Бесплатный фрагмент - Солнце Экилибра

"Даже в самой тесной толпе каждый человек — особенный.
У каждого есть своя тайна; каждый сражается на своей войне, о которой другие ничего не знают".

Андрей Рубанов

Пролог

Вот уже третий день кряду Оскар снова и снова прокручивал в голове сцены увиденного на центральной площади. Притом, как бы он ни старался, произошедшее представало перед его внутренним взором нечётким, размытым, словно он наблюдал всё через пыльное окошко, занавешенное плотным тюлем.

Оскар помнил, как, повинуясь зову интуиции, достиг центра города и без особых раздумий вклинился в пёструю толпу. Он с трудом пробрался сквозь плотные ряды зевак к самому центру скопища. Там Оскар увидел советника главного судьи — Васса. Горделиво задрав подбородок, тот стоял на высокой деревянной трибуне. За его спиной располагалась п-образная виселица. Васса выкрикивал давно знакомые всем фразы, швырял их в толпу, словно тяжёлые камни:

— Каноны творцов нарушать нельзя. А потому мы, как и всегда, сделаем всё, что от нас зависит, дабы сохранить порядок и жизни законопослушных граждан! — советник демонстративно откинул назад полы плаща.

Одёрнул рясу — идеально белую, в отличие от его души.

Затем, выдержав небольшую паузу, обвёл раскрытой ладонью собравшихся перед трибуной и добавил:

— Приговор за такое деяние — смерть! И да простят нас Творцы и примут сию жертву как просьбу о помиловании.

Оскар обернулся и увидел, как толпа начала расступаться, освобождая путь процессии. Около полудюжины стражников вели осуждённую накануне девушку. Исходя из разлетевшихся по городу слухов, её осудили за колдовство. Она была совсем юной. Худощавая, с белокурыми волосами, заплетёнными в две косы, она, спотыкаясь, двигалась по открывавшемуся перед ней проходу. Лицо её было бледно, а руки связаны за спиной. Из одежды на осуждённой был лишь свободный сарафан: зелёный, в цвет глаз. Оскар заметил у ног девушки чёрную кошку с белым пятном аккурат меж больших для её размеров ушей. Не обращая внимания на стражников, преданный питомец следовал за хозяйкой по пятам. Оскара терзало сочувствие. Образовавшийся из зевак «живой коридор» — тот, что вёл её теперь к смерти — с состраданием, осуждением, страхом сопровождал осуждённую на казнь…

Она проделала в мёртвой тишине уже почти половину пути, когда безмолвие нарушило несколько выкриков сразу:

— Помилуйте девчонку!

— Ведь юная совсем!

— Закон для всех един! — прогремел советник Васса. — И это не обсуждается!

— Всё правильно. Она — зло! — раздался возглас в поддержку слов помощника главного судьи.

По толпе пробежала волна негодования, наглядно продемонстрировавшая, что в сердцах присутствующих ещё оставались сочувствие и доброта.

В этот момент стенки «живого коридора» дрогнули, и наперерез процессии выбежали сразу несколько человек в свободных мантиях чёрного цвета, с глубокими капюшонами на головах, у каждого — по ножу в руке. Трое из них с ходу накинулись на стражников — тех, что держали юную ведьму. Четвёртый же принялся разрезать верёвку, которая стягивала руки девушки.

Началась паника. Одни продолжали стоять на месте, другие — бежали прочь от греха подальше. К ввязавшимся в драку стражникам спешило подкрепление.

Советник Васса, яростно размахивая руками, выкрикивал приказы:

— Немедленно усмирить бунтарей! Убить всех непокорных!

Земля под ногами вдруг завибрировала, задрожала — так твердь реагировала на применение сверхсил. И чем сильнее оказывалась сила, тем более мощным было землетрясение. Осуждённая, не обращая внимания на происходящее вокруг, молча подняла руки к небу, закрыла глаза и что-то прошептала. Её контур вспыхнул ярким белым светом. Словно бы зарядившись энергией неба, она сделала уверенный шаг вперёд и направила раскрытые ладони в сторону бегущих к ней стражников. Мощный порыв ветра, словно невидимый исполин, сперва повалил блюстителей закона на землю, а затем отшвырнул их к стене ближайшего дома. В воздух взмыли пыль и мусор, под ногами захрустела брусчатка, землетрясение усиливалось с каждой секундой.

Оскар прикрыл ладонями глаза, продолжая смотреть на происходящее сквозь растопыренные пальцы. Ему не хотелось пропустить ни единой секунды, хотя и было страшно, ведь могло произойти что угодно.

— Я не хочу умирать! — выкрикнула осуждённая. — Прошу… — она посмотрела на безмолвное небо, словно бы ожидая от него помощи.

Очередная стрела, выпущенная стражниками, угодила ей в грудь. Ведьма покачнулась, смиренно опустила руки, аура её тут же начала угасать. Из последних сил девушка окинула печальным взглядом лежавшие у её ног тела. Храбрые заступники, стражники, несколько случайных жертв, погибших от шальных стрел… Юная ведьма присела на корточки, провела трясущейся ладонью по остывающему тельцу питомца. Тот был мёртв — он отдал хозяйке все свои силы до последней капли, стараясь защитить её в схватке. Такова вечная участь фамильяров в подобных ситуациях.

— Казнить! — завопил советник Васса. — Немедленно!

Оставшиеся в живых стражники окружили сидящую на земле ведьму. Переступая через лежащие на пути тела, они подошли, грубо схватили её под руки и поволокли к виселице.

Пёстрая толпа вновь стала стягиваться к центру площади. Опасливо переглядываясь и перешёптываясь, большая часть зевак, как и Оскар, надеялась, что девушка воспрянет духом и даст страже отпор, а им, созерцателям, позволит ещё раз почувствовать энергию сверхсилы: яркую, манящую, дурманящую разум, несущую с собой смерть и разрушения.

Но ничего подобного не произошло. Суровая реальность мира изгнанных восторжествовала. Силы покинули юную ведьму. И долго ещё тонкое её тело, оставленное на виселице в назидание всем жителям, покачивалось на ветру в самом центре главной площади Адомира.

ЧАСТЬ I. Серое небо

Новоприбывшие

1____________________________________________________________________

Держа перед собой подсвечник с танцующим над огарком огоньком, матушка Анна вышагивала на цыпочках по тёмному широкому коридору. Смотрительница храма Всем Богам направлялась к комнате своего старшего сына, Оскара. Причиной этих ночных хождений стало разбудившее её предчувствие или, как она это называла, шестое чувство. Пряталось оно где-то глубоко внутри, за кулисами потрёпанной годами души, и являло себя, лишь когда приближалось что-то серьёзное, необычное, а возможно, и опасное.

Снаружи была ночь, гремел гром, по подоконникам барабанил дождь. Яркий свет от вспышек молний настырно прорывался внутрь храма через высокие арочные окна. Проходя сквозь их кованые узоры, свет вырисовывал причудливые силуэты на каменной кладке пола и стен. После очередной такой вспышки матушка Анна даже вздрогнула — ей привиделось жуткое существо: огромное, ощерившееся, с разинутой пастью и выпученными глазами. Смотрительница крепко зажмурилась, но не остановилась.

— Дурная ночь, ох дурная, — она одёрнула подол халата, подозрительно осмотрелась по сторонам, перекрестилась. — Нет магии — нет чудовищ, — прошептала матушка Анна, успокаивая себя.

Конечно же, чудовища в её мире водились и притом ещё какие. Но то были изгнанники, сосланные сюда из разных мест — само собой, против их воли. Все здесь находились не по своей прихоти, не считая детишек, коим было суждено уродиться под этим мертвенно-серым небом.

Матушка Анна заглянула в комнату Оскара. От вырвавшегося в приоткрытую дверь сквозняка огонёк свечи нервно задёргался. Смотрительница заботливо прикрыла его ладонью, прошла внутрь, остановилась у кровати сына. Она подалась вперёд, внимательно вгляделась в него. Оскар спал. Худенький, бледный, с лёгкой полуулыбкой на лице и взлохмаченной копной каштановых волос, он выглядел беззащитным ребёнком, хотя в действительности таковым, конечно же, не являлся. Оскару вот-вот должно было исполниться девятнадцать. Но это не отменяло материнской заботы, поэтому она оберегала его как могла. Одеяло и верх от пижамы лежали на полу, у кровати. По-видимому, Оскар их скинул во сне. И матушка Анна знала наверняка, что сон его теперь был одновременно крепким и беспокойным, раз её мальчик спит в таком виде, не обращая внимания на гром и сверкание молний за окном, не ощущая холода, врывающегося в комнату через приоткрытое окно вместе с моросью и свистящими сквозняками.

— Ой-ой-ой, — смотрительница цокнула языком, увидев еле заметное свечение, исходившее от амулета, что выглядывал из-под подушки сына.

Внутри прозрачного кристалла продолговатой формы в оплётке из чёрного вощёного шнурка по всей длине переливались синие вкрапления и слегка светились голубым прожилки, искажённые небольшими неровностями и сколами на торцах.

— Плохо дело, ой плохо, — протянула шёпотом матушка Анна и, закусив губу, покачала седой головой.

Достав из кармана халата небольшой пучок, собранный из нескольких видов трав, она подержала его над огоньком свечи. От тлеющих травинок заструился дым. Матушка Анна принялась водить рукой в воздухе взад-вперёд, чтобы струйки дыма устремлялись вниз, к телу спящего юноши. Затем она начала негромко произносить заклинание:

— Пусть навсегда уйдёт сила нечеловеческая, пусть душа живёт по канонам Творцов, писанных для сего мира. Да изыдет из тела этого невинного дитя энергия, сулящая лишь беды. Пусть исполнится воля моя и желание моё. Да сохранят его боги всех миров, ибо светел он и чист перед ними помыслами своими.

Она склонила голову и, держа тлеющий пучок разнотравья меж ладоней, почти беззвучно повторила сказанное ещё дважды. Мерцание внутри амулета медленно угасло, словно бы услышало её просьбу.

Выдохнув с облегчением, смотрительница подошла к окну и, стараясь не шуметь, прикрыла его. Ещё раз внимательно посмотрела на амулет сына — тот больше не источал мерцающего свечения. Перекрестившись, матушка Анна вышла из спальни Оскара, аккуратно закрыла за собою дверь и направилась в свои покои. Шестое чувство подсказывало ей, что сегодня беда миновала их дом, а значит, можно постараться снова уснуть.

2____________________________________________________________________

Хоровод молний, исполосовавших ночное небо, слился в единый поток света и устремился вниз. Ударившись о мощёную мостовую одной из узких улочек, он фонтанами искр разлетелся в разные стороны. Искры эти на миг осветили фасады прижавшихся друг к другу домов с остроконечными крышами и проходы между ними. Внутри выжженного круга, очерченного танцующими всполохами сине-белого пламени, возникла широкоплечая фигура: существо гуманоидного типа с изумрудной, в тенях слегка отдающей синевой кожей. Сгорбившись, оно сидело на коленях, прижав угловатый подбородок к груди и безвольно опустив руки.

Вдруг всполохи резко угасли, и на пыльной мостовой осталось лишь круглое пятно копоти.

Часто моргая изумрудными веками, находящийся в круге начал озираться по сторонам. Испуганные глаза с янтарной радужкой, судорожно вглядывались в непроглядную ночь.

— Выходи, не бойся, — раздался вдруг незнакомый мужской голос.

Продолжая вжимать голову в широкие плечи и слегка сутулясь, чужак встал на ноги и, пошатываясь, сделал неуверенный шаг за пределы круга. Остановился, потёр ладонями замёрзшие плечи, поправил набедренную повязку — единственное, что на нём было из одежды.

— Я — Яргаз Яжак из Катарана, — произнёс он так величественно, словно представлял не себя, а великого правителя или Творца.

Сложив ладони, гуманоид замер в ожидании ответа.

— Ты обычный тролль или, как у нас таких называют, флордуг, — заключил появившийся из темноты мужчина. — А Катаран свой… или как ты там его назвал… можешь забыть навсегда. Дельный совет даю, знаешь ли. Притом задаром, — незнакомец усмехнулся.

Яргаз Яжак нахмурился. Он напряжённо всмотрелся вперёд и наконец смог разглядеть тусклый огонёк за темным стеклом покачивающейся лампы. Судя по всему, державший эту лампу стоял всего в нескольких шагах от него. Исходившего света было слишком мало, чтобы как следует разглядеть говорящего с ним, но некоторые детали всё же были видны: низкорослый полноватый силуэт в широкополой шляпе и свободной накидке.

— Зови меня Том, — сказал мужчина. — Если сильно молодой, то, стало быть, — дядюшка Том.

Но тролля не интересовало его имя. Он размышлял над тем, как лучше расправиться с наглецом, посмевшим так с ним разговаривать. Обычно таких вот красноречивых Яргаз в пыль стирал, стоило лишь щёлкнуть пальцами и призвать малую толику силы земли. Но сейчас всё было не так. Он не слышал шёпота твердыни под ногами. Словно она была мертва.

— Чего встал как истукан? — возмутился назвавшийся Томом. — Вы, тролли, такие медлительные, — он снова усмехнулся.

Яргаз Яжик расправил плечи и, вопросительно приподняв бровь, злорадно улыбнулся, вспоминая самые жестокие магические приёмы из своего арсенала. После перемещения сюда сосредоточиться мешал гул в голове: назойливый, «сверлящий».

— На твоём месте я не бросался бы такими словами, человек, — тролль начал водить ладонями в воздухе, словно катая между ними невидимый шар.

— Здесь нет магии, — ухмыльнулся незнакомец. — Так что успокойся. Все вы, новоприбывшие, кичитесь силами магическими да заклинаниями страшными. Даже забавно. Сразу, знаешь ли, вспоминаю себя лет эдак десять назад.

— Я… Я… — тролль растерянно посмотрел на ладони, повертел ими в воздухе. — Как такое возможно? — спросил он, понимая, что его приём не сработал.

— Правильно будет задать иной вопрос: где такое возможно? — поправил его Том.

— И где же я сейчас нахожусь?

— О-о-о! — протянул Том. — Это долгая история. А я жутко устал и хочу спать. Ночь, знаешь ли. Поэтому пошли-ка, отведу тебя на постоялый двор к Эрику, а там, как говорится… утро вечера мудренее. Так вроде, ага? Обычно новичкам разрешают провести в его пристанище несколько дней — пока не оклемаются. Будем надеяться, и тебя примут.

Немного помедлив, видимо, осознавая происходящее и тот ужасающий факт, что магии в нём больше нет, изумрудный чужак кивнул и на всякий случай уточнил:

— Там есть пища?

— Угу, — Том кивнул.

— Что ж… — обречённо выдохнул тролль, сжимая от досады трясущиеся кулаки. — Я принимаю твоё предложение.

Он почувствовал гнетущую беспомощность и слабость, ощутил, как от непонимания происходящего повело голову. Да ещё этот жуткий холод, проснувшийся голод… сковавшая сознание обречённость… Вот он ведёт за собой собратьев, бежит по полю боя, готовясь нанести сокрушительный удар предводителю войска противников. Разбег. Отталкивается от земли, что есть силы, заносит над головой свой меч… и — хлоп! — уже стоит посреди улицы, окутанной тьмой и холодным туманом.

Ни фонарей вокруг, ни окон, из которых лился бы свет. Сверху — беззвёздное и безлунное небо. Тьма — хоть глаз коли.

Недоверчиво оглядываясь по сторонам, Яргаз Яжак покорно последовал за тусклым огоньком лампы, покачивающейся в руке нового знакомого.

3____________________________________________________________________

Небо хмурилось до самого утра, рычало раскатами грома, словно разъярённый хищник, так и не поймавший за ночь добычу. Прохладный ветер шелестел листвой, заставляя поскрипывать старенький флюгер в форме корабля. Он был прикреплён к торцу двускатной крыши, над главным входом в храм Всем Богам. Гигантское строение это стояло посреди жухлых полей и, казалось, наблюдало за происходящим в городе высокими арочными окнами трёхъярусной колокольни, сложенной, как весь первый этаж, огромными бурыми булыжниками. Второй этаж необычного храма отличался от остальной его части: он был возведён из больших, хорошо отёсанных известняковых плит. Архитекторов среди жителей Адомира не было, поэтому храм Всем Богам строили добровольцы и талантливые мастера-самоучки. Строили так, как подсказывало им сердце. При проектировании они, конечно же, вспоминали те шедевры архитектуры, которые видели в своих родных мирах, и использовали, как могли, свои знания. Строительство стало для них, изгнанников, отдушиной. Каждый привносил в облик храма что-то своё. Каждый же надеялся на то, что здесь будет их общий дом — место, куда они всегда смогут прийти за утешением и надеждой. Споров на религиозные темы у многочисленных строителей не возникало. Они искали и находили компромиссы, старались учесть все пожелания. Так, например, на каждом углу двускатной крыши, примыкающей к колокольне, стояла статуя. На первом — женщина в свободных одеяниях с младенцем на руках. На другом — мужчина в классическом костюме и цилиндре, приосанившись и опершись обеими руками о небольшую трость, смотрел в небо. Третий угол занимала статуя лысого круглолицего мужчины, сидящего в позе лотоса, с крупными бусами в одной руке и нераскрывшимся бутоном цветка — в другой. Четвёртая же статуя была совершенно иной, не похожей на остальные. Это была очень необычная скульптурная композиция: две женщины, то ли просто прижавшиеся друг к другу спинами, то ли близнецы, сросшиеся в области поясницы. Головы их были запрокинуты, взоры направлены в небо. Одна удерживала в вытянутой руке весы, другая, прижав локоть к груди, держала на ладони песочные часы.

За всем этим и за порядком в храме, без устали следила стражница веры — матушка Анна. Добрая и трудолюбивая, она обладала тем не менее весьма сильным характером. И могла при необходимости дать отпор всякому, кто осмелился бы нарушать установленные в храме правила. Такой её и знали.

Несмотря на плохую погоду и недостаток сна, смотрительница с самого утра занималась своими повседневными делами. Хлопот по хозяйству хватало, так что, в отличие от своих сыновей, Алекса и Оскара, она не позволяла себе долго нежиться в постели.

Вот и сейчас она вышагивала по двору с увесистым тазом в руках, наполненным постиранным бельём.

Поправив платок, Анна застегнула меховую жилетку, накинутую поверх вязанного платья, и принялась развешивать бельё на верёвки, натянутые между стволами деревьев и вкопанными столбиками. По небу вновь прокатился раскат грома — на этот раз куда громче и яростней прежнего. Анна задрала голову. Взгляд её привлекли яркие вспышки света, озаряющие и небо, и поросшее сорняками поле. Из этих вспышек вдруг вырвались извивающиеся молнии, а затем…

— О Боги! — воскликнула смотрительница, разглядев в этих всполохах очертания человека.

Казалось, небо извергло его… выбросило с очередным всполохом света из своего бескрайнего полотна. Белые зигзаги молний, мерцая и переплетаясь между собой, окружали падающего, будто поместив его в своеобразную клетку. А затем потрескивающий хоровод молний и их пленник обрушились на заросшую бурьяном поляну. Фонтаны из сотни мерцающих огоньков, перемешанных с кусками взрыхлённой почвы и вырванной травы, разлетелись в стороны. По земле пробежала вибрация, которой всегда сопровождалось появление новеньких. И сейчас все происходило так же. Несколько мгновений, показавшихся Анне исключительно долгими, земля дрожала, а затем всё вмиг затихло, успокоилось.

«Неужели снова?..» — Анна наскоро вытерла руки о подол платья и внимательно, с недоверием глянула на небо.

Вспышек света там больше не было видно. Небо молчало.

Ей вспомнилась прошлая ночь. Вернее, тот момент, когда она проснулась, чтобы налить себе стакан воды и проверить сыновей. После этого она ещё долго стояла у окна и молилась, разглядывая танцующие хороводы молний над одним из центральных районов города. Ночью данное явление выглядело куда эффектнее, но суть оставалась неизменной. Анна знала… Любой житель Адомира знал причину негодования небес. Большинству, правда, это было безразлично — уже привыкли. Но некоторые всё же наблюдали за яркими всполохами с нескрываемым любопытством, ожидая прибытия провинившегося «там» и сосланного сюда, в Адомир.

— Оскар! Алекс! — позвала Анна.

Понимая, что сыновья её не слышат, она в одиночку побежала к выжженному молниями пятачку, источающему то ли пар, то ли дым.

«Нужно сначала проверить упавшего изгнанника, а уж потом будить этих оболтусов», — размышляла на ходу Анна. — Что ж это такое? Зачем так перемещать-то? — спрашивала она, будто бы надеясь, что её услышат причастные к произошедшему.

Смотрительница попыталась вспомнить, сколько прошло времени с момента появления последнего новенького. С полгода, наверное, не меньше. А тут за сутки — двое!

— Жив? — спросила она, аккуратно подходя к упавшему с небес.

Ответа не последовало. Тогда Анна подошла ещё ближе и бегло осмотрела лежавшего на земле.

Это был мужчина средних лет. Его руки были безвольно раскинуты в стороны, голова запрокинута. Светло-русые волосы, лицо, одежда — всё было перепачкано землёй и чем-то вроде сажи. Местами на открытых участках тела виднелись небольшие ожоги.

Одет незнакомец был не по погоде: расстёгнутая рубашка с короткими рукавами, классические брюки. Обуви на ногах почему-то не было.

— Жив, — выдыхая с облегчением, проговорила смотрительница, увидев, что мужчина пытается открыть глаза.

Кривясь от боли, он с трудом разомкнул ссохшиеся губы и попытался что-то сказать, но издал лишь сдавленное сипение. Потом глаза его закатились, и, кажется, он снова потерял сознание.

Далеко не всем перемещение давалось легко. Зачастую без первой помощи сосланные сюда погибали на месте появления. Тут уж, как говорится: похоронили и забыли. Близких у новеньких здесь, как правило, в первое время не бывает, а посему и горевать некому.

— Не двигайся… — попросила его матушка Анна, понимая, впрочем, что тот её не слышит.

Аккуратно взяв мужчину за запястье, смотрительница проверила пульс — учащённый, хотя, учитывая пережитое, вполне приемлемый.

— Держись, ага? — сказала она на всякий случай.

Затем встала и побежала в сторону храма, крича на ходу:

— Я приведу помощь. Я сейчас. Мигом.

4____________________________________________________________________

Оскар лежал в постели, закинув руки за голову и уставившись взглядом в потолок. Судя по дневному свету, льющемуся в его комнату через арочное окно, расположенное слева от кровати, утро давно наступило. Но сегодня Оскару совсем не хотелось вылезать из-под одеяла и покидать комнату. И дело тут было вовсе не в лени. Причина крылась в другом: в его душе сегодня царил разлад. Этой ночью ему приснился сон. Оскар его теперь почти не помнил — образы уже при пробуждении были слишком размыты, и теперь неумолимо тускнели. Но ощущение тоски — по незнакомому месту или человеку из сна — оставалось. И ему хотелось разобраться, прийти в себя. Снова обрести равновесие. А здесь, в его комнате, сделать это было проще всего. Тут он мог побыть в так необходимом ему уединении и покое. Тут была его «эмоциональная крепость». Интерьер, правда, у этой «крепости» был скудноват. Ему был свойственен некий минимализм, по-видимому, присущий всем жилым помещениям при храме: кованая люстра на три рожка, спускающаяся с неровно побеленного потолка; пара ковров на серых каменных стенах, один — на полу; кровать; шкаф для одежды; настенная полка, нависающая над письменным столом. Вместо прикроватной тумбочки стоял единственный в комнате стул — на его спинке и размещалась большая часть одежды хозяина «крепости». За свои почти девятнадцать лет жизни Оскар привык к такому укладу и искренне ценил то, что имеет. Он, его мать и брат пусть, может, и жили небогато, но зато всегда были сыты и одеты. Они и ещё несколько добровольцев бескорыстно и на совесть служили благому делу: помогали новоприбывшим, наводили порядок и присматривали за сохранностью святыни Адомира — за храмом Всем Богам. А тут всегда работы хватало. И если бы не помощь бывших постояльцев, благодарных за оказанную им когда-то поддержку, было бы совсем тяжко.

— Оскар! Алекс! — донёсся голос матери из коридора. — Мальчики! Вы мне нужны!

Дверь в комнату Оскара распахнулась в тот момент, когда он уже был в штанах и натягивал свитер.

— Что случилось, мам? — спросил он.

— Новенький, — она всплеснула руками. — Упал в поле. О-хо-хо, — покачав головой, она продолжила: — С приличной высоты, знаешь ли, рухнул. Я ж во дворе была как раз… Ковры пока выбила, бельё вот хотела развесить. А тут эти проклятые молнии.

За спиной матери возник Алекс — младший брат Оскара. На днях ему исполнилось шестнадцать лет, в связи с чем он считал себя уже вполне взрослым. Приглаживая ладонью русую макушку и зевая во весь рот, Алекс недоумённо посмотрел на озадаченную мать. Затем, видимо, осознав, что она только что сказала, решительно кивнул и без лишних слов направился к выходу. Не впервой приходилось бежать и спасать провинившихся перед Богами изгнанников.

Схватив валявшееся у кровати покрывало, Оскар на ходу запрыгнул в расшнурованные ботинки, что стояли у порога, и помчался следом за братом. До места падения очередного изгнанника они добрались быстрее матушки — в силу своего возраста и полноты, бегала она куда медленнее сыновей.

— Давайте, только аккуратно, — стараясь отдышаться, смотрительница посмотрела на плед.

Оскар и Алекс синхронно кивнули и, аккуратно расстелив покрывало на выжженной земле, принялись перетаскивать на него мужчину.

— Тяжёлый, — заключил Алекс, кряхтя, но не отпуская покрытых волдырями рук незнакомца.

— Ага, — согласился Оскар. — Придётся тащить, а не нести. Постояльцев нынче нет — помочь больше некому, — подытожил он, поглядывая на матушку.

Та, уловив его взгляд, назидательно подняла палец и сказала:

— Только прошу, мальчики, поаккуратней. Живой, поди, а мы ж не изверги какие, — она состроила серьёзное лицо, показывая сыновьям, что не шутит.

5____________________________________________________________________

Оскар старался идти аккуратно, боялся споткнуться. Руки его были заняты. Он нёс стопку полотенец и небольшой поднос, на котором стоял стакан с отваром — горячим, судя по тому, как над ним вился парок, — и бутерброд, заботливо приготовленный матушкой для нового постояльца. Преодолев извилистую лестницу с неровными каменными ступеньками, он оказался в мрачном коридоре второго этажа. Оскар дошёл до двери, рядом с которой висела табличка с надписью «Лазарет», и, толкнув её носком ботинка, вошёл внутрь.

В воздухе здесь витал лёгкий, но неприятный запах полыни и краски, которой пару дней назад они с братом подновили облупившиеся двери и подоконники. В отличие от жилых комнат, лазарет был куда просторнее, но и предполагалось, что жить здесь будет не один постоялец. В комнате стояло четыре кровати, одну из которых теперь занимал недавно упавший с небес незнакомец. Возле входной двери размещался старинный платяной шкаф, с потолка свисала точно такая же, как и в комнате Оскара, кованая люстра. В общем, это была скромная, но гостеприимная обитель для таких вот новеньких — для людей.

Кажется, мужчина начал приходить в сознание. Его лицо искривилось, а дыхание сделалось громким и учащённым. Оскар поставил поднос и остальное, принесённое им, на соседнюю кровать. Затем взял с подноса стакан, в который был налит один из секретных целебных отваров матушки.

— Ну и вонь, — прошептал он и поморщился, прикрывая свободной ладонью нос и рот. — Как вы себя чувствуете? — спросил Оскар открывшего глаза постояльца.

— М-м-м, — промычал тот в ответ.

Кажется, боль он испытывал действительно сильную. И это при том, что матушка обтёрла открытые участки тела полотенцами, нанесла мазь на видневшиеся ожоги и наложила пару повязок, пока тот был без сознания. Она сказала, что этот новичок — везунчик, что он не погиб лишь в силу молодого возраста и силы духа, да и физически он казался, в общем-то, крепким.

— Где я? — простонал мужчина.

— В лазарете при храме Всем Богам, — ответил Оскар.

— Где? — глаза незнакомца расширились от удивления.

— В лазарете…

— Это я понял, — перебил его мужчина. — Мир, планета, осколок… Где конкретно я нахожусь?

— Западная часть Адомира, единственного города в мире Мёртвой Пустоши, — отчеканил Оскар.

Ему не впервой приходилось объяснять растерянному новичку, куда тот угодил.

— Ничего не пойму, — прошептал мужчина, тяжело дыша.

— Я — Оскар, — представился парень, протягивая стакан с отваром матушки.

— Кирилл, — отозвался новый постоялец, не открывая зажмуренных глаз.

— Вот, выпейте, — Оскар потряс стаканом.

— А! Что? — Кирилл попытался сосредоточить взгляд на неприятно пахнувшем отваре.

— Матушка сказала, что это поможет избавиться от боли, — пояснил Оскар.

— С этого и нужно было начинать, парень, — Кирилл с заметным трудом приподнялся на локтях и, постанывая, оперся спиной о деревянную спинку кровати. — Давай, — он протянул трясущуюся руку и принял стакан со зловонным отваром. — Точно поможет? — уточнил на всякий случай.

Оскар улыбнулся и пожал плечами.

Задержав дыхание, Кирилл опрокинул залпом стакан и затем, морщась уже не от боли, а от послевкусия, вернул его Оскару со словами:

— Спасибо. Ну и гадость. А нет ли тут, случаем, где-нибудь Старбакса или Сабвея, к примеру?

— Чего? — озадаченно переспросил Оскар.

Кирилл грустно усмехнулся и махнул рукой:

— Да неважно. Проехали.

— Ага, — Оскар кивнул. — Откуда вы прибыли? — поинтересовался он, старательно избегая слов «сослали» или «изгнали». Новенькие неоднозначно на них реагировали.

— Прибыл? — Кирилл криво усмехнулся. — А ты, парень, часом, не приспешник этих… Творцов? Не для них ли разнюхиваешь информацию? — он посмотрел наверх, ткнул в небо указательным пальцем.

— Каких Творцов? — недоумённо уточнил Оскар. — Богов, что создали наш мир и миры других, сосланных сюда? Вы о них?

— О них самых, — Кирилл покосился на бутерброд.

— Это тоже вам. Матушка приготовила, — Оскар взял поднос и вручил его новому постояльцу. — Приятного аппетита.

Кирилл недоверчиво принял принесённую еду. Взял бутерброд, принюхался, подозрительно щурясь.

— Знаете, — сказал Оскар. — Мы с братом вас притащили сюда, потому что вы нуждались в помощи. И еду я принёс не из намерения убить, а потому что это наш долг.

— Спасибо, — опустив глаза, промолвил Кирилл. — Извини, парень.

Оскар кивнул и решил сменить тему — поговорить о том, в чём их взгляды, скорее всего, совпадали.

— А Богов тут многие недолюбливают. Считают, что сурово обрекать кого-либо на жизнь в таких условиях.

Кирилл кивнул и насмешливо произнёс:

— Сначала создают, потом рушат — вот их развлечение. Весело же, правда? — он развёл руками.

— Им, может быть, и весело. Нам — нет, — заключил Оскар.

— Испытания, проклятия, катаклизмы, метеориты… Избавляются от целых планет, вместо того чтобы исправить то, что следует исправить. Вместо того, чтобы помочь справиться с недугом.

— Вы так говорите, словно общались с Творцами.

— С одним из них, — Кирилл поджал губы и, положив бутерброд на поднос, скривился от боли. Затем аккуратно отодвинул повязку с обожжённой ладони. Нервно усмехнулся, разглядывая вздувшиеся на коже линии, теперь лишь отдалённо напоминающие татуировку. — Да уж… Дела хуже, чем я думал. И билет на обратный путь отсюда у меня, похоже, сгорел. Символ, дающий мне силу, уничтожен, — он обратил к Оскару изувеченную ладонь с растопыренными пальцами.

— Все переместившиеся сюда лишаются сверхсил, — сказал Оскар. Он произнёс это так, словно объяснял новому знакомому самую обыденную ситуацию, к примеру, что чай он предпочитает пить без сахара, а если много съесть мороженого, то может заболеть горло.

— Да уж… дела так себе, — протянул Кирилл.

— Все поначалу так реагируют, а потом вроде свыкаются, живут как-то, — попытался подбодрить его Оскар.

— Проблема в том, что вашему миру недолго осталось, — сказал Кирилл.

На его лице Оскар не увидел ни капли сомнения или намёка на розыгрыш. И это его напугало.

— Вы о чём?

— Миры подвергаются испытаниям. Факт. Многие, обладающие сильной магией, умением колдовать и прочей ересью, скорее всего, тоже будут сосланы сюда, как я понимаю. Рано или поздно… Тоже факт? — Оскар кивнул, подтверждая догадки Кирилла. — Так вот, — продолжил тот. — Адомир не выдержит такого прироста населения. Точнее, какое-то время, конечно, сдюжит ещё… А потом…

— С чего вы взяли? — спросил Оскар, не скрывая беспокойства.

— Понимаешь, — Кирилл уселся поудобнее, поморщился от боли. — В миг перемещения я чувствовал вибрацию, слышал скрежет металла и треск сухой почвы, исполосованной корнями деревьев, гул сквозняка, отдалённо напоминающий… вопль… даже разъярённый рык… И уж поверь мне, парень, это не в моём животе урчало.

Он грустно усмехнулся:

— То был крик о помощи вашей твердыни — земли. И исходил он из самой её утробы.

Его рассказ прервал стук в дверь. Затем в лазарет вошла матушка Анна.

— Тут участковый страж пришёл, — сообщила она и сделала шаг в сторону, освобождая проход представителю закона.

Вышагивая солдатской походкой, в комнату вошёл мужчина. Одет он был, как полагается, строго и опрятно: тёмно-синий камзол, коричневые шаровары, перетянутые походным кожаным ремнём, начищенные до блеска сапоги, на голове фуражка, на поясной портупее — ножны, из которых торчала рукоять сабли. Блюститель закона кивнул Оскару в знак приветствия, затем подошёл к кровати нового постояльца, встал у спинки, в ногах, внимательно осмотрел его. Растерянный Кирилл беззастенчиво оглядел участкового в ответ.

— День добрый, новоприбывший, — поздоровался тот, раскрывая блокнот и доставая из нагрудного кармана карандаш.

— Добрый, — неуверенно ответил Кирилл.

Страж наигранно улыбнулся ему и, горделиво приосанившись, заговорил:

— Для начала я задам вам несколько вопросов, а вы расскажете, кто вы, откуда вы переместились сюда и что умеете делать. А затем выдам сигнальный амулет. Думаю, здесь всё понятно и проблем у нас с вами не возникнет.

Услышав слово «амулет», Оскар машинально провёл ладонью по свитеру, в области груди.

«Забыл надеть», — подумал он и почувствовал, как от одной только мысли его бросило в жар.

Он прекрасно понимал, что сегодняшнее утро началось нестандартно и второпях можно было многое забыть: и вещи задом наперёд надеть, и кровать не заправить. Но амулет… Его вообще снимать нежелательно, а уж выходить без него на улицу — и вовсе запрещено. Более других это касалось рождённых здесь, в Адомире. Таких держали на особом контроле с самого младенчества. У правительства имелись опасения, что такие дети могут пробудить в себе магию, дремлющую внутри ДНК и переданную им по наследству от родителей: волшебников и колдунов, магов и чародеев… А это может навлечь беду на всех в Адомире.

Участковый страж поводил пальцами в кожаной сумке, что висела на его поясе. Послышалось характерное позвякивание, а затем он извлёк болтающийся на верёвке амулет: прозрачный кристалл диаметром не более двух сантиметров. Помещён тот был в тугую оплётку из белой верёвки. Так выглядели амулеты у большинства жителей Адомира — в основном из-за нехватки средств и отсутствия связей с мастерами для ювелирных изысков. Ради забавы Оскар представлял себе, что это никакой не детектор магических сил, а кусочек льда, запутавшийся в рыболовных сетях сказочных лилипутов из той книги, что матушка читала им с братом в детстве. Оскар не помнил, как на него впервые надели амулет — ещё бы, ведь это произошло в младенчестве. Зато несколько раз видел, как их надевали на шеи новоприбывших.

Обычно связь с кристаллами устанавливалась довольно быстро, хотя, как и во всяком правиле, бывали исключения. Иногда приходилось подождать. Но, так или иначе, как только связь оказывалась установлена, наличие или отсутствие магических сил кристалл показывал незамедлительно: вспыхивал белым холодным светом, яркость которого зависела от количества сверхсил, имеющихся в том, на чью шею был надет амулет.

— Нужно убедиться наверняка, что запрещённых сил в вас больше нет, — сказал участковый страж, глядя на болтающийся в руке кристалл. — Нам тут непредвиденные ситуации не нужны, знаете ли. Всё строго по протоколу. Так что, товарищ, сосланный в славный город Адомир, прошу… Кхе-кхе… Давайте приступим, — он строго посмотрел на Оскара и его мать, а затем кивнул на дверь, давая им понять, что нужно выйти на время допроса и нехитрой процедуры проверки наличия магических сил.

— Так, сын, идём, — матушка подтолкнула витающего в облаках Оскара к выходу из лазарета. — У меня есть для тебя срочное дело, — добавила она, затем почтительно кивнула участковому стражу и аккуратно прикрыла за собою дверь.

Огонёк надежды

1____________________________________________________________________

День был в самом разгаре.

Медленно ступая по извилистой тропке, Оскар смотрел себе под ноги и насвистывал что-то заунывное, ему так же жалобно вторили птицы, прячущиеся теперь в бледно-зелёной листве кривоствольных деревьев, что росли вдоль берега реки. Вторили осторожно, как будто с опаской. Он шёл по уже знакомому пути. Вскоре впереди показался арочный мост из камня, окутанный вуалью тумана. Но даже теперь, когда кладка была частично скрыта дымкой, он выглядел старым: поросшие мхом парапеты, покрытое трещинами полотно… — само порождение эстетики распада. Впрочем, несмотря на это, свои функции каменное сооружение выполняло достойно: по нему переходили узкую, но глубокую реку со странным названием Мистнатаир, что на одном из местных диалектов означало «Туманная змея».

Пиная клубы дымки сбитыми носками ботинок, Оскар дошёл до середины моста. Остановился. Поёжился. От журчащей реки тянуло прохладой, воздух был влажным, и пахло болотом. Лёгкий бодрящий ветерок трепал его взъерошенные волосы и небрежно намотанный шарф. Оскар поправил ворот своего пальто и лямки большой кожаной сумки, накинутой на плечо.

— Всё будет хорошо, — прошептал он, подбадривая себя. — Это простая задача, и мне она по силам. Просто нужно пойти и сделать это. Вдох, — он набрал полную грудь влажного воздуха. — Выдох, — медленно выдохнул, морщась от болотного запаха.

Ему вроде полегчало. Паника немного отступила.

Металлическая застёжка очков неприятно давила на затылок. Оскар немного ослабил ремешок и протёр слегка запотевшие линзы тыльной стороной ладони.

Он запрокинул голову и посмотрел на серое низкое небо. Каждый раз, когда Оскар смотрел туда, ввысь, ему вспоминались необычные истории о мирах, имеющих в своей структуре блуждающий шар света. Говорили, что якобы шар этот источает лучи, которые освещают, согревают всю поверхность того мира и всё, что на ней находится. Кажется, назывался этот шар солнцем.

«Вот бы лично увидеть солнце… и подсвеченную им линию чужого горизонта», — Оскар мечтательно улыбнулся.

Мир, в котором он жил, озарялся лишь тусклым рассеянным светом, пробивающимся сквозь однотонную пелену неба. Оно было светло-серым рано утром и медленно темнело, угасало в течение дня. К ночи оно становилось чёрным как уголь. И никаких блуждающих светил, отдающих своё тепло и наполняющих жизнь цветом, тут не было и в помине.

Не переставая смотреть в бездонное небо, Оскар ещё немного ослабил ремешок очков.

«Теперь то, что нужно».

Снимать их совсем не хотелось, ведь через фиолетовые линзы, вставленные в металлические окуляры, прикреплённые к кожаной оправе медными гаечками, реальность выглядела куда лучше. Между прочим, можно было вставить и обычные… прозрачные линзы, но тогда терялся весь эффект: реальность оставалась серой и угрюмой, и этот странный свет, исходящий от людей… он был виден намного отчётливее. Некоторые жители Адомира источали это еле заметное свечение, которое Оскар называл аурой. Оно очерчивало собой контур их ног, а точнее, ступней. Цвет биополя мог быть разным, к тому же он время от времени менялся. Оскар видел свечение, и способность эта его не радовала. Больше того, он считал это проклятием и имел на это все основания.

В его мире подобные явления находились под запретом. Сюда ссылали людей и человекоподобных существ за магические выходки и преступления, за колдовство, ворожбу, шаманские ритуалы и обряды, видимо, идущие вразрез с интересами более сильных личностей, а может, и высших сущностей. После попадания сюда изгнанники напрочь лишались своих сверхспособностей. Сначала, как правило, они испытывали злость, затем панику, а далее их ждала затяжная апатия… Некоторые смирялись с несправедливой судьбой, иные — сводили счёты с жизнью.

Да, в мире Оскара не было магии и волшебства. Ничего, кроме никчёмных ритуалов и заклинаний, сохранившихся в том или ином количестве ещё на «чёрном рынке», но также, разумеется, находящихся под запретом. Переливы разноцветных аур случайных прохожих постоянно напоминали ему об этом, так что он старался не смотреть лишний раз на других. Было до жути страшно, что о его способности видеть ауру могут узнать, ведь тогда его обвинят в применении магии, в наличии сверхсилы, хотя намеренно он ничего не делал — наоборот, пытался заглушить свою чрезмерную чувствительность, избавиться от «проказы», пока не поздно. Оскар знал: стоит лишь раз проявить неосторожность, позабыть укрыть от чужих глаз свою способность, и стражники учуют происходящее, придут и схватят его, как отъявленного преступника. А там уже никто разбираться не будет… Очки приглушали данное явление, и это было веской причиной, чтобы беречь их как зеницу ока. Кроме всего прочего, данная вещь была подарком друга и поистине интересного человека — дядюшки Чака, бывшего пилота. Он без особых раздумий подарил эти очки Оскару, когда заметил, как сильно они тому понравились. И это было неудивительно. Такой вещицы Оскар никогда не видел и видеть не мог, так как в его мире подобных очков не было ни у кого. Дядюшка Чак сказал, что лично для него в этом гиблом месте данная вещь совершенно бесполезна, ведь самолётов и сварочных аппаратов здесь не выпускают. Как и в случае с блуждающим по небу шаром — солнцем, Оскар не совсем понимал, о чём идёт речь, поэтому он просто решил для себя, что есть мир, где небо кардинально иное и используется оно людьми, способными изобретать летающие аппараты при помощи специальных устройств, по-иному. И точка. Кажется, ему запомнилось ещё одно слово, сказанное дядюшкой Чаком — электрод.

В мире Оскара самыми сложными механизмами были паровой двигатель и водяная мельница. И дело тут не в умственных способностях жителей Адомира. Проблема крылась в нехватке ресурсов и возможностей, купированных законами мира Мёртвой Пустоши, которые, как говорят, были прописаны несколькими Творцами сразу, потому их так и прозвали — «Законы Трёх». Во всем этом мире навряд ли нашёлся бы умелец, способный разрушить столь мощный уклад этого мироздания. Хотя сделать это хотелось бы большей части жителей Адомира.

Самым важным и ценным достижением этого мира являлась добыча электричества, вырабатываемого при помощи шести паровых динамомашин. Объекты эти считались стратегически важными и всегда находились под усиленной охраной. Электричества с натягом хватало для освещения центральной части города и некоторых объектов, расположенных чуть поодаль: например, храма Всем Богам или рыболовных цехов, находящихся в восточной части города, у изгиба реки.

— Туда и обратно, — сказал себе Оскар, кивая. — Дошёл, нашёл всё, что нужно, уложил в сумку. Само собой, оплатил и — домой.

Он похлопал по карману штанов. Горстка монет отозвалась тихим перезвоном.

— Всё, я готов. Полный вперёд.

Он перешёл на другую сторону моста и, стараясь не смотреть на прохожих, направился за покупками.

2____________________________________________________________________

Ближе к полудню центральная часть города напоминала Оскару пчелиный улей. Он снова посмотрел вверх — неизменная картина: серое низкое небо, только теперь по нему ползли рваные тучи свинцового цвета. Кроме этих туч, в Адомир никто не наведывался, ведь за пределами города — между прочим, единственного в этом мире — жизни не было. По крайней мере, так считало большинство его жителей. Учитывая сложившуюся картину, не нужно было прилагать много усилий, чтобы представить себе стены того самого улья. Чуть-чуть фантазии — и готово: серое небо накрывает город, как купол; неровные выпуклые стены надуваются пузырём и, слоясь и потрескивая от сухости, расходятся в стороны; дном служит сухая земля и серая брусчатка центральной площади. Ву-а-ля! Улей готов.

Адомир был испещрён узкими извилистыми улочками. Разбегаясь от центра во все стороны, словно щупальца осьминога, они очерчивали собой разноразмерные, неправильной формы дворы и кварталы. Оскар часто смотрел на остроконечные крыши домов с самой высокой башни храма Всем Богам, поэтому его ассоциация была подкреплена фактами: он видел эти ненавистные соты сверху. Только, в отличие от пчелиных, у этих — стенки были неровными и сделаны, само собой, не из воска, а в основном из камня и дерева. С добычей железа здесь была напряжёнка, как и с драгоценными металлами и камнями. Последние, кстати, в Адомире играли роль самой ходовой валюты.

Такая вот родина, такой у него был дом. Оскару не хотелось здесь жить, но приходилось, потому как бежать было попросту некуда.

Он остановился, крепко зажмурился, помотал головой. Ему мешало это настырное жужжание — фон из сотен голосов, цокот копыт, грохочущие по каменной мостовой повозки, управляемые проворными торгашами… Было куда комфортней созерцать дневную суету издалека, с высоты башни храма Всем Богам.

В этот момент внимание Оскара привлекла мелодия, доносящаяся из большого шатра: играли на струнных инструментах. В этом шатре недавно организовали кукольный театр, который быстро сделался очень популярным. Ещё бы! Ведь в Адомире не было никаких необычных технологий и развлечений, о которых рассказывали новоприбывшие. К слову сказать, истории этих бедолаг чаще всего звучали как бредни сумасшедшего, но Оскар старался верить им, понимать то, что ему рассказывали, насколько получалось.

Он посмотрел на табличку у приоткрытого полога, где размещался вход в театр. Там было написано: «Посети наше новое представление «Призрачные пустоши».

«Ну и название», — подумал Оскар, глядя на фальшиво улыбающегося зазывалу.

Тот вышагивал на ходулях и пританцовывал не в такт льющейся из театра мелодии, махал руками, чтобы привлечь внимание прохожих, ну и заодно для того, чтобы поддерживать равновесие и не упасть. Каждый раз, когда прохожие останавливались, чтобы заглянуть внутрь шатра или прочитать надпись на табличке, зазывала снимал потрёпанный цилиндр и, наигранно улыбаясь, кланялся им.

— В следующий раз обязательно сюда загляну, — пообещал себе Оскар.

Кивнув зазывале, он побрёл в сторону улицы, пестрящей уходящими вдаль рядами палаток с тканевыми навесами вместо крыш. Здесь в основном продавали овощи, фрукты и специи, поэтому воздух всегда был наполнен сладким и в меру терпким ароматом. Оскару нравилось вдыхать этот запах — словно бы съел дюжину диковинных плодов, притом совершенно задаром.

«Бесплатный сыр» в этой «мышеловке» любили все. Могучая сила потребностей и желаний не обошла стороной никого. Каждому хотелось урвать свой кусок, да пожирнее. Имелась в Адомире и кое-какая свобода: если у кого-то не было драгоценных камней или золота, можно было совершить бартер. Как правило, каждый предлагал какую-либо услугу, товар, коим торговал, который изготавливал или взращивал лично. Очень ценились необычные вещи, принесённые с собой или на себе из другого мира — то, что было с изгнанником в момент перемещения сюда, в Адомир.

В общем, госпожа свобода парила над городом и над окружающей его Мёртвой Пустошью, размахивая опалёнными злобой и обидами крыльями. С каплями дождя, со струйками дыма, исходящими из труб домов и чадящих по ночам факелов, она впитала в себя повадки слегка купированной анархии и первобытные устои: например, кто сильнее, тот и прав.

Состроив виноватое лицо и вжав голову в плечи, Оскар попытался протиснуться между двух крупных женщин. Они стояли у самого входа нужной ему палатки и, судя по всему, не спешили входить внутрь, чтобы совершить покупки. Оживлённо размахивая руками, колоритные дамы обсуждали прошлогодний урожай, намеренно не замечая молодого человека.

— Нужно закупиться впрок, несмотря на значительно подскочившие цены, — сказала одна из них, небрежно взмахнув кистью руки.

— Скоро и такой роскоши не будет, — вторая женщина кивнула на прилавки. — Вот увидишь, даже вяленые и сушёные фрукты в ближайшем будущем станут на вес золота, — добавила она, недовольно косясь на всё ещё пытающегося пробраться внутрь лавки Оскара.

— Простите, — он снова виновато улыбнулся. — Раз-ре-шите.

Миновав столь непростую преграду, Оскар натолкнулся на сутулого старика, копошащегося у прилавка с корнеплодами.

— Смотри, куда прёшь, — прохрипел старик.

— Извините, — ответил Оскар.

Он улыбнулся, разглядывая пёстрое одеяние ворчащего старика: разноцветные лохмотья, с ног до головы. Даже лица не было видно из-под свисающих с головы тряпок, отдалённо напоминающих капюшон.

Оскар встал рядом с ним, и улыбка тут же пропала. От одетого в пёстрое незнакомца исходило столь едкое амбре, что даже запахи овощей и фруктов, лежавших перед ними, не могли его перебить.

— Чего уставился? — взвизгнул старик. — Тебя… хр-р-р… что-то… хр-р-р… не устраивает?

Только сейчас Оскар увидел, что под лохмотьями прячется не человеческое лицо, а вытянутая, отдалённо похожая на свиную, морда. Чёрные бусины глаз, видневшиеся меж болтающихся тряпок, сверкали осуждающим взглядом.

Таких существ в Адомире было не слишком много — примерно пятая часть населения. И звали их «флордуги» — полулюди, полуживотные. Хотя любых существ гуманоидного типа, отличных от обычного человека, иной раз называли флордугами. Так было куда проще, чем разбираться, к какой расе принадлежит новый сосланный: к троллям, эльфам, гномам…

— Да нет, всё в порядке, — ответил Оскар, немного отстранившись от него. — Не хотел вас обидеть или задеть.

— Сначала чуть с ног не сбил, а теперь лыбится. Я что, по-твоему, шут или прокажённый? — прохрипел флордуг.

— Угомонись уже, Морки, — обратилась к разъярённому посетителю девушка, что стояла за прилавком. — Такой чудесный день, а ты, как туча в небе: злой и мрачный, — последние слова она произнесла нарочито тонким голосом.

Флордуг усмехнулся и снова издал звук, напоминающий хрюканье поросёнка.

— Привет, Кассандра, — Оскар помахал рукой своей спасительнице и попытался улыбнуться.

Улыбка получилась вымученной.

— Привет! Рада тебя видеть, — девушка помахала в ответ. — За покупками? Как обычно, по списку? — поинтересовалась она.

— Да, — он протянул помятый листок бумаги, что дала ему с собой матушка, затем стащил с плеча сумку и тоже протянул Кассандре.

— Стой здесь и никуда не уходи, — она подмигнула ему и, сведя брови, принялась читать список.

Для Оскара эта девушка была как лучик света. Общительная, решительная, готовая выслушать и, что самое главное, поддержать и дать совет в нужный момент. Оскар осознавал, что многие на неё здесь смотрели иначе. Особенно мужская часть людской расы. Некоторые даже ревновали Кассандру к нему и удивлялись, что она нашла в этом худощавом темноволосом парне с оттопыренными ушами, который так странно одевается, а на жизнь зарабатывает ремонтом крыш и тем, что помогает матери присматривать за храмом. Другое дело — Кассандра: высокая, с виду хрупкая, с густыми длинными курчавыми волосами русого цвета и большими глазами, чаще всего смотревшими на мир восторженно. Но такое суждение о ней было очень поверхностным. На самом деле силы и храбрости ей не занимать.

С Оскаром они были приятелями с раннего детства. Дружили — и не больше. Наверное, в этом и заключался главный секрет их комфортного общения.

— Слышь, Чердачник. На этой улице флордуги в почёте, — раздался сиплый голос из-за спины Оскара.

Он даже не успел обернуться — его плечо обхватила огромная волосатая лапа, рывком оторвала от земли и швырнула в сторону.

Оскар проскользил по неровной брусчатке и ударился о торец деревянной витрины. Он потряс головой, приходя в себя. Правый локоть и рёбра заныли. Кажется, даже плотная ткань одежды не спасла его от многочисленных ссадин. Оскар поднялся, распрямился и с вызовом посмотрел на стоящую перед ним троицу: пёстрый, сутулый старикашка флордуг, которого Оскар якобы обидел, высокий худощавый тролль, чья кожа была изумрудного оттенка, а из одежды имелась лишь набедренная повязка, и Эрик — тоже флордуг, только, в отличие от сотоварищей, высокий и крупный, с огромной лохматой головой, чья физиономия больше напоминала раскормленное до неприличия человеческое лицо, чем морду какого-либо животного. Официально Эрик являлся смотрителем улицы, на которой торговала Кассандра, но имелось у него и другое занятие: за спинами стражников здоровенный флордуг практически порабощал новеньких «не людей» и вовсю промышлял третьесортными заклинаниями. Как правило, такой товар пользовался спросом среди не рождённых в Адомире, а сосланных сюда из других миров. Они помнили то пьянящее чувство власти и силу заклинаний, обрядов, колдовства с применением разнообразных артефактов или заговорённых объектов. Для свершения подобных сделок существовали закрытые встречи, наречённые стражниками «чёрной торговлей». Служители закона прилагали массу усилий, чтобы пресечь мероприятия подобного рода, а преступивших закон — попросту поймать и изгнать из города. Оказаться в Мёртвой Пустоши — вот самый страшный приговор в Адомире.

— И кто теперь… хр-р-р… смешной и прокажённый? А, Атти? Хр-р-р… — сутулый флордуг осклабился в кривозубой улыбке.

Оскар ненавидел, когда его называли Чердачником или Атти. Последнее означало, по сути, то же самое, только на другом языке. Но что поделать! Учитывая его род деятельности, прозвище вполне имело место быть.

— Оставьте его в покое, — Кассандра вышла из-за прилавка и встала так, что Оскар оказался за её спиной.

В одной руке она сжимала нож, которым только что разрезала фрукты, вторую — сжала в кулак.

— Зря ты так, Кассандра, — не скрывая иронии, произнёс Эрик. — Мы охраняем твой покой и позволяем вести торговлю здесь, — он картинно развёл руками, а затем дёрнул плечом и ехидно ухмыльнулся.

— По-моему, то, чем ты занимаешься, называется вымогательством, — высокомерно задрав подбородок, она вопросительно подняла бровь и улыбнулась в ответ.

— Прихлопну обоих, как жуков… — зарычал было Эрик, но быстро смолк.

— Расступись! Дайте пройти! — донеслись выкрики.

За спинами агрессивно настроенной троицы возник патруль из пяти стражников. Определить в толпе их было несложно: горделивая осанка, форма, как у участкового, только камзол был не тёмно-синим, а в цвет шаровар — коричневым. Не менее важными отличительными элементами уличной стражи были также металлический щит — пластина, наподобие фрагмента рыцарского доспеха, которая закрывала собой плечи и часть груди, и начищенный до блеска шлем, сделанный из того же металла. Некоторые элементы в их одежде и оружии немного различались, но это не мешало узнаваемости стражников.

— Предлагаю разойтись по-хорошему, — предложила Кассандра, косясь на патруль.

Эрик недовольно поморщил нос, скрестил руки на груди и тихонько издал рык, отдалённо напоминающий согласное «угу».

— Вам повезло… хр-р-р. Поняли? — почти шёпотом произнёс сутулый Морки.

Кассандра хотела ему ответить, но её, как и остальных участников стычки, отвлёк нарастающий гомон голосов из толпы.

Зазвонил колокол. Бам! Бам! Бам! Он сигналил о том, что в городе что-то происходит.

— Путник! Путник! — кричали наперебой пробегающие мимо детишки.

Они ловко огибали растерянно озирающихся взрослых, подпрыгивая и смеясь, словно в город пришёл праздник.

— Вернулся! Живой! — выкрикнул кто-то из сгущающейся толпы.

— Есть ли там жизнь, Вартос?! — с надрывом в голосе кричала женщина, высунувшись по пояс из окна второго этажа одного из домов, в первых этажах которых были расположены торговые лавки.

Толпу разбавили ещё два патруля стражников, почти одновременно выбежавших с соседних улиц. Примкнув к уже стоявшим здесь товарищам, они тут же выстроились в несколько рядов и начали медленно продвигаться в глубь улицы. Проходя сквозь толпу, они аккуратно расталкивали… раздвигали по сторонам собравшихся зевак, освобождая дорогу медленно идущему им навстречу человеку. Народ нехотя расступался.

Оскар привстал на цыпочки, сделал пару шагов в сторону и увидел слегка сутулую фигуру Путника. Это был всем известный Вартос — человек, бросивший вызов Мёртвой Пустоши за пределами Адомира. Примерно сто дней назад этот смельчак объявил, что собирается совершить кругосветное путешествие. Многие назвали это самоубийством, некоторые же, затаив дыхание, проводили его в путь, веря всем сердцем, что он вернётся с хорошими вестями. Сейчас же Путник, прихрамывая, шагал по центральной улице Адомира, поправляя свободной рукой многослойную коричневую хламиду. Потрёпанная ветрами ткань скрывала изнеможённое тело. Из-под хламиды выглядывала лишь часть лица и кисти рук. Кожа узловатых пальцев, как и лица, была сухая и усыпана небольшими кровоточащими язвами. Наверное, если бы не посох, который он с трудом теперь переставлял, помогая себе идти, Вартосу не удержаться было бы на ногах. Как последний огонёк надежды, на т-образном основании посоха висел небольшой самодельный фонарь: стеклянная банка с металлической крышкой, из которой торчал крючок, а внутри на огарке свечи вытанцовывал маленький огонёк, который всю дорогу, как мог, поддерживал путника теплом и светом. Но теперь казалось, что свет этот, как и путь смелого Вартоса, вот-вот угаснет. А вместе с этим улетучатся и надежды жителей Адомира. Каждый вдох и выдох давался Путнику с большим трудом — даже через многослойную одежду было видно, как вздымается и опадает его грудь. Идущие рядом стражники не решались предложить помощь — они косились на Вартоса так, словно тот принёс в город опасную чуму.

Оскар сделал пару шагов по направлению к Путнику в тот самый момент, когда тот остановился. Приподняв бледное, изъеденное язвами лицо, Вартос просипел:

— Наш мир не велик, но… — он приложил трясущийся кулак к губам и прокашлялся, затем продолжил:

— Жизни за пределами Адомира нет. Говоря это, я имею в виду разумных существ. Хотя и неразумные встречались мне всего лишь пару раз и, как правило, то были хищники.

Из-за спин рядовых стражников показалась мускулистая лапа с пятью длинными пальцами и изогнутыми когтями на них. И пока народ соображал, кому принадлежит эта конечность, перед ними предстала хозяйка лапы целиком. Это была большая рептилия. Будучи высотой в холке около полутора метров и примерно двух с половиной метров в длину, она выглядела весьма внушительно. Когда же, изогнув бугристое от мускулов тело, она раскрыла пасть и громко зашипела, при этом высунув наружу длинный, раздвоенный на конце язык, стоявшие рядом зеваки расступились от греха подальше. Все прекрасно видели, что ящер без намордника, а значит, можно запросто лишиться конечности, а то и головы.

Только зажиточные граждане Адомира могли себе позволить приобрести приручённого ящера. Специально обученные ловкачи отлавливали рептилий за чертой города, в районе главной свалки. Видимо, рептилии приползали туда поживиться остатками пищи. Содержать их было хлопотно и затратно, а на улицу запрещалось выпускать без специального намордника. Но, похоже, начальнику стражи, Гектору Рио, что восседал на спине ощерившегося ящера, законы не писаны. Одет он был в серую, идеально выглаженную военную форму, а вместо шлема на голове красовалась кепка с широким форменным козырьком и металлическим значком в виде буквы «А», увенчанная вместо поперечной чёрточки изображением изогнутой сабли.

— Тр-р-р-р, тормози, — выкрикнул Гектор Рио.

Он потянул на себя вожжи, которые крепились металлическими крюками к большим ушным отверстиям, располагавшимся, как и глаза, по бокам приплюснутой головы ящера.

Грузно пыхтя и жмурясь, рептилия остановилась.

Горделиво задрав подбородок, начальник стражи кивнул одному из стражников. Подчинённый тут же подбежал и протянул ему руку, чтобы помочь спуститься на землю. Маршал ударил шпорами по выпирающим бокам ящера. Пресмыкающееся еле слышно простонало, а затем покорно легло на живот. Начальник стражи взялся за руку подчинённого и спрыгнул на землю.

— Доложите обстановку, — приказал он шёпотом.

— Три группы на месте, — стараясь говорить тихо, начал отвечать рядовой. — На подходе ещё одна. Ситуация под контролем.

— Вижу я ваш контроль, — буркнул маршал.

Быстро и размашисто шагая, он приблизился к Путнику почти вплотную, посмотрел в его выцветшие глаза, затем приложил указательный палец к своим губам и заговорщически моргнул: мол, сейчас не время и не место для разговоров и огласки увиденного «там».

— Давайте мы сначала вас приведём в порядок, а уж потом всё остальное. Да? — нарочито громко произнёс маршал.

Он деловито одёрнул полы кителя, а затем расстегнул верхнюю пуговицу. Между идеально отглаженными лацканами показалась серебряная цепочка, на которой висел отшлифованный до блеска кристалл. Как и положено людям такого ранга, кристалл Гектора Рио был частично запаян в благородный металл и имел в основании прочное кольцо, в которое и была вдета цепочка.

Вартос молчал, недовольно искривив губы. Он понимал, что маршал просто-напросто затыкает ему рот, боится, что народ услышит лишнее и в городе начнётся паника, а то и бунт… Спорить не было сил, да и смысла, поэтому Вартос смиренно опустил голову и еле заметно кивнул.

Хмуря брови, тем самым выказывая своё недовольство, маршал жестом предложил ему пройти дальше по улице — туда, где находилось центральное управление стражников. Вартос согласно кивнул и продолжил своё шествие в окружении блюстителей закона.

Маршал надвинул кепку на лоб, видимо, чтобы придать себе более серьёзный вид, и, назидательно подняв указательный палец, обратился к столпившимся:

— Нашему смелому путешественнику, Вартосу, нужно срочно обследоваться у лекаря, а затем как следует отдохнуть, — он выдержал паузу и добавил: — Знаю, всем хочется послушать рассказы о его походе, об испытаниях и приключениях, если они, конечно, были. Но давайте наберёмся терпения и проявим заботу.

Он, прищурившись, оглядел толпу, дабы убедиться, что его услышали и поняли. Само собой, никто не стал перечить начальнику стражи, понимая ситуацию и соблюдая субординацию. Это только на вид сей блюститель порядка и свода весьма своеобразных законов выглядел безобидным, заботливым и доброжелательным. На самом деле все знали, что возражать людям такого ранга очень опасно для здоровья, да и личной свободы.

Недовольно вздыхая, зеваки начали расходиться — кто куда, по своим делам. Над улицей снова растекся шум — нестройный гомон людских голосов. Особенно громко, как и всегда, в нем звучали вопли азартных торгашей и не менее азартных покупателей.

— Нашли кем восхищаться — сумасшедшим отшельником Вартосом. Ха! — Эрик ехидно усмехнулся, а затем повернулся к стоявшим у прилавка Кассандре и Оскару. Взгляд его стал вновь угрожающим. — Так на чём мы с вами остановились? Ах да, — он изобразил недоумение. — Ты обвинила меня в вымогательстве, сравнила с крохобором без чести и принципов. Слабо повторить? — Эрик сделал пару быстрых шагов и, почти уткнувшись своим волосатым носом в лоб Кассандры, прорычал: — Давай, повтори.

— Ну и запах, — Кассандра сделала шаг в сторону, помахала ладонью перед своим лицом. — Такой большой, а зубы по утрам не чистишь? Разве мама с папой не учили тебя…

— А-а-а-а! — взревел разгневанный флордуг. — Убью! — он замахнулся, и из его мохнатых пальцев выдвинулись изогнутые острые когти.

— Что здесь происходит? — раздался голос маршала.

Все пятеро замерли и, не проронив ни слова, посмотрели на внезапно появившегося служителя закона.

— У вас всё в порядке? — спросил маршал, пристально глядя на Эрика и его дружков. Затем он перевёл взгляд на Кассандру. Видимо, ему показалось странным то, как девушка держит нож — словно вот-вот нанесёт удар, поэтому он спросил:

— Вы угрожаете этим господам?

Услышав вопрос, девушка растерялась. Напряжённые пальцы, вцепившиеся в рукоятку, дрожали, отчего лезвие ножа поблёскивало и вибрировало.

— Вы что? — вступился Оскар. — Она всего лишь хотела защититься.

— От кого? — возмутился Эрик. — От нас? Мы не хотели вредить здоровью этой миловидной особы, — он наигранно оскалился.

— Но… — хотел было возразить Оскар.

— Но эти граждане безоружны, — подметил маршал. — В отличие от неё, — он кивнул на Кассандру.

Эрик кивнул, спрятал руки за спину, втягивая длинные острые когти в шерсть. Пёстрый Морки ссутулился ещё сильнее и начал то ли фыркать, изображая кашель, то ли жалобно похрюкивать, мастерски соорудив на лице печальную гримасу бедного больного старика.

— Можно я пойду? — протянул тролль. Явно нервничая, он потеребил набедренную повязку и тут же добавил:

— Я должен помогать с разгрузкой зерна в хранилище. Сегодня моя первая смена.

— Иди, — глава стражи махнул ему рукой, видимо, не желая тратить время на растерянного новичка.

Тролль уже растворился в толпе, когда блюститель порядка презрительно посмотрел на Оскара и продолжил говорить:

— Я не верю в богов, сынок, но верю, что твоя мать делает благое дело, приглядывая за храмом и давая кров нуждающимся людям. Многие там обретают душевное равновесие, — он поднял руку и описал ладонью полукруг, намекая, что его мнение разделяет большинство жителей Адомира. — Только ради неё я прощаю вам эту выходку, — он погрозил указательным пальцем, — но в следующий раз говорить будем в совершенно ином ключе и, само собой, в менее комфортной обстановке. Вам всё понятно?

Оскар кивнул, покосился на Кассандру. Та, недовольно искривив губы, тоже согласно кивнула.

Спорить не имело смысла, если только не было острого желания провести пару дней за решёткой в зловонной темнице, расположенной в подвале центрального отделения стражи.

— Ну и славненько, — маршал хлопнул в ладоши и кивнул своим подчинённым, что стояли за его спиной, покорно ожидая очередного распоряжения.

Около дюжины стражников тут же отдали честь и выстроились в два идеально ровных ряда. Маршал махнул рукой и торопливо зашагал в сторону центрального управления, стараясь догнать идущего впереди Вартоса. Наверняка там, в управлении, их уже ждали лучшие лекари Адомира, члены городского совета и сам господин мэр.

Колокольчик в тумане

1____________________________________________________________________

Оскар возвращался домой в плохом настроении. Во-первых, оно было испорчено словами Путника: «Жизни за пределами Адомира нет. Я имею в виду разумных существ». Оскара эта новость угнетала, сверлила изнутри, заставляя ощущать себя ещё более одиноким. Во-вторых, его расстроила стычка с этими гадкими и двуличными флордугами. Больше его при этом, разумеется, раздражали не их выходки, а собственная беспомощность. Конечно, можно было обвинить в этом ощущении одиночества Мёртвую Пустошь, а в физической слабости — родителей, но он понимал, что от этого не станет легче на душе, да и вообще ничего не изменится.

Подходя к храму, Оскар огляделся по сторонам. Выглядело всё так, словно население Адомира вымерло в этом районе — вокруг не было ни души. И это не являлось странным в разгар рыночного дня. Плюс ко всему, многие устремились к центральному управлению городской стражи, чтобы собственными глазами увидеть вернувшегося Вартоса. Оскар думал: вряд ли сегодня Путнику позволят пообщаться с народом. Для начала ведущие лекари Адомира проведут его осмотр, дадут свои заумные рекомендации и лекарства, потом, как и положено, мэр и маршал устроят «допрос с пристрастием», а потом… Кто их знает…

Запрокинув голову, Оскар посмотрел на самый высокий ярус колокольни, затем — на слегка покосившийся флюгер, прикреплённый к торцу двускатной крыши небольшой паперти.

— Наконец-то я дома, — вздохнув, произнёс Оскар.

Потянув за кованую ручку в форме кольца, он аккуратно открыл увесистую деревянную дверь и вошёл внутрь храма.

— Оскар, это ты? — тут же донёсся голос матери.

— Да, матушка! — отозвался он.

Судя по аппетитному аромату и звону посуды, она теперь была на кухне. Мать Оскара проводила там большую часть времени после обеда, потому что ей нужно было накормить двух сыновей, новоприбывших, или, как их многие называли, бездомных прихожан. В остальное время матушка занималась рукоделием и наводила порядок в главном зале, заставленном ровными рядами скамеек. «Величественное место с сильной энергетикой», — часто повторяла она. И Оскар разделял её мнение. Там было действительно красиво: стены главного зала украшали яркие фрески с религиозными и мифологическими сюжетами, несколько огромных картин и картин поменьше, которые отдельные прихожане называли иконами. Оскар никогда не понимал, почему у святых, изображённых на этих старинных картинах, такие печальные и измученные лица. Откуда столько грусти в их глазах? И этот жёлтый круг… это свечение, очерчивающее их головы — к чему оно? И уж не то же ли самое Оскар видит, когда встречает прохожих, источающих свет? Скорее всего, нет. Ведь тут, на иконах, свет был идеально круглой формы, а Оскар видел под ногами прохожих полупрозрачные пятна с размытыми градиентом краями.

— Тебя так долго не было, что я начала переживать, — выглянула матушка Анна из дверного проёма, ведущего на кухню.

— Всё в порядке, мам, — Оскар скинул с плеча сумку, наполненную продуктами, и принялся снимать ботинки.

Наскоро вытерев руки о фартук, она подошла к сыну. Ей пришлось привстать на носочки, чтобы взять его за плечи и внимательно посмотреть в глаза.

В ответ Оскар отвёл взгляд в сторону и обречённо вздохнул.

От кучерявых волос матушки, собранных в хвост, пахло сладкой сдобой. Оскар виновато улыбнулся, понимая, что от матери ничего не скрыть, поэтому решил рассказать часть правды — поведать о Вартосе.

— Путник вернулся, представляешь? — сказал он.

— О как, — мать поджала губы и, немного поразмышляв, одобрительно кивнула. — Что он рассказал? Или, быть может, принёс чего диковинного из Мёртвой Пустоши? — она показала свои ладони, словно ждала, что Оскар туда что-то положит.

— Ничего он там не нашёл… вроде как. Во всяком случае, он об этом ничего не сказал. Так, выкрикнул пару фраз — и всё, — Оскар пожал плечами. — Вернее, его прервали.

— Дай угадаю, — мать нахмурилась и упёрла руки в бока. — Маршал и его прихвостни побоялись правды, что может вырваться из уст уставшего Путника. Верно? Как думаешь?

— Угу, — Оскар снял пальто и повесил его на вешалку, что стояла у входа.

Видя его настроение, матушка решила сменить тему:

— Суп получился наваристый, — она улыбнулась. — Твой брат и новый постоялец, Кирилл, сидят за столом, вторую порцию уплетают уже. Составь ребятам компанию — пообедай, — мать провела ладонью по его взъерошенной макушке.

— Попозже, мам. Спасибо, — Оскар натянуто улыбнулся и направился к арочному проходу, за которым начиналась винтовая лестница колокольни.

— Молодой человек, — строго произнесла ему вдогонку мать.

Оскар остановился, обречённо опустил голову, дожидаясь дальнейших распоряжений.

— Одну тарелку супа, — отчеканила она. — Затем можешь дальше витать в своих мыслях и фантазиях, сидя на этой башне, — она подняла руку и указала на потолок, имея в виду ярус, где располагались колокола.

— Да, конечно.

— Да, конечно, любимая матушка, — поправила его смотрительница.

— Да, любимая матушка, — произнёс Оскар, улыбаясь.

— Другое дело, мальчик мой, — она улыбнулась в ответ, подошла и похлопала его по спине, подталкивая к входу на кухню.

2____________________________________________________________________

По распоряжению маршала, Вартосу после проведённого лекарями обследования выдали новую одежду. Шёлковая ткань была неприятно прохладной, почти невесомой, и от этого Вартосу становилось ещё неуютней. Хотя в первую очередь неуютно ему было потому, что в данный момент он сидел в гостиной градоправителя, ожидая того второй час кряду. Он устал ждать. От нечего делать Путник осмотрел дорогой сервиз, что стоял на подносе, по центру низенького прямоугольного столика, лепнину на потолке, картины на стенах, мебель… — всё здесь было чересчур витиеватым и напыщенным, как ему показалось.

— Красиво жить не запретишь, — почти шёпотом произнёс Вартос, попутно размышляя о предстоящей беседе с господином мэром.

Путник предполагал, что люди, имеющие власть, полны амбициозных планов и наверняка готовы поставить на карту всё ради личного комфорта и самоудовлетворения. С такими нужно быть максимально осторожным и тактичным в любом разговоре.

— Добрый вечер, Вартос, — в дверном проёме возник мужской силуэт.

Путник сразу же узнал мэра — высокого человека, недавно разменявшего шестой десяток. Однако возраст не делал того немощным или слабым. Градоправитель был статным мужчиной с чёрными, зализанными назад волосами, прищуренными глазами и испытующим взглядом. Сейчас он был одет в длинное кожаное пальто, на лацкан которого была приколота небольшая золотая брошь в виде ладони, из-под пол пальто виднелись обтягивающие брюки из серой шерсти и сапоги из мягкой, начищенной до блеска кожи.

— Добрый вечер, господин мэр.

— Полно тебе, Вартос, — градоправитель отмахнулся. — Ты знаешь моё имя. Произнеси его, — попросил вдруг он.

— Томас, — опустив глаза, вымолвил Путник.

— Другое дело, друг мой любезный.

Сделав несколько широких шагов, мэр подошёл к Путнику, провёл ладонью по его голове, покрытой глубоким капюшоном, затем, отступив на шаг, пристально посмотрел в его глаза. Вартос ответил прямым взглядом. В уставших глазах градоправителя Вартос распознал досаду и еле сдерживаемую злость. Словно этот человек постоянно страдал, но вместо того, чтобы исправить ситуацию, продолжал ещё сильнее выжимать из неё бесцветный сок горькой реальности.

Вартос незаметно усмехнулся своим мыслям. Наверняка, думал он, градоправитель заставил поверить даже себя, что всё делается во благо, как для своих приближённых, так и рядовых жителей Адомира. Тот часто выставлял напоказ свои переживания, дабы люди увидели во всём, что он совершал, «великое самопожертвование». Только в его случае жертвовал он чужими жизнями и своей совестью, а точнее, смутным воспоминанием о ней. Старожилы Адомира рассказывали о первых людях, сосланных сюда. Кажется, в этом коротком списке Вартосу встречалось имя градоправителя: Томас Ли.

— Расскажи мне о своей экспедиции, — попросил мэр, усаживаясь на соседний стул.

Продолжая внимательно смотреть на Путника, он поднял руку и щёлкнул пальцами. В комнату тут же вбежала женщина — судя по внешнему виду, прислуга. Она аккуратно поставила на стол чайник, из носика которого вырывался пар, и большую круглую тарелку с мясной и сырной нарезкой, украшенной по контуру свежими овощами и зеленью.

— Как и планировалось, мы пошли на запад, — начал рассказывать Вартос. — Экспедиция из пяти человек: я, мой подопечный Марк и трое помощников из городской стражи, которых вы к нам приставили для охраны.

— Угу, — поглаживая подбородок, мэр кивнул, затем спросил: — Позволь уточнить. Где сейчас мои люди и твой подопечный? Насколько мне известно, ты вернулся один.

— Все, кроме меня, погибли, — ответил Путник.

— Даже твой подопечный?

— Да.

— Расскажи, как они погибли? — мэр взял с тарелки ломтик сыра и закинул его в рот. — Рассказывай, да поподробнее, — жуя, потребовал он.

— Двоих добровольцев из городской стражи утащила неведомая тварь: странное существо огромного размера с чешуйчатым туловищем овальной формы и с шестью лапами. Это всё, что я успел разглядеть. Ах да, глаза… Они светились жёлтым светом, словно внутри головы этого хищника горело адское пламя, — Путник выдержал паузу и продолжил:

— Была глубокая ночь и дежурный не уследил, не заметил опасности — задремал у костра. Третьего стражника не стало из-за болезни. Думаю, это была дизентерия. Условия, знаете ли, не самые благоприятные: болота, сырость, затхлость. А Марк… — Вартос закусил губу, склонил голову и крепко зажмурился, а затем продолжил: — Детский организм не выдержал этой заразы, — он закатал рукав, показывая язвы, густо намазанные заживляющей мазью заботливых лекарей.

— Надеюсь, ты честен со мной, — мэр криво усмехнулся.

Вартос кивнул.

— Продолжай, — потребовал мэр.

— Нам не удалось ничего найти: ни полезных ископаемых, ни других людей или поселений. Встречались лишь голодные твари, что прятались в холодных туманах заболоченных местностей. Плодородных земель мы также не обнаружили, но, думаю, если дойти до хребта…

— То там прямо на блюдце с золотой каёмочкой — и город призрачный, и выход из мира сего. Да?

Вартос промолчал, распознав издёвку в голосе градоправителя.

— Думаешь, эти дурацкие легенды не берут то и дело верх над юными умами, не вонзаются иглами пороков в наше общество?! — возмутился мэр, багровея от злости.

— Пока обратное не доказано, — Вартос повёл плечом, — подобное вполне себе может существовать. Только никто не знает, как выглядит этот выход и что находится за кольцом хребтов…

— Достаточно, — остановил его мэр. — Наслушался, — он махнул рукой, словно кого-то подзывая. Это выглядело странно, потому что в помещении в этот момент были они одни.

В темноте дверного проёма моментально возникли две фигуры. Судя по росту и телосложению, это были дети, навскидку — лет двенадцати-тринадцати. Кивнув в знак приветствия, явившиеся синхронно сделали несколько шагов по направлению к мэру, а затем замерли, покорно опустив головы и ожидая дальнейших распоряжений. Теперь, при свете дня, льющегося в гостиную через большие квадратные окна, Вартос смог разглядеть девочку и мальчика — близнецов. Внешне их было сложно отличить друг от друга: оба -пепельные блондины, бледная кожа, одинаковый рост, почти идентичные лица, отличающиеся лишь степенью чумазости, курносые носы и ярко-зелёные, словно изумруды, глаза. Даже длина взлохмаченных волос у них была одинаковой — примерно до плеч. Одеты они были, как типичные попрошайки с улицы. Застиранные серые рубахи, из-под которых торчали то ли майки, то ли футболки; поверх рубах болтались амулеты с оплёткой из самой обычной грубой бечёвки. В отличие от сестры, на мальчике была твидовая кепка в серо-синюю клетку.

В Адомире эта юная парочка слыла ловкими карманниками и попрошайками, якобы обладающими даром — умением копаться в чужих воспоминаниях. Девочку звали Ари, а мальчика Эш. Ари и Эш из дома для беспризорников, что находился на границе трущоб и Мёртвой Пустоши.

— Ну-с, начну с того, что уже четверть века я оберегаю этот город и забочусь о каждом его жителе как могу, — мэр картинно развёл руками. — Жутко не люблю, когда мне врут, — он поморщился и, назидательно подняв указательный палец, приказал близнецам:

— Проверьте его. Только аккуратно и внимательно, не опуская деталей.

Ари и Эш снова синхронно кивнули и, подойдя к Вартосу, прижали свои ладони к его голове. При этом сначала мальчик приложил одну свою ладонь к тыльной стороне второй, крест на крест, а девочка, повторив это же действие, опустила свои скрещённые руки поверх его. Выглядело так, словно это была команда из четырёх человек, которые сейчас сложили руки, чтобы, качая ими в воздухе, выкрикнуть подбадривающую кричалку, например: «Полный вперёд! Мы победим!»

Эш закрыл глаза и начал постукивать кончиками пальцев по темени Путника, слегка сжимая и разжимая их. Вартос почувствовал, что близнецы дрожат, словно от холода, ещё он слышал их тяжёлое дыхание. Казалось, вот-вот они свалятся с ног.

Секунда. Две.

— Я вижу, — просипел вдруг Эш, запрокидывая голову и глядя в потолок. Он судорожно кивнул, а затем продолжил: — Всполохи воспоминаний: кадры и мысли, окутанные недавно пережитыми эмоциями. Твоими эмоциями, Путник. О-о-о… Нам нужно время, господин мэр, чтобы внимательно изучить фрагменты минувших дней.

— Смотрите, сколько нужно. Я подожду, — мэр кивнул, затем расстегнул пиджак и откинулся на спинку стула, словно он в театре и сейчас ему будут показывать увлекательное представление.

Ари и Эш снова запрокинули головы, их тела изогнулись так, что затылки почти касались спин. Широко раскрытые глаза, теперь затянутые белой полупрозрачной пеленой, не моргая смотрели в потолок. Эш начал шептать слова на непонятном Путнику наречии, а Ари принялась издавать глухие гортанные звуки, складывающиеся в незамысловатый мотив.

Они смотрели, перебирали минуты, дни, часы, пережитые Путником, и… увидели. Узрели всё.

Окраина Адомира, пятеро людей идут на запад, обсуждая дальнейший маршрут. За их спинами огромные сумки с провизией, одеждой и инвентарём, необходимым для длительных походов. Вартос держит в руках карту, он подзывает троицу городских стражников и показывает им направление. Один из служивых недовольно мотает головой, достаёт из-за пазухи сложенный в несколько раз лист бумаги, который тоже оказывается картой, разворачивает его. На этой карте — иные отметки и пунктирные линии, которыми обозначен совершенно другой маршрут. Завязывается спор, в котором Вартосу приходится уступить. Затем они идут два дня и две ночи, пока не натыкаются на поляну, покрытую жухлой травой, по центру которой стоят три небольших одноэтажных домика с наскоро сколоченными пристройками для хранения дров и прочей утвари.

— Разве за пределами Адомира можно жить? — спрашивает один из стражников.

Вартос не отвечает ему. Вартос затаил обиду на служителей закона. Он идёт и молча осматривает ухоженные домишки, заборчики, за которыми разбиты небольшие огороды. Через щели между планками штакетника виднеются несколько грядок, пара теплиц и кривоствольные низкорослые деревья, в редкой листве которых зреют жёлтые плоды, напоминающие лимоны.

Вартос оборачивается к стражникам и понимает, что они тоже услышали голоса, как и он. Все четверо переглядываются, а затем служители закона достают сабли и, слегка пригнувшись, направляются в один из домов. Идущий последним оборачивается и шёпотом приказывает Вартосу и его подопечному оставаться на месте и не лезть на рожон.

Затем слышатся звон разбивающегося стекла, женский визг, выкрики стражников…

Вартос находится в недоумении. Он видит, как двое стражников, схватив под руки, тащат молодую красивую девушку лет двадцати.

— Её дом очерчен ведьмовской пентаграммой, — кричит один из стражников. — А на столе мы нашли вот это, — он протягивает Вартосу тетрадь, чтобы тот посмотрел.

Путник наскоро листает рукописный текст и простенькие зарисовки к руководству по созданию оберегов и магических амулетов. Всё понятно без слов: схваченная девушка — ведьма-отшельник, она та, что может погубить этот мир. Используя свою сверхсилу, она может привлечь на помощь духов и грозные силы природы. А этого нельзя допустить. Нельзя нарушать правила, которые каждый житель Адомира впитывал с молоком матери.

Вартос подходит к девушке, смотрит в её невинное растерянное лицо, в глаза цвета переспелой вишни. От юной ведьмы исходит сладковатый аромат цветов с навязчивой ноткой хвои.

— Как твоё имя? — спрашивает Путник.

— Кариса, — отвечает она дрожащим голосом.

— Хватит с ней церемониться, — кричит старший из троицы стражников. — Поставьте её на колени! — приказывает он своим подчинённым.

— Но нужно разобраться… — хочет заступиться за ведьму Вартос.

— Я тут закон, — выкрикивает старший страж и отталкивает Вартоса в сторону.

Его подчинённые ещё сильнее выворачивают руки девушки. Не в силах противиться, она, застонав от боли, падает на колени.

— Ты обвиняешься в нарушении главного закона Адомира, — начинает говорить блюститель порядка, доставая из ножен саблю. — А именно… Применение чёрной магии, волшбы в угоду собственным нуждам. Сей знак Творцами может быть увиден, и трактоваться это будет как нарушение запретов, прописанных ими… Тем самым ты подвергаешь опасности всё сущее, что находится под небом сего мира. Признаёшь ли ты свою вину, ведьма?

— Всё это злостная клевета, — Клариса плюёт под ноги старшему стражнику. — Я живу в гармонии с тем миром, в который когда-то изгнали мою мать. Никому ничего плохого я не делала. Разве не так? Разве у вас есть неоспоримые доказательства моей угрозы всему сущему под этим небом?

— Приговариваю тебя к смерти, — выкрикивает старший стражник, не желая даже слушать её оправдания и доводы.

— Этому не бывать, — возражает вдруг Вартос. — Эта девушка не обладает магией, она использует пентаграммы, веря, что способна призвать силы земли. Но это так не работает.

Он принимает оборонительную позицию, хватается обеими руками за посох, тем самым превращая его в оружие.

— Не глупи, старик, — старший страж усмехается. — Отойди в сторонку, пока тебя и твоего щенка не поставили на колени рядом с этим отребьем.

Стражник поднимает руку с саблей, готовясь отрубить голову ведьме. Дальше воспоминания Вартоса становятся сбивчивыми, они возникают и затухают пульсирующими, то и дело прерывающимися картинками. Вот он делает два быстрых шага, приближаясь к старшему стражнику максимально близко, вот он замахивается посохом и наносит сокрушительный удар по голове «палача». С застывшей гримасой удивления тот камнем падает на землю. Державшие ведьму стражники отпускают её и, выхватив сабли, наступают на Путника. В этот момент перед ними возникает Марк — подопечный Вартоса. В одной руке смелый мальчуган держит небольшой складной нож, в другой — камень. Один из стражников ловко обходит его и хватает Вартоса, второй всё же решает расправиться с Марком. Вартос видит это, но ничего не может сделать. Время замедляет ход. Сцепившись, Путник и стражник падают на землю. Краем глаза Вартос видит блеск сабли, занесённой над головой его подопечного. Он понимает, что не сумеет спасти мальчугана от смерти, и начинает кричать — от досады и злости. Но крик его почти сразу обрывается, когда Вартос ударяется спиной и затылком о землю. Он выпускает из рук посох и прикрывает лицо руками, пытаясь защититься от града ударов, наносимых крепким блюстителем законов, что нависает теперь над ним. Под закрытыми веками вспыхивают и гаснут всполохи боли, сознание проваливается в непроглядную бездну, заполненную повторяющимся выкриком: «Не троньте мальчика! Прошу! Не троньте мальчика!» Потом слышится стон Марка — судя по всему, предсмертный.

— Силы мёртвой земли и серых небес! — кричит вдруг Кариса. — Заберите чёрные души пришедших сюда и готовых убивать. Молю вас, духи пустоши, не подведите вашу покорную слугу.

И тут земля начинает вибрировать, полотно реальности подёргивается рябью, словно неведомые силы решили-таки сменить декорацию. Стражники в голос вопят, и из их широко раскрытых глаз и ртов валит чёрный дым. Кажется, их души обратились в горючую смесь, а затем вспыхнули пламенем ненависти, коим были переполнены…

— Долго ещё? — спросил мэр, вытирая пот со лба белым шёлковым платком. — Давайте уже, ускоряйте процесс, — приказал он близнецам.

Ари и Эш тут же убрали дрожащие ладони от головы Путника и отступили на шаг в сторону.

— Ну и что? — злорадно усмехаясь, спросил градоправитель. — Правду мне рассказал этот человек? Или пыль в глаза пускает?

Покорно опустив головы, близнецы ответили в один голос:

— Путник честен перед вами, господин. Всё, что он вам поведал, — чистая, словно родниковая вода, правда.

Вартос заметил, как мальчишка ему подмигнул, а девочка еле заметно кивнула и улыбнулась. Было видно, что они старательно скрывали от мэра увиденную правду, свои настоящие намерения и отношение к данной ситуации.

— Ладно, — кряхтя и морщась, мэр поднялся со стула. — Вы двое, свободны, — он глянул на близнецов и кивнул в направлении выхода.

— Но как же ваше обещание… — вжав голову в плечи, мальчишка состроил виноватую гримасу и протянул трясущуюся ладонь.

— А, точно, — мэр извлёк из кармана пару золотых монет и небрежно вложил их в ладошку Эша. — А теперь давайте… валите уже, попрошайки.

Близнецы взялись за руки и, не оглядываясь, быстро зашагали к выходу.

— Путник, — протянул мэр, глядя на допрашиваемого с характерным ему прищуром. — Если у тебя нет ко мне просьб и вопросов, то можешь быть свободен. Но… Завтра тебе предстоит беседа с людьми маршала, — он подошёл к Вартосу и, слегка склонившись к нему, добавил уже шёпотом:

— Постарайся не болтать лишнего на улице. Хорошо? Люди… они ж, сам знаешь, из мухи слона раздуют.

— Договорились, Томас, — ответил Вартос улыбающемуся градоправителю и пожал его протянутую руку.

Но думал Вартос сейчас не о холёном, самодовольном лице мэра, не о людях за стенами его резиденции… Он размышлял о близнецах — об Эше и Ари, — которые только что спасли его жизнь. Он понимал: не раскрыв правду, увиденную в его воспоминаниях, эти двое стали соучастниками в довольно непростом деле. Но, с другой стороны, теперь в их рукаве имелся козырь. А значит, рано или поздно ему, Вартосу, придётся вернуть, так сказать, должок. Каждый в Адомире знал, что люди и флордуги из касты уличных воров просто так долгов не прощают.

3____________________________________________________________________

Не желая злить заботливую матушку, Оскар отобедал с братом и новым постояльцем — Кириллом. После общения с участковым стражем новоприбывший выглядел подавленным и всё время молчал. Ещё бы, тяжело принять тот факт, что ты действительно изгнан из родного мира и на самом деле лишён всех своих сверхсил.

Поэтому Оскар решил не навязываться Кириллу со своими расспросами и умозаключениями. Устраивать для него экскурсию в данный момент казалось также неуместным.

— Спасибо, мам! — крикнул Оскар, выходя из кухни.

— Оскар, — позвал его вдруг Кирилл. — А откуда берутся эти штуковины, — он ткнул указательным пальцем в болтающийся на груди кристалл.

— В основном из карьеров, насколько мне известно, — ответил Оскар и, опершись плечом о наличник, добавил:

— Говорят, уже вырыли наклонные туннели, местами достигающие в глубину пятисот метров.

— И кто это их роет? — спросил Кирилл.

— Иногда жители трущоб… с окраин, — Оскар махнул в сторону. — Но чаще всего — заключённые. Хотя… — он выдержал паузу, формулируя мысль, и затем продолжил:

— На отмывании кристаллов в искусственно созданных запрудах многие подрабатывают. Но эта работа производится на поверхности или в ангарах — на противоположном берегу реки. И платят там сносно. Сам пару раз подрабатывал.

— Вот я влип, — выдыхая, проговорил Кирилл. — Спасибо за информацию, парень, — он подошёл, похлопал Оскара по плечу и, шаркая ногами, направился в сторону лазарета.

— Обращайтесь, — протянул Оскар, глядя ему вслед.

Идти в свою комнату совсем не хотелось, поэтому Оскар направился к двери, ведущей внутрь самой высокой башни. Поднявшись по каменным ступенькам винтовой лестницы, он вышел на пятиугольную площадку верхнего яруса колокольни. В каждой из пяти стен имелось по высокому арочному окну. Окна эти больше напоминали двери, вот только выходить в них было чревато для жизни. Поправляя ворот вязаной кофты, Оскар пригнулся, прошёл под колоколом и уселся на край площадки. Болтая ногами в воздухе, он принялся размышлять о том, что успел сказать Путник: «Жизни за пределами Адомира нет. Я имею в виду разумных существ».

Ему безумно хотелось поделиться услышанным с матерью и братом, но пусть уж лучше кто-то другой им расскажет эти печальные известия. Сказанное Путником погасило маленький огонёк надежды в душах многих. Кто-то надеялся, что есть выход, переход или мост в другой мир, иные верили в существование тайного города там, за пределами Адомира и Мёртвой Пустоши. Они наивно полагали, что живут в том городе маги и колдуны, что нет там запретов на сверхсилы, а смерть отсутствует напрочь. Оскар во всё это не верил, но матушка Анна и его брат прислушивались к подобного рода теориям.

«Ничего, — подумал Оскар. — Слухи быстро разойдутся по Адомиру. К вечеру о Путнике и его высказывании на рыночной улице будут шептаться в каждом доме, от центра до трущоб на окраинах».

Мать Анну и её сына, Алекса, Оскар очень любил и поистине считал своей семьёй. Но стоило ему задуматься о своих корнях, оставшись наедине с собой, сердце начинало щемить от невыносимого чувства одиночества и тоски по тем, кого он никогда не видел и не знал. И что самое обидное — никогда не увидит… Оскару было известно, что родился он в этом мире, что мать его умерла при родах, а отец якобы погиб в схватке с явившимися в их дом, дабы учинить расправу над непокорными новичками. Вот только, с кем он сражался и что послужило истинной причиной конфликта, никто не знал. Матушка Анна рассказывала, что лично принимала роды у молодой женщины, чьего имени даже не успела спросить. Она также поведала, что эта бедняжка была очень красивой, юной и растерянной. Её и отца Оскара сослали сюда не одновременно: сначала его, потом уже её. К сожалению, мужчину матушка Анна не видела лично и не знала, как описать Оскару его отца. Собственно, ничего конкретного матушка о воине-незнакомце не знала. Это, по правде говоря, мог быть даже не отец, а брат, друг… девушки, что пришла в храм Всем Богам с просьбой о защите и помощи. Кто угодно.

Всю свою жизнь Оскар пытался смириться с этим неведением. Он ничего не знал о своей исторической родине. И ему не у кого было спросить.

Оскар искренне завидовал сосланным сюда в сознательном возрасте, ведь они знали, откуда прибыли, и имели мечту — например, вернуться назад, домой. У них имелось это заветное место. А у Оскара был только Адомир. И всё, о чём он мог мечтать, — это узнать, кем являлись его родители, что они совершили такого ужасного и откуда их изгнали в этот забытый богами город.

— Привет, братишка, — раздался из-за спины голос Алекса.

Оскар обернулся и улыбнулся ему:

— Привет!

Его младший брат был укутан в зелёный плед — от светло-русой макушки до щиколоток. Из-под пледа торчали бледные босые ноги.

— Слышал про Путника? — спросил Алекс, усаживаясь рядом с братом.

Он поплотнее запахнул края пледа, что укрывали грудь, затем окинул задумчивым взглядом окрестности храма.

Отсюда открывался прекрасный вид. От самого подножия башни во все стороны лучами разбегались поля. Сразу за извилистой рекой начинались стены города. Один из изгибов её был отчётливо виден с места, на котором находился Оскар. А за рекой, куда ни посмотри, до самого горизонта простирались улицы и разномастные дворы Адомира.

— Я был там. Видел его, — ответил Оскар.

— Да ну, — удивился Алекс. — Давай рассказывай, — он с нескрываемым любопытством уставился на брата.

— Ну-у. Его внешний вид, как и новости… ничего хорошего, в общем, — лицо Оскара горестно скривилось, когда он вспомнил ужасные язвы, которыми было усеяно тело Путника. — Стражники почти сразу увели его, не дали рассказать подробнее о путешествии. Вот и всё.

— Понятно, — опустил голову Алекс.

Он, как и Оскар, был рождён здесь, в Адомире, и это делало их связь сильнее. По крайней мере, их детские мечты были схожи, а сказки, принесённые в Адомир из разных миров, одинаковыми. Например, в одной из сказок под ногами вместо земли лежал шоколад, вместо облаков по небу плыла сахарная вата, а дом был построен из леденцов и пряников с печеньем. Про жильё, сделанное из сладостей, им перед сном часто рассказывала матушка Анна. Кажется, сказка эта так и называлась: «Пряничный домик».

— Ладно, пойду прогуляюсь до старой мельницы, у нас там встреча с ребятами, — Алекс снял с себя плед и накинул его на плечи брата.

— Знаю я, чем вы там занимаетесь, — Оскар погрозил ему указательным пальцем.

Алекс недовольно дёрнул плечом, сделав вид, что понятия не имеет, о чём идёт речь.

— Просто будь осторожен. Хорошо? — попросил Оскар. — Как говорится: раз в год и ветка может на миг превратиться в волшебную палочку. А там уже и патруль подоспеет со своими ищейками и… В общем, надеюсь, ты меня понял.

— Да мы просто рыбачим там и это… как его… играем в лапту, — пояснил Алекс. — Общение с друзьями, понимаешь? У меня они хотя бы есть…

Резко развернувшись, он чуть не ударился лбом о колокол, но вовремя сообразил и наклонился.

Несколько намеренно громких шагов, затем гулко хлопнула дверь — видимо, слова Оскара задели Алекса. А ведь старший брат всего лишь хотел предостеречь.

Случалось уже пару раз, когда дети добирались до тайников родителей, находили там потрёпанные бумаги с начертанными на них заклинаниями, рунами и пентаграммами. Из любопытства они касались их, пытались прочесть и применить. Не понимали, что ничего толкового с этими заклинаниями в Адомире не выйдет, но, если вдруг удастся их правильно применить, привлечь силы извне, то всплеска энергии не избежать, и вот тогда — беги со всех ног. Стража очень быстро реагирует на подобные сигналы. Исходящий от амулета свет виден издалека, словно маяк ночью, плюс ко всему сверхсила заставляет сиять находящиеся рядом кристаллы. Радиус воздействия зависит от мощности выброса энергии. Участь глупца, использующего заклинания, была незавидна. И детей, и их родителей ждали либо казнь, либо ссылка в шахты или на мёртвые болота. Там заключённые рубили сухостой, пока их тела не сгнивали от какой-нибудь хвори.

Оскар мысленно отмахнулся от неприятных размышлений. Устроившись поудобнее в оконном проеме, прислонился спиной к откосу, подогнул ноги и укрыл их пледом. Он даже не заметил, как погрузился в мир грёз: иной, яркий, свободный и безграничный. По крайней мере, чаще всего тот являл себя ему именно таковым.

Единогласное решение

1____________________________________________________________________

— Твоя очередь догонять! — выкрикнула Кассандра, остановившись в двух шагах от Оскара.

Посмотрев на него, она затанцевала, запрыгала в нетерпении.

Маленькая — лет семи-восьми, — она закружилась, вцепившись в подол пышной розовой юбки. Ее длинные волнистые волосы, собранные в два хвоста и увенчанные большими красными бантами, развевались на ветру. На ногах поблёскивали лакированные туфельки белого цвета.

— Не будь таким букой, Ос, — её голос сделался немного обиженным.

Оскар посмотрел на свои руки. Судя по их размеру, в данный момент он был маленьким мальчиком. При этом Оскар отчётливо осознавал, что он уже взрослый. Значит, подумал он, это сон. Конечно, сон. Однако, Оскар не мог не признать, что всё, окружавшее его, выглядело очень реальным.

А ещё он прекрасно понимал, что, в силу характера подруги, не отвертится от роли «воды» в этой игре в догонялки, поэтому, хитро улыбнувшись Кассандре, Оскар без предупреждения рванул с места что было сил.

От неожиданности девочка взвизгнула и, смеясь громче прежнего, принялась убегать от него. Сначала она обогнула храм, а затем свернула на узкую тропинку, рассекающую жёлтое пшеничное поле. Они бежали, вдыхая запах пшеницы и полевых трав, временами звонко смеясь. В какой-то момент над головами их пролетела стайка щебечущих птиц. Оскар чувствовал тепло сияющего солнца. Оно висело теперь прямо над Адомиром, разливая свой лимонно-жёлтый свет на серое безмолвное полотно небес этого мира. Банты Кассандры развязались и слетели с непослушных волос. Ветер подхватил ленты красного цвета и, подобно воздушным змеям, поднял их в небо. Кассандра даже не обратила на это внимания, она продолжала бежать, мотая головой, чтобы длинные непослушные волосы трепыхались на ветру. Было весело и ей, и Оскару.

Вот оно — беспечное детство, наполненное смехом и мечтами. Жаль, что это лишь сон. Яркое поле, небо с солнцем, как из истории про иные миры…

— Всё, что появляется в жизни, является отражением происходящего внутри тебя, мой мальчик, — раздался вдруг женский голос.

— Кто ты? — выкрикнул Оскар, замедляя бег. — Ответь, прошу. Где ты? — он остановился, осмотрелся по сторонам, но никого не увидел.

Даже Кассандра куда-то испарилась. Небо начало стремительно темнеть, застрекотал и тут же умолк хор сверчков, меж колосьев пшеницы к его ногам подкралась непроглядная дымка тумана.

Испуганно глянув назад, Оскар отчётливо увидел край пшеничного поля. Он понял, что выбежал за пределы плодородных земель, туда, куда ему и другим детям ходить было строго-настрого запрещено. Дымка перед ним поднялась, вытянулась, а затем приняла очертания человека. Кажущаяся такой зыбкой фигура держала в руке небольшой предмет. Оскар сделал робкий шаг вперёд, чтобы разглядеть этот предмет и увидел… колокольчик. Рука из тумана держала колокольчик.

— Только разбежишься, и земля кончается. Да, Оскар? — произнёс туманный силуэт лишённым каких-либо красок голосом.

Мальчик еле заметно кивнул.

— Может, твоё «другое я» когда-нибудь явит себя. Та часть тебя, что является внутренним собеседником, что хранит в себе память, переданную тебе вместе с жизнью? А галактики гаснут, как свечи на ветру. Хе-хе-хе… — вздохнул туманный незнакомец.

Оскар открыл было рот, но тут же закрыл, не найдя что сказать. Кроме растерянности и страха, он чувствовал жгучее любопытство. А еще… Он почему-то безоговорочно верил словам говорящего с ним.

Аккуратно зажав ушко колокольчика туманной клешнёй, явившееся существо начало водить кистью из стороны в сторону. Раздался тонкий звон: «Дзынь-дзынь, дзынь-дзынь». Звон разлетелся эхом по сторонам, за ним пронеслась следующая волна… и вот уже перезвон отголосков колокольчика заполнил всё вокруг. И Оскар услышал в этом перезвоне голос, просящий о помощи:

— Перестаньте! — выкрикнул Оскар. — Уходите. Оставьте меня в покое…

— Честь и репутация прежде всего, — произнёс не знакомый, но приятный женский голос.

Туманный силуэт рассеялся. Колокольчик звонко ударился о землю и растворился, словно тоже был сделан из тумана.

— А ты много на себя взяла, и не впервой, — донёсся откуда-то издалека голос флордуга Эрика.

Тут пространство сна пошло рябью. И раздался ещё один голос.

— Вы ответите за всё! За всё! — кричала девушка.

— Кассандра, — произнёс Оскар, узнавая голос подруги детства.

Некоторое время он ещё озирался, пытаясь найти её в окружавшем его тумане. Потом понял наконец, что это уже не сон, что кричит она в реальном мире.

— Открой глаза! — приказал Оскар самому себе. — Просыпайся же! Давай!

Он рывком сел в своей самодельной постели. Часто моргая и мотая головой, чтобы прогнать остатки сна, Оскар трясущимися руками нащупал висевшие на шее очки. Ловко заменив линзы — с фиолетовых на механические, которые могут как приближать, так и отдалять картинку, — он наскоро протёр их рукавом кофты. Защёлкнув фиксатор и настроив максимальное приближение при помощи кольца, обвивающего окуляр, Оскар устремил свой взгляд на центральную часть города — туда, откуда, как ему казалось, доносился крик Кассандры. Поздний вечер делал картинку тёмной и ещё более мрачной и нечёткой, чем днём. Часто дыша, Оскар крутил головой из стороны в сторону, перебегая взглядом с крыши на крышу, со двора на двор, с улицы на улицу, пока не увидел Кассандру. Она тщетно пыталась вырваться из лап Эрика, который, забросив на плечо, тащил её по улице. За ним семенил свиноподобный Морки, воровато оглядываясь по сторонам: наверняка следил за тем, чтобы не попасться на глаза стражникам. Впереди здоровенного флордуга, сутулясь и злобно щерясь, шёл изумрудный тролль. Он держал в руке факел, свободной же рукой размахивал, увлекая товарищей в сторону самого тёмного и безлюдного переулка. Несколько попавшихся навстречу случайных прохожих старательно делали вид, что не видят в этой процессии ничего необычного. Торопливо перейдя на противоположную сторону, стараясь держаться на максимальном расстоянии от опасной троицы и их жертвы, они при первой же возможности юркнули в узкий проулок.

Оскар приложил ладонь ко лбу. Тот был горячим и мокрым от пота, хотя на улице было холодно. Голова кружилась, сердцебиение и дыхание участились, из-за надвигающегося приступа паники движения получались скованными, неловкими. Оскар громко выдохнул, и изо рта его вырвалась струйка пара, отчётливо видимая на фоне тёмного неба.

«Кассандра в опасности, — подумал Оскар. — Наверняка из-за того, что сегодня заступилась за меня», — он скинул с себя плед, открыл дверь и побежал по узкой винтовой лестнице вниз, к выходу из храма.

Двигаясь в темноте цилиндрического тела башни, шаркая плечом о центральную опорную стойку узкого проёма, он вдруг заметил, что его амулет начал светиться. Переливистые всполохи белого света пульсировали внутри полупрозрачного кристалла, а наружу устремлялись синие мерцающие точки. Словно искры из костра, они вырывались из минерала, подхватывались потоками воздуха, а затем угасали.

«Будь что будет, — подумал Оскар, удивляясь своей решительности больше, чем светящемуся амулету. — Интересно, стража уже уловила сигнал, исходящий от моего амулета? — он спрятал мерцающий определитель магических сил под свитер, стянул очки — теперь они болтались на ремне, повиснув на шее.

Не закрывая за собою дверь, Оскар выбежал на улицу и, не сбавляя скорости, направился к тому самому злосчастному переулку. В этот момент он не знал, что собирается делать, когда посмотрит в глаза обидчикам. Главное, успеть добежать. Если понадобится, принять удар на себя, но ни в коем случае не позволить им причинить вред Кассандре.

«Нужно вырвать её из лап мерзкого флордуга, Эрика, и защитить от его прихвостней», — крутилось в голове Оскара.

Он даже не заметил, как пробежал по жухлому полю до берега реки, как преодолел горбатый мост, всё так же укрытый призрачной дымкой тумана. Улица, ещё одна улица, поворот, второй… И вот он стоит посреди дороги и смотрит вглубь узкого переулка, заканчивающегося тупиком.

Время замедлило ход.

В свете факела, что держал изумрудный тролль, Оскар смог разглядеть происходящее в полумраке: сутулый Морки стоял к нему ближе всех, сразу за баками для мусора. В тот момент, когда Оскар только появился в начале тёмного переулка, пёстрый флордуг — Морки — стал медленно оборачиваться. И Оскар подумал: мгновение-другое, и тот увидит его.

Оскар быстро огляделся. Изумрудный тролль, на котором кроме набедренной повязки теперь была ещё и меховая жилетка, стоял дальше всех, у самой стены тупика. Опустив взгляд, он с покорным видом держал факел в вытянутой и немного отведённой в сторону руке. Кассандра лежала на мокрой брусчатке, а Эрик в этот момент доставал из-за пазухи изогнутый тесак с наточенным до блеска лезвием.

У всех, кто сейчас находился в поле зрения Оскара, начали мерцать амулеты: еле заметным, пульсирующим светом. Словно потрескавшаяся от засухи почва, что впитывает капли долгожданного дождя, их кристаллы притягивали к себе и поглощали крохотные мерцающие частицы магии, что исходили от амулета Оскара.

Затем каменная мостовая завибрировала — в разы сильнее, чем в иные дни при появлении новеньких. Вибрация эта передалась на стены домов, заставляя дребезжать стёкла и потрескивать оконные рамы, на крышах заскрежетала черепица.

Оскар не обратил на это никакого внимания. Он отчётливо видел чёрную нить, что связывала Кассандру и Эрика. Словно натянутый провод, она тянулась от волосатых стоп флордуга к босым подошвам беззащитной девушки.

«Эта связь, символизирует смерть», — подсказала Оскару интуиция — его второе я.

В этот момент, Морки, наконец, обернулся. Морща своё рыло, он ткнул в сторону Оскара указательным пальцем, готовясь что-то крикнуть своим товарищам. Пока он разевал рот в поисках подходящих слов, Оскар заметил, что его, Морки и Эрика тоже связывают нити, только не чёрные, а тёмно-серые, полупрозрачные.

— Атти! — выкрикнул Морки. — Хр-р-р… Ты как раз вовремя…

Дальше всё было словно в бреду.

Выставив вперёд плечо, Оскар побежал на него и без особых усилий сбил с ног. Пёстрый флордуг оказался физически слабым и весил не больше полуцентнера. Он отлетел спиной назад и, ударившись о кирпичную кладку, издал сдавленное сипение. Продолжая бежать, Оскар дёрнул ногой, словно стараясь разорвать призрачную нить, что связывала его со старым флордугом. Раздался характерный для порвавшейся верёвки щелчок. В этот момент глаза Морки закатились, руки безвольно повисли, и он, словно пёстрый мешок, набитый тряпьём, рухнул на дрожащую землю.

— Оставьте её в покое! — выпалил Оскар, отталкиваясь от булыжников мостовой и прыгая на Эрика.

Здоровяк флордуг отступил от Кассандры и удивлённо уставился на парня. Потом, очнувшись, замахнулся рукой с тесаком, намереваясь расправиться с Оскаром, но в этот момент произошло нереальное: парень, находясь в воздухе, слегка наклонившись, ухватился кончиками пальцев за полупрозрачную нить, связывающую его с Эриком, и рванул руку в сторону.

— О-э-э-а-а-а, — завопил растерянный флордуг, выпуская из руки тесак и выгибаясь в спине от боли.

Он схватился за голову, словно стараясь удержать её на плечах, затем качнулся из стороны в сторону, простонал:

— Как?.. Ты… Атти…

Не договорив, обидчик Кассандры рухнул на землю. Раскинув по сторонам руки, Эрик, как и его подельник Морки, теперь лежал и смотрел в вечернее небо белками закатившихся глаз, а из уголка его рта вытекала вспенившаяся слюна.

— Я был против, — заявил изумрудный тролль, понимая, что остался один на один с Оскаром. — Но, пойми, я зависим от них здесь, в Адомире, — он покосился на лежавших Эрика и Морки.

До ушей Оскара слова тролля долетали далёким эхом, как и тревожный звук колокола, сигналящего о том, что в Адомире происходит неладное. Накатила непомерная усталость. Изнеможённое сознание Оскара ушло в тень, оставив обессиленное тело на растерзание ночной прохладе и приближающимся стражникам. Оскар слышал лай собак, цокот когтей осёдланных ящеров и мужские возгласы…

Бледный как простыня, он, не поднимая головы, кивнул замершему троллю.

— Спасибо, — проговорил тот, коротко кланяясь в знак признательности.

Не спуская с Оскара взгляда, изумрудный чужак бросил горящий факел на землю, а затем, огибая его по дуге, побежал прочь.

— Спасибо за оставленную жизнь, Атти, — крикнул он, выбегая из переулка.

Силы окончательно покинули Оскара, и, убедившись, что тролль его больше не видит, он упал на колени. Позволил себе проявить слабость, с которой бороться было куда сложнее, чем с недавними — теперь поверженными — врагами.

— Ос? — Кассандра поднялась с земли и подбежала к своему спасителю. — Ты в порядке? Что с тобой? — она присела рядом с ним и провела ладонью по бледной холодной щеке.

Оскар не отвечал, вообще никак не реагировал на её прикосновения. Прижимая подбородок к груди, одной рукой он прикрывал глаза, а другой теребил обожжённую оплётку, висевшую на груди — кристалла в ней уже не было. По-видимому, минерал попросту испарился, выгорел изнутри в момент короткой схватки с флордугами.

— Всем оставаться на своих местах!

Кассандра обернулась и увидела маршала. Главный страж Адомира ворвался в переулок верхом на своём ящере. Потянув на себя вожжи, он выхватил из ножен саблю и снова закричал:

— Кто окажет сопротивление, будет казнён на месте!

За его спиной возникло ещё около полудюжины вооружённых всадников, некоторые из которых держали в руках фонари.

Пробежавшись взглядом по мрачному переулку, по лежавшим на земле телам, глава стражи удивлённо приподнял брови и прищёлкнул языком.

— Вызовите лекарей! А этих, — маршал кивнул на Оскара и Кассандру, — за решётку. До полного выяснения обстоятельств не отпускать. И никаких посещений. Делу присвоить гриф «Конфиденциально».

Наблюдая, как Оскара и Кассандру поднимают с земли и надевают на их запястья кандалы, он добавил:

— Что ж… Будем разбираться, что на этот раз натворил этот Чердачник и его подруга-бунтарка.

2____________________________________________________________________

С самого раннего утра небольшая площадь перед центральным участком стражи и разбегающиеся от неё в стороны улицы были заполнены многочисленными кучками людей и флордугов: гул голосов, сотни любопытных глаз, стража, взявшая здание в кольцо, чтобы не пропустить внутрь особенно настырных. Сегодня всё здесь выглядело иначе. Народ тянулся со всех сторон, словно стаи голодных хищников на запах мяса. Только в этом случае причиной данного людского наплыва служил не обычный голод, а информационный, выросший из слухов, разлетевшихся за ночь, словно стая птиц, растущая в размерах и на лету меняющая форму. Источником нынешнего беспорядка стали не столько горожане, почувствовавшие накануне сильную дрожь земли, сколько те, чьи амулеты неожиданно засияли. Они рассказывали о произошедшем шёпотом, не скрывая испытанного ими страха. Видимо, это были жители домов, располагавшихся рядом с тем злосчастным переулком, где произошла стычка Оскара с флордугами. Владельцы внезапно воссиявших амулетов вздохнули с облегчением, узнав причину всплеска магической энергии, ведь куда проще, будучи невиновным, наблюдать с интересом за разбирательствами со стороны, чем оказаться за решёткой и ждать приговора.

Отдельного здания суда в Адомире не было, поэтому для проведения заседаний подобного характера использовали самое большое помещение, располагавшееся на втором этаже центрального участка стражи: трёхэтажного здания с куполообразной крышей и четырьмя колоннами, поддерживающими козырёк, нависающий над ступенями, ведущими к входу.

Зал заседаний выглядел мрачным: стены, обитые деревом; невысокий постамент с трибуной посередине, способной вместить трёх человек. Слева от трибуны — металлическая клетка размером примерно два на два метра. Видимо, для пущей надёжности, она была прибита к полу большими п-образными скобами. Обычно в ней — пока шло разбирательство, а затем и объявление приговора — держали особо опасных обвиняемых. Большую часть зала занимали ряды неровно расставленных скамеек. Зачастую желающие поглазеть на процесс выстраивались вдоль стены, за спинами сидящих на лавочках. Ажиотаж был вызван отсутствием в Адомире развлечений. Для большинства громкие дела являлись одним из немногих способов разбавить — и притом совершенно бесплатно — свой серый, до смерти приевшийся досуг.

Теребя в руках ручки изрядно потасканной кожаной сумки, матушка Анна сидела в первом ряду, на скамейке, стоявшей прямо напротив пока что пустующей трибуны. Проявив понимание, стражники, охранявшие вход в зал, впустили её первой, перегородив собой путь потянувшимся за ней следом: самым любопытным и настырным, желающим лично узреть парнишку, поднявшего на уши весь город.

Сложив ладони, матушка Анна принялась молиться:

— Свой хлеб будем есть и свою одежду будем носить, имя твоё и справедливость твою будем прославлять, сними с нас позор, коли таковой имеется…

Огромные распашные двери со скрипом раскрылись, прервав молитву матушки Анны. В зал потянулись люди. Некоторые из них бежали, расталкивая идущих впереди локтями, желая занять места возле трибуны или клетки; иные же были более вежливыми и сдержанными, но и у тех, и у других в глазах горел огонёк азартного любопытства. О магии здесь забыли давным-давно, но поздний вечер накануне… а вернее, паренёк по имени Оскар напомнил многим, как выглядит мерцание волшебства. Пусть совсем слабое, еле заметное, словно крохотное оконце в конце длинного туннеля, словно вспышка далёкого маяка в непроглядную ночь — так это воспринялось большинством угасающих душ Адомира.

У трибуны появился маршал. Помахав собравшимся, он занял один из крайних стульев. Следом за ним на трибуну поднялся мэр. Подняв раскрытую ладонь, он кивнул собравшимся, а затем занял стул, что стоял справа от центрального. По обе стороны трибуны выстроились стражники с оружием на изготовку.

Зрители умолкли, когда за трибуной появился пожилой мужчина — верховный судья Адомира, Эйвер Зако. Выглядел он уставшим и как будто недовольным: болезненный цвет кожи, седые взлохмаченные волосы, мешки под глазами и красные, видимо, от недосыпа глаза. Одет верховный судья был в белую сорочку и серые брюки, на ногах — начищенные мокасины из мягкой натуральной кожи. От находящихся рядом людей он отличался наличием чёрной мантии. Переливаясь на свету, она укутывала его от плеч и до колен, а в области груди её края скрепляла круглая брошь с гравировкой: буква «А» (по-видимому, первая буква названия города). Кивнув мэру, судья обменялся с ним и маршалом рукопожатиями, а затем уселся на стул между ними.

Зал по-прежнему молчал. Только матушка Анна, скрестив пальцы в замок, продолжала шептать молитву, поглядывая то на судью, то на клетку.

— Пожалуй, приступим, — верховный судья, высокомерно задрав подбородок, окинул взглядом разношёрстную публику.

— Прошу вас, начинайте, — разрешил мэр.

Эйвер Зако почтительно кивнул градоправителю и заговорил громко, чеканя каждое слово:

— Я, Эйвер Зако, как человек принимающий важные решения и несущий за них ответственность, готов вынести вердикт по делу Оскара — сына смотрительницы храма Всем Богам, матушки Анны.

По залу пробежала волна разочарованных вздохов и недоумённый ропот. Собравшиеся желали вживую увидеть момент разбирательства, им хотелось лично слушать и созерцать жаркие дискуссии защиты и обвинителя.

— Дело сложное и необычное, — продолжил говорить верховный судья, косясь на благосклонно кивающего мэра. — И принимая во внимание особенности сложившейся ситуации, сегодня на рассвете мы экстренно собрали совет и провели заседание. Так сказать, за закрытыми дверями. В целях вашей же безопасности, — последние слова он произнёс особенно громко.

— Где мой сын? — выкрикнула матушка Анна. — Где Оскар? Почему мне не позволяют с ним увидеться?

— Попрошу вас не перебивать меня, — судья Эйвер с прищуром посмотрел на неё, но затем немного смягчил свой суровый взгляд и принялся разъяснять:

— Задержанный находится в камере, под стражей. Учитывая им содеянное, а именно: применение магии, повлёкшее за собой панику среди большинства горожан, а также причинение вреда здоровью двум жителям Адомира — флордугу Эрику Брейну и флордугу Моркиусу Дарину, — которые в данный момент пребывают в коме под наблюдением лекарей городской лечебницы, мы сделали вывод, что ваш сын крайне опасен для всех и не должен присутствовать на суде лично. Подробности причинения морального вреда жителям той части города, где был задержан нарушитель, в данный момент выясняются. Подсчитывается количество поверивших, что в них проснулась магия и землетрясение произошло по их вине, — он тяжело вздохнул, отпил из стоявшего перед ним стакана воды, затем поднялся со стула. Все, кто находился в зале, тоже повставали. — На основании заключения совета, также опиравшегося на факты, изложенные в сегодняшнем суде, приговариваю подсудимого к смерти.

По залу пробежали удивлённые оханья и возгласы недоумения.

— Вердикт не подлежит обсуждению и оспариванию. Приговор приказываю исполнить на рассвете завтрашнего дня. На этом объявляю суд закрытым.

Он ударил деревянным молотком по круглой подставке, что лежала на трибуне, затем встал и нервно одёрнул мантию.

— Я сделал всё, как вы сказали, — прошептал он, кивая мэру и маршалу как бы в знак уважения.

— Да восторжествует справедливость, — ответил маршал, салютуя ему в ответ.

Судья Эйвер демонстративно фыркнул, повернулся к сидевшим за трибуной спиной и, быстро шагая, удалился в свой кабинет.

Захлопнув за собою дверь, он скинул мантию прямо на пол, уселся в большое кожаное кресло, что стояло у овального лакированного стола из дерева. Побарабанив пальцами по резной столешнице, Эйвер достал из выдвижного шкафчика бутылку с какой-то мутной жидкостью и стакан. Откупорив деревянную пробку, он наполнил стакан до краёв, затем взял его в руку так, словно сейчас скажет тост:

— Правосудие им подавай. Ха! Грёбаные ублюдки, — он выпил залпом налитое, поморщился и, кряхтя, откинулся на спинку кресла. — Кхе-кхе… Торжествует оно у них, видите ли, а парнишку вон — на смерть обрекли, — продолжал рассуждать Эйвер, кашляя в кулак.

— Вы не согласны с решением совета? — раздался детский голос.

— Будьте любезны, поясните почему? — попросил уже другой, но тоже детский голос.

Торшер, стоящий в дальнем углу кабинета, включился, и в его тусклом свете верховный судья разглядел знакомых ему близнецов: Эша и Ари. Выходит, всё это время они стояли там, в темноте, и слушали его дерзкие речи.

— Что вы здесь делаете? — спросил Эйвер, разглядывая стоявших перед ним близнецов.

Худощавые, одетые в чёрные бархатные костюмы дети выглядели изящно и торжественно одновременно. Бриджи и пиджаки, рубашки с белыми кружевными воротниками, кожаные туфли с высокой шнуровкой — всё это придавало им важный, почти взрослый вид. Пепельные волосы блестели и были причёсаны так, что идеально очерчивали детские лица и едва касались худощавых плеч, взгляды их были пронизывающими, холодными, но и в то же время мудрыми не по годам.

— Мы? Хм… — Эш посмотрел на сестру, та улыбнулась и дёрнула плечом. — Следим за правильным исходом важного дела, — ответил он на заданный вопрос.

Ари сделала шаг вперёд, улыбка, до этого игравшая на её лице, вмиг исчезла, она нахмурилась и заговорила с напором:

— Мы пытаемся сохранить этот хрупкий мир, одновременно желая найти из него выход! Стараемся не дать таким слабохарактерным людям, как вы, решать по-настоящему важные вопросы! Я понятно выражаюсь?! Мы доступно объясняем причину нашего присутствия и точку зрения, господин Эйвер?!

Верховный судья хотел было возразить, но ему помешала резкая боль в животе. Он громко простонал и, крепко сжав зубы, обхватил себя руками. Казалось, сотни раскалённых игл разом протыкали желудок изнутри, желая вырваться наружу. Морщась от неприязни к близнецам и их словам и, само собой, от боли, он глядел на них исподлобья, пытаясь что-то сказать, возразить. Безрезультатно. Бесполезно. Эйвер снова простонал, скрючился и боком сполз с кресла на пол. Он продолжал громко сипеть, теперь уже стоя на коленях и упираясь вспотевшим лбом в деревянный паркет.

— Мы хотим сохранить этот мир, — сказала Ари. — Адомир и Мёртвая Пустошь — это всё, что у нас есть на сегодняшний день.

— Однако мы находимся в постоянном поиске, мечтаем найти выход, — добавил Эш. — Заветную дверь, что ведёт в лучший мир, — пояснил он.

Судье Эйверу казалось, что детские голоса звучат из динамика старинного патефона. Треск, скрип, эхо, неустойчивая… меняющаяся громкость, повторяющиеся фразы — словно аппарат заело, и теперь его чёрная игла бегает то и дело по одним и тем же дорожкам вращающейся пластинки.

Судья снова попытался выпрямиться или хотя бы поднять взгляд, который теперь упирался в две пары детских ботинок. Собрав остатки сил, он дёрнулся, вскинул голову, успел ещё заметить злорадные ухмылки на прежде невозмутимых лицах близнецов. И это было последним, что увидел перед смертью Эйвер Зако — судья, чьё мнение не совпало с мнением Эша и Ари.

Дверь в кабинет верховного судьи приоткрылась, и внутрь заглянул мэр.

— Заходи, — в один голос сказали близнецы.

Градоправитель протиснулся внутрь и, закрыв за собой дверь, прижался к ней спиной. По нему было видно: ему страшно.

— Нам нужен новый судья, — сказал Эш, косясь на лежавшего на полу Эйвера.

— Пусть эти обязанности возьмёт на себя маршал Карсон, — предложила Ари, — пока мы с вами подыщем подходящую кандидатуру.

Не отрывая взгляда от тела верховного судьи, мэр закусил нижнюю губу и кивнул:

— Будет исполнено. Сообщу. Назначу. Можете не сомневаться во мне, мудрые правители Адомира. Но… как быть с Чердачником?

— Мы решим этот вопрос по-своему, — сказал Эш, деловито засовывая руки в карманы.

«Этот молодой человек — Оскар — может стать ключом», — обратилась Ари к брату, используя телепатию. Эш еле заметно кивнул.

— Соберите дюжину самых опытных и верных вам людей из стражников и военных. Только быстро. Они понадобятся нам уже этой ночью, — приказала она, заговорщически улыбаясь и переминаясь с носка на пятку.

— Можете исполнять, — сказал Эш, видя растерянность на лице градоправителя. — Времени в обрез, — он демонстративно достал из кармана пиджака часы на цепочке и, посмотрев на них, развёл руками.

— Не сомневайтесь — всё сделаю, — мэр поклонился близнецам и направился исполнять приказ.

3____________________________________________________________________

Выдёргивая своё сознание из лап непроглядного забвения, Оскар с трудом открыл глаза. Щурясь, он посмотрел на чёрный от копоти потолок, пробежался взглядом по каменной кладке стены, прямо по центру которой располагалось узенькое прямоугольное окошко с решёткой. Судя по льющемуся в камеру свету и доносящимся звукам, снаружи был день или позднее утро. Оскар приподнялся на локтях, осмотрел себя — руки и ноги на месте, кости вроде бы тоже целые. Ссадины на запястьях напомнили о погрузившемся теперь в густой туман беспамятства моменте задержания. Похоже, стражники не церемонились с ним. Разминая шею, Оскар провёл ладонью по грязному матрасу, на котором проспал, судя по всему, не один час. Спина жутко болела, голова кружилась, руки дрожали, словно от холода, хотя в помещении было жарко и душно. Запах пота, смешанный с запахом плесени и сушёной травы, которой, по-видимому, был набит брошенный на пол матрас, вызывали тошноту.

— Очнулся! Хорошо. А то я уже начал переживать.

Оскар обернулся на голос и увидел изумрудного флордуга — того самого тролля, которого накануне он, пожалев, отпустил. Оскар удивился слегка тому, как быстро он сообразил, кто перед ним, хотя все остальное он едва припоминал. Тролль сидел на полу соседней камеры в позе лотоса и смотрел на Оскара глазами, полными сочувствия и понимания. Друг от друга их отделял ряд толстых вертикальных прутьев, растущих из серого гладкого пола и пронзающих покрытый копотью потолок.

— По-видимому, от тебя решили избавиться, — заключил тролль, вздыхая.

— С чего ты взял? — просипел Оскар.

— Внимательно слушал, — тролль кивнул в сторону зарешёченного окна. — Имя твоё у всех на устах с раннего утра. Теперь ты — легенда. А я, кстати, Яргаз Яжак из Катарана, — тролль подполз к прутьям и просунул между ними руку.

Фокусируя свой взгляд на почти человеческой ладони, Оскар встал и, слегка покачиваясь, подошёл к стене из прутьев. Угрозы в изумрудном флордуге он не видел, поэтому, усевшись напротив Яргаза, он пожал протянутую руку.

— Ты обладаешь огромной силой, — тролль распахнул жилетку, демонстрируя грудь. — От амулета остался лишь пепел… и вот это, — он указал на волдырь ожога и красноту вокруг него.

— Почему тебя задержали? — спросил Оскар.

— Я бежал… Быстро бежал, — тролль усмехнулся. — Амулета на мне не было, когда встретились стражники, да и по моему ошарашенному виду было ясно, что бегу я не просто так. А когда обнаружили Морки и Эрика, поняли, что я в любом случае, так или иначе, причастен к произошедшему. Да ещё этот ожог, — он аккуратно запахнул жилетку, морщась от боли.

Снаружи доносились возмущённые крики:

— Свободу пострадавшему от чёрной магии! Голову с плеч Атти! Свободу троллю! Флордуг не виновен! Чердачник предал законы богов!

— С ними я не согласен. Честно говорю, — сказал Яргаз. — Растеряны они и напуганы. Ну… либо просто завидуют.

— Чему?! — выпалил Оскар. — Чему завидовать-то? Моему неведению? Или тому, что жители Адомира готовы меня растерзать?

— Пьянящей голову магии, — тролль мечтательно закрыл глаза и, потирая ладони, улыбнулся. — Это ощущение ни с чем не сравнимо… Сила, власть, свобода и возможность постигать новое, иное, — последнее слово он протянул так, словно смаковал любимый десерт.

Его рассуждения прервал лязг открывающейся двери. Послышались приближающиеся шаги, а затем в коридоре появились двое стражников.

— Яргаз Яжак, вы свободны, — произнёс один из стражников, открывая дверь, ведущую в камеру тролля. — Мы сопроводим вас до выхода из участка, — он махнул троллю, чтобы тот следовал за ним.

— Да пребудет с тобой магия и справедливость, — стараясь говорить как можно тише, сказал Яргаз и описал указательным пальцем в воздухе символ. — Защитная руна старшего футарка, — шепнул он напоследок.

— Бывай, — Оскар махнул ему рукой.

Из темноты коридора снова послышался лязг металлического засова, скрип петель, затем гулкий удар двери о раму.

Оскар не знал, что такое руны старшего футарка, да и не действовали они в Адомире. Но проявленная троллем забота немного успокоила приступ внутренней паники: приятно осознавать, что есть те, кто на твоей стороне.

«Яргаз получил свободу, и это хорошо, — подумал Оскар. — По факту, этот изумрудный флордуг был заложником ситуации и не сделал ничего плохого», — Оскар глянул сквозь решётки на соседнюю камеру и признался самому себе, что с собеседником здесь ему было бы куда уютнее.

— Магия нас уничтожит! — в этот момент закричал кто-то на улице.

— Не гневите богов, избавьтесь от угрозы! — присоединился к нему другой, более гнусавый голос.

Оскар отполз от окна в дальний угол, упёрся в стену затылком и спиной, закрыл глаза и, подтянув к груди колени, обнял их. Ему было страшно. Он не хотел умирать.

4____________________________________________________________________

Как только наступил вечер, стало прохладно. Площадь перед центральным участком стражи и прилегающие к ней улицы опустели. Некоторые горожане пошли по домам, но многие направились в таверну «Хмельная пустошь»: двухэтажное здание, построенное из деревянного бруса, располагавшееся на севере Адомира. Сегодня оно было заполнено клиентами под завязку. Пара десятков обеденных столов в зале, барная стойка слева от входа и весь второй ярус, оборудованный длинным столом под массовые гуляния, — всё было занято.

— На-ка, повесь повыше, — прохрипел бармен своей помощнице, протягивая свёрнутый в рулон лист бумаги. — Пусть парнишка увенчает нашу стену, — он кивнул на покосившиеся фотографии и рисованные портреты с потрёпанными краями, что висели слева от барной стойки.

С них сквозь клубы табачного дыма на галдящих клиентов смотрели легенды города. Старожилы «Хмельной пустоши» помнили, как сначала на одной из стен появились портреты парочки особо опасных карманников, затем к ним добавилось изображение провидца, предсказавшего конец света и ещё парочку происшествий, которые позднее сбылись. Старика казнили за то, что своими пророчествами он поднял весь город на уши, а портрет его оказался на стене уже во время поминального обеда. Со временем стены «Хмельной пустоши» обросли рисунками и фотографиями других легендарных, по самым разным причинам известных во всём Адомире граждан. Владелец заведения, Сэм, поначалу хотел было запретить клиентам вбивать в стены новые гвозди, но вовремя сообразил, что портреты — это фишка «Хмельной пустоши», и постоянным клиентам это очень нравится.

Одни приходили выпить и погрустить, пялясь весь вечер на образы почивших родственников, а другие, разглядывая необычную коллекцию, в которой, среди прочих, можно было увидеть портреты самых разыскиваемых преступников, принимались рассказывать товарищам всякие страшилки… В общем, люди здесь делились слухами, сплетнями, новостями, пили третьесортную брагу, заедали её непомерно дорогими закусками, разглядывая разномастные квадратики и прямоугольники, висевшие на стене.

И вот в коллекцию знаменитостей Адомира, добавился портрет Оскара — чёрно-белый рисунок, больше напоминающий набросок. На нем был изображён темноволосый ушастенький парень с широко раскрытыми глазами и дерзкой ухмылкой. Художник постарался на славу, одев Оскара в чёрную накидку с капюшоном, отделанным по краю красной тесьмой — именно так, если верить легендам, в древности одевались чёрные маги. Но самым главным в рисунке было то, что медальон, висевший на шее юноши, полыхал, озаряя своим светом грудь и подсвечивая снизу лицо паренька, что делало образ довольно устрашающим.

Хмельную пустошь этим вечером решили посетить и Кассандра с матушкой Анной. Войдя в таверну, они сразу направились к столику, стоявшему почти впритык к торцу барной стойки.

— Добрый вечер, Путник, — Кассандра присела на край стола, скрестила на груди руки.

— Здравствуйте, Вартос, — часто кивая, поздоровалась смотрительница Анна, выглядывая из-за девушки.

Видимо, они пришли вместе.

Вартос сидел один за небольшим круглым столом, стоявшим почти впритык к торцу барной стойки. Судя по растерянному выражению лица, Кассандра и Анна прервали его трапезу в компании глубоких размышлений.

— Прошу, — Вартос выдвинул из-под стола табурет.

— Спасибо, милый человек, — смотрительница уселась.

Подперев ладонями лицо, она посмотрела на Путника красными от слёз глазами.

— Сожалею, что так вышло с вашим сыном, — сказал Вартос, испытывая неловкость от пристального взгляда расстроенной женщины.

— Он мальчик хороший, — сказала Анна, едва сдерживая слёзы. — Я уверена, что это недоразумение и не более того. Уверена!

— Если бы не Оскар, — Кассандра склонилась к собеседнику, — моё тело нашли бы поутру в одной из сточных канав на окраине города. Голову даю на отсечение. Оскар появился в последний момент и спас меня.

— Подвергнув при этом опасности Адомир и отправив двух флордугов в кому, — Вартос откинулся на спинку стула, сцепил в замок пальцы рук, спрятанных в широких рукавах.

Матушка Анна сверкнула глазами:

— Да. Я, как и все, слышала об этом. Но кто докажет мне, что это — его вина?! Оскар порядочный и добрый мальчик, хотя… — она запнулась на мгновение, — хотя, конечно, необычный и временами странно себя ведёт.

— А вот тут поподробнее, пожалуйста, — попросил Вартос.

Смотрительница заколебалась, казалось. Молчала некоторое время. Потом заговорила:

— В отличие от всех, — матушка Анна обвела взглядом посетителей таверны, — мой мальчик верит в чудеса и в добро. Не просто в магию или волшебство, а именно в самое настоящее чудо. Верит, что оно возможно. Чистое, бескорыстное, настоящее, — она вытерла всё-таки выступившие на глаза слёзы уголком платка, накинутого на плечи, и продолжила: — Рассудите сами… Каждый заслуживает шанса, ведь так? А тут ведь намерения-то были благие — поди, не зло творить хотел, а девушку спасти. А этот всплеск магии… Вдруг вовсе не он виноват-то, а совпало так. Бывает ведь, а? Расследование нужно провести, а не казнить без следствия и честного суда.

— Помогите нам, Вартос, — попросила Кассандра. — Вы человек значимый в городе, и вас могут послушать.

Путник осмотрелся по сторонам, размышляя над тем, что ответить так упорно просящим помощи женщинам. Его взгляд привлекли двое попрошаек, сидевших на высоких табуретах у барной стойки и громко ругавшихся с барменом. Это были близнецы: Ари и Эш.

— Есть одна идея, — хитро сощурившись, сообщил Вартос. Подумав ещё немного, добавил:

— Надеюсь, из моей затеи что-то да выйдет. Будьте уверены: если Оскар действительно не виновен, мы докажем это мэру.

— А если мэр не захочет его отпускать. Если не послушает вас и не отменит казнь? — спросила Кассандра.

— Тогда используем план Б, — вздохнув, ответил Путник. — Передадим ему от вас весточку и постараемся организовать побег. У меня есть среди стражников единомышленники. Но это при условии, что парень чист на совесть. Вам понятно?

Матушка Анна и Кассандра послушно кивнули. Они прекрасно поняли, о чём говорил Путник, и уловили мрачный подтекст плана Б. При таком раскладе Оскару придётся бежать за пределы Адомира, обрекая себя на погибель, потому как палачом ему станет тогда сама Мёртвая Пустошь.

Необычные посетители

1____________________________________________________________________

Оскар сидел в камере, прислонившись спиной к стене. Смотрел в окно — на тот маленький кусочек неба, который был доступен его взгляду. Наблюдал за тем, как сгущалась за окном темнота. И когда наступившая ночь заполнила собой камеру, обволокла тишиной, он продолжал так же неподвижно сидеть. Можно было бы подумать, что он спит, если бы глаза его не были открыты. Хотя, что он мог там разглядывать — в этой кромешной… беспроглядной черноте?

Оскар очнулся, когда в этой самой темноте вдруг лязгнул засов, гулко скрипнули петли железной двери, а затем послышались шаги и перешёптывания — судя по всему, идущих по коридору было несколько. До ушей донеслись звуки более дробных шагов, детские голоса, недовольное «тс-с-с». Тогда Оскар поднялся с пола, подошёл к решётке, прильнул к прохладным прутьям лицом.

Несмотря на глубокую ночь, сна у него не было ни в одном глазу. Да и как можно спокойно спать, когда жить оставалось считанные часы. Он размышлял… бесконечно размышлял о том, как вообще могло случиться то, что случилось. Как он сумел одолеть двух флордугов? Как удалось ему напугать тролля? Неужели внутри него действительно прячется магия — та сверхспособность, что испепелила кристаллы в амулетах, словно это были не твёрдые минералы, а щепки, брошенные в костёр.

Он не понимал, почему не помнит детали стычки с обидчиками Кассандры. Перед глазами то и дело всплывали: тёмный переулок, силуэты противников, зовущая на помощь Кассандра… А дальше — лишь яркие вспышки и смазанные, нечитаемые пятна недавней реальности.

— Проходите, только не шумите, — произнёс мужской голос.

В темноте коридора качнулся фонарь. Судя по запаху и тому, как чадил танцующий на конце фитиля огонёк, лампа была заправлена жиром.

— Вот он. Здесь ваш чародей, — страж с фонарём подошёл к камере и осветил лицо заключённого, стоявшего за решёткой.

Оскар посмотрел исподлобья на стражника-флордуга, больше похожего на коренастого, низкорослого человека, чем на гибридное существо. Его вполне можно было бы принять за человека, если бы не вытянутый нос, больше напоминающий собачий, а ещё чрезмерная косолапость, из-за которой он странно вышагивал. Сегодня он уже приходил — приносил Оскару обед и ужин. Судя по трясущимся рукам и тому, как стражник отводил в сторону взгляд, он опасался находиться долго рядом с обвинённым в применении магии.

Оскар попытался заглянуть за спину косолапого стражника. С трудом, но ему удалось разглядеть три силуэта. Один — повыше, принадлежащий стражу-флордугу. А два других — на голову ниже.

— Спасибо, Дон, — произнёс знакомый Оскару голос. — Подожди, пожалуйста, снаружи, за дверью.

— Ага, — согласился страж.

Послышалось позвякивание монет.

Затем говорящий со стражником забрал из его рук фонарь, и Оскар сумел разглядеть одного из пришедших посетителей.

— Путник? — удивлённо протянул он. — Это действительно вы?

— Тсс, парень, — Вартос приложил указательный палец к губам, затем скинул капюшон и подошёл к решётке чуть ближе. — Да, это я. Мы пришли поговорить с тобой, — произнёс он шёпотом и отвёл в сторону руку с фонарём, чтобы осветить лица стоявших рядом.

Напрягая глаза, Оскар разглядел двух подростков, похоже, близнецов: мальчика и девочку.

— Это Эш и Ари, — представил их Вартос. — Они обладают даром: могут смотреть чужие воспоминания. Прожитые тобой моменты, например, — если говорить проще. Само собой, с позволения того, кому принадлежат воспоминания.

Оскар вопросительно посмотрел в глаза Путника.

— Сейчас объясню, — вздыхая, произнёс тот. — Эм-м… Матушка твоя и подруга… Кассандра, — он улыбнулся, — настырная парочка. Убедительные и сильные женщины.

— Вы их видели? С ними всё в порядке? — забеспокоился Оскар.

— Да. Все хорошо. В отличие от тебя и положения твоих дел, — Вартос посерьёзнел. — Говоришь, ничего не помнишь?

Оскар помотал опущенной головой.

— Если ты не опасен для этого мира, — Вартос развёл руками, покосился на стоявших рядом близнецов, — то они поймут это. И тогда мы постараемся помочь тебе. Но если же…

— У нас мало времени, Путник, — сообщил Эш, подходя к решётке, за которой стоял Оскар. — Ари, встань слева, — попросил он сестру, которая тут же встала рядом и прижалась своим плечом к плечу брата.

— Позволь им прикоснуться к тебе, — попросил Путник, тыкая указательным пальцем в свой лоб. — Разреши глянуть ребятам, что там с тобой произошло.

— Хорошо, — согласился Оскар, упираясь в прутья всё так же склонённой головой.

Ему было до жути страшно за то, что могли увидеть эти одарённые подростки. Ведь он сам не помнил произошедшего и теперь не представлял, насколько может оказаться опасным для родного мира и его жителей.

Прохладные ладони близнецов коснулись макушки головы. Оскар услышал шёпот: Эш старался произносить слова как можно тише, а Ари тихо-тихо, как бы напевая, повторяла те же фразы, стараясь попадать в такт словам брата. Глаза Оскара закрылись, тело обмякло, и он медленно осел: встал на колени, безвольно опустив руки, но продолжая упираться лбом в решётку.

— Видим, — прошептали в голос близнецы и головы их запрокинулись, а руки задрожали.

Вот Оскар бежит по ступенькам башни, затем — по мосту, по улицам спящего Адомира. Вечерняя морось и ветер неприятно холодят лицо. Его сердце бешено колотится. Дыхание сбивчивое, и колет в правом боку, но он не сбавляет скорости… Улица. Двор. Тёмный переулок. Взгляд Оскара одновременно фокусируется на всех, кто находится перед ним: флордуг Морки, Эрик, рядом с которым стоит тролль… Кассандра, что лежит на земле… Амулет на груди начинает светиться, становясь ярче по мере того, как внутри Оскара закипает злость. Земля под ногами начинает вибрировать. Сильно вибрировать… Такого землетрясения в Адомире никогда ещё не случалось. Вспышка света. Неожиданный прилив энергии в теле Оскара — изнутри, из ниоткуда и извне, отовсюду одновременно… Взмах руки — и флордуг в пёстром одеянии отлетает в сторону… Рывок — и Оскар разрывает нить, еле различимую в темноте. Он не понимает, что это, но оно связывало его и Морки. Затем он прыгает к Эрику и проделывает то же самое: рвёт нить, только на этот раз более осознанно. Вцепляется в неё трясущимися пальцами и — щёлк!.. В этот момент десятки, а может, и сотни амулетов жителей этого и близлежащих районов начинают переливаться белыми всполохами света…

Близнецы переглянулись между собой. Их взгляды были удивлёнными и растерянными одновременно.

«Его казнят, если мы не вмешаемся, — заключил Эш, телепатически передавая свои мысли сестре. — Он может быть как ключом, так и мечом для этого мира», — добавил он, отнимая ладони от головы Оскара и отступая от решётки камеры.

«Такую силу не утаить, не спрятать за пазуху, как украденную краюху хлеба» — не произнося ни слова, ответила ему Ари. — Бедный, бедный Оскар, — она присела и, глядя в глаза заключённого, провела ладонью по его щеке.

— Так что? Он действительно обладает магией? — спросил Вартос, видя, что близнецы не торопятся делиться с ним полученными данными.

«Ещё какой», — одновременно подумали Ари и Эш, но вслух этого не произнесли.

— Этот парень такой же волшебник, как и вы, — ответил Путнику Эш. — Он невиновен. Всего лишь стечение обстоятельств, в которых ещё нужно разобраться.

— Невиновен? — уточнил на всякий случай Вартос.

— Я так и сказал, — Эш пожал плечами.

Ари кивнула на Оскара:

«Брат, ты уверен в необходимости спасать его?» — спросила она мысленно.

«Он может быть ключом», — так же безмолвно ответил Эш. — Этому миру недолго осталось, — продолжил рассуждать он, косясь на Оскара. — Поэтому предлагаю использовать подаренный судьбой вариант».

Ари еле заметно кивнула в знак согласия.

«Внутри него пробудилась неведомая нам сила, — Ари продолжала беззвучную полемику. — Сейчас эта сила, как маленький уставший зверёк, дремлет где-то глубоко в его подсознании, но, если этого зверька направить в нужном направлении и как следует мотивировать… он действительно может оказаться полезным».

— Что ж, парень… — произнёс Путник, отходя от решётки. — Видимо, ты получил несправедливый приговор. А значит, мы постараемся помочь тебе. Ари, Эш, идёмте, — позвал он близнецов.

Подростки помахали Оскару в знак прощания, Путник кивнул, мол, «держись, парень, мы что-нибудь придумаем». Затем все трое быстро зашагали к выходу.

— Я… я невиновен, — произнёс он шёпотом, глядя на спины уходящих. — Я не сделал ничего плохого! — понимание, что осудили его напрасно, ослабило Оскара. Из его глаз полились слёзы отчаяния, и он принялся молотить кулаками неподатливую холодную решётку.

В конце коридора гулко захлопнулась дверь, лязгнул закрывающийся засов.

— Ничего плохого… Слышите? — рыдая, произнёс Оскар в темноту.

Он представлял стоящими перед ним хмурого судью, мэра и маршала. Представлял, как они растерянно переглядываются, разводят руками, говоря: «Прости нас, парень, мы были неправы и признаём свою ошибку».

Утихнув, Оскар отполз назад, к вонючему матрасу, и улёгся на него. Поджав колени к животу и положив под голову сложенные ладони, он попытался успокоиться, стараясь побороть дрожь, что овладела его телом.

В голове почему-то звучали голоса Ари и Эша:

«Его казнят, если мы не вмешаемся!»

«Так что? Он действительно обладает магией?»

«Ещё какой».

«Он может быть ключом».

Оскар видел, что близнецы не произносили в этот момент ни слова. И всё-таки он слышал… слышал их слова.

Оскару казалось, что это игры разума, решившего его убедить в том, чего и в помине нет. Или, быть может, неудачная шутка двух подростков, обладающих телепатией и решивших поиздеваться над приговорённым к смерти. Даже если он действительно слышал их голоса и говорили они правду, то почему тогда не поделились полученной информацией с Путником? Оскар этого не понимал. Но, судя по выражению лиц подростков, сказанное было не шуткой. Путник же, не ведая всей правды о причастности Оскара к произошедшему в том злосчастном переулке, похоже, был настроен категорично.

«Раз ты не виновен — мы спасём тебя», — прочёл Оскар в последнем брошенном на него взгляде.

«Так что? Он действительно обладает магией?»

«Ещё какой!» — снова прозвучали в голове Оскара голоса Ари и Эша.

«Неужели внутри меня дремлет настоящая магическая сила? — размышлял Оскар. — А Вартосу не наплевать на мою жизнь, и он действительно готов взять на себя такую ответственность — организовать освобождение или побег?»

— Эй, заключённый, — раздался голос охранника из темноты. — Заключённый. Псс. Слышь?

Дверь в камеру открылась, качающийся в темноте фонарик приблизился к Оскару.

— На-ка, вот, — охранник вложил в его руку конверт, запечатанный сургучной печатью.

Оскар молча принял принесённое ему.

— Что это? — спросил он.

— А мне откуда знать? А?! — проворчал охранник, опасливо оглядываясь. — Поднимайся, давай, — он помог Оскару, чувствовавшему себя физически ослабшим и морально измотанным, подняться с пола.

— Зачем? — спросил юноша.

— Слишком много вопросов, Чердачник, — проворчал страж. — Давай-ка, выходи из камеры и вали отсюда, пока я не передумал вам помогать. Мне сказали передать тебе следующее: не вздумай идти домой или к своей подруге, Кассандре. Для начала прочти вот это, — он кивнул на конверт в руке Оскара, — и чётко следуй инструкции.

— Дай сюда лампу, — попросил Оскар.

Страж неохотно отдал единственный источник света. Оскар торопливо вскрыл конверт и извлёк оттуда вчетверо сложенную записку.

«Встретимся на рассвете у руин бывшей обувной фабрики, за трущобами на востоке. Приходи один. Не пытайся ничего предпринимать и ни с кем не общайся.

А. Э.»

2____________________________________________________________________

Оскар остановился, закатал рукава явно великоватой мантии, выданной ему стражником. Он посмотрел на небо — начинало светать, а значит, нужно поторопиться. Лучше пересечь жилые районы, пока их обитатели мирно спят. Поправляя на ходу капюшон, Оскар посмотрел вдаль. Там, впереди, из-за небольшого холма, поросшего кустарниками и всякими сорняками, выглядывал высокий покосившийся забор: ряд деревянных столбиков, между которыми когда-то была натянута, а теперь провисала сплетённая из верёвок сетка. Ранее этот забор огораживал участок, на котором до недавнего времени располагалась фабрика обуви, принадлежащая когда-то очень богатой семье Тодс. Говорят, раньше жили они поистине припеваючи, а потом по непонятным причинам всё как-то сошло на нет. Дела разладились, как и здоровье самих хозяев. В общем, госпожа фортуна покинула их дом. Но жирную точку в увядании фабрики поставил пожар, уничтоживший основную часть здания и большую часть оборудования. Дело это так и не было раскрыто, и жители Адомира по сей день спорили, намеренный ли это был поджог, или несчастный случай. Последнее, безусловно, тоже могло иметь место. К примеру, могло произойти короткое замыкание старой проводки. Догадок на этот счёт было высказано немало. Но истины так до сих пор никто и не знал.

Оскар закрыл глаза, вдохнул утренний воздух: в нём витала свежесть, прохлада и лёгкая нотка гари. Вокруг не было ни души. Только небо, кустарники и жухлый ковёр травы, на котором стояло полуразрушенное, частично сгоревшее промышленное строение, издалека напоминающее наскоро потушенный костёр великанов: каменный фундамент и склонившиеся к центру опалённые бревенчатые стены.

Обогнув разрушенное здание, Оскар вышел на заброшенный двор. Здесь стояла деревянная телега с частично вросшими в землю оглоблями, укутанными мхом, каменный оголовок колодца, прямо по центру двора лежала обожжённая створка некогда огромных распашных ворот. Возле колодца горел небольшой костёр, у которого стояли и грелись две знакомые фигуры: Ари и Эш. Сейчас близнецы выглядели совсем иначе и ни капли не напоминали уличных попрошаек. Они были укутаны в серые шерстяные пальто с капюшонами, из-под которых выглядывали большие вязаные шапки в тон пальто и вьющиеся концы пепельных локонов. На ногах их были надеты чёрные брюки и ботинки с высокой шнуровкой и массивной подошвой. Но самым ярким пятном были шарфы: длинные, ярко-красные, развевающиеся на ветру.

Увидев беглеца, они кивнули ему, подзывая к костру.

— Где Путник? — Оскар остановился в паре шагов от них, осмотрелся по сторонам.

Вокруг больше никого не было. Только он и двое странных подростков.

— Путник свою роль уже сыграл, — ответил Эш, поглядывая на сестру.

— Заплатил стражнику, передал тебе эту одежду, — подхватила Ари, указывая на свободную мантию, в которую был облачён Оскар. — Подходи, не бойся. Мы не кусаемся, — она улыбнулась.

Выбора у Оскара не было, и он покорно подошёл к костру.

Выставив ладони нал танцующими языками пламени, он — как ему казалось, — заключил с этими двумя загадочными подростками договор. Молча и безоговорочно принял их помощь и согласился на сотрудничество. Он ещё не знал, в чем оно будет заключаться. Но чувствовал, что уже согласился на него. А разве у приговорённого к смерти может быть выбор? Бежать обратно, в Адомир — означало сдаться маршалу, а тот уж непременно передаст его в руки палача. Дальше всё просто: насмешки толпы, впивающейся в осуждённого своими голодными до магии глазами, казнь, что позабавит особо напуганных людей и толпу озлобленных флордугов. Уж лучше выслушать задумку близнецов или сгинуть в Мёртвой Пустоши, размышлял Оскар.

— Что вы имеете в виду, говоря, что Путник сыграл свою роль? — спросил наконец Оскар.

— Вартос уверен в своей причастности к твоему побегу, — начала объяснять Ари. — Он думает, что самолично спланировал и реализовал твоё спасение. Вот только письмецо его надежды не внушает, — она протянула свёрнутый листок бумаги.

Оскар взял письмо от Путника и, развернув, принялся читать вслух:

— Я обещал твоей подруге и матери спасти тебя. Перед Анной я, как и многие в Адомире, в долгу. Ведь именно она когда-то приютила упавшего с небес изгнанника — Вартоса. Смотрительница подарила мне веру и разожгла огонь надежды в моей сломленной душе. Буду честен… Жаль, что с тобой приключилась эта неприятность. Но всё, что я мог, я сделал. Теперь выбор за тобой, Оскар. Мёртвая Пустошь опасна, но на северо-востоке есть поселение ведьм. Покажи им символ, изображённый на обратной стороне письма, и они примут тебя. А дальше всё в твоих руках. Не суди строго. Путник.

Оскар перевернул лист и увидел запрещённый в Адомире символ — «Трилистник», или, как его некоторые называли, «Триквел»: сложная фигура, обозначенная пересечением трёх остроконечных овалов. Только этот символ очерчивался двойным кругом, а область пересечения была увенчана витиеватой подписью. Судя по букве «В» в центре рисунка, можно было догадаться, что подпись принадлежит Вартосу. Оскар поднёс лист поближе к лицу, прищурился и, вглядевшись, понял, что для изображения символа и подписи использовались либо цветные чернила, либо кровь.

— Каков слог. Каков узор. А? — Ари усмехнулась и, не отрывая взгляда от костра, продолжила говорить:

— Узнай Путник о твоей силе, бежал бы прочь, как от прокажённого.

— Спасать владеющего магией — опасно, — пояснил Эш. — Пойти против канонов Создателей сего мира… У-у-у… Я бы трижды подумал. Если бы, конечно, знал, — он подмигнул Оскару.

Ари кивнула, подчёркивая правильность высказывания брата, и продолжила говорить:

— Мэр, его советники и маршал не приемлют даже намёка на подобные ситуации. Оставить в живых угрозу их мирочку! Ха! — она хлопнула в ладоши. — Страх — опасное явление. Он может поглотить их, а значит, и наше с братом положение, вопреки имеющемуся у нас влиянию. Завладев мыслями большинства, страх способен расшатать и без того хрупкое психологическое равновесие этого городишки. Понимаешь?

— Кажется, да, — Оскар нахмурился, поджал губы.

Он прекрасно понимал, о чём идёт речь. И, что самое противное, близнецы были правы и говорили теперь всё чётко и по делу. Он, Оскар, — опасность, а жители — потенциальные жертвы. Всё просто.

Завидев замешательство Оскара, Эш решил подвести разговор к ключевой мысли:

— Путник прав лишь в одном: твоя судьба в твоих собственных руках, — сказал он. — Только имей в виду, что рано или поздно в селении ведьм тебя найдут и вздёрнут вместе с ними на первом же столбе.

— Или прирежут, как скот, — добавила Ари. — Выполнять приказы и махать саблями стражники горазды.

Оскар подумал, что юной леди не к лицу такие грубые высказывания. Но, стоило признать, уверенности и рассудительности этим двоим было не занимать.

— Кто вы? — наконец решился спросить Оскар. — Почему там, в тюрьме, когда вы пришли ко мне с Путником, вы выглядели как попрошайки, а сейчас никто и не подумал бы посчитать вас голодранцами. Да и вы утверждаете теперь, что вам подвластна вся верхушка правления Адомира.

Эш хотел было ответить, но Ари остановила его взмахом руки: мол, позволь, я расскажу.

— Мы — воплощение благодеяния, — сказала она. — Нашу семью: родителей, Эша и меня — сослали сюда самыми первыми, много-много лет назад. Сделали блюстителями, или, как таких называют в иных мирах, старшими жрецами.

В свете костра было заметно, что от воспоминаний на глаза её навернулись слёзы. Но девочка стоически их сдержала.

— Выходит, вам больше пятидесяти лет? — удивился Оскар.

— Намного больше, — ответили близнецы.

— Как такое возможно?

— Запросто, — Эш невесело улыбнулся. — Если твои родители бросают вызов смерти и преуспевают в этой битве, то будь готов к суровой расплате… эм-м… от тех, кто выше смерти и законов природы. Понимаешь?

Оскар кивнул. Почему-то ему вспомнились статуи, стоявшие на крыше храма Всем Богам. Только сейчас он представил их с озлобленными лицами и замерших в боевых стойках. Он «видел», как вокруг каменных фигур пылала магическая аура. Она становилась всё ярче и больше по мере того, как каждый из них выводил в воздухе невидимый человеческому глазу символ — смертоносный приём, способный уничтожить и Адомир, и Мёртвую Пустошь, и всех, перечивших древним устоям.

— Только вот бессмертие наше не защищает от суицида и холодного оружия, — Ари грустно усмехнулась и махнула рукой, давая понять, что сейчас это неважно, ведь в данный момент никто не покушался на их жизнь.

— Так вы маги? — спросил Оскар.

— Маг — это человек, познавший мироздание: природу, её тонкую архитектуру и законы, — пояснила Ари. — Он имеет достаточно знаний и сил, чтобы влиять на окружающий мир. Это не про нас. Мы, скорее, старожилы, колдуны… Действуем по изученным ритуалам, выполняя одни и те же действия, как под копирку. Так, для информации: привороты, отвороты, порча, подчинение воли или чтение мыслей и воспоминаний — это не магия, а умения, чаще наследуемые, чем приобретённые.

Она начала перебирать в воздухе пальцами вытянутой над костром ладони. Казалось, Ари нажимала на клавиши невидимого пианино, но, судя по пламени, собравшемуся в шар и теперь парящему под её ладонью, девочка показывала один из колдовских приёмов.

— Достаточно, — прервал её Эш. Огненный шар тут же распался на язычки пламени и угас. — Твои игры с огнём до добра не доведут, — он мельком покосился на руины фабрики, затем поднял ворот пальто и, подойдя к Оскару, заговорил серьёзно:

— Дни этого мира почти сочтены. Любой более или менее сильный маг или колдун видит это в момент перемещения сюда. Наша увядающая твердыня издаёт утробный стон, покрываясь трещинами и вздуваясь, словно переполненный воздухом сосуд, который вот-вот взорвётся. В общем, близок день икс. Да и, судя по частоте появления этих новеньких, другие миры уже вовсю стираются с полотна реальности.

— Как это остановить? — спросил Оскар, сам удивляясь, почему у него возник именно этот вопрос.

— Для начала нужно найти выход отсюда, — ответила ему Ари. — Всем известно, что он существует. Вот только поиск его нам не по силам. Нужен человек, обладающий сверхсилами. Буду откровенна. Все, кого мы отправляли ранее, сгинули, не дойдя даже до горного кольца.

— В те горы мы отправляли лучших из лучших, — сказал Эш. — Опытные воины, отряды стражников, некогда великие маги и чародеи — никто не вернулся.

— Чем я лучше? — спросил Оскар.

— Ты видишь связь, — сказала Ари.

— Нить, что тянется от твоих стоп и прямо к цели, — пояснил Эш. — Такого мы ещё не встречали.

Оскар посмотрел на свои грязные ботинки без шнурков — видимо, их изъяли при помещении его в камеру, а выдать назад страж-флордуг, судя по всему, забыл.

— Не вижу я ничего, — выдыхая, произнёс он.

— Сконцентрируйся, — посоветовал Эш.

— Мы верим в тебя, — подбодрила его Ари. — А как найдёшь выход, возвращайся назад. Обещаем: Адомир встретит своего героя-спасителя с распростёртыми объятиями. Поверь нам. Ведь здесь и матушка твоя, и подруга, — на последних словах она, похоже, намеренно сделала акцент. Напоминала о том, что у Оскара не так уж и много близких людей и все они живут здесь, в Адомире.

— Возьми. Здесь вещи и еда, что собрала твоя матушка, — Эш протянул плотно набитый рюкзак бежевого цвета.

На одном его боку на небольшой цепочке с карабином болталась металлическая кружка. С другой стороны, к рюкзаку были приделаны ножны, из которых выглядывала блестящая гарда — оплетённая верёвкой рукоять с круглым навершием из золота.

— Матушка Анна знает толк в оружии, — Ари указала на тесак и улыбнулась.

Оскар хотел бы поддержать разговор, но внезапно ощутил растерянность — настолько всеобъемлющую, что не мог теперь найти ни одного слова в ответ. Одновременно с этим он чувствовал, как сильно хочет увидеться с матушкой и братом, поговорить с Кассандрой. Хотя бы одну минуту… полминуты. Ему хотелось посоветоваться, получить поддержку от близких людей. Потом он был бы готов топать навстречу неизвестности, преследуя призрачную цель — поиск выхода из увядающего мира.

— Найди выход, — сказал Эш, вручая ему рюкзак. — Спаси Адомир и его жителей, спаси себя, очисти имя и стань настоящим героем.

— Нам нужно уходить, — сказала Ари, глядя на проснувшееся небо.

— Мы верим в тебя, — сказали они в один голос.

Оскар обернулся, посмотрел вдаль, на северо-восток. Потом перевёл взгляд на близнецов:

— Только вот я не очень-то верю в себя.

Не произнося ни слова, «серые кардиналы» Адомира склонили почтительно головы, ответили ему милыми улыбками. Затем, словно сговорившись, близнецы повернулись к нему спиной и зашагали нога в ногу в направлении города.

Оскар смотрел им вслед. Пытался собраться, понять, что же ему дальше делать. Теперь, когда он вот-вот должен был остаться совсем один, он испытал такой силы сомнение, что захотелось окликнуть близнецов, догнать, схватить первого, кто попадётся под руку, и как следует встряхнуть его, но он понимал, что ничего из этого не избавит его от смертного приговора и не спасёт этот мир.

Оскар почесал затылок, посмотрел себе под ноги — никаких волшебных подсказок: ни тебе полупрозрачных линий, ни нитей, ни всполохов света или мерцающих точек… Ничего.

— Эй, парень!

Оскар обернулся на зов и увидел изумрудного тролля. Назвавшийся в тюрьме Яргазом Яжаком вышел из-за угла обгоревшего здания и, расправив широкие плечи, уверенной походкой направился к нему. Одет тролль был почти так же, как и до этого, в тюрьме, когда Оскар видел его в последний раз: меховая жилетка, накинутая на голый торс, набедренная повязка, отдалённо напоминающая юбку. Только последняя теперь была не серой и потрёпанной, как раньше, а добротной, из тёплой клетчатой ткани. Подпоясан здоровяк был широким кожаным ремнём, на руке красовался мощный наруч из кожи с металлическими заклёпками и эмблемой Адомира. На огромные ноги натянуты грубо сшитые ботинки из мягкой кожи. Судя по видневшейся ткани, намотанной до середины икр, носков он не носил, а может, у него их попросту не было. Оскара настораживало то, как тролль перебрасывал из руки в руку кузнечный молот с короткой широкой рукояткой.

— Ты чего замер, словно окаменел? — спросил Яргаз, подойдя к костру. — Избранный ведь, насколько я понял из подслушанного. А с виду так… Хм… Ладно… Шучу я, — он вмиг посерьёзнел, опустился на одно колено и, уперев клин молота в землю, громко произнёс: — Позволь пойти с тобой, Оскар из Адомира. Не дай мне сгинуть, разлагаясь в этом скудном месте, — тролль покосился в сторону города, затем склонил голову и добавил: — Клянусь, не подведу.

— Встань, прошу, — Оскар взял его под локоть и помог подняться. — Идти туда, — он махнул в сторону пустоши, — не значит найти выход.

— Понимаю, — вздыхая, произнёс Яргаз. — Просто и там его нет, — он кивнул в сторону Адомира. — Тебя казнят, а я буду влачить жалкое существование, прислуживая флордугам, занимающим важное положение в этом гнилом обществе.

Оскар закрыл ладонями лицо, присел на корточки.

— Они правы, эти двое одинаковых детишек, — Яргаз развёл руками. — В тебе есть сила, парень. Я почувствовал это тем вечером… в переулке… Уж поверь мне, старому охотнику за магическими артефактами. Раньше я и сам мог такую волшбу завернуть — враги бежали прочь, завидев мои возможности. А сейчас? Хе-хе-хе, — он выдержал паузу, а затем заговорщически произнёс:

— Есть ещё кое-кто.

Оскар убрал от лица ладони, вопросительно посмотрел на тролля. Тот кивнул в сторону обугленных руин и, вставив два пальца в свой клыкастый рот, свистнул. Послышалось прерывистое шипение, томные вздохи, звук, отдалённо напоминающий рык. Затем из-за руин выглянула плоская чешуйчатая морда ящера — того самого, на котором разъезжал маршал. Судя по широко раскрытым глазам и раздутым ноздрям, животное боялось выходить из своего укрытия.

— Давай, дружок. Не бойся, — выкрикнул Яргаз. — Сюда! Сюда!

Ящер сделал несколько неуверенных шагов по направлению к троллю. Его бугристое и складчатое тело тёмно-бурого цвета подрагивало, словно он замёрз.

— Жалко мне стало этого бедолагу, — тролль подошёл к ящеру и похлопал его по выпирающему боку. — Решил дать ему возможность послужить благому делу, а заодно уйти от хозяина-живодёра, — он провёл ладонью по чешуйчатому загривку, где виднелись шрамы.

Успокоившийся ящер издал радостный стрекочущий звук.

— Я назвал его Вён, — сказал Яргаз. — Это на моем родном языке означает «друг», — пояснил он.

— Добро пожаловать в команду, Вён, — Оскар улыбнулся ящеру, но погладить тянущуюся к нему морду пока не решался.

На спине Вёна было длинное седло овальной формы. Отдалённо оно напоминало банкетку без ножек, на которую при желании можно было бы сесть втроём. По бокам висели вьючные сумки из кожи, скреплённые между собой верёвками, перекинутыми через бугристую спину рептилии и подбрюшными ремнями по низу. К этим ремням были прикреплены туго смотанные и перевязанные в нескольких местах то ли одеяла, то ли тюки с тёплой одеждой.

До ушей донёсся звон колокола.

— Нужно выдвигаться, — сказал Яргаз, вставляя ногу в стремя и с кряхтением запрыгивая в седло.

Он вложил свой молот в специально подготовленный чехол, который, в отличие от сумок и тюков, был прикреплён к передней части седла металлическими кольцами. Усевшись удобно, тролль протянул Оскару руку. Тот, поразмышляв пару секунд, ухватился за неё и запрыгнул в седло позади тролля.

По правде сказать, это было лучшим решением. Терять ему было особо нечего, а одному куда страшнее шагать навстречу неизвестности.

«Будь что будет», — подумал Оскар.

— Пошли, дружок, на северо-восток, — Яргаз похлопал Вёна по загривку, и тот, медленно набирая скорость, зашагал в заданном направлении.

Лик пустоши

1____________________________________________________________________

Серое полотно неба налилось белым холодным светом. Мягко, словно через сатин, он, рассеиваясь, лился на просыпающийся Адомир. Ночная прохлада, укутанная в утренний туман, ещё чувствовалась в воздухе, но озаряющий землю свет, назло всему, отражался бликами от окон, играл переливами тусклых отражений в лужах и заставлял блестеть покрытые росой и моросью брусчатку и крыши домов.

Мэр Адомира в сопровождении двух бойцов из личной гвардии администрации торопливо шагал по центральной улице. В силу того, что градоправитель жил близко к зданию администрации, он предпочитал пешие прогулки. Один из гвардейцев держал над его головой чёрный зонт, второй шёл чуть впереди, махая руками идущим навстречу прохожим: мол, отойдите в сторону и не мешайтесь. Томас поднялся по ступеням здания администрации. Идущий впереди гвардеец, почтительно поклонившись, открыл ему дверь. Второй, сложив зонт и вытянувшись струной, встал подле входа. Мэр прошёл внутрь здания. Поднявшись на третий этаж, Томас поочерёдно потопал ногами, стряхивая с ботинок капли воды, затем скинул намокшее пальто и набросил его на напольную вешалку, что стояла у входа в кабинет. Поправив чёлку растопыренными пальцами, Томас глубоко вдохнул, медленно выдохнул и, сменив серьёзную гримасу на натянутую улыбку, вошёл в свой кабинет. Аккуратно прикрыв за собою дверь, осмотрелся. В одном из больших мягких кресел, что стояли напротив его письменного стола, дремала Ари, а Эш, заложив за спину руки, стоял у угасающего камина. Судя по крошкам от печенья на столе и чашкам с недопитым чаем, стоявшим на лакированных подлокотниках кресел, близнецам пришлось какое-то время ожидать градоправителя. Он был их голосом, представлял их интересы — что являлось для мэра немалым испытанием. Градоправитель чувствовал себя марионеткой, и это ощущение было не из приятных.

Здесь, на третьем этаже здания администрации, всегда было спокойно и безопасно, поэтому Ари и Эшу нравилось это место. Они даже организовали себе на мансардном этаже по комнате. Но иногда, случалось, утомившись от долгих и довольно странных для Томаса дискуссий, не брезговали подремать и здесь, в кабинете мэра. Всё в этом здании было устроено очень строго: охрана из лучших гвардейцев, закрытые на секретные замки двери второго и третьего этажей. Кроме этого здания, встречи близнецов с градоправителем или маршалом проводились и в других местах, но строго за закрытыми дверями и только на проверенных и охраняемых территориях. Ари и Эш не хотели раскрывать своих личностей, не хотели привлекать лишнего внимания. Поэтому для жителей Адомира была выдумана простенькая легенда: говорилось, якобы эти двое подростков — попрошайки, живущие на южной окраине, в трущобах, а то и вовсе бездомные, околачивающиеся там в поисках еды и крова. Учитывая, что с годами близнецы внешне практически не менялись, им приходилось периодически преображаться искусственно: перекрашивать волосы, выбирать одежду в другом стиле. Вместе с этим трансформировалась и их легенда. Предыдущие детишки исчезали с улиц, уходя в историю, которая никому была не интересна. Мало ли бездомных пропадает без вести или уходит в Мёртвую Пустошь, чтобы свести счёты с жизнью.

Так Ари и Эш всегда были в курсе дел, творящихся в мрачных закутках Адомира, знали, где и когда будет организован чёрный рынок, даже участвовали в небольших забастовках и заговорах против правительства Адомира. Однажды им пришлось приложить руку к смещению зазнавшегося мэра. В итоге сэр Рори Ивал был по неосторожности убит эмоциональным флордугом, ворвавшимся в его кабинет через окно. Так-то вот — отвергать близнецов, правящих этим городом с самого истока и до сегодняшнего дня. После этого к власти пришёл новый человек — Томас Ли, якобы посаженный в кресло мэра при поддержке маршала Гектора Рио и большинства голосов народных лидеров — как среди людей, так и флордугов.

Как только мэр появился в комнате, Ари открыла глаза, выпрямилась в кресле.

— Вы справились с задачей? — в один голос спросили Ари и Эш, пристально глядя на мэра.

— Ваша воля исполнена, — ответил Томас, удивляясь столь чуткому сну девочки. — Собрана дюжина проверенных людей: семеро гвардейцев, четверо стражников и капитан — Репин Никита, или, как его называют коллеги Кэп Ник. Репин — тридцатилетний военный, рождённый в Адомире и присягнувший нам в возрасте шестнадцати лет. Было принято решение, что он возглавит собранную нами команду, или, если выражаться на языке военных, «отделение», — мэр жестом пригласил близнецов подойти к окну.

Ари и Эш одобрительно кивнули и подошли. Опираясь ладонями о подоконник и привстав на носочки, они посмотрели вниз, на небольшой плац во внутреннем дворе.

Там, выстроившись в ряд, стояли двенадцать отборных бойцов. Форма их была достаточно специфична и — вне зависимости от статуса — одинакова: шлем с козырьком медного цвета; коричневая мантия, из-под которой виднелась синяя униформа с затянутым на уровне пояса чёрным широким ремнём; бежевые перчатки; чёрные сапоги. Нагрудные пластины и наплечники было решено не надевать, так как путь предстоял им долгий и нужно было максимально облегчить ношу воинов. У каждого солдата с правой стороны к ремню крепились ножны с офицерской шпагой, а у ног лежал огромный походный рюкзак. Дополнительное оружие у бойцов было разное. У нескольких из-за спины виднелось древко копья, у парочки — рукоятка дубинки, трое решили вооружиться луками.

Заложив руки за спину, перед ними стоял капитан Ник. Его форма походила на форму рядовых стражников, но имелось и отличие: мундир был багрового цвета. На голове его была надета фуражка из ткани в цвет формы и с овальной кокардой: большая буква «А», где вместо горизонтальной черты располагалась изогнутая сабля. Как и маршал Рио, Ник очень гордился этим отличительным признаком, ведь количество подобных кокард было ограниченно и вручали их только лучшим. Свою — он заслужил за противостояние ведунам, жившим на восточной окраине города. Крови тогда пролилось немало. Причина была проста: одному очень одарённому коллекционеру в руки попал фрагмент потёртой временем страницы, вероятно, принесённой в Адомир одним из новых изгнанников. На обрывке был изображён магический знак и руны, окружающие его, и, по-видимому, подкрепляющие могущество сего знака. Провозившись над недостающим фрагментом рисунка много дней и бессонных ночей, коллекционер смог его восстановить — дорисовать символ и руны. Может, ему действительно удалось воссоздать утерянное, а быть может, он, сам того не зная, создал нечто иное, сильное и действенное совершенно в новом магическом ключе. Но в руках бунтарей появилось своего рода оружие. И они не стали тянуть, не обратились в надлежащие органы контроля, а сразу же собрали толпу и пошли к зданию городской администрации. Как выяснилось, загодя, ночью, коллекционер — инициатор всего этого безобразия — и его приспешники очертили этим символом близлежащие улицы и стены домов, расположенных вокруг городской площади. Так они пытались увеличить силу символа и рун. Каждый, чья капля крови была замешана в эти красные «чернила», получал дополнительную защиту в виде неуязвимости.

Стражники были напуганы столь явной дерзостью и силой, особенно при виде мерцаний внутри своих амулетов. Тогда-то на арене и появился Никита Репин. Приказ ему отдали непростой: спасти правительство и подавить бунт. Второстепенной задачей было поймать Коллекционера, как его стали называть в городе, и изъять или выпытать секретный символ с рунами, не забыв также узнать инструкцию по его применению.

Ближе к полудню количество бастующих выросло в разы. Все обиженные жизнью и правительством вышли из своих домов и укрытий, чтобы выказать недовольство, выплеснуть накопившуюся ярость. Стража начала терпеть поражение. Тогда ещё капралу Нику пришлось дать приказ к отступлению. Бастующие прижали их к стенам здания администрации. Казалось, что шансов на спасение уже нет. Но вдруг все бастующие вместе с неимоверно сильными и неуязвимыми сообщниками Коллекционера замертво рухнули на землю. Поговаривали, что в этот самый момент двое детишек из уличной шпаны пробралась в дом Коллекционера. Кто именно их видел — выяснить не удалось. Так же было непонятно, хотели ли они украсть еды и денег, или же планировали разжиться столь ценным знанием: символом с рунами, дарующими неуязвимость. Очевидцы говорили, что Коллекционер весь в крови и ссадинах выполз на четвереньках из своего жилища. Он дополз до центра улицы и что-то гневно выкрикнул, непонятно к кому обращаясь, а затем поднял руки к небу и вспыхнул, словно факел. Обуглившееся тело никто не осмелился трогать. Оно пролежало посреди улицы до позднего вечера, до прибытия бойцов городской стражи. Те были направлены в восточные трущобы для обыска жилища Коллекционера и проведения допросов его соседей.

В итоге страницу с восстановленным знаком и рунами найти так и не удалось. В своём докладе маршал Рио предположил, что восстановленная страница могла сгореть вместе с Коллекционером. Там же было написано, что никто из соседей и случайных прохожих ничего не видел и не знает. Проникшие в дом предводителя подавленного бунта так и не были найдены, а искать их было бессмысленно, ведь у стражников не было ни единой зацепки.

«Я одобряю выбор Томаса», — Ари кивнула на дюжину бравых бойцов, стоявших во дворе.

«Физически сильны, — Эш склонил голову и ещё раз пристально осмотрел каждого избранника. — По большей части неглупы, и каждый источает преданность».

«И страх», — Ари взглянула на него, едва заметно кивнула.

— Какими будут дальнейшие распоряжения? — спросил мэр, прерывая их немой диалог.

— Передайте это лично капитану Нику, — Ари протянула закрытый конверт с сургучной печатью. Томас взял его, осмотрел, покрутив в руках. — Пусть сожжёт после прочтения, — добавила Ари, бросая на него вопросительный взгляд: мол, вам понятно?

Было видно, что Томас растерялся. Он сдерживал себя, не желая допекать расспросами. А так чесался язык поинтересоваться: что в этом конверте? почему вы не поведаете мне о задуманном вами плане? для чего мы отправляем этих служителей закона на верную погибель?

Но лишний раз раздражать властных детишек, коим он был обязан всем, что у него есть, не хотелось.

— Сделаю, — мэр кивнул, отступил к двери.

— Вы отлично справились, — похвалил его Эш, указывая раскрытой ладонью на дверь. — Остался финальный штрих.

— Понял. Хорошо, не смею медлить, — мэр вышел из кабинета и, не надевая пальто, зашагал к ступеням, ведущим на первый этаж, к выходу.

— Финальный штрих, — прошептал Томас, передразнивая Эша. — И ведь никогда не расскажут о задуманном, не поделятся… Даже цель не ясна, — он возмущённо всплеснул руками.

Распахнув дверь ногой, градоправитель вышел на крыльцо. Прохладный ветер тут же взялся трепать полы его пиджака и ерошить волосы. Томас прищурился, окидывая взглядом вытянувшихся в струнку бойцов.

— Вольно, — крикнул он и махнул рукой, подзывая к себе капитана Ника.

Командир поднялся по ступеням и, вытянув руки вдоль туловища, доложил:

— Отделение собрано, — он козырнул и покосился на окна третьего этажа.

Ему показалось, что оттуда на них кто-то смотрел. Но все окна были пусты.

— Это я вижу, — буркнул мэр, подзывая капитана подойти ещё ближе. — Вот, возьми, — он отдал ему вручённый близнецами конверт. — Прочти и потом сожги его. Приказ ясен?

— Так точно!

— Да помогут вам Создатели, — просипел мэр, озираясь по сторонам. — Ибо во благо деяния наши направлены, — он похлопал капитана по плечу и, медленно поднявшись по ступеням, вернулся в здание.

2____________________________________________________________________

Стремительно темнеющее небо возвещало путникам о приближении вечера. Прохладный ветер играючи поднимал в воздух пыль, чёрный, словно порох, песок и сухую листву. Иной раз его порывы закручивали мини-вихри, которые, стремительно увеличиваясь в размерах, вздымались в небо, разворачивались там тучей, и всё, что до этих пор кружилось в созданной ветром воронке, начинало медленно оседать на чёрную землю. Как и ожидалось, Мёртвая Пустошь предстала перед путниками бескрайней, блистающей своим мрачным и мистическим оттенком зыбкой плотью. Чтобы не сойти с ума от простирающегося во все стороны однообразного пейзажа, идущие по ней цеплялись взглядом за редкие колючки и напоминающие чахлые кусты растения — почти без листьев, с корявыми стволами и длинными тонкими ветками, тянущимися к небу, словно в мольбе дать им дождя.

Уже третий час кряду Оскар и Яргаз шли пешком, а уставший Вён, грузно пыхтя и лениво переставляя лапы, плёлся за ними. Как оказалось, езда верхом укачивает. Оскар и Яргаз выяснили это неожиданно для себя, так как ранее ни один, ни второй не ездили на огромных рептилиях. Да и сам Вён-бедолага, по-видимому, не испытывал особого облегчения, получив такую вот сомнительную свободу — шагать по вязкой черноте Мёртвой Пустоши с тяжёлыми тюками и двумя наездниками на спине.

— Бывал тут ранее? — Яргаз описал в воздухе полукруг, указывая на уходящую вдаль темноту.

Оскар помотал головой. Сегодня он был немногословен. Всё пытался осмыслить ситуацию, в которую угодил, да и картинка перед глазами его ни капельки не радовала. Последние часы реальность была поделена пополам: серый и стремительно темнеющий верх и чёрный низ. Снова вспомнилось светило из рассказов о чужих мирах: жёлтое, тёплое…

Оскар тяжело вздохнул.

— У вас тут ни карт, ни путешественников, — не унимался Яргаз. — Что, вообще ничего не известно? Ладно я — всего несколько дней в этом забытом богами месте. А ты-то местный, — он хлопнул Оскара по плечу.

— Говорят, пески эти можно пройти за три дня и три ночи, — глядя под ноги, начал рассказывать Оскар. — Мало информации, потому как смельчаков, вернувшихся назад, — единицы. Большинство ушли и не вернулись. А единицы добравшихся назад были либо выжившими из ума, либо по каким-то причинам молчали как рыбы, — он развёл руками.

Посмотрел на собеседника — ему была интересна реакция тролля.

— А Путник этот ваш? — спросил Яргаз.

— Он почти пересёк чёрные пески, — ответил Оскар. — И, если верить написанному в переданной им записке… Там есть небольшое селение ведьм.

— Ведьм? — Яргаз усмехнулся.

— Угу, — Оскар пожал плечами.

— Ну, допустим. Хорошо, — Яргаз примирительно поднял ладони. — Дойдём до них, а дальше что? Возьмём в жёны по ведьмочке юной и заживём припеваючи? А? Хотя… Хороший план, — он растянул губы в мечтательной улыбке.

Вместо ответа Оскар остановился, задумавшись, опустил глаза.

— Ты чего? — Яргаз встал рядом с ним, и, сдерживая ящера, слегка дёрнул за узду.

Жуя только что подобранный пучок жухлой травы, Вён покорно остановился.

— Слышишь? — Оскар поднёс указательный палец к губам.

Гладя ящера по чешуйчатой морде, тролль настороженно осмотрелся, прислушался, пытаясь уловить то, о чём говорил парень. Пустошь шелестела уплывающими вдаль барханами, ветер заунывно стонал, пролетая над их головами. Яргаз задрал подбородок и, щурясь, как будто подозревал что-то неладное, втянул полную грудь воздуха.

Пару раз цокнул языком, словно пробуя воздух на вкус, Яргаз заключил:

— К запаху пыли и лёгким ноткам сушёной травы добавилось…

Его прервал громкий клёкот, сопровождающийся шипением. Оскар и Яргаз обернулись на звук. Миг тишины. И снова тот же звук, только на этот раз исходил он из нескольких мест одновременно, с разных сторон.

— МЕ — Е—ЕУУУ, — вырвалось из-под земли приглушённое толщей песка блеяние.

— МЕ — Е—ЕУУУ — У—У, — протянул хор басистых глоток.

— Ящеры, — сказал Оскар, отступая к Вёну.

— Как наш? — уточнил Яргаз, кивая на приручённое животное.

— Нет, — мотая головой, ответил Оскар. — Такие звуки издают только… только…

Ему вспомнилась прошлогодняя ярмарка. Тогда на городской площади, среди многочисленных лавок с сувенирами и фруктами, для развлечения толпы была установлена огромная клетка с разделительной перегородкой по центру. В клетку поместили двух ящеров — по одному в каждый отсек. «Седые» — так их назвали жители Адомира. Хищных рептилий специально не кормили и не давали им воды, чтобы затем, убрав разделительный барьер и кинув им кусок мяса, полюбоваться смертельным боем за выживание. Больше эти хищники ни на что не годились, так как приручить их было невозможно. У лучших дрессировщиков Адомира опускались руки, если, конечно, руки эти не были откушены одним из неукротимых ящеров.

— Се-ды-е, — просипел Оскар.

По тому, как округлились его глаза, Яргаз догадался: дела их плохи.

Басистые выкрики «МЕ — Е—ЕУУУ» сделались громче, а с ними усилились клёкот и шелест сухой почвы. То тут, то там в воздух начали взмывать фонтанчики песка. На местах этих фонтанчиков образовывались воронки: «водовороты» из чёрных песчинок, втягивающихся вниз, под землю, словно там была бескрайняя пустота.

Вопли и клёкот ящеров смешивались, накладывались один на другой. И, наконец, пространство вокруг путешественников заполнилось какофонией звуков: шорохом, шипением, криками. Земля шевелилась. Воронки деформировались в чёрные дыры — норы, почти вертикально уходящие в землю. Вместе с пылью и разлетающимся в стороны песком, из них начали выпрыгивать огромные ящеры.

— Бежим! — выкрикнул Яргаз.

Одной рукой он схватил Оскара за рукав, второй потянул за поводья Вёна.

Они побежали прочь что есть сил, периодически оглядываясь назад. За их спинами Пустошь превращалась в исполинское решето: неровное, с рыхлой поверхностью и отверстиями-норами, из которых, кроме рептилий, наружу вырывалась чудовищная вонь. В клубах пыли уже можно было разглядеть мотающих мордами ящеров: огромных, вопящих, с вязкой слюной, тянущейся из полураскрытых пастей.

Перед бегущей троицей закрутилась очередная песчаная воронка. Из образовывающейся на глазах норы сначала вынырнули две огромные лапы, а затем появилась и голова разъярённо вопящего ящера. Чёрная утроба Пустоши разверзлась, выталкивая из себя монстра. Видимо, ей были неугодны разгуливающие здесь чужаки и она послала своих законных обитателей учинить расправу — заботливая хозяйка решила накормить своих питомцев. За пару мощных рывков порождение Пустоши выбралось наружу. Часто моргая, чтобы избавиться от попавшего в глаза песка, ящер встряхнулся. Облако из пыли и песка окутало его на мгновение и тут же начало оседать. Теперь можно было разглядеть жителя норы более детально: покрытые мелкой бледной чешуёй морда и лапы, на спине — белая взлохмаченная шерсть, с наростами, напоминающими шипы. Особенно длинные и острые — шли вдоль позвоночника.

— Не помешала бы магия, — Яргаз посмотрел на амулет, болтающийся у него на груди.

Оскар не обратил на его слова никакого внимания. Он смотрел то на свирепо шипящего ящера, что стоял невдалеке, то на появляющиеся норы слева и справа — повсюду.

Неожиданно для всех Вён принял оборонительную позу: опустил голову; припал грудью к земле; словно разъярённый бык, он принялся скоблить когтистой лапой землю. Опасаясь приближаться, только что выбравшийся из-под земли ящер сначала пристально глядел на противника, затем начал обходить троицу по дуге.

— Бежим туда, — Оскар указал на зияющую чернотой нору за спиной седого ящера.

Яргаз кивнул, и они побежали. Уже прыгая внутрь непроглядной тьмы, словно ныряя в мутную воду, Оскар увидел, как Вён и хозяин этой самой норы, схватились не на жизнь, а на смерть. Стремясь вцепиться друг другу в горло, они покатились кубарем по холмистому бархану, взрыхляя навеянный ветром песок. Уже через пару секунд дерущиеся ящеры превратились в окутанный песком и пылью ком из зелено-бежевого и белого тел, от которого в стороны разлетались клочья белой шерсти, брызги крови и слюны.

Нора уходила вниз под крутым уклоном и оказалась куда глубже, чем ожидали Оскар и Яргаз. Первую часть пути они прокатились на животе, получая ушибы и ссадины о торчавшие из песка камни, вторую — преодолели кубарем. Кашляя и плюясь от попавшего в рот песка, они вывалились в какую-то пещеру. Здесь было очень темно, так что некоторое время они безрезультатно таращились в кромешную тьму, пытаясь сориентироваться.

— Ну и вонь, — услышал Оскар стон Яргаза. Тот, похоже морщился, прикрывая ладонью рот, потому что слова прозвучали не очень внятно.

— Кажется, меня сейчас вырвет, — сдерживая позывы, отозвался Оскар, доставая из кармана коробок. — Так… что тут у нас? — он извлёк из него спичку и, чиркнув ею о бок коробка, принялся водить рукой из стороны в сторону.

Пещера, в которой они оказались, выглядела просторной. И теперь стало понятно, что смягчило их падение в недра норы. Здесь располагалось ложе ящера, сооружённое, по-видимому, из его, ящера, собственной шерсти, аккуратно скатанной в шарики и уложенной между пучками сухой травы. Наверняка в сезон линьки этого материала у рептилий было в избытке.

Снаружи донёсся разъярённый вопль, шипение и звук, напоминающий скуление.

— Спрячься за моей спиной, — Яргаз поднялся на ноги и, перехватывая поудобнее молот, принял оборонительную позу.

Спичка в руках Оскара погасла. Он достал из коробка новую, затем оторвал от ложа хищника приличный кусок утрамбованной шерсти с соломой, поджёг его и бросил к отверстию, через которое они попали в пещеру.

Они осмотрелись.

— Вход всего один, — заключил Оскар.

— В данной ситуации это хорошая новость, — не оборачиваясь, сказал Яргаз. — Только вот сколько мы тут просидим? День? Два? Пока за нами не придёт посланник тёмного междумирия?

— Достаточно протянуть до рассвета, — ответил Оскар. — Эти твари не переносят дневного света, горят как вата, — он поморщился, вспоминая прошлогоднюю ярмарку.

То утро второго дня запомнилось жителям Адомира зловонным, ничем не перебиваемым запахом, заполнившим всю центральную часть города. Причина? Горели запертые в клетке хищники. Их чешуя и шерсть источали едкий дым, в то время как плоть горела изнутри. Очевидцы утверждают, что, завидев дым и разгорающееся пламя, все сразу же бросились набирать в вёдра воду. Кто-то побежал за покрывалами и прочими тряпками, пригодными для укрытия огромной клетки от льющегося с неба света. Но они не успели. Уже через пару минут внутри клетки остались лишь две дымящиеся кучки золы и остатки тлеющих костей.

— Значит, подождём пробуждения небес, — Яргаз пригнулся и заглянул в ведущий на поверхность туннель. — Мне показалось или я только что слышал чьи-то крики? — он прислушался.

Оскар тоже прислушался, но ничего, кроме яростного шипения и утробного стрёкота ящериц, не услышал.

— Пусть попробуют сунуться, — Яргаз угрожающе замахнулся молотом. — Размозжу черепушки на раз-два. Устрою прямо здесь алтарь для жертвоприношений, — он натянул на лицо самодовольную улыбку.

Но никто не пытался протиснуться в нору. Гневные блеяния и стрёкот, перемешанный с заунывным «ме-е-еуу», сошли на нет примерно через час. Только изредка откуда-то издалека доносились еле различимые звуки, напоминающие то шорох, то вой, то топот лап, бегущих по песку. И куда это могли так торопиться холоднокровные жители Мёртвой Пустоши, ведь добыча в виде двух путников уже находилась в ловушке, так почему бы не попытаться её достать?

— Похоже мы им стали неинтересны, — Оскар уселся на пол, опёрся спиной о рыхлую стену у самого входа. — Но, думаю, до рассвета выходить наружу не стоит.

— Да и не видно ничего, — Яргаз, кряхтя, уселся с другой стороны от входа в грот, но молот из рук решил не выпускать. — Богиня Никс укрыла подолом своего платья всё сущее, дабы не дать реальности выцвести, — он усмехнулся.

— Откуда ты, Яргаз? — спросил Оскар.

После необычного высказывания изумрудного флордуга о происхождении ночи, ему стало это любопытней вдвойне.

— Из славного Катарана, — вздыхая, ответил тролль. — Это небольшая планета в звёздной системе Асоурс. Кстати, Катаран это и есть название планеты. У нас нет деления на государства. Всё едино.

— Я лишь в теории могу понять, о чём ты говоришь, — сказал Оскар. — Я родился и вырос в Адомире, а здесь не то что государства, тут и городов-то нет других.

— Угу, — протянул Яргаз понимающе. — Был сослан сюда, так-как нарушил правило, — он усмехнулся. — Достигнув девятой ступени магических сил, я, дабы победить в бою, попытался пренебречь основными физическими законами родного мира.

— Как это? — удивился Оскар.

— Замедлил время, позаимствовал сил у идущих рядом воинов, изгнал посланников смерти, что пришли за моими сотоварищами, поверженными в бою. Хотел провести инкарнацию. Но увы… Вернуть души в тела собратьев мне не позволили высшие силы.

— Большинство сосланных сюда, в мой мир, бросали вызов смерти, — Оскар сочувственно поджал губы. — Так хотят подчинить отведённое им время, что и пожить-то нормально не получается в итоге.

Он достал из сумки на поясе кусочек вяленого мяса и протянул его троллю:

— Держи.

— Спасибо, — Яргаз взял угощение и, понюхав, закинул его в рот.

— Матушка готовила, — сказал Оскар, жуя очередной кусочек мяса. — Спасибо за честность, Яргаз. Твоя история — достойная, и я её запомню, — он коснулся виска кончиком указательного пальца и добавил:

— Чаще всего истории сосланных в мой мир одна интереснее другой. Но достойных среди них мало. Все рассказывают про сверхсилы, артефакты, колдовство… Обретённое могущество пьянит их разум, заставляя забыть обо всех принципах и логичности. В итоге они даже не замечают, как переходят незримую черту дозволенного Творцами.

— Я ж во благо, — обиженно произнёс тролль.

— Благими намерениями дорога выстлана… — Оскар усмехнулся и договорил:

— …по-видимому, в Мёртвую Пустошь, а не в мир жнецов.

— И то верно, — Яргаз загрёб горсть песка и сжал её в кулаке.

Тихий шелест утекающего меж пальцев времени, летящего в никуда, заставил его задуматься об упущенных возможностях, растаявших в этой реальности, как утренний сон.

— Попробуй подремать, Оскар, — сказал Яргаз, усаживаясь в позе лотоса прямо напротив круглого входа. — Разбужу, если будет нужно, — добавил тролль, внимательно вглядываясь в неподвижную черноту.

— Хорошо.

«Очередная ночь вне дома. И снова не на воле, — размышлял Оскар, нащупывая сделанное ящером ложе. — Спокойной ночи, братишка и мама. Спокойной ночи, Кассандра».

Он лёг на бок, сунул сложенные ладони под голову и закрыл глаза.

Корни пустоши

1____________________________________________________________________

— Просыпайся. Просыпайся, — Яргаз схватил Оскара за плечо и принялся трясти. — Ты вообще жив, парень?

Лицо осветил огонёк только что зажжённой спички, и Оскар с трудом открыл склеенные сном глаза. Приподнялся на локтях, вопросительно посмотрел на тролля.

— Уже утро, — сообщил ему Яргаз. — Луг бодр, а значит, и нам пора двигаться дальше.

— Луг? — переспросил Оскар, поднимаясь на ноги и отряхивая накидку от прилипшей травы и клочков шерсти.

— Бог света, — ответил Яргаз, помогая ему избавиться от ветки, что запуталась в взлохмаченных волосах. — А также покровитель мастеров и ремесленников. Ты светлая сущность, а посему — добро, — он запрокинул голову и, закрыв глаза, прошептал слова благодарности:

— …ибо ты даруешь волшебство, храня и озаряя естественное мира сего, и в том сила твоя.

— Интересно, — Оскар обнял себя за плечи, осмотрел пещеру — вроде за ночь ничего не изменилось.

— А ты чего меня не разбудил, чтобы я подменил тебя? — спросил он, зевая.

— Пытался, — буркнул тролль. — Но тебя не добудиться было. Пришлось в одиночку нести ночную вахту, до самого рассвета.

— Прости.

— Да ладно, — Яргаз похлопал его по плечу. — Ты жизнь мне тогда сохранил и сейчас не гонишь прочь. Тем более я очень люблю явь. Сон для меня — пустая трата времени. Мне достаточно двух-трёх часов в сутки этого бестолкового занятия… — он замолчал, по-видимому, потеряв нить мысли.

Оскар увидел, как Яргаз отвёл в сторону взгляд и погрузился в размышления.

— Ты в порядке? — спросил он у тролля.

— И знаешь, что самое любопытное? — Яргаз посмотрел на Оскара так, что только глупец не заметил бы блеска азарта в его жёлтых глазах.

— Убил сунувшегося к нам ящера с одного удара? — попытался пошутить Оскар.

— Скажешь тоже, — отмахнулся Яргаз. — Пошли, — он кивнул в сторону выхода. — Пошли, пошли. Нет там никого, — успокоил он товарища, заметив, что тот напрягся.

Они выбрались наружу. Оскар осмотрелся, вдохнул глубоко, как будто старался надышаться свежим воздухом впрок. Было тихо и спокойно.

Небо сбрасывало с себя серые тона, облачаясь в яркость дня. Лёгкий ветерок играл сухой листвой и пылью, а чёрное песчаное море Мёртвой Пустоши всё так же уходило вдаль барханами, вычерчивая на границе неба и песков волнистую линию горизонта. И ни ящеров, ни даже следов их лап — ничего возле входа в пещеру видно не было. Отверстия большинства нор уже еле угадывались. Часть из них, похоже, обвалилась, а часть — припорошил песком проказник-ветер.

— А где Вён? — Оскар поёжился, ещё раз осмотрелся по сторонам.

Яргаз развёл руками.

— Еда, одежда и вода были в сумках, на его спине. Выходит… — он почесал затылок, — долго мы не протянем.

— Если верить Путнику, до указанного им места идти два дня.

— И две ночи, — добавил тролль.

— Верно. Да. Но если мы ускоримся, то доберёмся, — Оскар облизнул сухие губы и подумал про себя, что ему самому не очень-то верится в это.

Подумав о Вёне и пропавших сумках, Оскар почувствовал, что, как назло, ужасно голоден. И от глотка воды он сейчас совсем не отказался бы. От осознания того, что всё это им недоступно, сделалось ещё хуже.

Их взгляд привлекли струйки дыма, вырывающиеся из-за небольшого бархана чуть поодаль. Бледные, еле заметные завитки были почти неразличимы на фоне светлеющего неба.

— Пошли, посмотрим, что там, — Яргаз перехватил поудобнее молот и мотнул головой в направлении дыма.

Забравшись на верхушку бархана, по форме напоминающего подкову, путники замерли словно вкопанные.

— Это ещё что такое? — выпалил Оскар, округлив от удивления глаза.

— Эм… Да уж, — Яргаз поставил молот на землю, упёрся ладонями в торец рукояти.

Перед ними, между двух выпуклых склонов, на дне небольшой впадины лежали тлеющие останки ящеров. Фрагменты костей, ошмётки шкур, медленно обращались в прах, перемешиваясь с чёрным песком.

— А это что такое? — утопая ногами в песке, Оскар спустился вниз и подобрал лежавшее там копьё. Бегло осмотрел его: идеально ровное древко с острым металлическим пером на конце.

— У нас такого не было, — подметил и без того очевидный факт Яргаз, — следовательно, хозяин данного оружия может быть где-то рядом, — он резко присел, приложил ладонь козырьком и внимательно осмотрелся.

Никого и ничего в поле его зрения не попало.

— Вён не «Седой». Он не мог просто взять и сгореть на рассвете, — заключил Оскар. — Но его тела здесь нет, — он всплеснул руками, указывая на тлеющие останки.

— Судя по всему, ящеры ушли отсюда до рассвета, — Яргаз пожевал губу, размышляя. — Точнее, бежали от хозяев этого оружия, — он кивнул на ещё два древка, торчавших из зыбучего тела бархана.

— Выходит, мы здесь не одни, — Оскар выбрался из покрытой пеплом впадины, посмотрел вдаль — туда, куда им нужно было идти.

---

2____________________________________________________________________

Ник сбросил с плеч рюкзак на тёплый песок у костра, уселся на него, как на табурет. Проводя ладонью по обветренному лицу, он на мгновение замер и посмотрел сквозь растопыренные пальцы на танцующие языки пламени. Свет, что исходил от огня, согревал его и сидящих вокруг солдат, озарял их лица, раскрашивая красно-жёлтыми оттенками, не свойственными этому гиблому месту.

Нику было не по себе с того самого момента, как только он ступил на этот проклятый чёрный песок — перешагнул границу между плодородными землями и Мёртвой Пустошью. Прошлой ночью к этому странному ощущению добавилась досада: они потеряли двух бойцов и ещё двое получили серьёзные ранения. Ему вспомнилось, как быстро, бесшумно и неожиданно вылез из-под земли один из ящеров. Ловко извернувшись между стоявшими наготове солдатами, рептилия вцепилась в руку Сэму и рванула так, что оторвала её по самое плечо, а Татуму откусила кисть, притом вместе с перчаткой и шпагой. Ник видел струи крови, что лились из разрезанного нёба хладнокровной рептилии, но тварь продолжала сжимать свои челюсти и мотать из стороны в сторону массивным туловищем и головой, желая оторвать кусок побольше и прожевать, проглотить добытую ею плоть.

Ник достал из внутреннего кармана плаща помятый конверт с уже разломанной сургучной печатью. Извлёк из него письмо, которое ему было приказано сжечь сразу после прочтения. Но Ник был не дурак и не стал этого делать. Он осознавал сложность возложенной на него миссии. Конечно, ему хотелось верить в успешный исход, только вот шансы таяли на глазах — с каждой новой язвой на теле, вызванной неизвестной им хворью, с каждым километром, отдаляющим их от цивилизации, с каждым порывом холодного ветра, беспощадно высушивающего кожу. Ник понимал, что, когда его тело найдут (если найдут), эта бумажка откроет остальным причины их гибели и будет свидетельствовать о его собственном героизме и героизме его бойцов, собранных в отряд в лихорадочной поспешности, но от этого не сделавшихся менее отважными и стойкими.

«Если мы не найдём выход, то… Да здравствуют сестры: анархия и паника. А там уж и вечная тьма», — подумал Ник и усмехнулся.

Он снова развернул лист и принялся перечитывать написанное на нём:

«Я — градоправитель Адомира и представитель городского совета — Томас Ли, назначаю Вас, капитана Репина Никиту Дмитриевича, командиром воинского формирования из двенадцати отборных бойцов. С верой в Вас и избранных воинов, сообщаю, что на ваши плечи возложена наиважнейшая и строго секретная миссия, от которой зависят жизни абсолютно всех в этом мире. Если быть откровенным, то и существование сего мира также полностью зависит от исхода данной операции. Мир наш висит на волоске, и мы вот-вот канем во тьму небытия, как и миры большинства сосланных сюда.

Ваша главная задача: оберегать Оскара, по прозвищу Атти — сына смотрительницы храма Всем Богам. Этот парень может оказаться ключом к так необходимому нам успеху. Скорее всего, он обладает магической силой и потому способен найти выход в другой мир — путь к спасению. Пока он идёт, пока ищет эту потайную дверь, жизнь его — важнее всего. Как только он погибнет или, да простят меня Творцы, отыщет потайную дверь, его необходимо схватить и вместе с ним вернуться в Адомир. По прибытию обязываю незамедлительно доложить всё лично мне.

Награда — спасение жителей Адомира. Само собой, городской совет не останется перед вами в долгу.

— Мы вот-вот канем во тьму… Да, господин мэр? — прошептал Ник, прижимая кулак с смятым письмом к груди. — Мы… уже во тьме, — он окинул презрительным взглядом чёрные барханы, сплюнул под ноги.

Засунув скомканный лист во внутренний карман, он подумал, что сейчас не время поддаваться эмоциям.

— Капитан, разрешите обратиться, — возникший перед Ником боец вытянулся словно струна.

В одной его руке была подзорная труба, в другой — свёрнутая в несколько раз карта. Ник заметил, что цвет перчаток бойца из бежевого превратился в грязно-красный, почти коричневый, а синяя униформа покрыта слоем пыли и пятнами. По-видимому, этот удалой молодец не на шутку разошёлся прошлой ночью, кромсая свирепых «Седых».

— Докладывай, — разрешил Ник.

— Цель возобновила движение. Их привал окончен, — отчеканил подчинённый.

— Значит, и наш отдых подошёл к концу, — выкрикнул Ник, поднимаясь с рюкзака и поправляя ремень. — Пять минут на сборы и выдвигаемся, — скомандовал он, глядя на уже суетящихся бойцов.

«Так… Значит теперь нас одиннадцать. Отлично! Это моё любимое число, — размышлял Ник. — Мы ещё потопчем твою плоть».

Он пнул чёрный песок и поморщился, испытывая отвращение к Пустоши и всему, что она породила.

3____________________________________________________________________

Пустыня казалась бесконечной, а цель найти поселение ведьм — недосягаемой и даже нереальной. Про себя Оскар размышлял о записке Путника, о возможном его обмане. В голову закрадывались мрачные мысли. Например, что, если мудрый Вартос решил избавиться от лишней ответственности и отправил его — «угрозу для этого мира» — на верную смерть? Ведь если бы не Яргаз и таинственные защитники, чьи копья они обнаружили в той дымящейся впадине, — гнить телу Оскара в песках Мёртвой Пустоши.

— Сейчас я радовался бы этим огромным рептилиям, лезущим из своих нор, — рассуждал Яргаз, замедляя ход. — Размозжил бы черепушку одной-другой ящерице — и на костёр. Ха! Интересно, мясо у них вкусное? — тролль остановился и выгнулся в спине, чтобы хрустнуть позвоночником.

— Что ты сказал? — переспросил Оскар, отвлекаясь от своих безрадостных размышлений.

— Да неважно, — Яргаз махнул рукой. — Кушать, говорю, хочется. И пить.

— Угу, — Оскар провёл кончиками пальцев по потрескавшимся губам, затем засунул руку в карман.

Бесполезно пошарив там и не обнаружив даже крошек сухарей — остатков вчерашнего ужина, — он закрыл глаза и, обречённо вздохнув, склонил голову.

За двое суток пути им не встретилось ни одной живой души: ни ящеров, ни людей или флордугов… Духи и призраки пустоши, если таковые и существовали, умело прятались, потому как бестелесных или эфирных сущностей Оскару с Яргазом по пути не встретилось тоже.

За всё это время путники сделали лишь один привал, притом в довольно странном месте. Они остановились на небольшом пятачке Пустоши, уставленном каменными столбами-статуями под три метра высотой. Это были грубо выточенные идолы. Часть из них имела остроконечные верхушки, часть была увенчана завитушками, напоминающими волосы или необычный головной убор. Большинство идолов, грустно опустив уголки каменных ртов, смотрело друг на друга огромными круглыми глазами. Часть каменных изваяний, заваливаясь спиной назад, клонилась к земле, уставившись в небо исполосованными узорами лицами. Оскар окрестил это необычное место «Каменным собранием». Видимо, для загадочного скульптора или скульпторов это был особый священный участок Пустоши, отмеченный высшей сакральной значимостью.

Там Оскар с Яргазом и хотели заночевать. Оскар взялся складывать небольшой костерок из сухих корней и травы, найденных и предусмотрительно собранных ими по пути.

— Знаешь, что такое вера, Ос? — спросил Яргаз. — Кстати, можно так тебя называть? — уточнил он.

Оскар кивнул, размышляя над ответом на первый вопрос. Как правило, любой разговор, касающийся веры, оказывался непростым: мешали слепые предубеждения, недостаточная осведомлённость о чужих религиях и прочие важные для ведения беседы нюансы. Для Оскара же важнейшей аксиомой была мысль, что главное не религия, а вера — своя собственная, сокровенная, ни с кем не обсуждаемая, а потому и не подвергающаяся осуждению.

— Вера — это свойство, обретаемое ощущением Творца. Вот тебе истина, рождённый в Адомире человек! — ответил на свой же вопрос Яргаз. — В моём родном мире без магии и физической силы нет шансов на нормальную жизнь. Будешь либо рабом, либо прислугой надменного вояки-чародея. А с верой… С верой всё иначе. Из земли пусть лезут зомби, с небес спускаются воинствующие ангелы, враги пусть приходят извне, — он горделиво расправил плечи и, приподняв подбородок, добавил: — Над всеми нами — Творец, а за спинами — знамёна и собратья, готовые отдать и время, и жизнь свою за светлое будущее.

— Звучит сильно, — сказал Оскар. — Наверное, твоя родная планета огромная, — он развёл в стороны согнутые в локтях руки, словно обнимая невидимый шар.

— Хм… — Яргаз призадумался. — Катаран очень…

Но он не успел закончить мысль. Оскар прервал тролля удивлённым возгласом, указывая на свой амулет, что висел на груди. Между ячейками грубой оплётки был виден еле заметный пульсирующий свет. Затем тролль уловил звуки, идущие из глубины песков: шелест и потрескивание. Подобные звуки издают ломающиеся ветви кустарников, когда некто напористо пробирается сквозь них.

Лица путников обдало ветерком, а вместе с этим до ушей донёсся шёпот: хор женских голосов. Слов было не разобрать, но каждый голос являлся независимым и сильным — это чувствовалось на некоем интуитивном уровне.

— Осторожно, Ос, — Яргаз подбежал к нему и с размаху ударил молотом по вылезающему из земли отростку.

Коричневое щупальце, тянущееся к ногам Оскара, с хрустом расплющилось, оголяя деревянную плоть с продольными волокнами. На песок брызнул прозрачный сок.

Шёпот стал громче и явно напористее. Кто бы это ни были, они злились.

Оскар прижался к спине Яргаза, выставив перед собой руки с растопыренными пальцами. Тролль же, слегка согнув ноги в коленях, занёс над головою молот, готовясь отбить атаку очередного отростка, вылезающего из черноты зыбкой почвы.

Но хитрые древесные щупальца, видимо, осознав угрозу, исходящую от молота Яргаза, не спешили нападать. Ловко выныривая из песка, они становились всё толще и темнее и, наконец, набравшись сил, взяли уставших путников в плотное кольцо. Возвышаясь над их головами, отростки, раскачиваясь и извиваясь, склонились над ними и замерли, пристально уставившись безглазыми остроконечными верхушками.

Оскар и Яргаз переглянулись.

— Я разберусь вот с этим, — прошептал Яргаз, косясь на одно из щупалец. — Сделаю брешь. А ты беги со всех ног. Хорошо?

Оскар растерянно осмотрелся и помотал головой.

— Ос, — Яргаз обернулся и посмотрел ему в глаза. — Не глупи…

В этот момент, видимо, уловив подходящий момент, пока тролль занят уговорами, а стоявший с ним человек растерянно озирался, изгибающиеся безлистные стебли обрушились на них сверху. Хватая путников за ноги и за руки, щупальца сдавливали их так сильно, что казалось, вот-вот кожа с костями не выдержат и лопнут. В момент, когда картинка реальности перевернулась, Яргаз выпустил из рук молот. Часто моргая, он посмотрел на Оскара — тот, как и он сам, болтался рядом вниз головой. Сильные оказались отростки, раз с лёгкостью перевернули путников вверх ногами и теперь преспокойно держали в таком положении, не реагируя на попытки сопротивления.

— Немножко магии сейчас бы не помешало, — Яргаз сморщился и закашлялся, так как обвивающий грудь отросток начал сдавливать его сильнее.

— Я не маг и не волшебник… Вот ведь… — Оскар громко выдохнул и, зажмурившись, крепко сжал губы, чтобы не закричать от жгучей боли, вспыхнувшей в области щиколоток.

Вьющиеся растения напоминали щупальца монстра из рассказов капитана Норга, прибывшего в Адомир пару лет назад. Он тогда поведал горожанам об огромных извивающихся щупальцах слизкого лампоголового монстра, о затонувших кораблях и моряках, что прыгали за борт, если подвергались его нападению. Спастись, само собой, никому не удавалось — бедолаги тут же попадали в огромную пасть чудовища, скрывающегося под толщей воды.

Воспоминания Оскара прервал тонкий мелодичный смех. Кажется, смеялась девушка.

— Немного понежнее, будьте так добры, — произнёс женский голос, видимо, обращаясь к пустынным вьюнам. — Мало ли. Хи. Путники могут оказаться хрупкими, как первый лёд на водной глади. Хи.

Оскар и Яргаз постарались изогнуться так, чтобы посмотреть назад, через плечо. И им это удалось. Они смогли увидеть говорящую с ними девушку: юную и почти нагую. Она сидела на одном из отростков, покорно изгибающемся под ней, и разглядывала незнакомцев, болтая в воздухе бледными босыми ногами. Её лица не было видно, так как большую часть его закрывал капюшон короткой накидки сиреневого цвета с двумя разрезами в области лопаток, окантованными зигзагообразным стежком. Из капюшона выглядывали рыжие пружинки-локоны, градиентом переходящие в светло-жёлтый… почти белый цвет на концах. А из-за спины торчали крылья. Сложенные, опущенные вдоль тела, они аккуратно прикрывали собой внешнюю часть бёдер и щиколоток. Перья были пёстрыми, багрово-бежевыми с белыми пятнышками. Лёгкий ветерок шевелил их, и они колыхались и топорщились под его дуновением, то взблёскивая, то отливая шёлком. По обе стороны от девушки, всё на том же отростке, сидели совы: рыжие, коричневые, с крючковатыми клювами и когтистыми лапами. Они смотрели на пойманных путников круглыми жёлтыми глазами и, задумчиво ухая, мотали большими головами. Со стороны казалось, что между ними и девушкой идёт неспешный разговор, что они обсуждают происходящее или даже решают, что делать с пленниками дальше.

— Ангел, — прошептал Яргаз, от удивления выпучив глаза.

Примерно такими он представлял себе жителей небес. Только, в отличие от сидящей перед ним девушки, в его воображении они были более рослыми, с мечами в руках.

— Нет-нет, — тут же возразила девушка. — Я, скорее, флордуг. Вы ведь так называете недолюдей и прочих?.. — она склонила голову и задумчиво поглядела на тролля, а затем продолжила, обращаясь, похоже, к Яргазу:

— Они же всех, отличных от стандартного человека, так кличут. Да? Хм… Высшими созданиями, видите ли, себя возомнили, — добавила она, не скрывая неприязни и имеющейся на обычных людей обиды.

Изгибающееся щупальце принялось медленно выпрямляться, опуская девушку на землю. Беззвучно спрыгнув на песок, крылатая незнакомка подошла к Оскару и Яргазу. Держась на безопасном расстоянии, она обнюхала их, словно пёс-ищейка, выискивающий нелегальные руны и магические атрибуты. Затем, не проронив ни слова, крылатая протянула руку к Оскару и достала из внутреннего кармана его накидки письмо, написанное Путником. Покрутив его в руках, девушка отступила на пару шагов и развернула измятый лист бумаги. Принялась разглядывать, что там написано. Было видно, что она в замешательстве, потому как плечи её дёрнулись и крылья трепыхнулись, словно бы стряхивая с себя пыль. Повернувшись к Оскару и Яргазу спиной, девушка принялась бубнить, читая написанное Вартосом.

— Ты Оскар? — крылатая подошла к пойманному парню и, слегка склонившись, посмотрела ему в глаза. — Этот символ… — она ткнула в нарисованный кровью узор, — его изобразил Вартос. Верно?

Оскар кивнул, правда кивок получился неловким, учитывая положение тела.

— Перед тобой надежда этого мира, — прохрипел Яргаз.

— Тебя не спрашивала, зелёный, — отмахнулась от него девушка.

Было видно, что тролля это высказывание задело, но он решил не гневить странную незнакомку, поэтому промолчал.

— Исходя из письма и энергетики… — она приложила ладонь к нарисованному символу, на секунду закрыла глаза, затем продолжила: — Я могу сделать вывод: этот паренёк скорее угроза, чем спасение, — ткнув Оскара в живот, девушка снова хихикнула и плюхнулась на песок.

И снова щупальца-корневища начали выползать из песка прямо под ней. Заботливо переплетаясь в нечто, отдалённо напоминающее плетёную лавку, они приподняли её над землёй и замерли, застыли, словно неживые.

— Может, и угроза, — выдыхая, обречённо сказал Оскар. — Убейте, да и дело с концом. Чего мучиться-то? Зачем идти куда-то?.. Думать, гадать… Надоело.

Состроив расстроенную гримасу, девушка, облокотившись о колено, подпёрла ладонью лицо и посмотрела на Оскара так, что он ощутил, как по спине пробежал холодок. Не спросив разрешения, крылатая незнакомка проникала в его сознание, пытаясь найти и ухватить истинную суть, желая понять, насколько он опасен лично для неё. Глаза, что смотрели теперь на него из глубин капюшона, были настолько необычными, что Оскар не мог отвести от них взгляда. Зелёные, они переливались всполохами света и казались драгоценными камнями. Взгляд был одновременно внимательным и пугливо-настороженным.

— Моё имя Веста, — представилась девушка, выходя из задумчивости.

Пленники тоже по очереди представились.

Из-под её крыла показалась бледная рука. С тихим хихиканьем девушка щёлкнула пальцами. И в тот же миг державшие Оскара и Яргаза корневища ослабили хватку, позволив им дышать полной грудью. Немного помедлив, послушные отростки перевернули путников прямо в воздухе, а затем аккуратно поставили на землю. Голова Оскара закружилась, он побледнел. К горлу подкатил ком, но он постарался перебороть этот позыв. Оскар взглянул на Яргаза, пытаясь понять, как тот себя чувствует, но по тому было сложно что-либо определить. Кожа его была по-прежнему изумрудной, и выглядел он как обычно.

— Вартос — наш друг, — Веста подняла руку, в которой держала письмо и потрясла ею. — Раз он доверял тебе, то и мы постараемся верить юному изгнаннику из Адомира, — она подозрительно покосилась на тролля, размышляя о том, что об изумрудном флордуге в тексте речи не шло. Однако, вслух свои сомнения девушка не озвучила. Сказала только торжественным тоном:

— Да будет свидетелем природа-мать и воздух сего мира! Мы должны Путнику и долг сей воздадим.

— Спасибо, — Оскар приложил руку к груди и слегка поклонился ей.

— Идите за мной, — Веста кивнула в сторону бесконечных барханов, уходящих за горизонт. — Вначале покажу вас старшей сестре, а уж потом поведаете, от чего бежали и зачем забрели в Мёртвую Пустошь.

Яргаз и Оскар согласно кивнули и покорно побрели за новой знакомой. По обе стороны от Весты то и дело сновали древесные щупальца, они то выныривали из песка, описывая в воздухе дуги, то снова утопали в его черноте. Подобно сторожевым псам, эти растения присматривали за ней, оберегали от угроз. Если идущие следом Оскар и Яргаз нарушали дозволенную этими охранниками дистанцию, ряд остроконечных вьюнов возникал между ними и Вестой. Только дождавшись, пока девушка отойдёт на безопасное расстояние, они уходили под землю, разрешая путникам идти дальше.

Примерно через четверть часа Веста вдруг остановилась и, подняв вверх руку с раскрытой ладонью, выкрикнула:

— Замрите!

Она что-то прошептала, описала ладонью в воздухе полукруг, и перед ними открылся удивительный вид: оазис в виде небольшой поляны, поросшей разноцветными цветами и травами. По центру поляны, словно зеркало, поблёскивала гладь озерца, над которым порхали маленькие птицы и бабочки. Оскар подумал, что это мираж — шутка разума, измотанного изнурительным путём. Было этому, впрочем, и второе объяснение: дрессированные корневища-щупальца не рассчитали свою силу и тряхнули его слишком сильно. Но оба варианта оказались, похоже, неверными. Судя по доносящимся до путников сладким ароматам и по боли в губе, которую Оскар закусил, желая удостовериться, что он в порядке, это была реальность — кусочек рая в забытой всеми пустыне. Он нерешительно ступил на ровно очерченную чёрным песком полянку и, не проронив ни слова, просто пошёл по ней, любуясь яркостью и наслаждаясь запахом сада. Свежие фрукты, ягоды, орехи — всё это было сосредоточено в одном месте и казалось чудом. Впрочем, сейчас любая более или менее сносная еда показалась бы манной небесной, а тут такое!..

— Нам с сёстрами удалось вырастить больше двухсот видов растений, — похвасталась Веста, заметив удивление новых знакомых. — Пришлось поработать, конечно. Хи. Где-то руками, ну а где-то и умения необычные применяли. Многие ритуалы и заклинания придумывали на ходу. Импровизация чистой воды. Кстати, — она кивнула на озерцо, — вода в нём пресная и чистая. Мы назвали его «Слеза зари».

Услышав это, Яргаз и Оскар, не сговариваясь, рванули к озеру. Они улыбались, вдыхая неповторимый букет ароматов из сухой и свежей листвы, из цветов и трав… Затем, добежав до озера, упали перед водной гладью на колени и принялись жадно загребать ладонями воду. Они пили, утоляя двухдневную жажду, радостно плескаясь и брызгая друг друга.

— Путник не обманул меня, — Оскар улыбнулся, в очередной раз складывая ладони лодочкой.

Не отводя от тролля глаз, он снова зачерпнул воды и вылил себе на затылок. Пыль и жар Мёртвой Пустоши тут же канули в небытие.

— Выходит, он был честен, — Яргаз подозрительно покосился на Весту.

Сложив крылья за спиной, девушка махала руками, что-то объясняя летающим вокруг неё совам.

— Совсем чуточку, — раздался грубый женский голос. — Чу-точ-ку. Самую маленькую.

Яргаз и Оскар резко обернулись на голос и увидели ещё одну девушку.

— Это моя сестра — Фэй, — Веста улыбнулась. — Позволь представить тебе эту парочку. Хи.

Прищурив глаза и скрестив на груди руки, Фэй кивнула ей.

— Этот человек — Оскар, а вот этот зелёный здоровяк — Яргаз, — продолжила Веста. — Само собой, они пришли из Адомира. И кстати, сюда их отправил Путник. По крайней мере, его, — она указала на Оскара.

Продолжая внимательно рассматривать пришедших из Адомира, Фэй снова кивнула. Она выглядела странно и одновременно волшебно. В отличие от сестры эта ведьмочка была очень низкого роста, почти что карликом, но с симпатичным личиком юной девы: островатый нос, веснушки на бледных щеках, глаза с опущенными уголками, из-за чего девушка всегда казалась грустной. Если бы не остроконечные уши, торчащие из-под вьющихся каштановых волос, вполне сошла бы за человека. Хотя… было ещё кое-что, что отличало её, как и Весту, от людей, — наличие крыльев. Только у Фэй они были в цвет пышного платья с корсетом и рукавами фонариками — розовые, полупрозрачные, с голубыми вкраплениями по всей длине.

— Ну мерцал этот амулет… И что? Стекляшка треклятая! Тьфу на неё. Да? Ерунда же… Откуда тут магии-то настоящей взяться? — Фэй развела руками и замерла, ожидая реакции от новых собеседников.

— Добрый день, — почёсывая затылок, поздоровался Яргаз.

Он не совсем понимал, что имела в виду эта девушка, говоря о «стекляшке», но догадывался, что могло подразумеваться под словами касательно магии… Судя по всему, и здесь, в Мёртвой Пустоши, её тоже никогда не было.

— Здравствуйте, — Оскар принялся отряхивать запачканные колени.

— Я вам не королева и даже не принцесса, — проворчала Фэй. — Привет, Фэй, — звонко произнесла она. — Этого было бы достаточно. Официозничают они тут мне. Нашлись представители высшего общества.

Звонкий смех Весты, дал понять, что это была шутка и, видимо, смешная, учитывая его продолжительность. Юная ведьма перестала смеяться, лишь когда из-за деревьев, растущих чуть в стороне от озера, вышел флордуг. Впрочем, флордугом его посчитали Оскар и Яргаз, увидев, что вместо человеческой у появившегося незнакомца была птичья голова. Специалисты в таких вопросах назвали бы его антропоморфным существом. У него были круглые глаза, расположенные почти по бокам головы, и острый клюв. Вместо волос на голове торчали синие перья. Они свисали в области подбородка, там, где у обычного мужчины росла бы борода, и ими были покрыты руки — от локтей, видневшихся из широких рукавов мантии, и до самых ладоней. Одеяние птицеголового напоминало рясу. В одной руке он сжимал деревянный посох, поросший покрытыми листвой молодыми веточками, а во второй — тетрадь с торчащим из неё карандашом.

— Приветствую вас! — он кивнул Оскару и Яргазу, перевёл взгляд на сестру. — Дай только волю Фэй, и уста её вам выскажут всё недовольство этого мира, — он усмехнулся.

Фэй фыркнула, скрестила руки на груди и, недовольно сморщив носик, отвернулась от него.

— Кстати, я Дрю, — представился он.

— Яргаз.

— Оскар.

— Оскар, — словно пробуя имя на вкус, протянул Дрю. — А вы знаете… — он вдруг оживился. — Если разделить имя на две части: «ос» и «кар», — то на одном из языков, изучаемых мной, получится «копьё творца». Хотя набор букв в имени, коим ты наречён, говорит о наличии ранимости, скрытой за щитом из веры и отваги.

— Дрю, конечно, зануда, но при этом он добрый ведун и знахарь, — пояснила Фэй, перебивая рассуждения брата.

— Это осталось в прошлом, — Дрю приложил указательный палец к губам и, закрыв глаза, покачал головой. Видимо, опасаясь, что сестра вот-вот выдаст все его секреты. — Не в силах нынче исцелить, коснувшись лишь крылом лица, увы, — он медленно повёл плечом. — Но вам постараюсь помочь, коли Вартос лично вас сюда отправил и вы ещё живы. Идёмте в дом.

Он жестом пригласил гостей проследовать по появляющейся перед ним тропинке, выложенной из плоских камней. Прижимаясь друг к другу, камушки убегали вдаль, заставляя попадающиеся на пути деревья и кусты исчезать. И только после этого Оскар и Яргаз увидели чуть впереди небольшой домик, двускатная остроконечная крыша которого выглядывала из-за невысоких деревьев, усыпанных оранжевыми плодами. Построен дом был не из камня или отёсанных брёвен, как привык Оскар, а был он сплетён из тонких стволов и ветвей, покрытых копьевидными листьями. Издалека хижина напоминала огромную овальную корзину, прикрытую сверху островерхой крышкой.

«Надеюсь, они покормят нас», — подумал Яргаз, на ходу осматриваясь по сторонам.

«И что дальше? — спросил у себя Оскар. — Пойдём дальше, на поиски заветного „ключа спасения“, или просто останемся жить в этом оазисе? А если выхода не существует? Если нас не примут странные ведуны с ведьмами и прогонят прочь?..» — он посмотрел на безоблачное небо, а затем его взгляд привлекла парящая над их головами Веста.

Спрятанный дар

Перед входом в дом, под небольшим тканевым навесом находился деревянный стол с резными ножками, под который было задвинуто несколько табуретов. На столешнице располагались канделябры с потушенными свечами, деревянная ступа, из которой торчал каменный пест, потрескавшиеся блюдца из глины, а в некоторых из них лежали аккуратно перевязанные пучки травы с сухими корнями.

— После вас, — Дрю отодвинул в сторону вьюны, что закрывали вход в хижину, играя роль шторы. — Веста, Фэй, принесите свежих фруктов, — попросил он девушек.

— Хорошо. — Веста расправила крылья, несколько раз взмахнула ими и, оттолкнувшись от земли, взмыла вверх.

— Справится сама, — буркнула Фэй, щурясь от ветра, вызванного движением крыльев сестры.

— Смелее, входите, — настаивал Дрю, видя нерешительность гостей.

Яргаз и Оскар, слегка склонив головы, прошли внутрь. В хижине было довольно темно. Между неплотно сплетённых ветвей внутрь сочился дневной свет, но его было недостаточно, так что по углам комнаты горели свечи. Прямо по центру жилища стояла закопчённая до черноты буржуйка, рядом с ней располагались грубо сколоченный стол, три табурета и кресло-качалка. Вдоль противоположной от входа стены стояли три двухъярусные кровати с плетёнными из ветвей спинками, пышными подушками и лоскутными одеялами. Пара углов была занавешена тонкими шторами, за прозрачной тканью которых виднелись плотно заставленные самыми разными предметами полки. На них размещались какие-то банки, статуэтки, шкатулки, хрустальные шары и черепа мелких животных. На одной из полок лежали разные книги и скрученные и перевязанные свитки.

— Приветствую вас.

Оскар и Яргаз, изучающие интерьер хижины, резко обернулись на голос. Сначала они никого не увидели, но затем на одной из кроватей появилась девушка. Она сидела неподвижно и, не скрывая интереса, разглядывала гостей. Медленно проявляясь, словно призрак, набирающий плотность, впитывающий в себя краски реальности, присущие живым, девушка принялась расчёсывать белые локоны. Костяной гребень, которым она пользовалась, утопал в густых волосах, от этого они казались ещё пышнее.

— Здравствуйте, — вымолвил Оскар.

— Магия, — произнёс одними лишь губами Яргаз, заворожённо наблюдая за появившейся.

— Моё имя Алтея, — представилась девушка, сверля гостей выразительными, чёрными как уголь глазами.

В них было не столько любопытство, сколько насторожённость.

— Бабушка, — протянула Фэй. — К чему эта показуха, а? Ты прекрасно выглядишь и без того, — девушка взмахнула рукой, быстро прошептав:

— Яви себя в том образе, что видел жизнь, но всё же молод в отражении души.

Представившаяся Алтеей недовольно поморщилась, но всё же согласно кивнула и начала стареть прямо на глазах. Словно отведённое ей время превратилось в птицу, и теперь, расправив крылья, она пикировала вниз, к своему финалу. За считанные секунды из симпатичной девушки Алтея превратилась в старуху: полноватую, низкорослую и, судя по всему, подслеповатую на правый глаз. Неизменной осталась белая пышная копна волос.

— Не смотрите так на меня. Отвернитесь, — попросила Алтея, махая рукой в сторону. — Дайте минутку, я приведу себя немного в порядок.

Кто куда, а Оскар уставился на потолок, с этого ракурса напоминающий висячий сад. Вся его поверхность была покрыта разнообразными растениями: светло-зелёные перистые листья и изгибающиеся стебли коричневого цвета свисали вниз, ползли вдоль или тянулись к стенам, вплетаясь в их естественные, созданные природой узоры. На одном из таких отростков, закрученном на конце улиткой, на поблёскивающих цепочках болталось три амулета.

«Почему они здесь висят? — подумал Оскар. — Хм… Я чувствую тепло, что они источают. Странно. Очень странно», — в груди вдруг стало жарко, сердце забилось быстрее.

Амулеты покачивались, отражая глянцевыми гранями дневной свет, проникающий в помещение через небольшое окошко. Судя по широким лоскутным лентам, опоясывающим кристаллы, с нацепленными на них брошками, серёжками и другими элементами бижутерии, ими владели женщины. Возможно, кто-то из живущих здесь ведьм. Оскар приблизился, протянул руку, позволяя одному из остроконечных минералов уткнуться в центр его ладони. Теперь он смог разглядеть получше металлическую фигурку-брошку, прикреплённую к чёрной ленте. Это был значок: контур идущей кошки, взгляд которой, судя по положению головы, направлен вверх.

Яргаз хотел обратиться к Оскару, но стоявшая рядом Фэй взяла тролля под локоть и, поднеся палец к губам, произнесла:

— Тсс… Пусть. Пусть посмотрит. Не мешай ему.

Неожиданно для всех амулет в ладони Оскара «ожил»: просиял цветным переливом плавающих внутри искр. Лицо юноши озарилось выплеснувшимися наружу лучиками света. Сияние приковало его взгляд, и, кажется, он начал слышать голос амулета — приятный женский голос, тихо-тихо что-то напевающий на незнакомом ему языке.

Глядя с нескрываемым любопытством на происходящее, Алтея встала с кровати и, с трудом переставляя ноги, подошла к нему.

— Вы знали, что кристаллы хранят верность своим хозяевам? — она коротко улыбнулась и, схватив Оскара за запястье, отвела его руку от кристалла.

Амулет стал покачиваться по инерции, но больше не мерцал и не искрился, как ещё секунду назад. Угас, словно обесточенная лампочка. Очнувшийся от завораживающего зрелища Оскар медленно перевёл свой взгляд на старуху и спросил:

— Что? О чём это вы говорите?

— Обычно новому хозяину камень отказывается служить и в контакт не вступает, — продолжала рассуждать седовласая ведьма. — Особенно если тот — человек невежественный и не утруждает себя поиском общего языка с камнем.

— Но этот амулет только что сиял, — Оскар кивнул в сторону угасшего кристалла.

— А что он? — Алтея подбоченилась. — Тут, милок, с тобой нужно разобраться как следует, а не побрякушку винить в уступчивости. Кто ты? — прищурившись, потребовала ответа ведьма.

— Оскар из Адомира.

— Маг, шаман, духобор, ясновидец, — старуха шумно втянула ноздрями воздух и продолжила:

— Прорицатель, предвестник… Кем являешься-то?

— Я… я, — начал заикаться Оскар.

Он обернулся и растерянно посмотрел на Яргаза. Изумрудный соратник, поймав его взгляд, неуверенно пожал плечами: мол, вопрос старой ведьмы услышал, но с ответом помочь не могу.

— А может, выпьем чаю? — предложил Дрю и тут же принялся сервировать стол: сначала он снял с одной из угловых полок чашки, затем из небольшого шкафчика, примостившегося под подоконником, достал вазу с печеньем.

— Давайте помогу, — предложил Яргаз.

Дрю махнул рукой, давая понять, что помощь не нужна, и кивнул на табурет:

— Присаживайтесь, гости дорогие. Отведайте травяного отвара с ягодами. Сам готовил. А как тонизирует, мм, — он покачал головой, закатив глаза.

В дом влетела Веста. Опустившись на пол у стола, она шумно сложила за спиной крылья и вывалила свежие овощи, что лежали в подоле её накидки.