Бесплатный фрагмент - Сынок, женись на еврейке!

Посвящается моей бабушке, Ревекке Мордуховне Дымерской, да продлит Всевышний ее годы, которая является для меня живым примером естественной еврейской интуиции и мироощущения.

Предисловие

Я узнал о своей национальности лет в пять. Дети в садике активно обсуждали что-то про евреев. Кажется, меня лично они не трогали. Я пришел домой и спросил у мамы, кто такие евреи. Мама объяснила кратко, что есть такая нация, и вся наша семья к ней как раз и относится. Это сообщение меня сначала огорчило. Наверное, в садике интонации и настроения по отношению к евреям были не самые дружелюбные. Я даже пытался спорить с маминым сообщением и приводил аргументы в пользу того, что все, кто живут на Украине, должны считаться украинцами. Мама не согласилась. Она сказала, что мы — евреи, и этим фактом даже следует гордиться. Ведь великие люди были евреями, такие, как Маркс и Эйнштейн.

С тех пор национальное происхождение заняло в моей жизни главную роль. В детстве это проявлялось в остром ощущении своего своеобразия и отличия от окружающих. В садике воспитательница Галина Аркадьевна называла всех детей по имени, Ванечка да Танечка, а меня всегда только Шрайбером. Я научился правильно трактовать это отличие.

В первом классе школы учительница попросила меня отнести классный журнал в учительскую. Исполняя её просьбу, я воспользовался моментом, спрятался под лестницей и быстро перелистал журнал до той страницы, где были указаны личные данные учеников. Я запомнил, кто в моём классе «русс.», кто «укр.», а кто, как я, «евр.». Потом, правда жизнь показала, что под некоторыми «украми» скрывались замаскированные «евры»…

Меня тянуло к евреям и ко всему еврейскому. Сильно тянуло. Я до сих пор не могу рационально объяснить это влечение. В тринадцать лет я стал самостоятельно изучать иврит по учебнику «Иврит хая», привезенному дядей из Москвы. Уроки и хобби были отложены в сторону, пока я не прошёл все 20 глав самоучителя и не сделал все письменные задания. Потом пошли книжки на лёгком иврите с помощью словаря, купленного за свой счет в «букинисте» за неимоверную сумму в 50 рублей. К моменту встречи с первым израильтянином я уже мог худо-бедно изъясняться на святом языке. За ивритом последовал самоучитель идиша. За идишем — еврейский лагерь, синагога, сидур, цицит, тфиллин. Всё это притягивало с одинаковой непонятной силой. Ведь всё это было обозначено чудесным знаком Еврейства.

И конечно же, непреодолимо манил Израиль, еврейская страна. Было время, когда я покупал каждый день газету «Известия», чтобы прочитать в рубрике «Международная хроника» три строчке о любимой стране и выбросить газету в мусор. Стена в моей комнате была украшена картой Израиля и другой еврейской символикой.

С тех пор прошло двадцать семь лет, но мое мироощущение не изменилось. Еврейская тема продолжает занимать в нём центральное место.

Шестнадцать лет назад я стал частным образом обучаться профессии выяснения еврейского происхождения. Это занятие потом стало моей главной работой. Я встретил тысячи еврейских семей, выходцев из СССР. Естественно, попадались и мошенники, пытавшиеся обмануть раввинат и зарегистрировать смешанный брак. Проблема смешанного брака стала центральной в моей работе. Я познакомился с ней не только теоретически, по книжкам, но и на практике, общаясь с живыми людьми. Я видел брошенных еврейских жён во имя симпатичных русских соседок. Я утешал еврейских мам, чьи дети вопреки всем советам и уговорам выбирали нееврейских сожительниц. Я встречал евреев-мужчин, всячески пытавшихся оправдать свой выбор, и обязательно заставить признать евреем своего потомка от русской жены.

И потом я стал пытаться влиять на ситуацию. Я начал проводить консультации — и с участниками смешанного брака, и с их родными. Со временем мое искусство отточилось. Были успехи и поражения. Был случай, когда жених отказался от свадьбы, узнав национальность невесты, и заплатил ресторану неустойку в десятки тысяч шекелей. Был случай, в котором оскорбленный еврейский папаша угрожал мне и проклинал меня и моих близких, когда его обман был раскрыт и дочка была признана не еврейкой.

В течение этой работы я обратил внимание на то, что нет ни одной книги против смешанных браков на русском языке. Есть небольшие статьи в Интернете. Вот и всё. Да и на английском нашлись всего две книги. Сначала я подумал, что надо их перевести на русский. Но прочитав их внимательно, я понял, что для русскоязычного еврея они непригодны.

И тогда я решил сам написать такую книгу. Я подумал, что смогу перенести на бумагу весь опыт устных бесед и консультаций на тему, с которой знаком досконально. Несмотря на свою фамилию, я не имею литературного опыта, и поэтому заранее прошу читателя о благосклонности и снисхождении.

Я строю эту книгу в форме бесед с сыном. Здесь нет фабулы или интриги. Просто живой, непринужденно льющийся разговор.

Ещё важно подчеркнуть, что умышленно в этой книге не хочу затрагивать сложные вопросы, как-то: методики выяснения еврейского происхождения, кого следует считать евреем по разным системам и мировоззрениям, и так далее. Разговор с ребенком или подростком даёт отцу привилегию многие идеи передать между строк, завуалировано.

Я бы хотел, чтобы мои дети, — и в какой-то мере и читатели этой книги, — почувствовали мою еврейскую интуицию, и попытались раскрыть её в своей душе. И тогда, в будущем, с помощью этой интуиции им удастся самим в сложных вопросах сделать правильный выбор. А главное — они будут лучше подготовлены к важному испытанию в еврейской жизни, и смогут создать еврейские семьи, чтобы своим детям сказать: «Сынок, женись на еврейке»!

Сынок, женись на еврейке!

Не сочетайтесь с ними браком!

Люби своего ближнего, как самого себя!

(Тора)

Если любишь еврея — скажи ему правду.

(Раввин Меир Кахане)

Я люблю евреев. Я очень люблю советских евреев. Любовь обязывает. Любовь дает права. Права заботиться, предупреждать, увещевать.

Я люблю своего сына. И по отношению к нему у меня есть обязанности и права. И я должен его воспитывать, объяснять, предупреждать.

Я не буду различать виды родительской любви. Я обращаюсь в этой книге к сыну, имея в виду каждого еврея. Я построю книгу в форме свободной беседы с сыном, не утруждая себя и читателя строгостью изложения и последовательностью тем. Тут нет места дидактике. Пойдёт речь о наболевшем, выстраданном и очень личном. О судьбах, историях и поступках евреев, моих любимых. Слова, исходящие из сердца, найдут путь к сердцу.

Сынок, женись на еврейке.

Очень прошу тебя. Ты ещё маленький. Тебе ещё рано об этом думать. А я сейчас тебя прошу. Потом может быть поздно. Дети взрослеют, покидают родителей. Ещё продолжая жить под родительским кровом, смотрят наружу в большой мир, хотят оторваться. Поэтому обращаюсь к тебе сейчас, в этой книге, на моём родном языке. Сынок, женись на еврейке.

Всевышний сотворил мир так, что в нём есть много наций. Они не плохие и не хорошие. Они просто чужие. Нам нужно держаться своих. Мы много лет ходили по миру. Каждый раз теряли и обретали пристанище. Нас жалели и ненавидели хозяева земли. Мы им были благодарны и от них убегали. Но выжили только те, кто держались своих. Ты понимаешь, сын, мы с тобой — потомки тех, кто держались своих. Не одно, не два, — почти сто поколений наши с тобой предки выбирали своих. Они женились на еврейках. И я тебя прошу, пожалуйста, женись на еврейке.

Признание Жванецкого

Ты знаешь, кто такой Михаил Жванецкий? Пока нет? Подрастешь, всё узнаешь. Но я сейчас хочу с тобой поговорить. Так вот, Жванецкий — известный юморист. Он уже десятки лет пишет юмористические произведения. Его монологи читали великие актёры, сам Аркадий Райкин. Он в своей области гениален. Я очень любил его слушать, ещё с детства.

Михаил Жванецкий дал интервью Леониду Парфёнову. (Полностью это интервью можно посмотреть в Интернете: https://www.youtube.com/watch?v=hP6e1SY9mQ4) Тот задал вопрос: как насчёт излюбленной темы, еврейской национальности то есть. Вот послушай, как Жванецкий ответил:

«Ну, какая она излюбленная, всё это выстраданное, больное. Это не излюбленная тема. Вот что такое излюбленное? Излюбленная тема, может быть, если говорить, то это курево. Вот про еду — это излюбленная тема. А про еврейство — это не излюбленная тема. Это наоборот, очень больная тема. Это избегаешь, избегаешь, и не можешь избежать. Ты стараешься её избежать. Зачем она? Ты не чувствуешь себя евреем. Просто на это, как и всё остальное, тебе указывают пальцем непрерывно. И когда ты почувствовал себя евреем, получается, должен нести ответственность. А за что? За то, что ты от рождения такой, ты должен нести ответственность. Ты, оказывается, не такой. Ну, об этом тысячу раз сказано, и не только мной. Это тяжёлый случай. Ты чувствуешь какую-то вину. Иногда неоправданную, иногда оправданную. Ты начинаешь думать, да, действительно, их много в правительстве, их не должно быть много. А сколько должно быть, ты не знаешь. Но вот сейчас кажется, что их много. И ты сам готов их переполовинить. И для этого ты должен быть антисемитом. Ты должен быть премьер-министром и половину уволить. И тебе будут говорить, вот видишь, оказывается Жванецкий сука, он антисемит, он не берёт. Хороших специалистов не брал, потому что еврей. И вот на эту тему попадаешь, начинаются страдания.

Жена, которая у тебя русская, и если б не эта еврейская тема… Единственное, что вас разделяет. Тут она никогда не может быть с тобой, как всегда. И ты не можешь быть с ней, полностью. Ты не можешь ей сказать. А если скажешь, ты не получишь ответ никогда. И вот это то, что никогда не делает эту семью совершенно единой и надёжной…»

Ты слышишь, что рассказывает этот человек? Он кажется мне глубоко несчастным. Ты слышишь, как он рассказывает? Тот самый Жванецкий, который на сцене всегда выглядит так самоуверенно, так энергично, вдруг смешался, замямлил. Зашла речь о его национальности. Но ему удалось договорить искренне. Всё накипевшее, всё наболевшее, всю неестественность смешанного брака ему удалось очень ярко нам показать. «Единственное, что вас разделяет. То, что никогда не делает эту семью совершенно единой и надежной…» Слушай, родной. Жванецкого уже очень тяжело вернуть к своим. Но ты только начинаешь жить. Прошу тебя, женись на еврейке.

Тайна «Песни песней»

В «Песне песней» есть такие слова: «Что будем делать с нашей сестрой в день, когда зайдет о ней речь? Если стена она — построим над ней серебряную башню. Если дверь она — прикрепим кедровую доску. Я — стена, и груди мои, как башни!» Вся эта книга полна тайн, аллегорий. Вот и здесь Раши приподымает завесу и объясняет: «Сестра — это народ Израиля. В день, когда зайдет речь: когда народы мира сговариваются уничтожить её». Как же решается судьба народа в момент опасности? Раши продолжает. Если стена она — если воспротивится смешанным бракам, то Всевышний украсит её и отстроит Храм. Если как дверь она — вращается на оси, и нет препятствия для народов мира сочетаться с ней браком, — не будет защиты ей от злоумышленников, как кедровая доска не защитит дом. И народ Израиля отвечает: Я — стена, крепка в любви к моему Возлюбленному!

Это — одна из тайн Торы. Нам открыли секрет выживания евреев. О чём зайдет речь на небесах в день, когда народы мира готовят евреям очередное «окончательное решение»? По каким критериям будут судить многострадальный народ, когда само его существование будет поставлено на карту? Будет задан один вопрос — стена или дверь? Поддаются ли евреи на соблазн симпатичных соседок или выстаивают все испытания и остаются со своими? Сынок, вдумайся в этот простой и страшный вопрос. Всё наше существование висит на тоненьком волоске.

Израильская армия закупает ежегодно новые самолёты, совершенствует танки, строит ракеты. Шестьдесят четыре миллиарда шекелей стоят эти новинки. Всё это очень приятно слышать еврею диаспоры. Мол, вот, маленький народ, а наконец-то может за себя постоять. Только невдомёк этому далекому еврею, что не об этом идёт речь там, где на самом деле принимаются решения. Вот подрастает у него сын. Дочь скоро на выданье. И встретят они однокурсников и сотрудниц. А папе уже неудобно идти против «молодой любви». Да и сейчас это так неуместно, в мире прогресса и новых технологий, — держаться за старые вопросы, такие, как нация, кровь. Нет, папа не будет рушить счастье. Как-нибудь срастётся. И неясно этому еврею, что у него в руках судьба его народа. И никакие ВВС, и никакие танки и ракеты не играют роли.

Сынок, мы с тобой должны всё это знать. Мы знаем стихи из «Песни песней». Нам Раши открыл сокровенные тайны выживания. Прошу тебя, женись на еврейке.

Спор на три рубля

Ты знаешь Борю из соседнего подъезда? Боря и Маша, харьковчане? Послушай, что он мне рассказал об их первом свидании. Боря работал с Машей в одной конторе около года. Сидели за соседними столами.

Однажды на перекуре один сотрудник, еврей, спросил: «Чего ты мол, не женишься, уже под тридцать»? Боря ответил, что пока не смог найти еврейку… Сотрудник продолжил: «Как это не смог? А вот же Маша, за соседними столами работаете». На это Боря возразил, что Маша вовсе не еврейка, светленькая, и вообще не похожа… Сотрудник настаивал на своём. Дело дошло до спора на три рубля. Подошли к Маше вдвоём, спросили. Та ответила, что еврейка, хотя и не похожа. Друзья извинились, отошли. Боря отдал три рубля. А через несколько минут подошел к Маше и пригласил на ужин. Вскоре они поженились. У них одна дочка. Внучка родилась уже в Израиле.

Смотри, сынок, история эта непростая. Дело происходило в 70-х годах, в городе Харькове. Судя по продолжению, Маша была для Бори подходящей парой. Однако, хотя они и сидели в течение года за соседними столами, он не дал возможности развития этим отношениям. Он был уверен, что Маша — не еврейка. Она замечательная и симпатичная, только в невесты не подходит. У советского еврея, через полвека советской власти и насаждения интернационализма и равенства, остались здоровая интуиция и исконное, несгибаемое упрямство. Туда нельзя. Жениться только на своих.

И тебя я прошу сынок, какими бы нееврейки ни были милыми и симпатичными, мы в ту сторону просто не смотрим. Жениться нужно только на еврейке.

Принцип равенства — неприменим к браку

Ты пока ещё не разобрался в сложных, взрослых вопросах. Вот заболел сейчас мир новой болезнью. Принцип равенства называется. Равенство везде и во всём. «Мы за равноправие, без расовой, национальной и половой дискриминации». Приползло из Америки ещё одно понятие — «политкорректность». Бывших угнетаемых и презираемых сегодня уже и терминами прежними называть нельзя. Как бы не обидеть негра, не задеть гомосексуалиста… И вот пошли эти идеи равенства далеко, и, как бывало со многими и более здравыми идеями, переродились и извратились. Пока шла речь о государственных законах, всё было бы не страшно. Но вот «равенство» дошло до личных принципов. Еврейским родителям уже неудобно в открытую объяснять сыну, что нельзя жениться на девушке другой национальности.

Ты понял, сынок? То, что раньше и оговаривать не требовалось, сегодня уже неудобно и упомянуть. Но это — очередная извращённая идея. Нет никакого смысла в применении принципа равенства к вопросу выбора спутника жизни. Невозможно влюбиться по правилам равенства. Невозможно выбрать жену, исходя из принципов политкорректности. Это бессмыслица. Может, дойдя до брачного возраста, стоит объявить конкурс, как на государственную должность? И, тем не менее, эти новые веяния доходят и до евреев. И эта современная белиберда уносит тысячи парней и девушек из среды народа.

У моей мамы есть старая подруга, Роза Абрамовна. Ты её не встречал, она уехала в Америку в начале 90-х. Сама Роза Абрамовна вышла замуж за еврея. У них трое детей. Одна дочка вышла за еврея. Ещё одна — за русского. И сын женился на русской. В Америку с Розой Абрамовной уехала только та дочь, которая вышла за еврея. Я навещал её в небольшой квартирке в итальянском районе Нью-Йорка. Роза Абрамовна и её муж — интеллигентные, милые людей, крайне привязаны к детям и внукам. Но эмиграция — жестокая штука. Семью раздробило на три части. Нью-Йорк, Киев, Москва.

И тут пришла беда. Внучка от сына, тоже Роза, названная именем бабушки, погибла.

По следам несчастья о многом передумала Роза Абрамовна. И о том, что у евреев не называют в честь живых. И о причинах такой удалённости друг от друга. Мне она сказала, с трудом сдерживая слёзы:

— Сейчас я понимаю, что многое в жизни могло сложиться иначе, если бы не смешанные браки детей. Когда сын сообщил о своей избраннице, мы с мужем пытались что-то возразить. Но он отрезал: «Вы же сами меня воспитали на принципах интернационализма и равенства, так что же сейчас говорить».

Слушай, родной. Идёт речь об интеллигентных, умных, образованных людях. И всё равно смешение понятий, извращение идей проникает в сознание, и судьбы идут под откос. Нет никакого равенства при выборе мужа или жены. Замечательные парни и девушки других национальностей просто не рассматриваются. Жениться нужно только на своих.

Жаботинский — ассимилированным евреям: «Отработаем и за вас!»

Был такой замечательный еврей, Владимир Евгеньевич Жаботинский. Он вырос в духовно ассимилированной семье, стал успешным журналистом. Погромы начала века заставили его обратиться лицом к своему народу, заняться «еврейским вопросом». Будучи очень талантливым человеком, Жаботинский оставил яркий, незабываемый след в еврейской истории. Тебе, сынок, я рассказываю об этом, потому что у Жаботинского была высокая еврейская душа. Такие души — большая редкость. Нам стоит прислушиваться к таким людям. Некоторые места в его статьях пронимают до слёз, не оставляют равнодушным.

В статье «О „евреях и русской литературе“» Жаботинский занимается проблемой духовно ассимилированных евреев. Таких точно, каким был он сам до своего возвращения. Речь идёт о том, нужны ли евреи в русской литературе, и для чего на самом деле евреям даны силы и таланты. Завершая статью, Жаботинский обращается к своим оппонентам, и так говорит:

«…И раз это личное настроение, то хочу вам указать ещё одну его деталь; нашу окаменелую, сгущённую, холодно бешеную решимость удержаться на посту, откуда сбежали другие, и служить еврейскому делу чем удастся, головой и руками и зубами, правдой и неправдой, честью и местью, во что бы то ни стало.

Вы ушли к богатому соседу — мы повернем спину его красоте и ласке; вы поклонились его ценностям и оставили в запустении нашу каплицу — мы стиснем зубы и крикнем всему миру в лицо из глубины нашего сердца, что один малыш, болтающий по-древнееврейски, нам дороже всего того, чем живут ваши хозяева от Ахена до Москвы.

Мы преувеличиваем свою ненависть, чтобы она помогала нашей любви, мы натянем струны до последнего предела, потому что нас мало и нам надо работать каждому за десятерых, потому что вы сбежали и за вами ещё другие сбегут по той же дороге. Надо же кому-нибудь оставаться.

Когда на той стороне вы как-нибудь вспомните о покинутом родном переулке и на минуту, может быть, слабая боль пройдет по вашему сердцу, — не беспокойтесь и не огорчайтесь, великодушные братья; если не надорвёмся, мы постараемся отработать и за вас».

Не знаю, родной, как на тебя подействуют эти слова, но я не могу их спокойно читать. Говоря о литературе, автор выразил свое отношение к ассимиляции вообще. Ведь все эти аргументы и все эти чувства применимы и к тем, кто отказались от наших сестёр и пошли искать счастья у симпатичных, но чужих соседок. Вступая в смешанный брак, еврей уходит от своих и отдается на милость «богатому соседу» в намного большей мере, чем пытаясь войти в русскую литературу.

Поэтому, сыночек, мы повторим вместе с гениальным евреем, обращаясь ко всем, кто повернулся к нам спиной и выбрал жену другой нации: «Когда на той стороне вы как-нибудь вспомните о покинутом родном переулке и на минуту, может быть, слабая боль пройдет по вашему сердцу, — не беспокойтесь и не огорчайтесь, великодушные братья; если не надорвёмся, мы постараемся отработать и за вас». Отработать — это значит отбиться от всех соблазнов и все свои силы отдать для своего народа. И значит в ответственный момент жизни, в судьбоносный час решить — жениться только на еврейке.

Израильская ассимиляция опасней заграничной

Сынок, хотел поговорить с тобой на важную тему.

Один хасидский праведник сказал: «Не так сложно вывести евреев из изгнания, как вывести изгнание из евреев». Государство Израиль — лучшее доказательство. Евреи формально покинули страны рассеяния, и удивительным образом устроили здесь, в Израиле, чудесный образчик изгнания.

Казалось бы, евреи собираются на своей земле, и тема смешанных браков уйдёт в учебники истории. Ну, ещё останется там, за границей. Тысячи матерей думали, уезжая: «Поедем в Израиль, там уж точно сын приведёт домой еврейку»… А не тут-то было.

В 1970 году Кнессет принял поправку 4А к «Закону о возвращении». Всего одно предложение. А сколько судеб будет перекорёжено. Речь шла о том, что право на репатриацию в Израиль будет иметь внук еврея. И не он один, а с ним его жена и дети, не имеющие, на мой взгляд, к евреям никакого отношения. Могли ли себе представить незадачливые законодатели, что полмиллиона человек разных национальностей прибьёт к израильским берегам их коротенькое предложение?

Среди этих людей будет одна часть, строго исполнившая закон: у каждого из них, на самом деле, был еврейский дед. Будет и другая часть, которая этого деда придумает. Десятки тысяч поддельных документов, сотни тысяч выдуманных историй. Действительно, раз привязка к евреям — это всего лишь один дед, давно преставившийся, грех его не выдумать. И ещё додумаются израильские власти сильно к новоприбывшим не присматриваться, не докучать им и не лезть с проверками. Покажет человек какую-то метрику — заходи, дорогой!

На следующем этапе в дело включилось МВД. Начали регистрировать народ, заполнять анкеты. В паспорте тогда была графа «национальность». Так как речь идет о еврейской стране — всё будем делать по еврейскому, религиозному закону. Если мать или бабка еврейки — пишем евреем по национальности. Кажется, всё не так плохо. Но ещё рано решать и делать выводы. Информацию о матерях и бабушках-еврейках МВД черпает из тех же привезенных метрик. А о них уже была указка свыше — не придираться. Таким образом, из миллиона новоприбывших советских граждан пятьсот десять тысяч записаны в МВД как представители других наций. А на самом деле их может быть и больше.

И вот мы с тобой живём в многонациональной стране. И есть в нашем положении один серьёзный недостаток по сравнению с другими странами. За границей Израиля нет повода нееврейским парням и девушкам выдавать себя за евреев. Для каждого еврея там, как минимум, доступна информация о потенциальных женихах и невестах. А в Израиле всё намного запутанней. Десятки тысяч людей уже соврали перед властями во время первой регистрации. Их ложь прошла. Больше ста тысяч уже записались евреями в реестрах МВД, им поверили. Снежный ком лжи покатился дальше.

Подросли дети, которым по приезде было меньше десяти лет. Спросили у папы с мамой: «Кто мы по национальности?» И родители, воодушевлённые предыдущими успехами своей лжи, продолжают: «У тебя папа еврей, и у мамы была прабабушка еврейка по материнской линии. Значит, ты — еврей, по еврейскому религиозному праву».

И эти детки растут, совершенно не подозревая родных в нечестности. Подросли, познакомились с молодыми людьми и девушками, настоящими евреями. На вопрос, кто они по национальности, повторили родительские слова. И у еврейских друзей и подружек не возникли сомнения. Снежный ком набрал обороты, не остановить.

Итак, сынок, в определённом плане, мы живём в стране, где опасность смешанного брака выше, чем за границей. И здесь надо быть начеку, как и везде. И прилагать все усилия, чтобы жениться на еврейке.

Отрезанный ломоть

Вот история, услышанная мной сегодня. По работе я навестил пожилую женщину, советскую еврейку. Зовут ее Софьей Абрамовной. Живёт в городе Маалоте. Мы с ней разговорились на нашу тему, мол, Израиль совсем не гарантирует защиту от смешанного брака. И Софья Абрамовна рассказала:

— Я приехала в Израиль с мужем и двумя детьми. Сын познакомился с девушкой. Сказал, что еврейка. Когда он нам её представил, мы с мужем поняли с первого взгляда, что еврейских корней у неё нет.

Через какое-то время эта девушка попросила использовать наш адрес для своей корреспонденции, так как у неё постоянного жилья не было. Пришло письмо. Я открыла и увидела там её метрику. Родители — русские. Мы не ошиблись. Стала ясна картина её обмана. Дело в том, что она болела по женской части и не могла забеременеть. В России такие процедуры платные, и государство не помогает. Вот и пришла идея: приехать по поддельным документам и воспользоваться израильскими достижениями в области искусственного оплодотворения.

Но Саша уже попал на её удочку. Родила она девочку. Стала в Канаду собираться. Как я плакала, сколько умоляла сына её оставить. Говорю ему, у нас дома всегда готова для тебя комната. Муж вообще перестал с ним разговаривать на несколько лет.

Потом, перед отъездом в Канаду, Саша соврал, что только отвезет её и через десять дней вернётся. Заговаривал нам зубы. Живёт там и поныне. Мы сейчас, когда приезжаем в Канаду, к ней домой не заходим и её видеть не хотим. Останавливаемся дома у дочки, сын туда тоже приходит, повидаться. На все попытки заговорить о ней — просит прекратить разговор. С внучкой у нас никакого общения. Отрезанный ломоть…

Вот, сынок, живая иллюстрация к нашей беседе. Эти замечательные евреи, Григорий Мотелевич и Софья Абрамовна, ещё сохранили лицо перед трагедией смешанного брака. Они не признали невестку и её ребенка. А у скольких несчастных бабушек не хватает на это духа? Скольких ломает естественная привязанность к нееврейским внукам, и отходят на задний план все споры и увещевания, обращённые к сыну: не жениться на русской. Вот тогда трагедия завершена. Ни в чём не повинные старики, привязавшись к внукам, как с камнем на шее бросаются в пучину ассимиляции.

Здесь, в Израиле, надо делать всё, чтобы евреи не женились на русских. Нужно постоянно об этом говорить. Нужно повторять, что беспечность вдвойне опасна. Мечта жить в еврейской стране пока невыполнима. А видимость еврейской страны лишь сбивает с толку и подталкивает местных парней в объятия израильской девушки нееврейского происхождения. Поэтому говорю я с тобой сегодня, пока ты ещё не вырос и не возмужал. Чтобы ты был готов к любым испытаниям и смог помочь другим евреям. Жениться нужно только на еврейке.

Смерть после свадьбы

Вот, сынок, предыдущая история, которую я тебе рассказал, закончилась частичной трагедией. Все, слава Богу, живы-здоровы. Но не все такие случаи заканчиваются одинаково. Ты знаешь моего приятеля, Алика? Мы с ним каждую неделю учимся вместе. Пару недель тому назад он рассказал мне куда более страшный случай.

У нас есть общая знакомая, Аня. Милая еврейская девушка родом из Волгограда. Я с ней познакомился по работе, когда помогал ей зарегистрировать брак в Израиле. Аня вышла замуж за симпатичного бухарского еврея. Полгода назад сыграли свадьбу, в добрый час.

Однако счастье и праздничное настроение в этой семье продержались недолго. Анин двоюродный брат надумал жениться. В Израиле. На русской девушке.

Анины дядя и тётя восприняли эту весть, как гром среди ясного неба. В этой семье никогда не было смешанных браков. Пытались отговаривать, умолять, просили повременить. Всё напрасно. Больно крепко прикипело молодое сердце. Тут уж и родители отходят на второй план… Не до них. Сейчас другие времена. Молодежь, сведущая в новых технологиях и в вопросах древних, как мир, сама будет разбираться. Ну, русская она, ну и что? Мы все живём в Израиле, говорим на еврейском языке, служим по мере сил своей родине. При чём тут национальность?

Сыграли свадьбу, как решили. Родителей жениха на свадьбе не было. Через девять дней отец скончался от инфаркта.

Окружающим, родственникам всё ясно. Слишком точная последовательность событий. Лишь одному молодому жениху море по колено. Ну, был отец, ну, ушёл. Все мы смертны… Случайность, стечение обстоятельств.

Талмуд говорит, что жалеющий жестоких в конце концов жестоко отнесётся к жалким. Анин двоюродный брат возвёл принцип любви на вершину иерархии ценностей. Казалось бы, от любви бывает лишь добро. Но запретная любовь заберёт свою цену. Она возвратится в виде жестокости к своим родным, к своему народу, к тем, кого изначально надо было жалеть и любить. За девять дней стрела ненависти и жестокости достигла своей цели — папиного сердца. Теперь, думаю, и «кадиш» некому сказать за несчастным…

Сынок, помни мои слова. Я очень переживаю за тебя. Я переживаю и за тех, кто уже сегодня в опасности. Надо пытаться их отговорить. Надо, чтобы они не сделали ошибочный выбор. И тебя, родной, прошу: женись только на еврейке.

«Прости нас, мама…»

Записывая рассказ об Анином дяде, я вспомнил, что и в нашей семье был подобный случай. Была еврейская семья: муж, жена, двое детей. Прожили вместе двенадцать лет. Все эти годы мать мужа проживала вместе с детьми и внуками. Муж делал научную карьеру. Командировки, симпозиумы. В одной из командировок появилась на горизонте любовница. Сотрудница, русская по национальности. Жена почувствовала неладное и без большого труда вывела мужа на чистую воду. Поставила ультиматум: с кем он желает остаться? Муж решил уйти. Размен квартиры, переезд, делёж имущества. Вскоре — развод.

Так получилось, что и после развода мать мужа продолжала жить с невесткой и внуками. На каком-то этапе ей стало неудобно. И хотя она всеми силами противилась и разводу, и новой партии сына, продолжать жить с невесткой — тоже было как-то неуместно. И вот свекровь сообщает невестке, что ей нужно лечь на короткое обследование в больницу, а по возвращении она переедет к сыну. Состояние её здоровья не предвещало ничего опасного, и обследование было плановым. Однако в среду она легла в больницу, а в пятницу — скоропостижно скончалась, не возвращаясь домой.

Не смогла пожилая еврейка переехать от родных к чужой женщине. Там, где не нашлось слов для уговоров и сил для воздействия на сына, сыграл свою роль организм. Наверное, смерть не всегда является худшим вариантом…

Но это еще не всё. На похоронах, естественно, присутствовали и сын с новоиспеченной супругой. И вот во время прощания та подошла к гробу и положила цветок со словами:

— Простите нас, мама…

Тот человек, который передал эти слова, добавил, что более фальшивой и лицемерной фразы ему не приходилось слышать никогда.

Пожилая еврейка «выбирает» смерть, чтобы не жить под одной крышей с русской невесткой. Несчастный отец, не преуспев в споре с сыном, умирает через девять дней после свадьбы. Эти трагедии, эта скорбь должны откликнуться в наших сердцах.

Не может настоящая любовь оставлять после себя жертвы. Это не любовь, а потусторонняя страсть к запретному. Это зловещая привязанность. Оттуда и расплата за удовольствие. Если мы хотим выбрать жизнь и подарить своим близким счастье, есть один путь — жениться только на еврейке!

Куда подевалась интуиция у израильтян?

Предыдущие рассказы были о советских евреях, которые ранее проживали в СССР, а сейчас — в других странах. А как обстоят дела у коренных израильтян? Их деды вернулись на историческую родину. Отцы — родились и выросли в Израиле. Они сами — уже плоды этой земли в полном смысле этого слова.

Святая земля влияет позитивно на евреев. До сих пор большинство израильтян настроено отрицательно по отношению к смешанным бракам. Ни для себя, ни для своих близких им не хотелось бы видеть избранницей белокурую шведку или чернобровую украинку. Сефардские евреи, выходцы из арабских стран, противятся смешению сильнее, чем европейские евреи. Сефарды и к религиозной традиции ближе, и в странах исхода намного меньше сталкивались с проблемой брака с иноверцами. Были и исключения. Но это, как правило, касалось лишь смешанных браков евреев из Северной Африки с француженками-христианками.

Но при этом израильтяне, родившиеся и выросшие среди евреев, совершенно потеряли интуицию и бдительность. Интуиция — это и ощущение того, кто еврей, а кто нет. И внутренняя преграда — туда нельзя.

Можно сказать: расслабились наши израильские братья. Была бы эта беспечность не так страшна, да грянули «лихие девяностые». Лихими они оказались и для России, и для Израиля. Израиль изменился до неузнаваемости. Если раньше все разделения на группы, все разногласия среди израильтян напоминали внутрисемейные ссоры на кухне, то сейчас Израиль — это многонациональная страна. И проблемы в ней появились новые, незнакомые: отношения между титульной нацией и нацменьшинствами, между представителями разных религий, и так далее. Всё незнакомо, всё в новинку для израильтян. Оказались неготовыми к настоящим испытаниям.

Прошло уже более двадцати лет, а молодой израильский еврей до сих пор, не подозревая никакой опасности, спокойно знакомится с приглянувшейся девушкой и ухаживает за ней. У молодых людей много общего. Оба говорят на иврите, на родном языке. Вместе отучились в школе, вместе отслужили в армии, вместе поступили в университет. А о том, что у девушки был только дед еврей, а все остальные в семье — русские, парню невдомёк. Может, он и слышал краем уха, что из бывшего СССР прибыли люди разных национальностей. Но знание это — какое-то абстрактное. Да и не представляет он, как проверить происхождение своей знакомой.

Очень грустно осознавать эту наивность и незащищённость израильтян перед весьма серьёзным испытанием нашего народа. Миф о еврейском государстве начинает забирать свои жертвы.

Зачем я всё это тебе рассказываю? Ты подрастёшь и, с Божьей помощью, будешь здесь жить. Ты должен вырасти подготовленным к обстоятельствам местной жизни. Ты должен смочь защитить себя и помочь другому еврею. Лучше ясно осознавать все нюансы многонационального окружения, чем тешить себя иллюзиями о пока несуществующей еврейской стране. Слушай внимательно, родной, и запоминай все эти мысли. Они сослужат тебе добрую службу.

Я по работе встречаю молодых евреев, столкнувшихся с испытанием смешанным браком. Я стараюсь встретиться с каждым из них наедине и поговорить. Пытаюсь проникнуть в их души, понять их глубже и, может быть, спасти. Расскажу тебе несколько историй, чтобы проиллюстрировать те черты характера израильтян, которые я описал выше.

«Не знал, что она не еврейка», или Три гиюра

В нашем посёлке живет Ярон. Парень молодой, видный, строго соблюдает еврейские традиции. Я его частенько встречаю в синагоге. Ярон знает, что я занимаюсь вопросами, связанными со смешанными браками.

Ещё в начале нашего знакомства он мне рассказал историю своей жены. Девушка выросла в США в смешанной семье: папа — еврей, мама — англичанка. В Америке мама обратилась к местным религиозным деятелям и прошла гиюр, обращение в иудаизм. Прошло время, родились дети. На каком-то этапе семья столкнулась с раввином, который поведал, что гиюр мамы недействителен, так как проведен реформистами и не соответствует ортодоксальному еврейскому религиозному праву. «Нет проблем, пройдём повторный гиюр», — таков был ответ мамы. Теперь уже с детками, двумя девочками. Решили — сделали.

Прошло ещё некоторое время. Семья эмигрировала в Израиль. Старшая дочка вышла замуж за нашего знакомца Ярона. И у молодых уже родились свои дети. Недавно её младшая сестра должна была выходить замуж. Ярон меня встретил и в странном возбуждении рассказал последние новости:

— Представляешь, раввинский суд не признал американский гиюр моей тёщи. Сейчас и тёща, и свояченица будут опять проходить гиюр под надзором местных раввинов. Вот дела! А с ними и моей жене надо будет окунуться в микву. Ну, а потом и хупу с ней заново сделаем.

Это уже в третий раз они проходят гиюр…

Я не понимал, зачем он мне всё это рассказывает, зная моё отношение к смешанным семьям. Но, видать, ему нужно было с кем-то поделиться, уж больно необычна история. Я задал прямой вопрос:

— Скажи, Ярон, а не проще ли было жениться на еврейке, чем городить весь этот огород?

— Да, конечно, ты прав. Но кто же мог знать? Когда мы познакомились, я воспринял её как обычную израильскую девушку… Отношения стали складываться. А вся эта история насчет национальности её мамы стала мне известна только потом…

Знаешь, сынок, зачем я тебе рассказал про Ярона в первую очередь? Потому что его дети ходят с тобой в один садик, и с твоими сёстрами в одну школу. И ты сейчас должен знать об их происхождении, чтобы потом не попасть впросак, как попал Ярон. Я сделаю всё, чтобы обманчивая пелена израильской уравниловки не сбила тебя с толку.

«Хорошо, что у них хоть не будет детей»

Вот ещё история о непредусмотрительности израильтян. Одиннадцать лет назад я работал в компьютерной фирме. Моим начальником был Карми. В процессе работы я подружился с Карми, познакомился со всей его семьёй. Его родители — обаятельные люди, прошедшие нелегкую жизнь. В ней были и эмиграция в Палестину из гитлеровской Германии, и основание поселения на землях, отнятых у арабов, и участие во Второй мировой войне в рядах английской армии. Они — настоящие патриоты Израиля, бесконечно влюблённые в эту землю и в свой народ.

Наша фирма распалась, но мы с Карми продолжаем встречаться и перезваниваться до сих пор. Несколько месяцев назад он побывал у нас в гостях. Тогда, сынок, и ты его видел.

И вот среди прочих новостей Карми мне рассказал самую трагичную. Его сын Эхуд уехал в Америку и там нашёл девушку. Она — не еврейка, старше него на несколько лет. Официально жениться они не собираются, детей заводить — тоже. Это всё — её решения, Эхуд идет у неё на поводу.

— Ты поговорил с ним об этом открыто? — спросил я.

— Я попытался, но он прервал меня в самом начале беседы, и попросил больше эту тему не поднимать. Может, и хорошо, что они не думают о детях…

— А как ты сам к этому относишься?

— Ну что сказать? Это очень тяжко… Кроме того, что она не еврейка, её мировоззрение диаметрально противоположно нашему. Я был у сына в гостях. И там пересёкся с ней и её мамой. Речь зашла об арабо-израильском конфликте. Я честно выразил своё мнение. Как ты знаешь, я не использую в речи резких выражений или обидных формулировок. Всё было очень интеллигентно высказано. Ответ молодой американки не замедлил последовать: «Вы — расист».

— А чью сторону принял Эхуд?

— Он попал в полную зависимость от неё. Всё, что она скажет, что решит — всё свято.

Вот такая история, сынок. Хочу тебе объяснить, что, принимая во внимание склад характера немецких евреев, слова Карми о том, что ему очень тяжело, означают, что его жизнь пошла под откос, и он страдает неимоверно. Страдает вдвойне — оттого, что ничего не может сделать. Это тоже часть немецкой сдержанности — не вмешиваться в жизнь детей, не навязывать свое мнение.

Мне до слёз жаль Карми. Если бы я не был знаком с его семьёй, не смог бы оценить всю величину трагедии. Карми утешает себя мыслью о том, что у этой пары не будет детей. А я думаю: родители Карми, Хаим и Хава, не дожили до брака своего внука. Может быть, и в этом состоит милосердие Всевышнего, не омрачать окончание жизни праведных евреев таким горем…

И опять я обдумываю причину падения Эхуда. Дело в том, что, получив классическое израильское воспитание, он так и не услышал важную информацию о реальной угрозе существованию еврейского народа. Ни родители, ни бабушки и дедушки, ни учителя не убедили Эхуда, что на смешанном браке кончается еврейская ветка генеалогического древа; что американка-либералка может без ножа и пистолета убить еврея.

Я дал Карми несколько советов, основанных на моём опыте, как попытаться спасти сына. Не знаю, хватит ли у него мужества и упрямства последовать моим советам. А тебе, сынок, я лишь повторю в заключение этого рассказа: жениться надо только на еврейке.

Принц Яир и норвежка

Несколько лет назад до меня дошла новость, удивительно созвучная теме. Сын премьер-министра Израиля Яир встречался с норвежской девушкой Сандрой Лейкангер. Впервые эта история была опубликована в Европе, а потом прокатилась по израильским газетам. Познакомились они в израильском вузе, Междисциплинарном колледже в Герцлии. Совершили совместную поездку по Северной Европе. На фотографии мило улыбаются и выглядят счастливо.

Что ещё можно тут добавить? Реакция высокопоставленного папы последовала не сразу. Хотя намёк на неё был: премьер-министр Израиля встречался со своим коллегой, норвежским премьером. В доверительной беседе он поведал о близкой связи своего сына с норвежской девушкой. Как-то незаметны были следы душевных мук и бессонных ночей. Всё в порядке. Лишь бы были счастливы.

А через два месяца после новости о Яире Нетаньягу одна еврейка мне рассказала, что и сам его отец, Биньямин Нетаньягу, состоял в смешанном браке. Я проверил в энциклопедии. Действительно, уважаемый премьер-министр был женат трижды. В первый и третий разы — на еврейках. А вот во второй — на англичанке, Флор Кейтс. Брак продлился недолго, с 1981-го по 1984 год. Общих детей у них не было. После получения этой информации мне кажется несправедливым предъявлять претензии молодому Яиру в полной мере. Ведь перед ним стоит пример похождений выдающегося папы.

Прошло ещё некоторое время, и я узнал, что не только семья нынешнего премьер-министра Израиля оказалась под угрозой смешанного брака, но и семья первого премьера, «отца-основателя» еврейского государства Давида Бен-Гуриона. Сын Давида Амос во время лечения в госпитале в Ливерпуле сошёлся с медсестрой, шотландкой Мэри. Мама Амоса, Полина, пыталась воспрепятствовать смешанному браку. Но на защиту сына встал отец. Он посчитал, что полезно немножко «примешать новой крови». Полина отступила, когда сговорчивая Мэри согласилась пройти ускоренный реформистский гиюр. Выбора уже не было, срок беременности подгонял. Сам Давид Бен-Гурион впоследствии выражал крайнее недовольство раввинами, которые отказывались признавать его внучку еврейкой.

Ну что ж, всё как обычно… Ассимилированный сыночек влюбляется, мама пытается бороться и спасти семью, а папа, сам не дурак обратить внимание на симпатичных иноверок, оправдывает национальное самоубийство. Ну, а в конце концов, конечно, во всём виноваты раввины, или там зеркало…

Опасность израильской идеологии, или Сорванные цветы

И вот я опять задумался: почему израильтяне легко поддаются соблазну смешанного брака? Ведь вообще-то в Израиль всегда стремились наиболее преданные своей нации евреи. В Советском Союзе даже слово «сионист» стало антонимом «антисемита». Значит, сионист — это еврейский националист? Как же иноземные девушки проходят с такой легкостью в души и сердца наших «сионистов»?

Ответ коренится в душевных порывах и чаяниях первых сионистов, а по их стопам и всех последующих. Евреи, как мне представляется, едут в Израиль, руководствуясь тремя основными идейными мотивами:

1) Во имя лучшей жизни, или к родственникам;

2) дабы жить на своей земле и в своей стране, как все другие народы;

3) чтобы служить Богу на Святой земле.

Первый мотив, естественно, никак не влияет на отношение к смешанным бракам.

Интересно влияние второго мотива: поскольку нам нужно уехать из чужих стран и поселиться в своем государстве, значит: главная цель — стать нормальным народом. Со своим парламентом, языком, армией. Перестать мозолить глаза в негостеприимной Европе и найти покой у себя дома. Вроде бы неплохая идея. Однако в ней уже заложен корень самоуничтожения.

Когда первые сионисты приехали на эту землю, воодушевлённые благородным порывом, они сбрасывали с себя оковы диаспоры — всё, что ассоциировалось с «еврейским гетто». Внешний вид, язык идиш, еврейские законы, Тора… Всё это выбрасывалось на свалку истории. Такое время было. В СССР эти тенденции нам хорошо знакомы; напомню, к примеру, строку из песни «Интернационал»: «Мы наш, мы новый мир построим».

А что же будет с еврейским самосознанием? Тут всё просто. Сионисты решили, что для того, чтобы оставаться евреем, достаточно просто израильского гражданства. «Мы живём в Израиле, говорим на иврите, чего же боле?» Простая подмена идеологии. Тысячи лет евреи думали, что для самосохранения еврей должен учить Тору, соблюдать субботу и надевать тфиллин. Молодые строители Израиля решили поспорить с этим. Вместо Торы — мировая культура на иврите. Вместо субботы — прогулки по своей стране в день отдыха и загорание на чудесных пляжах Средиземного моря. Вместо тфиллина — израильский паспорт.

Подмена идеологии проверяется жизнью. В нашем случае, самое серьезное испытание еврейской идеологии — смешанные браки. Если адептам «нового мира» удастся сохранить себя и своих детей от смешанных браков — идеология окажется истинной. Так вот, сионизм уже такую проверку не прошёл. Но ещё пятьдесят лет назад это было не так заметно. Просто подавляющее большинство населения Израиля составляли евреи, а поездки за границу были сложны и дороги. Сегодня же, благодаря иммиграции полумиллиона неевреев в Израиль, а также простоте и дешевизне заграничных туров, несостоятельность сионизма выявляется для меня яснее и понятнее. У израильских подростков Эхуда и Яира нет духовных аргументов против вступления в смешанный брак. А их отцы в лучшем случае тихо страдают, а в худшем — ещё и хвастаются выбором сынишки.

Во многих израильских семьях деды и бабки были религиозными евреями. Эти люди отказывались от смешанных браков и соблюдали еврейские традиции. Они просто посылали детей в хедер, три раза в день молились и ели кошерную пищу. Система работала. Внуки решили, что они умней, но система дала сбой.

Израильтяне напоминают мне наивного ребёнка, который сорвал с клумбы цветок и с радостью принёс домой. Через два дня цветок завял, а ребёнок расстроился и заплакал. Мама объяснила, что жизненная сила находится в земле. Сорванный цветок радует нас красотой и запахом пару дней. Но жизни в нём уже нет. Корни отрезаны.

Невозможно подменить еврейские ценности чужими, инородными — и надеяться, что сын сам сообразит найти еврейскую невесту. Это просто не сработает.

Конечно, я не забыл и про третий основной мотив евреев, приехавших в Израиль. Он присутствует у тех, кто приехал именно в Святую землю. Эта земля называется в Торе «дворцом Царя». Посетитель дворца обязан вдвойне скрупулёзно соблюдать законы и правила Владыки мира. Если мы не стеснялись своего еврейского происхождения в Москве и Киеве, мы тем более будем подчеркивать его и гордиться своей национальной принадлежностью в Израиле. Если мы устанавливали мезузу на косяке двери на улице Красноармейской, то мы ни в коем случае не забудем еврейские законы в Тель-Авиве и Иерусалиме. Если наши деды и бабки остались верными своему народу в Василькове и Богуславе — нас не соблазнят израильская лжекультура и либерализм. И ты, сынок, уже ходишь в хедер и носишь кипу для того, чтобы ты был защищен старыми методами, проверенными тысячелетиями. Чтобы ты имел настоящие, живые еврейские корни, и женился только на еврейке.

Дед-талмудист или внуки Ивановы?

Я говорил тебе о трагической ошибке отцов-основателей современного Израиля. Эти люди попытались заменить настоящие еврейские ценности новыми, подложными. Хочу тебе сейчас продемонстрировать, как всё начиналось в том непростом поколении.

Я с увлечением прочитал автобиографию Семёна Марковича Дубнова, великого еврейского историка. Этот человек был настолько предан исторической науке, увлечению всей своей жизни, что даже рассказ о себе озаглавил «материалы для истории моего времени». Как свидетельствует сам автор, в его жизни было три этапа, три уровня развития мировоззрения, которые можно условно назвать «тезис», «антитезис» и «синтез». В данном случае: еврейское детство, юношеское отрицание всего еврейского, и зрелое сочетание служения общему еврейскому делу и работы еврейским историком.

Семён Дубнов вырос в обычной еврейской семье, в городе Мстиславле. Отец — вечно отсутствовавший дома торговец лесом. Дед — выдающийся талмудист, проводивший ежедневные уроки Талмуда в местной синагоге. Мальчик мог идти по традиционной стезе. Он пылко полюбил Письменную Тору, с воодушевлением читал и заучивал молитвы Давида и афоризмы Соломона. Он горячо молился и искренне верил в Бога.

В переходном возрасте ему попалась в руки нееврейская литература. С тем же рвением и жаждой знаний он бросился читать новые книги. Он был не одинок: в городе появился небольшой кружок, состоявший из еврейских парней и девушек. Они с трудом доставали желанные книжки русской и зарубежной литературы, и потом трепетно передавали из рук в руки. Одна из представительниц этого кружка, Ида Фрейдлина, потом стала женой Дубнова.

Семён Маркович перестал вести еврейский образ жизни, питался в обычных, не кашерных столовых и ресторанах, работал в субботу. Община Мстиславля в нем видела отступника. И он уехал странствовать по городам России.

Интересно, что отрицание еврейской веры дошло до предела. Дубнов жил с женой без регистрации брака, так как идеологически противился еврейскому, традиционному бракосочетанию, хупе. Другого варианта регистрации брака для евреев не было. Пришлось сдаться лишь перед поездкой в родной город, поскольку там ему было немыслимо появиться с гражданской женой. Впоследствии, когда после рождения сына, теща организовала обрезание ребёнка, Дубнов был рад, что не участвовал в этом «устарелом обряде», так как был в отъезде.

Неприятие всего еврейского проявлялось и в статьях Семёна Дубнова в еврейской прессе. Это был этап «антитезиса».

Шли годы. Семён Маркович заинтересовался еврейской историей. Он написал свои первые серьёзные научные работы. Запланировал сложные и трудоёмкие проекты по сбору информации об истории своего народа. Многие люди откликнулись на его призыв и помогали в сборе данных. Дубнов работал очень много и очень напряжённо. Врачи несколько раз заставляли его прибегнуть к «насильственному отдыху» для восстановления сил.

Это был уже период «синтеза». То есть «отступник вернулся к своим». Он больше не мечтал, как в юности, о карьере в мировой философии и литературе. Он успокоился и сосредоточился на делах своего народа. Только в качестве этих дел вместо дедовского Талмуда он принял еврейскую историю. С такой же преданностью, усидчивостью и рвением, как у деда.

Заповедь изучения Торы звучит так: «и будешь читать её днем и ночью», «и повторяй своим детям и говори эти слова, сидя дома, находясь в пути, ложась и вставая». Семён Маркович именно так учился и работал.

Теперь, сынок, я задаю простой вопрос: в чём опасность жизненного пути Семёна Дубнова? В конце концов, этот человек прожил жизнь для своего народа. Он написал десять томов «Еврейской истории», и этот труд и сегодня для евреев служит важнейшим учебником. Да и вообще — историю своего народа нужно знать. И если бы не такие люди, как Дубнов, нам неоткуда было бы черпать систематизированные знания. Ну, а Талмуд и так тысячи ешиботников изучают. Не всем же быть талмудистами…

Где же искать ответ на вопрос о правильности личного жизненного выбора Дубнова? Я тебе уже объяснял, сынок, что для евреев любую идеологию можно проверить по конечному результату. Если она приведет к смешанным бракам и уничтожению еврейской ветки генеалогического древа — это плохо для нашего народа. И наоборот, если идеи приведут к сохранению еврейского потомства, к предотвращению смешанных браков — это будет доказательством их правильности и жизнеспособности. Что же произошло с детьми и внуками великого историка?

Старшая дочь вышла замуж за еврея, сын женился на еврейке. А вот средняя дочь вышла за русского. В 1906 году, когда у нее родились близнецы, она крестилась. По свидетельству внучки Дубнова Виктории: «Вот это дедушка очень тяжело переживал».

Рассмотрим генеалогическое древо Дубновых, приведенное в его автобиографии. К сожалению, данные о супругах потомков не указаны.

Обратим внимание на фамилии. В поколении внуков Семена Марковича уже есть Ивановы. Среди правнуков появляются вдобавок Алексеевы и Медведевы. И в поколении праправнуков к ним присоединяются Ельцовы.

Итак, результат налицо. «Еврейская духовно-культурная автономия», сформулированная выдающимся историком, попросту не работает. Ассимиляция и смешанные браки берут верх, и вместо «синтеза» виден один «антитезис». А если таков результат, значит, и изначальная идея была ошибочной. Ведь в ней уже было заложено скрытое зло. Значит, всё-таки не получается подменить дедовский Талмуд чем-либо новым, и при этом сохранить еврейское самосознание. Может быть, в первом и втором поколении ещё можно на что-то рассчитывать, но в третьем и четвёртом правда себя обнаружит.

Сам Дубнов подспудно боялся подобного результата. В его автобиографии есть намёк на это. Автор поехал со старшей дочкой Софьей навестить родных в Мстиславль. Дочери было тогда двенадцать лет. Вот что он написал в автобиографии: «…Только издали мог я слышать милые старые звуки, когда в солнечные дни проходил по улице, и сквозь раскрытые окна хедеров ко мне доносился хор детских голосов, «распевающих» текст Библии или Талмуда.

Однажды стоял я в садике при доме матери, среди цветущих маков, и прислушивался к таким напевам, доносившимся из дальнего хедера; я приник к забору сада и не мог оторваться: воскресли и радости, и печали детства. А возле стояла моя дочка, читавшая мне вслух в том же саду тургеневского «Рудина», и я думал: два мира, два поколения, а между ними человек обоих миров — как сойдутся потом эти миры?.. «Смотрю, воспринимаю и припоминаю, — писал я тогда в дневнике. — И что-то бесконечно грустное и вместе с тем бесконечно отрадное чудится мне в этой тихой полусонной жизни еврейского царства, которого не искоренишь, не разрушишь никакими гонениями и погромами. Я был на Шульгофе: те же жалкие дома, оборванные ребятишки на улицах; полусонные женщины, прикорнувшие на порогах своих лавчонок, те же заунывные голоса из хедеров и йешив… Бедные дети! Они потом выйдут из этой душной, но поэтической атмосферы — и что же встретят они в жизни? Будет мучительный антитезис, а затем — уже не у всех — наступит синтез. И как знать, как примирятся в этом синтезе патриархальное воспитание и не патриархальная жизнь?..»

Думаю, что Семён Маркович, внешне переживая о судьбах детей из хедера, в глубине души понимал, что в настоящей опасности находится именно его дочь. Эту мысль он и выразил утверждением, что не у всех наступит синтез.

У ребёнка из хедера, может быть, немного шансов узнать мировую литературу, но зато есть все шансы жениться на еврейке. А вот у детей великого историка, в детстве читавших вслух Тургенева и переводивших европейских поэтов, под ногами разверзается бездна ассимиляции, и избежать стремительного падения очень и очень тяжело.

У нас, сынок, должны быть здоровые еврейские идеи, и тогда, Бог даст, мы сможем без страха продолжать своё генеалогическое древо. Мы должны выбрать Талмуд за счёт Тургенева, Рамбама за счёт немецких и английских поэтов, хедер и йешиву за счёт университетов и театров; и, в конце концов, просто выбрать в жёны еврейку.

Слёзы наших сестёр

Как-то раз на уроке, который я проводил в Нетании, ко мне подошла Ривка — одна из постоянных слушательниц. Это бывшая советская еврейка. В Израиле она начала соблюдать заповеди. У нее замечательная еврейская семья, которая пока не разделяет её образа жизни. Ривка рассказала о виденном ею телевизионном сюжете. Журналист интервьюировал смешанную семью. Муж — Михаил Куснирович, известный российский предприниматель, организатор массовых праздников и торжеств. Жена — Катя. В национальности сторон сомнений у зрителей не было, так как в телестудии присутствовали мать Михаила и родители Кати. В сюжете был поднят вопрос об истории знакомства и брака этой пары. Участники телепередачи наперебой стали рассказывать, как мило и галантно Михаил ухаживал за Катей. Долгие шесть лет добивался молодой человек руки возлюбленной. Ездил через всю Москву на первом поезде метро, чтобы проводить её в институт. Выпросил у матери последний рубль на цветы и кафе. Устроился дворником в Большой театр, чтобы получать контрамарки для своей пассии.

Что задело Ривку в этом сюжете, зачем она мне о нём рассказала? Оказывается, Ривке было ясно, что так ухаживать может только еврей за русской. Если бы шла речь о еврейской девушке, — то не бывать, по мнению Ривки, всей описанной романтике. «Наоборот, — говорит Ривка, — если уже еврей обращал внимание на еврейку, то она по всему чувствовала, что ей делают большое одолжение». Ривка настойчиво утверждала, что это не её субъективное мнение, но и ощущение многих евреек, её родственниц и знакомых, с которыми она обсуждала этот вопрос.

Я слышал подобные соображения не в первый раз. Помню, как одна женщина мне рассказала, что еврейские парни — её однокурсники, боялись проявить какие-либо знаки внимания по отношению к еврейкам. Вплоть до того, что по дороге в институт, если случайно встречались, парни предпочитали перейти на другую сторону и сделать вид, что не заметили девушек.

Вообще, исследуя тему смешанных браков, я прихожу к выводу, что не одинакова преднамеренность и вина евреев и евреек. Мужчины в большинстве случаев действуют свободно, по своему выбору. Они просто выбирают девушек других национальностей потому, что им так хочется. Женщины же зачастую сообщают, что вступили в смешанный брак от безысходности. Либо они жили в таких местах, где еврейского жениха не найдешь днём с огнём, либо еврейские парни уже были обращены в сторону славянских конкуренток. И хотя, согласно еврейскому Закону, смешанный брак строжайше запрещён для евреев и евреек в равной степени, всё-таки в реальной жизни получается неравномерное распределение вины и злонамеренности.

Вот почему, сынок, я обращаюсь в этой книге к тебе. Если мужчины-евреи — это главный двигатель ассимиляции, то на каждом из нас лежит двойная ответственность. Сохранить и свою жизнь от запретных связей, и не дать в обиду наших сестёр.

В Торе Всевышний уподобляется мужчине, а еврейский народ — женщине. Когда евреи-мужчины используют свой шарм и галантность для чужих девушек, когда еврейки чувствуют то, что высказала мне Ривка, — подобные изменения происходят и в отношениях нашего народа со своим Богом. Народы мира получают власть над евреями. Весь наш народ испытывает чувства Ривки — женщины, на глазах у которой галантно ухаживают за другой.

И становится яснее глубокий смысл талмудического выражения: «Божественное присутствие пребывает лишь на еврейских семьях». Почему Всевышний выбирает именно семьи, а не личности? Потому что семья — это модель отношений еврейского народа с Богом.

Если мы хотим, родной, чтобы Всевышний выбрал наши семьи и пребывал с нами — нужно все свои чувства и всю свою любовь посвятить еврейской девушке. А девушки других национальностей могут ждать ухажеров из своей среды. Пусть им, а не нашим сёстрам, будет больно смотреть передачи про счастливые еврейские семьи, потому что за ними так никто не ухаживал.

Сынок, ухаживать нужно только за еврейкой. Жениться — только на еврейке.

Где сотни миллионов?

Задам тебе простой вопрос: куда подевались евреи? Нашему народу три тысячи триста лет. Отсчёт мы ведём от дарования Торы. Тогда евреев было около трёх миллионов. В Торе указано «шестьсот тысяч взрослых мужчин», в возрасте от двадцати до шестидесяти лет. Добавив стариков, женщин и детей, получим примерно три миллиона. Далее, мы знаем, что евреи всегда рожали помногу детей. Но чтобы подчеркнуть вопрос, возьмем довольно скромный показатель годового прироста еврейского населения в современном Израиле. Он равняется 1,2%. Несложный расчёт приведёт к сотням миллионов, а то и к миллиарду потенциальных евреев.

Я совершенно не претендую на научный подход. Конечно, эпидемии, голод, высокая детская смертность могут значительно изменить наши показатели. Тем не менее, нужно принять во внимание, что наш древний народ отлично знает свою историю. В этой истории практически нет белых пятен или разрыва преемственности поколений. Некоторые еврейские семьи и сегодня хранят генеалогические записи, простирающиеся на сотни лет. Некоторые сохраняют в семье память о своих исторических корнях на тысячи лет (например, Коэны, Левиты, потомки царя Давида). Еврейский народ мог бы претендовать на размах и численность подобных древних народов, живущих на Земле сегодня. Например, китайцев или индусов. Почему же нас, евреев, не миллиард? Почему, согласно самым оптимистичным подсчётам, нас сегодня не более пятнадцати миллионов? Почему такая древняя нация за три тысячи триста лет не смогла умножиться даже в десять раз?

Физические истребления евреев не могут в данном случае служить достаточным объяснением. Мы очень хорошо знаем историю и довольно точно можем подсчитать количество жертв в различные её трагические периоды. Как бы ни старались историки, у них не получится учесть более двадцати миллионов погибших; включая в этот страшный мартиролог и Катастрофу европейского еврейства, и погромы казаками Хмельницкого, и крестовые походы, и даже разрушение Второго Храма. Так где же наш миллиард?

Ответ очень прост — смешанные браки. Всегда, во всех поколениях, когда это оказывалось возможным, евреи вступали в смешанные браки. Дети от этих браков, а тем более внуки, как правило, старались примкнуть к нееврейской стороне, оторваться от еврейских корней. Ведь на протяжении большей части истории, и в большинстве мест проживания оставаться евреем было невыгодно. В случае, когда идёт речь о чистокровном еврее, — деваться ему, собственно, некуда. Как ни крути — а всё равно еврей. Зато у «полукровок» и у «четвертинок» все возможности открыты. Не вспоминай о деде, держи язык за зубами о происхождении отца — и ты уже равноправный представитель титульной нации.

В СССР выдавали паспорт в шестнадцать лет. Ребенок от смешанного брака имел право выбрать национальность одного из родителей. Так вот, 93% выбирали: быть записанными по нееврейской стороне.

Вот где скрываются наши потерянные сотни миллионов. Эти люди живут по всей Земле. Они являются потомками евреев в каком-то поколении. Просто они об этом ничего не знают — и знать не хотят.

Если представить эту картину наглядно, можно нарисовать высокое дерево с тонким, длинным стволом и многочисленными ветками, отходящими в стороны на разных уровнях. Ствол почти не изменяется по толщине. Вся энергия расходуется на уходящие ветки.

Получается интересный вывод: евреи, живущие сегодня, — это потомки наиболее стойких и бескомпромиссных евреев предыдущих поколений. Потомки тех, кто отказался от смешанных браков. Это потрясающая сила. Каждый из нас может гордиться длинной родословной, состоящей из героев, превозмогших соблазн ассимиляции.

Кстати, так можно и объяснить тот факт, что многие из современных евреев рассказывают о «дедушке-раввине», об «очень набожной бабушке». Неужели два поколения тому назад среди евреев была половина раввинов? Совсем нет. Всё было естественно. Просто сегодняшние чистокровные евреи — потомки наиболее стойких, наиболее принципиальных представителей прошлого. Их и символизирует «дедушка-раввин».

Другой вывод из этой теории: современные евреи, знающие свою еврейскую родословную и способные проследить её на несколько поколений назад, могут довольно обоснованно предположить, что и в более ранних поколениях их семей не было смешанных браков. Ведь если бы это смешение произошло, по всей вероятности, ветка давно бы удалилась от ствола, и кто-либо из дедов и бабок уже себя с евреями не идентифицировал бы. Конечно, это доказательство не обладает стройностью эвклидовых теорем. Но поскольку идет речь не о точной науке — вполне можно назвать это историческим доказательством.

Часто можно слышать от ассимилированного еврея, что, мол: кто сказал, что у нас там, в прошлом, не намешано разных кровей? Вот ведь и в Египте были в рабстве, и в Вавилоне; и казаки женщин насиловали при погромах…

Не нужно теряться от таких аргументов. Ассимилированный еврей строит теорию на своих низменных желаниях. Ему очень хочется, чтобы его вина, его смешанный брак перестал быть чем-то вопиющим и неприемлемым. Чтобы его семья не смотрела на него криво. Вот и начинает «сознание определять бытие».

На самом деле, наш оппонент неправ даже исторически. Тяга, уводящая от еврейского народа, была сильна, и считаться евреем оказывалось настолько невыгодно, что у «полукровки» не было необходимости опять внедриться в покинутую им еврейскую среду. Нет, лукавит бедняга. Не было у него никаких предков других национальностей. Это он сам сейчас, по собственному выбору, становится таким предком для своих потомков. Только у них уже не будет еврейских проблем с семьей и с совестью. Они будут просто принадлежать к другим нациям.

И, наконец, третий вывод из этой теории. Еврейскому народу обещана вечность. Так написано в Торе. Так говорили пророки. Народ — как тонкий длинный ствол, будет тянуться и дальше. Но перед каждым евреем, находящимся сегодня внутри этого ствола, стоит выбор. Будет ли он основанием, отцом будущих поколений евреев, или от него пойдет ветвь в сторону, к чужим народам? Что бы ни выбрал этот отдельно взятый еврей, народ все равно останется, пойдёт в будущее и без него. От его выбора зависит только он сам, и его потомки.

Охвати, сынок, взором всю перспективу прошедших поколений. Представь гигантское дерево. Вообрази бесконечность будущего. И твердо реши — я остаюсь с евреями. Я выбираю вечность. Я и буду тем самым «дедушкой-раввином», которым смогут гордиться внуки и правнуки. Я женюсь только на еврейке.

Души, исковерканные смешанным браком

Я упомянул ассимилированного еврея, который подгоняет теорию под свой выбор. Хочу тебе объяснить это явление поподробнее. Я давно обратил внимание на этот феномен, но поначалу боялся обобщать. Хотелось еще проверить моё предположение. Со временем примеров у меня скопилось так много, что вывод стал неизбежен.

Итак, я утверждаю, что когда еврей с пеной у рта отстаивает некую теорию, оправдывающую смешанные браки — ищи смешанный брак у него в семье. Подчёркиваю: с пеной у рта. Когда видно, что наболело.

Такому еврею нет смысла что-то доказывать на теоретическом уровне, спорить, искать доводы. Всё это — борьба с симптомами. Стоит обратить его внимание на корень болезни. Стоит ненавязчиво спросить, кто у него вступил в такой брак. И когда окажется, что у него русский дед, или жена, или невестка, — вежливо указать ему на это обоснование его точки зрения. Это и будет исчерпывающий контраргумент.

У меня есть друг и коллега, реб Симха. Интеллигентный, умный, энциклопедически образованный еврей из Риги, большой знаток Торы. Он сначала не хотел соглашаться с моим объяснением. Говорил, что нет никакой связи между генеалогией и взглядами человека. Вполне может найтись еврей, не вступавший в смешанный брак, и не имеющий родственников, вступивших в смешанные браки, но при этом духовно ассимилированный. И от этой духовной ассимиляции произойдут его воззрения. Мы много дискутировали с реб Симхой. Со временем он примкнул к моему мнению. Просто увидел многочисленные примеры моей правоты.

Вот один такой пример. Меня пригласили на «Девятый канал», на телепередачу о гиюре. Я спросил, кто мне будет оппонировать. Редактор ответил, что это будет ортодоксальный раввин Моше. В коридоре телестудии мы встретились, познакомились. Лицо этого человека показалось мне знакомым, но ничего более определенного я не вспомнил. Я спросил у Моше, работает ли он в сфере гиюра. Тот ответил отрицательно. Я предположил, что он этим занимался в прошлом, и получил опять отрицательный ответ. Тогда я задал прямой вопрос: почему Моше интересуется этой темой? На это последовал ответ, что его интересуют разные темы, в том числе и тема гиюра. Тут диалог прервался, и нас пригласили в студию.

Во время передачи Моше высказал настолько извращённое и далёкое от истины мнение о гиюре, что я немного опешил. По его словам, евреи испокон веков только и занимались гиюром. Привлекать иноверцев и переводить их в иудаизм — было излюбленной практикой наших предков. Все евреи — прозелиты. Вся Тора — приглашение пройти гиюр. А то, что в наше время раввины считают иначе — это, дескать, нововведение последних столетий, навеянное несколькими мракобесами. И наша задача сейчас: побороть этих мракобесов и опять обращать в иудаизм широкие массы трудящихся.

У меня от такой риторики «в зобу дыханье спёрло». Я не первый раз выступал на телевидении, и не первый раз обсуждал эту тему. Но настолько наглого вранья и такого дикого искажения истории я никогда не слышал. Я решил, что после передачи обязательно подойду к Моше ещё раз и «познакомлюсь» с ним поближе.

Перед выходом из студии я подошёл к редактору и спросил, почему он позвал реформиста. Редактор мне пояснил, что Моше — обычный ортодоксальный раввин и никакой не реформист. Девятый канал тогда принадлежал Льву Леваеву, религиозному еврею. Реформистов приглашать было не принято. Сам редактор даже побывал в гостях у Моше на субботней трапезе, и наблюдал поведение добропорядочного еврея.

В коридоре, догнав Моше, я возобновил свое исследование. Извинившись за бестактность, я спросил, не женат ли Моше на прозелитке. «Нет, женат на еврейке», — ответил тот и как-то сконфузился. Я не отставал. «А родственники ближайшие; может, они женаты?» «Нет, — говорит, — таких нет». У меня иссякли вопросы, и мы наскоро попрощавшись, расстались.

Я вышел на шумную тель-авивскую улицу и побрёл в раздумьях на вокзал. Что же это получается; значит, реб Симха прав? Вот он, пример религиозного еврея с дикими теориями в голове, но без генеалогических изъянов…

Тут мне позвонил старый добрый друг, с которым мы учились вместе много лет назад. Я ему рассказал про своё столкновение с загадочным раввином, носителем миссионерской идеологии. А тот и говорит: «Ты что, его не помнишь? Я с ним вместе в Америке учился. И ты с ним познакомился, когда в гости приезжал. У него дед был хасидом, а отец женился на русской. Вот американские раввины и приняли его в иудаизм. Да это все знают…»

И я вспомнил этого Моше. И понял, почему проглядел его собственное происхождение. Он внешне похож на всех евреев, вместе взятых. Так часто бывает у тех, у кого отец еврей. Отец зачастую передаёт больше внешних черт ребенку, нежели мать. Вот почему мой опрос не увенчался успехом. Вот откуда в голове у раввина дикая фальсификация истории, оправдывающая смешанные браки и гиюр.

Пришло время звонить реб Симхе. Мне удалось заразить его своим настроением. И он признал, что подобные примеры он тоже наблюдает в большом количестве, и посему уже готов признать мою правоту. Через некоторое время реб Симха нашел подтверждение моей теории в одной раввинской книге, от имени величайшего раввина XIII века Нахманида.

И тогда я подумал, что не зря по еврейскому религиозному закону — нельзя назначать прозелита ни на какие руководящие должности. «Даже ответственным за колодец с питьевой водой», — постановил Маймонид. Тем более, не может прозелит стать раввином и поучать людей с помощью телевидения.

Вот так, сынок, работает ассимиляция. Всё начинается со смешанного брака. Потом нечистая сила подстраивает всякие теории для оправдания зла и успокоения совести. А потом на основе этих теорий уже новые евреи делают свой роковой выбор. Снежный ком растёт и набирает обороты…

Умный человек учится на чужих ошибках. Нельзя даже смотреть в сторону смешанного брака. Пусть наш мозг и наше сердце останутся чистыми и открытыми для восприятия истинности Торы, для стремления к Богу, для любви к евреям. Сынок, женись на еврейке!

Адепты ассимиляции переписывают историю

Ещё бывают интересные теории, рожденные ассимиляцией. Так, время от времени появляется новый историк, утверждающий, что у евреев национальность устанавливалась по отцу. Так, дескать, велось испокон веков. А потом, по разным новым соображениям, решили устанавливать по матери. Погромы были, изнасилования, вот и пожалели бедных женщин, и разрешили им детей считать евреями…

Я уже объяснил, что спорить с такими историками бесполезно. Их не интересует ни истина, ни история. У них в душах сидит одна забота: как же моего ребёнка от русской жены евреи не будут признавать своим? Как это возможно, что у меня нет продолжения рода? И вот под этого ребенка и подогнаны все научные выкладки.

Так вот, с таким евреем я спорить не собираюсь. Но для тебя хочу разъяснить всю лживость его предположений. Маймонид восемьсот лет назад указал в своём кодексе законов, что в случае смешанного брака национальность ребенка устанавливается по матери. «Шулхан Арух», центральный свод еврейских законов, написанный четыреста лет назад, повторяет слова Маймонида. По этому вопросу нет никаких диспутов. Комментаторы молчат. И это всё — задолго до погромов и насилий Хмельницкого.

Пойдем ещё дальше. Вавилонский Талмуд, завершённый тысячу четыреста лет назад, приводит альтернативное мнение. Оно гласит, что ребенок от нееврейского папы и еврейской мамы — «мамзер». То есть незаконнорожденный. Ему запрещено сочетаться браком с евреями. Важно понять, что по этому мнению, обычным евреем является только сын еврейских родителей. В случае не еврейской матери сын — не еврей. В случае нееврейского отца — «мамзер». Это мнение поддерживалось некоторыми комментаторами Талмуда. Но в книгах законодателей мы уже видим только классическое, известное нам постановление — ребенок от смешанного брака принимает национальность матери.

Поднимемся ещё на ступеньку истории, может быть, там обнаружим мнение нашего бедного псевдоучёного. Две тысячи четыреста лет тому назад Эзра приходит из Вавилона с сорока тысячами евреев. Приходит, чтобы отстроить Второй Храм. Местные начальники сообщают Эзре, что евреи привели с собой иноплеменных жен. У многих уже есть и дети. Эзра рвёт на себе одежды, посыпает голову пеплом. Он начинает пост и садится на землю в знак траура. Траура по тому Храму, который не будет построен. Ему ясно, что с жёнами из других народов — Храм не построить. Подошли начальники вторично и сказали предводителю, что ещё есть надежда. Нужно просто изгнать этих жен и детей из среды общины. Эзра принимает предложение, и двадцатого числа зимнего месяца кислева выступает перед евреями с ультиматумом. Либо они изгоняют нееврейских жен и детей, либо уходят с ними сами. Община покорилась требованию лидера. Община раскаялась. Народ заплакал вместе с Эзрой и понял, что от людей зависит судьба Храма. Было постановлено, привести это решение в исполнение через три месяца, по окончании дождей. И первого нисана решение было выполнено.

Вся эта история известна и подробно описана в конце книги Эзры — части Письменной Торы. Итак, дети уходят вместе с матерями обратно в Вавилон. Раскаявшиеся отцы начинают строить Храм. Что тут можно добавить? Не видно никакого «исконного установления национальности по отцу».

Вот так выясняется лживость подобных теорий. Не учился наш оппонент, не интересовался истинным положением дел. Все жёнушкой своей занимался, да обдумывал, как бы сынишку «к своим» приписать.

Ты, сынок, будешь изучать все еврейские книги. И у тебя будет ясный, непредвзятый взгляд на историю нашего народа. И ты, вместе с Эзрой, мудрецами Талмуда и Маймонидом, будешь знать Тору и строить Третий Храм. А в Торе всё ясно. Для чужих жён и детей — открыты ворота Вавилона. Для непутёвых евреев — ультиматум: либо жёны с детьми, либо еврейский народ. А для своих — железное правило: чтобы не коверкать историю, чтобы не переписывать под себя Тору — жениться нужно только на еврейке!

Смешанный брак — навсегда порознь

Ты можешь спросить: а как живётся смешанным парам? Может быть, действительно, любовь оказывается сильнее национальных различий? Или просто с годами чувства притупляются и различия стираются?

Я на работе встречаю многих советских евреев. Мне нередко рассказывают необычные истории. И я стараюсь их запоминать и записывать. И не только на работе, но и у родственников, и просто у знакомых я люблю выведывать интересные сюжеты. Вот из таких историй я и составлю мой ответ.

Начну с израильской зарисовки. Жанна (родом из Бендер, 1953 года рождения) рассказывает:

«Я живу в районе города Лода Ганей-Авив, работаю косметологом. Клиентки часто откровенничают со мной. Вот одна из историй. Приехала в Израиль еврейская семья. Сын здесь женился на девочке из смешанной семьи — отец еврей, мать русская. Отец давно умер. Молодые поженились за границей Израиля, чтобы не пришлось обращаться в раввинат и не возникло необходимости в определении национальности невесты. Хотя МВД записало её еврейкой, для раввината эта запись — довод недостаточный.

Прожили вместе несколько лет. Отношения стали портиться. И вот однажды во время ссоры русская мать этой молодой женщины заявила еврейскому отцу своего зятя:

— Если бы мы жили в России, моя дочка бы в вашу сторону даже не посмотрела!..»

Моя бабушка, Ревекка Мордуховна, тоже рассказывала мне замечательные истории о подобных семьях:

«Семейная пара — еврей с украинкой. Прожили вместе семнадцать лет. Декабрьским утром супруга выносит одеяла и матрасы на улицу. Соседки интересуются, неужели это подходящее время для просушки? Обычно ждут весны. А та отвечает:

— Терпеть не могу этот жидовский запах.

По приходе мужа домой соседки позаботились о передаче этой информации. Больше она мужа не видела».

«Семейная пара, украинец с еврейкой. Много лет вместе. У мужа день рождения. Жена приготовила угощение, накрыла на стол. Должны прийти друзья и коллеги именинника. И тут муж мягко спрашивает: не могла ли бы жена пойти к подруге и там провести этот вечер? Жена понимает, что муж стесняется её происхождения, и ему стыдно перед своими дружками. Она стягивает на пол скатерть с едой и посудой, и уходит навсегда».

Короткие рассказы, за которыми скрываются целые судьбы. Я тебе пересказываю их лаконично, как слышал от бабушки. Но можно закрыть глаза и представить себе эти искалеченные жизни в развернутом виде.

Семнадцать лет вместе, а запах всё раздражает…

Жена — замечательная, заботливая. Всё сделала, стол накрыла. А перед друзьями как-то неловко…

И подобные эмоции разрушают всю романтику брака. Именно когда острота влюблённости угасла, когда быт и повседневные заботы сняли лоск первых ухаживаний, возникает вечный вопрос о национальности. Вечный — потому что семнадцать лет для него ничто. И этот вопрос не позволяет даже давно знакомым людям сдержать взаимную неприязнь.

«За моего отца-убийцу!»

Эти фрагменты я тебе рассказал для разминки. Настоящее потрясение у меня вызвала следующая история, услышанная также от бабушки Ривы. Произошла она в городе Василькове, где бабушка родилась и выросла. И речь идёт о знакомой ей семье.

«Была в Василькове семья Чикорских. Муж украинец, жена еврейка, двое детей — сын и дочь. В начале Великой Отечественной войны сын ушёл на фронт. Родители и сестра остались в Василькове. Настало время фашистской оккупации. Отец семейства в поисках заработка обратился к немцам. Ему предложили работать полицаем, и он согласился. Через пару месяцев начались операции по регистрации еврейского населения. Фашисты готовили истребление евреев. Труды по сбору информации и ловле скрывавшихся были возложены на плечи украинских полицаев. Полицай Чикорский, не долго думая, сдаёт жену и дочку. Обе были расстреляны. Сын в это время был на фронте и ничего не знал.

Прошли годы войны. Вернулась советская власть. Чикорскому удалось бежать из Василькова и каким-то образом замести следы. Он скрыл свою деятельность во время оккупации, и ушёл от уголовного преследования за пособничество фашистам.

Через некоторое время бывший полицай возник в Москве. Он вступил в коммунистическую партию. Зарекомендовал себя идейным коммунистом и стал продвигаться по партийной линии.

Чикорский-сын прошёл всю войну и вернулся в родной Васильков. Не найдя близких и ничего не зная об их судьбе, он бросился с расспросами к соседям и знакомым. Те рассказали обо всём произошедшем. Сын немедленно отправился на поиски отца.

Найти отца оказалось нелёгкой задачей. Как было уже сказано, тот удачно замел следы. Однако через несколько лет сын всё-таки отца обнаружил. Но это уже был не простой крестьянин, а сравнительно высоко поставленный партийный функционер, живущий на широкую ногу в столице.

Встретились, обнялись, всё как положено. Сын был принят отцом с большим почётом. Отец решил даже устроить праздничный ужин у себя дома в честь воссоединения с сыном. Собрались друзья, сослуживцы отца, соседи. Всех заинтересовала необычная судьба этой семьи. Всем не терпелось познакомиться со славным сыном не менее славного отца.

Посреди банкета сын встал, попросил тишины, налил бокал и произнёс следующий тост:

— Я поднимаю этот бокал за моего отца-убийцу!

После этого он выпил до дна, вынул пистолет, и на глазах у всех собравшихся пустил отцу пулю в лоб.

Чикорский-младший был арестован и судим. Советский суд, изучив материалы дела, признал его невиновным»…

Я уже не в первый раз рассказываю это историю. Но каждый раз меня берёт оторопь. И я жалею, что этот сюжет еще не записан в мировой классике, ещё не снят в кинематографе. Кроме самих событий, в особенности потрясает и решение советского суда.