Бесплатный фрагмент - Светлячки

Предисловие

Когда размышляешь о творчестве Ольги Карагодиной в целом, на память приходят в первую очередь её произведения, посвященные нашим братьям меньшим — животным. Тема разработана автором широко, эти работы хорошо известны читателям, и взрослым и детям. Подходы к решению творческих задач самые разные, от коротких весёлых баек о приключениях и проказах наших четвероногих друзей, до изучения психологических особенностей их поведения в самых разных ситуациях. В сборнике «Светлячки» один из разделов также посвящён животным, но об этом позже.

В небольшой по объёму сборник «Светлячки» включены четыре раздела: подборка рассказов, «Разговоры в редакции», «Рассказы о животных» и «Короткие рассказы». Ольга Карагодина, на мой взгляд, выбрала один из самых удачных вариантов построения конструкции книги. По тематике, жанру и художественной направленности рассказы, каждый по-своему оригинален, и большинство (за некоторым исключением) носят развлекательный характер. Иногда это юмор в чистом виде, иногда, как говорят, «смех сквозь слёзы», а порой трагикомичные приключения.

В первом разделе рассказы расставлены таким образом, что читатель в каждой следующей работе открывает для себя что-то новое, либо вспоминает «хорошо забытое старое» в том смысле, что со многими из нас в жизни происходили или могли происходить подобные ситуации или случаи.

В этой связи, хотелось бы отметить, что в основе сюжетов произведений Карагодиной зачастую использованы реальные истории. Пожалуй, большинство рассказов из этой книги можно было бы представить в популярной рубрике «Непридуманные истории», именно такое впечатление создаётся при прочтении материала.

Герои произведений — «среднестатистические граждане». Здесь мы не встретим представителей т.н. «гламура», достаточно набившего оскомину у читателя и зрителя в последние годы, как в литературе, так и в кино, и на ТВ. Нет бандитов, бдительных полицейских и героических суперменов, спасающих мир. То есть, нет того, что стало приметой времени и, в общем, превратилось в уже достаточно надоевшую и безвкусную интеллектуальную жевательную резину.

От рассказов из книги веет сердечностью и добротой. Это — её, Карагодиной участок «культурного фронта», а именно, сохранение и укрепление нравственных основ нашей литературы. Да, смешно. Да, просто и незатейливо, но перед нами — живые люди, из плоти и крови, со своими привычками, взглядами на окружающий мир, ошибками и нелепостями.

…Тимофей Степанович провёл электрический ток, чтобы обезопасить надувной бассейн на даче от котов — хулиганов, что повадились драть его когтями (рассказ «Бассейн»). В обсуждение этого начинания вовлечены родственники и соседи. Авантюра-то не шуточная, поскольку «игры с электричеством» часто завершаются печально… Но окончание этого рассказа вполне оптимистичное — коты остались живы и здоровы, люди целы и невредимы, кроме самого Тимофея Степановича (он слегка ушибся), бассейн — на свалке.

Одна из характерных черт творчества Карагодиной, которая особенно привлекает читателя — оптимизм и озорной, немного «хулиганистый» взгляд на вещи.

…Депутат Глеб Борисович перебрал с алкоголем в гостях у коллег, таких же депутатов, как и он сам («Депутат»). Уходя из гостей, спьяну и в потёмках прихожей надел чужие вещи. Разумеется, «тёплая» встреча с нарядом полиции не заставила себя ждать. Итог — разбор, проверка документов, которые оказались на чужое имя, сопровождение в участок и посадка в «обезьянник». Обидно для депутата, конечно… зато действенно, с точки зрения утверждения в обществе трезвого образа жизни. В результате сего «воспитательного мероприятия» Глеб Борисович закончил свои алкогольные изыскания и перестал ходить «по гостям». Нам же, читателям (любителям юмора в особенности), всегда радостно за человека, который что называется, «осознал» и «просветлел».

Примеры «воспитательной работы», где Главным Воспитателем выступает сама жизнь, находим и дальше.

В рассказе «Детишки с сединками» одного опытного, но не в меру беззаботного дедушку зажало между двумя огромными диванными подушками. Он вознамерился затащить их (сразу две) на второй этаж дачи по слишком узкой лестнице и застрял. Примечательно, что достаточно серьёзная бабушка его предупреждала, что с подушками от Старых Диванов нужно обращаться особенно осторожно и желательно таскать по одной. Спасение пришло вовремя — взрослые дети как раз приехали в гости на дачу и освободили незадачливого родственника.

Собственно, у Карагодиной и не могло закончиться иначе, поэтому и достаточно тревожная ситуация (в этом же рассказе), когда старушка вывалилась из окна девятого этажа, но в полёте зацепилась за крюк, торчащий из стены, выглядит комично. Опять же, вовремя подоспели пожарные и полиция. Юмор автора выдержан, если так можно сказать, в классических традициях: здесь нет места цинизму, злобному «глумежу», которым часто страдают современные юмористы, и даже, порой на федеральных каналах ТВ. Всё совершенно в допустимых пределах, и поэтому не оставляет неприятного осадка, а наоборот вызывает желание читать очередной рассказ.

…Дворник Саня (рассказ «Симка») допился до ужасных видений, в которых его преследуют злые полицейские. И чтобы его «контакты» не попали в лапы сыщиков, он «наяву» проглотил сим-карту своего мобильного телефона. От чего и «пропал с радаров» своих сотрудников и начальства.

А вот ещё одна забавная, на первый взгляд, но, в общем, поучительная история от Карагодиной, в особенности для некоторых мужчин.

Алексей Дмитриевич, страдает сильной близорукостью («Слепая любовь»). Человек он, в общем, успешный — заместитель руководителя отдела в НИИ, жена, двое прекрасных детей и любовница. Когда он лёг в клинику на подготовку к операции по лазерной коррекции зрения, то в результате отсутствия связи с ним, на работе решили, что Алексей Дмитриевич умер. В вестибюле организации была выставлена тумба с фотографией в траурной рамке нашего героя, около которой собрались сочувствующие сотрудники. Как и полагается по закону жанра, в этот трагичный момент появляется и сам «виновник» сего действа — живой, здоровый и ЗРЯЧИЙ после успешной операции! Здесь прослеживается некая аллюзия на эпизод из фильма Эльдара Рязанова «Служебный роман», что придаёт яркости и комичности мизансцене. Окончательно прозрев, а вместе с этим, обретя чёткость и ясность очертаний жизни, Алексей Дмитриевич, наконец, разглядел, что его собственная жена гораздо привлекательнее любовницы…

Жизнь часто преподносит нам сюрпризы — и смешные, и нелепые, и досадные. Всё взаимосвязано, обусловлено, и в итоге гармонично — примерно такое литературное кредо Ольги Карагодиной. Забавные житейские истории сменяют печальные, иногда трагичные повествования, и в этой связи книга в целом воспринимается как смена узоров в калейдоскопе — разноцветных, с различными оттенками и в разных сочетаниях.

Человек, находящийся на больничной койке, по сути, между жизнью и смертью (рассказ «До и после») с грустью размышляет о том, что даже если удастся выжить, то он будет никому не нужным инвалидом, обузой для родных и близких. Словом, все условия для того, чтобы впасть в отчаяние. Но, как часто случается в реальности, человек, думая о плохом, часто недооценивает своих близких и родных. Они рядом и всегда придут на помощь, возможно, даже жертвуя собой.

«Он только сейчас заметил тёмные круги от бесконечных слёз по её /жены/ глазами, и вдруг понял одно: нет никаких „до“ и „после“, есть „сейчас“. У него есть самое главное — она, его рыжая колдунья, талантливый сын, мама, друзья. Они — вся его жизнь, всё то, ради чего живут люди. Счастье, оно каждый день»

В рассказе «Камни» мы наблюдаем историю женщины с очень непростой судьбой. Неудачный первый брак. Отправка в психиатрическую лечебницу родным братом и отчимом ради продажи общей квартиры. Одним словом, обычный бытовой ад, в который то и дело попадают простые и добросердечные сограждане. Но сила воли, которая до поры дремлет в, казалось бы, самом слабом человеке помогает встать наперекор обстоятельствам. И здесь очень важна поддержка, в качестве которой могут выступить не только люди и высшие силы, но и любимые увлечения, занятия, что приносят радость (в рассказе это — самоцветы, полудрагоценные и драгоценные камни). И даже подаренный дочерью щенок, взятый «в добрые руки» у бабушки на автобусной остановке.

История печальная, но повествующая о том, что жизнь, в сущности, это каждодневная борьба человека с обстоятельствами, агрессией окружающего мира, и в конце концов, выход на новый уровень развития личности.

Серьёзные размышления на глубокие философско-этические темы представлены в рассказе «Разговор с музыкантом». Соотношение Добра и Зла в современном мире… Место человека… Какие дороги мы выбираем?.. Почему почти неистребимы злодеи, а люди наделённые добром, талантом и светом так рано покидают наш мир…

Сложная жизненная ситуация героини рассказа вынуждает её принять решение расстаться с любимым делом — сочинением и записью на студии песен, музыкальных композиций. Или, во всяком случае, на долгое время прекратить. Но происходит встреча и беседа с близким по духу и небезразличным человеком, разделяющим боль, проявляющим искреннее сострадание, способным «полечить» добрым словом, и случается маленькое Чудо. Лишь немного изменилось направление мысли, совсем чуть-чуть преобразился взгляд на окружающий мир, и пришло осознание того, что ещё не сделано очень много хорошего, ещё не реализована масса творческих планов…

«Верь людям! И никогда никого не вини… Впереди много работы и много хороших песен. Ты сможешь преодолеть всё, ты умеешь, и знаешь как…»

Это не пустой разговор, «якобы сочувствующего» приятеля. В этих словах содержится сильный энергетический заряд, скрытый, но направленный в самое сердце, в самую глубину души и сознания. Героиня ещё не осознаёт, что «возвращение» уже началось, но чувствует облегчение и возрождающуюся уверенность в преодолении жизненных трудностей и проблем.

Рассматривая сборник «Светлячки» как многогранное и разноплановое издание, мы подразумеваем, что таковым является творчество Ольги Карагодиной в целом.

Завершают первый раздел книги два автобиографических произведения. Биография российского автора, как правило, связана с биографией страны и тесно переплетается с судьбами миллионов сограждан, чьи родные и близкие в тяжёлый час испытаний встали на защиту Родины. Общая народная память бережно хранится в каждой семье, как малой частичке народа и государства, и передаётся из поколения в поколение (рассказы «Сухарики» и «Три письма»). Воспоминания автора относятся к 70-м годам прошлого века, но не теряют своей актуальности сегодня. Когда читаешь эти рассказы, на память приходят слова из известной песни: «Нет в России семьи такой, где б не памятен был свой Герой…». Эти рассказы гармонично дополняют материал, включенный в сборник, усиливают яркость восприятия, заставляют сопереживать. И по большому счёту, открывают ещё одну грань творчества автора.

Раздел «Разговоры в редакции». Это небольшие картинки, зарисовки, дружеские шаржи на «творческих» (и не очень) людей, наших современников — участников столичного литературного процесса. В героях и действующих лицах миниатюр мы узнаём литераторов, наших коллег «по перу». Их портреты выполнены в юмористической манере, а повседневные ситуации представлены в виде небольших шутливых сценок — юморесок. Практически все сюжеты взяты из реальной «литературной» жизни, но с приданием соответствующей формы и тонко обработанные, читаются на одном дыхании. В этот же раздел включены и работы, ранее публиковавшиеся в вестнике Академии российской литературы — альманахе «Московский Парнас».

В рассказе «Медаль» автор проводит мысль о том, что в современной литературе, особенно в последнее время, появилась целая плеяда «создателей прекрасного», которым мало, собственно творчества, и недостаточно даже того, что удалось каким-то образом издать одну-две книги. Необходимо ещё и ПРИЗНАНИЕ. Но нет! Не подумайте, не признания публики, читателей! А поощрения от всяких литературных организаций и сообществ, и желательно, в виде разнообразных наград, орденов и медалей, присвоения всяческих званий, а также чествований и торжественных восхвалений с рюмкой у носа…

Случилась «трагедия»… Видный (каким он сам себя видит) литератор не получил, полагающуюся ему награду, которую, по его глубокому убеждению, заслужена тяжёлым творческим трудом! Да и… как же так?! Всем дали по медали, а ему не дали. Здесь, как раз хотелось бы вспомнить слова знаменитого советского, российского литературного критика, публициста и общественного деятеля (в прошлом президента Академии российской литературы) Леонида Ханбекова: «А зачем медаль? Достаточно фамилии…» Но человеческая натура, а если речь идёт о творческой натуре, часто непостижима и непознаваема. Возможно, заседать в президиуме в Большом зале и сверкать наградами, не менее, а возможно более важно, чем писать хорошие стихи, прозу. Что поделаешь, такова реальность наших дней. Автор, конечно, не имеет ничего против поощрения литераторов, более того, для многих это действительно значимая оценка творчества, и, как правило, заслуженная. И тем не менее, для литератора главным должно быть — признание его творчества людьми, для которых, он, собственно, и работает.

Разумеется, мы не можем представить сборник рассказов Ольги Карагодиной без произведений о животных. Эта тема — одна из основных в творчестве автора. Популярными и полюбившимися читателями стали книги «Мой волчонок Канис. Часть первая. Детство и юность» (эта книга была представлена на международной книжной ярмарке в Москве в сентябре 2016 года), «Мой волчонок Канис. Часть вторая. Молодые годы» и некоторые другие издания. Ольга сама является владельцем домашних животных и, наблюдая за их поведением, психологией, привычками и повадками создает небольшие по объёму, но очень интересные и глубокие по содержанию, рассчитанные на широкий круг читателей, рассказы.

В представленной книге мы читаем не только о домашних питомцах, но и обитающих в зоопарке львах, крокодилах и других представителях дикой природы. Мы наблюдаем связку «человек-животное» в едином жизненном пространстве, но поданную художественно, легко и увлекательно. Мне очень импонирует манера работы Карагодиной при написании рассказов о животных, поскольку ей удаётся охватить широкий круг вопросов, проблем и, в целом, ещё раз подвести к мысли о том, что наш мир един для всех форм жизни, каждая из которых имеет право на существование. Посему, к нему (к Нашему Миру) надлежит относиться с особой бережностью и теплотой. Вот, пожалуй — основная мысль, которую проводит Карагодина в своих работах о живой природе, в частности, о животных. Все рассказы в этом разделе также носят автобиографический характер, но без сомнения будут интересны для читателей всех возрастов.

Завершает книгу раздел коротких рассказов, по сути, миниатюр на философско-житейские темы (например, что есть «счастье», что есть «мудрость» и далее в этом порядке). А также смешные и забавные случаи, словом, о «всякой всячине». Все эти работы объединяет чувство юмора, оригинальность взгляда на простые, повседневные житейские события и ситуации. Автор не даёт четких определений и не делает каких-либо выводов, но передаёт внутреннее настроение в этих коротких зарисовках. Например, рассказ-диалог «Новогодние метаморфозы» построен на эффекте курьёза, и если у вас, вдруг, неважное настроение, просто прочитайте «Новогодние метаморфозы».

Сборник «Светлячки» оставляет хорошее впечатление и предназначен для самой широкой читательской аудитории. При чтении создается впечатление, что рассказы написаны к.г., на одном дыхании, легко и просто. Но хорошо известно, что чем легче читается то или иное произведение, чем проще воспринимается смысл прочитанного, тем больше сил и творческой энергии затратил автор на его создание. Тем более, когда речь в литературном произведении идёт о вещах всем известных, и, казалось бы обыденных.

В заключении хотелось бы отметить, что творчество Ольги Карагодиной, что называется, носит «открытый» характер, без подтекстов, скрытых намёков и смысловых «туманностей». Поэтому книга воспринимается очень живо, если можно так выразиться, в «режиме существующей действительности», отражает реалии «нового» общества и, в общем, несёт положительный заряд.

Евгений Скоблов
Прозаик, член МГО Союза писателей России, Академии Российской литературы

г. Москва

О самом разном

WhatsApp

— Трынь-трынь… — затрясся в руках Нины Павловны новенький мобильный телефон. Его подарила два дня назад Маришка. Дочке надоело смотреть, как мама после звонка без конца жмёт на кнопки старинного чудовища с мутным экраном, не успевая снять кнопку блокировки. Бывало абонент на том конце вместо: «Алло», слышал: «Да что б тебя приподняло и прихлопнуло!» Решила сделать маме подарок. В наши времена человек без приличного телефона выглядит, как голый. Купила ей новенький дорогой айфон. Внешне он Нине Павловне пришёлся по душе, но в нём не было кнопок! Пришлось повозиться с его освоением.

— О боже! Мама! — причитала Маришка. — Пользоваться телефоном не так сложно! Водишь пальчиком по поверхности и всё. Освоишь?..

— Угу… — выставила от старания кончик языка Нина Павловна. — Мне же приходилось учить тебя есть из ложки и садиться на горшок. А как сообщение Захаровне отправить?..

— Очень просто. Включаешь клавиатуру и пальчиком нажимаешь буковки. Давай попробуем. — Маришка взяла айфон, набрала первые слова: «Захаровна, привет!» и передала его в руки Нины Павловны. — «Желаю тебе сладких сынов, приятных ослов и помойной ночи!», нажала кнопку «отправить сообщение» Нина Павловна.

Через минуту раздался вой охотничьего рога. Маришка решила выбрать для мамы сигнал оригинальнее и громче. Нина Павловна никак не могла сдвинуть пальцем дурацкую шкалу и дочке снова пришлось ей помогать.

— Алло! Алло! — кричал экран. — Пална! Ты в своём уме? Каких ослов? Какая помойка?

— Дай сюда. — Маришка мягко взяла трубку и не прикасаясь к ней ухом, спокойно ответила Захаровне. — У мамы теперь продвинутый гаджет, он сам вставляет нужные слова и иногда путает их. Мама хотела пожелать приятных снов.

— Какой ещё гад жид? Это ты про нашего соседа Абрама Моисеевича? Что натворил этот интеллигентнейший человек?

— Захаровна! У меня новый айфон! — Вырвала из рук дочери новую игрушку Нина Павловна.

— Кто? — Не верила своим ушам старая подруга. — Амвон? Антон?

— Айфон! Это такая штуковина… Это когда телефон умнее своего обладателя.

— А-а… — понимающе протянула Захаровна. — Ну спокойных тебе снов, псов и ослов.

Через пару дней Захаровна заглянула на чай. Вошла в дверь улыбаясь, теребя в руках кожаный чехол.

— Привет подруга! — заискрилась смешливыми глазами. — А ты знаешь, что такое ВотсАп?

— Кто? — Не поняла Нина Павловна?

— ВотсАп! — повторила подруга, старательно разделяя слова на «вотс» и «ап». — А у меня теперь не только новый смартфон, но и ВотсАп есть. Сын подарил и поставил.

— ВотсАп? — подивилась Нина Павловна. — Сашка тебе помощника из таджиков привёл?

— Тёмная ты! ВотсАп — это программа такая. Если её поставишь на свой телефон, можно вообще не звонить, а только сообщения писать. Как СМС-ки — только дешевле в разы. А ещё можно фотографии отправлять. Вот смотри. Сейчас я сделаю селфи и отправлю тебе на телефон.

— Селфи? Это ещё что такое?..

— Это когда ты сама свой портрет своим айфоном делаешь и другим отправляешь.

— На кой чёрт мне твоя фотография? Ты же тут сидишь.

— Погоди. Давай Маришку позовём, чтобы она тебе этот ВотсАп поставила. А то мне некуда тебе фотки скидывать.

Абрам Моисеевич жмурился на весеннем солнышке, сидя на лавочке у подъезда. Он уже почти задремал, когда в кармане его пиджака блямкнул телефон. Взял в руки. С экрана ему улыбались Нина Павловна и Вероника Захаровна. Внизу стояла подпись: «Абраша! Присоединяйся к нашей команде селфистов. Ждём твой портрет. Ты гуляешь? Пришли виды.»

— Дожили… — вздохнул Абрам Моисеевич. — Будут теперь меня по WhatsApp атаковывать. Освоили. Прав был Лёва. Нельзя старикам в руки гаджеты давать. Далеко пойдут. Держись Сбербанк и Пенсионный фонд. — Щёлкнул телефоном пробегающего мимо чёрного кота, быстро набрал текст: «Привет, девчонки. Выходите гулять. Жду у подъезда.»

Аминазин

Заболела шея, да так сильно… Не повернуть ни вправо, ни влево. Спросила у своей подруги-врача: «Что делать? Чем лечить?» Посоветовала она купить мазь «Меновазин». Я пока бегала по городу название забыла. Захожу в аптеку… Вспоминала-вспоминала, никак… «зин» помню, а остальное нет. Тут что-то похожее в мозгу забрезжило, спрашиваю у аптекарши: «У вас Аминазин есть?»

— Есть, — отвечает. — Вам сколько таблеток?..

Задумалась. Вроде, Светлана говорила, что он жидкий этот аминазин:

— А он не в жидком виде?..

— Нет. У нас только в таблетках.

— Давайте, — скособочила шею.

Одну таблетку сразу выпила — шея не проходит. Пришла домой ещё две выпила, чтобы наверняка помогло. Взяла собаку пошла на собачью площадку. А там народ день рождения празднует. Водку в стаканчики разливают. И мне стаканчик налили, а подруга, та, что врач, внимательно так на меня смотрит и молчит. Потом хвать у меня из рук стаканчик. Я и отпить толком не успела.

— Что с тобой такое? Не пойму…

— Что-что, — отвечаю, — шея болит. Купила твой «Аминазин» только в таблетках ни фига не помогает.

— Что-о купила? — отвисла челюсть у подруги.

— Аминазин. Не помогает.

Тут Светлана собралась, спрашивает:

— И сколько таблеток выпила?..

— Три…

Тут её смех разобрал, позвала она ещё одну нашу подругу собачницу. Взяли они меня под белые ручки, поймали моего пса Казанчика и повели домой, приказав срочно ложиться спать. Шея в тот день так и не прошла, купила на другой день Меновазин, а про Аминазин я потом почитала. Его оказывается при психических заболеваниях выписывают. С тех пор стала названия лекарств на бумажку записывать.

Бассейн

— Одолели! Я вам покажу! — погрозил в сторону кулаком Тимофей Степанович. — Надувной бассейн когтями драть. Зять приедет в выходные отдыхать. Жара стоит тридцать градусов в тени, как купаться? Не в чем.

Сбегал в дом принёс клей, смастерил резиновые накладки и начал латать дырочки от кошачьих когтей. Пока латал, в голове созрел план по борьбе с мохнатой преступностью.

— Перво-наперво, надо сделать так, чтобы треклятые коты близко не подходили. Чтобы их так шандарахнуло, что искры из глаз. В памяти почему-то всплыла супруга Антонина, которая однажды в его отсутствие, углядев торчащий из стены провод, решила отрезать его ножницами, и её хорошенько тряхануло током.

— Бабы дуры, — констатировал он, стукая себя по лбу. — Надо вокруг бассейна сделать электрическую петлю и пропустить по ней слабый ток. Ни одна тварь не ступит внутрь круга. Идея настолько его захватила, что он не стал откладывать её на завтра и пошёл в гараж искать нужный провод.

Антонина Ивановна варила вишнёвое варенье в большом белом с цветочками обливном тазу, когда её внимание привлёк бегающий туда-сюда за окошком с проводом в руках Тимоша. Его седая голова была гордо поднята, глаза сверкали.

— Опять что-то задумал. — Бросила поварёшку на стол и вышла на крыльцо:

— Тима! — вкрадчиво начала разговор. — Что задумал?..

— Отстань! — отмахнулся Тимофей Степанович. — Котов буду гонять.

— Каких котов и за что их гонять? — поинтересовалась Антонина Ивановна, вытирая широкой ладонью липкий от пота и сахара лоб.

— Соседских. Опять бассейн когтями ночью порвали. Приедет зять с дочкой, расстроятся. Дырки заклеил, а котов… — погрозил пальцем в сторону соседского забора, — отвадить надобно.

— Как же ты их отваживать собираешься? — решила уточнить Антонина.

— Петлю вкруг бассейна положу, по ней слабый ток пущу. Как только гад ступит или присядет, так его и шандарахнет. Одного стукнет, остальные не полезут.

— Тима! Окстись! — Всплеснула руками Антонина Ивановна, старательно вдыхая ноздрями воздух. Варенье явно пыталось убежать из тазика и теперь шипело, проливаясь на горящую конфорку. — Побойся бога. Зять приедет, разденется до трусов, схватит пиво, снимет шлёпанцы и полезет в бассейн, а ты его током! Поди зашибёт насмерть. А если дочка первая пойдёт купаться, а если внучка?! Её лицо начало наливаться вишнёвым цветом, подстать варенью в тазике.

— Не зашибёт! — Взъерошился Тимофей, тряхнув седой, когда-то кудрявой, а теперь плешивой головой. — Я буду выключать ток, когда они будут приезжать. Решено.

— Тимочка, не надо… — взмолилась Антонина Ивановна. — С твоим склерозом, когда ты не помнишь, куда очки положил, нельзя с током баловаться. Тебя и самого убить может. Забудешься и наступишь. Помнишь, как меня чуть не убило по твоей вине, когда я провод ножницами отрезала? — припомнила обиду на мужа Антонина. — А всё потому, что ты из тех электриков, что ничего в токе не смыслят. Считают, ежели розетка закреплена, то ток постоянный, а если болтается на соплях, то он переменный. А у тебя всё на соплях прикручено. Как тебя ещё самого не раздолбало.

— Тьфу… Гангрена! — Сплюнул Тимофей Степанович. — Вспомнила! А я-то думал после того, как её тряханёт, она замкнется в себе. Ан, нет, рассуждает о постоянном и переменном токе. У тебя молоко убежало.

— Какое молоко? — всполошилась Антонина Ивановна. — Нет у меня на плите молока. Я варенье варю.

— Вот и вари! — яростно почесывая затылок, ввернул Тимофей Степанович. — Зятя хрен убьёшь. Он здоровый бык. Его чтобы свалить надо триста сорок врезать, а не двадцаточку.

Проходившая мимо забора соседка уловила последнюю часть разговора, приостановилась послушать и, в конце концов, не выдержала:

— Тимофей Степанович, вы что же это? Собираетесь зятя током бить? Что ж он такого натворил? Бедная Тонечка… Как можно жить с таким человеком? — Заохала, заохала и побежала по поселку разносить новость.

Ранним утром в субботний день ничего не подозревающий Алексей шёл пешком от станции к родительскому дому жены. Жена с дочкой должны были приехать позже. На подходе к калитке его перехватила соседка:

— Алёша… — тихо зашептав поманила к себе. — Подойди сюда, сынок. Тимофей сбрендил, хочет тебя того…

— Чего того? — не понял Алексей.

— Током пришить! — выпалила соседка. — А Гальку за другого выдать. Понял?..

Алексей покрутил у виска пальцем:

— Тётя Лида, вы совсем того?..

— Я не того, — надулась соседка. — Пойди к бассейну и посмотри. Там оголенный провод лежит, а через него ток идёт. Моего кота Ваську чуть не убило. Он теперь какой-то заторможенный сделался, словно под алкоголем или наркотой, ходит медленно, на имя не отзывается, что случилось с ним? Боится на участок к Тимофею заходить. Чует тот недоброе замыслил. Ты про себя-то подумай, эвон, какой коварный дед. В том годе чуть Тоньку не угрохал, теперь вот за тебя принялся. Следи за ним.

— Спасибо, тётя Лида. — Ответил Алексей, думая про себя, что старики совсем из ума выживают, даже свежий воздух не помогает. — И отворил калитку.

— Степаныч? Ты где?..

— Здравствуй Алёшенька. — Выбежала из дома тёща. — Степаныч отдыхает. Током его шарахнуло. Всё на котов охотился, сам в ловушку угодил. Поди Алёш, убери провод, что он вокруг бассейна уложил. Не ровен час, внученьку Алиночку стукнет. Надо бы деда занять чем-то, а то он всех нас переубивает. В электрика играет. Старые дураки — они самые большие дураки. У них больше опыта. А знаешь, у него радикулит прошёл. Его как по пяткам треснуло, так спина и разогнулась.

Алексей уставился на тёщу. Ему казалось, что он смотрит какой-то зарубежный фильм. И пошёл скручивать провод, крикнув тёще:

— Ставьте чайник, мама! Будем пить чай с вишнёвым вареньем. Степаныч, хватит в проводники и полупроводники играть. Чуть соседского кота Ваську не угробил, тётя Лида пожаловалась.

— Аха! Попался гад! — радостно подскочил с дивана Тимофей Степанович. — Получилось. Ещё надо бы ток по забору пропустить, чтобы Лидка не подслушивала наши разговоры. Мерзкая баба. Вся её жизнь укладывается в три вещи: посадить соседа справа, «построить» соседей слева и родить сплетню.

— Надо бы тебя Степаныч в санаторий отправить. Ты у нас как электрический ёж. Страшно в дом входить. Наэлектризовано. Нельзя животин обижать, — откликнулся Алексей.

— А бассейн портить можно? — не унимался Тимофей Степанович.

— Отомстит тебе Васька. Попомни моё слово, — ввернула Антонина.

На следующий день Тимофей Степанович упал перед крыльцом и ушибся, поскользнувшись на Васькиных делишках. Справедливость восторжествовала. Алексей скрутил бассейн и отнёс на ближайшую помойку.

Депутат

Из гостей Глеб Борисович возвращался в преотличнейшем настроении, причмокивая губами от послевкусия французского коньяка под икорочку. Его мысли были быстры, как скакуны: «В конце концов, депутат он или нет? Депутат и ещё какой! В Думе беспорядок, за всех приходится самому работать. А всё потому, что мы, господа депутаты, законы издаём всё не те, что нужны народу. Народишко у нас, безалаберный, безответственный. Уж если его зажимать, то нужно так, чтобы у него не было ни вдоха, ни выдоха, а то поди отдышится, оклемается, начнёт возмущаться. У нас все возмущаются: бабки, дедки, домохозяйки, лишь таджики и узбеки молчат, мётлами во дворах машут. Народ у нас не может без возмущения, тогда и поговорить будет не о чем. Кому нужны наши законы, если их не только исполнять, а читать никто не хочет, словно они не для них писаны? Надо, надо взяться. Чем представительней депутатский орган, тем крепче надо держать его в руках. Мы же себя не жалеем. Мы же кормящие матери. Вон в Крыму люди со свечками сидят. Думай депутат. Девки в Сирию к террористам бегут, опять свищ в обществе. Что мы решаем? Это же свихнуться можно! Зато мы видишь ли всем мешаем! Мигалки нельзя, сирену тоже. Да неужели нас столько, что человеку проехать негде?!»

Думы прервал звонок мобильного телефона.

— Борисыч! Ты в такси?..

— Я пошёл проветриться пешком. А вы всё сидите?..

— Быстро топай назад.

— С чего бы это? Ещё коньяку притащили?..

— Мы теперь не выходные по твоей милости: у Витьки ты взял шапку, у Егора дублёнку, и в Ванькиных ботинках.

— Я? — посмотрел на свои ноги Глеб Борисович, только сейчас понимая, что они и правда натирают ноги.

— Вы там пьяные, Петька! Не морочь мне голову. — Воткнулся кожаной шапкой в столб. Послышался треск.

— Борисыч! — зарычал Петька. — Засунь руку в нагрудный карман. Посмотри удостоверение.

— Погоди, — зашатался Глеб Борисович, — сейчас под фонарь встану. Тут какие-то искры летают. Та-а-к… Министерство обороны генерал полковник Пищук Егор Анатольевич. Вы мне в шутку что ли его сунули?

— Гражданин! Отойдите от столба, он под током! — Грозный полицейский подхватил Глеба Борисовича под руку. — Убьёт ненароком. Пройдёмте в машину, вы безнадежно пьяны. Вы перешли в неположенном месте дорогу. Теперь воткнулись в столб.

— Не имеете права! — взмахнул руками Глеб Борисович, роняя удостоверение. — Я депутат! Вы насилуете власть. А-а-а…

— А вы насилуете столб с электропередачей. Пройдёмте в отделение.

— А как же Егор?..

— Был Егор, да съел топор. Отсидитесь пару часиков, потом отпустим. Кто вы такой? Удостоверение есть?

— Есть! — грозно сверкнул очами Глеб Борисович. — В снегу валяется.

— Посмотрим. — Полицейский нагнулся за выпавшим удостоверением. — Ну что же гражданин Пищук, много пьёте.

— Я не Пищук! Я депутат Волобровский.

— У-у… батенька. Вы имя своё не помните. Депутатом прикидываетесь. Вы депутат, а я серый волк. Присаживайтесь в машину.

— А мы с пищалками поедем?

— Вам ещё и пищалки подавай? Ну-ну. Не наигрались в гостях. Где же вы так нализались-то?

— Мы обсуждали законы. Вот мой телефон. Ой, не мой. Ну не важно. Наберите последний номер и скажите, что я у вас. Вы весь наш депутатский корпус задерживаете. Они выйти из квартиры не могут.

— Это почему? — подскочили вверх бровки лейтенанта. — Вы помимо депутата ещё и террорист?

— Декабрист. — Съязвил Глеб Борисович. — Я в чужой одежде.

— А-а… — Понимающе кивнул лейтенант. — Обокрали депутатов. Шапка кожаная на меху, дубленка обливная, ботинки от Версаче. Так вы домушник?

— Да как вы смеете! Да я… только выйду отсюда, я вам покажу!

— Покажете, покажете. — Полицейский подтолкнул под зад подозреваемого в краже вглубь машины. — В участке разберёмся. У Шпака магнитофон, у посла медальон… Знаем вас. Не напились, так не попались бы.

В участке все стулья оказались заняты другими нарушителями порядка, поэтому Глеба Борисовича посадили дожидаться своей очереди в «обезьянник», где он благополучно заснул на лавке, подложив под голову Витькину дорогую шапку.

С тех пор Глеб Борисович совсем не пьёт, да и в гости его больше не приглашают.

Детинки с сединками

Утро начиналось как обычно. Ровно в пять Вероника Степановна проснулась, почему-то каждый день она просыпается рано, с трудом встала, медленно натянула домашний халат, грустно подумала:

— Эх… нет уже былой прыти, зато есть мудрость, да как ей правильно распорядиться. Наступает время, когда в день рождения, на торте зажигают столько свечей, что гости падают в обморок от жары. Увы… к восьмидесяти годам человек знает всё, да вспомнить не может. Надо бы чайник поставить.

Медленно прошла в соседнюю проходную комнату, где на диване сладко чмокая губами, крепко спал её супруг Володя.

— Сколько можно спать!.. — Чертыхнулась про себя и шелестя тапками по деревянному полу прошла в кухню, где и запнулась о две здоровенные подушки от дивана, который давно уже развалился от старости. Лишь вчера ей удалось уговорить мужа всё ж таки отнести основание от него на помойку. Теперь эти подушки будут валяться не один месяц, а сегодня приедут дети, и тоже будут спотыкаться о них.

— Вставай! — громко скомандовала она.

Володя приоткрыл глаза, и хотел было перевернуться на другой бок, смахнув видение, но голос супруги продолжал дребезжать.

— Вставай-вставай дружок, с постели на горшок… — Припомнила детскую присказку супруга. — Позавтракаешь, отвези на тележке подушки на свалку.

— Не отвезу, — приподнялся он, понимая, что спать ему не дадут, — они мне нужны. Я их на второй этаж затащу и положу на кровать, чтобы повыше было.

— Не затащишь, — съехидничала Вероника Степановна, — силов не хватит.

— Хватит! — как можно строже рявкнул он. — Отодвинь их в сторону и не жужжи над ухом.

— Даже если затащишь наверх по одной и уложишь на кровать, ты, — ткнула пальцем в мужа, — на них не взлезешь.

— Я не влезу?.. — окончательно проснулся он. — Я влезу. Это ты не влезешь. Ты и на второй этаж не заберёшься.

— Заберусь, — бодро парировала она, — а на этих подушках лежать не буду. Я тебя сколько дней прошу их вывезти?

— Я тебя десять лет прошу поставить второй гараж на участке, — начал закипать он, — и что? Грядки-грядки… кому они нужны? Ты на них работать не можешь, детей ждёшь, когда приедут и всё перекопают. Ей богу, ты мне напоминаешь престарелую актрису, которая сидит среди зрителей, и с грустью смотрит, как её любимые роли исполняют другие. Ветер пошумит — да устанет, а старая баба расходится — не скоро уймёшь. — Хохотнул он. — Позвони Зине, спроси, когда и куда пойдёте пенсию тратить.

— Не уйду, пока подушки не отвезёшь детинка с сединкой.

— Тьфу… — сплюнул он, вылезая из-под одеяла.

Сергей и Анюта удивились. Обычно мама встречала их у калитки, сегодня же на участке стояла мёртвая тишина. Они осторожно толкнули дверь и дружно охнули. На лестнице на второй этаж торчал дед, зажатый с двух сторон двумя огромными диванными подушками, напоминая собой гигантский гамбургер. Внизу суетилась Вероника Степановна.

— Говорила тебе, старый чёрт, отвези подушки на помойку. Не послушал ты меня, как тебя таперича вытащить? Мне не под силу. Виси не дергайся, а то зашибёшься. Правильно в народе говорят, коль дитя падает — бог перинку подстилает, а коль стар завалится — чёрт борону подставляет.

— Весело у вас, мама. Младенец с игрушками, старик с подушками. — Скрыл улыбку Сергей и потащил нижнюю подушку на себя. — Дед! Держись! Сейчас освобожу. Вас одних страшно оставлять. Только сейчас обсуждали с Анютой историю из теленовостей. Там одна старушка решила поругаться с девятого этажа на автомобилистов и выпала в окошко, пока летела, зацепилась за крюк, торчащий из стены. Пожарных вызвали, а на дорогах пробки только через сорок минут сняли. Хорошо, что обошлось, а тут вы со своими подушками, — подхватил на руки летящего деда.

— Анюта, вези тележку. А вы Вероника Степановна наливайте чай деду, будем силы восстанавливать. Судя по подвигам аппетиты у вас, как в молодости, только зубы уже не те.

До и после

Он лежал в больничной палате, устремив взгляд в белый потолок. Левая часть его тела больше не принадлежала ему. Вся его жизнь разделилась в одно мгновение на «до» и «после». Перед глазами промелькнул последний день. Лето. Жара. Он на даче. Старенькая мама просит сходить в теплицу посмотреть помидоры, а потом сразу темнота. Он даже не помнит, как оказался в больнице. Он не знал, сколько времени он здесь находится. Когда очнулся, понял, тело больше его не слушается.

— Как дальше жить? Что с ним будет? Останется прикованным на всю жизнь к инвалидному креслу? А она? Будет ли с ним дальше или уйдёт?.. Они прожили почти тридцать лет вместе. Гражданским браком. Сын вырос. Школу заканчивает в этом году. А сын? Как сын его будет воспринимать? Наверное, только мама останется рядом.

Воспоминания нахлынули разом. Маленький комочек у неё на руках, он стоит перед роддомом, тогда ещё не пускали к роженицам. Показывает ему в окошко, кричит:

— У тебя родился сын.

Он счастлив. Картинка сменилась. Они ругаются, она собирает вещи уходит к маме. Он любит её. Её огненные волосы и ясные голубые глаза. Её тоненькую мальчишескую фигурку и стальной характер. Сколько всего было между ними из-за её норова дикой кобылицы, но, ведь и понравилась она ему именно такой, непохожей на других, умеющей принять волевое решение в любой ситуации, и неожиданно расплакавшейся от пустяка. Он бежит вслед за ней, мучается, понимает, что без неё никак. Она возвращается и снова у них всё хорошо. Подрастает сын смешной, рыжий в маму и талантливый в него. Они с сыном вместе играют до полуночи на гитарах. Он музыкант. Лицо сводит судорога: «Был музыкантом…»

На соседней кровати вскрикивает мужчина. Ему ещё хуже. У него парализовано всё тело. И в его груди снова сжимается ком.

— Обуза. Всем обуза. Маме не помощник, жене не муж, сыну не отец. Зачем ему такой отец? Что он сможет ему дать, кроме мучения с ним инвалидом.

Распахнулась дверь. В палату ворвался свет. На пороге стояла она. Бледная, осунувшаяся, с плотно сжатыми в нитку губами и сияющими волосами. Подошла к нему, наклонилась. Тёплые губы коснулись его губ, и он почувствовал её запах. Родной, волнующий. Прикрыл глаза, потому что выступили слёзы. Выдавил сквозь зубы:

— Ты от меня уйдёшь? Я теперь такой…

Она всплеснула руками и вдруг звонко засмеялась:

— Конечно, уйду. Брошу тебя. Ты же меня бросал? Помнишь к маме уходила?..

Обняла его и гладила, гладила по голове. Он приподнялся на одной руке и попытался прижаться к ней:

— Я тебя люблю. Жаль, никогда не говорил об этом.

— Я знаю. — Она взяла двумя руками его голову и прижала к своей мальчишеской груди. Он почувствовал её маленькую грудь и боялся отпустить это мгновение счастья. — Я всегда это знала. Но я уйду от тебя, если ты не будешь стараться. Давай попробуем приподняться и сесть? Врач сказал можно.

Он постарался максимально приподняться. Получилось. Она подсунула под его спину подушку. Опустил глаза и снова ужаснулся. Он лежал в памперсах, как когда-то его маленький сын. Снова пронзила боль.

— Я останусь инвалидом.

— Вовсе нет. — Её руки заботливо меняли памперс, — ты начал говорить! Это первые слова за последние две недели. Ты сел! Прогноз благоприятный. Придётся потрудиться, но дело того стоит. Сегодня мы одержали первую победу. Шаг за шагом, медленно, восстановишься.

— Руки, — застонал он, — я никогда не смогу играть.

— Гитара, будет твоим главным тренажером. Сын поехал сегодня искать с широким грифом, чтобы пальцы удобнее было ставить. Киснуть некогда, у тебя много работы.

Она порхала вокруг и казалась ему диковинной птицей. Хрупкая, нежная, светящаяся и крепкая, как сталь. Почему он никогда не говорил ей, что не может прожить без неё и дня? Почему, когда люди здоровы, они скрывают свои чувства? Он опять потянулся к ней губами и её губы снова прижались. Как же он любил этот запах. Закружилась голова. Он одной рукой сжал её тёплую ладонь.

— Если встану, я буду носить тебя на руках всю жизнь.

— Встанешь, посмотрим, — парировала она в своей обычной манере. Он только сейчас заметил тёмные круги от бесконечных слёз под её глазами и вдруг понял: «Нет никаких „до“ и „после“ — есть „сейчас“». У него есть самое главное — она, его рыжая колдунья, талантливый сын, мама, друзья. Они — вся его жизнь, всё то, ради чего живут люди. Счастье оно каждый день. Завтра он попробует сесть сам, до её прихода. Он напишет лучшую песню. Для неё и для себя. Песню о любви.

Живой труп

Молодой участковый полицейский Пётр Блоха, выглядел он под стать своей фамилии: маленький и юркий, шёл разбираться с одним из жильцов дома.

На него поступила жалоба, что в одной из квартир живёт одинокий, пожилой мужчина и из-за закрытой двери его квартиры вот уже несколько дней сильно пахнет. Соседи беспокоились, не умер ли он? А одна старушка даже настаивала на этом и была уверена, что умер.

Пётр поднялся на лифте на восьмой этаж и как только вышел на лестничную площадку, почувствовал неприятный запах: гнилья, отходов жизнедеятельности и ещё непонятно чего. Пётр мысленно собрал волю в кулак и задумался: то ли сразу вызывать слесарей и сотрудников с соседями, констатировать смерть старика; то ли сначала позвонить. Шагнул к двери. Приложил ухо к скважине. Ничего не слышно. Нажал звонок. Дверь распахнулась, в нос ударил тошнотворный запах, на его китель прыгнули пару тараканов, на пороге квартиры возник потенциальный труп, причём весьма агрессивный.

— Что Вам угодно?.. — довольно злобно спросил он.

— Здравствуйте. Ваш участковый Пётр Блоха, — представился он.

— Похож, — расплылся в беззубой улыбке старичок. — Блох ещё не хватало.

— Извините… — щёлкнул каблуками Пётр. — На вас заявили соседи. Обязан проверить.

— Нечего меня проверять, у меня всё в порядке, — зыркнул из-под очков старикан. — Соседку девяностолетнюю бабку проверьте.

— Видите ли… — замялся Пётр. — Зловоние из вашей квартиры.

— Говорю же! От бабки пахнет! — Резанул дедушка. — Подштанники не меняет. Не мешайте мне. Мясо варю. — И попытался захлопнуть дверь.

Пётр придержал дверь носком ботинка.

— Извините ещё раз, Вы живёте один? Все ж таки пожилой человек.

— Нечего мне напоминать о возрасте, мне о нём напоминает мочевой пузырь. Я живу с кошкой. Позвольте спросить, кто на меня заявил, я им покажу… — Погрозил кулаком в воздух.

— Это служебная тайна, — парировал полицейский. — Дело в том, что ваша соседка испугалась, что вы испустили дух.

— Не дождётесь! — разъярился старикан. — Сами передохнете, как мухи осенней порой. Бабке венок закажите.

— А почему из вашей квартиры так пахнет? Вы не убираете за кошкой?

— Какое ваше собачье дело? — засверкал стёклами очков старикан, пытаясь раздавить тапочкой очередного таракана, кинувшегося под ноги полицейскому. — Что хочу в своей квартире, то и делаю. Кошка гадит туда, где мне не достать. Ничего. Выветрится. Сейчас лето.

— Может, вам нужна помощь в уборке квартиры? — поинтересовался Пётр.

— Не нужна. Я никого к себе не пускаю. Ворьё кругом. Когда акт составите, приду проверить, кто на меня заявил. Подозреваю, Клавдия Митрофановна из пятьдесят шестой. Эта бестия из серии старух, разносящих сплетни по всему дому. У-у-у… — прихлопнул очередного таракана дед. — До свидания.

Пётр покачал головой. Он ничего не мог поделать. Формально проверил. Акт напишет. Со стариком придётся смириться. Был бы дряхл, можно было бы оформить его в дом престарелых, или разыскать родственников, но этот: вонюч, бодр и весел. Похоже, родня боится к нему соваться. Позвонил в пятьдесят шестую квартиру. Дверь открыла заявительница: чистая, бодрая старушка с гладко причёсанными седыми волосами, скрученными в куриную попку.

— Здравствуйте. Вдовушкина Клавдия Митрофановна? Пётр Блоха. Ваш участковый.

— Здравствуйте. Были у соседа?

— Был.

— Живой?

— Даже очень.

— Возмущался?

— Не рискнул.

— Испужалси?

— Меня напугал.

— Соколик не переживай, мы с ним рядом живём почти сорок лет. Раньше-то, когда его жена Катерина была жива, она его усмиряла, а сейчас он совсем распоясался: и жениться не хочет, и за собой не следит. Я могла бы составить ему хорошую партию. Прибралась бы, отмыла его и квартиру. Муж опять же у меня появился бы, я ж замужем четыре раза была. Все теперь покойники. Увы… Может, санэпидемстанцию на него натравить?

— Я ещё зайду… — ужаснулся четырём покойникам Пётр пытаясь скорее сбежать от старушки, сватавшейся к соседу.

— Эх, молодой ты ишшо… — донеслось ему в след. — Зайду к вам в отделение на неделе. Проверю, как вы там работаете.

— Увольняюсь, — думал про себя Пётр, спускаясь на лифте вниз. — Пойду охранником. От этих стариков с ума можно сойти. Одна замуж хочет, другая подштанники не меняет, третий строит старушек. Из харизматиков в маразматики. Пригляд за стариками нужен. Государство совсем не думает о них, создали бы специальную службу «Приглядстар» и не мучили молодых полицейских.

Выходя из подъезда, Пётр наткнулся на ещё одну старушку.

— Здрассьте. — Бабулька расплылась в широкой улыбке. — Никак Клавка опять вызвала полицию к Сеньке?

— Тьфу… — сплюнул Пётр. — Не старики, а маяки надежды, способные вывести корабли нашего общества из широких вод в узкие проливы безнадежности.

Это был его первый рабочий день.

Камни

Аквамарин будто пришёл из скрытой в морских глубинах сокровищницы русалки, околдовывающий каждого своими чарами. А изумрудные крошки! Еще Плиний ставил изумруд на третье место по красоте, хотя он и был знаком только с камнями из Египта и с Урала. Бирюза известна со времен ацтеков. Элена медленно перебирала пальцами каждый кусочек, осколочек той давнишней жизни, когда она работала в ювелирной компании на камнерезном станке. Сколько огранок сделала… не сосчитать. Она не любила работать с драгоценными камнями, всегда стремилась к полудрагоценным. Во многих местах побывала с экспедициями в попытках найти природный материал. Иногда удача посещала, они находили в неказистом с виду булыжнике заветный самоцвет. Побывала: в Карелии, на Урале, в Сибири. Возвращаясь из командировок, работала за троих и зарабатывала большие по тем временам деньги. Всю семью кормила: больную маму, отчима, младшего брата и свою маленькую дочку Лельку от брака с иорданцем. Студенческий брак ни к чему хорошему не привёл. Побежала сломя голову за мужем на его родину, забеременела в чужой стороне. Посадил муж дома с матерью и сёстрами, только, что чадру не надел. Еле сбежала по поддельным документам. Лелька родилась уже в Москве. Муж пытался вернуть её, но она больше ему не доверяла. Здесь в Москве он был одним человеком, у себя на родине — совсем другим. Пришлось найти хорошую работу. Кормить её было некому. Мама постоянно болела. Брат выпивал: то работал, то сидел дома с запоями. Отчим давно на пенсии, он был старше мамы на много лет. Надо было поднимать дочку.

Она любила камни всей душой. Они лечили её, помогали забыться. Хранила всегда в прозрачных сосудах с водой, чтобы камни играли от каждого луча света, падающего на них. Вот и сейчас вздохнула, опустила кусочки бирюзы в стеклянную вазу. Солнечный луч, упавший сквозь стекло на бирюзу раскрасил её голубовато-зеленоватыми оттенками. Губы Элены невольно расплылись в улыбке и тотчас снова сжались в тонкую линию. Глаза наткнулись на руки выше запястья, где красовались иссиня-чёрные синяки. За дверью комнаты послышался шорох, она невольно сжалась и напряглась. Старый отчим вышел из своей комнаты и тяжело пыхтя, направился к кухне.

— Хорошо, что Пётр не пришёл… — По её коже пробежали мурашки. Память снова и снова не щадила её. На глазах выступили слёзы. Шесть лет назад она вот так же вечером разбирала камни, когда отворилась входная дверь. Открыл брат Пётр. Трое незнакомых мужчин зашли в квартиру, подошли к ней. Она помнит этот страшный удар в спину, мгновенную хватку, завернувшую её руки к затылку, адскую боль и слова:

— Поедешь с нами в больницу.

— В какую? — выдавила она сквозь зубы, терпя нестерпимую боль.

— В психиатрическую. Будешь сопротивляться, изобьём. — Пообещал чернявый амбал, кивнув Петру. — Давай верхнюю одежду, остальное привезёшь завтра.

— За что? — попыталась спросить Элена.

— За проделки твои! За пьянство! За избиение матери!

— Я избивала мать? — задохнулась Элена. — Она умерла месяц назад.

— Знаем-знаем твои истории, — отозвался лысоватый мужлан, державший её руки. — Пётр с Арнольдом Никифоровичем всё нам рассказали про мать, про дочку, живущую в общежитии в Ярославле, про пьянки твои. Полечишься несколько месяцев, а там видно будет.

Она сопротивлялась. Кричала, пыталась вывернуться и даже укусила зубами лысоватого за плечо. Укол успокоил её, она не помнит, что было дальше. Очнулась в психиатрической клинике. В палате на шесть человек, с решётками на окнах. Сначала не поверила собственным глазам, прикрыла веки, пытаясь стряхнуть картинку. Снова открыла глаза. На кровати, в которой она лежала у серо-зелёной облупленной стены, сидела старуха с безумными глазами и не мигая смотрела на неё. Чуть поодаль на другой кровати сидела женщина средних лет с печальным лицом и тоже молчала. Больше никого в палате не было. Элена села, ещё раз осмотрелась. Голова гудела и кружилась. Через некоторое время в палату вошла медсестра с подносом в руках, на котором стояли два стаканчика. В одном таблетки, в другом вода. Подошла.

— Выпейте таблетки.

— Я ничего не буду пить, — тихо ответила Элена. — Могла бы я пообщаться с врачом?..

— Отчего же нет? — сухим голосом ответила медсестра. — Скоро будет обход, врач к вам подойдёт.

— Как я здесь оказалась? — спросила Элена, хотя понимала, вряд ли эта сухая, горбоносая женщина с суровым лицом станет ей отвечать.

— Родственники постарались, бывает… — Все же ответила та.

— Неужели брат?..

— Не знаю, — отмахнулась медсестра. — Брат, сват, кум. С врачом разговаривайте. Пейте таблетки.

— Не буду! — упрямо ответила Элена. — Что это? Транквилизаторы? Мне нельзя принимать такие таблетки. Я работаю на станке, это кропотливый труд.

— Не пейте, не надо, — ответила сестра. — Сейчас пожалуюсь врачу, будем кормить насильно.

— Не имеете права! — вспыхнула Элена.

— Здесь имеем, — ухмыльнулась женщина. — Раз попала сюда, изволь выполнять то, что тебе говорят, а то к буйным отправим, мало не покажется. — Развернулась и вышла из палаты.

Элена потёрла виски руками, пытаясь осознать происходящее. Вопросы сыпались один за другим.

— Почему Пётр решил её сюда упрятать? Или это с подачи отчима, с которым она не ладила? Зачем? Они же живут на её деньги. Мама! Мамочка. Как рано ты ушла. Что я буду без тебя делать? Могла ли ты знать, что твой муж с моим братом учинят надо мной расправу? Как выбраться отсюда? Что сказать врачу? А может, наоборот ничего не говорить, послушать, что он скажет?

Её размышления прервал звук отворяющейся двери. Старуха подобрала под себя ноги забившись в угол кровати. Женщина с печальным лицом поправила воротничок халата скромно потупив глаза. В палату вошёл русоволосый, высокий, симпатичный мужчина средних лет в белом халате. За ним высоко подняв голову в голубой шапочке вышагивала медсестра.

— Андрей Павлович! Новенькая не желает принимать лекарства.

— Разберемся. — Мягкий баритон показался Элене очень мелодичным. Он ласково взглянул на неё, подошёл к её кровати, аккуратно присев на самый краешек.

— Ну-с… Почему мы отказываемся пить лекарство?

— Объясните мне, — мгновенно вспыхнула Элена. — По какому праву вы меня здесь задерживаете?

— Потому что вы больны, — спокойно ответил врач. — Вам требуется лечение. Дольше того времени, как вы поправитесь, мы вас задерживать не будем. Поступил сигнал от ваших родственников, что вы неадекватно себя ведёте. Буяните. Дочерью не занимаетесь. Выпиваете. Дерётесь.

— Дерусь? — не поверила своим ушам Элена. — Я дерусь? Мне некогда драться. Целыми днями работаю. Дочка учится в Ярославском институте, живёт в общежитии, вполне самостоятельный человек. Мне кажется, здесь какой-то подвох. Зачем-то меня нужно было сюда упрятать.

— А вы и спрячьтесь. — Андрей Павлович погладил её руку. — Подумайте. Не спешите. Никто вас насильно держать не будет. Считайте в санаторий попали. Отдохнёте и домой.

— Могу я позвонить? — спросила Элена.

— Сегодня нет. Через несколько дней мы разрешим вам позвонить домой, а пока во избежание осложнений все же примите лекарство. Оно безобидное. Вы очень много работали в последнее время. Нервная система устала, ей требуется отдых. Отоспитесь хорошенько и с новыми силами на работу.

— После ваших таблеток я вряд ли смогу заниматься тем делом, которому отдавалась всей душой. — Подступившие к горлу слёзы защипали глаза. Она понимала. Лучше не перечить. Надо подчиниться, иначе ей отсюда не выйти.

Через две недели, когда разрешил лечащий врач, её навестила пожилая тётка Тая, и то что она рассказала повергло её в шок. Оказалось, брат с отчимом решили продать квартиру, чтобы разъехаться. Элена им мешала. Её нужно было на время убрать. Они понимали, что Элена никогда не пойдёт на этот шаг. Кто-то нашептал им про психиатрическую клинику. Денег договориться нашли. Вот только с продажей у них всё равно ничего не получалось. Сказала, что дочке они ничего не сообщали о психиатрической клинике, отговаривались всякой ерундой: «Мама на работе. Мама ушла с подругами.» Элена слушала её сквозь туман. Постоянное употребление сильнодействующих препаратов сильно сказывалось на здоровье. У неё стали подрагивать руки, неконтролируемо дергаться мышцы. Она теряла всё: работу, квартиру, близких. Ей хотелось умереть. Да кто же тебе даст умереть в психиатрической клинике?

Её выписали через два месяца. В квартире к её приходу царил полный хаос. Кругом валялись пустые бутылки. Давным-давно никто не убирался и её никто не ждал. С прежней работы уволили. Но она и не собиралась возвращаться к старому. Руки тряслись, голова медленно соображала. Вот тогда и начала пить. Много, жестоко, до полного забытья. Брат тоже напивался и начинал её избивать. Она его люто ненавидела. Однажды он даже изнасиловал её пьяную, ощущения гадливости от произошедшего не покидало её ещё много недель спустя. Жаловаться было некому. Подруги отвернулись, дочка старалась не приезжать. Разговаривала по телефону с ней сухо. У неё была своя жизнь, она не хотела больше знать ни мать, ни других родственников. Лишь престарелый отчим всё шаркал тенью по коридору, благо у каждого было по комнате в большой трехкомнатной квартире. Элена погладила рукой хорошо ограненный аметист. Камни помнят всё. Помнят всех, кто к ним прикасался. Живут своей жизнью. Жизнью… она уже хотела шагнуть из окна с десятого этажа, зажав в руке аметист, когда раздался звонок. Элена отошла от окна.

— Алло, мама! — донёсся звонкий голос Лельки. — Еду домой. Перевелась в институт в Москву на заочное отделение. Буду учиться и работать. Мы с тобой вместе всё преодолеем. А у меня для тебя есть подарок. Завтра привезу.

Маленький пищащий комок за пазухой у черноглазой, черноволосой Лельки вернул Элену в детство. Она всегда любила собак. От них веяло любовью и добротой. Они любили тебя просто так, за то, что ты есть. От них не было людской злобы и подлости. Впервые за последние дни глаза Элены потеплели, она взяла щенка на руки.

— Мальчик?..

— Девочка. — засмеялась дочка, целуя её. — Назвала Геллой, у неё глаза зелёно-карие, мистические. У бабульки на остановке купила. Бабушке денюжку, щеночку — свой дом. Посмотрела на неё и подумала, что она тебе очень понравится. Будет с нами в комнате жить. А ещё я дозвонилась твоей школьной подруге Люське Тихомировой. Завтра она придёт к нам в гости, так что собирайся, пошли в магазин.

Спустя несколько месяцев Элена вновь устроилась на работу в ювелирную фирму. Помогла подруга Люська. Правда она теперь не работала на станке, но это было не важно. Она снова находилась среди камней, любовалась их красками. Компания, в которой она работала, занималась изготовлением ювелирных украшений на заказ и часто участвовала в различных выставках. Элену назначили представителем фирмы от компании. Теперь она рассказывала о продукции фирмы сидя за столиком, разложив перед собой: бусы, кольца, серьги, браслеты и сочиняла про них всякие истории: о русалках охраняющих аквамарины; о царе Нептуне, сидящем в пучине океана на троне, украшенном жемчугами; о путниках, заблудившихся в лесу и волшебницах с каменными четками; о камнях носителях цветовых лучей; о горячих и холодных лучах; о том, что все люди «построены» из энергии, а камни являются проводниками этой энергии: о самоцветах лечащих людей; о царевне каменной горы.

Вокруг Элены собирались толпы людей. Многие женщины подходили с детишками, чтобы послушать волшебные истории. У неё покупали больше, чем у других. Она снова научилась жить. Она знала. Пройдёт ещё немного времени, они с Лелькой накопят на собственную квартиру и заживут счастливо. Её душу спасли камни. Элена провела пальчиком по гладко полированному опалу. А Гелле она уже заказала красивый ошейник, оформленный цирконием… Лелька и Гелла — вот её драгоценности.

Классики

— Деда! Можно я пойду во двор с Маринкой? Мы хотим поиграть в классики. У тебя есть банка с гуталином? Битка нужна. — Подбежала к дедушке внучка.

— Можно, — кряхтя потянулся Василий Петрович, медленно выползая из-за компьютерного столика. — Сейчас достану засохший гуталин. Нынче не модно гуталинами пользоваться. Держи. Гуляйте под окнами, чтобы консьерж вас в окошко видел. Аккуратнее. Не попадите жестяной банкой в лобовое стекло дорогой машины. Не расплатимся. Сейчас позвоню консьержу.

— Классики, классики… — замурчал себе под нос Василий Петрович, закрывая за внучкой дверь. — КЛАССИКИ! — хлопнул по лбу ладонью. — Я и сам неплохой поэт! Напишу-ка стихи о классиках! Никто ещё не писал в стихотворной форме о великих. Все только предисловия к ним корябают. Утру нос многим. Надоело со своими стихами лежать в братских могилах больших поэтических сборников, которые никто не читает. Нынче… Масса пишущих поэтов! Каждый в классики хочет сыграть. Классики, конечно, внесли большой вклад, только никто не знает в какой банк? — хохотнул Василий Петрович. — И обложку сделаю такую, такую…

Перед его глазами поплыли изображения старинных поэтов из школьных учебников: Александр Сергеевич Пушкин, Михаил Лермонтов, старик Державин, Денис Давыдов, Пётр Вяземский, Кюхельбекер, Дельвиг, Батюшков, Жуковский…

Стоит только начать. Пойдёт как по маслу. В конце концов, таблица Менделеева сначала приснилась Пушкину, жаль, он ничего не понял. Он будет первопроходцем. Его книгу приравняют к учебнику. По ней будут учить детишек в школе.

Три дня и три ночи Василий Петрович сидел в своей комнате, отвлекаясь только на естественные потребности. Жена носила еду в комнату. Внучке запретили подходить к двери его кабинета. Телевизор работал на малой громкости, и лишь изредка гробовую тишину нарушал стук падающего карандаша. Василий Петрович работал над эскизом обложки к своему творению. На третью ночь он сломался. Заснул перед компьютером, уронив голову на клавиатуру. И приснился ему сон.

Вся комната его, озарена янтарным блеском.

Камин стоит, гудит веселым треском.

Трещат поленья, старая качалка.

В ней Пушкина спина, а рядом старая гадалка.

— Василий! Где твоё творенье?

Читай своё стихотворенье.

Из угла тёмной комнаты вышел Баратынский. Его голос ударил громом.

«Меж нас не ведает поэт,

Высок его полет иль нет,

Велика ль творческая дума,

Сам судия и подсудимый,

Скажи: твой беспокойный жар —

Смешной недуг иль высший дар?

Реши вопрос неразрешимый!»

Е.А Баратынский

Чёрные глаза гадалки пробуравили его насквозь. Ведьма взмахнула руками. Скрипучий голос пронял до самого нутра.

— Александр Пушкин умер в тридцать семь лет. А ты что сделал для России и пенсионного фонда?

Василий Петрович в ужасе проснулся. Схватил рукопись и бросился вон из комнаты.

Книгу издали быстро. Через две недели Василий Петрович мчался в издательство за тиражом. Книжка получилась небольшой. Обложка красочной. На самом верху портрет Василия Петровича в садовой шляпе, справа портрет Пушкина, слева Баратынского. Внизу чуть мельче портреты остальных классиков. В самом низу, где стоит год издания, притаился старик Державин.

— Ух… — выдохнул в немом восхищении автор. Такое издание не останется незамеченным.

— Поздравляю! — пожал руку издатель. — Вы мне своим творением напомнили Александра Сергеевича.

— Это чем же? Кудрями? — смутился Василий Петрович.

— Застрелить хочется, — откликнулась секретарша.

— Извините её. Не ведает, что глаголет, — попытался исправить ситуацию главред. — Желаю удачи! Завтра же отправим ваши книги в крупнейшие библиотеки страны.

Вечером Василия Петровича вызвали в школу к учительнице литературы. Внучка Машенька на вопрос: «Процитируй кого-нибудь из поэтов пушкинской поры.» Ответила: «Мой дедушка директор колледжа и современный классик. У него случаются души прекрасные порывы. Бывает возьмёт себе бутылочку и пишет, пишет…»

Корпоратив

Олеся всю ночь не спала. Накануне муж пошёл на новогодний корпоратив и не пришёл ночевать. Она пробовала уснуть, но просыпалась каждый час. То ей снились нагие сотрудницы мужа, пляшущие джигу на столе, то жестокая драка, в которой мужу вонзают нож. Совершенно измучившись, встала, решила вовсе не спать. Самое ужасное не было связи. Телефон не отвечал. Звонки проходили, но он не брал трубку. Решила дождаться утра.

Сонный пёс пошатываясь ходил между кухней, где хозяйка заваривала себе пятую чашку кофе, и спальней. Он привык спать по ночам и не понимал, что такого особенного приключилось? Кругом тихо. В дверь никто не ломится. Утром ситуация не изменилась. Олеся взяла пса на поводок.

Рано утром в выходной день, мало кто гуляет с собаками, она побудет одна, заодно продумает план своих действий. Решила после прогулки начать поиски пропавшего мужа.

На собачьей площадке гуляла Леночка со своей лайкой. Бледная, осунувшаяся, словно тоже ночь не спала.

— Вы так рано? — удивилась, увидев Олесю.

— Не спится, — уклончиво ответила та.

— Вот и я всю ночь ворочалась. Муж вчера пошёл на корпоратив, не поверишь, домой привезли в час ночи две сотрудницы. Умудрился заснуть во время шоу барабанщиков. Ноги еле переставляет и ещё мычит: «Надо девочек проводить, как же они одни ночью пойдут домой». Мало того, что его еле в кровать уложили, так я их ещё провожала до метро и извинялась за своего охламона.

— Да уж… — крякнула Олеся, решив ничего ей не говорить про своего охламона. Только буркнула. — Год козла наступает.

Алексею на корпоративе понравилось всё: ресторан, меню, но более всего живая музыка. Гитарист наигрывал шикарные соло партии из отечественных и зарубежных рок-композиций. Когда сотрудники разошлись, а музыканты сложили инструменты, решил познакомиться с гитаристом. Подсел к ребятам за столик. Они его не прогнали и даже стали наливать стопочку за стопочкой. Но они-то отработали концерт и только сели, а Алексей к тому времени принял на грудь не менее бутылки виски. За разговорами не заметили, как ресторан стали закрывать и попросили всех посетителей, включая музыкантов, очистить помещение.

Алексей накинул пальто, пошатываясь побрёл по ночным улицам к метро, надеясь уехать хотя бы на последнем поезде. Олесе решил не звонить. Она даже по телефону чует в каком он состоянии. У женщин удивительное чутьё, тоньше, чем у собак. А у его супруги и, вообще, как у гиены. Дошёл до большой дороги с пешеходным переходом-зеброй. До метро оставалось совсем немного. Огляделся по сторонам, показалось будто машин нет, метель, правда, кружила. Вышел на проезжую часть, стараясь соблюдать прямую линию. Сделал несколько шагов, послышался визг тормозов. Проезжающий мимо мерседес, слегка задел его боком. Алексей вертанулся на месте, но устоял. Кровь и виски ударили в лицо, и он со всей силы пнул дорогую иномарку. На серебристом заднем крыле образовалась вмятина. Мерседес остановился, дверца распахнулась, хозяин полетел на него, как бык на красную тряпку. Алексей собрался с духом, сжал руку в кулак и выстрелил в обидчика, целясь между бровей. Через минуту два мужчины клубком покатились по дороге.

Подоспевший патруль быстро разнял драчунов. Алексея схватили под белые ручки, встряхнули, он продолжал машинально махать кулаками в разные стороны. Удар в солнечное сплетение быстро его успокоил. Обмякшего, хватающего ртом воздух затолкали в патрульную машину. Привели в отделение. Быстро вытащили из карманов: паспорт, рабочий пропуск, платёжную карточку, кошелёк, отобрали телефон.

— Дайте жене позвонить, — взмолился он.

— Когда протрезвеешь поговоришь со следователем, тогда позвонишь, — ответил дежурный, заталкивая Алексея в тесную комнату без окон, с одной лавкой у стены.

— А туалет?..

— Постучишь.

Ближе к утру дверь распахнулась. Два полицейских заломили ему руки за спину, повели по лестнице на второй этаж в кабинет к следователю.

За столом сидел серьёзный русоволосый мужчина со стальными серыми глазами.

— Садитесь.

Полицейские подтолкнули Алексея в спину. Он сел напротив следователя.

— А кто это такой к нам в ватничке сереньком пришёл? Кто у нас бабушку зарезал?..

— Какую бабушку? — не поверил своим ушам Алексей.

— Шучу, — строгим голосом отозвался следователь. — Что же вы мужчина наделали? Работаете в серьёзной фирме. Занимаете не последнюю должность. Размахиваете офисными ботинками налево и направо. Помяли крыло мерседеса. Разбили нос владельцу. Придётся вас посадить.

— Как посадить? — не верил подозреваемый. — Я не виноват, я не виноват!..

— Все так говорят… Вот видите, значит я прав! Кто первый ударил?..

— Я… — Сознался Алексей и тут же вспылил. — А он меня задел машиной на зебре!

— А вы значит по сторонам не смотрели?..

— Смотрел.

— Плохо смотрели, раз целый мерседес не увидели. Обязан выписать вам десять дней тюрьмы и исправительные работы. Так что новогодние праздники вы будете встречать у нас. Весело и активно. Статья «Мелкое хулиганство». Обиделся на вас Василий Петрович Бенцев за своего помятого коня, больше чем за разбитый нос. Будете уклоняться, посадим в тюрьму на десять суток.

— Не надо-о… — возопил Алексей. — Я заплачу! У меня жена, дочка, собака, наконец. Они меня ждут.

— Подождут, — блеснул глазами следователь.

— У меня с собой пять тысяч рублей, если нужно сниму ещё. Пожалуйста… — загнусил Алексей.

Следователь нажал кнопку вызова. В кабинет зашёл полицейский.

— Верните подозреваемому вещи.

Алексей завороженно смотрел, как следователь рвёт протокол на мелкие клочки и бросает их в корзину.

— Повезло вам. Гражданин Бенцев торопился домой и заявление на вас составлять не стал. Свободны.

Вылетев почтовым голубем из отделения полиции Алексей бегом побежал к метро. Раздался звонок.

— Олеся! — обрадовался Алексей. — Еду домой.

— Можешь ехать назад. Туда откуда возвращаешься. — Гаркнула жена и отключила телефон.

Олеся приготовилась встретить мужа, как подобает. Не скалкой, конечно, добрым словом.

Наконец, в замке зашевелился ключ, Олеся поставила руки в бока. На пороге стоял бледный, как полотно Алексей.

— Что-то не радостный ты от любовницы возвращаешься, — съязвила она. — Год козла ещё только наступает, а ты уже пошёл по чужим огородам. Рога мне наращиваешь к новому году?