Бесплатный фрагмент - Стихи & Poetry

Город

Ворон — с крыши —

взлетел.

Сорвал пелену

С сизого утра.

— Радость, услышь меня ты!

Капли дождя-перламутра.

Нет в Петербурге тебя.

Нет тебя и на Таити.

Я иду в Эрмитаж,

В профилях лиц

Жду внезапных открытий.

Нет в Петербурге тебя.

Это мое потрясенье.

Это утрата тебя

В пляске суббот-воскресений.

— Радость, услышь меня ты!

Слякотно и безобразно

Грусть заметает следы:

Благостно, крестообразно.

Кофе — банальный просчет:

Шляться по разным кофейням.

Или стоять у ворот,

Ждать у души пробужденья.

Невский — старинный пасьянс.

Сон, превращающий в плазму.

— Радость, где блеск моих глаз?

(Кутаясь в плащ несуразный…)

Нет Петербурга — для нас,

В том, где мы встретились чудом.

В лицах прохожих — сарказм.

Это улыбка Иуды.

Я одиноко бреду

В центр моего мирозданья:

Недоцелованных губ

И недостроенных зданий.

Девушке Тае, в ее 18 лет

Когда ты примешь себя —

утренне-грубой,

растрепанной.

Отделенной от лабутенов

и идеальных ресниц.

Когда ты примешь себя —

как дикорастущий вереск.

Как ОРЗ,

Которое вдруг случилось.

Когда ты примешь себя,

Как величайшее чудо,

Свалившееся вдруг на чью-то голову.

Когда ты примешь себя-

бьющей посуду,

Едущей по встречке

дикой оторвой,

Курящей в подъезде,

Крутящей романы,

С блеском проваливающей все экзамены.

Когда ты примешь себя — непохожей на маму.

Ни на кого не похожей — будь они все неладны.

Когда ты примешь себя,

Рыдающую от бессилия.

Сделавшую все возможные ошибки

И вернувшуюся назад.

Когда ты примешь себя — невозможно красивую.

(Пусть тебе этого и не говорят).

Когда ты примешь себя.

Со всеми безуминками,

Родинками и веснушками,

Появляющимися по весне.

Когда ты примешь себя,

Будет прекрасное утро.

И ты будешь с ним

На одной волне!

Paris

Я с утра побрела в Нотр-Дам

Поклонилась красавице Жанне.

Город влюбленных туристов —

И я — одинокая мышь.

Рай сувенирных лавок-

Очередь за брелками:

Эйфелевы башни,

Сделанные в Китае.

Беженцы на мосту

Укрываются старым пледом.

Я иду вглубь квартала,

Сознавая свое сиротство.

Я могла бы сесть с ними рядом,

Точно так же укрыться пледом,

Распевая, возможно, частушки,

Развлекая зевак-туристов.

Но я иду вглубь квартала,

Вглубь своих странных мыслей.

Здесь принято есть круассаны,

Запивать их вином неспешно.

В открытых кафе-террасах —

Приютах импрессионистов,

Бунтарок, распутных девок

И прочих известных бродяг.

Но я иду дальше и дальше.

Сентябрьский прохладный ветер

Завил мне буйные кудри,

Поет старинные песни.

До боли знакомые песни

Про жизнь в розовом цвете.

Рукописи не горят

Рукописи не горят.

Долготерпят.

Не ищут ближнего.

Что за бухло ты вчера наливал мне, монах?

С толкованием притч,

Не взболтнул ли ты лишнего?

Не кагор — непонятная взвесь, запах газа и ладана.

«Мы как стадо, ведущее жертв к своему алтарю.

Так зачем нам стихи — ведь никто не рождается заново.

Не пиши», — ты сказал мне, в своем фанатичном бреду.

Потом сел в свой блестящий Роллз-Ройс и исчез, словно ветер.

— Пропиши мне тот скрипт, где бы я не сгорела в аду.

Но ты будешь молчать. Потому что и ты не в ответе…

Рукописи не горят. Долготерпят.

Но свобода — в молчании.

Я сегодня готова обо всем промолчать.

Лишь детекторы лжи понимают, что это — отчаяние.

Декаданс

Здравствуй, декаданс,

тавтология,

Красные губы Эмирейтс Эарлайнз.

Ты любил шампанское поутру,

Напевая: «The world is mine»

В люкс отеле, шикарно застуженном,

И похожим на мини-Версаль,

Я любила тебя безоружным,

Безмятежным, как небеса.

Я плела свои микро-измены,

Легкий флирт у камина и сон.

Ты был зол, равнодушен и верен:

Ты в меня был совсем не влюблен.

В час тоски, когда утро так близко,

Я рассталась с тобою на раз.

Я ушла от тебя по-английски,

Без унылых штампованных фраз.

Ты засядешь в своем кабинете,

Напевая,

«The world is mine».

Здравствуй, декаданс.

Тавтология мимо.

Только шелковые крылья и рай.

Питер
1

Магнитные бури сегодня в Питере.

Медный Всадник сгрыз парацетамол.

Нева потемнела в оверсайз свитере.