Бесплатный фрагмент - Союз Света и Тьмы

Table of Contents

Annotation

Элизабет — принцесса Небес, дочь Иисуса Христа и Марии Магдалины. Энджел — принц Ада, сын Люцифера и Лилит. Их союз был предсказан века назад — как баланс между Светом и Тьмой. Сквозь века и воплощения они ищут друг друга, борясь с древними врагами, пророчествами и судьбой. Их любовь, начавшаяся в XIX веке, обретает новое дыхание в XX. Но смогут ли они сохранить баланс, от которого зависит судьба миров?

—

— Глава 1

— Глава 2

— Глава 3

— Глава 4

— Глава 5

— Глава 6

— Глава 7

— Глава 8

— Глава 9

— Глава 10

— Глава 11

— Глава 12

— Глава 13

— Глава 14

— Глава 15

— Глава 16

— Глава 17

— Глава 18

— Глава 19

— Глава 20

— Глава 21

— Глава 22

— Глава 23

— Глава 24

— Глава 25

— Глава 26

— Послесловие автора

Союз Света и Тьмы
Глава 1
Бальный вечер

Лондон, 19 век. Дворец герцога Гамильтона утопал в золотом свечении. Зал, украшенный живыми цветами, хрустальными люстрами и тяжелыми бархатными драпировками, напоминал скорее храм, чем место веселья. Все — от герцогов до баронов — собрались, чтобы стать свидетелями важного события: бала в честь совершеннолетия юной леди Элизабет.

Элизабет Гамильтон стояла у зеркала в своей опочивальне. Её дневное платье из небесно-голубого шелка уже было сменено на вечернее — белое, как молния над морем, с золотой вышивкой в форме крыльев. На шее — подвеска с сапфиром, подаренная матерью. Волосы собраны в изящную причёску, но несколько светлых прядей всё равно упрямо обрамляли лицо.

За спиной раздался тихий стук.

— Входи, Уэсли, — сказала она, не оборачиваясь.

В комнату вошёл её старший брат, Уэсли Чарльз Гамильтон — наследник рода. Высокий, в строгом костюме, он выглядел как человек, знающий, что на его плечах — будущее семьи.

— Ты… — он замер, взглянув на неё. — Лиззи, ты как с картины Рафаэля. Или нет — скорее, как откровение.

— О, брат, не будь таким драматичным, — усмехнулась Элизабет, но щеки у неё слегка порозовели. — Я всего лишь девица в платье, которую сегодня хотят выдать замуж.

Уэсли подошёл ближе и мягко взял её за руки.

— Ты знаешь, что не просто девица. Ты — носительница света. Ты не просто дочь герцога… ты не от мира сего. Ты чувствуешь это, правда?

Она кивнула. В её взгляде было всё: вера, страх, волнение.

— Я вижу сны, Уэс. Во снах я стою под звёздами, в платье, сотканном из света. А напротив — он. Его глаза чернее ночи. Но он тянет ко мне руку. И я… я всегда иду к нему.

— Это не просто сны, — тихо сказал Уэсли. — Это память. О тебе прежней. И о нём.

В большом зале музыканты уже играли вальс. Гости кружились в танце, шептались, обсуждали, кто же будет женихом для леди Элизабет. Но старшие знали: всё давно решено.

Из дальнего угла зала, у мраморной колонны, стоял юноша. Высокий, в черном костюме с серебряной вышивкой. Его лицо было благородным, но в нём читалась какая-то древняя усталость. Он не улыбался. Он просто ждал.

Энджел О’Коннор.

Сын ирландского лорда. Наследник рода, который веками был связан с Гамильтонами. Друг Уэсли с детства. И тот, кому была обещана Элизабет, с самого её рождения.

Когда она появилась на пороге бального зала — зал будто затих.

Все взгляды обратились к ней. Но Энджел видел только её. Она — как дыхание света среди суеты и теней. Он не шел — он плыл сквозь толпу, пока не оказался перед ней.

— Леди Элизабет, — его голос был низким, глубоким, будто струны виолончели, — вы сегодня затмили даже луну.

— Милорд, — ответила она, опустив глаза, — вы всегда были льстецом.

Он достал из внутреннего кармана бархатную коробочку.

— Позвольте исполнить волю наших отцов. И… свою собственную.

Открыв коробочку, он показал ей кольцо — Claddagh Ring. Древнее ирландское кольцо, где руки держат сердце под короной.

— Руки — символ дружбы, — произнёс он, надев кольцо ей на палец. — Корона — верность. А сердце… — он посмотрел ей в глаза, — это любовь. Моя любовь к тебе.

Зал взорвался аплодисментами. Гости улыбались. Кто-то украдкой вытирал слезы. Но только Иисус, наблюдающий с небес, знал: это был лишь первый шаг. Пророчество вступило в силу. Тьма зашевелилась. А в бездне кто-то закричал от ярости.

Бал продолжался, но у Энджела внутри уже горело пламя. Он вспомнил сон, где на алтаре она была вся в крови, а кто-то шептал:

— Союз разрушит цепи. Союз принесёт Силу. Но за всё приходится платить.

И он поклялся.

Он не даст ей исчезнуть.

Не в этой жизни. И ни в какой другой.

Глава 2

Глаз за спиной

Ночь давно покрыла Лондон своим бархатным саваном. Бальный зал начал пустеть, свечи гасли одна за другой, оставляя за собой лишь аромат ладана и воска. А в сердце Элизабет — словно кто-то оставил открытым окно, через которое проникал холод.

Энджел уже простился с ней, поцеловав тыльную сторону ладони. Его губы едва коснулись кожи, но в этом прикосновении было больше, чем в сотне объятий. Уэсли остался сопровождать гостей. А она… не могла уснуть.

Элизабет сидела у окна своей спальни. Платье сменено на ночную сорочку, волосы распущены. На пальце — кольцо Клада, слегка холодящее кожу. И в груди — что-то неясное, будто предчувствие грозы перед грозой.

Дверь тихо скрипнула.

— Я знала, что ты придешь, — сказала она, не оборачиваясь.

Мария Магдалина вошла в комнату как светлый призрак. Мать Элизабет — не та, что растила её в этом веке, а та, что жила в других измерениях. Духовная, небесная сущность. В этом времени — лишь гостья, но по-настоящему — вечная защита.

— Ты чувствуешь это? — мягко спросила Мария, сев рядом.

— Кто-то был на балу. Не просто человек. Я не видела его лицом, но спина у меня замерзла, будто он смотрел на меня, как хищник.

— Он и правда был там, — кивнула Мария. — Первый из тех, кто не хочет, чтобы пророчество сбылось.

Элизабет сжала кольцо.

— Почему всё так сложно? Почему мы не можем просто быть вместе?

Мария посмотрела на неё с грустью, но и с гордостью.

— Потому что вы не просто двое влюблённых, Лиззи. Вы — равновесие. Баланс. Ты — дитя Света, он — дитя Тьмы. Но вы оба не из крайностей. Вы из центра. И те, кто живёт в крайностях, боятся таких, как вы. Боятся, что вы научите мир не выбирать «чёрное или белое», а принимать обе стороны, как часть целого.

Элизабет опустила голову.

— Мне страшно, мама.

Мария коснулась её щеки.

— И правильно. Страх — это не слабость. Это знак того, что ты живая. Что ты не машина судьбы. А значит — ты можешь её изменить.

Тем временем, далеко от особняка Гамильтонов, в одной из старых башен аббатства, человек в чёрной мантии разжигал свечи. На стене висела карта — с метками, узорами и именами. В центре — имя: Элизабет Гамильтон. Под ним — «Нарушительница кругов».

Мужчина опустил перо и прошептал:

— Всё начинается. Девочка получила кольцо. Следующим будет подарок от отца.

Он провёл пальцем по тетрадке, где золотыми чернилами были записаны строки пророчества.

— Когда союз скрепится древней клятвой, замкнётся круг. И начнётся война за дитя…

Он усмехнулся. Его глаза светились жёлтым.

— Баланс? Нет. Мы не допустим равновесия. Только хаос… или порядок. Но не их любовь.

А в это время Энджел стоял у окна своего отца, сенатора О’Коннора. Он молчал. В его руке — рисунок: детский, немного неуклюжий. Там были он и Элизабет, как дети. Она держала в руках меч. Он — щит.

— Я помню. Даже сейчас, — прошептал он. — Я всегда помнил тебя, Лиззи.

Он повернул голову к небу, где звезды тихо горели.

— И я сделаю всё, чтобы защитить тебя. Даже если мне придётся сгореть.

Глава 3

Печать Отца

Ночь сменилась серым утром. Солнце в Лондоне не взошло — оно лишь побледнело сквозь туман, словно небеса знали, что сегодня день не будет обычным.

Во дворце Гамильтонов готовились к завтраку, но Элизабет не спешила спускаться. Она снова проснулась до рассвета — от голоса, который эхом звучал в её сердце. Он был тёплый. Божественный.

— Дитя моё. Пора.

Она подошла к зеркалу. На стекле — невидимая до того надпись, проявляющаяся при свете зари. Латинские слова, начертанные неземной рукой: «Fiat Lux, in Tenebris Amor.»

(Да будет Свет. И в Тьме — Любовь.)

Она прикоснулась к ним пальцем — и почувствовала, как из-за спины словно выросли крылья. На миг. Лёгкое дуновение воздуха. Потом исчезли.

— Отец?.. — прошептала она. — Это ты?

Ответ пришёл не словами. Он пришёл светом.

Окно засверкало, и в комнату вошёл Иисус.

Он выглядел иначе, чем на иконах — молодой, с простым взглядом, в белой тунике без величия, но с силой, от которой дрожали кости. Он улыбнулся.

— Здравствуй, Элизабет.

Она бросилась к нему, как маленькая девочка, которую забрали у него слишком давно. Он обнял её крепко. Настоящий отец. Не строгий Бог — а любящий Папа.

— Я помню… — прошептала она. — Я помню всё. Про Золотой Город. Про тебя и маму. Про первый раз, когда я коснулась его руки.

— Ты растёшь, — сказал он с нежностью. — И с тобой растёт Пророчество. Но и враги растут. Ты должна быть готова, дочь Мира.

Он провёл рукой по воздуху — и в его ладони появился медальон. Тот, что Элизабет никогда раньше не видела. Внутри — три изображения: сердце, пылающее огнём; голубь, окружённый кольцом; и ребёнок с крыльями.

— Это Печать Отца. Она активируется, когда настанет час. Ты не узнаешь сразу — но почувствуешь.

— Почувствую что? — спросила она.

— Когда ты будешь ждать ребёнка.

Элизабет побледнела.

— Что?.. Уже?

— Нет. Но всё ближе, чем ты думаешь, — его голос стал серьёзным. — Беременность — это не просто жизнь. Это баланс. Кто бы ни родился от вас с Энджелом — они будут больше, чем дети. Они станут точками притяжения силы. Но до этого вам предстоит многое: кровь, предательство, доверие и огонь. И главное — выбор.

Он поцеловал её в лоб.

— Ты не одна. И никогда не будешь. Даже если я исчезну.

Он растворился в сиянии, оставив после себя медальон.

Элизабет стояла одна, с пальцами на груди, где теперь — рядом с кольцом Клада — висела Печать Отца. Сердце билось, будто в ней взыграло что-то древнее, забытое и могущественное.

Тем временем, в особняке О’Конноров, Энджел беседовал с Уэсли. Друзья, как братья, стояли у библиотеки, обсуждая то, что нельзя было сказать другим.

— Ты что-то чувствуешь? — спросил Уэсли. — Словно кто-то расставляет фигуры на шахматной доске?

— Я больше не играю. Я — оружие, — сказал Энджел с холодной уверенностью. — Я защищу её. Даже от неба. Даже от ада. Особенно от тех, кто назовёт себя «Божественными» — но будут действовать как демоны.

— И если враг уже здесь?

— Тогда он узнает, что значит гнев Ада, влюблённого в Свет.

А в тени колокольни старого собора, тот же человек в мантии зажёг пергамент.

— Он активировал её. Печать отца получена. Пророчество вступает в фазу два.

Но мы ещё успеем.

Его лицо на мгновение дрогнуло — и сквозь человеческие черты проявилось существо, больше похожее на ангела. Но крылья — чёрные. И глаза — пустые, как беззвездное небо.

— И тогда… одна из её душ умрёт.

Глава 4

Кровь на лепестках

Вечер снова окутал город, и особняк Гамильтонов затаился, как дыхание перед бурей. Элизабет не отходила от окна — медальон Печати Отца пульсировал теплым светом прямо над её сердцем. С каждым часом она ощущала всё больше — словно воздух вокруг становился плотнее, а пространство — внимательнее.

Внизу, в саду, садовник по имени Мэтью споткнулся о корень, которого раньше там не было. Поднял голову — и увидел девушку.

Она стояла в конце дорожки, на ней было платье из лепестков черной розы. Глаза — мутные, как у слепого. Улыбка — слишком широкая, чтобы быть человеческой.

— Прекрасный вечер, — сказала она сиплым голосом. — Где леди Элизабет?

— Вам нельзя здесь быть… — начал он, но не договорил.

Секунда — и её пальцы уже впились ему в горло, как когти птицы. Один рывок — и он исчез, растворившись в пепле.

В комнате Элизабет её тряхнуло. Буквально. Легкое землетрясение. Стены вздохнули. Медальон вспыхнул, а кольцо на руке стало вдруг ледяным.

— Что это было?.. — прошептала она.

И в этот момент раздался взрыв — не громкий, но резкий. И потом… тишина.

— Она здесь, — прошептал Энджел, резко вскочив с кресла в своём кабинете.

Он выскочил в ночь, без пальто, без оружия, будто сердце само вело его. В небе над домом Гамильтонов вспыхнула тень.

А в розарии, окружённом фонарями, Элизабет стояла лицом к лицу с ней. Существо в платье из роз, с глазами без белков, стояло босое на траве.

— Ты — носительница света, — произнесла она чужим голосом. — Но свет ослепляет, а я не люблю слепых.

— Кто ты? — Элизабет дрожала, но стояла ровно. — Ты не из людей.

— Я — первая из падших. Меня называли Азахель. Когда-то я несла музыку. А теперь — смерть.

Существо подняло руку — и из воздуха вырвалась тень, как копьё.

Элизабет закрыла глаза. Она не умела сражаться. Ещё нет. Но в ней уже пульсировала память прежних жизней. Женщины с мечом. Девы с венцом. Матери с крыльями.

Она открыла глаза — и подняла руку.

Копьё замерло в воздухе.

Из груди девушки вырвался свет — резкий, как раскат грома в храме. Азахель отшатнулась. Кожа на её лице начала трескаться.

— Что ты сделала?! — закричала падшая.

— Я — дочь Отца и Матери. Я — союз Света и Тьмы. И мне нельзя приказывать.

В этот момент Энджел вбежал в сад. Его глаза горели, а из-под рубашки выходили отблески древнего знака — ритуального ожога на груди, который появлялся только, когда защищаемая душа в опасности.

— Отойди от неё, — сказал он, голосом, в котором смешались гнев и благословение.

Азахель зарычала — и исчезла, распавшись на клочья пепла.

— Ты… — начал он, подходя к ней. — Ты была…

— Я боялась, — прошептала Элизабет, уронив голову ему на грудь. — Но теперь знаю: сила внутри меня проснулась. Она настоящая. Это уже не просто пророчество. Это началось.

Энджел крепче обнял её.

— Всё изменится, — сказал он. — И мы пройдём это. Вместе. Клянусь.

Он не знал, что в этот же момент кто-то наблюдает за ними с башни. И в этом «кто-то» билась зависть, скреплённая кровью.

А где-то в Риме, на границе между реальностью и духовной плоскостью, маленькая девочка с тёмными глазами и белыми волосами рисовала на полу трёх людей. Женщину с крыльями. Мужчину с рогами. И младенца между ними, у которого были два крыла — одно чёрное, другое золотое.

— Мама сказала, скоро, — пробормотала девочка. — Он родится. Скоро…

Глава 5

Сердце между мирами