Бесплатный фрагмент - Суть и происхождение фашизма

Вступление

Причиной, по которой я решила написать эту книгу, явился один вопрос. Я выросла в СССР и слово «фашизм» вызывает у меня самые ужасные ассоциации, пожалуй, это стереотипное отношение к малознакомому явлению. Разумеется, фашизм не зря осужден и запрещен в большинстве стран, это однозначно негативное явление. В разговоре об одном человека я услышала фразу «он был фашистом» и мне немедленно представились военные преступления. Я спросила, как же так? И мне ответили, что человек, занимая какую-нибудь значимую государственную должность, обязан был вступить в партию и добавили, разве в СССР было по-другому? То есть фашист это член фашистской партии. Фашизму на самом деле были присуще те общественные и индивидуальные взгляды и характеристики, которые с ним ассоциированы? Что же стоит за этим понятием? В одном толковом словаре написано: «Политическое течение, в основе которого лежит идеология культа сильной личности, вождизма, агрессивного шовинизма и расизма». Так вот решила посмотреть, как на самом деле обстоят дела. Читаю: «Национальная фашистская партия (итал. Partito Nazionale Fascista; PNF) — итальянская политическая партия, основанная в 1921 году Бенито Муссолини для реализации идеологии фашизма». И здесь уже неточность. Идеология вроде как родилась уже после создания партии. Эта книга посвящена истории этой партии, ее идеологии, а также экономической и политической деятельности. Особое место уделено итальянскому национализму, его истории. Как он соотносится с расизмом и идеей национального превосходства? Был ли этот режим «правым» или «левым»? В книге нет исследований тайных документов, в основном официальная версия, изложенная в итальянских учебниках Есть перевод отдельных, как мне показалось, особо характерных речей и статей Муссолини, цитат. Хочется обратить внимание на некоторые исторические факты, которым, возможно, уделено мало внимания. Не являясь историком, оцениваю вещи с обывательской точки зрения, но факты только проверенные. Обнаружила, что историки до сих пор много дискутируют на тему и все оценки неоднозначны. Разумеется, возникают и кое-какие параллели с сегодняшним днем. И мысли о том, являются ли исторические явления неотвратимыми, связанными с общемировым прогрессом, бывают ли несвоевременные решения, возможно ли политикой переделать и перевоспитать людей. Ну и конечно, личность, как личные качества правителей влияют на принятие решений. Вечный вопрос: «Почему народ поддерживает таких правителей?». Или он отвечает потребностям народа или это манипулирование массовым сознанием, или страх, или признание данности. Всегда интересно, почему такие люди приходят к власти. Пожалуй, этот вопрос в большей степени занимает умы, так как ответ на него должен помочь избежать повторения ошибок истории. Итальянцы иногда отзываются положительно о Муссолини, о его социальных реформах и изменении трудового законодательства, о школах, которые не разрушаются в современных землетрясениях. Проживая в Италии, я обнаружила, что фашизм однозначно осуждается, есть не очень понятный закон, запрещающий апологию фашизма. Дискутируется еще один похожий закон, дискутируется на вопрос, можно ли запрещать в либеральном государстве инакомыслие, коим является фашизм. Тем не менее признаются кое-какие достижения этого режима, но до 1938 года. Хочу добавить, что про военные действия Второй мировой войны решила не писать почти ничего. Всю историю фашизма можно поделить на два периода: рождение и расцвет 1921—1937 и закат 1938—1943. Пик популярности, в том числе и в мире приходится на 1933—34 гг.

Муссолини

Фашизм напрямую связан с личностью Муссолини, много книг написано о нем. Но пару слов невозможно не сказать о нем, по крайней мере, не затронуть историю развития его идеологических и политических взглядов.

Родился 29 июля 1983 года. Политическое становление Муссолини прошел под влиянием отца, активного социалиста. В 19 лет, получив короткое образование в качестве учителя, эмигрировал в Швейцарию в поисках приключений и во избежание обязательной воинской службы. Здесь он переезжает из одного города в другой, довольствуясь любой работой. Был арестован пару раз. Пишет для двух итальянских газет. Это период открытия в себе способности к журнализму и ораторству. В Лозанне завершает свое культурное образование, посещает университет и библиотеку, много читает. Основные аргументы: социология позитивизма, история медицины, эволюция цивилизации, принципиальные тексты социалистов (сохранилась его библиотекарская карточка). Также он изучает все модные в то время философии и идеологии, в том числе Ницше. Но тут нужно сказать, что все социалисты того времени читали Ницше в паре с Марксом. Маркс критикует буржуазное общество с экономической точки зрения, Ницше — с точки зрения культуры и моральных ценностей, в том числе христианских. Фундаментальным для формирования политических взглядов стало сближение с Анжеликой Балабановой и с группами революционных профсоюзов. Муссолини был социалистом. Основная социалистическая идея: неизбежный переход от буржуазного общества к социальному. По поводу того, что именно считать социальным обществом и методов его построения, социалисты делились на множество различных течений. Именно идею революционных профсоюзов Муссолини признает как главную, изучив и отвергнув все остальные идеологии, в том числе идеологию позитивизма, присущую итальянским социалистам и идеологию марксизма. В 1904 году Муссолини возвращается в Италию, преподает французский в технической школе и публикует литературный труд «Философия силы», где анализирует идеи Ницше. Также историки считают, что на Муссолини повлияли идеи антрополога и психоаналитика Густава ле Бона, автора «Психология толпы», в частности идея, что единственной политической силой являются народные массы, а массы реагируют по зову веры, а не разума. Идея, подсказывающая метод манипулирования людьми (возможно, поэтому идеология диктаторских режимов так напоминает религию).

В 1908 году участвовал, как руководитель, в забастовке сельхозработников, и был арестован за угрозы. В 1909 году Муссолини живет в Тренто, учит немецкий и руководит своей первой газетой. Профсоюзная активность и контрасты между социалистами и католиками способствуют его высылке из Австрии. Этот опыт подвиг его на написание текста под названием «Трентино с точки зрения социалиста», который был опубликован в литературном журнале La Voce.

В 1910 году Муссолини становится секретарем Федерации социалистов города Форли и руководит ее официальной газетой L’idea socialista (социалистическая идея), которую он переименовал в Lotta di classe (классовая борьба). Его инновационные идеи заключались в том, что партия социалистов должна играть доминирующую над профсоюзами роль и ее деятельность должна стать более значимой. В том время членов партии было немного по сравнению с членами профсоюзов. И здесь тоже имеет место принципиальное убеждение Муссолини в том, что историю творит меньшинство, элиты, ведущие за собой массы. В 1911 году арестован за организацию забастовки и участие в протестах против войны в Ливии. В тюрьме он сближается с Пьетро Ненни, оба увлечены чтением и обсуждением Сореля.

8 июля 1912 года, на конгрессе Партии социалистов, предлагает исключить из партии некоторых его членов, приверженцев идеологии социализма-реформизма, что и было сделано. Он всех покорил своей пламенной речью. Гаэтано Сальвемини, его будущий непримиримый противник, сказал так: «Настоящий революционер, из тех кто говорит, что думает и делает, что говорит, будущее Италии». Именно тогда партия социалистов приняла путь более революционный, менее реформистский. Вскорости, благодаря этим событиям и своим ораторским способностям ему поручили руководство центральным партийным журналом «Вперед» (Avanti). Благодаря ему последователей социалистов, особенно среди молодежи стало больше, что и проявилось на результатах выборов 1913 года. К тому же, Муссолини организовал и свою газету, под названием «Утопия», которая позволяла ему высказывать все свои мнения, даже идущие вразрез с официальной партийной линией.

26 июля 1914 году Муссолини пишет известную статью, «Abbaso la guerra», где четко прописывает антивоенную позицию партии. Социалисты, будучи интернационалистами, выступали против любой войны между буржуазными государствами, так как война не служит интересам пролетариев, но капиталистов. Вскорости, после фактического начала войны, Муссолини признал эту позицию партии ошибочной. Открыто об этом было сказано в статье «Dalla neutralità assoluta alla neutralità attiva ed operante» (от абсолютного нейтралитета к нейтралитету активному), где он обращается с идеей поддержать войну с целью вооружения народа для последующей революции против буржуазного государства. Новая линия не была принята, Муссолини резко осудили и он был вынужден уволиться. Партийная газета — трибуна партийной политики, руководить ею мог только человек полностью согласный с политикой партии и поддерживающий ее. Без работы и без средств к существованию, но все еще являясь членом партии, Муссолини основал свою газету «Народ Италии», первый номер которой вышел 15 ноября 1915 года. Создать новую газеты ему помог журналист, политик, предприниматель Филиппо Нальди. Продвигая политику интервенции, Муссолини быстро нашел спонсоров среди приверженцев войны, итальянских и иностранных промышленников, а также французских социалистов. Французы опасались, что Италия останется нейтральной, или, еще хуже, выступит на стороне Германии — Австрии. Именно этот факт спровоцировал большой скандал вокруг Муссолини. Социалисты не могли понять, как он мог оставить идею неучастия в войне, принципиальную позицию социалистов, интернационалистов по своей сути и перейти в лагерь интервентистов. Муссолини обвиняли в коррупции, в том, что деньги заставили его изменить позицию. На самом деле, все было наоборот: спонсорство началось после того и благодаря тому, что он начал выступать за участие Италии в войне. Социалисты верили, что их противление, например, в виде всеобщей забастовки и отказа от исполнения воинской обязанности, может предотвратить войну. Но интернациональные идеи потерпели поражение. Война началась и все социалистические партии, входящие во Второй интернационал, кроме большевиков (которые и жили то в Швейцарии), сербов и итальянцев, поддержали свои национальные правительства. Позиция Муссолини поменялась именно после фактического начала войны. Если выиграет имперский милитаризм, если Германия уничтожит демократическую Францию, что будет с социалистическими партиями? Доводы были именно такими. Муссолини был уверен, что сможет повлиять на политику партии и массы пойдут за ним. На самом же дела, его посчитали предателем и выгнали из партии, что стало большим ударом для амбициозного Муссолини, возглавляющего Avanti, рупора партии, метившего в ее руководство. Впоследствии, он не отрицал и даже гордился своим прошлым социалиста. Он говорил о том, что он человек народа, человек пролетариата и оставил партию, так как члены партии не поняли значения национального государства. Их анахронистические, идеалистические идеи выражены в мечте об интернационализме, который потерпел поражение с развалом Второго интернационала. Как говорится, социализм это очень неоднородное движение, в конце концов были и национал-социалисты.

В конце 1914 года Муссолини участвует в движении «Fasci d’Azione Internazionalista» (Группы интернационального движения) во главе с Филиппо Корридони, руководителем Профсоюза города Милана (Unione sindacale milanese), которое по его инициативе эволюционирует в «Fasci d’Azione Rivoluzionaria» (Группы революционного движения) с целью собрать и объединить левых интервентистов. Первый конгресс состоялся 25 января 1915 года. И здесь мы видим слово fasci (фаши) и это еще не имеет никакого отношения к фашизму. Понятие уже существовало. Так любили называть себя группы социалистической направленности. Fascio переводится как «пучок, сноп» и имеет смысловую нагрузку — тесно связанное какой-то идеей объединение, группа.

Тем временем, правительство вело переговоры с Австрией и, параллельно и тайно, с Великобританией. Италия претендовала на кое-какие австрийские земли. Вопрос ставился ребром — участие в войне в обмен на земли. Австрия была готова уступить кое-что, но не Венецию, а Великобритания согласилась на это. Наверное, потому что делиться чужими территориями все-таки проще. 26 апреля 1915 года был заключен секретный договор между Италией и блоком Атланта, по которому Италия в течение месяца должна была вступить в войну на его стороне, получая австрийские земли в качестве компенсации в случае победы. После революции в России большевики опубликовали этот секретный договор, что вызвало большой международный скандал и осуждение таких методов, как «секретная дипломатия».

23 мая 1915 года Италия официально объявила войну Австро-Венгрии и начала военное наступление. Муссолини был призван 31 августа простым солдатом, участвовал в боевых действиях, был два раза повышен в звании, потом ранен и демобилизован в 1919 году. Он вернулся к руководству газетой «Народ Италии» в июне 1917 года, а 18 августа 1918 поменял подзаголовок с «Социалистическая газета» («Quotidiano socialista») на «Газета борцов и производителей» («Quotidiano dei combattenti e dei produttori»)

Италия после первой мировой войны

Война оставила после себя погибших и развалины. К этому добавились экономические проблемы. Довоенные социальные и экономические противоречия усилились. Тяжелая индустрия, переставшая получать военные заказы, вынуждена была быстро перейти на производство товаров потребления, что не удавалось, всеобщая бедность не способствовала потреблению и рабочих массово увольняли. Работающие с фиксированной зарплатой страдали от инфляции. Уровень жизни мелкой буржуазии тоже был далек от довоенного времени. В аграрном секторе были свои проблемы: солдаты, вернувшиеся с войны нашли свои земли заброшенными. Другие же ждали обещанных им в качестве вознаграждения за участие в войне, целинных земель. Моральный дух тоже был не на подъеме. Крестьяне, бывшие вчера бойцами, которые воевали и выиграли войну, теперь возвращались в свой мир бедности, незначительности и тяжелого труда.

Ситуация в стране становилась все более нестабильной. Массы решали свои проблемы действием. Это был период забастовок и протестов, а также захватов чужой частной собственности, фабрик рабочими, земель, а также просто грабежа. Государство же не было готово как к диалогу, так и к подавлению. 1919—1820 годы в Италии известны под названием «biennio rosso» (красная двухлетка).

Общая обстановка в Европе была схожей. Гуманитарный посыл американского президента Вильсона, социальный пример русской революции, речи о мире Папы Бенедикта XV давали надежду и сигнал людям, что мир изменится и станет более справедливым. В Италии именно удорожание жизни и инфляция усиливали социалистические настроения. Массы, веками исключенные из политической жизни, теперь требовали реванша.

Правительство пыталось противостоять этому, установив фиксированную цену на хлеб, отдав крестьянам некоторые земли, но не сумело погасить протестные настроения. К тому же после выборов 1919 года, либеральное правительство столкнулось с трудностями политической системы, приход новых партий привел к невозможности большинства в парламенте и правительство Нитти в 1920 ушло в отставку. Новое правительство возглавил Джолитти, уже бывший главой правительства и известный своими дипломатическими способностями. Он понимал необходимость перемен и разработал программу экономических и социальных реформ. Но немедленного эффекта не было, в стране продолжались волнения, забастовки приумножались, ухудшая тем самым и так нестабильную экономическую обстановку. А кульминацией стал захват фабрик, который начался в сентябре 1920 года. В Милане этих фабрик было 160, в Турине рабочие взяли на себя управление производством, доказывая, что они на это способны. Именно таким образом Грамши, известный революционер, хотел трансформировать профсоюзное движение в настоящую революцию, именно он способствовал организации Фабричных советов, которые и взяли на себя управление производственными процессами. Джолитти решил не применять силу. Он был убежден, что эксперименту нужно дать ход и тем самым доказать рабочим несостоятельность их инициативы. Все-таки, клиенты фабрик предпочитали иметь дело с владельцами, коренными промышленниками, а не с Советами. Захват фабрик с самого начала был лишь протестом против нового рабочего контракта. Когда же движение разрослось и могло превратиться в революцию, социалистическая партия, в программе которой революция являлась целью, не воспользовалась моментом. Не было продумано никакой стратегии, механизмов ее осуществления. Поэтому это рабочее движение и закончилось всего лишь достижением профсоюзных требований. Первого октября были подписаны соглашения с профсоюзами, где обговаривалось повышение зарплаты, а также определенная форма контроля рабочими фабрик. Но именно это, последнее право впоследствии не было признано и реализовано. Революции не случилось на этот раз, так как захват фабрик не есть революция, нужно было захватывать государство со всеми его институтами, а Социалистическая партия не была еще к этому готова. К тому же партия не сумела воспользоваться ситуацией и достигнуть каких-то больших прав для рабочих в политической сфере. А вот на общественное мнение эта история повлияла значительно. У людей появился страх перед неуправляемой рабочей стихией, страх за безопасность жизни и свою собственность. А уступки государства воспринялись как его очевидная слабость и неспособность гарантировать общественный порядок.

Что же касается крестьянского движения, там было не лучше. Та же попытка реванша справедливости. Но крестьянское и рабочее движение были никак не связаны. В послевоенные годы у крестьян остался «зуб» на рабочих, так как именно они воевали, а большая часть рабочих освободили от воинской обязанности — они поддерживали войну производством. (когда Муссолини начал свои войны в Эфиопии, Испании и т. д. для крестьян все повторилось) Инициатором крестьянских движений были Красные (социалистические) и Белые (католические) профсоюзы. Крестьяне, работавшие по найму, устраивали забастовки, другие, по контракту mezzadria (урожай делился пополам между работников и владельцем земли) не собирали половину урожая, принадлежащую землевладельцу, незаконно занимали необрабатываемые чужие земли. Требовали своей земли, повышения оплаты труда, замены mezzadria на аренду. Некоторые крестьяне получили в собственность землю по Декрету правительство Нитти от 2 сентября 1919 года, как и было обещано за участие в войне. Но реализован он был частично. Землевладельцы были возмущены реформами правительства, не собирались менять трудовые контракты под силовым давлением, а также не были согласны на денежную аренду вследствие инфляции.

Всеобщему недовольству способствовал результат войны. Италия не получила кое-каких австрийских земель (город Фьюме) и никаких немецких колоний в Африке. Победа была неполной и потому война как бы напрасной.

Fasci italiani di combattimento

«23 марта не будет основана партия, а будет положено начало новому движению, поставлены задачи перед этим движением, будет создана антипартия, так возникнут fasci di combattimento. Фашизм — движение реальности, правды, жизни. Является прагматичным, не имеет приоритетов и долгосрочных целей, не обещает идеалистического рая. Оставим это шарлатанство обладателям членских карточек. Движение не предполагает существовать вечно, будет существовать, пока не достигнет намеченных результатов». (из речи Муссолини)

Война изменила радикально Италию. Изменила рабочих и крестьян, дала сознание того, какой может быть их роль в обществе, изменила капитализм, сделала его более жестоким и безнравственным в его стремлении к военной прибыли, сделала мелкую буржуазию, всегда пассивную и незаметную, более значимой в первое послевоенное время.

Демобилизованные люди возвращались с войны. Люди, терпевшие военные лишения, видевшие смерть, нуждались в сочувствие, но находили холодную встречу. Военные в момент увольнения получали приказ сменить военную форму на гражданскую для собственного же блага. На них смотрели так, как будто это они ответственны за 600 тысяч погибших и ухудшение качества жизни. Социалистические антимилитаристские идеи способствовали отторжению бывших бойцов. Эти люди отвергались обществом, как виновники войны. Сочувствие и понимание они найдут в фашизме. Муссолини начинает именно здесь, с бывших бойцов и средней буржуазии, которая тоже хотела получить больше прав, отобрав их у крупного капитала. Социалисты не представляли их интересов.

23 марта 1919 года в салоне Союза промышленников Милана (некомм. организация Circolo degli interessi industriali e commerciali), где собрались 119 человек Муссолини представил три пункта этого собрания.

В первом пункте он вспомнил погибших и раненных на войне и заявил, что собрание готово энергично поддержать требования материального и морального порядка, исходящие от боевых объединений. Во втором говорилось о готовности противостоять империализму других народов в ущерб Италии и поддержке решения Лиги Наций, которое предусматривает аннексию Италией Фьюме и Дальмации. (прим. Решение по окончанию Первой мировой войны, которое не поддерживало США). Это было чувствительно для итальянцев. Передача этих земель Италии означало бы признание заслуг, оправдание военных тяжб и невзгод. В третьем пункте было призвано саботировать нейтралистов от всех партий. Это собрание стало днем рождения нового движения Союз борьбы, Fasci di combattimento.

Символом движения взяли fasci littoriani. В античном Риме правителя сопровождали littori, ну охрана значит, с оружием в руках, с этими фашами. Деревянные колышки, связанные кожаным ремешком, с бронзовым топориком сбоку. Это символ власти, правосудия, права казнить и миловать, то есть приведения к порядку, восстановления справедливости.

Муссолини в этот период уже не был социалистом, оставив свою прежнюю идеологическую и политическую позицию, он искал новое место в общественной жизни. Понимая и чувствуя конфликтную ситуацию в стране, повсеместное желание перемен, недовольство текущим устройством мира, он пытался воспользоваться этим. Создание фаш не было событием, прошло в полном безразличии общества и прессы. Участников тоже было немного, около ста человек В этом союзе собрались некоторые последователи революционных профсоюзов-интервентистов, бывшие военные, из более видных в политическом поле движений можно отметить группу футуристов (futuro — будущее). Движение Муссолини не пользовалось популярностью и вскорости он ставит именно на футуристов, уже сформировавшуюся силу. Partito Politico Futurista (политическая партия будущего), партия антимонархическая и антиклерикальная была основана в 1918 году для продвижения целей футуристов, основная идея — политическое, моральное и культурное радикальное обновление страны, революционное, но отнюдь не марксистское. Ее лидер Филиппо Томмазо Маринетти был серьезной политической фигурой, поэтом. Идеалы футуристов отражались также и в изобразительном искусстве и литературе. Революционность этого движения, пожалуй выражается в его первом манифесте, опубликованном в газете «Фигаро» в 1909 году. Некоторые цитаты:

«Мы будем воспевать войну — единственную гигиену мира — милитаризм, патриотизм, лучшие идеи, за которые стоит умереть и презрение к женщинам. Мы хотим разрушить музеи, библиотеки, академии всех видов и бороться против морализма, против феминизма и против праздной жизни оппортунистов» Из их манифеста 1918 года: «Революционный национализм — за свободу, благосостояние, физическое и интеллектуальное развитие, силу, прогресс, величие и гордость всего итальянского народа.» Также основной силой фашей стали ардиты (arditi — это войска особого назначения, которые проводили особенно рискованные операции наступления, были распущены после окончания первой мировой войны). Ардиты тоже имели уже какую-то организацию, имели свои национальные ассоциации и были готовы решать проблемы вооруженными методами, оружие осталось после войны. Поддерживала движение также средняя буржуазия, которая чувствовала угрозу и от рабочих масс и от крупного капитала, стремившегося захватить весь рынок. Все эти люди были объединены конфузной идеей обновления, но неидентифицируемой с социализмом. Муссолини еще не имел ясной мысли, чем могут быть фаши ди комбатименто. Знал, что это будет борьба с идеями социализма, крупным капиталом и церковью. Муссолини заявил о своем движении, принципиально подчеркивая, что это движение, не партия, а антипартия. В то время он выступал, в принципе против партийной системы. Движение позиционировалось как альтернатива традиционной политике. Слово «партия» исключили, так как в то время, как и сегодня это понятие было непопулярно в массах. Некоторые представители интеллигенции также выступали против партийной системы, партия разделяет, делит общество, что исходит из самого слова. К тому же это организация строгая, привязывает ее членов к идеологии партии. Определение «движение» отражало и реальное положение этой группы, слишком малочисленной для партии и без идеологии.

Задачей являлось — собрать массы и решать последовательно различные задачи, преследовать различные цели, исходя из актуальной необходимости. И, изучая политику фашизма, кажется, что это и в последующем определяло его суть. Прийти к власти и пытаться изменить положение вещей, по каждому конкретному вопросу принимать конкретные идеологические решения. Наверное, именно поэтому так много дискуссий о фашизме, у изучающих политику присутствует неизменное стремление причислить режим к левому или правому. В тот исторический момент «право-лево», в большей степени определялось отношением к социализму, о чем и было сказано Муссолини в его статье «Куда идет мир» от 25.02.1922: «Вправо или влево? Перед тем, как ответить на этот вопрос, нужно определить смысл этих слов. Что есть в современном понятии «право»? Что есть «лево»? Продолжим упрощая. В политическом поле «право», например, означает монархия, «лево» — республика, в экономическом поле «право» — капитализм, «лево» — социализм, в духовном смысле «право» представлено религиозным, философским, артистическим традиционализмом, «лево» представлено всеми типами авангардизма, которые в католичестве называются христианской демократией, а в философии Бергсона футуризмом. «Право» значит консервация, реакция, аристократия, «лево» — динамизм, революция, демократия и прежде всего прогресс (..) В политико-экономической сфере терминология «право» или «лево» выражает отношение к социализму.

Принять левое направление значит идти в сторону эпохи торжества социализма, выбрать правое значит остановиться в настоящем историческом периоде или идти в сторону форм, далеких от доктрины социализма (.) Короче говоря, идти или не идти в сторону «социальной революции» в сторону конкретной реализации социалистической идеологии отмены частной собственности, в сторону интернационализма, в сторону прихода пролетариата как правящего класса всего общества? Идти в сторону прочного мира или признать, что речь идет об утопии?» В момент прихода к власти Муссолини считал фашизм «правым», но со временем отказывался от такого позиционирования. Фашизм, по его мнению, был прогрессивным, реформаторским, инновационным и даже революционным, то есть никак не консервативным.

Fasci italiani di combattimento являлись военизированной организацией, в качестве униформы носили черные рубашки и красные ленточки на запястье. Сильной субординации центру не было, сформировались региональные группы со своими лидерами. Началась борьба с политическими оппонентами. Событием, которое считается показательным, демонстрирующим агрессивность нового движения, стало нападение на редакцию «Аванти». 15.04.1919 в период всеобщей забастовки, манифестация социалистов и анархистов столкнулась с колонной фашистов из 200 человек. В результате столкновения погибла 19 летняя девушка. После этого фашисты направились в сторону редакции «Аванти», которая охранялась военными. Выстрелом из окна редакции один военный был убит, другие разбежались. Фашисты ворвались, разгромили и подожгли редакцию. Два человека погибли. Муссолини по этому поводу дал интервью, хотя и был непричастен к событию. Он сказал, что ситуация в Милане удушающая, а Милан хочет жить и работать. Напряжение, связанное с ожиданиями и страхом, взорвалось. Нападение не было спланировано, это было спонтанным действием толпы, но «мы не снимаем с себя моральной ответственности за этот случай».

6 июня 1919 года в газете «Народ Италии» был опубликован Манифест Союза борьбы, где это движение позиционирует себя как революционное, способное изменить текущее положение вещей. Содержит список очень общих идей.

Манифест начинался достаточно агрессивно:

«Итальянцы!

Вот программа одного движения, полностью итальянского.

Революционного, потому что оно антидогматическое и антидемагогическое, новаторского, так как antipregiudizievole (против предрассудков, предубеждений)

Мы поднимаем ценность революционной войны выше всего и всех.

Другие проблемы: бюрократические, административные, школьные, юридические, колониальные и т. д. будем отслеживать после создания руководства.»

А дальше все очень вменяемо. Предлагались реформы для большего участия народа в управлении страной, а также защита прав наемных работников. Эта та программа, которая требовалась: пойти навстречу народу с целью снижения напряженности, именно то, на что часто неспособны политики.

«Политические требования:

Универсальное избирательное право на базе региональных списков с пропорциональным представительством, право голосовать и быть избранными для женщин.

Минимальный возраст для голосующих снизить до 18 лет, для депутатов до 25.

Упразднение Сената.

Собрать Национальную Ассамблею сроком на 3 года, первой целью которой будет определить форму конституции государства.

Создание технических Национальных Советов по труду, индустрии, транспорту, социальной гигиены, коммуникаций, избранных профессиональными и ремесленными коллективами, с законодательными полномочиями с правом выбирать Генерального Комиссара с правами Министра».

Интересен последний пункт: отраслевые профсоюзы выбирают Комитет (министерство), и Комитет выбирает Комиссара (министра). Пожалуй, такой демократии нигде нет. Чаще назначается министр, который себе набирает министерство, причем назначается отнюдь не профсоюзами.

«Социальные требования.

Закон, закрепляющий 8 часовую продолжительность рабочего дня для всех работников.

Ввести минимальную оплату труда.

Участие представителей работников в администрировании индустрии.

Доверить тем же пролетарским организациям, (если они подготовлены к этому морально и технически) управление государственным сектором.

Быстрая и полная систематизация железных дорог и всей транспортной индустрии.

Изменение проекта закона о страховке по инвалидности и пенсий, снизив возраст с предлагаемого сейчас 65 до 55 лет.

Требования по военному вопросу

Создать национальную милицию с коротким сроком обучения и задачами защиты правопорядка

Национализация всех военных фабрик.

Национальная внешняя политика, направленная на укрепление конкурентоспособности Италии в мире.

Требования по финансовым вопросам

Значительный налог прогрессивного характера на капитал, имеющий форму частичной экспроприации всех богатств.

Изъятие всего имущества религиозных конгрегаций и уничтожение всех палат епископов, которые представляют собой огромные расходы для нации в пользу немногих.

Ревизия всех военных контрактов и изъятие 85% прибыли от войны.»

Движение это было слабое, программа левая, идей конкретных не было, политики и идеологии тоже. Больших умов не наблюдалось, все сводилось к действию, а не к осмыслению. На выборах 1919 года это движение представило свой список в Милане и набрало мизерное количество голосов, не получив в Парламенте своего кандидата, дело шло к роспуску. Муссолини понимал свое поражение, хотел даже продать газету, чтобы обеспечить семью и поехать в Америку со своей скрипкой. По крайней мере, так написано в его официальной биографии 1926 года. Но этого не случилось. Движение было поддержано, и оно разрослось.

Если мы посмотрим политические течения того времени, одна из ведущих партий была Партия социалистов, внутри которой рождались свои группы. Среди них были и радикальные, как, например «Новый порядок», пропагандирующая ленинские идеи. И это настораживало. Социалисты все-таки, далеки от коммунистов. Одно дело требовать большего участия народа в управлении страной, больших прав для наемных работников и больше земли для крестьян, совсем другое покушение на частную собственность, смена строя.

Страх перед возможным революционным переворотом толкнул индустриальную и сельскохозяйственную буржуазию поддержать движение, которое заменило государственные силовые структуры в подавлении народных волнений.

Наибольшая активность приходится на 1919—1921 годы, период, называемый в итальянской истории «красной двухлеткой». Оперативные бригады фашистов стали инструментом подавления забастовок. Землевладельцы, в первую очередь, а позже и промышленники обращались к ним с целью применения карательных действий против Палат труда, Домов народа, партийных штабов, отдельных лиц. Успешность достигалась тем, что фашисты не боролись против масс, а конкретно против лидеров, количество коих было незначительным. Такие действия часто игнорировались сотрудниками правоохранительных органов. Полиция не защитила редакцию «Аванти», также поступала и в остальных случаях. Почему это происходило? В чем проблема? Причины этой инерции или намеренного игнорирования были разные, например, полиция привыкла, что их противниками являются социалисты, а тут появляются вооруженные банды, которые помогают им в этом. К тому же полиция того времени не была вооружена, ей помогали военные на службе порядка.

Хочется остановиться здесь и подумать вот над чем. Если сегодня, полиция, разгоняющая демонстрантов, увидит, что ей на помощь пришли вооруженные группы, как она к ним отнесется? Будут ли к этим группам применены положенные репрессии за нарушение закона? Например, когда они сожгут дома организаторов беспорядков? Повод к размышлению.

Насильственные действия фашистов с точки зрения правительства Джолитти воспринимались как факты сдерживания социалистов и народников. Самый типичный пример делегирования монополии на насилие. И самый показательный пример двуличности либерального государства. Оно, в силу своей идеологии, не могло подавлять протесты, но совершенно спокойно свалило это на вооруженные группы, в качестве временной меры, с надеждой легко ликвидировать эти банды впоследствии, в силу их незаконного статуса. Конечно, этот исторический период полон разных столкновений. Например, 14.10.1920 социалисты и анархисты объявили забастовку против вмешательства западных правительств в политику России. В результате беспорядков в Болонье погибли 4 манифестирующих и двое полицейских, в Триесте погиб фашист, редактор журнала «Народ Италии», в Милане происходили столкновения фашистов и анархистов, полиция стреляла в обоих, убит один фашист, полиция застрелила также двух социалистов в Бреше.

Есть такое мнение, что Муссолини не идентифицировал себя со своим движением. Он использовал вооруженных людей для прихода к власти, и его сила заключалась именно в способности контролировать их. В нужный момент все было легализировано и прямое насилие прекращено (что, кстати и было заявлено в самом первом заявлении о создании нового движения, «существовать до момента достижения поставленных целей»). Муссолини был идеологом, организатором, общественным деятелем, журналистом, он не участвовал буквально в погромах. Разумеется это не снимает с него ответственности за деяния. Он прекрасно осознавал противозаконность действий военизированных групп, но оправданием их считал то, что захваты фабрик, земель, забастовки, агрессивные манифестации тоже были противозаконными. Придя к власти он говорил прямо, что нелегальность фашистов исчезнет тогда, когда это прекратится и с другой стороны.

Социалистические движения в Европе

Похоже на всю историю с периода Первой и до Второй мировых войн влияли три основных исторических факта: результат первой войны, социалистическая революция в России и «левые» движения в Европе, а позже, с 1929 года еще и мировой экономический кризис, известный как «великая депрессия». О том, что время «левых» движений и демократии вообще закончилось, о России и Германии, о том, что на место материализма должен прийти идеализм, о своем отношении к коллективному управлению Муссолини написал в своей статье «Куда идет мир» 25.02.1922. Самым любопытным мне показалось, что социалистическую Россию он называл «правым» режимом. Ленина и Муссолини уже давно нет, да и социализма тоже. Тем не менее читать то, что написано в этой статье про Россию, весьма горько. Трудно сказать, было ли это частным мнением Муссолини или это общеевропейский взгляд на российские события.

«Вслед за перемирием маятник резко качнулся влево: как в политической так и в социальной сферах. Две империи рухнули: империя Гогенцо́ллернов и Габсбургов, в то время как падение Романовых им предшествовало. Возникли республики, слишком много республик, некоторые из которых, как, например, немецкая не вызывают даже тени патриотизма, это трюк для достижения вильсонского мира. В 1919—20 гг вся центральная и восточная Европа страдает от политического кризиса консолидации новых режимов, осложненного кризисом, который назовем социалистическим, попытки реализации некоторых постулатов из социалистических доктрин.

В побежденных странах политико-социальный кризис принимает особо острые формы — как в Пруссии, Баварии и Венгрии — но не обходит стороной и страны — победители, такие как Франция и Англия, которые вынуждены противостоять гигантским массовым движениям, выражающихся в тревожных формах, таких как движение против удорожания жизни 1919 года и захват фабрик в 1920 году в самой бедной из стран-победителей, в Италии.

Общее впечатление, что мир вихревым движением идет влево: исторические «левые» представлены Россией, указавшей путь, который все народы Европы и мира должны пройти: все традиционные ценности перевернуты; военный героизм отвергнут, воспевается дезертирство; все традиционные иерархии сломаны (казак стал генералом красного гарнизона Петрограда, любой Крыленко может подняться на уровень генерала советской армии), технико-экономическая иерархия, результат длительного обучения и научных экспериментов разделяет судьбу остальных — путиловские инженеры загнаны в топку (..) В этой сфере разные европейские общества имеют свои нюансы, в зависимости от их уровня цивилизации и от уровня социальных потрясений.

В России царская семья убита без суда, в Германии же Гогенцоллернам позволено жить в изгнании. В России так называемая капиталистическая экономическая система остановлена и парализована, в том числе вследствие физического уничтожения «буржуазии», в Германии, включая Баварию, не было российских крайностей ни в политике, ни в социальных вопросах. Тем не менее признаки этого кризиса первой двухлетки послевоенного времени выглядят такими угрожающими, что многие члены общества, в частности политиканы, смирились и, уверовав в неизбежность катаклизма, отказались от любой формы сопротивления, даже пассивной: в то время, как итальянские лавочники вручали ключи Трудовым палатам, идеологи демократии и большая часть буржуазии в мыслях и действиях, часто необдуманных, склонялись влево, все шире распространяя в массах убежденность, что старый мир, правый, обречен на смерть. К чему привело это ожидание в душах и действиях трудящихся масс мы видим во вчерашней печальной хронике.

Нет сомнений, что конец 1920 демонстрирует кульминацию социального «левого» кризиса в Европе. Но за пятнадцать месяцев, прошедших с тех пор до сегодняшнего дня, ситуация изменилась. Маятник качнулся вправо. После революционной волны, вот она реакционная волна; после «красного» периода, вот он «белый». Как бывает, нация, которая более решительно бросилась «влево», начинает быстрее двигаться «вправо»: Россия. Русский миф уже развеялся. С востока уже не идут «лучи сета». С русского востока приходят ужасные новости о голоде и смерти; из Петрограда доходят отчаянные крики социалистов и анархистов, возмущенных реакционизмом Ленина. Профессор Ульянов сегодня это царь, который точно следует политике Романова. Возможно, акс-профессор не думал, что его карьера станет реакционной, но, очевидно, правительства должны адаптироваться к народам и русский народ, огромная человеческая толпа терпеливых пассивных восточных фаталистов, неспособен жить на свободе: нуждается в тиране, как, впрочем, и многие остальные народы, в том числе западные, которые находятся в поиске институтов, идей, людей, представляющих твердые жизненные ориентиры, надежный берег, куда, хотя бы на время, может причалить душа, уставшая от ошибок.

Можно сказать (..), что Германия имеет особое значение в этом социальном повороте вправо современного мира. И не только та Германия, которую называют буржуазной, устояла против левых нападок (подтверждение тому — конец железнодорожной забастовки), интересен и другой феномен сегодняшней Германии — сопротивление ее рабочего движения русскому влиянию.

Большевизм не смог заразить немецкое рабочее движение (..) Правда в том, что немецкие рабочие массы остались вне русского большевизма, он стал монополией мелких сект, которые не играют никакой роли в жизни Германии. Достаточно вспомнить, что категорические противоречия между социалистом и большевизмом были продемонстрированы самым большим теоретиком большевизма, Каутским. Бесполезно расследовать, является ли большевизм немецким товаром, импортированным в Россию в военных целях, своего рода идеологический удушливый газ (..) Признания Бернштейна заставляют верить в это. Очевидно, что Германия (..) стала барьером, который спас западный мир от русской большевистской инфекции. Германия стала точкой остановки европейского марша большевизма, в чем ей помогло инстинктивное презрение, которое испытывает любой немец в отношении любого русского.

После Германии, нацией, которая быстрее очнулась от очарования русским мифом, стала Италия благодаря вмешательству фашизма. Можно изучить и другие европейские страны, но в этом нет необходимости. Три нации, имеющие в настоящее время большие возможности для развития в Европе это Россия, Германия и Италия, и эти страны без сомнения движутся вправо.

(..) движение вправо означает аннулирование всех послевоенных экстремизмов или означает более радикальный и обширный пересмотр ценностей?

Мы говорим лишь об истории последних двух лет или на карту поставлена вековая история, которая началась с созыва Генеральных штатов во Франции и закончилась вспышкой мировой войны в августе 1914?

Правые ориентиры продлятся пару лет, как это случилось с левыми или проживут дольше?

Мы не можем ответить на этот вопрос. Если XIX век был веком революций, век XX станет веком восстановления. Два послевоенных года, когда левые ориентиры достигли своего пика являются последними кольцами цепи, начатой в 1789 и прерванной на короткий срок Священным Союзом в 1815. Почему усилиям Священного Союза не удалось полностью задушить движение европейских народов, разбуженное Наполеоном?

Почему идеологии 89 года имели такие живучие элементы, что их пламя, потушенное на полях Ватерлоо в 1815, вновь возгорелось в 1848? Левые режимы, установившиеся во всей Европе в период 1848—1900 годов — на базе всеобщего избирательного права и социального законодательства — дали все, что могли. Двухлетка 1919—1920 представляет последнюю нить демократического мотка, который прялся весь век. У нас есть набор республик; демократия реализовала все свои постулаты; социализм реализовал программу-минимум и отказался от программы-максимум.

И сейчас начинается суд над демократией. Именно сейчас демократические концепции и категории подвергнутся беспощадной критике. Очевидно, что демократическая справедливость всеобщего избирательного права является явной несправедливостью; что правительство всех — демократический идеал — в реальности есть правительство никого; что возвышение масс необязательно ведет к прогрессу и не демонстрирует, что век демократии должен подготовить приход века социализма.

Этот процесс идет рядом с философской переоценкой: это правда, что материя оставалась целый век на алтаре, но сегодня дух займет ее место. Последовательно будут отвергнуты все проявления особенностей демократического духа: легкость, импровизация, отсутствие чувства личной ответственности, экзальтация этого таинственного божества под названием «народ». Все творения духа, начиная с религиозного, выходят на первый план в то время, как никто не смеет задерживаться на позиции антиклерикализма, который и был многие десятилетия в западном мире любимым занятием демократии.

Под выражением «Бог вернется» понимается, что духовные ценности вернутся. Никто уже не верит в фатальность и научность социализма. Век демократии умер в 1919—1920. Умер с мировой войной. Век демократии был коронован в 1914—1918 годах пугающим, необходимым и фатальным трофеем в десять миллионов жертв.

Обязательный военный призыв не был в списке демократических идей? Мировая война выглядит одновременно и как священный эпос и как поражение святого лика, падение в бездонную пропасть века демократии. Огромное историческое значение мировой войны заключается в этом: демократическая война эта та, которая должна была реализовать для наций и для классов бессмертные принципы: ох, четырнадцать вильсонсовских принципов, ох, меланхолический закат Пророка; демократическая война, проще говоря, начинает век антидемократии.

«Все» — принципиальное местоимение демократии, слово, заполнившее собой XIX век. Настало время сказать: немногие и избранные. Демократия агонизирует во всех странах мира: в России убита, в других идет все более явный процесс инволюции.

Возможно, что в XIX веке капитализм нуждался в демократии, сегодня может обойтись. Война была «революционный» в том смысле, что ликвидировала, через реки крови, век демократии, век количества, век большинства. Процесс восстановления «правого» уже виден в своих конкретных проявлениях. Оргия беспорядков уже прекратилась, энтузиазм в отношении социальных и демократических мифов уже пропал. Жизнь возвращается к индивидууму.

Восстановление классического — в действии. Демократическое уравнивание, серое и анонимное, которое убило все цвета и раздавило все индивидуальности, умирает. Новые аристократии воскреснут именно сейчас, когда продемонстрировано как массы не могут быть протагонистами истории, а лишь инструментом. Невозможно утверждать, куда приведет это правое направление. С уверенностью можно сказать, что далеко, оценивая начало и то, как быстро рассыпались послевоенные демагогические бумажные замки в то время как новые поколения осаждают старые крепости. Революция — в этой реакционности. Революция спасения, так как предотвратила ничтожный конец Европы, который ее ожидал, если бы демократия продолжалась.

Демократия на фабриках продлилась столько же, сколько плохой сон. Чем стали немецкие «Betriebsrate» или русские фабричные Советы? Теперь и другая демократия, политическая, должна закончиться. Этот век заявляет о себе многими признаками не как продолжение, а как антитеза прошлого века. И именно этой антитезой будет характеризоваться европейская жизнь в следующие десятилетия…»

Прочитав эту речь, возникает такое видение двух разных систем государства. Демократическое, в котором правит коллектив, защищающий индивидуальные, персональные интересы, и в основе лежит примитивный буржуазный материализм. Авторитарное, фашистское, где правит индивидуум или элита, защищающие коллективные интересы общества, принося в жертву персональные, и является идеалистическим. Интересно все-таки, в одном случае коллектив защищает интересы индивидуума, в другом наоборот.

Захват власти

Политические выборы 1919 года выиграли две партии. Партия социалистов получила 32% голосов, Народная партия 20%. Малое количество голосов не позволило фашистам получить хотя бы одного депутата. Их первые представители появились после выборов в мае 1921. Они баллотировались в списках группы Blocchi Nazionali (национальные блоки), которая набрала 19% голосов, 105 депутатов, в том числе 35 фашистов. Национальные блоки не являлись партий, а коалицией правых сил, в которую вошли либералы, националисты и фашисты. Возможно стоит сказать, что две другие партии были «левыми». 23,7% получила Итальянская Социалистическая партия (идеи соответствуют названию, внутри шли постоянные дебаты между реформистами и коммунистами), 20,4% — Итальянская Народная партия (Partito Popolare Italiano), программа которой основывалась на Социальной доктрине католической Церкви. Возглавлял ее дон Луиджи Стурцо, который четко заявлял, что партия никоим образом не связана с официальными институтами Церкви, да и сама Церковь от них отказывалась, так как религия «выше» политики. Чтобы понять, в какой обстановке проходили выборы 1921 года можно привести следующие цифры. Миммо Франзинелли в своей книге пишет, что в первом триместре 1921 года социалисты насчитывали 164 мертвых и раненых, фашисты 133, правоохранитеьные органы 70. Гаэтано Сальвемини насчитал 300 фашистов, убитых за три года 1920—1922, 400 большевиков.

Выборы показали, что движение достигло необходимой силы для политических завоеваний и Муссолини делает следующие шаги. Он подписывает пакт примирения с социалистами для усиления своего влияния и приуменьшения роли военизированных групп, а также решает трансформировать движение в партию. Это привело в августе 1921 года к первому серьезному внутреннему кризису фашистской организации. Муссолини сделал явный шаг к созданию нормальной, легальной партии и ассимилированию в политическую систему, преуменьшая роль военизированных групп. Лидеры военизированных групп не могли этого допустить, почувствовали угрозу своему существованию, воспротивились разоружению. Муссоилини рисковал исключением и из этого политического движения, как уже случилось с социалистами. В конце концов, нашелся компромисс: Муссолини заявил об аннулировании пакта с социалистами, фашисты согласились на создание партии.

7 ноября 1921 года в Риме состоялся третий национальный фашистский конгресс, в котором участвовали примерно 10 тыс. человек, представляющие 2200 фашистских групп и 320 тысяч членов движения. Была создана Национальная фашистская партия (НФП). Муссолини нуждался в политическом инструменте иерархически контролируемом и организованном. Именно такой инструмент мог быть легитимизирован благодаря поддержке определенных правых сил. Кстати, первым секретарем партии был Микеле Бьянки, а совсем не Муссолини.

Но власть была захвачена силовым путем, в результате своеобразной революции, ну или шантажом ею, в итальянской истории это событие фигурирует как Марш на Рим.

3 августа и 5 сентября фашисты захватили муниципалитеты Милана, Генуи, Ливорно, Больцано и Тренто. Коммунисты организовывали вооруженные группы сопротивления. В города вернулись баррикады. Муссолини сначала демонстрировал осторожность, в отличие от командиров боевых фашистских отрядов. Он еще намеривался прийти к власти легальным путем. Но, 24 октября 1922 года 40000 (цифры разнятся, в зависимости от источников, так как их никто не считал) итальянских фашистов собрались в Неаполе, приезжая со всех концов Италии на этот сбор. Дуче открыто заявил о своих намерениях: «или нам отдадут правительство, или мы его возьмем, дойдя да Рима, начав марш на Рим.» «Это уже вопрос нескольких дней, возможно часов»,

В своей речи в Неаполе 24.10.1922 Муссолини указывает на необходимость этих насильственных действий, убеждая своих последователей, что иного пути нет, что это вынужденная мера:

«Вся Италия наблюдает за этим нашим съездом, потому что (..) нет в послевоенной Европе и мире феномена более интересного, более оригинального, более мощного, чем итальянский фашизм.»

«Вы помните что в Палате депутатов мой другу Лупи и я поставили условия дилеммы, которая является не только фашистской: законно или незаконно? Победа в парламенте или восстание? Каким путем фашизм станет государством? Потому что мы хотим стать властью! Потому что в день 3 октября я уже решил дилемму (..) Это значит иметь или не иметь возможности разрешить итальянский политический кризис. Требования шли от меня, но и также от партии организованных масс. Она собрала новые поколения Италии, лучшую молодежь, в физическом и духовном смысле, за которой следует общественное мнение»

«Речь не идет о том, чтобы снова создать какое-то правительство более или менее живучее, речь идет о том, что бы ввести в либеральное государство (она выполнило свои грандиозные задачи и мы помним об этом) всю силу новых поколений, которые рождены войной и победой. Это необходимо, это в интересах государства, в интересах истории и нации.

Нерешаемая проблема в своих исторических границах становится вопросом силы. В конце концов, каждый раз в истории, когда возникают сильные контрасты интересов и идей, окончательным является силовое решение.»

«Мы обладаем достоинством; дело за итальянским народом, который имеет право и долг освободить политическую и духовную жизнь от всех этих паразитических наростов прошлого. Они не должны продолжать жить вечно, так как это убьет будущее.»

«По сути, то, что отделяет нас от демократии — наш менталитет и наши методы. Демократия считает, что принципы неизменны, что они применимы всегда, везде и по любому поводу. Мы не верим, что история повторяется, мы не верим, что история имеет обязательный маршрут, мы не верим, что после демократии обязательно должна прийти супердемократия!

Если демократия была полезной и эффективной в XIX веке, возможно, что в XX веке какая-нибудь другая политическая форма усилит согласие национального общества.»

«У нас нет апокалиптического, катастрофического видения истории. Финансовая проблема страны, о чем так много говорится — проблема политической воли. Миллионы и миллиарды сэкономите, если в правительстве будут люди, имеющие смелость говорить „нет“ каждому запросу. Но пока вы их не внесете в политическую почву, финансовая проблема тоже не может быть разрешена.»

Была назначена дата Марша — 28 октября. Таким образом, фашисты хотели продемонстрировать не только правительству и королю, но и общественному мнению, насколько сильна их партия. В чем же был успех этой акции? Партия социалистов тоже много говорила о революции, сделав ее какой-то народной мечтой, но никоим образом не готовила ее. А вот фашизм реально действовал. Из видеохроники того времени о людях, приехавшие на сбор: «Новые легионеры, молодые, готовые к этой новой святой борьбе за лучшее отечество, решительно настроенные. Военные песни и новые гимны революции слышатся из их уст. Они готовятся к своему неизбежному триумфу». (для справедливости нужно сказать, что хроника фашистская). Четверо значимых фашистов приняли на себя командование, а Муссолини вернулся в Милан, опасаясь военного подавления всей этой акции. Похоже, он выбрал Марш на Рим, так как в противном случае, фашисты скорее бы сменили его на другого лидера, чем отказались от этой акции. В принципе, окраины были уже захвачены, такой был план, через периферию к центру. Именно захват отдельных городов вселил надежду на успех, то есть факт, что правительство не оказало там сопротивления.

После заявления Муссолини о своем намерении идти на Рим, Глава правительства Факта подготовил документ, позволяющий использовать военные войска против фашистского движения. Но король Витторио Эммануэле третий под влиянием некоторых политиков, экономистов и военных, которые видели в Муссолини сильного лидера, способного вернуть в страну порядок и спокойствие, отказался подписывать документ. 30 октября король официально назначил Муссолини Главой правительства.

Именно так. Он вызвал Муссолини телеграммой в Рим и сообщил ему о своем решении. Революция отменилась, то есть она произошла, но бескровно. Разумеется какая-то часть фашистов дошла до Рима, где они смогли торжественно промаршировать в знак своей победы. 16 ноября Муссолини представил свое новое коалиционное правительство, которое не очень отличалось от предыдущего. Там было националисты, народники, демократы, либералы, военные. Сегодняшние историки не придают большого значения Маршу на Рим, который был раздут пропагандой режима до мифа, начиная с первой речи Муссолини 16 ноября 1922 года: «Я отказался от суперпобеды, а она могла быть эта суперпобеда. Но я установил для себя лимит. Я сказал себе, что лучшая мудрость, которая не оставляет тебя после победы. С 300 тысячами молодых и вооруженных, решительных и готовых к моим приказам, я мог наказать всех, кто пытался оклеветать и очернить фашизм. Мог сделать из этой аудитории, глухой и серой, бивак: мог форсировать Парламент и создать Правительство исключительно из фашистов. Мог, но я не захотел этого». Муссолини заявлял, что свершилась фашистская революция, изменившая мир. «Случилось, что итальянский народ, в своей лучшей части, перешагнул через министерства и создал Правительство без участия Парламента.» «революция имеет свои права». Что же случилось на самом деле? Можно ли было предотвратить диктатуру? Либеральная система дала сбой, в парламенте не создавались нужные коалиции. Ведущая партия, партия социалистов была расколота на радикалов и реформаторов. В стране обстановка была неспокойной, после тех или иных событий, правительства уходили в отставку. С 1919 до 1922 сменилось четыре правительства, два из них возглавлял Нитти, потом Джолитти, последнее — Факта. Именно Факта хотел подавить Марш на Рим военной силой. Скорее всего, это было вполне возможно. Свидетели тех дней, например, писатель Моравиа описывает поход фашистов, как парад сельских охотников. Ружья, в основном, были охотничьи, хотя было и оружие, оставшееся в руках людей после Первой мировой. Скорее всего, эта толпа разбежалась бы при первых выстрелах пушек. Одно дело решимость, совсем другое — жизнь. Другого Главу правительства Нитти Муссолини приглашал для создания коалиции, претендуя на одно место в Правительстве (как депутат имел право). Нитти сначала, заинтересованный в нейтрализации соперника — Джолитти, согласился на условиях, что Муссолини не будут даны политические и военные министерства. Муссолини был согласен, его интересовало Министерство по труду. Но, впоследствии Нитти изменил свое решение и решительно выступал против Муссолини. В момент прихода его к власти покинул зал в знак протеста. После падения правительства Нитти, король назначил его главой Джолитти, немолодого политика, занимавшего уже раньше этот пост в трудные исторические моменты. Он был известен своей договорностью, умением примирить различные политические силы, идя на уступки.

Чтобы затормозить народные волнения, Джолитти терпимо относился к акциям военизированных фашистских групп. Это Правительство было назначено после выборов, которые привели в Парламент первых депутатов-фашистов. Джолитти полагал, что легализация фашистов приведет к ассимилированию их в демократическую систему. Историк Ангело Таска писал, что это стало первым «жестом самоубийства» либерального государства. Что случается обычно в демократических странах в момент политического кризиса? Назначается техническое правительство во главе с каким-нибудь чиновником, которое и проводит непопулярные реформы. Ему это легко удается, так как, не являясь политической силой, не нужно заботиться о выборных голосах. Конечно, с Муссолини было не так. Во-первых, Фашизм являлся политической партией, во-вторых, Муссолини стремился к власти, ну и, в-третьих, конечно, была высказана вслух угроза захвата власти силой.

Эта фашистская революция не была сметающей все на своем пути, Муссолини намеревался оставаться в легальном поле уже существующей системы, хотя и критиковал ее либерализм. Вот как он ответил сенатору, обвинявшего его в незаконном захвате власти (27.11.1922): «Я уважаю ваши убеждения чистого либерала, но я позволю себе напомнить сенатору Альбертини, что конституционализм в Англии, либерализм во Франции, являются комплексом идей и доктрин, которым будет дано имя «либерализм» (..) родились из тяжелых революционных народных действий и без них сегодня сенатор Альбертини не смог бы восхвалять чистый либерализм.

Как можно было выйти из этого внутриполитического кризиса, который с каждым днем становился все более тревожным?

Переходное или временное правительство стало уже невозможным, так как не решало проблем, а только их чуть-чуть отодвигало. Через два, три или шесть месяцев непостоянства, которое характеризует парламентское пространство, мы бы оказались вновь на старте, имея негативный опыт, который бы только углубил кризис. Тогда я после долгих размышлений и поняв иронический парадокс существования двух государств, одно — актуальное, другое было государством, которое никто не мог больше понять и я сказал себе в определенный момент, что только решительное хирургическое вмешательство могло сделать из двух государств одно и спасти таким образом страну.

Сенатор Альбертини не должен думать, что это не явилось объектом моих долгих размышлений, не должен думать, что я заранее не представил себе всех опасностей и риска этих противозаконных действий. Я это сделал осознанно, более того, это было моей целью.

По моему мнению, не было другого метода привести новые силы в политику, где старые выглядели слишком усталыми и потеряли доверие на всех уровнях (..) и так как опыт учит и должен учить чему-то умных людей я сразу же установил правовые границы.

Я не перешел определенную черту, я ни капли не опьянился победой, не злоупотребил ею.

Что мне мешало закрыть парламент? Что мне мешало установить диктатуру из двух, трех или пяти человек? Кто мне мог оказать сопротивление, сопротивление движению из 300000 членов, которые в тот момент представляли 300000 ружей? Никто..

Это я, кто во имя Отечества сказал, что нужно подчинить импульсы, эмоции и эгоизм интересам нации и я сразу же направил движение на рельсы закона.

Я создал правительство из всех представителей Палаты, у меня не возникли сомнения по поводу членов старого правительства, я смотрел на профессиональные качества, меня не интересовали политические взгляды.

(..) У меня нет намерения упразднить парламент, отменить все, что является результатом либеральной революции.

Я могу оценивать с философской точки зрения то, что можно считать негативным, но философия должна молчать перед лицом насущных политических задач. Но посмотрим, что такое либерализм, либеральная практика? Потому что если кто-то считает, что для того, чтобы быть примерным либералом, нужно дать нескольким сотням безответственных фанатиков, плутам свободу погубить 40 миллионов итальянцев, то я отказываюсь дать эту свободу.

Синьоры, у меня нет идолов, когда касается интересов страны, но у меня нет и идола свободы. Вот почему, когда мне сказали о свободе прессы, я, журналист, ответил, что свобода это не только право, но и обязанность; то, что случилось потом в некоторых римских журналах как раз демонстрирует, что иногда забывают о том, что свобода это долг; основание для того, чтобы правительство имело право вмешиваться…

Я не намерен действовать вне закона, я не намерен действовать вне конституции, я не намерен импровизировать с нуля: пример других революций научил меня как раз тому, что нельзя переворачивать мир и что существуют фундаментальные жизненные принципы, которые нужно уважать. Но я считаю, что национальная дисциплина больше не является только словом, что закон не является больше только понятием, считаю, что свобода — не значит безделье (..) Нельзя называть эту политику реакционной. Я не боюсь слов; если необходимо, я объявлю себя принцем реакционизма; для меня все эти терминологии «правый», «левый», консерваторы, аристократия или демократия есть школьные термины, которые служат иногда, чтобы различать понятия, а чаще, чтобы путать.

Вы не получите антипролетарскую политику (..) Мы не собираемся угнетать пролетариат, не желаем ему тяжелой отсталой жизни, напротив, мы желаем ему материального и духовного подъема (..) Причины, по которым наша политика будет направлена на благосостояние пролетариата кроются в интересах страны; они продиктованы фактами и убеждениями, что невозможна мирная и гармоничная нация, когда три-четыре миллиона рабочих обречены жить в невыносимых условиях; и возможно, скорее наверняка, наша политика в отношении рабочих, анти-демагогичная, мы не обещаем рая, которого нет, сможет быть более полезной рабочему классу, чем та политика, которая сегодня очаровывает в бесполезном ожидании восточных миражей.

Вы задаете вопрос о военной организации фашизма? Эта военная организация дала Риму чудесный спектакль. Там было 52000 черных рубашек, которые оставили Рим в течение 24 часов по моему указу. Подчиняются… Я не намереваюсь распускать эти живые силы не только в интересах фашизма, но и в интересах страны.