Бесплатный фрагмент - Список врагов: Бог

Глава 1. Мисстаг

Мисста́г. Славное своими видами место. Это небольшой остров, на котором проживает около шестисот тысяч человек. А своими славными видами этот остров в первую очередь обязан своим недрам. Живительным источником этого острова является мало кем изученная сущность. Местные жители называют её Неили́на. Все природные процессы на этом острове происходят благодаря Неилине. Она делает небо светлым днём, питает растения, является источником воды и тепла под почвой. Ночью, когда небо перестаёт питаться Неилиной и темнеет, эта энергия становится видна невооружённым глазом. Под землёй и в каждом растении видно синее свечение. Как будто бы на каждом шагу под землёй ненавязчиво светят маленькие синие фонари. Для здешних жителей это не кажется чем-то необычным, ведь другой жизни они и не знали. Более того, большинство людей в Мисстаге молятся Неилине о плодородности урожая, хорошей погоде, достатке, счастье в личной жизни и обо всём остальном, о чём обычно молятся люди. Многие могут поклясться, что получили от неё ответ. Иногда жители могут заметить большую синюю вспышку, проносящуюся по городу. Поверья гласят, что эта вспышка летит к просящим, чтобы дать им желаемое и к нарушившим закон, чтобы воздать им по справедливости.

Как обстоит жизнь за пределами Мисстага, местные жители не знают. Большинство и вовсе полагает, что за его пределами ничего нет. Каждый, кто пытался отплывать максимально далеко от берега, упирался в неразрушимую прозрачную стену голубого оттенка. Ни сверху, ни снизу преодолеть её никому не удавалось. Кто-то считает эту стену краем света, кто-то думает, что Неилина охраняет Мисстаг от того, что за этой стеной, а большинство и вовсе не задумывается об этом.

Мисстаг поделён на три большие территории. Три области. На каждой из них располагается по нескольку городов. Чем западнее местность, тем роскошнее и больше возведённые там города. Западная территория называется Унелиа́н. На самом западе Унелиана, почти у берега моря, находится город, где располагается королевский дворец. Центральные земли называются Да́йман. А самая большая по площади, населённая и небогатая земля — это У́ри. Именно на этой земле, в северо-западном городе под названием Веланиум, одним жарким и светлым днём, на песчаной дороге, ведущей от местного рынка к жилому кварталу, можно было увидеть мирно и счастливо идущую миссис Ли́днарт, держащую в одной руке мешочек с овощами, а в другой — руку своего семилетнего сына.

— Я не хочу быть никаким проповедником! — послышался эмоциональный и ворчливый голос симпатичного мальчика с тёмно-русыми волосами и ярко-зелёными глазами — я буду учёным!

— Милый, ну ты же знаешь, все учёные рано или поздно сходят с ума, — заботливо и нежно ответила миссис Лиднарт.

— А проповедники сумасшедшие изначально. И чем же это лучше?

— Моути, ты что?! — мама заботливо и испуганно остановилась, повернулась к сыну и присела на один уровень с ним — благодаря Неилине мы с тобой ходим по этой земле и дышим этим воздухом, а проповедники занимаются благороднейшим делом: прославляют её и молятся за нас. Никогда не говори о них плохо, ладно?

— Ладно, — послушно, но всё ещё с ноткой возмущения пробормотал Мо́ут.

Миссис Лиднарт, облегчённо вздохнув, встала и продолжила идти с Моутом по направлению к дому.

— Кроме того, — продолжала она, — проповедники всегда прилично зарабатывают. Многим из них даже выделяют дом в Унелиане, рядом с королём.

— Мне не нужен дом рядом с королём! — мальчик вернулся к прежнему возмущённому тону. Несмотря на его возмущение, в его голосе слышалось довольство, судя по всему, ему нравился этот разговор и донесение своих мыслей. — Я хочу изучать мир. Хочу становиться умнее. Хочу изучать все науки, а не только те, что дают нам в школе.

— А чем тебе не нравятся школьные науки?

— Не знаю. Просто… Не нравятся. В Неилинопоклонении одни только запреты. Ведение хозяйства — это вообще не наука. А Астрология — скучная и бедная. Кси́а вчера принесла в школу книгу своего отца. Она тоже про звёзды, но немного по-другому называется. Астрономия. Мне так понравилось, что она у меня эту книгу еле вырвала под конец дня. Почему в школе этому не учат?

Мама снова начала волноваться за своего маленького бунтаря.

— Моути… Наш король Диктос — мудрейший и единственный правитель Мисстага. Он правит уже почти 300 лет, с самого начала времён. Именно он направил нас к истинной вере в Неилину и открыл нам её могущество. Помнишь, я рассказывала тебе про трагедию, произошедшую шесть лет назад?

— Да, ты упоминала о ней… раз пять или шесть — продолжал упорствовать Моут.

— Тогда расскажи мне.

— Ну ма-а-ам!

— Расскажи.

Моут начал рассказывать скучающим голосом, как бы говорящим: «Я снова повторяю этот текст, который уже каждая собака на этом острове знает наизусть»:

— «Еретик, преступник и обманщик Лектем Логос выступил против короля и организовал бунт перед королевским дворцом. С помощью дьявольского обаяния, полученного от тёмных сил, ему удалось настроить против короля десять тысяч человек. Он прикрывал свои мерзкие деяния стремлением к знаниям, но на деле лишь стремился завоевать трон. Неилина, увидев столь кощунственное нарушение Её законов, покарала отступников. Перед ними со скоростью тысячи лошадей пронёсся синий дух и воздал каждому по заслугам. Большинство из них сошли с ума, некоторые бесследно исчезли, а многие упали замертво. И только преступнику Логосу удалось сбежать при помощи тёмных сил, обратив кару Неилины на тех, кого только что называл братьями. Этот случай раз и навсегда подтвердил, что король Диктос Синракс послан нам самой Неилиной и несёт в себе её волю».

— Именно. Если наш король счёл правильным обучать в школах только этим наукам — значит так и должно быть. Я прошу тебя, не читай книг, кроме тех, что дают тебе в школе. И постарайся поменьше общаться с этой Ксиа. Ладно?

— Ладно, — теперь уже отрывисто, отводя глаза, сказал мальчик. Этот разговор перестал ему нравиться.

— Учёные не меняют мир, Моути, — продолжила объяснять мама. — Разве человек способен на то, чтобы сотворить такое чудо, как, например, часы или секстант? Мы ведь даже не понимаем, как они работают. Потому что их устройство открыла нам Неилина через своих помазанников. Поэтому самые мудрые люди — это те, кто приближён к Ней. А учёные только и делают, что пытаются присвоить себе Божественные чудеса.

Моут ничего не ответил. Он продолжал идти, слегка надув щёки. Миссис Лиднарт, после недолгого молчания, перешла на более мягкий родительский тон.

— Когда ты подрастёшь, ты начнёшь думать о более насущном, — сказала она, наставляя Моута и утешая себя.

— Например, о том, как пересказывать выдуманные истории про богиню, которую никто не видел? — с вызовом начал Моут.

— Видели… Много кто видел, — с чувством мудрого превосходства протянула миссис Лиднарт. — Обещаю тебе, Моути: когда ты подрастёшь и посмотришь на это более зрелым взглядом, все твои научные глупости останутся позади. В детстве.

Глава 2. Оставленное в детстве

С разговора матери и сына около рынка прошло 10 лет.

Миссис Лиднарт накрывала на стол. Это была женщина 34-х лет, одетая в старое платье, зелёное сверху и коричневое снизу. Поверх платья был повязан белый фартук. В её чёрных волосах местами уже проглядывалась седина. А карие глаза были большие, наивные и счастливые.

— Ми́лгей! Моут! Идите к столу! — крикнула она мужу и сыну.

Моут её, скорее всего, не услышал. Или не захотел услышать. Он был поглощён книгой, которую притащил от Ксиа в свою секретную комнату, оборудованную втайне от родителей. Они не одобряли его пытливости. В Мисстаге это было очень плохой приметой. К подросткам, занимающимся наукой, относились так же, как и к остальным странным детям с пугающими замашками, вроде издевательств над животными, или воровства на рынке ради удовольствия.

На чердак, под крышу, родители редко заходили, так что Моут пару лет назад там похозяйничал. Единственный вход на чердак вёл прямо к его середине, а по бокам Моут построил стены из досок так, чтобы они ограждали несколько метров чердака. В течение нескольких месяцев он наблюдал, заметят ли родители, что чердак стал меньше, или пропустят и подумают, что так и должно быть. Удостоверившись, что родители не обращают внимания, он пробрался за одну из двух построенных им стен, которая находилась прямо над его комнатой. Убрав чердачное покрытие, он выпилил проход в свою комнату и оборудовал этот проход дверью, через которую он пролезал из своей комнаты наверх. Он даже смог установить окно в крыше, чтобы в его штабе был свет. Снаружи окна не было видно; особенно если накрывать его тряпкой, покидая штаб, как, в принципе, Моут и делал.

Его прямые тёмно-русые волосы росли в две стороны, открывая лоб и закрывая уши. Он сидел на полу, вытягивая ноги вперёд, так как в его тайном штабе скатная крыша была прямо над головой. Да и сам он не был коротким. В свои 17 лет он уже был выше матери и немного выше отца. Ярко-зелёные глаза, ещё секунду назад смотревшие в книгу, осмотрели комнату. В дальнем углу стояла небольшая тумба, на краю которой лежало три книги, а посредине весьма странный беспорядок: длинная прозрачная палочка, какая-то тряпка и клочки порванной бумаги. Посреди комнаты стоял деревянный столбик высотой около полуметра, похожий на очень большой подсвечник. Рядом с ним лежала небольшая горка из каких-то железных деталей. «Что ж… попробуем» — тихо пробормотал Моут. Он отложил книгу, взял в руку что-то, напоминающее щипцы и стал с помощью них класть внутрь этого столбика ровные и круглые куски железа, соединяя их проволокой. Когда работа была закончена, он встал почти в полный рост (посередине его штаба это было возможно) и стал осторожно подносить руку к проволоке, соединяющей железные пласты. Как только он дотронулся до неё, показалась маленькая вспышка, а Моут мгновенно отдёрнул руку. «Ауч» — прошептал он, с восхищением смотря на свой эксперимент. «Получилось!» — произнёс юный экспериментатор, не пытаясь сдержать счастливой улыбки.

— Моут! — донёсся из кухни повторный зов миссис Лиднарт.

Моут быстро открыл дверь в полу, ловко просунул вниз верхнюю часть туловища, повиснув на руках (это нужно было для того, чтобы его голос не доносился с чердака) и крикнул:

— Уже иду, мама!

Он подтянулся обратно в тайную комнату, засунул книгу под рубашку, быстро разобрал свой столбик, занавесил окно в крыше и спрыгнул вниз. Запер дверь, ведущую наверх, отряхнулся и счастливой, бодрой походкой пошёл к столу.

— Доброе утро, папа — сказал Моут, придя на кухню.

— Доброе утро, Моути.

Милгей Лиднарт, отец Моута, был мужчиной 42-х лет. Он носил очки, его немногочисленные волосы были полностью седыми. Макушка была полностью лысая. Этим утром он надел светлую рубашку и льняные брюки. Характером они с Аминой (так звали миссис Лиднарт) очень похожи. Они были спокойными, неконфликтными. Никогда не решали вопросы силой. Ругались крайне редко, а даже если такое и случалось — это было бы правильнее назвать не руганью, а минуткой обиженного молчания. Свободного времени у них было немного. Семья Лиднарт была небогата по меркам Веланиума, и чтобы денег и еды хватало на троих, надо было много работать. Если всё же у семьи образовывалось свободное время, они могли сходить в церковь Неилины, поговорить друг с другом о бытовых делах, или провести Моуту очередную лекцию о том, как важно чтить Неилину и короля, а также о том, что пора обзаводиться своей семьёй.

Моут сел за стол вместе с родителями и стал завтракать. Они ели хлеб и овсяную кашу.

— Чем ты там занимался? — спросила миссис Лиднарт у Моута.

— Учёбой, — честно, хоть и не без доли лукавства сказал Моут.

— Я вижу, ты сегодня в прекрасном настроении, — заметила мама. — Отчего же? Хорошо подготовился к экзамену?

— Да там и готовится-то нечего. И, честно говоря, не сильно меня этот экзамен волнует.

— Зря ты так, Моути, — вклинился в разговор Милгей, параллельно пережёвывая кусок хлеба. — Неилинопоклонение — это самый важный экзамен. Помнишь мистера Коди? Он гостил у нас года два назад.

— Который в Даймане работает?

— Да, точно. Хотя, вернее сказать, работал. Он был торговцем в Ковели, но до смотрителей рынка дошёл слух, что он в школьные годы не отдал Неилине должных почестей. Теперь он снова живёт в Ури и работает в полях. Я знаю, что ты не хочешь связывать свою жизнь с церковью, но знание законов Неилины и почитание её необходимы в любом случае, куда бы ты не пошёл. В таком мире живём, — с улыбкой подытожил мистер Лиднарт.

Моут промолчал, хотя и не был согласен с такой позицией. Для Милгея Лиднарта было вполне естественно — на любое положение дел сказать: «Что ж, значит, так и надо». У Моута же это всегда вызывало вопросы. Почему всё устроено именно так? Почему бы это не изменить? Почему бы не разрешить людям думать так, как им хочется? Не сказать, что он не хотел бы возразить. Уж к чему-к чему, а к дебатам Моут относился с большой любовью. Но сегодня ему было не до этого. Его голову заполняли воспоминания об удавшемся эксперименте в тайном штабе. Он прокручивал воспоминания о добытой им вспышке снова и снова. И это воспоминание с каждым разом заставляло его испытывать счастье, не меньшее, чем во все предыдущие прокручивания.

— И всё же, почему ты такой счастливый? — вновь полюбопытствовала миссис Лиднарт. — Неужели это связано с твоей Ксиа?

Миссис Лиднарт, на самом деле, была не в восторге от дружбы Моута и Ксиа. Она считала, что Ксиа дурно на него влияет. Ещё с самых ранних классов эта девчонка втягивала Моута в науки, которые не велят изучать в школе. Её, как заботливую мать, это, конечно, очень беспокоило. Но разве ж можно заставить или переубедить этого упрямца? Все её попытки пресечь их общение заканчивались тем, что они только ещё больше сближались. Так что Амина Лиднарт уже давно оставила попытки их разлучить. Теперь она просто надеялась на то, что однажды они влюбятся друг в друга, заведут семью, а в любви и, уж тем более, в быту, им точно будет не до всей этой научной ерунды. И если раньше имя Ксиа в доме Лиднартов употреблялось только в негативном контексте, то за последние пару лет Моут уже привык к тому, что, если прозвучало её имя, значит, сейчас речь пойдёт о любви и свадьбе.

— Она не моя, — с небольшим вызовом произнёс Моут. — Наши отношения исключительно интеллектуальные.

— Диктос пресвятой! Где ты таких слов-то понабрался? — хоть Амина и произнесла это в шутку, в глубине души слова Моута и правда ей не понравились. Очередное напоминание о том, что её сын занимается неодобряемыми делами.

Моут улыбнулся. Восклицание матери показалось ему забавным. Да и тот факт, что он может пользоваться такими словами, которые кажутся слишком сложными обычным людям, тоже был для него весьма приятен. Он пожал плечами и произнёс:

— В таком мире живём, — тут уж его радости совсем не было предела. Сначала эксперимент, потом хвастовство словарным запасом, а теперь ему ещё и удалось ехидно вернуть фразу отца, сказанную пару секунд назад. Можно сказать, победил в дебатах, даже не вступая в них. Восхитительно!

— Есть какие-то новости от её отца? — спросила Амина.

— Нет. Он пропал две недели назад и с тех пор о нём никто ничего не слышал.

— Он ведь был учёным?

— Вроде того.

— Тебе не кажется странным, что такое опять произошло именно с учёным?

— Ксиа говорит, что «После» — не значит «Вследствие».

— В каком смысле?

— Если какое-то событие произошло вслед за другим, это не значит, что эти события как-то связаны. К примеру, если ты чихнула, и после этого пошёл дождь, это ведь не значит, что дождь пошёл именно из-за твоего чихания.

— Как же не значит? Значит. Вы же должны были проходить это на Приметоведении.

— Приметоведение — это чушь от начала до конца.

— Это, я так понял, тоже «Ксиа говорит»? — строгим голосом вступил в разговор мистер Лиднарт.

— Да. И я с ней согласен, — ответил Моут. Он часто пытался убедить остальных, да и себя самого, в том, что соглашается с Ксиа, потому что сам поразмышлял и пришёл к такому же выводу, а не просто потому что «Так сказала Ксиа».

— Моути, десятки мудрецов Мисстага и сам король Диктос выбрали этот предмет для обучения в школе. А ты вместо этого слушаешь какую-то малолетнюю девицу?! Кто она, чтобы оспаривать мнение мудрейших? — ответил отец.

Миссис Лиднарт заметила изменения в лице Моута после последней реплики. Он уже начал вдыхать воздух, чтобы разразиться очередной протестной речью. Так что Амина решила действовать на опережение:

— Ладно, хватит вам. Моути, расскажи лучше вот что: Ксиа не сильно переживает из-за отца?

Моут понял, что после маминого вопроса продолжать спор с отцом будет неуместно, так что пришлось подавить желание высказаться и ответить маме:

— Она думает, что это не просто так. Ищет в записях отца какие-то подсказки и верит, что его удастся вернуть.

— Ну что ж, да поможет ей Неилина.

— Ага, — коротко промычал Моут.

— И ты её подбадривай. Утешай.

— А я уж думал: «Когда ты начнёшь?» — с улыбкой заметил Моут.

— А я всё думаю: «Когда ты меня послушаешь?». Рано или поздно над этим нужно задуматься. Я в твои годы уже родила тебя. Создание семьи — это самое необходимое дело в жизни.

— Почему ты так думаешь?

— Это ведь все знают. Все люди мечтают об этом. Многие даже не представляют счастливой жизни без любви. Ты ведь так любишь книги. Открой любую историю, и ты увидишь, к чему больше всего стремятся герои, чего больше всего хотят и ради чего готовы на всё. Человек не может жить без этого.

— Может быть, — задумчиво ответил Моут.

Для Амины это было неожиданностью. Моути почти никогда не соглашался с ней в вопросах любви. «Может, он просто устал спорить, или не нашёл, что сказать?»

И правда, немногое могло заставить Моута прекратить спор. Одной из этого списка, например, была интересная мысль, которую он сейчас прокручивает в голове. В этот раз был именно такой случай.

«А ведь мама права… Любовь на первом месте почти во всех книгах, и люди без неё не могут… И вот интересный вопрос: люди пишут книги о любви, потому что не могут без неё, или люди не могут жить без любви, потому что так написано в книгах?»

В этих молчаливых рассуждениях Моут провёл остаток завтрака. Когда он доел последнюю ложку каши, то встал из-за стола и сказал, что ему пора в школу.

— Беги, сынок. Посуду оставь, я помою, — заботливо сказала миссис Лиднарт.

— Хорошо. Спасибо.

— Удачи на экзамене, Моути, — громко сказал вслед надевающему куртку Моуту мистер Лиднарт.

— Спасибо, папа.

Моут поцеловал родителей и вышел из дома. Мысли о разногласиях с ними тут же улетучились из его головы. Во-первых, потому что Моут любил своих родителей, несмотря на то, что ему нравилось с ними спорить. А во-вторых, в его голову снова вернулась сладкая мысль о получении вспышки. С этой мыслью он пошёл в школу, где его будут учить тому, что свободные мысли, не посвящённые Неилине — это грех.

Придя в школу, Моут первым делом нашёл Ксиа. Это была довольно привлекательная девушка с большими карими глазами и светлыми волосами, заплетёнными сзади в хвост. Она была одета в чёрный сюртук с белой рубашкой под ним. Моут подбежал к ней и радостно крикнул:

— Ксиа, у меня получилось!

— Щ-щ-щ! Моут, давай сдадим экзамен и потом об этом поговорим.

— Ну да, конечно, — Моут и без того был на взводе, а когда увидел Ксиа — совсем разошёлся и забыл о том, что их дела не стоит афишировать. И уж тем более обсуждать эксперименты посреди школы.

Сегодняшний школьный день обещал быть недолгим. Уроков в этот день уже не планировалось, так что каждому ученику нужно было подождать своей очереди, пройти в учебную комнату, побеседовать с учителем по одной из тем Неилинопоклонения и пойти домой, праздновать успешно сданный экзамен и высокие перспективы или грустить оттого, что, скорее всего, проведёшь всю жизнь в Ури, работая в полях.

Моут и Ксиа ждали своей очереди молча. У них, как выяснилось, не так уж много тем, на которые они могут поговорить прилюдно. Через некоторое время из учебной комнаты вышла миссис Ханди и сказала:

— Ксиа Баум, заходите.

Ксиа зашла в класс, а Моут продолжал стоять один. Если с Ксиа у него было мало тем для прилюдного общения, то с большинством остальных ребят у него было в принципе мало общих тем. А когда рядом находилась Ксиа, у Моута вовсе пропадало желание общаться с кем-то ещё. Так что в этот день он стоял особняком от всех. Примерно через 10 минут Ксиа вышла. Её тут же облепили желающие расспросить: «Сколько баллов? Что спрашивали? Было сложно? Задавали вопросы из других тем?».

Ксиа была не против ответить на все вопросы:

— 100 баллов. Спрашивают по трём темам: а) Жизнь Церкви Неилины б) История Неилопоклонения в) 7 Законов Великой Неилины. У меня спрашивали про методы воздаяния почестей Неилине, про откровения Неилины помазаннику Корину и про 7-ой Закон. Дополнительные вопросы задают, если претендуешь на более высокий балл. У меня спросили про восстание Логоса и моё отношение к свободе.

— Вау! 100 баллов! Это же самая высокая оценка! — восхищались взволнованные ученики. — Что на это сказала миссис Ханди?

— Сказала, что, скорее всего, попаду в Унелиан.

— Потрясающе! — полные восхищения и белой зависти восклицали однокурсники.

Когда шум вокруг отличницы спал, и ребята узнали всё, что хотели, Ксиа подошла к стоящему в стороне и ждущему её Моуту. Подойдя к нему, она произнесла шёпотом, перекривливая миссис Ханди и высовывая язык:

— …воздаяние почестей Неилине… Какая глупость!

Моут усмехнулся, глядя на состроенную рожицу Ксиа.

— Смотри, только не завали, — уже перешла на нормальный разговор Ксиа. — Не поеду же я в Унелиан одна.

— Не завалю, — улыбаясь, ответил Моут.

Через некоторое время, очередной, выходящий из класса ученик сказал:

— Моут, ты следующий.

Моут вошёл в кабинет. В углу за столом сидела миссис Ханди — женщина 36-ти лет с тёмно-русыми, вьющимися волосами и в прямоугольных очках. Она была одета в светлую рубашку и штаны такого же цвета. Перед ней в небольшом беспорядке лежало несколько раскрытых книг и рядом ещё небольшая стопочка.

— Присаживайтесь, мистер Лиднарт, — мягко пригласила миссис Ханди.

Моут сел за стол прямо перед ней.

— Хотите сами рассказать Вашу любимую тему или пойдём по вопросам?

— Давайте по вопросам.

— Что ж, хорошо, — сказала миссис Ханди, заглядывая в книгу.

Следующие несколько минут Моут отвечал на вопросы по стандартам построения церквей и про известные Откровения Неилины в период с 280 по 285 год. Третьим вопросом был 3-й Закон Великой Неилины.

— «Помни о святости и неприкасаемости Неилины. Дерзнувших нарушить её покой, Неилина карает немедленно». Этот закон говорит нам о том, что мы можем лишь пользоваться теми дарами, которые даёт нам Неилина. Нельзя пытаться преумножить Её дары. Можно лишь просить её об этом. Этот закон считается особенным среди Великой семёрки, так как именно нарушение этого закона влечёт немедленные последствия. Истории известно немало случаев, когда нарушающих покой Неилины в тот же час настигал синий дух, несущийся со скоростью тысячи лошадей и забирающий души грешников.

— Назови, какие помнишь известные случаи кары за нарушение третьего закона.

— Тео Мейаран был похищен синим духом на глазах его семьи, а его младший сын заболел умом.

— Хорошо, — подытожила миссис Ханди. — Моути, я скажу тебе вот что: ты очень хорошо отвечаешь на вопросы и знаешь теорию. Но я не вижу у тебя интереса в глазах. Не вижу рвения и любви к нашей Церкви и нашей Богине. Может, ты просто стесняешься или не до конца ощутил Её присутствие в твоей жизни… Скажи, вы с Ксиа ведь часто общаетесь, да?

— Да, — ответил Моут.

— Поговори с ней на эту тему. Может она поможет тебе. Хорошо?

— Хорошо.

— За экзамен Вы набрали 92 балла, мистер Лиднарт. Желаю Вам дальнейших успехов, — перейдя на торжественный тон, сказала миссис Ханди.

— Спасибо, миссис Ханди. Хорошего Вам дня, — с улыбкой ответил Моут.

— Позовите, пожалуйста, мистера Линта.

Моут вышел из кабинета, повернул голову к одному из учеников, сказав: «Онти! Проходи», после чего начал отвечать на те же вопросы, которыми два часа назад засыпали Ксиа. Когда все вопрошающие были удовлетворены, он встретил её взглядом, и они вместе пошли к выходу на улицу.

Когда они вышли из школы и стали идти по более-менее безлюдной улице, Ксиа спросила с улыбкой:

— Миссис Ханди тебе тоже пророчила успешное будущее в Унелиане?

— Не совсем. Она сказала, что я хорошо знаю предмет, но во мне не видно любви к Неилине. Порекомендовала поговорить с тобой, чтобы ты меня вразумила, — Моут тоже говорил с улыбкой, как бы насмехаясь над этими советами.

— О-о-о… Это ты по адресу! — уже почти со смехом воскликнула Ксиа. — Сейчас я тебя вразумлю. Неилинопоклонение — это ерунда, от начала до конца!

Моут улыбнулся. Он вспомнил, что также говорил сегодня с утра родителям про Приметоведение. Он ощутил едва уловимое чувство гордости за то, что ему часто удаётся быть похожим на Ксиа. Он решил подхватить шутку и, дурачась, наигранно возразил:

— Ты что же, дитя моё? Ты же нарушаешь 2-ой, 4-ый и 7-ой законы Великой Неилины! Сейчас передам твои слова куда надо и останешься в Ури на всю жизнь!

Ксиа продолжила с ещё более наигранным тоном:

— Да! Вы правы, мистер проповедник. Ваши превосходные аргументы убедили меня! Теперь я точно посвящу всю свою жизнь Великой Неилине и останусь идиоткой до конца своих дней! Спасибо!

Моут и Ксиа рассмеялись. Когда их смех утих, Моут, всё ещё с улыбкой на лице, спросил:

— А куда мы идём?

— Под мост, к востоку от площади.

— Зачем?

Ксиа резко стала серьёзнее. Она посмотрела по сторонам и очень тихо, почти на ушко, ответила:

— У меня есть очень важные новости. Я нашла у отца кое-что невообразимое.

— Что? — взволнованно и также тихо спросил Моут.

— На одном из чистых листов с папиного стола остался отпечаток одной из его записей. Мне удалось обвести эти вмятины и понять, о чём они. Похоже, отец изучал Неилину.

— Да ладно! — с неподдельным удивлением и выпученными глазами воскликнул Моут.

— Да. Когда уйдём с улицы, покажу тебе лист. Так вот, отец считал, что Неилину можно добыть из земли. И на том листе, похоже, был чертёж того, как это можно сделать.

Моут окончательно опешил и испуганно спросил:

— И ты… Собираешься…?

— Да. Я взяла всё необходимое и хочу попробовать.

Моут от шока остановился. Его всю жизнь учили, что вмешиваться в жизнь Неилины — коварнейшее преступление. Да, он часто называл глупостью все эти истории, но ведь невозможно полностью отгородить себя от влияния окружающих.

— А ты не боишься? Вдруг эти истории про синий дух — правда?

— Моути, ты серьёзно? Ты хоть раз видел что-то подобное?

— Нет, но и в Неилину я раньше не лез.

— Если наша богиня действительно всё видит, что же она до сих пор не покарала нас с тобой за неверие и неуважение?

Моут начал напряжённо думать. Он был согласен со словами Ксиа. Ксиа всегда говорила убедительно. Но в глубине души его терзали страх и опасения.

Тем временем Ксиа продолжала:

— Если тебе из года в год говорят одно и то же, но так и не привели ни одного доказательства — пора бы уже додуматься, что тебе говорят неправду.

— А как же твой отец? Тебе не кажется странным, что он исчез именно после того, как влез в Неилину?

— Я думаю, что его заметил кто-то из служителей церкви или стража. Иначе как объяснить, что почти все его записи пропали из дома? Думаешь, Неилина давно книжек не читала и решила заскочить к нам домой одолжить парочку? Моего отца похитили, и я должна узнать, какую тайну ему удалось перед этим разгадать. Это может быть ключом к тому, чтобы его найти.

Моут шёл задумчиво ещё минуты две. И, наконец, собравшись с силами, спросил:

— Ты уверена, что под мостом нас никто не заметит?

— Там редко бывают люди. Это не лучшее место для прогулок. К тому же, мы ведь тщательно осмотримся, прежде чем начинать.

— Ладно, я с тобой, — Моут всё ещё побаивался, но желание узнать правду, и уж тем более желание выглядеть в хорошем свете перед Ксиа взяло верх.

Тем временем вдали уже виднелась площадь, за которой находился мост. Ксиа и Моут ещё около минуты шли в молчании, после чего молчание прервала Ксиа:

— Как прошёл эксперимент со столбом?

— Да, точно, я уже и забыл про него. У меня всё получилось. Вот, держи.

Он достал из-под рубашки книгу, руководствуясь которой добывал вспышку у себя на чердаке, и отдал её Ксиа. Моут и правда уже забыл об этом. Подумать только, они сейчас идут совершать страшнейшее религиозное преступление! Так что от его утреннего запала уже почти ничего и не осталось.

Ксиа положила книгу в рюкзачок, который несла с собой.

— А что получилось-то? Ты увидел вспышку?

— Да, я поднёс руку к проволоке, появилась вспышка, и было слегка больно.

— Здорово, — тихо и с улыбкой оценила Ксиа.

Она видела, что Моут, после разговора о добыче Неилины, сам не свой, но ничего с этим сделать не могла, потому что сама испытывала то же самое. Так, в молчании и диком волнении, они проходили по площади.

Это было людное место с большими домами, лавками и церковью вокруг. По меркам Мисстага это была немаленькая площадь. Чтобы пройти от её западной части к восточной, нужно было около 3—4 минут. Моут и Ксиа сперва проходили около торговцев и слышали их приглашения посмотреть на то, что они продают. По мере приближения к центру площади их крики становились всё тише. Посредине, слева от идущих друзей, можно было увидеть огромную церковь из красного кирпича и с чёрной крышей. Это одно из самых больших зданий в городе Веланиум. Рядом с церковью стояли проповедники, громко отвечающие на вопросы людей, а посреди площади гуляли друзья и парочки, а также несли свои ноши торговцы и люди, которые только что у них побывали. Наконец, пройдя площадь, наши герои увидели мост, который возвышался над небольшой рекой. По мосту постоянно ездили повозки с лошадьми и ходили люди. Моуту и Ксиа нужно было под него, но они не стали спускаться со стороны площади, так как там всегда больше людей. Они прошли по мосту, после чего уже развернулись и пошли вниз по заросшему склону. Чтобы зайти под него, нужно было пройти до середины, так как мост почти везде опирался на гору земли.

Когда они пришли в нужное место, Ксиа сказала:

— Хорошо. По дороге никого не встретили. Надо осмотреться с другой стороны.

Они прошли под мостом и стали осматривать местность с другой стороны от него. Здесь было довольно неприятно: местами можно было ступить на сухой участок земли, но, в основном, везде было мокро. Ходить надо было аккуратно, чтобы не наступить в места, где можно вовсе провалиться по колено. Трава почти везде была высотой по щиколотку. Ну а запах… Друзья едва сдерживались, чтобы не убежать отсюда. Неудивительно, что здесь никто не гуляет.

— Вроде никого, — заключил Моут.

— Да, — подтвердила Ксиа, разворачиваясь и идя обратно, под мост.

Аккуратными перепрыжками, они снова добрались до середины пространства под мостом.

— Я начну, а ты посматривай по краям моста, чтобы к нам никто не подходил.

— Хорошо.

Ксиа нашла сухое место без травы, сняла свой рюкзак и начала доставать оттуда всё, что должно было ей пригодиться для их с Моутом религиозного преступления. Там были два железных стержня, несколько толстых стеблей какого-то растения, пустая стеклянная колбочка, маленький бутылёк с какой-то жидкостью и чертёж всей конструкции. Моут взял чертёж, чтобы посмотреть, что должно получиться, а Ксиа стала вкапывать железные стержни в землю, рассуждая вслух:

— Если я всё правильно поняла, Неилина питает все живые растения, а значит, через эти растения её можно и добывать. В чертеже указано, что в колбочку нужно налить сока того растения, через которое мы будем это делать. Полагаю, это связано с тем, что по растениям она проходит через сок. А там, где сок заканчивается, заканчивается и она.

— Ты уверена, что это растение подходит?

— Не уверена.

— А для чего стержни и эта жидкость?

— Не знаю. Ты же видишь схему. Значит, знаешь столько же, сколько и я.

— Тогда у нас, скорее всего, не получится с первого раза.

— Да, так и есть, — с долей раздражения в голосе сказала Ксиа. — Значит, попробуем ещё раз, позже. А чем больше будем пробовать — тем больше шансов попасться. Так что начни следить за подходами под мост!

Моут молча оставил чертёж и пошёл выбирать наблюдательный пункт, чтобы с него было одинаково хорошо было видно проход и то, что делает Ксиа. Ксиа тем временем выливала жидкость из бутылька на землю между вкопанными стержнями. После чего начала снимать кожу с толстых стеблей и аккуратно выкладывать их в пустой колбочке. Стебли, оставшиеся без кожи, она сжимала и ломала в руках над колбой, чтобы из них вытекал сок. Когда сока в колбе стало достаточно, она закрыла колбу рукой и встряхнула так, чтобы сок остался по всей колбе и частично впитался в кожу растения. Не успев доделать всё до конца, она посмотрела на землю, где были вкопаны стержни, и на её лице проявилась широкая улыбка. Она подозвала жестом Моута. Подойдя к ней, он увидел, что между стержнями, там, где Ксиа выливала жидкость из бутылки, появилось синее свечение под землёй. Это определённо была Неилина. Именно это свечение было видно время от времени в Мисстаге ночью. Днём оно незаметно, потому что слишком слабое, чтобы увидеть его при дневном свете. А здесь, между железными столбиками, оно было видно очень отчётливо. А значит, в результате действий Ксиа, под землёй появилось гораздо больше Неилины, чем там бывает обычно.

— Получается! — с восторженной улыбкой сказала Ксиа.

Моут взял её за плечо и подбадривающе, с благоговением в голосе, сказал:

— Ты была права.

— Проверь другую сторону и возвращайся, — сказала Ксиа.

Моут пошёл в сторону, противоположную той, с которой только что вернулся, чтобы осмотреться. Хотя, правильнее будет сказать не «пошёл», а радостно запрыгал. После того, как он увидел первые результаты и понял, что они с Ксиа остались целы и невредимы, его волнение ушло. Сейчас он чувствовал настоящее счастье от того, что они с Ксиа познают мир и ставят успешные эксперименты, идя наперекор законам этого глупого мира.

Ксиа, чувствующая примерно то же самое, продолжила строить конструкцию по чертежу. Она взяла один целый стебель, обломала его с двух сторон и вставила одним концом в колбу, а другим в место скопления Неилины.

Моут тем временем уже осмотрел другую сторону и начал двигаться обратно.

Вдруг они оба увидели нечто невообразимое. Синее свечение начало подниматься с земли по стеблю и копиться в колбе. Внутри прозрачной ёмкости это свечение было похоже на жидкость, только она была как будто легче воздуха. Она копилась не внизу колбы и не вверху, а прямо посередине. Светло-синяя светящаяся капля собирала в себе свечение снизу и становилась всё больше и больше.

Ксиа выпучила глаза и на секунду посмотрела на Моута, чтобы удостовериться, что он тоже это видит. Моут окончательно потерял голову. Он со всех ног побежал к Ксиа, не выискивая сухих мест на земле. Он видел перед собой свою подругу, державшую в руке то, что люди боготворят, то, на что люди молятся. С каждой секундой эта картинка становилась всё ближе к несущемуся Моуту, но… Раз… Вокруг темнота, а Моут чувствует дикую боль и висит на локтях. Он наступил на какое-то большое скопление травы и веток, и это скопление обрушилось под ним. Он упал под заросли, а яма оказалась столь глубокой, что он провалился туда полностью и повис на клочке мокрой земли, держась локтями. Через секунду, осознав, что произошло, Моут оглушительно крикнул от боли в руках.

— Чёрт возьми, Моут! — испуганно вскрикнула Ксиа.

Моут видел, что происходит вокруг через щели в листве и ветках, окружающих его, однако Ксиа снаружи не видела его через все эти заросли. Он висел и смотрел, как она оставляет колбу с Неилиной, встаёт и начинает бежать к нему на выручку, аккуратно перепрыгивая мокрые места.

Но на этом ужасы Моута не закончились. Ксиа не смогла до него дойти. Моут увидел огромную синюю вспышку, которая пронеслась на едва уловимой для глаза скорости прямо на том месте, где стояла Ксиа. Буквально мгновение, и там, где стояла Ксиа, уже ничего нет… Ещё мгновение и синяя вспышка вернулась! Она носилась под мостом туда-обратно, не пропуская ни одного сантиметра и создавая свист рассечённого воздуха, всё ближе к тому месту, где висел Моут!

От ужаса и шока Моут сам не заметил, как отпустил руки и полетел вниз. К счастью для него, яма была не сильно глубокая. Через секунду он приземлился, почувствовав резкую боль в ноге. Но он не обращал внимания ни на ногу, ни на локоть. Он побежал что есть мочи, даже не зная, что с ним, где он и куда он бежит.

Через несколько секунд к нему начало возвращаться элементарное понимание того, кто он и что только что пережил. Похоже, он находился в каком-то подземном ходу. Этот ход не был обшит стенами, вокруг была голая земля. Поэтому Моут мог видеть, куда бежит — на стенках было видно свечение Неилины.

«Что происходит?! Где я?! Куда я бегу?!» — если бы Моут произносил эти мысли вслух, он кричал бы так, что его ор услышали бы в Унелиане. Никогда в жизни он не испытывал ничего подобного.

Ещё через минуту к Моуту стала возвращаться возможность думать. Он остановился, задыхаясь и постанывая на выдохе.

«Неужели всё это правда?! Третий Закон, синий дух, немедленная кара?! Неужели Ксиа была похищена Неилиной?!»

«Что происходит?!» — срывающимся голосом и со слезами на глазах простонал задыхающийся Моут. Чувства уже стали возвращаться к нему. Он стал ощущать мокрую и грязную одежду, пульсирующий локоть, по которому под курткой и рубашкой вниз по руке течёт кровь, боль в ноге, сырость и холод вокруг него.

Он побежал дальше. Уже не так быстро, уже хромая.

«Неужели это навсегда? Неужели я уже никогда не увижу Ксиа? Если её забрала Неилина, почему не забрала меня? Она же прямо сейчас освещает мне путь!»

Через ещё несколько минут непрерывного бега, каждая из которой казалась Моуту вечностью, он упёрся в тупик. Посмотрев по сторонам и подняв голову, он увидел, что над ним находится деревянная дверь. Моут поднял здоровую правую руку и потянул за неё. Дверь поддалась. Вверху, над собой, он увидел деревянную комнату. Кое-как зацепившись обеими руками и рыча от боли, ему удалось забраться наверх. Похоже, это был какой-то старый трактир. Комната хорошо освещалась большими окнами. Не особо думая о том, где он сейчас, чей это трактир и где он окажется, открыв дверь, Моут поспешил наружу. Выйдя из пустого дома, он увидел знакомую улицу. Да, он здесь бывал. Где-то в миле к юго-западу отсюда находится его дом.

Хотя сердце всё ещё бешено колотилось, а всё тело трясло от страха, ясность сознания и чувства уже вернулись к Моуту. Теперь он в полной мере ощутил боль в левой руке и торчащую под кожей кость. Эта рука уже не шевелилась. Он ощутил пронизывающую боль в левой ноге, усиливающуюся с каждым шагом. И главное, он ощутил, что только что потерял друга. Из-за его любопытства её больше нет. Самый умный человек в этом чёртовом городе бесследно исчез. И он её больше никогда не увидит, потому что однажды решил, что законы не для него.

Моут плакал, не пытаясь вытирать слёз. Он шёл, чуть не падая от боли в ноге на каждом шагу. На ладонях были видны следы крови, стёкшей с локтя. На куртке и тёмных штанах зелёные и мокрые пятна от травы, в волосах и ушах песок, который сыпался под землёй, на дорожную плитку падают капли слёз. Он шёл и рыдал, проклиная себя за то, что случилось и отрицательно мотая головой прохожим людям, предлагающим ему помощь.

Чтобы дохромать до дома Моуту потребовалось около двух часов. К тому времени его истерика уже прошла, и он мог более-менее здраво рассуждать. Хотя всё ещё был максимально подавлен и вымотан.

«Надо дойти домой. Залечить раны и отдохнуть. А потом я обязательно что-нибудь придумаю» — обнадёживал себя Моут, идя на подступах к дому и поддерживая левую руку.

Проходя мимо соседского дома, он услышал знакомый, окликающий его голос:

— Моути!

Он повернул голову и увидел спешащую к нему миссис Канар, соседку, живущую через два дома от Лиднартов. Она спускалась со ступенек небольшого деревянного крылечка и продолжала по-матерински восклицать:

— Пресвятая Неилина! Что с тобой случилось?! Что произошло?!

— Миссис Канар, сейчас не время… — промямлил Моут, чуть не сваливаясь с ног.

— Какой ужас! Держись за меня, я помогу тебе дойти.

Она обняла Моута за талию, став справа от него, и стала двигаться вместе с ним.

— Час назад к вам в дом зашла королевская стража, и, по-моему, они до сих пор там. Ты что, подрался с кем-то из знати?

Моут остановился.

— Вы не знаете, что нужно страже?

— Нет, милый, стража мне не отчитывается. Они пришли за тобой?

— Не знаю… Возможно… — отрывисто, отчаянным голосом прошептал Моут.

— Так. Быстро пошли ко мне в дом, — решительно заявила соседка.

Она развернулась и стала идти с Моутом обратно.

— Миссис Канар, спасибо Вам за помощь. Мне надо кое-что забрать, и я приду к Вам, — уставшим голосом практически проныл Моут.

— Нет. Иди в дом. Я заберу всё, что надо.

— Я не могу Вам это показать. И я не знал, что меня ищет стража. Мне надо это забрать, иначе я влипну ещё хуже. Прошу Вас, подождите 10 минут, я мигом вернусь.

— Диктос пресвятой, что же твориться! Иди, если по-другому никак. Да осветит тебя Её сияние, — срывающимся голосом воскликнула миссис Канар и погладила себя по левой руке от предплечья к ладони.

— Спасибо.

Моут пошёл в обратную сторону от своего дома. Он не собирался возвращаться. Сказать об этом прямо он не мог, так как миссис Канар и её материнские чувства к Моуту никак не приняли бы отказа. А оставаться у неё было опасно. Стража может зайти и к ней. Да и она сама — очень верующий человек. Если Моута ищут за надругательство над Неилиной — как знать, как она отреагирует, когда узнает.

Моут ковылял в сторону рынка, пока ещё сам не зная куда, но точно зная, что главное — подальше от дома. Он постарался выпрямить спину, насколько это возможно, отряхнуться и как можно меньше хромать, чтобы не привлекать внимание. Он шёл по той самой песчаной дорожке, по которой они с мамой иногда ходили на рынок. Он вспоминал эти деньки, и они казались ему такими сладкими, такими беззаботными.

«Может, у меня ещё получиться их вернуть? Вдруг стража заходила к нам в дом по другой причине, а обо мне никто не знает? Вдруг всё, что произошло — это чья-то плохая шутка? Чей-то глупый розыгрыш? Я так хочу всё вернуть назад. Вот бы это оказалось страшным сном, а я сейчас проснусь в своей постели в нашем уютном доме…»

Рассуждения Моута прервал голос проповедника, вещавшего возле местной церквушки; стоявшего на небольшом возвышении, возле толпы народа:

— …эти двое совершили страшнейшее преступление против Неилины, церкви и короля! Они посягнули на неприкосновенность Неилины и надругались над ней, плюнув в лицо Законам Неилины, нашим законам, а значит и нам с вами. Как сообщают пресвятейшие помазанники, преступница Ксиа Баум понесла немедленную кару, как и гласит 3-й Великий Закон. Второму же преступнику, Моуту Лиднарту, удалось сбежать, используя тёмные силы. Малец не может обладать магической мощью, способной противостоять самой Неилине, а значит он может быть в сговоре с тем, кто уже уходил от Её кары!

Народ поднял большой шум:

— …Как?

— …Неужели?

— …Не может быть!

— … с Логосом? От него уже 16 лет ничего не слышно.

Проповедник продолжал:

— С Лектемом Логосом! Преступником, еретиком, Неилинопопрателем и убийцей! Он всё ещё скрывается и плетёт заговоры против нашего короля! А если он помог мальчишке — значит Моут Лиднарт вознамерен вместе с ним уничтожить нашу церковь, нашего короля и наш мир!

— Ложь! — едко прошипел Моут себе под нос, сжимая зубы от злости. Ему повезло, что его никто не услышал.

— В данный момент стража составляет подробное описание преступника Лиднарта. С завтрашнего дня его портрет можно будет увидеть на церковной доске с южной стороны от храма и на других листовках по всему городу. Также описание будет передано во все города, сёла и на границу Урийских земель. За поимку преступника полагается дом в Унелиане, а также личная встреча и благословение от пресвятого помазанника Йозепа! Будьте уверены, преступник будет найден, а Урийские земли и славный город Веланиум сможет снова спать спокойно! Стража действует безжалостно, а Неилина справедливо, так что до поимки у Моута Лиднарта не будет ни дома, ни безопасности, ни друзей и жизнь его уже никогда не будет такой, какой была до его ужасного преступления!

Глава 3. Знакомство с новой жизнью

Моут врос ногами в землю. Если минуту назад в его душе жила надежда, что всё обойдётся — сейчас всё было ясно. Боль в руке и ноге не спадала. Он стоял в толпе возле проповедника, продолжавшего вещать на другие темы, и не слышал ни его, ни гудящей толпы. Он уставился в одну точку, едва стоя на ногах.

«Я больше никогда не увижу родителей. Не побываю в нашем доме. Не почитаю на своём чердаке. Не увижусь с Ксиа. Что же мне делать?»

Он медленно развернулся и пошёл дальше по рынку, даже не думая о какой-то маскировке. Ему было уже всё равно, поймают ли его. Какая разница, если в любом случае, ничем хорошим для него это не кончится? Он продолжал идти, сам не зная куда. Вокруг него всё расплылось. Он не замечал прохожих, врезаясь в них, не обращал внимания на назойливых торговцев, сующих свой товар чуть ли не в лицо. Он шёл, глядя в одну точку и, казалось, даже ни о чём не думал.

Когда к Моуту снова вернулась возможность хоть немного рассуждать, уже вечерело. Моут вспомнил о помойке недалеко от рынка, куда торговцы скидывают мусор и отходы. Это переулок, который заканчивается поворотом налево и почти сразу тупиком. Там не самые лучшие виды, и уж тем более запахи, так что заходящие туда торговцы часто даже не заглядывают за угол, а просто бросают всё накопившееся не глядя. Отходы оттуда выносят работники рынка раз в два дня. Он направился туда. Определить, будут ли сегодня выносить отходы, было просто. Если огромный бак заполнен на две трети — значит сегодня первый день. Если он забит доверху, а рядом с ним уже накопилось несколько дополнительных куч — сегодня придут работники. Моуту повезло. Хотя неполная забитость бака вовсе не делала это место более привлекательным. На земле были разбросаны гнилые фрукты и сырые куски протухшего мяса. Очевидно, торговцы, выбрасывающие их, даже не потрудились посмотреть, куда бросают свой мусор. Иногда подобные поступки порождали ссоры с работниками рынка, но это далеко не всегда убеждало торговцев подходить к баку поближе. Запах здесь был такой, что люди, чья лавка или палатка находилась в менее 50-ти метров от этого места, получали жалование от главы рынка больше остальных, потому что работать здесь довольно неприятно. Но Моут даже не поморщился. Не было у него на это сил. Он доковылял к баку, взял из него пару каких-то коробок, обошёл его, убедился, что здесь никто из торговцев его не заметит, разорвал коробки, используя только правую руку и зубы, бросил их на землю, упал на них и почти сразу уснул.

Пробудился Моут на следующее утро. Не сказать, что он был бодрым, но, по крайней мере, он чувствовал достаточно сил для того, чтобы встать и куда-нибудь направиться.

«Но куда? И стоит ли? Если меня поймают, то поместят под стражу или убьют. Не будет ли это лучше, чем провести всю жизнь так, как я провёл последний день?»

Моут поднялся и сел на свою импровизированную постель. Как только он начал шевелиться, его руку пронзила острая боль. Но она не сделала ему хуже. Наоборот, даже взбодрила. Боль заставляла его чувствовать, что он ещё жив, что он ещё может что-то предпринять.

«Что вчера произошло? Неилина похитила душу Ксиа за нарушение 3-го Закона? Почему не похитила меня? Может потому, что я лишь наблюдал? Тогда почему помазанники отдали приказ меня арестовать? Как они общаются с Неилиной? Они исполняют только Её волю, или действуют от себя…»

В голове у Моута один вопрос сменялся на другой. Не успевал он мысленно предложить себе ответ на один из них, как в голове появлялись два новых. Так, в этом, казавшемся нескончаемым, процессе Моут провёл около получаса. Его вернули к реальности дикий грохот мусорного бака, свидетельствовавший о том, что торговцы стекаются на рынок и начинают рабочий день, а также урчание в его собственном животе. Последний раз Моут ел прошлым утром, дома, со своей семьёй.

«Что ж… надо что-то поесть».

Благодаря последним рассуждениям Моут уже чувствовал себя лучше, чем полчаса назад. Во-первых, мыслительная деятельность всегда отвлекает от эмоций, нагружая мозг так, чтобы на чувства не оставалось ресурсов внимания. Во-вторых, Моуту это всегда поднимало настроение. Ведь именно ради этого он общался с Ксиа наперекор родителям, именно ради этого он построил тайный чердак у себя дома, именно ради этого он нарушил один из главнейших законов человечества. Процесс познания, бесконечные загадки мира, ощущение того, как мозг становится чуть совершеннее и сложнее, чем был вчера. Это всегда давало Моуту силы двигаться дальше. Сегодня этот процесс не сделал его полностью счастливым — уж слишком много произошло препятствующих событий. Но, по крайней мере, сейчас Моут уже чувствовал, что ему есть ради чего вставать и пытаться что-то сделать.

Он пододвинулся к краю бака, опираясь на одну руку, сел и дотянулся до нескольких гнилых фруктов, лежащих неподалёку. Он выискивал на них места, которые выглядят хотя бы немного съедобно и пытался съесть из них как можно больше, периодически плюясь со страшной гримасой, когда случайно разжевывал уж очень невкусное место. Теперь, в его голове уже начали появляться мысли о собственном комфорте. Он заметил, что некоторые фрукты сноснее других, заметил, что ему очень неудобно сидеть на твёрдой земле, заметил, что это место просто отвратительно смердит и отсюда хочется уйти как можно скорее. Но сперва надо съесть всё, что получится. Другого шанса уже может не представиться. За следующей партией фруктов Моуту уже пришлось встать. Дотянуться до них он уже не мог. Подобрав столько, сколько смог унести, он снова вернулся за бак. Чем более сытым он становился, тем больше ощущал, какую гадость он суёт себе в рот. Мягкое, коричневое, вонючее, с хрустящим песком на зубах…

Ещё несколько фруктов, и Моут понял, что ему хватит. У него проскользнула мысль взять несколько с собой, но он её быстро отмёл. Во-первых, положить некуда, а во-вторых, они ещё сильнее испортятся по дороге.

Наевшись, он стал ползти вправо, не вставая на ноги. Там, в углу, была лужа, оставшаяся от позавчерашнего дождя. Делать нечего, чистой воды ему сейчас не найти. Он наклонил голову к луже и стал высёрбывать оттуда воду до тех пор, пока не напился. Это было мерзко. Он ещё никогда не пил из лужи. И уж тем более, никогда не чувствовал восстановления сил благодаря противной, коричневой воде.

«А теперь…» — Моут поднялся на ноги и глубоко вдохнул, как бы говоря самому себе, что приключения продолжаются, и он к ним готов — «Надо найти врача».

Прежде чем выйти из переулка, Моут снял куртку. Вчера он прошёл в ней через полгорода, наверняка нашлись люди, которые сообщили страже, как он выглядел. А значит его одежда — главный опознавательный знак. Но идти в рубашке тоже было нельзя. Левый рукав от локтя до кисти был залит кровью. Моут, кривясь от боли, намотал снятую куртку на рукав, чтобы кровь не бросалась в глаза прохожим. Рубашка была далеко не такая грязная, как куртка, так что теперь, если не приглядываться, по нему и не скажешь, что вчера он чуть не умер в грязном подземелье, а сегодня ночевал на помойке. Моут стал выходить из переулка, стараясь идти как можно медленнее, чтобы его хромота была малозаметной.

«Первым делом надо найти доктора Хизира. Он всегда был другом нашей семьи. Может быть, если я скажу ему, что меня подставили, он поверит и поможет мне».

Дом доктора Хизира находился в полумиле к востоку от рынка, а путь к нему как раз пролегал через церквушку, рядом с которой вчера вещал проповедник.

«Отлично. Значит, будет возможность взглянуть на своё описание и узнать, на что нельзя быть похожим».

Моут обошёл церковь на восток с южной стороны. С утра у церкви было не очень много народу, молитвы должны были начаться через несколько часов. Да и рынок Моуту удалось пройти без проблем, потому что в это время открылась только пара лавочек. Он на полминуты остановился возле церковной доски и прочёл своё описание.

«Всё ясно. Пока на улицах ещё мало людей — надо спешить к доктору Хизиру».

Через полчаса Моут уже подходил к улице, на которой живёт доктор. Кратчайшим путём на эту улицу было узкое пространство между двумя домами, которое Моут решил преодолеть, чтобы не идти в обход. В этом проходе в ширину плеч мог поместиться только один человек. Но он шёл боком, для того чтобы случайно не задеть стены и не испачкать рубашку. Стены были очень ветхими, с одной из них сыпался песок и торчали кирпичи.

Не прошёл он и половины узкого прохода, как в конце него появился человек в чёрной куртке поверх зелёной фуфайки. Сердце Моута, казалось, сделало скачок, с которым могло бы выступать на соревнованиях по прыжкам в высоту.

«Пожалуйста, только не за мной» — промелькнуло у Моута в голове. В этот момент у него промелькнуло много всего. Его мозг от страха стал работать беспорядочно и выдавать куски старых воспоминаний, а также мыслей по поводу текущей ситуации.

«Может, просто житель дома? Или случайный прохожий? Может, просто скажет, чтобы не ходил здесь?»

Но эти мысли резко потеряли свою актуальность, когда человек в проходе достал из-за спины короткую дубинку и крикнул: — Держи его!

Мозг стал работать ещё быстрее: «Что делать? Как сопротивляться? Мне не одолеть его в ближнем бою с моими травмами! Кому он крикнул? Тут есть кто-то ещё?»

Через секунду Моут услышал резкий шорох сзади себя. В начале прохода, там, где он только что прошёл, стоял ещё один мужчина с дубинкой. Так как он был ближе к Моуту и стоял с другой стороны от солнца, его удалось разглядеть лучше. Он был лет 45-ти, невысокий, полноватый, с грубыми очертаниями лица и тёмными волосами.

«Мне нельзя подпускать их к себе, иначе мне конец! Но как мне справится с двумя на расстоянии?!»

В панике и лихорадочном поиске решений, Моуту, вдруг пришла в голову идея. Он протянул правую руку к ветхой кирпичной стене, вытащил оттуда первый попавшийся кирпич и что есть мочи кинул его в ногу ближайшему неприятелю. Тот вскрикнул от боли и, взявшись за ногу, упал на землю. Кирпич попал очень хорошо, прямо в голень. Так что кость вряд ли осталась целой. Моут, стараясь не терять ни секунды, прыгнул, опираясь на здоровую ногу в сторону упавшего. Последние два движения, хоть Моут и старался сделать их здоровыми конечностями, причинили ему сильную боль. Он сжимал зубы, стараясь не кричать, чтобы не привлечь других людей.

В это время первый нападавший, стоявший чуть дальше, но всё равно довольно близко, вскрикнул:

— Ах ты тварь!

С этими словами он тоже начал доставать кирпич из стены, чтобы отомстить Моуту за друга и не уступить противнику преимущество в расстоянии.

Моут же, напрыгнув сверху на поверженного врага, закрыл ему рот правой рукой и крикнул в сторону второго:

— Стой!

Нападавший на секунду замешкался.

Моут произнёс уже гораздо тише, пытаясь отдышаться и не вскрикнуть от боли в левой руке:

— Брось дубинку и кирпич, иначе я сверну ему шею!

Моут, конечно же, не был готов к убийству человека и его угрозы были чистой воды блефом. Но стоявшему в проходе мужчине явно не хотелось проверять это на своём друге. Тем более, зная, какие ужасы рассказывали вчера проповедники про этого преступника. Он повиновался и освободил руки от оружия.

«Что теперь? Как только я отпущу его напарника, он погонится за мной или позовёт на помощь. Как мне выиграть время?» — Мозг Моута снова начал работать в двойную силу и, к его счастью, вновь пришёл к элегантному решению.

— Раздевайся! — решительно приказал Моут стоявшему мужчине. — Снимай с себя всю одежду и бросай её мне. Издашь хоть один звук, и я его прикончу.

Второй неудавшийся похититель в это время всё ещё лежал под Моутом и от боли в ноге издавал стоны, которые заглушала рука Лиднарта. А его друг уже снял всю верхнюю одежду и бросил её в их сторону.

— Я сказал, снимай всё! — процедил Моут сквозь зубы, сильно сжатые от прилива адреналина и боли в руке. Чтобы подтвердить свои намерения, он сжал рот второго похитителя ещё сильней и приподнял его голову, демонстрируя стоящему неприятелю, как доступна и уязвима в руках Моута шея его друга.

Первый похититель, видимо ещё сильнее испугавшись за своего напарника, послушался, снял с себя всё остальное и кинул Моуту.

— Отвернись и встань на колени.

Тот молча повиновался, прикрываясь руками. Сразу после этого Моут отпустил лицо второго мужчины, подобрал этой же рукой одежду первого и дубинку второго нападавшего и поспешил обратно. Он вышел из прохода тем же путём, которым вошёл минуту назад.

«Всё же придётся идти в обход. Надеюсь, план сработает».

Расчёт Моута заключался в том, что похитители не смогут побежать за ним ещё некоторое время. Как правило, люди не очень-то охотно демонстрируют публике свою наготу. Так что, скорее всего, прежде чем выйти из укрытия или позвать подмогу, первый похититель, по крайней мере, найдёт, чем прикрыться, и это позволит Моуту выиграть немного времени. А второй сейчас бегать в принципе не способен. Так что Моут старался удалиться оттуда как можно быстрее, насколько ему это позволяли его травмы, по возможности, как можно чаще поворачивая, чтобы преследователи потеряли его из виду.

За очередным поворотом Моут сбавил шаг, решив, что уже достаточно оторвался. Его руки бешено тряслись. Ему ещё никогда не приходилось всерьёз драться с кем-то. И уж тем более, когда на кону этой драки стоит его жизнь. Он выбросил все вещи, которые держал в руке, кроме зелёной фуфайки и дубинки. Фуфайку он надел на себя поверх рубашки, чтобы его больше не опознавали по одежде, а дубинку спрятал в правый рукав — пригодится.

Через некоторое время, улицы уже стали оживать и на них появлялось всё больше народу. Так что прогулка Моута становилась опаснее для него с каждой минутой. К счастью, он уже подходил к дому доктора Хизира, сделав очень большой круг. Продумав всё хорошенько и взвесив все варианты развития событий, Моут зашёл на небольшое крылечко и постучался в дверь.

— Кто это? — спросил женский голос за дверью.

— Мне нужен доктор Хизир, я ранен! — ответил Моут, не сочтя нужным упомянуть, что помощь придётся оказывать разыскиваемому преступнику.

Через несколько секунд доктор Хизир, по-видимому, позванный своей женой, открыл дверь. У него были чёрные с сединой волосы, закрывающие уши и большие круглые очки. Он был выше Моута на полголовы. Моут, готовый к любой реакции доктора, сказал:

— Доктор Хизир, это я, Моут. Мне нужна Ваша помощь. Я не виновен в том, в чём меня обвиняют, меня подставили. Позвольте мне всё рассказать.

Глаза доктора раскрылись от удивления. Он стоял молча, глядя на Моута и рассуждая несколько секунд. После чего сказал:

— Ладно, Моути, проходи.

«Отлично! Он согласился! Первая хорошая новость за сегодня», — подумал обрадованный Моут, заходя в дом врача.

Это было весьма заурядное жилище. Деревянные стены, скатная крыша, уютная, но без особой роскоши мебель внутри.

Проходи в мою рабочую комнату, я тебя осмотрю и выслушаю — сказал доктор, указывая на комнату с открытой дверью, находящуюся прямо за прихожей.

Моут зашёл в комнату и немного осмотрелся. Комната была светлая, освещённая большим окном. Из крупной мебели там были письменный стол, диван, комод и большой шкаф. Разворачиваясь к доктору Хизиру, Моут сказал:

— Спасибо большое, что соглас…

Он не договорил. Не успев развернуться, он увидел занесённый над собой стул, который в то же мгновение обрушился на Моута с большой силой. Он успел подставить правую руку, в которой была спрятана дубинка, что позволило сохранить руку в целости. Однако, он упал на пол, ударившись сломанной, левой рукой. Доктор Хизир стоял над ним с поломанным об гостя деревянным стулом в руках. Моут неподдельно закричал от боли. Он старался корчиться на полу как можно медленней, чтобы не показать Хизиру, что ещё способен на резкие движения. Отчаянным голосом и со слезами на глазах Моут тихо провыл:

— Вы же обещали помочь.

— Ты преступник, Лиднарт! Обмануть преступника во имя Неилины — это не грех, — ответил испуганный, но решительный доктор Хизир.

— Мари! — крикнул врач, подняв голову. В комнату прибежала пухловатая розовощёкая женщина. — Запри детей в спальне, а сама беги за стражей.

— Хорошо, — послушно ответила миссис Хизир своему мужу и побежала выполнять его указание.

— Вы хотели выслушать меня! — сквозь слёзы, срывающимся голосом проревел Моут. Он не знал, почему плакал. Вернее, сейчас ему было не до того, чтобы думать об этом. Сегодня он ощутил, что весь мир направлен против него. Он один, вокруг ненавидящие его люди, каждый из которых представляет опасность, а маленький островок надежды в виде человека, которого Моут считал своим другом, пообещал помочь и ударил в спину. Кроме того, всё шло не по плану. Когда Моут стучал в дверь доктора, он знал, что будет делать, если доктор прогонит его, или позовёт стражу, или даже нападёт. Но на то, что он согласится помочь, а потом ударит исподтишка, Моут не рассчитывал. Так что у него, осознающего безнадёжность ситуации, был повод для слёз.

— Пускай тебя слушают святые помазанники. Если ты правда невиновен — они это узнают. Я не предпочту слова разбойника словам святейшего.

— Вы же врач! Вы должны лечить людей, а не изувечивать!

— Я врач, который поклялся служить Неилине и народу Мисстага! Именно это я и сделаю, передав тебя страже!

Моут понял, что взывать Хизира к жалости бесполезно. Продолжая лежать на полу, он откинул голову вбок и, глубоко дыша, постарался успокоиться. Хизир в это время вынес из комнаты сломанный стул, вернулся, держа в руке, на всякий случай, один длинный деревянный обломок, сел на диван и стал дожидаться стражи, не сводя глаз с неподвижно лежавшего на полу Моута.

Моуту тем временем удалось остановить истерику и снова пустить в ход свою светлую голову:

«До прихода стражи несколько минут. Убежать от них я не смогу. Победить Хизира тоже. Эффект неожиданности не получится, он смотрит на меня, а я не смогу сделать резкий выпад. Убежать нельзя, победить нельзя… Плохо… Разве что… Да! Точно! Это может сработать, если он выйдет из комнаты на пару секунд!»

Моут стал прокручивать в голове варианты и детали нового плана. Он лежал, притворяясь полностью обезвреженным, однако чувствовал, что сил на то, чтобы встать у него хватит. Его рассуждения прервал звук открывшейся входной двери. Мари привела стражу. Хизир, услышав их, поспешил в коридор, чтобы поприветствовать стражников и проводить их к лежащей «добыче». Судя по всему, старания Моута сохранять неподвижность были не напрасны, и он действительно слегка притупил бдительность Хизира.

Как только врач покинул комнату, Моут быстро поднялся, подошёл к шкафу, открыл дверцу и зашёл в него левой половиной тела. После чего, стараясь действовать как можно скорее, достал из правого рукава дубинку и что есть мочи кинул её в большое окно. Окно с грохотом разлетелось, оставив огромную дыру в стекле, а Моут резким движением нырнул оставшейся половиной тела в шкаф и закрыл за собой дверцу.

Уже через секунду в комнате были три стражника вместе с Хизиром.

— Где он?

— Убежал через окно!

— Он не может далеко убежать, он сильно ранен.

— Вы двое, оббегите дом.

Два стражника выбежали из комнаты, а третий пошёл к окну. Стражники были одеты в серый головной убор, покрытый голубым мехом и такого же цвета мундир, спускающийся ниже колен, на котором красовался белый рисунок медведя — герб Урийских земель. Они были вооружены кремниевыми винтовками и шпагами.

Стражник, подошедший к окну, открыл его и выпрыгнул наружу, видимо, надеясь найти след Моута.

Ещё около часа у дома Хизиров длился переполох. Стражники бегали вокруг дома, опрашивали соседей, снова и снова задавали одни и те же вопросы мистеру и миссис Хизир. Моут всё это время искренне и усердно надеялся, что никто не додумается заглянуть в шкаф и вздрагивал каждый раз, когда кто-то заходил в комнату, где всё происходило. Наконец, в комнату зашёл командир отряда, ищущего Моута около дома, и стал общаться с Хизирами. Рядом, на диване, сидели их дети: мальчик лет 3-х и девочка постарше — ей было около 10-ти. Видимо, удерживать их так долго одних в комнате было уже нельзя.

— Мы так ничего и не нашли. Видимо, воспользовался силами зла. Если будут вести — обязательно сообщайте.

— Обязательно. Спасибо Вам, что охраняете наш покой, — услужливо ответил Хизир.

— Во славу Неилине, — принял благодарность стражник. — Я поговорю с капитаном и узнаю, положена ли Вам награда за сведения о преступнике. Если да — Вам её пришлют.

— Спасибо.

— Теперь мы пойдём. Все ваши слова тоже передадим капитану. Если у него появятся дополнительные вопросы, к Вам могут прислать стражу, чтобы их задать. Всего доброго.

Мари пошла провожать стражу до двери, а доктор остался в комнате с детьми. Он вглядывался в дыру в окне, оставленную Моутом и рассуждал:

— И как он только сюда пролез? В такую дыру не каждая собака пролезет.

— Может, он прыгнул ногами вперёд и вытянулся в воздухе? — предположила 10-летняя девочка.

— Скорее всего, тут не обошлось без тёмных сил, — вклинилась в разговор жена, уже закрывшая дверь за стражей.

— Да уж. А сам кричал: «Поверьте мне, я не виноват!» Вот вам, дети, урок: всегда верьте тому, что говорят святые помазанники! А если кто-то говорит вам, что это неправда — значит, он либо лжёт, либо заблуждается.

— Кстати, — озабоченно прибавила миссис Хизир, — мы забыли спросить у стражи, полагается ли нам компенсация за разбитое окно.

— Я думаю, командир поднимет этот вопрос. Хороший человек, храни его Неилина.

После недолгой паузы Хизир обратился к дочери:

— Так, Ксинти, ты дочитала параграф по Хиромантии?

— Ещё нет.

— Приступай. Стража ушла, тебя больше никто не отвлекает.

После этих слов Ксинти вышла из комнаты. Мари взяла за руку мальчика и тоже куда-то направилась. Хизир остался один. Он сел за стол и начал что-то записывать.

Моут глубоко выдохнул. Теперь страх его уже почти не мучал, самое опасное позади. Стражи поблизости уже нет, Хизир его не ищет, а даже если и решит заглянуть в шкаф — Моут сможет воспользоваться эффектом неожиданности и, скорее всего, сможет его обезвредить. Теперь, когда главная опасность миновала, в голове Моута появилось место для рассуждений о дальнейших планах.

«Прямо сейчас бежать нельзя, стража могла ещё недалеко уйти. Но и оставаться здесь надолго опасно. 10 минут — и вылезаю. Надо только подождать, пока Хизир покинет комнату. А дальше… мне всё ещё надо найти врача. Но как, если в этом городе все против меня? Может, даже мои родители поступят так же. Но даже если и нет — к ним отправляться нельзя. Во-первых, там может быть стража, во-вторых, если мои родители мне в чём-то помогут и об этом кто-то узнает — я подвергну их большой опасности. Итак, если каждый в этом городе считает своим долгом поймать меня — значит мне надо найти такого врача, которому плевать на веления долга. Такого, для которого лечить преступников — нормальное дело. И где же мне его найти?»

Расчёты Моута себя не оправдали. Ему не удалось выбраться из шкафа через 10 минут. После того как Хизир закончил вести записи, он прибрался в комнате, открыл окно, чтобы дыра в нём не бросалась в глаза, и у него начался рабочий день. Он стал принимать пациентов. Так что следующие 4 часа в комнате постоянно кто-то находился. А если она и оставалась пуста — то лишь на несколько секунд, пока Хизир встречал вошедших к нему домой. За это время Моут не успел бы добраться до окна и выпрыгнуть через него. Понимая, что пока что вырваться всё равно никак нельзя и не желая тратить время зря, Моут продолжал думать о том, где ему найти непринципиального врача.

«Что ж, поставим вопрос по-другому: кто может знать такого врача? Наверняка тот, кто сам не чист и имеет связи с преступниками… Венон!»

Венон Аверлард когда-то был другом семьи Лиднартов. Милгей Лиднарт, отец Моута, работал, да и по сей день работает плотником. Участвует в строительстве деревянных домов. Венон участвовал вместе с Милгеем в одной из таких построек. В процессе строительства они много общались и в итоге сильно сдружились. Венон часто заезжал в гости к Лиднартам и общался с тогда ещё пятнадцатилетним Моутом. Да и Милгей иногда водил свою семью к нему на праздники. Однако, как-то раз, руководитель постройки обнаружил, что с площадки в большом количестве пропадают стройматериалы. Он, почему-то, подозревал, что это дело рук Венона и однажды, при Милгее, пообещал Аверларду, что узнает, куда тот продаёт королевское имущество и сдаст его страже. Милгей в это не верил и в тот день рассказывал дома своей семье про то, как руководитель площадки сошёл с ума. Но его отношение к этой ситуации поменялось после того, как на следующий день руководителя, а вернее, его обгоревшие останки, нашли в сожжённом дотла доме, над которым Милгей трудился уже около года.

Милгей не стал сообщать страже об инциденте с Веноном. Если это и правда сделал он — то это очень опасный человек и лучше просто остаться в стороне. С тех пор Аверлард ни разу не зашёл в дом Лиднартов, да и Милгей не предпринимал попыток его увидеть. Позже, по городским слухам, стало известно, что подобные загадочные истории вокруг Венона гуляют по всему городу. То после его работы ассистентом у главного врача, у того пропала коллекция снадобий и ценнейших алхимических формул, то из музея, к которому Венон, вроде бы, имел отношение, пропал дорогущий экспонат, то пара стражников, отправившихся к нему домой по показанию свидетеля, не вернулись обратно…

«Такой человек наверняка должен знать подходящего врача. И вряд ли его будет волновать, что обо мне думает церковь Неилины. Да и ко мне он всегда хорошо относился».

Рассуждения Моута прервал голос Мари:

— Дорогой, обед готов!

— Иду! — крикнул в ответ Хизир.

Он закончил беседу с очередным пациентом и пошёл провожать его к двери.

«Если ему ещё надо что-то записать — он вернётся через 10 секунд. А если пойдёт сразу обедать — надо бежать. Жду 60 секунд и выхожу» — думал про себя Моут.

Он считал про себя, стараясь не торопиться. Спешка сейчас была точно ни к чему. Когда он досчитал, в комнате никого не появилось. Моут аккуратно открыл дверцу шкафа и выглянул в комнату. Из кухни доносились голоса Хизира и его жены. «Значит, путь свободен!» Моут не спеша, на цыпочках, подошёл к окну. Ему было на руку то, что Хизир распахнул окно настежь. Подойдя, он выглянул на улицу и посмотрел по сторонам, чтобы убедиться, что поблизости нет стражи. Когда он окончательно убедился в относительной безопасности побега, то сел на подоконник, не без усилий перекинул ноги на сторону улицы и спрыгнул, стараясь приземлиться только на правую ногу. Оказавшись на улице, он спешно пошёл направо. Это был путь к другим жилым домам, Моут посчитал, что там безопаснее, чем на оживлённых улицах. К тому же, слева — кухонные окна Хизиров. Туда уж точно сейчас нельзя.

Отойдя от дома врача, Моут направился на север, в сторону дома Венона Аверларда. Он жил в северной части города, так что на путь до него со скоростью раненого Моута уйдёт около часа.

«Ладно», — выдохнул уставший Моут — «Будет время подумать».

Он чувствовал, как к нему с каждой минутой всё сильнее подступает голод. Ощущал пересохшее горло и дикую жажду. Переживал острую боль с каждым шагом, наступая на левую ногу. Чувствовал себя брошенным, одиноким и ненавидимым. Приписывал себе вину за то, что произошло вчера с Ксиа.

«Выходит, Неилинопоклонники были правы. 3-й Закон Неилины действительно существует. Другого объяснения я не вижу. Но если Неилина и вправду всемогущая Богиня — почему Она не поймала меня вместе с Ксиа? Почему не поймает меня прямо сейчас? Я ведь хожу по земле, которую Она питает каждую секунду… Может, Она ждёт моего покаяния? Может, у Неё есть какие-то планы на меня?»

В этих рассуждениях Моут прошёл жилую местность и вышел на оживлённую улицу. Он старался не смотреть людям в глаза и идти как можно естественней, не выдавая своих травм. Через полчаса он свернул на более узкий переулок, в котором было меньше народу. Продолжая идти, он постоянно смотрел в окна, попадавшиеся у него на пути, чтобы наблюдать за тем, что происходит у него за спиной. Именно это позволило ему увидеть, что в переулок за ним повернул мужчина. Светловолосый, короткостриженый, в светло-коричневой куртке. Больше всего Моута насторожило то, что этот человек шёл очень не спеша. Может, он просто прогуливается, а может подстраивается под шаг Моута. Рисковать было нельзя. На очередном повороте Моут зашёл за угол и ускорился, насколько это было возможно. Проходя мимо двери, ведущей в какой-то высокий дом, Моут дёрнул за неё, и она поддалась. Он зашёл, закрыл дверь и через щёлочку начал выглядывать на улицу. Блондин, идущий за ним, прошёл по той же улице. А вернее, пробежал. Очевидно, он следил за Моутом и ускорился, когда потерял его из виду. Моут постоял за дверью ещё минуту, вышел и пошёл в другую сторону.

«Чёрт! Меня хотят поймать на каждом шагу! Мне срочно нужно залечить раны!»

Моут шёл по улице на запад. В ста метрах прямо от него находился очередной храм и большое скопление людей. Он не хотел туда идти. Он планировал повернуть направо и снова пойти к северу через узкие улочки. Только подойдя к нужному повороту, он увидел боковым зрением голубые плащи.

«Стража!»

Он, конечно же, не стал поворачивать и прошёл мимо, стараясь не выдавать своего испуга.

«Придётся идти через проповедника», — со страхом и раздражением подумал Моут.

Проходя мимо храма, он вновь стал слышать проповедь. В Мисстаге возле храмов всегда стояли проповедники и выкрикивали что-то в толпу. Они могли сообщать о последних событиях церкви, вести проповедь на заготовленную тему или отвечать на вопросы прихожан. Так что у всех людей в Мисстаге была прекрасная возможность в любой момент услышать мудрейшие речи. Жители это ценили, поэтому около проповедников всегда стояла толпа.

Моут старался пробираться как можно незаметнее и быстрее, чтобы вновь вернуться на узкие улочки. Ему снова посчастливилось услышать речь, посвящённую «преступнику Лиднарту»

— «… Свежие новости от стражи о преступнике Лиднарте! За сегодняшний день он успел натворить огромное множество новых преступлений! С утра он успел жестоко избить и ограбить двух прохожих к северо-востоку от площади, а после того ворвался в дом к местному врачу и напал на их семью, уничтожив нажитое ими имущество! Будьте бдительны! Преступник и по сей день пользуется тёмными силами! Зовите стражу при любом подозрении! Свидетели сообщают, что последний раз его видели в одежде зелёного цвета! Будьте начеку!

А теперь вернёмся к обсуждению откровения Неилины святой помазаннице Саше!»

Моут сжал зубы от негодования и гнева.

«Всё, что он говорит — это ложь и полуправда. Если Неилина и правда существует — почему её служители такие лживые твари?! Почему Она разбирается с теми, кто втайне роется в земле, но не может разобраться с теми, кто у неё под носом представляет Её волю?!»

Дом Аверларда находился в северной части города, рядом с небольшим озером, куда впадала река, проходящая через всю южную часть Веланиума. Через полчаса Моут уже подходил к дому. Он прекрасно понимал, что Венон вполне может отреагировать так же, как и Хизир. Так что он подготовился. По пути он взял какую-то палку и засунул её в рукав так же, как сделал это с дубинкой, которой разбил окно Хизира.

«В прошлый раз это меня выручило, так что нельзя этим пренебрегать».

Прокручивая в голове теперь уже гораздо больше вариантов развития событий, чем с Хизиром, Моут подошёл к дому.

Это был большой, трёхэтажный каменный дом. Сложно сказать насчёт всех земель Ури, но в ближайших окрестностях этот дом точно был самым богатым, большим и роскошным. Он мог бы даже поспорить с некоторыми церквями.

«Похоже, мистер Аверлард его достраивал. Два года назад дом был меньше», — думал Моут, уже стучась в дверь.

Через несколько секунд дверь открыл человек лет 40-ка. Ростом он был чуть ниже Моута, волосы короткие и русые, глаза карие. По его лицу было видно, что человек уверен в себе и повидал за жизнь немало.

— О-хо-хо! Кого я вижу?! Местная звезда! — радостно, с долей издёвки, воскликнул Венон. — Проходи, малец, рассказывай.

Начало очень напомнило Моуту ситуацию с Хизиром. Он стал входить, но на этот раз крайне осторожно, постоянно оглядываясь по сторонам и стараясь не упускать Венона из виду.

— Спасибо, мистер Аверлард, — сказал Моут, зайдя в дом и сжав руку, в которой была спрятана палка для защиты.

— Боишься меня? — видимо, что-то поняв по поведению Моута, спросил Венон, закрывая за ним дверь.

— Нет, — удивлённо и неуверенно ответил Моут.

— Правильно делаешь, что боишься, — проницательно заметил Венон — и правильно делаешь, что не признаёшься в этом. Если я твой враг, то лучше бы мне не знать, что ты начеку. Хотя врать ты не умеешь.

Моут был удивлён ещё больше. Казалось, Венон читает его, как открытую книгу. В Мисстаге очень редко встречались люди, которые могли бы продемонстрировать интеллектуальное превосходство над Моутом. Разве что Ксиа…

— Так зачем ты пришёл ко мне? — спросил Аверлард.

— Мне нужен врач. Такой, кто не станет задавать лишних вопросов и никому не сообщит. Я подумал, может Вы знаете такого…

— Любопытно… Думать ты умеешь, судя по всему, — с ноткой высокомерия протянул Венон. — На самом деле, даже среди таких врачей сложно найти тех, что были бы готовы пойти против Неилины или покрывать тебя. В Мисстаге этой дурости бояться почти все.

Венон усмехнулся и замолчал. Моут выжидательно смотрел на него, надеясь, что он придумает решение. Через несколько секунд раздумий Аверлард прервал молчание:

— Послушай, Моути, я, может быть, смогу найти врача, который не проболтается, но такие врачи есть лишь потому, что за своё ремесло они получают столько, что в подачках короны не нуждаются. Тебе есть чем заплатить?

— Нет, — отчаянно, опустив голову, прошептал Моут.

— Есть ли тебе чем заплатить мне, чтобы я стал рисковать, помогая тебе, и не сдал тебя страже прямо сейчас?

Моут напрягся и с испугом поднял поникшую голову, приготовившись и ещё сильнее сжав руку с подготовленным оружием. Хоть он и был выше Аверларда, сейчас, рядом с ним, он чувствовал себя маленьким, наивным и беззащитным ребёнком.

— Расслабься, — вдруг с усмешкой протянул Венон. — Я тебя не трону. В гробу я видел их дом в Унелиане и уж тем более этих тупых помазанников. Пойдём со мной.

Венон развернулся и пошёл в какую-то комнату. Когда Моут доковылял до него, то понял, что они зашли на кухню. Помимо них на кухне стояла служанка. Она была очень красивая, с чёрными волосами и карими глазами.

— Эрса, накорми парня, — сказал ей Венон.

Эрса стала накладывать в тарелку что-то, уже приготовленное заранее. Моут в это время аккуратно садился за стол, ища подвох на каждом шагу и подозрительно косясь на служанку.

Заметив это, Венон его успокоил:

— За Эрсу не волнуйся. За этим столом бывали и куда более опасные ребята, чем ты.

Не сказать, что это его успокоило, но с каждой минутой пребывания в этом доме Моуту всё больше казалось, что Венон ему не враг. Ещё интенсивнее это чувство стало, когда он попробовал стряпни, которую поднесла ему Эрса. Моут даже толком не понял, что это было, настолько жадно он это проглатывал и запивал чистой водой, о которой мечтал весь сегодняшний день. Возможно, это блюдо и не было настолько вкусным, но для Моута, голодавшего вторые сутки и запивавшего с утра гнилые фрукты водой из лужи, еда Эрсы была настоящей пищей богов!

Венон, наблюдая за тем, как Моут уничтожает запасы его еды, стал неспешно расспрашивать о том, какие травмы ему нужно залечить и как так получилось, что он теперь главный преступник города. Моут старался отвечать честно, но не раскрывая того, что Ксиа была похищена настоящей Неилиной. Раз уж Аверлард не доверяет церкви Неилины, то пусть лучше так и остаётся. Когда Венон узнал всё, что хотел, он сказал:

— Я могу тебе помочь, Моути. Я могу привести врача, а также научить тебя некоторым хитростям, которые помогут выжить. Твоей платой за мою услугу будет ответная услуга с твоей стороны.

— Что за услуга? — с интересом глядя на Венона, спросил Моут.

— Тебе нужно будет проникнуть туда, куда я тебе скажу, взять оттуда то, что я тебе скажу и принести туда, куда я тебе скажу.

— Вы хотите, чтобы я что-то украл для Вас? — в голосе Моута была слышна доля огорчения. Но она была едва уловимой. Хоть Моуту и не хотелось заниматься подобными делами, но он знал, к кому обращается за помощью и понимал, что ответная услуга для этого человека потребуется такая, которая будет соответствовать его натуре, и о которой он не сможет попросить того, у кого есть выбор.

— Назовём это справедливым распределением королевских благ. Когда твоя нога заживёт, ты поможешь мне в справедливом распределении, и мы будем в расчёте.

Моуту хотелось бы поколебаться, возразить, показать, что он имеет свои моральные принципы, но последние два дня уже оставили на нём неизгладимый отпечаток. Казалось, он был готов уже на всё ради того, чтобы хоть чуть-чуть улучшить своё положение. Так что он ответил сразу:

— Я согласен.

— Учти. Если ты вздумаешь нарушить наш договор, городская стража станет наименьшей из твоих проблем.

— Я понимаю. Я не нарушу.

— Ладно, — подытожил Венон, резко перейдя на более лёгкий тон, — по рукам. Эрса, отведи его в гостевую комнату.

После чего он повернул голову к Моуту и обратился к нему:

— Отдохни немного, поспи, если хочешь. Я вернусь с врачом где-то через полчаса.

— Спасибо Вам большое, мистер Аверлард, — сказал благодарный Моут и проследовал за Эрсой.

Хоть Моуту и хотелось вздремнуть после тяжёлого дня, он не мог себе этого позволить. Случай с Хизиром научил его тому, что расслабляться нельзя никогда. Даже если тебе обещают помощь. Он хромал взад-вперёд по комнате, продумывая свои дальнейшие шаги.

«Что делать, если он вернётся со стражей? А если врач хитростью вколет мне что-то усыпляющее? Что если в комнату сейчас ворвутся вооружённые наёмники?..».

Он продолжал думать, взвешивать варианты, придумывать возможные и невозможные опасности и способы действия при них. В очередной раз проходя по комнате, он увидел на комоде стоящий на подставке нож. Он был в красивом чёрном футляре, покрытом позолоченными узорами. Теперь Моут стал строить свои последующие сюжеты в голове уже при участии этого ножа.

Через полчаса Венон вернулся в дом и, судя по шагам, стал подниматься по лестнице, явно в сопровождении кого-то другого. Моут, последние полчаса разгонявший в мыслях самые печальные сюжеты, видимо, запаниковал, подумав, что, если хотя бы один из этих сюжетов воплотится — это произойдёт прямо сейчас. Какая-то неведомая сила, по-видимому, управляющая его страхом, заставила его взять нож с комода и спрятать его сзади в штанах, прикрыв фуфайкой. Через пять секунд в комнату вошли Венон и пухловатый розовощёкий мужчина в шляпе и пиджаке. Он поздоровался с Моутом:

— Добрый день, мистер Лиднарт. Меня зовут доктор Бейзи. Присаживайтесь, пожалуйста.

В это время Аверлард смотрел на Моута со снисходительной усмешкой.

— Моути, положи нож на место. Если бы я хотел на тебя напасть — он бы тебе не помог.

Моут смущённо и стыдливо достал нож из штанов и поставил обратно на подставку.

— Осторожность! Понимаю, — протянул с улыбкой доктор. — Без неё никак.

— И палку из рукава тоже вытащи, — снова загадочным образом прочитал мысли Моута Венон.

— Простите. Рад знакомству, доктор Бейзи, — сказал Моут, вытаскивая палку и присаживаясь на диван.

Моуту стало спокойнее после прихода Венона. Впрочем, ему стало бы спокойнее от появления любого человека, так как общество отвлекает от тревожных мыслей, хоть и ненадолго. Но Венон Аверлард, видящий Моута насквозь, успокаивал его ещё больше. «Если бы он желал мне зла — уже давно бы сделал всё, что нужно» — думал про себя Моут.

Следующие пару часов доктор сперва расспрашивал Моута об обстоятельствах травм, потом долго осматривал его руку и ногу. После чего, причиняя Моуту дикую боль, от которой тот вопил на весь дом, вправлял ему кость на левой руке и осуществлял прочие лечебные процедуры. С ногой повезло больше. Кость не была повреждена, так что обошлись парой лечебных мазей и тугой повязкой.

— Возьмите это. Втирайте в ногу один раз в день. Старайтесь как можно меньше на неё наступать и через одну-две недели уже сможете бегать. Рукой же полноценно пользоваться сможете минимум через месяц. Может дольше. И не забывайте регулярно менять повязки.

— Спасибо, доктор! — с благодарностью и диким облегчением сказал, как будто только что переродившийся, Моут.

Венон провёл доктора Бейзи до двери и сказал, вернувшись:

— Поспи до полуночи. А после я тебя разбужу и начнём первый урок.

— Первый урок чего? — спросил озадаченный Моут.

— Не думаешь же ты, что моё задание может выполнить кто попало. Сперва тебя надо подготовить.

— Если это задание такое ответственное, почему Вы сами его не выполните?

— Слишком много вопросов на сегодня. Ложись спать.

Венон вышел из комнаты. За окном уже вечерело. Моут стал ощущать усилившееся чувство безопасности. Как будто бы рядом есть огромная стена, за которой можно спрятаться от всех ножей, летящих в него со стороны общества Неилинопоклонников. Он перестал рассматривать Аверларда как угрозу. Теперь тот, кто имел в узких кругах репутацию вора и убийцы, стал для Моута главной надеждой на завтрашний день. Моут лёг на мягкий диван. Сытый и уставший, он заснул почти мгновенно.

Глава 4. Генеральная репетиция

Через несколько часов Моута разбудила Эрса, служанка Венона, и повела его в какую-то другую комнату. Дойдя туда, Моут увидел наполненную ванну.

«Примите ванну и наденьте это», — сказала Эрса, указывая на сложенную одежду, лежащую на стуле неподалёку.

Эрса оставила Моута одного. Теперь его мысли снова были более-менее свободны и не заняты спасением от очередной опасности, грозящей его жизни. Так что он стал принимать ванну и параллельно размышлять о дальнейших планах.

«Сперва я должен помочь мистеру Аверларду, как и обещал. Потом уеду как можно дальше из Ури. В Унелиан, скорее всего. А также, мне нужно заняться изучением истории Неилины. Проповедники не гнушаются преувеличивать и врать. Это факт. Однако Её 3-й закон по-настоящему работает. Это тоже факт. А значит, в Неилинопоклонении действительно, помимо глупостей и лжи, есть зёрна истины. Мне нужно понять, как отделить одно от другого. А если пойму — постараться искупить свою вину перед ней, вернуть Ксиа и самому вернуться домой».

После ванной Моут подошёл к стулу. На нём, как выяснилось, лежали белоснежная рубашка и дорогой чёрный сюртук. Рядом со стулом стояли красивые чёрные туфли. Моут удивился. Он не привык ходить в такой одежде. Тем более странным казалось носить роскошную одежду сейчас, когда его ищет полгорода.

Одевшись и выйдя из комнаты, Моут увидел стоявшую неподалёку от двери Эрсу.

— Проходите на улицу. Мистер Аверлард ждёт Вас.

— Спасибо, — сказал Моут и направился к выходу.

На улице его ждала полуночная темнота, слегка освещённая под землёй Неилиной и фонарём, который держал в руках ждавший его Венон. Ещё не дохромав до него, Моут услышал вопрос:

— Скажи, Моути, почему наш первый урок мы проводим среди ночи?

— Возможно потому, что ночью на улицах меньше людей, — предположил Моут.

— Именно. И твой поход ко мне средь бела дня был большой глупостью. Ты сам мне рассказывал, что по дороге на тебя напали несколько раз. Этого можно было бы избежать, если бы ты просто дождался темноты.

Моут промолчал. Ему было слегка неловко. Казалось бы, очевидная мысль, до которой он, любитель книг и фанат развития ума, уж мог бы догадаться.

— Тебе нужно найти себе безопасный ночлег и перестроить свой режим, чтобы бодрствовать ночью. Я этого, конечно, делать не буду, поэтому мы будем с тобой встречаться около полуночи, в течение часа я буду давать тебе уроки, после чего я иду домой, а ты идёшь оттачивать навыки.

— Я понял.

— Первый урок будет посвящён твоему выживанию. Я научу тебя искать ночлег, где ты сможешь оставаться, не попадаясь страже.

Они шли по тёмной, безлюдной улочке и Моут внимательно слушал своего нового учителя. Венон рассказывал о ночлегах для бездомных, о безлюдных, одиноких местах в разных районах Веланиума, о парках, где можно найти высокое, раскидистое дерево.

— Также тебе полагается инвентарь.

Он протянул Моуту увесистую сумку, которую до этого не было видно на его плече из-за темноты и однотонного плаща.

— На дне сумки еда и вода на ближайшие три ночи, а наверху куда более важные вещи. Достань их.

Они остановились. В процессе урока, идя вперёд, они дошли до пирса. Моут поставил сумку на пол правой рукой и ею же стал открывать её, чтобы посмотреть содержимое. Сперва он достал большое покрывало, которое скорее было похоже на рваную тряпку.

— Зачем оно тебе? — спросил Аверлард.

— Не знаю.

— Неправильный ответ, попробуй ещё раз.

— Чтобы спать на нём.

— Не совсем.

— Укрываться?

— Уже ближе. Но зачем укрываться?

— Чтобы меня не обнаружили?

— Верно. Укрывайся им с головой и никогда об этом не забывай. Человек, спящий на земле, привлекает слишком много внимания случайных прохожих. Совсем другое дело старая тряпка. Причём, чем менее она привлекательна, тем меньше на неё будут смотреть.

Моут достал следующий предмет. Колокольчик, привязанный на длинную ниточку.

— Это мне надо будет растягивать возле себя, чтобы услышать, если кто-то подходит, — догадался Моут.

— Верно. Привязывай в трёх метрах от себя. Если спишь на дереве, натягивай его вдоль ствола в метре от земли, а сам колокольчик вешай рядом с собой. Так ты услышишь, если кто-то полезет к тебе.

Далее Моут достал красивый кинжал. Он был в футляре, очень похожем на тот, в котором стоял на подставке нож в доме Венона.

— Это для самообороны, — уверенно сказал Моут.

— Нет, — неожиданно ответил Венон.

— Ты не сможешь нанести удар кинжалом по человеку. У тебя это в глазах написано. Обороняться ты будешь своей палкой из рукава. Она тоже в сумке. Неплохой трюк, кстати. У этого кинжала две функции. Первая — если на тебя нападёт не стражник, а горожанин, то кинжалом ты сможешь его отпугнуть. Вторая — подстраховка. Когда спишь, всегда клади рядом с собой под покрывалом кинжал и привязывай его ниткой к левой руке. Если тебя, спящего, обнаружит опытный солдат, первым делом, прежде чем скрутить тебя, он уберёт подальше твоё оружие. Когда он это сделает, нитка потянет тебя за руку и разбудит. С палкой против солдата у тебя в любом случае мало шансов, но и маленький шанс лучше, чем ничего.

— Понял, — благоговейно сказал Моут. Венон вызывал в нём всё больше восхищения своей смекалкой. А острый ум — это единственное, что могло вызвать у Моута восхищение другим человеком.

Моут потянулся в сумку за следующим предметом.

— Это всё. Дальше там только еда, — сказал Аверлард.

— Ясно. Спасибо Вам за всё это, — искренне сказал Моут, кладя обратно все предметы, которые достал.

— Твоим первым заданием будет найти все места, о которых я тебе рассказал, а при нашей следующей встрече описать их по памяти и объяснить мне плюсы и минусы каждого места. Понял?

— Понял, — Моут взвалил мешок на плечо.

— В следующий раз встречаемся через трое суток, в полночь, у пирса. И не вылезай из укрытия днём. Если тебя поймают, мои усилия будут напрасны. А я не терплю невыгодные вложения.

Когда Венон так говорил, Моут опасался его даже больше, чем стражи. И похоже, что эти опасения не были лишены здравого смысла.

— Я всё сделаю, как Вы сказали. Ещё раз спасибо Вам!

— Удачи.

Венон развернулся и пошёл в обратном направлении, оставив Моута одного. Моут чувствовал дикое желание спать — за последние сутки он поспал всего три часа в доме Аверларда. Но сейчас засыпать было нельзя. Надо начать перестраивать режим, чтобы бодрствовать по ночам. Так что он решил сразу начать выполнять поручение и стал прикидывать, куда он пойдёт, в каком порядке и сколько мест успеет обойти до рассвета.

Следующие три дня прошли без особых приключений. По крайней мере, если сравнивать их с последними двумя — уж точно. Каждую ночь Моут обходил несколько мест, описанных Аверлардом, делал свои заметки, выбирал наилучшие места для ночлега и в точности следовал указаниям «учителя». За эти три дня ни один колокольчик не сработал, а кинжал не пришлось пускать в ход. Казалось, Моуту наконец-то стало везти. А самое главное, что он делал в эти три дня — занимался своим любимым делом, которое считал благороднее всех других. Он думал. Думал о Неилине, о церкви, о методах, которыми он будет разгадывать эти тайны. Иногда он даже затруднялся дать чёткую оценку тому, что с ним произошло, потому что чувствовал себя счастливым, пытаясь разгадать загадку, которую ещё никто не разгадал, и понимая, что, скорее всего, он ближе к её разгадке, чем кто бы то ни было, потому что он единственный избежал кары Неилины. Сознательно или неосознанно, Моут старался отогнать от себя это счастье, потому что считал себя не вправе быть счастливым в таком положении. Без родителей, без Ксиа. Однако в своих рассуждениях он пришёл к некоторым выводам. Во-первых, нужно пробовать выйти на контакт с Неилиной. Молиться ей и искать её знаки в своей жизни. Во-вторых, необходимо найти способ пообщаться с одним из помазанников. Раз они смогли узнать, что произошло под мостом, значит должны знать о Неилине больше, чем рассказывают в учебниках.

Отведённые Аверлардом трое суток прошли. Моут проснулся поздним вечером, собрал в уже почти пустую сумку все предметы маскировки и направился к пирсу. Он отметил, что его нога уже болит гораздо меньше и у него уже намного успешнее получается делать вид, что она абсолютно здорова. Венон был в том же тёмном плаще с капюшоном, что и на прошлом уроке. Сперва Моут рассказал всю добытую им информацию о ночлегах, после чего начался второй урок, посвящённый самостоятельной добыче пропитания. На этот раз сумка с едой для Моута уже была не положена, и после урока он ушёл в одно из своих убежищ с тем же, с чем и пришёл.

В таком темпе Моут прожил около месяца. За это время, благодаря встречам с Веноном, он научился выстраивать полноценную жизнь, находясь в городском розыске. Он находил или самостоятельно обустраивал ночлег, воровал еду на рынках и в домах, научился маскироваться, изменять внешность и переодеваться так, чтобы его невозможно было поймать. Уже через неделю после первого урока он перестал бодрствовать ночами и вернулся к обычному режиму, встречаясь с Веноном вечерами, а не среди ночи. Ему уже не нужно было избегать толп, поскольку его навыки маскировки позволяли передвигаться на виду. Темпы обучения Моута были очень быстрыми, всеми навыками всего за месяц он научился владеть виртуозно. Как-то раз он снова заметил людей в гражданском, идущих за ним. Он не сомневался в том, что они следят. Зайдя за угол, Моут достал из сумки длинный красный плащ с капюшоном, быстро надел его поверх одежды, в которой шёл, тряхнул рукой, в секунду вытащив оттуда трость, которую он теперь всегда носил в рукаве, сгорбился и, притворившись стариком, прошёл мимо двух преследователей, глядя им прямо в лицо. Ничего существенного услышать от них тогда Моуту не удалось, кроме банального «Где он?», но удалось хорошо запомнить их лица. Хоть Моут и не тренировал визуальную память, но чувствовал, как за последний месяц она стала гораздо мощнее. Видимо, находясь в постоянной опасности, мозг привыкает работать быстрее и подмечать всё, что происходит вокруг. Одевался Моут чаще всего в официальные наряды. На уроках он узнал от Венона, почему тот, после ночёвки Моута у него дома, передал ему нарядный сюртук. Потому что беглого преступника будут искать среди оборванцев, а не среди роскошно одетой знати.

Пользуясь своими навыками, Моут выкрал из церковной библиотеки «Откровения Неилины». Каждый день он изучал их, делал пометки, молился и пытался найти зёрна истины, пользуясь научными методами, которые когда-то узнал благодаря Ксиа. К примеру, проповедники часто говорили о том, что «в час нужды Неилина открывается просящим через Священные книги». Ходило много историй о том, что люди находили ответы на свои жизненные вопросы, открыв Священную книгу в случайном месте. Моут решил это проверить. Если это правда чудеса Неилины, то они должны быть направлены исключительно на просящего и достичь этого результата экспериментально не получится. Моут выписал 20 случайных вопросов для Неилины, которые мог бы задать обычный человек. Вроде: «Почему мне не везёт?», «Как мне найти жену?», «В чём мой жизненный путь?». Потом на каждый вопрос Моут открывал книгу в случайном месте и искал фразы, которые можно было интерпретировать, как ответ на заданный вопрос. 9 из 20 вопросов получили свой ответ. Выходит, что «Откровение Неилины через священные тексты» — это всего лишь особенность написания книги. Из-за того, что язык написания часто неконкретный и метафоричный, почти на каждой странице можно было при желании «найти ответ» на любой вопрос. Ещё одно предположение о возможном способе связи с Неилиной было вычеркнуто из списка Моута. Почти каждый вечер он вычёркивал всё новые и новые предположения.

Также вечерами Моут занимался перевязыванием своей руки. Она уже не болела, если её не трогать и держать в подвешенном состоянии, на верёвке, оплетающей шею. Это была его идея — заменить палку в своём рукаве на трость. Поскольку подвешенная рука не создаёт впечатление перелома, если в ней находится трость. Тем более, если замаскировать верёвку на шее. Так прохожие думают, что он просто опирается левой рукой. Нога зажила почти полностью. Боль чувствовалась только если случайно прыгнуть на неё, а спокойно передвигаться уже было возможно и даже иногда бегать.

Порой Моуту удавалось подзаработать денег. Несколько раз он придумывал планы, с помощью которых ему удалось купить себе удобный рюкзак и несколько париков для маскировки на деньги со своих заработков. Если это, конечно, можно так назвать. Однажды он проник на стройку, нашёл строительную робу, переоделся, подошёл к зодчему, представился именем одного из рабочих, которое подслушал по пути, и, притворяясь, что у него скрутило живот, жалобно попросил выдать выручку за сегодня и отпустить пораньше, обещая, что обязательно отработает в другой день. По рассказам отца Моут знал, что зодчие редко знают рабочих по именам. Просто ведут записи. Так что афера удалась. Это была его собственная идея, а не наставления Аверларда, так что на следующем уроке он получил горячее одобрение от своего наставника. К одобрениям Венона Моут стал относиться с таким же трепетом, с каким когда-то относился к похвалам от Ксиа. Это одновременно радовало и настораживало. Радовало, поскольку теперь у него есть человек, к которому можно обратиться, который может помочь, рядом с которым ощущается спокойствие и безопасность. А настораживало, потому что Моут знал, кто это такой. Догадывался, откуда у него эти знания и почему он так богат. Больше всего Моут боялся ловить себя на мысли о том, что вор и убийца стал его объектом для подражания.

На очередном уроке эта настороженность особенно сильно дала о себе знать, когда Аверлард сказал:

— Сегодня наше предпоследнее занятие. Ты получишь подготовительное задание, которое покажет, насколько ты готов к тому, чтобы закрыть свой долг передо мной.

Моут из-за успехов последних дней, уже успел забыть, для чего он вообще нужен Венону. И это напоминание было для него как неожиданный удар по голове — всё складывается хорошо, жизнь с каждым днём всё больше становится в нормальное русло, но тут приходит понимание того, что сейчас придётся воровать. И, скорее всего, это будет нечто очень дорогое, иначе Венон не тратил бы на эту идею целый месяц.

— Тебе нужно будет проникнуть в один дом и выкрасть оттуда часы. Это подготовительное задание, поэтому ничего особо ценного нам не нужно. Чисто символический предмет. Сам дом находится на севере Веланиума. Недалеко от пляжа, где ты устраивал ночёвку неделю назад. Возьми схему. — Венон протянул бумажку, где схематически было показано, как дойти до цели. — Но, тем не менее, дом хорошо охраняется, так что задание будет непростым.

Моут чувствовал, как листочек трясётся в его руках. Это было первое по-настоящему опасное дело, которое ему поручил Венон. А следующее, наверняка, будет ещё опаснее. Одна только мысль о воровстве в охраняемом доме заставляла трястись от страха. Что же будет дальше?

— Часы расположены в спальне, на втором этаже. Расположение охраны мне неизвестно, так что план действий тебе придётся разрабатывать самому. Но кое-какие аспекты я тебе подскажу.

Следующие полчаса Венон рассказывал Моуту о том, как выглядят часы и о хитростях, которые помогут ему в его миссии. О том, что прежде чем приступать, нужно хорошенько всё разведать, приходя туда в разной одежде, чтобы не вызывать подозрений. О том, где можно прятаться в процессе, как отвлекать внимание охраны, что делать, если поймают. Моут внимательно слушал, запоминая каждое слово и задавая уточняющие вопросы.

После урока Венон, как обычно, назначил дату и место следующей встречи и ушёл. Моут направился к своему ночлегу. Сегодня это был наскоро сколоченный им шалаш на высоком дереве, рядом с жилым кварталом, как раз недалеко от того места, куда он завтра направится на разведку. До дерева нужно было добираться около получаса. Дерево было достаточно пышное, чтобы ни шалаша, ни Моута на нём снизу видно не было.

По дороге Моут со страхом прокручивал в голове все плохие варианты, которые могут с ним случиться и утешал себя тем, что пока у него мало информации. Завтра он изучит дом и всё станет яснее. Подойдя к дереву, Моут уже по привычке достал тонкие верёвочки и привязал их к дереву в метре над землёй. После чего хорошенько осмотрелся, чтобы убедиться, что его вскарабкивания никто не заметит и полез вверх. Зайдя внутрь, первым делом он достал из рюкзака маленький фонарь и зажёг его. В это время уже было мало чего видно, тем более в шалаше, внутри густой листвы. Когда фонарь был зажжён, первым делом Моут завершил установку колокольчиков, после чего достал из рюкзака пакет свежеукраденных пирожков и книгу «Откровения Неилины». Поужинав, он продолжил обдумывать варианты взаимодействия с Ней и попытки молиться перед сном.

Следующим утром Моут встал, сразу после пробуждения засунул маскировочный арсенал в рюкзак, оставив фонарь в шалаше и сразу направился к месту операции, накидывая по дороге красный плащ, в котором он притворялся стариком, и надевая новый парик, который пару дней назад купил за добытые на стройке деньги.

«Осталась всего пара рывков. Ещё два задания, и я смогу отправиться в Унелиан на поиск разгадки. Я так хочу вернуть себе прошлую жизнь…»

Эти мысли преследовали Моута около 20-ти минут, пока он шёл к нужному месту. Чем ближе он подходил, тем менее актуальными они становились, уступая первое место в сознании страху.

«Что мне делать, если меня поймают? Это было бы так глупо! Я пережил Божественное нападение, два покушения на мою жизнь, умудрился восстановиться после двух травм, будучи в розыске, а теперь… Я не могу позволить закончиться всему этому здесь!»

Моут подходил к дому. Это был большой, белый, двухэтажный каменный дом с несколькими входами. Рядом с ним стояла охрана, вооружённая дубинками. Подойдя к дому, Моут стал ходить вокруг, осматриваться, строить планы и делать заметки у себя в уме.

«Около главного входа пять человек, находящихся в поле зрения друг друга. Другой вход охраняется хуже, но и подходов к нему куда меньше. Значит, чтобы пробраться внутрь, мне нужно либо отвлечь их, либо лезть по стене с восточной стороны, где дом плохо просматривается охраной. Проблема в том, что я не знаю расположения охраны внутри здания. А значит, не знаю, в какое окно я могу безопасно залезть…»

Обойдя вокруг территории дома, Моут пошёл обратно, по дороге, которой пришёл. Нельзя допустить, чтобы его видели проходящим дважды в одном месте, это вызовет подозрение. Совсем другое дело, если это будет новый человек. Моут отошёл метров на пятьсот на север, нашёл уединённый промежуток между стенами двух торговых домов. Зайдя туда, поменял парик, снял с себя красный плащ и, засунув его в рюкзак, поменял на чёрный сюртук. После чего, оставив рюкзак в тени промежутка, вышел и направился обратно к своей цели. Сегодняшнее утро было солнечным и тёплым, так что на улице и возле заветного дома было много людей, гуляющих под солнцем или идущих на пляж, к тёплой воде. А Моут, вернувшись к дому, продолжил думать:

«За оградой охраны нет. Это хорошо. Будет легко пробраться на территорию. Охранники ходят с непокрытыми головами и общаются друг с другом. Значит, знают друг друга в лицо и переодеться в одного из них не получится. Вот что странно: если их так много, что они охраняют? Допустим, хозяин дома хочет что-то сберечь или боится за свою жизнь… Но если он настолько богат, что может себе позволить такую толпу наёмников, почему у них нет нормального оружия? Если на него правда кто-то нападёт, один человек с длинным клинком и винтовкой будет стоить пятерых таких, как эти… Что ж, ладно. Пора думать, как лезть на стену».

Ещё несколько часов Моут ходил вокруг дома и строил планы, периодически отходя, чтобы изменить маскировку. Наконец, когда он изучил все маршруты охраны и особенности дома, план был окончательно готов. Пора было идти в город и готовится к операции.

Первым делом Моут отправился к ближайшей ночлежке для того, чтобы разгрузить рюкзак. Он решил выбрать не то место, где ночевал сегодня, чтобы не пришлось вскарабкиваться на дерево средь бела дня. Так что он прошёл чуть южнее, где его ждало заброшенное полуразрушенное здание. Там он сложил, прикрыв кирпичами, всю одежду из своего рюкзака. Сам он остался в чёрном парике, сюртуке, с привязанным к поясу кинжалом Венона.

Оставшись с пустым рюкзаком, Моут засунул его под сюртук, чтобы не создавать контраст и пошёл на рынок. Список Моута был невелик. Ему нужен был большой фейерверк и еда на сегодняшний день.

Добыть еду для Моута теперь уже не составляло совсем никаких проблем. Он делал это уже почти машинально. Идя между рядов большого северо-западного рынка, он искал фейерверк и параллельно, совершенно не напрягаясь, подтаскивал еду с прилавков, засовывая себе в карман или под сюртук. Чаще всего торговцы даже не замечали, что с большого прилавка пропала одна штука товара. А если и замечали, на Моута никто не думал. Подозревали в первую очередь оборванцев, ошивающихся рядом, а не знатно одетого человека с дорогим кинжалом за поясом. Наконец Моут нашёл то, что ему нужно. Павильон, где продаются фейерверки по огромной цене для того, чтобы городская знать могла красиво отмечать свои праздники.

Меньше чем за полчаса Моут нашёл чуть трезвого бездомного, готового на услугу за последние десять железных шеров, оставшихся у Моута после налёта на стройку. Его задачей было демонстративно разбежаться и влететь в лавку с фейерверками.

Моут понимал, что украсть целый фейерверк из-под носа у торговца не получится. Нужен отвлекающий манёвр. Он вернулся к лавке на две минуты раньше подкупленного пьяницы и стал смотреть на товары у соседнего прилавка, где продавали глиняные игрушки. Наконец, его подельник появился и в точности исполнил договор: разбежался и разнёс лавку торговца фейерверками. Коробки с порохом разлетелись в разные стороны.

— Что ты творишь?! Пьяная скотина! — вопил взбешённый торговец.

От криков и грохота проходящие люди развернулись и стали с интересом наблюдать за развитием событий. Моут в это время, воспользовавшись суматохой, аккуратно достал рюкзак из-под сюртука, присел, сунул в него первый попавшийся фейерверк, лежащий на земле и бодро пошёл к выходу с рынка.

Позади себя он слышал затихающие крики торговца, схватившего пьяницу за грудки:

— Позовите стражу! Если хоть одна коробка повредится — да не пощадит тебя Неилина, собачий ты сын!

Сам гвоздь программы при этом безмятежно наблюдал за набухающими венами на лице торговца. Похоже, его мысли занимала только радость от полученных десяти шеров.

Через пару минут Моут, выходя с рынка, снова почувствовал нарастающую тревогу. Не только потому, что сегодня вечером ему предстояла самая опасная афера в его жизни, а ещё и потому, что он вдруг осознал, что воровство по-настоящему стало его стилем жизни. Ещё каких-то два месяца назад он назвал бы вопиющей мерзостью то, что сегодня он называет своей жизнью. Он пытался вспоминать истории про героев, которые воровали во имя великой цели, чтобы как-то себя утешить. Но в голову лезли только воспоминания о матери, которая рассказывала про хорошие и плохие поступки, о Ксиа, которая называла преступников «невежественными идиотами» и о миссис Ханди, рассказывающей про неприемлемость воровства и 5-й Закон Великой Неилины.

Последнее воспоминание натолкнуло его на мысль:

«До наступления темноты ещё несколько часов. У меня есть время для связи с Неилиной».

Моут продолжал искать способы связи с Ней. Следующим пунктом в его списке была «искренняя молитва в церкви». Всё это время Моут подходил к Неилине как к научному проекту. Выдвигал предположения и ставил эксперименты. А что, если над Богом немыслимо ставить эксперименты? Что, если молитва к Ней должна содержать не заученные слова или научные вопросы, а то, что на самом деле лежит на душе? То, что можно открыть только по-настоящему доверившись…

Моут отправился в ближайшую церковь. Храмы Неилины, как правило, представляли из себя высокие здания с несколькими башнями и треугольной крышей. У входа обязательно находился символ Неилины — зелёный лист, на котором лежат две, светящиеся синим, капли. Он символизирует природу, питаемую Неилиной. Этот знак мог располагаться над дверьми храма в виде картины или скульптуры. В некоторых храмах в скульптуры листа добавляли вставки из синего стекла, зажигая под ними свечу. Так создавался эффект настоящего Божественного свечения. Окна в этих зданиях, как правило, были задвинуты железными ставнями и выполняли только функции выхода на случай пожара. Так что в церкви всегда было темно. Во многих храмах весь день дежурили работники с маленькими фонарями, помогающие прихожанам безопасно передвигаться. Внутри, напротив главного входа, в церквях располагался алтарь. Он, как правило, состоял из священных атрибутов церкви — статуи символа Неилины, книги, благословлённые помазанниками и другие предметы, которые были замешаны в каких-нибудь чудесных событиях, подтверждающих Божественность Неилины. Алтарь освещался несколькими фонарями так, чтобы быть видным заходящим людям, но при этом оставляя основную часть церкви в темноте. В основной же части церкви, в разных местах в полу находились специальные выемки. Пол мог быть как деревянным, так и плиточным, но выемки должны находиться в храме обязательно. Эти отверстия не просто делаются в полу, а проектируются ещё на ранних этапах строительства, а ведут они из помещения храма прямо к земле, ограждённой стеклом. Так что из-за темноты внутри храма эти ямки позволяют увидеть свечение Неилины. В зависимости от стиля и размера храма, выемки могут быть разной формы и размеров. В некоторых церквях рядом с алтарём сидит человек, играющий умиротворяющую музыку на флейте или арфе.

Заходящий сюда сразу чувствовал расслабление глаз из-за темноты, видел красивый, ненавязчиво освещённый алтарь, разнообразные выемки необычных форм в полу, красиво светящиеся мягким синим светом; слышал расслабляющую, погружающую в полудрёму музыку. После чего человек подходил к одной из этих выемок, садился на одну из специальных подушек, разложенных по периметру, и раскрывал свою душу перед Богиней всего живого.

Именно так сделал и Моут. Сев перед Неилиной, он ощутил покой, которого уже давно не испытывал. Чувство полной безмятежности и безопасности. Это чувство испытывали все, заходящие в храм. Даже не верящие в божественность Неилины. Этим часто пользовались проповедники, говоря людям, что в храме на них сходит священная благодать. Но Моут подумал, что это чувство — всего лишь следствие расслабляющей обстановки. Тот же трюк проделывают в борделях и игорных домах, чтобы люди проводили там больше времени. Поймав себя на этой мысли, Моут тут же отбросил её вон. «Сейчас не время для критики. Я пришёл открыть душу». Склонив голову над синим свечением, Моут стал произносить про себя искреннюю молитву:

«Пресвятая, я, возможно, не лучший Твой слуга и во многом не соответствую Твоим идеалам.

Я не считаю себя плохим человеком, ведь каждый свой выбор я делал, стремясь к лучшему. Я делаю ошибки, но мной всегда движут добрые намерения, хотя бы к самому себе. Но я понимаю, что могу ошибиться, могу причинить зло другим или пойти против Твоей воли. Прости меня за это и дай мне достаточно ума, чтобы уметь делать лучший выбор.

Я не прошу благословения у проповедников на каждый шаг своей жизни. Я считаю, что мои поступки — это только моя ответственность и строить планы на свою жизнь мне нужно самостоятельно. И если мой план угоден Тебе, то помоги мне в нём, а если нет — то подскажи, как я могу поступить лучше.

Я не имею слепой веры к тому, что написано в какой-либо книге с Твоим именем на обложке. Но я хочу узнать Твою суть и Твою волю. Прошу помочь мне в этом и открыть мне её, если тебе это угодно.

Я не хочу посвящать тебе всю свою жизнь и считаю нормальным наличие других желаний и стремлений. Я засыпаю каждую ночь с мыслями не о Тебе, мои мечты и страхи никак не связаны с наличием или отсутствием Тебя. И если тебе угодно, помоги мне в моих проблемах и желаниях. А если нет — то облегчи мою боль, или объясни, почему я должен продолжать это переносить.

Я очень надеюсь на ответ от Тебя».

После молитвы он положил правую ладонь на левое предплечье, с обратной стороны, и одним движением погладил свою руку от вен к ладони. Моут сказал всё, что хотел. Но он не спешил покидать церковь. До его операции по похищению часов ещё есть время, а здесь так легко и спокойно. Прибавить к этому чувству откровенную молитву — и Моут уже почти ощущает божественное прикосновение, продолжая заворожённо смотреть на Неилину в ожидании чуда.

И кое-что действительно произошло. На соседнюю с Моутом подушку, которая до этого пустовала, сел мужчина. Моут сначала мельком взглянул на него, после чего с удивлением повернул голову, чтобы разглядеть подробнее. Светловолосый, с короткой стрижкой мужчина, лет 35-ти, с лёгкой щетиной. Это был именно тот человек, который преследовал Моута на узкой улочке по дороге от Хизира к Венону. Моут резко отвернулся, чтобы скрыть лицо. Затем, развернув в ту же сторону всё тело, встал и медленно пошёл к выходу.

«Он преследовал меня в миле отсюда. Возможно, это не совпадение. Видимо, он не знает, что я запомнил его лицо, поэтому подошёл так близко».

Моут уже вышел из тёмного помещения храма и направлялся к выходу через маленькую прихожую, освещённую окном и фонарями. Как вдруг путь ему преградила рука мужчины, стоявшего в прихожей, на которого до этого момента Моут не обращал никакого внимания. Он был одного роста с Моутом, но чуть более полным. На вид ему было лет 28, гладко выбритое лицо и чёрные волосы средней длины. Моут испугался. «Надеюсь, он никак не связан с тем блондином…»

— Моут Лиднарт? — тихо спросил мужчина, державший левую руку у груди Моута.

После этого вопроса из головы Моута вмиг вылетели все сомнения и мысли. Не рассуждая ни секунды, он тряхнул правой рукой, вытащив из рукава свою трость, и обратным движением сильно ударил преградившего ему путь человека прямо в нос. Тот, издав, короткий глухой вскрик, упал на пол, держась за лицо. Моут спрятал трость обратно в рукав, уперев её для этого в колено, выбежал из храма и побежал на восток, в сторону своей сегодняшней миссии, стараясь как можно больше вилять по улицам, чтобы сбросить возможный хвост.

На очередном повороте Моут перешёл на шаг и стал переводить дыхание. Он хотел было потянуться в рюкзак, чтобы сменить парик и одежду, но вспомнил, что всё осталось в тайнике под кирпичами. Сейчас, когда адреналин стал спадать, он почувствовал боль в руке и ноге, которые дали о себе знать из-за последних резких движений.

«Кто были эти люди? Как они меня обнаружили? Если хотели на меня напасть, почему не сделали это исподтишка? Неужели у них были добрые намерения? Про Хизира я тоже так думал и ничем хорошим это не закончилось. Я не стал рисковать, и правильно».

Моут обнаружил, что уже вечереет и пошёл к своему заданию не спеша, примерно рассчитав время, за которое он доберётся таким темпом. Идя к цели, он продолжал думать о том, что только что произошло.

«Любопытно, что они вдвоём появились сразу после моей молитвы. Могу ли я расценить это, как знак Неилины? Может, это было послание от Неё, а я его отверг? Но если Неилина знает меня и моё положение, разве ей не разумнее было послать мне такой знак, который я буду в состоянии принять? Или она ждёт от меня безоговорочного доверия её воле?»

Чем больше Моут думал, тем больше вопросов без ответа у него оставалось. Тем временем он уже подходил к месту сегодняшней операции.

«Ладно, пора включаться в дело. Надеюсь, у фейерверка достаточно длинный фитиль, чтобы я успел обежать дом».

Когда Моут подошёл к дому, на улице было уже достаточно темно, чтобы от охраны можно было прятаться в тени. Моут аккуратно выглядывал из-под забора, наблюдая за охраной. Чуть поколебавшись, он подождал, пока большинство из них отвернётся и перелез на участок, стараясь вытянуться как можно горизонтальнее, чтобы над забором не было видно человеческого силуэта. Приземлившись, он подождал несколько минут, чтобы перевести дыхание, успокоить бушующий страх и удостовериться, что его никто не видел. Эти минуты паузы показались Моуту мимолётными секундами. Наконец, решившись, он начал действовать: достал из рюкзака фейерверк, распаковал его, направил хлопушки прямо в сторону дома, оперев на ближайший камень, и стал поджигать фитиль. К его счастью, фитиль был достаточно длинным. Моут не запомнил, сколько времени у него ушло на поджог, поскольку понимание того, что, как только появится вспышка, он полезет в дом, сильно ускоряло время, заставляя надеяться в глубине сознания, что относительно безопасный процесс возни с огнивом продлится ещё чуть дольше. Но вспышка всё же появилась, после чего Моут быстро перелез обратно через забор, используя здоровую руку, и побежал к другой стороне дома.

«Пока никто не заметил. Хорошо», — думал Моут в ожидании первого взрыва.

И взрыв прогремел! Он был таким громким, что испугался даже Моут — единственный, кто этого взрыва ожидал. Уж не говоря обо всех остальных обитателях. В дом со страшным грохотом стали лететь красные и синие лучи, взрываясь прямо возле окон. Охранники в диком недоумении попадали на землю и стали отползать с «линии огня». Дом как будто находился под настоящим артиллерийским обстрелом.

Моут в это время, уже не боясь быть замеченным, быстро перелез через забор и стал вскарабкиваться по водосточной трубе, стараясь как можно быстрее проносить между держателями единственную руку, которая сейчас могла ему помочь. Труба издавала очень громкий, звонкий стук. Но сейчас, под праздничным обстрелом, этот стук был едва слышен даже Моуту, и уж тем более жильцам дома, которые сейчас, наверняка, пытаются понять, что происходит, опасаясь за свою жизнь. Именно на это и был расчёт. Моут вскарабкался на самый верх и залез в незастеклённое чердачное окно на крыше. Когда он, почти в полной темноте, нащупал проход вниз, фейерверк уже закончился.

Первым делом Моут увидел закрученную деревянную лестницу и тускло освещённую комнату, в которой кроме этой лестницы и белых стен больше ничего не было. Следующая такая же лестница вела на первый этаж, но туда Моуту не было нужно. Он прошёл в единственный проход и стал идти по длинному коридору. Коридор был хорошо освещён люстрами и имел голубую отделку стен и потолка. Внутри дом выглядел ещё богаче, чем снаружи. Прямо по коридору, в метрах 10-ти от Моута, были видны люди, в шоке стоявшие у окон и гадающие о том, что сейчас произошло. Пересекаться с ними не было ни единого желания, так что Моут повернул направо, в спальню.

Долго искать не пришлось. Часы висели на видном месте, на стене. Те самые, которые описывал Венон. Белый циферблат, позолоченная оправа в виде сложных узоров. Ни секунды не медля, Моут снял часы со стены и стал одной рукой засовывать их в рюкзак, в котором как раз освободилось место после фейерверка. Не успел Моут застегнуть рюкзак, как понял, что справа от него, в двери, стоит человек, смотря на него с выпученными глазами. Это был низкий пухловатый мужчина с красным лицом, покрытым морщинами. На вид ему было лет 50. Он был одет в рубашку и светло-голубой халат. Видимо, ему очень нравился этот цвет. Его голову покрывал белый парик. Ещё две секунды они с Моутом остолбенело смотрели друг на друга, после чего мужичок закричал:

— Все сюда! Он здесь!

Моут от испуга прыгнул в окно, даже не задумываясь о том, насколько там высоко. Прыгнув, он зацепился за выступ правой рукой и повис на окне со стороны улицы. Охрана кричала со всех окон, чтобы его бежали перехватывать. Он тем временем отпустил руку, надеясь также зацепиться за уступ над нижним окном, прежде чем прыгать вниз. Но ему не удалось удержаться на одной руке и, задержав себя на долю секунды, он устремился вниз. Ему удалось приземлиться на ноги, но не до конца зажившая левая нога пронзила Моута острой болью. Но сейчас на страдания не было времени. Моут перелез через забор и побежал вперёд, в сторону севера, стараясь игнорировать боль. Впереди его ждал неровный участок, засеянный деревьями, который слева и в ста метрах впереди заканчивался дорогой для повозок. Моут слышал, как за ним бежит охрана, сообщая друг другу, с какой стороны его надо обежать.

Моут бежал что есть мочи, стараясь по дороге придумать план, как скрыться от преследователей. Но пока ничего не приходило в голову, ему оставалось только надеяться, что он будет бежать быстрее охраны. Хотя с больными конечностями и тяжёлыми часами в рюкзаке на это не приходилось рассчитывать. Шаги охраны с каждой секундой слышались всё сильнее. Моут даже не заметил, как пробежал зелёный участок и стал выбегать на дорогу. Тем временем один из преследователей подобрался уже настолько близко, что протянул руку, надеясь схватить Моута за рюкзак в ближайшие секунды. Моут приготовился доставать свою скрытую трость, как вдруг услышал слева топот лошадей, бегущих с огромной скоростью по направлению от обворованного дома и заворачивающих прямо на Моута. Лошади были запряжены в красную застеклённую повозку, завешанную изнутри шторой. На секунду Моуту показалось, что миссия уже провалена. Если против одного наёмника он мог хоть что-то сделать, то против здоровой повозки, запряжённой лошадьми, уже не махнёшь тростью и не убежишь.

Но, к большому удивлению Моута, эта повозка в самый последний момент свернула чуть правее и остановилась, сбив бежавшего охранника с ног. Это было очень странно, но Моут решил, что времени на то, чтобы останавливаться и обдумывать это — нет. Он повернул налево, забежав в новые заросли. Позади себя он слышал крики наёмников и ржание испуганных лошадей. «Не думай об этом! Беги вперёд!».

Через несколько минут бега он увидел впереди резкий песчаный спуск, который упирался в густопоставленные дома. Здесь заканчивался пляжный квартал и начинался город. Моут обрадовался, поскольку на узких улочках сбросить преследователей куда проще, чем на широкой дороге или между деревьев. Хотя и после поворота с дороги ни одного преследователя сзади видно не было, перестраховаться было нелишним. Моут стал вилять по улочкам, перейдя на быстрый шаг, чтобы не привлекать внимания. Впрочем, гипотетического внимания было немного — уже была полноценная ночь и по улицам мало кто гулял.

Сделав 5—6 поворотов в разных направлениях, Моут решил, что сделал достаточно для того, чтобы оторваться и присел на ближайшую лавочку, чтобы перевести дыхание.

«Одна странность за другой. Что это была за повозка? Неужели она проезжала там случайно и помогла мне ненамеренно? Тогда почему она так неслась?»

Моут вдруг отметил, что у него нет сил даже на то, чтобы предположить ответ на свои вопросы. Сегодня был день, по своему сумасшествию уступающий разве что нападению Неилины под мостом. Сначала заварушка на рынке, потом в церкви, потом погоня. С раннего утра и до ночи он был в движении и несколько раз потревожил больную ногу. Так что сейчас, слегка чувствуя в ней боль, Моут направился в одно из своих убежищ — то самое заброшенное здание, где он оставил всю свою маскировку. Эта ночь пронеслась для него незаметно, подарив крепкий, восстанавливающий сон.

Глава 5. Плата за ночлег

Наутро Моут проснулся в приподнятом настроении. Венон выделил ему на задание двое суток, а он справился всего за одни. Так что до завтрашней встречи у него был целый свободный день, который можно было провести по своему усмотрению. Сегодняшний план был такой: сходить к шалашу на дереве и забрать оттуда свой фонарь, уложив его в дополнительную сумку; пройти по району чуть южнее, чтобы следующую ночь провести поближе к месту встречи с Веноном, на чердаке одного из общих жилых домов; сходить вечером к озеру, помыться и постирать одежду, развесив её в месте своего ночлега; перевязать руку; и, конечно же, думать. О Неилине, о странных людях, следящих за ним, о том, что произошло у дома при выполнении задания.

«Были ли эти люди посланниками Неилины? С одной стороны, кажется, что я отверг Её руку помощи, а с другой — вдруг это было простое совпадение, и, если бы я остался с ними, они бы набросились на меня? В любом случае мне не хватает информации. Я должен ещё раз зайти в храм Неилины и попытаться снова»…

«Вот что странно: вчера, когда меня заметили в комнате с часами, тот старик крикнул „Он здесь!“. Если бы мой визит был неожиданностью, он крикнул бы что-то вроде „Здесь кто-то есть!“. Неужели, он ждал меня? Или, может быть, он поставил охрану от кого-то другого и спутал меня с ним? Завтра спрошу об этом у Венона»…

«Что за повозка мне помогла? Если в доме меня ждали — может меня ждал ещё кто-то, кто хотел мне помочь? Или они сами спасли меня от себя же? Возможно, это станет понятно после разъяснений Венона»…

Сегодняшний день прошёл для Моута без неприятностей. Он выполнил все пункты своего плана и беспрепятственно заночевал там, где хотел. Следующее утро он провёл, читая Откровения Неилины, сидя у окна тёмного чердака. Когда настало время, он взял сумку с часами, оставив всё остальное в тёмном углу, и направился на встречу с Аверлардом. Когда он проходил по одной из улочек, на пути у него стоял человек, раздающий прохожим листы бумаги. Видимо, он раздавал какие-то короткие новостные сводки. Обычно такие люди активно кричат, чтобы привлечь интерес людей и закончить работу побыстрее, а этот, почему-то, стоял молча. Моут не собирался сейчас читать, поэтому решил ничего не брать. Когда он поравнялся с вестником, тот протянул ему лист, который достал, почему-то, снизу остальной стопки, а не сверху, как раздавал остальным. Моут сделал вид, что не заметил и продолжил идти вперёд. Но вестник стал идти с каменным лицом спиной вперёд рядом с ним, продолжая держать листовку возле лица. От неловкости Моут раздражённо выхватил лист из рук, чтобы он наконец отстал. Пройдя пару шагов, Моут посмотрел на листок. На нём был только текст, написанный от руки:

«Вчера в храме ты ударил человека, который хотел тебе помочь. Если бы мы желали тебе вреда — давно бы причинили. Если хочешь знать, что с тобой произошло под мостом — иди за мной».

Моут остановился и поднял голову на человека, протянувшего ему это послание. Тот, в свою очередь, медленно развернулся и пошёл по улице в другую сторону.

«Что же делать? Откуда они знают, что произошло под мостом? Может, они действительно желают мне добра, а может это просто уловка, чтобы схватить меня тихо, не делясь королевской наградой с кем-то другим? Нельзя рисковать!»

Ещё несколько секунд Моут смотрел в затылок уходящему незнакомцу, после чего развернулся и побежал что есть мочи в другую сторону, как обычно, стараясь вилять по улицам.

Через несколько минут, уже перейдя на шаг, Моут подходил к пирсу, где его ждал Венон. Моут всё ещё тяжело дышал от последней пробежки и пугающих мыслей о том, что за ним постоянно следят.

— Мистер Аверлард! — поспешно начал Моут. — За мной следят!

— Сейчас? — озабочено спросил Венон.

— Возможно…

Моут рассказал ему всю историю, связанную с блондином, ударом в нос и вестником. Венон задумался на несколько секунд, после чего развернулся и молча пошёл к пирсу. Моут проследовал за ним. Аверлард прошёл по деревянному помосту, чуть ли не расталкивая стоявших по пути людей, и сел в лодку, стоявшую на воде и привязанную к краю. Тут же, стоявший неподалёку хозяин лодки возмутился:

— Куда полез?!

Венон небрежно сунул руку в карман, достал оттуда несколько золотых раксов и кинул их на помост, к ногам рыбака. На эти деньги можно было купить пару таких лодок, а он бросил их столь небрежно, что часть монет скатилась с пирса, упав в воду. Рыбак, не ожидавший такого поворота, промедлил пару секунд, а потом, видимо поняв, какие деньги сейчас лежат у него под ногами, стал подбирать их, не вполне понимая, что происходит. Венон, не удостоив его ни словом, ни даже взглядом, посмотрел на Моута и махнул головой, приглашая его в лодку. Моут повиновался. Сев в лодку, он посмотрел в глаза Венону и по взгляду понял, что грести придётся ему. Моут взял вёсла и стал грести по направлению к центру маленького озера.

Тишину прервал Аверлард:

— Здесь нас не должны услышать. Моут, я понятия не имею, кто за тобой следит. Но ты полностью прав в том, что не ведёшься на их призывы. Если и говорить с ними, то на твоей территории и на твоих условиях. Пока тебе неизвестны их намерения, доверять им нельзя. Твоё самое важное задание начинается сегодня. Нам нельзя допустить, чтобы с тобой что-то случилось.

Моуту показалось, что Венон не закончил фразу: «…чтобы с тобой ничего не случилось до тех пор, пока ты не выполнишь задание». За последний месяц Моут стал относиться к Венону чуть ли не как к отцу. И подобные моменты, напоминающие ему, что Аверлард считает его обычным орудием, всегда болезненно опускали его с небес на землю. Тем не менее, Аверлард не имел обыкновения сглаживать углы и, как правило, говорил в лоб всё, что думал. И то, что он сейчас старается показать, что заботится не только о задании, весьма настораживало. Что же это за задание, что Венон Аверлард перед ним пытается задобрить, а не запугать?

Тем временем Венон продолжал:

— Для следующего задания я дам тебе денег, охрану и повозку. Чтобы ты мог безопасно добраться до места и остановиться в гостинице.

— А куда мне нужно будет добраться?

— Об этом я расскажу. Сначала итоги предыдущего задания. Ты принёс часы?

— Да. Вот, — Моут протянул сумку Венону.

— Отлично. С фейерверками и повозкой ты прекрасно придумал.

— Откуда Вы знаете про фейерверки и повозку? — удивлённо спросил Моут. Он хотел добавить, что повозка не была его задумкой, но решил обсуждать вопросы по очереди.

— Я умею следить за людьми гораздо лучше, чем твои побитые зазывалы. Так что не забывай, что от долга ты никуда не убежишь.

— Да, я помню, — Моут снова стал узнавать Венона, который решает вопросы силой и запугиванием, а не помощью и уговорами.

— Итак, ты готов к своей главной миссии?

— Готов. Что я должен Вам принести?

— Урийский Посох.

— ЧТО?!

У Моута были причины для удивления. Урийский Посох — это загадочный артефакт, который хранится в главном храме Ури. Территориально этот храм располагается почти в самом центре Урийских земель, а по карте относится к городу Элину. Предание гласит, что помазанник Джоввин в 144 году посещал Ури, чтобы благословить местных жителей и помочь решить государственные дела в урийских дворцах. В то время в Элине и других городах Ури орудовала преступная организация, строящая заговоры против короля. Они отрицали божественность Неилины и думали, что мудрость и сила помазанника Джоввина заключены в посох, который он имел обыкновение носить с собой. Посреди центральной площади Элина на помазанника и охранявшую его стражу напало 20 человек. Их нападение было столь внезапным, что им удалось забрать посох из рук святейшего и попытаться скрыться вместе с ним, в то время, как часть других преступников заносила ножи над грудью Джоввина. Вдруг замершие от страха мирные жители, окружавшие битву на площади, услышали резкий хлопок и увидели яркий свет. Посох, который несли три разбойника, ударил их огромной синей вспышкой так сильно, что их швырнуло по разным сторонам, впечатав в ближайшие строения. А сам посох, движимый синим лучом, вернулся в руку помазанника, мгновенно убив всех неприятелей, стоявших рядом. Посох, который носил Джоввин, был благословлён Неилиной, и лишь благословлённый человек мог носить его, оставаясь невредимым. При нападении дух Неилины, находящийся в Посохе почувствовал злобу их тёмных душ и атаковал. Народ Ури был крайне благодарен Неилине и помазаннику Джоввину за избавление города от злосчастной шайки. Ещё несколько дней к святейшему стекались горожане со всей области с дарами, чтобы показать свою преданность и попросить благословение у Посоха. Когда Джоввин возвращался в Унелиан, он, в знак благословения жителей Ури, оставил Посох алтарю главного храма Элина. С тех пор в каждом учебнике Истории писали про Урийский Посох — символ благословения и могущества Неилины. Лишь подлинный помазанник может обладать могуществом, позволяющим дотронуться до него. О нём знает если не каждый житель Мисстага, то уж точно любой уриец. С того дня алтарь круглосуточно охраняется, поскольку любой недостойный, коснувшийся Урийского Посоха, будет мгновенно уничтожен его Божественной мощью. Так что Посох стоит за стеклом, не тронутый никем уже как 155 лет.

— УРИЙСКИЙ ПОСОХ?! ЗАЧЕМ ОН ВАМ?!

— Этого я пока не могу тебе сказать, — на удивление тактично ответил Аверлард. — Твоя задача лишь принести мне его.

— Но это же… — Моут не находил слов. Он не знал, с чего начать. С того, что это одно из самых охраняемых зданий в Ури? С того, что Посох уникален по своему виду и продать его никому не удастся? Или с того, что Венон ещё не знает, что месяц назад на них с Ксиа по-настоящему напала Неилина, а значит любая легенда, связанная с ней, может быть правдой? — Это же…

— Это твоё задание! — строго и настойчиво перебил Венон. — Ты сам мне рассказывал, что Неилинопоклонение — это ложь. Чего же ты боишься сейчас? Выполни задание, и мы с тобой будем в расчёте.

Моут не знал, стоит ли рассказывать Венону про нападение под мостом. Не знал, что предпочесть — гнев Аверларда, или гнев Неилины. И то и другое казалось ужасающей перспективой. Единственное, чего ему сейчас хотелось — времени на то, чтобы подумать, как поступить. Но времени не было. Аверлард ждал согласия и на его лице с каждой секундой всё отчётливее был виден гнев.

«Что ж, если я откажусь от задания — то не важно, сделаю я это сейчас, или через пару дней. Пока что надо соглашаться»

— Что мне нужно знать для моей миссии? — не поднимая головы, спросил Моут.

— Расположение охраны и план действий ты узнаешь и продумаешь сам. У тебя это получается даже лучше, чем у меня. Когда поедешь, не высовывайся из кареты и не отходи ни на шаг от охраны. В случае нападения стражи или твоих преследователей — пускай их в бой. Дашь кому-нибудь из них денег, чтобы он снял на вас гостиницу, сам лицом не свети. И когда идёшь на дело, охрана должна оставаться в гостинице, они ни в коем случае не должны знать цели твоей миссии и не должны знать кто ты. Всегда маскируйся, находясь рядом с ними.

— Но почему им нельзя знать?

— Потому что это незаконно, Моут! Что за тупой вопрос?!

Но Моута, скорее, интересовало то, почему охрана, по словам Венона, готова вступить в бой со стражей, но при этом они не должны знать про то, что его миссия незаконна. Моут постеснялся или забоялся уточнять свой вопрос.

— Где твой сегодняшний ночлег?

— На чердаке, на Теввинском переулке.

— Хорошо. Там, недалеко, есть фонтан в виде листа. Повозка с охраной подъедут к нему вечером.

— Понял.

— Когда закончишь задание, пошли за мной одного из твоих телохранителей, а сам жди здесь, у пирса. А теперь возвращаемся к берегу, и по дороге будь максимально аккуратен.

Моут так и сделал. Не пройдя по прямой ни одной улицы, постоянно виляя, он вернулся в свою ночлежку, чтобы дожидаться людей, посланных Веноном, и чтобы всё хорошенько обдумать.

Как только Моут скрылся с пирса, Венон остался один. Его дом был в полумиле к северу, но он пошёл сперва на запад. Венон шёл неестественно быстрым шагом, неся в руках сумку с тяжёлыми часами. Зайдя на узкие улочки, он смешался с густой толпой, переложил плотный мешочек с деньгами из внутреннего кармана в карман брюк и одним ловким движением снял с себя плащ, бросив его на землю и оставшись в рубашке. Он поворачивал с одной улицы на другую так же резко и неестественно, как и шёл, при этом сохраняя общий курс на север. На одной из улочек на его пути находилась лавка торговца одеждой. Достав из кармана золотой ракс, он положил его на прилавок, молча взяв первый попавшийся плащ другого цвета, который стоил явно меньше, и пошёл дальше, накинув плащ на себя. Следующие десять минут он продолжал идти в таком беспорядочном темпе, периодически переодеваясь, останавливаясь в тёмных тупиках, осматривая пространство сзади и сверху, проходя то по узким улочкам, то по открытым площадям. Наконец, будучи уверенным, что, если за ним кто и следил, он потерял след, Венон пришёл домой. Эрса взяла его новый плащ, даже не спрашивая о причинах обновки. Аверлард поднялся по широкой деревянной лестнице, которая заворачивает сразу в две стороны. Свернув налево, он зашёл в комнату, которая напоминала рабочий кабинет. Там, за большим столом, сидело пять человек. На столе стояли закуски и бутылка вина. Они активно переговаривались, пока Венон не открыл дверь. После этого молчаливое внимание обратилось к нему. Он медленно прошёл в середину комнаты, поставил на стол сумку, открыв её и продемонстрировав всем позолоченные часы. Когда он увидел восхищённые улыбки на лицах своих гостей, его взгляд упал ровно на одного из них. Это был пухловатый мужчина, лет 50-ти, с красным морщинистым лицом, в белом парике. Он был одет в светло-голубую тунику. Видимо, ему очень нравился этот цвет. Венон подтолкнул часы в его сторону, ехидно сказав:

— Кажется, это твоё.

…

В это время Моут уже сидел на своём чердаке и размышлял:

«Как много у меня поводов думать, что легенда про Урийский Посох — это правда? Первый повод — 3-й Закон Неилины оказался правдой. Второй повод — помазанник Джоввин до сих пор жив и заведует делами казны в Унелиане, притом, что обычный человек не смог бы прожить 155 лет. Третья причина — Посох никто не трогал с того момента, а значит легенда никем не опровергнута. Эта же причина является первым аргументом против легенды — Посох никто не трогал, а значит эта легенда не подтверждена. Второй аргумент против — несмотря на подлинность 3-го закона, все остальные попытки связаться с Неилиной и проверить Её законы были провалены. Кроме того случая, с появлением преследователей — это я пока не знаю, как расценивать. Третья причина — у долгой жизни помазанников есть объяснение. Ксиа говорила, что помазанники редко появляются на людях. А даже когда появляются, их редко кому удаётся разглядеть вблизи. А даже если и удастся, вряд ли когда-нибудь это получится ещё раз. А даже если и получится — едва ли через несколько лет он заметит разницу, если похожему человеку придать тот же стиль в одежде и причёске. Таким образом, помазанников можно менять хоть каждые 10 лет, продолжая рассказывать людям сказки про чудесное долголетие. Ксиа не струхнула бы перед Посохом. Но и перед добычей Неилины она тоже не струхнула — и где она сейчас? Что бы она сделала на моём месте, если бы знала всё, что знаю я?»

Моут попытался примерить на себя сознание своей умной, бесследно пропавшей подруги. В этот момент он в очередной раз ощутил давящую тоску по ней и страх перед мыслью, что, возможно, её уже не вернуть. Согласно легендам, Неилина ещё никого не возвращала.

«Думаю, что Ксиа не стала бы рисковать, если бы не удостоверилась в безопасности. Возможно, она попыталась бы проверить безопасность Посоха на ком-нибудь другом… Да! Точно! Мне ведь необязательно первому пробовать дотрагиваться до него!»

Следующие несколько часов Моут перебирал в голове варианты: кто может послужить подопытным и схватить посох до него?

«Ни один человек на это не согласится ни за какие деньги. А вынудить кого-то обманом или силой — ну уж нет! Я не настолько испорчен. Можно было бы проверить сперва на животных, но я не знаю, насколько эти результаты можно переносить на человека. Ещё, пожалуй, я мог бы забрать посох вместе со стеклом. Таким образом я его не коснусь.

Но, тем не менее, невозможно предсказать, что будет. Это в любом случае опасно для моей жизни. А если я откажусь или сбегу? Это, возможно, ещё опаснее. Мистер Аверлард следит за мной и знает, что я предпринимаю. У него есть все возможности найти меня, куда бы я ни направился. И он точно не из тех, кто может такое простить. Если я его обману или откажусь — он точно меня убьёт.

Итого: Возможная смерть, которую сулит мне непроверенная легенда, которую можно попробовать проверить перед тем, как рисковать, или гарантированная смерть от руки Венона…

Похоже, выбор очевиден».

Чем больше Моут думал, тем больше ему казалось, что выступить против Бога будет безопаснее, чем выступить против Венона. И что же это за Бог тогда?

По поводу самого Венона у Моута тоже накопилось довольно много вопросов.

«Для чего ему нужен Посох? Если он верит в его чудесные свойства — почему думает, что ему удастся им воспользоваться? А если не верит — то зачем ему нужен самый обыкновенный предмет? Его ведь даже продать не получится. Если только у него нет покупателя, который уже дал свою цену. Или, может быть, он верит, что Посох обладает силой, но послал меня, чтобы не рисковать самому? Но почему именно я? У него в окружении наверняка есть люди, которые справились бы с этим, и их не пришлось бы обучать целый месяц. Почему он потратил столько времени? Может, ему кажется, что я умнее остальных?»

Остаток дня Моут провёл в рассуждениях, периодически прерываясь на то, чтобы удостовериться, что положил в рюкзак всё, что ему понадобится для дела. Также несколько раз он делал перерывы, чтобы перекусить чего-нибудь из того, что стащил вчера и почитать Откровения Неилины. Когда стало вечереть, Моут надел постиранный красный плащ, чёрный парик, взял трость в левую руку, всё ещё висящую на повязке, и пошёл к фонтану, ждать помощников от Венона. Ждать не пришлось. Карета со стоящим рядом наёмником уже была у фонтана. Моут не знал, как с ними заговорить, поэтому сказал первое, что пришло в голову.

— Я так понимаю, Вы за мной.

— Мистер Лоут, садитесь, пожалуйста, — сказал телохранитель, открывая дверь.

«Мистер Лоут? Вот как он меня им представил…»

Моут зашёл в карету. Там сидело ещё 2 человека. Они были вооружены кинжалами и кремниевыми пистолетами. Моут продвинулся к дальнему окну, вслед за ним сел наёмник, открывавший дверь. Когда все уселись, наёмник громко скомандовал ещё двум телохранителям, сидящим снаружи, у поводьев:

— Двигаем!

Повозка тронулась. Один из наёмников, сидящих перед Моутом, протянул ему мешочек с деньгами со словами:

— Мистер Аверлард просил Вам передать.

— Спасибо, — сказал Моут, взяв мешочек и заглядывая внутрь.

В мешочке он увидел около 20-ти серебряных синов, а сверху 4 золотых ракса.