18+
Спасибо вам, друзья-поэты!

Бесплатный фрагмент - Спасибо вам, друзья-поэты!

Стихотворные пародии

Объем: 138 бумажных стр.

Формат: epub, fb2, pdfRead, mobi

Подробнее

Спасибо вам, друзья-поэты!

Рисунок Леонида Насырова

КРЕДО

Еврею неважно, какая из тем,

Но спорит он, как на вокзале.

Еврей не согласен заранее с тем,

Чего бы ему не сказали.

Георгий Фрумкер

ОСТАЛЬНЫЕ ЛЮДИ

Уходим, помня о дурных приметах,

Теряемся, как блохи на верблюде.

Мне повезло. Я родилась поэтом.

Как это терпят остальные люди?

Ася Анистратенко

Хочу сказать вам, остальные люди,

Пусть никого конкретно не виня,

Что я разочарована в верблюде:

Он в зоопарке плюнул на меня.

Куда администрация глядела?!

Народ-то стерпит. Только я — поэт!

Мне повезло. И, видя это дело,

Я на верблюда плюнула в ответ.

ЗНАМО ДЕЛО

Разорили, что батька построил,

Распродали, что мать сберегла.

У коровы упали надои,

А соседку спасает игла…

Но пусть вороньё не кружится

И темень не застит глаза,

Я верю в славянские лица…

Пётр Акаёмов

Знамо дело: село — не столица.

Что Москва! До неё далеко.

Набежали нерусские лица

И допили моё молоко.

Это ж надо! Проклятые тати.

И не наша, не русская речь…

Растащили, что стырили тяти,

И что мамки сумели сберечь.

Увезли в неизвестные дали,

Далеко, что отсель не видать.

Разокрали, стащили, продали,

То, что мы не успели продать.

Только верю: заквохчет наседка…

Станут хаты, как прежде, белы

Снова дойною станет соседка,

И корова соскочит с иглы.

СТИХИ НЕВОЗМОЖНО УПРЯТАТЬ

Любовь, от которой родятся стихи, а не дети,

еще не зачислена в штат половых преступлений.

А впрочем, я помню, что всякое ложе есть лажа.

Татьяна Аинова

Стихи невозможно упрятать ни в рамки, ни в сметы,

И это, боюсь я, одно из больших упущений:

Такие стихи преподносят порою поэты,

Что я бы отнёс их в разряд половых извращений.

А, может, стихи расценить нам как «кражу со взломом»?..

Когда нет ни смысла, ни рифмы — наверное, кража.

Поэт не вскрывает нам душу отмычкой и ломом,

Но в лужу садится, а всякая лужа есть лажа.

ВСЕМ ПРИЗНАЮСЬ

Я — злодейка! Я — дама пиковая,

Я всегда приношу неудачу!

Я толкаю людей под трамваи!

И плевать мне, что в карточных драмах

Я главнее бубновых кокеток.

Яна Атаманова

Всем признаюсь — совсем не подкова я,

Что на входе на счастье прибили.

Я — злодейка! Я — дама пиковая,

Что козырным тузом не убили.

И мотаюсь по свету я в горести,

То стащу, то кольну, то облаю.

Погодите, быть может, я вскорости

Вас толкну под колеса трамвая.

Ох, желания подлости мучают.

Вот такое я злое творение!

Трепещите! И знайте — при случае

Напишу я вам стихотворение!

ПРЕКРАСНО ПОМНЮ

На ручку обменяв свой пистолет,

Пошел я писарем — писать четверостишья.

По молодости лет я полагал,

Что плох солдат, не ставший генералом,

Но время шло, и юности накал

Стал остывать. Так черт же с ним, с накалом.

Дается слово — я его толку

Да на бумагу нехотя толкаю.

Олег Бузинский

Прекрасно помню: с очень малых лет

К военным относился я c прохладой…

Однажды я отцовский пистолет

На ручку поменял. Причём, с доплатой.

И стал писать. Повсюду я толкал

Свои стихи. Я с детства был нахалом.

Но, видимо, уменьшился накал —

Его теперь не назовёшь накалом.

И от поэзии мне явно проку нет…

На рубище заплата за заплатой…

«Меняю ручку я на пистолет».

Естественно, хотелось бы с доплатой.

МНЕ СУДЬБА

Я — зашуганный шар биллиардный

На зеленом газоне судьбы…

Андрей Бюркленд

Мне судьба уготовила долю —

Пожелать не могу и врагу:

Всё качусь по зелёному полю,

Удержаться никак не могу.

В биллиардной азартно и душно.

Дым стоит, словно сизый туман.

От клапштосса несусь я послушно

Прямо в лузу, в отвисший карман.

Не влетел! Отбортнулся я бойко:

Очень трудно добраться до луз…

Впрочем я — ординарная «двойка».

Не пятнадцатый. Даже не «туз».

Снова мимо. Как жить, кто подскажет?

Нет ответов, а только иксы…

Счастье близко, но снова промажут…

И в итоге — сплошные киксы.

И зашуган мой признак первичный…

Все шары не такие, как я.

Костяные они! Я — мастичный.

Мне не светит уже не кия!

ЗАВТРАК НА ТРЕЗВУЮ ГОЛОВУ

Люблю воскресные обеды,

Когда я во главе семьи,

И все домашние мои

Сидят румяны, как котлеты.

И капля жира, застывая…

Владимир Бережков

Я восседаю во главе

Стола. Вокруг — мои ютятся.

И мысли странные роятся

В моей усталой голове.

Вокруг кидаю нежный взор…

Сидит сестрица, как солянка.

А тёща — вроде как кровянка.

И братец. Точно помидор.

Холодный вытираю пот.

Сидит любимый швагер справа.

Он — как хорошая приправа.

Жена — на третье. Как компот.

И дети тут — чеснок, бурак,

Вот тесть — свиная отбивная…

И слезы каплют, застывая.

Как жаль, что я — не пастернак.

ПУСТЬ ДРУГИЕ БОЯТСЯ

И, зажмурив глаза,

Я в случайные брошусь ладони.

Инна Богачинская

Пусть другие боятся взять и подойти к мужику.

Для меня все случайные встречи прекрасны и любы.

Я, закрывши глаза, поцелую любого в щеку.

Если губы подставят — могу в незнакомые губы.

Я доверчива очень. Но вот накатила слеза.

Обмануть меня просто. Но так поступать не годится.

Я, конечно, целую обычно, зажмурив глаза…

Только это бессовестно мне подставлять ягодицы.

ЧЕГО ЛЕПИТЬ ГОРБАТОГО?

Не быть иль быть? — Лишь замысла вопрос.

Что он/ты нам о благородстве трекал?

Тень от отца, дымок от папирос —

Что вопрошать? Ты лучше в зал покнокай…

Андрей Битов

Чего лепить горбатого, пацан?

Не быть иль быть? — Чернуха. Я в отпаде.

Ты/вы мне, кент, не пой про тень отца.

Я, может, сам вчера ушёл от дяди…

О чём тут трекать? Ты, кирюха, верь,

Что песенка моя ещё не спета.

Хилял я за писателя. Теперь

Кошу под настоящего поэта.

Я НЕ ЛЮБЛЮ ОПАЛЫ И ТОПАЗЫ

Я не люблю жемчужных ожерелий,

И не ношу браслетов и колец…

Нонна Белавина

Я не люблю опалы и топазы.

Да и рубины мне не по душе.

Замечу скромно и без громкой фразы —

Не сяду я в «Ролс-Ройс» или «Порше».

И мой супруг перстней не носит тоже

(У нас с ним явно общий интерес),

Но он блюдёт себя гораздо строже,

И не садится даже в «Мерседес».

Характер схож. Не то что «лёд и пламень».

Так надо жить, я повторю сто крат.

А против кто?! В меня пусть бросит камень!

Желательно, размером в пять карат.

ПИСЬМО В ДИРЕКЦИЮ ФАБРИКИ

Года идут, и чашки бьются —

Крепилась сахарница — все же

Упала на пол в свой черед…

Пять лет прошло — и нет сервиза.

Сервиз разбит — прошло пять лет

Николай Бубнов

Я к вам пишу. Чего же боле…

Недавно приобрёл сервиз.

Но вот по чьей-то злобной воле

Он со стола свалился вниз.

Есть чек покупки с датой точной.

Всего пять вёсен утекло…

Вы всюду пишете, что прочный.

На самом деле — как стекло.

Я нынче на пороге криза.

Страдаю, завернушись в плед.

Всего пять лет — и нет сервиза.

Всего пять лет — сервиза нет!

Вы просто плюнули мне в душу!

Я заменить сервиз прошу,

Не то я ваш покой нарушу

И вам поэму напишу!

НАМ О НОВОМ ЦАРЕ…

Никогда не молитесь о новом царе,

Даже если сегодняшний — Ирод.

Леонид Буланов

Нам о новом царе не пристало тужить.

Это правда. И делаем вывод:

Лучше будем со старым мы жить и дружить,

Даже если он малость и Ирод.

Приглянулась кому-то чужая жена —

Мы осудим подобного типа.

Коль женился — испей свою чашу до дна,

Даже если жена и Ксантиппа.

И давайте отпустим поэтам грехи,

Не осудим ни жён, ни тиранов.

Будем снова и снова читать мы стихи,

Даже если их пишет Буланов.

ПОЗАБЫЛИ МЫ…

Не забудь, что я есть у тебя…

Пусть нелепый, стареть не желающий,

верный пес, то скулящий, то лающий

и кусающий… впрочем, любя.

Влад Васюхин

Позабыли мы, как дилижанс,

Это время ушедшее, прошлое…

«Вальс собачий» — творение пошлое.

Нынче моден «Собачий романс».

Я слова наскулю, нарычу…

Удивляет людское невежество:

Пусть я вою, но это — не бешенство.

Не ведите меня к ветврачу.

Я — поэт. Настоящий, не «экс».

Что сидите вы с постными минами?

Да, скрываюсь я за псевдонимами…

Влад Васюхин. В девичестве — Рэкс.

Я ДАВНО…

Я давно уже живу без правил:

Правила — закон для дураков!

Что б куда-то кто-то бы направил,

Поимел, как мог, — и был таков.

Не люблю морали жизни этой…

А. Волков

Я давно пишу без всяких правил.

К чёрту их. Всё суета сует.

Не хочу, чтоб кто-то меня правил.

Мне совет не нужен. Я — поэт.

Этой жизни не люблю морали.

Нам ли о морали горевать…

Как бы, где меня ни замарали —

Мне на это всячески плевать.

Ухожу от всяких кривотолков.

Правила — совсем не для волков.

Я другой. Я — одинокий Волков…

Поимею всех — и был таков.

Я ПРЕДСТАВЛЯЮСЬ…

Я редко плаваю по океанам,

Хотя в проплывах дальних — и король.

А по морям — ношусь, как окаянный,

Тем стилем, что у нас зовется «кроль»

Игорь Вешний

Я представляюсь сразу: Игорь Вешний,

Поэт, плывун. В заплывах — царь и Бог!

Меня спросил недавно парень здешний:

«А ты бы смог…?» И я oтветил: «Смог!»

Я объяснил ему вальяжно, ленно —

Мне все стихии нынче по плечу.

Моря мне, извиняюсь, по колено.

Об океанах скромно умолчу.

Могу поплыть легко я даже «брассом»,

Что в переводе попросту — «замах».

В поэзии я, правда, ниже классом

И «по-собачьи» плаваю в стихах.

Я КАК-ТО ЖДАЛ ПОД ДОМОМ…

Когда дойдешь до поворота,

Навстречу бросится в упор

Скамья, все ждущая кого-то,

И старый выцветший забор.

Анатолий Гоморев

Я как-то ждал под домом друга

И мне неясно до сих пор,

За что оконная фрамуга

Меня ударила в упор.

И как поэт я состоялся…

Культурен, честен, есть семья…

Я от фрамуги отбивался,

А тут набросилась скамья.

Потом накинулись ворота,

Как на последнего врага!..

Когда дойдёшь до поворота,

До точки — ровно два шага.

ВЕСНА!

Весна веселым птичьим звоном

Вконец сведет меня с ума.

Я угли давних тех желаний

Жгу на последнем рубеже.

Андрей Горбунов

Весна! Так много в звуке оном,

Что даже тронулась река.

Весна! Весёлым птичьим звоном

Пришибло голову cлегка.

И слышу марш я в птичьем гаме,

Как на последнем рубеже.

Весна — я двигаюсь мозгами!

Весна ответила: «Уже».

МУЗЫКА НАВЕЯЛА…

Мне снился сон, он так был странен…

Я флейтой плыл меж чьих-то ног.

И Гендель вместе с Модильяни

Ушли со мною в этот рейд…

Валентин Гафт.

«Музыка Генделя».

Заснул недавно на диване,

И мне приснился дивный сон:

Плыву я рядом с Модильяни,

Неподалеку — Мендельсон…

Такой компании, поверьте,

Любой завидовать бы мог.

То брассом рядом плавал Верди,

То кролем плыл ко мне Ван Гог…

Но пробуждение кошмаром

Мне обернулось, доложу:

Уплыли Моцарт с Ренуаром,

А я подмоченный лежу.

Я ПИШУ…

Я вотру декабрьский воздух в кожу,

приучая зрение к сараю…

бокс больничный и в мозгу застрянет,

мамочкину шляпку сдует ветром,

и она летящей шляпкой станет.

и в ночи увижу дальнозоркой:

медсестра несет пюре в палату…

Владимир Гандельсман

Я пишу бессмысленную ересь,

Хоть рифмую что-то для порядка.

Я, конечно, серость. Только серость

Высшего, разумного порядка.

Из окна больничного покоя

На толпу взираю обречённых.

Лавры не дают давно покоя

Хлебникова с… как его… Кручёных.

Всё сильнее день, всё тише мыши,

Шире рот, красивее глазницы.

Шляпку мамы сдуло вместе с крышей.

Всё. Привет. Пишу из психбольницы.

Я УЖЕ И НЕ ПЬЮ И НЕ КУШАЮ

Это яблоко? Нет, это облако.

И пощады не жду от тебя.

Всухомятку мычу и мяукаю,

Пятернями башку обхватив.

Есть обычай у русской поэзии

С отвращением бить зеркала…

Сергей Гандлевский

Я уже и не пью и не кушаю.

Видно, время моё истекло.

Ты сидела с огромною грушею

И с улыбкой глядела в стекло.

За оконным стеклом тьма кромешная,

А в окне отражалась сама.

На пиру, ты любовь моя прежняя,

С наслаждением ела сома.

Это сом? — я спросил.

— Это курица! —

Ты мне зло усмехнулась в ответ.

На поминках гуляла вся улица

И горел ослепительный свет.

Я мяукал, рычал и царапался,

Напевал очень грустный мотив.

Промычал себе — ну, ты и вляпался,

И валялся, башку обхватив…

Ох, посыпь меня белой магнезией,

Если я вдруг вторично умру!

Есть обычай у русской поэзии

Гениально писать про муру.

ПОЭТУ НА РУСИ

Словно кожей

в колючем овсе,

Зелень глаз —

Хоть косою коси.

Твой любимый —

Такой же, как все —

Не последний

поэт

на Руси.

Хоть накрыл я,

Как ризою поп,

Хоть отпел я

Уж многих из вас,

Плачет пуля и

ищет мой лоб.

Может, все же

Кого-то

я спас…

Владимир Герасимов.

На судьбу

нету смысла

пенять.

Есть во всём

Провиденья рука.

Ты должна, дорогая,

Понять,

Я ещё неизвестен

Пока.

Не сдаёмся

На милость врагу.

(Каждый враг,

Ну, кого не спроси).

Я, родная, как

Только могу,

Защищаю поэтов

Руси.

Я пиит, не какой-то

Там жлоб.

Есть ранжиры,

Конечно, у нас…

И недавно,

Подставив свой лоб,

Я поэта последнего

Спас.

Удивлённо

взглянула жена.

И сказала,

развеяв мечты:

— Что плетешь ты?

Какого рожна?

Ведь последний поэт —

Это ты!

КАК ХОРОШО ЛЕЖАТЬ…

Как хорошо грустить, когда камин.

И лёгкое вино сопит в бокале.

Зэев Гуфельд

Как хорошо лежать, когда диван.

Приятно отдыхать, когда качалка.

Царевне хорошо, когда Иван,

А мыться хорошо, когда мочалка.

Приятно выпивать, когда вино.

Картины хороши, когда музеев.

Как хорошо смотреть, когда кино.

Как хорошо читать, когда не Зэев.

НА НОЧЬ КНИГУ «КАМАСУТРА»

«… чинно шествуя к камину

то ли в брюках, то ли без»

Или выйду в воскресенье

Глупых девок охмурять.

с шаловливою пастушкой

жарим дичь на вертеле.

Чтоб явиться к полуночи

В Дом Любви к мадам Руже»

Григорий Дикштейн.

«Грёзы»

На ночь книгу «Камасутра»

Я читал, жуя драже.

И отправился под утро

В Дом Любви к мадам Руже.

Тихо лаяли собаки

В бледно-розовую даль…

Я шагал почти во фраке

Направлялся к Пляс-Пегаль.

Представляете — в Париже

Бывший харьковский еврей

С каждом шагом ближе, ближе

К месту красных фонарей.

В настроении шел брачном,

Думал: «Девки, вам — каюк».

Был почти в наряде фрачном,

То бишь в верхнем, но без брюк.

Шел с огромным интересом

Посмотреть заблудших дам.

Проходил Булонским лесом,

Близ собора Нотр-Дам.

Путь далекий, путь неблизкий

Через скверы, через парк…

Берегитесь, Монны Лизки

Или.. как их… Жанки Дарк.

Ох, прекрасные кокотки!

(Я смотрел «Эммануель»)

Подарю одной — колготки,

Подарю другой — «Шанель».

У меня французский вроде.

18+

Книга предназначена
для читателей старше 18 лет

Бесплатный фрагмент закончился.

Купите книгу, чтобы продолжить чтение.