Бесплатный фрагмент - Совершенно секретно

Глава 1

— Я уже не знаю, что делать с этим болваном! А как мне его называть? Прекрасный принц он только для девок, которые пускают по нему слюни! Да не могу я говорить спокойнее, не могу!

Мужчина у дверей в отель надрывался так, что я невольно поморщилась. Аж покраснел, бедный. При этом выглядел довольно пафосно: в строгих темных брюках и светло-голубой рубашке. Но, видно, проблемы серьезные, раз не мог совладать с собой.

— Я его когда-нибудь прикончу, если он не угомонится… Да что тут придумаешь, что?

Я проскочила мимо, чтобы случайно не попасть под волну его гнева. Еще только утро, а у людей уже весь день насмарку. Интересно, не наш ли гость? Судя по тому, что стоит у курилки недалеко от центрального входа — вероятность весьма велика.

Я проскочила в отель через служебный вход, бросила взгляд на часы и, убедившись, что не опаздываю, неспешно переоделась в форму: белая рубашка, темно-синяя юбка-карандаш чуть выше колена, такого же цвета жилет и бутоньерка в оттенок логотипа отеля.

Администратором здесь я трудилась второй год. Иногда получала удовольствие от своей работы, иногда скучала и чувствовала, как деградирую, поскольку кроме хороших манер и внимательности к клиентам и документам ничего во мне не развивалось. Дежуришь сутки, потом два выходных. В смене два администратора, ночью можно по очереди поспать или в течение дня ненадолго отлучиться. Свободного времени достаточно, и я в такие моменты читала книги или занималась самообразованием: учила английский по приложению, выполняла задания. Пустой треп с коллегой меня не воодушевлял, поэтому, возможно, меня считали немного «в себе», что, впрочем, не доставляло особого беспокойства.

Отель, в котором я «пришвартовалась» на прохождение трудового подвига, был самым лучшим и самым крупным в нашей провинции. Люксовые номера вызывали восторг и открыто провозглашали всем своим видом, как много денег было в них вложено. Два этажа номеров для гостей, фитнес-зал, бассейн, спа, ресторан с живой музыкой, детская комната, бар… В общем, было чем гордиться. В этом же здании, у того же владельца был свой концертный зал, благодаря чему удалось увидеть некоторых звезд, которые, разумеется, здесь же оставались и на ночлег. Часто приезжали правительственные делегации, поэтому с персоналом постоянно проводили обучение, требовали знания английского языка, безукоризненный внешний вид и соответствующие статусу заведения манеры.

Волосы я собрала в пучок — так положено по дресс-коду — и, окинув себя контрольным взглядом в зеркале, двинулась к выходу. Обменялась со сменщицей информацией по гостям: кто что просил, какие ожидаются поставки, что ремонт в двух номерах завершен — и приступила к работе. Моя коллега Анжела опаздывала. С ней это часто бывало, и я отпустила ее вздыхающую сменщицу, заверив, что справлюсь сама.

В холле сидел лишь один человек — парень в кислотно-зеленом худи, — и неотрывно что-то нажимал в своем телефоне: то ли переписывался с кем-то, то ли играл. Я перевела взгляд на свой монитор. Проверила лист уборки номеров, уточнила информацию по поставке воды.

— Здравствуйте, девушка, — на стойку всем телом оперся тот самый мужчина, что десять минут назад ругался с кем-то по телефону.

Я тут же выдала дежурную улыбку: после первых месяцев работы здесь мне уже не приходилось напоминать себе об этом, всё срабатывало автоматически.

— Добрый день! Чем могу помочь?

— У нас тут бронь, — он кивнул на парня в худи, который по-прежнему не обращал на нас внимания. — Правда, мы на пару часов раньше прибыли. Разместите?

— Давайте посмотрим. На чью фамилию номера?

— Мою. Рогозин.

— Одну минуту. Один сюит президентский, один люкс, четыре двухместных, — перечислила я с некоторым удивлением.

— Да, это для наших музыкантов, — пояснил он.

Ага, теперь ясно: какие-то звезды с концертом. Это тот парень, что ли, звезда? Мельком бросила на него взгляд, но рассмотреть не успела. Много их, современных исполнителей, выползло из тьмы на свет — не успеваешь и запоминать. А бывает, песню знаешь, напеваешь, а кто ее исполняет и как этот человек выглядит даже не представляешь. Возможно, как раз этот случай.

Хм, а на кого же орал тогда по телефону господин Рогозин? «Не знаю, что делать с этим болваном…» — про этого кислотного что ли?

— Ваш паспорт, пожалуйста, — продолжала выдавать заученные фразы, пока мозг работал сразу в двух направлениях.

— Пожалуйста, — со мной он совсем не был груб, хотя определенная натянутая струна внутри него ощущалась. — Только, прошу вас, никто не должен знать, где мы остановились и, уж тем более, попасть внутрь номера.

— Поверьте, мы дорожим своей репутацией и спокойствием наших клиентов. Этого не случится.

Он кивнул, удовлетворенный моим ответом.

— Скажите, а охрана у вас предусмотрена?

Я вновь оторвалась от заполнения документов и подняла глаза на посетителя.

— Конечно, на входе, — указала рукой. Мог бы заметить, пока шел сюда.

— Я имею в виду возле номера.

— Возле номера не предусмотрено.

Да и надобности такой никогда не было.

— Поверьте, в нашем отеле останавливались многие известные личности, и никогда никаких прецедентов не было.

— Я понимаю, что не было, но они ведь могут быть. И вообще, мне необходимо установить присмотр за этим молодым человеком, — он опять оглянулся и понизил голос: — А то мало ли что.

А это вообще законно?

— Простите, такой услуги не предусмотрено, — вежливо повторила я.

— Очень плохо, — гневно выдохнул он в полный голос, и я едва не подпрыгнула.

Не давая мне сосредоточиться на документах и заполнить их поскорее, Рогозин, которого звали Николай Николаевич, теперь словно нарочно старался вывести меня из себя. Провел пальцами по стойке, словно проверяя наличие пыли, а после стал с пристрастием уточнять, что имеется в номере. И я уже начинала злиться, но показывать эмоции было никак нельзя. Тем более видно, что гражданин нервный, от него можно всякое ожидать. Где же Анжела?

— А площадь номера какая?

— 95 квадратных метров.

— А мини-бар?

— Есть, но платный.

— Очень плохо. Нельзя ли его убрать совсем, пока он будет там жить?

— Боюсь, что нельзя.

— Да что за отель такой!

Сосредоточься, Лида. Если допустишь ошибку в документах, он совсем озвереет. Нужно сделать всё четко и поскорее его проводить.

Мужчина на пару мгновений замолк, и я почти уже перевела дух, как он начал снова, но теперь с другого конца.

— Вы простите меня, Лида, — прочитал мое имя на бейджике и вкрадчиво продолжил: — Я сегодня немного не в духе. Видите ли, возникли определенные сложности с артистом, а любой срыв концерта или съемки — это неустойки и головная боль.

Теперь он решил мне душу излить?

— Я понимаю, — ответила дежурно.

— Какая Вы вежливая и терпеливая.

Что ответить на это я не знала, поэтому просто промолчала в ответ.

— Лида, а Вы замужем?

Это еще что такое?

— Поверьте, я не из праздного любопытства интересуюсь, — продолжил он, заметив мое недоумение.

— Не замужем, — всё же ответила, хотя была не обязана. Но не грубить же ему? И так нервный.

— А парень есть? Дети?

— Простите, а вам для чего эта информация?

Рогозин опять почти лег на стойку, видимо, чтобы сказать что-то мне по секрету, отчего пришлось отступить на шаг, чтобы сохранить между нами дистанцию.

— Есть одно предложение. Деловое, — добавил он, заметив выражение моего лица. — Давайте мы поступим так: я сейчас провожу этого юношу в номер и спущусь. Вы сможете отлучиться на пару минут? Не хотелось бы обсуждать это здесь.

«Ну точно, извращенец», — мелькнуло в голове, и я с сомнением покачала головой.

Тут так некстати подскочила моя запыхавшаяся сменщица и, бросив на меня виноватый взгляд, одернула платье и заняла место у своего компьютера. Подняла глаза на сидящего в прежней позе кислотно-зеленого и застыла. Это вызвало у меня недоумение.

— Я вполне осознаю ход ваших мыслей, поэтому предлагаю пообщаться в ресторане. Он же здесь есть? Завтрак я оплачу, — вклинился в мои мысли голос Рогозина.

Я вздохнула. Ладно, если в ресторане, то вряд ли будет что-то опасное. Я знаю многих ребят, работающих там — если что, они точно помогут.

— Хорошо.

— Я спущусь через пару минут. Документы могу забирать?

— Ваши — да. Остальных еще нужно оформить. И вот здесь распишитесь, пожалуйста.

— Хорошо, вот этим парнем сперва займитесь, — и он сунул мне паспорт без обложки, как оказалось, того самого, что восседал в кресле, ни питая ни малейшего любопытства к происходящему.

— Давай помогу, — шепнула Анжела, забирая часть документов и вдруг застыв за моим плечом, вглядываясь в фотку и данные Ильи Озёрского — так его звали. Красивая фамилия.

Я оглянулась на нее, удивляясь, в чем дело. Она помотала головой, мол, потом расскажу, и занялась делом. А главный в этой команде тем временем набрал кого-то и коротко бросил в трубку:

— Антон, заходите, мы заканчиваем.

Потом махнул рукой своему спутнику со словами:

— Илья, иди, распишись.

Тот всё так же, не отрываясь от экрана мобильного, подошел к нашей стойке, от чего у Анжелы перехватило дыхание — я прямо чувствовала, что она замерла и едва не трясется (да что с ней?), — и, забирая ключ, который я только что положила на стойку, наконец оторвался на секунду, посмотрев мне в глаза мимолетом, небрежно чиркнул ручкой в нужной строке и бросил: «Спасибо», а потом так же топорно, не глядя под ноги, продолжил шествие в сторону лифтов. Следом за ним прошел и Рогозин.

— Пятый этаж, от лифта налево. Хорошего отдыха! — только и успела отрапортовать я.

И тут же ввалились в холл музыканты — со множеством чемоданов, с чехлами от инструментов, сразу поднялся шум, гам, так что я была счастлива, когда мы с Анжелой в две руки довольно быстро смогли их зарегистрировать и отпустить.

— Фух, — с громким выдохом плюхнулась я в крутящееся кресло и сделала один оборот вокруг оси, стоило гостям испариться. — Ну и утро!

— И не говори, — всё ещё будто бы в трансе, оставаясь в дежурной стойке вежливого администратора, отозвалась коллега. — Ты знаешь, кто это был?

— Музыканты. Видимо, концерт тут вечером будет. Или завтра, раз они на две ночи.

— И сегодня, и завтра. Это Илья Озёрский. У него сегодня здесь, в концертном зале выступление, а завтра, насколько я знаю, какое-то закрытое мероприятие.

— Может, отдохнуть хотят, поэтому на два дня? Гастроли — дело нелегкое, — высказала я свое предположение.

Но Анжела не согласилась.

— Нет, я читала, там фанатки из разных городов целое расследование ведут, вот и вычислили. У кого-то в кафе работает знакомая, она рассказала. Там чей-то частный корпоратив. Вот бы туда попасть, — протянула мечтательно.

— Зачем тебе туда? Вот он, любуйся, — хмыкнула в ответ. — Какой-то необщительный, правда. И не скажешь, что большая звезда. Или не очень большая? — уточнила у коллеги — она-то, судя по всему, в курсе.

— Просто зайди в любую соцсеть и открой посвященную ему группу…

— Больно нужен, — хмыкнула я, а Анжела тем временем продолжала:

— Там больше миллиона человек везде. Слышала песню: «Какая девчонка, смотрю ей вслед, моя душа влюбляется с каждым взглядом…»?

— Что за бред? Нет, не слышала, — усмехнулась, вполне понимая концепцию такого формата. Подобные артисты всегда были, есть и будут — те, на ком вырастают девчонки-тинейджеры, а после вспоминают как свою первую безответную любовь: так, чтобы верить, что в толпе он заметит именно тебя, и однажды вы встретитесь по-настоящему, а не в декорациях «сцена — фан-зона», чтобы любить друг друга до конца жизни.

— Никакой не бред, это я плохо пою, а мелодия там классная! И голос у него суперский — такой обволакивающий баритон… — восторженно протянула Анжела, и я с сомнением на нее покосилась. Этого только не хватало! Похоже, прав был Рогозин, когда просил охрану к номеру. И речь вовсе не о фанатках «со стороны», а о таких вот одержимых его подопечным сотрудниках отеля. Хм…

— А я не по голосу сужу, а по тексту. Анжел, где этот Озёрский, и где мы? Уедет через два дня и скатертью дорога. К тому же у него характер отвратительный.

— С чего ты взяла? — недоверчиво и даже как будто насмехаясь над моей неосведомленностью в том, кто сейчас занимает поп-пьедестал, спросила она.

— Когда пришла на дежурство, слышала, как его вот этот сопровождающий, — указала в сторону лифта, — с кем-то разговаривал по телефону повышенным тоном, мол, достал его этот болван, творит непонятно что. Короче, не такой уж ангел этот парень, каким кажется со сцены, когда поет: «Моя душа влюбляется в твою», — в вольной трактовке припомнила я текст песни, который и правда до этого если и слышала, то не запомнила.

— Ой, идет, — пискнула Анжела синхронно со звуком открывающихся дверей лифта и вытянулась в струнку, даже, кажется, побледнела немного.

Я обернулась, но это был не Озёрский, а Рогозин — его-то чего бояться? Блин, забыла предупредить сменщицу, что хочу отлучиться. Ну вот, вопросов теперь не оберешься, когда узнает, с кем я сейчас уйду.

— Лидия, — назвал он мое имя и вопросительно приподнял бровь.

Я обернулась к Анжеле.

— Просил ему помочь, я скоро вернусь, — быстро отрапортовала я полушепотом своей коллеге и выскользнула из-за стойки, отлично представляя себе сейчас ее лицо. Ладно, потом решу, что говорить, в зависимости от темы разговора и важности событий.

— Нужно снова на лифт и на верхний этаж, — пояснила мужчине, приближаясь.

Он сделал галантный жест рукой, позволяя мне пройти первой.

В лифте молчали, и я чувствовала себя неловко, едва сдерживаясь от нервной привычки перекатываться с пятки на носок — не положено на работе. Да и вообще, мне-то чего переживать? Надо будет спросить потом у подружки Кристины, знает ли она этого певца. Наверное, знает, она в курсе всех трендов. Будет потом пытать меня, что он сказал, во что был одет. Эх…

— Давайте за тот дальний столик? — предложил Рогозин, пока я приветственно кивнула знакомым сотрудникам ресторана, которые тоже взглянули на нас с плохо скрываемым любопытством. И, едва мы сели и получили меню, сразу же перешел к делу, раскидывая в разные стороны полы пиджака: — Если не против, давай на «ты»? Разговор предстоит неформальный, и я прошу тебя вне зависимости от исхода оставить всё между нами. Хотя и понимаю, что девушкам это дается непросто.

Предубеждение и обобщение насчет всех девушек мне не понравилось сразу. Равно как и нарушение моих ментальных границ. И всё же я сдержанно произнесла:

— Если позволите, я всё же буду обращаться на «Вы».

Он вздохнул:

— Ладно, только без отчества. Терпеть не могу этот официоз. Николай, — протянул для пожатия руку, и я нехотя ответила на этот жест.

— Лида.

— Вот и познакомились. Лида, ты, наверное, знаешь молодого человека, с которым я приехал…

Я неопределенно пожала плечами. Скажу сейчас «нет» — подумает, что лукавлю или, чего доброго, обидится.

— Погуглишь потом, если не в курсе. Но девчонки от него просто пищат. Парень из простой семьи из провинции попал на телешоу, незаслуженно занял второе место, поскольку его обошел сын одного из мэтров эстрады, но тот через пару месяцев канул в небытие — поет что-то, вот только спроса нет, — а Илья выстрелил. Ну, конечно, я его тут же подхватил, потому что имею некий навык в продюсировании юных талантов и отлично понимал с самого начала, что при его способностях, внешности, да еще и вкупе с народным сочувствием за то, что его незаконно занизили это будет улетный проект… В общем, мы сотрудничаем уже почти два года. Сначала всё было неплохо, мальчик горел своим делом, а после наступило то, что неминуемо наступает в такой ситуации — «звездная болезнь».

Я совершенно не понимала, зачем он мне это рассказывает, но пока молча слушала.

— Девушки, тусовки, иногда алкоголь — но он не буйный, ты не подумай, просто может взять лишнего, а это нельзя — и на голосе отражается, и потом выступать, протрезвев, тяжело… Короче, я ему просто нянькой стал, и мне надоело. Надо мальчика приструнить. Сделать это можно, конечно, разными способами. Угрозы разорвать контракт не подействовали, поэтому нужно искать другой вариант. Знаешь, какой?

Я пожала плечами. В этих продюсерских штучках я совершенно не разбираюсь, да и интереса такого никогда не было.

— Он должен влюбиться. Вот ты, мне кажется, вполне в его вкусе. Он любит светленьких, среднего роста, миловидных…

— В смысле? — наконец вставила я хоть что-то, поскольку данные моего внутреннего компаса тут дали сбой.

— Ну, смотри, — он отложил в сторону принесенные официантом приборы и стал чертить на столе пальцами чуть ли не схему. — Завтра у него закрытое мероприятие. Ты придешь, посмотришь, как это всё устроено изнутри. Я тебя проведу. С работой проблем не возникнет? — Я машинально качнула головой: нет, завтра не моя смена. — Отлично. Возьмем тебя ассистенткой, пусть он присмотрится. Будешь решать документационные вопросы — как будто бы. Посмотрим за его реакцией, но, думаю, это сработает. Мы вам сделаем пару сближающих моментов, после чего он влюбится и перестроится со своих разгуляев на тебя.

— На меня, но не на работу, — заметила словно между прочим, хотя идея казалась мне совершенно бредовой. Как можно заставить человека влюбиться? Такое нельзя спланировать. Или великие продюсеры тоже схватили «звездную болезнь» и думают, что всемогущи? Видимо, самодиагностика тут не работает.

— Правильно мыслишь, — улыбнулся он. — Вот в этом и будет заключаться твоя миссия. Тебе нужно не влюбиться в него самой, чтобы держать всё под контролем, и по возможности его приструнять. Просто будешь, скажем поэтично, берегами для этого бурного потока реки. Угу?

— А с чего вы взяли, что это сработает? Что он влюбится и станет как шёлковый?

— Я знаю его характер. И знаю его тип девушек. И пару способов, как работать с людьми.

Управлять людьми, он, наверное, хотел сказать.

— Можем поспорить, он влюбится. Главное, ты не строй иллюзий. И помни, что это совершенно секретно. Ни подружкам, ни самому Илье, ни маме знать об этом нельзя.

— А мне это зачем? — усмехнулась в ответ.

— Ах, да, забыл самое главное, спасибо. Ты сколько сейчас получаешь?

Я замялась. Деньги небольшие, озвучивать даже стыдно, тем более в сравнении со столичными заработками.

— Ну, — подбодрил он, кивая мне головой. — Вот смотри, с нами ты будешь получать в четыре раза больше плюс аренду жилья для тебя в Москве я полностью беру на себя.

— Зачем Вам это? — задала я резонный вопрос.

— Потому что я знаю, что это окупится. Илью нужно направить в нужное русло, и он будет творить как Бог. Создаст кучу новых романтичных баллад, будет летать как на крыльях, его глаза на концертах будут гореть, и ни о каких поисках его в ночи с полицией по всему городу больше не будет и речи. Согласись, оно того стоит?

Я помолчала. Но долго тянуть не могла.

— Как скоро я должна дать ответ?

— Прямо сейчас.

— Попахивает аферой, — ответила чистосердечно.

— Ты тоже будешь в плюсе, поверь. Что тебя ждет здесь? Это самый крутой отель в городе, правда? Дорастешь до менеджера и будешь получать плюс пять тысяч к зарплате, а дальше? А я даю тебе шанс закрепиться в Москве, обзавестись связями, сможешь потом работать помощником любого артиста, если захочешь остаться в этой сфере.

Он наступил на больное: озвучил то, о чем я и сама много раз думала. И ему повезло — я была слишком азартной и плохо умела думать в критических ситуациях. Но, может, именно потому, что так смело всегда шла на риск, выигрывала в жизни чаще, чем спотыкалась и падала?

— Идет. Я согласна.

— Тогда послезавтра ты выезжаешь с нами.

— Как это? — тут же нахмурилась. — А работа?

— Это будет твоя работа. А здесь я всё улажу, не переживай. Дай мне номер своего босса. Сегодня твой последний день здесь. Завтра нужно собрать всё необходимое, вечером придешь на мероприятие — координаты я сброшу, — и мы начнем. Про Илью, кстати, почитай в интернете. Ну, так, чтобы знать в общих чертах. И свой номер мне запиши, пожалуйста, — он с готовностью протянул свой мобильный, и я, плохо соображая, что происходит, сделала всё, что он просил. — И паспортные данные. Мне нужно заказать на твое имя билет до Москвы.

— Точно билет, не кредит? — нашла в себе силы пошутить я.

— Абсолютно, — без тени улыбки, что-то набирая в своем телефоне, ответил он.

На эти детали ушла пара минут.

Пара минут, в течение которых я не переставала нервничать ни на секунду.

— Позавтракаем? — спокойно спросил он, когда дело было сделано.

— Я, пожалуй, пойду. Мне нужно работать, — улыбнулась чуть виновато.

— Хорошо, Лида. Не передумаешь?

— Это не в моих правилах, — ответила уверенно.

Даже если пойму, что ошиблась — никогда не хожу назад.

— Тогда ты точно наш человек, — кивнул он с довольной улыбкой.

Глава 2

Перед тем как вернуться на рабочее место, вышла на третьем этаже и заглянула в уборную: нужно было прийти в себя и понять, что говорить Анжеле. А всем остальным? Тут же взяла в руки телефон и набрала номер Кристины. Подруга — единственный человек, кому я могла сейчас доверять.

— Аллё-ё, — протянула она игриво на том конце провода.

— Кристин, признай, что я дура. Просто ты из вежливости никогда мне об этом не говорила.

— Ну здрасьте, — тут же сменила она тон на недовольный. — Стала бы я дружить с дурой. Что случилось?

— Ты знаешь Илью Озерского? Певца, — уточнила на всякий случай.

— Только певца и знаю с такими именем и фамилией, — усмехнулась она. — Не лично, конечно, что очень жаль. Кстати, он же с концертом у нас в городе когда-то вот выступает. А что, к вам заселяется, что ли? — оживилась она.

В уборную вошла посетительница, и я, понизив голос и бочком пробираясь к двери, понимая, что здесь говорить невозможно, прошептала:

— Уже заселился.

— О-о, ты хоть фотку с ним сделала? Должны же быть какие-то преимущества у твоей работы!

— Я думаю, у нас скоро будет много фоток, — ответила загадочно, медленно передвигаясь по коридору торгового центра и нервно оглядываясь по сторонам, опасаясь, что наш разговор услышат.

— В смысле?

— Мне нужно с тобой увидеться, но я пока не могу, у меня смена только началась. Изнываю от желания поделиться с кем-то, потому что мне кажется, я творю какую-то чепуху или меня просто разводят.

— Выкладывай, — потребовала подруга.

И я, насколько могла коротко, найдя более-менее укромный уголок меж двух магазинов, не особо пользующихся спросом, выдала всё от первой встречи с Рогозиным, когда он жаловался кому-то по телефону на своего подопечного до нашего с ним уговора.

— Офигеть! — произнесла наконец Кристина, до этого безмолвно внимавшая мне. — Ну ты ж документы проверила, это правда Озёрский и Рогозин?

— Конечно, проверила. Собственноручно вводила все данные в форму. Ну и в лицо видела, конечно. Я про этого Озёрского вообще ничего не знаю, но продюсер сказал, что это плюс, типа, я в него не должна влюбиться, иначе всё пойдет прахом — что-то такое.

— Ну, подруга, это будет непросто. В Озёрского невозможно не влюбиться, он же лапочка. Открой любой его клип — как он пронзительно смотрит на тебя сквозь экран, когда поёт своё: «Вселенная моя — это ты-ы-ы…»

— Ты хоть не вой, — раздраженно поморщилась я.

— Ну спасибо, — обиженно бросила подруга.

— Мне уже напарница с утра его репертуар озвучила примерно в той же манере, — пояснила свою реакцию. — Мне страшно, Кристин! Ты думаешь, я не вляпаюсь ни во что?

— Пока не вижу ни единого минуса. Тебе предлагают тусить рядом с самым популярным парнем, да еще и платить за это будут, в то время как другие девчонки отдали бы всё, что у них есть за такую возможность. Ты переедешь в Москву. Твоя скучная рутинная работа останется в прошлом. А на гастроли, кстати, тоже будешь с ним ездить?

— Не знаю. Может быть.

— Короче, не о чем думать. Только один минус, вспомнила! — вдруг сама себя прервала.

— Какой? — тут же напряглась я.

— Мы будем реже видеться, — грустно выдала она. — Но зато ты будешь моим поставщиком сплетен из шоу-бизнеса. Может, мне стоит начать вести блог, что-то вроде «тайная жизнь звезд»? А? Как думаешь?

— Кристина, — снова раздраженно поморщилась я, мол, не о том думаешь.

— Ладно, поняла, эту идею обсудим позже. А пока иди давай, пиши заявление. Тебя ждет новая счастливая жизнь! Е-ху!

Мне бы ее оптимизм, но…

— Спасибо, — ответила я, чувствуя, что немного легче мне всё-таки стало.

— И держи меня в курсе.

— Разумеется. Одна я это просто не вывезу.

Спустившись вниз, тут же поймала на себе ошарашенный взгляд Анжелы. Даже подумала, что кто-то уже успел ей всё рассказать, но оказалось, что шок у нее был пока лишь от того, что продюсер Ильи Озёрского вызвал меня на разговор.

— Что случилось? Что ему было надо?

— Он позвал меня на работу, — немного подумав, выдала я. Но всей правды решила не открывать, и на расспросы напарницы отвечала коротко.

Пригласил оформлять деловые бумаги. Что-то его во мне зацепило. Да, согласилась. Приступлю в ближайшее время.

— Ну почему именно в этот день я опоздала?! — с отчаянием всплеснула руками она. Как будто в другие дни такого никогда не происходило. — Вдруг именно я бы ему приглянулась?

Хм. Не очень тактичное замечание, не обязательно было высказывать его вслух. Тут, к счастью, зазвонил внутренний телефон, и Анжела ответила, после чего перевела на меня округлившиеся от ужаса глаза и сказала:

— Тебя директор вызывает.

Но я почти не боялась. Знала, о чем пойдет речь. Значит, Рогозин уже позвонил, не стал откладывать в долгий ящик.

Переживала, что начнут отговаривать или упрекать в неблагодарности, но мне с порога задали неожиданный вопрос:

— Заявление уже написала?

— Нет, сейчас напишу.

— Пиши, — и начальник (теперь уже почти бывший) уткнулся в свои бумаги.

— И вы ничего мне не скажете?

Он снова поднял на меня взгляд, и я поняла, что он ждет пояснений.

— Так легко отпускаете…

— За тебя дали хорошие откупные. Уверен, ты тоже в выигрыше, так что дискутировать здесь не о чем.

Пожала плечами: что правда, то правда. И через пару минут вернулась с заполненным документом, который мне тут же подписали, пожелав напоследок удачи.

— Только сегодня доработай, пожалуйста, чтобы мы никого не дергали. И завтра утром, после смены, заберешь свой расчёт.

Вот так всё просто: продали (интересно, за сколько?), не задумываясь. А я-то думала, что я ценный сотрудник.

Анжела в течение дня пыталась атаковать меня, интересуясь подробностями, но мало чего добилась, отчего окончательно на меня обиделась и даже не пыталась этого скрыть. Рогозина я не видела, а вот Озёрский прошел мимо дважды, и всё время в сопровождении — в спортивный зал и из него. На вечерний концерт, который сегодня должен был состояться в этом же здании, можно было отправиться другим путем — спуститься на лифте прямо из левого крыла, ближе к вип-номерам — видимо, так команда и сделала, потому что никого из ребят во второй половине дня я уже не встречала.

Сама же свободное время направила на то, чтобы почитать побольше о том, кого мне придется теперь «соблазнять» — да уж, в этом деле я профи, особенно если учесть, что последние мои отношения завершились почти три года назад.

Первая попавшаяся статья о нем гласила: «Илья Сергеевич Озёрский — российский певец и актер. Родился 1 мая, 26 лет. Рост — 186 см. Семейное положение: не женат…»

Дальше было много всего, что позволяло составить первое впечатление.

«Родился и жил в небольшом провинциальном городе недалеко от Москвы. Его отец — инженер-конструктор на местном заводе, мама — врач в больнице. Парень с детства грезил творчеством: занимался в театральной студии, даже поставил в старших классах собственный спектакль, закончил музыкальную школу, затем профильный колледж, владеет фортепиано и гитарой. Не смог поступить с первого раза в ГИТИС на актерский, не хватило двух баллов, твердо был намерен повторить попытку на следующий год, но через несколько месяцев попал на кастинг музыкального телешоу на главном канале страны, прошел его и тут же обрел популярность. На талантливого исполнителя обратили внимание продюсеры, в частности, Николай Рогозин, который работал прежде с целым рядом популярных отечественных исполнителей. Несмотря на то, что не занял первое место в шоу, Озерский стал самым популярным его участником. Первый же выпущенный сингл стал хитом юного исполнителя. Впоследствии Илья поступил в академию имени Гнесиных уже на вокальное искусство. На данный момент у него два выпущенных альбома, он успешно гастролирует по городам. В прошлом году в рамках гастрольного тура дал 100 концертов. При этом успел выпустить второй альбом, четыре музыкальных клипа, сняться в двух фильмах в роли камео (самого себя). Что касается личной жизни, Илья предпочитает не распространяться об этом широкой общественности. В прошлом году появились слухи о том, что Озёрский встречается с блогером Марией Исаевой. Молодые люди вместе появились на премьере фильма, но за руки не держались, а на вопросы журналистов лишь загадочно пожимали плечами. Также певцу приписывали роман с Еленой Гордеевой — солисткой группы „Ассоль“…»

Так, ладно, читать про его романы мне хочется меньше всего. Дальше — про награды и релизы альбомов и синглов, про благотворительность (какой хороший мальчик!), про скандалы… А вот это уже интереснее.

«Пару месяцев назад Илья Озёрский не смог обуздать внезапно возникшую страсть к рисованию. На одной из стен дома в центре Москвы при помощи баллончиков с красками появилось граффити его авторства — поп-певец нарисовал несколько мультяшных картинок и даже оставил автограф. Очевидцы, которые вряд ли были поклонниками Озёрского, тут же сообщили об этом полиции. Парня прямо с места событий забрали в участок для дальнейшего разбирательства. Оказалось, он поспорил с друзьями, что сделает это. Усилиями продюсерского центра удалось уладить конфликт, но можно лишь предположить, в какую сумму вылился этот мальчишеский «спор».

Была история о том, как на красной дорожке одной из музыкальных премий Озёрский толкнул своего конкурента — правда, плечом, и были споры, мол, это невольно, он просто споткнулся. Я, отыскав и посмотрев то самое видео, тоже не пришла к однозначному выводу: может, и впрямь случайно, а может, эта случайность была хорошо спланирована.

Дальше прочитать не успела — позвонила Кристина.

— Ну что, как у тебя дела?

Я покосилась на Анжелу, которая увлеченно листала ленту соцсетей в своем телефоне и, отойдя на приличное расстояние, тихонько ответила:

— Никаких новостей. Их сегодня и не ожидается. Разве утренней мало?

— По поводу утренней я и интересуюсь. Было что-нибудь новое?

— Нет.

— А на его концерт ты идешь?

— Сегодня нет, должна, вроде, завтра. Рогозин обещал сбросить координаты, но пока тишина.

— А можешь меня провести тоже, а?

— Ты же могла пойти на его концерт сегодня.

— Да ты цены видела? Я не такой фанат! А вот закрытое мероприятие — это другое дело, другой уровень!

— Прости, Кристин, я пока не могу так наглеть. Обещаю, если всё сложится, ты будешь на лучшем месте на его сольном концерте в Москве.

— Ну ладно, убедила, — сдалась она. — Держи меня в курсе, ладно? А сейчас что делаешь? Людей много?

— Не очень. Читаю в Интернете разные сплетни, — нехотя призналась я.

— Про Озёрского? Что там читать? У меня бы спросила, я всё тебе расскажу.

— А ты его личный агент? — усмехнулась. — Не зна-а-ала…

— Он заметная личность, и в тех телеграмм-каналах, что я читаю, постоянно что-то о нем публикуют.

— И про скандалы?

— Конечно. Он то в клубе каком-нибудь ошивается, то с новой девушкой выйдет в свет… Может, это пиар? Ну, чтобы о нем говорили почаще.

— Не знаю, — протянула задумчиво. Во что же я втягиваю себя?

— Да всё нормально будет!

Я представила, как Кристина сейчас улыбается и невольно сделала то же самое, ощущая прилив нежности к лучшей подруге.

— Как же я буду без тебя, когда уеду?

— Не переживай. Если закрепишься — я перееду к тебе, ты от меня не отделаешься.

— Надеюсь. Ладно, работать надо, — поспешно завершила я разговор, заметив, что к стойке движется один из посетителей, а Анжела и не думает поднимать голову. — Счастливо!

Посетители потянулись вереницей: на заселение, с вопросами. Уже ближе к одиннадцати, растерянно оглядываясь, в отель забрели две девчонки и спросили, как будто выведывая страшную тайну:

— Скажите, Илья Озёрский здесь остановился?

Я зависла. Говорить правду было нельзя — ни по моральным принципам, ни по инструкции.

— Простите, мы не разглашаем информацию и наших гостях.

Тут же передо мной оказалась пятитысячная купюра.

— Ну пожалуйста, — сделав умильные глазки, попросила одна из девчонок. На вид ей лет двадцать. Думает, наверное, что это главная цель ее жизни — увидеть Озёрского и повиснуть на его шее. Вот тогда он сразу поймет, что это его единственная — заберет в Москву и тут же на ней женится.

Я, также понизив голос до шепота, спросила, глядя девчонке в глаза:

— А что вы будете делать, если узнаете, где он?

— Мне очень нужно его увидеть, — взмолилась она, и даже ладони у груди сложила в подобающем жесте. — Я просто хочу посмотреть на него и сказать, какой он прекрасный. И сфотографироваться.

«На концерте не насмотрелись?» — хотелось спросить мне, но за такую грубость я тут же потеряла бы их доверие.

— Девочки, идите домой. Вам всё равно к нему не попасть. Очень много охраны, и нас всех за такое обещали уволить. Поверьте, даже сотрудникам не удалось взять автограф — были желающие.

Девчонки синхронно вздохнули, но, видно, что задумались, как поступить.

— Это не шутки. За незаконное проникновение в номер или отель, если вы не жильцы, не только штраф грозит, но и уголовное дело, если на вас подадут заявление. Лучше не рисковать, — «додавила» я, хотя сомневалась, что наказание может быть таким строгим. Но проблем ни себе, ни Рогозину доставлять не хотелось — я уже невольно вживалась в роль «члена команды Озёрского».

Ещё раз вздохнув, одна из посетительниц забрала предложенную купюру и, не прощаясь, взяла за руку свою подружку, чтобы вместе двинуться к выходу. Я выдавила сочувствующую улыбку. Так будет лучше — в первую очередь, для них.

Ночь выдалась спокойной, удалось даже немного вздремнуть. А утром, уже поменявшись со своей сменщицей и покидая отель, получила сообщение от Рогозина с координатами и временем встречи. Спросила в обратном письме, что надеть. Он ответил: «Что-то простое, не выделяйся». Что ж, джинсы и однотонный джемпер у меня есть — что может быть проще?

Глава 3

Я не люблю такие места. Я поняла это сразу, как только тут оказалась. В этом клубе я никогда не была, хоть и жила в городе всю свою жизнь. Но, видимо, для многих моих земляков это отличный отдых — народу было немерено, так что продвигаться вперед оказалось проблемой. Неужели все собравшиеся — поклонники этого кислотно-зеленого?

На входе стояла внушительная охрана, которая, сверившись с электронным списком приглашенных, пропустила меня внутрь. Дальше ориентироваться было проблематично. Впрочем, и дозвониться до Рогозина не представлялось возможным — в этом грохоте я вряд ли что-то услышала бы — поэтому набрала ему сообщение о том, что нахожусь внутри.

«Отлично. Осмотрись пока, после выступления Ильи я тебя заберу».

Я вздохнула и, последовав его призыву буквально, огляделась по сторонам. В своем простом и не выделяющемся одеянии я выглядела немного нелепо — дамы тут были в таких устрашающих мини, что для фантазии совсем не оставалось пространства — всё было на виду. Парней значительно меньше, но и те казались мне странными: с залаченными волосами, с расстегнутыми пуговицами рубашек, с бокалами в руках… Чувствуя себя инородным элементом в этой вселенной, я постепенно, сантиметр за сантиметром, отодвинулась к дальнему столику, из-за которого всё же просматривалась сцена, и присела на высокий барный стул. Тут же ко мне подскочил молоденький официант, протягивая винную карту.

— Я ничего не буду, — с вежливой улыбкой, сопроводив свой отказ жестом, чтобы он точно понял в этой музыкальной агонии, что я имею в виду, ответила, но тут же встретила сопротивление.

— У нас так нельзя. Нужно обязательно что-нибудь заказать.

Что за бред? В любой другой ситуации я бы вступила в дискуссию, отстаивая свои права, но в этой чужеродной обстановке попросту стушевалась. Хотелось надеть шапку-невидимку и просто наблюдать, как советовал Рогозин. Жаль, что такую штуку еще не придумали.

— Безалкогольное что-нибудь есть? — спросила обреченно.

— Минеральная вода.

Я махнула рукой, мол, несите.

— Триста рублей.

Сколько? Триста? За маленькую бутылку воды? Я еще ничего не заработала у Рогозина, но уже трачу деньги, время и силы. Собрав волю в кулак, достала наличные и протянула, чувствуя, что отрываю от сердца. Официант испарился, а через минуту вернулся с бутылкой воды и стаканом.

— Открыть? — предложил великодушно.

— Откройте, — кивнула я. Нужно же хоть как-то оправдать потраченную баснословную для воды сумму.

На самом деле спустя десять минут я уже была рада, что купила себе минералки, потому что от ярко горящих софитов и снующей мимо толпы людей становилось всё жарче, в горле пересыхало.

«Когда хоть он выйдет на сцену?» — задавалась вопросом всё чаще, вот только адресовать его было некому. Никакой информации об этой тусовке в интернете не было. Скорее всего, какой-то богач заказал выступление и позвал сюда всех своих знакомых. Начальник отеля, где я работаю — или, теперь уже вернее сказать «работала», — рассказывал про такие случаи. И ты со своей скромной зарплатой, которую придется откладывать всю года два, чтобы позволить себе такое же мероприятие, думаешь: откуда у людей столько денег? Ведь живем в одном городе, а настолько по-разному.

Наконец, спустя еще минут десять голос ведущего (уж не знаю, откуда он прозвучал) сообщил, что выступление приглашенного гостя состоится «через считанные секунды», которые, правда, растянулись еще минут на пятнадцать. Но наконец-то его объявили, и толпа ломанула к небольшому выступу — сцене. Вид мне полностью загородили, так что пришлось встать и примкнуть к общей массе.

Озёрский появился в черных штанах и такого же цвета футболке оверсайз, с серебряной цепью на груди. Уселся на высокий барный стул рядом с микрофоном и начал петь, время от времени закрывая глаза — то ли спать хотел от усталости, то ли так проникался словами песни. А может, ему просто тошно становилось от той массы людей, что сейчас его обступила и, если бы не внушительная охрана, наверняка пару орущих женщин (да, женщин лет сорока!) давно бы запрыгнули к нему на колени.

Несколько песен мне даже понравились: одна баллада и одна разухабистая. Под нее он немного потанцевал, и я отметила, что парень отлично чувствует ритм. А может быть, даже занимался когда-то танцами.

Выступление длилось сорок минут с небольшим перерывом, когда он уходил за кулисы «попить водички» — так он сказал. Никаких выступлений на «бис»: попрощался, «дал пять» парочке поклонников, стоящих у самого подступа к сцене и, махнув всем рукой, удалился.

Почти тут же пришло сообщение от Рогозина.

«Иди к той же двери, куда ушел Илья. Тебя встретят».

Легко сказать — иди. Толпа всё никак не редела, напротив, напирала со всех сторон, гудела, обсуждая выступление и надеясь, видимо, что певец появится снова. Так что преодолеть пару метров я смогла лишь спустя три-четыре минуты усиленных попыток прорваться.

Там, у входа, стоял какой-то парень, уставившись в телефон — в черной футболке с надписью на английском. Поднял на меня взгляд.

— Фамилия?

Я опешила, но автоматически выдала:

— Алферова.

— Идем.

Он распахнул дверь служебного помещения и, не утруждая себя манерами, первым прошел внутрь. Размашисто шагал по узкому коридору с нависающими над головой трубами, так что мне приходилось семенить за ним полубегом. Свернул направо, еще раз направо. Тут специально так всё задумано? Если фанаты и проберутся, всё равно не найдут кумира?

Наконец открыл какую-то дверь, и перед нами предстала картина: занавешенное черными шторами окно, диван, на котором, откинувшись, сидела «звезда», напротив на стульях еще два парня, а у стола, наливая себе минералку, стоял Рогозин.

— Вот, Николай Николаевич, — своеобразно представил меня «начальнику» провожатый.

— Спасибо, — кивнул тот, и парень в черной футболке тут же испарился.

Я застыла, чувствуя себя не в своей тарелке. Четыре пары мужских глаз уставились на меня, явно чего-то ожидая. Рогозин первым прервал эту паузу, спасая тем самым мое положение.

— Это твой новый пиарщик, Илья.

Илья, только что переметнувший взгляд на продюсера, вновь уставился на меня, а я на Рогозина. Какой еще пиарщик? Но тот подмигнул, и я поняла, что надо играть свою роль. Пиарщик так пиарщик.

— И как зовут? — не слишком дружелюбно поинтересовался Озерский, не сводя с меня глаз. Но, похоже, о нашей вчерашней встрече не вспомнил.

Мы еще толком не успели познакомиться, а он уже меня раздражал. И, похоже, я его тоже. И с чего Рогозин решил, что его подопечный должен в меня влюбиться? Пока и не пахнет даже простой любезностью, не говоря уж о симпатии.

— Лида, — произнесла я в ответ.

— Как? — переспросил он.

— Лида, — повысила голос и произнесла почти по слогам. Глуховат он стал, что ли, из-за громкой музыки на концертах?

— Так еще кого-то называют? — хмыкнул, вставая, поворачиваясь ко мне спиной и наливая себе минералки.

Да у них тут все бескультурные, что ли?

— Не знаю, как сейчас, а двадцать четыре года назад, когда я родилась, называли, — огрызнулась в ответ.

— А фамилия как? — он снова плюхнулся на диван.

Отвечать не хотелось, но это работа, напомнила себе я. Правила вежливости, к которым приучил меня гостиничный бизнес, здесь точно пригодятся.

— Алферова.

— Ну хоть не Иванова. Ну и какой у нас план?

— План? — на этот раз переспросила я.

— Ну, ты же пиарщик. У тебя должны быть идеи, как продвигать мое творчество в массы.

— Это смотря что тебе нужно. Можем договориться об участии в шоу «Пусть говорят», — заявила серьезно.

У Ильи поползли вверх брови. Он повернулся к Рогозину.

— Ты точно уверен, что взял правильного человека?

Ответить тот не успел.

— А над репутацией другого уровня нужно работать долго и тщательно, тем более когда она шаткая, — продолжила многозначительно, глядя прямо в глаза «звезде».

Он презрительно хмыкнул, мол, пришла тут учить меня.

— Может быть, кто-нибудь хочет уступить девушке место и предложить воды? — скрестила я руки на груди. Пока Рогозин не давал указаний по тактике, я решила избрать свою собственную. Расстилаться ковриком из любезностей и заискивания перед этим зазвездившимся сопляком точно не буду.

Я увидела, как усмехнулся продюсер, и мне показалось, что мои действия он одобряет. Озерский не шевельнулся, а вот другой парень из их команды тут же подскочил и жестом указал на свой стул.

— Спасибо. Как тебя зовут? — решила заодно познакомиться я.

— Максим.

— А я Лида.

— Я уже понял. Тебе минералки? Есть простая вода.

— Без разницы, — махнула рукой, занимая его место.

— Ну ладно, ребята, вы пока знакомьтесь, я пойду с организаторами вопросы финансовые решу. Лида, ты вещи собрала?

Вещи?

— У нас через два часа поезд. Мы выезд перенесли. Я не говорил?

— Ну-у-у… — неопределенно протянула, не зная, как выйти из ситуации.

— Ладно, сейчас отправлю тебя с водителем домой, потом он привезет тебя на вокзал. Пойдем.

На этом наше знакомство с Озерским закончилось, и выпить воды, предложенной Максимом, я не успела. В панике за час собрала всё самое необходимое, понимая, что меня ждет сумасшедший перелом судьбы, но еще не отдавая до конца себе в этом отчет. К лучшему? К худшему? Бог его знает.

Маме вчера сообщила, что переезжаю в Москву. Сказала, что буду менеджером артиста, правда, не уточняла, какого. Да и вряд ли она его знает. Конечно, попереживала, но, я знаю, привыкнет.

Позвонила подруге. Пока собиралась, включила Кристину на громкую связь.

— Что-то мне страшно.

— Это нормально. Все перемены сначала пугают. Как выступление?

— Нормально. Я такое не люблю.

— А с Озёрским познакомилась?

— Можно сказать, что да.

— И как он? Лапочка? — протянула она таким тоном, будто хотела добавить в конце «ми-ми-ми».

— Мне так не показалось. Высокомерный эгоист, обделенный нормальным воспитанием.

— Ну ты отбрила…

Знала б она, что я ему лично в лицо отбрила! Но времени на подробности сейчас не было, поэтому я ограничилась короткой просьбой:

— Скажи, пожалуйста, что я всё правильно делаю.

— Ты всё правильно делаешь, не сомневайся! Это огромный шаг вперёд! Ты будешь работать с крутыми ребятами, увидишь звезд шоу-бизнеса, будешь общаться с Озерским, о минуте с которым мечтают тысячи девчонок по всей стране!

— Я бы с удовольствием поделилась этой возможностью, — хмыкнула в ответ, мол, заберите, и даром не надо.

— Тогда еще не поздно отказаться, — поддела меня Кристина.

— Не могу. Машина уже запущена, и возвращаться с позором обратно в отель я не хочу, да и Рогозину — это продюсер — нужна именно такая, он сам сказал: чтобы не сильно слюни пускала по кумиру миллионов.

— Вот и отлично, используй свой шанс. Я в тебя верю, Алферова! Кто, если не ты? Дерзай! И не забывай держать спину ровно! Люблю тебя.

— И я тебя, очень. Спасибо!

Попрощавшись с подругой, с тоской оглядела свое жилище. Недолго мне довелось здесь пожить. И как спонтанно всё получилось… Как, впрочем, обычно и бывает с переменами: они настигают, не спрашивая, приходят и меняют привычный твой ритм в одночасье, и в твоих интересах быстрее к ним приспособиться.

Видимо, имевший уже дело с девушками, Рогозин, не доверив мне добраться на такси самостоятельно, прислал машину, озадачив организаторов тура дополнительной задачей. Скрывать не буду, чувствовать себя вип-персоной приятно: когда твой чемодан загружают в багажник, открывают дверь авто, интересуются, нужна ли какая-то еще помощь…

На вокзале меня встретил другой человек — парень в кепке, похожий на того, в клубе после выступления, что провожал меня за кулисы — и помог добраться до команды, которая уже была в сборе и, поскольку вип-зала у нас в городе не предусмотрено, ребята приехали перед самым прибытием поезда, после чего нас быстро с охраной проводили в вагон бизнес-класса. Ехать до Москвы было не так уж и долго.

Впрочем, я немного приукрасила: с охраной проводили, разумеется, Озёрского и Рогозина, а остальные — музыканты, я и прочие члены команды, всего девять человек — шли позади, и никто к нам не приставал, разве что взгляды других пассажиров столь удивительная компания привлекала к себе чаще обычного.

С Озёрским я близко не пересекалась, зато Рогозин, который ехал вместе с ним, вышел ко мне в вагон для «простых смертных», в число которых входили и музыканты со звуковиком, после чего мы договорились о встрече в офисе продюсерского центра завтра, пока Илья будет записывать новую песню.

— Жилье тебе Наташа забронировала. Сегодня-завтра переночуешь в отеле, а там выберешь что-нибудь из предложенных вариантов. Договор подпишем, там установим твою зарплату. Много не обещаю, но для жизни в столице на первое время хватит. Потом, как втянешься в дело — не только как предполагаемая девушка Ильи, но и как сотрудник продюсерского центра, — будет больше. Мой телефон у тебя есть. С Наташей свяжись, как будет ближайшая остановка и можно будет поймать связь. Это мой ассистент, у нее многому можно научиться, так что имей в виду. Если не можешь дозвониться до меня — смело звони ей, она в курсе всех дел. Про Илью помнишь, да? Ты теперь его новый пиарщик, ни о каком договоре об отношениях речи быть не должно. И сильно к нему не подкатывай, он этого не любит. В принципе, в гримерке ты хорошо всё сделала, молодец, — похвалил Рогозин.

— И в мыслях не было к нему подкатывать, — хмуро пробормотала я. Почему все вокруг думают, что девушки только и мечтают, чтобы Озерский обратил свое драгоценное внимание на них? Даже сладкие шоколадные конфеты не всем по вкусу, что уж говорить про людей? Хотя, разумеется, образ ему создали безупречный. Безупречно сладкий, я бы сказала.

— На связи, — по-деловому похлопал меня по плечу Рогозин и отчалил в свой бизнес-вагон, а я вернулась от прохода, где мы общались подальше об остальных, на свое место, всё еще чувствуя себя героиней сказки про Золушку — на бал-то попала, а вот правилам игры еще предстоит учиться.

Глава 4

Утро началось с будильника, на сон было всего пять часов, но оно всё равно было прекрасным. Мягкая постель с шуршащими чистыми простынями, солнечный свет в окно через тяжелые оливково-бежевые шторы, потрясающий вид из окна на оживленную магистраль и Останкинскую башню вдалеке. Город с высоты был прекрасен, вкусный завтрак в стиле шведского стола в ресторане отеля впечатлял: ароматная свежая выпечка, капучино, несколько мини-эклеров — то, что я выбрала из огромного изобилия блюд. Так и должна начинаться новая жизнь!

В девять я покинула отель, где предстояло провести еще одну ночь прежде, чем мне подыщут квартиру, и отправилась на метро (пусть не по-царски, но метро в Москве я очень люблю, включая его специфический запах) в продюсерскую компанию. Находилась она в деловом центре на четвертом этаже, куда меня доставил лифт, после чего я позвонила Наташе, с которой мы заочно успели вчера познакомиться.

— Ты приехала? Сейчас встречу.

Наташей оказалась девушка чуть постарше, чем я представляла, ей было около сорока лет, с татуировкой в виде какой-то латинской надписи на предплечье, в темных брюках и джемпере изумрудного цвета с рукавами три четверти, с распущенными темными волосами чуть ниже плеч, деловая и хваткая. Еще по дороге выдала мне все карты, видимо, чтобы я не переходила допустимых границ и знала свое место: о том, что она — сестра жены Николая Рогозина, работает с ним уже восемь лет; и еще — что пиаром Озерского занимается преимущественно она, но было бы неплохо, если бы появился в команде еще один человек в этой сфере и, в общем-то, мне недвусмысленно намекнули, что одним «обольщением звезды» дело не обойдется, и нужно будет работать на результаты артиста, что, впрочем, меня не пугало — к новым горизонтам и обучению я была готова на все сто. Покажите направление, и я поскачу туда бодрым галопом.

Рабочие детали мы обсуждали недолго, уложились в десять минут, включая подписание договора. Он был на трех листах, были и спорные моменты, но Наташа мне их разъяснила и, в принципе, главное, что меня интересовало: смогу ли я уйти, если вдруг что-то пойдет не так.

— Что, например? — уточнила Наташа.

— Если мы с Озерским не сможем найти общий язык. Или у меня появятся отношения.

— Я думаю, вы найдете общий язык. Но, в целом, каждая ситуация будет рассматриваться индивидуально.

Ответ был весьма обтекаемым, и о страшных контрактах с продюсерами я была наслышана, но отступать было поздно, и, не увидев ничего откровенно пугающего в напечатанных на бумаге фразах, оставила свой автограф на двух экземплярах: один для меня, другой для компании. Для чистоты эксперимента подписали и другой договор — гражданского-правового характера, по которому меня якобы брали на работу ассистентом пиар-агента в продюсерский центр. Звучало солидно, и я не раздумывала, хотя фиксированной зарплаты указано не было.

После мы отправились в студию звукозаписи, где были сейчас Озерский и Рогозин — нужно было скорее приступать к реализации задуманного.

— У тебя есть идеи по пиару? Мы же должны что-то предложить, — спросила меня Наташа, выруливая с парковки на оживленный проспект, освещенный лучами солнца.

Я замялась, и она продолжила:

— Мы сейчас записываем новую песню, выйдет она месяца через два, и нам нужно сделать прогрев. Что такое прогрев знаешь?

Я покачала головой.

— Ну, это, скажем, нативная реклама: не слишком явная, но подготавливающая аудиторию. Когда артист выкладывает фрагмент вступления песни или цифры релиза, мол, ждите, будет что-то интересное.

— А если сделать необычную обложку и написать «скоро»? Ну, например, с девушкой, но со спины…

— Банально. Нужно больше вариантов. У нас будет брифинг с командой, где мы накидываем идеи, после выбираем лучшую и дорабатываем. Ты теперь тоже будешь участвовать, посмотришь, как это делается.

Честно говоря, я почему-то ожидала, что Озёрский встретит меня враждебно — наша первая встреча давала этому повод. Он стоял за стеклом и записывал песню: дубль, второй, третий — иногда выходил к звукорежиссеру, отслушивал материал и говорил: «Нет, не пойдет. Вот тут передавил» или «Надо чуть-чуть подержать тут, как думаешь?», порой команды по громкой связи через стекло ему передавал сам звукорежиссер. Я не всегда понимала их специфические словечки, но наблюдать за процессом было весьма увлекательно.

Сама студия оказалась небольшой, с тусклым освещением, обитой специальными шумопоглощающими панелями. Позади звукорежиссера был диванчик для двоих и еще — стена с вывешенными на ней гитарами и дипломами, а в углу — барабанная установка. Впереди — пульт с огромным количеством кнопок. Всё это было так любопытно!

Илья находился в маленькой комнатке, похожей на изолятор (как я себе его представляла), и перед ним был лишь микрофон и пустой пюпитр, а на голове — массивные наушники. Даже не верилось, что песни создаются в такой малопривлекательной обстановке. Да и записываются трех-четырехминутные композиции часами! И это еще не считая сведения звука, работы с аранжировкой… Пока мы ждали Илью, Наташа рассказала, что одну из его композиций записали в пятнадцати вариантах — от медляка до клубного дэнса, и отдали опытному критику на рассмотрение. Он послушал все, говорил: «Нормально», «Неплохо», «Вот это хорошо», а на четырнадцатом прослушивании прямо на вступлении оживился и сказал: «Ну-ка, ну-ка… Вот эта будет хитом!» Песню выпустили в этой, четырнадцатой версии, и она действительно несколько месяцев возглавляла все российские музыкальные чарты.

Наконец Илья вышел и, даже не глядя на меня, словно привык к посторонним в студии, схватился за полуторалитровую бутылку воды, с жадностью глотая прямо из горлышка. Потом отер лицо и шею полотенцем и с шумным выдохом сел на подлокотник дивана с Наташиной стороны.

— Отличная работа, поздравляю, — сказал в это время звукорежиссер. — Иди, послушаем.

Илья подошел к пульту, и Наташа словно бы невзначай подтолкнула меня плечом и сделала кивок головой в ту же сторону. Я не сразу поняла, что от меня требуется и зачем, но всё же встала по другую сторону от звукорежиссера, словно вникая в процесс. Озерский вновь не обратил на меня внимания. Они вовсю обсуждали детали будущего хита: что еще доработать, какие звуки добавить. Обернувшись на мгновение, я заметила, что Наташа делает фото на свой телефон и тут же делает мне жест, мол, отвернись и не привлекай лишнего внимания. Я так и сделала, хоть и чувствовала себя не в своей тарелке. Хм, это нормально, что, пока человек занимается своей работой — я сейчас об Илье, — его исподтишка фотографируют, наверняка чтобы слить это в сеть с какой-то двусмысленной подписью? Пахнет подлостью… Или это то, что называется здесь шоу-бизнесом?

На мгновение мне стало жаль парня. Но лишь на мгновение.

— У тебя есть какие-то идеи? — вдруг резко спросил он, поднимая голову и впиваясь в меня взглядом.

— В смысле? — опешила я.

Он же только что вполне дружелюбно общался со звукорежиссером, а я ничего не сделала и не мешала, лишь наблюдала — с чего вдруг такая агрессия?

— Ты так усиленно пытаешься вникнуть в процесс, — вроде бы в словах ничего негативного, а в интонации и взгляде прямо лютая ненависть.

— Я новый сотрудник, пытаюсь быстрее понять, что к чему. Это и в твоих интересах тоже, — ответила, стараясь подавить агрессию, но в то же время не давая себя ущемить.

— Ну-ну, — хмыкнул он и вновь вернулся к общению с коллегой, совершенно обо мне позабыв.

Когда спустя десять минут мы втроем выходили из студии, Наташа отрапортовала:

— Вечером премия. Сейчас полчаса на обед, и нужно ехать на саундчек, у нас он с четырнадцати тридцати, потом приедет стилист. И в восемнадцать сорок выход на красную дорожку. Между этим придут в гримерку из журнала «Вестник шоу-бизнеса», у них сорок минут на интервью, и будет параллельно видеосъемка.

Я удивлялась, как она всё это держит в голове? Илья как будто бы и не удивился такому графику и факту, что за него всё расписано. А Наташа вдруг обратилась ко мне:

— Я думаю поговорить с Колей…

«Это она про Рогозина так, что ли?» — подумалось мне. А потом спохватилась: ах, да, они же родственники!

— ..чтобы ты вела Илье расписание, согласовывала интервью, съемки…

— А она сможет? — фыркнул Илья, натягивая солнцезащитные очки.

Я не выдержала:

— Слушай, чем я тебе не угодила? Я вообще-то на твою популярность собираюсь работать!

— У меня её предостаточно. Главное, чтобы ты не разрушила то, что есть.

Больше мы с ним не общались. Я обиделась, а он счел, что говорить тут больше не о чем. Дальше вещала Наташа. И я всюду ездила с ними — на обед, саундчек, сидела в гримерке и наблюдала, как происходит подготовка к интервью. Наташа за всем следила. Мне казалось, задай ему журналистка неподходящий вопрос — тут же вклинится и выставит прочь всю съемочную группу.

Пока Илье наводили марафет перед выходом на красную дорожку, успела объяснить мне, какие СМИ заслуживают доверия, а кому следует отказать, как бы не уговаривали. Что нужно требовать вопросы заранее и проверять материал перед публикацией.

— А Илья в этом не участвует?

— Редко. В основном вопросы одни и те же, ничего нового.

Когда стилист закончил с образом певца, Наташа подозвала его, попросив поработать и над моим макияжем.

— Зачем? — удивилась я и заметила, что внимание Ильи с мобильного телефона тоже переключилось на нас.

— На красную дорожку выйдешь с ним. Если будут неуместные вопросы — пресекай.

— Но я не знаю…

— Научишься, — перебила Наташа. — Посмотришь, как это делают помощники других артистов. Просто говори, что вам нужно идти — и уходите.

— И он меня прямо так и послушал? — скептически уточнила, и мы обе перевели взгляд на Илью.

Судя по тому, что он хмыкнул и вновь уставился в телефон, слушать меня он не собирался.

— Вам нужно найти общий язык, иначе никакую работу мы так не выстроим, — холодно бросила Наташа и переключилась на другую тему, обсуждая с Ильей планы на следующую неделю.

Переодевать меня не стали, отправили на красную дорожку в чем была: в голубых джинсах и светлом джемпере. Суть состояла в том, что саму проходку звезды делают в одиночестве, позируют камерам, а после, когда уходят к пресс-волу — стене, где написан логотип канала, — их подхватывают личные ассистенты и журналисты. Мне было странно и страшно — родной стихией тут и не пахло. Мало того, что только что переехала в Москву и попала в совершенно чуждую мне тусовку, так еще и оказалась среди звезд, которых лишь пару дней назад видела на экране, да еще вдруг стала помощницей одного из артистов. Правда, что делать не знаю, и помогать мне, скорее, должен Илья, только вот он вряд ли на это способен. Натянул свои черные очки и шествовал по дорожке походкой Дон Жуана. Посылал воздушный поцелуй фанаткам, даже подошел к ним, чтобы оставить пару автографов и подарить селфи одной из случайных счастливиц. Потом с приклеенной улыбкой ответил на вопросы ведущих премии — так естественно и легко, что мне казалось, будто это сейчас не Озерский, что грубо общался со мной в студии звукозаписи, а его двойник, с которым вполне можно и даже приятно иметь дело. Но нет, это он.

С той же улыбкой подошел к журналистам, игнорируя меня и стягивая солнцезащитные очки. Со всех сторон посыпались вопросы разного типа от: «Илья, скажите, Ваше сердце сейчас свободно?» до «А вы верите в гороскопы?».

«При чем тут это?» — подумала я, совершенно теряясь в таком потоке. А вот Озерский, похоже, вполне был уверен в себе и вел какую-то лишь ему известную игру.

— Вот мой пиарщик, она сейчас скажет, кому я отвечу. Да, Лида?

Надо же, хоть имя мое запомнил!

Журналисты сперва замолчали, пораженные такой тактикой, но уже через мгновение переключились на меня и начали выкрикивать названия своих изданий: видимо, это должно было сработать на то, что я выберу их. Я окончательно растерялась и обратила взгляд на Илью, ожидая подсказки, но он лишь с насмешкой, которую можно принять за умилительную улыбку, смотрел на меня и молчал. Словно ждал, всплывет утопающий или нет. Если нет — ну, что ж поделаешь, се ля ви.

— Вы и вы, — как можно уверенней заявила я, вспоминая правило «fake it till you make it» — притворяйся, что умеешь, пока не научишься на самом деле. Указала рукой в первых попавшихся журналистов, даже не понимая толком, откуда они. Пухляш и блондинка. Девушка «выстрелила» первой, словно боялась, что я передумаю:

— У меня два вопроса. Кто был с вами в машине в момент аварии, почему вы скрываете эту информацию? И кто на самом деле виновник ДТП?

Боже, о чем она?

— Я не буду это комментировать, — холодно заявил Илья и повернулся к Пухляшу, давая понять блондинке, что тема закрыта.

— Правильно ли я понимаю, что виновник вы? Есть пострадавшие? — не унималась она.

— Я слушаю, — кивнул Озерский Пухляшу, поторапливая к разговору, и я поняла, что сделала неверный ход. Но ведь Илья сам виноват — нечего было выставлять меня крайней, тем более знает, что это мой первый день на работе!

Я словно в полусне слышала, что спрашивает журналист. Кажется, что-то про новый альбом и клип. По крайней мере, это не угрожает репутации артиста.

— Всем спасибо, — заявил Илья наконец, скрепив руки в замок и поднимая их вверх, тем самым прощаясь и освобождая место следующей селебрити. Я засеменила за ним.

— Что за авария, о которой она спросила? — прошептала ему вслед.

— Отличная работа, коллега, ты почти зарыла меня в дерьме, — не оборачиваясь, бросил он на ходу.

— Я не понимаю, о чем речь!

— Тогда почитай в Интернете.

— Да мало ли, что там пишут! Мне нужно знать от первоисточника!

Он наконец обернулся. Демонстративно натянул черные очки и наклонился ко мне, практически касаясь моего носа своим. Его глаз я, увы, не видела.

— Это твоя работа — всё знать. И знать, с кем можно общаться. А каким образом ты будешь ее выполнять — мне безразлично.

И послала же судьба такого гавнюка! Как я буду работать с ним? Мне хотелось что-нибудь пнуть от злости, но пнуть сейчас я могла лишь Илью, который шествовал впереди. Правда, боюсь, что это кончится плохо, так что лучше не рисковать.

— Тебе туда, — он пренебрежительно указал на какую-то зону в зале и, не теряя скорости, утёк на вип-площадку, куда меня, разумеется, вряд ли пустят, даже несмотря на наличие бейджа.

Пытаясь разобраться, куда именно он мне указывал, остановилась и огляделась. О работе в команде он явно не слышал. Долбанный эгоист!

Подошла к охраннику, который оказался на порядок любезнее и объяснил мне, что во время концерта можно присутствовать в секции для прессы, она находится уровнем выше и чуть левее. Искренне поблагодарив, нашла наконец свободное место и с упоением плюхнулась в кресло. Можно выдохнуть и насладиться шоу.

Но пока оно не началось, просмотрела уведомления в телефоне. Меня добавили в общий чат команды, которая работает с Ильей. Так-так, интересно.

Пролистала последние сообщения, но ничего интересного не нашла: скучная рабочая переписка, которую я, вдобавок, местами не понимала из-за специфичного сленга и сокращений. Ладно, освоим.

Были сообщения от Наташи. Скрин фото со страницы Ильи в соцсети. Приблизила. О-о, это мы в студии. И подпись: «Работа кипит полным ходом. Скоро всё узнаете».

Следующее сообщение гласило: «Это прогрев. Так мы готовим публику к выходу новой песни, заряжаем максимально на ожидание и вносим интригу — что за девушка рядом. Следующий паззл — эта девушка мелькает вновь на другом его фото. Пусть ломают голову, люди любят загадки».

Мне интересно, что пишут в комментариях под этим фото, поэтому я тут же нашла первоисточник. Оказывается, пару минут назад появилось еще несколько фото с красной дорожки (так быстро!), и одна из них — где Илья общается с журналистами, а рядом отчетливо видно меня. Причем в том же джемпере и джинсах — сопоставить один плюс один, чтобы получить нужный ответ, легче легкого.

Мне стало не по себе. И если под фото из студии комментарии в основном в духе: «Ждем!» и «Какой же ты красавчик! Хочу за тебя замуж!», то под свежим постом превалирующее большинство вопрошало о том, кто эта девушка и что это значит.

Свое занятие я прервала только когда началось музыкальное шоу: выступления артистов чередовались с объявлением номинаций и награждением победителей. Илья вышел на сцену трижды: когда получал призы за «Хит года» и «Лучший фан-клуб», а также для собственного выступления с песней, которую я уже успела послушать — «Многого не надо».

Шоу длилось бесконечно долго, и с финальными словами ведущих я радостно выдохнула, тут же спускаясь к проходу в надежде, что Озерский подхватит меня, когда будет проходить рядом, но он устремился к другому выходу, ни с кем не общаясь и даже не глядя в мою сторону. Это задело, и я постаралась поскорее выйти в коридор, чтобы не потерять его среди випов, но увы — скорость у него была потрясающая.

Тогда позвонила Наташе, чтобы уточнить, куда мне идти. Она помогла сориентироваться в пространстве подземной парковки, где ждал минивен, но когда до заветной цели осталось всего лишь с десяток метров, ко мне подскочил невысокий мужик с микрофоном и сопровождавший его оператор. Тут же, не успев даже опомниться, услышала в свой адрес:

— Мы видели вас с Ильей Озерским. Что вас с ним связывает?

— Мы вместе работаем, — ответила на автомате, бросая умоляющий взгляд в сторону автомобиля, но из-за тонированных стекол было непонятно, видит ли кто-то, в какой ситуации я оказалась. Да и вряд ли стоит надеяться, что Озерский, как рыцарь в сияющих доспехах, выскочит, чтобы меня спасти.

— Давно? Как вас зовут? — засыпали меня вопросами эти двое.

Я сделала шаг вперед, но меня почти тут же заставили отступить обратно.

— Я не собираюсь отвечать на ваши вопросы. Меня ждут.

— Правда ли, что у вас с Озерским интимная связь?

— Что? — выпалила я ошарашенно.

— Кем вы работаете?

— А не пошли бы вы! — не выдержала я и, обогнув настигшую меня компанию слева, бросилась к машине. Кажется, за мной никто не бежал, но сердце колотилось как сумасшедшее, и в голове была только одна мысль: надо успеть.

Я рывком потянула на себя дверь минивена, запрыгнула внутрь, надеясь, что не перепутала автомобиль, и, только встретив на себе взгляды уже знакомой мне компании партнеров, выдохнула, хотя унять пульс не удавалось еще минут пять.

— Что это было? — произнесла в ужасе, закрывая щеки руками, чтобы остудить внутренний жар.

— Журналисты, — лениво ответила Наташа, пока машина выруливала с парковки, и я вновь увидела тех двоих, что накинулись на меня: они провожали машину взглядом и о чем-то переговаривались.

— Это я поняла, но что им от меня надо? И почему мне никто не помог, вы же видели!

— А это теперь часть твоей жизни. Считай, первая проверка боем. Ты должна уметь реагировать сама. В следующий раз может оказаться, что нас не будет рядом.

«Да вас и так фактически не было!» — злобно подумала я, отворачиваясь к окну и чувствуя, как подкатывают к глазам слезы усталости и отчаяния.

На меня уже никто не обращал внимания: команда переговаривалась в полголоса на другие темы, Озерский был занят своим телефоном. И я поняла, что попала не в команду, где меня будут поддерживать и обучать, а в настоящий бойцовский клуб: бросили — и плыви, но не забывай делать, что тебе сказано, иначе придется несладко. И чем меня не устраивала тихая провинциальная жизнь и дежурства в отеле, между прочим, самом лучшем в нашем городе? Нет же, захотелось вкусить столичной жизни! Ну так на, ешь, черпай полной ложкой, только не подавись, пожалуйста.

От скуки и для того, чтобы переключиться на что-то иное после травмирующей ситуации, я погрузилась в соцсети, но и там наткнулась на посты Ильи, из-за которых возник весь сыр-бор. Перешла на его страничку и увидела в отметках помимо фото и видео с премии заметки блогеров и журналистов.

«Кто эта девушка? Она была с ним в студии звукозаписи, а теперь и на красной дорожке, хоть и не в качестве официальной спутницы. Просто помощник или новая пассия под прикрытием?»

«Как стало известно нашему изданию, познакомились они недавно, но плотно работают вместе. Возможно, это новая любовь Ильи Озерского, которую он взял в свою команду, чтобы чаще быть вместе».

Откуда они берут этот бред?! Видели бы, как мы общаемся на самом деле — никому бы и в голову не пришло писать про «любовь».

В салоне авто тоже подняли эту тему. Наташа довольно сообщила, что провокация сработала и сегодня охваты аккаунтов Ильи в соцсетях заметно выросли на фоне слухов о новом романе. Тот запротестовал:

— Зачем страдать этой хренью? Неужели нельзя просто выложить обложку и пару аккордов из вступления песни?

— Этим уже никого не удивишь. А песню теперь скачают и послушают все, кому не лень — будут искать тайные знаки и намеки на новый роман и, поверь, найдут, даже если их изначально там не было, — посмеивалась Наташа.

Илья смотрел на меня волком, словно это моя задумка, поэтому я поспешила снять с себя вину:

— Я здесь вообще не при чем! Неужели ты думаешь, что стала бы сама специально устраивать себе проблемы? Ты видел, что случилось на парковке!

— Ну конечно! Чьих тогда рук это дело? Ты же новый пиарщик! — передразнил он с недовольной ухмылкой.

— Да, пиарщик! Но зачем мне нужно было бы это, подумай сам!

— Вполне логично всё складывается, — не отставал от меня он. — Разве Илья Озерский плохой вариант для того, чтобы внушить всем, будто у вас с ним роман?

— Ты идиот? — не выдержала я. Мне даже думать об этом противно. И от того, что он такое себе надумал — тоже противно. — Ты думаешь, все девки вокруг с ума сходят и думают, как бы к тебе примазаться? Да твоя слава сегодня есть, а завтра нет, а сам ты что из себя представляешь? Индюк надутый! Если бы не твоя команда, пел бы песенки в переходе в метро!

Он сверлил меня таким ненавидящим взглядом, что прожигал кожу, но я не уступала. Если отведу взгляд — подумает, что сдалась, но не дождется.

Тогда он хмыкнул и бросил язвительно:

— Можно подумать, ты что-то из себя представляешь!

— По крайней мере, я собираюсь работать на твой имидж, так что будь добр, смени гнев на милость, иначе мы просто не сможем достичь результата.

— Вижу я твои результаты. Изумительные, — фыркнул он и отвернулся к окну, явно давая понять, что разговор окончен.

Мне хотелось сказать ему что-то резкое, но я вовремя себя остановила. Не стоит давать новый виток этой бессмысленной ссоре. Да и зарекомендовать себя скандалисткой в новом коллективе совершенно не хочется.

Я прикрыла глаза и выдохнула, чтобы сбросить пыл, а после перевела взгляд на Наташу. Она улыбалась, но тут же отвернулась, стараясь придать лицу серьезное выражение. Одобряет? Что же тут хорошего, если пока вместо секретного плана я всё делаю наоборот? Не влюбляю его в себя, а отталкиваю. Но что можно сделать, если он постоянно меня цепляет и обвиняет во всем, что ему не по вкусу?

Мы подъехали к какому-то клубу, и я перевела взгляд на Наташу как на главную.

— У нас еще что-то сегодня запланировано?

— Да. У Ильи выступление в клубе, а после съездим поужинать. Ты будешь в зале, пока он не закончит.

— Это обязательно? — уточнила жалостливо, прекрасно понимая, что пощады не будет.

Один суровый Наташин взгляд ясно дал понять, что спорить здесь бесполезно. Я выползла из теплого салона авто и лениво потащилась следом за артистом и музыкантами. Наташа тут же скрылась в служебном помещении и попросила одного из администраторов заведения меня проводить.

Мне было не по себе, и даже немного страшно, но спорить с теми, кто меня нанял — себе дороже, поэтому я молчала, решив, что всё не так плохо. В клубе точно есть охрана и, если что, меня отобьют от ужасных фанатов, если те вдруг решат «пообщаться».

Едва я попала в зал, с невольным удивлением осмотрела пространство. Клуб оказался в разы больше того, что я видела в собственном городе, где мне уже довелось посещать выступление Ильи. Здесь два этажа, несколько сцен, яркая светомузыка и просторно, даже несмотря на то, что народу немало.

Неуверенно продвинулась вперед, понимая, что снова не вписываюсь со своим нарядом в стиле «кэжуал» — в переводе на русский, повседневном — во всю эту обстановку. Тем лучше. Меньше ненужных взглядов буду собирать от любителей «погорячее».

Мимо сновали официанты, свободных столов не было, и я кое-как нашла незанятый стул у барной стойки, где, пусть и не слишком хорошо, всё же просматривалась сцена, на которой рано или поздно должен был появиться Озерский.

Я достала телефон как раз в тот момент, когда он зазвонил. В этом шуме ни за что бы его не услышала, если бы, по совпадению, не решила скоротать время, листая ленту соцсетей. Звонила Кристина. И в этот момент я остро ощутила, как сильно за столь короткое время соскучилась по подруге.

— Лида, наконец-то! — выдохнула она в трубку. — Я уж подумала, что тебя похитили инопланетяне. Что за шум? Где ты? Озерский рядом?

— Нет, его нет. Но я в клубе, скоро он будет здесь выступать, — выдохнула устало.

— А ты теперь постоянно за ним таскаешься?

— Это моя работа, — еще один вздох сожаления. Как они все живут в таком ритме? Мне уже хотелось тишины и покоя. Или это дело привычки?

— Вздыхаешь так, как будто тебе за старым дедом приходится судно выносить. Получай удовольствие, подруга! Что там вокруг тебя, расскажи? Хочу увидеть эту тусовку хотя бы твоими глазами.

Я снова обвела взглядом пространство клуба и, стараясь звучать нейтрально, а не раздраженно, потому что это совсем не моя стихия, перечислила:

— Высокий потолок, пространство поделено на два яруса. На втором диванчики. Здесь внизу тоже такие есть, но серого цвета, а вверху красные. И две сцены. Одна высокая, круглая и с шестом… Тут, по ходу, танцуют стриптиз, — непроизвольно поморщилась. Надеюсь, это не случится сегодня. — И вторая с небольшим выступом над танцполом, побольше. Подозреваю, что именно тут и будет выступать Озерский.

Поймав на себя взгляд бармена, тотчас отгадала его мысли: думает, фанатка пришла поглазеть на кумира. Я бы ушла подальше, но свободных мест, где можно присесть, в зоне видимости не оказалось, поэтому пусть потерпит. А мне с высказываниями стоит быть осторожнее.

— Ну а Озерский как? Вы общаетесь? — услышала я голос в мобильном.

Можно ли назвать то, что между нами, общением? Сомневаюсь.

— Мы постоянно рядом, но он такой гавнюк. Просто отвратительный характер.

Кристина засмеялась, и мне от ее смеха стало чуточку легче.

— Я знаю, что ты не сдашься из-за такого пустяка, — заверила она.

— Я-то не сдамся, мы всего лишь работаем вместе. А вот его суженой я не завидую. Не представляю, насколько нужно любить его, чтобы терпеть. Плюс все эти «побочные эффекты» его профессии — тоже приятного мало.

Я сейчас о его вечной занятости и неадекватных фанатах в комментариях и, наверное, в жизни тоже, с чем соприкоснулась лишь косвенно, но уже ощутила всю «прелесть». Что уж говорить о полноценной чаше, которая выльется на голову этой «счастливицы»! Но произнести это вслух я не могла — побаивалась. Варианта два: либо меня сейчас примут за одержимую фанатку, либо поверят в то, что мы с Озерским знакомы, и тогда результат еще хуже.

— Кстати, девушка-то у него есть?

— Не знаю, — ответила честно.

А если есть? Об этом Рогозин не говорил, но, судя по их настрою переть вперед танком, даже если и есть, о ней мало кто будет заботиться. Надо как-нибудь выведать…

И что? Я тогда пойду к продюсеру и скажу: «Вы знаете, это не по-человечески, мужика уводить. Даже если не от жены, а просто от любимой и любящей девушки. Женская солидарность, знаете ли». Какой, интересно, будет эффект? Проверять не хочу.

— Согласно последним сводкам прессы, с девушкой он появлялся месяца три-четыре назад. Наверное, расстались, и он сейчас мучается от тоски, — выдала Кристина.

Не похоже, что мучается.

— Или продюсеры запретили ему выносить свое личное на всеобщее обозрение, ведь кумир всегда должен быть свободен.

И тут ее предположения тоже дают сбой. Но, блин, я не могу откровенничать даже с собственной подругой, поскольку есть контракт и есть вещи, которые по телефону просто не объяснишь. Поэтому, чтобы не взваливать на себя ворох лжи, решила закончить наш разговор.

— Кристин, прости, мне сейчас не очень удобно разговаривать. Рядом люди, и тут становится очень громко. Давай потом перезвоню?

— Конечно. Я буду ждать! Илье привет.

Непременно.

Обойдется.

Я убрала телефон и вновь осмотрелась. Людей стало больше. И дыма тоже. Когда хоть уже Илья выйдет на сцену? Зачем мы приехали сюда так рано? Неужели звезда не должна заскакивать в помещение буквально за пять минут до выступления? Или, наоборот, нужно приехать раньше фанатов?

Мой любопытный взгляд по сторонам перехватил блондин лет сорока с неприятным лицом — есть такой тип: он еще даже не заговорил, только посмотрел на тебя и улыбнулся, а уже понимаешь, какой подонок. Я поспешно отвернулась, надеясь, что он не успел ничего надумать, но поздно. Нутром ощутила еще прежде, чем он прикоснулся к моему плечу, что он уже рядом. А от касания и вовсе едва не подпрыгнула на месте.

— Привет, — он склонился ко мне с правой стороны, чтобы я могла его разглядеть.

Спасибо, всё, что надо, я уже для себя разглядела. Просто отойдите, мужчина. Пожалуйста!

Но мысли читать он, очевидно, не умел. Обратился к девушке, что сидела рядом со мной:

— Цыпа, можно я тут присяду? А тебе закажу коктейль, ладно? Выбирай любой.

Цыпа? Он это серьезно?

Девушка посмотрела на него странным взглядом и ушла прочь без коктейля. Пожалуй, мне тоже следует так поступить. Только куда я уйду?

Блондин занял освободившееся место.

— Тебя как зовут?

Промолчала.

— Вижу, скучаешь тут? Почему одна?

А он настырный! Но я опять не выдала ни слова и демонстративно продолжала смотреть в другую сторону.

— Я — Максим Шведов, — протянул мне ладонь.

Вежливость победила, и я повернулась. Но не для того, чтобы ответить на рукопожатие.

— Я не скучаю. И не знакомлюсь.

— Да? Почему же? — в его глазах интерес.

За что мне это, а? Почему с того дня, как я встретила Озерского и Рогозина неприятности сыплются на меня как из рога изобилия?

Пыталась проигнорировать, но молодящийся мужик зашел с другой стороны в надежде перехватить мой взгляд.

— Вон мой парень, — кивнула головой в сторону сцены, где весьма удачно появились музыканты и вместе с ними Илья, который на ходу переговаривался с гитаристом.

Мой навязчивый компаньон обернулся через плечо, мельком взглянув в указанном направлении, а потом фыркнул:

— Ага, а я встречаюсь с Мадонной.

— Любишь девушек постарше? Тогда здесь ты точно не по адресу, — не сдержалась от ехидной шуточки.

Он обиженно поджал губы. Может быть, это ранит его настолько, что он захочет отстать?

Но не тут-то было: незнакомец вдруг схватил меня за руку и потянул в центр зала.

— Пойдем потанцуем.

— Я сказала нет, — выпалила резко и гневно, ощущая испуг, но тщательно маскируя его злостью.

И ведь никто меня не спасет! Где тут охрана? Вон, Озерский даже не смотрит в мою сторону. Да и с чего бы ему искать меня в толпе? Я всего лишь какой-то там пиарщик, работающий у него два дня.

Единственный, кто может спасти меня — я сама. И потому я сделала резкий рывок в сторону, вырываясь из чужой хватки, и помчалась к служебному помещению. Разумеется, меня не пустили, но я позвонила Наташе, и она, хоть и с недовольным видом, появилась и позволила мне пройти в укромное место. Здесь было гораздо просторнее и современнее, чем в клубе в моем родном городе, где я впервые увидела, как выглядит «изнанка» таких заведений. Никаких труб над головой — вполне современный ремонт.

— Что случилось? — спросила Наташа, открывая передо мной дверь маленькой комнатки, обставленной под гримерку. Здесь напротив друг друга расположились два дивана, между ними небольшой стол, заваленный разнообразной едой, в который я уперлась коленками как только приняла сидячее положение, на окне жалюзи, на обратной стороне двери висело зеркало — вот и всё нехитрое убранство.

Я вкратце ответила на вопрос, надеясь, что на сегодня меня оставят в покое.

— Можешь поесть, — кивнула она на еду на столе.

Я оглядела остатки пиршества с чувством брезгливости. Поесть, конечно, можно, но, во-первых, тут в основном только мясо и зелень, а я не люблю ни то, ни другое. А во-вторых, боюсь, после перенесенного стресса мне кусок не полезет в горло.

Какое-то время мы просто молчали. Наташа записывала голосовые с рекомендациями коллегам по бизнесу, я просто смотрела по сторонам, что быстро наскучило, поскольку любоваться здесь было нечем, а из общего зала доносились только биты.

— Это надолго? — спросила наконец.

— Что? — она подняла голову, и кажется, вовсе забыла о том, что находится здесь не одна.

— Выступление Ильи.

— Не знаю, минут тридцать еще, может быть.

— А я точно нужна?

Она задержала на мне взгляд на какое-то время, а потом уточнила:

— У тебя какие-то планы?

Прозвучало не слишком ласково. А я боялась допустить ошибку, поэтому пролепетала:

— Да нет, просто… мне кажется, толку от меня здесь немного.

— Вот и надо сделать так, чтобы толк был. После выступления ребята поедут в ресторан ужинать, и мы вместе с ними. Илья должен к тебе привыкнуть — это для начала.

Что подразумевается под «потом», я уточнять не стала.

— Наташа, а можно задать один вопрос? — закинула я новую удочку и замерла, изучая ее реакцию. Если будет злиться — спрошу что-нибудь незначительное. Но раздражения на ее лице не заметно. Не отрываясь от экрана мобильного, она произнесла:

— Спрашивай.

— А что за авария была с участием Ильи?

На удивление, она даже не изумилась и не сказала, что лезу не в свое дело.

— Они ехали с Лешей-гитаристом в машине, превысили скорость, въехали в тачку. Там за рулем была девушка, она пострадала, но всё обошлось. Ей выплатили хорошую компенсацию, но этого ей показалось мало, и она отправилась на телевидение давать интервью в скандальных передачах. Шантажировала нас: писала, сколько денег ей нужно, чтобы не лить эту грязь, но мы отказались. Да, Илья был неправ, но он достаточно поплатился, теперь ездит только как пассажир. А эта ненормальная получила свою долю успеха и нехилый денежный куш — надеюсь, она от этого счастлива.

Я сомневалась, что она счастлива, поскольку получила травмы, да и заниматься черным пиаром довольный жизнью человек не станет, но промолчала.

— А в СМИ вы давали комментарии по этому поводу?

— Нет. Это решение Ильи. Мы и судебные заседания просили сделать закрытыми.

— Но ведь это порождает еще больше вопросов со стороны журналистов…

— И пусть. Интрига всегда приковывает внимание. А если он начнет прилюдно каяться — его не поймут, а лишь засмеют. Тут никогда не верят в чистые помыслы, Лида. Невозможно работать в шоу-бизнесе и остаться ранимым нежным цветком. Ты либо обрастаешь броней, либо тебя просто перемелют эти жернова и выбросят вон. Особенно если ты на виду, ты артист.

Я промолчала. Переваривала полученную информацию. Потом оставшееся время искала в интернете любые сведения об аварии. Они были разными, в том числе совсем сумасшедшие домыслы. Кто-то писал, что Илья был нетрезвым. Другие утверждали, что пострадавшая пережила клиническую смерть. Но то, что Илья не скрылся с места преступления и стойко выдержал удар, не оправдывая себя, но и не объясняя ничего журналистам, всё же делало ему определенную честь. Не представляю, как он пережил это… Не может же человек не переживать, правда?

Я даже не сразу заметила, что басы стихли, и потому открывшаяся дверь ввела меня в ступор. С громким топотом в комнату ввалились музыканты и сам Озерский, и, хотя их было всего несколько человек, шума сделалось столько, что стало не по себе.

— Куда поедем? Я предлагаю в «Рембрандта», — предложил один из музыкантов, и я по контексту поняла, что это какой-то московский ресторан.

— Не, ребзя, я домой, — заявил гитарист, запихивая свой инструмент в чехол.

— У меня у жены день рождения, я говорил. Надо ехать, а то не простит, — присоединился еще один.

— Илья, ну ты-то с нами?

— Давайте сегодня без меня. Я что-нибудь домой закажу. Устал.

Компания быстро собралась и по одному утекла, включая Наташу, которая успела дать указания Илье и совершенно забыла про меня, закрыв дверь с той стороны. Значит, я на сегодня свободна?

Дверь приоткрылась снова, и в проеме появилась женская голова. Даже детская, я бы сказала. Девчонке лет шестнадцать. Пирсинг в носу, выкрашенные в черный цвет волосы.

— Илья, а можно сфоткаться с тобой?

— Давай по-быстрому, — согласился он.

— А это твоя девушка? — едва получив заветное селфи, повернулась она ко мне.

— Это? — он взглянул на меня, будто только сейчас и увидел. — Нет.

— И хорошо. Страшная такая.

— Знаешь что, — вдруг угрожающе произнес он, пока я просто в шоке безмолвно открыла рот.

За что? Что за день-то такой?!

— Ладно, ладно, я пошутила, — примиряюще подняла вверх руки посетительница и тут же потеряла ко мне интерес. — А я тебя слушаю с тех пор, как ты в группе «Плинтус» был…

В какой группе? Я едва сдержала смешок, поскольку в данной ситуации мне бы лучше не напоминать о себе и держаться тихонько в сторонке.

— Мм, круто, — без эмоций выдал Илья и вежливо попросил: — Слушай, я устал после концерта. Давай в другой раз пообщаемся?

Девчонка восприняла эту идею слишком буквально и с энтузиазмом воскликнула:

— Давай! А как мы будем общаться? Ты дашь мне свой номер?

И тут вдруг Илья повернулся ко мне и заявил:

— Вот мой пиарщик. Она даст. А я пока пойду водички куплю.

И всё. Он просто сбежал, оставив меня с ней наедине, и я даже не уверена, что вернется. А та смотрела на меня в ожидании — еще бы, ей сам Озерский свой номер пообещал! — и, я была уверена, если не выполню это, она меня просто убьет. Или побьет, что тоже не лучше. А у меня его номера нет! Наверное, поэтому он так легко и сбежал, понимая, что я его не смогу «сдать», даже если бы очень хотела. А как выкрутиться, я, видимо, должна знать сама. Или это очередная проверка? Может, девчонка и не будет меня бить? Может, она «подсадная» — проверить мою реакцию?

В любом случае, выходить из ситуации как-то надо. И я откашлялась, прочищая горло и немного оттягивая время, а потом спросила не слишком уверенно:

— Тебя как зовут?

— Мила, — произнесла поклонница настороженно, словно ожидая подвоха в любой момент.

— Мила, понимаешь, в чем дело…

— Ты мне номер его дашь или нет?

— Нет.

— Я так и думала. Так ты его девушка?

— Думаешь, он правда бросил бы свою девушку наедине с фанаткой?

— Я так и думала. Ты ему не подходишь, — хмыкнула она, оценивающе глядя на меня сверху вниз, хотя сама почти на голову была меня ниже.

И я перед этой шмакадявкой чувствовала себя каким-то отбросом. Как будто пришла на кастинг, а меня разнесли в пух и прах. Выпрямила спину, скрестила на груди руки и с неподдельным интересом спросила:

— И кто же ему подходит?

Правда, интересно, что думают эти несовершеннолетние, которые мнят себя не пойми кем. Еще ничего из себя не стоят, а уже думают, что всего достигли. Хоть бы этикет для начала освоили: пусть даже простейшие правила о том, как общаться со старшими. И, раз уж на то пошло, я имею «доступ к звезде», а она теперь увидит Озерского только на следующем концерте, купив билет за сэкономленные на бургерах деньги.

Я вдруг сама себя остановила. Что это? Я соревнуюсь с этой малявкой? Да кто она мне? И зачем это нужно?

— Ну, не знаю, — фыркнула она, осматривая меня с явным презрением. — С фигурой получше, с грудью побольше. Блондинка, я думаю…

— Это ты на основе собственных предпочтений портрет составляешь?

— Он говорил об этом в интервью, — с чувством собственного достоинства разъяснила она словно маленькому ребенку.

— Про «грудь побольше»? — сложила я губы в умильную усмешку.

— Про грудь не говорил. Но куда уж меньше, чем у тебя.

Да как она смеет!

— Всё, довольно. До выхода проводить? — я на всякий случай показала рукой, где находится дверь. Морально готовилась к атаке, но девчонка без всяких вам «до свидания» и «рада знакомству» фыркнула в ответ и ушла, а я без сил рухнула на диван и закрыла лицо руками.

С меня и правда довольно. Чем я только думала, соглашаясь на эту роль? Никогда мне не стать фиктивной девушкой Озерского, и в этом ужасном звездном мире не прижиться… Они тут все немного того.

И от жалости к самой себе я ощутила, как из глаз вдруг начали литься слезы. А потом перешли в рыдания. Я, конечно, сдерживала их как могла, но накопившихся за день эмоций оказалось так много, что иного выхода для них просто не было.

Нужно было закрыться на замок изнутри, если он был, но этого я не проверила, а потому, разумеется, в момент эпицентра моей саможалости кто-то без стука ввалился в помещение. Я, даже если руки от лица убрала бы, не увидела, кто — слезы и размытая тушь застили глаза.

Этот кто-то застыл на пороге, и это дало надежду, что он уйдет, даст мне доплакать и, когда приведу себя в форму, спокойно смогу уйти. Но дверь повторно не хлопала, а тишина сохранялась. Я замерла, но лицо не показывала, хотя догадаться, что тут происходит, было несложно.

А потом услышала:

— Эй, что случилось?

Это был голос Озерского.

Глава 5

Терять мне всё равно нечего, и я подняла лицо, разжимая руки. Представила, как ужасно выгляжу сейчас в разводах туши, опухшая, красная, но мне наплевать. Я не из тех, кто стремится перед ним пытаться быть лучше, чем есть, потому что у меня никогда не было культа Ильи Озёрского, а теперь и подавно.

— Что случилось? — повторил он, присаживаясь рядом — даже слишком близко, я бы сказала, — и касаясь моей руки.

Его тон совсем не тот, что с утра или десять минут назад.

— У тебя есть брат-близнец? — невпопад спросила я, не глядя на него, а устремив взор на собственные переплетенные на коленях пальцы.

— Нет. Вообще никакого нет брата, — ошарашенно произнес он.

— А то мне показалось, что тебя подменили. Где тот острый на язык и самовлюбленный Илья Озерский?

— Вот, значит, каким ты меня представляешь? — хмыкнул он, убирая ладонь с моей руки.

— Не представляю, а вижу весьма отчетливо. Этих нескольких дней вполне хватило, чтобы познакомиться с твоей личностью.

— Ну, понятно, — вновь хмыкнул он.

— И что тебе понятно? — я смотрела на него, а он на меня. — Салфетки есть? — задала новый вопрос, не дожидаясь ответа на предыдущий.

— Должны быть.

Он встал и принялся искать их в груде хлама на другом столе. Потом подал мне на удивление чистые салфетки, хотя я всё равно рассмотрела их с брезгливостью, прежде чем приложить к лицу.

— Я ходил пиццу заказывать. Сейчас принесут.

— А другого момента для этого не было? Обязательно было оставлять меня наедине со своей фанаткой?

— Но ты же не испугалась? — поддел он меня с улыбкой. — Отлично справилась. Надеюсь, не выкинула ее в окно.

Я злобно фыркнула.

— Ты из-за нее такое шоу устроила? — он кивнул на мое «потрясающее» во всех смыслах лицо.

— Еще чего! Просто накопилось.

— «Просто накопилось», — передразнил он. — Это только начало, детка.

— Терпеть не могу это слово.

— Какое из них? «Детка»? Всегда теперь буду тебя так звать.

— Я и не сомневалась.

Дверь открылась, и пока я отвернулась, чтобы не шокировать еще и персонал клуба своим внешним видом (представляю эти заголовки про рыдающую девицу рядом с Озерским!), Илья принял коробки и, поблагодарив, закрыл дверь ногой, поскольку руки у него заняты.

Я перевела взгляд на гору еды.

— Мы кого-то ждем?

— Нет.

— Тогда почему столько пиццы?

— Я голодный. Ты, думаю, тоже. Вон сколько энергии вхолостую ушло, — опять напомнил про мой «выплеск эмоций», и я почти пихнула его коленом в колено, тем более что расстояние было минимальное, но промахнулась. К счастью, он оставил это без комментариев. А может быть, не заметил, поскольку отвлекся на свой телефон.

— Ты и на мою долю взял?

— Я не жадный, угощайся, — с умильной улыбкой произнес в ответ. Вот такого его фанатки и любят, точно.

— И на долю той девушки, видимо, тоже, — хмуро добавила я, а у самой уже слюнки текли. Как прекрасно просто поесть! Наконец-то!

— И ты еще говоришь про мой характер. У самой-то не лучше!

— Что ты знаешь про мой характер? — возмутилась в ответ.

— Достаточно, чтобы сделать выводы, — он откусил здоровенный кусок от своей порции и, не успев прожевать, добавил: — Ладно, давай теперь к делу. Конечно, в решениях продюсера я не сомневаюсь, но ты вообще знакома с пиаром?

— Конечно, я занималась этим в отеле, — соврала, не моргнув и глазом. Ведь если скажу правду, возникнут вопросы, почему вообще меня взяли в команду на эту должность без опыта.

— Пиарить провинциальный отель и артиста — не одно и то же, не находишь? — словно между дел бросил он, закидывая ногу на ногу и откусывая громадный кусок пиццы. Он жевал с таким смаком и совершенно ничего не стесняясь, что я даже позавидовала его хорошей самооценке и здоровому пофигизму.

— Ты специально ищешь повод меня обидеть? Обсуди это с Рогозиным. Может, он послушает тебя и уволит меня.

— Окей. И какой следующий шаг?

Я, едва схватив с равнодушным видом кусок теплой пиццы, застыла.

— Что ты имеешь в виду?

— Как будем пиарить мой новый альбом?

— Явно не так, как ты делал это прежде.

Илья удивленно приподнял бровь.

— И что же было не так?

— Я о твоих выходках.

— Мои выходки называются частной жизнью.

— Если она становится достоянием общественности — это уже не частная жизнь. Значит, нужно быть поаккуратнее с этим и предложить что-то взамен: какую-то яркую историю, чтобы все перебросили внимание туда.

— Какая классная идея! Никто раньше такого не делал, — с явной иронией всплеснул он руками.

Ответить на этот выпад я не успела. Дверь распахнулась, и появилась Наташа.

— Ой, — удивленно застыла она на пороге. — Вы еще тут? А я ключи забыла.

— Обсуждаем стратегию, — пояснил Илья. — Как будем раскручивать мою карьеру в медиа-поле.

— Это правильно, продолжайте. Я только посмотрю, не тут ли ключи забыла…

Она прошмыгнула к подоконнику, пробежалась глазами по захламленному столу и пожала плечами.

— Наверное, всё-таки в машине выпали. Ладно, счастливо, — и дверь за ней закрылась так же быстро, как и открылась минуту назад. Что ж…

— Так на чем мы остановились? — Озерский перевел на меня ленивый взгляд.

— Могу я спросить кое-о-чем? Только пообещай, что ответишь серьезно, — перевела тему я.

— Ну давай, попробую, — и он запихнул в рот остатки очередного куска пиццы. Не парень, а бездонный желудок: пока я кое-как доела один кусок, он уже умял почти целую коробку.

— Почему девчонки так на тебя вешаются? Что в тебе особенного? Кроме таланта и созданного продюсерами образа.

— А разве этого мало? — хмыкнул он. — Остальное девичий мозг додумает сам — докрутит до нужной кондиции.

Поспорить с ним было сложно.

— Это все вопросы? — уточнил он.

— Нет. Что за группа, в которой ты выступал? «Плинтус».

— Было дело. В раннем студенчестве мы с приятелем сколотили коллектив. Кстати, неплохо раскрутились. Даже играли в ресторанах и зарабатывали.

— И сколько вас было человек?

— Четверо. Барабаны, бас-гитара, клавиши, ну а я пел и играл на соло-гитаре.

— А почему такое название… странное?

— Цепляет, правда? Вот поэтому.

— А такое ощущение, что ждать от группы высокого уровня исполнения не стоит. Это же «Плинтус».

— Ну, если ты помнишь, есть еще понятие «ниже плинтуса». А вообще — да, это, своего рода, ход конем. Ждать не стоит, а мы пришли и удивили. Так обычно и было.

— И почему развалился «Плинтус»?

— Закончились студенческие годы, кто-то женился, кто-то уехал в другой город, кому-то стало тяжело совмещать с основной работой… В общем, обычный быт.

— Скажи, а та авария, о которой спрашивала журналист… Она правду говорила, и за рулем был ты?

Илья тут же напрягся, сменил позу и перестал есть.

— Если мы в первый раз нормально пообщались, это не значит, что ты теперь можешь влезать в мою жизнь. Поела? А теперь собирайся, отвезу тебя домой. Если не испугаешься, конечно.

Комментировать я не стала. Просто встала и сказала:

— Я уже готова.

Больше в этот вечер мы не обронили ни слова. Даже «пока» на прощание друг другу не сказали. Машина с водителем остановилась у моего дома, и я выскочила со скоростью света, заметив всё же, что Илья и голову не повернул в мою сторону, хотя сидел рядом. И мне было жаль, что этот нормальный, по сравнению с целым днем, вечер, был так легко и так грубо испорчен.

Глава 6

«Сегодня идем на мероприятие, надень платье поэлегантнее. И будь готова к общению с прессой», — пришло смс от Наташи прямо с утра.

Никакого там «доброго утра» или хотя бы «привет». От их манеры общаться меня коробило. И я уже скучала по родной провинции, хотя две недели назад ни за что не смогла бы в такое поверить. Параллельно я переезжала из отеля в квартиру, которую снял мне продюсерский центр, вопреки заверениям просто прислав сообщением адрес и с курьером — ключи, хотя изначально речь шла о выборе. Но, как говорится, дареному коню в зубы не смотрят.

Платье в моем небольшом гардеробе нашлось, хотя в том, что оно подходящее под требования нового руководства, были сомнения. Наташа перехватила меня на первом этаже прямо у входа в офис компании и «припечатала»:

— А ты умнее, чем я думала. Классный придумала ход. Как он сразу расчувствовался, включил героя.

Я подняла бровь, не совсем понимая, о чем идет речь. События вчерашнего дня уже частично выветрились из моей памяти, по крайней мере, эмоциональная его часть. И тогда Наташа напомнила:

— Мне Илья рассказал в общих чертах. Прям клещами вытаскивала — хороший признак. Он не очень любит говорить о личном, значит, ты вошла в эту зону.

— Это было непреднамеренно, — немного смутилась я.

— Теперь это уже не важно. Главное, что сработало. Первый шаг сделан, и какой!

Я же от ее похвалы и всей этой ситуации чувствовала себя не в своей тарелке. Меня пугало закулисье шоу-бизнеса, о котором (о настоящем) не было сказано в журналах и интернет-статьях — ни в одной. Я не понимала, что должна делать, и мое ли это вообще место. Мне не на кого было положиться в этом городе. Даже просто посоветоваться. А единственный близкий по духу мне человек — подруга Кристина — так далеко.

— И часто такие мероприятия случаются? — спросила я у Наташи, чтобы сменить вводящую в ступор тему.

Вопрос, в общем-то, не нуждался в ответе, поскольку меньше чем за неделю это было уже второе подобное событие, а значит, не так уж редко приходится выбираться «в люди». И это совсем не так весело, как мне представлялось изначально, когда я была по другую сторону — это «обязаловка», которую ты должен непременно отбыть, улыбаясь, заводя ни к чему не обязывающие разговоры… Зато в такой обстановке, под бокальчик игристого завязываются дружеские связи «с кем надо»: получаются новые дуэты, проекты, другого рода взаимопомощь.

— Сейчас да, а раньше Илья их терпеть не мог. Всеми правдами и неправдами избегал. Бывало, занесу его с таким трудом в какой-нибудь лист приглашенных — начинающему артисту не так легко пробиться в тусовку, — а он не приходит. И воздействовать на него невозможно. Штрафы его не берут, на крик он не реагирует…

— А разорвать контракт? — приподняла бровь я. — Разве мало талантливых?

— Может, и много, но он самородок. У него харизма и обаяние. Он только бровью поведет — девчонки укладываются в штабеля. И пишет песни как дышит. Скажет ему Рогозин: нужно что-то про любовь, но лиричное, берущее за душу — он закроется на двадцать минут в гримерке и возвращается с текстом: «Давай напою, послушаешь». И как-то удивительным образом попадает в самое сердце своей аудитории. Вот на гастроли отправимся — посмотришь, как там встречают. В каждом городе, даже самом крохотном, его на куски разорвать готовы, чтоб хоть пуговку заиметь.

Звучало страшно. И я вполне понимала и разделяла чувства Озерского, который не стремился «выходить в свет».

— Потом у нас еще интервью. Поедете вдвоем, вместе с водителем. Вопросы мы согласовали, но я тебе продублирую сообщением. Если что-то пойдет не по плану — сразу же прекращай это дело.

Я кивнула, не представляя, как буду «прекращать», если вдруг выйдет какой-то конфуз. Но подумать об этом возможности не было. Появился Илья, но не в костюме с галстуком, а в черных джинсах и такого же цвета футболке. Похоже, это его любимый образ.

— Илья! — воскликнула в негодовании Наташа, подскакивая с места. — Я же сказала одеться официально!

— А с каких пор черный цвет перестал быть официальным? — он ленивым взглядом скользнул с Наташи на меня и обратно: никакого намека на оттепель в нашем общении.

— Посмотри на Лиду! Как вы вместе смотреться будете?

— А зачем нам вместе смотреться? Я же пойду один, а она — персонал.

— Ага, персонал, который выглядит наряднее, чем артист, — не отреагировала на обидное слово в мой адрес Наташа, а вот я смолчать не смогла.

— Сам ты персонал, понял? Сейчас заедем по дороге в магазин, и купишь себе рубашку и брюки.

— С чего это вдруг?

— С того, что твой внешний вид — это часть пиара, а значит, моя зона ответственности. Я правильно говорю, Наташа? — и я повернулась к ней, кипя от негодования.

А та под моим напором только глазами заморгала и как-то вяло, словно впервые не зная, как поступить, согласилась.

— Сколько у нас времени? — я взглянула на экран телефона. — Сейчас два, до мероприятия еще час. Поехали!

— Мы не успеем, — равнодушно бросил Илья, оставаясь на месте.

— Если будешь меня слушаться — успеем, — не уверенная ни на один процент в том, что говорю, тем не менее решительно отрезала я.

— Не много ли ты на себя берешь? — хмыкнул парень, всё же направляясь вслед за мной и оставляя позади Наташу.

Бразды пиара постепенно отдавали мне (по крайней мере, для видимости) — это пугало и радовало одновременно. С одной стороны, я прекрасно понимала, что это лишь иллюзия свободы, но с другой — у меня появилось хоть немного пространства для маневра, и жить становилось веселее.

Если бы я знала, что ждет меня дальше, и с каким количеством творческих людей я увижусь уже через час, я бы, пожалуй, не была так самонадеяна. Но пока я, на счастье, и не догадывалась об этом. Попросила водителя остановиться у магазина, который пробила по дороге на мероприятие. Скомандовала Илье поторапливаться и переговоры с продавцом вела сама, сразу четко ограничив рамки: сколько у нас есть времени и что нужно. Илье, со скучающим видом плюхнувшемуся на диван с телефоном, тут же подобрали безупречного кроя бежевые брюки и светло-голубую рубашку, закатав для полноты образа рукава.

— А туфли у вас есть? Его обувь сюда не подходит, — уточнила я, придирчиво окинув взглядом получившийся вариант и поймав себя на мысли: «Хорош, зараза».

— Конечно. Но сюда лучше сникерсы, я думаю, — с улыбкой отметила продавец. — Пойдемте в другой отдел.

Когда с примеркой было покончено, я убедилась, что мы по-прежнему успеваем, если не встанем в пробке, и кивнула своему «манекену»:

— Плати.

Он поднял бровь, мол, мы так не договаривались. А я перевела взгляд на девушку-консультанта, которая застыла с неловкой улыбкой, заметив эту сцену, и тут же ей улыбнулась.

— Не переживайте, Илья Сергеевич сейчас всё оплатит.

Он скорчил рожу и достал банковскую карточку.

— Скажу, чтобы вычли эту сумму из твоей зарплаты, — шепнул он мне на ухо на ходу, когда мы выходили из магазина.