Бесплатный фрагмент - Спиной к стене

Андрей Первозванный и нацпроект «Образование-2-Перезагрузка»

Глава 1

Вещунья, так прозвали городскую поселенку в Березовке, чуть не выронила телефонную трубку из рук. Незнакомый мужской голос на другом конце провода всего-то и произнес:

— Виктория Эфраимовна Пиннер?

Но 64-летней Бабе Вике, так её звали внуки, больше ничего и не нужно было говорить. Товарищ Вика — партиец со стажем. Еще будучи освобожденным комсомольским секретарем сельхозтехникума она научилась этим аппаратным штучкам. По интонации звонившего Товарищ Вика определяла намерения, а по громкости голоса уже и последствия. Вот и сейчас заслуженная со всех сторон ВЭфа, так её между собой называли инструкторы и подчиненные однопартийцы, точно знала: звонили от Первого! От самого…

Перед уходом на пенсию Пиннер заведовала районным отделом народного образования. Ей вручили медаль за заслуги перед губернией от самого губернатора, медаль Святой-равноапостольной от Батюшки, звание заслуженного учителя от министерства образования и… проводили на покой. То есть совсем — на по-кой… Ни даже директором родного сельхозтехникума. Ни, на худой конец, директором сельской школы или детсада. Да хотя бы директором клуба. Но нет и еще раз нет, просто на-а по-кой…

Первое время Пиннер приходила в исполком как на работу. Она с удивлением таращилась на новые таблички, на шикарный евроремонт и богатые золоченые ручки дверей. Но бежевый кафель, зеркала с подсветкой, дорогой фарфор исполкомовского туалета поражали её больше всего. Если, конечно, не считать зауженные до неприличия мужские брюки, голубые пиджаки и красные галстуки… Нет, не пионерские, а ярко-красные во все тех же голубых пиджаках с зауженными брюками.

Для новой власти молодых технократов ни заслуженной со всех сторон ВЭфы, ни Товарища Вики просто не существовало. От столь разительных перемен по всей вертикали власти снизу доверху у Пиннер шла кругом голова. Хотя внуки в один голос говорили и смеялись, мол, бабуля, это от старости…

То ли с досады, а может, и от обиды, а скорее всего, от непонимания. Определенно. Именно от него, от непонимания, уверяла себя ВЭфа. Что же делать, что теперь делать с партийной кассой, оставленной председателем политсовета перед неожиданным отъездом в длительную и очень дальнюю командировку. И это были не взносы однопартийцев. Преуспевшие в бизнесе комсомольцы охотно делали взносы в комсомольский общак. Тех, кто уклонялся от партвзносов, председатель политсовета убеждал лично.

По причине нахлынувшего непонимания Вэфа продала… свою двушку. С вырученными от продажи старенькой квартиры деньжищами и партийной кассой Товарищ Вика поселилась в Березовке. Купила старенький домик с огородиком и просторной теплицей. Копалась в огороде, нянчилась летом с болезными внуками. Зимой поила их лечебным чаем на травах, с мёдом и ягодами. Так и жила — от приезда до приезда внуков. В свободное от ребятни время поила снадобьями селян, кого от похмелья лечила, а кого от суставов и прочей хвори. Вот и прозвали её Бабкой-Вещуньей. А на деньги из партийной кассы Вещунья строила церковь в деревне. Ну как строила, помогала Батюшке со всеми его просьбами. То на окна, то на крышу жертвовала. А на Пасху пожертвовала на резной дубовый иконостас.

Голос в трубке еще раз повторил:

— Виктория Эфраимовна Пиннер?

— Да, я! — бодро, с комсомольским задором, ответила ВЭфа. Машинально поправила челку и отросшую слегка стрижку аля-гарсон.

— Ждем вас на собеседование в министерстве образования. Надеемся, Виктория Эфраимовна, у вас нет принципиальных возражений?

— Нет. Возражений нет! Обязательно буду, — с еще большим комсомольским задором ответила ВЭфа. Вновь поправила челку и отросшую стрижку аля-гарсон.

Глава 2

Павел Петрович Цурко маялся в чиновничьей ссылке за Уралом. Должность ока государева не самый худший вариант. Свой кабинет, секретарша, помощники, водитель… Большинство губернаторов, попавших под масштабную чистку вертикали власти, отправили гораздо дальше, чем за Урал… И не в отдельные кабинеты. А если и в отдельные, то с надзирателями вместо секретарш.

Пеперцук, так в народе называли Павла Петровича Цурко, не оставлял надежду вернуть себе расположение звезд. Да он, в принципе, так и не мог понять, чем не угодил. И в политсовет всегда жертвовал, и предприниматели ни на выборы, ни на День города никогда не скупились. Никто и никогда не чинил отказа в ответ на его просьбы. А посему Пеперцук тоже маялся от непонимания.

По замыслу его давнего заклятого однопартийца Михи Торчика, председателя Березовского сельсовета, все еще можно было исправить. Пепер, так звали ПП его кореша-однопартийцы, верил в это с трудом, но положиться ему все-равно было не на кого. С Михой они знались с 80-х. Пепер был инструктором в комсомоле, Миха — завхозом в исполкоме. Вместе печатали в подвале типографии бумаги к очередным заседаниям. Так и шли они по жизни вместе, руководящая и направляющая, объединенные партийно-исполнительской спайкой. Вместе открывали комсомольские кооперативы, вместе разбирались по «партийным понятиям» в лихие 90-е.

Скайповские бульки вернули Пепера с заоблачных кумариных высот в его грешное кресло. На экране монитора появилось довольное мурло Михи.

— Хай или хэллоу, вечно путаю, — пробасило довольное мурло Михи, начавшего по указке сверху посещать курсы английского для глав сельских администраций.

— Не хэллоу, а Хай-лоу! Вечно тебя учить надо. Когда ты уже перестанешь керосинить и за учебу возьмешься?! Выпрут ведь… — хотел было поучить заклятого другана Миху полпред Цурко. Однако Михе палец в рот не клади, он тут же парировал:

— Выпрут?! Как тебя, что ли, выперли с музыкой.. Ни учеба твоя в заушной сельхозакадемии, ни диссертация, купленная у самого казанского профессора, — ничего не помогло, — заржал довольный Миха.

— Ладно, хай! Хорош собачиться, Миха. Чего булькаешь? Или опять Егорлык не захотел с тобой бухать?

— Да нет, Егорлык подойдет с минуты на минуту. Он эту тему и замутил. Я просто предупредить тебя хотел. Ну, сам знаешь, чтобы без сюрпризов…

— Это правильно, сюрпризов, тем более от вас, я терпеть не могу.

— Не-е-э, на этот раз тема нормальная, — заблеял Миха. — Егорлык придумал, как твоего молодого обидчика сковырнуть. Там все четко складывается, как по нотам.

— Когда заповедный лес в Польшу переправляли, вы тоже пели, как по нотам. Еле-еле потом удалось всё уладить за вас с погранцами и таможней.

— Не-не, Пепер, на этот раз железно вернешься в губернию. Егорлык предложил твою безотказную Пиннер двинуть в Морской корпус.

— Да вы чего там обкурились оба? — заорал, как резаный, Пеперцук. — С каким еще там Морским корпусом собралась наша ВЭфа губернию штурмовать? Вы там совсем спятили…

— Да не кипятись, Павел Петрович. — Из глубины комнаты донесся голос Егора Лыкова, председателя правового комитета депутатов городского округа. — Все под полным контролем. Сейчас у Президента новая фишка. Возродить Россию через образование подрастающего поколения. Для этого и создадут Кадетские корпуса и Пансионы благородных девиц. В Роскосмосе, в Минобороне и в Роснано уже все украли, Росатом еще как-то держится. Поэтому, если не воспитать поколение не ворующих лидеров, образованных служак для самой госслужбы… Этаких идейно мотивированных юнцов и девиц, привыкших жить в продвинутых технополисах… Короче, кирдык России настанет, и к Игилу ( Террористическая организация, запрещенная на территории РФ ) не ходи.

Так, в двух словах, Егорлык описал Пеперу весь нацпроект «Образование-2-Перезагрузка». Над ним бились исследовательские институты, а потом еще и правительство анализировало и обобщало опыт предыдущего нацпроекта. Это, когда еще на стадии фундамента со строительства физкультурно-оздоровительного комплекса украли 17 миллионов, а на строительстве «Школы будущего» и того больше — под 130 миллионов.

— Да на кой Президенту этот Нац-2!? Если даже мы в своем Мухосран… Березовске на ФОКе со школой четверть лимона поимели. Чего уж про столичных говорить. Все, кому надо, снизу доверху по всей вертикали на этом нацпроекте «Образование» поимели. Зачем второй раз мутить эту «работу над ошибками», если с первым разом так обосрались? — загромыхал Пепер.

— Павел Петрович, на этот раз все очень серьезно, — перебил бывшего шефа Егорлык. — Выбраны всего пять пилотных регионов, где рулят молодые губеры-технократы. Пока подключили только спецов от Шойгу. А у него, как известно, не забалуешь. Сейчас будут набирать идейных спецов старой закалки из Минобраза… Вояки отбирают только проверенных. Думаю ВЭфа им точно подойдет.

— Ну, а я тут при чем? — не унимался Пепер.

— Зная вашу давнюю любовь к школе и благосклонность к Товарищу Вике, я позволил себе включить в список кандидатов на должность Капитан-директора Морского Кадетского корпуса вашу протеже, Викторию Эфраимовну Пиннер, — Егорлык с Михой молча всматривались в монитор. Картинка не менялась уже больше минуты. ПП поверить не мог. Его крохотные пальцы уже щупали эти купюры. А мозг не мог осознать масштабов снюсов, спайсов и прочего добра, которое можно было прогнать через эти закрытые интернаты и кадетские мини-городки. Миха уже стал постукивать по монитору.

— Опять завис этот Скайп, а может деньги кончились?! — Миха, разговаривая не то с Егорлыком, не то мурлыча себе под нос, уже хотел выдернуть шнур из розетки. Как вдруг сквозь скайповские бульки Пеперцук громко крякнул. Да так, что Егорлык с Михой аж подпрыгнули от неожиданности.

— Да-да, ВЭфа проверенный однопартиец, у неё получится, — вышел из ступора обалдевший от ретивости корешей-однопартийцев Пепер. План Егорлыка был настолько тупым, что Пепер решил попробовать. Да и Товарищ Вика его никогда не подводила. Да что там не подводила. Из какого дерьма только не вытаскивала. — Согласен, на ВЭфу можно положиться. Она любое болото разгребет. Ну а мы половим свою «рыбку» в этой светлой образовательной водичке.

— У нас как раз другой расчет, — с некоторой опаской и внутренней дрожью в голосе попытался возразить бывшему шефу Егорлык. — По замыслу оставшихся верными вам членов политсовета, ВЭфа должна с нашей помощь обосра… Извините, обделаться. С её участием нацпроект в пилотной губернии провалится. Вот тогда молодого выскочку губера-технократа Президент уж точно сошлет за Урал. Ну а вы, Петр Петрович, и это я вам обещаю… Вы на белом коне, весь в белом. Ну, словом, в шоколаде…

— Вот только на этот раз смотрите у меня. С шоколадом ничего не перепутайте. А то цвет уж больно похожий.

Глава 3

Телефон в кабинете начальника разрывался вторую минуту. Кап-раз Кислюк отошел от стола, заправляя майку в брюки и надевая китель. Черноглазая секретарша и по совместительству завуч по учебно-методической работе Жюлия Николаевна Бобрикина сняла трубку не вставая со стола.

— Приемная Морского Кадетского корпуса… Да-да, конечно, соединяю. Сан Саныч, вас из Минобраза, от самого — зашипела немым шепотом завуч-секретарь и протянула трубку капитану первого ранга Кислюку.

— Кап-раз Кислюк… о-отставить! И. о. директора капитан первого ранга Кислюк слушает! Да, есть, есть… Да, так-точно. Жду! — Кислюк отрапортовал по-военному четко. Кивал головой, пытался отдавать честь и одновременно застегивать китель. Сан Саныч передал трубку секретарше. Хотел плеснуть в стакан водки, но одумался и выплеснул в цветочный горшок с пальмой. Налил полный стакан минералки, опрокинул залпом и занюхал соленым огурцом.

— Все, по местам стоять! С якоря сниматься! Через час полное построение на плацу, форма одежды парадная! –- не унимался Кап-раз, выходя из кабинета и продолжая сыпать командами. Его раскатистый голос отражался эхом о своды бывшей пехотной казармы, приспособленной под Морской Кадетский корпус. Жюлия Николаевна бежала за начальником, поправляя юбку и бант на блузке.

— Что случилось, Сан Саныч!? Что случилось? — причитала завуч, цокая каблуками.

— Дневальный! — вопрошающе рявкнул Кап-раз.

— Так-есть! — гаркнул в ответ откуда ни возьмись голос мичмана Бобрикина. — Дежурный по корпусу, мичман Бобрикин.

— Оу, Семеныч, ты тоже здесь?! Через час собрать личный состав на плацу. Форма одежды парадная. Приедут из Министерства представлять нового Капитан-директора. И, Семеныч, ты тоже надень новую форму! — строго прикрикнул Кислюк.

— Да я в этом кителе и в этой фуражке… — попытался возразить начальству ветеран ВМФ мичман Бобрикин.

— Да-да, Семеныч, встречал Горбачева с Рейганом на авианосце. Помню-помню. Китель — новый надень, фуражку можешь оставить. И кортик не забудь.

— Папа, ну что ты опять про своего Рейгана… Надоело, — приструнила отца завуч-секретарь. На что мичман Бобрикин помахал ей грозно пальцем и шлепнул слегка по-отечески.

— Саныч, не наводи тумана! Скажи толком, что случилось? — насел Бобрикин на Кислюка.

— Да говорю же! Командование привезет нового Капитан-директора, а фифы из Минобраза везут новое штатное расписание.

— Наконец-то! — вытянулась по струнке Жюлия Николаевна. — А то придумали, завучу по методической работе делопроизводством и прочей секретутской ерундой заниматься. Ни в одной нормальной школе такого нет. Надоела эта ваша флотская самодеятельность. Вы бы еще завхоза с завучем по воспитательной работе скрестили.

— Да думал уже, думал. Но-о, думаю, Семеныч не справится.

— Это кто это?.. Кто это не справится?

— Твои сталинские методы воспитания ваш Минобраз не одобрит. Да и «секретутская ерунда», Жюлия Николаевна, — это ни что иное как суровые флотские будни. Поэтому даже всякая секретутка должна стойко преодолевать тяготы и лишения воинской службы. А то ишь, разболтались там в своих школах. Здесь вам не тут! Тут у нас Морской Кадетский корпус. Понимать надо.

— Это кто это?.. Кто это не справится-то? — не унимался мичман Бобрикин.

— Да всё! Отставить разговорчики! — гаркнул Кислюк. — И этого, четвертого найдите. Как его… Ну контрактника, этого, мать его…

— Так точно, найдем.

— Через час все на плацу. И без фокусов, — кап-раз грозно зыркнул на весь личный состав, надвинул на глаза фуражку и лихо отработал кру-гом.

Глава 4

В назначенный час вся троица при параде стояла на плацу. Кап-раз и мичман гладко выбриты и наглажены. Амбре от ночной посиделки скрывал проверенный армейский одеколон. Завуч-секретарь тоже по форме — строгий серый костюм из парадной шинели мичмана Бобрикина, удлиненная, слегка зауженная юбка и коротенький пиджачок типа болеро. Сентябрьское солнце слегка пробиралось под её белокурые локоны, а легкий ветерок приподнимал кокетливую челку.

— Где носит этого сержанта-контрактника, мать его… — Кап-раз Кислюк не успел разразиться длинной тирадой по поводу четвертого члена их команды. Во двор с шумом въехали два «Икаруса» с личным составом и пижонский микрик с делегацией из штаба Балтийского флота и Минобраза.

— Мичман и Жюлия Николаевна берете на себя личный состав. Размещаете кадет в спальном корпусе. Сержант-контрактник тоже с вами, если появится. Иначе отправлю его назад в часть, — процедил Кислюк сквозь зубы, эта прикомандированная головная боль давно была ему поперек горла.

Из шикарного микрика вывалила немногочисленная делегация из штаба Балтийского флота и Минобраза. Неказистый ветеран, порученец из штаба флота, бабулька не то из женсовета, не то от солдатских матерей и фифа из Минобраза.

— Значится, опять мне на этой кошаре за Капитан-директора коптить. Да еще и без зама, а если еще и в ранге и. о., — подумал Кислюк и уже хотел было надуться для форсу.

— Вот, Александр Александрович, как вы и настаивали. Кадровую проблему мы решили. И с опытом работы, и требовательна, и настойчива. Ну и что самое для вас главное, без вредных привычек. Словом, прошу любить и жаловать. Новый Капитан-директор Виктория Эфраимовна Пиннер. С ней мы рассчитываем на прорыв не только в Кадетском движении. Вы меня слушаете?

— Да-да, очень внимательно слушаю, — затараторил скороговоркой Кап-раз Кислюк. — Пойдем на прорыв и вообще, куда скажете.

— Не надо никуда ходить, Кислюк. Стойте и слушайте. Виктория Эфраимовна опытнейший администратор. Еще Павел Петрович Цурко высоко ценил её организаторские способности.

— Стою-стою и очень внимательно слушаю, — опять затараторил скороговоркой Кап-раз Кислюк, а для себя поставил отметину. Так вот, откуда ледяной ветер дует. Зачем это интересно Пеперу понадобился наш Морской Кадетский корпус, раз он такого зубра сюда бросил. Эта уж вцепится так вцепится в бюджетный пирог. Не иначе, как строительство нового учебного корпуса замутить хотят. Помнится, на строительстве…

Полет финансовых фантазий Кислюка и серых кумариных схем Пепера прервал все тот же зычный голос фифы из Минобраза в неуставной замызганной футболке.

— Вы, Александр Александрович, поступаете в полное распоряжение Виктории Эфраимовны. В должности зама по воспитательной работе поможете укомплектовать штат сотрудников и разобраться с личным составом кадет. За работу, товарищи! Творческих успехов!

С этими словами фифа из Минобра удалилась в микрик, прихватив с собой неказистого ветерана. Кап-раз Кислюк так и остался молча стоять на плацу с новым Капитан-директором Морского Кадетского корпуса. ВЭфа сверлила глазами Кислюка, как перфоратор бетонную плиту, гладкую, серую, ровную и непробиваемую. Неизвестно, сколько бы еще длилось препарирование Кислюка, если бы порученец штаба Балтийского флота не протянул пакет с сургучной печатью.

— Товарищ капитан первого ранга, вам пакет из штаба флота, — лихо отрапортовал порученец и тоже скрылся в пижонском микрике. Раздвижная боковая дверь надраенного до блеска автобуса захлопнулась. Водитель газанул, а Кап-раз Кислюк остался молча стоять на плацу с новым Капитан-директором.

Глава 5

Работа по укомплектованию штата кипела уже вторую неделю. Кислюк занимался офицерами-воспитателями, Жюлия Николаевна — учителями-предметниками. Мичман Бобрикин — составом хозчасти. Прикомандированные сержанты-контрактники, как умелые огранщики, каждый день строили личный состав кадет. Пилили, точили, убирали все лишнее. Гоняли всех по полной, выжимая все соки, как и полагалось по курсу молодого бойца. Кадеты ползали по полосе препятствий, потом спали в классах над воинскими уставами. Контрактники-огранщики помогали им врасти в ту самую землю, слиться с землей, в смысле, с воинской наукой. Дабы потом достать оттуда этот алмаз, отряхнуть, умыть и сделать из них настоящих кадет.

Кап-раз Кислюк, необычайно довольный подбором отставников-воспитателей, решил пригласить на работу в Морской Кадетский корпус своего давнего приятеля Корнея Пчелкина. Сан Саныч знал, что Пчелкин давно не появлялся на людях. Засел как-то летом на заимке в Михайловке, чтобы писать труд своей жизни, какой-то роман-эпопею. Да так и остался там безвылазно. Второй год сидит, а роман ни с места. С расстройства занялся учительством. Преподает в местной школе. Знакомая директриса попросила Пчелкина сначала подменить на период декрета географичку, потом немка забюллетенила. И пошло, поехало — история, ОБЖ, его любимая литература.. Так и втянулся. Да и к тому же, ещё и сам Президент с премьером продлили Корнею его пенсионную молодость эдак лет на десять.

Кислюк и Бобрикина радовались такому приобретению. Пчелкин уже запрягся в кружок юных журналистов, юных переводчиков и до кучи юных краеведов. Организовал НОУ –научное общество любителей истории Первой мировой войны, всерьез озаботился созданием труппы малого драматического кружка, МДК.

Пока набирали учителей, Пчелкин успел попреподавать ОБЖ, географию и даже пение. Нет-нет, слуха у Корнея не было с детства, но петь Пчелкин любил всегда. Однажды даже спел дуэтом на большом смотре художественной самодеятельности. Точнее, изначально это было трио. Трое его закадычных друзей играли в ансамбле, пели, а он всегда приходил на репетиции и барабанил на ударнике во время перекуров. Перед заключительным концертом городского смотра художественной самодеятельности самый главный солист, «Золотой голос» школы, заболел. На что второй солист, Лёха Слон, просто плюнул и ушел. Тормознутый Лосев по этому поводу и вовсе не нашел что сказать, а тем более что делать? Да и что тут делать без основных солистов. Тут призадумался бы любой. Вот тогда-то Лосю в дуэт и добавили праздно шатающегося Пчелкина. Обалдевший от лихости организаторов концерта и столь стремительной «рекогносцировки», Лосев не нашел ничего лучше, как забыть. Не забить, таких слов он не знал, а действительно забыть прийти на выступление. В отличие от организаторов концерта, мозг Лосева никак не мог понять: разве могут петь дуэтом люди, не имеющие голоса? В итоге безотказный Пчелкин отдувался за всех один.

Работа в Кадетке, в отличие от работы с учениками и сельскими ребятишками с задержками развития, не тяготила Пчелкина. Наоборот, даже во многом вдохновляла. Тем не менее труд его жизни так и не желал появляться на свет. Этот роман-эпоха или эпопея… Что-то там у него так и не клеилось. Точнее, не щелкало и даже не ёкало в творческой груди Корнея. Никак не хотели собираться в исторический котел эпохальные герои, немецкие концессионеры из Восточной Пруссии и лихие донские казаки из Приманычских степей. Не то что на роман, на жиденький сценарий к сериалу не тянуло сочинение Пчелкина.

Да тут еще зам Кислюка по политчасти донос на него гэбэшникам настрочил. Мол, замышляет мутный Пчелкин самиздат. Не иначе в американское посольство свои опусы передать хочет. Рассекретит весь кадетский нацпроект «Образование» до последней бюджетной копейки.

А посему накануне приближающегося Нового года Корней решил сочинить сказку. Нет-нет, конечно же, не ту, что сплошная ложь. А ту, что сплошной намек. Тем более, что год уж больно прикольный заканчивался — Год Свиньи. Ну как тут не сочинить про все это свинство что-нибудь заковыристое. Народу понравилось. Учителя-предметники долго хихикали в учительской, начальство дуется до сих пор, а зам по политчасти затаил очередной донос.

Помимо всего, Пчелкин подтянул в Корпус своего единомышленника. Так сказать, закадычного коллегу по пятничным творческим диспутам Юру-айтишника. Тот уже опутал компьютерной паутиной все рабочие места учителей. Классные руководители не могли нарадоваться Юркиной программе отчетности. Одним нажатием клавиши электронный журнал тут же выдавал всю подноготную кадет. Завуч Бобрикина меняла расписания с ретивостью фокусника, достающего фантики из цилиндра. Благодаря Юрке-айтишнику электронный журнал перекраивал карту уроков вдоль и поперек по любому чиху. Надо подменить — пожалуйста. Заболел неожиданно на неделю ОБЖист — нате вам. Освободить математичке-баптистке субботу — да не вопрос. Юркина программа справлялась с любыми выкрутасами Минобраза. Они там даже обнаглели до такой степени, что стали высылать задания в субботу вечером.

— Подать нам СНИЛСы всех кадет к утру понедельника. Да и номера сертификатов на внеурочную деятельность заодно.

— Не вопрос, — отвечала завуч Бобрикина невозмутимо. И, к удивлению минобразовских фиф, даже никуда не посылала их. Тем более не обкладывала, как это делали про себя остальные директора школ, завучи, воспитатели и классные руководители, обрадованные веселыми выходными. Два клика, и заветные списки уже на электронной почте Минобраза.

И только ВЭфа не вдохновлялась этой компьютерной чушью. По её мнению, электронный дневник — это первый шаг к электронной сигарете. Поэтому бумажные журналы исправно штамповались и стопочками хранились в загашниках мичмана Бобрикина. Этой бумажной забаве бабушки ВЭфы никто не противился. Чем бы бабуля ни тешилась, лишь бы не мешала продвинутым компьютерным гениям и экспериментам кадет из кружка робототехники.

Сам Пчелкин строчил по всякому поводу статейки в местную газету. Молодая англичанка замутит викторину на английском, а у него уже статья о виртуальном путешествии по Англии готова. По строевой первое место займут, и тут же репортаж о подрастающей шеренге защитников Родины. Вот и поперли в кадетскую бурсу заучки-хорошисты.

Несмотря на сопротивление Кап-раза Кислюка ВЭФа решила разбавить интернатскую кровь маменькиными сынками. Кап-раз не унимался и грозился написать рапорт. Его душа не принимала ботаников в бесках, топчущихся по плацу гурьбой, а командиров в юбках — тем более.

— Так до гамаков и лесбиянок в Министерстве обороны дойдем, — ревел Корнею шепотом Кислюк. — Тупоголовые дуболомы-троечники, вот наш контингент, а не эти маменькины отличники.

Глава 6

Революционным новшеством ВЭфы стал запрет на мобильники. Не помогали отмазки кадет, что мобильник это еще и калькулятор, а калькулятором, как и линейкой, пользоваться можно. Шибко умным кадетам ВЭфа пообещала выдать счеты с деревянными костяшками, но мобильники так и не вернула. В итоге кадеты засели за таблицу умножения, учебники и домашние задания. Электронные шпаргалки с выходом в интернет канули в Лету. Шибко грамотный папаша одного кадета пытался что-то вещать про права человека, но ВЭфа строго объяснила ему, почему поборникам сомнительных либеральных ценностей и прочей европейской толерантности не место в кадетских рядах.

Успехи Кадетского корпуса не давали покоя Пеперцуку. В этой связи он регулярно дрючил Егорлыка по скайпу. Да так, что доставалось и Михе Торчику.

— Да я-то тут при чем? — недоумевал глава сельсовета Торчик. — Это вообще не моя идея была, направить ВЭфу в Кадетский корпус. Она же солдафон в юбке. Она из чего хочешь конфетку сделает. Тогда на строительстве школы больше ста лямов откатили, и никто из проверяющих ничего не нарыл. Ну разве что по мелочи. Да чего я отдуваюсь? Это все Егорлык замутил, вот пусть и разруливает.

Юрист Лыков мялся за спиной главы сельсовета и бормотал что-то невнятное. Мол, не до этого ему пока. Сели на хвост эфэсбэшники за прошлые грехи с поляками и контрабандным лесом из Роминтской пущи. Пепер гаркнул на Лыкова, и тот затараторил четко, по-военному громко. Суть плана юриста-заговорщика сводилась к тому, чтобы накануне проверки Минобраза и Штаба флота обрушить компьютерную сеть Кадетского корпуса и сорвать проверку. Сигнал о провале работы тут же уйдет Шойгу. Он во время прогулки по тайге тут же доложит Президенту. А Полномочный представитель в Зауралье тут как тут… предложит Президенту заглушить скверную весть о провале проекта в губернии тройной ушицей.

— Славная ушица. Знатная. Да еще если и тройная… Да-да… Исправляешься. Тут-то и похвалит Президент полномочного представителя и отправит Павла Петровича Цурко обратно в нашу губернию, — закончил рапортовать юрист Лыков.

— Действуйте, — крякнул довольный Пеперцук, и бульки скайпа унесли Цурко праздновать на заимку. Снюсы и прочая пока еще законная мешанина уходила у студентов и учеников влёт. ПП отключился так быстро, что Егорлык не успел попросить Пепера отмазать его от неожиданно нарисовавшегося давнего лесного дела. К тому же ретивый капитан Молчи-молчи пытался натянуть ему еще и дела о госизмене с польским паспортом, гражданством и сомнительными польскими контрактами.

Глава 7

Комиссия Минобраза работала в Кадетском корпусе второй день. Проверяли буквально все. От половых тряпок и мела до последней запятой в личных делах всех кадет, стоявших на довольствии. Везде полная круговая оборона и ни одного прорыва. От этого фифы из Минобраза злились еще больше, выдумывая все новую и новую «козу».

На третий день проверки в кабинет Пчелкина зашла завуч Бобрикина с невзрачной пигалицей. Корней вообще поначалу подумал, что новая кастелянша из хозблока переписывает инвентарные номера для министерской проверки. Так тщательно она крутила головой и буквально сверлила глазами каждую лампочку. И тут вдруг как взвизгнет:

— А поурочный план у вас есть? Какая тема урока?

От такой наглости кастелянши Пчелкин было опешил и хотел уже послать её. Ну в смысле, вежливо спросить:

— А может быть, вам еще и бумажный журнал показать? — Хотя у Пчелкина не то что журнала, но даже и учебников второй месяц не было. И попросту не успели на всех заказать.

Из-за придури ВЭФы сделать переводческий кадетский класс из заучек-новобранцев кабинет Корнея обмотали проводами, в столы вмонтировали наушники, а всех кадет заставили учить второй иностранный язык. Зная приколы Пчелкина, завуч Бобрикина грозным жестом указательного пальца приказала «Молчать».

От отчаяния, а может из чувства противоречия Корней не нашел ничего лучше, как гаркнуть на весь класс «штейт ауф»! Вышколенные кадеты по команде «Steht auf» разом подскочили и вытянулись по стойке смирно. Ошарашенная проверяющая молча выбежала из класс. Корней не удержался и язвительно добавил вдогонку: И вам «Aуф видер-зе-ен»!

Тем временем айтишник Юра второй урок не мог настроить систему. Интернет не ловил, онлайн-презентации зависли. Открытые уроки оказались под угрозой срыва. Такого обвала в его практике еще не было. Бобрикина стояла у Юрки над душой и не верила в беспомощность айтишника. Особенно после того, как он восстановил ей розовую студенческую флэшку времен педколледжа, со всеми конспектами по методике преподавания.

Вырулить из такого абзаца ВЭФе могло помочь только чудо. Чудо в лице Корнея Пчелкина. Раздосадованный Корней поливал в учительской всех и вся. Основная мысль его тирады сводилась к следующему. Вместо того, чтобы меряться «пистолетами» и выяснять кто из бабушек круче, просто-напросто надо дать проверяющим сделать свою работу.

Умудренный опытом Корней твердо знал: нет ничего опасней, чем никчемный проверяющий, который не смог ничего найти. Что ж он за проверяющий такой, если ничего не найдет?! Но сдавать учителей-предметников, с их зависшими открытыми уроками, было уж слишком. И тут Корнея осенило.

— Давайте сдадим нашу Бабушку… вернее, её бредовую идею с бумажными журналами, — уточнил Пчелкин. Завуч Бобрикина встрепенулась. Она ещё утром спрятала долой с глаз проверяющих все бумажные журналы в тумбочку под кулером. Она-то прекрасно понимала, что за нарушение постановления Правительства об электронном документообороте по головке не погладят. Это саботажем госпрограммы всеобщей цифровизации попахивает. Это вам не к поурочным планам прикапываться. Тут, если в Минобороны захотят, то и до госизмены могут дело довести.

— Ну, не хотите про журналы, давайте про учебники сольём проверяющим инфу… — не унимался Корней.

— А что вам учебники? Какие по заявке просили, такие и заказала вам администрация, — встала грудью на защиту администрации завуч Бобрикина.

— Да в том-то и дело, что нет никаких учебников. Причем уже вторую четверть. На пальцах приходится объяснять английской группе это ди-дер-дер-ди, — завелся Пчелкин. — А так всем будет хорошо. Самодеятельность с преподаванием второго языка в старших классах прикроют. Оставят только двадцать пятиклашек, как того и требует ваш любимый ФГОС. Библиотекарь вздохнет, что ей не надо заказывать двести учебников для второго языка, а всего двадцать. Родительский комитет тоже выдохнет, что не собирать по 700 рэ на рабочие тетради. Завучу меньше «геморроя» кроить расписание для трех групп на второй язык разом.

Корней заметил, что всегда готовая лечь грудью за родную администрацию Бобрикина вдруг повела бровкой, и во взгляде затеплилась спасительная искорка. Пчелкин только сейчас заметил, что Жюлия Николаевна вместо строго-делового мундира была в платье.

— Кто сольет инфу проверяющим? — поправляя легкомысленный ворот платья, вдруг радостно выдохнула Бобрикина и тут же строго уточнила, — И это будет не Пчелкин.

— Давайте поручим айтишнику, — выпалила географиня. — Проверяющие как раз уже на него наседают за сбой интернета и зависшие презентации.

Пчелкин уже было хотел скинуть айтишнику СМСку: «Гони волну. Сливай Бабушку», как дверь распахнулась и в учительскую с шумом-гамом влетела зам по хозчасти с проверяющей.

— Вот, это он! Вот этот заведующий лингафонным кабинетом. Это он показывает иностранные немецкие фильмы. Это он грузит интернет. Это по его вине все зависло и не работает. Я ему давно говорила, не качайте из интернета ничего лишнего. А он и учебники по второму языку с картинками скачивает, и рабочие тетрадки. Вместо того, чтобы печатный журнал ручкой заполнять с черной пастой, он его из Эльжура скачивает курсивом и ещё…

Что там было ещё, зам по хозчасти договорить не успела. Проверяющей из Министерства хватило и учебников. Довольным голосом не зря проведенной проверки фифа из Минобра изрекла:

— Всех жду в кабинете директора через полчаса с объяснительными, — и с чувством выполненного долга гордо удалилась.

Завуч Бобрикина облегченно выдохнула и томным голосом добавила:

— Корней Саввович, вы уж постарайтесь. Ради всего святого, мы все вас заклинаем. Только не надо про КЗоТ и прочих цитат из трудового законодательства. Напишите докладную как положено. Её же в Министерстве будут читать. Не подведите нас. Я вам еще раз напоминаю, что умный человек должен не только говорить умные вещи, но еще и, когда это нужно, поступать по-умному. Надеюсь, вы меня поняли?.. Не подведите…

От проникновенного спича Бобрикиной видавший виды Пчелкин стоял в замешательстве. В глазах коллег он читал боль, жалость, а главное — надежду. Надежду на то, что он не подведет и проверка закончится. Корней уже хотел было закрыть глаза и подставить лысеющий лоб для благословенного поцелуя, но завуч по УМР грациозно удалилась. А в голове Пчелкина стучали её каблучки и перед глазами всё еще развевались складки неуставного платья.

Пчелкин взял листок, ручку и отправился в кабинет ОБЖиста писать объяснительную. Корней знал, у преподавателя ОБЖ и одновременно зама по ГО и ЧС в кабинете было все… Всё, что необходимо для того, чтобы собраться с мыслями и написать правильную объяснительную. В дверях он столкнулся с замом Кислюка по политчасти. От шустрого Кэпа пахнуло трехзвездочными аргументами. И со словами сбивчивых извинений он удалился, не поднимая глаз.

— Что это с ним? — спросил Корней ОБЖиста. — Я к тебе объяснительную пришел писать, осталось там чего?