Бесплатный фрагмент - Социальная жизнь ассирийцев и вавилонян

Голоса из глины. Предисловие переводчика

Руины Ниневии и Вавилона веками безмолвно взирали на сменяющие друг друга цивилизации. Мы привыкли ассоциировать их с именами грозных царей — Ашшурбанипала, Навуходоносора, — с рассказами о жестоких войнах и грандиозных завоеваниях. История, казалось, принадлежала лишь им. Но кем были те, чьими руками возводились зиккураты и украшались ворота Иштар? О чем они мечтали, чего боялись, как любили и торговали?

Долгое время ответы на эти вопросы были погребены под толщей песка и забвения. Но в XIX веке произошло чудо: ученые взломали код клинописи, и тысячи глиняных табличек заговорили. Проводником в этот затерянный мир, нашим Вергилием в повседневной жизни Месопотамии, стал Арчибальд Генри Сэйс — один из титанов «героической эпохи» ассириологии.

Профессор Оксфордского университета, Сэйс обладал редким даром — видеть за сложными клинописными значками не просто тексты, а живую ткань человеческих судеб. Книга, которую вы держите в руках, — это плод его многолетних исследований и удивительной способности оживлять прошлое. Это не сухой академический трактат, а настоящая машина времени, которая переносит нас на шумные улицы древних городов.

Вместе с автором вы узнаете, сколько стоил бык на рынке, как заключался брачный контракт, защищавший права женщины, и почему развод мог обойтись мужу в целое состояние. Вы заглянете в школу, где дети осваивали сотни знаков сложнейшей письменности, и в дом простого земледельца, певшего песни во время пахоты. Вы поймете, как работали первые в мире юристы, процветали ростовщики и почему даже наследник престола, царевич Валтасар, не гнушался лично участвовать в торговле шерстью.

Сэйс черпает свои знания не из домыслов, а напрямую из первоисточников — контрактных табличек, судебных протоколов, писем и даже школьных «тетрадей». Он становится нашим переводчиком, позволяя услышать голоса торговцев, жрецов, рабов и свободных женщин, живших тысячи лет назад.

Эта книга — уникальное открытие. Она доказывает, что под пылью веков скрывается не абстрактная история, а мир, поразительно похожий на наш — со своими сделками и кредитами, семейными драмами, образованием и глубокой верой. Она возвращает голос тем, кто молчал тысячелетиями, и показывает, что под песками времени бьется все то же человеческое сердце. Откройте ее и начните свое путешествие.

Предисловие автора

Главы, составляющие этот небольшой том, первоначально появились в журнале Sunday at Home. При их переиздании я намеревался добавить переводы основных оригинальных документов, на которые делаются ссылки. Но после дальнейшего размышления, учитывая общую направленность серии «Потаённые тропы», я решил, что лучше напечатать их в том виде, в каком они были написаны.

Глава I. Народ

Иезекииль рассказывает нам, как в последние дни Иудейского царства стены дворцов Вавилонии были украшены «изображениями Халдеев, написанными киноварью, препоясанных по чреслам своим поясами, с пышными повязками на головах их, всех их по виду военачальников, похожих на сынов Вавилона, уроженцев земли Халдейской» [1]. Ранее он уже описывал ассирийцев как «одетых в голубое», «одетых великолепно, всадников, ездящих на конях». Таким образом, они отличались от халдеев, а халдеи, в свою очередь, отличались от вавилонян, которые, однако, жили в той же стране, что и они, и носили ту же одежду.

Открытия, сделанные в последние годы в долинах Тигра и Евфрата, объясняют и иллюстрируют слова пророка. Халдея, или Вавилония, — ибо эти два названия используются как синонимы, — была аллювиальной равниной, зажатой между двумя великими реками Западной Азии, и простиралась на юг от точки, где они почти соприкасались друг с другом, до болот в верховьях Персидского залива, где они впадали в море. Севернее простиралась земля Ассирии. Изначально это был район, окружавший древнюю столицу Ашшур, упомянутую во второй главе книги Бытия [2], построенную на западном берегу Тигра. Еще дальше на север находились более поздние столицы, Калах и Ниневия, между которыми стоял Ресен, или Рес-эни, «голова источника» [3]. Страна Ассирия существенно отличалась от страны Вавилонии, и это различие оказывало влияние на характер населявших их народов. Ассирия была страной известняковых холмов и густых лесов, орошаемой Тигром и его притоками, которые прорезали себе путь через скальные русла. Вавилония же, напротив, была плоской и болотистой; ее почва была богатой и плодородной, но реки и ручьи, пересекавшие ее, могли быть удержаны от затопления страны только с помощью тщательно организованной системы каналов. Ил, который сносился в море, постоянно прибавлял сушу, заставляя берега Персидского залива продвигаться на юг; города, стоявшие на морском побережье в ранние дни вавилонской истории, теперь находятся далеко в глубине суши.

Однако район, прилегающий к морю, отличался от остальной Вавилонии большими солеными болотами, которые его покрывали. Поэтому он был известен как земля Маррату, или «соленые болота», название, которое появляется в Ветхом Завете под формой Мератаим [4]. В его центре возвышался родовой город Меродах-Баладана, чьим послам Езекия показал все сокровища иудейской монархии.

Меродах-Баладан был халдеем. Халдеи, или калда, как их называют на памятниках, были племенем, населявшим соленые болота, и мы впервые слышим о них в IX веке до нашей эры. Принадлежали ли они к той же семитской расе, что и жители Вавилона, мы не знаем. Но при Меродах-Баладане они прославились в восточном мире. Меродах-Баладан сделал себя царем всей Вавилонии, и халдеи стали настолько неотъемлемым и важным элементом населения, что с тех пор дали ему свое имя. С этого времени «вавилонянин» и «халдей» стали взаимозаменяемыми терминами.

Вавилонская раса была далеко не чистой. Изначальными жителями страны были аккадцы, или шумеры, которые говорили на агглютинативном языке, подобном языку современных финнов или турок, и были создателями клинописной системы письма и культуры ранней Вавилонии. Они занимали как Аккад, северную часть Вавилонии, так и Шумер, или Сеннаар, ее южную часть. Однако в Аккаде они на раннем этапе подпали под владычество семитских племен, чьей первой родиной была Аравия; в Шумере они продержались дольше, и вероятно, что семиты не смогли вытеснить их в этой части страны до сравнительно недавнего времени. Семиты Вавилонии были тесно связаны как по расе, так и по языку с евреями. Именно из Ура Халдейского, ныне представленного курганами Мугхейра, переселился Авраам, и другие города Вавилонии, должно быть, были в значительной степени заселены торговцами и поселенцами семитской расы.

Вскоре после эпохи Авраама население Вавилонии стало еще более смешанным вследствие успешного вторжения в страну некоторых племен Элама. Касситы, как их называют на памятниках, в большом количестве поселились на вавилонской равнине и основали династию царей, правившую несколько веков. Аккадцы, семиты и касситы смешивались и вступали в браки, образуя гибридное население, которое впоследствии приняло в свои ряды халдейские племена юга. Таким образом, народ Вавилонии стал тем, чем сегодня являются англичане: одним из самых смешанных народов, ведущим свое происхождение от рас различного происхождения.

Гораздо более чистокровными были ассирийцы на севере. Из земли Шумер, или Сеннаар, как нам говорят, вышел Ашшур, чтобы основать ассирийское царство [5]. Это была колония, высланная семитской частью вавилонского населения, и до самого конца ассирийцы продолжали представлять как по внешнему виду, так и по характеру чистый семитский тип. Лица, изображенные на некоторых их памятниках, напоминают еврейские лица, которые мы можем встретить сегодня на более бедных улицах крупных европейских городов.

Природа и происхождение, таким образом, в совокупности создали различие между жителями Вавилонии и Ассирии. Вавилонянин был коренастым, плотным человеком, несколько невысоким, с прямым носом, широкими ноздрями и квадратным лицом. Ассириец же, напротив, был высоким и мускулистым, его нос был слегка крючковат, губы полные, глаза темные и пронзительные. На его голове и лице было обилие черных вьющихся волос. Такой тип резко контрастировал с типом ранних аккадских фигур, дошедших до нас. Здесь лицо длинное и тонкое, с прямой бородой, не совсем непохожей на ту, что изображена на лицах стариков в китайском искусстве. Какими были особые характеристики лица халдеев, у нас в настоящее время нет средств для определения.

Вавилонянин был по сути ирригатором и земледельцем. Клинописные тексты полны упоминаний о садах Вавилонии и каналах, по которым они орошались. Это была земля, которая обильно производила все, что было доверено ее недрам. Пальма была в ней коренным растением; так же, по мнению натуралистов, и пшеница. Даже в классические времена урожай вавилонской пшеницы был огромен. Геродот говорит нам, что он иногда составлял триста к одному. Но страх перед наводнениями и освоение болотистых земель требовали постоянного ухода и труда, в результате чего сельское население Вавилонии, как и сельское население Египта, было трудолюбивым крестьянством, полностью преданным сельскохозяйственным работам и не склонным к войне и военным операциям. В городах, где семитский элемент был сильнее, велась значительная торговля и коммерция, а города на морском побережье строили корабли и отправляли своих купцов в далекие страны. Халдеи, чей крик был в их кораблях [6], отправляли свои торговые флоты к южным побережьям Аравии и каменоломням Синайского полуострова, и даже, по-видимому, к берегам Индии.

Характер ассирийца был совершенно иным, чем у вавилонянина. Он был воином, торговцем и администратором. Мирные занятия сельскохозяйственного населения Вавилонии мало его устраивали. Его двумя страстями были война и торговля. Но его войны, по крайней мере в поздние дни Ассирийской империи, велись с коммерческой целью и не были бессмысленными проявлениями грубой ярости и любви к кровопролитию, какими их обычно представляли. Именно для того, чтобы разрушить торговлю финикийских городов и направить ее в ассирийские руки, ассирийские цари вели свои армии на запад; именно для обеспечения главных торговых путей совершались походы в сердце Аравии и назначались ассирийские сатрапы в городах Сирии. Ассириец действительно был неотразим как солдат; но мотивом, который его вдохновлял, был в равной степени интерес торговца, как и желание завоеваний.

В отличие от вавилонянина, он мало заботился об образовании и литературе. Знание книг в Ассирии было достоянием немногих, в частности особого класса писцов. Любовь к учебе скорее развивается у земледельческого, чем у военного народа. Однако и ассирийцы, и вавилоняне были похожи в одном отношении — они оба были чрезвычайно религиозны. Но и здесь мы можем отметить различие между ними. Религия вавилонян была гораздо более смешана с суевериями, чем религия ассирийцев. В то время как вавилонянин жил в ежечасном страхе перед многочисленными демонами, которые, по его мнению, постоянно подстерегали его, чтобы причинить вред, ассириец чувствовал себя в безопасности под защитой своих богов, прежде всего верховного бога Ашшура. Когда ассирийские цари отправлялись на войну, они были твердо уверены, что сражаются в битвах Ашшура, и что Ашшур дарует им успех. «Благодаря вере в Ашшура», — постоянно говорят они нам, — они преодолевают всякое сопротивление и заставляют непокорных признать могущество великого ассирийского божества.

Ассирийцы, по-видимому, жили в основном в городах. Землю обрабатывали рабы или более древнее население, которое там обнаружили семитские колонисты. Во всяком случае, именно из городского населения набиралась армия и пополнялись ряды чиновничьей бюрократии. Следовательно, когда могущество армии и высших классов было сломлено, не осталось силы, способной противостоять врагу. Постоянные войны ассирийского монарха истощили военный класс царства, в то время как ассирийские колонии, которые размещались в качестве гарнизонов в завоеванных провинциях, еще больше способствовали уменьшению господствующей части населения. Поэтому, когда на монархию обрушились тяжелые времена, и страна была наводнена скифскими ордами с севера, ассирийская армия уже не могла им противостоять. Войска, которые гарнизонировали подчиненные провинции империи, были отозваны домой, но их оказалось недостаточно даже для защиты самой Ассирии. Ассирийская империя пала, потому что население, которое создало и поддерживало ее, было истощено. Ассирийский род практически вымер, ассирийские города превратились в груды руин, а на их месте поселились новые расы. В этом отношении Ассирия представляла собой разительный контраст с Вавилонией. Там население оставалось неизменным, несмотря на революции и иностранные завоевания. Династии и империи могли возникать и падать, но народ страны продолжал обрабатывать свои поля или заниматься торговлей и коммерцией, как это было веками ранее. Сельскохозяйственное население выживает, в то время как военная каста, правящая мечом, со временем неизбежно исчезает.

Глава II. Как жил народ

Вавилония была страной кирпича, Ассирия — камня. Именно в Вавилонии была построена великая башня из кирпича, вершина которой, как предполагалось, должна была «достигнуть небес». Кирпичи просто сушили на солнце; их редко обжигали в печи. Когда хотели придать стенам здания дополнительную прочность, к ним подкладывали горящее топливо, и их поверхности таким образом остекловывались в сплошную массу. Но обычно вавилонские строители довольствовались обычным необожженным кирпичом страны. Естественно, со временем он рассыпался, и кирпичное строение превращалось в бесформенную груду глины. Навуходоносор рассказывает нам, как великий Храм Семи Планет Неба и Земли в Борсиппе, близ Вавилона, руины которого сейчас известны под названием Бирс-и-Нимруд и который часто отождествлялся с Вавилонской башней, был разрушен до его времени дождем и бурей, а также небрежностью в ремонте его дренажных систем. Фактически, равнина Вавилонии была покрыта искусственными холмами, образованными из обломков древних храмов, которые были оставлены в запустении. Одно из самых ранних названий, данных ей на памятниках, — «земля курганов».

Камня в стране не было. Если камень и использовался, как, например, Навуходоносором при строительстве набережных Вавилона, его приходилось привозить из далеких гор Элама. Даже самые маленькие камни и галька высоко ценились. Именно поэтому в Вавилонии, по-видимому, зародилось искусство гравировки. Из Геродота мы узнаем, что каждый вавилонянин носил с собой гравированную печать, прикрепленную к запястью шнуром, и это утверждение полностью подтверждается местными памятниками. Печать имела цилиндрическую форму, продольно просверленную отверстием, через которое продевался шнур. Когда ее нужно было использовать, ее прокатывали по влажной глине, которая служила вавилонянам в качестве писчего материала, и она считалась необходимой гарантией личности владельца. Ни один юридический документ или контракт не был действителен без оттиска печатей лиц, участвовавших в нем; гравированный камень, по сути, был так же незаменим для его владельца, как и его собственное имя.

В Ассирии, напротив, глина была сравнительно редка, а камень — в изобилии. Поэтому, в то время как храмы и дворцы Вавилонии строились из кирпича, в Ассирии они, по крайней мере частично, строились из камня. Ассирийцы, однако, первоначально переселились из Вавилонии и принесли с собой традиции искусства и архитектуры своей родины. Соответственно, используя камень, они тем не менее не отказались полностью от использования кирпича. Стены Ниневии, несмотря на их высоту, были построены из кирпича, и только цоколь дворцов был сделан из камня. Не стоит удивляться этому рабскому подражанию стилю строительства, который был неуместен в стране, куда его перенесли. В другом отношении ассирийцы подражали архитектуре Вавилонии еще более рабски и излишне. Это касалось строительства огромных платформ из кирпича, на которых возводились храмы богов и дворцы царей. В Вавилонии такие платформы были необходимы, чтобы обезопасить строения на них от опасности наводнений или неудобств болотистой почвы. Но в Ассирии подобных мер предосторожности не требовалось. Там здания могли быть возведены на скальном основании, без использования искусственной платформы.

Кирпичные стены вавилонских домов были покрыты штукатуркой, которую затем украшали росписью. Вокруг них проходили панели, на которых изображались фигуры людей и животных. В ассирийских дворцах панели были выполнены из резных каменных плит и расписаны в подражание панелям из расписной штукатурки, которые были обычны в Вавилонии. Карнизы и другие части стен в домах богатых часто украшались бронзой и алебастром, и даже золотом. Иногда для той же цели использовалась слоновая кость, как в слоновых дворцах Самарии [7]. Двери, в особенности, были покрыты полосами бронзы и часто были двойными, а петли вращались в бронзовых гнездах. Окна защищались от непогоды с помощью занавесей из гобеленов; а лестница, открытая воздуху, вела на верхние этажи дома. Лестница выходила во двор, вокруг которого строились гостиные и спальни, причем комнаты, предназначенные для женщин, были отделены от комнат мужчин.

Однако все эти предметы роскоши были доступны только богатым и знатным. Масса народа жила, как и их потомки сегодня, в глинобитных хижинах с коническими крышами из глины. Им приходилось довольствоваться жизнью на первом этаже и защищаться от холода и зимних дождей не дорогими гобеленами, а делая отверстия в стенах, служившие окнами, как можно меньше. Не приходится говорить, что бронза, скульптура и роспись, украшавшие жилища богатых, были неизвестны в домах бедных.

Даже в домах богатых мебель, несомненно, была такой же скудной и простой, как и сегодня на Востоке. На полу лежали ковры с пестрыми узорами, использовались стулья и табуреты различных форм и размеров. Табуреты обычно были высокими, так что ноги сидящего приходилось поддерживать подставкой для ног. Некоторые стулья были снабжены подлокотниками.

Иногда вместо стульев использовались кушетки или диваны. Роскошный ассириец мог даже возлежать на кушетке во время еды — привычка, которая перешла с Востока в Грецию, а из Греции в Рим, так что во времена нашего Спасителя было более привычно «возлежать», чем сидеть за столом. Один из барельефов в Британском музее изображает ассирийского царя Ашшурбанипала, лежащего на кушетке, в то время как он пьет вино и пирует после поражения и смерти своего эламского врага, хотя его жена, участвующая в банкете, сидит на стуле. Обычай возлежать за едой, несомненно, был заимствован ассирийцами из Вавилонии, поскольку более древний местный обычай заключался в том, чтобы сажать гостей на званом обеде на высокие табуреты по обе стороны от небольшого стола. Ночью богатые классы спали на кроватях, покрытых толстыми матрасами или коврами. Более бедные люди довольствовались только матрасом, который расстилался на земле и сворачивался, когда больше не был нужен. Это была постель, которую можно было взять и унести, как «постели», о которых мы читаем в Новом Завете. Все классы одинаково спали в своей обычной одежде.

Дом зажиточного ассирийца или вавилонянина не считался полным, если в нем не было сада или плантации, которые, по-видимому, обычно разбивались перед ним. Он был хорошо засажен деревьями, среди которых пальма, естественно, занимала главное место. В теплую погоду под тенью деревьев ставили столы и сиденья, и таким образом ели на открытом воздухе. Те, кто мог позволить себе держать для этой цели рабов, использовали одного из них для махания большим опахалом, чтобы отгонять насекомых во время еды. При аренде дома арендатор обычно соглашался поддерживать сад в порядке и заменять любые деревья, которые могли умереть или быть срублены.

Сад орошался из одного из многочисленных каналов, которые пересекали всю Вавилонию. Богатые нанимали для этого наемных работников, а беднякам приходилось орошать свой собственный участок земли. Воду поднимали ведрами, а затем выливали в множество ручейков, которые протекали через сад. Вдоль краев ручейков росли всевозможные овощи, особенно лук и чеснок. По-видимому, цветы также выращивались, по крайней мере, в садах богатых, поскольку на столах во время банкетов ставили вазы с цветами.

Костюм народа был таким же разнообразным, как и в современном европейском мире. До нас дошли старые списки одежды, которые содержат такой же большой ассортимент различных платьев и их материалов, какой можно найти в современном магазине. Среди материалов можно упомянуть синдху, или муслин из «Индии», который описывается как состоящий из «растительной шерсти», или хлопка, и таким образом свидетельствует о древней торговле между Халдеей и западным побережьем Индии. Однако большинство тканей были местного производства и экспортировались во все части цивилизованного мира. Следует помнить, что среди ханаанской добычи, найденной в шатре Ахана, была «одна прекрасная вавилонская одежда» [8].

Несмотря на смену моды и разнообразие одежды, которую носили разные классы людей, основные составляющие ассирийского и вавилонского костюма оставались прежними. Это были шляпа или головной убор, туника или рубашка, и длинное верхнее одеяние, доходившее до щиколоток. В ранневавилонские времена шляпа была украшена лентами, которые выступали спереди и сзади, как рога; в более поздний период она приняла форму тиары или остроконечного шлема. Материал, из которого она была сделана, был толстым и иногда стеганым; высшие классы дополнительно защищали головы от солнца с помощью зонта, который в Ассирии стал символом царской или полуцарской власти. Туника была из льна или шерсти, причем последний материал широко использовался, особенно в холодную погоду; она доходила до середины бедра и застегивалась на талии поясом. Под первой часто носили вторую тунику, несомненно, в зимний сезон.

Длинное одеяние или плащ было особенно характерно для вавилонян. Оно распахивалось спереди, обычно было без рукавов и украшено по краю бахромой. При ходьбе оно позволяло обнажаться внутренней стороне левой ноги. Нередко пояс застегивался поверх него, а не поверх туники. В Ассирии царь иногда носил поверх своего одеяния своего рода казулу, богато украшенную, как и само одеяние.

Вавилонский жрец отличался любопытным платьем с оборками, которое спускалось до самых ног и, возможно, было сделано из муслина. С незапамятных времен на его плечи также накидывали козлиную шкуру, так как коза считалась животным особой святости. На вавилонских цилиндрах и печатях жреца всегда можно сразу отличить по оборкам его платья.

Костюм женщин внешне мало отличался от мужского — по крайней мере, когда мужчины были одеты в свои верхние одеяния. Царица Ашшурбанипала изображена в длинном платье без рукавов, поверх которого надета бахромчатая туника, доходящая ниже колен, а поверх нее — легкая накидка, также с бахромой и узором из розеток. На ногах у нее сапоги, а на голове — корона или повязка, изображающая крепостную стену, и таким образом напоминающая муральную корону греческой скульптуры. Серьги, браслеты и ожерелье завершают ее костюм.

Серьги, браслеты и ожерелья носили и мужчины. В надписях упоминаются также ножные браслеты и перстни, хотя обычной заменой перстня был цилиндр, который, как уже говорилось, крепился к запястью шнурком или цепочкой.

Вавилонянин, по крайней мере в ранние времена, по-видимому, обычно ходил босиком. Однако уже в двенадцатом веке до н.э. мы видим, как царь [9] носит пару мягких кожаных туфель, а в Ассирии сандалии были в употреблении с раннего периода, причем сандалии снабжались задником для защиты пятки. Северные завоевания Тиглатпаласара III и Саргона ввели шнурованные ботинки жителей более холодных северных регионов. Кавалерия, которая до сих пор ездила с голыми ногами, теперь стала носить высокие ботинки, шнурованные спереди, которые надевались поверх плотно облегающих штанов из плетеной кожи. Некоторые пехотинцы также были одеты таким образом; в то время как другие носили ботинки без штанов. Синаххериб был первым из ассирийских царей, кто отказался от сандалий и заменил их туфлями, которые, как и военные ботинки, шнуровались спереди.

Не следует думать, что верхнее одеяние или даже туника всегда носились. Фактически, легковооруженные воины в ассирийской армии довольствовались простой юбкой, которая вместе с войлочной шапкой-черепом составляла всю их одежду. Это был также костюм вавилонского рабочего, когда он работал в полях, и как ассирийцы, так и вавилоняне, занимаясь ручным трудом или военными операциями, отказывались от длинного и неудобного верхнего одеяния. Только высшие классы могли позволить себе роскошь носить его в повседневной жизни. Так же и использование шляпы или шапки не было всеобщим. Многие люди довольствовались тем, что подвязывали волосы повязкой или шнурком, даже когда находились под палящим солнцем. Иногда обходились и без повязки.

Волосы на голове носили длинными, и ассирийцы отличались от своих соседей тем, что укладывали и завивали как их, так и свои бороды. Этот обычай, должно быть, был заимствован у раннего семитского населения Вавилонии, поскольку герой великого халдейского эпоса изображен на древних гравированных печатях с завитой бородой. С другой стороны, эта практика была неизвестна несемитскому населению страны; например, скульптурные головы, найденные в Тель-Лоте, которые относятся к аккадо-шумерской эпохе, либо безбородые, либо имеют длинные незавитые бороды, заканчивающиеся острием. «Надушенный и завитой ассирийский бык», о котором говорил лорд Теннисон, является семитским творением. Здесь, как и в других случаях, мода определялась физическими характеристиками, и только у семитского народа, отличавшегося густым ростом черных волос, искусство парикмахера могло развиться так, как это произошло в семитской Вавилонии и Ассирии. Сравнительно безбородые шумеры скорее поощряли цирюльника, который, соответственно, занимает видное место в ранней вавилонской литературе.

Глава III. Образование

Вавилоняне были китайцами древнего мира. Они были по сути народом, который читал и писал. Несмотря на сложность их системы письма, с ее многочисленными знаками, каждый из которых имел более одного фонетического значения и мог использоваться для выражения идеи или слова, книг было много, а студентов — еще больше. Книги в основном писались на глине деревянным тростником или металлическим стилусом, поскольку глина была дешевой и доступной, и на ней легко отпечатывались клиновидные линии, из которых состояли знаки. Но кроме глины в качестве писчего материала использовались папирус и, возможно, пергамент; по крайней мере, папирус упоминается в текстах, хотя все его следы давно исчезли во влажном климате долины Евфрата.

Использование глины для письма распространилось вместе с вавилонской культурой на соседние народы Востока. В столетие до Исхода, как показали недавние открытия, существовали глиняные библиотеки, и велась активная переписка с помощью глиняных табличек во всех частях древнего восточного мира. Вавилонский язык и знаки преподавались и изучались не только в Месопотамии и Араме, но также в Каппадокии, Сирии, Палестине и даже в Египте. Письма на глине клинописью отправлялись из Финикии и городов филистимлян, из Газы и Ашкелона, из Лахиша и Мегиддо. Если когда-либо будет обнаружено и раскопано местоположение Кирьят-Сефера, или «Города книг», который был разрушен Гофониилом [10], возможно, мы найдем среди его руин хранилище записей на глине. Вторжение хеттов в Сирию и их последующие войны с египтянами, а также завоевание Ханаана израильтянами положили конец ранним связям между Вавилонией и Западом. Использование вавилонского языка было прекращено в образованных кругах Сирии и Палестины; клинописный силлабарий был вытеснен более простым финикийским алфавитом; а папирус или пергамент, а не глина, стали обычным писчим материалом. Но в поздние дни иудейской монархии использование глины, кажется, снова вошло в моду. Начиная с правления Ахаза, ассирийское влияние в Иудее было сильным; сам Ахаз установил в Иерусалиме солнечные часы [11] по образцу тех, что существовали с незапамятных времен в Вавилонии; а Езекия приказал отредактировать старые тексты [12], подобно царям Ассирии и Халдеи, которые постоянно держали писцов для копирования древней литературы, которой были заполнены их библиотеки. Поэтому неудивительно, что общий писчий материал Ассирии и Халдеи был также введен в Иудее. Из Иеремии [13] мы можем заключить, что, как и в Ассирии, так и в Иудее во времена Иеремии, юридические документы писались на глиняных табличках, которые затем запечатывались и покрывались глиняным конвертом. На нем писалось краткое изложение содержащегося в нем документа; весь документ впоследствии помещался на хранение в глиняный сосуд.

Удивительно, сколько материала можно уместить на одной табличке. Клинописная система письма позволяла использовать множество сокращений — благодаря своей «идеографической» природе — и знаки часто были очень мелкими. Действительно, на многих ассирийских (в отличие от вавилонских) табличках письмо настолько мелкое, что становится ясно не только то, что ассирийские писцы и читатели должны были быть определенно близорукими, но и то, что они, должно быть, использовали увеличительные стекла. Поэтому неудивительно узнать, что сэр А. Г. Лэйард обнаружил хрустальную линзу, которая была выточена на токарном станке, на месте великой библиотеки Ниневии.

Там, где было невозможно уместить текст в пределах одной таблички, его продолжали на второй, при этом использовалась очень продуманная система для облегчения ссылок. Таблички назывались «первой» или «второй» из серии, которая получала свое название от первого слова или строки произведения, написанного на них, а последняя строка первой таблички повторялась в начале второй. Таким образом, библиотекарь и читатель могли без потери времени найти любую табличку, которая требовалась в определенной серии или произведении. Конечно, писцы, копировавшие таблички, старались, чтобы каждая табличка соответствовала тому, что мы бы назвали главой, так что отдельные таблички серии можно описать как последовательные главы книги.

Изучение клинописного силлабария требовало много времени и труда. Поэтому студенту предоставлялись различные вспомогательные средства. Знаки силлабария были классифицированы и названы; они также были расположены в определенном порядке, который частично зависел от количества клиньев или линий, из которых состоял каждый знак. Кроме того, составлялись, можно сказать, словари, в которых каждому знаку не только приписывались различные фонетические значения, которыми он обладал, но и различные идеографические значения, с которыми он использовался, или считалось, что использовался, в более ранней литературе. Эти идеографические значения были результатом того, что клинописная система письма была пиктографической и иероглифической, прежде чем превратилась в силлабарий, где каждый знак представлял идею или слово.

Однако выучить знаки с их многочисленными фонетическими значениями и идеографическими смыслами было не всей работой, которую должен был выполнить вавилонский мальчик. Клинописная система письма, вместе с культурой, которая ее породила, была изобретением несемитской аккадо-шумерской расы, у которой она была заимствована семитами. В руках семитов силлабарий претерпел дальнейшие изменения и дополнения, но до самого конца на нем оставался отпечаток его чужеродного происхождения. Только по этой причине вавилонский ученик, желавший овладеть чтением и письмом, был обязан изучать вымерший язык древнего населения страны.

Однако была и другая причина, которая еще более настоятельно обязывала его изучать более ранний язык. Значительная часть древней литературы, особенно та, что касалась религиозных тем, была написана на аккадо-шумерском. Даже юридические дела ранних времен, которые служили прецедентами для законов более позднего времени, были на том же языке. Фактически, аккадо-шумерский язык находился в таком же отношении к семитским вавилонянам, как латынь к современным жителям Европы. Даже слова и имена собственные были заимствованы из него, и так же, как этимологию и значение многих наших слов можно понять только через латынь, так и этимологию и значение таких слов можно было понять только через аккадский язык.

Поэтому, помимо изучения силлабария, вавилонский мальчик должен был изучать вымерший язык Аккада и Шумера. Для этой цели ему предоставлялись списки слов или словари, в которых аккадское слово объяснялось на семитском ассирийском, с грамматическими парадигмами, дающими формы аккадских глаголов и послелогов, с объяснениями трудных фраз, с отрывками из древних книг, переведенными на ассирийский, иногда с добавлением примечаний к неясным и важным словам, а также с подстрочными или параллельными переводами длинных и полных текстов. Ученика также поощряли писать на этом литературном латинском языке Халдеи, и существует множество произведений, которые по своему возрасту, идиомам, а иногда даже ошибкам, показывают, что они должны были быть работой семитских писцов. Аккадский язык подданных Навуходоносора мог быть таким же ошибочным, как монастырская или школьная латынь.