Бесплатный фрагмент - Сто глав о внимании

1

Все духовное понимание, братья, пусть ведется верой, надеждой, любовью, и более — любовью. Первые учат пренебрегать кажущимся благом, любовь — добродетелью душу соединяет с Богом, умным чувством Незримого ища.

2

Естеством благ только Бог. Бывает и человек — от прилежания к переменам благим ради Благого по сути, во что не есть изменяясь, когда душа за прилежание к добру бывает в Боге так, как ее сила, действуя, желает: «Будьте благими и милосердными как Отец ваш, который на небесах».

3

Зла нет в естестве, и нет злого естества — зла никакого Бог не сотворил. Когда пожеланием сердца вносят в образ то, чего нет в сущности, тогда начинает быть оно же если так творящий хочет. Итак, всегда должно прилежанием к памяти о Боге нерадеть о навыке ко злу — естество добра сильнее к злу навыка: первое есть, второго нет — только когда содеевается.

4

Все люди — по образу Бога, по подобию быть только тем, кто ради великой любви свою свободу поработил Богу: когда мы не свои — подобны ради любви с собой нас Примирившему. Достигнет этого кто свою душу за изменчивую славу жития уверит не бояться.

5

Свобода — воление души разумной, с готовностью двигающее к тому, чего она захочет, и уверимся, готова иметь не одно добро — чтобы всегда благой мыслью стирали память о зле.

6

Свет внимания истинного есть различение, не погрешая, добра и зла — тогда путь правды возводит ум к Солнцу правды, и приводит в безграничное просвещение к Нему внимания впредь с дерзновением взыскующего любовь; и избавлять праведное от досаждать ему дерзающих должно гневом безгневным — ревнитель благочестия не ненавидя, но обличая показывает победу.

7

Духовное слово умное чувство убедит действием — с любовью оно от Бога несется, и без потерь ум наш пребывает в движениях богоразумия — скудостью не страдает, неся озабоченность, так расширяется пониманием, как действие любви хочет. Всегда хорошо с верой, через любовь действующей, ждать просвещение, о котором сказано: нет ничего беднее мысли вне Бога, о Боге философствующей.

8

Нельзя непросвещенному налегать на духовные представления — как и обильно освещающемуся благостью Святого Духа браться за говорение: где невнимание несет скудость, где говорить не дает изобилие — душа, любовью Бога упиваясь, при смолкнувшем гласе хочет наслаждаться славой Господа. Итак, середине надо, наблюдая действие, слова богоглаголанные начинать: во-первых, эта мера устроение слов славных дарует, во-вторых, многоценность просвещения питает веру говорящего с верой, чтобы за любовь к вниманию учащий первым от плода вкусил — «прежде трудящемуся делателю подобает от плода вкусить».

9

С одной стороны, одного Святого Духа и мудрость, и внимание — как все божественные дарования — но словно собственное действие каждое имеет: «одному дается мудрость, другому — внимание, тем же Духом», свидетельствует апостол. Внимание опытом соединяет человека с Богом, душу в слова на темы не подвигая — и кто-то из филосовствующих среди уединенной жизни просвещается им в чувстве, к божественным словам не приходя; а если с вниманием подается среди страха мудрость — что редко, она объяснит сами действия внимания, и первому обычно действием, второй — словом просвещать. Внимание несет молитва и великое безмолвие при всесовершенной беззаботности, мудрость — нетщеславное раздумье о словах Бога и — прежде всего — Бога подающего благой дар.

10

Когда раздражающаяся часть души движется против страсти, знать должно, время — молчания, час — брани. Когда неустроение, видно, или от молитвы, или по милосердию в тишину пришло — пусть она движется влечением божественных словес, путами смиренномыслия оберегая ума крылья: кто себя крепко не уничижит, о величии Бога сказать не может.

11

Духовное слово всегда соблюдает душу нетщеславной — в чувстве света благодетельствуя всем ее частям, цену людей оно делает ненужной и всегда вне мечтания хранит мышление, всего его переменяя для любви Бога. Слово мирской мудрости всегда зовет человека к славолюбию, а опытом чувства благодетельствовать не может — хваля, дарит любление присущего себе, будучи созданием тщеславных людей. Расположение божественного слова познаем без обмана, когда час безмолвия потратим на беззаботное молчание с теплой памятью о Боге.

12

Себя любящий Бога любить не может. Себя не любящий «ради преизбыточествующего богатства» любви Бога — этот Бога любит, и никогда не ищет свою славу, но — Бога. Себя любящий ищет славу свою, Бога любящий любит славу его Создавшего. Души чувствующей и любящей Бога — всегда искать славу именно Бога во всех, которые исполняет, заповедях, а за свое смирение утешаться: Богу за величие слава подобает, человеку — смирение, чтобы ради него мы были населены Богом — что когда делаем, и мы, радуясь славе Господа, по святому Крестителю Иоанну, начинаем говорить непрестанно: «Тому должно вознестись, мне — умаляться».

13

Знаю одного, так Бога любящего — и еще плачущего, что не как хочет любит — что душе его пребывать в теплом желании Бога в себе прославлять, себе — как несуществующему быть непрестанно. Этот не знает ни что он есть, ни что в самой похвале словесной: сильным пожеланием смирения он своего достоинства не замечает, но служит Богу, как по Закону священнодействуют — крепким расположением боголюбия прячет память о своем достоинстве в глубину любви Бога, похвалу за нее скрыв духом смирения, чтобы всегда быть для себя в мысли «непригодным рабом», чуждым своего достоинства пожеланием смирения. Что должно и нам: творя всю честь — бежать от славы ради преизбытка богатства любви так нас возлюбившего Господа.

14

Кто чувством сердца Бога любит — тот узнан Им. Как кто в чувстве души любовь Бога примет — так в любви Бога будет, и далее пребывает в сильном влечении к просвещению внимания, что и самим чувством костей это ощущать, уже себя не зная, любовью Бога всецело изменяясь. Такой и присутствует в житии, и нет — еще обитая в этом теле, соединившись с Богом, непрестанно движением души он ради любви к Богу отходит, впредь неотступно ради огня любви сжигая сердце понуждением желания, однажды от любви Бога выйдя из себя-любления: «если из себя выходим, то для Бога, если мыслим здраво — для вас».

15

Когда начнет кто чувствовать в обилии любовь Бога — начнет чувством духа ближнего любить, и это любовь, о которой говорит все Писание. По плоти любление слишком легко прекратится в силу обретенной мелкой причины — к духу оно чувством привязалось; а случись некой распре настать при воздействуемой Богом душе, связь любви от нее не ослабнет — огнем любви Бога пламенея, она скорее к благу зовется и с большой радостью любовь ближнего взыскивает, пусть весьма им или досаждалась, или отпускалась тща, и сладостью Бога всецело уничтожает горечь раздора.

16

Никто не может чувством сердца Бога любить, прежде не убоясь Его всем сердцем: через действие страха очищаясь и словно размягчаясь, душа приходит в действующую любовь. Но никто реченным образом не придет к страху Бога, если вне всего житейского не станет ум: тогда его беспокоит страх Бога, в сильном чувстве очищая от всей земляной дебелости, чтобы так возвести к большей любви благости Бога. Так страх — еще очищающимся, при средней любви, любовь совершенная — очистившимся, в которых уже нет страха — «совершенная любовь вон изгоняет страх». Обоим им быть только тем праведным, которые действием Святого Духа еще работают над добродетелями — потому где-то говорит божественное Писание, «бойтесь Господа все святые Его», где-то, «возлюбите Господа все преподобные Его», да уведали мы въяве: страх — у еще очищающихся праведников, в середине любви, у очистившихся любовь совершенна, в них уже нет понятия ни о каком страхе, но через действие Святого Духа отжиг непрерывный и соединение души с Богом по говоримому: «Соединилась душа моя с Тобой, и приняла меня десница Твоя».

17

Как случающиеся телу раны, если станут запущенными и в небрежении, врачами прикладываемые к себе лекарства не чувствуют, а очищенные чувствуют воздействие лекарства, к скорому исцелению тут приходя, так душа, пока в небрежении, вся проказой сластолюбия покрывшись, страх Бога чувствовать не может, пусть страшный в силе Божий суд ей непрестанно будут предвещать; когда же начнет через великую внимательность очищаться, как цельбу настоящей жизни чувствует божественный страх — действием обличений жгущее ее как огнем бесстрастие, и далее постепенно очищаясь, она достигает совершенства очищения, как прибавляя в любви — так оскудевая страхом, чтобы достичь совершенной любви, в которой, сказано, нет страха, но действующее ради славы Бога полное бесстрастие. Итак, да будет нам в похвалу непрестанных похвал сначала страх Бога, далее любовь — исполнение Закона о Христе совершенства.

18

Душа, от мирских разумений не избавясь, ни Бога полюбит искренне, ни дьяволом возгнушается достойно — сразу тяжкое имеет покрывало — житейское попечение, и ум о таковом свое суждение создать не может, чтобы без обмана испытать на себе приговор Суда. Итак, всегда уединение полезно.

19

Душе чистой присущи слово независтное, ревность незлобивая, непрестанное стремление к Господа славе — тогда ум, находясь при чистейшем мысли взвешивании, тщательно располагает свои весы.

20

Вера без дела и дело без веры одинаковым образом будут отвергнуты: верному должно веру, показывающую дела, Господу приносить — и отцу нашему Аврааму не вменилась в правду вера, если бы плод ее, сына, он не принес.

21

Любящий Бога и верит искренне, и дела веры совершает преподобно. У только верящего, среди любви не пребывающего, и самой веры, которую мнит иметь, нет: с легкостью верит ум, весомостью славы любви не действуя — «вера, любовью действующая» — мерило добродетели.

22

Глубину веры испытывающий колеблется, простым расположением понимающий утишается: «вода забвения зла», она же глубина веры, бесполезным представлением понимание не терпит — и будем плыть водами в простоте ее смысла, чтобы так гавани воли Бога достичь.

23

Никто не может ни любить, ни верить искренне, если себя сам имеет обличителем: когда наша совесть тревожит обличениями, ум благоухание премирных благ чувствовать себе не позволяет — сразу в сомнении раздваивается — за прежде полученным опытом веры теплым движением стремясь, чувством сердца за любовь взять свое силы не имея из-за укола обличившей совести. Теплой внимательностью себя очистив, с большим опытом о Боге желаемое получим.

24

Как к появляющемуся добру будто силой толкает нас чувство тела, так, когда вкусит божественной благости, привычно к незримому благу ведет чувство ума — каждое всегда стремится к своему родству: душа, как бесплотная, к благам небесным, тело, как прах, к пище земной. Без обмана к опыту нематериального чувства придем, если среди трудов материю истончим.

25

Одному чувству естественным быть для души, учит нас само действие святого внимания — далее на два действия делящемуся из-за преслушания Адама. Одно, простое, бывает в ней от Святого Духа — его никто не может познать — только ради надежды на грядущее благо от благ жизни с удовольствием избавляющиеся и всю тягу телесных чувств через воздержание угашающие — в них ум, ради неозабоченности двигаясь благосильно, может неизреченно чувствовать божественную благость; и по мере преуспеяния — от радости она и телу передает безграничным смыслом, любовью исповедования веселя: «на Него уповало сердце мое, и помог мне, и процвела плоть моя, и по своей воле исповедую Его» — тогда бывающая душе воистину радость — без обмана и телу напоминание о нетленной жизни.

26

Подвизающимся должно всегда хранить мышление неволнующимся, чтобы в нем проходящие помыслы различая, ум добрые и богопосланные откладывал в храмины памяти, а глупые и бесовские выбрасывал вон из житниц естества; и море утишается так, что самое глубинное движение рыб в нем ловящими зрится, и не утаивается ни одно из животных, там проходящих стези, когда же возмутится порывами ветра, помрачением возмущения прячет то, что в улыбке затишья видеть соревнует, и праздным видим бывшее искусство рыболовные придумывающих хитрости. Это всегда случится и понимающему уму пережить, особенно, когда от неправедного гнева глубина души возмутится.

27

Очень немногих тщательно познавать все свои падения — далее ум которых никогда не похищается от памяти о Боге; тем образом, что глаза нашего тела, когда здравствуют, видеть все до и пролетающих и скачущих в воздухе мошек могут, а когда покроются влагой или пылью, пусть и чему-то великому быть из встречающегося, видят это неясно, из малого же чувством зрения и не чувствуют, так и душа: от миролюбия случающееся ей повреждение при тонкой внимательности она и очень краткие свои падения в очень большие вменяя, непрестанно с великим благодарением слезы на слезы несет — «праведные исповедуют знание Тебя»; а если с упорным расположением к быту творит нечто смертельное или достойное великого мщения — чувствует себя спокойно, и о прочих падениях не может намека знать, но часто вменяя их в достижения, с горячностью в защиту их слова сочиняя — жалкая, не стыдится.

28

Ум очистить — одного Святого Духа. Если не придет сильный и хищника не повергнет, добыча никак не будет освобождена, и всегда более миром души надо покоить Святой Дух, чтобы всегда иметь при нас светящий светильник внимания: когда непрестанно блистает в храмине души, все горькие и темные прилоги бесов, этим святым и славным светом обличаясь, уму не только явны, но и станут бессильны; и говорит апостол: «Дух не угашайте» — иначе, злодейством или злоумышлением не опечаливайте благость Святого Духа, да не лишитесь этого поборающего светоча — и не вечный и животворящий угасает, но Его отвращение и печаль оставляет ум по вниманию помраченным и несветлым.

29

Одному чувству естественным быть для души, (остальные) пять служат нуждам нашего тела — учит нас Святой и человеколюбивый Божий Дух, и разделяется оно в движениях самой души после случившегося от поскользновения умом преслушания — потому ведется страстной ее частью, и блага жития с удовольствием мы чувствуем; и часто своему мыслящему и разумному движению сорадуется — и ум наш к небесной красоте бежать, когда здраво мыслим, стремится. Если к навыку пренебрегать благом в быте придем, сможем при участии так домостроительствующего для нас Святого Духа стремление души к земле соединить с ее рассуждающим расположением: если Его божество храмину нашего сердца действенно озарит — сможем неразделяющимся чувством с всецелым расположением вкусить благо.

30

Чувство — умом точное восприятие различаемого: как нашим телесным воспринимающим чувством доброе и худое без ошибки в здравии различая, мы стремимся к благому, так наш ум, когда в великой беззаботности с благой силой начнет движение — может в обилии чувствовать божественное утешение, противостоящим уже не увлекаясь; как тело, вкушая земные приправы, имеет опыт чувства без ошибки, так ум, когда станет выше разумения плоти, может без обмана вкушать утешение Святого Духа — «вкусите и видите, как благ Господь» — и через действие любви при испытании иметь незабвенно память о восприятии без ошибки лучшего, согласно святому (Павлу), говорящему: «О том молюсь, чтобы любовь ваша более прибавляла в разуме и во всех чувствах, чтобы испытывать вам лучшее».

31

Когда наш ум начнет чувствовать утешение Святого Духа, тогда и сатана в ночном безмолвии, в тончайшем сне, в мнимо-приятном чувстве выбирает момент, душу зовет; и если ум обретется в очень теплой памяти держащим святое знание о Господе Иисусе и как оружием против обмана воспользуется этим святым и славным знанием — от хитрости лжец отступает и в подлинной сущности в сражение вступает с душой — и ум, обман познав, тщательно в опыте различения лукавого преуспевает.

32

Благое утешение бывает или тело бодрящим, или ради грядущего сна начала явления, когда кто-то теплой памятью о Боге присоединится к Его любви — а лесть приходит к подвизающемуся всегда в тонком сне при средней памяти о Боге. Сущее от Бога хочет в сильном излиянии души призвать к любви подвизающегося в благочестии открыто — а иное веянием лести, как обычно, душу развевать и опыт чувства ума, здравствующего относительно памяти о Боге, через сон тела украсть пробует; и если ум обретется прилежно вспомнившим о Господе Иисусе — развеет он это дуновение мнимо-приятное врага и радуясь, воздвигнется против него на битву, как оружие имея вторую после благого дара — от опыта хвалу.

33

Когда несомневающимся и немечтательным движением душа от любви Бога разгорится, влеча и тело в глубину этой неизреченной любви — бодрствуя или реченным образом входя в сон и воздействуясь святым благим даром, ничего, кроме того, во что двигается, отнюдь не разумея, знать должно — Святого Духа действие: сладостью неизреченной совершенно услаждаясь, здесь ничего иного разуметь она не может, радостью непоколебимой веселясь; но если ум сомнение вообще или скверное представление в действии получит и воспользуется святым знанием для защиты от зла — уже не только от любви Бога, думать должно — от обманщика утешение радости, радость эта бездельная и неположенная, вся хотящего впечатлением растлеть душу врага: тот как увидит ум, тщательным испытанием своего чувства хвалящийся — благовидным утешением душу приглашает, чтобы от слабящей и набрякающей приятности расхищаемой ей стать неуведанным смешению с коварством — отсюда мы познаем Дух Истины и дух лести; однако, возможно божественную благость чувством вкусить и горечь бесов испытать чувствительно, только если во вселении в глубину ума благого дара и прохождении по составу сердца лукавых духов убедимся — в чем уверенности у людей никогда не хотят бесы — чтобы ум, то уведав, тщательно памятью о Боге на них не вооружился.

34

Одна естественная любовь души, от Святого Духа ей бывающая, и есть иная, которая когда хотим, переменится соразмерно нашей воле, и если усилием своего выбора не держаться, она легко расхищается лукавыми духами; а первая от любви Бога разжигает душу так, что всем частям души в безграничной простоте расположения неизреченно благостью присоединиться к божественному желанию, и ум, духовным действием наполнясь, открывает источник любви и радости.

35

Как море, когда возмущено, при возливании на него масла имеет свойство уступать под его плотностью, побеждающей волнение, так наша душа, когда уплотняется благостью Святого Духа — с удовольствием утишается и согласно сказанному Святым с радостью побеждается: «Богу подчинилась душа моя» — этой бесстрастной и неизреченной благостью приосеняясь; и сколькие бы тогда раздражения не подстраивались бесами против души — пребывает она безгневна и полна всей радости, и кто входит в это — остается, если непрестанно питает свою душу страхом Бога — страх Господа Иисуса приносит подвизающимся устроение чистоты — «страх Господа чист, пребывает в век века».

36

Слыша о чувстве ума, в видимом образе увидеть им славу Бога никто пусть не надеется: говорим, чувствовать при очищении души — в неизреченном восприятии божественного утешения, с которым из незримого ничему не явиться — «теперь поступаем по вере, а не по видению», говорит безмятежный Павел. Если подвизающимся увиден будет свет или огневидный образ, он пусть видение совершенно не принимает, явленное — обман врага, который претерпев, по неведению многие с пути истины совратились: мы, пока обитаем в тленном теле, находимся в разлучении с Богом — то есть в видимом образе Его или нечто из Его пренебесных чудес видеть не можем.

37

Любовью Бога являемые душе сновидения у здравствующей души неложные и открывающие, и не прелагают один образ в другой, не пугают чувство, не смешат или омрачают вдруг, но со всей кротостью приходят к душе, наполняя ее духовным восторгом, и после пробуждения тела душа радость сновидения с большим желанием взыскивает. В мечтаниях бесов всегда все наоборот: в том же образе не остаются, образ долго несбивчиво не показывают — что по избранию не имеют, только по своему обольщению заимствуют, а на большее способными быть не могут — однако, и величавое глаголят, и прещают весьма, часто в воинский облик себя образуя, когда и поют с криком душе — потому ум, замечтав, если очищается, узнав их, тело пробуждает и, бывает, радуется, что их хитрость узнать смог, и в самом сне часто обличая, подвигает их в великий гнев. Есть и благие сновидения, но радость душе не несут, творят ей приятную печаль и без боли слезы — так бывает у преуспевающих в великом смиренномыслии.

38