Бесплатный фрагмент - Сёстры

— Нужно покидать корабль!

— Что?! Кто сказал?!

— Я сказал!

— А ты что, теперь капитан?! Мы не обязаны тебя слушать, Дик Сандерс!

— Прекрасно! — заорал тот, выплевывая воду изо рта. — Воскрешайте капитана и просите приказов! А я тут помирать не хочу!

Этот диалог состоялся в нескольких кабельтовых от берегов острова Бас-Тер на палубе контрабандисткой шхуны «Атлантида» в то время, как ее экипаж боролся со штормом вот уже седьмой час. Изрядно потрепанный корабль, застигнутый врасплох ураганом, столь нередким в этой части Вест-Индии, лишился одной мачты и получил пробоину. За минуту до вышеупомянутого спора рухнувшая стеньга раскроила череп капитану судна, и подбежавший к нему старший матрос мгновенно понял весь ужас создавшегося положения…

Это был не самый удачный рейс «Атлантиды», но теперь, видимо, еще и последний. Сначала тропическая лихорадка унесла жизни шестерых членов команды, включая помощника капитана, а теперь судно лишилось и самого капитана. Восемнадцать уцелевших моряков захлебывались в потоках воды, слушая хруст снастей, который сливался со свирепым гулом дождя. Ветер протяжно завывал в парусах, разрывая их на куски, ливень заливал глаза и уши, мешая дышать и вызывая кашель.

Осознание того, что капитан мертв и управлять тонущим кораблем теперь некому, вызвало у команды замешательство. Все мгновенно утратили боевой дух и смотрели друг на друга так, словно пытались найти того, кто скажет, что им сейчас надлежит делать.

— Успеем уйти на шлюпках! — в пелену урагана ворвался сильный молодой голос. — Джо, отвязывай!

— Ты с ума сошел?! — закричал кто-то. — Нас тут же перевернет!

— Ну тогда мы утонем, обнимая мачты, разве не ясно?! — молодой человек упрямо тряхнул прилипшими к лицу русыми волосами. — А мне только двадцать четыре года! Я планирую за оставшуюся мне жизнь еще побороться! Есть другие желающие командовать ситуацией?!

Ответом ему было глухое роптание и звук рвущегося паруса. Кто-то выплюнул воду и спросил:

— А товар? А золото?!

— Всё добро уже давно никуда не годится, Чарли! А золото попробуем забрать с собой!

— И какой будет план, Дик?! — выкрикнул кто-то еще.

— Сэр… — невозмутимо поправил его молодой человек, приподняв бровь.

И повторил:

— Какой будет план, сэр… Раз больше желающих побыть главным я не вижу! — в его синих глазах мелькнул задор. — Готовим шлюпки, набиваем карманы золотом и пытаемся добраться до берега! Тут не очень далеко.

— Это ж французская земля! Нам там не рады!

— Зато нам рад морской черт! — снова парировал Дик с некоторой злобой и эмоционально замахал руками. — Клянусь якорем, парни! Вы действительно не понимаете?! У нас капитана нет! Даже если «Атлантида» не отправится туда, куда ей с таким названием положено, мы что делать будем? Кто-нибудь из вас знает, куда плыть?! Нам надо выбираться из этой передряги и искать новую работу! За этот рейс жалование можете забрать сами, пока золото не утонуло! Быстро! Выкатывайте оба бочонка!

Его энергичный смелый голос ободряюще подействовал на моряков и они разбежались по кораблю, перестав бороться со штормом, а свежеявленный капитан, набрав полную грудь сырого холодного воздуха, перевел взгляд на запад. Туда, где темнела вершина вулкана на маячившем впереди острове.

Отданную на волю стихии шхуну кренило в разные стороны. Плотные потоки дождя затрудняли видимость, утяжеляли одежду, мешали двигаться. Трюм судна стремительно наполнялся водой, уцелевшая мачта каждую секунду грозила сломаться. Порывистый ветер уверенно направлял «Атлантиду» к тому самому побережью, куда и планировали добраться уцелевшие моряки, с каждой минутой повышая их шансы на спасение. Два бочонка с монетами были в считанные минуты погружены в единственную пригодную для плавания шлюпку, команда спешно набивала золотом карманы и пояса, выплевывая воду, заливавшую лицо. Дик Сандерс, стиснув зубы, тяжело сопел.

— Шевелитесь, парни! В любую минуту шхуна пойдет ко дну!

— А ты бы лучше помогал! — отозвался кто-то и иронично прибавил: — Сэр!

В считанные минуты хлипкое суденышко оказалось на воде. Набитое людьми и золотом, оно погрузилось в бело-синюю пену почти до самых краев, но потом выровнялось, лишь слегка зачерпнув одним бортом.

— Джо! — скомандовал Дик. — Вычерпывай воду! Чарли — ты тоже! Остальные — за весла и пробуем добраться до берега! Осторожно!

Последний крик у него вырвался, когда по палубе накренившейся шхуны с грохотом прокатилась полупустая бочка и плюхнулась в воду рядом со шлюпкой, чудом никого не задев.

— Гребем быстро, парни! И молимся, молимся!

Шторм уже давно превратился в плотный ливень. Потоки дождя волновали море и покрывали пышной пеной темные волны, придавая им угрожающий вид. Почти два десятка мужчин, самому молодому из которых едва исполнилось двадцать лет, нескладно взмахивали веслами, задыхаясь от стекающих по лицу струй. Такой заветный берег, казалось, не спешил приближаться. Плотный туман окутывал горизонт, искажая расстояние.

За спиной моряков протяжно хрустнула последняя мачта. «Атлантида» медленно завалилась на правый борт, унося с собой на дно и тело своего капитана. Дик Сандерс в последний раз обернулся на корабль, на котором дважды уходил в море за последние полтора года, и сдержал грустную улыбку. С этим судном были связаны настолько хорошие воспоминания, насколько они могли быть для парня, решившего участвовать в незаконной торговле. Какой будет его новая история и где она продолжится?

Задуматься об этом Дик не успел.

— Впереди рифы! — заорал кто-то рядом с ним и начал судорожно грести в другую сторону, но было уже поздно. Шлюпка налетела на торчащую из воды скалу и выбросила в воду часть своих пассажиров.

…Если бы кто-то попросил моряков рассказать, что произошло затем, вряд ли они смогли бы внятно об этом поведать. Все слилось в огромную мешанину из дождя, морской пены и острых камней, о которые прибрежные волны так и норовили ударить непрошеных гостей. Крики о помощи смешались с бранью и шумом воды.

Ливень прекратился практически также внезапно, как и начался. На мокром берегу, измазанном липкими водорослями, расположились пятнадцать человек, молча смотря куда-то вдаль. Трое их товарищей не выжили в этой прибрежной давке стихий, будучи всего в полукабельтове от спасительного берега. Два бочонка с золотом тоже оказались погребены где-то там, где теперь неловко торчал шлюпочный остов. За спинами моряков медленно выбиралось из-под облаков полуденное солнце, создавая иллюзию бесконечного оптимизма и высушивая мокрую одежду. Это был последний день для многих из тех, кто несколько месяцев назад ушел в море на затонувшей теперь уже «Атлантиде».

Тяжело вздохнув, Дик Сандерс поднялся на ноги и неуклюжими движениями отжал на себе рубашку, которая мгновенно облепила сильные плечи.

— Парни… Нам надо идти.

— Куда?

— Черт! — молодой человек зло сплюнул и пнул ногой песок. — Нам надо благодарить Господа за то, что остались живы, а не задавать идиотских вопросов!

Бородатый моряк с расцарапанным лицом поскреб шею и прищурился:

— Послушай, мальчик мой…

— Я вместо капитана, Уолтерс, если ты забыл.

— Я ничего не забыл. Вот только ты такой же капитан, как и любой из нас. То есть, ни черта не он, понимаешь?! Так что не становитесь в позу, сэр! — уже иронично прибавил тот, вставая на ноги, и показал на воду: — Золото затонуло!

— Оно слишком тяжелое, чтобы его унесло течением, но вот так, голыми руками, бочонки трудно достать, согласен? — Дик слегка прищурился, втайне пожалев о том, что никакого оружия при себе не имеет. — И еще: ты уверен, что для выживания на этой чертовой земле именно сейчас нам нужно золото? Как думаешь, если тут на несколько миль ни одной живой души, кроме змей, последние оценят золото в монетах? Или им лучше слитками? — он сделал паузу и уверенно сказал, показав рукой назад: — Предлагаю подниматься и идти в поисках поселений!

Уолтерс шмыгнул носом и подбоченился:

— Почему в ту сторону? Предлагаю пойти в другую! Раз ты провозгласил себя главным, я тоже могу это сделать!

— Замечательно! Тогда двигайся туда, куда считаешь нужным, а мы пойдем на северо-запад, да? — он обвел глазами собравшихся. — Кто со мной?

И замер, ожидая реакции.

Дик Сандерс пользовался уважением среди команды. Его любили за ловкость, веселый нрав и оптимизм. Многие ценили его за умение отлично играть в шашки и карты, и тем самым превращать любой вечер в занимательный, но последние сутки разломали привычный уклад жизни и требовали теперь от людей гораздо большего, чем просто хорошего настроения. Молодой человек понимал, что половина присутствующих попросту сомневается в том, что на него стоит положиться в сложившейся ситуации, но природное упрямство не позволяло ему отступить от только что занятой позиции.

— Значит, я иду один, — сухо сказал он, затягивая пояс. — Счастливого пути, друзья!

— Подожди! — корабельный кок поднялся с валуна, на котором сидел. — Я пойду с тобой, приятель!

— Я тоже! — сказал еще кто-то.

— И я с вами, парни! Ведите, мистер Сандерс!

Дик, слабо улыбнувшись, обвел глазами троих человек, потом, ничего не сказав, развернулся на пятках и пошел в определённую им пару минут назад сторону. За спиной прозвучали уставшие шаги остальных, и тут долетел чей-то отчаянный голос:

— Можно и я с вами?! Подождите меня!

Матрос по имени Джим, увязая в мокром песке, пустился догонять скромную процессию, и по губам Дика скользнула еле уловимая улыбка. Он расправил плечи, приподнимая подбородок, но замедлять шаг не стал.

Этого ему было достаточно. За ним пошли четыре человека. Эти четверо видят в нем лидера, и одно это уже подбадривало парня. Чудесное избавление от гибели в море также не могло не наводить на хорошие мысли. В отличие от многих остальных, Дик не был даже слегка ранен и потому уверенной походкой шел вперед, удаляясь от побережья.

Процессия двигалась молча, когда Джим, повертев головой по сторонам, внезапно спросил:

— Дик… То есть, мистер Сандерс, а вы здесь уже были?

Тот чиркнул слюной между зубов и остановился:

— Честно? Нет. Но в своих рассуждениях опираюсь на несколько простых вещей, — он поднял вверх указательный палец. — сидеть там, у скал — бесполезно, даже костра нам не развести. У нас не имеется ни дерева, ни огня. Далее, — он показал второй палец. — идти вдоль берега не очень правильно: если он везде такой скалистый, поселений мы не встретим. Значит, нужно уйти вглубь острова, найти источник пресной воды — что никогда не повредит — и возможно, как раз там и встретится какая-нибудь деревня, — молодой человек сделал паузу. — Вопросы и возражения?

Все молчали. Выдохшимся за последние полсуток морякам был крайне необходим уверенный в себе командир, и все четверо, последовавшие за Диком, молча признали такового в нем. Дик кивнул и пошел дальше, не имея и понятия о том, чем именно обернется принятое им решение.

Воздух был горячий и неподвижный, напоенный липкой влажностью. Земля, изрядно смоченная ливнем, испаряла воду со стремительной скоростью, словно стремясь как можно скорее освободиться от ее оков. Пятеро моряков устало шли по широкой долине, по колено утопая в траве, и лишь изредка перебрасывались короткими фразами. Иногда какой-нибудь испуганный грызун выбегал прямо из-под ног, вызывая у путников нервный смех. Пресытившись растительностью вокруг, и с каждой минутой переполняясь усталостью, никто из них уже не смотрел по сторонам, поэтому удивлению и растерянности людей не было предела, когда их внезапно окружили трое всадников, среди которых была девушка на белом коне. Идущий впереди Дик Сандерс отпрянул от неожиданности и чуть не упал, оступившись. Интуитивно он сделал пару шагов назад, на мгновение забыв о том, что ему теперь положено отвечать за всех.

Незнакомка, придержав лошадь, что-то резко спросила по-французски. Повисла напряженная пауза.

— Прошу прощения, — сказал Дик, поняв, что вести диалог придется самому. — Я не говорю на вашем языке. Мы — моряки и потерпели крушение.

И он бросил робкий взгляд на девушку, синее платье которой подчеркивало тонкую талию. Она изящно держалась в дамском седле, расправив плечи. Шляпки на голове не было и короткие светлые локоны, небрежно отрезанные, блестели в лучах послеобеденного солнца. На левой щеке, словно особая отметина, красовалась родинка в форме капли.

— Уцелели только вы? — на превосходном английском спросил Дика другой всадник — горбоносый мужчина разбойничьего вида. — Кто капитан?

— Я капитан! — гордо сказал молодой человек, делая шаг вперед. — Ричард Сандерс. Нет, есть еще несколько человек, сэр, но они пошли в другую сторону. Не могли бы вы…

— Нет, — перебила его девушка, которая, как оказалось, вполне сносно владела английским. — Вы не в том положении, чтобы диктовать условия, мистер Сандерс. Прикажите вашим людям сдать оружие!

— Оружие? — Дик обернулся на матросов «Атлантиды» в явном замешательстве. — Но мы — мирные моряки, у нас нет оружия, мэм. Наша шлюпка разбилась, мы чуть не погибли…

— Мы видели ваш корабль, — спокойно заметила та, оценив его взглядом зеленых глаз. — Какой у вас был груз, мистер Сандерс, и куда вы следовали?

— Мы? — он замялся, лихорадочно обдумывая ситуацию.

Кто эти люди? Судя по общему впечатлению, они не очень дружелюбно настроены. Что именно надлежит отвечать и не прибавит ли это новых проблем?

— Все-таки зря я назвался капитаном, — мелькнуло в мозгу парня. — Так бы можно было отнекиваться от всего и пожимать плечами.

— Мы — торговое судно, мэм, — сказал он. — Были… Но мы безоружны и никому не хотим причинить вреда. Если вы нам подскажете, в какой стороне город, то…

Горбоносый посмотрел на девушку, словно ожидая ее решения, и многозначительно хмыкнул. Та кивнула:

— Да, Гарри, отведем их в лагерь, пусть муж решает, что делать с ними!

Лицо Дика непроизвольно вытянулось. И от упоминания мужа очаровательной незнакомки, чьи нежные, слегка грустные черты так привлекли его внимание, и от остальной части фразы. Он попробовал продолжить переговоры и сделал еще один шаг вперед:

— Я могу хотя бы узнать, в чем нас… — и осекся, увидев, как Гарри достает из-за пояса пистолет. — Ну, хорошо, в лагерь, так в лагерь. Нам придется идти пешком, да?

— Джо, отправься к берегу, посмотри, что там! — сказала девушка третьему всаднику, проигнорировав вопрос. — А мы отведем их.

Горбоносый здоровяк многозначительно показал матросам «Атлантиды» пистолет и сухо заявил:

— Вы следуете за лошадью мадам Аннет, я иду за вами. Первый, кто попытается удрать, словит пулю. Я неплохо стреляю с такого расстояния… Доходчиво объясняю?

— Вполне, — кивнул Дик, решив, что лучшее, что все они могут сделать — это молча подчиняться до тех пор, пока не станет ясно, с кем они имеют дело.

Белый конь двинулся по узкой тропинке в лощину и процессия потянулась следом.

Матросы-контрабандисты, внезапно ставшие пленниками, пару раз оборачивались, но замыкавший их шеренгу Гарри многозначительно демонстрировал оружие, и им ничего не оставалось, как идти дальше. Попытка задавать вопросы не увенчалась успехом: Дик Сандерс, идущий впереди, показал сжатый кулак своим людям, и дальнейший путь продолжился молча. Грациозная фигура молодой девушки покачивалась в седле впереди.

* * * *

Париж. Март 1793 года.

Вечерело. Париж погружался в сумерки медленно, словно улитка, переползающая дорогу. Замолкали грохочущие стройки, будто захлебнувшись поднимаемой в воздух пылью, растворялись с улиц бродячие торговцы, уступая свои места жрицам продажной любви. С берегов Сены потянуло сыростью. Кисловатый запах грязной воды смешался с ароматом цветущего в городе каштана и испарениями конского навоза. По одной из центральных улиц неспешно ехал закрытый экипаж, единственный пассажир которого невидящим взором смотрел в окно, погруженный в свои мысли.

— Республиканское правление погубит страну. Франция проваливается в хаос под прикрытием разговоров о свободе…

И он закрыл глаза, тяжело вздохнув.

Графу Луи де Сервалю было тридцать лет, двадцать два из которых он прожил в Париже. Здесь он учился, здесь появились на свет двое его детей. Он помнил первые дни революции и до сих пор не находил в себе причин считать переворот оправданным. Его душа патриота настаивала оставаться во Франции, а усталость от жизни приказывала бежать куда-то, где можно будет начать все сначала.

Он ехал со званого ужина, слушая шум от выпитого вина в своей голове, и понимал, что не может придумать отговорки, которая позволила бы ему не возвращаться сегодня домой. Вот уже несколько лет, как они с супругой были чужими людьми, и даже за обеденным столом не спешили интересоваться жизнью друг друга, обмениваясь лишь сдержанными приветствиями. Это однообразие утомляло и заставляло графа ощущать себя брошенным одиноким человеком, несмотря на свободу, которую никто не ограничивал. Казалось, что покинь он Париж — никто бы и не хватился его отсутствия.

Грустно усмехнувшись при этой мысли, Луи де Серваль вытянул ноги, вздыхая, и тут ощутил, что экипаж замедляет ход.

— Что там такое? — крикнул он кучеру и поежился, вспомнив революционные погромы, которые до сих пор были свежи в его памяти.

— Люди, ваше сиятельство… На площади нищие попрошайничают…

— Они вооружены?

— Никак нет, ваше сиятельство. В основном это женщины и дети…

Граф снова тяжело вздохнул и полез за кошельком. Пробормотав: «Довели великую страну…», он отсыпал в ладонь несколько монет и открыл дверцу кареты, собираясь бросить золото в толпу, но тут внимание его привлекла молодая девушка, которая сильно выделялась из рядов собравшихся.

Вопреки остальным просящим подаяние, она не протягивала руки и даже не поднимала головы, словно пугаясь самой себя. Завернувшись в плащ с капюшоном и опустив взгляд в землю, юное создание не шевелилось, будто ожидая какого-то чуда и стыдясь самой себя.

Поддавшись порыву, граф неловко встал на подножку экипажа, мысленно проклиная боль в правом колене из-за недавнего падения с лестницы собственного дома, и когда карета остановилась, сошел на землю. Медленно, еле заметно прихрамывая, он двинулся по направлению к попрошайкам, продолжая сжимать в кулаке приготовленные деньги.

Его странный поступок внес замешательство в ряды собравшихся на площади. Кто-то попятился, кто-то предпочел уйти. Несколько смелых мальчишек запрыгали вокруг графа, протягивая к нему пустые ладони, но он не замечал этого. Луи де Серваль как во сне смотрел на юную незнакомку, уже успев усомниться в том, что она реальна: настолько разительным было её неподвижное смирение на фоне взволнованной толпы.

Словно почувствовав его приближение, девушка вздрогнула и подняла голову. Граф поймал смущение и испуг в ее зеленых глазах, отметив про себя, что очаровательному созданию вряд ли более семнадцати лет. Любуясь ее изящной родинкой в виде капли на левой щеке, он раскрыл ладонь и сделал вид, будто собирается высыпать монеты на землю. Девушка сделала робкий шаг вперед, и граф неожиданно для себя ответил ей тем же, а затем аккуратно снял капюшон с ее головы.

— Как зовут тебя, очаровательная фея? — ласково спросил он, любуясь длинными светлыми локонами, рассыпавшимися по плечам.

— Жаннет, Ваше сиятельство, — ответила та, еще сильнее заворачиваясь в плащ.

— И что же привело тебя сюда?

— Мои родители умерли. И мне не на что жить… — тихо прошептала девушка и подняла голову. Но, натолкнувшись на пламя мужских черных глаз, испугалась и отвернулась. В ту же секунду граф мягко взял ее за подбородок, заставляя посмотреть на себя.

* * * *

— Ну и что стоим? — одноглазый пират с густой рыжей бородой клацнул зубами в сторону своих людей. — Быстро обыщите корабль! А этих, — он показал пистолетом на команду захваченной бригантины, — бросьте за борт!

Несчастные моряки зароптали, явно не ожидая такого поворота событий, на что он топнул ногой и сел на ящик с песком.

— А чего вы от меня ждали? Что я отправлю вас обратно домой, да еще денег на путешествие дам? Вы решили сдаться, потому что надеялись, что я сохраню вам жизни, но я — Питер Кат по прозвищу Глаз, — и он демонстративно ударил себя ладонью по лбу, — с вами договоров не заключал! Так? Так! — и он чиркнул слюной между зубов. — Значит, все справедливо.

— Но мы даже не защищались! — возразил кто-то из захваченной команды. — Мы — торговое судно, а не солдаты! Вы пользуетесь правом более сильного противника, это не очень правильно, сэр…

Не сказав ни слова, пират вскинул руку с заряженным пистолетом. Грянул выстрел. Говоривший моряк упал лицом вниз, остальные отпрянули в ужасе.

— Кто-нибудь еще хочет мне рассказать о том, где я прав, а где нет? — свирепо спросил Глаз и усмехнулся, вытянув ноги. — Отлично! Бен, помоги этим любезным людям, сэкономившим нам кучу пороха, выпрыгнуть за борт… Хотя… Стой! Нет… — он прислонился к фальшборту и снова чиркнул слюной между зубов. — Они начнут орать, пока будут тонуть. А я не люблю криков и плача… Я предпочитаю грохот выстрелов, но тратить на них порох неразумно, да, Бен?

— Полагаю, да, сэр, — ответил тощий пират с выбитыми передними зубами.

— Запри их в трюме, когда закончите выгрузку добра, — ответил Глаз через полминуты и засунул в рот щепку. — Затем потопим корыто — и все дела. Эти собаки будут орать, но я уже не буду этого слышать.

И он с нарочито счастливым видом прищурился на утреннее солнце.

День начался удачно. Вчерашний штиль сменился попутным ветром, а подвернувшаяся торговая бригантина сдалась без боя. Трюм пиратского брига был набит товарами, которые теперь надо сбывать в давно установленных местах. Глаз щелкнул языком и потянулся за кисетом.

— Капитан… Сэр… — осторожно обратился к нему кто-то из его команды, неловко переминаясь с ноги на ногу. — Там внизу… Женщина… Почти…

Пират, собиравшийся нюхнуть табак, чуть не поперхнулся:

— Что значит «почти женщина»? Ребенок, что ли? Выбейте ей мозги одним выстрелом, чтоб ни у кого искушения не возникло, и все дела! Нечего беспокоить меня по пустякам! — и ворчливо прибавил вполголоса: — У меня четверо детей только тех, о которых я знаю. Я — капитан пиратов, а не извращенец…

Матрос продолжал мяться, пытаясь подобрать слова.

— Черт, — ругнулся Глаз. — Тащите сюда, что нашли, я посмотрю!

Он убрал табак в карман и встал, решив, что сложившаяся ситуация гораздо интереснее, чем может казаться поначалу.

Через несколько минут на палубу вытащили молодую особу, при виде которой Питер Кат шарахнулся в сторону, словно увидев призрак. Коричневое грубое платье, полностью покрытая специальным капюшоном голова, веревка на талии, огромный крест на груди, конец которого женщина держала в руках, что-то шепча одними губами. Она даже не подняла глаз на пиратов, продолжая смиренно смотреть себе под ноги. Лицо ее было бледным и покорным, а на левой щеке виднелась коричневая родинка в форме капли.

— Сорок акул мне в штаны! — выругался Глаз. — Монахиня! Невеста Господа! Парни, это не женщина, черт бы все побрал!

— Так вот… и я о том, сэр… — пожал плечами матрос и шмыгнул носом.

Волнение капитана пиратов нарастало с каждым мгновением, словно перед ним стоял Дьявол, требующий его душу.

— Монахиня! Божья раба! За что мне это?! За что?! — он взмахнул руками и закатил глаза к небу. — Я недостаточно жертвую в твои храмы?! Я никогда не обижал церковь! Я ревностный католик! Я стараюсь искупать свои грехи, Боже! Я не могу подвергнуть смерти монахиню! Это преступление, которое мне не отмолить! — пират тяжело вздохнул и прищурился: — Эй, сестра! Как вас зовут?

— Сестра Магдалина не разговаривает, — сказал кто-то из команды захваченной бригантины. — Возможно, дала обет или что-то еще. Но она все понимает…

Глаз щелкнул языком и шумно втянул носом воздух. Потом почесал короткую толстую шею и уставился на пленницу. Монахиня, по-прежнему опустив голову вниз, молилась, прижимая крест к груди.

— Черт бы все побрал… — негромко ругнулся разбойник. — Эй, Тим! Отведи эту божью жену на мой корабль, найди ей где-нибудь укромное место. Дай ей поесть из моих личных запасов, воду, отыщи матрас… Не знаю, что еще! — и, словно извиняясь, опять замахал руками: — Я не могу убивать монахинь! Вдруг она нашлет на меня небесную кару? Штормы, эпидемии… Неудачу?! — и он осторожно потрогал Магдалину за плечо: — Сестра, вы слышите? Я вас не убиваю! Я буду вас кормить и поить! Не жалуйтесь Господу на плохое обращение со стороны Питера Ката! Я всегда старался дружить с церковью!

И он снова тяжело вздохнул.

В этот момент монахиня подняла на него зеленые глаза, и пират, поперхнувшись, отпрянул в ужасе:

— Вы что… она?! Та девчонка?! Не смотрите так, как она! Если вы о ней напоминаете, то ее я тоже не убивал! Тьфу! Чертовы иллюзии! А такое хорошее утро было!

И он быстрым шагом пошел по направлению к трапу, продолжая ругаться.

* * * *

Всю недолгую дорогу, следуя за белой лошадью, Дик Сандерс обдумывал происходящее и пытался спланировать свои дальнейшие действия.

— Мы на французской земле. Насколько я помню, в прошлом году англичан, пытавшихся установить здесь свои порядки, разогнали с шумом и треском. Но эта Аннет — точно француженка, в то время как те двое — сомневаюсь. Эти люди вооружены и не особо дружелюбно настроены. Говорят о каком-то лагере, куда сейчас мы и направляемся. Неужели разбойники? В какой-то степени я тоже не дружу с властями… Можно будет договориться…

Придя к таким выводам, он залюбовался ехавшей перед ним девушкой, споткнулся и чуть не упал, судорожно замахав руками. Идущие сзади захохотали, но смолкли так же внезапно, как и начали.

Лощина кончилась, и перед глазами предстала заброшенная деревня, спрятавшаяся в зелени папоротника и бамбука. Часть домов была наполовину разрушена и из пустых оконных проемов торчали крючковатые плетения кустарника. Где-то неподалёку ржали лошади, пахло жареным мясом, однако поселение выглядело пустующим. Не бегали дети, не слышалось смеха и звуков, издаваемых скотом, некоторые постройки казались абсолютно необитаемыми.

Дик поежился и потер кончик носа, сдерживая желание чихнуть. Было очевидным, что когда-то здесь жили люди, но что-то заставило их покинуть деревню. И был ли это переезд? Царящее запустение провоцировало колючие мурашки между лопаток. Конь под Аннет внезапно заржал, и откуда-то слева ему ответила другая лошадь. Всадница наклонилась и ласково погладила животное по шее.

— Конечно, — сказала она. — Мы вернулись.

Процессия вступила в жилую часть деревни. Где-то гремела посуда, издалека доносился звук стучавшего топора, несколько полупустых телег в плачевном состоянии были брошены вдоль дороги. Видневшийся за кустами домик, несмотря на завешанные тряпкой окна, выглядел жилым.

— Если это и есть здешнее место обитания, — подумал Дик с иронией, — то мой родной прибрежный поселок уж точно получше будет. Сочувствую.

Процессия почти сразу остановилась возле развалин забора, окружавшего огромный дом с каменными ступеньками, имевший два входа с разных сторон. Возможно, ранее здесь находилось какое-то общественное место, о чем свидетельствовали размеры здания и его расположение. Сейчас же по развешанной на просушке одежде напрашивался вывод, что в доме живут люди. Двор был просторный, пахло свежим лошадиным навозом и костром.

Аннет легким движением спрыгнула с лошади и быстро направилась к дверям, придерживая подол платья. Ее изящная женственность никак не вязалась с этим полузаброшенным местом и Дик сделал недоуменную гримасу.

— Запри их пока, — бросил Гарри подошедшему к ним парню с сильно обветренным лицом и тяжело спешился. — Всех, кроме этого, — он ткнул Дика в спину. — Этот у них главный. Слепой Грег будет решать, что делать дальше.

Все это молодому человеку не понравилось, но он решил по-прежнему молчать, справедливо рассудив, что тратить время и силы на беседу с пешками, не имеющими права голоса, — дело лишнее. Свои аргументы он оставит для их лидера. Всем своим видом показывая, что настроен дружелюбно и не планирует бежать, Дик засунул руки в карманы уже высохших после кораблекрушения штанов и начал незаметно рассматривать все вокруг.

Видимо, возле этого дома и крутилась основная жизнь поселенцев. Сараи, парочка конюшен, крытые навесы и склады — все отлично обозревалось отсюда. Несколько явно обитаемых построек тянулись дальше по узкой улице. Женская фигура с ведром появилась из-за холма и скрылась в одном из дворов. Конь Аннет снова заржал и фыркнул, ударив по земле копытом. Дик попятился и поморщился: этих животных он не любил.

Здоровенный парень со следами оспы на лице, показавшись из-за угла, презрительно оценил молодого человека с головы до пят, но ничего не сказав, скрылся в доме.

В этот момент в дверях возникла чернокожая рабыня-подросток и жестом попросила Дика войти:

— Месье Грег готов принять вас…

…В огромной просторной комнате практически не было мебели. На грубо сколоченном деревянном стуле сидел бородатый мужчина с плотной повязкой на глазах, а рядом с ним на стуле — Аннет, чей вид выражал вежливое смирение. У окна стояло трое вооруженных парней угрожающего вида, еще один сидел прямо на полу недалеко от двери и посматривал на Дика с подозрением. Не зная, как лучше себя вести, молодой человек расправил плечи, стараясь казаться уверенным и спокойным, и тут Аннет положила свою белую ладонь на руку мужа.

— Милый, мистер Ричард Сандерс, — сказала она.

— Пожалуй, просто Дик, — заметил последний, шевельнув бровями, в то время как сам лихорадочно соображал:

— Это местный главарь. Борода сильно искажает внешность, но, судя по рукам, он еще молод. Повязка на глазах может говорить о том, что слеп он не с рождения. На коленях пистолет… такие люди обладают очень хорошим слухом и при желании он идеальным выстрелом раскроит мне череп… — и он бросил еле заметный взгляд на Аннет. — Но что это светлое создание делает в этом навознике?! Может быть, ее похитили?

Девушка в свою очередь ни на кого не смотрела. Одна ее ладонь лежала на руке мужа, вторая — на коленях. Поражая всех величественной осанкой, Аннет, слегка опустив длинные ресницы, изучала затертый дощатый пол. Солнечные лучи, проникавшие в комнату через окно, подсвечивали ее светлые волосы, окрашивая их в красноватый оттенок.

Слепой повернул голову в сторону Дика.

— Рассказывайте, мистер Сандерс, — его голос звучал зычно и с лёгким французским акцентом, — что вез ваш корабль, куда, по каким соглашениям.

Дик помялся, потирая переносицу:

— Если честно, сэр, это не совсем так…

— Что именно?

— Это был не мой корабль…

Повисла неловкая пауза. Аннет подняла на молодого человека выразительные глаза, и в ее голосе прозвучало недоумение, смешанное с укором:

— Вы сказали, что являетесь капитаном.

— Сказал… — замялся Дик и развел руками. — Но я слегка соврал. Без умысла! — спешно прибавил он, заметив, как дернулся Слепой. — Нашего капитана раздавило балкой во время этого шторма, я просто приказал покинуть корабль, все повиновались, вот и… — он почесал шею. — Я обычный матрос.

— Самопровозглашенный капитаном, — вдруг захохотал разбойник нарочито хрипло. — Ричард Сандерс Самозваный. Вы, я смотрю, рисковая личность… — он сделал паузу. — И чего же вы хотите?

— Я? — растерялся молодой человек и снова поскреб шею. — Ничего особенного, сэр. Нас выбросило на берег, и мы пошли искать людей. Разве это неправильный поступок?

— Хорошо. Спрошу по-другому. Что я, по-вашему, должен с вами сделать?

— Простите?

— Чего вы ждете с моей стороны после того, как побывали в нашем лагере и знаете, где и как живут Лесные Братья?

— Ах, вот в чем дело! — подумал Дик, а вслух сказал: — Сэр, если честно, мне наплевать, что я видел и как всех тут величают. Я не собираюсь звать сюда солдат, хотя бы потому… — он сделал паузу, и вдруг выпалил: — «Атлантида» не была торговым судном, сэр. То есть, не совсем торговым… Мы вели незаконную торговлю.

Слепой снова деланно расхохотался и щелкнул языком:

— Так вы, капитан Сандерс Самопрозвоглашенный, еще и контрабандист!

— Так точно, сэр, — мужественно кивнул молодой человек. — Поэтому у вас свои секреты, у меня — свои. Просто скажите, в какой стороне город, и мы уйдем. Попрошу только дать нам напиться. Если честно, в горле пересохло.

— Лора! — внезапно крикнула Аннет, заставив всех вздрогнуть. — Принеси воды мистеру Сандерсу!

И снова повисло молчание.

Оно было подозрительно тревожным, словно косуля, готовящаяся подойти к реке, пыталась оценить уровень опасности возле неё. Слепой разбойник теребил неопрятную бороду, и из-за повязки на глазах выражение его лица определить было невозможно. Остальные, присутствующие здесь, смотрели на Дика с любопытством и насмешкой, явно ожидая распоряжений своего главаря. Бесшумно появилась та самая темнокожая рабыня с ковшиком воды и протянула его молодому человеку.

— Вы считаете, мистер Сандерс, — вдруг заговорил Слепой, — что я должен вот так взять, поверить вам на слово, и дать вам и вашим людям уйти? Когда-то лагерь уже пережил нападение отряда солдат, и это было кровопролитное сражение…

— Сэр, я не собираюсь…

— Я не могу вас отпустить, — сурово заключил главарь разбойников, перебивая. — Это глупо. Но здесь вы бесполезны, у нас не приходская больница для ненужных людей, — он взял с колен пистолет, медленно ощупав ствол.

Поперхнувшись водой, Дик повертел головой по сторонам, поняв всю серьезность своего положения, и решил испробовать пришедшие в голову способы спасения:

— С чего вы взяли, что я — ненужный человек? У вас так много людей, что вам не требуются пригодные руки лишнего авантюриста?! Я молод и полон сил, я могу быть полезным!

— И вы думаете, что я вот так сразу дам вам в руки оружие? Я слеп, но не идиот.

— Тогда дайте мне просто гвозди и молоток! — нервно выпалил молодой человек, ощутив гнев, смешанный с отчаянием, и замахал руками: — Сэр, вы просто не можете видеть, на что похож этот ваш лагерь! Он на куски разваливается! Когда-нибудь ураганом попросту унесет половину построек, потому что ремонт не касался их уйму времени. И да, я выполнял на корабле и обязанности плотника.

Слепой удовлетворительно хмыкнул:

— Хорошо. Я согласен, мистер Сандерс, — сказал он после короткой паузы. — Вы действительно можете быть полезны… Среди тех, кто с вами пришел, еще есть ценные люди? Врач?

— Нет. Немного в медицине разбирался капитанский помощник, но его унесла лихорадка.

— Печально, — усмехнулся разбойник. — Врачи тоже мрут от болезней…

— Но вам не повредят целых два плотника, сэр, — заметил Дик, приподняв одну бровь. — Потому что ваши люди точно не работяги, а одному тут дел непочатый край, мне бы не помешал напарник. Еще среди нас есть кок.

— Хорошо. Это все? Трое. А вас пятеро… Как думаете, кто-нибудь из тех двоих согласится убирать за лошадьми? У нас немало этих животных. Не хватает только тех, кто любил бы с ними возиться, — он повернул голову в сторону Аннет. — Разве что моя жена.

— Убирать за скотом? — уточнил Дик и кивнул, делая глоток воды. — Найдутся.

А мысленно прибавил: «Ради спасения своей шкуры временно можно и побыть конюхом».

— Договорились, — сурово сказал Слепой Грег. — Значит, четверых оставим здесь. Пятого убирайте сами.

Молодой человек, снова поперхнувшись от неожиданности, закашлялся и расплескал содержимое ковша. Вытирая рот рукой, он поднял взгляд синих глаз на главаря разбойников, заметив при этом выражение испуга и на лице Аннет.

— Простите, сэр?

— Говорю, что сделка заключена на четверых, мистер Сандерс. А вас пятеро. Мы понятия не имеем, кто из вас кто, поэтому лишнего пристрелите. Остальные остаются в лагере, как и условились.

Дик проглотил ком в горле:

— Я… Должен убить своих товарищей?! — хрипло спросил он, чувствуя звон в ушах.

— Всех не надо. Одного. Вы же хотите остаться среди Лесных Братьев или как? — и Слепой махнул рукой. — Парни, отведите его к остальным!

…Когда Дика, потерявшего способность возражать, вывели из комнаты, Аннет встала со стула, прошлась туда-сюда, шелестя платьем, потом обняла себя за локти, вздохнула и негромко сказала:

— Милый… Могу я тебя спросить, зачем… ты поставил ему такое условие?

Слепой повернулся на звук ее голоса всем телом:

— Хочу понять, что он собой представляет. Если этот парень сейчас без особых колебаний выполнит распоряжение, значит, он опасен и в любой момент ради спасения себя самого перебьет здесь всех. Иди за ним, дорогая. Ты — мои глаза…

Не произнеся ни слова, девушка вышла, а разбойник медленно встал со стула и тряхнул лохматой головой:

— Кто здесь есть? Отведите меня на веранду.

…Ошарашенный произошедшим Дик Сандерс даже не помнил, как оказался в нескольких шагах от одного из сараев. Провожавший его разбойник, протянул ему заряженный пистолет и сел на поваленное неподалеку дерево со словами: «в меня стрелять не советую, это точно тебя не спасет».

Молодой человек посмотрел на оружие в своей руке и побледнел еще сильнее. Потом стиснул зубы, обдумывая положение, покосился по сторонам, попятился в волнении и тут услышал за спиной женский голос:

— Вы уже выбрали жертву, мистер Сандерс?

Дик обернулся. Аннет стояла позади него, сцепив ладони в один кулак. На её привлекательном лице отражались страх и любопытство, неровный румянец покрывал бледное лицо, губы были растянуты в странную искусственную улыбку. Заметив в корсаже ее платья рукоятку пистолета, молодой человек шевельнул бровями:

— Убрать меня прислали именно вас? Удивительно мудрое решение.

— Почему вы считаете, что я должна кого-то убивать? — таким же спокойным и уставшим голосом спросила девушка. — Я — глаза своего мужа, и здесь только для исполнения этой роли.

— Извините, мэм, но вы не выглядите человеком, которому нравится смотреть на насилие, — мотнул головой Дик.

— Это неважно. Я здесь не для того, чтобы вы задавали мне вопросы и оценивали необходимость моего присутствия при этой сцене. Вам озвучили условия, при которых вы останетесь в лагере. Теперь следующий шаг за вами.

— Я сейчас должен зайти в этой сарай и выстрелить в кого-нибудь из своих товарищей! — внезапно рявкнул молодой контрабандист, мотнув головой в сторону. — В кого-то из тех, с кем плавал не один год! В кого-то из тех людей, которые пошли за мной, потому что поверили в меня! А я привел их сюда, да еще и перестрелял! А смотреть на все это будет женщина! — он сплюнул, пнул носком сапога камень и внезапно спокойно сказал: — Мэм, отведите меня к вашему мужу. У меня внезапно появилось, что ему сообщить!

Это было сказано упрямо и решительно, тоном человека, который точно знает, чего хочет. Проникнувшись этой уверенной смелостью, Аннет, не сказав ни слова, развернулась и пошла к дому, сделав Дику знак следовать за собой. Тот бросил пистолет в траву, подтянул пояс и, скрипнув зубами, пошел следом. Потрясение от неожиданного исхода переговоров с главарем разбойников прошло, теперь молодой человек был полон решимости высказать последнему всё, что эти несколько минут вертелось у него в голове.

Слепой Грег в одиночестве сидел в соломенном кресле на веранде, выходящей во двор. Коротким ножом он строгал кусок дерева, придавая ему форму маленького копья, и, несмотря на слепоту, движения его были уверенными и сильными. Через каждые два взмаха лезвием он ощупывал то, что получалось, и продолжал свое занятие. Рядом на столе лежал пистолет.

На звук шагов главарь Лесных Братьев повернул голову и заметно напрягся.

— Милый, мистер Сандерс хочет что-то тебе сказать, — сказала Аннет, останавливаясь в нескольких шагах от него.

— Я не слышал выстрела, — сухо заметил Слепой.

— А я и не стрелял, — чуть вызывающе бросил Дик и повернулся к девушке: — Мэм, не могли бы вы оставить мужчин одних на две минуты? Вряд ли я смогу причинить вред вашему супругу, учитывая, что у него два вида оружия под рукой, а у меня только я сам.

Аннет посмотрела на Слепого и тот, словно почувствовав ее взгляд, нервно дернул плечом, соглашаясь, потом отложил кусок дерева, который держал, откинулся на спинку стула и поморщился, чтобы придать себе свирепый вид.

Дождавшись, когда девушка покинет веранду, Дик щелкнул языком, упрямо мотнул головой и вздёрнул подбородок:

— Я успел подумать, сэр! — вызывающе начал он, убрав руки за спину. — Я — матрос, я служил на судне, которое вело незаконную торговлю, да. Но я никого не убивал на этой службе. Особенно безоружных людей, — он повысил голос. — И тем более, я не отправлял женщину смотреть на кровопролитие! Свою женщину, хочу заметить! Так вот, пожалуй, лучше я предпочту быть мертвым, чем соглашусь быть в подчинении у человека, вроде вас! Не знаю, чем вы здесь так знамениты, но дурацкие выходки — ваш девиз, видимо! А я вам не клоун! Убейте меня, и тогда в лагере останутся те самые четыре человека, о которых вы со мной договорились!

И с этими словами он сделал шаг вперед, спрятав руки в карманы. Весь его вид выражал безрассудную смелость и презрение к своему собеседнику.

Повисла тишина. Слепой Грег не поворачивался в его сторону, делая челюстью жующие движения, потом вдруг подтянул повязку на глазах, усмехнулся и сказал:

— Хорошо. Верю, мистер Сандерс… Дорогая, ты здесь?! — и, услышав приближающийся стук каблуков, прибавил: — Пусть этот Самопровозглашенный капитан контрабандистов устраивается в каком-нибудь сарае. Его кока тоже можно выпустить, остальным пока пусть дадут только воду.

Повисло молчание. Дик повертел головой по сторонам в полном недоумении:

— Это всё?

— А что вам еще нужно, — насмешливо сказал Слепой. — У меня нет для вас комнаты с видом на море, ужина из трех блюд и бесплатных женщин. Но, насколько я знаю, моряки и солдаты — самый неприхотливый народ, правда?

И он довольно запрокинул голову, показывая, что этот разговор окончен.

* * * *

Париж. Сентябрь 1795г.

Вечерело. Мастерская платья мадам Пелю заканчивала свою работу на сегодня. Со своих мест вставали молодые швеи, выпрямляя уставшие спины и разминая пальцы, начальница обходила столы, осматривая работу и картаво делая замечания. Одна из работниц — круглолицая блондинка на вид около восемнадцати лет, с родинкой на щеке, украдкой всматривалась через окно в наползающий на Париж осенний вечер с волнением в глазах. Увидев на другой стороне улицы мужскую фигуру, она порозовела и сделала глубокий вдох, затем аккуратно отошла в глубь комнаты, словно боясь, что ее любопытство будет замечено.

Получив жалование за эту неделю, девушка спрятала монеты в корсаж платья, повязала шляпку, попрощалась со всеми и вышла на улицу. Поджидавший ее брюнет лет двадцати восьми, облаченный в скромный костюм коричневого цвета, приветственно приподнял зонт, который держал в руке, и улыбнулся.

— Моя дорогая Элоиз!

— Андре! — девушка снова порозовела и, пропустив проезжавший экипаж, перебежала на другую сторону улицы.

— Вы позволяете себе видеть меня так часто, месье Тулуа! — с кокетством улыбнулась она.

— Жду момента, когда мы уже поженимся, и я смогу видеть тебя каждый день, — он поднес к губам ее руку и на мгновение прижал узкую ладонь к своей щеке. — Но сегодня, взглянув на небо, я подумал, что зонт был бы не лишним и решил проводить свою невесту домой.

Элоиз томно опустила ресницы, взяла его локоть, и молодые люди двинулись по тротуару.

Где-то протяжно выла собака, из булочной напротив доносился аромат хрустящего хлеба, у идущей навстречу женщины на руках натужно плакал ребенок. Слегка прихрамывая на левую ногу, Андре, легко приподняв возлюбленную, перенес ее через огромную лужу и опустил на землю. Девушка засмеялась звоном десятка колокольчиков и, встретившись с взглядом жениха, смущенно отвела зеленые глаза, как и подобало приличной особе.

— Я получила хорошее жалование за эту неделю, Андре, — сказала она, когда молодые люди продолжили путь. — У нас было много работы. И осталось на следующую. Нам не всегда говорят имя заказчика нарядов, но, предполагаю, в этот раз это жены членов Конвента. Как я уже считала, через два месяца в моей копилке будет достаточно средств, чтобы мы могли пожениться и снять жилье, — она улыбнулась. — Мне нравится жить у мадам Турэ, но, боюсь, замужней женщине снимать меблированную комнату уже не подобает.

Андре помрачнел.

— Если бы не моя нога, можно было бы попробовать пойти подсобным рабочим на стройку…

— Ты так и не пробовал добиться приема у генерала Бонапарта? Ты отличился при взятии Тулона, милый, неужели он откажется помочь дополнительным пособием своему офицеру, который был вынужден покинуть армию из-за ранения? Нам не нужно огромное содержание, я достаточно зарабатываю на шитье… Я получила хорошее образование, в крайнем случае, могу дополнительно давать частные уроки.

Андре некоторое время смотрел на носки своих слегка потертых туфель.

— Иногда мне начинает казаться, что я не стою вашей любви, мадемуазель Элоиз Букле, — внезапно мрачно сказал он.

Девушка вздрогнула и схватила его руку, останавливаясь:

— Нет, не говори так, прошу тебя! — воскликнула она, привстав на цыпочки. — Я люблю тебя таким, какой ты есть. Все наладится, Андре, вот увидишь! Может быть, уедем из Парижа в какой-нибудь маленький городок на юге страны, где все будет по-другому! Главное — наша любовь!

В ее зеленых глазах светилось счастье. Длинные ресницы дрожали, бросая на лицо легкую тень, и молодой человек с грустной улыбкой поправил ее локон.

— Может быть, если бы ты знала… — осторожно начал он.

— Знала что? — Элоиз с легким испугом поймала его взгляд.

— Что я всего лишь сирота-вояка, — закончил он нарочито оптимистично, — то, может быть, предпочла бы моим ухаживаниям кого-нибудь другого.

По губам девушки скользнула теплая улыбка:

— Сирота-швея предпочла вас, лейтенант Тулуа, — кокетливо сказала она, приподняв брови. — И если вы передумали жениться, то советую держаться подальше от моих иголок и ножниц!

И молодые люди рассмеялись. Андре взял узкую ладонь своей спутницы и с нежностью поднес к своим губам.

* * * *

День был слишком беспокойным. Поэтому, едва только поняв, что все испытания позади и он может немного отдохнуть, Дик Сандерс уснул в предоставленном ему сарае крепким сном здорового человека, чья совесть была относительно чиста. Проснувшись, молодой человек взбил охапку сушеной травы у себя под головой, несколько мгновений изучал гнилую крышу, потом немного подумал, поднялся и вышел наружу.

Темнело. Над деревней, занимаемой Лесными Братьями, нависало ярко-синее небо, на котором уже зажигались крохотные огоньки звезд. Пахло костром и конским навозом, где-то в овраге отрывисто кричала какая-то птица. Дик подтянул пояс, пару раз присел, разминая затекшие члены, и щелкнул языком, задумчиво осмотревшись.

Теперь это — его новый дом. Точнее, как раз именно его дом — тот сарай, из которого он только что вышел, но человеку, выросшему в семье, где было пятеро детей один младше другого, нужно быть особо благодарным за целую постройку в собственном распоряжении, пусть там и не было ничего, кроме соломы. Правда, немного неясно, где остальные четыре моряка с «Атлантиды», дали ли им свободу или еще нет, поэтому все решения теперь стоит принимать только исходя из происходящего вокруг. Молодой человек чиркнул слюной между зубов и сплюнул.

Было тихо. В окнах огромного дома, где жил главарь Братьев, мелькали огни, изнутри долетел чей-то веселый хохот, затем смеявшийся поперхнулся и надрывно закашлялся. Совсем рядом заржала лошадь, и Дик усмехнулся, вспомнив часть своего соглашения со Слепым Грегом, в которое входила уборка конюшен. Пригладив ладонью непослушные русые волосы, он решил пройтись по территории, но тут услышал чей-то приглушенный плач, и бесшумно двинулся на звук, забыв дышать.

Аннет, закрывая лицо ладонями, сидела на стволе сгнившего дерева, спрятавшись в тени навеса для дров, и ее узкие плечи периодически вздрагивали от рыданий, которые девушка старалась заглушить. Она казалась такой беспомощной и несчастной, что Дик уже в третий раз мысленно задался вопросом, что это нежное создание делает среди разбойничьего сброда.

— Мэм… — осторожно окликнул он. — Что-то случилось?

Аннет вздрогнула, испугавшись, и заметно смутилась:

— Нет. Благодарю за беспокойство, мистер Сандерс.

— Но вы… плачете…

— Женщине иногда нужно плакать, — слабо улыбнулась она, выпрямляя спину, и придала своему голосу гостеприимную вежливость: — Вы отдохнули? Я попрошу Лору принести вам поесть.

— А остальные мои люди?

— Кок с вашего корабля на кухне. Теперь здешнее меню будет куда разнообразнее, — она довольно умело изобразила веселость. — Другие — в сарае для коз, их выпустят утром.

— Вы точно уверены, что вас… никто не обидел? — решил повторить попытку Дик.

Аннет встала:

— А то что? Вы хотите наказать моего обидчика? Я вам напомню, что у меня есть муж, и если мне понадобится защитник, не уверена, что я обращусь именно к вам. Благодарю за беспокойство!

И она с гордо поднятой головой пошла по направлению к дому.

Молодой человек, потирая шею, провожал ее взглядом, любуясь изящной походкой, потом вздохнул и направился обратно к сараю, где завалился на охапку сена и уставился на раскрытую дверь в ожидании обещанного ужина.

Через четверть часа за стеной прозвучали шаги, и голос юной рабыни прорезал сумерки:

— Мистер Сандерс?

— Я здесь. Только тут темно…

— Я принесла вам свет, — отозвалась Лора, входя. — И немного мяса. Но больше ничего нет. Раз вы теперь один из Лесных Братьев, сами и отберете, что сочтете нужным…

Дик напрягся:

— У кого… отберу?

— У жителей острова, у кого же еще, — в голосе служанки были смешливые нотки. — У Братьев договорённость с губернатором, поэтому такое взаимодействие обходится без конфликтов.

Дик аккуратно поставил свечу на землю и поскреб кончик носа:

— А ты сюда как попала?

— Как рабы попадают куда-либо? — в свою очередь спросила она, сверкая белыми зубами. — Губернатор нас с мамой выменял на груз с Сент-Люсии, Лесные Братья привели сюда. Но мама умерла через месяц.

— Аннет хорошо к тебе относится?

Ответ прозвучал не сразу:

— По приказу мистера Гарри, — заговорила Лора, — я еще не женщина. Мне даже нет и четырнадцати лет. А вот когда мне исполнится пятнадцать, моего разрешения спрашивать уже никто не будет. Могу рассчитывать только на покровительство мадам.

— Почему по приказу Гарри? — Дик приподнял одну бровь. — То есть, Слепого Грега твой юный возраст не смущает?

— Месье Грега здесь очень долго не было. И в его отсутствие Братьев возглавлял мистер Гарри, — ответила рабыня, собираясь уходить.

— Твоя госпожа только что плакала у задней стены, ты знаешь? — бросил ей в спину Дик.

Лора остановилась, видимо, обдумывая ответ, потом обернулась:

— Это вас обеспокоило?

— Меня вообще беспокоят женские слезы. Потому что я с детства помню рыдающую мать, и нет, женщины просто так от скуки не плачут. По крайней мере, если они не из тех, кто ходит каждый вечер в театр, чтобы развеяться. Теперь я еще меньше понимаю, что Аннет здесь делает.

— Приехала со своим мужем, — довольно уверенно ответила служанка, приподняв темную бровь. — Что-то еще, мистер Сандерс?

— Нет. Доброй ночи.

* * * *

Только вечером следующего дня Дику удалось встретиться со своими товарищами с «Атлантиды». Небольшое собрание бывших матросов было организовано в сарае, куда и было сказано поселить новых членов Братьев. Всех, кроме кока, которому предоставили койку в одной из общих комнат в большом доме.

— Ты продал нас в рабство, Дик Сандерс! — хрипло сказал один из моряков.

— Черт! Нет, Ларри, я спас ваши шкуры! Вам никто еще не рассказал, что Слепой требовал, чтобы я собственноручно одного из вас пристрелил? Как лишнего! В итоге оказалось, что это он так меня испытывал. Но тогда мне было не весело, уж поверь!

— Не ссорьтесь, парни, — миролюбиво сказал молодой матрос Джим. — Какой у тебя план?

И он уверенно взглянул на Дика.

Тот слабо улыбнулся, щелкнул языком и сел на землю. У него и двадцатилетнего Джима была доверительная дружба протяженностью более двух лет. Именно он, Дик Сандерс, уговорил капитана «Атлантиды» взять паренька в команду, и именно он исправлял его ошибки в первое время, прикрывая промахи. Джим, получивший среди команды прозвище Жердь за высокий рост и худобу, платил своему наставнику и приятелю огромной привязанностью. И если бы сейчас Дик предложил идею вроде «перерезать ночью всех Лесных Братьев», тот бы с ним сразу согласился.

— Плана нет. По крайней мере, пока, — молодой человек засунул в рот соломинку. — Мы не в том положении, чтобы рассматривать варианты, парни. Я все это время внимательно наблюдал, слушал и делал выводы. Лесные Братья здесь на острове — это вроде пиратов. Только сухопутных. Примерно четыре года назад их основал Слепой Грег, и в отряд входили в основном французы: всякие мелкие преступники, дезертиры и так далее. Они разогнали жителей этой деревни и заняли их дома. Потом Грег с женой уехали отсюда, и вернулись только несколько месяцев назад, в ноябре. За это время отряд стал состоять практически наполовину из англичан. Многие из них примкнули к Братьям после неудачной попытки английских войск захватить Гваделупу…

— Губернатор, я полагаю, — уверенно сказал Джим, — разрешает им грабить свое население только ради того, чтобы они не устраивали резню. Наверняка он в подобном сговоре не только с Лесными Братьями…

— Как бывший контрабандист, соглашаюсь, ведь иначе от колоний в Вест-Индии остался бы пшик, — рассмеялся Дик и развел руками. — В общем, парни, у нас выхода нет. Нужно пока торчать в лагере и искать подходящий момент убраться отсюда.

— А как же те с «Атлантиды», кто отправился в другую сторону?

— Думаю, вот они как раз в городе. Но я им тоже не очень завидую. Потому что не знаю, что там их может ожидать…

— Я тут подумал… — сказал кто-то. — Если у нас получится уйти от этих грабителей, то можем наняться к пиратам?

— В теории — да, — кивнул Дик и взял в зубы вторую соломинку. — Но это точно не в ближайшее время. Покинуть лагерь Лесных Братьев не так и сложно, но мы же не можем сидеть где-то там в городе и ждать прибытия пиратов, у которых губернатор скупает ворованное добро. Мы быстрее нарвемся на солдат, которые продадут наши головы любому правительству. Это если опустить хотя бы тот факт, что прямо сейчас мы отсюда не убежим, потому что дороги не знаем. Братья нас постреляют как зайцев в качестве развлечения. Кто хочет, — он махнул рукой в сторону, — бегите. Я ваши шкуры, так сказать, выменял, а больше ни за что не отвечаю.

— Я ничего не хочу, — сказал Джим, массируя большим пальцем острый подбородок. — Пока ты не отдашь распоряжений. Поэтому буду делать, что скажут Лесные Братья.

— Значит, устраиваемся среди них, приятель. Ведем себя мирно, показываем, что мы тут никому не враги и будем одни из разбойников. А дальше посмотрим, — Дик показал глазами на огромный сук в углу: — я вот уже приступил к обязанностям плотника и начал мастерить одну вещь… И вообще, надо приводить в порядок этот лагерь, пока с очередным бурным ветром нас тут не завалило обломками хлипких построек.

Он взглянул на крышу и прибавил:

— Держится, но в ее прочности я не уверен. Еще забыл сказать. Лесных Братьев сейчас девятнадцать человек, включая Слепого и его жену. Еще в лагере три рабыни, но их я не считаю.

— С женщинами тут проблема, да? — спросил кто-то.

— Еще не спрашивал. Но не думаю. Нужно сначала разобраться в общем положении вещей.

— Тебе хорошо, — буркнул Ларри. — А мне за лошадьми убирать.

— К сожалению, я боюсь лошадей, поэтому — без вариантов, дружище, — Дик чиркнул слюной между зубов. — Свое недовольство чем-либо можешь выражать Слепому напрямую.

…Эту ночь Дик Сандерс не сомкнул глаз за работой, а утром, взяв руки прочную свежевыстроганную и отполированную трость, направился к дому.

— Доброе утро, Лора. Где я могу найти твоего господина?

Юная рабыня с поразительным проворством выплеснула в огромную бочку ведро с водой и убрала с лица прядь черных волос.

— Есть два варианта, мистер Сандерс. Ищите в зале и на веранде. Если нигде не будет, скорее всего, он в комнате, но вам туда нельзя. Скажете мне, я все передам.

Многозначительно шевельнув бровями, Дик подтянул пояс, поиграл тростью и поднялся по высоким каменным ступенькам. В первой комнате не было никого, в огромной столовой, где собирались все члены Лесных Братьев также пустовало. Узкие полутемные коридоры, облупившаяся краска на стенах — все свидетельствовало о том, что жильцам этого огромного дома не было никакого дела до его состояния. Шаги звучали глухо. Откуда-то доносился посвистывающий храп. В некоторых комнатах двери были сорваны с петель.

Молодой человек вышел на веранду, где в том же соломенном кресле, что и пару дней назад, сидел Слепой Грег. Рядом с ним, с книгой в руках, расположилась его жена, которая, заметив приближение парня, отложила свое занятие и расправила плечи. В ее глазах отобразился интерес.

Главарь разбойников резко обернулся на звук приближающихся шагов.

— Милый, это Дик Сандерс, — озвучила Аннет.

— Прошу прощения, сэр, — заговорил молодой человек и повертел в руках трость. — Я вам кое-что принес. Честно говоря, удивило, как вы до сих пор обходились без такой вещи, — он вложил ее в протянутую ладонь Слепого, потом сделал шаг назад.

— Палка… — сказал тот, ощупывая презент.

— Трость, сэр. Достаточно длинная для вашего роста. Примерял по себе, показалось, мы с вами примерно схожи. Прочная, с широкой рукояткой. Если вы сейчас решите огреть меня ею, она точно не сломается.

— Это ваша работа, мистер Сандерс? — спросила Аннет, смотря на Дика с теплой признательностью.

— Да, мэм, я делал ее всю ночь. Идея пришла накануне вечером. Полагаю, с ней вашему мужу будет заметно удобнее передвигаться. Тем более… — он замялся, решив, что сказал лишнее.

— Тем более, — чуть хрипло продолжил Грег, вставая, — разбойник старый, слепой и хромой.

На лице молодого человека не дрогнул ни один мускул.

— Мне начинает нравиться ваше чувство юмора, сэр. Видимо, истинно французское, — сказал он. — Но если трость не выдержит удара об меня, новую сделать тогда не смогу, потому что у меня не столь крепкая голова. Бейте уж хотя бы по спине.

— Примите нашу благодарность, мистер Сандерс, — мягко улыбнулась Аннет, бросив взгляд на мужа, чье заросшее бородой лицо не выказывало никаких эмоций. — Мы ценим это. Вы уже устроились в лагере?

— Ровно настолько, насколько можно устроиться в моем положении, мэм, — ответил Дик. — Если честно, не отказался бы от некоторых инструментов, но мне сказали, что за этим только идти в город.

— Переговорите на эту тему с Гарри, — таким же ровным тоном произнесла Аннет. — И еще раз спасибо за трость.

Молодой человек прочитал в этой фразе окончание приема, попрощался кивком головы и вышел. Прислушиваясь к звуку его удаляющихся шагов, Слепой Грег нащупал свое кресло, сел и вдруг спросил:

— Как он выглядит?

— Кто? Дик Сандерс? — кажется, Аннет не ожидала такого вопроса.

— А здесь был кто-то еще? Да.

— Он… — девушка поднялась с места, задумчиво пожала плечами и устремила взор в сторону дверей. — Не старше двадцати пяти. Высокий, крепкий. Русые волосы. Ни усов, ни бороды не носит. Смелый, решительный. Не боится рисковать…

— Я сам в состоянии оценить его личность, — резко сказал Слепой Грег, перебивая жену. — Меня интересовало только то, что я не могу увидеть! — и тут же дернулся, услышав шорох женского платья, сказавший ему о том, что девушка отошла в сторону. — Прости! Я не должен был так говорить с тобой…

Ответа не было. Аннет стояла в двух шагах от него с каменным лицом и смотрела в одну точку с видом человека, который молча сглатывает обиду, не в силах возразить. Ее зеленые глаза почти ничего не выражали.

— Дорогая моя! — слепой явно занервничал и отчаянно начал шарить рукой в том направлении, где слышал шелест ткани минуту назад. — Ты здесь? Прости меня, пожалуйста… Я же люблю тебя!

Он встал с кресла и сделал маленький шаг вперед. Его за минуту до этого суровый вид сейчас мог вызвать только жалость. Голос дрожал, повязка с глаз сползла, неровная растительность на лице торчала в разные стороны. Он пытался найти жену, но руки его безрезультатно рассекали воздух, дыхание слышалось тяжелым. Казалось, еще секунда и он сползет на пол в своих поисках: столько отчаяния было в его жестах.

Аннет наблюдала за всем этим с болью и тоской человека, уставшего от всего, потом вздохнула и с грустной улыбкой подошла ближе, позволяя мужу натолкнуться на себя. С радостным бормотанием Слепой схватил ее ладони и прижал их к своему давно небритому лицу с видом человека, нашедшего то, что давно искал. Девушка несколько мгновений смотрела вдаль, никак не реагируя на все это, потом снова вздохнула и аккуратно поправила повязку на глазах Слепого.

— Ты сердишься? — шепотом спросил тот.

— Нет, — ответила Аннет, но голос ее звучал равнодушно. Когда Грег, встав на колени, уткнулся лицом в ее юбку, она положила ладонь ему на голову и медленно закрыла глаза.

* * * *

Одноглазый пират почесал шею, оценил сложенные на дно шлюпки запасы и рявкнул:

— Длинный Пью! Веди на палубу сестру Магдалину!

Затем Глаз шумно сел на пустую бочку, свирепо чиркнув слюной между зубов. Нахождение на борту католической монахини пугало разбойника, но излишняя религиозность, проявлявшаяся у этого человека во всем, что напрямую касалось церкви, не позволяла ему ни единой вольности в адрес случайной пассажирки. Все эти несколько дней пути сестра Магдалина, подвернувшаяся ему на захваченном корабле, практически не показывалась, предпочитая проводить время в уединении в своей каморке. Пираты приносили ей еду из личных капитанских запасов и даже вино, которое она, правда, молча отвергала.

Питер Кат — он же пират по прозвищу Глаз — не мог спокойно грабить суда, имея на борту эту женщину, но и обречь ее на смерть не осмеливался, опасаясь навлечь на себя гнев Господа, проклятия и эпидемии. Когда на траверзе показались холмы острова Бас-Тер, он приказал приготовить шлюпку, положить в неё достаточно воды и доставить незваную гостью.

Монахиня появилась на палубе также покорно, как и вела себя все время. Она смотрела себе под ноги, сложив руки на поясе, и терпеливо ожидала своей участи.

— Сестра Магдалина! — немного торжественно начал капитан, вставая с бочки, и закатил глаза к небу. — Я думаю, ваш духовный супруг видит, что я никоим образом не желаю посягать на его власть и имущество. Надеюсь, вам все понравилось на моей «Каракатице»? — и, не дожидаясь ответа, продолжил: — Я не знаю, куда вы держали путь, но хочу вас отпустить. Тут на горизонте — французская земля, — он махнул рукой в сторону. — Я даю вам шлюпку, воду, и шанс покинуть наше не очень приятное общество. Я думаю, вы не станете возражать?

Разумеется, монахиня ничего не ответила. Лишь подняла на пирата выразительные зеленые глаза и снова опустила их. Глаз куснул себя за грязный палец, щелкнул языком и скомандовал:

— Парни! Проводите сестру Магдалину!

… — Почему она не берется за весла? — спросил кто-то из пиратов, наблюдая за тем, как шлюпка с монахиней, подчиняясь волнам, движется к горизонту.

— Понятия не имею, — гаркнул Глаз. — Может, Бог послал ей сигнал. А может, ей просто жаль свои нежные руки, привыкшие только осенять себя крестом. Меня это не касается! Я не причинил ей вреда. Пусть Господь решает, нужна эта невеста ему прямо сейчас или он доведет ее невредимой до суши. Что уставились?! Поднять стаксель! Уходим отсюда!

К вечеру следующего дня рыбаки — отец и сын, ставившие сети в небольшом заливе, заметили покачивавшуюся на волнах шлюпку, в которой, судя по виду, лежали какие-то тюки. Решив, что подобная находка не будет лишней в хозяйстве, они решили ее подобрать, и были крайне удивлены, когда перепрыгнувший в суденышко двенадцатилетний подросток обнаружил, что там человек.

— Отец! Здесь женщина…

— О, боги! Жива?

— Не знаю… И это монахиня.

Рыбак нервно перекрестился:

— Проверь пульс… Не бойся. Мы из добрых побуждений…

Мальчик, превозмогая свой страх, схватил тонкое запястье и напрягся.

— Молодая еще, — прошептал он, всмотревшись в бледное уставшее лицо, украшенное изящной родинкой в форме капли, и крикнул уже с радостью: — Отец! Она просто без сознания!

— Слава Господу! — рыбак снова перекрестился и перебросил сыну моток веревки. — Крепи шлюпку! Возвращаемся на берег! — и уже тише прибавил: — Если этой монахине суждено умереть, то пусть это будет после того, как мы отдадим ее под попечение викария.

* * * *

Париж. Октябрь 1795г.

Наемный экипаж нес графа Луи де Серваля по вечернему городу с такой скоростью, что редкие встречные прохожие бросались врассыпную. Карету подбрасывало на поворотах, вслед надрывно лаяли собаки, где-то на востоке был слышен грохот выстрелов.

— Остальное получишь только когда я вернусь! — бросил граф кучеру, выпрыгивая из кареты с непокрытой головой, и скривился от боли. Ноющее колено снова дало о себе знать. С момента того нелепого падения прошло почти два года, но, видимо, теперь уже хромота не покинет своего обладателя до конца его дней. На ходу поправляя камзол, Луи бросился к большому одноэтажному дому, утопающему в тени двух рослых дубов, и заколотил в дверь кулаком.

— Ваше сиятельство, — растерянно ахнула открывшая ему служанка, но он не стал вступать в диалог. Отстранив горничную плечом, граф быстро вошел, лично закрывая за собой дверь.

— Жаннет!

Почти сразу же где-то в глубине дома прозвучал поспешный стук каблуков и в гостиной появилась молодая девушка лет девятнадцати, чьи светлые локоны изящно опускались на плечи, приятно подчеркивая вырез роскошного красного платья:

— Луи! Так неожиданно!

Она протянула ему обе руки и подставила лоб для поцелуя, но граф судорожно схватил ее за плечи:

— Жаннет, выслушай… Мне нужно уехать из Парижа!

— О! — та слегка улыбнулась, приподнимая изящную бровь, и надула розовые губы. — Ты знаешь, мой милый, я буду очень скучать…

— Ты не понимаешь… Я должен уехать отсюда насовсем! А лучше — из Франции! И прямо сейчас!

Томная улыбка сошла с лица Жаннет. Она отступила на шаг, вздрогнула и в ее зеленых глазах мелькнул страх:

— Ты… Мы… Я больше не нужна тебе?

— Я хочу, чтобы ты поехала со мной!

— О боже… — ее ресницы задрожали. — А твоя семья?

— Жаннет, ты прекрасно знаешь, что последние полтора года значение для меня имеешь только ты! Я вынужден бросить старую жизнь, и хочу, чтобы в новой со мной была любимая женщина, — граф снова схватил девушку за плечи. — Если любишь меня — поедем! Нас ждет экипаж!

Что-то в его лице заставило Жаннет еще сильнее испугаться. Она на мгновение задержала дыхание, осторожно дотронулась до щеки возлюбленного и прошептала:

— Боже, Луи… Неужели… Это связано с событиями на площади… Ты — роялист?

Граф отпустил ее и внезапно начал ходить по гостиной, размахивая руками. Белые манжеты его костюма мелькали в пламени свечей.:

— Милая Жаннет, я — дворянин! И я не могу смотреть на порядки, навязываемые Полем Баррасом и его приспешниками… Да, у нас была последняя надежда свергнуть Конвент, но теперь войска генерала Бонапарта не оставили нам ее. Дальше уже не станет лучше, многие роялисты сейчас срочно покидают город! Едем же со мной!

И он с надеждой взглянул на любовницу.

Жаннет на мгновение зажмурилась, затем села в кресло, прижав к груди белые руки.

— Прямо сейчас… — пробормотала она. — Совсем уехать из Парижа…

Затем девушка резко встала и отошла к окну, смотря на вечерний город невидящим взором. Пламя свечей заиграло на вышивке ее шелкового платья. Грудь вздымалась.

— Уехать сейчас, не имея возможности оставить хотя бы весточку, — прибавила Жаннет тихо и вдруг обернулась: — Луи, а можно будет нам заехать на улицу Тампль?

— Зачем? — растерялся тот.

Она опустила глаза, обдумывая ответ, потом решилась:

— Милый… У меня в Париже есть сестра.

Лицо графа де Серваля вытянулось в удивлении. Он приподнял одну бровь, изучил канделябр, стоявший на столе рядом с собой, затем взглянул на свою любимую с видом человека, который сомневается в услышанном.

— Сестра?! У тебя есть родные?

— Да, — заломила руки Жаннет, заметно смутившись. — Моя сестренка Элоиз. Мы — близнецы. По моим сведениям она снимает комнату на улице Тампль.

— Сестра?! — снова повторил граф и помассировал лоб указательным пальцем. — Но, Боже, дорогая, ты никогда не говорила мне о ней!

— Я…Я знаю… — девушка начала ходить туда-сюда по комнате, подбирая слова. — Дело в том, Луи, что Элоиз — честная девушка. Она работает швеей у мадам Пелю.

— Ты же отказалась одеваться у этой женщины, — пробормотал граф де Серваль, пытаясь уяснить услышанное. — Тебе платья не нравились…

— Милый, — в голосе Жаннет было трогательное отчаяние. — мадам Пелю одна из лучших модисток в Париже! Я отвергла ее кандидатуру, чтобы не заставлять Элоиз умирать от стыда при виде меня. Я бы не пережила, если бы ей пришлось явиться в этот дом, чтобы снимать с меня мерки! — она облизала губы и уже другим тоном прибавила: — Но если ты помнишь тот мой каприз, когда я заказала у мадам Пелю платья обеим своим служанкам… Они поочередно в разное время ездили в мастерскую, с них там снимали мерки под предлогом, что их избалованная хозяйка так хочет… Мое имя не называлось… Я получила таким образом сведения о своей сестрёнке и была уверена, что у неё есть работа, пока у мадам Пелю появляются заказы! Элоиз — честная девушка, Луи, она бы не приняла от меня ни монетки… твоих денег…

И она тяжело вздохнула.

— Мы не виделись все это время, что я с тобой, — продолжила Жаннет после паузы. — Я всего лишь наводила справки, как могла… Кажется, у неё появился возлюбленный и дело идет к свадьбе… Я знаю, что недостойна зваться ее сестрой, но вот так покинуть молча Париж…

Она не договорила, отведя взгляд. Граф де Серваль, тяжело дыша, смотрел в одну точку, лихорадочно обдумывая все только что услышанное. Дорога была каждая минута.

— Милая моя Жаннет, боюсь, тогда у меня для тебя не очень хорошие новости, — сказал он через несколько мгновений. — Дело в том, что на улице Тампль отряды солдат. Там устраивают погромы и аресты, ищут участников мятежа. Боюсь… — он замялся. — Ты не поможешь сестре, если пойдешь туда… Дорогая моя, пойми! Я покину Париж с тобой или без тебя! Но ты нужна мне, ты знаешь об этом! Ты — единственная женщина, рядом с которой я ощущаю собственную ценность!

Девушка в отчаянии прижала ладони к груди и посмотрела на него со слезами на глазах. Тень угасавшей свечи добавила ее лицу еле уловимое выражение испуга.

* * * *

Дику Сандерсу казалось, что он уже целую вечность находится в лагере Лесных Братьев, но время не примиряло его с ситуацией. Он ощущал себя рабом: все время трудился и жил в сарае, общаясь только с людьми со своего корабля и юной Лорой. Когда спустя восемь дней с момента его появления в лагере к нему подошел Гарри и, щелкнув языком, сказал собираться, удивлению молодого человека не было предела.

— Куда? — он от недоумения выронил короткую пилу, которой работал над доской.

— Ты же один из нас, так? Надо, чтобы тебя научились узнавать в городе. Только умойся. А то ты весь в опилках, женщины от такого откажутся! — и здоровяк натужно рассмеялся.

— Давай, тупая скотина, выходи! — Дик усердно тянул за поводья пегую кобылу, пытаясь вывести ее из конюшни, но животное упорно не поддавалось. Лошадь перебирала копытами, фыркала и упрямо мотала головой, пытаясь снять недоуздок. Молодой человек, плюясь и ругаясь, со скрежетом в зубах взбивал грязь сапогами, стараясь настоять на своем, когда услышал сзади женский смех.

— Мистер Сандерс, что это вы делаете?

— Гарри сказал, что мы поедем в город, — обернулся он, вытирая лоб. — Я хочу вывести эту упрямую клячу из конюшни, но она сопротивляется.

— Что-то мне подсказывает, — открыто улыбалась Аннет, — что вы скверный наездник…

— Отвратительный, мэм. Признаюсь по секрету, я боюсь лошадей… — и молодой человек снова потянул за поводья. — Да пошли же, противная кобыла! Долго я тебя буду уговаривать?!

— Вы не уговариваете, Дик, — мягко сказала девушка. — Вы кричите на Маис — а так ее зовут. Это — очень умные и благородные животные, они все понимают. Они чувствуют вас…

Она подошла и ласково провела ладонью по крупу лошади, потом взглянула на молодого человека с той же доброй улыбкой.

— Тогда как ей объяснить, что мне надо ехать? — спросил Дик, отпуская поводья.

Аннет изящно вздохнула, поправляя сбрую Маис.

— Просто поговорите с ней. И не надо бояться. Она ощущает ваш страх и не уважает вас…

— Вы любите лошадей, мэм?

— Они прекрасны, — девушка мечтательно перебирала лошадиную гриву, изучая стену конюшни перед собой. — Они добры, возвышены, изящны и выносливы. Они чисты в своих привязанностях и следуют за хозяином всюду. Подойдите и погладьте Маис. Не бойтесь.

— И не собирался бояться, — пробормотал молодой человек себе под нос, зашел с другого бока лошади и неуклюже потрогал ее шею. Аннет деликатно прятала улыбку, наблюдая за этой сценой, потом отошла в сторону.

— А теперь — сядьте…

Тяжело вздохнув, Дик неуклюже запрыгнул в седло, но тут же рухнул на землю и выругался.

— Боже! Мистер Сандерс, вы целы?! — испугалась девушка, и, убедившись, что он в порядке, ощупала подпругу.

— Вы сами надевало седло? Вы же его не закрепили! — расхохоталась она. — Вам повезло, что вы свалились сейчас, а не во время галопа!..

— Какого еще… галопа, — прохрипел Дик, лежа на куче соломы. — Я планировал ехать шагом…

Затем, приподнявшись на локтях, он посмотрел на веселящуюся девушку и повел бровью.

— По крайней мере, вы сейчас счастливы. Мое падение этого стоило…

Поймав этот взгляд, Аннет вдруг сильно смутилась, перестала смеяться, затянула подпругу и вышла из конюшни.

— Гарри! — прозвучал снаружи ее голос. — Возьми Дика на свою лошадь. Ему надо брать уроки верховой езды. Боюсь, сегодня он расшибется, если сядет на Маис.

— Мистер Сандерс, — сказала она парню, когда тот вышел наружу, — я не доверю вам поводья. Я обучу вас обращаться с этими животными, но сегодня вы поедете вторым седоком.

И с этими словами она быстро пошла в сторону дома, словно испугавшись чего-то, а Гарри хрипло расхохотался над ситуацией, заметив слегка сконфуженное выражение лица Дика.

— Я — матрос, а не дворянин, — огрызнулся в ответ тот. — Я в юности стрелял из подобранного пистолета по консервным банкам, а не учился грациозно скакать по улицам во франтоватой шляпе!

— Мы едем без особой цели, — сказал Гарри, когда они выехали со двора. — Точнее, я направляюсь в город по делу, а тебя взял, чтобы ты начинал понимать, что к чему. Старик к тебе суров, но это нрав у него такой.

— Старик? — слегка растерялся Дик. — Это ты про Слепого Грега?

— Да. Мы как-то давно прикрепили к нему это прозвище. Старина Грег, старик Грег. Даже когда его не видели. Вот так и осталось.

— А правда, что ты командовал Лесными Братьями до появления Слепого?

— Это ты к чему сейчас спросил? — угрюмым басом осведомился Гарри, придерживая лошадь. — Я в Братьях меньше двух лет. Ими кто только не командовал, пока старика носило где-то. Мы, честно, и не думали когда-нибудь с ним познакомиться.

Дик поскреб висок:

— А раньше вы его не знали, что ли?

Разбойник разразился громоподобным смехом:

— Вот ты можешь мне не верить, но сейчас в Лесных Братьях нет никого, кто бы знал Грега и его жену с тех пор. Не дожил никто.

— А мне показалось… тут все мирно… — пробормотал Дик с осторожностью.

Гарри щелкнул языком:

— Кровью было хорошо уплачено за это перемирие. Долгое время постоянно были стычки с солдатами и горожанами. Вплоть до попыток поджога. На нас бросались даже с лопатами, мы были вынуждены защищаться. В начале прошлого года мы заключили соглашение с губернатором. Что жители не отказывают нам в припасах, а мы не трогаем их… — он шумно высморкался на землю. — Вот ты думаешь, почему Лесных Братьев так мало? А ведь, говорят, до сотни доходило.

— Ты сам сюда как попал? — спросил Дик, изучая пейзаж вокруг.

— Есть такое слово «дезертир», — мрачно отозвался разбойник. — Вариант «дать себя перебить французским войскам» мне не понравился. Удрал в лес. Братья подобрали меня умирающим от жажды…

Дальше они ехали молча. Лошадь уверенно шла хорошо известной ей дорогой, тянущейся между буйных зарослей можжевельника. Вокруг седоков назойливо кружили насекомые, одно из них укусило Дика за ухо и он, тихо ругаясь, теперь массировал его пальцами, чтобы заглушить зуд. Когда впереди показались очертания домов, Гарри заговорил:

— С этой стороны городские стены представляют собой просто огромный разлом. Когда-то тут были ворота, наверное, но об этом я тебе не расскажу. Я покажу тебе пару интересных мест, потом оставлю тебя одного. Напоминаю: у нас с горожанами перемирие. Ничего не выкини, понял?! — это прозвучало с угрозой.

— Например? — молодой человек проглотил ком в горле.

— Держи свои штаны на себе! — сурово заметил Гарри, пришпоривая лошадь. — Мы не собираемся сложить головы за то, что они у тебя не держатся!

И спустя некоторое время все-таки пояснил:

— Здесь есть бордель. Девки там страшные, но других нет. Если ты кому-то из жительниц приглянешься — дело другое. По горожанкам руки не распускать. В прошлом году в целом славный малый по имени Джейми обошелся нам очень дорого за свое неумение держать штаны и все, что в них находится… — голос его стал мрачным. — На нас в бешенстве пошла половина города и почти весь гарнизон солдат, потому что девчонка оказалась невестой одного из них. Это даже не битва была, а резня. Двадцать Лесных Братьев полегло…

— И… кто победил? — спросил Дик, чтобы не молчать.

— Ураган, который внезапно начался и свалил на кого-то с их стороны дерево… — все также угрюмо сказал Гарри. — Джейми был последним, кто видел Слепого Грега и он ждал его возращения. Не дождался: был нашпигован пулями, что твоя голова — волосами. Еще вопросы будут?

— Нет, — осторожно ответил молодой человек. — Я понятливый.

— Вот и хорошо. Место встречи — городская башня. Я навещу одного человека и вернусь. Если ты что-то захочешь взять у жителей или торговцев, говори, кто ты. Так не будет вопросов. Просто берешь и всё. Бордель будет по левую сторону улицы. Правда, там с пустыми карманами делать нечего, поэтому сначала советую пройтись по городу…

— А что можно… брать? — осторожно спросил Дик и Гарри захохотал:

— Ну ты как будто не контрабандист, а английский лорд! Всё! Кроме женщин, — и он усмехнулся в плотную бороду. — Если только она не влюбится в тебя настолько, что побежит следом! — и пояснил: — Жителей тоже устраивает перемирие. Торговцу лучше отдать тебе часть своего товара, чем потерять жизнь или родных. Ты торговал краденым добром, а теперь ты сам — вор. Невелика разница, друг мой. Все хотят жить. Лесные Братья — тоже.

Они въехали в город, и Дик с напряжением ощутил на себе взгляды прохожих: испытывающие, оценивающие, подозрительные. Гарри, возглавлявшего до этого Братьев и являвшегося инициатором мирного «соглашения с населением», в лицо знали хорошо, поэтому все внимание было обращено на его спутника.

Молодому человеку было не по себе. Сам факт того, что теперь он получает клеймо «разбойник» ему не нравился. Он вдруг вспомнил, что всего лишь пару лет назад люди, к которым он относится, устраивали здесь грабительские набеги и густо покраснел. В это мгновение Дик подумал, что представься сейчас хоть бы на мгновение возможность покинуть остров — он бы это сделал, но в следующую секунду вспомнил про своих четверых товарищей, оставшихся в лагере, и мотнул головой, отгоняя назойливые идеи. Бежать отсюда они будут вместе и никак иначе. А пока нужно присматриваться и делать выводы.

У огромного столба Гарри сделал знак спешиться.

— В городе есть скот, — пояснил он, привязывая коня. –Но почти все приличные и крепкие лошади у нас. Поэтому можно не бояться, что кто-то украдет. Видишь городскую башню? Это место встречи через пару часов. Приятной прогулки!

И он, насмешливо щелкнув языком, затянул пояс и свернул на другую улочку.

Дик остался один. Вокруг назойливо крутились мухи, привлечённые свежим навозом, солнце, стоявшее над головой, в это время года не испепеляло своими лучами, а лишь дарило приятное тепло. Было душно. Откуда-то донесся пронзительный поросячий визг, хлопанье дверей и снова воцарилась успокаивающая тишина.

— Я пойду, — внезапно для самого себя сказал молодой человек, обращаясь к коню. — Отдыхай…

И он неуверенным шагом направился вперед, стараясь не встречаться взглядом с прохожими.

Отведенные два часа пролетели быстро. Дик обошел почти весь город, рассматривая вывески и жителей, довольно долго простоял на берегу гавани, испытывая страшную тоску по морскому прошлому, которое, казалось, было так давно. В порту не было ни одного корабля и одинокая фигура Дика привлекала много внимания. Заметив, что продажная девица идет в его сторону, полная решимости «заработать честным трудом», молодой человек рванул в противоположную сторону, не особо смущаясь тем, что она о нем подумала и как истолковала такую реакцию. Он помнил, что его карманы девственно пусты и в текущем положении лучший способ «сохранить лицо» — это его не терять.

Направляясь к городской башне, Дик уловил запах выпечки и остановился как вкопанный, прижав ладонь к животу, который вдруг резко стало сводить от голода. Уже несколько месяцев он не пробовал свежего хлеба: все сухари да лепешки, а теперь маячившая в нескольких шагах вывеска булочной бередила сознание. Не отдавая себе отчета в своих действиях, молодой человек устремился внутрь.

Дурманящий аромат сдобы щекотал ноздри, окутывая облаком детских воспоминаний. Хозяин стоял за прилавком, болтая с пышнотелой посетительницей, которая что-то шумно рассказывала на французском и размахивала руками. Румяная девушка лет шестнадцати, по всей видимости, дочь булочника, появившись в лавке, поймала взгляд Дика, томно опустила ресницы и растянула губы в романтичной улыбке. Молодой человек, сделав вид, что не заметил этого, пронзительно уставился на хрустящие багеты на прилавке. Внутри него боролись голод и стыд. За эту неделю он понял, что участвовать в перевозке ворованного добра гораздо проще, чем красть самому. Он помнил, что сейчас надо только сказать, кто он такой, и ему вручат хлеб в обе руки, но отсутствие решимости вынуждало только беспомощно смотреть по сторонам.

На плечо легла чья-то тяжелая ладонь.

— Добрый день! — громоподобный бас Гарри заставил Дика вздрогнуть. — Это один из наших людей. Прошу жаловать!

Появление бывшего главаря Лесных Братьев вкупе с этой фразой произвело поразительное действие. Дочь булочника сменилась в лице и скрылась, даже не обернувшись. Дородная посетительница лавки будто стала меньше в размерах и отступила на шаг, хозяин же отошёл в сторону и обвел товар рукой, как бы говоря, что можно взять все, что угодно.

Дик схватил первую подвернувшуюся под руку булку и резко бросился к выходу. Столкнувшись в дверях с входящей женщиной, молодой человек увидел перед собой выразительные зеленые глаза и родинку на левой щеке, отпрянул в испуге, потом, поддавшись порыву, схватил даму за руку.

— Простите, мэм…

И тут же испугался своего поступка, только теперь заметив коричневое одеяние монахини.

По лавке прополз шепот:

— Лесные Братья стыд потеряли, за монашками бегают…

— Я… обознался… Прошу извинить, — пробормотал Дик, густо краснея, и выбежал из булочной.

На улице его встретил громкий хохот Гарри.

— Ты с этим багетом как с копьем! И это всё, что взял?

— Я… — смутился молодой человек. — Захотел есть… Как ты меня нашел?

— Увидел, что ты рванул в булочную. Эк, думаю, парня голод припер… — здоровяк-разбойник показал на соседнее здание. — А здесь мастерская готового платья. Мадам Аннет иногда заходит туда. Ты чего такой всклокоченный?

Дик обернулся:

— Да так… монахиню увидел… — неуверенно ответил он.

— Хм, — усмехнулся Гарри. — Говорят, с этими, с виду такими набожными, тоже договориться можно, но за булку, что у тебя в руках, она точно не отдастся!

И он громко захохотал.

Ничего не ответив, Дик откусил багет и нарочито интенсивно заработал челюстями.

* * * *

Аннет вошла в комнату, которая принадлежала им с мужем, и заметила, что последний сидит на постели, ощупывая свои глаза. При звуке открывшейся двери он инстинктивно обернулся, и девушка невольно вздрогнула при виде рубцов на переносице и обожжённых век без ресниц.

— Ты проснулся? Помочь завязать? — спросила она, стараясь придать своему голосу спокойную уверенность.

— Нет, спасибо… Как… Как это выглядит, скажи? — Слепой потрогал свое лицо. — И борода… Она меня уродует, да?

— Она… — девушка аккуратно села рядом с ним, подбирая слова. — Она, мне кажется, делает тебя похожим на главного человека в этом лагере. Я могу взять ножницы и немного привести ее в порядок, если желаешь.

Разбойник продолжал ощупывать свою голову:

— Уродливая борода, нестриженые волосы, зажившие раны вместо глаз… — он внезапно усмехнулся: — Я ужасно выгляжу и это соответствует образу грозного Грега, дорогая. В этом что-то есть. Пусть борода растет дальше.

Он нащупал руку жены и поднес ее к губам. Потом неловким движением коснулся лица девушки:

— Иногда мне кажется, что эта тьма передо мной скоро закончится, и я снова увижу твои глаза… эту родинку… волосы… жаль, что ты их отрезала…

— Ты отращиваешь бороду, а я решила избавиться от волос, — улыбнулась Аннет. — Все по-другому сейчас. С этим мы тоже справимся. Повернись, я надену твою повязку.

Слепой вдруг дернулся и хмуро сдвинул брови:

— Я ужасен, да?

— Пожалуйста, не усложняй… Я люблю тебя всяким! — в голосе девушки звучали отчаяние и мольба.

— Где Гарри? — тон голоса Слепого теперь уже был жестким и резким.

— Поехал в город. Я отправила с ним Дика Сандерса. Гарри хочет встретиться со своим приятелем, который сейчас руководит гарнизоном…

— Я знаю, о ком речь. А ты осталась здесь? — все таким же сухим тоном спросил разбойник.

Повисла неловкая пауза, в которую ворвалось ржание лошади во дворе.

— Извини… — осторожно сказала Аннет, сжимая губы в полоску. — Я тебя не понимаю…

— Ты часто ездила с Гарри в город, — заметил Грег, неуклюжим движением надевая на глаза свою повязку.

— Я была в городе всего трижды, — дрожащим голосом ответила девушка, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие. — Я появлялась там вместо тебя, потому что…

— Да, потому что я слеп и бесполезен! — отрезал Слепой, вставая. — Кто решил, что Дика Сандерса надо отправить в город?!

По лицу Аннет поплыли пятна, губы задрожали.

— Я подумала, что раз он один из нас, то… — робко начала она.

— Почему ты не спросила мое мнение на эту тему?! — перебил ее муж, пытаясь нащупать трость.

— Ты спал, и я решила…

— Решила, что главные здесь ты и Гарри?!

Девушка вскочила и отбежала в дальний угол, словно испугавшись происходящего. Ее лицо пылало, губы дрожали.

— Да что с тобой?! — воскликнула она со слезами. — Ты же мне обещал?! — она взмахнула рукой. — Нет! Я не хочу быть главной! Я ничего не хочу! Я бы желала только вернуть прошлое, но это невозможно! Я устала выслушивать твои упреки и обвинения!

— А ты думаешь, у нас есть выбор?! — гаркнул Грег. — Или у меня он есть?! Мы не вернемся к прошлому, потому что его нет! Ты не видишь, кто я теперь?! Страшное беспомощное чудовище!

— Когда ты причиняешь мне боль, то действительно им становишься! — выпалила Аннет в отчаянии, потом рухнула на стоявший неподалеку стул и зашлась рыданиями, которые пыталась заглушить руками.

Словно очнувшись от приступа гнева, Слепой отбросил трость и медленно встал на колени.

— Что же я творю… — прошептал он, опуская голову. — Прости меня…

Девушка бросила взгляд в его сторону и отвернулась, стараясь при этом перестать плакать, но слезы неумолимо продолжали течь по ее щекам.

— Я даже не знаю, как я это делаю, — начал Грег, подбирая слова. — Я понимаю, что становлюсь обузой и это разрывает меня на куски…

— Я давала тебя клятвы, ты помнишь это?! — воскликнула Аннет со слезами, повернувшись в его сторону. — Мы столько пережили за эти жалкие месяцы! Что происходит с нами, скажи?!

Слепой закрыл лицо руками:

— Я люблю тебя… Сколько бы я сейчас отдал за возможность увидеть тебя и вымолить прощение, глядя в твои глаза…

Он на четвереньках подполз к стулу, на котором сидела жена. Нащупав ее ладони, он прижал их к своим небритым щекам.

Аннет демонстративно уставилась в окно, болезненно закусив губу.

— Ты ведь ни в чем не виновата, — вдруг заговорил Грег, озаренный какой-то мыслью. — Я втянул тебя в эту игру, и ты видишь, что вышло…

— Пожалуйста…

— Нет, дай мне сказать, — он ощупывал ее ладони, словно сомневаясь в реальности происходящего. — У тебя есть возможность бежать. Езжай в город, проси защиты у губернатора, скажи, что ты была похищена…

Аннет резко схватила его запястья:

— Нет! — воскликнула она, мотнув головой. — Я не оставлю тебя! Если выбираться отсюда, то только вместе!

В этот момент в дверь комнаты постучали.

— Мадам, вы здесь? Это Лора! –зазвучал снаружи тонкий девичий голосок.

— Минутку! — крикнула Аннет, аккуратно отстраняя мужа, потом встала, расправила платье и вышла.

— Мадам, — взволнованно заговорила юная рабыня. — Там в конюшне переполох. Брэйв к себе никого не подпускает…

Приподняв брови в недоумении, Аннет быстрым шагом направилась по коридору к выходу, олицетворяя собой лёгкость и решительность одновременно. За ней поспешно направилась сама Лора, стараясь не отставать. Каково же было удивление девушки, когда подойдя к конюшне, она заметила, что ее конь прервал свою трапезу и поднял голову, видимо, не понимая, почему к нему так стремительно ворвались. Замерев в недоумении, Аннет пожала плечами, будто ища ответы на свои вопросы, и тут услышала за спиной голос юной рабыни:

— Простите за обман, мне надо было вытащить вас из дома, чтобы никто не слышал наш разговор… Мадам, будьте осторожны…

— Не понимаю тебя, — дрогнувшим голосом сказала Аннет, закрывая ворота загона.

— Просто будьте осторожны вы, и в особенности — месье. Старайтесь поменьше оставлять его одного или хотя бы под моим присмотром. Простите еще раз за эту маленькую ложь.

И Лора быстро пошла прочь, оставив свою госпожу в растерянности и беспокойстве.

…Чтобы объяснить странное поведение рабыни, стоит вернуться на полчаса назад, когда Лора столкнулась у задней двери дома с тощим разбойником лет двадцати пяти, на лице которого виднелись зажившие следы оспы.

— Привет, милая… — ухмыльнулся он, пытаясь притянуть девушку к себе, но она довольно решительно мотнула головой, оскалилась в его сторону и процедила:

— Билл, убери руки или я буду жаловаться…

— И кому же? — внезапно спокойно спросил тот, поднимая одну бровь, из-за чего его лицо приобрело глуповатое выражение. — Своей госпоже? Или Гарри, давно потерявшему запал главаря Лесных Братьев? — Билл внезапно ослабил хватку. — Ты же не дура, хоть и черномазая, правда? На что ты надеешься? Сейчас тебя защищает эта Аннет. Кто она такая? Никто. Подстилка слепого и хромого, который когда-то основал Лесных Братьев, а теперь только и делает, что строит из себя властелина, хотя на самом деле во всем внимает красивой, но дурной бабе.

— Завидовать женщине нехорошо! — съязвила Лора, собираясь уйти, но следующая фраза, брошенная в спину, заставила ее остановиться.

— А ты не думала, что тебя ждет, если не станет Аннет? Ее здесь слушают ровно до тех пор, пока Грег на своем посту. Но он слепой, с ним в любой момент может случиться какая-нибудь неприятность. Рассчитываешь на заступничество старины Гарри? Но он недостоин возглавлять Лесных Братьев, он превратил нас из свободных парней, внушающих страх, в мирных поселенцев. Мы скоро докатимся до того, что прежде, чем забрать чужую свинью, станем спрашивать разрешения! — разбойник сделал паузу, прислонившись к стене. — Понимаешь, к чему я все это веду? Что тебе лучше быть со мной в хороших отношениях, детка!

Ничего не ответив, юная рабыня быстро пошла прочь…

* * * *

Париж. Октябрь 1795г.

Элоиз Букле зажгла новую свечу, ловким жестом убрала со стола капнувший воск и обвела взглядом небольшую, уютную комнату, которую снимала. Задернув занавески, девушка, аккуратно потрогала маленькую рану на пальце, нанесенную иглой в спешке, и взглянула на себя в настенное зеркало, кокетливо склонив голову к плечу. Сумерки надвигались на Париж с угрожающей быстротой, смешиваясь с запахом гнилой речной воды и играя дверными колокольчиками. По улице со скрипом проехал экипаж, где-то прогремели выстрелы, и девушка поежилась от испуга. Потом сняла шейный платок, медленно вынула заколку из прически, наблюдая, как светлые локоны рассыпаются по плечам, и села на кровать. В этот момент через приоткрытое окно в комнату влетел небольшой камень.

Элоиз вздрогнула, прижала ладонь к груди и зажмурилась, вспомнив революционные погромы. Потом, поняв, что это в любом случае вряд ли было случайностью, так как жила она втором этаже, аккуратно подошла к окну и отодвинула край занавески.

Внизу, запахнувшись в плащ и надвинув на лоб низкую шляпу, стояла мужская фигура.

— Андре! — узнала девушка жениха и покраснела.

Он таким образом просит ее спуститься? Это свидание? В этот час? Правильным в такой ситуации будет отказаться, ведь она приличная девушка. Но ранее ее возлюбленный никогда не позволял себе подобного поведения, не значит ли это то, что сейчас оно оправдано и ей лучше не игнорировать просьбу? Решив, что полностью доверяет любимому, Элоиз бегло взглянула на себя в зеркало, небрежно собрала волосы, и, накинув на плечи собственноручно сшитую шаль, вышла из комнаты, стараясь при этом не скрипеть лестницей, ведущей вниз.

При виде невесты Андре Тулуа вздрогнул и бросился к ней. Сделав два шага, он внезапно остановился, словно принимая сложное решение, но затем все-таки схватил ладони девушки быстрее, чем она успела что-то сказать.

— Дорогая моя…

— Что-то случилось? — кокетливая улыбка мгновенно сошла с лица Элоиз, она с беспокойством всмотрелась в лицо жениха, слабо освещенное сумерками.

— Я… — молодой человек пытался подобрать слова. — Я должен был увидеть тебя. Должен был сказать… Я не могу вот так… Элоиз, ты выйдешь за меня?

Девушка внезапно рассмеялась, показывая жемчужные зубки:

— О, милый мой Андре! Тебе приснился кошмар и ты позабыл, что свое согласие я тебе уже дала и никого другого у меня нет? Конечно, я стану твоей женой, на Рождество, как мы и планировали.

— К сожалению, нашим планам не суждено исполниться, любимая. Я… Я должен уехать из Парижа. Навсегда.

Эта фраза прозвучала мрачно и жестко. Элоиз перестала смеяться, в ее зелёных глазах мелькнули страх и недоумение. Она отняла у жениха свои ладони и сжала узел, которым была завязана шаль на ее груди.

— А как же… я? — спросила она дрогнувшим голосом. — Как же наша любовь, Андре?

— Милая, послушай! — молодой человек снова схватил ее руки и прижал к своим холодным губам. — Я должен был бежать сразу, молча, ничего не сообщив тебе, но… я не решился… Не мог оставить тебя страдать и думать, будто я предал наши чувства друг к другу. Я не хочу расставаться, Элоиз… — он проглотил замешательство и выпалил: — Ты согласна выйти за меня? Сейчас! Сегодня! И бежать вместе со мной из страны?

— О, боже… — в глазах девушки появились слезы, колени слегка подкосились. — Что ты натворил?

— Ничего такого, надеюсь, за что ты могла бы стыдиться меня… Но к сожалению, — он на секунду опустил глаза, — я из тайных роялистов…

— Андре…

— У нас был последний шанс вернуть Францию монархии, но он провалился… Тех, кого схватили, скоро начнут пытать и мой арест — вопрос времени.

— Андре…

— Я знаю, ты напомнишь мне о прошлом офицера Наполеоновской армии, но беда в том, что именно это прошлое позволило мне понять, на пороге чего находится страна… прости, любимая…

Элоиз смотрела на него полными слез глазами и не могла понять, что же теперь ей надлежит делать. В ушах звенело, руки дрожали с каждой минутой все сильнее. Где-то внутри звучал голос, который напоминал о том, что эта встреча с возлюбленным может оказаться последней, и ничто из ее планов не исполнится. Они с Андре никогда не будут вместе.

Молодой человек, заметив волнение невесты, грустно улыбнулся и снова прижал ее руки к своему лицу:

— Я готов понять твой отказ. Ты заслуживаешь лучшего, чем беглого заговорщика, Элоиз. Но я не мог покинуть город, не взглянув в твои глаза в последний раз и не объяснив причины своего поступка. Я люблю тебя, но сейчас я возвращаю твои клятвы…

— Нет… Нет, — замотала головой девушка. — Я не хочу… Нет! Я люблю тебя!

— Тогда бежим вдвоем! Прямо сейчас! Попросим в ближайшей церкви обвенчать нас и покинем Париж!

Поймав его взгляд, Элоиз на мгновение зажмурилась, сжимаясь от волнения, и прошептала:

— Согласна!

…Спустя четыре часа по направлению на Лион несся экипаж, поднимая за собой клубы пыли, растворявшиеся в сыроватом ночном воздухе. Возница правил двумя лошадьми, легко преодолевая дорожные ямы, втайне надеясь получить дополнительное вознаграждение за прыткость. Пассажиры кареты молчали. Элоиз, закрыв глаза и положив голову на плечо молодого супруга, утопала в его объятиях, борясь с ощущениями тревоги и счастья, которые переполняли ее изнутри.

— Жаннет! — внезапно воскликнула она в испуге.

Андре, погруженный в свои мысли, выпрямился:

— Что?

— Я забыла… О боже… — девушка беспомощно взглянула на мужа и виновато потупила взгляд. — Моя сестра…

Удивление ее спутника было безграничным:

— Сестра?! У тебя есть сестра?!

— Я… Мы… — Элоиз заломила руки, глядя себе под ноги. — Моя сестра Жаннет. Моя половинка. Мой близнец…

— Но… Ты никогда не упоминала о ее существовании!

— Я… Я боялась, Андре, — пискнула девушка. — Жаннет — она… любовница богатого мужчины… Я опасалась, что, узнав об этом, ты подумаешь…

Поняв беспокойство жены, молодой человек схватил ее руки и поймал взгляд:

— Элоиз, я люблю тебя, — твердо сказал он. — И не сомневаюсь в твоей искренности и порядочности. Ты не должна нести ответственности за поступки и поведение сестры. Даже не думай об этом, хорошо?

Девушка кивнула и облегчено вздохнула. Несколько мгновений она смотрела в окно кареты на темнеющие деревья, потом заговорила:

— Я не видела Жаннет полтора года… Накануне она ушла, получив какое-то письмо. Вернулась только утром, сказала, что не требует понимания, а просит только прощения… Она провела ночь с мужчиной, который снял для неё дом и нанял ей слуг… И теперь нам лучше не видеться для моего же блага, но я должна знать, что она всегда будет моей сестрой и будет любить меня, — Элоиз слабо улыбнулась воспоминаниям. — Я плакала, а Жаннет даже не дала себя обнять, сказала, что не стоит этого. И ушла. Я не знаю, кто ее… любовник… Я не хотела этого знать, потому что у него есть жена, и мне бы было мучительно стыдно каждый раз, когда я бы слышала имя этой женщины, — она расправила плечи и уже уверенно сказала: — Я убеждена, Жаннет знает, что если захочет вернуться — мой дом всегда будет открыт для неё. Если до сих пор она не пришла ко мне, значит, у неё… все хорошо…

— Я знаю, что это слабое утешение, — Андре поцеловал руки жены, — но, оставшись в Париже, ты все равно бы не смогла связаться с сестрой. Ведь ты не знаешь, где искать ее, так? И не знаешь, кто именно оказывает ей покровительство. Если ее любовник — член Конвента, то Жаннет ни в чем не нуждается и по-прежнему окружена вниманием и роскошью.

— Я продала дом родителей, — сказала Элоиз, что-то обдумывая. — И сняла комнату… Жаннет бы нашла меня, если бы было нужно. Но теперь я исчезла из города…

— Любимая моя, — Андре взял ее за подбородок, заставляя посмотреть на себя, — когда-то твоя сестра пошла выбранным ею путем. Теперь ты предпочла свою дорогу. У тебя огромное сердце, я знаю, что ты любишь Жаннет: так помолись за неё и пожелай ей всех благ. Я знаю, что это может звучать эгоистично, но с этого дня у нас с тобой другая жизнь и отдельная история.

* * * *

— Тут тонкая грань между тем, чтобы лошадь почувствовала в вас хозяина и в то же время — друга. Не сжимайте так бока Маис, она думает, что вы на неё сердитесь… — сказала Аннет, откровенно улыбаясь. Дик хмыкнул и натянул поводья.

Уже третий день подряд он брал уроки верховой езды у супруги главаря Лесных Братьев, и ему начинало казаться, что он и пегая кобыла даже почти поладили. Аннет лично контролировала поездки Дика, посмеиваясь над его неуклюжестью, и все время пыталась научить его чувствовать лошадь.

— Я — моряк, а не жокей, — миролюбиво проворчал молодой человек, и девушка рассмеялась:

— Маис в этом уверена, мистер Сандерс, вы держите ее так, словно это мачта. Вы до сих пор боитесь упасть?

— Сейчас? — Дик посмотрел на неё сверху вниз. — В данный момент я не боюсь ничего. Эй, — прикрикнул он, заметив, что лошадь капризно мотает головой, и спросил: — Это она мне?

— Не вам, — Аннет плавными движениями осмотрела уши Маис — Это жук, который ее беспокоит.

— Как вы догадались, мэм?

Она улыбнулась, но в ее зеленых глазах блестели искорки спрятанной грусти:

— Я чувствую ее, мистер Сандерс. Когда я была ребенком, отец часто возил нас на ферму, где было много лошадей. Я однажды села на лежавшую лошадь, а она встала. И я обняла ее за шею… — ее голос стал мечтательным. — Она была такая теплая и надежная. И мне не было страшно.

— Утром Маис приняла от меня гость овса. Съела из руки, — важно заявил Дик после паузы.

— Удивительно, и вы живы? — с нарочито строгим видом сказала Аннет и, заметив растерянность на лице молодого человека, рассмеялась: — Что ж, вы делаете успехи, мистер Сандерс. Наверное, самое сложное теперь…

Она не договорила, заметив, что на веранду дома вышла мужская фигура с тростью, и, подхватив подол платья, побежала к мужу. Наблюдая, как она помогает Слепому Грегу сесть в кресло, Дик щелкнул языком и погладил шею Маис, слегка подавшись вперед: