Бесплатный фрагмент - Стать настоящим

Стать настоящим

Пролог

Проговорив про себя ответы на возможные вопросы одноклассников, Кичиро начал собираться в академию. Он надел поло темно-синего цвета, черные джинсы и синие тряпичные кеды. Отец подарил ему электромотоцикл красного цвета с черными вкраплениями, который мог даже слегка взмыть над землей, когда набирал большую скорость, жаль, в городе была запрещена столь быстрая езда.

— В юношестве я бы душу за такой продал! — радостно сказал отец, преподнося ему подарок.

Это был презент в честь начала эксперимента, и Кичиро переполняло чувство благодарности за столь щедрый дар, несколько месяцев назад он и вообразить не мог, каково это — самостоятельно передвигаться на транспорте, да что уж там, просто выходить в свет в качестве человека представлялось ему чем-то нереальным.

Посмотрев на маршрут в навигаторе, он надел шлем и накинул легкую мотоциклетную куртку черного цвета. Дорога заняла не больше двадцати минут, и он оказался на широкой парковке. Академия расположилась в старинном здании бывшей мэрии, облицованное серым камнем строение выглядело очень внушительно, в его стенах красовались овальные витражные окна, а крышу охраняли недвижимые горгульи. Весьма странно на этом фоне выглядела голограмма с фиолетово-белым гербом академии, возвышавшаяся над зданием. Сняв шлем, Кичиро огляделся: на парковке было множество машин новейших моделей дорогих марок. Но большее количество составляли автомобили бизнес-класса, предполагающие езду с водителем. Водители преимущественно были людьми, эту профессию роботы у них не отняли: считалось, что так намного безопаснее. Группы нарядных и красивых студентов одни за другими подтягивались ко входу, у Кичиро даже на секунду перехватило дыхание: «Как же мне влиться в их элитное общество?» Тут собрались дети привилегированного слоя населения, выходцем которого, к слову, являлся и его отец. «Но я так сильно от них отличаюсь, смогу ли я не завалить этот эксперимент в первый же день?»

Кичиро

Пытаясь освоить новые для себя эмоции, Кичиро серфил по интернет-страницам и изучал различные форумы — на сегодня он выбрал грусть. Сев у окна, он начал наблюдать за тем, как капли стекают со стекла. Если верить просмотренной им информации, то пасмурная погода вызывает именно это чувство, навевая тоску и меланхолию. Но испытать подобное настроение в то утро ему так и не удалось — он увлеченно рассматривал пейзаж за окном, листья деревьев были такие сочные, то и дело содрогались от падения грузных капель дождя. Гладкий металл припаркованных машин очищался от накопленной за прошлый день пыли, обнажая их истинный цвет. Кичиро внимательно наблюдал за всем, что происходит за окном: собака отряхивалась от дождя, спрятавшись под навес соседнего здания, молодая парочка, насквозь промокшая, там же нашла укрытие от непогоды, они дрожали от холода, особенно девушка — на ней был легкий синий сарафан, вода с ее волос стекала прямо на платье, парочка дрожала и обнималась, чтобы согреться, но они совсем не выглядели грустными. Каково это — дрожать от холода, чувствовать прикосновение дождевых капель, ощущать дуновение ветра и свежесть от прохождения по лужам? Приятно ли это, или же именно эти детали заставляют людей грустить в ненастную погоду?

Профессор Комацу, или, как называл его Кичиро, отец, сидел в мастерской и доделывал его лицо. Нашего героя не смущал и его первоначальный вид, но для эксперимента он должен был выглядеть совсем настоящим. Кичиро было любопытно посмотреть, как это все делается, но отец не любил, когда кто-то стоял над душой во время его работы. До начала социализации и небольшого эксперимента остался всего месяц. Роботы не новинка в жизни людей, искусственный интеллект плотно вписался в человеческие жизни. Обслуга, наемные рабочие, друзья-компаньоны, для кого-то даже любовники и спутники жизни. К примеру, рекламная компания «С. А. Индастриз»: «Долой неопределенность! Выбирай гарантированно счастливый брак с андроидом». В высшем же обществе подобные союзы не жалуют, но для плотских утех роботы у них в постоянном обиходе. Профессор Комацу — изобретатель, некогда возглавлявший одну из самых больших компаний по производству роботов, живя на щедрые (а если точнее, баснословные) дивиденды от патентов на его изобретения, например, одно из таких — это чип со знаниями, можно вживить в мозг, и будешь знать все о выбранной тобой области. Человечество еще не решилось использовать данную инновацию, но в робототехнике она нашла себе место. Это одна из его нелепейших разработок, но и она, и множество других позволили ему вести безбедное существование и отдать полжизни на изучение искусственного интеллекта и создание андроида с человеческой структурой тела из плоти и крови, способного проявлять эмпатию. Это не удавалось никому до него, все, что человечество имеет сейчас, это машины невероятного сходства с людьми, разве что в их жилах течет краска, они запрограммированы на определенные действия без способности свободно мыслить. Профессор хотел проверить, сможет ли созданный им андроид жить среди людей, не выдавая себя, и как будет развиваться его личность со временем. На вопрос Кичиро о цели этого эксперимента профессор отвечал уклончиво, что это его прихоть и что он еще сам до конца не понимает, что даст этот эксперимент в случае успеха, возможно, он даже не поделится ни с кем его результатами, до того времени пока это действительно не будет необходимо обществу.

Оставалось мало времени, и Кичиро испытывал страх. Это чувство он освоил одним из первых: оно очень велико и свойственно всем, даже таким как он. Ранее он общался лишь с отцом, и поход в многолюдное место его смущал. Он боялся даже завязать диалог, так как боялся раскрыться. Боялся, что люди не примут его в свое общество. Но эти переживания он оставил при себе, ничем не выдав их профессору. Конечно, можно было попросить отца блокировать эти чувства, но тогда он уж точно никогда бы не смог почувствовать себя настоящим.

День близился к завершению, а профессор даже не вышел пообедать, возможно, у него в мастерской было чем перекусить, но такое питание явно вредит человеческому организму. И под этим предлогом Кичиро решил сам наведаться к нему.

— Отец, вы весь день не выходили, вы не устали?

— Кичиро, хорошо, что ты спустился. Как ты думаешь, какой цвет глаз тебе подойдет? — отец развернул экран монитора, чтобы показать свои наброски на компьютере.

Стоило только Кичиро на них взглянуть, как ответ поступил незамедлительно.

— Черные глаза мне больше нравятся.

— Правда? Я думал сделать тебя голубоглазым.

— Насколько я знаю, голубой цвет глаз не совсем типичен для азиатской внешности.

— В любом уважающем себя косметологическом салоне при помощи инъекции люди могут сменить свой цвет глаз, Кичиро, но нравится классика — оставим классику.

Кичиро хотел было сказать отцу об ужине, но тот его опередил, предложив подкрепиться. За ужином они ели суп: его легче всего было потом выводить. Профессор сделал что-то наподобие желудка и кишечника — на это понадобилось больше всего времени, ранее вся еда застревала и блокировала внутренние схемы. Отец обещал Кичиро, что после преобразования он сможет есть что угодно и всецело ощущать вкус еды.

— Ты не представляешь, как я волнуюсь, даже немного боюсь, ведь первый раз отпускаю свое чадо в школу, — сказал отец, опустив глаза и помешивая чай ложкой.

— Спустя столько лет… — добавил он, грустно выдохнув.

— Я полностью разделяю ваше волнение, надеюсь, у меня получится не ударить в грязь лицом, — мягко ответил Кичиро.

— Что? А, да, конечно, — ответил профессор, едва улыбнувшись. — Ладно, я пошел спать. Завтра сложный день, будем придавать тебе истинно человеческий облик! — И он спешно ушел в свою комнату.

Настроение отца и раньше часто менялось, а с приближением эксперимента и вовсе скакало то вверх, то вниз. Его жена погибла при родах, дав жизнь их единственному сыну. Но мальчик родился очень слабым. Последствия нескольких пандемий, многочисленных войн и ухудшение климата отразились на способности людей зачать и выносить здоровое потомство. За последнее десятилетие ситуация немного улучшилась, но лишь редкие пары могут зачать ребенка самостоятельно. Сын профессора дожил до четырех лет. Комацу так до конца и не справился с этим горем. И весь этот разговор про первый поход в школу навеял на него печальные воспоминания. Наверное, самое грустное в жизни человека — это думать, как было бы, если…

Кичиро собирался прочесть книгу на ночь, но задумался: поведение отца за столом оставило в нем какой-то странный осадок. До сегодняшнего дня он целиком и полностью считал себя его сыном, но сейчас, ощущая его тоску по биологическому чаду, он испытывал странные, ранее не знакомые ему чувства. Отогнав все мысли, он отправился на покой — специальное зарядное устройство в виде кровати (оно больше напоминало гроб, но ему предаваться суевериям было по крайней мере глупо). Подзарядки хватало надолго, и обычно это устройство просто отключало его на ночь и включало согласно установленному времени. Так как он не видел сны, ночь прошла очень быстро, словно несколько секунд. Как выяснилось позже, это ожидало его и после завтрака: на время преобразования отец отключил Кичиро. Далее последовал длительный процесс наращивания живой ткани — эта одна из самых выдающихся разработок профессора помогала людям восстанавливать ампутированные части тела, а большие корпорации использовали ее для создания андроидов, внешне не отличавшихся от людей. Но в этот раз его разработка пошла немыслимо дальше. Клетка за клеткой появлялась материя из-под лазерной ручки, как на ткацком станке: нервная ткань, костная, мышечная, соединительная, жировая и наконец кожная. Теперь даже искусный хирург не догадается, что этим организмом управляет чип искусственного разума.

Когда Кичиро очнулся, он увидел перед собой довольного отца.

— Кичиро, ты явное доказательство моей гениальности, всего за полторы недели я сотворил человека! Ты очень красив, тебя совсем не отличить от настоящих людей! Идем, посмотрись в зеркало.

В отражении Кичиро увидел совершенно нового себя — никакого металла, никаких торчащих проводов. Он был похож на людей, которых раньше видел на улице. У него была стройная фигура, будто это труд многочасовых занятий в спортзале, густые иссиня-черные волосы, слегка смуглая мягкая кожа. Он не мог удержаться от того, чтобы не потрогать ее — она была не такой гладкой, как металл, но все же она нравилась ему больше, ведь теперь он ее тактильно ощущал. Лицо было немного вытянутое, с мужественным (так говорил профессор) подбородком, на конце его была небольшая ямочка. Нос был правильной формы, розовые пухловатые губы, но больше всего Кичиро поразили его глаза. Они были миндалевидной формы, со зрачками черного цвета, и эта чернота казалась ему всепоглощающей, но внутри пустой.

— А хочешь, кое-что покажу? Протяни руку, — сказал отец.

Кичиро протянул руку, но не успел он это сделать, как резко отдернул ее назад, почувствовав резкую колющую боль в пальце.

Отец расхохотался и показал ему скарификатор.

— Посмотри теперь на свой палец.

Кичиро увидел на пальце каплю густой алой крови, машинально облизав ее, почувствовал солоноватый вкус.

— Ты теперь человек, — почти шепотом сказал профессор и обнял его.

Кичиро почувствовал не испытанное им до этих пор тепло и непроизвольно прижался к отцу. Ему казалось, что он бы мог часами так простоять, но объятия не продлились долго: профессор, сославшись на усталость, удалился к себе. Почти всю оставшуюся ночь Кичиро провел возле зеркала, рассматривал каждый сантиметр своего тела. Но на глаза потратил больше времени: во взгляде он пытался найти что-то, чего сам не понимал. «Люди говорят: глаза — это зеркало души, а что если, посмотрев в мои, они там ничего не найдут?» — эта мысль буквально потрясла его, он побежал наверх и воспользовался поисковиком. Включив первый попавшийся фильм, он внимательно наблюдал за каждым движением персонажей. Лица героев моментально менялись: злость или радость, восхищение или неприязнь, грусть или счастье, смущение или уверенность. Кичиро поразило, как все это без слов можно было прочесть по одному только взгляду, особенно ему понравилось, как в улыбке у людей будто загораются искорки в глазах. Он хотел, чтобы и при его улыбке, другие могли увидеть нечто подобное. Сидя у зеркала, он пытался воспроизвести различные эмоции, ранее Кичиро часто видел, как окружающие улыбаются в знак приветствия, одобрения, симпатии, вообще люди всегда улыбаются. И ему было необходимо этому научиться. Но мимика подводила, чувствовалось, что это жутко фальшиво. К утру он все же решил поэкспериментировать с отцом. Было уже девять, и профессор должен был вот-вот проснуться. Прорепетировав, Кичиро встал напротив двери спальни с широкой улыбкой. Через несколько минут дверь открылась, а профессор, увидев его, чуть не отскочил.

— Господи боже, ты чего тут стоишь? — откашлявшись от испуга, спросил профессор.

— Я так и знал, это не похоже на приветствие, — раздосадованно ответил Кичиро.

— Как тебе в голову пришло вообще так сделать? Ты похож на маньяка, люди разбегутся от тебя, и ты станешь изгоем с такими приветствиями.

— Я не знаю, просто люди всегда улыбаются друг другу, а у меня это выходит просто ужасно. Как я войду в общество без умения улыбаться?

— Странно, я вроде учел артикуляцию… Подожди, пойдем позавтракаем, а потом разберемся.

Он сварил им кофе и не спеша потягивал его, раздумывая.

— Ничего страшного я не вижу, — начал отец, откусывая булочку. — Ты просто привыкаешь к своему облику, и вскоре выражать свои эмоции будет для тебя в порядке вещей.

— Но ведь совсем скоро я пойду в академию, а я обладаю лишь теоретическими знаниями о людях! Да что говорить, я даже правильно улыбаться не могу.

— То, что сделал ты, улыбкой назвать сложно, — смеясь, сказал отец. — Разве ты не видишь, как я это делаю? Научись отвечать улыбкой на улыбку.

Тут уголки рта отца приподнялись, Кичиро попробовал проделать то же самое, но отец серьезно посмотрел на него.

— Нет, все же я что-то неправильно сделал, я сейчас все исправлю. Идем в мастерскую.

— А что именно не так в моей улыбке, почему она неправильная?

— Она какая-то кривая и пугающая, ты похож на Джокера из комиксов. Видимо, я не так что-то настроил, ложись.

Кичиро вновь отключили.

Очнувшись, он попробовал снова улыбнуться отцу, и на этот раз у него получилось более естественно.

— Просто я неправильно перетянул кожу, и уголки рта поднимались криво, — признался профессор. — Ну вот и все, Кичиро, иди наверх и переоденься, мы прогуляемся.

Они и раньше выходили с профессором в общество, но тогда всем было видно, что он механический робот, его задача сейчас заключалась в том, чтобы ничем не отличаться от людей. Кичиро жутко разволновался: впервые он куда-то шел в новом облике. Они направились в парк, который находился возле дома. На улице вновь была пасмурная погода, дул прохладный ветерок. Уже с порога Кичиро захватило какое-то приятное чувство, а выйдя за двор, он чуть не захлебнулся им. Вокруг все было таким красивым, таким интересным: большие здания, маленькие магазины, длинные улочки, деревья с сочной листвой, быстрые машины, суетливые люди… Многие смотрели на него с интересом, оборачивались вслед, улыбались. Это так захватывало! Он улыбался всем подряд, и ему было так приятно получать на это ответ.

Такие прогулки после преобразования стали довольно частыми. За месяц Кичиро даже обрел некоторую уверенность в себе, он уже мог бродить в одиночестве, исследуя окрестности. На земле уже не так много мест, где можно свободно дышать полной грудью, не опасаясь отравляющего смога, а тут, в маленьком изолированном городе у подножия гор, который имел символичное название Город чистых прудов, время будто остановилось. Городские власти были заинтересованы в сохранении природных богатств и ресурсов, еще за множество лет до того, как экология планеты пришла в столь плачевное состояние. Часть земель была выкуплена и защищена от застройки. На территории Чистых прудов находятся лесопарки, горы, озера, потухшие вулканы. На поддержание его экосистемы местные жители платят огромное количество налогов, не для всякого посильна эта ноша, именно поэтому этот город считается оазисом для элиты со всего мира. Район, где они жили, состоял преимущественно из особняков среднего размера, тут была запрещена стройка выше пятого этажа, и благодаря этому была замечательная циркуляция воздуха. Благополучный милый район с двумя парковыми зонами, множеством ресторанов, кофеен и маленьких магазинчиков. Кичиро казалось, что весь остальной мир выглядит так же, пока однажды они не выехали с отцом в самую нижнюю часть города. Профессор сказал, что тут живет рабочий класс, и картина резко отличалась от того, что он привык видеть: было очень мало деревьев и очень много высотных зданий, повсюду валялся мусор, местами были разбиты палаточные городки. В нижней части города воздухоочистительная система работала неплохо, но у всех людей в ноздри были вставлены магнитные респираторные маски, на первый взгляд они не были заметны, но особым полем защищали всю дыхательную систему от ядовитых газов. Профессор сказал, что у них в городе даже в нижней части есть чем дышать, и не каждый город мог этим похвастаться.

— Иной раз от смога и пыли можно было и соседнее здание не разглядеть, но это в моем детстве, — поделился профессор. — Сейчас воздух очищается благодаря новым технологиям, и теперь это не только роскошь для избранных, даже рабочий класс может вести вполне сносную жизнь на Земле.

Кичиро подумал, что если в одном и том же городе районы так сильно отличаются друг от друга, то было бы неплохо однажды увидеть и другие места на Земле, посмотреть, как живут люди за пределами их мегаполиса. Но пока и тут для него полно неизведанного. Сейчас он Кичиро — подросший внебрачный сын профессора, приехавший из Японии, которому предстоит обучение в частной общеобразовательной академии.

Наоми

Жуткий хлопающий звук в ушах смешивается с чьими-то громкими голосами, и она стремительно падает в бездну, падает вот уже целую вечность. Страх парализовал, вокруг будто беснуются демоны, она их не видит, но отчетливо чувствует вокруг себя. Чего они хотят? В какой-то момент шум усиливается, виски сжимаются, становится невозможно терпеть эту боль, всем нутром хочется сложить ладони на висках, но нет сил шевельнуть даже пальцем, и только частое глубокое дыхание приводит Наоми в сознание. Мигом пропадают все звуки, она слышит лишь свое медленно успокаивающееся дыхание, капля холодного пота затекла в ухо. Она уже может пошевелить рукой, страх испарился вместе с ощущением присутствия чего-то потустороннего.

«Проклятый сонный паралич», — произнесла она.

Такое часто случается с Наоми, когда она пьет алкоголь, но сегодняшний эпизод был до жути пугающим, она думала, что умирает. Рядом лежала Эбби, объятая крепким сном. Наоми взяла телефон и открыла соцсети, восстанавливая в памяти события прошлой ночи. Сначала они с подругой пошли в «Гавану» для Эбби, там всегда зарезервирован лучший столик, как, впрочем, и во всех популярных местах города. Эбби, если можно так выразиться, представительница жирнейших сливок их общества, чем владеет ее семья, можно перечислять до посинения, но всем известно, что им принадлежит орбитальный курортный отель и что их семья уже много лет причастна к строительству космической колонии на Марсе. Семья Наоми не столь влиятельна, но богата. Ее отец акционер крупной компании по производству андроидов, машин, космических кораблей. У него есть еще какие-то предприятия, она не особо вовлечена в его бизнес. Когда-нибудь придет время, и ей, скорее всего, придется во все это вникнуть, ну а пока она проживает свою восемнадцатилетнюю юность.

Возвращаясь к событиям прошлой ночи, после «Гаваны» они пошли в клуб «Клетка», там их ждал Марк, возле их стола буквально стояли клетки с танцующими андроидами — тела у них были человеческие, а головы — звериные. Рядом с Наоми зазывала посетителей к танцам девушка-львица, это выглядит немного странно и в какой-то степени пугающе, но все же у клуба свой особый бесноватый шарм, который эти персонажи отлично дополняют. После танцев молодые люди пришли в квартиру к Марку, он живет недалеко от улицы Соццо, это улица баров и клубов. У него они выпили еще немного, Марк и Эбби приняли «огонек» — популярный сейчас синтетический наркотик, который наносит огромный урон человеческому организму, и многие об этом знали, но тешили себя заблуждениями, что это их не коснется. Марка сразу же посетило вдохновение, и он сел за картину — он всерьез подумывает стать художником. И переехал ближе к Соццо, говорит, этот район способствует развитию его творчества. Эбби прилегла на кровать, описывая свои ощущения: в этот раз она парила среди зефирных облаков, так и заснула. Наоми не любительница наркотических веществ, пару раз попробовав, она поняла, что это не ее вид релаксации, вместо эйфории и легких галлюцинаций она получала чувство тревоги и кошмарные сны. Оно, возможно, и к лучшему, на одну пагубную зависимость меньше в ее жизни. Наоми боролась с вертолетами, когда в комнату зашел Марк, он тихо лег рядом с ними. Эбби и Марк — самые близкие ей люди, они дружат лет с пяти, в детстве подруги часто спорили о том, чьим мужем станет Марк. Что они имеют сейчас? Марк абсолютно асексуален, его интересуют лишь его собственная персона (что совсем не мешает ему быть отличным другом) и его творчество. В этом году это картины, в прошлом была скульптура, он еще в поиске своего призвания. Наоми считает его работы безумно талантливыми, чем бы он ни занимался, у него это получается легко и непринужденно.

Встав с постели, Наоми первым делом отправилась сделать себе кофе. У Марка замечательный балкон на кухне, с которого открывается милый вид на улицу концептуальных магазинчиков и соседний дворик, она предвкушала этот уютнейший момент утренней прохлады: вкусный, сладкий кофе, терпкая горькая сигарета — и все это вкупе с красивым видом сулило ей добрейшее утро. Но экран ее телефона загорелся: «т.л20 сделал новую публикацию, свайпните вправо для просмотра». Томас обновил соцсети. Какое-то щемящее чувство ревности сразило ее на миг. Вдруг он выложил фотографию со своей новой девушкой? Она видела их вчера в «Гаване», Рози –– полная ее противоположность: высокая, тонкая, звонкая блондинка с пепельным оттенком волос, глаза у нее ярко-голубые. Как бы ей хотелось верить, что они такие только благодаря инъекции. Наоми была девушкой среднего роста, не очень тонкой, но стройной комплекции, дурнушкой ее никак нельзя назвать, большие, как у олененка, карие глаза, вздернутый носик, пухлые губы, но и красавицей она себя не считала, причисляя себя к миловидным девушкам, которых она, к слову, никогда не видела рядом с Томасом. Новая его пассия в этот раз донельзя популярный модный инфлюэнсер среди молодежи, и пока Наоми не узнала, что она состоит с Томасом в отношениях, эта особа ей даже нравилась. В голове промелькнула мысль сказать Марку, чтобы забанил ее в соцсети, которую возглавляет его мать. Сейчас не найти человека, который не зарегистрирован в «Лайтс», и в этой соцсети Рози настоящая звезда.

«О боже, хватит быть такой ничтожной! Томас — я уверена в этом на девяносто процентов — знает о моих чувствах к нему и продолжает быть со мной милым временами, только потому что ему это льстит. Он не заинтересован во мне, просто держит на коротком поводке, надо это принять и отпустить», — отругала себя Наоми и шагнула на балкон.

Вдохнув утренний воздух, она совершила запланированный ритуал с кофе и сигаретой. Почувствовав приятное головокружение, она посмотрела вниз и увидела следующую картину: парень нес девушку без сознания, на ней была мужская куртка. Прищурившись, она увеличила зум на своих контактных линзах, которые так и не сняла прошлой ночью. В этом парне она узнала новенького из их академии, Кичиро Комацу. Куда он волок эту бедолагу? А ведь она подозревала, что этот малый не так прост, есть в нем что-то странное. Хотя внешне, конечно, он был до неприличия красив и атлетично сложен. Всего за пару недель пребывания в академии он переполошил всю округу, приковав всеобщее внимание. Всегда сдержанный, собранный и холодный, он умудрялся быть дружелюбным. Район Соццо не для таких парней, таких, как он, еще можно встретить в «Гаване», но точно не в «Клетке». Однако он тут и куда-то несет девушку без сознания.

— Эй, Кичиро! — голос Наоми как-то несвойственно хрипло прозвучал, видимо, из-за того что она еще ни с кем не говорила утром.

Парень стал озираться в поисках окликнувшего.

— Подними голову, — она помахала ему с балкона третьего этажа. Он помахал в ответ, слегка улыбнувшись.

«Ну точно маньяк», — подумала Наоми.

— Куда ты несешь эту девушку и что с ней? — Наоми пыталась говорить как можно громче, не срываясь на крик. Но на улице было настолько тихо в этот час, что они отлично друг друга слышали.

— Я нашел ее возле мусорного бака, ей плохо, я несу ее к себе домой.

«Да уж, исчерпывающая информация, зачем домой-то, можно просто вызвать скорую».

— Слушай, а поднимай ее к нам, может, вызовем ей врача, код квартиры — триста двадцать пять.

Кичиро поднялся с девушкой на руках. Вид у нее был такой, что Наоми сразу пожалела, что позвала их зайти внутрь. Она сказала положить ее на диван. Под курткой бедняга была почти обнажена, виднелись остатки разорванной одежды, на шее были глубокие следы от удушения. От нее веяло холодом.

— О боже, она хоть жива? — Наоми потянулась к ее запястью, чтобы нащупать пульс и…

— Хей, Кичиро! Это что, розыгрыш?

Он посмотрел на Наоми недоумевающим взглядом. Она потрясла запястьем с QR-кодом.

— Это андроид! Чтоб его! Я так напугалась, думала, ты труп приволок.

— Но ей плохо, — совершенно серьезно ответил Кичиро, и ситуация как-то не была похожа на розыгрыш.

— Роботам не бывает плохо, да, над бедняжкой поиздевались, но это андроид, да и район такой, тут много накачанных наркотой людей ходит, и они зачастую не в себе. Слу-у-у-шай, — протянула Наоми. — А не сам ли ты истязал этого бедного робота, может, ты из этих чокнутых фетишистов?

— Что? Нет, ни в коем случае. Я нес ее отцу, он ее починит и сотрет все болезненные воспоминания с ее карты памяти.

«Болезненные воспоминания? Хм, возможно, он последователь культа свободной воли, действительно чудак, но хоть не маньяк», — подумала Наоми.

— Где ты живешь? — спросила она Кичиро.

— На зеленой улице, восьмой дом.

— Это по дороге ко мне, идем, мой водитель нас отвезет, если ты, конечно, не хочешь и дальше нести через весь город голого андроида в отключке.

— Я буду тебе очень признателен!

— Хорошо, я только заберу сумку. А, еще кое-что: не знаю, какие там у тебя чувства к неодушевленным предметам, но это, — она показала пальцем на робота, — поедет в багажнике. Ее вид меня смущает.

Кичиро

Вот уже две недели как Кичиро активно взаимодействовал с социумом, обучение в академии оказалось куда более увлекательным, чем он мог предположить. Пусть он и боялся выдать себя с потрохами, и поэтому вел себя неуверенно в обществе, ему все же удалось подружиться со многими людьми. Его немногословность и некоторую неловкость приняли за харизму и особый шарм. И, к его удивлению, люди сами тянулись к нему, в первый же день он познакомился с Майком и Алексом. Эти двое имели репутацию местных шалопаев и балагуров, по местным меркам они были выходцами из не самых богатых семей, но имели весьма влиятельных родственников. Майк — худощавый долговязый молодой человек с густыми кудрявыми волосами на голове, его темная кожа имела почти бронзовый оттенок, а глаза блестели озорством. Алекс же был не так высок и имел тяжелый насупленный взгляд, и если он не разговаривал, то казалось, что он вполне даже суров и неприветлив, однако на деле такие черты были чужды его характеру. Почти все свое свободное от занятий время в академии Кичиро проводил с ними.

Профессор каждый день спрашивал о новостях, о том, как прошел день. Он бы мог и сам все увидеть, подключись он к карте памяти, как это и планировалось изначально. Однако после трансформации что-то изменилось, главным образом его отношение к Кичиро. И он просто не мог вот так просто залезть в карту памяти, расценивая это как вторжение в личную жизнь. Профессор лишь внимательно по-отечески его слушал и делал временами какие-то записи.

Сегодня на уроках не происходило ничего необычного, интерес к нему со стороны одноклассников и ребят с параллели поутих, и Кичиро мог свободно передвигаться, не натыкаясь на любопытные взгляды. На уроке литературы учитель задал дочитать «Цветы для Элджернона» и написать о нем сочинение. Странно, но история Чарли откликнулась в Кичиро неожиданными эмоциями, не то чтобы он отождествлял себя с главным героем этой книги, но, как и Чарли, взращивал в себе интеллект, с каждым днем знакомился и учился новым, прежде неведомым ему чувствам и видел, как все вокруг него меняется. Но упоминать об этом в сочинении он, конечно же, не стал.

Как и древний фасад здания, столовая академии была выполнена в классическом стиле, на первый взгляд могло показаться, что находишься в зале фешенебельного отеля. В первые дни Кичиро не мог оторвать взгляда от громоздких хрустальных люстр и разнообразных яств за фуршетным столом, с тех пор как он обрел возможность в полной мере ощущать вкус еды, время обеда стало его самым любимым. Трапеза с Алексом и Майком уже стала вполне привычным делом, временами к ним присоединялись другие одноклассники, сегодня же ребята позвали его погулять вечером после уроков. Кичиро был безумно счастлив, его первый раз куда-то пригласили: «Значит, они точно приняли меня», — думал он. С огромным воодушевлением он поведал об этом отцу, который тоже очень положительно к этому отнесся. Как выяснилось потом, слово «погулять» было воспринято Кичиро не совсем верно. Парни заехали за ним на машине Алекса, этот стильный синий электрокар буквально парил над землей, таких еще было довольно мало на рынке, и Алекс невероятно гордился тем, что является его владельцем, не переставая говорить о преимуществах мощного двигателя при любом удачном случае. Сперва они отправились в «Гавану» — очень модное место среди молодежи и знаменитостей. Заведение выглядело очень помпезно, кругом позолота, свисающие кристальные лампы, дорогая мягкая мебель. Их посадили за столик недалеко от сцены, сразу же к ним присоединился красивый юноша в синем вельветовом костюме, его сразу было видно из толпы: гордая осанка, мягкая поступь, густая шевелюра темно-русых волос спадала к зеленым, как малахит, глазам. Это был Томас Лакорте — знаменитость академии, сын итальянского промышленного магната и австрийской кинодивы. Он учился на класс старше них и приходился Алексу каким-то дальним родственником по материнской линии.

— Вы заказали что-нибудь выпить? — начал Томас.

— Ты ведь знаешь, что если не закажешь ты, то нам откажут, — ответил ему Майк.

Томас одарил друзей ослепительной улыбкой.

— Именно поэтому, мелюзга, вы со мной и дружите. Официант, бутылку скотча, или вам просекко, девчата? — подначил он ребят.

— Боже, Том, ты действительно делишь напитки на мужские и женские? Так старомодно, — ответил ему Алекс.

Томас на этот укол лишь скорчил гримасу.

— Кей, как тебе тут у нас, завел себе подружку? — обратился он к Кичиро.

Кей — прозвище, которым его окрестили чуть ли не в первые дни знакомства, он был совершенно не против. Хотя профессор не совсем это оценил: ему нравилось его полное имя.

— Все очень нравится, насчет подружки пока не думал, — ответил Кичиро в привычной сдержанной манере.

— Ну тебе есть о чем подумать, тут многие наши девушки всполошились с твоим появлением.

Тут перед Кичиро появилась тощая блондинка, облаченная в маленькое облегающее платье синего цвета, глаза ее были непривычно большими и с голубым оттенком, она выглядела как андроид, но, по всей видимости, была человеком. Она подошла к Томасу сзади, обвела его талию руками и что-то шепнула на ухо. Улыбнувшись, он подмигнул ребятами и ушел со своей спутницей в VIP зону.

— Рози шикарная, повезло этому засранцу, — сказал с нескрываемой завистью Майк.

— А когда ему не везло? — отозвался Алекс, и оба молодых человека проводили взглядом только что удалившуюся парочку.

Но не они одни смотрели на них, Кичиро заметил еще пару знакомых лиц из их академии, с которыми ему довелось взять одни и те же предметы: Эбби и Наоми. Эбби высокая, немного сутулая девушка худого телосложения с длинными светло-русыми волосами, Кичиро она напоминала лисицу из-за раскосых миндалевидных глаз, которые она обильно красила темной подводкой. Не смотря на свой роковой образ, Кичиро часто видел ее улыбающейся и веселящейся в академии. Девушки уже сидели в VIP зоне, и Наоми, не отрываясь, смотрела на Томаса и Рози, те по пути остановились, чтобы сфотографироваться для местного таблоида. Наоми взволнованно покусывала губы, и тогда Кичиро как-то незаметно для себя подметил, что она очень привлекательна: густые каштановые волосы аккуратно, волнами спадали ниже плеч, чистая, молочная, слегка румяная кожа, из-под густых длинных ресниц смотрели пронзительные карие глаза. Он встречал ее каждый день в академии, но они особо не разговаривали. Если от Эбби исходила аура веселья и легкости, то Наоми создавала противоположное впечатление, она совсем не показалась Кичиро дружелюбной. В первую неделю он нечаянно толкнул ее в коридоре, на его извинения девушка ответила холодным взглядом. Большинство девушек то и дело ему улыбались или же кокетливо пытались завязать диалог, такой взгляд, как у Наоми, после которого казалось, что его облили ледяной водой, он не встречал ни у кого.

— Эбби и Наоми тоже тут, — заметил Алекс. — Позже я подойду к ним, позову их к нам.

Майк засмеялся в ответ:

— Как наберешься храбрости? Вы и в академии-то не разговариваете особо.

Алекс пожал плечами.

— Помнишь, мы с тобой дружили с ней в начальной школе, до того как у нее появились замашки дивы?

Майк продолжил:

— Или до того, как ты начал подбивать к ней клинья, да и зачем тратить время на заведомый провал, когда есть безотказный вариант, — на этих словах он подмигнул Кичиро.

— Они все без души, — сказал Алекс и отпил скотч, который только что принес официант.

На сцене началось представление — джазовый бенд исполнял свой репертуар. Ребята обсуждали колонизацию Марса и потом переключились на разговоры о продолжении вечера. Кичиро попробовал напиток — ему казалось, что все его внутренности обожгла раскаленная лава, но он не хотел отставать от ребят, поэтому, подавляя желание поморщиться, продолжал пить скотч. Уже после двух бокалов он не казался ему таким горьким, и наступило легкое опьянение, — вот как это бывает! — звуки приглушились, все вокруг слегка плыло. Временами под его взор попадала Наоми, или же он сам искал ее взглядом. Вечер в «Гаване» шел отлично, ребята разговаривали и шутили, пару раз к ним подсаживались знакомые девушки, одни из них предложили пойти танцевать в клуб. Парни охотно согласились, Майк перевел машину в режим автопилота, и они вскоре оказались у клуба. Кичиро потерял счет времени, девушки угостили парней какими-то таблетками, от которых должно было быть веселее, но Кичиро решил, что сегодня для него хватит открытия с алкоголем. Танцевать и веселиться, как оказалось, он особо не умел, поэтому почти все время простоял у барной стойки. Девушки позже куда-то пропали, и Майк с Алексом сказали, что им пора выходить. Кичиро даже обрадовался: не сказать, что ему понравился клуб, но поехали они не домой.

— Куда мы теперь? — решил осведомиться он у друзей.

— С настоящими девушками не обломилось, Кей, хотя, думаю, у тебя был шанс. Шарлотта тебя весь вечер окучивала, она тебе не понравилась? — спросил Алекс.

Шарлотта — выпускница академии, весь вечер она была довольно мила и рассказывала Кичиро о том, что находится в поисках себя и того дела, что будет ей по душе, потом она долго и подробно сетовала о неудачах на любовном поприще. И в какой-то момент она сказала, что Кичиро кажется ей славным, не похожим на тех парней, которые раньше ей встречались, по итогу предложила уехать и уединиться. Кичиро даже понял, о чем она, но совершенно не был готов к такому. Он с интересом слушал ее рассказы, но сексуального влечения к ней он не испытывал, он еще даже не знал, способен ли он вообще на такое, а проверять сейчас не собирался.

— Я не знаю, она милая девушка, но мы не так хорошо знакомы, — Кичиро не нашел ничего лучше для ответа.

— Да забудь, мы едем в место, полное блаженства, эти создания выполнят любую твою прихоть, — сказал Майк.

Тут Кичиро напрягся, и не зря: они приехали в бордель, где клиентов обслуживали андроиды. Такого рода проституция была легализована, но все же порицалась в обществе. Внутри был приглушенный свет, вычурная мебель будто из французского замка, на стенах картины с обнаженными девушками. К ним в комнату зашли сразу несколько роботов в неглиже, сквозь тонкую просвечивающую ткань можно было лицезреть их соблазнительную умасленную кожу, от которой исходил аромат жасмина, он служил афродизиаком и опьянял разум. Покачивая бедрами, выгибаясь, они начали свой танец, демонстрируя каждый сантиметр своих упругих тел. Вакханалия вот-вот уже была готова начаться, но как бы Кичиро ни хотел быть принятым в компанию и не выглядеть странным, всем своим нутром он не желал участвовать в том, что здесь намечалось. Он просто поднял руки, показывая ребятам, что выходит из игры, и ушел под их дружный хохот. К счастью, никто не пытался его остановить. В поисках выхода он слегка заплутал и, видимо, вышел через задний вход. Почти светало, на улице напряжение спало, можно было расслабиться. Он включил на телефоне навигатор, чтобы добраться домой: функции, которые могли быть внутри него, профессор попросту не включил, сказал, что это для того, чтобы он был человеком.

— Помоги…

Он услышал этот тихий голос недалеко от себя и, повернувшись, увидел девушку, которая лежала почти обнаженная, прислонившись к мусорному баку. Он подошел ближе, от нее также исходил аромат жасмина, но он был будто чем-то подпорчен. Синяки на лице и порезы на коже свидетельствовали о том, что ее истязали, глаза ее были полны боли, и она молила его о помощи, протянув руку.

— Прошу, спаси… — сказала она, и ее глаза застыли.

Кичиро накрыл ее своей курткой. Это андроид, скорее всего, из этого дома утех или из близлежащего, и она в беде. Долго не раздумывая, он решил отнести ее к профессору. Может, он как-то ей поможет. Посмотрев в свой телефон, он нашел станцию, на которой в этот час можно было поймать такси, она находилась почти через один квартал. Кичиро поднял робота и понес.

Наоми

Поначалу в машине повисла звенящая тишина. Кичиро вдумчиво смотрел на проносящиеся за окном городские пейзажи. А Наоми все подбирала слова, ей было действительно любопытно:

— Где ты, говоришь, нашел этого андроида?

— Мы были с ребятами в районе красных фонарей.

— Ты пользуешься услугами секс-андроидов и подбираешь сломанные? — с усмешкой спросила она.

Но это никак не задело Кичиро, он спокойно и даже с какой-то ноткой наивности ответил:

— Нет, я не пользовался их услугами, я пошел с ребятами, но не хотел никакого соития и до начала всего решил их покинуть, на выходе встретил ее, мне стало ее жаль.

Он бросил взор на Наоми. То ли от его ясного пронзающего взгляда, то ли от того, что он сидел так близко, у нее сразу же пропали остатки опьянения, и она от неловкости сразу отвела глаза в сторону.

— Я впервые вижу человека, который бы жалел андроида (а также использовал слово «соитие», но это она решила оставить при себе), в Японии люди как-то по-другому используют роботов?

— Как это связано?

Этот вопрос поставил ее в тупик.

— Ну люди у нас не испытывают жалости к машинам, они просто их используют. Может, в вашей культуре другое к ним отношение?

— Я думал, в культуре всех людей должно присутствовать милосердие. Она просила о помощи, я решил откликнуться.

— Мы живем в мире, где живым людям-то не всегда помогают, что говорить о помощи андроидам. В них ведь нет души, они ничего не чувствуют.

— Ты так в этом уверена? — спросил Кичиро, вновь заглянув ей прямо в глаза.

«Этот парень просто какой-то гипнотизер», — подумала она и не нашла что ответить, и машина как раз вовремя остановилась.

— Приехали, — сказал водитель.

— Спасибо тебе, увидимся в школе, — Кичиро уже собрался выходить, но перед выходом добавил: — Думаю, конкретно в тебе есть милосердие и сострадание, даже если твоей культуре это не присуще.

Улыбнувшись, он вышел из машины.

«„Милосердие“, „сострадание“ и это „соитие“ — кажется, я никогда не слышала подобных слов от парня. Да что уж там, не припомню, когда я сама их употребляла. И, судя по его словам, он точно один из адептов свободной воли, как и мой дядя Тэдди, но тогда почему он так дружелюбно относится к роботам?» — подумала Наоми.

Кичиро

Профессор по обыкновению рано проснулся и попивал горячий чай на застекленной веранде, чтобы взбодриться, параллельно просматривал утренние новости. После тридцати лет титанического труда он решил, что можно уже и немного насладиться свободным временем, но результат его трудов подкинул ему новую работенку. Когда Кичиро ввалился в дом, профессор был просто ошарашен тем, с чем он к нему пришел, но крайне заинтересовался его рассказом. Кичиро подробно поведал ему о своих приключениях.

— …И увидел ее возле мусорного бака, она как-то очень грустно просила о помощи, а потом отключилась. Как думаешь, она такая же, как я?

— Не могу дать тебе точный ответ, нужно провести пару исследований, посмотреть ее программу.

Профессор был недоволен тем, что ребята были в районе красных фонарей, но, не отчитывая, просто попросил Кичиро быть осторожным. Еще он сказал, что Кичиро устроен так, что алкоголь может на него влиять, а наркотики не окажут никакого воздействия — ни положительного, ни отрицательного и попросил держаться от них подальше чисто из этических соображений. Позже он удалился в свою мастерскую. А Кичиро поставил себя на зарядку. Проснулся он под вечер, и первым, что увидел, было сообщение от Алекса — он спросил, как он добрался до дома, и также поинтересовался насчет домашнего задания. Кичиро отправил ему по почте решенные задачи по тригонометрии и весь оставшийся вечер провел в ожидании: ему было любопытно, что обнаружит отец в ходе своего исследования. Может, есть и другие андроиды, способные испытывать человеческие эмоции? Ему показалось, что тот робот, которого он нашел, испытывал отчаяние и потому просил о помощи.

Отец вышел из мастерской глубоко за полночь, Кичиро заварил ему чай и подал к нему печенье.

— Ее карта памяти повреждена, а в настройках я нашел программу имитации человеческих эмоций, там ничего особенного, эта установка довольно примитивна и стара, но до сих пор используется на многих андроидах. Однако у этой модели преобладают эмоции страха, раболепства и покорности. Думаю, она была создана для претворения в жизнь чьих-то больных фантазий. И перед отключением молила о помощи — это часть ее системных настроек.

— Она не могла искренне просить о помощи?

Профессор пожал плечами.

— Почему-то мне кажется, что нет.

— Но я ведь тоже набор системных настроек, однако я могу по-настоящему испытывать те или иные чувства, например, жалость. Где гарантия, что и они не могут по-настоящему испытывать страх?

— Видишь ли, Кичиро, я не могу утверждать наверняка, но, как и говорил ранее, у нее стоят примитивные настройки и нет чипа самообучения в плане эмоций. С тобой сравнивать я бы ее не стал, ты уникальный случай. А эти андроиды не могут выйти за рамки заложенных им кодов, следовательно, их эмоции ненастоящие, — ответил профессор, как всегда, в своей уклончивой манере, не разъясняя деталей.

Кичиро уже привык не получать от него точных ответов и поинтересовался о другом:

— Что мы теперь будем делать с ней?

— Я не приемлю проституцию ни в каком ее виде, мы перепрограммируем ее и пока оставим у себя, а потом видно будет.

Когда Кичиро пришел в академию, его у ворот встретили Алекс и Майк, они весело обсуждали прошедшие выходные.

— Не ожидал, что ты так смоешься, Кей, — сказал Алекс, похлопывая его по плечу.

— Такое времяпрепровождение не по мне, — в его голосе проскользнула нотка смущения, хотя он не собирался выражать подобные эмоции.

— Предпочитаешь живую плоть? — с хитрой ухмылкой спросил Майк.

Кичиро решил просто улыбнуться в ответ, его внимание привлекло кое-что интереснее расспросов ребят — навстречу им шла Наоми. Она была одета в серое трикотажное платье с оборками на плечах, на ногах у нее была обувь, похожая на пуанты с лентами, обвивающими ее тонкие лодыжки, а волосы украшала блестящая заколка. Последний раз он видел ее слегка сонную, с запутанными волосами, в растянутом балахоне, а сейчас ее образ просто заворожил его. Когда она подошла ближе, он растерялся и выдал неловкое «привет». Девушка улыбнулась и кивнула в знак приветствия, проследовав внутрь здания.

— Ты погляди-ка, даже Наоми тебе улыбнулась. Такими темпами отберешь у Томаса звание местного ловеласа, — добродушно подметил Майк.

День шел размеренно и спокойно, временами Кичиро думал об андроиде, которого нашел, а потом вспомнил разговор с Наоми. «Наверное, я перегнул тогда палку. Для людей роботы были предметами, созданными специально для их комфорта, о каком милосердии или сострадании может идти речь. Роняя телефон, я не чувствую себя виноватым перед ним, так же и люди ничего не испытывают к роботам. Мне нужно быть осторожнее в своих словах и суждениях, чтобы не быть раскрытым».

Наоми

Оставшийся выходной день Наоми провела в спа-комнате, мать давно заказала французскую капсулу для омоложения — путем экстремального охлаждения и нагревания тела она регенерировала клетки и способствовала выработке коллагена. Ежегодно данный агрегат заменялся на новые модели, благодаря этой капсуле ее пятидесятилетняя мать выглядела на тридцать пять с хвостиком. По возрасту Наоми такие процедуры не нужны были в принципе, но ей казалось, что после бурных выходных именно эта капсула приводила ее в порядок. Спа-процедуры, детокс-смузи и послеобеденный сон помогли ей прийти в себя и подготовиться к новой учебной неделе. Она твердо решила, что пора забывать Томаса и закопать свою дурацкую влюбленность в него как можно глубже! Нет, нужно ее точно убить, сжечь, искоренить! Она была полна решимости ровно до того момента, как он не пригласил ее на свою вечеринку в эти выходные. Его пленительная улыбка, ямочка на щеке, озорной и манящий взгляд заставляли Наоми каждый раз заливаться краской. А его фигура — о боже, широкие плечи, крепкий торс, сильные руки с проступающими венами на них — она только и мечтала о том, как эти руки сомкнутся у нее на талии, их тела соприкоснутся, а в этих выступающих венах закипит кровь, вожделея ее. Но для Томаса Наоми была просто другом детства, и он всячески это подчеркивал.

— Ты зачем в «Клетку» ходила, Мими? Такие места не для тебя.

«Мими» — так с давних пор называли ее близкие люди.

— Откуда ты знаешь, что я там была? — удивленно спросила Наоми.

— Я слежу-у за тобо-ой, — протянул он, слегка наклонившись к ее уху, от этого сердце девушки на миг замерло.

Тут же, рассмеявшись, он потрепал ее волосы, чуть не свалив ее заколку на пол.

— Видел вашу компанию на входе, когда проезжал мимо. Ладно, малышка, надеюсь, придешь на вечеринку в эту субботу.

Наоми ненавидела, когда ее называл малышкой кто-то, кроме матери или отца. Даже объекту своих воздыханий она не могла простить подобного, но возмутиться не успела: он спешно удалился на свои занятия.

Эбби стояла неподалеку и с ехидной ухмылкой наблюдала за их с Томасом диалогом.

— Наоми, просто признайся ему в своих чувствах, пан или пропал, — этот совет подруга давала уже в сотый раз.

— Думаю, он и сам догадывается, — отрезала Наоми.

— С чего ты взяла? На самом деле ты просто ведешь себя с ним чуть менее высокомерно и менее язвительно, чем с остальными.

— Когда я рядом с ним, мне кажется, я сгораю от смущения, и всем это заметно, да и он иногда со мной флиртует, но только когда мы наедине, а потом в обществе ведет себя отстраненно, меняя девушек как перчатки.

— Кстати, ты часто меняешь перчатки? — резко перевела тему Эбби.

— Я их вообще не ношу, к чему ты спросила?

— Просто странное определение для бабника, ты не думала?

— О боже, нет, идем на урок, и, кажется, это выражение идет еще с древних времен.

По дороге на урок математики Наоми вновь встретила Кичиро. Увидев ее, он лишь сдержано кивнул ей. «Еще один странный парень, мог бы и нормально поздороваться, а не как это было утром. Узнать из чувства приличия, как мои дела, я все-таки помогла ему. Может, Эбби права, и мое высокомерие побуждает парней так себя вести. Ой, да пошли они все к черту!» — сказала она себе и погрузилась в урок.

Для нее было полной неожиданностью, что Кичиро решил заговорить с ней в академической столовой.

— Как прошли твои выходные? — спросил он, накладывая себе салат из свеклы и козьего сыра со шведского стола.

Ее выбор пал на чиа пудинг с манго, после разговора с Томасом аппетита не было совсем: то ли невысказанное возмущение, то ли это проклятые бабочки в ее животе уже не знали, куда им деваться, и подступили прямо к горлу.

— Вполне спокойно, я посвятила их уходу за собой. Как твои? Что там с роботом?

Взяв еду, они направились к столикам.

«Он что, собирается обедать со мной?» — Наоми ловила множественные взгляды, один из них принадлежал Томасу, едва заметный. Наоми очень хотела, чтобы Кей сел рядом, по популярности он уже, как оказалось, не уступает Тому.

«Может, так я заинтересую объект своих желаний. Ну и дрянные же мысли», — она отбросила их и поняла, что все это время, пока она была погружена в себя, Кичиро ей что-то увлеченно рассказывал. Она отчетливо услышала лишь последнюю фразу.

— …предполагать, что у роботов есть чувства.

Они уже дошли до свободного столика, а Кичиро все не отходил.

— Ты хочешь сесть вместе со мной? — спросила она. И тут же замялась, в голове пробежала мысль: не прозвучал ли ее тон слишком грубо?

— Если ты не против, конечно, — как-то с опаской ответил Кичиро.

— Нет, давай пообедаем вместе, — с улыбкой ответила Наоми. На этот раз она сделала усилие, чтобы ее голос звучал как можно милее.

— Прости, ты говорил что-то о чувствах роботов? Мой дядя верит в то, что они действительно могут иметь свободу воли и некоторые человеческие эмоции. Ты тоже член культа свободной воли?

По Кичиро было видно, что он немного растерялся.

— Я говорил, что глупо было предполагать, что у андроидов есть чувства.

— Но, когда мы встретились, ты был иного мнения, решил помочь и проявил сострадание к одному из андроидов, — сказав это, она посмотрела в его глаза, взгляд Кичиро, который совсем недавно выдавал неловкость, стал сосредоточенным и холодным, а в его черных зрачках зияла бездна — он будто сканировал собеседника и видел насквозь. Однако он опустил взгляд к подносу с едой и начал ковыряться вилкой в салате.

— Я был пьян, и в тот момент мне действительно показалось, что ей нужна помощь.

— Надо же, обычно алкоголь проявляет не самые лучшие наши качества, у тебя же выступило благородство. А что сказал твой отец, когда ты принес сломанного полуголого робота? — спросила Наоми, поглядывая вокруг.

— Он против плотских утех с роботами, тем более жестоких, которым, по всей видимости, подвергали ее, он перепрограммирует этого андроида и подарит ей новую жизнь.

— А вы не посмотрели, кому она принадлежала? Вдруг хозяин придет за ней.

— Все данные стерты, возможно, ее приобрели путем контрабанды, поэтому вряд ли собственник объявится.

— Я будто допрос тебе устроила, не пойми неправильно, мне просто любопытно. Я не так много людей встречала с таким отношением к роботам, — сказав это, она улыбнулась, заправив выбившуюся прядь волос за ухо.

— Я и твой дядя?

— Да, верно, он уже много лет изучает их поведение и ставит различные эксперименты. Но я особо не вдавалась в подробности его деятельности.

— Мой отец много лет посвятил созданию роботов.

— Да, я знаю. Компания моей семьи пользуется его разработками.

Как-то плавно их неловкая беседа переменила настроение, и, задавая друг другу встречные вопросы о всякой ерунде вроде обсуждения учителей и занятий, они не заметили, как столовая начала пустеть, и им тоже нужно было собираться на урок. Кичиро очень занятный персонаж, она поняла, почему он завоевал популярность среди учеников их школы, и дело не только в его внешней привлекательности. Он излучал какую-то сильную энергетику, она отражалась в его взгляде, он был немногословен, но его низкий голос звучал так бархатно, что собеседник невольно желал слушать его еще и еще. С его внешними данными было бы неудивительно, если бы он оказался бабником, но он вел себя сдержанно, от него веяло благородством и загадочностью. Такие парни не распыляются на отношения со всеми подряд, а выбирают одну особенную девушку. И, конечно, таковой мечтали стать многие.

— И о чем вы болтали? — заговорщически спросила Эбби на уроке социологии.

— Да так, о роботах, — прошептала она подруге.

Кичиро

Профессор нашел применение андроиду, он отремонтировал ее систему регенерации, от следов истязаний на ней ни осталось и следа, также он назначил ее главной в доме по хозяйству. У Ланы, так он ее назвал, очень хорошо все получалось, у нее была приятная натура, и он запрограммировал ее на высокий уровень чувства юмора, так что она знала невероятное количество свежих шуток из Сети, с ее появлением в их доме стало значительно веселее. Также профессор закончил работу над системой старения и энергонакопления для Кичиро, и был невероятно счастлив. Если все пойдет по его задумке, то Кичиро больше не понадобится подзарядка, он будет восстанавливать силы через сон и переработку калорий. Также его облик с годами будет меняться — все как у настоящего человека.

После ужина Кичиро сидел в гостиной, заполняя данные в социальной сети, он давно планировал зарегистрироваться в «Лайтс». Одного за другим он добавлял знакомых ему людей в «Друзья» на своей странице. Ему попался профиль Наоми, и тут же вспомнился их недавний разговор, вроде он прошел удачно, и Кичиро смог реабилитироваться за свои прошлые высказывания. Ребята были удивлены тем, что она ему улыбнулась утром, а от того, что он сидел с ней во время ланча и беседовал, вообще выпали в осадок. Для них Наоми представлялась высокомерной и недружелюбной особой, Кичиро и сам так считал, но она оказалась довольно милой. Он нажал на кнопку «Добавить» под ее фотографией, но тут его внимание привлекла Лана, она несла вещи в прачечную через гостиную и остановилась у включенного телевизора. По новостям говорили об андроиде «суррогатной матери», которая сразу после родов сбежала с ребенком в неизвестном направлении. Биологические родители подали в суд на производителя данных андроидов, также в новостях говорилось об активных поисках пропавшего робота и ребенка полицией. В современных реалиях все меньше мужчин могут зачать и все меньше женщин могут рожать. Но суррогатные матери в виде роботов — это очень дорогое удовольствие и сравнительно новое. Детей, родившихся подобным образом, всего несколько десятков по всему миру, и никому еще не исполнилось тридцати лет. Так что многие все еще пользуются услугами ЭКО-оплодотворения, пока этот метод хорошо работает. Человечество верит, что, иммигрируя на другую планету, оно сможет наладить процесс деторождения.