Бесплатный фрагмент - Стряпчий и другие рассказы

Стряпчий

Попасть в адвокатуру в конце прошлого столетия было все еще сложно.

Костяк составляли люди определенной национальности. Профессия передавалась из поколения в поколение. Адвокаты были грамотные, работу выполняли хорошо. Клиента до нитки не обдирали.

Для зачисления в Московскую городскую коллегию адвокатов, требовалось сдать серьезный экзамен.

Я лично стал адвокатом только со 2-го раза. Мэтры завалили.

Первое время приходилось много работать, почти бесплатно. Ну, не совсем бесплатно. Какие-то, небольшие деньги государство перечисляло за работу по уголовным делам безденежных клиентов. Но это были крохи. Надо было нарабатывать клиентуру.

Перед рассмотрением очередного такого дела, заглянул в кабинет к судье Виниченко.

— Валентина Николаевна, можно?

— Заходи Чернов. Чего хотел?

— Да, там, завтра будет дело по наркотикам. Следователь вменяет сбыт. Ну, какой там сбыт? Притянули за уши. Совсем сдурели.

— Так, не мешай мне готовиться. Давай, иди, — махнула рукой на дверь.

— Ну, Валентина Николаевна, паренек только начинает жить. Положительный. Семья хорошая.

— Слушай Чернов, тебе легче дать, чем отказать. Иди, пока не разозлилась!

Я, конечно, понимал, что судья со мной разговаривать по существу дела не будет. Но хотелось как-то заострить ее внимание на этом деле. Маленькая адвокатская хитрость.

Виниченко — женщина интересная, с юмором. По натуре холерик. В зале, перед началом слушания, всегда высказывала свое мнение об участниках процесса. И адвокат у нее балбес, ничего не понимает в юриспруденции. И обвинитель — представитель прокуратуры, ничем не лучше. Нагородили огород, сами не понимают, что вменяют. Следователь, который вел дело, вообще случайный человек в правосудие. Ну, а что касается сотрудников милиции, которые осуществляли задержание, то им самим самое место на скамье подсудимых.

Промыв всем мозги, резко меняла тон. Улыбалась: — Ну, хорошо. Давайте работать.

И надо сказать, что ее приговоры редко кто обжаловал. Придраться было не к чему. Высокий уровень.

Дело, которое слушалось в этот день, было не сложное. Доказывать ничего не надо было. Все очевидно.

Потерпевшие — мама и дочь, 25-летняя девица по имени Оля. Лицо уж очень ассиметричное. Дурнушкой назвать нельзя, но что-то отталкивающее есть. Живут вдвоем, но верховодит дочь.

Подсудимый — ранее неоднократно судимый Сергей Горелов. Симпатичный, веселый, можно сказать бесшабашный молодой человек.

Познакомились по переписке, когда Горелов отбывал очередной срок. После освобождения приехал к потерпевшим и остался жить. Правда, недолго.

Когда мать с дочкой ушли на работу, вынес все, прихватив даже ложки.

На суде охотно рассказывал об этом. Смеялся.

Когда судья дала слово потерпевшим, Оля попросила его строго не наказывать. Она его очень любит, и будет ждать.

Я, с улыбкой, посмотрел на судью и развел руками, мол, я здесь ни при чем, никого не уговаривал.

Виниченко, молча, кивала головой. В глазах — жалость.

Я сидел и думал: «Встречаются же такие женщины. Или сердце большое, жаждущее всех обогреть и приютить. Или полная дура».

Скорее всего, второе.

Криминальная семейка

Встав пораньше, поспешил из Митино, где на тот момент проживал, в СИЗО №2, так называемую «Бутырку». Надо было уточнить с подзащитным кое-какие детали по делу. Согласовать линию защиты.

В метро «Тушинская», перед турникетом толпился народ. В стране перестройка. Люди сонные, недовольные. Еле ноги передвигают. Что будет впереди, никто не знает. Передо мной — женщина с отпечатком подушки на голове. Не причесанная. Видно, как упала на подушку, так и не шевелилась до самого утра. Идет к турникету, носом клюет.

Неожиданно сзади громкий мужской голос: — А ну, пошевеливайся великий русский народ! Скоро вас евреи загонят в резервацию!

Все сразу встряхнулись, зашевелились, пошли быстрее.

Я заулыбался. Лично я к ним не испытываю никакой неприязни. В школе дружил с Мишей Уриновским, в институте — с Сашей Лантоном. Ребята нормальные. Не пьют. Знают, чего хотят.

После следственного изолятора заехал в юридическую консультацию.

— Виталий, зайди ко мне, на минуточку, — крикнул через открытую дверь. заведующей консультацией Рыбаков.

Зашел, поздоровался.

— Вот, возьми телефончик. Созвонись. Заключишь соглашение. Люди не богатые, но за работу заплатят. Да и для практики хорошо.

Вечером встретился с матерью будущего подзащитного. Женщина лет сорока. Миловидная, но уже немного потрепанная жизнью. Крутится на двух работах. Муж — пьяница, двое детей. Старший сын Виктор, пятнадцатилетний подросток, вместе с друзьями, через окно ночью, залезли в детский садик. Утащили сок, еще какие-то продукты, транзисторный приемник. Разбили окно, выломали дверь.

Ну, думаю дело простое, много времени не займет.

Попросил мать подзащитного собрать характеристики. Успокоил: — По первому разу отделаемся условным сроком. Пусть только до суда посидит дома, поменьше по улице шатается.

Сглазил. Через две недели Витю задержали за грабеж часов у такого же подростка.

Следователь изменять меру пресечения — подписку о невыезде, не стал. Видимо посчитал, что все это недостаточно серьезно. Я снова переговорил с мамой подзащитного.

— Да, что я могу сделать? Он меня не слушает совсем.

— А отец? Пусть стукнет кулаком по столу! Вправит немного мозги! — говорю я.

— Отец!? Отец сам под следствием! А вы бы не могли взять на себя еще защиту мужа?

— Господи! А там то что?

Оказалось, работяга–алкоголик пытался вывезти с территории завода «Серп и молот» какие-то железные болванки для продажи частной фирме. Задержали.

Вот тебе и дело простое. Попал. И отказаться нельзя от защиты, не гражданское дело.

Отец — «тошнотик», худой, безвольный человек и сынок, с повернутыми мозгами. Будущий представитель уголовной романтики. А там уже подрастает второй мальчик. С восхищением смотрит на старшего брата.

Успеть бы закончить дела.

Работаю со следователем, то по одному делу, то по-другому.

И вот уже выходим на ознакомление со всеми материалами дела. Для передачи дела в суд. Назначили дату.

«Слава Богу!» — думаю про себя.

Но за день до этого, Виктор с товарищем совершают уже разбойное нападение. Под угрозой применения ножа, отобрали плеер, деньги.

Следователь схватился за голову, я — за стол, чтобы не упасть. Все в шоке.

Витю сразу же арестовали. Видно, товарищ не понимает хорошее к нему отношение.

Поместили в 5-ый следственный изолятор на Водном стадионе.

В камере поначалу храбрился. Сбылась мечта идиота. Приобщился к уголовному миру.

Шло время. Уголовное дело передали в суд. Но рассмотрение постоянно переносилось. То в изоляторе карантин, то судья заболеет, то конвой не обеспечат, то предыдущее дело в процессе затянулось.

Через полгода нахождения в изоляторе, подзащитный начал хандрить. Веселье поубавилось. Стал задумываться. Да и мне уже порядком надоело «легкое» дело.

Но все когда-то заканчивается.

На суде вел себя тихо. Мне даже стало, его немного жаль. Гнилое семя. Что из него может вырасти? Ничего.

И это в лучшем случае.

Позиция

Проработав три года в Московской городской коллегии адвокатов, набрался опыта, приобрел свою клиентуру. Уже не надо было искать, кого защищать. Граждане звонили сами и просили заключить соглашение. Так сказать, передавали из рук в руки.

Как-то домой вечером позвонил мужчина, назвавшийся Пьяновым, и попросил осуществить защиту пасынка Андрея Лунина. Договорились о встрече.

На следующий день в юридической консультации меня дожидались Пьянов и Татьяна Лунина, мама подзащитного. Сам Андрей в это время находился в больнице. Проходил реабилитацию после пулевого ранения.

Заключили соглашение. Ордер на ведение дела вручил следователю.

Узнал обстоятельства дела.

Подзащитный помогал матери на рынке торговать товарами из Китая. Подносил тюки, охранял. За это получал карманные деньги. Но их явно не хватало. После армии хотелось погулять с девочками, потусить в ночных клубах.

Нужны деньги и не малые. А где их взять?

С дружком Яковлевым решили заняться гоп-стопом. Ну ладно Лунин, а зачем это понадобилось Яковлеву? Непонятно. Мальчик из очень обеспеченной семьи. Даже служил на автобазе Министерства Обороны РФ в Крылатском. Наверное, не хватало острых ощущений.

Место для ограбления выбрали рядом с гаражами, между супермаркетом и жилым сектором. Не учли одного, территория в вечернее время патрулируется нарядом ППС.

Когда Яковлев вырвал у прохожей сумочку и бросил ее Лунину, женщина, несмотря на угрозы, вцепилась в него, истошно крича. Лунин кинулся бежать.

Как раз в это время проезжала патрульная машина. Двое сотрудников схватили Яковлева, заламывая ему руки. А третий, достав пистолет, преследовал Андрея.

Лунин летел по крышам гаражей, как на крыльях. Парень спортивный.

Параллельно Андрею, внизу бежал милиционер, размахивая пистолетом. Раздались первые выстрелы, призывы остановиться. Бесполезно. Ничего не слышал.

Одна из пуль попала в Андрея, повредив левую почку. Сумка улетела за гаражи.

Надо сказать, что в то время, применение оружия было еще редкостью. Многие сотрудники старались пистолет не брать на дежурство. За применение спрашивали строго. Вплоть до увольнения. А если наступали серьезные последствия, могли возбудить уголовное дело. Такие были времена.

Подзащитный практически стал инвалидом.

Перед окончанием предварительного следствия, ко мне подошел адвокат Яковлева. Пытались выработать единую линию защиты. Предлагал давать показания, что ничего не было, потерпевшая обозналась. Ребята ни при чем, случайно оказались у гаражей.

Я понимал, что родители Яковлева даже в мыслях не допускали, что сын преступник. Всегда такой хороший мальчик был. Уже и невесту подобрали из приличной семьи, своего круга. И что теперь, все прахом? Что скажут люди? Нет уж! Только не он.

Адвокат не перечил. Боялся потерять денежных клиентов. То же самое, хотел от меня.

В этом мы с ним разошлись. Он злился, но ничего сделать не мог. Каждый сам за себя.

Конечно, в идеале, адвокатам надо договариваться. Но здесь другое дело.

Мой подзащитный находился до суда, учитывая состояние здоровья, под подпиской о невыезде, а Яковлев арестован. Оба привязаны к грабежу капитально. Отрицать глупо. Поэтому вместе с родителями и подзащитным, сделали упор на сбор положительных характеристик, справок о состоянии здоровья. Парень и так уже наказан. Вину осознал, раскаялся.

Не ошиблись. Лунин получил условный срок, а Яковлев — реальный, четыре года лишения свободы. Правда, отсидел не весь срок. Думаю, помогли связи родителей и деньги, деньги, деньги…

Справедливость

В Советское время, как следует из трудов Марксизма-Ленинизма, пролетариат был могильщиком капитализма. Наступила перестройка и уже капитализм закопал пролетариат, вместе с моральным кодексом строителя коммунизма.

Заводы растащили, месторождения полезных ископаемых поделили. Поломали систему образования и воспитания молодежи. В страну хлынул поток наркотиков.

Создали специальную службу по борьбе с этим злом. Набрали сотрудников. Стали требовать результаты.

Но вместо того, чтобы выявлять крупные каналы сбыта, что требует много времени, терпения и умения, пошли по легкому пути. Сошлись лень и корысть. А мы чем хуже новых нуворишей?

Зная все места сбыта, их не прикрывали, а «доили», получая свой процент. Одновременно задерживали некоторых покупателей, вменяя им хранение и употребление наркотиков. Делали «палки». Создавалась видимость бурной деятельности.

Полностью изъятый героин не уничтожался. Оседал в сейфах сотрудников и в дальнейшем попадал в карманы других граждан. Круговорот наркотических средств. Замкнутый цикл. И как следствие — рост показателей работы отдела.

Суды были завалены уголовными делами такой категории.

Задача адвоката состояла в развале в суде таких дел. А если не получится — смягчить наказание, перейти со сбыта на приобретение.

В Пресненском суде слушалось дело по обвинению Смирнова в сбыте наркотических средств. Статья серьезная. Срок большой.

Сам случай произошел в ночном клубе, где подзащитный находился с другом. Молодые люди употребили ЛСД, поделив марку на двоих. Наркотик полусинтетический, галлюциноген. Вызывает одурманивание. Разрушает клетки головного мозга. В прошлом применялся в психиатрии для лечения больных.

Во время задержания, друг перевел все стрелки на Смирнова. Уж, не знаю, кто приложил к этому руку, но в первых показаниях, без адвоката, подзащитный брал всю вину на себя. Наркотик якобы был его. А это сбыт.

Переговорив с подростками, выяснил, что марку ЛСД они купили в клубе на двоих. Деньгами скинулись в равных долях. Взяли дозу исключительно для собственного потребления. А это меняет дело.

Спрашиваю у Смирнова: — Зачем же ты взял все на себя?

— Сотрудники милиции посоветовали. Сказали, что так будет лучше. Меньше дадут.

Да, думаю, развели парня. Вместо незаконного приобретения для личного использования, вменяют сбыт. К тому же подзащитный мог показать настоящего сбытчика, но это никого не заинтересовало. Значит, кому-то не выгодно его светить. Видно, хорошо «башляет», да еще и клиентов регулярно сдает.

Перед судебным заседанием еще раз переговорил с подзащитным и родителями. Настоятельно рекомендовал Смирнову отказаться от первоначальных показаний, предупредив о серьезных последствиях.

— А, не будет ли хуже? Скажут, специально меняет показания. Хочет запутать дело, — поинтересовался отец.

— Хуже уже не будет. Хуже некуда. Скажет, что заблуждался. Сотрудники наркоконтроля убедили так сказать.

В суде я пытался доказать, что сбыта не было. Обыск, в квартире Смирновых, ничего не дал, больше никаких наркотиков не нашли.

Подзащитный, несмотря на давление представителя прокуратуры, держался выработанной позиции.

Получилось. Судья пришла к мнению, что обвинение натянуто, переквалифицировав со сбыта на незаконное приобретение.

Справедливость вроде восторжествовала. Но гадкое ощущение осталось. Что творим? Вместо того, чтобы прикрывать «гадюшники», спасать детей, зарабатывают деньги, создают видимость работы.