Бесплатный фрагмент - Стихи о любви, о жизни и не только

***

Здесь всё в стране считаю я своим

Всё и всегда. И радости, и беды.

Своим. До боли близким и родным.

Своим. И пораженья и победы.

Я был рождён совсем в других краях.

Там знал удачи, радости, невзгоды.

Но понял я: здесь Родина моя

По праву принадлежности к народу.

Та Родина, что помнила меня,

Когда я жил веками на чужбине.

Та Родина, которую отнять

Никто не сможет у меня отныне…

2008

***

Проходят годы чередой,

Воспоминания стирая.

Я постаревший и седой

В порывы страсти не играю.

Но, словно много-много лет

Тому назад, застрявший где-то,

Из космоса дошедший след

Давно исчезнувшей планеты,

Забытое лицо мелькнёт.

Когда-то близкое, родное.

И сердце мягко грусть сожмёт.

И сердце сладко так заноет…

2002

***

Эле

Когда с большой опаскою

Назвал тебя своей,

Мне всё казалось сказкою,

И я не верил ей.

Но штамп лиловый в паспорте

Был виден хорошо.

И я, как нищий с паперти,

Найдя миллион, пошёл,

Пошёл слегка растерянный

К тебе, уже жене,

Не зная, что с немереным

Богатством делать мне…

1960

***

В пятом классе на свидание

Я отправился впервой.

Как разведчик на задание

Шёл, рискуя головой.

Голова осталась целою,

Как и прочие места,

Хоть мечту имел я смелую,

Глядя на её уста.

Рядом с нею дефилировал

Всей округе напоказ.

И её фотографировал

В фас и в профиль много раз.

В форме сердца напечатанный

(мода тех далёких лет)

Я носил у сердца спрятанный

Этой девочки портрет.

И ромашки для гадания

Рвал на каждой клумбе я…

Где ты первое свидание?

Где ты молодость моя?!

2007

***

Неопытный мальчишка,

К тому ж, романтик тонкий,

Прочтя про это в книжке,

Влюбился я в девчонку.

И сделав героиней,

Ведь дело молодое,

Считал её богиней,

Считал её звездою.

Признаюсь, делом грешным.

Она мне «Нет» сказала.

И был я безутешен.

Но, что, же оказалось? —

Урок был к месту, вроде,

И был он не напрасным.

Я понял: всё проходит,

А звёзды тоже гаснут.

2002

***

Эле

Я собрал любовь большую

В этот маленький стишок.

Всё, что до сих пор бушует,

Всё, что я в тебе нашёл.

Всё, что просто не измерить,

Всё, что очень берегу.

Всё, во что ещё поверить

До сих пор я не могу.

Все года, что быть с тобою

Бог мне щедро отпустил.

Всё, что дорого обоим,

Этот стих в себя вместил.

Так вмещает свет безбрежный,

Необъятный солнца свет

Бриллиантик в ушке нежном

И росинка на траве.

2003

***

М.К.

Студентом юным, франтоватым

Свой отдых проводя воскресный,

Я познакомился когда-то

С одной девчонкой интересной.

Она понравилась мне адски

И наповал меня сразила,

Сказав, что в школе ленинградской

Французский и латынь учила.

И я старался этим летом

Предстать пред нею в лучшем виде,

Поскольку Бог ни интеллектом,

Её, ни статью не обидел.

А потому, гордясь безмерно

И очень важно, как патриций,

Я изрекал: «Dum siro-spero*»,

А также «Veni, vidi, vici*».

Латынь, а, может, что иное,

Мне к ней желанный путь открыло.

Владел я фразой лишь одною,

Но «veni, viсi» всё же было.

Прошли года. Латынь забылась.

Взрослел я, юность покидая.

Но, видимо, волшебной силой

Слова великих обладают.

И, если иссякает вера,

И. если силы на исходе

Скажу себе: Dum spiro, spero

И мужество опять приходит.

* Dum spiro, spero — Пока живу, надеюсь.

* Veni, vidi, vici — Пришёл, увидел, победил

2007

***

Хотел я быть передовым.

Вступил в КПСС.

Мираж развеялся, как дым

И не осталось грез.

Средь самых разных подлецов

Прошёл мой юный пыл.

И понял я, в конце концов,

Во что же я вступил.

Я, как советский патриот

Из сказки делал быль,

А мне в ответ кричал народ:

«Катись в свой Израиль».

Тому, что требует народ

Опасно не внимать.

И я купил на самолёт

Билет, сказавши… мать!

Но благодарен я судьбе

За все её дела,

А также, Родина, тебе

За то, что прогнала…

2007

***

Вот и хватит. Приехали. Слазьте.

Пролетели один перегон.

И, похоже, от поезда счастья

Отцепили в пути мой вагон.

Тот вагон одинокий остался

Сиротливо стоять в тупике.

Ну, а поезд с тобою умчался,

Только виден дымок вдалеке.

Что мне делать теперь, непонятно.

Что мне выбрать и что предпринять?

То ль, тащиться по шпалам обратно,

То ли поезд бегом догонять…

1952

***

«Мне нравится другой», — смеясь сказала ты.

И в комнате нас сразу стало трое.

И вот уже разрушен дом мечты,

Который я для нас с тобой построил.

Мне жалко, больно мне. Такой был славный дом,

Многоэтажный, до седьмого неба,

Из солнечных лучей. И я с тобою в нём

Был счастлив так, как никогда я не был.

Я стены в нём не смог по правилам сложить,

И рухнул он, едва нас стало трое.

Увы, не довелось мне в доме этом жить,

Но так его приятно было строить!

Пусть это не любовь. Пусть это только дом.

Слова мои звучат всё глуше, глуше.

И говорю я вовсе не о том…

Что говорить, ведь дом уже разрушен.

1953

***

Эле

Сквозь стеклянную крышу огромного цеха

Пробивается солнце снопом золотым.

Я беззвучно кричу, задыхаясь от смеха,

Задыхаясь от счастья, любви и мечты.

И не в силах сдержать своей радости бурной

Под визгливый, по нервам стегающий шум,

Оседлав свежекрашенный корпус кокбурна*,

Эти строки на бланках нарядов пишу.

Я тобою наполнен, как золотом небо.

От тебя, как от солнца светлеют глаза.

И не верится мне в то, что некогда не было

Даже права об этом тебе рассказать.

Рассказать, что теперь удивительно ясно

Как ты стала нужна мне, близка и мила.

Что Земля для меня бесконечно прекрасна

С той поры. как она нас с тобою свела.

* Кокбурн- двойной корабельный клапан

1959

***

Лыжные прогулки, школьные концерты,

Жаркие объятья, правда, лишь во сне.

И по тайной почте письма без конвертов

С предложеньем дружбы до скончанья дней.

Строгие училки в школе нам внушали:

Есть любовь у взрослых, но не у детей.

Братским поцелуем фильмы завершались

И «гулялись» свадьбы в скромной простоте.

Слово «секс» народу было неизвестно,

Но вопросы пола волновали нас.

И хоть мы ругались матом повсеместно,

Смысл не понимали этих слов, подчас.

Право, я не знаю, что честней и лучше.

Видимо, прямого здесь ответа нет.

Без прикрас сегодня в кинофильмах случка

Или фарисейство тех далёких лет?

Впрочем, то и это из явлений крайних

И вопросов пола спором не решить.

Но, когда исчезла из алькова тайна,

Вместе с ней исчезло что-то из души.

2005

***

Она уходит незаметно.

Вот-вот была, была вот-вот.

И к ней призывы безответны:

Обратно юность не придёт.

Мелькают годы в спешке вечной,

Летят часы, минуты, дни.

И в нашей жизни быстротечной

Легко теряются они.

Порой для нас оно как бремя,

Порой, несётся как в кино.

Но не само мы ценим время,

А чем заполнено оно.

2002

***

О погоде и о тебе

Ты сегодня, как погода:

Хмурый, грустный человек.

Всё ворчишь. А с небосвода

То-ли дождик, то-ли снег.

Сердце птицею трепещет

И предчувствует беду.

Знаю я такие вещи

И хорошего не жду.

На тебя смотрю дрожа я,

Раздражаясь в свой черёд.

Ты сердитая, чужая,

Ты холодная, как лёд.

Я хотел бы помириться,

Я на многое готов:

Извиниться, повиниться

И за это, и за то.

Но, постой-ка! Что случилось?

Ничего я не пойму:

Ты сменила гнев на милость,

Неизвестно почему.

Иль погода повлияла,

Или мой несчастный вид.

Вроде ты добрее стала.

Чую, дружба победит.

О грозе напоминает

Одинокая слеза.

Солнце на небе сияет

И блестят твои глаза…

2004

***

Мне ночью сегодня приснилась работа:

Какие-то трубы совал я в жаровню,

И с этими трубами делали что-то,

А что, я сейчас, хоть убей, не припомню.

Работе я отдал, признаться, немало

И сил, и здоровья, и лет, и извилин.

Но вот благодатное время настало.

Где сон без границы и отдых обилен.

Исчезли извечные скрежет и грохот,

Жестокая спешка, напряг и забота.

На пенсии нынче и вправду неплохо…

Тогда почему же мне снится работа?

2010

***

Я на фоне пирамид,

Я у Эйфелевой башни.

Я, и сзади чудный вид

И на фото день вчерашний.

Щёлкнул фотоаппарат.

Остановлено мгновенье.

Много — много лет назад

Я застыл в благоговеньи.

Перед тем, что сотворить

Удалось мне это чудо.

Перед тем, что может быть,

Птичка вылетит оттуда.

Перед тем, что я проник

В тайны времени случайно

И короткий этот миг

Сделал в жизни чрезвычайным.

2004

***

Старость

Кряхтя, они легли в постель,

Чтоб отойти ко сну,

Имея только эту цель

И лишь её одну.

И тут его попутал бес,

Знакомый с давних пор.

Коснулся он её телес,

Но получил отпор.

Не слишком этим огорчён,

Ни слова не сказав,

Спокойно отвернулся он

Прикрыв рукой глаза.

Сухие блеклые глаза.

А по щеке его.

Сползла незваная слеза

Неясно отчего.

2004

***

Ночь подкралась сегодня

                            тихонько, как кошка.

Гематитом сменилась

                            внезапно небес бирюза.

В вереницах домов

                            засветились все разом окошки

И горят в темноте,

                            словно это кошачьи глаза.

Стариковские беды

                            куда-то на время исчезли.

Я, как прежде

                            за призраком гнаться готов.

Словно мы с пацанами

                             опять на шелковицу влезли,

За замученным нами

                            дворовым котом.

Тихий шелест дождя,

                            ненавязчивый запах сирени,

Свежесть скошенных трав,

                            неизведанный мир впереди.

Ощущение силы и то,

                            что ничто не заменит:

Беспричинное счастье

                            и сердце без шрамов в груди.

Это сон или явь?

                           И откуда пришло это чувство?

Пусть оно мимолётно

                           и скоро растает, как дым.

Кто же кроме Творца

                           обладает великим искусством

На мгновение краткое

                           сделать тебя молодым?

2005

***

Монолог антисемита

Люди, кто Христа убил,

Кем святой огонь погашен?

И сейчас Христос бы жил,

Если б только не Абраши.

Кто в семнадцатом году

Заварил всю эту кашу?

Не хлебать бы, бля, беду,

Если б, братцы, не Абраши.

Кто единство подорвал,

Нас троцкизмом ошарашил?

Коммунизм давно б настал,

Если б только не Абраши.

Кто в Ташкенте воевал

За спиной героев наших?

Гитлер врядли бы напал,

Если б не были Абраши

Кто не сеет и не жнёт,

Не корчует и не пашет? —

Как бы славно жил народ,

Если б только не Абраши!

Кто честной народ споил?

Кто наполнил зельем чаши?

Может, я бы и не пил,

Если б, братцы, не Абраши.

И не знаю, как мне быть,

Мир сегодня просто страшен.

Невозможно, братцы, жить:

Всюду Сары и Абраши…

1998

***

22 июня 1941 г

На открытке пасторальной

Воронцовский переулок.

Не известный, не центральный,

Так, — одесский закоулок.

И чугунные ворота

С кованной старинной рамой.

А из них выходит кто-то:

Шестилетний мальчик с мамой.

И мужчина с пистолетом,

В форме, шпалы на петлицах,

Девушка –студентка. Это

Мальчика того сестрица.

Вроде вышли на прогулку

Мама почему-то плачет

И верхом по переулку

На коне военный скачет.

Мальчик весело смеётся.

Ярко ярко солнце светит.

Он не знает: не придётся

Вновь войти в ворота эти.

2012

***

Жёлтые и красные полоски,

Что едва заметны и скромны.

Память их хранит, как отголоски

Страшной и жестокой той войны.

Их теперь не носят ветераны,

Слабую награду за свинец.

Уж, давным-давно зажили раны,

Или же ускорили конец.

Цвет полосок — бывшие когда-то

На бинтах засохшие следы:

Кровь и жёлтый гной из ран солдата —

Знаки и геройства и беды.

Был в бою он трусом или смелым —

Некого теперь уже спросить.

Вообще, совсем не в этом дело,

Раз ему досталось их носить.

Как ещё достойнее отметить

То, что с ними сделала война? —

Для меня теперь полоски эти

Выше, чем любые ордена.

При фанфарах и парадном блеске

Той войны, которой нет конца,

Вспоминаю жёлтую полоску

На военном кителе отца.

Жёлтая полоска- знак тяжёлого ранения, красная — лёгкого

2008

***

Поэту Владимиру Агатову,

автору песни «Тёмная ночь»

В те дни войны немало песен пели.

Гремели марши на победный лад.

Ведь власти наши вовсе не хотели,

Чтобы по дому тосковал солдат.

Была одна из песен тех военных,

Которую любила вся страна.

И пели все. На вечерах бессменно,

Пожалуй, главною всегда была она.

Никто не знал фамилии поэта,

Который эту песню написал.

Никто не знал, кто человек был этот.

И о судьбе его никто не знал.

А он, бедняга, мучился в Гулаге

Случайной жертвой в классовой борьбе.

У власти заслужив за песню лагерь.

И в нём хлебнул, как все, немало бед.

Из лагеря он вышел инвалидом,

Давным-давно забыв свои права,

Измученный страданьем и обидой.

А песня эта до сих пор жива!

2004

***

С годами сталь теряет силу.

И хоть на вид ещё прочна.

Но ей, как говорят, «не в жилу»

И может треснуть вмиг она.

Об этом свойстве люди знают,

Его всегда в расчёт берут.

Весьма подробно изучают

И релаксацией зовут.

Любовь — не сталь, но к сожаленью,

Такое зло и ей дано.

И сохранить от разрушенья

Не многим чувство суждено.

Быть может, и у нашей двери…

И всё же каждый Новый год

Я в релаксацию не верю,

Не верю, что она нас ждёт.

1969

***

Один еврей известный,

На выводы мастак,

Для нас не очень лестно

Сказал примерно так:

Все знают в целом свете

Что миру принесли,

И что за всё в ответе

Евреи, — соль земли.

Но если их всех вместе,

Всю эту Божью рать,

В одном каком-то месте

Попробовать собрать —

Хорошего не будет,

А будет солончак».

Сказал он это людям,

Быть может, сгоряча.

Он умер с этой верой,

А жаль, что не дожил

До дней, когда примером

Народ мой послужил

Того, как можно смело

Пройти сквозь сто преград

И из пустыни сделать

Опять цветущий сад,

Мне жаль, что не ходил он

По нашим городам.

И не собрался с силой,

Когда пришла беда

А, главное, — не видел

Того, что наш народ

Не в горе и обиде,

А в гордости живёт.

Не в местечковых зонах

И не в галутной мгле,

А по своим законам

И на своей земле.

2005

***

Ребячья радость игр весёлых,

Обиды, горечи и страх

Уселись на пороге школы,

Качаясь словно на весах.

Там смех и детские забавы.

Там хулиганские дела.

Там близкие к тюремным нравы

И злая сила против зла.

Там белый форменный передник

И две косички на спине.

Там то, что сказано намедни

Назавтра безразлично мне.

Там ночи полные томленья

И тела юного призыв,

А по утрам блаженство лени

И симуляции азы.

Там мир велик и многогранен.

Там запах ёлки в Новый год.

Там то, что в жизни важным станет

И что с годами не уйдёт.

2004

***

Солнце сплюснуто небом и морем

И желтком расплылось по воде.

То ли счастье сулит, то ли горе,

То ли радости быть, то ль, беде.

Завершившийся день засыпает

Успокоившись после трудов.

Ночь крадётся легонько ступая,

Чтоб на землю накинуть покров.

Чтоб касаясь спокойно и нежно,

Потихоньку баюкая их,

Дать одним упоенье надеждой

И разрушить надежды других.

Я приход её жду и приемлю,

Только б не было боли и зла,

Только б ночь, что спустилась на Землю

Наказанием нам не была.

2005

***

Спасибо, Господи, тебе за этот миг.

Короткий миг без боли и страданий,

Без страха и без тяжести вериг,

Без горя и опасных ожиданий,

Без хитростей и гнусности интриг,

Без злобного завистливого взгляда.

Год уходящий превратился в миг.

И этот миг за целый год награда.

А я простую истину постиг:

Настанет день, быть может, очень скоро,

Жизнь завершится, превратившись в миг,

Поэтому мне этот миг так дорог.

2005

***

Голубое небо, розовые горы.

И полно приезжих. Едут, стар и млад.

Словно бы из сказки вырос этот город,

Наш еврейский Сочи. Славный наш Эйлат.

В синем-синем море плавают дельфины,

Косяки красивых экзотичных рыб.

И везёт туристов к рыбам субмарина,

И на дне кораллов разноцветный гриб.

А вокруг пустыня в прозябанье сонном,

Лишь песок и камни, змеи и жара.

И, почти что, рядом Копи Соломона —

Канувшая в Лету славная пора.

Здесь сражались люди, здесь стреляли пушки.

Память сохраняет здесь следы войны.

И на карте это стало нашей Кушкой —

Самой южной точкой маленькой страны.

Много есть красивых мест на белом свете,

Побывать в которых я, конечно, рад.

Только, почему-то, болен местом этим,

Где на Красном море город есть Эйлат.

2004

***

Есть в доме каждого еврея

Ханукия.

Любой еврей её имеет.

Имею я.

А в праздник каждый зажигает

Все свечи в ней.

И очень в жизни помогает

Нам свет огней.

Он память нашу возвращает

К далёким дням.

И снова чудо обещает

В дальнейшем нам.

И воскресают Маккавеи

Из давних лет,

Неся сегодняшним евреям

Победы свет.

Мы, вроде, слиты с ним навечно.

И верю я.

Что это не простой подсвечник —

Ханукия.

2004

***

Тот случай застрял в моей памяти прочно

С умчавшейся детской военной поры,

Как кто-то, смеясь и картавя нарочно,

Кричал моё имя во время игры

Средь русских имён и средь названных ими

Иванов, Степанов, Марусь и Серёг

Звучало, как «жид» моё римское имя

И сердце невольно сжималось в комок.

Давно я живу средь Абрамов и Шмулей.

Привычными сделались их имена.

И внучке мы нашей еврейство вернули,

Которое прятать она не должна.

Пусть ей имена эти будут своими,

Пускай не боится она ничего.

И пусть она носит еврейское имя,

Ничуть не стесняясь звучанья его.

2000

***

М.К.

Мы идём с тобою мимо башен старых.

А за ними в небе полоса горит,

А за ними небо в пламени пожара,

Вспыхнувшим с вечерним отблеском зари.

Шапка Дед-Мороза выросла на крыше.

Золотые искры мечутся в окне.

Как я рад, что ты меня, милая, услышала

И, что ты приехала, милая ко мне.

Часовая стрелка бегает по кругу.

Незаметно этот зимний день прошёл.

Ты и старый Таллинн нравитесь друг другу

И мне с вами очень, очень хорошо.

Хорошо касаться губ полуоткрытых

И своим дыханьем их отогревать.

И под аркой башни «Толстой Маргариты»

Маргарите стройной руки целовать.

Мне с тобой так просто, так легко и вольно.

Надоел печалей и мучений гнёт.

И уже не страшно, и уже не больно.

Понял я, что счастье и ко мне придёт.

1954

***

Я сайт в интернете случайно нашёл

«Расстрелы в Москве» называется он.

И словно сквозь сотни уколов прошёл

Читая мелькавшие строчки имён.

Нарком и редактор, чекист, генерал,

Директор, начальник, комбриг и комкор.

Ну, эти, хоть, внутрипартийный кагал,

Разборка своих, не попавших в фавор.

А вот одного я понять не могу

(Не знаю, что может быть в мире глупей):

Какую же тайну мог выдать врагу

Нейгауз Абрам*, упаковщик, б/п.*?

А, может быть, всё-таки Гольцман Семён

Портной в магазине и тоже б/п.

Желая взорвать пассажирский вагон

Оставил гранаты и бомбу в купе?

Поляки и венгры, и турки тут есть.

Ну, что за такая большая напасть!

Как будто всех стран пролетарии здесь

Собрались, чтоб кончить советскую власть.

Но бдителен карлик — «железный нарком».

Он выявил всех, кто правей, кто левей.

И вот в интернете находим легко

Мы сайт под названьем «Расстрелы в Москве»

* фамилии взяты из списков расстрелянных

** б/п — беспартийный

2006

***

Мы власти советской лояльными были

Стремясь вместе с нею бежать в никуда.

Но нас, всё равно, никогда не любили

И сектой опасной считали всегда.

Напрасно вменяли в вину нам сектантство.

Но, всё же, сегодня смешно отрицать,

Что было у всех нас двойное гражданство:

Одно в документах, другое — в сердцах.

С трудом прорываясь сквозь грохот глушилок.

Друг друга толкали: вот это дают!

И слушать приятно и радостно было,

Как наши там наших союзников бьют.

И трудностей мы испытали немало

Добравшись до нашей библейской страны.

Мы здесь. А двойное гражданство осталось,

Но только теперь, уж, с другой стороны.

Оно в языке, в поведенье, в привычках.

В ментальности нашей, в еде и питье.

Оно в рассужденьях, в амбициях личных.

Его не убрать и не спрятать нигде.

И жизнь разделилась на равные части.

А память нам раны порой бередит.

Избавиться трудно от этой напасти.

Двойное гражданство в нас крепко сидит.

2003

***

Теперь мне часто снится мама.

Не та, какой она ушла,

А молодой. И самой-самой,

Что в детстве канувшем была.

Когда очнувшись на рассвете

От детских страхов в детских снах,

Я твёрдо знал, что нет на Свете

Верней защиты, чем она.

И слёзы душат подступая,

И душу рвёт беззвучный крик.

Смеётся мама молодая

И плачет сын её — старик.

1996

***

В клубе коллекционеров

Продаются ордена

В розницу и скопом.

Продавцу чужда война:

Он не гнил в окопах.

И плевать, что это грех.

Он не двинет бровью.

Наплевать ему на тех тех,

Что платили кровью.

И невелика цена,

Ведь базарной мерой…

Покупают ордена

Коллекционеры.

2015

***

Жара

Жарко. Жарко. Я в запарке.

Я в запарке целый день.

Солнце жгуче. Солнце ярко.

Не спасает даже тень.

Я мотаюсь как собака.

На плече язык лежит.

А снаружи тридцать с гаком,

А от жара всё дрожит.

Сил уже осталось мало.

Просто Божия кара!

И совсем меня достала

Эта страшная жара.

Словно путнику в пустыне

Мне мерещится вода.

Нет прохлады и в помине.

Вот бы Арктику сюда!

2005

***

Никогда мне не быть Монте-Кристо.

Просто графом мне тоже не быть.

Под гитару и звоны мониста

Мне с цыганами водку не пить.

Ох, не гнуть мне рукою подковы,

Не рубать на скаку беляков.

И, сбивая замки и оковы,

Не спасать из тюрьмы земляков.

Нет, не быть мне народным героем

И учёным, что в книжной пыли

Открывает, уж, очень такое,

То, что раньше открыть не могли.

И презрев восхищённые взгляды,

Раздвигая поклонниц плечом,

Не пройти к той, с которой мы рядом

Дальше вместе по жизни пойдём.

И хоть благ в моей жизни не густо.

Никого ни за что не кляня,

Никогда не испытывал чувства,

Что обидел Бог чем-то меня.

Слава Богу за то, что на Свете

Я живу, я дышу и я рад.

И за то, что я счастлив всем этим,

Я ему благодарен стократ.

1996

***

Свет и тень

Я иду по тенистой аллее.

Под защитой деревьев иду.

Раскалённое солнце белеет,

Принося беззащитным беду.

Крона эта мне крышу заменит.

Прочно я от беды защищён.

Сочетание света и тени

Нашей жизни бессменный закон.

Забываю про атом, про стронций,

Про страданья иссохших полей.

Пусть, как в песне, всегда будет солнце,

Но, конечно же, с тенью аллей.

2008

***

Не могу объяснить неожиданный всплеск

Чувств, застрявших когда-то за школьной скамьёй

И в глазах у неё неожиданный блеск.

И короткое «да!» на вопрос мой немой.

Неожиданно как-то скрестились пути

Среди сотен коротких и длинных дорог.

Но они никуда не смогли привести:

Видно слишком высоким был школьный порог.

Лишь осталось в душе моей чувство тоски

О несбывшихся детских наивных мечтах.

И о том, что разбились, увы, на куски

Все попытки любви потерпевшие крах.

1958—2012

***

Среди литераторов столичных,

В музыке, в науке и в кино.

Слыть евреем было неприлично,

Хоть законом не запрещено.

А признать при всех себя евреем,

Как свершить насилье над собой,

Как сказать, что болен гонореей,

Или объявить, что «голубой».

И искать дорогу к славе — тщетно.

И другим — отдать свой пьедестал.

Потому-то стал Светловым Шейнкман,

Файзильберг Ильёю Ильфом стал.

Осуждать их просто невозможно.

Жертвой быть не каждому дано…

Здравый смысл, и ум, и осторожность

У евреев взяли верх давно.

Но, бывает, что презрев опасность

И в себе самом раба скрутив,

Кто-то поступает так, как Надсон,

О своём еврействе заявив…

1999

***

На стройке в заброшенных сельских местах,

Где только ЗК весь рабочий состав,

Услышал я как-то один разговор,

Что вёл, познакомившись с женщиной, вор.

Он к ней приставал добиваясь её,

Ничуть не скрывая желанье своё.

Она упиралась ладонями в грудь

И тщетно пыталась его оттолкнуть.

Но он всё равно свою линию гнул,

Обнял и на ушко ей что-то шепнул.

Она отстранилась, краснея, как мак,

И громко и внятно сказала: «Дурак.

Мне это дано, чтобы деток рожать,

А не для того, чтоб тебя ублажать».

Не знаю, как далее действовал он.

Я логикой этой был просто сражён:

Не думал услышать средь матерных слов

Трактат философский о связи полов.

2001

***

Стариковским «быстрым» шагом

Я гуляю по утрам.

Это и для сердца благо,

И бодрит, как те 100 грамм.

Впрочем, водка мне «до фени»,

Мне вредна теперь она.

И её с лихвой заменит

Рюмка красного вина.

Пьян я воздухом пьянящим,

Яркой зеленью я пьян,

Солнцем ярким и слепящим,

Пьян одной из лучших стран.