Бесплатный фрагмент - Солнце Шатили в крови

Предисловие автора

გულითადი მოკითხვა საქართველოს! [Гулитади мокитхва Сакартвелос! — Сердечный привет Грузии!]

Грузия всегда вызывала у меня восхищение своей уникальной культурой и захватывающими пейзажами. Именно это вдохновило меня на создание триллера «Солнце Шатили в крови».

Эта книга — плод моей фантазии, история, разворачивающаяся в суровом и прекрасном Шатили. Надеюсь, что читатели, как грузинские, так и зарубежные, найдут в ней захватывающий сюжет и интересные размышления. Я старалась с уважением отнестись к местным традициям и передать атмосферу этого удивительного края.

В Шатили всегда есть место для новых историй.

Аннотация

Шатили… Древнее село в Хевсурети, где горы касаются неба, а камни помнят легенды. Здесь, после автомобильной аварии, приходит в себя Альма, туристка из Германии. Ее память стерта, но кошмары не дают покоя. Альма чувствует, что в этом суровом краю скрывается страшная тайна. Вскоре она вспоминает: она видела, как погибали женщины. «Солнце Шатили в крови» — это не просто красивый образ, это предупреждение. Альма должна разгадать загадку убийств, прежде чем село поглотит ее в своих древних объятиях. Но кто поверит иностранке, потерявшей память, в мире, где традиции сильнее закона, а молчание — золото?

Введение:

Холод пробрал до костей, несмотря на шерстяное одеяло, которым ее укутали. Альма попыталась пошевелиться, но тело отзывалось тупой болью. Где она? В голове зияла черная дыра, поглотившая последние воспоминания. Лишь обрывки смутных образов мелькали перед внутренним взором: палящее солнце, узкая дорога, петляющая между скал, и пронзительный визг тормозов… А потом — темнота.

Она открыла глаза. Белые стены, тусклый свет, резкий запах лекарств. Больничная палата. Но не такая, как в Германии. Здесь все казалось каким-то… устаревшим. В углу тихо потрескивала старая печка, пытаясь согреть помещение. За окном виднелись силуэты гор, окутанных густым туманом. Горы… Она никогда не видела таких гор.

В палату вошла женщина в белом халате. Ее лицо было строгим, но в глазах светилась доброта. «Вы пришли в себя, Альма? Как вы себя чувствуете?» Альма попыталась ответить, но из горла вырвался лишь хрип. «Не волнуйтесь, все в порядке. Вы попали в аварию. Вас нашли недалеко от Шатили… Вы ничего не помните?»

Шатили… Это название звучало как эхо из далекого прошлого. Альма попыталась напрячь память, но тщетно. Шатили оставался лишь белым пятном на карте ее сознания. Женщина-врач печально покачала головой. «Это неудивительно. У вас сильная травма головы. Потеря памяти — обычное явление в таких случаях. Но не волнуйтесь, все восстановится. Просто нужно время».

Но Альма чувствовала, что дело не только в потере памяти. В Шатили что-то не так. Что-то зловещее и необъяснимое витало в воздухе. Она видела это в хмурых взглядах местных жителей, слышала это в заунывных песнях ветра, шепчущего что-то на древнем языке. И с каждым днем ощущение тревоги становилось все сильнее, проникая в самую душу. Альма чувствовала, что она оказалась в центре какой-то страшной тайны. Тайны, которая может стоить ей жизни.

Глава 1

Холод Шатили

Холод пробрал до костей. Альма попыталась натянуть шерстяное одеяло повыше, но тщетно. Зябко было не только телу, но и душе. Она по-прежнему не понимала, где находится. Больничная палата, словно кадр из старого фильма: облупившаяся краска на стенах, скрипучая железная кровать, мутное стекло окна, за которым клубился туман.

Вчерашний разговор с врачом не принес ясности. Авария… Шатили… Потеря памяти… Слова звучали, как пустой звук. Альма не помнила ничего. Ни своего приезда в Грузию, ни самой аварии, ни даже своего дома в Германии. Ее прошлое было стерто, словно написанное мелом на доске, которую тщательно вытерли.

Она села на кровати, ощущая головокружение. Голова раскалывалась, словно ее сдавили тисками. Альма опустила ноги на холодный пол. Тапочек не было. Палата была пуста, если не считать старого деревянного стула в углу. Она чувствовала себя брошенной и одинокой.

Решившись, Альма встала и направилась к окну. За мутным стеклом виднелись очертания гор, окутанных плотным туманом. Серые, неприступные вершины возвышались над селом, словно каменные стражи, хранящие древние тайны. Шатили… Альма попыталась представить себе это место, но в голове возникали лишь смутные образы.

Она открыла окно, впуская в палату поток ледяного воздуха. Запах дыма, сырой земли и незнакомых трав ударил в нос. Альма замерла, вдыхая этот странный и пьянящий аромат. В нем чувствовалась какая-то дикая, первобытная сила.

Внизу, под окном, виднелась узкая улочка, петляющая между каменными домами. Дома были старые, сложенные из грубого камня, с маленькими окошками и плоскими крышами. Они казались заброшенными и безжизненными. Ни одного человека не было видно. Лишь одинокий пес, тощий и грязный, бродил по улочке, роясь в мусоре.

Альма почувствовала, как по спине пробежал холодок. В этом месте было что-то не так. Что-то зловещее и угрожающее. Она не знала что, но чувствовала это каждой клеточкой тела.

Внезапно, она услышала звук шагов. Кто-то приближался к палате. Альма замерла, прижавшись к стене. Сердце бешено заколотилось в груди. Кто это мог быть? Врач? Или кто-то другой? Кто-то, кто может знать правду о том, что произошло в Шатили?

Дверь тихо скрипнула, и в палату вошла женщина. Не врач. Местная жительница, одетая в темную шерстяную одежду и грубые кожаные сапоги. Ее лицо было суровым и морщинистым, словно высеченным из камня, но глаза смотрели с какой-то странной теплотой. В руках она держала деревянную миску, наполненную дымящейся жидкостью.

«Гамарджоба, цискарт», — произнесла женщина тихим, хриплым голосом. Альма не поняла ни слова. «Я принесла тебе немного хаши», — продолжила женщина уже на ломаном русском. «Это традиционный грузинский суп. Он поможет тебе набраться сил».

Альма с опаской посмотрела на миску. Суп выглядел странно, но пах вкусно. Теплый и пряный аромат заполнил палату, разгоняя запах лекарств. Женщина заметила ее колебание и ободряюще улыбнулась. «Не бойся, это полезно. Шатили — суровое место. Здесь нужно много сил, чтобы выжить».

Альма взяла миску и сделала глоток. Суп оказался очень вкусным. Густой, наваристый, с чесноком и зеленью. Тепло разлилось по телу, словно маленькое солнце. Альма почувствовала, как напряжение немного отступило.

«Спасибо», — прошептала она. «Меня зовут Альма».

«Меня — Нано», — ответила женщина. «Я живу здесь, в Шатили. Я знаю, что тебе сейчас трудно. Ты потеряла память и не знаешь, куда попала. Но не бойся, ты не одна. Мы поможем тебе».

Нано подошла к окну и посмотрела на горы. «Шатили — особенное место», — сказала она. «Здесь живут сильные и гордые люди. Мы пережили много трудностей, но сохранили свою культуру и традиции. Мы любим свою землю и гордимся ею».

Альма посмотрела в окно. Теперь она видела Шатили другими глазами. Не только мрачное и зловещее место, но и красивое и величественное. Каменные башни, словно часовые, возвышались над селом, напоминая о древней истории и сильном духе этого народа. Горы, окутанные туманом, создавали ощущение тайны и уединения.

Но, несмотря на эту красоту, Альма чувствовала, что в Шатили скрывается что-то недоброе. Что-то, что связано с ее потерей памяти и с тем страшным предчувствием, которое не покидало ее ни на минуту. И она знала, что ей предстоит разгадать эту тайну, чтобы выжить в этом суровом и прекрасном месте.

Альма посмотрела на Нано, пытаясь понять, что скрывается за ее словами. «Что произошло в Шатили?» — спросила она. «Почему я здесь?»

Нано вздохнула и отвела взгляд. «Здесь… всякое случается. Шатили — место старое, с длинной историей. И не всегда эта история была светлой».

«Но что случилось со мной?» — настаивала Альма. «Почему я не помню своего прошлого?»

Нано помолчала, словно взвешивая свои слова. «Об этом тебе лучше спросить у врача. Я — простая женщина, я не знаю ответов на все вопросы». Она поставила миску на тумбочку и направилась к двери. «Отдыхай. Тебе нужно набраться сил».

«Подождите!» — окликнула ее Альма. «Вы знаете что-нибудь об убийствах? Я… Мне кажется, я видела что-то страшное».

Нано резко остановилась у двери. Ее лицо стало еще более суровым, а глаза — холодными, как горные вершины. «Не говори глупости», — отрезала она. «В Шатили нет никаких убийств. Это тихое и мирное место. А тебе просто нужно отдохнуть и забыть свои кошмары».

С этими словами Нано вышла из палаты, оставив Альму одну в холодном и темном помещении. Альма почувствовала, как страх снова охватывает ее. Что скрывает эта женщина? Почему она так резко отреагировала на слова об убийствах? И что за кошмары преследуют ее в снах?

Альма снова подошла к окну и посмотрела на Шатили. Теперь ей казалось, что село смотрит на нее в ответ. Каменные башни, словно глаза, следят за каждым ее шагом. Ветер, шепчущий на древнем языке, кажется, предостерегает ее от опасности.

Она знала, что не может доверять никому. Ни врачу, ни Нано, ни одному из этих молчаливых и суровых людей. Она должна сама разгадать тайну Шатили. Должна вспомнить свое прошлое. Должна выжить.

Внезапно, Альма заметила что-то в окне напротив. В одном из домов, прямо напротив ее палаты, стояла фигура. Человек, одетый во все черное, смотрел на нее. Альма не могла разглядеть его лица, но чувствовала, что этот взгляд пронизывает ее насквозь.

Она замерла от ужаса. Кто это? Убийца? Или просто любопытный наблюдатель? Альма не знала, но чувствовала, что ее жизнь в опасности. Игра началась.

Инстинктивно Альма отшатнулась от окна, отдернув занавеску. Сердце колотилось как бешеное. Ей казалось, что этот взгляд, пронзительный и холодный, проникает в самую душу. Нужно было собраться. Паника — плохой советчик.

Она оглядела палату. Белые стены давили своей стерильностью. Единственная дверь казалась ловушкой. Альма понимала, что долго здесь оставаться нельзя. Ей нужно узнать, что происходит. Ей нужно вспомнить, что она видела.

Альма подошла к тумбочке, на которой Нано оставила миску с хаши. Суп остыл, но теплый аромат все еще витал в воздухе. Альма машинально взяла ложку и сделала глоток. Вкус был насыщенным, пряным, согревающим. На мгновение Альме показалось, что она вспомнила что-то важное. Образ женщины, готовящей хаши на кухне, возник в ее памяти, но тут же исчез.

Альма отставила миску. Ей нужно было действовать. Она подошла к двери и прислушалась. В коридоре было тихо. Сделав глубокий вдох, она открыла дверь и выглянула наружу.

Коридор был пуст и слабо освещен. В конце виднелось окно, за которым клубился туман. Альма осторожно вышла из палаты и двинулась вдоль стены.

Проходя мимо одной из палат, она услышала приглушенный разговор. Альма прижалась к двери и прислушалась.

«…говорят, это она видела…”, — прошептал один голос.

«…нельзя допустить, чтобы она вспомнила…”, — ответил другой.

Альма замерла. Кто эти люди? О ком они говорят? И что она видела?

«…Нано сказала, что присмотрит за ней…”, — продолжал первый голос.

«…Нано? Ей нельзя доверять… Она слишком близка к ним…»

Альма почувствовала, как по спине пробежал холодок. Нано! Та самая женщина, которая принесла ей хаши, та самая, которая казалась такой доброй и заботливой! Неужели она тоже замешана в чем-то темном?

Альма медленно отошла от двери и продолжила свой путь по коридору. Ей нужно было бежать. Ей нужно было скрыться. Но куда? И от кого?

Внезапно, она услышала шаги за спиной. Альма обернулась и увидела Нано. Ее лицо было непроницаемым.

«Ты куда?» — спросила Нано. Ее голос звучал спокойно, но в глазах мелькнула тревога.

Альма почувствовала, как страх сковывает ее. Она не знала, что ответить.

«Я… Я просто хотела подышать свежим воздухом», — пробормотала она.

Нано подошла ближе и внимательно посмотрела на Альму. «Тебе нужно отдохнуть», — сказала она. «Пойдем, я провожу тебя обратно в палату».

Альма понимала, что не может сопротивляться. Она знала, что Нано лжет. Знала, что ее жизнь в опасности. Но она не знала, что делать.

Нано взяла Альму за руку и повела ее обратно в палату. Альма шла, словно во сне, чувствуя, как петля затягивается все туже и туже.

Когда они вошли в палату, Нано закрыла дверь и повернулась к Альме. В ее руках блеснул нож.

«Прости меня», — прошептала Нано. «Но так нужно».

Альма закричала.

Альма отшатнулась от Нано, прижавшись спиной к стене. В руке женщины блеснул нож — тот самый, которым обычно резали сыр для хачапури. Альма не могла поверить своим глазам. Неужели эта добрая и заботливая женщина действительно хочет ее убить?

«Что ты делаешь?» — прошептала Альма, пытаясь скрыть страх. «Зачем?»

Лицо Нано исказилось от боли. «Ты не должна была приезжать в Шатили. Ты видела то, что не должна была видеть».

«Что я видела? Что здесь происходит?» Альма отчаянно пыталась вспомнить хоть что-то, но в голове по-прежнему была пустота.

«Ты видела их… Ты видела, как они ушли», — прошептала Нано, словно говоря это самой себе.

«Кто они? Кого я видела?» — Альма чувствовала, что приближается к разгадке. Но что это за разгадка? Что за страшную тайну скрывает Шатили?

Внезапно в голове Альмы вспыхнул образ. Темная ночь, горная дорога, три женские фигуры, идущие по тропе… А потом — выстрелы. Кровь. Крики. Ужас.

Альма схватилась за голову, пытаясь удержать эти обрывочные воспоминания. «Я… Я помню… Я видела, как убили женщин!»

Лицо Нано исказилось еще больше. «Слишком поздно», — прошептала она. «Ты вспомнила слишком много».

Нано бросилась на Альму с ножом. Альма успела увернуться, и нож лишь слегка задел ее руку. Боль пронзила тело, но Альма понимала, что у нее нет времени на жалость к себе.

Она оттолкнула Нано и бросилась к двери. Но Нано была быстрее. Она схватила Альму за волосы и повалила на пол.

Альма закричала, пытаясь вырваться. Нано сидела на ней сверху, прижав ее к полу. В ее глазах горел безумный огонь.

«Ты умрешь», — прошипела Нано. «И никто не узнает правду».

Альма почувствовала, как нож приближается к ее горлу. Это конец? Неужели она умрет в этом проклятом месте, так и не узнав, что произошло?

Внезапно дверь палаты распахнулась, и в комнату вошел мужчина. Он был одет в черную форму. Полицейский.

«Что здесь происходит?» — крикнул он, выхватывая пистолет.

Нано отвлеклась и обернулась. Альма воспользовалась моментом и сбросила ее с себя.

Нано попыталась убежать, но полицейский выстрелил в воздух. Нано замерла на месте.

«Руки вверх!» — приказал полицейский.

Нано медленно подняла руки. В ее глазах читалась ненависть и бессилие.

Полицейский подошел к ней и надел наручники. «Вы арестованы по подозрению в нападении на Альму Вайс и в сокрытии информации об убийстве трех женщин».

Альма лежала на полу, тяжело дыша. Она была спасена. Но она знала, что это только начало. Что за этой историей скрывается что-то гораздо большее, чем просто безумная женщина с ножом. И что ей предстоит узнать правду, чего бы это ни стоило.

Глава 2

Сквозь туман воспоминаний

В голове пульсировала боль, словно кто-то методично вбивал гвозди в виски. Альма медленно открыла глаза, фокусируя взгляд на знакомом белом потолке. Снова палата. Снова больница. Но что-то изменилось. Атмосфера стала менее гнетущей, словно страх немного отступил, оставив место для слабой надежды. Или, может быть, она просто привыкла к нему, как привыкают к постоянной зубной боли.

Рядом с кроватью, в неудобной позе, сидел полицейский. Совсем молодой, едва ли старше двадцати пяти. Леван, как он представился вчера. У него было открытое, честное лицо и добрые, немного уставшие глаза. В нем не было той суровой подозрительности, которую Альма видела в других жителях Шатили. Он казался искренним.

Леван вздрогнул и поднялся, увидев, что Альма пришла в себя. На его лице появилась слабая улыбка. «Как вы себя чувствуете? Голова сильно болит?»

Альма попыталась сесть, но резкая боль в плече пронзила ее тело. Она застонала и снова откинулась на подушку. «Что с Нано? Где она?»

Леван вздохнул и опустился на стул рядом с кроватью. «Нано арестована. Ей предъявлены обвинения в нападении на вас и в сокрытии информации об убийстве трех женщин. Больше она вам не навредит, можете не беспокоиться».

Альма почувствовала облегчение, но не полное. Она понимала, что арест Нано — это лишь малая часть правды. За этой историей скрывается что-то гораздо большее. Что-то темное и зловещее, что пронизывает все село. «Кто убил тех женщин?» — прохрипела она, с трудом разлепляя пересохшие губы. «Что здесь происходит? Почему все молчат?»

Леван отвел взгляд, словно избегая ее прямого вопроса. «Это сложно объяснить, Альма. Шатили — место особенное. Здесь свои законы, свои традиции, свои секреты, которые тщательно хранятся от посторонних глаз. То, что случилось с теми женщинами… Это трагедия. Ужасная трагедия. Но мы разберемся. Я обещаю».

«Я помню… Я видела их», — сказала Альма, пытаясь удержать хрупкие обрывки воспоминаний. «Но все так размыто… Как будто смотришь на мир сквозь мутное стекло. Я не понимаю, что произошло, почему я оказалась здесь».

Леван наклонился вперед, его взгляд стал более серьезным и сосредоточенным. «Попробуйте вспомнить все, что можете, Альма. Любая мелочь, любая деталь может быть важна. Даже то, что вам кажется незначительным». Он протянул ей стакан с водой. «Выпейте. Это поможет».

Альма взяла стакан дрожащими руками и сделала несколько глотков. Вода была холодной и освежающей, словно горный ручей. Она почувствовала, как напряжение немного отступает, позволяя разуму проясниться. На мгновение ей показалось, что она вспомнила что-то важное, но тут же эта мысль ускользнула, словно пойманная бабочка, вырвавшаяся на свободу.

Закрыв глаза, Альма попыталась сосредоточиться. Она представила себе ту темную ночь, горную дорогу, три женские фигуры, идущие по тропе… А потом — выстрелы. Громкие, оглушительные выстрелы, разорвавшие тишину ночи. Кровь, заливающая землю. Крики, полные ужаса и отчаяния.

«Я видела их… Они шли по дороге… Было темно… Очень темно… Потом я услышала выстрелы… Я испугалась и спряталась… Я видела, кто стрелял…» Голос Альмы дрожал, выдавая ее волнение.

«Вы видели убийцу?» — спросил Леван, наклоняясь еще ближе. В его глазах горела надежда. «Вы можете его описать?»

Альма покачала головой. «Нет… Я не помню его лица… Все как в тумане… Я видела только силуэт… Высокий, худой… Он был одет во все черное…»

«Попробуйте вспомнить что-нибудь еще», — попросил Леван, не теряя надежды. «Что было потом? Куда вы пошли? Что вы делали? Любая деталь может помочь».

Альма снова напряглась, пытаясь вытянуть из глубин памяти хоть что-то полезное. В голове всплыл новый образ. Она бежит по лесу, спотыкаясь о корни деревьев и падая в грязь. Колючие ветки царапают ее лицо. Она слышит голоса, преследующие ее по пятам, словно злые духи. Она ищет укрытие и находит его в темной и сырой пещере.

«Я бежала… Я бежала… Я спряталась в пещере… Там было темно и холодно… Очень холодно… Я дрожала от страха…» Альма начала плакать, не в силах сдержать эмоции.

«В какой пещере?» — спросил Леван, стараясь сохранить спокойствие. «Где она находится? Вы можете ее описать?»

Альма попыталась вспомнить. Она видела вход в пещеру, густо заросший кустами дикой ежевики. Она помнила запах сырой земли, мха и плесени. Она чувствовала леденящий холод, пронизывающий до костей. Но где это было? Где находится эта пещера?

«Я не знаю… Я не помню… Я не могу вспомнить», — Альма почувствовала, как отчаяние захлестывает ее с головой. «Это все бесполезно… Я ничего не помню… Я никогда не вспомню!»

Леван взял ее за руку, пытаясь успокоить. «Не говорите так, Альма. Не сдавайтесь. Мы найдем эту пещеру. Мы найдем убийцу. Но вы должны нам помочь. Вы — единственная, кто может нам рассказать, что произошло».

Альма посмотрела в глаза Левану. В них она увидела не только искренность и надежду, но и отчаяние. Она поняла, что Леван тоже хочет узнать правду. Что он тоже боится того, что происходит в Шатили. И что она — его последняя надежда.

Собравшись с силами, Альма вытерла слезы и посмотрела на Левана твердым взглядом. «Я попробую», — сказала она. «Я обещаю. Я вспомню все».

«Я попробую. Я вспомню все», — повторила Альма, словно давая обещание не только Левану, но и самой себе.

Леван ободряюще кивнул. «Тогда начнем. Расскажите мне о той ночи. Что вы делали в Шатили? Почему вы были на той дороге?»

Альма закрыла глаза, пытаясь восстановить ход событий. «Я… Я путешествовала по Грузии… Я хотела увидеть Шатили… Мне говорили, что это красивое и необычное место…»

«Вы были одна?» — спросил Леван.

«Да… Я люблю путешествовать одна… Это дает мне свободу…» Альма запнулась, почувствовав, как новая волна боли пронзает ее голову. «Я не помню… Я не помню, как я попала в Шатили… Я не помню, что делала в тот день…»

«Попробуйте вспомнить, что было перед аварией», — предложил Леван. «Что вы видели? С кем разговаривали? Куда направлялись?»

Альма напряглась изо всех сил. В голове всплывали разрозненные картинки: горный пейзаж, узкая дорога, маленькое кафе на обочине, улыбающееся лицо официанта…

«Я… Я остановилась в кафе… Я выпила кофе… Я разговаривала с официантом… Он был очень добрым…»

«Вы помните, о чем вы говорили?» — спросил Леван.

«Он рассказывал мне о Шатили… О его истории… О его жителях… Он говорил, что это место, где время остановилось…»

«Он что-нибудь говорил об убийствах?» — спросил Леван.

Альма нахмурилась, пытаясь вспомнить. «Нет… Он ничего не говорил об убийствах… Он только сказал, что Шатили — место опасное… Что там живут суровые люди, которые не любят чужаков…»

«Он говорил, почему это место опасное?» — настаивал Леван.

«Нет… Он просто предупредил меня… Сказал, чтобы я была осторожна…»

Альма замолчала, чувствуя, как силы покидают ее. Воспоминания приходили и уходили, словно призраки, оставляя после себя лишь ощущение боли и пустоты.

«Может быть, вам стоит отдохнуть?» — предложил Леван, увидев ее состояние. «Мы можем продолжить завтра».

Альма покачала головой. «Нет… Я должна вспомнить… Я должна узнать правду… Я не могу остановиться…»

«Хорошо», — сказал Леван. «Тогда расскажите мне о женщинах. Что вы помните о них?»

Альма закрыла глаза и попыталась представить себе тех трех женщин, которых она видела в ту ночь. Она помнила их силуэты, их темную одежду, их тихие голоса. Но она не могла вспомнить их лица. Она не знала, кто они были.

«Я не знаю их… Я никогда их не видела раньше…» — прошептала Альма. «Они шли по дороге… Они о чем-то разговаривали… Потом я услышала выстрелы…»

«Вы можете вспомнить, о чем они говорили?» — спросил Леван.

Альма снова напряглась. Она пыталась услышать их голоса, но в голове была лишь какофония звуков.

«Они говорили… О чем-то важном… О чем-то, что связано с Шатили… О каком-то секрете…»

«О каком секрете?» — спросил Леван, затаив дыхание.

Альма покачала головой. «Я не знаю… Я не могу вспомнить… Это все так далеко… Так размыто…»

Внезапно в ее голове вспыхнул новый образ. Она видела старинную книгу, переплетенную в кожу. На обложке был изображен символ: солнце с кровавыми лучами.

«Книга!» — воскликнула Альма. «Они говорили о книге! О какой-то старинной книге с изображением солнца…»

«Книга!» — воскликнула Альма, и ее голос сорвался, дрожа от волнения и страха. «Они говорили о книге! О какой-то старинной книге с изображением солнца… Солнца с кровавыми лучами…» Образ книги вспыхнул в ее памяти, словно клеймо, выжженное на сетчатке глаза.

Леван резко наклонился вперед. Его обычно спокойные глаза теперь горели почти фанатичным интересом. «С изображением солнца? Вы абсолютно уверены, Альма? Это важно!»

Альма кивнула, почти не чувствуя боли в плече. «Да… Да, я видела это… Это была очень старая книга, большая и тяжелая, с толстыми, пожелтевшими страницами… Кажется, переплет из кожи… Они говорили, что в ней хранится какой-то секрет… Что-то очень важное, что может изменить все…»

«Что за секрет, Альма? Бога ради, вспомните!» — прошептал Леван, его голос был тихим, но в нем слышалось отчаянное напряжение. «Что они говорили о секрете?»

Альма сосредоточилась, в ее голове бушевала буря обрывков фраз, голосов и образов. Она чувствовала, что приближается к краю пропасти, к пониманию чего-то ужасного и непоправимого.

«Они говорили… О традиции… О каком-то древнем, проклятом ритуале… О мести…» — каждое слово давалось ей с трудом, словно она вытаскивала их из вязкой трясины. «Они говорили, что это нужно для защиты Шатили…»

Леван отпрянул от нее, как от прокаженной, и начал быстро ходить по тесной палате, словно зверь в клетке. «Месть? Ритуал? Что это за ритуал, Альма? Вы должны вспомнить! Это может помочь нам остановить его!»

В памяти Альмы всплыла новая, пугающая деталь. Она увидела, как женщины идут по узкой горной тропе, освещенной лишь тусклым светом луны. Они остановились у полуразрушенной каменной часовни, расположенной на вершине холма, словно заброшенное богом место.

«Они шли к часовне… К старой часовне Святого Георгия… Они говорили что-то страшное… О жертвоприношении… О том, что кровь должна пролиться, чтобы солнце вернулось… Они говорили, что это древний закон…» — Альма начала задыхаться, ее тело била дрожь.

«Жертвоприношение?! Что за чертовщина?!» — Леван остановился как вкопанный, его лицо исказилось от ужаса и отвращения. «Они собирались совершить жертвоприношение? Кого?»

В голове Альмы возникло видение: одна из женщин держала в руках старинный кинжал. Его лезвие было тонким и острым, словно бритва, а рукоять была искусно украшена резьбой в виде переплетающихся змей. Кинжал блестел в лунном свете, словно предвещая скорую смерть.

«Я видела кинжал… Одна из них держала кинжал… Они собирались кого-то убить… Они говорили, что это необходимо… Что это единственный способ защитить Шатили от зла…» — Альма плакала, не в силах сдержать слезы.

Леван опустился на колени перед Альмой и взял ее за руки, крепко сжав их. «Альма, послушайте меня. Это безумие! Этого не может быть! Но нам нужно знать правду. Пожалуйста, вспомните, кто был с ними? Кто стрелял в них? Вы должны сказать мне, Альма! Это важно, как никогда!»

Альма посмотрела в глаза Левану, и в этот момент в ее памяти вспыхнуло все. Она увидела высокого мужчину, стоящего в тени деревьев, его лицо скрыто капюшоном черного плаща. Но она узнала его. Она знала, кто он. Она видела его раньше.

«Он… Он был там…» — прошептала Альма, ее голос был едва слышен. «Он стрелял… Я видела его… Он стоял в тени…»

«Кто, Альма? Кто?!» — Леван тряс ее за руки, его голос был полон отчаянной надежды. «Назовите его имя!»

Альма открыла рот, чтобы произнести имя убийцы, чтобы освободиться от этого ужасного груза, терзавшего ее душу. Но в этот самый момент дверь палаты с грохотом распахнулась, и в комнату ворвался запыхавшийся полицейский, его лицо было перекошено от страха.

«Леван! Проблема! Очень серьезная проблема! Они… Они сбежали!»

Альма и Леван застыли, словно пораженные громом. Время остановилось. Альма почувствовала, как холодный ужас сковывает ее сердце. Кто сбежал? И что это значит для нее, для Левана, для всего Шатили? Она знала, что это только начало новой, еще более страшной главы их истории.

Глава 3

Побег в ночи

«Они сбежали!» — крик молодого полицейского, ворвавшегося в палату, словно удар грома, заставил Левана вздрогнуть. Слова прозвучали в его ушах как приговор, лишая рассудка. «Кто? Как? Когда? Говорите же!»

Леван вскочил со стула, чувствуя, как внутри все переворачивается. Все его усилия, все допросы, все его надежды на раскрытие этого дела — все рушилось в один миг. Он бросил быстрый взгляд на Альму, которая, бледная как смерть, неподвижно лежала на кровати, ее глаза были широко раскрыты от ужаса, в них отражался его собственный страх.

«Успокойтесь, расскажите все по порядку, черт возьми!» — скомандовал Леван, стараясь держать себя в руках. Его голос, однако, предательски дрожал. Он должен был действовать быстро, но прежде ему нужно было понять масштаб катастрофы.

Запыхавшийся полицейский начал свой сумбурный рассказ. Беглецы были дерзкими и хорошо подготовленными. Они устроили засаду, воспользовавшись моментом, когда охранники потеряли бдительность. Один из охранников был смертельно ранен, второй — убит. Полиция была не в силах остановить их.

Леван почувствовал, как холодный ужас пронизывает его до костей. Беглецы на свободе. Опасность, нависшая над Альмой, теперь угрожала каждому жителю Шатили. Кто они? Что они собираются делать? Какие еще страшные тайны скрываются в этом загадочном месте?

«Вызовите подкрепление! Предупредите всех жителей! Закройте все выезды из села!» — отдал Леван приказ, его голос, казалось, вернул себе хоть какую-то уверенность. Внутри него бушевал ураган эмоций, но он должен был держать себя в руках ради Альмы, ради жителей Шатили.

Он обернулся к Альме, которая продолжала неподвижно лежать на кровати, ее дыхание было прерывистым. «Альма, вам необходимо оставаться здесь. В безопасности. Я должен найти их».

Альма кивнула, но в ее глазах читалось сомнение, недоверие и… страх. Она понимала, что оставаясь одна, она будет еще более беззащитна.

Леван наклонился к ней, стараясь говорить спокойно, убедительно. «Я понимаю, вам страшно. Но сейчас самое главное — ваша безопасность. Когда я их найду, я вернусь. Я обещаю».

Леван поспешно выбежал из палаты, чувствуя, как адреналин захлестывает его. Нужно было действовать быстро, пока преступники не скрылись в горах. Он направился к полицейскому участку, чтобы организовать поиски, каждый миг был на вес золота.

Выбежав из больницы, Леван сразу же заметил движение, которое ускользнуло от других. В конце узкой, вымощенной булыжником улочки, в тени старых каменных домов, он увидел его. Высокий, худой силуэт, одетый во все черное, как описала его Альма. Он направлялся к окраине села, его походка была быстрой и уверенной, словно он знал, куда идет.

Леван почувствовал, как кровь застывает в его жилах. Это был он. Убийца.

Не тратя ни секунды, Леван выхватил пистолет из кобуры и побежал в погоню. Его ноги сами понесли его вперед, подчиняясь лишь животному инстинкту — догнать, остановить, схватить. Он должен был остановить его, прежде чем он причинит еще больше вреда.

Шатили погружалось в ночную тьму. Лишь тусклый свет луны освещал узкие улочки и старые каменные башни. Леван несся по пустынным улицам, его сердце колотилось как бешеное, отбивая ритм страха и решимости.

Преодолев последние дома, Леван выбежал на горную тропу, ведущую за пределы села. Он увидел, как черный силуэт исчезает в темноте. Он был уверен, что преступник направляется к заброшенной часовне Святого Георгия, той самой, о которой говорила Альма.

Поднимаясь все выше и выше по каменистой тропе, Леван чувствовал, как силы покидают его. Дыхание сбилось, ноги горели от напряжения. Но он не мог остановиться. Он должен был догнать его. Он должен был помешать ему завершить начатое. Он должен был спасти Альму.

Вскоре, преодолев изгиб тропы, он увидел свет. Свет из окон старинной часовни, сиявший в ночной тьме, словно маяк надежды и предзнаменование беды. Он понял, что он рядом.

Леван осторожно приблизился к часовне, прижимаясь к холодной каменной стене. Он достал пистолет, проверяя, чтобы он был на взводе, и приготовился к столкновению. Он должен был быть осторожным, ведь он не знал, что его ждет внутри. Он знал лишь одно: он должен был войти.

Леван сделал глубокий вдох, чтобы успокоить дрожащие руки, и толкнул дверь. Она заскрипела, пронзив тишину ночи.

Дверь заскрипела, пронзив звенящую тишину, и Леван ворвался внутрь часовни Святого Георгия. Сердце бешено колотилось в груди, отбивая дикий ритм страха и решимости. Внутри было темно и сыро, лишь несколько оплывших свечей отбрасывали дрожащие тени на стены, украшенные выцветшими фресками. Запах ладана, смешанный с запахом сырой земли и древней пыли, давил на легкие.

Леван огляделся, напрягая зрение. В руке он крепко сжимал пистолет, готовый к любому повороту событий. В центре часовни, перед старым каменным алтарем, он увидел его.

Высокий, худощавый мужчина, одетый во все черное, стоял спиной к Левану, склонившись над чем-то. Его фигура казалась неестественно неподвижной, словно застывшая в вечности. Он что-то шептал, его голос был тихим и неразборчивым, словно древняя молитва или проклятие.

«Стой! Полиция! Не двигаться!» — крикнул Леван, и его голос эхом разнесся по сводам часовни. Он чувствовал, как адреналин вскипает в крови, придавая сил и решимости.

Медленно, словно повинуясь невидимой силе, мужчина начал поворачиваться. Леван увидел его лицо. Старое, изможденное, изрезанное глубокими морщинами, словно карта прожитой жизни. Но больше всего Левана поразили его глаза — холодные, бесцветные, лишенные всякой человечности. В них горел лишь фанатичный огонь, пожирающий его изнутри.

«Ты не понимаешь…» — прошептал старик, его голос был тихим, но в нем чувствовалась непоколебимая уверенность. «Я делаю то, что должен. Это необходимо для защиты Шатили…»

«Что ты собираешься делать?» — спросил Леван, стараясь сохранить спокойствие, хотя внутри него бушевал ураган эмоций. Он знал, что от его следующих слов зависит жизнь многих людей.

«Я должен завершить ритуал…» — ответил старик, и его взгляд устремился к алтарю. «Кровь должна пролиться… Солнце должно вернуться…»

Леван перевел взгляд на алтарь. На его потрескавшейся поверхности лежала раскрытая старинная книга, переплетенная в темную, истертую кожу. На одной из страниц Леван увидел изображение солнца с кровавыми лучами, словно багровые капли стекали с небесного светила. Книга, о которой говорила Альма.

Рядом с книгой, на куске черного бархата, лежал кинжал. Старинный кинжал с резной рукоятью из потемневшей слоновой кости, украшенной изображениями змей и демонов. Его лезвие было тонким, словно бритва, и блестело в свете свечей, словно предвкушая скорую смерть.

«Не делай этого!» — крикнул Леван, чувствуя, как его охватывает отчаяние. «Не убивай никого! Это безумие! Ты не можешь решать, кому жить, а кому умирать!»

Старик покачал головой, его глаза горели безумным огнем. «Ты ничего не понимаешь, мальчик… Это не убийство. Это жертвоприношение. Это древний закон, который мы должны соблюдать, чтобы спасти Шатили от гибели…»

С этими словами старик схватил кинжал и поднял его над головой, готовясь нанести удар. Леван увидел в его глазах решимость и фанатизм, и понял, что времени больше нет.

Не раздумывая ни секунды, Леван выстрелил.

Звук выстрела оглушительным эхом разнесся по часовне, нарушая тишину. Пуля попала в старика, пронзив его плечо. Старик вскрикнул от боли и упал на пол, роняя кинжал. Тот с глухим стуком ударился о каменный пол.

Леван подбежал к старику, проверяя пульс. Он был жив, но тяжело ранен. Кровь сочилась из раны, окрашивая его черную одежду в багровый цвет.

«Зачем… Зачем ты это сделал…?» — прохрипел старик, глядя на Левана с ненавистью и непониманием.

«Я должен был остановить тебя…» — ответил Леван, его голос был полон отвращения и жалости. «Ты собирался убить невинных людей во имя безумного ритуала».

«Ты ничего не понимаешь…» — повторил старик, его взгляд был полон презрения. «Ты погубил Шатили… Ты выпустил зло на свободу…»

Леван покачал головой. «Ты ошибаешься… Я спас его… Я спас его от тебя».

В этот момент дверь часовни распахнулась, и внутрь ворвались другие полицейские, запыхавшиеся и перепуганные. Они подбежали к Левану и арестовали старика, надев на него наручники.

«Что здесь произошло, Леван?» — спросил один из полицейских, глядя на него с тревогой и непониманием.

«Я объясню позже…» — ответил Леван, чувствуя, как его охватывает усталость и опустошение. «Сейчас нужно вызвать скорую помощь. Он нуждается в медицинской помощи…»

Полицейские вынесли старика из часовни, оставив Левана одного среди мрака и тишины. Он огляделся, рассматривая алтарь, книгу, кинжал. Он понимал, что предотвратил что-то ужасное, что он спас жизни. Но он также чувствовал, что это лишь верхушка айсберга. Что за этой историей скрывается что-то гораздо большее, что-то, что ему еще предстоит узнать.

Внезапно он почувствовал на себе чей-то взгляд. Леван резко обернулся, держа пистолет наготове.

В дверях часовни, бледная и дрожащая, стояла Альма.

Глава 4

Тени прошлого

Альма застыла на пороге часовни Святого Георгия, словно привязанная невидимой нитью. Полумрак, царящий внутри, казался густым и осязаемым, словно бархат, обволакивающий ее со всех сторон. Холод, проникающий сквозь каменные стены, пронизывал до костей, заставляя дрожать не только тело, но и душу. Внутри нее боролись страх и любопытство, желание узнать правду и стремление убежать подальше от этого проклятого места.

Лицо Альмы, и без того бледное, казалось сейчас почти прозрачным в тусклом свете луны, проникающем сквозь узкие окна. Ее большие карие глаза, обычно полные жизни и любопытства, сейчас были полны тревоги и растерянности. Темные волосы, растрепанные ветром, обрамляли лицо, подчеркивая высокие скулы и тонкий, аристократичный нос. На подбородке виднелась небольшая ссадина — напоминание о недавней аварии, которая перевернула ее жизнь.

Леван, ощущая ее смятение, подошел ближе, стараясь говорить спокойно и убедительно. Он возвышался над ней, словно каменная скала, излучая уверенность и надежность. Его лицо, обычно открытое и дружелюбное, сейчас было серьезным и сосредоточенным. В глазах, цветом напоминающих грозовое небо, отражались тревога и решимость. На щеке виднелся свежий шрам — память о схватке с Нано.

«Альма, — произнес Леван мягким, но твердым голосом, — тебе не стоило сюда приходить. Здесь небезопасно. Тебе нужно вернуться в больницу. Тебе нужен отдых». Его голос, обычно с мягким грузинским акцентом, сейчас звучал особенно тепло и успокаивающе.

Альма покачала головой, упрямо вскинув подбородок. «Нет, Леван. Я должна увидеть это. Я должна понять, что здесь произошло. Иначе я не смогу двигаться дальше. Я не могу больше жить в неведении». В ее голосе звучала стальная решимость, несмотря на страх, сковывающий ее душу.

Леван вздохнул, понимая, что спорить с ней бесполезно. Альма была полна решимости докопаться до истины, и он не мог ее остановить. Он взял ее за руку, ощущая, как дрожат ее пальцы. Кожа ее была холодной и сухой, словно пергамент.

«Хорошо, — сказал Леван, — Тогда пойдем вместе. Я покажу тебе все, что знаю. Но будь осторожна. Здесь может быть опасно».

Леван провел Альму внутрь часовни. Запах ладана, смешанный с ароматом сырой земли, старого камня и тлеющих свечей, ударил в нос, перенося их в другое время, в эпоху древних ритуалов и забытых богов. Этот запах, одновременно успокаивающий и тревожный, вызывал в памяти Альмы странные, смутные образы.

Часовня Святого Георгия была небольшой, но величественной. Построенная из грубого серого камня, она возвышалась над селом, словно молчаливый свидетель истории. Стены, украшенные выцветшими фресками, изображали сцены из Библии и грузинской истории. Лики святых, написанные древними мастерами, смотрели на них с мудростью и грустью, словно предупреждая о грядущих бедах.

Альма огляделась, рассматривая каждую деталь, словно пытаясь найти ответы на свои вопросы. Ее взгляд скользил по темным углам, по потрескавшимся стенам, по закопченному потолку. Она чувствовала, что в этом месте хранится что-то важное, что-то, что может помочь ей восстановить память и разгадать тайну Шатили.

Ее взгляд остановился на алтаре, на котором лежала раскрытая книга. «Это здесь… Здесь все произошло…» — прошептала она, и ее голос дрогнул, словно сломанная струна.

Леван посмотрел на Альму с сочувствием, зная, что эти стены хранят страшные секреты. «Да, Альма. Здесь старик собирался совершить жертвоприношение. Он верил, что это единственный способ защитить Шатили от зла. Он был одержим этой идеей». В его голосе звучало отвращение к фанатизму и безумию.

«Жертвоприношение? Кого он собирался убить?» — Альма перевела взгляд с алтаря на Левана, ее глаза расширились от ужаса. Ей стало трудно дышать, словно кто-то сжимал ее грудь.

«Я не знаю, Альма. Но я уверен, что он собирался лишить жизни невинного человека. Возможно, тебя… или кого-то еще…» Леван сжал ее руку, словно боясь потерять. Его прикосновение придавало Альме сил и уверенности.

Альма подошла к алтарю и взяла книгу в руки. Она была тяжелой и старой, переплетенной в темную, истертую кожу. Переплет был украшен сложными узорами, которые, казалось, складывались в какие-то знаки или символы. От книги исходил странный, завораживающий запах старинной бумаги, тлеющего ладана и чего-то еще, неуловимого и пугающего. Альма почувствовала легкое головокружение, словно книга оказывала на нее какое-то мистическое воздействие.

«Что это за книга, Леван? Что в ней написано?» — спросила Альма, стараясь скрыть дрожь в голосе.

Леван подошел к алтарю и заглянул в книгу. Он вчитался в строки, написанные на древнегрузинском языке, который он изучал с детства, но который сейчас казался ему чужим и непонятным. «Это… похоже на летопись… Древнюю историю Шатили… Здесь рассказывается о роде… о завете предков… Тут говорится о солнце… о крови…».

Он начал читать вслух, стараясь перевести текст на понятный язык: «Солнце Шатили… Древняя летопись… История рода… Завет предков… Кровь за кровь… Жизнь за жизнь…”. Его голос звучал приглушенно и таинственно, словно он читал заклинание.

Альма внезапно схватилась за голову, словно от сильной боли. Воспоминания начали возвращаться к ней, словно осколки разбитого зеркала. «Я помню… Я видела эту книгу… Я читала о ней… Это было давно… Я помню что-то о ритуале… О солнце… О крови…»

«Что ты помнишь, Альма? Расскажи мне! Пожалуйста, любая деталь может быть важна», — взволнованно попросил Леван, чувствуя, что они близки к разгадке тайны.

Альма закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться и отыскать в глубинах памяти ускользающие образы. «Я помню… Я читала о древнем ритуале, который проводится в Шатили раз в сто лет… Чтобы умилостивить древних богов и защитить село от бед… Там было что-то о жертвоприношении… о крови, которая должна пролиться, чтобы солнце вернулось… о людях в черном…».

Леван нахмурился, его взгляд был сосредоточен и напряжен. «Что за ритуал? Кто его проводит? И что за „люди в черном“?» Он чувствовал, что приближается к страшной правде.

Альма покачала головой, чувствуя, как воспоминания снова ускользают. «Я не знаю… Я не помню… Но я чувствую, что это что-то очень важное… Что-то, что связано с Шатили… с его жителями… Что-то, что может объяснить все эти убийства…» Ее голос сорвался, и по щекам потекли слезы.

Леван вздохнул, понимая, что Альма помнит лишь обрывки информации, но эти обрывки могут быть ключом к разгадке тайны. «Мы должны узнать больше об этой книге, Альма. Мы должны узнать об этом ритуале, узнать, кто его проводит, и зачем это нужно».

«Но как, Леван? Кто нам поможет? Жители Шатили не доверяют нам. Они боятся говорить правду. Я чувствую их ненависть», — Альма обвела взглядом темные стены часовни, словно чувствуя на себе взгляды духов. Ей казалось, что они окружены врагами.

Леван задумчиво почесал подбородок, его глаза забегали по часовне. Он искал способ найти выход из этой сложной ситуации. «Я знаю… У нас есть один шанс. Один человек, который может знать правду. Старейшина Важа… Он — хранитель древних традиций, и он знает о Шатили больше, чем кто-либо другой. Если кто-то и сможет нам помочь, то это он».

«Важа…» — повторила Альма, словно пробуя имя на языке. В его звучании чувствовалась сила и древность, словно эхо давно ушедших времен. «Ты уверен, что он захочет с нами говорить? После всего, что ты натворил?» — добавила она с укоризной, намекая на инцидент в часовне. Ее голос, несмотря на усталость, звучал твердо и бескомпромиссно.

Леван вздохнул, проведя рукой по лицу, словно стирая с него груз ответственности. «Я не знаю, Альма. Но мы должны попытаться. Важа — это не просто старейшина, не просто глава села. Он — живая история Шатили, хранитель его души, свидетель всех радостей и горестей этого места. В его глазах — мудрость веков, а в сердце — любовь к своей земле, которой не измерить словами. Если кто-то и сможет помочь нам разобраться в этом безумии, развеять этот туман лжи и страха, то это он.» Леван говорил с глубоким уважением, и Альма почувствовала, что этот Важа — фигура действительно значимая для Шатили.

Альма скрестила руки на груди, пытаясь унять дрожь. «Хорошо, допустим. Но почему он должен доверять нам? Я — чужачка, появившаяся из ниоткуда, с амнезией и кучей вопросов. А ты… ты застрелил одного из его людей в его же часовне! Не думаю, что это лучший способ завоевать доверие.» Ее слова были колкими, но в них чувствовалась доля правды.

Леван нахмурился, его обычно открытое лицо омрачилось тенью вины. «Я знаю, я понимаю… Я поступил опрометчиво, я действовал под влиянием момента. Но я клянусь, я не хотел причинить вреда. Я просто хотел остановить его, пока он не совершил непоправимое.» Он замолчал, глядя на Альму с мольбой в глазах. «Пожалуйста, поверь мне. Я на твоей стороне. Я хочу помочь.»

Альма изучала его лицо, пытаясь разглядеть правду. В глазах Левана она видела не только раскаяние, но и искреннее желание помочь. Возможно, он действительно был тем, за кого себя выдавал. Возможно, он был единственной ее надеждой в этом странном и опасном месте.

«Хорошо», — наконец сказала Альма, смягчившись. «Я готова пойти к этому Важе. Но только если ты пообещаешь мне, что будешь честен со мной. Никаких секретов, никакой лжи.»

«Обещаю», — твердо ответил Леван, глядя Альме прямо в глаза. «Я буду честен с тобой. Я расскажу тебе все, что знаю.»

Альма кивнула, принимая его обещание. «И что мы будем делать дальше? Как мы найдем Важу? Где он живет?»

«Дом Важи находится на самом краю села, у подножия горы», — ответил Леван. «Он живет там один, в старом каменном доме, который построил еще его прадед. Его легко узнать по большому двору, обнесенному высокой каменной оградой, увитой диким виноградом. И еще… над воротами висит хоругвь Святого Георгия — красное знамя с изображением святого на белом коне.»

«И мы просто пойдем туда и постучим в дверь?» — с сарказмом спросила Альма, представив себе, как их встретит разъяренный старейшина с берданкой наперевес. «Ты думаешь, он нас просто так впустит? Нам нужен какой-то план.»

Леван задумчиво почесал подбородок, его взгляд блуждал по часовне. «Ты права. Важа очень осторожен, особенно после того, что случилось с тем стариком в часовне. Ему будет трудно поверить в то, что мы хотим ему помочь. Нам нужен какой-то козырь, какой-то способ доказать ему, что мы не враги.»

Внезапно Альма вспомнила что-то. «Леван, а что насчет этого полицейского участка? Разве там не должно быть каких-то документов, каких-то досье на местных жителей? Может быть, там есть что-то и про Важу?»

Леван посмотрел на Альму с удивлением, словно только сейчас осознал очевидную вещь. «Ты права! Я совсем забыл про участок. Там могут быть какие-то записи о встречах с Важей, какие-то отчеты о его деятельности… Это может нам помочь установить с ним контакт.»

«Тогда что мы ждем?» — сказала Альма, чувствуя, как в ее сердце разгорается надежда. «Пойдем на участок и посмотрим, что там есть. Это наш шанс.»

«Хорошо», — согласился Леван, его глаза загорелись решимостью. «Но нужно быть осторожными. Кто-то может следить за нами. Мы не знаем, кому можно доверять в этом селе.»

Леван подошел к окну, осторожно выглядывая на улицу. Ночь плотно облегала Шатили, словно саван. Лишь бледный лунный свет проникал сквозь узкие улочки, выхватывая из темноты угловатые контуры каменных домов. Ветер завывал в горах, словно голодный зверь, разнося по окрестностям шепот древних легенд и преданий. Альма поежилась, чувствуя, как страх ледяной рукой сжимает ее сердце.

«Пойдем», — тихо сказал Леван, отходя от окна. «Нам нужно действовать быстро и незаметно. Каждая минута промедления может стоить нам жизни.»

Они двинулись к выходу из часовни, ступая осторожно, словно крадущиеся воры. Леван шел впереди, держа в руке пистолет, готовый в любой момент защитить Альму. Она шла следом, чувствуя себя беззащитной и уязвимой. Ей казалось, что за ними кто-то следит, что в темноте скрываются чьи-то враждебные взгляды.

Альма и Леван покинули часовню, погрузившись в объятия ночи. Прохлада, пропитавшая воздух запахом дыма от печей, ладана и трав, принесенных горным ветром, мгновенно окутала их. Альма плотнее закуталась в шерстяной платок, чувствуя, как мурашки бегут по коже. Этот запах, одновременно успокаивающий и зловещий, стал для нее квинтэссенцией Шатили — места, где прошлое переплеталось с настоящим, а реальность с мистикой.

Они двигались по узким, извилистым улочкам села, стараясь придерживаться тени. Каменные дома, нависавшие над ними, словно угрюмые стражи, хранили молчание, не выдавая своих секретов. Лунный свет, пробивающийся сквозь облака, был слабым и неверным, заставляя Альму смотреть под ноги, чтобы не оступиться. Хруст снега и гравия под ногами казался предательски громким в этой звенящей тишине.

Леван шел впереди, его фигура казалась еще более высокой и внушительной в полумраке. В его руке, словно продолжение тела, был зажат пистолет. Альма видела, как напряжены его плечи, как сосредоточен его взгляд, сканирующий каждый угол, каждую тень. Он был похож на горного волка, защищающего свою территорию.

«Ты уверена, что знаешь дорогу?» — прошептала Альма, стараясь не нарушать хрупкое равновесие ночи. Ее голос, обычно звонкий и уверенный, сейчас звучал приглушенно и немного дрожал.

«Я вырос в этом селе, Альма», — ответил Леван, не оборачиваясь. Его голос, тихий и спокойный, вселял уверенность. «Я знаю здесь каждый камень, каждую тропинку. Доверься мне.»

Через несколько минут они приблизились к зданию, которое когда-то служило полицейским участком. Оно стояло особняком, словно изгой, заброшенное и забытое. Каменные стены, исписанные граффити и покрытые мхом, казались безжизненными. Окна были заколочены грубыми досками, а дверь заперта на ржавый замок. Ветер, гулявший вокруг здания, казался жалобным стоном.

«Здесь жутковато», — прошептала Альма, поежившись. «Ты уверен, что здесь стоит искать?»

«Это наш единственный шанс», — ответил Леван, подходя к двери. «Если мы хотим узнать правду о Важе, нам нужно найти хоть какую-то информацию. А где ее искать, как не в полицейском участке?»

Леван достал из кармана связку ключей, перебирая их один за другим, словно перебирая четки. Альма наблюдала за ним, затаив дыхание. Ей казалось, что каждая секунда длится целую вечность.

«Скорее», — прошептала Альма, чувствуя, как ее охватывает нарастающее беспокойство. «Мне кажется, за нами кто-то наблюдает.»

Леван, наконец, нашел нужный ключ. Он вставил его в замок и повернул. Замок со скрипом поддался, и дверь отворилась, впуская их в темное и зловещее чрево здания.

Внутри было темно, сыро и холодно. Запах плесени, гнили и застарелой пыли ударил в нос, вызывая тошноту. Альма почувствовала, как ее охватывает чувство тревоги и безысходности. Ей хотелось бежать отсюда, не оглядываясь.

Леван достал из кармана небольшой фонарик и включил его. Луч света, пробившийся сквозь тьму, высветил запыленный стол, несколько сломанных стульев и старый, покосившийся шкаф, стоящий у стены. Все было покрыто толстым слоем грязи и паутины, словно здесь никто не бывал годами.

«Здесь никого нет», — констатировал Леван, осматривая помещение. Его голос, обычно уверенный и спокойный, сейчас звучал немного глухо. «Похоже, участок действительно заброшен. Это нехорошо.»

«Почему нехорошо?» — спросила Альма, стараясь скрыть дрожь в голосе.

«Потому что это значит, что мы одни», — ответил Леван, переводя взгляд с Альмы на темные углы комнаты. «Никто не знает, что мы здесь. И если что-то случится, нам некому будет помочь.»

Леван подошел к шкафу, и, с усилием открыл его. Петли заскрипели, словно жалуясь на свою участь. Внутри шкафа царил хаос. Старые папки, документы, книги — все было свалено в кучу, словно кто-то в спешке искал что-то конкретное.

«Ну что ж, приступим», — сказал Леван, беря в руки одну из папок. Его лицо было сосредоточенным и серьезным. «Нам нужно найти хоть какую-то информацию о Важе. Может быть, какие-то отчеты о его деятельности, какие-то протоколы допросов… Что угодно.»

Альма подошла к столу, чувствуя, как ее сердце колотится в груди. Ей было страшно, но она понимала, что должна помочь Левану. От этого зависела их жизнь.

Она начала осматривать стол, перебирая старые газеты, фотографии и какие-то обрывки бумаги. Все было покрыто толстым слоем пыли, и Альме приходилось постоянно отплевываться, чтобы не задохнуться.

Вдруг Альма наткнулась на что-то интересное. Под грудой старых газет она обнаружила небольшую книгу в кожаном переплете. Она была тонкой и легкой, словно перо, но Альма почувствовала, что в ней заключена какая-то важная тайна.

Альма открыла книгу и увидела, что это дневник. Страницы были исписаны мелким, аккуратным почерком на грузинском языке. Альма, к сожалению, не понимала ни слова.

«Леван, посмотри сюда!» — воскликнула Альма, показывая дневник Левану. Ее голос, обычно сдержанный и спокойный, сейчас был полон волнения. «Я думаю, это может быть что-то важное. Может быть, здесь есть ответы на наши вопросы!»

Леван оторвался от своих бесплодных поисков в пыльных папках, нахмурив брови в вопросительном жесте. «Что это у тебя там? Покажи!» Его голос, обычно спокойный и ровный, сейчас звучал с легкой тревогой.

Альма, сгорая от нетерпения, протянула ему потертый кожаный дневник. Леван взял его в руки, внимательно изучая обложку. Кожа была выцветшей и потрескавшейся от времени, испещренная какими-то непонятными символами и узорами. Он провел пальцем по выгравированным буквам, пытаясь разобрать надпись.

«Это… похоже на личный дневник», — пробормотал Леван, нахмурившись еще сильнее. В его голосе звучало разочарование. «Судя по всему, он принадлежал кому-то из бывших полицейских, работавших здесь. Навряд ли там будет что-то полезное.»

«Не говори так! Может быть, там есть хоть что-то, что прольет свет на Важу! Может быть, там есть хоть какая-то информация о его прошлом, о его связях… Читай же, Леван! Не тяни время!» — Альма не могла скрыть своего волнения. Ей казалось, что этот дневник — их единственный шанс вырваться из замкнутого круга лжи и недоверия.

Леван вздохнул, подчиняясь ее настойчивости. Он открыл дневник на первой странице, поднес его ближе к свету фонарика и начал читать вслух, медленно и с трудом разбирая мелкий, неразборчивый почерк. Его голос звучал приглушенно, словно он боялся нарушить тишину заброшенного участка.

«12 марта 2003 года. Сегодня я впервые встретился с Важей. Он пришел в участок, чтобы сообщить о пропаже овцы. Сначала я не придал этому особого значения, подумал, что это обычная деревенская история. Но потом я увидел его глаза… В них была такая боль, такая отчаянная надежда, что я не мог ему отказать. Он сказал, что эта овца была не просто животным, она была частью его семьи, что она кормила его детей своим молоком. Я почувствовал к нему уважение. Он — настоящий мужчина, который готов бороться за то, что ему дорого.»

Альма слушала, затаив дыхание, словно боясь пропустить хоть одно слово. Она пыталась представить себе Важу — сильного, мужественного человека, готового прийти в полицию из-за пропавшей овцы.

«И что дальше?» — нетерпеливо спросила Альма, когда Леван закончил читать первую запись. «Есть ли там что-то более конкретное?»

Леван перелистнул несколько страниц и продолжил читать:

«25 апреля 2003 года. Важа снова приходил. На этот раз он был очень взволнован. Он сообщил о том, что кто-то осквернил святое место — древний родник, расположенный в горах. Он говорил, что это может навлечь беду на все село, что боги разгневаются на них. Он был в ярости и требовал, чтобы я немедленно провел расследование. Я пообещал ему, что сделаю все возможное, но в глубине души я понимал, что ничего не смогу сделать. Эти люди из Шатили живут по своим законам, по своим обычаям. Они не доверяют нам, чужакам, и никогда не расскажут правду.»

Леван остановился, подняв голову от дневника и посмотрев на Альму. «Видишь? Важа всегда был уважаемым человеком. Он заботился о своей общине, чтил традиции, пытался поддерживать порядок. Он был одним из немногих, кто хоть как-то сотрудничал с полицией.»

«Да, но это все в прошлом!» — возразила Альма, чувствуя, как ее охватывает разочарование. «Что произошло потом? Есть ли в этом дневнике хоть что-то, что объясняет его нынешнее поведение? Что-то, что связывает его с этими убийствами?»

Леван снова опустил взгляд на дневник и перелистнул еще несколько страниц. Его лицо становилось все более серьезным и мрачным по мере того, как он читал.

«10 августа 2007 года. Сегодня я узнал страшную новость… В Шатили пропала девушка, Ламия. Ей было всего семнадцать лет… Все говорят, что она ушла в горы и заблудилась, что ее утащил медведь или волк. Но я не верю ни единому слову. Я чувствую, что здесь что-то не так, что кто-то лжет… Я попытался поговорить с Важей, узнать, что он думает об этом. Но он был очень уклончив, смотрел на меня исподлобья. Он сказал, что это дело касается только жителей Шатили, что это их внутренние разборки, и что мне лучше не вмешиваться. Я боюсь… Я боюсь за эту девочку… И я боюсь за себя. Кажется, я наступил кому-то на хвост…»

Альма затаила дыхание, чувствуя, как по спине пробегает холодок. «Продолжай! Что было дальше? Что случилось с Ламией?»

Леван перелистнул еще одну страницу, и его лицо стало совсем белым, словно на него надели маску. Его глаза расширились от ужаса, а руки задрожали.

«15 августа 2007 года. Я больше не могу молчать… Я больше не могу это скрывать… Я знаю правду… Я знаю, что Важа причастен к исчезновению Ламии… Я видел его… Я видел, как он ночью выходил из леса вместе с другими мужчинами. Они были одеты во все черное, и их лица были скрыты под капюшонами. Они несли что-то тяжелое на носилках, завернутое в белую ткань. Я уверен… Я уверен, что это было тело Ламии… Я должен что-то сделать… Я должен рассказать об этом кому-нибудь… Но я боюсь… Я боюсь за свою жизнь… Я боюсь за жизнь моей семьи… Если я расскажу кому-нибудь, они убьют меня… Они убьют всех, кого я люблю…»

Леван замолчал, его голос сорвался. Он закрыл дневник, словно это было что-то грязное и опасное, и отбросил его в сторону. В комнате повисла гнетущая тишина, нарушаемая лишь тихим завыванием ветра за окном.

Альма смотрела на Левана с ужасом и неверием в глазах. Ее сердце колотилось, словно пойманная в клетку птица. Она чувствовала, как ее мир рушится на части, погребая под обломками все ее надежды на спасение.

«Это… это не может быть правдой…» — прошептала она, покачав головой. «Ты думаешь… ты думаешь, Важа действительно убил эту девушку? Ты думаешь, он способен на такое?»

Леван молчал, опустив голову и закрыв лицо руками. Его плечи содрогались от беззвучных рыданий. Альма понимала, что он потрясен не меньше, чем она.

«Я не знаю, Альма…» — наконец произнес Леван, подняв голову и посмотрев на нее заплаканными глазами. «Я не знаю, чему верить… Я всегда считал Важу честным и порядочным человеком… Но если это правда… Если Важа действительно причастен к убийству Ламии… Тогда мы в большой опасности… Тогда мы столкнулись с чем-то гораздо более страшным, чем я мог себе представить…»

Альма молчала, пытаясь переварить услышанное. Информация, словно яд, расползалась по ее сознанию, отравляя все вокруг. Важа… Убийца? Невозможно. Но строки из дневника, написанные рукой человека, знавшего его лично, звучали как приговор.

«Что… что теперь?» — прошептала Альма, нарушая тишину, которая давила на них, словно надгробная плита. Ее голос дрожал, выдавая страх, который сковал ее ледяными объятиями.

Леван поднял взгляд, и Альма увидела в его глазах настоящий ужас. Его лицо, обычно излучающее уверенность, сейчас было бледным и растерянным. «Я… я не знаю, Альма. Я не знаю, что делать.» Он выглядел потерянным, словно ребенок, заблудившийся в темном лесу.

«Мы не можем просто пойти к нему», — произнесла Альма, покачав головой. «Если он убийца… если все это правда… он убьет нас, Леван. Он не позволит нам рассказать кому-либо о том, что мы знаем».

Леван стиснул кулаки. «Я знаю, что это безумие. Но что нам остается? Мы не можем просто сидеть здесь и ждать, пока он решит, что с нами делать. Мы должны попытаться остановить его. Мы должны узнать, что на самом деле происходит в этом проклятом месте!»

«Но как?» — в отчаянии воскликнула Альма. «Как мы можем остановить человека, который, возможно, контролирует все село? Которому все доверяют? Как мы можем ему противостоять?»

Леван замолчал на несколько мгновений, собираясь с мыслями. Затем, словно вспышка молнии, в его глазах загорелась искра решимости. «У меня есть идея. Сумасшедшая, опасная, но это наш единственный шанс.»

«И что ты предлагаешь?» — с опаской спросила Альма, чувствуя, как ее сердце начинает бешено колотиться.

Леван подошел к столу и взял в руки дневник. Он смотрел на него с отвращением, словно держал в руках ядовитую змею. «Мы покажем ему это, Альма. Мы покажем Важе, что знаем правду. Мы дадим ему понять, что его секреты больше не в безопасности.»

«Ты с ума сошел?» — воскликнула Альма, отшатнувшись от него. «Ты хочешь показать убийце доказательства его вины? Ты думаешь, он просто признается во всем и пойдет сдаваться полиции?»

«Нет, конечно, нет», — ответил Леван. «Но мы можем использовать это, чтобы надавить на него. Мы можем заставить его говорить. Мы можем узнать, что он скрывает, и почему он это делает.»

«И что, если он просто попытается нас убить?» — возразила Альма, чувствуя, как ее охватывает паника. «Что, если он решит, что мы слишком много знаем, и просто избавится от нас?»

«Это риск, на который мы должны пойти», — твердо ответил Леван. «Мы не можем позволить страху парализовать нас. Мы должны действовать. Если мы не попытаемся остановить Важу, он продолжит убивать. И кто знает, кто будет следующей жертвой.»