Бесплатный фрагмент - Сотворить себе врага

Пролог

В темную непроглядную ночь из домика непримечательной наружности выбежали два десятилетних мальчугана. Они остановились у ворот, нервно оглядываясь, и с трудом унимая дрожь в конечностях, крепко обнялись, стиснув зубы.

Кровь на левой ладошке каждого из них еще не успела свернуться и сочилась небольшими липкими каплями, создавая неудобство и немного пощипывая кожу. Оба молчали.

В густом мраке безмолвной ночи они в последний раз взглянули друг другу в глаза и побежали. В разные стороны. Из родного, опустевшего за неделю дома.

Прочь.

В неизвестность…

Глава 1

Даниэль

Даниэль оказалась у места назначения раньше положенного на полчаса. Сверившись с часами, еще раз нервно оглянулась и присела на заваленное дерево, покрытое пожелтевшим, по-осеннему сырым, мхом. Она вытянула ноги, и сухие листья тут жеотозвались трескучим шуршанием.

— Тише! — шикнула она им.

Прошло минут двадцать, а Дани все сидела неподвижно и мысленно представляла, как ее постепенно накрывают листья, превращая в бесформенную кучу, и защищая тем самым от постороннего смертельного взгляда Охотников. Прошло еще пять минут — Дани нервно заерзала на месте.

И черт ее дернул явиться так рано.

За монолитной стеной, в десяти шагах от нее, послышались голоса парней:

— Мы в этот раз не дадим себя обыграть, так ведь, Эд!?

Дани бесшумно поднялась и на носочках подкралась к стене, наступая только на сырые клочки земли и стараясь обходить свежеопавшие листья, дабы не издавать смертоносного шелеста.

Ребята за монолитной стенкой уже вышли готовиться к соревнованиям — это значило, что еще две минуты, и она получит то, зачем явилась.

Приложив ухо к холодной мертвой стене, Дани прислушалась, выжидая пароля, который, по договоренности, должен был прозвучать руководством к действию.

Минута. Еще одна. Еще…

— ДА НИ то ты делаешь, Авет! Это очень важно! — выкрикнул незнакомый ей голос.

— Черт! — шепнула Даниэль и побежала со всех ног.

Побежала быстро, не оглядываясь и позабыв обо всех признаках осторожности. На втором километре девушка поняла, что за ней хвост — надежда на спокойный вечер растаяла в руках.

Она свернула в сгущающуюся тьму леса и помчалась как лань, проносясь меж тонкими и толстыми стволами деревьев, незаметно для обычного человеческого глаза, оставляя только свой запах. Но его было более, чем достаточно, чтобы вычислить и покончить с ней — незаконно проникшей на земли Артекса.

В ста метрах от себя Даниэль увидела контуры желанной пещеры — единственного ее спасения. Дыхание настигающих Охотников почти касалось затылка, но она ни на секунду не задумывалась о смерти. Пещера уже открыла свою черную пасть и, ничуть не сбавив скорости, девушка влетела в нее, удачно войдя в поворот.

Удары подошвы обуви о каменную дорожку Лабиринта выдавали местонахождение не хуже, чем пряный запах ее кожи. Времени снимать обувь не было — преследователи были сильнее и если бы им удалось ее поймать — о горячем чае перед окном можно было бы забыть навсегда.

Она бежала, наматывая круги по знакомым с детства проходам, везде оставляя свой запах — так труднее будет ориентироваться преследователям. Зная Лабиринт лучше остальных учеников Артекса, лучше самого Хозяина и наверняка лучше Охотников — она даже не задумывалась над дальнейшими поворотами.

Ее мысли были о другом.

Пароль произнес не Авет — это значило, что Охотники учуяли запах и взяли след. Но фраза: «Это очень важно!», — означала, что передаваемый материал имеет огромную важность и его нужно получить сегодня же.

Дани порядком запутала преследователей, и ей удалось выделить пару секунд, чтоб снять сапоги. Она проскочила нужный поворот, осознавая, что из всех возможных вариантов только выбранный путь вел не к выходу, и имел небольшой закоулок, в котором можно было притаиться. Разумеется, что пробежав метров десять от тупика, Охотники развернутся назад, чтобы снова поймать запах, но и этого времени ей будет достаточно, чтобы завершить маневр…

***

Когда отец Даниэль создавал этот Лабиринт по приказу Хозяина, в походном мешке с пищей и инструментами на день, он проносил семилетнюю Дани. Чтоб Охранники не учуяли ее детский запах, он натирал ее чесноком, резкость которого отбивала у Стражей с обостренным обонянием желание обыскивать сумку. Мать Дани была смертельно больна в то время и оставлять малолетнюю девочку с непробудно спящей матерью было опасно. Поэтому выхода у мужчины не было, и он брал ребенка с собой.

С ним дочь была под присмотром и все время сыта. Пока он копал проходы, Дани резвилась на солнышке, когда он клал дорожку из камней — она сидела рядышком, и он размеренно разговаривал с ней о жизни, обучая тем самым всему тому, что умел сам, и чему научила его жизнь.

Отец девочки знал, что по окончанию работы Хозяин убьет его, чтоб сохранить тайну Лабиринта, ведущего в иной — Чужой мир, потому для него каждый день рядом с дочерью был бесценен. Он смешил ее, давал напутствия и ценные уроки, тайно наслаждаясь каждой минутой рядом с единственным и горячо любимым ребенком.

В день, когда Дани исполнилось десять, а Лабиринт был практически завершен, отец взял ее за руку, и она, впервые в своей короткой жизни, увидела в его глазах замешательство и страх.

— Девочка моя, ты уже взрослая и должна запомнить все, что скажу. Ты теперь владеешь огромным знанием! — Дани нахмурила бровки, — Этот Лабиринт — вход в иное измерение — в другой мир. Понимаешь, родная? Там тоже живут люди, только другие. У них иное мышление и понятия, они по-другому одеваются и ценят иные вещи, но они такие же ЛЮДИ, как и мы. Я со дня на день закончу свою работу и… — он сел на колени, чтоб лучше видеть ее лицо, и она разглядела в глазах сильного мужчины слезы, — …И ты останешься одна. Тебе нужно будет спастись, слышишь?

— Папа, что ты говоришь? Ты хочешь бросить меня? Я не нужна тебе больше? — щечки девочки раскраснелись от волнения.

Отец обнял ее хрупкую фигурку и постарался вдохнуть глубже ее запах — родной аромат, который для него — для отца — даже запах чеснока не мог сбить.

— Что ты, милая?! Ты для меня дороже жизни! И я всегда буду с тобой!

Дани оказалась смертельно напугана. Для нее отец всегда был каменной стеной, за которую она частенько пряталась: когда за ней гонялись дворовые мальчишки за то, что отбирала у них печенье или мяч; когда ей было страшно в темноте или снились кошмары… А теперь вот, эта стена сыпалась у ее ног камушек за камушком, превращаясь в невысокий заборчик и, тем самым, оголяя ее перед безжалостным окружающим миром.

— Давай поиграем? — сказал отец и встал. Он высушил рукавом слезы и взял ее маленькую ладошку в свою, — Идем!

В тот вечер она впервые увидела Чужих. Они с отцом вместе вошли в Их измерение и долго гуляли по улицам, где шумели люди. Из больших домов высотой с обычное дерево Артекса, доносилась странная музыка — совсем не похожая на привычную для Даниэль, издаваемую их деревянными инструментами, да и звучала она намного громче.

Люди были одеты в разноцветные, блестящие одежды, лица женщин разрисованы приковывающими взгляд масками. На их ногах были удивительные галоши с высокими гвоздями на пятках, которые цокали при ходьбе. Глядя на эту странную обувь, Дани мутило — она представляла, как эти гвозди с обратной стороны впиваются в ноги женщин.

Девочка ежилась и отворачивалась.

— Папа!!!! Пойдем отсюда! Я не хочу здесь быть! Мне страшно! — разрыдалась за очередным поворотом малышка, крепко прижимаясь к отцу.

— Нет! — твердо сказал он, — Родная, послушай меня! Ты должна спастись! Завтра мне уже не рассказать тебе всего этого. Ты должна жить и жить придется здесь.

— Как это здесь? — оторопела девочка.

Они еще долго бродили по пустому ночному городу, по дорогам которого проносились непонятные тележки с блестящими матовыми боками на колесах. После них дым стоял столбом, и оба начинали кашлять от ужасного запаха.

Папа рассказывал ей, что это «машины» — а она так и не поняла, зачем нужны эти грязные тележки и такая громкая музыка в «клубах». И «косметика» на лицах этих женщин, и безжалостно мучающие ноги «каблуки».

Он рассказывал Дани о том, что именно ей нужно будет делать, чтоб спастись в этом городе и как спастись от своих же земляков. Дани уснула на руках у отца, а он все шел и шел в неизвестном направлении, целуя родное личико и умоляя Богов спасти ее от смерти, которая не минует его.

Поутру они вернулись прежде, чем Хозяин явился проверить работу. Дани смирно стояла у выхода в иной мир и ждала приказа отца. Она прекрасно знала, что нужно делать и щемящее сердце волнение не отпускало ее до самого конца…

Она слышала, как Охотники схватили отца, и несмотря ни на что не двигалась с места. Девочка ждала заветной фразы от него, которая должна была быть произнесена только тогда, когда он убедит их в том, что Дани больше нет. Коленки у нее дрожали, а ручки тряслись.

Она слышала его крики и ей так хотелось быть сильной, чтобы помочь ему, чтобы отбить у этих уродов отца.

— Где твоя дочь? — спросил Хозяин.

— Она умерла, — ответил тот.

— Ты врешь! Ее видела ребятня еще вчера.

— Я сам убил ее! Ты можешь убедиться в этом, Хозяин. В лесу, семьдесят миль от лабиринта, свежая могила, а в ней моя дочь. Я не хотел, чтоб она оставалась одна… — говорил устало он, — Ее мать уже никогда не откроет глаза, а оставить дочь мучиться от голода — я не смог…

— Вееерно ты говоришь, Арон! — пропел Хозяин, — Ты изначально знал, на что идешь. И ты сам выбрал этот путь! Проверьте, не лжет ли он. У вас две минуты — разрыть могилу и выяснить там ли девочка.

Дани глотала слезы, сдерживая рыдания.

Прошло некоторое время, в течение которого девочка слышала приглушенный разговор Отца и Хозяина, слов которого было не разобрать. Затем послышались шаги и Охотник заговорил:

— Да, Хозяин. Ребенок в самом деле умер.

— Отлично, — весело ответил хозяин, — Кончайте с ним.

— ДА… НО — крикнул отец, и Дани выпрыгнула в линзу, в шумящий город, прокручивая в голове все наставления отца.

Теперь она осталась одна. И никто ей не сможет помочь, кроме нее самой.

Возвращаться больше нельзя.

Нельзя и некуда.

Глава 2

Авет

Вжимаясь в узенький полог тупика, она задержала дыхание. Охранники, проносясь мимо, шумно перекрикивались. Дождавшись пока они отойдут на приличное расстояние, Дани сняла сапоги и промчалась в обратном направлении, пока и вовсе не выбежала обратно в лес Артекса.

Девушка бежала к стене, за которой Авет должен был отдать ей то, зачем она явилась и что в данный момент было для нее дороже ее собственной жизни.

Оказавшись, наконец, у стенки, она поняла, что едва не опоздала — ребята расходились. Подпрыгнув, и ухватившись руками за ветку, она взобралась по ней повыше и присела, чтоб перевести дыхание.

Авет возник бесшумно и тут же закрыл ладонью ей рот, прошептав в самое ухо:

— Вы — девчонки — шумные такие, — на что Дани только смущенно взглянула на него.

Семнадцатилетний парень уже не был похож на Авета, с которым она познакомилась девять лет назад. На мальчугана, с которым ее свела судьба, чтобы дать шанс спастись.

Впервые он увидел ее, напуганную и исхудавшую, на пятый день ее бегства из Артекса. Она сидела в тупике улиц, в самом темном углу и обсасывала корку украденного у развозчика хлеба. Ее глаза закрывались, и она мечтала о беззаботном сне, когда он медленно, чтоб не спугнуть ее подошел и присел на корточки. Она вскочила и, ругая себя за потерянную бдительность, заговорила:

— Я на твоей территории? Я уйду! Прошу, только не бей меня! — и кинула ему в ноги хлеб, который не успела доесть.

Сердце мальчика сжалось, и он вспомнил брата, который возможно так же бродил в одиночестве и в страхе неизвестно где. Тогда, он притянул к себе напуганную девочку и разревелся.

Теперь перед ней сидел красивый парень, с очерченными взрослеющими чертами лица, спортивным телосложением, голым торсом и сильными руками. Они не виделись с глазу на глаз почти два года. И она не могла отвести взгляда, отчего смущалась и краснела, и он тоже разглядывал ее золотые кудряшки и оформленное тело с интересом и чуждым желанием.

— Авет? Ты так…

— Ты тоже похорошела, — перебил он и нахально улыбнулся, подняв одну бровь.

Она хотела кокетливо расхохотаться, но уловила опасность. Парень тоже насторожился. Притянув ее к себе, он глубоко вдохнул запах ее волос и, вложив в руку самодельный желтый конвертик, спрыгнул с ветки дерева на стену, за которой жил.

Сидя на дереве, Дани боролась с головокружением от его прикосновений и всматривалась в его удаляющуюся фигуру, идеально прямую спину и босые ноги. Под ней пронеслись Охранники, держа в руках ее сапоги и унося с собой ее запах. Учуять ее было невозможно.

Девушка дождалась, пока все стихнет и, сойдя с дерева, побежала обратно. В густой лес.

***

Оказавшись дома, Даниэль в первую очередь скинула с себя одежду и прошла в душ. Чем ей нравился этот мир — удобствами. Здесь не нужно было искать укромное местечко у холодной реки вдали от чужих глаз, чтоб соблюсти элементарные правила гигиены. В этом мире можно было в любое время искупаться, покушать и заняться множеством искушающих увлечений.

Даниэль не нравились такие соблазны как: телевизор, дискоклубы и театры — где люди изощрялись, как могли, натягивая на себя маски чужих жизней. Ей для счастья нужен был только свежий горячий хлеб, сделанный в пекарне — он ни в какие рамки не шел с материнским — черствым из отсыревшей муки.

Приведя себя в порядок и обработав расцарапанные в кровь ноги от бега босиком по сухим осенним лесам Артекса, она налила себе чай и, наконец, раскрыла конверт.

В конверте, на выцветшей от времени бумаге, был нарисован мальчик. Дани сразу заметила сходство рисованного мальчика с Аветом, только черты лица на рисунке были немного нежнее — совсем детские что ли. На обороте размашистым мальчишеским подчерком было написано:

«Ты — моя единственная надежда. Он в беде… Его хотят убить те, кто когда-то расквитался с моими родителями. Уверен, он не знает об этом.

Я столько лет следил за ним, а ЗДЕСЬ потерял его след. И ты прекрасно знаешь почему я ЗДЕСЬ — иначе я не могу — только так у нас есть возможность отомстить за твоих и за моих родителей.

Найди его — Алик должен быть в нашей команде. Надеюсь, он уже достаточно вырос, чтоб понять меня и простить за ТАКОЙ выбор. Я столько лет сомневался, что он примет меня ТАКИМ, что не решался раскрыться перед ним. И сейчас сомневаюсь, но теперь выхода нет — брат может погибнуть.

Этого не должно произойти, Даниэль. Ты с ним поладишь — он хороший…

Вот его координаты (прости, названий улиц не знаю, слишком мало времени было отведено, чтоб запоминать и улицы и примечательные места): в конце города, в северной ее части, находится единственный пустырь, не застроенный и не жилой. За пустырем — граница, а дальше лес. Там — у самой границы тоже живут люди — они помягче, и пообщительнее городских.

Найди Старика Хасана — он тебе подскажет, где искать Алика. Но ни за что не выдавай свою тайну, Хасан должен думать, что ты из тех, кто идет за Аликом. Вообще никто кроме нас двоих и Алика не должен узнать ВСЕ, иначе воплотить задуманное будет все сложнее.

Удачи тебе!»

Она отложила конверт, взглянув на часы. Была вторая половина ночи.

«Завтра вечером к Хасану…» — подумала она, и мысли растворились в круговерти сна.

***

Старик Хасан оказался жилистым мужичком, не успевшим толком поседеть. Даниэль не совсем поняла, глядя на него, отчего его прозвали Стариком. Его лицо было едва тронуто морщинами, тело казалось совсем мальчишеским, не смотря на заметную сутулость — печать возраста.

Одет он был в обычную майку, вопреки погоде. Стояла осень, но холод еще не окутал землю своей дрожью. Солнце клонилось к земле, обволакивая все вокруг прощальным взглядом. Вечер выдался достаточно холодным. Дани была одета в теплую куртку, застегнутую на замок до конца, но поглядев на Хасана в майке, отчего-то задумалась по погоде ли одета.

— Вы — Хасан? — спросила девушка, приблизившись к нему, сидевшему на лавочке и нежащемуся под холодным мертвенно-бледным солнцем.

— Да, красавица. Что тебя привело в такую глушь?

Он, наконец, развернулся всем телом, взглянув на ее лицо, и на секундочку замер. Это было настолько мимолетно, что иной бы даже не заметил замешательства во взгляде Старика, но не Дани.

Промелькнула мысль: «Он что-то понял…»

— Я, наверное, пойду, — проговорила она и развернулась.

— Постой! Ты ли это? Боже, как? Как тебе удалось? Ты же… Арон, старый проказник, — ухмыляясь во весь рот, распевал слова Хасан.

— Вы меня с кем-то путаете… наверное, — сказала Дани и высвободила руки из грубых ладоней, вцепившегося в нее Старика, стараясь скрыть дрожь от прозвучавшего имени отца.

— Ты меня не проведешь, Дани. Малышка Дани!!! Не бойся — тебе теперь нечего бояться.

Глава 3

Эд

— К кому из вас приходила девушка?! — Выстроив в ряд учеников «Школы Мальчиков» Артекса, басил директор, размахивая палкой для наказаний.

Ребята молчали. Авет знал, что если он признается — его и Дани убьют, потому что она приходит из Лабиринта, а о нем знают и должны знать только единицы. А если не скажет ничего — его и остальных ребят будут долго мучить и избивать, после чего некоторые, особо самоуверенные, не упустят возможности наказать его или хотя бы попытаться сделать это. Но, так или иначе, ни один из них не проболтается, потому что будет «съеден» остальными за донос.

Итак, все молчали. Тогда директор Берд сделал взмах рукой и верные Охранники, за глаза именуемые «псами», кинулись обнюхивать каждого. Авет чертыхнулся про себя, вспомнив (в очередной раз за день) запах ее волос и взмолился, чтоб он уже успел выветриться с его руки за прошедшие несколько часов.

Авет сжал кулаки, когда широкие волосатые ноздри обдавали его горячим воздухом, обнюхивая волосы. Он спрятал руку за спину, еле заметным движением — ту руку, которой прикасался к мягким кудряшкам Даниэль.

Парень пришел в себя от мысли, что ему грозит пытка, а он думает о девчонке, которую не видел толком около двух лет.

Что изменилось с тех пор? Она повзрослела? Или он возмужал? Или оба варианта сразу? Что это за ощущение? Почему он так много думает о ней?

— Запах исходит от троих, Ваша Светлость! — отчитался один.

— Покажи! — промурлыкал, довольный результатом, Берд.

Авет замер. Палка указала на него, Эда и малявку Фреда. Последний пожимал его руку, в очередной раз, надеясь привлечь внимание сильного парня к себе, чтоб иметь защитника — отчего запах частично передался и ему. Но к несчастью Фреда, Авету были не интересны правовые моменты в отношениях с коллективом. Он знал и воспринимал только Эда, который был посвящен в дело постольку — поскольку и вызывал доверие тем, что не задавал лишних вопросов.

Фред в страхе зажмурился, а Эд ободряюще взглянул Авету в глаза и подмигнул.

— От того мальчишки еле — еле слышно! Думаю, он не причем, — добавил «пес».

— Бери этих двоих и за мной! — приказал Берд и направился к двери, явно с довольным видом.

Эд и Авет последовали за директором.

— Прости! — шепнул Авет.

— Все нормально, брат! — весело ответил тот.

«У меня один брат!» — в сердцах подумал Авет и, прищурившись, взглянул на Эда, усиленно держа язык за зубами, чтоб не обидеть друга. Он отчаянно желал увидеть брата — такого чистого и правильного, в отличие от него самого — по уши погрязшего в черни.

В хижине директора было просторно и пусто: стол, стул, три табурета вдоль стенки, один шкаф, забитый книгами — древними как жизнь на земле, и маленькое окно. Берд зажег керосиновую лампу и неожиданно прокричал так, что Эд вздрогнул:

— Где она? Как она сюда проникает? Говорить!!!!

Эд посмотрел на Авета и сжал кулаки. Авет проглотил вязкую слюну, но рта не раскрыл. Он снова вспомнил ее волосы и сладкий аромат и поклялся себе сохранить ей жизнь как тогда, когда она оказалась в руках у крутого парня.

В тот день, она собиралась стащить деньги из его сейфа, чтоб им было на что жить, а владелец застал ее врасплох и собрался изнасиловать. Тогда он — хилый мальчуган, без единого оружия в руках — разбил локтем окно и кинулся на зажавшего в углу двенадцатилетнюю девчонку, амбала, расцарапав ему смазливое лицо в кровь осколком от разбитого окна. Им удалось бежать, прежде обворовав парня на крупную сумму, а после пришлось долго скрываться от полицейских Лондона в Лабиринте Артекса, дорогу к которому показала Авету Даниэль.

Авет и Эд оказались в карцере. Холод и сырость, казалось, пытались разорвать их изнутри. Оба знали, что им предстояло провести в этом подвале не менее двух дней, но уже за час вынужденного пребывания там, продрогли до костей.

Авет долго пытался не касаться телом сырой земли — не садиться и тем более не ложиться на нее, но Эд сдался после первого же часа и спустя некоторое время начал судорожно и надрывисто кашлять. Парень злился на себя за то, что неосознанно подставил друга и, стиснув кулаки, безостановочно расхаживал вдоль стен тюремной комнаты, то и дело, сжимая зубы до скрипа.

— Успокойся уже! — буркнул Эд.

— Я должен был сообразить, как именно они будут искать доказательства… — воспротивился Авет.

— Она достойна такой жертвы, — вдруг сказал Эд, — Тем более, я убежден, что ничего с нами не случится! Ну, подумаешь, поваляемся с тобой после в госпитале с месяц, зато она будет жива. Не бойся… — он закашлялся и, уняв кашель, договорил, — …Я ни тебя, ни ее не выдам!

— Какая тебе выгода? — оскалился Авет, совершенно не понимая, зачем этот парень так рьяно хранит его тайну.

За свои семнадцать лет он привык распознавать выгоду в отношениях с другими людьми: да и сам делал добро ради чего-то, и получал нужное, взамен отдав что-то. А такие вот отношения, сложившиеся с Эдом, настораживали и не давали привести чувства в порядок — то ли верить другу и благодарить, то ли ждать подвоха.

Он предчувствовал, что рано или поздно платить придется… Только чем на этот раз?

Эд не собирался отвечать, и даже взгляд не поднял на гневно взиравшего друга.

Глава 4

Алик

— Хасан, вы действительно ошибаетесь. Я не… — робко сопротивлялась Даниэль.

— Как ты спаслась? Хотя нет, не рассказывай ничего! Я просто буду знать, что ты жива! — он даже не слушал ее протесты, — Даниэль, но что ты делаешь здесь? Зачем пожаловала? Тебе нужна информация? Какая? — он улыбался, ретиво размахивая руками и рисуя в воздухе надлежащие жесты, — Я помогу тебе — я ведь был в долгу перед твоим отцом, но так и успел расплатиться, — Старик рассеянно улыбнулся, и у Дани промелькнула догадка, что тот колеблется в принятии решения.

И пока он мучается в сомнениях — она будет мучиться вместе с ним.

— Хасан, мне нужно знать, где живет Алик? Я, к сожалению, не знаю его фамилии?

— Эммм… — он осклабился, — У нас здесь маленький поселок — всего пятьдесят человек. Людей с именем «Алик» двое — но судя по всему тебе нужен тот, что помоложе, — Старик звонко расхохотался, и Дани позволила себе улыбнуться.

— Ты выпьешь со мной чая? — предложил он.

— Простите, я очень спешу…

— Да-да, конечно. Алик живет в трех улицах отсюда. Если хочешь, провожу тебя…

— Нет! — слишком быстро и слишком резко всполошилась Даниэль, что и помогло ему в дальнейшем определиться.

— Как скажешь! — Старик снова не обиделся, — Пройдешь три улицы прямо и, когда закончатся элитные коттеджи, повернешь направо. Метров сорок и ты на месте. На крыше его дома виднеется, единственный во всей деревне, флигель в виде кораблика. Правда, ржавый… — Хасан нервно хохотнул.

Даниэль кивнула и безмолвно вышла, а Старик бросил вслед:

— Ты так похожа на отца, девочка — такая же несговорчивая и скрытная.

Единственной отчетливой мыслью в голове у Дани на тот момент было: «На чем остановится Старик? Продаст ли он знания Хозяину?»

Как только Даниэль скрылась за поворотом — Хасан собрал сумку и вышел из дома…

Она вернулась к его дому спустя полчаса и обнаружила, что Старик сделал свой выбор.

«Час времени…» — подумала она и побежала в указанном им направлении.

***

В доме Алика было тепло, и на подоконнике горела ароматизированная свеча. Запах кофе витал в воздухе, щекоча ноздри. В камине сгорали поленья, создавая необходимый уют и тепло.

Алик спал на топчанчике, а рядом с ним, на полу лежала раскрытая книжка. Название царапало память Даниэль, прочитавшей так много книг за последние два года, сразу после того, как Авет перестал быть частью ее мира. Погрузившись в книги, она быстро забывала реальность, в которой жизнь чрезмерно грубо обошлась с ней, украв у нее целых семь лет, превратив их в бесконечные побеги и погони.

Девушка пыталась вспомнить, о чем именно повествовалось в книге, но всё прочитанное за последние несколько недель, наваливалось на нее тяжелым грузом, закапывая все глубже имена героев, смысл и события нужного произведения.

Она медленно подошла к топчану и вгляделась в лицо лежащего перед ней парня. Сходство братьев было значительным, но Алик явно был еще ребенком. Черты его лица были нежнее, словно жизнь берегла его от всевозможных разочарований. Авет же был целиком и полностью борцом — его тело, лицо и шрамы не могли даже мысли допустить о том, что он был когда-то ребенком.

Дани вспомнила о времени и, не церемонясь, зажала ладонью парню рот, как поступил с ней Авет прошедшим днем.

Алик открыл глаза и, не шевелясь, стал разглядывать необъяснимо возникшую в его доме растрепанную кудрявую девушку.

Он не был напуган — ему стало неумолимо интересно кто она и что ей нужно. Парень стал медленно убирать ее руку в сторону.

— Я — Даниэль… — представилась девушка.

— Алик, — с интересом ответил парень.

— Знаю… Я от… Я от твоего брата! — выдав информацию, она засунула ладошки между колен и закусила нижнюю губу, ожидая реакции.

Алик резко сел на постели и протер глаза — девушка не исчезла. Тогда он еле слышно переспросил:

— От б-ра-та?

— Да, Алик, — я от Авета. Я помогу тебе встретиться с ним. Но сейчас нам нужно уходить — за мной погоня.

— Боже, да кто ты такая? — парень едва удерживал в себе лавину, слипшихся как снежный ком, вопросов.

— Я же сказала! — рассердилась Дани, все больше задумываясь о недостатке времени.

— Что за погоня?

— Некогда объяснять, я в дороге расскажу. Вставай, собирайся. У тебя пять минут, — она взглянула на наручные часы и встала.

— Ты меня отведешь к …нему? — поинтересовался Алик.

— Если успеем оторваться, то да.

— Я сейчас! — Алик вскочил и, закидывая в сумку необходимое, спросил, — Тебе что-нибудь нужно?

— Да, мне нужна вода и кое-что поесть. Этой ночью мы точно не попадем к нему, а останавливаться мне теперь негде.

Алик без разговоров собрал необходимое, и они вышли из дома, скрывшись в вечерней тишине.

Некоторое время они шли, не издавая ни звука, и все-таки первой заговорила Дани:

— Ты давно здесь живешь?

— Больше шести лет, — охотно ответил Алик.

— Значит, все здесь знаешь?

— Можно и так сказать.

— А Старика Хасана? — Дани, прищурившись, бросила на него мимолетный взгляд.

— Тоже знаю, — ответил парень, — Очень скользкий тип, но в тоже время умеет оставлять хорошее впечатление. А… почему ты им интересуешься? — Алик впервые поднял взгляд на Дани без стеснения.

— Он и навел на нас хвост, — прорычала та в ответ.

— Кто за тобой охотится?

— За нами, — исправила она.

— За нами, — допустил Алик.

— Скажем так, — девушка задумалась над ответом, — Те, которым служит и у которых живет Авет.

— А зачем он у них, если ты… ты в опасности? Или… Бесполезно рассуждать — я просто ничего не понимаю! — в голосе парня слышалось раздражение.

— Послушай, мне не рассказать всего, поскольку я лишь марионетка в этой игре. Руководит всем Авет. Потерпи пару дней, и он тебе сам все расскажет.

— У него неприятности? — выпрямился парень.

— Как раз наоборот.

— В каком смысле?

— Они у тебя.

Алик нахмурился и глубоко вздохнул.

Дани на ходу достала из внутреннего кармана куртки письмо, которое ей дал Авет и протянула его Алику.

— Прочти, — сказала она и, когда он на ходу, быстро прошелся взглядом по строчкам, не остановившись и ни разу не споткнувшись, Дани добавила, — Знаешь, зачем ты им нужен? Почему они вдруг открыли на тебя охоту?

— Начнем с того — КТО ОНИ? — рассматривая полоску деревьев, переходящих в лесную чащу, ответил Алик.

— Те, кто убил твоих родителей! — выплюнула девушка.

Алик резко остановился и ошеломленно взглянул на девушку. Она закипела:

— Я не верю, что столько лет ты сидел, сложа руки, ни разу не заинтересовавшись тем, кто они и зачем им это было нужно!

— Ты права, мне было интересно, но сказать, что я далеко продвинулся в своих поисках… — попытался оправдаться Алик.

Они вошли в лес и, держась за руки, чтоб не потеряться в темноте ночи, казалось мгновенно поглотившей весь свет, пошли на ощупь вперед. Фонариком не пользовались, чтоб не привлекать и без того идущих по следу «псов»…

Глава 5

Ожидание

— Как ты встретилась с Аветом? Как вы познакомились? Как он жил эти годы? Ты ведь знаешь, что мы искали друг друга? Он тебе все рассказал?

— А с чего ты взял, что я была ВСЕ эти годы с ним?

Алик замешкался:

— А иначе он бы тебе просто не доверился. О мести и тех, кто убил нашу семью знали только мы с ним… И раз он послал тебя ко мне, значит, доверяет тебе как себе. Постой-ка! Откуда ему было известно, где я нахожусь?! — Алик снова остановился и судорожно соображая, вскипел, — Он, что, все эти годы знал, где я? Он знал, да? И ни разу не пришел ко мне? — в голосе парня слышалось все сразу: отчаяние, сомнение, надежда и непонимание.

— У него не было другого выхода — он стал заложником своей идеи. Нашей идеи.

— Это не оправдание!!! Он нарушил клятву!!! — цедил сквозь зубы Алик.

— Какую клятву? — не поняла Даниэль.

— Когда мы покидали дом наших родителей, то поклялись на крови: рассекли ладонь друг другу, после чего смешали кровь, чтоб связать слова, мысли и чувства — да, детская проделка, но я всегда вспоминал о ней, как о сокровенном…

— Ты не думай, что он нарушил, — перебила его Дани, — Он всегда думал о тебе. Все наши разговоры сводились к тебе.

После затянувшейся паузы, Алик спросил:

— А какая тебе выгода?

— В смысле? — ровно ответила девушка.

— Зачем ты с ним? У вас что, любовь?

Даниэль рассмеялась, но эта фраза глубоко засела в ее мыслях.

— Какая любовь? Нам было всего по девять лет, когда нас свела судьба и по пятнадцать, когда развела. И единственной мыслью обоих было — найти пропитание.

— Это не помеха. Я чувствую вашу связь, и она намного, слышишь, в сотни раз крепче нашей с ним в данный момент!

— Алик, что ты несешь? Как это чувствуешь связь? Во-первых, такого не может быть. А во-вторых, если такое все же возможно, то вы — родные по крови! Как наша с ним связь может быть сильнее вашей?!

— Это не важно…

Даниэль споткнулась и, сжав крепче руку Алика, решила не продолжать, произнеся:

— Найдем место для ночлега? Идти дальше — бесполезно — не видно ни зги!

Алик улыбнулся.

— Что? — не поняла Дани.

— Иногда ты своеобразно выражаешься, — хмыкнул он.

— Будем в Артексе, еще и не такого наслушаешься. И вообще, ты Авета не слышал, — девушка улыбнулась, а Алик снова стал злиться на брата.

Дани повернулась к нему спиной и попросила поискать в рюкзаке самый маленький фонарик. Алик осторожными движениями начал ощупывать рюкзак в темноте. Прежде чем отстегнуть змейку, он осторожно собрал ее волосы в пучок и убрал их на плечо. Дани съежилась.

Он быстро расстегнул рюкзак и на ощупь стал выискивать фонарь. Когда нужный предмет оказался у него в руках, он застегнул сумку девушки и стал ощупывать вещицу.

— Там регулятор света есть. Поставь на самый минимум, и пойдем скорее, я вся продрогла.

Алик выполнил указание, и тусклый луч осветил бурые листья под ногами.

Ледяной дождь застал их врасплох, Дани чертыхнулась и тут же принялась стягивать с себя одежду.

— Что ты делаешь? — изумился Алик.

— И ты снимай, иначе не дойдешь до брата.

— Мы же заболеем! — возразил Алик, но принялся раздеваться.

— Снимай! Сверни в комок, и спрячь в сумку, либо так неси, чтоб не промокла. Иначе не отогреешься!

Они заспешили к огромному дереву, низко раскинувшему вширь свои многовековые ветви, сформировавшие пещерку. Сухие листья, облетавшие всю осень с его кроны, и с крон соседних деревьев покрыли его лапообразные ветки, образовав тем самым крышу.

— Лучше, чем ничего, — стуча зубами, выдавил Алик, посветив внутрь фонариком.

Из пещерки стайкой взвились летучие мыши. Дани даже не взвизгнула, что крайне удивило парня.

— А ты не похожа на других девчонок, — произнес он сквозь зубы с иронией, пропустив ее перед собой.

Дани сразу же села и, оказавшись под навесом, защищающим от дождя, принялась натягивать на себя сухую одежду, даже не вытираясь.

— Знаю, что ты хотел сказать… Твой брат так не считает, — она улыбнулась, вспомнив Авета и его смеющиеся глаза: «Вы — девчонки — такие шумные».

Алик тоже оделся и включил фонарик. Он нащупал лучом лицо девушки, свернувшейся калачиком на сырой земле, и подсел ближе.

— Ты не боишься меня? — вопрос звучал как вызов.

— Я никого не боюсь, — твердо ответила Даниэль.

— Тогда позволь мне согреть тебя. Я не трону, обещаю.

— Послушай, — начала было девушка.

— Нет, это ты послушай! — перебил Алик, — Сейчас важно добраться до Авета, а детали разбирать некогда. Он мне только спасибо скажет!

— За что? — тихо усмехнулась Дани.

Алик, не проронив больше ни слова, прижался к девушке всем телом. Она повернулась к нему спиной и крепко схватила его ладонь ледяными замерзшими пальцами, прижав ее к животу.

«Не бойся!» — подумал он, — «Я тебя доставлю в целости и сохранности».

Глава 6

Преследование

— Эд, открой глаза! Открой, тебе нельзя спать!

Ответом послужил надрывистый лающий кашель. Спустя некоторое время Эд с трудом сел на холодной земле и Авет несколько успокоился.

Через пару часов они услышали, как отворился засов, и яркий утренний свет резанул глаза. Авет зажмурился.

— На выход! — пробасил Охранник.

— Сколько нас тут держали? — спросил Авет.

— Почти сутки. Двигайся быстрее! — подтолкнув Эда палкой в спину, мужлан захлопнул дверь.

Парень взглянул на друга. Бледное лицо и мешки под глазами выдавали его плохое самочувствие. Эд был сильно болен. Авет и сам подхватил неприятный кашель, но не давал себе права заболеть сейчас, когда Дани должна была со дня на день привести брата.

Теперь, когда брату угрожала опасность, только Авет мог защитить его. Без брата вся его жизнь окажется бессмысленной, а все меры подготовки — ничтожными и безрезультатными. Авет выпрямился и вдохнул холодный ноябрьский воздух.

Зима в Артексе начиналась рано. Зачастую уже в конце октября земля превращалась в белоснежное покрывало. В особенно морозные дни занятия в школе сокращали, давая ученикам возможность после утра, проведенного в не отапливаемых помещениях учебного крыла школы, отогреться в спальных комнатах.

Ребятам очень нравились такие вечера, когда лежа в своих койках, они подолгу разговаривали, делились секретами и становились дружнее. Только Авету не составляло труда держаться в стороне, когда все изливают душу и, казалось бы, подталкивают поделиться собственными тайнами, влившись в круг, созданный под влиянием ночи, холода и, вынужденной к долгому общению в тесной комнате, компанией. Он без особого напряжения не поддавался забвению, и нацелено молчал, четко осознавая, что благодаря молчанию, у друга, превратившегося под напором врага в недруга, не будет лишней информации.

Не только климат был суровым качеством Артекса, но и законы города.

Дети, достигавшие двенадцати лет, покидали родительский дом и продолжали жизнь на территории школы. Двенадцать лет в Артексе — это тот возраст, в котором ребенок достигает первого совершеннолетия. Мальчиков сразу же определяют в школу, где они и живут до тех пор, пока не достигнут восемнадцати — второго возраста совершеннолетия, дающего право на женитьбу.

Видеть родителей учащимся разрешается только один день в неделю, но той же ночью все ученики обязаны присутствовать на вечерней поверке.

В отличие от мальчиков, девочки школу посещают с утра до обеда, не оставаясь в ней на ночь. Живут они с родителями до тех пор, пока не выйдут замуж.

Воспитывают детей не родители, а школа города. Воспитывает для города и его целей. Мальчиков — в мальчишеской школе, чтоб определить избранных и сделать их Стражами Артекса и самого Хозяина, а девочек — быть преданными женами для своих «псов».

***

— Еще раз спрашиваю, к кому из вас двоих приходила девчонка!? — парни снова стояли перед директором.

Эд в очередной раз раскашлялся и от бессилья едва удержался на ногах, во время ухватившись за край стола. Авет обеспокоенно смотрел на друга, переживая, как бы тот не потерял сознание.

— Мы пришли к выводу, что запах на руках у обоих — признак того, что вы все время вместе, а значит прикасаетесь друг к другу, — заявил Берд, — Приходила она к одному из вас! К кому? Говорите же, сопляки! — тяжелый кулак директора врезался в живот Авета.

Авет согнулся пополам и закусил нижнюю губу. Кулак оказался увесистым, а удар сбил с правильного ритма очередной вдох. Берд подошел к Эду, едва державшемуся на ногах, ядовито улыбаясь.

— Ко мне приходила! Ко мне! — пытаясь разогнуться, просипел Авет прежде, чем кулак, снова занесенный для удара, встретился с лицом друга.

— Не врет, — искаженным поучительным голосом, заключил Берд — Друга жалко, значит. Люцифер — этого в медпункт, — обратился он к Стражнику, стоявшему в дверях, показав на Эда пальцем, — А смельчака оставь мне…

Эд потрясенно смотрел на Авета, который, сжав кулаки, сверлил глазами затылок директора.

«Неужели он ее выдаст? К чему тогда нужны были такие жертвы!» — парень снова разразился кашлем.

Эда вывели, и тучный Берд утрамбовался в своем кресле.

— Говори! — дал добро он.

— Я виноват, девчонка из поселка прибегала ко мне.. Мы с ней… Ну… в общем…

— И как же звать дечвчоноку-то? — язвительным тоном осведомился толстяк, всем своим весом навалившись на стол.

— Я не…

— Ты врешь, паскуда! Ты не спал с ней! — вскрикнул директор.

— Откуда такой вывод?! — сделав выпад в сторону директора, оскалился Авет.

— Потому что запах шел только от руки!!! А не от тебя! — было ясно, что Берд победил.

— Я просто трогал ее!!!

— Ты врешь! — заключил Берд и добавил с расстановкой и соответствующим наслаждением своей властью, — Знай одно: я все равно узнаю, кто она!!! То что она — Наша — это однозначно — ее запах не схож с запахом Чужих. Но что именно ты замышляешь — я еще выясню. А знаешь почему я уверен, что ты что-то замышляешь?! — ехидно взглянув в глаза Авету, скрипучим голосом вопрошал он.

Парень молчал, но интуиция заставляла сердце выскакивать из груди от страха.

— Потому что видели ее там, где ее не должно было быть! Понимаешь, о чем я?! Это значит, что об этом месте знаешь и ты! — радостно ухмылялся он.

— О чем вы?! — прикинулся Авет, — Я ничего не знаю… Я и ее-то толком не знаю…

— Это уже не имеет значения, потому что, как только я поймаю ее — вы оба отправитесь ко всем чертям!!! А поймаю я ее благодаря ТЕБЕ!!!

В дверь постучали. И через образовавшуюся щелку просунулась голова добродушного мужичка.

— Я занят! — рявкнул Берд.

— Мне очень срочно. Мне просто необходимо видеть Хозяина.

«Все пропало. Гад, предал!» — глядя в лицо Хасану, подумал Авет.

Он вспомнил Даниэль, представив, как она отбивается от Охранников, ведущих ее к Хозяину, и чертыхнулся.

— Жди в коридоре! Я скоро освобожусь, — ответил он требующему внимания человеку и снова повернулся к Авету, — Слушай меня, сопляк — я за тобой слежу! И я все равно дознаюсь, кто эта малявка, что бегает к тебе! Свободен!

Авет кивнул и попытался отогнать плохие мысли, ведь если бы Дани поймали, весь Артекс уже знал бы, что в Лабиринте есть ход. Пройдя мимо Хасана в пустом коридоре, парень изо всех сил старался держать себя в руках, чтоб не размазать лицо Старика об стену.

— Алик?! Это ты? — неуверенно обратился к нему Хасан.

Авет с отвращением взглянул на Старика и процедил:

— Мразь! Даже имени его не произноси! — он приподнял Старика за ворот и, увидев ужас в его глазах, нехотя поставил обратно, поспешив прочь.

Выйдя из хижины — кабинета толстяка Берда, Авет тотчас отправился к стене, миновав весь школьный двор и парк, находившийся за пределами школы, неподалеку. Сырые мокрые листья падали под ноги и на плечи, лишь изредка хрустя под ботинками, когда он проходил по лесополосе, на пути к стене.

Ускоряться он не рискнул — стало бы ясно, что спешит, и обязательно нашлись бы «добрые» люди, готовые поделиться информацией с высшими лицами, просто за хлеб, поскольку впереди маячила зима.

Авет предположил, что пока Берд разберется со Стариком и официально установит слежку, выбрав лучших головорезов, у него имеется немного времени для маневра. Он дошел до стены и, оглядевшись, вскарабкался на нее.

Балансируя на неровном выступе, парень осмотрелся вокруг, но не заметил ничего, что могло бы говорить о Дани. Лес был полон звуков, а это значило, что его покой до сих пор не нарушила ни одна живая душа. Авет медленно прикрыл глаза, борясь со жгущим душу изнутри волнением.

«Она еще не приходила… Боже, только бы спаслись…»

Он спрыгнул с десятиметровой стены и, сгруппировавшись, как его учили на занятиях, скатился по склону, к деревьям. Ускорившись на этот раз, парень мчался к школьному двору — оббежав территорию снаружи, перепрыгнул через невысокий заборчик и резко остановился у спортивной площадки за школой. Расставив ноги и отряхнувшись, он повис на брусьях и, подтянувшись на руках, принялся считать:

— Один, два, три… пятнадцать… сорок шесть…

На счете «сорок девять», краем глаза уловил движение. Двое «псов», остановились в ста метрах от него и, сложив руки на груди, не спускали с него глаз. Намеренно не глядя на них, он продолжил считать:

«Пятьдесят один. Пятьдесят два…»

Глава 7

Прошлое брата

Алик пробудился первым и замер, прислушиваясь к Даниэль. Мерное дыхание девушки успокоило его. Минут десять он, боясь разбудить, лежал без движения, крепко прижав к себе девушку брата.

Дани проснулась и сразу села. Дневной свет едва сочился сквозь редкие щели в импровизированной природой крыше.

— Который час? — спросила она.

— Думаю, около двенадцати, — массируя онемевшие руки и ноги, ответил Алик, — Ты как?

— С тобой не околеешь, — отшутилась Дани и поползла наружу. Алик последовал ее примеру.

Они слегка перекусили подсохшими бутербродами, прихваченными парнем из дома, и поспешили дальше. Дани была уверена, что внезапный дождь, встретивший их ночью холодными объятиями, сбил преследователей с курса, окончательно смыв своей свежестью все запахи.

Спустя какое-то время, Дани сообщила, уставшему от долгой и быстрой ходьбы, Алику, ловившему ртом воздух:

— В двух километрах отсюда дорога. Нам нужно взять курс немного правее.

— Откуда ты знаешь? — изумился Алик.

Она предпочла не отвечать на вопрос.

— Дани, ответь! — а он не собирался сдаваться.

— Я просто… просто услышала! — отмахнулась она.

— Услышала что?

— Шум машин.

— Ну да! — усмехнулся Алик, — Шум машин на расстоянии двух километров, в лесу — закрытом пространстве. Так я и поверил… — он рассмеялся, но тему больше не затрагивал.

— А где искать Авета? Ты знаешь, где он?

— Знаю. Нам нужно попасть в город, чтоб найти Линзу.

— Линзу? — эхом за ней повторил Алик.

— Я начну рассказывать, а потом ты задашь свои вопросы, договорились?

Дани поведала ему о своем детстве, родном городе и родителях.

— … Я уже наверняка знала, что отец умер, и пусть мне едва исполнилось девять. Всего за одну ночь я стала взрослой, с той самой минуты, когда он рассказал, как мне спастись и что спастись я должна буду одна. Без него. Он не хотел оставлять меня в Артексе, поскольку иначе выхода бы не было — Лабиринтом воспользоваться я бы больше не смогла, а значит, жить пришлось бы по их правилам. Папа показал мне Ваш мир и заставил смириться с мыслью, что жить я буду в нем. В последние минуты его жизни, я была не с ним, а стояла у Линзы, ведущей в иное измерение. До ушей донеслись заветные два слова отца: «ДА, НО…», означавшие, что пора уходить и тогда я невольно задумалась над тем, как сильно не хочу этого делать и возможно, существует вариант остаться… Но слова папы раздавались в ушах оглушительным эхом: «Если они увидят тебя здесь — они убьют и тебя!»… Я прыгнула в Линзу и вынырнула в Лондонской подворотне.

— А почему ты выбрала именно Лондон?

— Я только его и видела за всю вою жизнь помимо Артекса. Выбирать было не из чего. Недостаток Линзы в том, что ты не знаешь, где именно тебя выбросит, в каком месте и в каком городе, потому первое время я пользовалась ею крайне редко, пока не научилась управлять.

— Управлять? — переспросил Алик, до сих пор затаив дыхание, слушавший ее рассказ.

— Да, управлять. Выпрыгивая в нее в тот день, я представляла себе те улицы, где мы гуляли с отцом — улицы Лондона. Уже после я поняла, что если представить отчетливо места со всеми соответствующими звуками и цветами, куда она должна тебя выбросить — она сделает это. Останется только молиться, чтобы мест, похожих с твоим пунктом назначения не было, иначе ты можешь элементарно не найти дорогу к Линзе с той стороны и остаться в чужом месте без гроша.

— И что было потом? Когда ты оказалась одна…

— Потом? Потом я долго бродила по паркам и скверам, мучаясь от страшного шума и звона в ушах. В глазах рябило от суеты проносящихся машин, людей и бесконечного тумана. Уже через пару часов мне опротивел этот город, со всем его смогом, дымом, укутанными в плащи по самый нос, безликими силуэтами и высасывающим душу чувством одиночества. Я пряталась частично от самой себя: в кафе, кинотеатрах, подвалах. Однажды даже проникла в квартиру к одному слабовидящему старику и жила у него под кроватью несколько дней, воруя по ночам еду из холодильника с запасом на следующий день, до тех пор, пока меня не прогнала его дочь, навестившая однажды отца и услышавшая мое чихание. Все-таки дед был нечистоплотным — под кроватью было пыльно…

Алик и Дани весело рассмеялись.

— А потом… когда я снова оказалась на улице в холодный октябрьский вечер, мне несказанно повезло — я стащила у развозчика хлеба целую буханку, да еще и успела убежать прежде, чем он заметил пропажу… Уединившись от гвалта ночного города в тупичке двух улиц, я забылась сном от сытости, отчего и потеряла бдительность. Первое, что я увидела, проснувшись — огромные глазищи твоего братца.

Алик хохотнул.

— Нет, правда, я таких больших глаз еще не встречала. Он долго смотрел на меня так, словно я ему омерзительна, и я приготовилась к тому, что он будет меня бить. Не знаю, сталкивался ли ты в своей жизни с тем фактом, что зачастую в каждой подворотне есть свой главарь, управляющий нищими, оборванцами и попрошайками. Вот я и подумала, что твой брат — такой вот главарь. И отдала ему корку хлеба — все, что осталось от сытного ужина, прося его не бить меня. Но он… — Дани улыбнулась, — Он расплакался… — она на время замолчала.

Алик терпеливо ждал продолжения.

— Мы больше не расставались — вместе воровали, искали ночлег, выходили из передряг… Он периодически пропадал на пару дней и снова появлялся, ничего не объясняя. Каждый раз я боялась, что он не вернется… Знаешь, когда вдруг остаешься один на всем белом свете, без единой собственной вещи и цели, ты готов за каждым, слегка улыбнувшимся тебе человеком, в улыбке которого твоя душа уловила частичку искренности — заметь, не сожаления, а искренности — идти на край света. Как и я была готова следовать за Аветом… Его устраивала моя позиция — я никогда не спрашивала о прошлом, об исчезновениях и возвращениях… Ни единого «почему?» и «куда?» — было более, чем достаточно видеть его рядом. Мы были единым целым, но каждый в себе непрерывно придумывали план мести за родных…

— Каждый в себе? — уточнил Алик, — Что это значит?

Даниэль взглянула Алику в глаза:

— Авет рассказал Вашу историю только спустя год, после нашего с ним знакомства, когда уверился, что я не продам дружбу.

— И как же он в этом уверился? — прищурился Алик, сам не понимая, зачем задает этот вопрос.

— На деле… — она обдала его холодом своего взгляда, — В первый год, еще опасаясь друг друга, мы решились на небольшое дело. Больше двух месяцев следили за одним смазливым бизнесменом в Лондоне, у которого, как выяснилось, имелся свой ювелирный магазинчик, не оснащенный ни сигнализацией, ни камерой слежения. Мы готовились долго и относились к деталям чрезвычайно серьезно. Авет сказал, что трогать изделия не станем. Слова не звучали как приказ, но бесспорно были условием. Наверняка, этот пункт и был проверкой меня на сговорчивость и преданность. По плану, нам были необходимы исключительно деньги из сейфа. По изделиям нас бы быстро вычислили, стоило нам только сунуться в ломбард… С помощью грима мы сделались совсем другими людьми на случай, если камеры в помещении все же есть, да еще и надели маски на лица — Авет всегда был перестраховщиком, и именно это его качество нас и спасало от всевозможных бед. Запланированная ночь выдалась морозной, а снег, выпавший раннее, подтаяв за день, соответственно замерз к вечеру, превратив тротуары в сплошной каток. На улицах города было безлюдно — только тусклые фонари освещали мостовые… Натянув куртки и капюшоны, мы застегнулись так, что масок было не видать — одни глаза…

Даниэль глубоко вдохнула и облизала пересохшие губы, затем продолжила:

— …Авет вскрыл дверной замок, и мы вошли внутрь. С сейфом тоже все удалось — код Авет запомнил днем ранее, когда в образе жениха, тоже не без грима (ведь ему едва исполнилось двенадцать), приходил якобы выбирать обручальные кольца — сейф открывался продавцами не раз, тогда же Авет отчетливо разглядел шесть заветных цифр и огромную сумму внутри. То, что деньги в тот день не отдавались инкассаторам на хранение, мы тоже выяснили. Обычно этим числом каждый месяц проводилась ревизия, а после — следующим утром — крупная закупка изделий… Когда он ввел код и замок поддался, предварительно глухо щелкнув, я стала собирать деньги в сумку, а Авет вышел на улицу, чтоб следить за обстановкой снаружи и редкими прохожими, которые могли бы заинтересоваться происходящим… И это было его ошибкой и в тоже время моим спасением. Когда именно появился владелец магазина — не увидел ни он, ни я. До сих пор остается загадкой как он узнал о покушении и как проник внутрь, что даже Авет не заметил. Он потом долго сокрушался про черный ход и про то, что хозяин мог прятаться внутри… Не могу утверждать точно как было на самом деле… Помню, что я завизжала, почувствовав, как нож распорол на спине куртку. А когда повернулась к нему, он содрал маску с моего лица и радостно воскликнул:

— «Оп-паньки! Ты, оказывается девка!»

Я не могла пошевелиться от страха, когда он расстегивал ширинку, и единственной отвратительной мыслью была та, что он уже убил Авета, раз тот не появлялся. Но твой братец успел вовремя. Он разбил витрину магазина, поскольку дверь была заперта предусмотрительным хозяином изнутри, и осколком расцарапал все его лицо. Я не помню, как мы обчистили его, потому что от страха, я не ощущала ни себя, ни происходящего… И боюсь подумать о том, что могло бы быть с нами, не выйди твой брат на улицу…

— С ума сойти! Мой брат — грабитель! — Алик сморщился.

— Не говори так, — Дани с обидой взглянула на Алика, — Нам не на что было жить. И потом, мы воровали, чтоб купить то, что у нормальных детей есть с рождения — еду и крышу над головой!

Она задумалась над чем-то, понурив голову…

Глава 8

Нападение

— И что дальше? — Алик напомнил девушке о своем присутствии.

— Мы очень долго всего боялись и не рисковали тратить украденные деньги, даже зная, что тот, кого мы обворовали, запомнил нас другими людьми — подростками с чужими лицами, а мы были всего лишь напуганными детьми. Через неделю после удачного дела, Авет решился рассказать мне о себе. В день, когда он раскрыл свою душу, я познакомилась с ним заново. До этого я и представить не могла, что резкий и порой чрезмерно грубый парень беспрерывно думает о младшем брате, переживает и волнуется за него… Вообще способен любить… Он оказался другим внутри, понимаешь, о чем я? То время, когда мы просто шли бок о бок, помогло мне узнать какой он для посторонних — обычных прохожих — холодный, мерзкий подросток, не подпускающий к себе ни на шаг. И я не жалею о том, что была для него посторонней так долго, узнав обратную сторону монеты, — Дани задорно подмигнула Алику, и ее кудряшки растрепал холодный ветер.

Алик безмолвно слушал, боясь сбить складный рассказ девушки и пропустить даже незначительную деталь. Ему была бесконечно интересна жизнь брата… Жизнь без него.

— Только когда он описывал ваших родителей и события проклятой ночи, я догадалась, что это сделал тот же самый народ, от которого спас меня мой отец. Все в рассказе Авета схлестывалось с моими воспоминаниями о них: их внешний вид, манера выражаться и убивать, перерезая горло…

— Что значит убивать, перерезая горло? Откуда он знал?

— Он видел, как убили твоего отца в тот вечер, и сделал все возможное, чтоб этого не видел ты.

Алик успел привыкнуть к мысли, что девушка, появившаяся в его жизни так внезапно — непредсказуема и умеет удивлять, но чтоб вот так оглушать — без предупреждения…

Даниэль предпочла не акцентировать внимание на деталях:

— Я призналась ему, что я из того самого мира — из Артекса, даже не дав ему договорить.

— Артекс, значит… — Алик, словно попробовал на вкус это слово, — А он?

— А он сначала удивился и не сразу поверил. Испугался, что я пришла за ним по приказу Хозяина. Это было сущим адом — он не хотел меня слушать, был напуган и не знал, как со мной поступить… Я смогла убедить его выслушать меня до конца, и только потом принимать решения. Речь все время сбивалась, я пыталась сокращать и в тоже время учитывать основные детали и тонкости того дня. Заверяла, что если бы хотела убить — у меня был целый год на это, и вряд ли бы я стала раскрывать перед ним все карты. Это его успокоило, но я чувствовала напряжение, исходящее от него. Его взгляд был настороженным — он каждую секунду ждал, что оступлюсь. Тогда я решилась показать ему Линзу, — она глубоко вдохнула воздух, и только тогда Алик заметил, что ее дыхание участилось от волнения, охватившего ее во время рассказа, — …И наша жизнь круто изменилась. Я тогда уже теоретически умела ею пользоваться — догадывалась, как правильно это делать…

— Ты не пользовалась ею на практике?

— Без Авета ни разу с того дня, как покинула Артекс. Мы всему научились вместе. Он записал нас в библиотеку и вместе мы пересмотрели море книг по географии. Но одних названий было недостаточно, чтоб Линзе было понятно, куда именно мы хотим попасть. Через несколько дней, наблюдавшая за нами библиотекарша, предложила воспользоваться самым полным атласом мира для «подготовки к экзамену». Да, конечно же, она думала, что мы готовимся к экзамену, просиживая дни в библиотеке над книгами на одну и ту же тематику. Из предложенного атласа Авет выписывал названия стран и городов. Я писать тогда не умела и читала просто ужасно — для меня были важны их иллюстрации и фотографии. Мы выбирали определенный город, и целый день посвящали ему. Я старалась запомнить как можно отчетливее картинки из книги.

— Зачем вам нужны были другие города? — недоумевал Алик.

— Алик, мы не могли воровать такие суммы в городе, в котором живем! — вскрикнула она, словно это была поверхностная истина, которую он должен был знать наизусть, подобно «Отче Наш», — Иначе мы быстро оказались бы за решеткой. И пусть в первый раз все вышло гладко и нас не поймали, но рисковать, и полагаться на фортуну снова было бы слишком наивно. А о Линзе никто из людей не знал, а кто знал, был вынужден хранить тайну вечно. Ведь у такого чуда есть свои Стражники из волшебных миров… Такие, как Хозяин Артекса. Полностью подготовившись, мы отправлялись к Линзе и, воспроизводя в памяти узренное, попадали в нужную точку на планете. Обязательно необходимо было запоминать то место, где выбросила Линза, потому что попасть куда хочешь — пол беды, а найти портал, чтоб суметь вернуться обратно в чужих городах и странах — не так-то просто. Обычно Линза по представленным в мыслях картинкам понимает, о каком городе речь, но выбрасывает в том его районе, в котором соответственно и находится. Помню, в Барселоне, провернув все впервые, мы застряли — забыли название улочки, в которую нас выбросило. Мы убегали от полицейских по незнакомым, впервые увиденным улицам по-над стенами, беспрерывно водя по ним рукой и просто умоляя Линзу принять нас… — Даниэль заулыбалась, мысленно уплыв в воспоминания, — Линзой мы пользовались только трижды. Нам удавалось красть крупные суммы в других странах, но поскольку валюта везде своя, по возвращении приходилось разделяться и отправляться в разные разменные пункты по пять раз каждый! На это уходило больше месяца! Мы маскировались, как могли. Наносили грим, надевали парики… Я даже дважды выглядела старушкой!

Алик улыбнулся, представив нелепую картинку.

— На ворованные деньги мы купили квартиру и сделали себе документы.

— А как же вы без документов разменивали крупные деньги?

— А что, разве нельзя украсть документы у прохожих, если ты воруешь деньги? — поинтересовалась она.

Дани неожиданно остановилась, приложила палец к губам Алика и, схватив за рукав, повела в сторону от тропинки.

Она вскарабкалась на дерево, приказав ему оставаться внизу. А он, открыв рот, смотрел на ловкие движения ее тела. Руки и ноги Даниэль с неимоверной скоростью касались дерева, вмиг перебрасывая ее с ветки на ветку.

Спустя некоторое время Алик услышал за спиной шорох. Он резко повернулся и зажмурился, увидев огромную дубину прямо над головой, которая должна была врезаться в лицо, в ближайшее мгновение…

Он напряг мышцы тела и ждал, но этого не происходило. От томящего ожидания парень все же открыл глаза и увидел лежащего мужчину у своих ног… с перерезанным горлом. И Дани рядом с ним. Она сидела на корточках и вслушивалась в звуки.

Алик едва успевал мыслями за происходящим.

Даниэль в эти минуты совсем не похожа была на человека. Ее ловкость, скорость и жестокость не давали покоя его сомнительной натуре. Вопросы о том, кто же она на самом деле сводили его с ума.

Откуда так неожиданно взялась эта девчонка и что в ней не так?

Пока он собирался с мыслями, девушка резко взглянула на него, отчего по его коже от страха пробежали мурашки, и заговорила:

— Послушай меня! У них самое развитое качество — это нюх. Бегать они умеют плохо — я сотни раз убегала от них, но то что учуют наш запах — это однозначно. Придется бежать. Поэтому ни слова не произноси и бежим!!! — она развернулась и что есть мочи побежала. Алик немедленно устремился следом. Как он не старался — она опережала его, даже останавливаясь, чтоб он мог догнать.

Они бежали целую вечность, как показалось Алику, и когда его ноги перестали слушаться с непривычки, он оперся о дерево и, приложившись к нему лбом, часто-часто задышал. Прямо над его ухом что-то просвистело и с тонким глухим писком вошло в ствол дерева. Алик быстро взглянул на стрелку тридцати сантиметров с влажным жирным кончиком черного цвета и, панически хватая ртом воздух, снова побежал.

Дани ждала его в нескольких метрах.

— Они рядом! — выдохнул он ей и схватил за руку на бегу, — Мы не успеем оторваться.

На лице девушки читались страх и ненависть. Она смотрела на него со странным выражением в глазах, и ему показалось, что это была жалость. Но он предпочел не верить своему предположению, поскольку не видел причин себя жалеть.

Его, как раз наоборот, волновала судьба девушки брата.

— Впереди болото! Остановись! — крикнула Даниэль, тяжело дыша, — Нам не спастись там. Остается только…

Алик присел на корточки, вытирая пот со лба рукавом, и прикрыл глаза, пытаясь сосредоточить слух на ее речи, когда в ушах гудела бурлящая кровь. Девушка оказалась рядом всего за мгновение. Ему было до дрожи в конечностях странно наблюдать за ее последующими действиями. Она прижала его к дереву и загородила собой. Сбившееся дыхание мешало думать, не то чтобы говорить. Он попытался отодвинуть ее, но она оскалилась и не сдвинулась с места.

— Дани, ты глупишь, — с трудом произнес он, схватившись за живот, на котором свело все мышцы.

— Замолчи! Ты ничего не знаешь!

Спустя мгновение, она толкнула его в бок с такой силой, что он завалился, как тряпичная кукла, и, приподнявшись на локте, снова увидел на дереве болтающуюся стрелу.

Он не мог понять, как она смогла предвидеть это? Ведь невозможно успеть заметить стрелу таких маленьких размеров в движении и предотвратить попадание в цель!

Девушка, секунду назад стоявшая над ним, вдруг пропала из виду, и он услышал шум борьбы за огромными деревьями в нескольких метрах. Алик достал из нагрудного кармана куртки свой нож и побежал на звуки.

Дани изо всех своих сил прижимала здорового парня к дереву и, судя по всему, трижды пыталась полоснуть шею ножом, поскольку на лице у бедняги виднелись три глубоких пореза. И все же парень был сильнее, и ей едва удавалось удерживать его.

Алик только успел заметить в ее руке нож, как кровь фонтаном брызнула в стороны, замарав и все вокруг, и руки, и волосы девушки. Он не мог понять, что его напрягало больше: что девушка была не естественной или, что кровь убитого была черной…

Еще через мгновение он уловил тень, и его обдало холодным воздухом. Алик судорожно искал глазами девушку и когда нашел в пятидесяти метрах от себя, его охватил ужас — Дани лежала на земле, а сверху, держа ее за шею, сидел еще один здоровяк. Алик метнулся в их сторону и без раздумий всадил нож в спину парню.

Дани смотрела на Алика умоляющими глазами, но эта мольба была неправильно им истолкована. Здоровяк поднялся и повернулся всем телом к нему — казалось, ножик, пробивший его кожу в районе почки, и вовсе не коснулся тела. Он зашевелил ноздрями, его плечи конвульсивно дернулись и прошипев:

— Чужой! — он бросился на Алика с огромным тесаком в руках.

Алик, неожиданно для самого себя, сделал выпад вправо и ускользнул от удара.

Дани встала на ноги и, держась за горло, едва справлялась с восстанавливающимся дыханием. Спазмы сковывали тело, а глаза застилала плотная пелена, но она не сводила глаз с двух силуэтов, борющихся на земле.

Девушка точно знала, что преследователей было трое — двоих она убрала ранее.

«Так, главное не промахнуться! Ничего не вижу! Ну, давай же! Давай!!!» — мысленно умоляла она себя.

Все вокруг беспрестанно плыло перед глазами — прояснение было секундным — она, успев разглядеть положение борющихся, тотчас накинулась на Стража со спины, и приставила нож к его горлу.

Парень застыл от прикосновения ножа к горлу, но мешкать было нельзя — всего одно движение, и он с легкостью перекинет ее через себя, а она разобьет голову о ближайший валун.

Даниэль выбросила мысли о допросе из головы и одним движением дернула рукоятку ножа в сторону. По правой руке потекла теплая жидкость.

Дикая пульсация в ее венах уже прекратилась, и зрение постепенно возвращалось, но она все еще боялась шевелиться. Тело стража завалилось на бок, и из-под него вырисовывались расширенные глаза Алика, обезображенные болью.

Она испуганно присела рядом:

— Что? Скажи! Ты ранен? — и даже не заметила, что кричит на него.

Алик движением руки остановил ее, просипев:

— Уходи!

— Что?! — не поверила своим ушам девушка, — Я не…

— Я сказал, уходи!!!!

Дани, стиснув зубы, крепче вцепилась рукой за запястье Алика и принялась искать рану.

Алик изо всех сил пытался терпеть пламя, разгуливающее по ноге от пятки до колена, пока не ощутил, как что-то холодное зашевелилось в голени, разрывая кожу. Сперва было даже приятно, как нежно холодок ласкает горящую конечность, но дикая боль пронзила тело так внезапно, что Алик не смог вдохнуть. Потеряв на время зрение, он распрощался с реальностью. От адской боли хотелось выть и царапать ногтями землю. Он хотел, чтоб жар в ноге прекратился или чтоб ногу отрубили, только бы не испытывать больше эти муки.

— Аличек, пожалуйста! — взмолилась Дани, едва удерживая его за локти, когда он, хрипя и извиваясь, корчился, волоча истерзанную ногу по земле, — Потерпи! Открой глаза! Иначе мы тут и останемся…

Она крепко сжала его лицо в своих руках, заставляя не закрывать глаза, несмотря на то, что ему все мерещилось таким расплывчатым и зыбким.

— Алик! Алик! Послушай! Я должна вытащить стрелу. Если ты не потеряешь сознание — тебе сразу станет лучше. Не смей спать! Слышишь меня, Алик?! Кивни!

Он аккуратно качнул головой и, стиснув зубы, попытался сориентироваться и уловить мгновение, в котором находится. Но оно ускользало из мыслей, как и все вокруг — сливаясь в черное отвратительно — неустойчивое пятно. Неведомая мощь, едкая и влекущая, пыталась засосать в бездну, чтоб лишить возможности чувствовать эту насыщенную адом боль, дать ему освобождение и безмятежность, но он изо всех сил боролся, оставаясь на поверхности сознания, чувствуя, что в противном случае он больше не выберется из этого мнимого покоя. Он концентрировался на ее лице в нескольких сантиметрах от себя… метрах… километрах…

— Дани… Не уходи… — выжимал из себя он такие непроизносимые слова, с ужасом наблюдая, как ее силуэт растворяется в серой дымке.

— Я здесь! — голос казался ему таким отдаленным, что он изо всех сил пытался схватиться за него своими мыслями, воспроизводя его снова и снова.

Казалось, прошло несколько столетий, прежде чем очередной поток огня вспыхнул в его сознании так ярко, что он потерял бы рассудок, если бы не ощущения в ноге. Создавалось впечатление, что ему заживо отрубили все, что ниже колена. Он не мог больше дышать и жизнь бы отдал, только бы все закончилось. Ему уже хотелось умереть, и, позволив себе мысль об этом, парень закрыл глаза…

Даниэль, положила стрелку у ног, села на землю и обняла руками колени. Она смотрела на его мучения, а по лицу текли слезы.

Это она не уберегла его.

Это она виновата.

И помочь больше было нечем.

Девушка знала, что вдогонку могут прислать еще несколько Стражей, но другого выхода у нее не было. Нести Алика на себе она не могла — это было смертельно опасно для него. Яд находился в его организме и до тех пор, пока он не разнесется по всему телу, Алик не должен был шевелиться, иначе сердце однозначно не выдержало бы такой нагрузки.

Она смотрела на него с искренним сожалением и глубоким отчаянием, готовая на все, только бы оказаться на его месте, только бы взять его страдания на себя. Ведь теперь он будет полностью зависим от противоядия, которое однажды ей едва удалось достать вовремя.

Получится ли ублажить Богов еще раз, раскрутив их на внеплановое чудо и спасти невинного парня?

Теперь дороги назад нет — Авет должен будет идти до конца любой ценой. Только уже не ради мести, а ради спасения брата…

Глава 9

Всего лишь рана

— Ты плачешь? — голос Алика вывел Даниэль из невеселых мыслей.

Она быстро стерла слезы и улыбнулась:

— Не думала, что ты так скоро придешь в себя.

— О чем ты, Даниэль? — успокаивающе улыбнулся он, — Это всего лишь рана! Заживет…

Дани с раскаянием глядела в чистые, не понимающие ее замешательства, глаза.

Он встал и подал ей руку, помогая подняться. Она еще раз смахнула остатки слез и, подчинившись, встала. Мысли крутились в голове волчком:

«То, что Алик пришел в себя — это замечательно, но как именно отреагирует его организм на яд — остается загадкой. Самое худшее последствие имеет место быть… Авет меня никогда не простит. Времени, чтоб достать противоядие у нас совсем немного — не больше двух недель. В течение нескольких дней самочувствие Алика достигнет пика комфорта, а затем его состояние с каждым днем начнет ухудшаться».

— Дани, почему он не почувствовал, когда я воткнул нож ему в спину? — нахмурился Алик, ковыляя за ней.

Девушка с минуту молчала, выбирая слова.

— Почему ты молчишь? У них кровь черная… Кто они?

— Понимаешь, Алик, все не так просто… Их нельзя убить как обычных людей…

Дани незаметно наблюдала за ним. Он шел, всего лишь немного прихрамывая, а через некоторое время и вовсе перестал припадать на ногу. Увлекшись разговором, парень не обратил на это внимания.

— Они не люди? — допытывался он.

— Не совсем. Они называют себя Террами… — Дани опасливо посмотрела на него, ожидая реакции, — Все Терры живут «на иглах», понимаешь, о чем я? Все их жизненные функции утроены в третьем поколении, плюс ко всему дозировки на усиление их же. На них все очень быстро заживает, потому твой удар остался им незамеченным. Перерезав им горло, ты лишаешь их возможности дышать, а поскольку у них все во много раз быстрее, чем у людей, значит, и кислорода они потребляют, как минимум, вдвое больше и умирают в разы быстрее.

— А ты? Ты же тоже двигаешься как они…

Дани ненадолго умолкла, а затем быстро выдала:

— Да, отчасти я такая же.

— Ты что тоже принимаешь… — в его голосе помимо невообразимой усталости, сквозило разочарование.

— Нет… Я — Терра в третьем поколении — владею ускоренным движением, обонянием, сердцебиением и реакцией. Только и всего.

— Только и всего… — на автомате повторил Алик.

Они вышли из леса и разговор оборвался. Алик задумчиво смотрел на черную змейку дороги, уползающую вдаль.

***

Спустя полчаса безрезультатных попыток поймать попутку, им все же удалось остановить невзрачную машину и пожилой мужчина, согласившийся подбросить, под музыку пятидесятых отвез их в самый центр Лондона, навстречу вечерним сумеркам. Ехали в гнетущей тишине.

Алик время от времени поглядывал на девушку, впервые за несколько дней отогревшуюся в чужой машине под мерным гулом допотопной печки. Ее глаза то и дело закрывались, но она боролась со сном до тех пор, пока Алик не притянул ее к себе и позволил спокойно уснуть. Дани не сопротивлялась — дорога предстояла длинная.

Он чувствовал безмятежное забвение, глядя на спящую девушку и единственное, что нарушало гармонию в его душе — туманность ощущений. Время от времени он всецело терялся во мраке, окутывавшем его подобно тому, что наступает при въезде в туннель. А спустя секунды вновь становился зрячим и те мелочи, которые обычно остаются за кадром человеческого зрения, отчего-то теперь оказывались для него доступными.

Алик смотрел в окно и не мог понять, как ему удается видеть муравьев, копошащихся в земле, когда скорость автомобиля составляет не менее 80 км/ч. Ему казалось, что он заново родился — его зрение, слух, обоняние, — все обострилось до предела и не давало нормально дышать. Он не мог справиться с пульсом и слышал стук своего сердца во всем теле — в каждой жилке.

Даниэль украдкой вытирала слезы, пытаясь сдержать в себе горькую правду. Она слышала его пульс и сбившееся дыхание, видела, что ему не хватает воздуха, и он приоткрывает окно, но все равно хранила молчание, задавшись целью доставить его брату. Расскажи она сейчас ему все — неизвестно как бы он отреагировал и согласился бы вообще идти к ТАКИМ, какими были она и Авет, и, без пяти минут, он сам.

И все же, теперь он оказался во власти Артекса, и Авет едва ли успеет воплотить задуманное.

Об оплате за услугу мужичку — водителю позаботился Алик. Потирая сонные глаза, Дани огляделась. Город она знала не достаточно хорошо для тех, кто рос на его улицах практически всю жизнь.

Богатые и суетливые проспекты в центре Лондона были для нее отталкивающим зрелищем со всей их вычурной элегантностью и многолетней мудростью. Ей были известны только самые безлюдные его подворотни, мостовые, закутки, а также имена тех, кто «держал» эти кварталы.

Глава 10

Хозяин Артекса

Хасан вошел в каменную башню в самом центре Артекса — во владения Великого Хозяина — и, глядя в пол, осторожно двигался по холодному мрачному коридору в сопровождении двух телохранителей. Правильнее было бы называть их Охранниками, поскольку защищали они не его от кого-либо, а Хозяина от него.

Берд был с ними — только он имел право решать стоит ли информация посетителя того, чтоб видеться лично с самим Хозяином. Он уже дал добро на встречу и выступал посредником в разговоре, неся ответственность за все, что мог выбросить информатор.

Все острые и режущие предметы у Хасана отобрали, не оставив даже припрятанного в потайном кармашке брюк, с внутренней их стороны, — безобидного ножа — «бабочки», с его скользкой рукояткой. Он был абсолютно беспомощен, как тогда — долгие двадцать лет назад, когда вот также шел к Хозяину, чтоб защитить свою семью от голода, путем предательства лучшего друга.

Хлеб у них закончился, когда зима еще не началась. Трое детей были обречены на смерть. Но по землям Артекса пронесся слух, что Хозяину понадобились люди, способные проделать нелегкую работу, да еще и сохранить ее в тайне, и Хасан решил выдать друга в обмен на хлеб.

Он поведал Хозяину о способностях товарища рыть ходы под землей и безошибочно находить дорогу обратно в им же выкопанных лабиринтах. По детству они создавали такие лазейки и прятались в них, рассматривая запретные игрушки, пряча там лакомства и водя туда девчонок. О лабиринтах стало известно родителям, но те были слишком наивны и просты, чтоб придать значение таланту мальчика.

Разумеется, продав друга, Хасан не подозревал, что этим своим поступком разрушит его семью и уничтожит всех ее членов. В тот момент ему хотелось одного — чтоб Элайя и их дети не голодали. И ради этого он был готов на все.

Тот тяжелый год стоял у него перед глазами, принуждая задуматься, прав ли он теперь, когда условия не соответствуют тем — из воспоминаний, а поступок ничуть не отличается тяжестью груза, ложащегося на сердце.

Ступая к Хозяину уже во второй раз — он не мог понять, для чего он это делает и что с ним такое творится? Почему вдруг он решил предать девчонку — дочь друга, погибшего по его же вине. Теперь ведь у него нет ни Элайи, ни детей — судьба забрала их за погубленные им жизни, а он все равно не собирался успокаиваться.

Это он был виноват в десятке смертей: и в смерти собственной семьи и в смерти семьи друга, но зло внутри него так и бесновалось, очищаясь отвратительным оправданием — «месть». Он потерялся в этой жизни и, сбившись с пути, побоялся вновь вернуться в свою колею, обрекши себя натянуть на лицо маску злого и бесчестного человека. И теперь по инерции не мог справиться с личиной, изъевшей его истинное лицо под собой, в очередной раз вместо желаемого выдавая привычное — лицемерие и удары в спину.

Хасан разъяренно сжал кулаки, разобравшись, наконец, в самом себе, но убегать уже было поздно. Ему было известно, что живым не выпускают тех, кто передумал, до тех пор, пока не выпытают всего, что тот знает. И также то, что к Хозяину не пускают кого попало, а он отвоевал это право путем огромного унижения перед гнусным Бердом.

Зачем? Зачем это было нужно? Зачем он делает это? Ради чего? Кто управляет его чувствами и мыслями? Что за бес поселился в его сознании и руководит им?

Понурив голову, он шел, съедаемый мыслями, когда за очередным сумрачным поворотом возникли рельефные кованые ворота. Один из Стражей вышел вперед и нажал на красную кнопочку, затем ввел код и стал ждать. Другой, стоявший сзади, не спускал с Хасана глаз. Хасан знал, что если совершит хотя бы одно неверное движение — его убьют. Найти дорогу назад он не сумеет, а попытка бегства будет рассматриваться как неудавшееся покушение на Хозяина. Поэтому он стоял как вкопанный и боялся дышать.

— Вы задерживаетесь! — старый и трескучий голос наполнил помещение, в котором стояли четверо и, оттолкнувшись от стен, пробился в уши каждого.

Хасан съежился.

С последней их встречи прошло почти двадцать лет, и по голосу Старик понял, что Хозяин очень постарел, но сказать, насколько он изменился было невозможно, поскольку лица его он никогда не видел.

Видеть лицо Хозяина мог и может только его единственный сын, которым и является Берд.

Глава 11

Невыносимое ожидание

Ночью, во втором часу, Авет лежал без сна, рисуя в мыслях картинки встречи с братом и думая о том, нашла ли Даниэль Алика. Он повернулся на другой бок, надеясь, что это поможет отогнать дурные мысли.

«Раз Хасан приходил — значит, нашла!» — убеждал он себя и тут же добавлял, — «Но смогли ли они оторваться?»

Авет решил, что ночью следующего дня, если ребята не вернутся, ударится в их поиски. Он строил планы, как оторваться от погони и как незамеченным добраться до Лабиринта.

Ночью идти к Линзе было опасно — у входа всегда стоит кто-то на страже. А вот утром до восьми или вечером после — самое оно.

Обычно в восемь Линза не пускает никого — это необъяснимый и неоспоримый факт. В восемь часов, как бы ты не старался, не сможешь ею воспользоваться. Длится эта «слепая зона» ровно час. Стражники, как правило, в течение этого часа делают пересменку и ужинают или завтракают — то есть, в окрестностях Лабиринта в это время никого нет. Даниэль всегда удается проникнуть за несколько минут до восьми и через несколько минут после. А все потому, что Стражники любят опаздывать, да и ей есть, где отсиживаться.

Он представлял, как спрыгивает с монолитной стены, нарушив тем самым дозволенные владыкой границы, и бежит по хрустящему лесу в неизвестность; как сердце бьется в ожидании; как он врывается в рамки Лабиринта, и сырой воздух обдает его лицо липким запахом; как подбегает к Линзе, останавливается и спрашивает себя: «Куда ему идти? Какую точку планеты представлять? Где Дани? Где Дани? Где она, черт возьми?!»

Авет подпрыгнул на кровати и часто задышал. Сглотнув слюну, он мотнул головой, отогнав отвратительные видения. Так продолжаться не могло — он не мог больше ждать.

Бесшумно встав с кровати, Авет осторожно оделся, стараясь не издавать лишних звуков. В самом углу спальной комнаты, сложив руки на столе и положив на них головы, сидели приставленные к нему Стражи. То, что они спали — он не сомневался, но вот обострены ли их чувства в это время суток? Они с вечера делали инъекции или делают их по утрам?

Парень не стал медлить, дожидаясь их пробуждения — взяв сапоги в руку, беззвучно зашагал к двери. Снаружи никого не оказалось. Он шмыгнул к лестнице, в темном углу натянул сапоги, завязал шнурки и поспешил вниз, беспрестанно оглядываясь по сторонам.

На улице его встретил моросящий снег, но температура воздуха была неожиданно высокой. Авет еще в детстве заметил — неизменно, когда срывается снег — природа замирает, а тишина в такие мгновения бесценна — она режет слух и завораживает. Он остановился и, закрыв глаза, вслушался в звуки.

Мокрые снежинки облепляли его ресницы и щекотали лицо, издавая трескучий, ненавязчивый писк. Снег с каждой минутой усиливался, снежинки становились крупнее, и он мог видеть все многообразие их узоров, благодаря зрению Терра.

Ему вспомнились мать и отец, которые как лесные зверьки с наступлением холодов норовили запереться в доме — в тепле, сытости и дреме.

И вспомнился Алик, с которым они посреди снежной тихой ночи открывали потайное окно, о котором не знали родители и, переодевшись в теплые вещи, заранее подготовленные и запрятанные еще днем под кровать, вылезали наружу.

Отбежав далеко от дома, они играли в снежки и лепили снежных зверушек. Особенно хорошо у Алика получались зайцы со стоячими ушами и пустыми глазницами — дырками от пальцев.

Порезвившись с полночи, мальчики возвращались домой так же тихо, как уходили и, раздевшись, заталкивали мокрые вещи обратно, чтоб на следующий день незаметно разнести их по дому — что на стирку — что на сушку. А затем долго отогревались под теплыми одеялами каждый в своей кровати. Он помнил, как Алик каждые пять минут спрашивал: «Ты уже согрелся? А теперь согрелся? А у меня еще ноги холодные!»

Им было всего по восемь лет, но он прекрасно помнил это время. Он берег эти воспоминания о семье, чтоб было ради чего жить.

Жить ради родителей. Жить ради мести за них. Жить ради брата. А теперь еще и ради нее…

Первый снег никогда не задерживается надолго — но зато он — предвестник самого чистого и светлого промежутка в году.

Стряхнув с себя воспоминания, Авет побежал к монолитной стене.

Глава 12

Линза

Даниэль уже больше часа плутала по городу в поисках того, что Алику плохо представлялось. Она не могла сориентироваться в ярком неестественном свете фонарей и в гомоне шумящих прохожих. Она сворачивала в улочки, которые снова и снова выводили ее на центральные гудящие улицы.

И ей, наконец, повезло, они оказались на одной, которую девушка узнала:

— Эта и перекрестные шесть таких же улиц принадлежат Александру, — оповестила она, скорей для уверенности, чем для информации.

— Что это значит? — поинтересовался Алик.

— Это значит, что мы в другом конце города.

Алик чертыхнулся про себя.

— Денег мало, — решил предупредить он.

— У меня тоже немного.

— Что делать будем? Какой у тебя вообще план? — Алик пытался корректировать свой голос, чтоб в нем пореже сквозила нервозность.

С тех пор как он встретился с Даниэль, мир вокруг полностью изменился и продолжал меняться так быстро, что он совершенно не успевал за происходящим. И нервничал, поскольку не мог сосредоточиться на том, о чем не имел ни малейшего представления.

— Особо никакого, — глядя по сторонам на очередном перекрестке, ответила она, — Но я знаю, что нет другого решения проблемы, кроме как найти вход в Лабиринт — в нем есть потайная комната. О ней знаю только я и Авет. И когда-то знал мой отец. Но жить там долго невозможно — очень сыро и темно. Устаешь и морально и физически, несмотря на наличие пищи, теплых одежд, одеял… Даже раскладушки там есть, — она весело улыбнулась.

Алик облегченно вздохнул — впервые для него этот рывок в неизвестность приобрел смысл и даже нотки теплоты и уюта. Ему так захотелось скорее оказаться там — в сырой комнатушке, укутаться в теплое одеяло и уснуть. Ему казалось, он не спал целую вечность, хотя на самом деле — вторые сутки. Та холодная лесная пещерка — не в счет.

Дани остановилась у магазинчика и, порывшись в рюкзаке, недолго думая, вошла. Алик остался стоять у входа и, заложив руки в карманы, выдохнул. Теплый пар изо рта чудными клубками закружился перед глазами, на мгновение прогрев замерзший нос.

Пока девушка закупала продукты, Алик успел замерзнуть и по инерции запрыгал на месте. Затем резко остановился, удручено закрыв глаза. Оглядевшись, он закинул ногу на заборчик у магазинной клумбы, задрал штанину и остолбенел.

Он ожидал увидеть там кровавую рану, но размотав бинт, которым бережно обвязала ногу Дани, пока находился без сознания, не поверил своим глазам. Парень стоял с минуту неподвижно и смотрел на отметину на коже ярко алого цвета — простая царапина, не более того, хотя на ее месте пару часов назад была рана до кости.

— Ты главное не бойся! Мы что-нибудь придумаем, — послышался голос за спиной.

Алик обернулся на голос и заметил, что Даниэль растеряна.

— Ты знаешь что это? — предположил он.

Девушка молчала, но взгляда не отвела.

— Это опасно? Потому ты плакала? — еще раз попытался выведать информацию он.

Даниэль кивнула. Больше Алик ничего не спрашивал, безмолвно следуя за ней.

— Денег нет, — проинформировала она, показательно подняв увесистый пакет с продуктами в воздух, — Сам знаешь, без продуктов было нельзя…

— Безусловно, — невесело согласился Алик и осмотрелся по сторонам. Его взгляд остановился на такси, стоявшем у обочины, и он вопросительно вскинул брови:

— Что скажешь?

— Думаю — да. Мы все равно долго в Лондоне не задержимся… — проследив за его взглядом, согласилась она.

— Другого выхода нет — моих денег едва хватит на пару улиц, — подытожил Алик.

Девушка кивнула и шагнула на пешеходный переход, но Алик схватил ее за рукав:

— Постой! Кто поведет?

— Я, — уверенно сказала девушка.

— Нет! — отрезал он.

— А кто, ты? — язвительным тоном поинтересовалась она, — В твоем-то состоянии? Ты же видишь либо раз в три минуты, либо все до деталей. Я знаю эти чувства, — она ободряюще сжала его руку, — Ты думаешь легко водить, когда отвлекает даже капля, стекающая по ветровому стеклу? Если за руль сядешь ты — нас поймают на первом же посту, — она замолчала и тут же добавила, — Алик, у нас получится, если ты должен будешь сделать все быстро. Представь, что умеешь двигаться так же стремительно и проворно, как Терры.

— Дани! Но ты ведь… — изо всех сил отговаривал он, но девчонка уже не слышала его, смело шагая к черному «кэбу», беспечно раскручивая по пути пробку на бутылочке с водой и зачем-то натянув на голову капюшон.

Краем глаза она заметила, что водитель на месте и вопреки всему, ее это совершенно не расстроило.

Алик двинулся в обратном направлении, перешел дорогу на перекрестке и незаметно пробрался ближе.

— Простите, — обратилась Даниэль к сидящему в автомобиле таксисту, — Возможно, мне показалось, но у вас колесо спустило…

Пожилой худощавый водитель с морщинистым лицом презрительно взглянул на девушку и нехотя открыл дверцу:

— Мне это совсем не в радость, леди! Я очень надеюсь, что вам показалось! — ворчал он себе под нос, выбираясь из водительского места, — Было бы не плохо, юная леди, чтоб… — он не договорил, поскольку едва коснулся обеими ногами земли, не успев толком захлопнуть дверь — машина взвизгнула шинами и тронулась с места.

Он стоял некоторое время каменной статуей, пытаясь вспомнить в какой момент и каким образом девушка оказалась в его машине, если он и сам не успел толком из нее вылезти.

Дани мчалась по ночному Лондону, практически не глядя на знаки.

— Ты молодец! Отлично сработал, — похвалила она Алика, но тот даже не улыбнулся в ответ.

— Жаль, что нет навигатора, — пожаловался он, — Ни дай Бог застрянем в пробке!