Бесплатный фрагмент - «Стихли шаги его»

Вы слышите? Слышите? Слышите?

Всё громче и громче шаги его!

«Здравствуйте, дорогие однопланетяне… Я пришёл к вам с намерением, с искренним желанием… дерзнуть подняться, подняться на уровень неба. За небо! Чтобы воспеть, чтобы издалека и сверху, чтобы трезво и глобально… рассмотреть наш общий дом, нашу многодетную мамку».

«Дом-Мамка»

Вот это да! Вот это Дом —

Земля, простреленная Веком!

Ты расцветаешь под гнильём,

И воздух тянешь сквозь прорехи.

А домочадцам дела нет

До всех паучьих троп и трещин.

И люльку обращая в клеть,

Стихает воля человечья.

Свершалось псарням разных каст

Ругать мотивно лай друг друга,

Но ты осилила напасть,

Упрятав от урона чудо.

Безбожным нищим не дала раскрасть

И без того поруганной красы, ветшалой.

Тебя топтали пятки в грязь,

Но не детишек, а разумно малых.

Они же по сей день тревожат заводи,

Выгуливая бешенство отары своих рвот,

Изнанкой прорицания кончину дням накаркали,

Нас отвлекая рыскать потаённый брод.

А он нам нужен, этот лаз — ушко игольное.

Преодолев событий тернии, выйдем в вешний сад,

И молодильны яблочки, и сочево застольное

Уют в сердца внесут — ты будешь Праздником богат.

Вот так вот Дом! Крепчай да продолжайствуй!

Величие не прячь в грехи подброшенных щенков.

Ведь, множа урожай живых, ты откликаешься на Мамку.

Терпи как землепашец ожидает к осени хлебов!

«Ребёнок появляется на этой планете как гость. Смотрит по сторонам — всему удивляется, чистая душа».

«Гость на Планете»

Я гость на этой планете.

Впервые вижу курящих женщин.

Впервые чувствую обманы старших

И помню искры младенцев погасших.

Как чудо меня встречали

Залпами, криками да шлепками,

Обмакнули в поношенную парчу,

Велели здравствовать, начхав на свечу.

С первых дней уяснил основательно:

Не ступать на дороги мечтательно,

Находиться в режиме «Всегда Готов

Чуткий сон по щекам бить на яви зов!»

Этот зов обличает реалии,

Где хозяева нищих гульбанили,

Где усы мёдом липкие нашивал,

Где себя любознательно спрашивал:

Неужели привыкну бояться?

С вражьим станом сподоблюсь брататься?

Зарешечу просветы итак малые?

Разбазарю вклады карманные?!

От вопросов расти к наблюдениям,

Что народ не боится гниения,

Что на сто — лишь один бьёт поклон уму.

Лишь бы зря не свихнуться мне, зрячему.

Я ж дивлюсь, что зелёные ельники

Порубили скупые бездельники.

И тучнеют, и жиру бесятся,

Своим ангелам повелевают повеситься!

Так как гость я, пока не трогают.

Не пугают ни злом, ни тревогою.

Но пройдут времена, когда цельный я.

И смешают с тобой, на кого — плевать!

«Выросли мальчики, выросли девочки из ряда сопливых детишек.

Пора хитрым дядям втянуть их в петлю «интересных» и «выгодных» делишек».

«А если кто воспротивится системе,

Тот не будет ни в элите, ни в богеме.

С тем попрощаются по отработанной схеме».

— «Вам с Травлей собак или с Петлёй на шее?».

«Собака и Петля»

Одна накинулась и грызёт.

Другая накинулась и давит.

Но кто в собаке злость убьёт?

Но кто петлю ослабить заставит?

Веревки вьют для строгих дел

Теоретические знатоки неволья,

Запястья тех стирая в мел,

Которые практично не бегут из строя.

И травля жалкого нутра

Сжимает пуще, чем могилы холод.

И в клочья от клыков крыла.

И кровь — гнильна без кислорода…

Мы все притихли по местам —

Очаровались подконтрольным зельем!

Из нас придёт ли к нам Гигант:

Насаживать плохих собак на петли?!

«Да нет… у людей всё не так плохо… В газетах всё спокойно, справедливо, стабильно, ровно! А то наговорил тут на своих однопланетян… В мире людей — это вам не в мире животных!».

«Ведь у тех, в царстве пернатых, парнокопытных и четвероногих, в отличие от нашей „гуманной“ жизни, ТАКОЕ происходит. Сплошное безумие и зообред!».

«Зообред»

Свинья потеряла в траве карандаш,

Рисунок её незаконченный съелся.

Стряхнула ограда с себя воробья.

Щебеча молитвы, он в лужу уселся.

На бабочку-милочку пал жабий взгляд.

И бархат на крыльях слюною покрылся.

И аист теперь не приносит ребят.

Написан донос — так с пути аист сбился!

В бочонок с враньём окунули сыча,

Подмяли, опутали мудрую силу.

Безвременно жаркий мотор отстучал,

Когда в кровь с вакциной вселили бациллу.

Клыками прогрызан тоннель к потрохам.

Крысиным придворьем трон хлеба раскрошен.

Края непочатые — в пищу волкам,

Коррида — болезнь бычья — чаще и горше.

Имперство природы поймали в разврат,

Закат пристыдили, что заревом полный.

Зачищен к эфиру кострат-стихопат.

Престранен протяжный век, умалишённый.

«Бежать из этого хищнического мира! Из клетки скотобойни — на простор!».

«Сердце замирает, когда перед глазами — стремительный бег молодого, горячего, вольного жеребца, покинувшего грязное стойло, вверив свою душу ветрам!».

«Жеребец Осоки»

Эй, возьмите меня, братцы-ветры, с собой!

Я ж, как вы — не народец господский.

За подкованной сытостью чую убой.

Я ж по масти степной, а не скотский!

Не наездник у гривы, а свист пуль нагана.

Не подковы, а топот да пляс.

Всё пытался словчиться арканом цыган

До тех пор, пока сам не погас

От слюны поцелуя в копытный размах,

За секунду взгляд смерти поймав.

Я прочёл, что скрывали от глаз потроха,

Под собой человека подмяв.

«Не убей, не сотри недоноска судьбы!»

Не смогли травы совесть к смягченью призвать.

Как невинность моя, так и цЫган был-сплыл,

Лишь серьга стала ожегом каменных пят.

Лёгкой поступью ряженых смертушка шла.

К тем, кто прыть проверяет, она тут как тут.

Мои путы не знали, что тряпки из льна