и братья де Ребваль, укрепились на горе Сион с южной стороны от городских стен, на севере расположились войска Роберта Нормандского, на востоке разбил лагерь Роберт Фландрский, а на западе стояли части Готфрида Бульонского и Танкреда Тарентского. 13-го июня начался первый штурм города, который был отбит обороняющимися войсками эмира Ифтикара ад-Даулы. Затем был вызвавший недоумение и ярость мусульман крестный ход христианских воинов вокруг стен Иерусалима³. Решающий штурм города начался утром 14-го июля. На следующий день атаки с помощью осадных башен с северной и западной сторон закончились успехом штурмующих, через частично разрушенные стены в город хлынули потоки христианских воинов, а южные ворота, видя всю бесполезность дальнейшей обороны, открыли сами осажденные. 15-го июля 1099-го года Иерусалим пал. Начались резня и разграбление города. Погибла большая часть населения, в основном мусульмане и евреи. Относительно уцелевшей оказалась лишь южная часть Иерусалима, которую заняли отряды французских крестоносцев под предводительством Раймунда Тулузского. С помощью местных жителей крестоносцы отыскали одну из важнейших христианских реликвий — Животворящий Крест, на котором в свое время распяли Иисуса, что вызвало небывалый религиозный подъем в рядах христианской братии. Во второй половине августа большинство крестоносцев, посчитав священный долг исполненным, покинуло Иерусалим и отправилось на родину.

Обо всех этих событиях в подробностях рассказал своему растроганному и встревоженному отцу Жан де Ребваль по прибытии в родовой замок. Но прежде он поведал графу о гибели своего брата и получении Жаком из рук потомка апостола Филиппа⁴ очень важной христианской святыни. Накануне возвращения на родину они встретились с Жаком и решили в последний раз перед отъездом прогуляться по городской стене, чтобы на прощание обозреть окрестности Иерусалима. Взволнованно Жак рассказал ему, что сегодня утром дед Геулы — молодой еврейской женщины, в доме которой он квартировал, передал ему нечто совершенно удивительное. Его зовут Бен-Ами Мехлис, он христианин из рода апостола Филиппа, последний хранитель одной христианской реликвии. Эта святыня — плащаница, которой был обернут снятый с креста Иисус. Несмотря на то, что Христос был уже мертв и тщательно обмыт, на материи в местах нанесенных ему при жизни ран появилась кровь, и это истинное чудо. Бен-Ами специально спрятался, когда воины эмира искали местных христиан, чтобы выдворить за городские стены перед самой осадой Иерусалима. Он хотел, чтобы святыня оказалась в нынешнем центре христианского мира и покинула стены города, находящегося в пределах мусульманского влияния, а потому, зная, что Жак завтра отправляется на родину, передал ему реликвию. Они шли по стене, Жак шел на несколько метров впереди. Вдруг он споткнулся и упал вправо в сторону внешнего ограждения. Но в этом месте оно было разрушено при штурме, и Жак упал со стены, разбившись насмерть. Жан был слишком далеко, чтобы удержать брата.

Со слезами на глазах выслушал Луи де Ребваль рассказ сына, благоговейно целуя переданную ему Жаном плащаницу. Он сказал, что просто Спаситель забрал лучшего из них, стремившегося сохранить память о его страданиях в миру, а Жан, доставив святыню, благополучно завершил миссию. И слава Господу, что у него остался сын, который со временем станет его наследником! Уже на следующее утро парадно одетый граф Луи де Ребваль торжественно и трепетно вез святым отцам христианскую реликвию, явленную христианскому миру благодаря его сыну, погибшему в священном городе.

В рассказе отцу о событиях в Иерусалиме Жан де Ребваль кое-что опустил. Например, историю своего посещения дома Геулы сразу после гибели Жака. Едва Жан переступил порог, как к нему с объятиями бросилась красивая статная брюнетка. Через некоторое время поняв, что вошедший вовсе не Жак, она резко отпрянула назад. Слова о том, что он брат-близнец Жака, а последний недавно трагически погиб, упав с городской стены, вызвали у женщины слезы горя. Впрочем, вскоре Жан сумел получить ответы на все интересующие его вопросы. Она рассказала, что стала любовницей Жака буквально со дня его поселения в доме. Никакого Бен-Али она никогда не видела, какой-то дед у нее, безусловно, был, но его женщина, к сожалению, не знала. Геула поведала, что недавно Жак был очень впечатлен всеобщим ликованием в связи с находкой Животворящего Креста. В тот вечер Жака как-будто осенило, когда он увидел ее обернутую в ткань после омовения. На следующий день он явился домой с большим прямоугольным куском старой светлой материи, протертой в некоторых местах почти до дыр, и небольшим сосудом с красной жидкостью, напоминающей кровь. К ее удивлению Жак расстелил на полу материю, а затем, точечно нанеся жидкость из принесенного сосуда на свое обнаженное тело, лег на полотно и, сложив руки на низ живота, велел ей запеленать его в ткань. После этого он, подождав, когда жидкость на полотне высохнет, аккуратно свернул материю и поместил в кожаную сумку. Через минуту она вынесла сверток и подала его крестоносцу, после чего он вышел вон. Умолчал Жан, конечно, и том, что Жак де Ребваль упал со стены совсем не случайно.

1. В соответствии с бытовавшей в Европе того времени традицией старшим из близнецов считался появившийся на свет последним, поскольку он якобы был зачат раньше.

2. С одной стороны, сказывалось возрастающее влияние римского права, per contra — католические священники привлекались в качестве гарантов исполнения завещания, а часть завещаемого имущества шла в пользу церкви.

3. Одному из монахов приснился погибший в прошлом году под Антиохией епископ Адемар Монтейльский, который пророчествовал, что Иерусалим падет, если крестоносцы совершат крестное шествие вокруг городских стен. На совете епископов и военачальников 6 июля было принято решение провести крестный ход.

4. Апостол Филипп — один из двенадцати учеников Иисуса. Родом из Вифсаиды, одного города с апостолами Андреем и Петром. После Вознесения Иисуса проповедовал в Галилее и Греции.

СЕМЕЙНЫЕ ТАЙНЫ

Сегодня мрачный дом-замок баронов Шенбург и Ренис можно увидеть разве что на старых фотографиях. Фамильное древо баронов зачахло аккурат в канун распада Священной Римской империи в 1806-м году, а здание пережило прежних владельцев почти на полтора века, сгорев в горниле Второй мировой. В 1904-м году в ходе задуманной реконструкции дома одними из новых владельцев рабочие, разрушив в подвале тонкую не несущую перегородку обнаружили в маленькой нише человеческий скелет с кусками истлевшей материи. Судя по золотому перстню на фаланге можно было предположить, что человек некогда принадлежал к знати, а по торчащему в костях верхней части грудной клетки кинжалу, что замурован он был уже мертвым. Но принадлежность останков так и осталась тайной.

Священная Римская империя. Герцогство Бавария. Вторая половина XII-го века. В конце лета 1163-го года барон Герман Шенбург решил отправиться в паломничество по святым местам империи, конечной точкой которого должен был стать Рим. О намерении барона была наслышана вся округа. В конце жизни последним прибежищем престарелого давно потерявшего жену Шенбурга стала Римская католическая церковь. По словам современников, он много и с удовольствием грешил в молодости, и даже уже в зрелости, но в старости твердо встал на путь благочестия. Закоренелый грешник вдруг превратился в религиозного фанатика, беспощадного к нарушителям христианской морали. В этом отношении главным предметом его крайнего неудовольствия было поведение его единственной дочери Марты. Именно из-за неожиданно назревшего разговора с дочерью он внезапно отложил на день дату своего отъезда.

Очень поздно вечером, когда немногочисленная прислуга замка отправилась на отдых, готовый взорваться гневом барон ворвался в комнату Марты. С порога он срывающимся на крик голосом упрекнул дочь, что видел из окна, как она вчерашним вечером занималась непотребством с каким-то новым кавалером в приусадебном саду, и назвал ее развратницей недостойной носить его фамилию. Марта отвечала, что она ведет себя вполне по примеру его отцовского поведения в молодости, а когда достигнет его возраста, то с удовольствием встанет на праведный путь. Разъяренный Шенбург напомнил ей ее шашни со смазливым конюхом, которого он вынужден был уволить и одарить деньгами, чтобы он под страхом смерти держал язык за зубами, и развращение молодого монаха из соседнего монастыря, и некоторые другие эпизоды. Барон резюмировал, что последний эпизод был каплей, переполнившей его терпение. Завтра он уезжает, но прежде, чем отправиться по святым местам, навестит местного епископа, которому передаст только что написанное завещание, по которому все оставляет католической церкви. При этом Герман Шенбург показал дочери подписанный лист завещания, который держал в вытянутой руке. Марта выхватила висевший на поясе кинжал и с силой вонзила его в нижнюю часть шеи барона. Шенбург упал замертво, а его дочь ловко выдернула из неподвижно лежащей на полу руки лист бумаги и спрятала у себя за пазухой. В этот момент в окно комнаты почти бесшумно влез высокий и статный темноволосый молодой мужчина. Вздрогнув от неожиданности, повернувшая голову женщина проронила «Господи, Генрих…». Кинувшись в объятия к молодому человеку, Марта, захлебываясь, рассказала ему, что еще несколько лет назад отец изнасиловал ее, а сегодня вновь хотел взяться за старое. Она не могла этого допустить, тем более, что сейчас у нее есть он. Отец никогда бы не позволил им быть вместе. Генрих изо всех сил старался успокоить Марту, говоря, что она поступила совершенно правильно, предотвратив богомерзкие домогательства барона. Говорил, что все будет хорошо, следы происшествия они постараются скрыть, а порочащие ее честь обстоятельства навсегда останутся тайной. Во время этой тирады Генриха к единственной случайной свидетельнице происходящего задержавшейся при исполнении своих обязанностей служанке Магде пришло осознание, что она находится в смертельной опасности. Прильнувшая к дверной щели девушка опрометью кинулась вниз по лестнице и навсегда покинула дом Шенбургов. Уже много лет спустя, когда судьба забросит ее в один из немногих в ту пору женских монастырей, она в откровенном разговоре с настоятельницей расскажет события этой ночи.

Из семейной хроники баронов фон Ренис.

Родоначальник Генрих Ренис родился в простой семье в герцогстве Швабия. Еще с юности Генрих проявил склонность к ратному делу и, повзрослев, поступил на службу в войско герцога Швабского. На этом поприще Генрих Ренис весьма преуспел. В составе имперских войск его часть принимала участие в осаде Милана. А двумя годами позже при штурме Кремы его отвага и боевые заслуги были отмечены самим Фридрихом I. (По-видимому, речь идет о Третьем итальянском походе императора Фридриха I Барбароссы в 1159—1160 гг. — В.Ш.) Генрих Ренис был посвящен в рыцари и получил баронский титул из рук императора. В ознаменование этого замечательного события Генрих добавил префикс «фон» перед своей фамилией. В 1163-м году Генрих фон Ренис, путешествуя по Баварии, встретил красавицу Марту Шенбург, навсегда завладевшую его сердцем. К сожалению, молодым не удалось получить родительское благословение отца Марты барона Германа Шенбурга, который бесследно пропал во время своего паломничества по святым местам империи. Однако свадьба состоялась с благословения Короны.

И только одного человека известие о свадьбе Генриха Рениса и Марты Шенбург повергло в состояние неподдельного ужаса. Этим человеком была мать Генриха Гертруда Ренис. Дело в том, что ее супруг Ганс Ренис смог дать Генриху только свою фамилию. Настоящим отцом ее сына был барон Герман Шенбург. Ежедневно молясь во искупление грехов Генриха и Марты, заключивших порочный союз, женщина так и не сумела рассказать сыну правду о его происхождении. Эту тайну она открыла лишь отцу Сигизмунду на тайной исповеди.

ИНЦИДЕНТ

Эта новелла — пересказ одной истории из жизни известного среди посвященных алхимика, знахаря и философа Гвидо де Монтанора. Многие ученые мужи считали Монтанора адептом алхимии, упоминали его и ссылались на его тексты в своих произведениях. Среди них таинственный Джордж Рипли, блистательный Джон Ди и розенкрейцер Михаэль Майер. К сожалению не в полном объеме дошло до нас его сочинение «Notabilia Guidonis Montaynor». Гвидо де Монтанору предположительно принадлежат тексты «Scala philosophorum», «Decreta chymica» и множество алхимических рецептов, включенных авторами эпохи Возрождения в различные эзотерические рукописи.

В самом конце XIV-го века уже очень зрелый ученый муж Гвидо де Монтанор жил с молодой женой Агнессой в Руане. Он имел просторный двухэтажный дом с заполоненной сосудами с реактивами и самой разнообразной экспериментальной утварью лабораторией на первом этаже, и уютной библиотекой с десятками манускриптов, посвященных алхимии, эзотерике и философии, на втором. Имел он и небольшую группу учеников, которые собирались, чтобы послушать речи учителя в небольшой импровизированной в доме аудитории, или толпились за спиной Гвидо в лаборатории, наблюдая за алхимическими опытами, а порой с разрешения Монтанора и сами приобретали навыки лабораторной работы.

В то время Гвидо де Монтанор в основном был озабочен завершением своего основного теоретического труда, а потому много времени проводил в библиотеке, служившей ему одновременно и рабочим кабинетом. Не забывал при этом алхимик и о лабораторной практике. Уже много лет, как он, увлекшись элементами ятрохимии, производил всевозможные целебные средства: мази, микстуры, порошки, которые пользовались спросом у горожан. Во многом он базировался на рецептах известного врача и алхимика Арнольда из Виллановы, но, безусловно, были среди рецептов и совершенно инновационные. Изготовление этих снадобий Гвидо в основном отдал на откуп ученикам в качестве лабораторного практикума, регулярно контролируя их работу. Что касается самого Монтанора, то конечно его мечтой, как и всякого алхимика, был магистерий, панацея, великий эликсир, и именно это было целью его эмпирических исследований. Редко он допускал своих учеников наблюдать за своими экспериментами. Обычно, укрывшись в своей лаборатории, Гвидо де Монтанор, следуя рекомендациям алхимиков прошлого и нередко добавляя свои собственные ингредиенты, варьируя порядок их смешения и физико-химические процедуры, перманентно на протяжении многих лет пытался добиться результата. Монтанор представлял себе магистерий, философский эликсир в качестве густого жидкого экстракта, способного облагораживать металлы и продлевать жизнь¹. Полученный в небольшом объеме после очередной серии эмпирических манипуляций экстракт он сливал в сосуд и помещал туда несколько кусочков неблагородного металла (свинца или железа), оставляя на ночь. А утром он смотрел на результат.

День 26 августа 1394-го года Гвидо де Монтанор, по-видимому, счел самым знаменательным в своей жизни. Дело в том, что, зайдя утром этого дня в лабораторию, он увидел в сосуде кусочки металла желтого цвета. Под его радостные призывы сбежались ученики. После элементарных исследований всем стало очевидно, что желтый металл в сосуде это золото высшей пробы, и слава об адепте из Руана (свидетелей триумфа было достаточно) со временем распространилась по всей Европе.

На следующий день Гвидо поместил в полученную жидкость еще несколько кусочков свинца, но желаемого результата не последовало. Он повторил то же самое с железом, и опять фиаско. Тогда алхимик подумал, что этот объем жидкости исчерпал свой потенциал. На протяжении нескольких последних лет своей жизни Гвидо де Монтанор пытался повторить удачный опыт, варьируя количества ингредиентов и время процедур воздействия. Но тщетно. Получить магистерий вторично он так и не сумел. Досада от этого обстоятельства была не последней из причин, сведших его в могилу.

В час ночи 26 августа 1394-го года Жак Моро незаметно покинул дом Гвидо де Монтанора, тщательно прикрыв за собой окно. Сыну богатого торговца из Руана было не жалко золотой монеты, чтобы, пользуясь полученными навыками, расплавить ее в тигле и потом остудить порциями его содержимое, дабы отплатить за несправедливость своему наставнику. Несколько дней назад Гвидо де Монтанор вычеркнул имя своего самого талантливого ученика Жака Моро из списка своих подопечных. Случилось так, что молодая и пылкая Агнесса, уведя Жака в отдаленный уголок сада, настойчиво добивалась его ответной реакции на свои эротические порывы. Совершенно случайно в этот момент пару застал Гвидо. Агнесса все представила мужу в обратном свете, и Жак был изгнан навсегда. В своем дневнике (из которого нам и известна эта история) Моро сожалеет о своем поступке, но пишет, что у него не хватает духа рассказать все бывшему учителю. Да и лучше ли от этого станет ему, поверившему в получение магистерия.

На сегодняшний день местонахождение дневника Жака Моро неизвестно, но отрывки из него широко цитирует Франсуа Бертье в своей книге, направленной против алхимии и ее приверженцев (Francois Berthier: Les Charlatans, Paris, 1813).

1. Стандартные нормативные представления о магистерии, философском камне в среде алхимиков выработались в XVI-ом веке во времена Парацельса (и во многом благодаря ему). В соответствии с ними таинственный реактив имеет кристаллическую структуру красного или оранжевого цвета (алый лев).

СТРЕЛА

Священная Римская империя, вторая половина XIII-го века. В замке герцога Ингрида Изенбурга царило веселье. Справляли помолвку его сына Рауля с дочерью герцога Генриха Гогенлоэ красавицей Антонией. В жаркий июльский вечер центром празднества оказалась большая затененная зданием лужайка, расположенная справа от широких мраморных ступеней входа в жилую часть замка. Другая сторона поляны была ограничена деревьями сада, протянувшегося до самой крепостной стены. Именно здесь на зеленой траве были расставлены столы с вином и многочисленными закусками, здесь собрались съехавшиеся на торжество гости. Внезапный вскрик и падение Рауля вызвало оцепенение присутствующих. Мертвый Рауль лежал на спине, в левой стороне груди торчала пронзившая плоть стрела. Говоря точнее, из груди сына герцога Изенбурга торчала хвостовая часть арбалетного болта. Среди гостей возникла паника, а запоздавшей страже не удалось задержать стрелка, нанесшего смертельный удар со стороны сада. Но у самой стены был обнаружен арбалет, который, по-видимому, уже взобравшийся на стену стрелок в спешке случайно обронил. С другой стороны стены нашли и колчан с арбалетными стрелами. Один из военачальников герцога Изенбурга опытный лучник и арбалетчик Иоганн Штерн совершенно однозначно определил находки как амуницию арбалетчика курфюрста Георга фон Мальтцана.

Соседские отношения между феодалами уже давно были не самыми добрыми из-за споров о местоположении пограничных земельных камней, что, впрочем, не приводило к вооруженным столкновениям. Но теперь, вспомнив о желании курфюрста женить своего сына Рихарда на Антонии и его, правда пьяной, но все же публичной клятве во что бы ни стало помешать свадьбе Антонии и Рауля, в свете последних открывшихся фактов герцог Ингрид Изенбург, уже не сомневаясь, что главным виновником смерти его сына является фон Мальтцан, начал кампанию против курфюрста. Передовые отряды герцога застали сына курфюрста за охотой. С многочисленной свитой и егерями Рихард фон Мальтцан увлеченно охотился на кабанов. Почти все люди курфюрста были убиты, а раненому Рихарду с кучкой окруживших его рыцарей удалось спастись и укрыться за стенами родового поместья. Тем временем пышущий гневом герцог Изенбург уже готовился к осаде замка курфюрста.

Армия курфюрста Георга фон Мальтцана была не менее многочисленна, чем войско герцога Ингрида Изенбурга. Возможно, курфюрст фон Мальтцан сам не был настоящим воином, возможно, он не был уверен в силе духа и боевом опыте своих солдат, а может быть, повлияла военная слава регулярно участвующей в имперских конфликтах армии герцога. Так или иначе курфюрст отправил послов к маркграфу Фридриху Эттингену с просьбой о военной помощи. Посол курфюрста Герман Фуггер передал маркграфу Эттингену на словах и в письменном виде послание своего господина. Георг фон Мальтцан в случае положительного ответа обещал отдать свою дочь Элеонору замуж за сына маркграфа Германа Эттингена. Амбициозный маркграф Фридрих Эттинген давно добивался этого союза, желая достичь таким образом возможности большего влияния во внутренней политике империи¹, но каждый раз получал отказ. Сейчас удовлетворенный предложением курфюрста он пообещал ему поддержку и помощь в разрешении конфликта.

В тот роковой день смерти Рауля Изенбурга всадивший в его сердце арбалетный болт молодой стрелок, карабкающийся на крепостную стену по веревочной лестнице, действительно, впопыхах обронил арбалет. Не желая терять драгоценного времени, он спустился по другую сторону стены и выбросил колчан со стрелами. Внизу его ждал старший спутник, с трудом удерживающий в изуродованных руках поводья лошадей. Вскочив в седла, они помчались прочь от замка в направлении города Виллаха. Этими людьми были отец и сын Кателли из Генуи. Бернардо Кателли — бывший генуэзский арбалетчик вместе с сотнями своих соратников-соотечественников арбалетчиков из Генуи защищал стены Пармы во время осады города войсками императора Фридриха II в 1247-ом году. Во многом благодаря наносимому стрельбой арбалетчиков урону в рядах противника осада города была сорвана, а разгневанный Фридрих II приказал калечить попавших в плен арбалетчиков так, чтобы они никогда больше не могли взять в руки арбалет. К несчастью, Бернардо с несколькими другими генуэзскими арбалетчиками был захвачен в плен воинами герцога Изенбурга, отряды которого входили в объединенную армию императора. Именно по приказу герцога Ингрида Изенбурга и на его глазах солдаты отрубали пальцы генуэзским арбалетчикам. Пришедший в сознание изувеченный Бернардо Кателли поклялся отомстить. В отместку герцог должен лишиться чего-то очень для него дорогого. Он настоял, чтобы его сын Амато с детства обучался стрельбе из арбалета, и сам как мог помогал ему советами. Наконец пришло время осуществить задуманное. Бернардо стало известно, что недавно покинувший Геную сын ближайшего соседа и лучший друг его сына Гуидо Бонелло обосновался в Виллахе, городе во владениях маркграфа Эттингена совсем недалеко от земель герцога Изенбурга. Туда под видом пилигримов и отправились Бернардо и Амато Кателли. Они остановились у Гуидо Бонелло в ожидании подходящего случая, который не заставил себя долго ждать.

Скакавшие во весь опор Бернардо и Амато еще засветло въехали в Валлах, где были схвачены стражниками маркграфа у дверей дома Гуидо Бонелло. Вскоре маркграф Фридрих Эттинген передал герцогу Ингриду Изенбургу убийц его сына, выступив, по сути, миротворцем в военном конфликте между герцогом и курфюрстом, который теперь представлялся всего лишь досадным недоразумением. Бернардо и Амато сознались в содеянном и были публично казнены. Для прояснения повествования уместной представляется ремарка о том, что предоставивший Амато за символическую плату арбалет и стрелы его лучший друг детства Гуидо Бонелло был тайным осведомителем маркграфа Фридриха Эттингена. Впрочем, это совсем не моя интрига. Я всего лишь придерживался хронологии изложения анонимным автором XIV-го века всей этой истории, которую я пересказал средствами современного языка.

1. Курфюрст Георг фон Мальтцан был одним из князей-выборщиков, голосами которых выбирался император Священной Римской империи.

КОНЕЦ АРНОЛЬДА ДЕ ВИЛАНОВА

Арнольд де Виланова или Арнольд из Вилановы (1235—1240, Виланова — 1311, Валенсия) — известный испанский врач и алхимик, один из первых исследователей и практиков в области ятрохимии. Много путешествовал по Европе и Северной Африке, занимался врачебной практикой и разносторонней научной деятельностью. В Монпелье был учителем Раймонда Луллия, оказал существенное влияние на европейских врачей и алхимиков позднего Средневековья и Ренессанса. В последние годы жизни Арнольд де Виланова занимал должность придворного врача у ряда европейских монархов.

В самом конце августа 1311-го года Арнольда срочно вызвали в резиденцию папы в Авиньоне в связи с крайне тяжелым состоянием Климента V. По официальной исторической версии Арнольд де Виланова погиб 6 сентября 1311-го года в результате кораблекрушения у берегов Испании.

Совсем недавно в подземелье одного из древних испанских монастырей случайным образом обнаружили скрытое до этого времени небольшое помещение. Материальных ценностей в комнате не нашли, зато в ней оказалось множество представляющих огромный интерес для историков неплохо сохранившихся рукописных текстов. Среди них оказалась одна любопытная рукопись, принадлежащая перу некоего испанского священника отца Боливара. Как следует из текста, это информация из предсмертной исповеди отцу Боливару одного уцелевшего после гонений 1307-го года тамплиера. Видимо, сказанное исповедующимся показалось отцу Боливару настолько важным и интересным, что он решил нарушить тайну исповеди и записать услышанное. Впрочем, имя исповедовавшегося тамплиера он все же не упоминает в рукописи, называя его «брат Х». Вкратце изложенные в тексте события выглядят следующим образом.

Братству стало известно, что знаменитый знахарь, открывший тайну эликсира жизни, направляется в Авиньон, чтобы посредством его спасти грешную жизнь Климента V, несправедливо обвинившего орден в ереси и богопротивных деяниях. Конечно, убийство его святейшества представлялось остаткам ордена тамплиеров, сбежавшим в Испанию, преступлением перед христианским миром. Но и вмешательства в промысел Господа, решившего, по всей видимости, забрать запутавшегося сына, они допустить не могли. Поскольку тамплиеры не сумели достичь своих целей на суше, брат Х пробрался на корабль, на котором лекарь отбывал в Авиньон.

На следующий день после отплытия брат Х ворвался в каюту знахаря и убил его, вонзив в грудь кинжал. Он разбил и все склянки с целебными жидкостями в багаже медика. При этом брат Х был схвачен и закрыт в трюме. А вскоре начался шторм. В какой-то момент он ощутил чудовищный удар, который принял на себя корпус судна. Что произошло снаружи, брат Х тогда естественным образом, конечно, не понял. Встряска отбросила подпиравший люк в трюм тяжелый груз далеко в сторону, и тамплиер выбрался наружу. Была ночь, корабль тонул. Видимо кораблекрушение произошло недалеко от испанских берегов, потому что следующим днем выбившегося из сил брата Х, державшегося за внушительных размеров деревянный обломок, спас испанский рыбак.

Имя «Арнольд де Виланова» в рукописи не упоминается. Скорее всего не называл его и брат Х. Очень может быть, что он его и не знал или забыл с течением времени. Но все же из контекста описанных событий можно сделать вероятный вывод, что знахарем в этой истории был именно он. Как хорошо известно, в этот раз надежды тамплиеров на смерть папы не оправдались. Климент V выкарабкался и без помощи лекарственных средств Арнольда из Вилановы. Всевышний даровал его святейшеству еще несколько лет жизни, и в этом смысле брат Х совершенно напрасно взял на душу грех убийства.

ЕЩЕ РАЗ О ВИЛЬГЕЛЬМЕ ТЕЛЛЕ

Наверно почти каждому известно имя Вильгельма Телля и содержание связанной с ним легенды. Я тем не менее все же напомню вкратце сюжет этой знаменитой истории.

Швейцария, XIV век. Кантон Ури с центром в городе Альтдорфе, где и развернулись события истории, был одним из регионов Швейцарии, управляемых австрийским императорским домом Габсбургов. Поставленный им наместник (фогт) Генрих или Герман Гесслер установил на центральной площади Альтдорфа столб со своей украшенной перьями шляпой на верхушке, которой должны были кланяться все идущие мимо. Этого по забывчивости или из-за гордости не сделал проходивший рядом со столбом вместе со своим сыном охотник и меткий стрелок Вильгельм Телль. Увидевшие столь вопиющий знак неуважения к власти стражники арестовали Вильгельма и вместе с сыном доставили к наместнику. Гесслер предложил Теллю умереть или сбить яблоко стрелой с головы своего сына. Вильгельм Телль легко поражает цель на голове сына, но свидетели замечают, что он перед выстрелом вытащил из колчана две стрелы. Телль сознается, что вторая в случае неудачного выстрела предназначалась для фогта. Наместник отправляет Телля в тюрьму, но по дороге тому удается бежать. На горной дороге Вильгельм Телль подстерегает Гесслера и метким выстрелом убивает австрийского ставленника. Узнав об этом, швейцарский народ трех соседних кантонов Ури, Швица и Унтервальдена поднимает восстание и вскоре изгоняет австрийцев, а Вильгельм Телль становится национальным героем и символом свободы Швейцарии.

Первое письменное изложение истории о Вильгельме Телле (где он именуется как Вильгельм Талль) встречается в «Белой книги Зарнена» городского писаря Ганса Шрибера — манускрипте второй половины XV века. Следующее упоминание о Телле содержится уже в печатном издании 1507-го года «Люцернские хроники». Затем специальным сбором всех сведений о Вильгельме Телле занялся Эгидиус Чуди, результаты которого содержатся в «Хрониках Гельвеции», опубликованных в первой половине XVIII века. Широкую известность легенда получила благодаря блестящей драме Фридриха Шиллера «Вильгельм Телль».

Долгое время (прежде всего в связи с упоминанием в летописи XV века) Вильгельм Телль считался историческим лицом. В современности эта версия оспаривается на основании следующих аргументов. Во-первых, красивая история явно носит мифологические черты. Так немецкий ученый Эрнст-Людвиг Рохгольц усматривает в сказаниях о метком стрелке аллегорическую борьбу зимы и лета с безусловной победой последнего. Не случайно он взял эпиграфом к своей книге слова средневекового писателя Конрада фон Аменгаузена «я расскажу тебе хорошую сказку, как прогнали мы зиму». Во-вторых, историки и литературоведы попытались поискать аналогичные сюжеты в различные исторические периоды у других народов. Оказалось, что сюжет далеко не уникален. Наконец, в-третьих, тексты, в которых упоминается Вильгельм Телль (Талль), написаны фактически через полтора века после описываемых событий, документальные сведения о проживании героя в контоне Ури на рубеже XIII — XIV вв отсутствуют, а свободу от чужеземного влияния Швейцария обретает лишь в XV века.

Со справедливостью приведенных аргументов трудно не согласиться. Однако совсем недавно открылись обстоятельства, при рассмотрении которых не только обнаруживается источник мифологизированной истории о Вильгельме Телле, но и появляется основание утверждать, что, очень возможно, наш меткий стрелок персонаж все же исторический.

Дело в том, что французский историк-медиевист Жорж Дюбуа совершенно случайно получил доступ к ранее не известной науке летописи контона Ури XIV века. Один из его хороших знакомых — богатый коллекционер, пожелавший остаться неизвестным, приобрел в свое время у коллеги по интересам старинный манускрипт. Ему очень хотелось узнать содержание приобретенного текста. А потому он, зная о профессиональной компетентности Дюбуа, попросил его ознакомиться с содержанием рукописи в своей частной библиотеке.

Манускрипт содержал много любопытного для историков материала, но для нашего повествования интересно то, что в ней были сведения, касающиеся Вильгельма Телля и его сына. Там они упоминаются как Вильям Талль и Микаэль. Говорится, что Вильям Талль был охотником и метким стрелком из лука и арбалета. Нередко Вильям со своим непутевым сыном-подростком Микаэлем в целях заработка устраивали на центральной площади Альтдорфа зрелищный аттракцион. Вильям устанавливал на голове сына яблоко и сбивал его стрелой из арбалета или лука. Смотрящие с удовольствием платили за захватывающее дух зрелище. Правда, в момент выстрела Микаэль прикрывал лицо и часть туловища небольшим металлическим щитом, вполне надежно защищающим его от легких стрел, которыми стрелял отец. Однажды после одного из представлений Микаэль умудрился украсть у торговцев провиантом поддон с колбасой и был уличен в воровстве. Как раз во время скандала на площади появился наместник Хесслер в сопровождении свиты. Узнав, в чем дело, он, желая утихомирить толпу, предложил Вильяму еще раз продемонстрировать свое искусство. Но на этот раз для сатисфакции недовольных наместник решил, что Микаэль должен быть без щита. Зная репутацию Талля как искусного стрелка, Хесслер был уверен в успешном результате. Но что-то пошло не так, у Вильяма дрогнула рука и стрела вонзилась в правый глаз Микаэля. Буквально через минуту сын Вильяма Талля умер, а наместник был вынужден отправить лучника в тюрьму за убийство. По дороге Вильяму Таллю удалось сбежать от конвоиров, а через несколько дней он выпущенной из арбалета стрелой убивает Хесслера. События датируются 1307 годом от Рождества Христова.

КОНФУЦИЙ И ЛАО-ЦЗЫ

Как-то раз во время очередной встречи в МГУ в начале 90-х годов прошлого века мой знакомый китайский историк Вэй Пань рассказал мне короткую историю-легенду встречи двух великих мыслителей своего времени — Конфуция и Лао-цзы. Вот она.

Однажды в одной из китайских провинций встретились два знаменитых учителя — Лао и Кун. Бывший хранитель императорского архива и библиотекарь Лао-цзы направлялся на запад страны, а Кун-цзы, давно подавший в отставку чиновник, путешествовал по Китаю с группой учеников, из рассказов которых, собственно, и известна эта история. Они встретились совершенно случайно, разговорившись у одного из прилавков продуктового рынка, куда привели странствующих поиски провизии. Знакомство вызвало обоюдную радость у слышавших ранее друг о друге мудрецов. В преддверии долгой беседы Кун-цзы предложил накрыть стол по поводу знаменательной встречи. Лао-цзы совсем не возражал, но в выборе меню у новых знакомых возникли серьезные разногласия. Если безоговорочный выбор Кун-цзы пал на баранину и рисовое вино, то Лао-цзы непреклонно настаивал на рыбе и вине виноградном. В запальчивости Кун-цзы сказал, что рыба совершенно несытная еда, а от слабого виноградного вина лишь пучит живот. Не менее возбужденно Лао-цзы парировал, что баранина слишком тяжелая пища для желудка, а от рисового вина болит голова. Консенсус все же был найден и на столе оказались и жареная баранина, и жареная рыба, и оба вида напитков. Отварной рис на гарнир окончательно примирил распалившихся было философов.

Под вечер после трапезы ученые мужи отправились в небольшой сад, чтобы в уютной беседке за чашкой чая поведать друг другу основы своих философских измышлений. Они сели за маленький стол и началась тихая беседа. Ученики расположились на скамейке поодаль и внимательно слушали мудрецов, время от времени подливая чай в пустеющие чашки философов. По словам учеников Кун-цзы, давешний спор о гастрономических предпочтениях был, пожалуй, первым и последним спором мыслителей. Философская беседа состояла из обоюдных монологов на предмет собственного интереса. Каждый пытался донести свои идеи и мысли до визави, но говорили они на разных «языках мудрости». Один из учеников Конфуция, склонный к поэзии, вспоминая об этом долгом философском разговоре, написал следующие строки:

Тиха беседки речь…

Сидят они давно…

В саду Великих рос

Ночной порой

Приятен чая аромат.

Уже утром, прощаясь, мудрецы все же не преминули обменяться легкими уколами. Кун-цзы сказал Лао-цзы, что вряд ли чего-то можно добиться, исповедуя принцип бездействия. На что Лао-цзы посоветовал Кун-цзы оставить свое высокомерие, различные планы и стремления, поскольку все это не имеет никакой цены для его собственного я. На этом философы разошлись в разные стороны. Однако эта единственная встреча мудрецов оказала плодотворное влияние на обоих. Вскоре Кун-цзы, вдохновленный изящно-темной диалектикой Лао-цзы, написал лаконично-афористичные «Десять крыльев» к И-Дзин («Книга перемен»), а Лао-цзы, постаравшийся как можно более систематично передать свои идеи собеседнику, написал свой знаменитый «Дао Дэ Дзин».

ПОЕДИНОК

В 1189-ом году папами Григорием VIII и Климентом III (после смерти предшественника) был инициирован третий крестовый поход. В нем приняли участие германский император Фридрих I Барбаросса, король Франции Филлип II Август, австрийский герцог Леопольд V Бабенберг и английский король Ричард I Львиное сердце.

Два рыцаря Бриан де Россе и Мишель де Боже из северных земель Франции, двигаясь в юго-восточном направлении, чтобы присоединиться к войскам своего короля, встретились на постое в деревенском местечке Йонна. Их встреча на постоялом дворе была определена лишь временем прибытия в деревушку, ибо в Йонне он был один. Разместив людей и лошадей, господа решили пообедать за большим столом прямо на улице, поскольку был самый разгар лета (1190г.).

За столом рыцари познакомились поближе. Между разговорами о славе предков и военном походе христианского мира против мусульман они много ели и пили за здоровье короля и будущие победы над сарацинами. Им прислуживала молодая привлекательная крестьянка Мария. Трапеза затянулась. И хотя новоиспеченные приятели уже прекратили есть, пить они продолжали. В какой-то момент изрядно нагрузившийся вином Бриан де Россе начал позволять себе вольности по отношению к Марии. Он пытался пьяно облобызать простолюдинку и, не скрывая похоти, насильно усаживал ее к себе на колени. Это вызвало негативную реакцию девушки, которая изо всех сил отбивалась и даже дала пощечину опьяневшему кавалеру. Непристойное поведение де Россе вызвало негодование Мишеля де Боже, который высказал приятелю, что рыцарю не пристало так вести себя с женщиной, даже если она простая крестьянка. В ответ Бриан де Россе бросил, что не ему учить его манерам. Мишель де Боже парировал, что, конечно, не является учителем этики, но может поучить кое-чему другому. В ярости Бриан предложил начать урок завтра в десять утра. Заканчивая вечеринку, Мишель ответил согласием.

Утром взбодрившиеся колодезной водой и чаркой вина рыцари начали поединок. В соревновании на копьях была ничья, они разлетелись при ударах о щиты. Настала пора мечей. Всадники мчались навстречу друг другу. Приближаясь к противнику, Мишель выхватил меч. То же самое пытался сделать и Бриан, но только ничего не получалось. Меч как влитой сидел в ножнах. Опасаясь обвинений в трусости, Бриан де Россе продолжал движение в сторону противника. Будучи человеком благородным, Мишель де Боже, поравнявшись с всадником, конечно, не нанес ему удара, но лишь хлопнул плашмя мечом по крупу коня. При этом конь Бриана встал на дыбы и сбросил своего хозяина на землю.

Посрамленный Бриан де Россе получил к тому же множественные ушибы. Как впоследствие оказалось, кто-то сумел залить, скорее всего еще с вечера, в ножны его меча загустевший мед. Виновных в досадном инциденте рыцарь так и не нашел, потенциальных подозреваемых — Марии и ее дружка Жака, подрабатывающего на местной пасеке, в Йонне простыл и след. Еще один день Бриан де Россе отдавал дань Бахусу, а потом примирился с Мишелем де Боже, и рыцари вместе отправились на подвиги в землю обетованную.

О ДВУХ КАББАЛИСТАХ

Во второй половине XIII-го века жил в городе Акра — последнем оплоте завоеванного крестоносцами Иерусалимского королевства — иудей Исаак бен-Самуил. Он был палестинским раввином и каббалистом, учеником Моше бен Нахмана (Нахманида) ¹. Кроме изучения и комментирования иудейских текстов Исаак бен-Самуил, по свидетельствам Азулая², с помощью специальных кабалистических упражнений вступал в связь с ангелами. По-видимому, основой служили тексты Сефер-Йециры, но конкретная методика и сами магические заклинания остались неизвестными. Посредством магической каббалы Исаак пытался выведать у ангелов самые различные тайны.

В конце XIII-го века Акра пала под натиском армии султана Аль-Ашраф Халиля. После отчаянного сопротивления остатки тамплиеров и госпитальеров покинули город. Так Исаак бен-Самуил оказался в Акре под властью мусульман. Неясно когда и при каких обстоятельствах Исаак попадает в тюрьму. Известно лишь, что в начале XIV-го века ему чудесным образом удается выбраться из заточения и бежать в Испанию. Там в 1305-ом году в Вальядолиде он встретился с философом и каббалистом Моше де Леоном.

Моше Бен Шев-Тов де Леон (1240?) — испано-еврейский философ-мистик и каббалист, родившийся в испанском Леоне, проживавший в Гвадалахре (Кастилия) до 1290, а затем после нескольких лет странствий обосновавшийся в Авиле. Сведений о его учителях не сохранилось, известно, что он был в дружеских отношениях с кастильскими каббалистами (особенно с Иосефом Гекатиллой из Жероны) и писал кабаллистические тексты.

Неудивительно, что, познакомившись в Вальядолиде, Исаак и Моше неоднократно беседовали на темы обоюдного интереса. В ходе одного из разговоров Исаак упомянул о том, что порой прибегал к средствам магической каббалы, и, что именно ангелы вывели его из тюремного подземелья. Моше отвечал, что ради благих целей обращение к практической каббале, конечно, не является порочным. О таких примерах повествуется в трактатах Мишны и Сефер-Йецире. Но если говорить о тайнах мироздания, то не лучше ли обратиться к тому, кто «был, есть и будет»? Ведь именно он создал ангелов и людей, поставив человека выше ангелов. По крайней мере так говорится в великой книге «Зогар»³. В палестинской среде каббалистов эта книга была неизвестна, и Исаак выразил крайний интерес. Моше рассказал, что труд принадлежит перу Шимона бар Иохайя⁴. Один араб нашел книгу в пещере, где в свое время прятались от римлян Шимон со своим сыном и продал ее Нахманиду, который переправил ее в Кастилию. Ему (Моше) удалось сделать копию, которая хранится в его доме в Авиле. На прощание Моше де Леон пригласил Исаака бен-Самуила посетить его дом в Авиле, где он сможет ознакомиться с заинтересовавшей его книгой.

Исаак был чрезвычайно заинтригован и горел желанием прочитать древний текст. Поэтому он решил принять предложение Моше и, уладив свои дела в Вальядолиде, через некоторое время отправился в Авилу. Там в еврейской общине он встретился с пользующимся большим авторитетом иудеем Иосифом де Авилой, который сообщил ему прискорбную весть, что по дороге домой Моше Бен Шев-Тов неожиданно заболел и умер в Аревало. Опечалившись этим известием, Исаак вскоре ободрился, узнав, что интересующую его книгу жена Моше передала Иосифу, и он может ознакомиться с ее содержанием в любой момент. Надо ли говорить, что Исаак тут же воспользовался любезным предложением Иосифа. На изучение книги Исаак потратил не одну неделю, текст произвел на него неизгладимое впечатление.

Но совершенно ошарашен был Исаак последующим откровенным разговором с семьей Моше. Жена и сын клялись всем святым, что автором книги является сам Моше Бен Шев-Тов. Долгие годы они были свидетелями его работы над текстом сначала в Гвадалахре, а потом и в Авиле. А историю с пещерой и мнимым авторством именитого каббалиста он просто выдумал, чтобы придать надежный авторитет своему творению. Однако, несмотря на величайшее удивление, вызванное словами родных Моше де Леона, Исаак бен-Самуил, конечно, не воспринял эту версию всерьез. И, возможно, зря⁵.

1. Моше бен Нахман (Нахманид) (1194 — после 1270) — один из величайших авторитетов галахи и комментариев Танаха и Талмуда, каббалист и поэт.

2. Хаим Иосеф Давид Азулай (1724 — 1807) — раввин и библиограф, собиратель редких еврейских рукописей, часть из которых опубликовал, а другие описал в своей книге «Шем ха-гдолим».

3. Зогар (Зоар, Зохар) /«Сияние»/ — литературный памятник на иудео-арамейском языке, мистико-аллегорический комментарий к Торе, главный источник каббалистического учения. Один из столпов каббалы наряду с более ранними «Сефер-Йецира» и «Сефер-Багир».

4. Шимон Бар Иохай (II — III вв) — виднейший еврейский законоучитель, танна (мудрец, живший в период Мишны), основоположник каббалы.

5. Традиционно в сфере каббалистики автором Зогара считается Шимон Бар Иохай. (Отметим, что речь идет о том виде книги, который она имела к началу XIV-го века, а не о сложившемся к настоящему времени сборнике «Сефер-ха Зогар», в котором присутствуют более поздние тексты.) Однако современные лингвистические исследования убедительно показали (характер лексики, фразового и сверхфразового синтаксиса, поверхностная и глубинная связность текста и пр.), что текст «Зогара» вряд ли относится ко II — III вв., а скорее написан на рубеже XIII-го — XIV-го веков, и это несмотря на попытки автора представить текст более древним посредством написания его в псевдоэпиграфической форме. Полученные результаты склоняют многих современных исследователей к выводу, что наиболее вероятным автором «Зогара» является именно Моше Бен Шев-Тов из Леона.

СУД БОЖИЙ

В 1307-ом году от Рождества Христова король Франции Филипп IV (Красивый), заручившись поддержкой понтифика Климента V, начал кампанию против Ордена Тамплиеров.

Великий двадцать третий магистр ордена Жак де Моле был арестован 13-го октября 1307-го года в Тампле — парижской резиденции тамплиеров. Магистру и возглавляемому им ордену были предъявлены обвинения в ереси, содомизме и безнравственности. Значительную часть уличающих свидетельств со стороны жителей страны самых разных сословий обвинители собрали заблаговременно. Под пытками Жак де Моле дал некоторые признательные показания, например, что в ордене был обычай отрекаться от Христа и плевать на крест. Преследование членов ордена стартовало уже в начале ноября. После рассылки Филиппом IV тайных инструкций в Париже и окрест начались аресты тамплиеров.

Патрик де Леви — один из многих командоров ордена «бедных рыцарей Христа» проснулся ночью 8 ноября 1307-го года от шума во дворе. Как выяснилось чуть позже, виновником шума оказался относительно небольшой отряд солдат под предводительством некоего Пьера Леруа, ворвавшийся в ворота ограды дома, чтобы арестовать хозяина по приказу короля. Знавший об аресте досточтимого магистра Патрик де Леви не ждал от короля ничего хорошего. Но в этот раз с арестом у королевских солдат явно не задалось. К несчастью для них в доме у Патрика гостили пятеро его друзей и соратников в полном смысле этого слова. Бой был кровопролитным, но коротким. Оставленный живым Леруа выложил тамплиерам все известное ему о сложившихся обстоятельствах. Вскоре рыцари, избавившись в верхней одежде от всех опознавательных знаков крестоносцев, вскочили в седла, и небольшой возглавляемый командором отряд устремился прочь из Парижа в южном направлении. Со временем они осели в одной из близких к Италии южных провинций, где репрессии по отношению к тамплиерам практически не осуществлялись.

Во время Венского Собора 22-го марта 1312-го года папа Климент V упраздняет Орден Тамплиеров. А в марте 1314-го года, наконец-то, заканчивается почти семилетний процесс над Жаком де Моле. На последнем слушании магистр отрекся от всех предыдущих показаний и заявил, что орден невиновен. Как вторично впавший в ересь он был приговорен к сожжению на костре.

Казнь состоялась 18-го марта 1314-го года на Еврейском острове в Париже. В толпе на публичной казни магистра присутствовали и Патрик де Леви с друзьями. На вершине уже загорающегося снизу костра стоял привязанный к столбу магистр. В какой-то момент перед смертью Жак де Моле громко выкрикнул: «Папа Климент, король Филипп и ты цепной пес Гийом Гумберт, я проклинаю вас и вызываю на Божий суд! Предрекаю, что не пройдет и года, как всех вас постигнет смертная кара Господня!».

20-го апреля 1314-го года умирает папа Климент V. Пока тело понтифика находилось в церкви, в храм ударила молния и вызвала пожар. Так что хоронили Климента изрядно подгоревшим. Узнав об этом, Патрик де Леви впервые подумал, что, может быть и правда, Всевышний услышал призыв Великого магистра, а смерть папы заслуженное воздаяние.

29-го ноября 1314-го года приказал долго жить король Франции Филипп IV. Он умер от обширного инсульта через двадцать пять дней после несчастного случая на королевской охоте.

Теперь уже Патрик нисколько не сомневался, что Великий магистр и учитель невинно убиенный мученик, а Господь шлет кару небесную на головы его обидчиков. Отныне командора очень интересовала судьба третьего фигуранта проклятия де Моле — доминиканца, генерального инквизитора французского королевства (инквизитора Парижского), духовника Филиппа IV — Гийома Гумберта, активного участника процесса над тамплиерами.

Будучи человеком крайне религиозным, Патрик де Леви молился каждый день, чтобы заслуженный гнев божий настиг Гийома Гумберта. Время шло, календарь перескочил на следующий год, а инквизитор Парижский продолжал наслаждаться жизнью. Самые разные мысли по этому поводу роились в голове набожного Патрика. Однажды во время встречи со своими друзьями в конце января 1315-го года он обратился к рыцарям со следующими словами: «Братья мои, разве мы рыцари Христа не являемся десницей Господа, разве мы не в праве помочь Всевышнему осуществить суд Божий, если он вдруг отвлекся на более важные дела?…».

14-го февраля 1315-го года конный отряд остановил кортеж генерального инквизитора французского королевства в предместье Парижа. Часть оказавших сопротивление охранников была убита, другая — скрылась в окрестной лесополосе. Открыв дверцу экипажа, Патрик де Леви увидел искаженное страхом лицо Гийома Гумберта. Со словами «In nomine patris et filii et spiritus sancti» командор мастерским ударом вонзил кинжал в сердце инквизитора.

Исторические свидетельства проклятия Жака де Моле содержатся в записках Жоффруа Парижского. Правда, в качестве проклятых кроме короля и папы там фигурирует советник короля Гийом де Ногаре. Однако последний умер весной 1313-го за год до казни магистра. Конечно, де Моле мог и не знать этого обстоятельства. Но большинство исследователей полагает, что Гийом де Ногаре попал в список по ошибке Жоффруа Парижского. Скорее всего магистр имел в виду Гийома Гумберта — духовника Филиппа IV, инквизитора Парижского, чрезмерное рвение которого в процессе над тамплиерами вызвало негодование и ненависть у каждого члена ордена. В этом смысле предложенный нами в рассказе финал этого индивида представляется вполне вероятным тем паче, что после начала 1315-го года любые упоминания о Гийоме Гумберте инквизиторе Парижском в анналах истории отсутствуют.

СЕКРЕТ СЕТОНИУСА

Александр Сетон (Сетониус) — знаменитый шотландский алхимик и эзотерик родом из предместья Эдинбурга, приобретший славу и известность среди современников в самом конце XVI-го — начале XVII-го веков из-за череды удачных трансмутаций основных металлов в золото. Сегодня мы знаем о Сетоне именно благодаря этим проекциям и связанным с ними событиям, получивших отражение в некоторых исторических документах, и единственному оставленному предположительно им потомкам труду «Novum lumen chymicaum de lapide Philosophorum» («Новый свет химии. Камень философов»). По-видимому, Александр был из аристократической семьи и получил достойное образование. О юности и ранней зрелости Сетона практически ничего не известно. Достоверно, что он вел свою жизнь в постоянном странствии по Европе, почему и получил прозвище «Космополит». В одном из таких путешествий Сетониус, по его словам, и открыл тайну философского камня — темно-серого порошка, позволяющего облагораживать металлы.

Уже в 90-х годах XVI-го века он поражал удивленных зрителей публичными трансмутациями неблагородных металлов в золото. В 1602-ом на одном из своих публичных выступлений в Мюнхене он встречается с красавицей Магдой Беккер, выразившей свое восхищение блестящим опытом, и первый раз в жизни влюбляется всерьез. Магда отвечает Сетону взаимностью и становится его женой.

В 1603-м году они перебираются в Кроссен-на-Эльстере, где одна из его публичных проекций попадает в поле зрения курфюрста Саксонии Кристиана II. Герцог Саксонский отправляет стражу к дому Александра и Магды, и интернирует Сетона с целью заставить его провести очередную трансмутацию металлов и выведать секрет ее осуществления. Но Сетониус уже давно твердо решил никому не выдавать секрет порошка. Он упорствовал даже под пытками. Его поместили в темницу, а затем снова пытали, но безрезультатно. Едва он приходил в себя от истязаний, как его мучители снова брались за свое¹.

Весть о случившемся с Сетоном быстро дошла до алхимика Михала Сендзивоя². Он уже встречался с Сетониусом в самом конце прошлого века на одной из его публичных проекций, но не успел близко познакомиться с признанным адептом алхимии, который сейчас попал в беду. Но прежде всего его, как и всех алхимиков, интересовала тайна философского камня. Будучи секретарем польского короля Сигизмунда III, Сендзивой, имея влиятельное положение, деньги и связи, сумел добиться от Кристиана II разрешения на встречу с Александром Сетоном. Долго длилась беседа ученых мужей, а на прощанье Сетониус обещал дать Сендзивою достаточное количество темно-серого порошка, чтобы обеспечить безбедное проживание до самой смерти, если он поможет обрести ему свободу.

После посещения Сетона Михал Сендзивой на аудиенции сказал герцогу, что упрямый алхимик поделился с ним секретом трансмутации и просил не истязать больше бедного узника. Он пообещал Кристиану II завтра же после некоторых приготовлений осуществить публичный опыт. На самом деле Сендзивой надеялся реализовать скрытую мистификацию. Михал приготовил несколько небольших схожих по форме и размеру кусочков свинца и золота, темно-серый кристаллический порошок, несколько эффектных реактивов и некоторые лабораторные принадлежности. На следующий день с помощью своего подручного он успешно осуществил «проекцию». Вместо исходного свинца он преподнес курфюрсту золото. После очередной демонстрации Михал добивается освобождения изможденного пытками Сетониуса, который возвращается домой к Магде. Сам же Сендзивой, усыпив удачными опытами бдительность герцога, вместе со своим подручным тайно покидает ночью дворец. Они встречаются с Александром и Магдой, уже собравшими все необходимые и ценные вещи, и спешно отправляются в безопасный Краков.

Сетон, как и обещал, передал Сендзивою остатки магического порошка, которого на поверку осталось слишком мало. Поселившись с Магдой в небольшом доме, Александр вновь принимается за производство «философского камня». В свою обустроенную на скорую руку лабораторию Сетон не пускал никого за исключением жены, совершенно не имевшей представления об алхимии и лабораторных опытах. Его забавляло, когда на просьбу подать с полки тигель, она несла стоящую рядом реторту. Через несколько дней ему удалось произвести достаточное количество порошка, чтобы половину отдать Михалу Сендзивою за его услуги и часть оставить для своих нужд. А еще через несколько дней по непонятной причине у Сетониуса произошло резкое ухудшение подорванного пытками здоровья, и в самом начале 1604-го года он скоропостижно скончался.

Магда была в отчаянии и, казалось, как спасительную соломинку приняла предложение Сендзивоя стать его женой. Возможно, у Михала была надежда получить от Магды хотя бы какие-то сведения о природе порошка. Но обрести ему удалось лишь рукописи труда Сетона «Новый свет химии. Камень философов», который он вскоре опубликовал под своим именем. Вскоре Сендзивой получает приказ от Сигизмунда III вернуться к дипломатической работе в Праге, куда весной 1604-го года и отправляется вместе со своей женой.

В Праге Михал и Магда нередко появлялись при дворе Рудольфа II³, где встречались с алхимиками и художниками. Однажды при императоре Сендзивой на зависть другим алхимикам провел с помощью своего порошка блестящую трансмутацию металлов. Нередко Сендзивой и пассивно присутствующая Магда беседовали с алхимиком Иоганном Шварценбергом⁴и врачем и алхимиком Освальдом Кроллом⁵. Последний вызывал особенный интерес у супругов своими необычными изысканиями. Как и у всех алхимиков мечтой Освальда был философский камень, но как врач он видел панацею и в ракурсе эликсира вечной молодости. Именно этим он и был озабочен в настоящее время. На основе комплексного вещества «мумии», полученного из человеческого тела путем ряда технологических операций⁶, Освальд Кролл и надеялся посредством внедрения секретных добавок в процессе осуществления некоторых процедур в ближайшее время получить этот эликсир.