Бесплатный фрагмент - Сны Великого Моря. Хорро

Сны Великого Моря.
Хорро

Посвящается моей любимой маме.

Пусть путь твой будет светел, где бы ты не шла.

Я очень хочу, чтобы тебе понравился Алаутар, для тебя всегда будет открыт путь туда.

Глава 1

— Гай, я не был пьян! Я его видел! Огромный аркельд с крыльями! — в который раз проорал мальчишка ведьмак, идущий рядом, подпрыгивая в такт своим воплям.

Гай молча кивнул. Спорить было лень, к тому же он вовсе не был уверен в том, что мальчишка действительно был так уж пьян, как это описывали его друзья, которые привели его вчера в лагерь. Ведьмаки весьма стойки в плане спиртных напитков, по крайней мере, за два года жизни в Алаутаре Гай еще не имел счастья лицезреть ведьмака, настолько пьяного, чтобы не помнить, что с ним происходило.

— Я забыл как тебя зовут, — буркнул Гай, разворачиваясь к своему спутнику.

Тот как раз приготовился выкрикнуть еще что-то об огромном аркельде с крыльями, но замер на вдохе.

— Мальшард, — быстро проговорил он.

— Вот как мы поступим, — вздохнул Гай, — Ты сейчас пойдешь в свой шатер и напишешь все, что ты помнишь, опишешь весь свой вчерашний день с того момента, как ты проснулся на корабле, вспомнишь каждый свой шаг. Не торопись, важно любое, даже самое незначительное событие и действие, твое или тех, кого ты вчера видел, с кем говорил, с кем встречался. А вот потом ты принесешь мне всю эту писанину. Если ты действительно видел это диво дивное с крыльями, мне нужно будет сообщить об этом правителю Катра и, возможно, магам Верховного Совета.

Мальшард сглотнул.

— Думаешь, это необходимо?

— Наша экспедиция, как ты помнишь, организована с целью исследования этой местности. Если мы не учтем фактор каких-то живущих тут крылатых аркельдов, как мы можем быть уверены, что наши выводы о целесообразности возведения тут очистительных сооружений будут полными? — напустив суровой академичности в голос спросил Гай, — Иди, займись делом.

— Ты прав, — кивнул Мальшард, — Утаир — загадочный материк, а уж эти места… Так ты мне веришь?

Гай пожал плечами.

— В крылатого аркельда, рухнувшего со скалы и исчезнувшего в воздухе? Верю. Я тоже мог бы это организовать при желании, — усмехнулся Гай, — Нацепить крылья из бумаги и попросить одного моего друга, умеющего становиться ветром, поймать меня в тот момент, когда я сигану со скалы, этот же друг способен в один момент перенести меня куда мне вздумается…

— То есть меня кто-то разыграл? — упавшим голосом спросил Мальшард.

— Совсем необязательно. Возможно, тут кто-то живет и не хочет, чтобы поблизости от его дома слонялись студенты, изучающие местность. Возможно, тебя хотели напугать или ты просто случайно увидел, как местные развлекаются. Поэтому вспоминай и записывай, будем разбираться.

Мальшард тяжело вздохнул и, казалось, полностью успокоился. Спустя минуту он скрылся в своем шатре. Гай хотел было последовать его примеру, но почему-то передумал и зашагал к выходу из ущелья, в котором был разбит их походный лагерь.

— Господин Гай, я вынужден просить вас быть осторожным, — окликнул его старший преподаватель и руководитель экспедиции, в тот момент, когда он уже снимал заклинание щита на входе в ущелье.

— Не беспокойтесь, магистр Кондэль. Я просто пройдусь, — улыбнулся Гай, вернув щит на прежнее место после того, как перешагнул заградительную черту. Он знал, что его собственный щит магистру школы Крамбль снять будет непросто и тот не станет в этом признаваться. Магический потенциал Гая превосходил потенциал всех преподавателей магической школы, где он состоял вольным слушателем.

Кондеэль не догадывался насколько масштабно это превосходство, студенты тоже не догадывались. Гай не был заинтересован в том, чтобы раскрывать свои тайны, поэтому сделал вид, что создание столь красивого щита стоило ему усилий, даже лоб демонстративно утер.

Кондэль осуждающе покачал головой, но ничего не сказал. Он не отвечал за безопасность совершеннолетних, полных сил и магии вольных слушателей школы Крамбль, готовых разбазаривать силы на ерунду перед ночной вылазкой в незнакомой местности. У него хватало забот, следить за подростками с нестабильным магическим потенциалом то еще удовольствие. Гай же за два года учебы не раз убеждал его в том, что способен позаботиться о себе.

Какое-то время Кондэль смотрел ему вслед, пока Гай не скрылся в быстро сгущающихся сумерках. Верховный магистр академии Крамбль недвусмысленно намекнул ему, что экспедиция организована на пожертвование высоких благодетелей города Калантак, сделанное с условием, что господин Гай войдет в ее состав и получит полную свободу действий по прибытии на материк Утаир. У господина Гая хватало загадочных покровителей. Ходили слухи, что он вхож в один из самых знаменитых и почитаемых домов мира Алаутар — в дом дари Кайлин и дарика Ордъёраина и не только знаком, но и состоит в дружеских отношениях со многими членами Верховного Совета магов Алаутара.

Вокруг Гая ходило много слухов и сплетен, кто-то утверждал, что он чудесным образом исцеленный самим Великим Морем безумец Гаридаль, большую часть жизни проживший в Хоррате, последнем приюте застрявших в смертном теле неизлечимо больных и навсегда безумных. Кто-то считал Гая талантливым пройдохой из провинции, сумевшим впечатлить кого-то из молодых членов Верховного Совета. Одно было ясно наверняка — Гай сильный маг, прилежный к наукам и слишком взрослый, для того чтобы поступить в академию по всем правилам. Удивительно, что маг с таким мощным потенциалом решил начать образование только в 30 с лишнем лет. И учитывая, как много очевидных и всем известных вещей он не знал, Кондэль склонялся к версии, что его ученик действительно тот самый бедняга Гаридаль. Это объясняло абсолютно все, в том числе покровительство ему Верховных Магов.

Магистр Кондэль был аркельдом с большой примесью калатарийской крови, он даже выглядел как калатари, лишь светло-серые глаза с вертикальными ведьмацкими зрачками выдавали его аркельдскую суть. Но вот калатарийской деликатностью он обладал в полной мере, потому никогда не задавал Гаю лишних вопросов. И какой бы глупостью и опрометчивым риском не считал поздние прогулки по незнакомым горным тропинкам вокруг лагеря, вслух бы не стал говорить об этом. Гай имел право делать все, что считал нужным, ни перед кем не отчитываясь.

Тем временем Гай, погрузившись в собственные размышления, шагал по узкой, петляющей между неровных валунов с опасно заостренными верхушками дороге. Местность вокруг нельзя было назвать приветливой: камни, горы с отвесными склонами, огромные валуны, редкие кусты пожухлой травы скрывали от глаз очередной камень, непременно торчавший посредине. Растительность здесь жалась к камням, видимо, только в их тени у нее был шанс не сгореть под жарким полуденным солнцем, нагревавшем тут воздух до 40—45 градусов Цельсия.

О материке Утаир ему пришлось прочитать немало легенд. Это был самый протяженный материк Алаутара, самый незаселенный и загадочный. Часть его была мало пригодна для жизни — каменные пустыни на юге и ледяной ад вечной мерзлоты на севере. На юге Утаира практически не было источников питьевой воды, а на севере по восемь месяцев в году не было солнечного света и круглый год бушевали грозы. В центре материка, конечно были большие города и поселения, но и там жителям приходилось мириться с природными аномалиями вроде «радужных ветров», несущих с собой тонны цветного песка, что, конечно, красиво, но совершенно не способствует комфортному земледелию и животноводству.

Еще тут то и дело пересыхали и выходили из берегов реки и озера, хаотично двигались плавающие в тумане острова и случались дымные землетрясения. Дымными они назывались потому что из образовывавшихся всегда в одних и тех же местах разломов земной коры вырывались столбы темно-серого газа, безвредного для всех живых существ, но погружавшего на несколько недель все вокруг в полумрак, в котором переставали ощущаться какие-либо запахи.

Ведьмаки, калатари аркельды, каро, все магические животные, способные говорить, попавшие в это время в этот дымный полумрак, утверждали, что не чувствуют ни запахов, ни вкуса еды и напитков. Потом все возвращалось на круги своя и за многотысячелетнюю историю Алаутара не было известно случая, чтобы кто-то после ухода дымного тумана не вернул способность ощущать запахи или вкус. Дымные землетрясения не имели последствий, но причиняли массу неудобств.

Практически на границе с территорией южных пустынь находился большой город-порт Катр. Правители этого города давно мечтали создать вокруг сеть очистительных сооружений, которые бы уничтожали «дым» после дымных землетрясений. Избранный правитель Катра даже приезжал в Калантак, лично просить магистров столичных школ изыскать способ сделать это.

В школе Отанак обещали отправить на Утаир нескольких талантливых магов, но пока добровольцев не нашли. Крамбль же снарядил целую экспедицию, правда состоящую в основном из студентов, для разведки на местности. В задачу экспедиции входило зарисовать схему разломов, пережить одно землетрясение, подробно описать свой опыт и подумать «что можно сделать».

В Крамбле всегда делали ставку на «свежий взгляд молодого поколения, не отягощенного излишними знаниями, сковывающими воображение». Помимо студентов в состав экспедиции вошли два старших магистра академии — аркельд Кондэль и ведьмак Брашард, а также четверо совершеннолетних вольных слушателя академии: аркельд Гай, братья калатари Эладар и Варэль и ведьмачка Сури-Ди.

Вольными слушателями, как правило, становились те, кто давно вышел из возраста, когда есть смысл развивать и усиливать магический потенциал. После достижения 25 лет магический потенциал становился стабильным, а сознание практически невосприимчивым к внешним трансформационным факторам. То есть, если до 25 лет ученик не смог раскачать свой потенциал, после 25 он терял шанс сделать это, и по сути не раскрывал всех своих магических возможностей. Обычно алаутарцы старались отдать своих детей в магические школы как можно раньше. Не делали они этого только в двух случаях — либо были бедны, либо по каким-то причинам снимали с себя обязанности родителей.

Близнецы Эладар и Варэль, например, осиротели в возрасте десяти лет и до 27 жили в заботах о своих пожилых родственниках, которые не обладали достаточными средствами, чтобы отдать их в хорошую магическую школу. Потому они даже не подозревали, насколько сильны как маги. В период нестабильности магического потенциала без специальных навыков и опыта невозможно было это определить. Сури-Ди же поссорилась с родителями еще в 16 лет и ушла из дома. Поэтому, обладая мощным магическим потенциалом, она также не смогла вовремя поступить в магическую школу, и только в 29 лет случайно оказавшись в Калантаке, познакомилась со старшим магистром Брашардом, который в итоге и пригласил ее поступить в Крамбль вольным слушателем, предварительно сделав ее своей женой.

Согласно официальной версии о браке Сури-Ди и магистра Брашарда не знал никто. На самом деле в курсе была практически вся академия, включая студентов. Однако вслух об этом не говорили, одни из врожденной калатарийской деликатности, другие по славной ведьмацкой традиции «соблюдать приличия», третьи справедливо полагая, что их это не касается, тем более что так многие деликатничают и приличествуют.

Гай оказался в сердце материка Утаир одним из 6 взрослых магов в компании 15 студентов подростков, за которых не мог не ощущать ответственности. Сообщение об огромном крылатом аркельде его встревожило куда больше, чем он отдавал себе отчет. За последние два года он прочел сотню книг и услышал тысячу рассказов о населяющих Алаутар существах и не слова о «крылатых аркельдах». Такая загадка не могла не заинтересовать его.

Он не заметил как вышел на ровное, словно блюдце, плато, возвышающееся над окружающей местностью на несколько десятков футов. Темнота уже заволокла все вокруг, внизу разглядеть что-либо не представлялось возможным.

Оглядевшись по сторонам, Гай зажег на ладони огонек, осветив плоскую идеальную в дневное время смотровую площадку, на которой стоял.

— Вот тут и подумаешь как кстати было бы мне иметь ведьмацкое зрение, — буркнул он, бросил огонь себе под ноги и тот радостно заплясал на голых камнях.

Поколебавшись, он все же очертил вокруг себя огненную линию и растянулся на земле, мелкие камешки нещадно впились в спину

— Да мать твою! — ругнулся он, устраиваясь поудобнее, — Тяготы путешествия, будь они неладны! Как тут уснуть-то?!

С неба ему подмигнула яркая звезда, прежде чем нырнуть в пучину низких темно-синих перистых облаков. В воздухе витал едва уловимый аромат полыни, жар от огня навевал мысли о ярко пылающем камине и посиделках с друзьями. Последние два месяца, пока корабль был в пути, ему буквально не с кем было поговорить о действительно важных и интересных ему вещах. Он скучал по искренности и открытости. Студенты и преподаватели Крамбля слишком многого не знали и не должны были знать о нем.

Засыпая, он старательно думал о Дамарде в надежде, что этого будет достаточно, чтобы заманить того в собственный сон.

— Соскучился? — гаркнул ему в ухо высокий беловолосый аркельд. В его темно-карих глазах жила древняя бездна, странно сочетаясь с внешней молодостью.

— Привет, Дамард, — широко улыбнулся Гай, оглядываясь по сторонам. Он знал, что спит и находится на тропе сна своего друга, способного проникать в любые сны, контролировать их и даже превращать в реальность.

Они стояли посреди бескрайней пустыни, заросшей агавой и бурой, жесткой, словно металлическая проволока, травой.

— Мы прибыли на Утаир и тут все не совсем так, как я ожидал, — вздохнул Гай, — Я очень рад тебя видеть!

— Тебя что-то тяготит? — прищурился Дамард, меряя его оценивающим взглядом, — Или ты просто жалеешь, что затеял эту экспедицию?

— Нет, нисколько не жалею, я много узнал за последние пару месяцев пути. О себе, о своих одношкольниках, о мире, — усмехнулся Гай, — Я хотел вжиться в роль простого смертного. Это была прекрасная возможность и ценный опыт.

— Тогда что? Серьезно, ты какой-то взвинченный…

— Я сплю на голых камнях черт знает где и, если кто-то наткнется на мой заградительный огонь, я не очень понимаю как объяснять его происхождение, — хохотнул Гай, но тут же добавил, — Ты прав, есть немного. Вчера мальчишка ведьмак отметил спуск на берег, хорошо так отметил, качественно…

Дамард протянул ему неизвестно откуда взявшуюся подушку, Гай благодарно кивнул.

— От головы своей отрываю, цени, — пояснил Дамард, — но не отвлекайся, что там у тебя случилось?

— Крылатый аркельд. Такие бывают вообще? — опомнился Гай, с наслаждением прижимая подушку к виску. Из пространства сна она тут же исчезла, но в районе плеча и шеи дискомфорт исчез и мелкие камешки ощущаться перестали.

— Крылатый аркельд — это в смысле с крыльями? Как у птицы? — недоуменно переспросил Дамард.

— Что-то вроде того. Возможно, парень действительно выпил лишнего, но он пальори, я не думал, что ведьмаки пальори даже если молоды могут допиться до глюков.

— Да, это редкое явление, — кивнул Дамард, — Однако о крылатых аркельдах я не слышал ничего. Я спрошу родителей завтра, может, они знают о таких. Но, честно говоря, сомневаюсь. Откуда могли бы взяться крылья? Какое-то старое, всеми забытое заклинание усовершенствования разве что…

— Спроси, обязательно спроси. Вдруг этот усовершенствованный аркельд еще и безумен и сигает с гор с какой-то безумной целью. Между прочим, мальчишка ведьмак сказал, что упав со скалы, это крылатое чудо исчезло.

— Ну, это-то как раз легко объяснить, — вздохнул Дамард.

— Это я догадался. Вполне обычной магии для этого достаточно.

— Получается, твой крылатый аркельд еще и довольно сильный маг, — вздохнул Дамард, слегка нахмурившись, — Я поговорю с родителями и с Волркларом. Странно это все. Не спокойно мне.

— Вот и мне тоже! — горячо поддержал его Гай, — Ты снял с моего сердца камень, значит я не паникер.

— Ты еще что-то недоговариваешь. Ты ведь знаешь что-то о крылатых смертных, так?

— Я знаю только сказки Внутреннего Поля. Я не думаю, что это имеет значение тут, в Алаутаре.

— Все равно расскажи, — попросил Дамард

— Это очень долго. Спроси завтра у жены своей или у Дарка об ангелах, гарпиях, Бэтмене, феях дзинь-дзинь. У них у всех были крылья и выглядели они как люди, плюс минус размер и костюм. Но это сказки. В реальности, во Внутреннем Поле всего этого нет.

— Хорошо, — согласился Дамард, — Я прошу. Завтра я приду в твой сон рассказать, что мне удалось узнать. Будь осторожен. Все-таки ты теперь смертный. Очень некстати будет, если с твоим смертным телом что-то случится, новое искать придется.

— Это да, я только-только жить начинаю, смерть или увечья вовсе не входят в мои планы, — рассмеялся Гай.

И проснулся.

Заградительная линия огня горела по-прежнему ровно. Небо очистилось от облаков и сияло круглыми кристалликами далеких звезд, усилившийся ветер завывал в скалах внизу. Гай почувствовал невероятную усталость во всем теле, будто не спал, а таскал тяжелые мешки. Голова его покоилась на удобной мягкой диванной подушке, обшитой зеленым шелком. Видимо, Дамард заснул в библиотеке собственного дома, именно там стоял диван с такими подушками.

В Калантаке сейчас было около полуночи. Гаю повезло, что Дамард задремал в это время суток, обычно он ложился спать значительно позже.

Гай больше не ощущал дискомфорта от выбранного способа ночлега, он слишком устал. Беседы на тропах снов отнимали кучу сил. Едва он закрыл глаза, сон вновь взял его в плен. На этот раз это был самый обыкновенный дарующий покой и восстанавливающий силы сон.

Утро наступило внезапно. Будто кто-то выключил прохладный ветер и включил яркий слепящий свет. Гай недовольно заворочался, пытаясь отвернуться от бьющих по закрытым векам солнечных лучей и в результате ободрал ладонь. Пришлось проснуться.

Огонь на голых камнях по-прежнему горел. Гай крякнул, тяжело поднимаясь на ноги. Тело нещадно затекло и болело, подушку он предусмотрительно уменьшил заклинанием и спрятал в карман утаирской длинной прямой куртки из тонкой кожи.

Взгляд наткнулся на следы за заградительной огненной линией. Четкие следы ведьмацких сапог, довольно большого размера среди перетертого в песок мелкого крошева камней тропинки, которая привела сюда его самого.

Гай смачно выругался, поспешно убрав огонь с глаз долой одним щелчком пальцев. И тут же вспомнил, что никто из его лагеря не мог оставить таких следов. Ведьмацкие сапоги носили только мальчишки студенты, а их никто не выпустил бы до рассвета из ущелья. Брашард предпочитал калатарийскую обувь с широким невысоким каблуком и негибкой твердой подошвой, равно как Кондэль и братья близнецы. Для Сури-Ди этот след был явно великоват.

Конечно, Гай понимал, что разумней и рациональней немедленно вернуться в лагерь, хотя бы для того чтобы позавтракать, однако любопытство победило здравый смысл.

Кто-то пришел посмотреть на него спящего, он должен был узнать, кто это был, ведь этот некто теперь в курсе его нетипичной магии. Заставить огонь гореть без топлива даже выдающимся смертным магам не под силу. Для этого надо быть живым воплощением стихии Огня. Оставалось надеяться, что затоптавший его собственные вчерашние следы ночной гость не слишком умен и образован или на его восприимчивость к простым заклинаниям забвения, которые Гай освоил специально для таких вот случаев еще до начала экспедиции.

Перед тем как пойти по следам он осмотрел местность внизу. Он довольно далеко ушел от выбранного в качестве лагеря экспедиции ущелья, никаких признаков жилья или передвижения живых существ он не заметил, если не считать греющихся на солнце ящериц и снующих между камней пушистых, похожих на миниатюрных полосатых свинок, зверьков. В паре сотен метров к востоку виднелось подернутое тиной болотце, заросшее по краям камышами и осокой, все прочее обозримое пространство занимали камни, валуны, пучки жухлой травы и отвесные скалы, тянувшиеся на юг на сотни миль.

Солнце начало припекать совсем уж немилосердно, когда Гай все же решил пойти по следам. Сняв куртку, он остался в одной шелковой калатарийской белой рубашке. Следы вели в сторону болота, их обладатель явно не собирался прятаться. Вскоре тропинка вильнула в сторону и уперлась в нагромождение валунов. Видимо, ночной гость перелез через них. Гай поискал глазами уступы, которыми мог бы воспользоваться, но ничего похожего не увидел. Скалолазанием он отродясь не занимался и не планировал начинать. Убедившись, что обойти преграду невозможно не затратив нескольких часов, он воровато оглянулся по сторонам. Вокруг не было ни души, но он все же закрыл пространство вокруг себя щитом невидимости. В следующий миг по камням потек огонь, снизу вверх. Достигнув вершины каменного кургана, огонь собрался в столб и вновь превратился в Гая.

Даже у самого несведущего в магии наблюдателя после этого зрелища не осталось бы сомнений, что перед ним живое воплощение стихии Огня, не больше, не меньше. К счастью никто не стал свидетелем его маневра, и у Гая по прежнему остался шанс сохранить в тайне природу и масштаб своей магии.

По другую сторону кургана лежала зеленая роща и журчал ручей. За деревьями виднелся похожий на построенный детьми шалаш из срезанных веток и камыша. Крохотную зеленую долину окружали довольно высокие скалы, сюда невозможно было забрести случайно.

Спускаться всегда проще, чем лезть вверх, Гай просто спрыгнул с высоты 30 футов, предварительно замедлив свое падение заклинанием.

Внизу воздух был совсем другой — свежий, пахло зеленью, чистой ключевой водой и цветами, тут жужжали насекомые и слышалось пение птиц.

На мягкой земле и примятой траве следы разглядеть не составило труда, они вели к ручью.

Воспользовавшись случаем, Гай с удовольствием умылся, вода оказалась потрясающе вкусной, он жадно пил, позабыв о цели своего путешествия в этот странный оазис торжества магии Силы Жизни, пока не заметил на траве неподалеку капли крови. Благодушное настроение как рукой сняло. На нем все еще были чары невидимости, потому его не беспокоила собственная безопасность. Впрочем, она едва ли побеспокоила его и при других условиях. В ближайших кустах он наткнулся на обладателя следов — высокого, стройного, черноволосого аркельда, лежащего лицом вниз. Одет он был в утаирскую белую куртку и черные замшевые брюки, популярные во всех частях мира Алаутар.

Гай осторожно перевернул незнакомца на спину и облегченно вздохнул, тот был жив, хотя, судя по луже крови, едва ли здоров. Вся левая сторона куртки пропиталась кровью.

Гай не был целителем, но, расстегнув на раненом аркельде куртку, понял, какова природа нанесенного повреждения. В карих глазах Гая полыхнул забытый за два последних года огонь ярости. Рана была огнестрельной. Кто-то притащил в этот чудесный, любимый им мир оружие Внутреннего Поля.

— Ну, держись, стерво! Я зажарю тебя, сволочь, — по-русски выкрикнул он что было сил. Стайка птиц испуганно взметнулась из травы, отлетев на дерево.

Аркельд пошевелился и застонал.

— Подожди, — буркнул Гай, осматривая рану. Пуля небольшого калибра засела неглубоко, он без труда вытащил ее магнитящим заклинанием, — А теперь потерпи, — вздохнул он, с сочувствием глядя на своего пациента.

Ни одному лекарю Алаутара не пришло бы в голову использовать заклинание соединения кусков в целое. Им пользовались портные и скорняки при изготовлении одежды и обуви. Аркельд заорал в голос от невыносимой боли, но благодаря этому пришел в себя. Кровь остановилась, на месте раны появился уродливый шрам.

— Прости, я не лекарь, — вновь вздохнул Гаитоэрант.

Аркельд осмотрелся по сторонам и, видимо, решил, что бредит, поскольку никого не увидел. Гай, наконец-то, догадался снять с себя щит невидимости.

— Нет, ты не сошел с ума.

— Кто ты? — все еще задыхаясь от боли, спросил незнакомец, пытаясь зажать рану, но осознав, что ее больше нет, вновь упал на траву, — Что ты со мной сделал?

— Зашил как мог, не взыщи. За это ты мне расскажешь кто тебя подстрелил.

Аркельд удивленно уставился на него, видимо, даже о боли забыл.

— Кто ты? Ты говоришь по-английски?

До Гая медленно дошло, что последние несколько фраз он произнес действительно на английском языке и ему отвечали тоже на английском. Перед ним был несомненно аркельд — потомок калатарийско-ведьмацкого брачного союза. У незнакомца был рост ведьмака пальори, изящество калатари, черные волосы, темно-карие, почти черные глаза, будто светящиеся изнутри, с едва различимыми на фоне темной радужки вертикальными ведьмацкими зрачками. Прямые ровные черные брови и смуглый оттенок кожи выдавали в нем ведьмацкую кровь, но черты лица были тонкие и по-калатарийски отточено совершенные.

— Нет, дорогой, сначала ты отвечай, у меня преимущество, это не я тут кровищей все залил.

— Я не помню всего, а то что помню предпочел бы не помнить никогда, — прошептал аркельд, очевидно борясь с дурнотой, — Я пришел оттуда же, откуда пришел ты, уже довольно давно…

— Кто в тебя стрелял?

— Он охотится на таких как я, он считает нас злом.

— Где он? — Гай заметил, что его пациент готов отключиться.

— Я здесь! — раздался голос сзади, следом грянул выстрел, однако Гай успел закрыться защитным щитом, пуля с шипением растворилась в огненном мареве, окружившем его со всех сторон.

— Ну, ты понял, что ты покойник, правда же? — зло процедил Гай, разводя руки в стороны.

В радиусе пятнадцати метров зазвенел и завибрировал воздух от созданного заклинания ловушки, в десяти шагах от него корчился, пытаясь выдрать ноги из провалившейся под ним земли другой аркельд, пистолет лежал рядом с ним. Гай бросил в оружие сноп белых искр и оно мгновенно сгорело. Аркельд с ужасом уставился на него.

— Белый огонь?! Ты ведь не хорро, ты местный?! Но почему ты тут?!

— Это типа такой хитрый способ заинтересовать меня и избежать назидательной порки со смертельным исходом? — скептически хмыкнул Гай, разглядывая несостоявшегося убийцу.

— Ты говоришь на языке другого мира, откуда ты знаешь его?! — запальчиво выкрикнул аркельд, еще глубже проваливаясь в размякшую под ним землю.

— Ага, вот все брошу и стану тебе объяснять, — ухмыльнулся Гай, осознав, что уже не так уж жаждет убить незадачливого стрелка, — Давай сделаем наоборот, ты мне расскажешь, где взял оружие, а я, так и быть, не убью тебя сразу. Возможно, даже потом не убью…

— Это его! — завязший уже по колено в земле аркельд двумя руками указал на лежащего неподалеку раненного, благоразумно потерявшего сознание, — Я видел, как он из него убивает диких шарибаров. Он хорро! Я сам видел, как он летает, их тут несколько поблизости. Их магия сильна, он даже от собственного оружия не умер!

Гай внимательно посмотрел на своего собеседника, тот также несомненно был аркельдом — белые короткие волосы при черных бровях. Такой оттенок волос мог быть только у ведьмаков и у тех, в ком текла ведьмацкая кровь, однако темно-серые глаза были глазами калатари, да и в целом телосложение не отличалось ни ведьмацкой мощью, ни калатарийским изяществом. Обычный аркельд, не самых выдающихся магических способностей.

— Шарибары это звери какие-то, так ведь?

Аркельд энергично кивнул.

— Ладно, я тебя не убью. Ни сейчас, ни потом, по крайней мере сам, — смилостивился Гай, — Как тебя зовут? Кто ты такой вообще и откуда знаешь об языках других миров?

Он присел на траву рядом с раненым аркельдом и на всякий случай проверил у того пульс на шее.

— Я Одвард, состою в охране порядка правителя Катра, я владею магией Воздуха, потому могу говорить на языке хорро, хотя никогда не изучал этого языка. В Алаутаре только хорро говорят на языке хорро…

— А хорро это кто? — не понял Гай, — Те, кто приходят из другого мира? Тогда ты должен быть в курсе, что четыре члена Верховного Совета Алаутара хорро, их тоже планируешь убить?

Одвард замахал руками.

— Что вы, господин! Почтенные маги Верховного Совета не хорро. Хорро — это крылатое зло из другого мира. Хорро приходят после дымных землетрясений, выползают из разломов в горах и живут, прикидываясь аркельдами. Только они другие, у них свой язык, свое оружие, они обольщают женщин и мужчин и уводят их неизвестно куда…

— И кого он у тебя увел? — вздохнул Гай, кивнув на раненного.

— Данику, мою возлюбленную, — тяжело вздохнул Одвард, — Она пропала в прошлом году, просто не вернулась домой, после того, как пешком отправилась из Катра в деревню Крошки, это близко, у нас все ходят пешком, но дорога идет через отроги горы Хорробай…

— Так у вас и гора в честь этих хорро названа! — присвистнул Гай.

— Нет, господин, это хорро называют хорро потому что их в старые времена видели на этой горе, — вновь горестно вздохнул Одвард, — Сейчас мало кто верит, что хорро действительно существуют. Но вот доказательство! — он энергично кивнул в сторону лежащего в беспамятстве аркельда.

— Доказательство чего? Я вижу аркельда, которого ты ранил из оружия хорошо знакомого мне мира. Я, кстати, должен тебя шокировать, я, знаешь ли, тоже не совсем местный и знаю все языки твоих хорро и стрелять умею.

— А летать? — осторожно спросил Одвард.

— Ну, я не освоил пока заклинание, позволяющее стать ветром, но я могу замедлить падение и, как следствие, не разбиться слетев с горы Хорробай.

— Но крыльев у вас же нет? — еще более насторожено спросил он.

Гай окинул взглядом раненого аркельда.

— Ну у него тоже нет. Отстегивают они их что ли и прячут где-то?

— У них они появляются из спины, как у птиц, они редко бывают настолько материальными, чтобы до них можно было дотронуться, но их видно, когда они расправляют их в полете.

— Серьезно? — Гай вновь посмотрел на распластавшегося рядом с ним тяжело дышащего аркельда, — У него где-то там в спине спрятаны нематериальные крылья? С чего ты это взял?

— Я видел! Я следил за ним несколько дней, думал, он приведет меня к Данике, но в итоге он сказал, что она сама вернется, когда сочтет нужным, что она не пленница, а он не зло. Он соврал! Даника не поступила бы так со мной и со своим отцом! Не пропала бы без объяснений! Я знаю, что не подходил ей в качестве мужа, она сильный маг, но она обещала, что с ней союз без обязательств будет долгим! Она обещала!

— Так, ладно, избавь меня от твоих сердечных драм, — буркнул Гай, сняв с него заклинание ловушки

Земля отпустила его, аркельд наконец-то получил возможность выбраться из ямы жидкой грязи.

— Сядь и успокойся. И да избавят тебя небеса пытаться напасть на меня или на своего соперника в любви, кем бы он не был. Зашибу! — грозно предупредил он, заметив дрогнувшее в глазах Одварда сомнение.

— Вы вызываете белый огонь без цесмарилов, — благоговейно прошептал Одвард, — Я не посмел бы напасть на вас. Хорро не знают наших заклинаний, их магия лежит за пределами нашего понимания.

— Какая именно магия?

Одвард пожал плечами

— Они же как-то околдовывают женщин, а их женщины умеют околдовывать мужчин и они очень быстрые и сильные и владеют странным оружием…

— Ясно, — кивнул Гай, раздумывая, что ему теперь делать со всей этой информацией.

В лагере наверняка уже все проснулись, скорее всего, его уже начали искать. Брашард отлично умеет читать следы, опаленные камни на месте его ночлега и там, где он, превратившись в огонь, поднялся в гору, заставят их поволноваться и придумать кучу бредовых идей и объяснений. Все это было весьма некстати.

Одвард присел на траву, уронил голову на руки и зарыдал.

— Ой, вот только этого мне не хватало! А ну прекрати!

— Я никого никогда не убивал…

К несказанному облегчению Гая в этот момент из воздуха материализовались Кайлин и Волрклар. Гай подпрыгнул им навстречу, а Одвард от неожиданности свалился на спину.

— Дари Кайлин! Дарик Волрклар! — ошеломленно прошептал он, неловко поднимаясь на ноги, — Это действительно вы? Мои глаза не обманывают меня?!

Гай почти уже не удивлялся тому, что магов Верховного Совета, заседавшего в далеком Калантаке, знают в лицо все жители Алаутара, равно как основные моменты их биографии.

— Гай, с тобой все в порядке? — спросила Кайлин, склонившись над раненым, — Мы пришли сразу, как Дамард рассказал. Плохо, что он не сделал этого вчера, — она внимательно осмотрела воспаленный шрам на боку аркельда и едва заметно поморщилась.

— Я уже извинился перед ним за то, что мне пришлось изобразить из себя лекаря, — виновато пожал плечами Гай, — Я подумал, что остановить кровь важнее…

— Ты сделал, что мог и ты спас ему жизнь, но с вашего позволения, теперь я займусь им сама, — улыбнулась Кайлин и исчезла вместе со своим пациентом.

— Он хорро! — воскликнул Одвард в отчаянии обернувшись к Волрклару

— Очень кстати, — кивнул тот и, подмигнув Гаю, заставил Одварда вновь изложить цепочку событий, которая в итоге собрала всех в данное время в данном месте..

Правда в этот раз говорило сознание Одварда, он сам молчал, однако пространство вокруг сообщало обо всех его мыслях. Такова была специфика магии главы Верховного Совета живого воплощения Эфира ведьмака Волрклара. Когда допрос закончился, Одварду разрешили отдохнуть, Волрклар и Гай отошли на несколько метров и уселись под раскидистым деревом.

— Можно потом вернуть меня в лагерь? — усмехнулся Гай

— Хоть сейчас, но мне кажется, тебе стоит передохнуть и нормально поесть, прежде чем возвращаться, — хитро прищурился Волрклар.

— Меня будут искать…

— Это я решу, не беспокойся. Я в любом случае должен буду поговорить с Кондэлем и Брашардом. Хорро — это исконная раса Алаутара, они не пришельцы из другого мира, они просто потеряли свой настоящий мир. Это весьма малочисленная раса, со дня сотворения Алаутара живущая в нем, они тут были до прибытия первого ведьмака и первого калатари, до рождения первого аркельда и, конечно, до моего появления тут.

— Но они выглядят как аркельды…

— Это аркельды выглядят как они, — грустно улыбнулся Волрклар, — тебя не смутило созвучие хорро и Хоррата — нашего местного приюта навсегда безумных и неизлечимо больных?

Гай развел руками.

— Я подумал, это местность какая-то. Есть гора Хорробай, в честь нее назвали хорро..

— Давай, я расскажу тебе эту историю с самого начала, — предложил ведьмак, вытаскивая из кармана трубку и пачку табака.

Гай устроился поудобнее, прислонился спиной к дереву, вытянул ноги и приготовился слушать.

— Хорро — это существа с высоким сознанием. Они все маги, мало того, среди них есть маги превосходящие могуществом даже меня. И у них действительно есть крылья на ментальном уровне. В реальном мире они проявляются только когда хорро считают это необходимым, — серебристые глаза Волрклара мечтательно заблестели, — Это чудесные и в некотором смысле бессмертные создания. Увы, многие сотни веков назад хорро просто исчезли из Алаутара. Ушли в другие миры. Я не знаю добровольным и осознанным ли было их решение, но факт есть факт — их просто не стало в этом мире. Очень редко приходили сообщения о том, что кто-то из них вернулся и потом вновь исчез, найдя себе пару среди аркельдов. Да, они действительно похищают сердца тех, в кого влюбляются, им невозможно противостоять, они очаровывают своей силой и красотой…

— И тебя? — ахнул Гай.

Волрклар кивнул и принялся раскуривать трубку.

— Нет, правда, ты был влюблен в женщину хорро?

Волрклар вновь кивнул.

— И почему ты не с ней?

— Потому что я ведьмак. Она не захотела, чтобы я последовал за ней. К тому же она не хотела уходить сама, но… — он тяжело вздохнул, в глазах появилась невиданная до этого печаль.

— Что? Говори же, не тяни…

— Хорро фактически бессмертны, на ментальном уровне. Их можно убить, они живут долго, но все же могут заболеть, умереть от голода, ран, разбитого сердца и просто по своему желанию. Их физическое тело умирает, но их дух, их крылья немедленно возрождаются в любом родившемся ребенке аркельда и, думаю, не только аркельда, люди тоже годятся для этого. Они как джины, только дух их не является духом стихии. Один и тот же дух свободы, силы, магии, самой сущности Алаутара сменяет тело много-много раз, сколько умирает, столько и сменяет. Хорро в теории могут зачать ребенка, но для этого им надо знать, кто именно из них намерен в скором времени сменить тело, и призвать желающего переродиться хорро в тело своего ребенка.

— И они помнят свои бесконечные жизни в разных телах?

— Нет, стараются забывать, но как я в свое время понял, могут и вспомнить при желании, вот только желания такого у них, как правило, нет. Я думаю, они умирают как раз затем, чтобы избавиться от груза воспоминаний.

— Все равно я не понял почему ты и женщина хорро не вместе, тебе много тысяч лет, она могла бы жить также долго, в чем проблема?

— Хорро пересекают границы миров во сне, но снов своих они не контролируют в отличие от нашего Дамарда. Они забыли, что Алаутар их подлинный мир, перестали ощущать себя тут дома, а другие миры не дураки захапать себе столь прекрасных созданий. Они манят их через сны. Айра не смогла устоять перед таким зовом и в один из дней я проснулся один. Я бы пошел за ней, если бы она позвала, но увы…

— Этот хорро говорит по-английски, — фыркнул Гай, — То есть он пришел из Внутреннего Поля. Знаешь ли, этот мир совсем не так прекрасен и совершенен, чтобы променять на него Алаутар. Я думаю, хорро надо помочь остаться тут и не откликаться на соблазны других миров, — уверенно заключил он, — им надо помочь вернуться домой.

Волрклар смерил его задумчивым взглядом.

— Я думаю, неспроста они объявились вновь в Алаутаре теперь, после визита госпожи Марины. Создатель вспомнил о своем создании и заново полюбил его. А значит все, в ком течет кровь и магия Алаутара, получили возможность вернуться домой. Даже хорро.

Гай обернулся, посмотрел на прикорнувшего неподалеку на траве Одварда.

— Он нас не слышал?

— Ему это ни к чему, я еще не решил, что ему скажу. Пусть поспит, пока не до него.

— Слушай, а ребенком хорро может при каких-то обстоятельствах быть не хорро? С ведьмаком, например, или с калатари, может при их желании они могли бы заиметь ребенка…

Волрклар вздрогнул, очнувшись от своих раздумий.

— Я уверен, хорро в принципе не слишком интересуются вопросами деторождения. Дух умершего хорро просто переселяется в новое тело на позднем этапе беременности женщины с высоким сознанием или в момент зачатия. Хорро не могут иметь детей не хорро и желания изменить это не имеют. И, кстати, история Алаутара, известная мне, а это, как ты понимаешь, довольно долгий период времени, — усмехнулся он, — не знает прецедента, чтобы хорро родился в семье ведьмаков или калатари. Только у аркельдов и в смешанных союзах. Ну, еще в семьях людей, как я понимаю. Но хорро это всегда хорро, кто бы не были их родители. И выглядят они во всех своих жизнях одинаково. И потому они чужие во всех мирах, где не привыкли к внешности аркельдов. И самое обидное, что и в Алаутаре теперь их воспринимают как опасных чужаков, — он кивнул на спящего Одварда.

— Мы это изменим, — уверено заявил Гай.

— Если Великий Огонь так решил, значит так и будет, — улыбнулся ведьмак.

— Ай, брось, я сейчас простой смертный, — махнул рукой Гай, — который не завтракал и очень хочет принять душ.

Волрклар расхохотался в голос.

— Давай, я тебя доставлю в дом Кайлин и Ордъёраина, передохнешь там пару дней от тягот путешествия, а потом вернешься сюда?

— И пропустить поиск других хорро? С другой стороны, давай. Я реально жрать хочу и два месяца трезвости… В общем я согласен пару дней отдохнуть от походной трезвой жизни.

Волрклар накинул на спящего под соседним деревом аркельда магическую сеть и встал, подал руку Гаю. Спустя пару минут оба стояли посреди малой столовой второго этажа в доме Верховных магов Алаутара. За столом как раз заканчивали завтрак Дарк, Арикарда и пушистый рыжий лис Барт.

— Передайте Кайлин, что я займусь делами в Катре сам, — усмехнулся Волрклар и исчез раньше, чем кто-либо успел задать ему хоть один вопрос.

Гай приветствовал всех уже сидя за столом, с булкой в одной руке и бокалом вина в другой. Слуги каро тут же принесли ему столовые приборы и подали несколько утренних блюд — омлет с грибами, слойки с сыром, пироги с вишней и булочки с разнообразными джемами. Пока Гай старательно поглощал завтрак, Дарк и Арикарда забрасывали его вопросами. Они не виделись два месяца, он успел соскучиться и, как выяснилось, намного сильнее, чем отдавал себе в этом отчет.

Последние два года, что он прожил в Алаутаре, Гай редко оставался один. Даже переехав из этого гостеприимного дома в Калантак, он каждый день встречался с друзьями или в городе или у себя или в этом доме, со всеми сразу и с каждым по отдельности. За два месяца разлуки у них накопилось много новостей, которые они щедро обрушивали на Гая в перерывах между вопросами и рассказами о тяготах двухмесячного морского круиза в компании школяров.

Эланор и Вительдиальк окончательно перебрались в Калантак. Вительдиальк исправно нес службу Стража Порядка, а Эланор преподавала ныне в школе дари Тасимы — Намариэ, у них появилось много забот и радостей. Их дочь Малика и ее муж Агелар, напротив, решили пока не торопиться с переездом. Став членами Верховного Совета Алаутара, они оба оказались на виду у целого мира и, будучи при этом все еще недостаточно изучившими специфику жизни в Алаутаре пришельцами из Изначального мира, они не хотели нечаянно обнаружить перед кем-то свое невежество. К тому же в доме Кайлин и Ордъёраина хватало места и жили их лучшие друзья..

Родители Агелара даже не задумывались о переезде, их все устраивало. Орвира нашла применение своим талантам, устроившись преподавателем танцев в школу Сайнз. Каждые три дня она летала в Калантак «учить юные дарования». Кадъераин вместе с Вительдиальком ловил на улицах Калантака грабителей тафов и накладывал на них заклятия «барьер», расследовал злоупотребления и нечестные условия в торговых и прочих сделках и был доволен и счастлив. Сестра Агелара Карин чаще стала оставаться в учебные дни в стенах школы, у нее появилось еще больше друзей там.

Дамард и Света, равно как Дарк и Арикарда, за последние пару месяцев побывали в нескольких новых городах. Дамард и Арикарда решили знакомить своих супругов с различиями существующих традиций, что называется «на месте», посещая места, в которых отдельные явления и традиция были заметнее всего постороннему наблюдателю. Так они уже посетили пару городов преимущественно калатарийской земли Хахад, город-остров ведьмаков Фиробархор и город оседлых каро Кишд.

Слушая обо всем этом, Гаитоэрант откровенно пожалел, что выбрал долгое путешествие на корабле за его «реалистичность эмоций». Удобные путешествия с мгновенными перемещениями «одним желанием» судя по рассказам, ничем не уступали в насыщенности событиями и эмоциями.

Лис Барт и пес Халиф по-прежнему были заняты играми, едой, лежанием на диванах, прогулками, а Барт, обладая к тому же разумом и способностью говорить, еще и философскими дискуссиями за столом.

К концу завтрака у Гая было ощущение, что он никуда не уезжал и все рассказанное ему происходило у него на глазах. Когда подали кофе, к столу спустились Света и Малика, которые, как выяснилось, вместе оттачивали какие-то магические приемы и заклинания. Следом явился Дамард. Гаю пришлось заново повторить рассказ о своих приключениях на суше и на море.

— Ордъёраин и Агелар улетели в Калантак, в школу Сайнз изучать архивы, посвященные хорро, — сообщила Малика, — как только Дамард рассказал нам за ранним завтраком о крылатых аркельдах, Кайлин связалась с Волркларом и они решили изучать вопрос со всех сторон. Ордъёраин также впервые сегодня услышал об этих странных созданиях.

— Тому, кого мне пришлось заштопать уже лучше? Не знаете? — поинтересовался Гай.

— Уверена, что да, — кивнула Малика, — Я слышала, как Кайлин приказала каро приготовить нашему гостю легкий завтрак.

— В этом доме бывает только два завтрака, — грустно заметил Барт, облизывая свою тарелку.

— Два завтрака тебе мало? — усмехнулся Гай, — Я вот один раз позавтракал и вполне наелся.

Барт сочувственно на него посмотрел

— Ты же не лис.

За два прошедших года действительно изменился только Барт Из нескладного лисенка подростка он превратился в шикарного огненно-рыжего хитрющего лиса. Обладающие высоким сознанием магические животные жили долго, но взрослели также, как их немагические собратья.

— Простите меня великодушно, господа, я хочу принять ванну и если кто-то пожертвует мне своих шмоток, то переодеться тоже не отказался бы. Я соскучился по цивилизации, — улыбнулся Гай, допивая кофе.

— Ты останешься у нас? — уточнил Дарк.

— На пару дней, если никто не возражает. После я намерен вернуться к тяготам существования простого смертного, скрывающего большую часть своих умений от посторонних глаз.

— Тогда твоя спальня находится все там же, — широко улыбнулась Арикарда, — У нас теперь две гостевые спальни, принадлежащие определенным гостям: твоя и спальня Волрклара. И, кстати, в твоей спальне куча твоего барахла, которое ты не забрал при переезде.

— Ах да! Я ведь думал перевезти свои шмотки, — задумчиво кивнул Гай, — как хорошо, что я этого не сделал.

Обрадованный он удалился к себе приводить себя в порядок.

— Я не понимаю, зачем он вообще переехал, — хмыкнул Дарк, — думается мне, здесь он бывает гораздо чаще, чем у себя дома.

— Ну, как бы он не прикидывался простым смертным, он — Великий Огонь, пусть и в смертном теле. Его мотивы за гранью нашего понимания, — философски заключила Арикарда.

Дом Верховных магов Кайлин и Ордъёраина больше походил на дворец, как размерами, так и убранством. После прихода из Изначального мира Агелара и Малики, семей их родителей, возвращения детей хозяев дома в компании «вторых половин» из мира Внутреннее Поле, а также прихода в мир Алаутар Гаитоэранта этот дворец стал домом для всех. И места оставалось еще много

По прошествии двух лет собственным домом обзавелись только родители Малики, Гай хоть формально и переехал, продолжал считать домом свою спальню в гостеприимном доме Верховных магов. Никого не удивляли его слишком ранние или слишком поздние визиты, защитные заклинания владений Кайлин и Ордъёраина воспринимали Гая как члена семьи, равно как все обитатели дома. Гай это прекрасно знал, но упорно старался не оставаться подолгу, как будто боялся окончательно и бесповоротно поселиться там, где ему было по-настоящему хорошо.

* * *

Гай владел заклинаниями очищения тела и одежды, но ни одно из них не могло сравниться с ощущением после основательного отмокания в клубах ароматной пены и облачением в чистую одежду, не ассоциирующуюся с путешествием на далекий материк Утаир.

Конечно, он почистил утаирскую куртку и все остальное, что было на нем надето прежде, но при этом предпочел убрать все это с глаз долой, в шкаф. Почистил он и диванную подушку, переданную ему Дамардом на тропе сна, вернув ее на законное место, на диван в библиотеке.

В доме царила тишина. Видимо, все занялись своими обычными делами. Несмотря на количество жильцов, общие комнаты и спальни были расположены так, что при желании можно было легко остаться один на один со своими мыслями и занятиями.

Из огромного арочного окна библиотеки открывался чудесный вид на побережье.

Стояла ранняя осень, деревья только-только начали окрашиваться в золотые тона, в воздухе еще не появилась стальная холодная влага, саднящая горло, ветра еще не носили с собой дыма осенних костров, которые жители Алаутара любили разводить у берега моря по осени, сжигая в них сухие листья из своих садов и ненужные предметы домашней утвари и мебели. Осенью полагалось избавляться от «изжившего себя». Очень немногие владели заклинание белого огня, способного за секунды спалить что бы то ни было без следа. Это заклинание требовало большого магического потенциала или определенного количества цесмарилов — металла, усиливавшего магический потенциал. Цесмарилы переплавляли в монеты, являющиеся в Алаутаре универсальной валютой. Если разведение костра белого огня стоило магу слишком дорого, он предпочитал разводить обычный костер. Таких было большинство. Поэтому по осени вдоль побережья часто горели костры.

Гаю импонировала эта традиция. В первую свою осень в Алаутаре он сам зажигал «осенний костер», символически спалив в нем «прошлое». Конечно, это был самообман. Он знал кто он — Стихия Великого Огня Гаитоэрант, пришедший в Алаутар в виде джина, духа Стихии, воплотившегося в смертном теле аркельда. И все же думать, что жизнь началась с чистого листа было приятно.

Тихо тикали огромные настенные часы, за окном собирались грозовые облака, сравнивая на горизонте цвет моря и неба, погружая мир в сплошную сине-сиреневую бесконечность.

— Ой, ты тут? — воскликнула с порога Кайлин, — Я думала, ты дрыхнешь после своих приключений.

— Я собирался именно так поступить, — признался Гай, — Как-то меня подзадолбали трудности и лишения. Как там несчастная жертва моего неумелого лечения? Я не нанес ему непоправимого вреда?

Кайлин покачала головой.

— Ты все правильно сделал, однако этот способ крайне болезненный, не будь он хорро, он бы умер от болевого шока. Но ему повезло, он именно хорро, поэтому ты просто спас ему жизнь, кровопотеря была критическая, не сделай ты того, что сделал, он бы истек кровью. Сейчас с ним все в порядке, — она прошла к книжным полкам и взяла несколько книг, — Дъёр сказал, что о хорро вскользь упоминается в книгах об истории лечебницы Хоррат. Я не помню, чтобы прежде читала об этом.

— Мне Волрклар сказал, что Хоррат и Хорробай как-то связаны с хорро и названы так в их честь, но я не уточнил, какова эта связь, — Гай уселся на краешек стола.

Кайлин мельком просмотрела оглавления в книге и села на стул напротив него.

— Ордъёраин и Агелар вернулись?

— Вернулись, но снова смылись вместе со всей молодежью в Катр объяснять тамошнему правителю, что любой, кто нападет на хорро, будет привлечен к суду Верховных Магов. Оказывается, этот аркельд, что стрелял в вас, не единственный «охотник на хорро». И все это происходит при полном попустительстве правителя Катра, что, конечно же, безобразие.

Ее тонкие пальцы скользили по строчкам в книге. Она могла читать и говорить одновременно. Гай завистливо вздохнул и улыбнулся. У него этого не получалось, ни когда он был смертным во Внутреннем Поле, ни когда был бессмертным Гаитоэрантом, ни теперь. Что не дано, то не дано. Гай вновь посмотрел в окно.

— Погода меняется, в окрестностях Катра жарища, а тут скоро начнет холодать…

Он не раз размышлял, почему самый большой и населенный город Алаутара, считающийся буквально столицей целого мира, располагался на севере, а не в теплых тропических широтах. Здесь по четыре месяца в году лежал, не тая, снег, завывали холодные ветра и от мороза лопались тонкие «летние» витражные стекла, которые предусмотрительно на зиму меняли на более плотные и, что называется, «обыкновенные» прозрачные. А теперь вдруг понял, в один неуловимый миг. Именно из-за выраженной смены сезонов. Алаутарцы любили разнообразие, в том числе погодное. Тут никого не пугали метели, грозы, снегопады, проливные дожди. Постоянная жара, скорее всего, виделась всем исключительно скучным явлением.

Гай любил тепло, но разнообразие он, также как алаутарцы, любил несколько больше.

— Можно я задам тебе личный вопрос? — спросила Кайлин, успевшая прочитать интересующую ее главу книги.

Гай пожал плечами, всем своим видом выражая недоумение, с чего вдруг его надо спрашивать прежде, чем задать какой бы то ни было вопрос.

— Ты девушку себе не нашел пока?

— Ой, знаешь ли, у меня сейчас три или, скорее всего, уже две девушки, — усмехнулся он, — Прис обиделась на меня за то, что я уехал в эту экспедицию без нее. Но я не мог взять ее с собой…

— Нет, я имею в виду девушку, с которой у тебя могли бы в дальнейшем сложиться отношения с обязательствами, — улыбнулась Кайлин.

— Волрклар пару лет назад сказал, что моя судьба еще не родилась и ждать мне 40 или 60 лет минимум, прежде, чем я ее встречу… Она же еще и вырасти должна…

— Знаешь, ты ведь действительно смертный сейчас, — осторожно начала Кайлин, — необычный, но смертный. Я и Малика — воплощения Воды, то есть носители элемента Акшор, к которым ты не способен был бы остаться равнодушным без специальных магических приемов, если бы твое сердце было свободно и открыто для любви.

— Да ну тебя, ты и Малика, конечно, прекрасны и достойны всякого восхищения и поклонения, но вы…

— Да, да, мы замужние женщины, любящие своих мужей, наши сердца не ответили бы тебе взаимностью, мы уже выбрали мужчин. Но речь не о нас. Речь о тебе. Твое сердце закрыто, раз притяжение Акшор не работает. Его невозможно остановить или логически отменить, если оно есть. Ты Огонь, ты не смог бы не пасть жертвой противоположного элемента Акшор — Воды, если бы твое сердце было свободно и открыто для любви. Агелар в глубоком детстве встретил Малику и этого хватило для того, чтобы его сердце сделало «выбор».

Гай кивнул. Он понимал, о чем она говорит.

— Мое сердце закрыто навсегда, пока я вижу синюю бесконечность этого моря, — грустно улыбнулся он, кивнув на вид из окна.

— Не навсегда, поверь, — успокоила его Кайлин, — ты смертный теперь. Я думаю, лет через 40—60 как раз ты сумеешь отпустить прошлое по-настоящему. Волрклар ведь не сказал, что твоя судьба родится через 40—60 лет, возможно, она родится через год или сегодня, но даже если ты встретишь ее через 20 или 30 лет, полюбить не сможешь. Пока в твоем сердце госпожа Марина, оно не отзовется, даже, если ты встретишь свою судьбу. Сорок или шестьдесят лет — это срок, который Волрклар дал тебе, чтобы ты забыл госпожу Марину. Значит, это как раз реально и неизбежно.

Гаитоэрант задумался и вдруг подскочил, как будто ужаленный.

— Слушай, а ведь получается, как только я отпущу свою любовь к Морю, я втрескаюсь в тебя или в Малику? А как не проморгать этот славный момент и не допустить такой вопиющей глупости? Мне вас придется избегать?

— Нет, что ты, если ты, как ты выразился, втрескаешься в кого-то из нас — это будет исключительно добрым знаком, свидетельствующим о твоем полном исцелении, — засмеялась Кайлин, — Мы с Дъёром нашли магический способ избавления от неуместных чувств. Все же представители элементов Акшор получили возможность находить друг друга в Алаутаре, а значит, всякие несовпадения и несвоевременность чувств магов Огня и Воды друг к другу неизбежны. Мы заранее изобрели способ купирования подобных мелодрам. Волрклар утверждает, что наше средство безопасно и действенно. Так что, только скажи, если вдруг почувствуешь нечто неожиданное ко мне или к Малике. Мы это быстро нейтрализуем.

Гай облегченно вздохнул, перспектива разорвать все отношения с друзьями и переехать на противоположный край Алаутара его ужаснула.

Тем временем Кайлин вернулась к чтению.

— Так, я нашла! — радостно воскликнула она, спустя три минуты, — Слушай, Хоррат — последний приют для всех неизлечимо больных и навсегда безумных застрявших в смертных телах, построен на развалинах древнего города Хорродикрат, жители которого бесследно исчезли на заре возникновения рунической письменности. Точная дата упадка и запустения тех мест неизвестна, однако поблизости нет вулканов, мест природных аномалий и прочих факторов, благодаря которым эти места могли бы стать непригодными для жизни. Поблизости Хоррата никто не селится и теперь, но лишь вследствие предрассудков и нежелания жить по соседству с приютом безумных.

— Логично, хорро смылись, а название города слегка мутировало, но сохранилось до наших дней. С горой Хорробай, связана похожая история, зуб даю.

— У хорро было всего два города. Их всего две сотни, по сведениям Волрклара. Так, что я бы и городами не называла бы их поселения, — усмехнулась Кайлин.

— Всего две сотни экземпляров? — ахнул Гай, — Да их в красную книгу надо занести а не охотиться на них.

— Что значит в красную книгу? — изумилась Кайлин

Гай передернул плечами.

— В мире Внутренне Поле редкие исчезающие виды существ заносят в специальный список — красную книгу, их охраняют и берегут, чтобы им комфортнее жилось.

— А остальных существ не берегут?

Гай усмехнулся и, не желая вдаваться в подробности, добавил:

— Внутреннее Поле — это очень странный мир.

* * *

Гай собирался прогуляться по берегу, слетать в Калантак проверить, как дела у его девушек, купить себе «южные» сапоги — специальную обувь, на которую накладывались охлаждающие заклинания. Однако вместо этого проспал до самого ужина, все-таки первого.

В доме Кайлин и Ордъёраина подавали два завтрака, один обед и два ужина. Первый завтрак подавался в 7—8 утра для тех, кто собирался куда-то ехать. Как правило, рано завтракали родители Агелара, его сестра Карин и те, кому надо было уезжать по делам. Второй завтрак подавался ближе к полудню для не обремененных общественной работой или делами обитателей дома. В свободные дни обитатели дома вставали значительно позже, поздно завтракали и практически никогда не обедали, зато ужинали рано, в 7—8 вечера. Второй ужин подавался в 10—12 вечера для тех, кто «только что вернулся». Лис Барт и его друг Халиф никогда не пропускали ни единой трапезы, считая пятиразовое питание «идеальной диетой для молодого животного организма».

Проснувшись, Гай долго лежал, глядя на сгущающиеся за окном влажные сумерки, размышляя, как много не сделал из того, что планировал и стоит ли пытаться наверстать упущенное время.

Прошел дождь, на стеклах блестели крупные капли. В комнате было темно, тепло и пахло чем-то неуловимо свежим. Прислушавшись к себе и своему настроению, он решил «да горели бы все планы огнем» и, зевнув, нехотя поднялся с кровати.

В дверь осторожно постучали, в тот момент, когда Гай уже застегивал замшевый батъёрский жилет.

— Входи, кто там такой вежливый? — крикнул он.

— Не спишь? — в дверь просунулась светловолосая голова Арикарды.

Внешне ее невозможно было отличить от ведьмачки касты батъёри, лишь едва отличимый от белого пепельный оттенок волос выдавал в ней аркельда

— Я уже заходила, ты дрых…

— Да, я дал маху, — хмыкнул Гай, — день прошел без меня. Зато, я, кажется, действительно отдохнул.

— Идем со мной к Эвару. Мама сказала, что только ты можешь зайти к нему.

— К кому?

— К спасенному тобой хорро. Я хочу на него посмотреть, но это некрасиво и невежливо лезть со знакомствами к тому, кто едва пришел в себя. А ты его знаешь и можешь запросто зайти поздороваться.

— Так он Эвар?

Они вместе поднялись на четвертый этаж. Гостю выделили спальню, имевшую выход на небольшой балкон с видом на домашний парк.

— Он так назвался. Дарк считает, что лучше пока не приставать к нему с новостями, знакомствами, вопросами, но я и не собираюсь! Я хочу просто посмотреть на того, кого в Катре считают «духом пустыни», «злом во плоти» и «крылатым злом».

— Серьезно? — опешил Гай, — Чем же хорро так достали население Катра?

— Потом расскажу, — отмахнулась Арикарда.

Гай постучал и, не дожидаясь приглашения, вошел.

Эвар полулежал на постели, прислонившись к мягкой кроватной спинке. В одной руке яблоко, в другой книга, сам бледный, осунувшийся, но явно не испытывающий жутких страданий.

— Зло во плоти, — хихикнула Арикарда, видимо, рассчитывавшая на более драматическое и ужасающее зрелище.

— Ну, как, ожил от моего лечения? — ухмыльнулся Гай, и, заметив, что он собирается вставать, остановил его, — Лежи, меня побьют, если тебе станет хуже после нашего визита, мы просто зашли спросить как дела.

— Я — Арикарда, — представилась девушка, подходя ближе, — прости за неучтивость, я просто любопытна. Все же хорро — это великая редкость в Алаутаре.

— Я рад вам, рад, что вы пришли, — с некоторым усилием произнес он, будто тщательно подбирая слова незнакомого языка, — Я понимаю, пардэн, но недостаточно хорошо говорю на нем.

— Это проходили все, кто пришел сюда из других миров. Но ты можешь говорить по-английски, мы поймем, — усмехнулся Гай, — Арикарда маг, связанный с огненной и воздушной стихией, магия Воздуха позволяет говорить на любом языке своего собеседника, а я понимаю любой язык Внутреннего Поля.

Эвар озадачено посмотрел на своих незваных гостей. Арикарда бесцеремонно присела на край его широкой кровати.

— В этом доме ты никого не удивишь знанием языков Внутреннего Поля, Гай, жена моего брата Светлана и мой муж Дарк тоже прожили там несколько лет.

— Я уже понял, что оказался в очень странном доме, за что готов неустанно благодарить небеса, — Эвар тут же перешел на английский, причем говорил он с выраженным британским акцентом, — Госпожа Кайлин рассказала мне кто я и объяснила, что многие жители этого мира давно забыли о существовании моей расы, поэтому могут быть враждебны по отношению к таким, как я. Однако тут, в этом доме, хорро — не синоним «зла».

Гай вдруг понял, насколько тяжело и болезненно было для Эвара осознание неприятия и страха алаутарцев перед собственной персоной.

— Не переживай, невежество лечится знанием, раз уж Верховные маги Алаутара решили провести ускоренный образовательный курс среди населения, скоро все будут знать, что крылья никого не сделали злом во плоти. Вот оружие ты зря сюда притащил, я его уничтожил, но у меня вопрос, не заныкал ли ты еще где пару стволов?

— Нет, — покачал головой Эвар, — у меня и этот непонятно как оказался. Видимо, я забрал его вместе с кейсом с документами, когда удирал из того мира, который вы называете Внутреннее Поле. Я не помню всего. В основном я помню боль и бесконечную гонку через леса, бегом и на автомобиле, — он с силой потер переносицу.

— Не вспоминай, само вспомнится, — предупредила его Арикарда, — Ты, кстати, можешь спуститься к ужину, не бойся бесцеремонных вроде меня тут двое, я и Гай, остальные не будут мучить тебя вопросами и разговорами.

— Я бесцеремонный? — театрально всплеснул руками Гай.

— Ты понял, не прикидывайся, пожалуйста, — фыркнула Арикарда.

На губах Эвара дрогнула едва заметная улыбка, а Гай окончательно убедился, что хорро действительно не «зло во плоти». Все же сомнения на этот счет у него имелись, хоть он и предпочитал игнорировать их.

— Я не могу спуститься пока, я едва до ванной комнаты смог час назад дойти. У меня почему-то болит все тело, хотя ран нет…

— Это потому что, вот он сшил все твои повреждения, как если бы ты был подушкой, — кивнула Арикарда в сторону Гая, — лекарь из него скверный, но если бы не он, то крови бы в тебе не осталось. Вот и болит все от жуткого заклинания, а слабость от потери крови. Завтра будет лучше, мама сказала, завтра ты будешь как новый.

— Кайлин обещала мне тоже самое.

— Кайлин и есть моя мать, — засмеялась Арикарда и добавила, — Мои родители воплощения стихий Воды и Огня, они выглядят молодо и будут выглядеть так тысячелетия. Не только хорро живут долго…

— Хорро искалеченная раса, никто из нас не желал бы жить долго. Я встретил двоих таких же как я и они хотели бы умереть навсегда, — тяжело вздохнул Эвар.

— Это пройдет, — со знанием дела возразил Гаитоэрант, — знаем, плавали. Жизнь во Внутреннем Поле имеет свои последствия, но это лечится, поверь.

Эвар посмотрел на него на этот раз с искренним любопытством, сомнение и вспыхнувшая надежда вступили в неравный бой. Рядом с представителями Огня надежда всегда побеждала нокдауном. Так получилось и в этот раз. Спустя пару минут Эвар, позабыв все печали, с удовольствием слушал об обитателях дома, их причудах, магических возможностях и родственных связях.

Неизвестно сколько они бы проболтали, если бы не хозяева дома.

— Вот вы где! Ужинать не собираетесь? — улыбнулась Кайлин, входя в комнату.

Следом зашел Ордъёраин и, не поприветствовав толком нового знакомого, первым делом обнял Гаитоэранта.

— Рад видеть тебя не отощавшим и не набравшимся утаирских болячек.

— Что это за болячки? — хмыкнул Гай.

— Потом расскажу, — отмахнулся Ордъёраин, переключившись на знакомство с Эваром

Тот опять собрался вставать, но Ордъёраин и Кайлин просто уселись по обе стороны кровати.

Гай потянул Арикарду за рукав.

— Пойдем ужинать, тут будут серьезные разговоры разговаривать, а я не люблю серьезных разговоров на пустой желудок.

— Да, лучше идите, — с готовностью кивнула Кайлин.

Гай хлопнул Ордъёраина по плечу и стал, Арикарда нехотя последовала его примеру.

— Что за серьезные разговоры? — недовольно спросила она, когда они спускались в столовую.

— Я не знаю, — пожал плечами Гай, — ты все сама слышала. Они пришли что-то для себя прояснить, расскажут, куда денутся. Кстати, ты не в курсе о каких утаирских болячках говорил твой отец?

— Это просто выражение такое, все неизвестные недуги называют утаирскими, любая неведомая хрень, вскочившая у тебя на носу от простуды или неудачного омолаживающего заклинания будет названа «утаирской болячкой».

— То есть это как раз синоним «неведомой хрени» — хохотнул Гаитоэрант

Арикарда засмеялась.

За ужином все разговоры вертелись вокруг происшествия в окрестностях Катра, обычаев Катра, хорро, их истории и неоднозначной репутации «крылатого зла».

Сам Катр не произвел на Гая особого впечатления. Именно там причалил его корабль и он сошел на берег Утаира. Шумный, пыльный, жаркий портовый городишко с узкими улицами, домами из песчаника, полуголыми жителями в широкополых шляпах. Гай все это уже видел во многих местах во Внутреннем Поле.

Однако для побывавших днем в Катре Дамарда, Агелара, Малики и Арикарды все это было в диковинку. Они не предполагали, что мужчины могут разгуливать по городским улицам с голым торсом, в коротких парусиновых штанах и кожаных тапках, а женщины в прозрачных белых балахонах, весьма условно прикрывающих их прелести. Более-менее приличную одежду было принято надевать к вечеру, когда спадала жара или, если собирались покинуть город. Считалось, в этом случае возрастала вероятность наткнуться на чужеземца, не привыкшего ходить раздетым. Берегли чужеземцев от шока. При этом корабли этих самых чужеземцев прибывали именно в Катр. Но это не считается, каждый у себя дома волен одеваться как вздумается, тут уж чужеземцам приходилось «потерпеть».

Хорро в Катре не жаловали по нескольким причинам. Как и говорил Волрклар, в них легко влюблялись не только молодые и свободные катрцы, но и семейные, обремененные обязательствами. И уходили за ними, бросая все и всех, иногда возвращались спустя несколько лет, рассказывая удивительные вещи о странных землях, каменных городах-лабиринтах и прочих волшебных местах, где много боли и слез и очень мало счастья. Возвращались сломленными, потерявшими всякий интерес к жизни или вовсе теряли память обо всем, что с ними происходило. Сами пострадавшие ни в чем не винили хорро, наоборот, всячески защищали их, однако для их родственников и друзей такая очарованность теми, кто «сотворил такое», служила наглядным доказательством «злой воли, порабощающей разум». К тому же хорро объявлялись в окрестностях Катра чаще всего после дымных землетрясений, которые также не жаловали, считая «бедствием здешних мест».

Впрочем, была еще одна причина, насторожившая всех, побывавших днем в Катре на встрече с его правителем. Рядом с хорро частенько клубилась тьма. Облака этой тьмы погружали всех оказавшихся поблизости в глубокую беспричинную печаль. Несколько таких случаев были широко известны. Однажды хорро пришел в Катр, естественно никто не понял, что он хорро, все-таки выглядел он как аркельд. Хорро поселился в гостинице, а утром все постояльцы и семья хозяина на полном серьезе умоляли друг друга и всех вокруг их убить, потому как жизнь их невыносима и бессмысленна, вели себя как безумные, пока хорро не убрался подальше. После его ухода в гостинице еще пару дней царил полумрак, будто солнечный свет отказывался освещать «проклятое пространство». Забредавшие в пустынные горы катрцы не раз видели висящие в воздухе облака тьмы, естественно, это тоже стали объяснять происками «злой воли хорро».

Все осложнилось тем, что Волрклар ничего не знал о тьме и ее странном воздействии на существ с высоким сознанием, что само по себе явилось невиданным прецедентом. Чтобы Волрклар о чем-то не знал?! Естественно, едва вернувшись домой, Ордъёраин захотел немедленно расспросить гостящего в его доме хорро об этой «темной истории».

Однако и Эвар ничего об этом не знал и очень удивился, услышав о «висящих в воздухе облаках тьмы». Ничего подобного он не видел за несколько месяцев, что он провел в Алаутаре после возвращения, ни в окрестностях Катра, ни в пустынных горах, ни в своем облюбованном зеленом оазисе, где жил.

Ордъёраин, как и Кайлин легко могли распознать ложь, поэтому сомнений ни у кого не возникло, Эвар не мог им помочь в решении этой загадки.

Ужин растянулся, Барт успел поесть дважды, прежде чем все наконец-то встали из-за стола.

Затем Гай полночи играл в бильярд с хозяином дома, Агеларом и его вернувшимися из Калантака родителями, гостившими у друзей. К тому времени когда Гай добрался до своей кровати, у него язык не желал больше поворачиваться. На краю сна он вдруг столкнулся с Дамардом, буквально налетев на него, едва не упав.

— Ты должен это видеть, — заявил тот, поддерживая его за локоть, — Я ждал тебя.

Всякий раз встречая Дамарда в собственном сне, Гай видел себя на дороге посредине аризонской пустыни. Затем декорации менялись по желанию самого Дамарда. Вот и в этот раз они будто прошли сквозь туманную завесу и оказались в темной мрачной холодной пещере.

— Это сон Эвара, — предупредил Дамард, увлекая его за собой.

Гай ничуть не возражал. Дамард мог ходить тропами снов даже в другие миры, в такой компании путешествие в любой, самый жуткий кошмар было безопасным.

— Но это лишь отчасти сон, это реальное пространство, то есть ему снится место, которое существует в реальности, — продолжал Дамард.

— Как-то тут тоскливо, — хмыкнул Гай в ответ.

Они вышли в просторный подземный зал, освещенный многоярусными факелами, развешанными на стенах. В дальнем конце зала, за столом две женщины то ли гадали на картах, то ли раскладывали пасьянсы. Обе казались молодыми и красивыми и явно были аркельдами. Правда у одной половина лица была закрыта восковой маской. Приглядевшись, Гай заметил ужасные шрамы у нее на шее и ладони справа. Вторая выглядела печальной и задумчивой. С потолка в центре капала вода, стекая в небольшое углубление в полу. Неожиданно Гай понял, что вода черная.

— Безрадостные сны ему снятся, но что тебя удивляет? — обернулся он к Дамарду.

Тот молча указал на дрожащую у границы освещенного пространства едва заметные сгустки темноты, более густой, чем просто отсутствие света.

Гай, прищурившись, подошел ближе, ухватив рукой один из таких сгустков. Сердце на секунду сдавила тоска, а потом тьма вспыхнула и исчезла.

— Эта дрянь отлично горит, — обрадовался он, отправляя во все стороны искры послушного ему пламени. Воздух задрожал, тьма испуганно метнулась в углы, но это ее не спасло. За несколько секунд в пещере стало заметно светлее, а в центре, в углублении запылал огонь, черная вода также отлично горела.

Сидящие за столом женщины встрепенулись, посмотрели друг на друга и по сторонам, но ничего удивительного не заметили, только дышать стали глубже и свободнее.

— Они не видят тьму? — полюбопытствовал Гай.

— Нет, она, как мы, на границе реальности, на ментальном уровне, — кивнул Дамард, — я не думаю, что нам стоит сейчас переходить в реальный мир.

— Но это все еще сон Эвара, он видит во сне эту черную дрянь?

— Нет, если бы видел, то он уже объявился бы тут, поскольку увидел бы и нас. Нет, он видит двух женщин и эту пещеру и никаких подробностей ментального пространства. Эта тьма глубже, чем на уровне сна, она на уровне моей тропы через его сон.

— Забавно, — протянул Гай, рассыпая вокруг уже целые струи огня, которые слизывали со стен, пола и потолка пещеры все остатки непроглядной черноты.

— Я чувствовал, что эту дрянь можно сжечь. Извини, что притащил тебя сюда, мне очень хотелось убедиться в своей догадке.

— А что это такое вообще? Когда я цапнул ее, ощущения были не из приятных.

— Я не знаю точно, но я определенно это видел раньше, в твоем, кстати сне.

Гай ошарашено уставился на него.

— Помнишь, мы со Светой искали тебя в Викдэре и нашли, пройдя к тебе реальному по тропе твоего сна.

Гай прекрасно помнил тот момент. Это было во время путешествия по Изначальному миру. Он спокойно спал в гостинице ведьмацкого города Викдэра, когда Светлане и Дамарду показалось, что на него открыл охоту злобный и невежественный маг полнолуния, и они ринулись его искать через сон. В результате он упал с кровати, после того, как эти двое выдернули его из сна. Сам он тут же забыл свой сон, но Дамард помнил все.

— В том твоем сне у тебя не было тела, ты сам был сгустком такой же черноты, под которой горел огонь. Тогда твое тело было всего лишь оболочкой, ты был фактически неуязвим и бессмертен, а тело безумного смертного, в которого ты влез, ты выжег под себя, но оно тем не менее могло чувствовать, как тело смертного. А тебе тогда было плохо, ты был переполнен горечью.

— То есть эта тьма — это моя горечь? — ахнул Гай

— Не твоя, но что горечь вполне вероятно. Их, вернее, вот ее, — Дамард указал на женщину в маске, — она хорро.

Гай пригляделся к ней получше. Незакрытая часть лица казалась прелестной, темные густые волосы спадали на плечи тяжелыми локонами, глаза слегка светились, как у ведьмачки и отливали рыжиной, будто мех лиса Барта. Она казалась одновременно молодой и древней, как сам мир.

Дама встала, обошла стол и налила из стоящего на полке кувшина в один из расставленных в хаотичном порядке бокалов какое-то питье.

— Смотри! — воскликнул Дамард, дернув Гая за рукав, — Сзади у нее, это не плащ!

Гай ахнул. В неверном свете факелов тускло блеснули переливающиеся серебром черные, похожие на плащ паутинку, достающие до пола сложенные крылья.

— Айра! Айра, ты точно пошла на поправку, — всплеснула руками вторая женщина, — Я же говорила!

Вдруг все вокруг странным образом поблекло и стало таять со скоростью рассеивающегося дыма. Гай не успел этому удивиться, Дамард шагнул вперед, увлекая его за собой своей волей. Миг и они оба вновь стояли посреди глухого шоссе в сердце аризонской пустыни.

— Что случилось?

— Эвар проснулся, — вздохнул Дамард, — интересно, а вокруг него тоже эта дрянь собирается? Так он нам атмосферу в доме точно попортит…

— Айра! Интересно, у них бывают повторяющиеся имена? — задумчиво пробормотал Гай, неуверенный, что имеет право делиться своими соображениями насчет личности женщины из сна.

Дамарда же занимал совсем другой вопрос.

— Идем все же посмотрим, что творится у Эвара в спальне на ментальном уровне.

Гай пожал плечами, почему-то он не сомневался, что в доме Кайлин и Ордъёраина никакой тьмы нет, ни на физическом, ни на каком другом уровне, но возражать не стал. Они шагнули через лунную дорожку, проложенную в усыпанных звездами небесах, и оказались у кровати Эвара. Сам он стоял у распахнутого окна, жадно вдыхая настоянный ароматами хвои и морской соли ночной воздух и за спиной у него тоже явственно виднелись полупрозрачные белые, словно волосы ведьмаков, крылья. Никаких сгустков или капелек тьмы нигде не было.

Дамард облегченно вздохнул.

— Ему не плохо, ему давно не было так хорошо, как в вашем доме. К тому же, здесь столько магии огня и в его камине горит огонь твоего отца, — пояснил Гай, безошибочно определив автора заклинания стабилизации пламени, горящего в пустом камине.

Эвар обернулся, будто почувствовав, что не один, Дамард взял Гая под локоть и вновь шагнул на его любимое шоссе.

— Ты прав, он слишком доволен, чтобы у этой пакости был хоть малейший шанс взять его в оборот. К тому же, пакость очевидно боится Истинного Огня, — улыбнулся Дамард, — спасибо тебе за прогулку, иди спать, а то скоро рассвет, — добавил он слегка поклонившись.

— И тебе спокойной ночи, — усмехнулся Гай, сладко зевнул и проснулся.

Точнее это было похоже на ощущение, если бы он вынырнул из трясины сразу целиком после многочасовых попыток выбраться.

От физической усталости он не смог даже потянуться. К счастью, настоящий сон быстро забрал его в свой спасительный плен. Гай не мог запоминать своих снов, кроме тех, в которых его навещал Дамард, да и то, мог лишь при остром осознанном желании оставить в памяти какой-то важный момент или деталь. В этот раз он знал, что должен запомнить, что Айра живет где-то в пещере, она ранена, ее мучает горечь, которая горит. И ее знает Эвар, буквально видит во сне. Чтобы запомнить, Гай даже произнес все это вслух едва шевелящимся от усталости языком и лишь потом позволил себе провалиться в нежные объятия настоящего полноценного сна.

Глава 2

День забыл наступить. За окном висел влажный сумрак, тихий шелестящий дождь, начавшийся с рассветом, убаюкивал своей монотонностью. Удивительное новое для него ощущение покоя и внутренней тишины не покинули его и после того как он проснулся. Вставать не хотелось, думать тоже. Поставить бы жизнь на паузу в минуты такой тишины и расслабленности и просто побыть кем-то другим, не собой.

Эвар долго лежал с открытыми глазами, слушая шуршащий за окном дождь. В камине пылал огонь — ни дров, ни угля, просто огонь в каменной нише, без дыма и запаха, но от него шло ни с чем несравнимое тепло, оно обнимало и утешало, дарило надежду на осуществление самых тайных желаний сердца.

Глядя на этот огонь, даже не больно было думать, что и это пройдет. Странные обитатели этого дома рано или поздно укажут ему на дверь. Или он сам вспомнит о наличии в данный момент крепко спящей совести и покинет это уютное место, где так и легко и приятно Быть.

На прикроватном столике лежала детская, судя по яркой красочной обложке, книга. Вчера он начал ее читать. В первой главе рассказывалось о том, как Великое Море создало Алаутар и стало похоже на смертную девушку, оставшись при этом Великим Морем. Во второй главе говорилось об Изначальном мире, откуда в Алаутар то и дело приходили ведьмаки и калатари — представители истинных рас. Алаутар принимал только магов, оттого не наделенные магическим потенциалом пришельцы погибали, зато маги со временем неплохо устраивались в новом для них мире. Потомки от смешанных браков ведьмаков и калатари назывались аркельдами и, как правило, были наделены магическим потенциалом различной силы, иногда слабовыраженным, иногда мощным. Сила магического потенциала не наследовалась, дети могли быть слабее родителей как маги или сильнее.

Аркельды не считались отдельной расой, стоило аркельду взять в жены или мужья калатари или ведьмака, дети в таком браке рождались или ведьмаками или калатари. Кровь истинной расы всегда побеждала, сколько бы поколений не отмерил аркельдский род. Вот в семьях ведьмаков и калатари, родившихся в Алаутаре было не мало тех, кто был вовсе лишен магических способностей. Однако и ведьмаки и калатари, даже не наделенные магическим потенциалом, жили дольше аркельдов со слабым магическим потенциалом. Средняя продолжительность жизни ведьмака немага составляла 280—330 лет, калатари немаги жили еще дольше 300—350 лет. Слабые маги среди аркельдов жили всего по 150—180 лет. Совершеннолетие для всех алаутарцев наступало в 25 лет.

Чем сильнее был маг, тем дольше он жил, меньше старел и болел в старости.

Эвар все это знал когда-то, знал, но давно забыл. Теперь же вспомнить об этом было приятно. Обычно все его воспоминания сопровождались мучительным чувством вины, горечи, тоски и ощущением тотальной бессмысленности бытия.

Третья глава, которую он начал читать, была посвящена живым воплощениям Стихий. Иногда Стихии воплощались в живых телах при рождении. В этом случае ведьмаки, калатари или аркельды вырастали магами с запредельно высокими магическими возможностями и даже могли управлять той Стихией, дух которой принадлежал им. Бывали случаи, когда Стихия воплощалась в тело аркельда уже после его рождения, тогда такой аркельд считался джином и обретал несвойственные ему прежде магические способности, практически переставал стареть (однако и не молодел) и мог жить тысячелетия.

Эвар оказался в доме, где почти все были живыми воплощениями Стихий. Хозяева дома были воплощениями Воды и Огня, их дети были воплощением Тумана и Огненного Смерча. Муж Арикарды был джином, воплощением Шторма, а супруга Дамарда воплощением Зари. Также в доме жили маги, не так давно пришедшие из Изначального мира, ведьмак Агелар — воплощение Огня и калатари Малика — воплощение Воды, а еще был друг семьи Гай, также воплощение Огня. Родители Агелара и его сестренка были сильными магами, они также пришли из Изначального мира, но воплощениями Стихий не были. Учитывая, что воплощения Стихий в мире можно было пересчитать по пальцам, наличие девятерых из них под одной крышей виделось Эвару удивительным небывалым явлением.

Накануне ему подробно рассказали обо всех обитателях дома. В свете вновь обретенных знаний стало очевидно насколько уникальный опыт ему пришлось приобрести.

— Господин желает завтракать в комнате или спустится в столовую? — спросил заглянувший к нему в спальню слуга каро.

Каро походили на прямоходящих собак или кошек, ростом 160—180 см, покрытых густой шерстью, с пышными усами и особо густым мехом на ушах и загривке. Они были животными, обучаемыми, социализированными разумными, но от и до представителями животного мира. У каро не было высокого сознания в отличие от калатари, ведьмаков, аркельдов и некоторых разновидностей магических существ, вроде лис эфирного леса, мулихов Саробадара, кошек, извирских воронов, дельфинов, духов деревьев и соленых озер Арвира.

Каро с удовольствием нанимали в качестве прислуги, они отлично справлялись с не требующей применения магии домашней работой, отличались спокойным и дружелюбным нравом и считали за честь службу существам с высоким сознанием.

— Я спущусь в столовую, благодарю, — кивнул Эвар, подумав, что действительно проголодался.

— Тогда через тридцать минут подадут первый завтрак в столовой второго этажа, — предупредил каро, поклонился и вновь скрылся за дверью.

Эвар отправился в ванную комнату приводить себя в порядок. Взглянув в зеркало, он не увидел вчерашних синих кругов под глазами и мертвенной бледности. Он выглядел здоровым и чувствовал себя также. Даже шрам от раны на боку поблек и казался старым. За несколько последних месяцев он отвык от теплой воды и возможности принять ванну или душ, приходилось пользоваться заклинаниями очищения тела и одежды. Он даже пожалел, что не встал раньше и не провел в ванне часок другой, тем более в Алаутаре ванны близко нельзя было сравнить с ваннами в хорошо знакомом ему Внутреннем Поле, по размеру они больше походили на ступенчатые разноуровневые бассейны.

В Катре он жил около недели в брошенном доме на окраине, там была такая же ванна, вот только горячая вода в Катре почетом не пользовалась. Уставшие от жары жители исключили горячую воду из списков «благ цивилизации».

В шкафу нашлось немало подходящей ему по размеру одежды, в теории он знал, что есть заклинания с помощью которых можно переделать любую одежду, обувь мебель и даже здания по своему вкусу и размеру, но сам он ими не владел. Или забыл, что владел когда-то. К счастью, он быстро нашел темно-синюю рубашку калатарийского покроя и даже самые настоящие прямые светло-серые брюки из джинсовой ткани. Вот это удивило по-настоящему, он не предполагал, что в Алаутаре освоили технологию изготовления подобной одежды. Но когда заглянув на полку для обуви, он увидел легкие белые кроссовки широко известной во Внутреннем Поле марки, у него не осталось сомнений — кто-то из обитателей дома регулярно посещает Внутреннее Поле с визитами. Учитывая, что Гай говорил с ним на языке Внутреннего Поля, Эвар полностью успокоился. В Алаутаре наверняка не производили ничего подобного, просто кто-то затарился одеждой и обувью из другого мира и замечательно, что этот кто-то имел тот же размер и вкус, что и он сам.

На лестнице он столкнулся с зевающим во весь рот беловолосым парнем, слишком похожим на Арикарду, Ордъёраина и Кайлин, чтобы он усомнился, что это и есть Дамард. Тот шел под руку с девушкой аркельдом с невозможно зелеными, широко распахнутыми глазами и будто мелированными золотыми искрами-прядями каштановыми волосами. Она была одета в узкие черные джинсы, ведьмацкие короткие сапоги и шелковую тунику, перехваченную кожаным поясом

— Доброго утра, — улыбнулась девушка.

Дамард поддержал ее очередным зевком.

— Рад видеть вас, — кивнул Эвар.

Светлана и Дамард показали ему, где находится столовая второго этажа, вероятно, самостоятельно он бы долго блуждал по этому по истине огромному дому. По дороге они успели познакомиться, обсудить погоду и одежду из Внутреннего Поля.

— У нас есть Дарк, он достанет тебе любую шмотку оттуда, только скажи, что конкретно ты хочешь, — объяснил Дамард, — мне нравится некоторая верхняя одежда, популярная там и не только мне. У нас у всех в гардеробах затесались джинсы, плащи, куртки, всевозможные свитера и кроссовки оттуда…

— Кстати, у нас тут в рубашках без жилетов, форитов, хальсов, курток или плащей ходят только дома и в домах лучших друзей. В городе в таком виде можно встретить только пьяного, проигравшегося в карты или переживающего личную драму. В Катре то одеваться в принципе не принято, — добавил он.

Света засмеялась и пояснила:

— У наших тут эстетический шок после посещения Катра.

Эвар вспомнил, как сам впервые попал в Катр и тоже засмеялся, чем сам себя ужасно удивил. Он не помнил, когда до этого смеялся в последний раз.

В столовой их встретили хозяева дома, а также Кадъераин и Орвира — родители Агелара. Ведьмаки мало менялись с возрастом, который больше угадывался по манерам и глазам. Если бы Эвар увидел Кадъераина и Орвиру в Катре, он бы подумал, что они полны сил и довольно молоды, хоть и старше Ордъёраина и Кайлин, однако Арикарда вчера обмолвилась, что родители Агелара сильные маги. Будучи к тому же ведьмаками, они, без сомнения, были намного старше, чем можно было бы предположить с первого взгляда.

Ордъёраин и Кайлин по сравнению с ними казались юными, хотя фактически были значительно старше.

Эвар вновь представился, Кадъераин слегка поклонился, Орвира улыбнулась, оба с живым интересом, без какой-либо настороженности или враждебности разглядывал гостя. Это тоже было непривычно и приятно. Они точно знали, что он хорро и, в отличие от жителей окрестностей Катра, ничуть не удивлялись и не боялись его.

— Вы сегодня рано, — заметила Кайлин, усаживаясь за стол.

Дамард вновь выразительно зевнул.

— Я хотел предупредить вас, что мне нужно поговорить в Волркларом или, возможно, увязаться с вами на запланированный на сегодня Верховный Совет.

Ордъёраин тоже подавил зевок.

— Это заразно, не зевай так сладко, — буркнул он, обращаясь к сыну.

В этот момент зевнула Светлана, а в дверь вошли также сонные и зевающие Агелар и Малика и все сидящие за столом одновременно засмеялись.

Эвар с не меньшим любопытством разглядывал новых знакомых, чем они его. Калатарийское изящество и красота снежной королевы Малики несколько отличались от царственного совершенства Кайлин. Обе были калатари, внешне молодые, ослепительно привлекательные женщины, однако за приветливостью Кайлин угадывалась ледяная беспощадная мощь, а за сдержанностью, даже некоторой отстраненной суровостью Малики, напротив, чувствовалась ранимость и очаровательность наивности и молодости.

Агелар же и не пытался казаться взрослее, чем был. В льдисто-зеленых глазах прыгали черти, уверенность и непоколебимость, свойственные всем ведьмакам, умноженные на веселость, жажду риска и осознание своего могущества давало эффект почти физически ощущаемой непредсказуемости и взрывоопасной притягательности. Ордъёраин, по сравнению с ним, казался в сто крат осмотрительнее и оттого опаснее в качестве противника и могущественней в любом другом качестве. Поэтому и казался старше.

— Какие у кого планы на сегодня? — спросила Орвира, наливая себе и мужу кофе.

— У нас назначено заседание Верховного Совета, — развел руками Ордъёраин, Дард и Света, как я понимаю, хотят поприсутствовать.

— Я могу и погулять в это время. Мы с Дардом планировали сходить посмотреть шоу парусников около старого здания школы Ассагар. Говорят, там организовали настоящий тотализатор и принимают ставки.

— Я как Страж Порядка считаю своим долгом присутствовать там! — обрадовался Кадъераин, — Почему я не знал об этом?

Орвира скосила на него глаза и усмехнулась.

— Карин сегодня приедет домой из школы, я встречу ее, у меня сегодня день полностью свободен.

В этот момент дверь открылась и в столовую вбежал крупный рыжий лис, запрыгнул на стул и с любопытством оглядел собравшихся.

— Доброе утро, — внятно произнес он, взгляд на секунду задержался на Эваре, — Я Барт, лис эфирного леса.

— Эвар, — стараясь не показывать собственного шока, представился тот, — Рад познакомиться.

Слуги каро поставили перед лисом тарелку и вторую глубокую миску с молоком.

— Мне омлета с ветчиной, пару колбасок и вон ту румяную булочку с сыром, пожалуйста…

Слуга тут же положил все это лису на тарелку.

— Халиф дрыхнет? — спросил Агелар, оглядываясь по сторонам.

Будто в ответ откуда-то с лестницы раздался заливистый лай и через минуту в столовую влетел мохнатый черно-рыжий пес, с острой, похожей на лисью мордашкой и загнутым в колечко на спине черным хвостом.

— Халиф никогда не пропускает завтрак, — усмехнулся Дамард, закидывая в рот очередную миниатюрную колбаску.

Эвар ожидал, что и пес усядется за стол, но нет, Халиф трапезничал в углу, где стояли его миски.

— А можно я пройдусь по вашим владениям? — вдруг спросил Эвар, — у вас чудесный парк.

— Сколько угодно, — одновременно ответили Кайлин и Ордъёраин.

— Можешь отправиться с нами в Калантак, если хочешь, — пригласила Света, — пока Дард будет на Совете, ты можешь составить мне компанию в бесцельном хождении по магазинам и улицам…

— С удовольствием, — поспешил заверить ее Эвар, — мне, конечно, стоило бы вернуться в Катр…

— Подожди немного, тебе надо придти в себя, да и вообще… — Ордъёраин явно подбирал слова, пока мазал булочку апельсиновым джемом, — тебе лучше пожить у нас какое-то время, пока в Катре не изменится отношение к хорро, — наконец, нашелся он, — Ты уязвим сейчас. Больше, чем ты думаешь.

— Я должен узнать как дела у двух небезразличных мне женщин, мне нужно вернуться в окрестности Катра, — вздохнул Эвар, — И потом, я боюсь, что если задержусь у вас надолго, мне трудно будет возвращаться к реальности.

— Мы поговорим об этом, — задумчиво обронила Кайлин, — и не раз. Гай хочет вернуться в свою экспедицию, я думаю, именно он в итоге поможет нам отыскать других хорро.

— Отыскать хорро? — удивился Эвар.

— Алаутар — истинный мир твоей расы, — пояснил Ордъёраин, — Хорро вовсе необязательно скитаться между мирами, вы имеете полное право вернуться домой навсегда. Мы поможем вам в этом.

Эвар удивленно посмотрел на него.

— Хорро — чужие в Алаутаре. О хорро не написано в ваших книгах ни слова, зато в Катре ходит много страшилок…

— Мы поговорим об этом, — вновь повторила Кайлин, — вероятно, даже сегодня вечером. Хорро могут жить в Алаутаре, они от и до его производные, но это долгий разговор, а у нас заседание Совета начнется через пятнадцать минут.

Малика мельком взглянула на настенные часы и поспешила допить свой фруктово-ягодный чай.

— Я на секунду, прошу прощения, — виновато улыбнулась она и пропала.

Эвар вздрогнул и еще раз после того, как она вновь объявилась спустя три минуты с ведьмацким форитом и калатарийской накидкой в руках.

— Спасибо, — тепло улыбнулся Агелар, забирая у нее свою верхнюю одежду, — Я же не из Катра, чтобы разгуливать по городу полураздетым.

Он был настолько же «полураздет», как Эвар, завтракал в черной ведьмацкой рубашке и черных же летних брюках. Для Эвара калатарийский крой рубашек казался привычным. Во Внутреннем Поле это был самый распространенный фасон, у ведьмацких рубашек вместо пуговиц была шнуровка и на манжетах тоже.

— С точки зрения обитателя Внутреннего Поля, ты вполне одет. Я даже не подозревала, что тут у вас есть какие-то правила, как одеваться. Вроде бы давно уже живу тут, не замечала, — засмеялась Света.

— Их нет, — успокоил ее Дамард, — ты можешь разгуливать, завернувшись в простыню, никто слова не скажет.

— Многие очень громко подумают, — парировала Света.

— Каждый волен быть настолько эксцентричным, насколько может себе позволить, не вредя при этом жизни, здоровью и имуществу окружающих, — философски заключил Ордъёраин.

Спустя пять минут Агелар, Малика, Дамард и хозяева дома взялись за руки и исчезли. Эвар уже не удивлялся, рассудив, что его не касается как и кто перемещается в пространстве. К тому же ему стало понятно, как он сам оказался тут.

Остальные невозмутимо доедали свой завтрак.

— Ты тоже пришла из Внутреннего Поля, я слышал? — осторожно спросил Эвар.

Света кивнула.

— Я, Дарк и Гай. Кстати, имей в виду, официально Гай сильный маг и только. Только члены Верховного Совета и наши близкие друзья знают, что он джин — живое воплощение стихии Огня. Не пали контору, — последнюю фразу она произнесла по-русски. При этом Эвар уловил смысл.

— Это на языке Внутреннего Поля? — тут же уточнила Орвира.

— Да, это означает: «не раскрывай тайну», — тут же перевел Барт фразу на пардэн — всеобщий язык Алаутара.

— Ты говоришь на языках Внутреннего Поля? — ошарашено спросил Эвар.

— Я лис эфирного леса. Конечно, я говорю на всех языках всех миров, где есть Эфир. Эфир пронизывает тысячи миров и лежит в основе их…

— Я совру, если скажу, что понял, что это значит, — признался Эвар.

— Наш мир, Изначальный мир, мир Внутреннее Поле, а также еще неизвестно сколько других миров сотканы из 6 основных стихий: Воды, Огня, Воздуха, Живой Материи, Мертвой Материи и Эфира. Уникальность Эфира в том, что это знания и ключи обо всем и от всего, где он есть. Эфир везде и нигде — он суть существующего самого по себе знания обо всех мирах и их связях.

— Я об этом читал вчера, но я не предполагал…

— Что Внутреннее Поле — всего лишь один из миров? — уточнил лис.

— Я был, как бы это сказать, — Эвар с трудом подобрал выражение на пардэне, — в нескольких версиях Внутреннего Поля. Есть как бы главный мир, а есть его вариации и я был в некоторых из них. Я думал, Внутреннее Поле мир, сотканный иначе, чем Алаутар. Аналогов Алаутара я не встречал, — подумав, он все же доел последнюю ватрушку, — хотя, я мог забыть об этом.

— Мои знания о Внутреннем Поле малы, — со вздохом признался лис, — я дитя эфирного леса Алаутара прежде всего. Я не смогу воспроизвести язык аборигена Внутреннего Поля, пока не заговорю с ним и не услышу его речь

— У магов, связанных со стихией Воздуха, такие же способности, — заметил Кадъераин, — наша с женой магия близка Огню, поэтому мы говорим только на пардэне.

— Гай дрыхнет? — спросила Света у лиса, — я хотела позвать его тоже на шоу парусников.

Барт прикрыл глаза на минуту и широко зевнув, ответил:

— Без задних ног.

— Арикарда и Дарк говорили вчера, что собираются встать к полудню. У них на вечер большие планы. Они собираются на пару недель перебраться в Катр, снять там жилье и затеряться среди местных, не афишируя кто они есть. Дард обещал их перенести туда.

Эвар задумался. Он знал, что его никто не станет удерживать, реши он вернуться в Катр сегодня же, знал, что в этом доме он в безопасности. Некоторые вещи он просто знал, не вдаваясь в подробности откуда именно. Он не хотел возвращаться, до физически ощущаемой боли в сердце не хотел. Но он должен был найти Айру и Данику.

— Ну, что, господа, хорошего вам дня. Мне пора на службу, — усмехнулся Кадъераин, вставая из-за стола.

Орвира поцеловала его в щеку, разгладив невидимые складки на его пиджаке френче, который тут назывался форитом.

— Ну, конечно, ведь надо закончить дела до шоу, — понимающе улыбнулась она.

Тот широко улыбнулся и кивнул.

— Начало через два часа, — предупредила Светлана, — но оно будет продолжаться часа три-четыре не меньше, — и добавила, обращаясь уже к Эвару, — Ты не передумал лететь со мной в Калантак?

— Мне нужно сперва отыскать свою комнату и одеться прилично, — усмехнулся тот.

— Пойдем, провожу, — вызвался лис, спрыгивая со стула.

Эвару пришлось едва ли не бегом последовать за ним.

В Калантак они со Светланой прилетели на крыле — очень похожей на двухместный самолет конструкции, топливом для которой служила воля мага. Соединяясь со сферой белого огня в сердце этой конструкции, воля мага поднимала «крыло» вверх. Управлялось «крыло» всего двумя рычагами.

Приземлившись посреди огромной зеленой поляны в городском парке, Света уменьшила «крыло» до размеров игрушки и аккуратно спрятала в карман.

У Эвара истощились способности удивляться. Еще находясь в воздухе, он увидел насколько огромен и красив этот город. Он видел шумные улицы, сияющие цветными витражными стеклами дома, скверы и сады, причудливые необычные здания, уютные таверны, магазины.

В городе кипела жизнь, однако в парке царила удивительная тишина. Ветер гонял желтые листья по все еще зеленой траве и посыпанным гравием дорожкам. Иногда им встречались прогуливающиеся, явно никуда не спешащие горожане с собаками, детьми, корзинами для пикников.

Света провела его скрытыми низко расположенными ветвями раскидистых деревьев тропинками к выходившей к заливу части парка. Эвар старался не докучать разговорами своей спутнице, но все равно то и дело задавал глупые со своей же точки зрения вопросы. Например — «почему никто не ездит верхом через зеленые поляны, а объезжает их по мощеным белой плиткой или посыпанным гравием дорогам?»; «почему молодежь одевается в белые одежды?»; «как летать на снующих в 5 метрах над землей похожих на летающие кресла, самокаты и скейтборды устройствах?»

— На поляны приземляются те, кто прилетает в Калантак на «крыле». Этот парк — единственное место в городе, где разрешено приземляться на больших леталках, — пояснила Света, махнув рукой в сторону спикировавшего на поляну очередного «крыла», — лошади могут испугаться, если перед ними опустится такая махина. Белые одежды — это отличительная одежда студентов магической школы Ассагар, а на леталках полетаешь вечером сам. Там нет никакого секрета, забираешься на самокат, скейтборд, усаживаешься в кресло или влезаешь в стеклянную сферу, хочешь куда-то лететь и летишь. Твоего магического потенциала легко хватит, чтобы долететь на любой простой леталке до Калантака и обратно и даже с приличной скоростью, ты сильный маг.

— Жаль, я толком ничего не знаю о магии, — вздохнул Эвар, — точнее не помню.

— Если поживешь с нами какое-то время, сможешь многому научиться.

Эвар закусил губу и надолго задумался.

— Что тебя смущает? — спросила Света, когда они вышли из парка и спустились к огибающей в этом месте берег террасами набережной.

Впереди на далеко выступающем в море утесе виделось полуразрушенное каменное здание. На самой верхней террасе набережной располагались таверны без стен. Столики тут стояли под навесами, а еду готовили на открытой жаровне чуть поодаль.

— Мне хочется понять, как поступит Верховный Совет с другими хорро, если их все же найдут. Не поселят же всех в доме Верховных Магов, — Эвар подошел к перилам верхней террасы и посмотрел вниз.

На террасах ниже стояли лавочки качели и детские горки, росли цветы и низкие, усыпанные белыми крупными ягодами деревца.

— Я не удивилась бы и такому варианту, — хмыкнула Светлана, — Во владениях Верховных Магов легко расселить двести хорро, так что никто не окажется в стесненных условиях.

— Почему именно двести?

— Потому что вас именно столько по сведениям Волрклара, а его сведения всегда точны, — пожала плечами Света, облокотившись рядом на перила.

— Возможно, нас еще меньше, — вздохнул Эвар, — я слышал кто-то из нас открыл секрет, как умереть навсегда.

— Магия не исчезает, она просто меняет форму, а ваша природа насквозь магична. Я уверена, что всех вас Алаутар рано или поздно вернет домой. Этот мир не так давно заново влюбил в себя своего создателя, поэтому все, в ком течет кровь и магия Алаутара имеет высочайший карт-бланш быть тут просто потому, что так правильно, так пожелала госпожа Марина, создав этот мир.

— В книге написано, что Алаутар создала Солеа…

— Это одно и тоже, — отмахнулась Светлана, — просто разные уровни восприятия одной и той же сущности.

К пристани, упирающейся в самую нижнюю террасу, спешили сразу несколько парусных судов.

— Здесь очень красиво, — восхищенно пробормотал Эвар, оглядывая панораму вокруг.

Море, береговые уступы, болтающиеся среди волн белые паруса, изумрудная зелень травы и багряно-золотые листья некоторых деревьев, растущих у заброшенного здания на утесе, пепельно-серое набрякшее дождем бескрайнее небо, тишина и соленый ветер, играющий волосами, еще по летнему теплый и легкий.

— Видишь развалины? — улыбнулась Света, указывая по направлению его взгляда, — Это старое здание школы Ассагар, однажды их магистр решил отойти от дел, передал полномочия своим преподавателям и принципиально не навещал свою школу, которую, кстати, и основал. Вот результат, — засмеялась она, — школе пришлось найти новое здание, потому что чинить было сложнее, чем создать заново. Однако это до сих пор земля Наримара, создателя школы и члена Верховного Совета. Он грозится однажды привести здание в порядок, уже полторы тысячи лет грозится.

— Я бы открыл на его месте тут гостиницу или ночной клуб, — вдруг заявил Эвар, мечтательно улыбнувшись, — место идеальное, отличные виды, на отшибе, пьяные гости никому не помешают.

— В Калантаке нет ночных заведений, все закрывается в полночь и до 7—10 утра выпить и поесть не дома — это проблема. Если ты когда-нибудь откроешь ночной клуб, у тебя будет куча клиентов. Стриптиз танцевать охотников будет немного, но под живую музыку и в одежде наберется толпа, а уж если там будет возможность резаться в карты, есть, пить, петь, заведение обречено на успех.

— У меня был ночной клуб во Внутреннем Поле. Я хотел как раз простого веселья и отвлечения от забот, а в итоге все утонуло в грязи, — тяжело вздохнул Эвар.

Света заметила, как в воздухе повисло темное, похожее на дым облачко размером с ее ноготь. Дамард рассказал ей свой сон, поэтому она не секунды не колеблясь, чиркнула пальцем, послав в еле заметный клочок дыма огненную вспышку, спалив его.

— Что ты делаешь? — удивился Эвар.

— Тебе нельзя грустить, твоя грусть материальна, — вздохнула Света и растворилась в воздухе.

В тот же миг неизвестно откуда взявшиеся солнечные лучи заиграли на волнах, сразу стало заметно теплее. Все неуместные горькие воспоминания расползлись по дальним углам памяти. Эвар вздохнул полной грудью. Спустя несколько минут Света вновь стояла с ним рядом, солнце вновь скрылось за тучами, однако хорошее настроение никуда не делось.

— Что это было? Это ты так развлекалась? — весело спросил он.

Светлана кивнула.

— Я даже не знаю, говорить тебе это или пусть, кто другой скажет, — задумчиво начала она, но приняв решение, закончила на одном дыхании, — Когда ты грустишь, ты выдыхаешь тьму, на открытом воздухе ее не видно почти, но если оставить тебя надолго с твоей печалью наедине в комнате с закрытыми окнами, без огня и солнечного света, ты надышишь непроглядную тьму, в которой погрузятся в депрессию и безумие все живые существа, что окажутся рядом. Ты ведь не знал об этом?

Эвар сложил два и два, сообразив, что имели в виду Кайлин и Ордъёраин, спрашивая его об облаках тьмы в окрестностях Катра.

— А почему я ее не вижу? — содрогнулся он.

— Потому что она становится видимой, только если ее слишком много или тем, кто знает, как на нее смотреть. Я чувствую мотивы и вероятности, во мне мощно проявлена и магия Огня и магия Воздуха. То есть я знаю сейчас, что ты не контролируешь и не осознаешь это, и поскольку я знала, что вероятность того, что твоя горечь материальна высока, я смогла разглядеть ее самое крохотное проявление на материальном уровне. Не переживай, эта тьма отлично горит, пока рядом с тобой кто-то способный ее сжечь, никаких проблем ни для кого нет.

— Поэтому мне предлагают пожить у вас? — догадался Эвар.

— И поэтому тоже. Главное в том, что надо понять, как вылечить и тебя и остальных хорро. Видимо, из-за этой приобретенной особенности вам так сложно стало жить. Раньше хорро не страдали от такой напасти.

Эвар пристально смотрел в глаза собеседницы. Она не лгала, никакого намека на страх или беспокойство, никакой враждебности. Для Светланы это жутко неприятное и пугающее его самого открытие значило мало. Она точно знала, что с этим делать.

— Я сделаю так, как вы скажите, можете запереть меня в подвале, если нужно, я согласен…

— Ты слышал, что я сказала? — Света неожиданно тепло улыбнулась, — Тебя следует держать у огня, в довольстве и радости, тогда никакой тьмы от тебя не будет. Холить, лелеять и кормить по три-пять раз в день.

Эвар не сдержал смешка.

— Похоже, я хорошо устроился.

Оставшийся день прошел неправдоподобно хорошо, учитывая свалившиеся на него знания о собственной персоне.

Парусная регата, затем шоу парусников, которые выстраивались в разнообразные фигуры. Любой желающий мог увидеть и оценить их с высоты птичьего полета или иначе говоря, со своих леталок. Эвар попробовал полетать на гире — похожей на самокат леталке, которая нашлась в уменьшенном виде в кармане Светы. Также он познакомился со Стражами Порядка Калантака и окрестностей, заглянувшими на шоу, не в последнюю очередь для знакомства с ним.

На весь огромный Калантак и два с половиной миллиона его жителей приходилось только пять Стражей. Впрочем, все они были сильными магами. Отец Малики Вительдиальк, пришедший два года назад из Изначального мира, тоже был среди них. С возрастом калатари внешне менялись больше, чем ведьмаки, они седели, у них появлялись морщины, которые они не спешили магически убрать, считая это естественным признаком возраста. Вительдиальк был седым, но старым вовсе не казался. Он, как и Кадъераин был полон сил, как физических, так и магических. Эвар чувствовал силу мага, находясь рядом, как чувствовал и отношение к себе. Вительдиальк ему сочувствовал, ведьмаки Кадъераин и Миликсан радовались хорошей компании, аркельд Улисс сгорал от любопытства, а аркельду Ферджеру было не до него. Он был целиком поглощен соревнованиями.

Когда соревнования подходили к концу к ним присоединились Дамард и Гай. Дамард тоже мог перемещаться в пространстве одним желанием, потому никто не удивился, что он успел побывать дома, забрать Гая и переместиться на шоу.

Гай негодовал, что его не разбудили и «забыли», хотя это было лукавством. На самом деле он был благодарен, что ему дали выспаться и спокойно поесть. И это знали все, поэтому не придавали значения его возмущенным репликам.

После парусного шоу Эвар в компании Гая, Светы и Дамарда бродил по городу, восхищался архитектурой, пирожными в кондитерских, вином и ромом в питейных заведениях, красотой и чистотой улиц. Дамард заставил его попробовать феликас — съедобный стебель, облепленный мелкими хрустящими на зубах красно-желтыми семечками и подробно описать его вкус.

— Сладко-вяжущий, с мятно-лимонным привкусом, в послевкусии есть оттенок корицы и ванили, — отрапортовал Эвар после того, как доел стебелек до конца.

Казалось, его ответ несколько озадачил всех и Дамард объяснил почему:

— Вкус феликаса разный для аркельдов, ведьмаков и калатари. Так как ты, его не описывает никто. Но это естественно, ты ведь хорро, мы не знаем каков феликас для вашей расы.

— А вы ощущаете вкус как аркельды?

Гай кивнул.

— Я кстати, думал, что раз я джин и помню свою подлинную сущность, я вне правил, но нет, феликас убедил меня что я аркельд.

— Как и меня, — усмехнулась Света, — причем, я то родилась человеком, дух Зари, случайно оказавшийся за пределами Алаутара, воплотился во мне в три моих года, но для феликаса это тоже неважно. Я аркельд и все тут. Это при том, что ведьмаки разных каст ощущают его вкус по-разному.

— Волрклар различает 25 оттенков вкуса, — добавил Дамард, — но он живет неизвестно сколько тысяч лет, его восприятие значительно отличается от восприятия любого другого смертного.

К вечеру вновь пошел моросящий дождь. Вернувшись домой, они застали в гостиной второго этажа готовых к отбытию в Катр Арикарду и ее супруга Дарка, с которыми Эвар еще не успел познакомиться.

Почему-то едва он взглянул на Дарка, ему все стало предельно ясно. Дарк знал, что такое Внутреннее Поле и как никто мог бы понять его. Объяснить это ощущение было невозможно. Впрочем, Дарк тоже ощутил нечто подобное.

— Мы определенно когда-то уже встречались! — удивленно воскликнул он, сверля его ярко-фиолетовыми, слегка светящимися изнутри глазами, — Я тебя помню, но убей меня лопатой, не помню откуда.

Эвар зарекся вспоминать что-либо из прошлых жизней и особенно из последней, от воспоминаний о которой из него вылетала тьма. Но это необычное для Внутреннего Поля лицо само выползло из недр памяти, стоило ему увидеть, как Дарк откидывает назад черную косую челку.

— Ты всю ночь пил в моем баре текилу и кофе, играл на моем рояле, орал песни Скорпионс и умолял не дать тебе заснуть. А потом ты просто заснул находу и исчез. Я сам не видел, мне рассказывали танцовщицы. Ты их здорово напугал тогда, хотя ты выглядел попроще…

— Да, у меня тогда была недельная небритость и глаза не светились, как у кота, — удовлетворенно кивнул Дарк, вспомнив этот эпизод, — тут, знаешь, ли у молодых аркельдов не растут волосы на лице, как и у ведьмаков.

— У ведьмаков они и в старости не растут на лицах, — добавила Арикарда, — только калатари и аркельды с большой примесью калатарийской крови могут в зрелом возрасте обзавестись усами и бородой.

Эвар вдруг осознал, что он с Дарком одного роста и одной комплекции, оба высокие, довольно худощавые, но при этом широкоплечие и физически сильные и неправдоподобно понятные друг другу.

— А ты сам не хорро? — спросил он прежде, чем поймал себя за язык.

Естественно на него уставились сразу несколько пар заинтересованных глаз.

— Прости, мне показалось, — тут же извинился он.

— Крыльев у меня точно нет, но летать могу, я воплощение Шторма… — Дарк и не подумал обижаться.

— В тебе есть что-то подозрительно знакомое мне.

— Вот мне тоже так кажется, — прищелкнул пальцами Дарк, — мы не родня случайно? Ты во Внутреннем Поле не имел отношения к династии Халтвейев?

— Я Алистер Уильям Халтвей, — ошарашенно пробормотал Эвар, — Это имя мне дали при рождении. Я всегда знал, что Эвар мое единственное имя, но родители считали иначе.

— Я Дерек Джеймс Халтвей, — засмеялся Дарк, — Так что да, мы с тобой немножко родственники, правда неизвестно сколько поколений нас разделяет.

— Если ты тот самый чокнутый младший брат моего деда, который умер в психушке, то получается ты в каком-то смысле мой двоюродный дед. Это надо?! — ахнул Эвар.

Гай, а вслед за ним и все остальные начали буквальным образом икать от смеха.

— Забавное у вас семейство, нечего сказать, — сквозь смех пробормотал Гай, — один в итоге воплощение Шторма, второй хорро.

— Это странно, не находишь? — спросил Эвар, которому все еще не верилось в подобное совпадение.

— Видимо, у вас в роду кто-то из выходцев из Алаутара, — предположил Дамард, — Вот и тянет подобное к подобному. Ваш род, как я понял, считается каким-то выдающимся?

— Ну, род Халтвейев известен уже несколько веков, — пожал плечами Эвар, — это один из старейших родов той земли во Внутреннем Поле, где мы родились в этих телах. Халтвейи богаты и в нашем роду было много всяких тайн. Некоторые родственники исчезали в неизвестном направлении, кто-то уезжал в другие страны, кто-то пропадал прямо из дома, кто-то из психушки сгинул, — улыбнулся он, глядя на Дарка, — Тебя считают мертвым, даже табличка в фамильном склепе для тебя есть.

— А ты как понял, что ты не совсем человек? — спросил Дарк, плюхнувшись в кресло у камина.

— Да я всегда это знал, с детства, — признался Эвар, — и знал, что не должен говорить об этом. Знал, что могу летать и что не должен это обнародовать, знал, что мне нельзя искать ответы на вопрос «что я такое?». Я понятия не имею, как это устроено в моей голове. Я многое просто знаю, хоть и не помню откуда и, кстати, я также знаю, что многого не помню и что мне не следует пытаться это вспоминать.

— Слушай, он как кот Маркиз! — оживилась Арикарда, хлопнув по плечу Гая, — Хранитель и царь Изначального мира, тот тоже «просто знает» все про Изначальный мир.

Гай прыснул со смеху.

— Ну, я то просто знаю что-то о себе и себе подобных, — попытался возразить Эвар.

— Ну, ты и не кот, так что отличия неизбежны, — усмехнулся Гай, — Хорро древняя раса Алаутара, я не удивлюсь, если в итоге выяснится, что в недрах вашей памяти, в той части, что вы тщательно не помните, есть все знания об Алаутаре. Однако ты не переживай, вспоминать тебе это все в любом случае не обязательно. Мало ли кто что помнит и знает. Я и сам такое о Внутреннем Поле вспомнить могу, самому дико. Так что, нафиг надо, прошло и ладно, туда и дорога.

Светлана то и дело переводила взгляд с Дарка на Эвара и в итоге заключила:

— Внешнее сходство, прямо скажем, не очевидное, типаж один, а лица все же очень разные.

— Сколько тебе лет? — спросил Дарк.

— Тридцать два было во Внутреннем Поле, сейчас уже тридцать три.

В гостиную пришли хозяева дома, им немедленно сообщили о сделанном открытии, которое, вопреки ожиданиям, их удивило намного меньше, чем молодежь.

— Я не буду утверждать, что догадывалась, но наличие между вами связи крови многое объясняет, — заявила Кайлин, — Эта ваша способность материализовывать ментальную энергию и структуру снов и тонуть в собственном отчаянии. Скорее всего, вашим общим предком был аркельд или даже хорро, даже не представляю каким образом это могло быть возможно. А ты, — она слегка кивнула в сторону Дарка, — тоже должен был родиться хорро, но что-то пошло не так и получился безумный человек, тело которого впоследствии идеально подошло для духа Шторма. Как не крути, Стихии выбирают себе тела неслучайно. Я специально перечитала все, что известно о джинах, они все до воплощения в их телах Стихий были сильными магами или имели доступ к интересующей Стихию магии. Как Кадан — живое воплощение Мертвой Материи. Он один из двух наследников самого крупного рудника макалита и 34 рудников других драгоценных металлов и камней.

— То есть, Дарк был магом еще до того, как маг полнолуния запихнул дух Шторма в его тело? — удивился Дамард.

— Наверняка, — поддержал супругу Ордъёраин, — Дух Стихии невозможно заставить пребывать в теле, которое ему не может дать доступа к магии. Слабому магу пришлось бы заново ломать стабильность своего магического потенциала, то есть проходить через период его нестабильности, словно ребенку. Период безумия при этом неизбежно бы растянулся бы на десятилетия. Сильный же маг, даже, если он никогда не знал о магии, потенциально готов стать всесильным, хлопот для Стихии меньше, да и невроз быстрее проходит.

— Я перестал чувствовать себя безумным, когда стал тем, кто я есть сейчас, — вздохнул Дарк, — Хотя объективно, я просыпался каждый раз в разных частях света, я мог достать себе все прямо из воздуха. Нормальный человек как раз окончательно спятил бы и успокоился, а я, хоть и думал, что безумен и лихо скрываюсь от санитаров, пока не спал, казался себе адекватным. Впрочем, безумец тоже был бы уверен в своей адекватности…

— Я думаю, ты вовсе не был безумным, пока не попал в психушку, — вдруг заявила Света, — просто болтать о магии и о том, что ты можешь делать необычные вещи во Внутреннем Поле чревато попаданием в психушку или в какой-нибудь закрытый исследовательский центр по изучению паранормальных способностей. Электрошок и лекарства Внутреннего Поля изуродуют кого угодно. Ты говорил, что попал в психушку совсем юным…

— В 14 лет, — кивнул Дарк.

— То есть в возрасте нестабильного магического потенциала, — закончил Ордъёраин.

— Надо же, — только и смог вымолвить Дарк

Перемещение в Катр было отложено еще на час. После того, как эмоции улеглись, а Кайлин и Ордъёраин дали последние инструкции, Дамард все же переместил сестру и ее супруга в южный город. Они должны были снять там дом, устроиться и прожить несколько недель, пока экспедиция Гая, получившая новое задание от Верховного мага Алаутара Волрклара, ищет в горах следы пребывания хорро или их самих.

За ужином Гай решил присоединиться к экспедиции, Эвар, Дамард и Светлана тут же пожелали составить ему компанию.

Малика и Агелар лишь вздохнули, будучи членами Верховного Совета в качестве участников экспедиции они придали бы ей излишней официальности и известности. Пришлось им остаться дома. Эвар с удовольствием поменялся бы с ними местами, однако его тянуло в Катр беспокойство за двух женщин. Одной из них была женщина хорро, а вторая вызвалась помочь ей исцелиться. Обе были ему дороги и помочь он им был не в силах, но очень хотел убедиться, что с ними все в порядке.

Гай тактично промолчал о вероятной связи хорро Айры с Волркларом, справедливо полагая, что должен для начала поговорить об этом с Волркларом лично. Дамард был с ним во сне Эвара, видел и слышал ровно тоже самое, и в отличие от самого Гая помнил сон в мельчайших деталях и рассказал обо всем на совете Верховных магов. Если Волрклар не счел необходимым сказать, что имя Айра ему знакомо, то лучше об этом помолчать и Великому Огню. В конце концов, каждый имеет право на личную тайну.

Возлюбленная аркельда, охотника на хорро, Даника была целителем и пропала добровольно, чтобы помочь подруге восстановить силы и здоровье. Она действительно влюбилась в Эвара, но уже после знакомства с Айрой, дружбы с ней и своего решения исцелить ее. То есть ушла из Катра она вовсе не из-за Эвара, как полагал ее незадачливый поклонник.

Что произошло с Айрой Эвар не знал, да и она сама толком не помнила этого и говорить не желала. Одно было ясно, ее опалило огнем, после чего у нее остались жуткие шрамы и на теле и на ментальных крыльях, которые были изуродованы настолько, что перестали быть видимыми, даже, если она в них нуждалась. Айра утратила способность летать.

— Их надо найти, я и дари Тасима лучшие целители Алаутара. Мы можем помочь, — постановила Кайлин, — Чем скорее мы их найдем, тем лучше.

— Завтра отправимся, — тут же согласился Гай.

— Мы можем через сон Эвара их найти, — предложил Дамард, — Даже сегодня. Вот других хорро так найти в данный момент невозможно, но Данику и Айру легче легкого.

— Так чего же мы ждем? — удивился Эвар, поспешно допивая кофе и дожевывая пирожное.

Дамард пожал плечами.

— Я могу проложить свою тропу сна через сны двух спящих, то есть и ты и Айра должны спать, тогда я через твой сон смогу добраться до нее в реальном месте, где она есть. Банально, мы ждем ночи. На Утаире ночь наступает раньше, но все равно сомнительно, чтобы она спала в десять вечера.

Эвар поймал себя на мысли, что не ощущает себя больше опасным чужаком. Всего один день и многомесячная тяжесть в груди и мысли о нелепости и бессмысленности собственного существования исчезли. Где-то в районе солнечного сплетения поселилась теплая уверенность в дне завтрашнем. Он отдавал себе отчет, что вокруг могущественнейшие из смертных этого мира и если бы они решили покончить с ним, он ничего не смог бы противопоставить им, однако они, напротив, помогали.

— Ты играешь в бильярд? — тихо спросил его Агелар.

Эвар кивнул, недоумевая откуда здесь взялся бильярд, но вспомнив родственника и его дивную способность доставать из Внутреннего Поля любые вещи, тихо присвистнул:

— Дарк не надорвался, когда его сюда тащил?

— Да вроде бы нет, он говорил, что с роялем возился дольше, — заметил Агелар, — идем, сыграем партию, я на тебе опробую новую тактику, тут все помнят каждую игру, нужен свежий взгляд.

— Серьезно? Рояль?! Настоящий? — смеялся Эвар, пока они спускались с Агеларом в зал для танцев и бильярдных турниров. А когда его спутник зажег заклинанием световые сферы под потолком, растянутые на манер гирлянды, у него вовсе отпала челюсть — в дальнем углу зала красовалась самая натуральная барная стойка из красного дерева с барными высокими стульями.

В одной стороне залы стояли два бильярдных стола, один для русского бильярда, второй для пула и полукруглый диван в углу. В противоположной стороне красовался черный рояль и бар, все остальное немалое пространство очевидно предназначалось для танцев.

— Все тебе знакомо, да? — лукаво усмехнулся Агелар, доставая из неприметного шкафчика бильярдные шары и кии.

— Не то слово, — восхищенно подтвердил Эвар.

Агелар отлично играл, пока Эвар вспоминал свои изрядно подзабытые навыки, его противник успел выиграть несколько раз.

Эвар чувствовал, что этот бильярдный вечер устроен неспроста, но торопить события решительно не желал. Хорошая компания, хорошая игра и очень хороший скотч, найденный в баре, жаловаться ему бы в голову не пришло.

— Тебя ведь не удивит, если я скажу, что в этом доме новости разносятся сразу, ведь так? — наконец, приступил к главному Агелар, как раз в тот момент, когда Эвар удачно провел партию, настроившись на дальнейшие выигрыши.

— Не удивит, — усмехнулся он, заметив скорбную гримасу соперника, предчувствовавшего свое поражение.

— Тебе лучше находиться постоянно с кем-то с огненным потенциалом или недалеко от истинного огня, то есть в этом доме где угодно, здесь сеть защитных чар Ордъёраина. Однако ты же собираешься с Гаем в окрестности Катра, не будешь же ты за ним по пятам ходить.

— А есть варианты? — удивился Эвар, окончательно записал выигрыш в этом раунде на свой счет.

Агелар извлек из кармана небольшой черный шарик на толстом кожаном шнурке и протянул ему. Эвар взял его в ладонь, невольно вздрогнув, ощутив тяжесть столь миниатюрного изделия. Шарик весил около килограмма. На черной блестящей поверхности время от времени разливались блики красноватого пламени. С одной стороны шарика располагалась микроскопическая сетка, которая, наверняка выглядела бы как цельный камень с прожилками природного рисунка, если бы сквозь нее не был виден настоящий огонь, помещенный внутрь подвески. От шарика шло тепло, хоть поверхность оставалась прохладной, не нагреваясь даже в руках.

— Это макалит, очень тяжелый металл, но способный держать в себе истинный огонь, — пояснил Агелар.

— Красивая вещица…

— Дарк носил это на шее какое-то время, у него тоже были свои особые взаимоотношения с тоской и отчаянием. Думаю, тебе пригодится эта вещица.

— Спасибо, — Эвар тут же надел подвеску на шею. Удивительно, но тяжести он не почувствовал, наоборот, его отличное настроение стало казаться ему самым естественным и логичным явлением. Все плохие воспоминания в ужасе попрятались по углам, опасаясь сгореть без следа.

— Ну, не слишком тяжелый аксессуар? — улыбнулся Агелар.

Эвар помотал головой.

— В самый раз.

Он выиграл трижды, прежде чем к ним присоединились Светлана и Дамард с недвусмысленным предложением «поспать».

Эвар не ожидал, что путешествие через сны может начинаться так прозаично — они трое уселись на диван, Агелар отошел к бару и забрался на барный стул, Дамард щелкнул пальцами и Эвар немедленно уснул.

Миг, и он уже стоял на перекрестке семи дорог, точнее, разбегающихся в разные стороны тропинок. Вокруг звенела тишина, ни ночь, ни день, какой-то сумрачное межсезонье, под ногами хрустела сухая трава, ни деревьев, ни строений, ничего, только примятая истоптанная земля тропинок среди серо-бурой мертвой травы.

Откуда-то сверху спустились Света и Дамард.

— Так, веди нас, Сусанин-герой, — усмехнулась Светлана, взяв под руки и его и мужа.

— Кто такой Сусанин? — улыбнулся Эвар.

— Это стишок такой из моего детства. Куда ты завел нас, Сусанин герой? Идите вы лесом, я сам здесь впервой. Давайте, отрубим Сусанину ногу! Не надо, друзья, я вспомнил дорогу…

Эвар не знал русского языка, но смысл уловил, легко догадавшись, что это была шутка. Дамард понимающе улыбнулся, видимо, он уже знал эту историю.

— А вообще Сусанин — это историческое лицо, герой войны 1812 года, с Наполеоном которая была, — пояснила Света, — Давайте уже двигаться.

— Куда? — не понял Эвар.

— Сейчас все будет, — кивнул Дамард, смело двинувшись по одной из тропинок.

Стоило ему ступить на дорожку, пейзаж моментально изменился. Они оказались высоко в горах и шли по широкому уступу, затем шагнули в пещеру, столь темную и неприятную, что закружилась голова. Огонь из подвеске у него на груди засиял в темноте, стало намного светлее. Еще несколько шагов и они вышли к подземному озеру, еще шаг и они стояли в высокой пещере.

Эвар знал это место, он часто видел его во сне, но теперь оно не казалось ему унылым склепом. Очень даже уютно обставленное жилище: на входе горел костер, стол, пара стульев, две постели из мягкой травы и чистых одеял. Пахло душистыми травами: шалфеем, чабрецом и мятой, а еще свечным нагаром и хлебом.

Даника спала, завернувшись в одеяло, Айра вязала, сидя за столом. Света с любопытством осмотрелась по сторонам.

— Мы еще в Алаутаре?

— Определенно, — кивнул Дамард и добавил, — сейчас мы перейдем в материальный мир. Не удивляйтесь, если обстановка слегка изменится и окажется, что в пещере только Айра, сон приводит на место, но не воссоздает реальные обстоятельства целиком.

Света чихнула и этот звук показался очень громким, под высоким сводом пещеры. Эвар споткнулся о вдруг переместившееся в центр пещеры потухшее костровище. Вспыхнули сразу несколько шариков света, сотворенные заклинаниями Даники, Светланы и Дамарда. Айра лежала на постели и, казалось, спала. Даника, завернувшись в одеяло, испугано смотрела на непонятно откуда взявшихся пришельцев. Очевидно, она только что проснулась и не до конца понимала, что происходит. В какой-то момент она заметила Эвара и просто обрадовалась.

Тот в два прыжка оказался рядом с ней, порывисто обнял и лишь после проговорил:

— Не пугайся, мы пришли вас забрать отсюда. Верховный Совет Алаутара считает, что Айре не нужно прятаться и готов помочь в лечении.

Света и Дамард синхронно кивнули.

— Но как? В Катре собирали отряд, чтобы очистить горы от хорро, мы слышали новости от тафов под «барьером», живущих тут недалеко. Я так боялась за тебя, но мы ушли так далеко, я не могла предупредить.

— А где мы сейчас? — задумчиво спросил Дамард.

— В пустынных горах, глубоко под землей, рядом с поселением тафов, живущих под заклинанием «барьер». Они доставляют нам еду в обмен на нехитрую магическую помощь и обещание не селиться ближе. Им нельзя жить рядом с аркельдами, но поскольку это мы забрели в их земли и живем все же на приличном расстоянии от их деревни, то все в порядке, — она еще крепче обняла Эвара, — Я боялась, что мы не сможем вернуться назад, если Айра не поправится.

— Как она? — спросила Света, присев рядом.

Маска все также закрывала обожженную часть лица Айры.

— Ей лучше, вчера как будто что-то изменилось, появилась надежда, что она поправится.

В тот момент Айра стремительно вскочила, приготовившись к нападению, однако также увидела Эвара и со стоном осела обратно на постель.

— Зачем же так пугать? Я рада тебя видеть, вас видеть… — поправилась она, заметив Свету и Дамарда и окончательно проснулась, — Что происходит?

— Мы пришли сюда тропой сна, чтобы пригласить вас погостить в доме моих родителей — Верховных магов Кайлин и Ордъёраина. Алаутар — истинная родина всех хорро, этому есть свидетельства и скоро об этом узнают все его жители. Вам нет необходимости скрываться. Вы нуждаетесь в помощи и мы можем вам ее оказать, — объяснил Дамард.

Даника и Айра переглянулись.

— Я Светлана, это Дамард, мой супруг, Эвара вы знаете, — улыбнулась Света, — мы не желаем вам зла, не бойтесь.

Айра глубоко вздохнула, слегка расслабившись.

— Я в любом случае согласилась бы, Даника не должна терпеть все это из-за меня, ей нужно вернуться.

— Прекрати, я сказала уже…

— Я знаю, — прервала ее Айра и, глядя на Эвара, прошептала, — тебе нужно было остановить ее и дать мне возможность уйти одной.

— Смысл свободы воли в том, что он есть, — возразил Дамард, — мне друг говорил. Итак, вы согласны переместиться с нами в дом Верховных Магов?

Айра решительно встала.

— Согласна.

— Вот и славно, — мурлыкнула Света, уцепив мужа за руку.

Эвар и Даника также поднялись на ноги.

— Если вам нужно что-то с собой взять, мы подождем, — предупредил Дамард.

— Нет, нет, я бы хотела забыть об этом месте, — поспешила заверить его Айра.

Даника горячо ее поддержала.

Спустя три минуты все пятеро стояли посреди музыкально бильярдного зала, где их уже ждали маги Верховного Совета — Кайлин, Ордъёраин, Агелар и Малика.

При ярком свете стало понятно, насколько обе женщины бледны. Даника казалась очень усталой, Айра же просто изможденной и глубоко больной, под глазами огромные тени, шрамы от ожогов, видимые на шее и на руке, воспалены и в некоторых местах кровоточили, при этом она производила впечатление молодой женщины, очень хрупкой и миниатюрной. Она едва доставала до плеча рослой стройной Даники, в чьей родословной, без сомнения, преобладали ведьмаки касты пальори.

— Мы рады видеть вас, — проговорила Кайлин, — Я приказала слугам накрыть стол для ужина, мы уже поели, но говорить за столом проще и приятнее, — улыбнулась она.

Айра слегка поклонилась с любопытством рассматривая окружающую обстановку. Ее явно не удивил ни рояль, ни бильярд, ни барная стойка, в отличие от Даники, которой только приличия не позволяли немедленно задать кучу вопросов. После всех приветствий и представлений гостей проводили в столовую второго этажа, где их ожидали Волрклар и Гай.

Айра долго и пристально смотрела на Волрклара, пока он заверял ее и Данику в том, что им готовы помочь все маги Верховного Совета.

Эвару хотелось о многом расспросить Данику, однако кроме него нашлось немало желающих.

Слуги принесли супы, пироги и закуски. Ни Айра, ни Даника кокетничать не стали, с аппетитом приступив к трапезе. Остальные пили чаи, жевали фрукты и беседовали. Кайлин деликатно рассказала о тьме, появляющейся из горечи хорро, уверив, что в доме, защищенном магией Истинного Огня это не является проблемой. Айра догадывалась о чем-то подобном, но считала каким-то проклятием, подцепленным ее в тот период жизни, который она забыла.

— Мы встречались? — вдруг она спросила Волрклара, — Вы мне кажитесь знакомым, хоть я уверена, что не видела вас в этой жизни.

Волрклар неопределенно развел руками.

— Я живу так давно, что забыл сколько тысяч лет назад родился. Мы точно не встречались в последние два-три тысячелетия.

Айру ответ устроил, а вот Эвара скорее насторожил. Он видел Волрклара впервые, хоть за последние сутки многое о нем слышал. И одно он понял ясно — Волрклар не может не знать чего-то, что происходило или происходит в Алаутаре, если задается таким вопросом. Тьма хорро для него была слепым пятном, потому как его знания о хорро исключали ее и набрались хорро столь досадной особенности не в Алаутаре. Но если он когда-то встречал Айру, он знал об этом наверняка.

Эвар перевел взгляд на Гая, тот предостерегающе смотрел на готового что-то спросить Дамарда, Кайлин и Ордъёраин молча переглянулись, причем, Кайлин замаскировала это немым предложением супругу кисти винограда, которую тот положил себе на тарелку и забыл. Светлана, Агелар и Малика старательно не вслушивались, обсуждая, что нужно брать с собой в экспедицию, а что не стоит.

Даника сидела рядом с Эваром и металась между желанием облокотиться на его плечо и желанием еще чего-нибудь съесть.

Постепенно девушки рассказали о своем подземном путешествии. Стараясь уйти как можно дальше от Катра, они заблудились в подземном лабиринте и много дней брели наугад, пока не дошли до подземного озера, где обнаружили следы пребывания живых существ. Как раз неподалеку располагалась деревня тафов, живущих под заклятием «барьер», обязывающем их вести мирный образ жизни и жить согласно закону. Тафы испугались прихода двух женщин аркельдов в их земли, им запрещалось селиться рядом с аркельдами. Поэтому девушки постарались поселиться на другой стороне подземного озера, не рискнув однако уходить далеко от источника чистой пресной воды. Тафы культивировали траву жух, способную расти хоть под землей, хоть под водой и пекли из нее хлеб, соленый, но вполне съедобный и питательный. Еще у них были целые плантации съедобных грибов, в озере водилась рыба и моллюски, все это тафы с удовольствием обменивали на починку магией сетей, восстановление разбитой посуды, на световые сферы и трансформирующие заклинания, превращающие один предмет в другой, например камни в каменные табуретки, а бревна в предметы самой разнообразной мебели.

Даника рассчитывала, что при наличие времени и, находясь в безопасном месте, она сможет поставить Айру на ноги, некоторых успехов она достигла, но они были весьма скромны.

Гай рассказал о том, как сжег в их пещере притаившуюся на ментальном уровне тьму, именно в тот момент Айре стало значительно легче.

— Так легко как сейчас и здесь мне не было очень давно, — призналась она в ответ, — меня даже не тяготит тот факт, что мое уродство видят столь многие

— Шрамы сойдут без следа, — успокоила ее Кайлин, — тут одного целительного потенциала мало, нужны травы, напитанные магией силы жизни. И этого добра и у меня и у дари Тасимы и у дари Йольрики навалом.

— Они тоже члены Верховного Совета, воплощения Силы Жизни или, иначе говоря, Живой Материи — пояснил Ордъёраин для встрепенувшейся Даники.

— Я училась у дари Тасимы, — улыбнулась она, — все что я знаю и умею — ее заслуга. Однако без целебных растений я могла мало.

— Дари Тасима будет рада встретиться со своей ученицей, — заверил ее Волрклар.

— А где Барт? — удивилась Света, оглядываясь по сторонам.

— Они изволят сопровождать семейство Кадъераина на конной прогулке вместе с Халифом, скоро явятся, не сомневайтесь, оба голодные, — усмехнулся Гай.

— Ваши комнаты готовы, — улыбнулась Кайлин, после того, как слуга каро склонился к ней сообщить новость, — госпожа Даника, если не возражает, поселится по-соседству с Эваром, а вот госпожу Айру мы поселим рядом с гостевыми комнатами на втором этаже. У нас очень большой дом, ходить с четвертого этажа в столовую и прочие общие комнаты в вашем состоянии довольно обременительно.

— Спасибо, — горячо поблагодарила Айра.

Эвар поймал себя на ощущении, что в этой хрупкой, невысокой, искалеченной женщине бездна сил, доступ к которым перекрыт отчаянием и тоской. Айра быстро поправится, если захочет жить, по-настоящему захочет.

— Тебе не обязательно тащиться с нами в окрестности Катра, — заявил Гай Эвару, когда хозяева дома отправились провожать гостей в их спальни, — Побудь тут, ты нашел, тех, кого хотел найти, остальных мы поищем без тебя.

Эвар не стал возражать, лишь благодарно кивнул.

— Вы же будете навещать этот дом с новостями?

— Разумеется, — широко улыбнулся Гай, — у нас тут есть ванны и удобные постели, полагаю мы будем навещать этот дом при каждом удобном случае, в идеале, я бы делал это ежедневно, но тут уж как пойдет.

Глава 3

Ровно в полдень, сразу после сытного плотного завтрака Гай, Дамард и Светлана отбыли в лагерь экспедиции школы Крамбль на материк Утаир.

Их встретили сотней вопросов и предложений. В лагере все знали об изменившихся целях экспедиции и присоединении к их тесной школьной компании сына Верховных Магов и его жены.

В Калантаке Дамарда и Арикарду знали в лицо также, как их родителей. После того, как они оба обзавелись спутниками жизни, все стали узнавать и Дарка со Светланой. К тому же именно Дарк несколько лет назад поймал преступника, пытавшегося навредить многим молодым магам, после чего стал именоваться «дариком» (дословно — всем известным и уважаемым).

Первым делом Дамард установил найденный в родительской кладовке удобный походный шатер в тени скалы, неподалеку от шатра Гая и молодого ведьмака Мальшарда. Именно Мальшард первый разглядел в темноте на нетрезвую голову «летающего аркельда». Пока Гая не было в лагере, он переехал к нему в шатер, чтобы, не отвлекаясь, выполнить его просьбу описать обстоятельства встречи с «летающим аркельдом»

Гай забрал у «коллеги» записи, которые тот исправно делал даже после того, как в лагере появился сам глава Верховного Совета Волрклар, заявивший всем, что летающие аркельды существуют, называются хорро и являются потерянной частью мира Алаутар, которую следует вернуть, и беречь, как любых существ с высоким сознанием.

— Ты молодец, — восхитился Гай, оценив насколько подробными и точными получились записи Мальшарда, — спасибо тебе!

Мальчишка смущенно покраснел.

— Но ведь тот аркельд — хорро уже найден..

— Их тут несколько по словам Волрклара. Зная подробности случайной встречи с одним, можно надеяться на спланированную встречу с другими.

Тем временем Дамард и Светлана объясняли старшим членам экспедиции, как вести себя при внезапной встрече с облаками тьмы.

— Заклинания «чудрир», брошенного в тьму, будет вполне достаточно.

— «Чудрир» — это заклинание зажигания огня, это 10 уровень заклинаний, — усмехнулась Сури-Ди, — у нас тут способных на это заклинание без цесмарилов всего двое — Брашард и Гай.

— Мне для «чудрир» нужны 5 крокетов, — пожал плечами Кондэль, — «Чудрир» лишь немного уступает в сложности заклинанию «белого огня»

— «Белый огонь» тоже подойдет, — добавила Светлана.

— «Белый огонь» — это 15 уровень, — вздохнула Сури-Ди.

— И десять крокетов для меня, — заметил Кондэль, — не проблема, у нас есть цесмарилы на такой случай.

— И целых два ашина для меня, — хмыкнула Сури-Ди, — «чудрир» хотя бы один ашин.

— Не страшно, — махнул рукой Брашард, — «Чудрир» я действительно могу применять без цесмарилов, а «белый огонь» мне будет стоить пару крокетов, в бюджет нашей экспедиции заложены подобные расходы. Меня больше беспокоит, что молодежь нельзя будет оставлять без присмотра.

Ведьмак Брашард был истинным пальори — высокий, широкоплечий, полный силы, как физической, так и магической. Об этом кричало все: громкий, немного хриплый, как у многих пальори голос, развитая мускулатура, молниеносная реакция. Желтые, как у кота глаза с вытянутыми зрачками смотрели прямо и твердо. Ведьмаки пальори Алаутара считали ниже своего достоинства хитрить, считая это уделом ведьмаков марбо, которым природа выделила куда меньше силы и мощи, поэтому не имея «изворотливого ума», якобы, марбо было бы сложно жить на свете. Брашард был молод по меркам ведьмаков, ему еще не исполнилось шестидесяти лет. В таком возрасте занять должность старшего магистра в одной из самых престижных магических школ в мире мог далеко не каждый. Брашард по праву мог гордиться собой.

Его тайная супруга Сури-Ди рядом с ним казалась нежной фиалкой. Она происходила из касты марбо — торговцев, музыкантов, лицедеев и лекарей. Считалось, что у марбо магический потенциал редко бывает высоким, однако исключений из этого правила в Алаутаре было слишком много, чтобы кто-то принимал его всерьез. Марбо не имели сравнимой с пальори физической силы, они были ниже ростом, изящнее и редко могли похвастаться владением оружием, однако магический потенциал той же Сури-Ди превышал потенциал среднестатистического ведьмака пальори-мага.

— Можно научить их заклинанию «сорьеро» с огненным щитом, — подумав, встрял Гай, — это защитит их от тьмы, если они додумаются в нее влезть.

— Так, огненный щит реален для шести наших студентов и еще для двух с поправкой на нестабильность потенциала, — задумчиво произнес Кондэль, — Как я понимаю, это для их защиты а не для уничтожения самой тьмы.

— Мальшарда не считай, он маг ледяного дождя, ему при его солидных природных возможностях огненные заклинания даются плохо, — напомнил Эладар — один из двух близнецов калатари, вольных слушателей академии.

— Да, тогда у нас всего пятеро за кого мы можем быть относительно спокойны.

Эладар и Варэль расплылись в убийственно одинаковых ухмылках.

— Давайте просто поделим всех 15 несовершеннолетних студентов между собой и каждый будет «глаз не спускать» со своих подопечных прежде всего, а за всеми остальными следить уже по мере возможности.

— Вы сами владеете «чудрир» и «белым огнем»? — уточнил Дамард.

— Для «белого огня» мне нужно тридцать крокетов, то есть полтора ашина, брату хватит двадцати пяти, — вздохнул Эладар, — Для «чудрир» мне двадцати двух крокетов достаточно.

— Мне 18 хватит, — добавил Варэль, — чуть меньше ашина, но у нас плохо с разменом, если крокетов нет, то это проблема.

— Тогда давайте в целях экономии не будем вас разделять. Будете с братом в одной группе и к вам мы определим трех студентов, кто точно освоит заклинание огненного щита. Тогда можно будет за вас не волноваться, — постановил Кондэль.

С официальным руководителем экспедиции никто спорить не захотел. По разным причинам. Для вольных слушателей это было бы нарушением субординации, для Дамарда и Светы проявлением неуважения с их стороны к школе Крамбль, для Брашарда просто глупостью, поскольку он был согласен с коллегой.

Брашард и Гай оказались в другой подгруппе и им достался только один студент, способный защитить себя огненным щитом, другие два, среди которых был Мальшард, требовали к себе повышенного внимания

Дамард и Светлана взяли на себя двух оставшихся вундеркиндов, способных быстро овладеть заклинанием «щита», однако оба периодически нуждались в цесмарилах. При нестабильном магическом потенциале одно и тоже заклинание могло получаться и не получаться в разные моменты, у кого-то это зависело от времени суток, у кого-то от настроения, усталости, чувства голода и тд. То есть, чтобы быть уверенным, что заклинание получится, нужны были цесмарилы. Кондэль и Сури-Ди взяли в свою группу всех оставшихся студентов.

Группа Дамарда и Светы считалась самой подготовленной, поэтому планировалось именно их отпускать на вылазки в Пустынные Горы. Дамард мог перемещаться одним желанием с любым количеством спутников, Светлана могла в виде солнечных лучей быстро добраться на любое расстояние.

Группа Кондэля и Сури-Ди считалась «резервной» и потому ей не полагалось далеко отходить от лагеря. Группе Брашарда и Гая полагалось патрулировать хорошо известные уже маршруты. Двое студентов в их отряде были почти взрослыми, прекрасно обученными в собственных кланах владению оружием, владеющими всеми бытовыми заклинаниями и с практически стабильным магическим потенциалом ведьмаками пальори. Парень и девушка. Девушка к тому же легко овладела заклинанием «щита», а парень виртуозно владел трансформирующими заклинаниями и мог предчувствовать события. Мальшард, к слову, тоже был ведьмаков пальори и в теории мог научиться перемещаться одним желанием без цесмарилов, однако его потенциал был нестабилен, ему нужны были цесмарилы для гарантии безопасности таких перемещений.

Группа близнецов калатари должны была при необходимости заменять или сопровождать группу Брашарда и Гая в патруле или участвовать в вылазках — разведках группы Дамарда и Светы.

Оставшийся день ушел на обучение студентов заклинанию «огненного щита», объяснение правил поведения вне лагеря, знакомства, подготовку экипировки для вылазок, перекусы, организацию походного бытового комфорта.

Гай переоделся в легкие полотняные светло-серые штаны, которые носили все жители Катра, летние, облегченные короткие сапоги и позаимствованную некогда у Дарка черную хлопчатобумажную футболку с коротким рукавом, поверх которой накинул извирский плащ, который не просто не согревал и не защищал от холода, а, напротив, охлаждал того, кто его носил. Материк Извир располагался на экваторе и там знали толк в защите от зноя.

Светлана боялась змей и насекомых, поэтому ее сапоги доходили почти до колен, но были сделаны по той же извирской технологии. Извирская короткая светло-желтая куртка, шелковая белая туника и хлопчатобумажные черные облегающие брюки, похожие на те, что были распространены в окрестностях Калантака в летнее время, но внимательный искушенный взгляд легко мог опознать в них летние легкие джинсы.

Дамард никогда не жаловался на жару, в любой момент он сам мог устроить холодильник где угодно. Гай немедленно этим воспользовался, попросив его наложить пару охлаждающих заклинаний на их с Мальшардом шатер. Дамард не успел закончить с одним шатром, как к нему выстроилась очередь погибающих от жары просителей.

— Это те же заклинания, которые извирские портные и обувщики накладывают на свою продукцию, — пояснил Дамард за ужином, — я вчера почитал о быте жителей теплых широт. Мы в Калантаке очень мало интересуемся образом жизни в других частях мира. А зря. Это весьма захватывает.

— В Сайнзе очень даже интересуются, — возразила Сури-Ди, — У них не возьмут в школу даже сильного мага, если у него нет интереса к таким вещам.

— Если бы мне имело смысл учиться в магической школе, я бы выбрал Сайнз, — признался Дамард.

— Я в любом бы случае выбрал бы Крамбль, — хмыкнул Гай и тут же добавил, — собственно, что я и сделал.

Кондэль и Брашард понимающе кивнули.

— Если школа выбрана не правильно, не по способностям и зову сердца, ученик долго в ней не задержится. Максимум год. Поэтому воплощениям Стихий не рекомендуют проходить полные курсы, им становится скучно, они быстро перерастают мастерством своих наставников и обучение теряет всякий смысл. Воплощениям Стихий нечему учиться в магических школах, — глубокомысленно изрек Брашард и, помолчав, добавил, — Хотя, говорят, дарик Наримар когда-то учился несколько лет в Сайнзе, прежде чем открыть собственную школу Ассагар, а ведь он воплощение Воздуха.

— Вот, пожалуй, в Ассагаре я бы не против была поучиться, — усмехнулась Света, — Мне очень нравятся ощущения от уроков с представителями воздушной стихии. Но это, скорее, развлечение для меня, чем реальное стремление к знаниям. К тому же Огня во мне многим больше, чем Воздуха, — и без какого-либо перехода спросила, — Мы на рассвете отправимся на поиски хорро?

Дамард зевнул в ответ. Студенты из их «группы» усиленно закивали, им надоело сидеть в лагере без дела и хотелось новизны.

— Давайте расходиться на ночлег, — постановил Кондэль, допивая свой вечерний отвар из душистых трав.

У самонаполняющихся бочек с водой уже выстроилась очередь. Гай с тоской подумал о теплой ванне, больше похожей на бассейн, но, увидев, что его прыткий сосед уже утащил к ним в шатер два ведра с водой, воспрянул духом. Он не сомневался, что Дамард и Света, обитающие в своем шатре вдвоем, могут улизнуть домой на несколько часов в любой момент ночи. Сам же он до сих пор не определился насколько ему следует афишировать дружескую непосредственность отношений с домом Верховных Магов. Ему казалось, что, если он начнет пропадать со Светой и Дамардом, он уже не сможет «быть на равных» со своими коллегами и сокурсниками. Он поступил в школу «Крамбль» чтобы побыть простым смертным и не готов был расстаться с этим образом.

— Мальшард, а ты случайно не в курсе, когда великий магистр Наримар учился в Сайнз, все знали, кто он есть? — спросил Гай, плюхнувшись на свою походную раскладушку.

В охлажденном Дамардом шатре теперь было свежо и приятно.

Мальчишка выставил голову из походной душевой (на самом деле простого корыта, огороженного непрозрачной ширмой, обтянутой непромокаемой тканью, рядом с которым располагалась полка для ведер с водой и кувшина).

— Говорят, в те времена никто не знал, кто он есть на самом деле, даже сам дарик Наримар. Он прибыл в Калантак из северного утаирского города Кольёр, что у границы земель тьмы и бури. Дарик Волрклар лишь спустя пару лет узнал о талантливом ученике Сайнза и распознал в нем воплощение Воздуха.

— Так дарик Наримар родом с Утаира, — протянул Гай.

Мальшард кивнул и вновь скрылся за ширмой.

Судя по звуку, он организовал себе настоящий душ заклинанием распыления. Гай несколько раз пытался воспользоваться этим заклинанием, но вода у него тут же высыхала, а вовсе не превращалась в мельчайшие целенаправленно падающие брызги.

«Черт с ним, с душем» — буркнул про себя Гаитоэрант и, пробормотав заклинание очищения тела и одежды улегся поудобнее.

— Как я тебе завидую! — воскликнул Мальшард, выбравшись из купальни и учуяв лаймово-ментоловый след в воздухе после произнесенного заклинания, — А мне приходится корячиться с водой. 11 уровень заклинаний без цесмарилов мне не дается, хоть тресни.

— Я не могу запомнить какое заклинание к какому уровню относится, — признался Гай, великодушно очистив одежду мальчишки от пыли и пота парой слов.

— Спасибо! — поблагодарил тот, влезая в свежую рубашку, — Как же хорошо то! Насчет уровней заклинаний, тебе это не нужно. Тебе даже «белый огонь» без цесмарилов дается, значит ты освоишь любое заклинание первой ступени. Ты пробовал произносить «формулы власти» когда-нибудь?

— Я слышал только, что можно подчинить пространство и материю своей воле, но я не совсем понимаю зачем это делать и при каких обстоятельствах, — пожал плечами Гай, одним щелчком пальца зажигая огонь в светильнике у своего ложа.

Мальшард будучи ведьмаком прекрасно видел в темноте и не отличал разницы между тусклым освещением и его полным отсутствием.

Мальчишка завалился на свою походную кровать и мечтательно проговорил:

— Формулы власти — это высокая ступень магии. Именно такая магия создала лес дари Йольрики, живые лабиринты дари Тасимы и сады камней дарика Кадана. Эта магия создает совершенно уникальный мир на ограниченном пространстве, какой ты сам захочешь. В Калантаке есть здание — «Круг Магов», ты ходишь там каждый день. Вот вроде это обычное городское здание, но внутри него действуют совсем другие физические законы — это мир Великих Магов посреди города.

— Ты загнул, — усмехнулся Гай, чей городской дом смотрел половиной окон на «Круг Магов».

— Ты знаешь что такое Паутина Мирасо? — спросил Мальшард.

— Подвал в «Круге Магов», как я слышал.

— Это для простоты восприятия так говорят. На самом деле Паутина Мирасо — это сплетенная из времени и энергии пространственная ловушка. То есть для попавшего в нее останавливается время, он как бы отключается от собственной энергии и энергии мира, он перестает существовать, но не умирает, разумеется. Вот Паутина Мирасо — это классика высшей ступени магии. Только воплощения Стихий могут освоить это заклинание.

— Другим не хватает магии? — уточнил Гай

— Другим не хватает бессмертия, — усмехнулся Мальшард, — Воплощения Стихий напрямую соединены с силой своей Стихии, конечно, их тело может умереть, но их магия фактически бесконечна, потому что нет грани, которая бы отделяла, к примеру, дарика Наримара от стихии Воздуха в целом. Или дарика Волрклара от стихии Эфира. Кстати, учитывая, сколько живут воплощения Стихий, я бы считал их в принципе вечными.

— А ты знаешь, примерно, сколько ты проживешь, если, конечно, специально не будешь искать смерти?

— Магистр Брашард считает, мой потенциал сопоставим с его собственным, то есть от 650 до 750 лет, пока нельзя сказать наверняка, все же я подросток и мой потенциал может раскачаться еще чуточку больше.

— Ну, это довольно долгая жизнь, — кивнул Гай, почему-то обрадовавшись.

— Ты точно проживешь дольше, — усмехнулся мальчишка ведьмак, — магистры Кондэль и Брашард спорили тысячу лет или больше. Ты как будто сдерживаешь себя, боишься своих сил.

Гай засмеялся, решив не врать.

— Я просто мало знаю о мире и своем месте в нем.

Мальшард долго молчал, Гай уже подумал, что его сосед задремал, когда вдруг прозвучал вопрос, который не раз звучал в более завуалированном виде:

— Говорят, ты Гаридаль из Хоррата и тебя излечила от безумия Великая Госпожа Солеа, это так?

Гай вздохнул и приложил все силы, чтобы не соврать, естественно, не говоря всей правды.

— Не обсуждай это особо, если сможешь. Да, я помню жизнь Гаридаля еще до того, как его постигло несчастье, я помню его детство. Но я другой сейчас. Гаридаль прожил на свете несколько лет, а после перестал осознавать что-либо. Теперь я — Гай. Не Гаридаль, нет.

— Я понял, спасибо за откровенность. Я клянусь, что не буду говорить об этом другим, слово ведьмака! — порывисто заверил его Мальшард.

— Верю, — усмехнулся Гай. Слово ведьмака дорогого стоило, это он успел усвоить за время пребывания в Алаутаре.

— Слушай, а какой уровень у заклинаний щитов?, — вспомнил он, что хотел спросить с самого начала, а заодно увел разговор подальше от скользкой темы.

— У простого энергетического щита 7 уровень, у щита огня 8, у щита воды или воздуха 7 или 8, зависит от того, насколько маг близок к этим стихиям. У меня без проблем и цесмарилов получаются все щиты, кроме огненного, как назло, — вздохнул мальчишка.

— Ты маг ледяного дождя, откуда тебе огненные щиты брать? Твой потенциал из другого концерта, — Гай усмехнулся про себя, машинальному переводу на пардэн слова «опера».

— Я знаю, все равно обидно. Я один из самых сильных потенциально магов среди студентов тут, и в результате нуждаюсь в особом внимании и защите, когда тот же бездарь Фордкар будет в отряде Дамарда и Светланы, а он только и может, что заклинания восьмого уровня освоить без цесмарилов.

— Ты не справедлив к Фордкару, я много раз тебе это говорил, — хохотнул Гай. Его всякий раз веселило это имя.

— Ты сам ржешь всякий раз, когда он путает самые простые заклинания. Он рассеян и тороплив, ужасное сочетание качеств характера.

«Особенно с точки зрения ведьмака» — чуть было не добавил Гай. Для практичных, высоко ценящих умение сохранять хладнокровие в любых ситуациях, суждениях и высказываниях ведьмаков быть «торопливым и рассеянным» значило считаться «глупым». Главная проблема Фордкара была как раз в том, что он был ведьмаком пальори. Будь он аркельдом или калатари никто не ждал бы от него того, что он будет сначала думать, а потом говорить или делать, поэтому все промахи становились заметнее и неожиданней, хотя, казалось бы, все могли бы и привыкнуть давно к такому своеобразию парня.

— Ой, ладно, давай спать, — засмеялся Гай, вспомнив дневную тренировку, когда Фордкар случайно создал щит сзади себя и подпалил им собственный зад, — Надеюсь, завтра все в группе Дамарда и Светланы вернутся из разведки с целыми штанами.

Мальшард также рассмеялся вспомнив, видимо, тот же самый эпизод.

Утром группа Дамарда и Светланы выступила в поход еще до рассвета. Гай проспал сей замечательный момент, но расстроиться по этому поводу не успел, потому как Брашард предложил обойти дозором все уже хорошо известные маршруты: до Катра, до бившего в горах родника, служащего им источником питьевой воды, и до дороги в небольшое поселение Крошки. Естественно, возражений не нашлось и после завтрака их группа покинула лагерь

Гай был единственным неведьмаком в своем отряде. Ведьмаки являлись крайне неблагодарной аудиторией для желающих посетовать на жару, усталость или быстроту ходьбы. Тем более и магистр Брашард и три студента их группы принадлежали к касте пальори и просто не замечали такой ерунды как зной и неблизкие расстояния. Ведь они шли, с их точки зрения, неторопливым шагом, у них была вода с собой и никакого лишнего груза — прогулка и только. Ну, и что, что по сорокаградусной жаре десять километров по не самой ровной дороге.

Гай не собирался жаловаться, справедливо полагая, что «сам виноват» и «а что ты ожидал?», но про себя благодарил предусмотрительность Дамарда, убедившего его купить извирский плащ накидку и извирские же сапоги.

Вначале они дошли до родника, наполнили свои фляги водой, затем дошагали до перекрестка Крошки-Катр и оттуда уже направились в город Катр.

Местность не радовала красотой и разнообразием пейзажей — камни, песок, пыль, нагромождения камней, клочки пожухлой травы, скалы, валуны. Даже крошечного болота, ручья или лесопосадки не удалось увидеть за все время их пути. Брашард шел несколько впереди, больше для того, чтобы дать возможность студентам свободно общаться между собой, чем вследствие какой-либо необходимой предосторожности. Гай замыкал шествие по этой же причине, а еще потому, что не поспевал за неутомимыми ведьмаками пальори. Меж тем Мальшард, Калиида и Морград смеялись, шутили, успевали пародировать однокурсников, рассказывали друг другу смешные истории и действительно выглядели как студенты на прогулке.

— Как думаете, сегодня кого-нибудь найдут? — спросила Калиида, — До дымного землетрясения, по расчетам магистра Кондэля, осталось самое большее три дня, скоро тут будет сумрачно и никаких запахов. Говорят, можно есть грязь и не чувствовать омерзения в эти дни.

— Фу, — скривился Морград, — Наверное, придется следить за всеми и своей едой, чтобы никто не подкинул в тарелку дохлую крысу…

— Варэль может, — засмеялась Калиида, — он над братом постоянно подшучивает.

— Кстати, именно после дымных землетрясений появляются хорро, — вдруг вспомнил Гай, отхлебнув воды, — Мне один аркельд из Катра сказал.

Студенты дружно уставились на него, ожидая продолжения. Гай не успел что-либо добавить, поскольку их окликнул Брашард, указывая куда-то вверх и вправо.

— Это тьма! — обалдело воскликнул Мальшард, обернувшись в указанном направлении.

Гай увидел лишь смутную тень у одной из скал в километре к югу от дороги.

— Густое черное облако! Это оно и есть? — Калиида то и дело переводила взгляд с Брашарда на Гая.

— Скорее всего да, это оно и есть, — подтвердил Гай и тут же добавил, — Я плохо вижу с такого расстояния, но, судя по вашим описаниям, очень похоже.

— Подойдем ближе? — обрадовался Морград.

Гай и Брашард переглянулись.

— Я могу быть уверен, что вы все будете соблюдать правила? — строго спросил магистр Брашард.

— Не приближаться к тьме ближе, чем на сто метров, держаться позади вас и беспрекословно исполнять приказы. Мы готовы, вы можете быть спокойны, — торжественно провозгласил Мальшард, сгорая от нетерпения.

Калиида и Морград молча кивнули. Гай поравнялся со старшим преподавателем и пошел вперед, изо всех сил стараясь не показать, что устал и совсем не проч отдохнуть часок другой в тени какого-нибудь камня.

Полуденное солнце превращало все поверхности, до которых дотягивалось, в раскаленную сковороду, даже через подошвы сапог чувствовался жар перетертой в пыль и песок горной породы. Тропинка начала забирать вверх. Им пришлось обойти два крупных завала, прежде чем они вышли на относительно ровную дорогу, ведущую по краю длинной насыпи из крупных острых камней.

— Такое ощущение, что обвал устроен нарочно, — буркнул Брашард, осматривая очередную вставшую у них на пути преграду из огромного камня посреди тропы.

— Вероятно, так и есть, — отозвался Гай, вспомнив, как надежна была укрыта от посторонних глаз полянка Эвара, — Хорро — сильные маги. Они не помнят большинства заклинаний, но их потенциал вполне может обходится мыслеобразами. Поэтому вообще не удивлюсь, если это есть запертая от нежелательных гостей дверь.

Брашард вытянул вперед руки и произнес несколько тихих слов. Камень слегка осел с одной стороны, образовался достаточно пологий склон.

— Да, защитных заклинаний нет, а порода неплотная, ее уже трансформировали до этого. Можно сказать, это просто увеличенный в размере камень. Наш визит нежелателен.

Гай с тревогой осмотрелся по сторонам.

— Так, господа хорошие, как хотите, но я вас накрою своим обычным энергощитом. Не гундеть! — постановил он, немедленно выполнив угрозу.

Над студентами завис прозрачный, слегка отливающий на солнце золотом купол.

— У хорро может быть оружие из другого мира, — пояснил он в ответ на немые вопросы во взглядах и добавил, глядя на Брашарда, — Ты тоже воспользуйся щитом, мало ли, они же не знают, что мы им не враги. Население Катра крайне недружелюбно настроено ко всем хорро, на нас не написано, что мы не охотимся на них, а хотим помочь.

Брашард не стал спорить, накинул на себя энергощит и тем самым отбил желание возражать против этой предосторожности у студентов.

Гай выскочил вперед и, подняв вверх руки, крикнул:

— Мы безоружны, мы пришли вам помочь. Верховный Совет Алаутара считает, что хорро имеют полное право жить в этом мире! Выслушайте нас!

Ответом ему было молчание. Гай осторожно двинулся вперед, не опуская рук, ведьмаки шли чуть поодаль.

— Гай, тьма сразу за поворотом над тобой, — предупредил Брашард.

Однако Гай опасался вовсе не тьмы, он чувствовал затылком, что за ними наблюдают, вокруг громоздились камни, испещренные трещинами, в которые легко пролез бы не слишком плотный аркельд или калатари, да и пальори ведьмак сумел бы протиснуться, при остром желании. Гай боялся услышать звук выстрела, объяснять природу огнестрельного оружия ведьмакам он решительно не хотел.

— Мы пришли поговорить и сжечь черное облако, что висит у вас тут, — вновь прокричал он, — мы сожжем тьму и уйдем, если хотите, однако в ваших интересах все же выслушать нас. Мы хотим вам помочь.

— Эта дрянь рассеивается сама, не подходите к ней, ее сжигает солнце, — раздался глубокий усталый женский голос.

Брашард ощутимо вздрогнул, когда в пяти шагах от него сверху буквально слетела молодая красивая женщина. Короткая стрижка, светло-карие с зеленцой глаза, золотистый загар, высокие скулы, немного вздернутый нос. Она была бы похожа на аркельда, если бы не поблескивающие за спиной полупрозрачные крылья, напоминающие плащ.

Студенты зашептались, Брашард лишь поклонился.

— Эту тьму можно сжечь заклинанием «чудрир» или «белого огня», — невозмутимо продолжил Гай, — Позволите нам это сделать?

Женщина насторожено посмотрела на него, потом на его спутников и слегка кивнула.

— Вы сделаете нам этим большое одолжение.

Гай сделал знак Брашарду остаться на месте и прошел до того места, над которым болталось облако сплошной черноты. Оно будто привязанное висело на одном месте, ветер не трогал его. Едва ступив в его тень, Гай почувствовал, как на него наваливается тоска и усталость. Все вдруг стало казаться лишенным смысла и значения. Не колеблясь, он запустил в черноту сразу несколько вспышек огня. Словно бумага, тьма начала сворачиваться, постепенно прогорая.

Спустя три минуты от нее не осталось и следа, усталость и тоска ретировались, даже воздух, казалось, стал легче, свежее и чище.

— Больше нет у вас такой прелести? — улыбнулся Гай, возвращаясь к своим спутникам.

Крылья у незнакомки пропали, теперь ее никто не отличил бы от аркельда. Она как ни в чем не бывало беседовала с Брашардом, объяснявшим ей цели их экспедиции.

— Нам и одного было достаточно, — вздохнула она, поблагодарив Гая за избавление «от черноты», — Наша пещера выше, на скале, — она неопределенно махнула рукой вверх, — мы не спускаемся со скал после того, как узнали о ранении Дарибаля. Он скрылся в подземных лабиринтах, мы не знаем, жив ли он.

— Кто его ранил? — удивился Брашард.

— Охотники на хорро, — вновь вздохнула незнакомка, — мы не можем уйти сейчас, порталы открываются во время дымных бурь. Тогда нам начинают снится сны, через которые мы можем уйти.

— Вам не нужно уходить, — терпеливо повторил Гай, — жители Катра не знали, кто вы, теперь знают и любое причинение вам вреда для них также наказуемо, как любое преступление против жителей Алаутара с высоким сознанием. Это добрый и красивый мир и вы его часть.

По всему было видно, что незнакомка не готова немедленно поверить в сказанное, но ей очень того хочется.

— В нашем лагере будут рады вам, а вечером господин Дамард перенесет вас в Калантак и члены Верховного Совета подтвердят вам все, что мы говорим, — добавил Брашард, снимая энергощиты с себя и студентов.

— Я Шактира, — представилась незнакомка, — В мире из которого я пришла, меня звали Диана, но это не настоящее имя, впрочем, я привыкла и к нему.

— Очень рад знакомству, — церемонно поклонился Брашард, представился сам и представил всех своих спутников.

Ведьмаки в любом из миров оставались ведьмаками. Гай усмехнулся, наблюдая за тем, как серьезно и обстоятельно они подходят к, с его точки зрения, простым и неважным вещам — приветствиям, знакомствам, самопрезентации. Только очень могущественные ведьмаки могли позволить себе вольность забывать о «правилах хорошего тона». Да и то, при наличии могущества неформальность общения не была панибратством, а только попыткой поставить нового знакомого на один уровень с собой.

— Я не одна здесь, со мной Ката, — предупредила Шактира, — она почти ребенок…

— Все сказанное нами относится к любому хорро, оказавшемуся в Алаутаре, — заверил ее Брашард.

— Подождите тут.

Шактира вновь расправила крылья, едва заметные на солнце и не ощутимые как нечто материальное. Мальшард получил бы крылом по голове, если бы оно было материальным, однако он даже не почувствовал его прикосновения. Шактира взмыла ввысь и скрылась за ближайшим уступом, на кажущейся неприступной скале.

— Почему они кажутся жителям Катра опасными? — удивился Морград, — что в хорро такого страшного?

— Магия, крылья, тьма рядом с ними, то, что они из другого мира, — предположила Калиида, — Они пугают, если о них ничего не знать.

— И тебя? — хмыкнул Мальшард.

— Еще скажи, что когда ты впервые увидел хорро, ты не прибежал с криками «спасите, огромный летающий аркельд» — хихикнула ведьмачка.

Мальшард недовольно передернул плечами.

— Я же не знал.

— Вот и жители Катра не знали, — примирительно заключил Гай.

Пока они беседовали, Брашард разглядывал скалы вокруг, но все равно пропустил момент, когда перед ним опустились Шактира и девочка хорро, лет 13—15. Медный цвет волос, россыпь веснушек на носу, голубые глаза за тонкими стеклами очков — с точки зрения аборигена Алаутара, ее внешность казалась экзотичной. Веснушек тут не было ни у кого, так же как и крыльев. Гаю же, напротив, это лицо показалось чересчур обыкновенным. Ни калатарийской утонченности, ни ведьмацкого магнетизма — обычное человеческое лицо, несовершенное, по-своему привлекательное, но на фоне по-настоящему красивых и ярких лиц алаутарцев весьма неприметное. Нос обгорел и шелушился, кудрявые медно-рыжие волосы в беспорядке разбросаны по плечам, сама худенькая — обычный угловатый человеческий подросток с еле заметными серебрящимися в солнечных лучах крыльями, до которых невозможно было дотронуться. Одежда на обеих была явно из Внутреннего Поля.

— Это Ката, — представила свою спутницу Шактира, — В некотором смысле она моя дочь, но только в последней жизни, так то мы подруги много жизней подряд.

Брашард виду не подал, насколько удивлен. Гай мог только догадываться, а вот молодежь потеряла дар речи от этого заявления.

— Я не помню ничего дальше этой жизни, кроме того, что единственное мое имя — Ката, — добавила масла в огонь любопытства девочка.

— Не страшно. Если захотите вспомните, у вас будет такая возможность, если не захотите, у вас будет возможность этого избежать, — улыбнулся Гай, — Так вы согласны идти с нами в лагерь?

Шактира и Ката согласно кивнули. Вещей у них не было при себе.

Обратный путь до лагеря занял около трех часов, девушки шли медленно и их никто не торопил. Гай мысленно проклял все. От долгой ходьбы, солнцепека, пыли, набившейся во все складки одежды, и усталости он готов был выть и лезть на стену. А когда вспоминал, что весь доступный ему походный комфорт — это относительно прохладный шатер и походная кровать-раскладушка, готов был вовсе рыдать в голос.

Ката рассказывала о специфике памяти хорро и их похожести на аборигенов миров, в которых они рождаются. Оказалось, в детстве все родившиеся во Внутреннем Поле хорро похожи на людей, с возрастом они начинают осознавать свои магические способности и после 25 лет сильно меняются внешне. Скрывать свою непохожесть и силу становится невыносимо, поэтому они уходят через собственные сны в другие миры. Но и там редко находят покой и счастье.

— Вы похожи на всех магов Алаутара, — заключил в конце ее рассказа Брашард, — Пятнадцать лет — это возраст первой силы, когда ребенок становится способен полностью осознавать и работать с данными ему при рождении способностями, двадцать пять лет — возраст полной силы, когда магический потенциал полностью стабилизируется.

— Я могу заставить предметы лететь мне в руки, могу, наоборот, отшвырнуть от себя что-то или сделать большим или маленьким, только я часто делаю это случайно.

— Верно, так и должно быть. Тебе же еще нет 15?

— Мне 14…

— Вот через год случайная магия перестанет тебе докучать, — заверил ее Брашард, — заклинания могут не получаться, когда ты хочешь, но точно не будут получаться без твоего явного намерения их воспроизвести.

Шактира большую часть пути была погружена в собственные мысли, время от времени бросая изучающие взгляды на Гая. Улучив момент, когда они оба слегка отстали, она все же задала мучающий ее вопрос:

— Ты ведь тоже из Внутреннего Поля. Ты скрываешь это?

Гай неопределенно пожал плечами.

— Я знаю о Внутреннем Поле больше, чем все жители Алаутара вместе взятые, но мои знания имеют природу, которую я не готов обсуждать, — нашелся он в итоге, — Я даже не могу объяснить того, что, возможно, хотел бы.

— Сны?

— Можно сказать, да, — улыбнулся Гай, подумав, что вся его нынешняя жизнь в некотором смысле сон. Сон Великого Огня — Гаитоэранта.

В лагере их встретили сенсационными новостями — группа Дамарда и Светы обнаружила в горах к югу следы, ведущие к подземным лабиринтам, а еще группу из четырех охотников на хорро, прочесывавших восточные болота вблизи Катра. Охотников на хорро пришлось отправить в Калантак для беседы с магами Верховного Совета. Они пытались сопротивляться и напали на Фордкара, тот не придумал ничего умнее, чем применить заклинание огненного щита и в результате нападавшие обожгли свои филейные части. Теперь охотники на хорро лечились и перевоспитывались одновременно во владениях дари Тасимы. А вот по следам в лабиринты Дамард и Света не рискнули идти сегодня.

Новости группы Брашарда и Гая оказались не менее впечатляющими и пришли в лагерь вместе с ними. Шактира и Ката немедленно сделались объектами самого пристального внимания всех без исключения студентов, вольных слушателей и преподавателей. Прекрасно понимая, что от любопытства такого плана не уйти, Шактира на радость всем развернула собственные метровые иллюзорные крылья, сорвав восхищенные вздохи и даже аплодисменты особо впечатлительных студентов.

Обрадованные и удивленные отсутствием по отношению к себе настороженности или враждебности девушки постепенно расслабились и когда ближе к вечеру Дамард предложил им перенестись в Калантак во владения дари Йольрики, пожелавшей сделать их своими гостями, уже не ожидали никакого подвоха.

Как только Дамард вернулся, Гай и Светлана утащили его в шатер «посекретничать». Гай погибал от любопытства, ему было уже не до церемоний.

— Айра и Эвар пока останутся в доме у родителей, дари Тасима и дари Йольрика готовы принять в своих владениях всех хорро, которых нам удастся отыскать. У дари Тасимы квартируют сейчас эти охотники на хорро, завтра они вернутся в Катр, поэтому Шактира и Ката, конечно же, не могли сегодня отправится к ней, — улыбаясь объяснил Дамард, не дожидаясь вопросов, — Все члены Верховного Совета желают лично принять участие в проекте возвращения хорро домой.

— Не дали твоим родителям узурпировать эту миссию, — засмеялся Гай.

— Волрклар предложил Айре пожить у него! Представляешь? — продолжал Дамард, — Как только она поправится, она переедет на остров Волрклара, она уже согласилась!

Гай деликатно промолчал.

— Ты не удивлен, — прищурился Дамард, — Ты знаешь нечто мне неизвестное?

Света также вопросительно уставилась на него. Гай лишь руками развел.

— Ребята, извините, я не чувствую себя в праве об этом говорить. Это личное дело Волрклара. Возможно, он сам скажет позже, но я нет, я не могу.

Света и Дамард многозначительно переглянулись.

— Ну, скажем так, ты подтвердил наше предположение, — вздохнула Света, — И ты прав, говорить об этом не стоит.

Дамард извлек из кармана и увеличил литровую бутылку шотландского виски, вручил ее Гаю.

— Это тебе презент от Дарка, чтобы скрасить тяготы походной жизни. Завтра мы пойдем на поиски хорро впятером, если ты конечно, не против.

Гай любовно погладил бутылку.

— Вот за это спасибо, бальзам на израненную душу. Конечно я не против, я «за» руками и ногами при условии, что до или после я окажусь в ванне с настоящей водой.

— Завтра с утра, пока ты еще будешь спать, я договорюсь с Брашардом, чтобы ты отправился с нами. Студенты нам ни к чему в этой вылазке.

— Вылазке в ванную?

— В дом Дарка и Арикарды. У них есть ванна, даже три, как я понял, — засмеялся Дамард, — мы пойдем в лабиринты с ними. Раненным хорро, похоже, медом намазано лезть под землю.

На том и решили. Гай отправился спать счастливым. Правда виски пришлось поделиться с Мальшардом, который будучи ведьмаком, являлся тонким ценителем крепкого алкоголя. И, как выяснилось, Мальшард готов был стать фанатом виски.

— Где такое производят? Я поеду специально купить ящик этого чудесного вина, — восхищенно спросил он, допивая второй стакан.

— Друг передал через Дамарда, я не знаю, где он это взял.

— Скажи своему другу, что если он привезет этот напиток в Калантак и откроет торговую лавку, он станет богатым за неделю.

Гай мысленно представил себе налаженное производство виски в Алаутаре и не сдержал улыбки.

— Мне кажется, я сам однажды займусь производством этой прелести, если, конечно, пойму как это делается и смогу воспроизвести.

— Ты же учишься в Крамбле! Конечно, ты поймешь, как что-то можно сделать! У тебя теперь есть цель — изобрести способ сделать это самому.

— Отличная цель! — засмеялся Гай, опустошив свой стакан, а про себя подумал, что безумная идея совсем не так уж безумна и вполне осуществима на практике. От этой мысли стало тепло и приятно. Ну, еще, конечно, от выпитого.

Став смертным, Гай вновь получил возможность ощущать приятную расслабленность под воздействием алкоголя. И головную боль на утро, к сожалению, тоже теперь он ощущал в полной мере.

Мальшард сладко спал, когда утром в их шатер зашел Дамард, чтобы забрать Гая с собой.

— Вот ты спать! — хмыкнул Дамард, когда тряхнув друга в третий раз, наконец заставил того открыть глаза.

Гай смачно выругался, соскребая себя с раскладушки, одновременно пытаясь протереть глаза и восстановить картину событий. Дамард дотронулся до его макушки, щелкнув пальцами, дурнота моментально ушла, а головная боль слегка притупилась.

— Спасибо, — облегченно вздохнул Гай, надевая плащ.

В походных условиях все спали одетыми и даже в обуви, что тоже изрядно досаждало, но против негласных правил никто идти не желал.

— Я думал, ты не станешь все сразу пить, — усмехнулся Дамард, поднося к носу пустую бутылку, поморщился, тут же поставил обратно на низкий стол, — Крепкое, я бы не смог осилить за раз точно.

— Мне помогли, — хмыкнул Гай, кивнув на похрапывающего в другом углу шатра мальчишку ведьмака, — Я и выпил то столько, потому что боялся, что он прикончит все без меня. Ведьмакам нельзя показывать выпивку крепче 35 градусов, они ее пьют как воду и радуются, а я страдай.

— Ладно, не страдай, — Дамард протянул ему большую черную пилюлю, — запей это водой и все пройдет, это средство от похмелья. Яд змеи шиму и синий мох.

— Какая прелесть, — вздохнул Гай, безропотно проглотив лекарство, запив его целым кувшином воды.

Удивительно, но спустя пять минут все симптомы похмелья сошли на нет. Они как раз успели дойти до шатра Дамарда и Светланы.

— Я договорился с Брашардом и Кондэлем, у нас есть время до вечера, если мы не вернемся и не сообщим, как у нас дела, будет считаться, что нам угрожает опасность. На следующий день нас пойдут искать и сообщат в Катр. Конечно, такой вариант исключен по умолчанию, но правила, есть правила, — пояснил Дамард для Светы.

— Гай с нами для красоты? — улыбнулась она.

— Гай с нами как официальный представитель школы Крамбль, свободный от обязанности нести официальную ответственность за судьбы студентов и способный при этом в полной мере защитить себя, — хитро ухмыльнулся Дамард, — Эта экспедиция территория ответственности Крамбля, нам нужен представитель школы, если мы действуем под эгидой экспедиции.

— Как все сложно, — вздохнул Гай, — давайте уже тащите меня в ванную и завтракать.

В следующее мгновение он стоял посреди просторной светлой комнаты с окнами во все стороны.

На второй этаж вела винтовая лестница, каменный пол был отделан пестрой мозаикой. Некоторые окна занавешивали белые плотные шторы, некоторые были широко распахнуты, отчего в комнате гулял свежий морской бриз. Большую часть комнаты занимал кухонный остров, умещавший в себе мангал-плиту, широкую раковину для мытья посуды, тумбочки для хранения кухонной утвари и широкий стол для шести человек. Стол являлся продолжением «кухонного острова». В другой стороне комнаты располагался небольшой ступенчатый бассейн, который можно было бы принять за традиционную для Алаутара ванну, если бы не расположение с видом на кухню.

— Иди поплавай и сразу можешь позавтракать. — хихикнула Света.

— Издеваетесь? — полюбопытствовал Гай, — Что прямо тут?

— Это Катр, тут никого не удивишь наготой, — засмеялся Дамард.

— Это эксгибиоционизм, господа, — постановил Гай, немедленно стянув с себя одежду, оставшись в одних трусах, — придется сделать вид, что я в общественном бассейне… — и прыгнув в воду, заорал не своим голосом, — Мать вашу! Она ледяная!

Дамард и Света покатились со смеху.

С лестницы спустилась Арикарда в белой короткой, но непрозрачной тунике с вертикальными разрезами на рукавах и босоножках на высокой пробковой подошве.

— Привет, вы уже тут? Дарк одевается, сейчас спустится, — сообщила она и, взглянув на Гая, выбирающегося из ванны, тоже рассмеялась, — Прости, у нас тут не принято, как выяснилось, нежится в теплой воде, тебя, наверняка, не предупредили.

— Как ее нагреть? — поинтересовался он, усевшись на бортик бассейна.

— Попробуй «быстрый суп» — кулинарное заклинание, чтобы вода нагрелась до нужной температуры, только сразу реши, какая тебе температура нужна, — посоветовала Арикарда, — Дарк пользуется заклинанием «чудрир», кидает в воду огонь и она нагревается, но не слишком. Когда это пытаюсь сделать я, сразу половины воды выкипает, а та, что остается — крутой кипяток.

— Тогда мне тоже нужен «быстрый суп», — хохотнул Гай, — в собственном «чудрире» я сварюсь.

«Быстрый суп» приготовил ванну за минуту. Гай наконец-то получил долгожданное удовольствие, окунувшись в приятно теплую воду.

Дарк спустился в штанах и майке-сетке, явно стащенных из Внутреннего Поля, и босиком. Дамард и Света нашли в одном из шкафчиков хлеб, овощи и колбасу, вовсю хозяйничали, готовя бутерброды и салат.

— А ты что в трусах? — засмеялся Дарк вместо приветствия, — Тут самый шик нагишом по дому гонять.

— Я типа в гостях, я типа скромный, — заржал Гай

— Не выйдет из тебя истинного катрца, — покачал головой Дарк.

— Слушайте, а уборные тут тоже посредине комнат? — поинтересовался Дамард.

— Нет, — Арикарда засмеялась, — тут, спасибо им большое, не додумались до такого. Уборная тут одна на весь трехэтажный дом и она во дворе!

Гай от смеха глотнул воды и долго откашливался. Дамард застыл с открытым ртом, а Света невозмутимо уточнила:

— Чтобы соседям досталось аромата или есть какой-то иной смысл?

— Ой не знаю, какой смысл. Может, они экономят так, чтобы не использовать белый огонь самим, вынуждают соседей и прохожих, не желающих нюхать их выгребные ямы, запускать внутрь белый огонь, чтобы все сжечь. Тут нет централизованной системы очистки, как у нас. Тут реально канализация существует в виде глубокой дыры у забора с желобом для запускания внутрь белого огня. Учитывая, что тут способных на «белый огонь» даже с использованием цесмарилов на весь 30 тысячный Катр меньше десяти магов, на сжигании чужого мусора и дерьма они сделали себе состояние, — пояснила Арикарда, — Я бы тут не хотела жить слишком долго.

— Поэтому надо найти хорро как можно быстрее, — поддержал жену Дарк.

— А вода из ванн куда сливается? — спросил Гай, облотившись на бортик.

— Она очищается вот этим, — Дарк извлек из ящика одной из кухонных тумбочек банку с белыми шариками, подошел ближе, протянув Гаю, — бросаешь в воду этот шарик, он собирает всю грязь, налет и все, что ты наплевал тоже, становится большим, ты его вылавливаешь из воды и выкидываешь. И все. Вода чистейшая, плюй дальше. Тут ванны сливают пару-тройку раз в год и, то, как я понял, в порядке очередности потратится на полив общественных огородов за городом, для этих целей используют насосы и шланги, то есть вообще без магии обходятся.

— Хитрая система, — Гай выбрался из бассейна и, взяв банку, посмотрел на свет. Шарики слегка светились на солнце.

— Это, кстати, изобретение Крамбля, чтоб ты знал, — сообщила Арикарда, — несколько тысяч лет назад был у них магистр Берун, в честь него назвали эти шарики берунами. Идем завтракать.

Все уже расселись за столом, когда Гай закончил упражняться с очищением воды в ванне, оделся и присоединился к трапезе. Овощной салат, бутерброды с вяленым мясом и колбасой, похожий на брынзу сыр и кофе исчезли со стола за 10 минут.

— Как мы будем искать в подземелье этого хорро? — поинтересовался Гай, после того как уничтожил пятый по счету бутерброд.

— Я с утра был дома, посмотрел в зеркале Волрклара, куда ведут следы. Там темно, но все же есть несколько ориентиров — разметка на стенах, для тех, кто ищет воду под землей. Она подсвечивается заклинаниями, что создают световые сферы. В общем, мы перенесемся туда, где, по мнению нашего домашнего зеркала, может быть раненный хорро. Маме нужно видеть это место и тем самым определить его, а мне вполне достаточно того, что зеркало знает, что там есть несколько светящихся точек определенной конфигурации. Магия Тумана в этом смысле имеет преимущество перед магией Истинной Воды.

— Вы переоденьтесь, в пещерах холодно, наверняка, — посоветовала Светлана друзьям.

— Я даже обуюсь, — усмехнулся Дарк, — В этом расслабленном полуголом существовании есть определенная прелесть, но из города в таком виде лучше все же не выходить.

— Ты сейчас более расслаблен, чем я привык, — заметил Дамард.

Дарк неопределенно пожал плечами.

— Я теплолюбивое существо, а тут тепла во всех смыслах перебор, у меня включился, видимо, режим медузы и я подтаял на солнце.

Арикарда приобняла его, боднув головой в плечо.

— На материке Извир есть город Лаукар. Там тепло и удобно во всех смыслах, я покажу тебе это чудное место. Если хочешь, зимой можем пожить там. Ты грустишь зимой.

— Правда? Я как-то не замечал, — удивился Дарк.

— Да, — хором ответили ему сидящие за столом.

— Во Внутреннем Поле это называется сезонной депрессией, — добавил Гай, — Она у тебя точно есть.

Дарк задумчиво почесал кончик брови.

— Мне все равно хорошо, грусть не грусть, зима не зима, я не могу сказать, что мне бывает плохо так, чтобы я по-настоящему остро это ощущал.

— Просто твое «по-настоящему остро плохо» запредельно в понимании среднестатистического алаутарца, — вздохнула Света, — а то, что для тебя «как-то не слишком хорошо» на самом деле ощущается как печаль всеми, кто способен читать эмоции. Даже я вижу твою печаль, а я так себе эмпат.

Дарк кивнул, прекрасно понимая о чем речь.

— Солнце, тепло и море лечит сезонную печаль, так что зимой отправимся на Извир, в Лаукар, — подумав, заявил он поцеловав жену в висок.

— Это решено, — постановила та, доедая салат, — Я не дам тебе грустить еще одну зиму, не дождешься.

Пока Арикарда и Дарк переодевались в «приличную одежду», Гай уничтожал их запас продуктов, а Света кофе.

Наконец, все были готовы к путешествию. Вопреки обыкновению, прежде чем перенести всех на нужное место Дамард окружил их группу плотным прохладным туманом. Света непроизвольно вцепилась в руку Гая и самого Дамарда. Во вторую руку Гая неожиданно резко вцепился Дарк.

— Извини, тут просто очень темно, я чуть не упал, — пояснил он.

Гай после этого сообразил, что туман рассеивается, но видимости не прибавляется. Они стояли посреди сплошного мрака, пока вверх не взмыли четыре световые сферы, вытянув из темноты освещенный круг диаметром около десяти метров, дальше стеной стояла тьма.

Арикарда создала еще два световых шарика и запустила их далеко вперед, обнаружив тем самым два разветвляющихся коридора от того места, где они стояли. Еще один коридор обнаружился с другой стороны.

— Так, все интереснее и интереснее, — хмыкнул Гай, — Куда сначала пойдем?

— Может разделимся? — предложил Дарк.

— Нет, потом друг друга искать будем, а не хорро, — возразил Дамард, — отсюда легко и быстро могу выбраться только я. Вам придется долго плутать, прежде чем найдете путь наверх.

— Если не перестраховываться, как ты любишь, то ничего страшного. Вернешься домой, зеркало покажет наши следы от этого места, придешь по ним за нами и заберешь, — усмехнулась Арикарда, — Мы можем осветить тут все так ярко, что даже мама сможет визуализировать в полной мере карту местности.

Дамард поморщился.

— Не хочу я разделяться.

— Так и скажи, — буркнула его сестра.

— Я так и сказал, — пожал он плечами.

Света пропала на минуту из вида и все вокруг залил яркий солнечный свет. Сразу стало понятно, что они находятся в длинном и довольно узком тоннеле. На серых стенах рос неприглядного вида зеленовато-бурый мох. Один из разветвляющихся коридоров был явным тупиком, в котором происходило какое-то движение, что-то метнулось в глубину, пытаясь спрятаться от неуместного в данных условиях дневного солнечного света.

Не сговариваясь, все ринулись туда.

— Не подходите, я убью вас, — раздался хриплый голос, стоило им приблизиться на несколько шагов.

— Не стреляй, — выкрикнул Гай по-английски, — мы не охотники на хорро, мы пришли тебе помочь.

— Кто вы? Не подходите, — снова предупредил голос, громко хлопнул затвор.

Дарк и Гай одновременно загородили собой Дамарда и Арикарду, которые в свою очередь, просто опустили энергощиты и на себя и перед друзьями. Свет померк и рядом с Дамардом материализовалась Светлана, также оказавшаяся под его щитом. Световые сферы засияли ярче прежнего, подлетев ближе к выходу из коридора-тупика.

— Оружие Внутреннего Поля не причинит нам вреда, не поранься сам, — предупредила Арикарда, — Мы ищем хорро, чтобы сказать им, что Верховный Совет Алаутара признает их право быть частью этого мира. Вам не нужно прятаться, охотники на хорро ныне вне закона. Вы имеете все права и обязанности существ с высоким сознанием, живущих в Алаутаре.

Воцарилась тишина. Гай краем глаза заметил, что из коридора-тупика сверкнул свет, как от фонарика, будто кто-то что-то искал в темноте с помощью мобильного телефона.

— Вы уйдете, если я вас попрошу? — устало спросил голос.

— Да, уйдем, — быстро ответил Гай, — но подумай, много ли у тебя шансов, что ты выберешься из этих катакомб сам и сможешь объяснить на английском, удобном тебе языке, кто ты, зачем ты тут и почему…

— Мне удобен вовсе не английский, — вздохнул закутанный в рваное одеяло аркельд, пошатываясь, выходя из своего укрытия, — мне бы лучше на французском…

Выглядел он кошмарно. Бледное осунувшееся лицо, на котором жили только кажущиеся очень большими ярко-синие глаза, светло-русые волосы торчали во все стороны и на виске склеились от запекшейся крови. Аркельд хромал и хоть и был явно высок, шел ссутулившись, будто не мог разогнуться.

— Можно и по-французски, — усмехнулся Гай, с легкостью переходя на другой язык, — кидай сюда ствол, в Алаутаре не будет этой гадости, пока я тут.

— Это зажигалка, — с трудом проговорил Дарибаль, безропотно бросив к его ногам черный пистолет.

Гай поднял, проверил и убедился, что оружие бутафорское, одна форма, а по сути зажигалка, пришедшая в негодность. Не раздумывая, он спалил ее белым огнем.

— Я Дарибаль, — представился аркельд, — Если вы хотите убить меня, то пожалуйста, побыстрее. Я не хочу долго размышлять о том, насколько я доверчивый идиот и трус, оттягивающий неизбежное.

Дамард и Арикарда сняли щиты, подошли к нему с двух сторон.

— Не трогайте его, — предупредил Дарк, морщась, как от боли, — у него ребра сломаны, кости рук, нога и ключица, с ним надо аккуратнее.

Дамард и Арикарда отдернули руки как по команде.

— Это тебя охотники на хорро так уделали? — сочувственно спросили Светлана, также подходя ближе.

Дарибаль покачал головой.

— Я упал с довольно большой высоты, не рассчитав траекторию полета. Меня преследует нечто более злобное, чем недоумки из Катра. Нечто нематериальное. Моей магии не хватает, чтобы уничтожить это, оно горит, но всегда возвращается, стоит только мне заснуть.

— Идем отсюда, поговорим в более приятной обстановке, — постановил Дамард, протянув ему руку.

— Сожгите мой рюкзак, там много всякой дряни из другого мира, ни к чему, чтобы оно было тут…

Гай выбросил струю огня, которая проползла через весь коридор и яростно разлилась по стенам и полу тупика, из которого вышел раненный хорро. Тот смотрел на это необычное зрелище со смешанным чувством восхищения и ужаса.

Вокруг стало очень светло и жарко. Подземный стылый мрак покорно отступил в тоннели. В недрах бесконечного лабиринта что-то дрогнуло. Гай поспешил погасить огонь. С потолка посыпались камешки, внезапно пол заходил ходуном. Дамард схватил Свету за руку и выставив другую руку вперед крикнул:

— Все зацепились за меня! Живо!

Гай одной рукой ухватил Дарибаля за шею, второй крепко сжал локоть Дамарда, Дарк и Арикарда одновременно сжали его ладонь и запястье, вцепившись еще и друг в друга. Через пару минут, на место, где они стояли обрушился потолок, но их уже не было в подземелье.

Дамард перенес всех прямиком в гостиную первого этажа родительского дома. Дарибаль со стоном съехал вниз, едва Гай ослабил хватку.

— Прости, я знаю, что ты весь переломанный, но мне было не до деликатности, — виновато пробормотал он и, обернувшись к Дамарду, спросил, — Что это было? Это из-за меня?

— Нет, не думаю, — покачал головой тот, — Похоже, на землетрясение, скорее всего там проходил разлом, или не там, но просто тряхнуло.

— Надеюсь, с нашими студентами все в порядке…

— В порядке, не беспокойся, — кивнула Света, — Брашард и Кондэль организовали лагерь вдалеке от разломов и очагов дымных землетрясений. Они не меняются, каждый год все происходит по единовозможному сценарию.

— Теперь в окрестностях Катра сумрак и нет запахов, — улыбнулась Арикарда, — Мы непременно должны вернуться и на личном опыте убедиться, что вкус и запах имеют значение.

В гостиной материализовалась Кайлин, с лестницы спешно спускался Ордъёраин, а откуда-то со стороны столовой появились Барт и Халиф.

Пес тявкнул всего пару раз, словно почувствовав неладное, быстро замолчал.

— Мам, он весь переломан, — предупредил Дамард, когда Кайлин, едва поздоровавшись, склонилась над потерявшим сознание Дарибалем.

— Ох, да, плохо дело, — вздохнула она, — у него болевой шок, мне нужна чистая магия силы жизни, — с этими словами она исчезла, прихватив бесчувственное тело хорро с собой.

— Вы сами в порядке? — с беспокойством спросил Ордъёраин, оглядывая всех по очереди.

— Мы едва не попали под обвал в тоннелях, в Катре началось очередное дымное землетрясение, — беспечно сообщила Арикарда и тут же добавила, — ты не переживай, мы удрали прежде, чем на нас упало что-то крупнее пыли.

Несколько секунд Ордъёраин размышлял, как отнестись к ее сообщению и, видимо, не нашел ответа.

— Матери лучше этого не говори, — посоветовал он, слегка улыбнувшись, но взгляд еще раз словно сканером, заскользил по всей честной компании. Убедившись, что никто действительно не пострадал, он ощутимо расслабился.

— Как у вас тут дела? — спросил Гай, падая в мягкое кресло у камина.

— Эвар и Даника где-то гуляют, Айра пока слаба и в постели, Кадъераин на службе, Орвира и Карин в парке собирают барику, оказывается, она у нас тут растет в большом количестве, — невозмутимо доложил лис, также запрыгивая на диван, — Малика и Агелар сейчас явятся сами.

Халиф облизал руки Дамарда и Арикарды, тявкнул и рванул вверх по лестнице, навстречу молодым магам.

Кайлин вернулась спустя полтора часа одна. Все уже успели обсудить новости, попить кофе, поговорить.

— Дарибаль остался у дари Тасимы, — вздохнула она, отвечая на посыпавшиеся со всех сторон вопросы, — он поправится, но это не быстрый процесс, на нем живого места нет, удивительно, что он не умер от болевого шока.

— У него было с собой много наркоты, — усмехнулся Гай, — это лекарства Внутреннего Поля, которые там далеко не всегда используются правильно и по необходимости. Я сжег все, он сам меня попросил.

— Да, он сказал, что был целителем во Внутреннем Поле, — подтвердила Кайлин, — В любом случае, он бы долго не протянул, вы спасли ему жизнь.

— Хорро очень сильные маги, — заметила Орвира, к тому времени также присоединившаяся к разговору.

Карин и Халиф удрали играть на берег, но Барт остался.

— Судя по Эвару, они не понимают, насколько они сильны, — добавил Агелар, пристроившись на поручне кресла супруги. Та молча кивнула, соглашаясь.

— Тьма из него больше не вылетает? — поинтересовался Гай.

— Сейчас он как будто вовсе здоров, но следует помнить, что он в наших владениях, тут он под колпаком магии Истинного Огня, да и макалит с огнем у него на шее нейтрализует любой намек на горечь, — пояснил Ордъёраин, — Во владениях дари Тасимы и Наримара, Волрклара и дари Йольрики мы с Агеларом добавили огненных защитных заклинаний.

— И что же им всю жизнь не вылезать из-под ваших заклинаний? — удивился Гай.

— Мы что-нибудь придумаем, пока им придется потерпеть, — усмехнулась Кайлин.

— Если я хоть что-то поняла об этой тьме, это то, что самое оптимальное для хорро вспомнить все, что они так тщательно стараются забыть, прожить, переосмыслить и отпустить, — осторожно добавила Малика, — сказать легко, сделать трудно. И больно. И пока они будут вспоминать это все и переосмысливать из них тьмы вывалится столько, что можно погрузить в печаль и траур весь Калантак. Нужно обязательно сжигать всю эту дрянь. У Эвара получилось сжечь большую ее часть, но этот способ опасен и для него и для всех вокруг.

— Волрклар считает, что после дымного землетрясения появятся еще хорро, — сказал Ордъёраин, — сейчас их в мире пятеро, то есть вы всех нашли.

— Значит пока мы не съезжаем из Катра, — засмеялась Арикарда, — мы начали привыкать к ванне на кухне и уборной отдельно от дома.

— В Катре странные обычаи, — улыбнулась Кайлин, — дари Тасима долго объясняла охотникам на хорро, что не следует раздеваться до того, как ты зашел в ванную комнату, если приходится идти через гостиную.

Гай, Света и Дарк покатились со смеху, Арикарда и Дамард удивленно переглянулись.

— Как они кстати? — отсмеявшись, спросил Гай, — Усвоили, что зад способен гореть, если охотиться на хорро дальше.

— Ваш Фордкар их поразил нестандартностью оборонительной магии, — сквозь смех ответил Ордъёраин, — а уж меня как поразил…

— Не только тебя, — заверил его Гай, — Фордкар регулярно поражает всех.

— Мне все же интересно, они дальше намерены охотиться на хорро или этот парень их запугал? — хохотнул Дарк.

— Их запугал Наримар, ну, и я добавил немного, — усмехнулся Ордъёраин, — хорро — существа с высоким сознанием, имеющие все права жителей Алаутара. Любой, умышленно посягнувший на их жизнь, предстанет перед Верховным Советом и будет подвергнут «Аполидара» с памятью хорро. При этом им объяснили, что у хорро память долгая, а жизнь несладкая. В общем переживать эмоции и боль хорро ни у кого желания нет. Так что охотников на хорро скоро не останется. Сейчас еще не все в курсе, что хорро признаны полноправными жителями этого мира.

— То есть этих простили на первый раз? — уточнила Света.

— Этим хватило кары от Фордкара, — засмеялась Кайлин, — Ожоги задниц не самое приятное и быстро проходящее ранение. Утром я отправила их в Катр, они полны сожалений и раскаяния.

Гай вновь засмеялся, а вслед за ним и все остальные. Даже лис Барт, притворявшийся дремлющим, хихикал, уткнувшись в собственный шикарный рыжий хвост.

Вскоре с прогулки вернулись Эвар и Даника, усталые, счастливые, вымокшие под проливным дождем и даже не пытавшиеся обсушиться до того, как зашли в дом и увидели собравшееся в гостиной высокое общество. Естественно, им немедленно сообщили все новости.

За разговорами прошел практически весь день. В Катр друзья вернулись только после ужина. Сначала Дамард перенес всех в дом сестры. На Утаире давно стемнело, в воздухе висела странная прохладная дымка, поглотившая абсолютно все запахи и вкусовые ощущения.

Арикарда в качестве эксперимента открыла банку с жгучим перцем и положила на язык щепотку.

— Ничего! Совсем ничего! Попробуйте! — обрадовано сообщила она.

— Я тебе верю, — фыркнул Дамард, — Если ты не чувствуешь вкус, это не значит, что свойства перца пропали, сунешь в глаза, будет плохо…

— Да знаю я, — отмахнулась от него его сестра.

— Ладно, ребятки, нам пора в лагерь, — постановил, зевая во весь рот, Гай.

— Завтра мы походим по городу, узнаем побольше о здешней жизни, может, услышим что-то про новых хорро, а вы отдохните, — предложил Дарк.

На том и распрощались.

В лагере экспедиции царило оживление, несмотря на поздний час. Студенты и преподаватели вовсю изучали особенности восприятия в условиях «дымного тумана», экспериментируя с заклинаниям очищения воздуха. Все тщетно. Дымка не исчезала. Появление в лагере Дамарда, Светланы и Гая отвлекло всех от трудов, пришлось им заново рассказывать о случившемся.

Мальшард по привычке все записывал, чем одновременно смешил и восхищал Свету и Гая, между собой называвших его «независимой прессой». Фордкар, второй день переживавший о своем неудачном и несвоевременном заклинании щита против охотников на хорро, услышав, что маги Верховного Совета считают его поступок «неординарным и своевременным, полностью решившим вопрос о достаточности наказания для преступников, посягавших на жизнь существ с высоким сознанием», воспрянул духом.

— Тебе в любом случае надо быть более собранным и думать прежде, чем что-либо делать, — строго добавил Брашард, видимо, чтобы его подопечный не расслаблялся.

Сури-Ди исподтишка подмигнула растерянному студенту, а Кондэль, услышав о реакции на поступок своего студента Верховных Магов, откровенно обрадовался, так как и сам считал сложившиеся обстоятельства весьма удачными, а нетривиальность выбранного защитного заклинания заслуживающей поощрения, а вовсе не выговора. Будь Фордкар калатари или аркельдом и все прочие считали бы также. Однако Фордкару не повезло, он был ведьмаком пальори и спрос с него был соответствующий.

Гай про себя решил, что это несправедливо, но не мог понять, как к этому относиться. По сути, Фордкар был единственным исключением знакомым ему, когда мышление ведьмака настолько не было похоже на ведьмацкое. Он долго приглядывался к Фордкару, надеясь заметить признаки того, что он не ведьмак, а очень похожий на ведьмака аркельд, как Арикарда, которую выдавал только оттенок волос. Она была пепельной блондинкой, в то время как у всех ведьмаков волосы были абсолютно стопроцентно белыми. Однако Фордкар все же был ведьмаком пальори — высоким, крепким, сильным, беловолосым с ярко-салатовыми светящимися изнутри, практически лишенными белков, глазами, зрачки которых были вертикальными, как у всех ведьмаков. Молодой порывистый, креативно мыслящий, спонтанный и рассеянный. Будь он хотя бы марбо, ему бы нашли кучу оправданий, но Фордкар был несомненно пальори.

Посиделки растянулись до глубокой ночи. От костра шло тепло, вокруг струился дым, от него исправно слезились глаза, но ни намека на запах, только прохлада без вкуса и запаха.

Светлана задремала, привалившись к плечу мужа, заметив это, он распрощался со всеми до утра, исчез вместе с ней. Кондэль вспомнил о времени, велел всем немедленно отправляться отдыхать.

Гай и Брашард помогли ему установить видимые огненные щиты вокруг лагеря во избежание сюрпризов. Никто не ожидал тьму в гости, но почему-то не исключал такого поворота.

Во сне Гай организовывал производство виски в кустарных условиях, читал соответствующую литературу и продумывал устройство перегонного аппарата. А проснувшись, твердо решил попробовать все это в реале. В конце концов, Дарк мог достать ему любую книжку из Внутреннего Поля, а процесс производства он себе примерно представлял. Почему нет? Попробовать стоило.

Глава 4

За несколько дней, проведенных в доме Верховных Магов, Эвар успел отвыкнуть от кошмаров. Он давно приучил себя не обращать внимание на сны. Хорошие добрые сны ему почти никогда не снились, а кошмары оставили его, сразу после того, как он оказался в этом доме.

Он часто видел во сне Данику и Айру, бродил вместе с ними по мрачным темным подземельям, тщетно всматриваясь в их лица, в поисках свидетельства, того, что у них все хорошо. Он знал в эти моменты, что спит. Сны не давали ни знаний, ни покоя. Но неожиданно его собственный сон послужил дорогой к спасению обеих женщин. И Эвар решил, что сны имеют значение.

В ночь, после того, как Айру и Данику нашли, ему приснился форменный кошмар. Он снова оказался в мире, который тут называли «Внутреннее Поле», его снова предали по очереди все кому он имел глупость доверять, на его глазах вновь убили не в чем неповинных девчонок танцовщиц, которые работали в его клубе, он вновь ощущал себя виновным во всех бедах тех, кто оказывался рядом с ним, в него стреляли, он вновь плыл в пропахшем тухлой рыбой трюме много дней без воды и еды, только собственная кровь чудесным образом кормила и поила его. Тогда он только догадывался, что он маг. Он снова перебил всех на том корабле, когда все-таки выбрался из того трюма. И все за какие-то полчаса.

Он утратил знание, что спит. Все стало слишком реальным. Он вновь провалился во мрак собственной вины и сожалений. В прошлую жизнь протянулся мост, у него остался единственный шанс не вернуться — поджечь его.

В тот момент, когда он решил остаться на пылающем мосту, его разбудил Ордъёраин, буквально вытащив из кошмара двумя руками.

Вокруг царила непроглядная тьма. Ничего не соображая, Эвар пытался отдышаться, пока склонившийся над ним ведьмак, держа его за оба плеча, бормотал какое-то заклинание. Он видел перед собой только светящиеся глаза чистейшей синевы с узкими кошачьими зрачками. Он знал, что это Ордъёраин, как знал, что его только что спасли от чего-то ужасного.

Над головой зашипел яростный огонь, сжирая обступивший со всех сторон мрак.

Железная хватка ослабла. Ордъёраин отошел на пару шагов и, раскинув руки в стороны, накинул на пространство вокруг светящуюся сеть, которая тут же запылала, уничтожив последние очаги непроницаемой черноты.

Эвар сообразил, что находится по-прежнему в своей спальне, мягкий свет ночника осветил темный проем занавешенного легкой органзой окна, в камине уютно подрагивал огонек. Пылающая сеть сделалась иллюзорно прозрачной и будто растворилась в воздухе.

Ордъёраин перевел дыхание. Он явно недавно вскочил с постели, был в домашних, похожих на пижамные, штанах, рубашке без рукавов, но с распущенной на груди шнуровкой, волосы торчали во все стороны, свешиваясь на лоб, босиком…

— Что случилось? — Эвар, наконец, вспомнил, что способен говорить.

— Даже не спрашивай, — вздохнул Ордъёраин, устало присев на край его постели, с усилием надавил на виски пару раз, явно пытаясь также придти в себя.

Эвар чувствовал ужасную слабость, в голове звенела пустота, в горле пересохло, он с трудом сел.

— Мне приснилось все мерзкое, что я так старался забыть, но, видимо, опять помню во всех подробностях.

— Надень на шею подвеску и не снимай ее даже в уборной, ванне и во время любовных утех, — посоветовал Ордъёраин, кивнув на лежащий у него на прикроватном столике макалитовый шарик, — По-моему, я понял, что случилось с Айрой.

Рядом с кроватью возникла Кайлин, тоже явно в домашнем ночном облачении, внимательно осмотрелась по сторонам и, не скрывая облегченного вздоха, сказала:

— Как же хорошо, что у нас есть Барт.

Эвар надел на шею шнурок с макалитовой подвеской, в голове, как будто, слегка прояснилось, но стало очевидно, что с ним что-то не так, сохранять сидячее положение было невероятно сложно, он прикрыл глаза, чувствуя, что теряет сознание.

Кайлин дотронулась до его затылка, от ее ледяной руки по позвоночнику потекло тепло.

— Ложись, тебе ничего не угрожает больше.

— А что все-таки случилось? — язык еле шевелился.

— Тьма. Ты что-то вспомнил во сне и тьма пыталась утащить тебя тропой сна в другой мир, — слова Кайлин слышались, будто откуда-то из тоннеля, — Ты едва не сжег себя, пытаясь этого не допустить.

— Я устроил пожар?

— Ментальный, — донесся до него голос Ордъёраина, — Барт патрулирует сны всех в этом доме, он успел нас предупредить.

Эвар почувствовал, что отключается, под головой вновь оказалась подушка.

— Спасибо…

Он уже не был уверен, что сказал это вслух.

Кайлин и Ордъёраин взялись за руки и исчезли из его комнаты. Несколько раз к нему заходил лис. Эвар это знал, хоть и не видел этого, просто чувствовал его присутствие и внимательный взгляд.

Эвар спал, не видя больше никаких снов. Его разбудила Даника, едва вошла в спальню в сопровождении слуги каро с тяжелым подносом, нагруженным блюдами с фруктами, булочками, джемами, горячим салатом и кофе.

— Добрый вечер, — улыбнулась она, жестом указав каро поставить поднос прямо на кровать.

В этот раз Эвар легко и без каких-либо неприятных ощущений уселся на кровати, привалившись спиной к высокой мягкой спинке. Каро вышел. Даника бросила быстрый взгляд на лежащую на полу рубашку, но ничего не сказала.

— Прости, для тебя я, наверное, слишком раздет, — усмехнулся Эвар, намекая на свою привычку спать в одних штанах.

— Я довольно долго прожила в Катре, — засмеялась Даника, — для меня ты слишком одет, учитывая, что я ввалилась к тебе в спальню и застала тебя в кровати. Как ты себя чувствуешь? Кайлин рассказала, что ты чуть было не сжег сам себя через собственный сон.

— Я не знаю, как я сподобился это проделать, — озадачено ответил Эвар, мигом вспомнив все события ночи.

Аппетита это ему не испортило, он с удовольствием приступил к завтраку и только спустя какое-то время понял, что за окном темно.

— Я проспал весь день?

Даника кивнула, присев на противоположный от подноса край кровати.

— Я тоже встала поздно. Господа Дамард, Светлана и Гай уже отправились в окрестности Катра, там организована целая экспедиция для поиска хорро. Я не успела познакомиться с ними ближе. Однако я познакомилась со всеми остальными обитателями этого чудесного дома.

— Они тебе понравятся, — заверил ее Эвар, — Как Айра?

— Она у себя в комнате, пока не хочет выходить, она стесняется своего внешнего вида, — вздохнула Даника, — но ей определенно лучше, она с удовольствием читает и выглядит умиротворенной.

— Ордъёраин сказал, что понял, что с ней произошло, — вспомнил он, отхлебнув горячий кофе с выраженным шоколадным привкусом.

— Да, он считает, Айра сделала тоже, что чуть было не сотворил ты — сожгла собственные воспоминания, которые тянули ее в другой мир, а вместе с ними себя, прежде всего собственные крылья, которые существуют на ментальном уровне, также как воспоминания о прошлых жизнях.

— То есть, если бы не Ордъёраин, я бы был в таком же состоянии, как Айра? — Эвара ощутимо передернуло.

— Благодари прежде всего лиса Барта, — улыбнулась она, — это он почувствовал неладное и предупредил Ордъёраина и Кайлин. Если бы не лис, тебя нашли бы только утром и неизвестно живого или нет, — ее руки слегка дрожали, хоть она и говорила спокойным тоном.

— Обязательно поблагодарю!

Даника порывисто обняла его, отчего половина чашки кофе пролилось на кровать. Эвар этого даже не заметил, молча зарылся лицом в ее светлые волосы, рассыпанные по плечам, обнимая в ответ.

— Извини, — судорожно вздохнула она, за неучтивость и вообще…

В ее больших сине-зеленых глазах дрожали слезы. Эвар осторожно взял в ладони ее лицо. Красота, сила, искренность и полное бесстрашие быть и казаться уязвимой, — совершенно невозможная во Внутреннем Поле смесь качеств.

— Останься со мной навсегда, — тихо попросил он, слегка касаясь губами ее губ.

Даника смахнула с ресниц слезы, ответив ему поцелуем.

На второй ужин они уже спустились вдвоем, застав в столовой всех домочадцев, включая лиса и Халифа. Даже Айра покинула свое убежище и пришла поужинать в компании.

Никто не спешил говорить о проблемах, ночном происшествии или других неприятных вещах. Наоборот, все смеялись, говорили о пустяках или рассказывали смешные истории: Кадъераин о городских сплетнях, Орвира о своих студентах, Карин о школе, Малика и Агелар о своих впечатлениях после посещения Катра, лис Барт о собственных кулинарных предпочтениях, Ордъёраин и Кайлин о том, как не просто было на первых порах слугам каро привыкнуть к манерам Дарка таскать с кухни подносы с едой прямо из воздуха или забирать у них из рук, вернее, лап, пока они бежали по лестнице. Даника вспомнила годы обучения в школе дари Тасимы, Айра и Эвар с удовольствием слушали все это, не забывая есть, отвечать на вопросы и смеяться.

Эвар поблагодарил лиса после ужина. Тот лишь хитро ухмыльнулся и тихо проурчал так, чтобы слышал его только он:

— Я хожу по снам всех в этом доме, до этой истории с тобой значимость моего дозора по тропам снов спящих сильно недооценивали. Так что тебе тоже спасибо.

Эвар не сдержал улыбки, уж очень хитрый у лиса был вид.

Той ночью Даника осталась у него в спальне. Они долго говорили о Внутреннем Поле. Прежде Эвар избегал даже упоминать о своей жизни в других мирах. Теперь же он спокойно рассказывал о своеобразной одежде и обуви, популярной там, о правилах игры в бильярд, смысле барной стойки, что стояла в зале для «танцев и бильярдных турниров», о еде, напитках других миров. Почему-то эти темы больше не возвращали его в прошлое. Он будто действительно сжег собственную эмоциональную память. Он знал, что при желании может вспомнить любой эпизод из любой из своих прошлых жизней, но теперь его это совершенно не беспокоило, будто все это происходило миллионы лет назад и не с ним. Его подлинная и единственная реальность была тут, в Алаутаре, теперь он знал это наверняка.

— Айра никогда не говорила, что прошлое больше не трогает ее? — все же спросил Эвар задумчиво глядя в ясное звездное небо.

Они стояли на балконе, вдыхая ароматы теплой осенней ночи: морской соли, хвои, влажной листвы, дыма далекого костра. Даника приобняла его за пояс, привалившись к нему.

— Наоборот, она чувствует физическую боль каждый раз, когда что-то вспоминает, поэтому, она никогда не говорила мне о Внутреннем Поле, а я не спрашивала

— Странно, — протянул Эвар, — Мне после вчерашнего инцидента вообще стало наплевать на все, что было.

Даника внимательно посмотрела на него и вдруг спросила:

— Если не трудно, можешь взлететь?

Эвар слегка отстранился, развернул два огромных белоснежных крыла и взлетел в небеса, усыпанные кажущимися невероятно яркими и близкими звездами.

Он еле сдержался, чтобы не заорать от неожиданно острого восторга. Он забыл, что когда-то был способен испытывать нечто подобное. Мир снова принадлежал ему: небо, море, звезды. Пьянящее чувство свободы ударило по нервам мощным зарядом чистого адреналина. Он чувствовал себя всемогущим и счастливым пока летел навстречу звездам. Вернувшись спустя полчаса на балкон, он смеялся, не в силах больше сдержать этот детский безумный восторг.

Даника обняла его и тихо прошептала:

— Ты излечился.

Эвар очень хотел в это поверить, но безоговорочно не смог. Поэтому осторожно снял с шеи макалитовую подвеску, отнес ее в спальню, вернулся и плотно закрыл дверь.

Хуже ему не стало, но восторг и беспричинная радость испарились, он уже недоумевал, что на него нашло. Даника все поняла без слов.

— Это какой-то оберег?

Эвар кивнул.

— Это макалит с Истинным Огнем внутри. Ордъёраин рекомендовал не снимать его.

— Тогда надень обратно, — забеспокоилась Даника, — Это явно что-то, что лечит тебя. Я не совсем понимаю каким образом такое возможно, но точно знаю, что это так. Я чувствую, что это как шина, наложенная на поврежденную ногу, она помогает тебе исцеляться, пока на тебе, — уверенно заявила она, собственноручно открыла дверь, прошла в спальню и взяла в руки аксессуар, внимательно осмотрела его на свет, — Эта штука сжигает тьму внутри тебя! Медленно, но определенно сжигает! — воскликнула она, — Надень и не снимай, прошу тебя!

Эвар послушно выполнил просьбу, заключил ее в объятия и поцеловал. Больше в ту ночь они не говорили, было не до того. Засыпая, он вновь почувствовал присутствие лиса Барта. До него дошло, что значит «ходить по снам всех обитателей дома». Это было вовсе не фигурой речи. Сознание Барта без труда проникало в чужие сны, он видел сны всех, на кого направлял собственное внимание. И этот факт странным образом успокаивал.

Утро для них наступило поздно. Они едва успели ко второму завтраку, застав в столовой только Малику, Агелара и Барта.

Даника немедленно рассказала о сделанном накануне открытии, что подвеска с истинным Огнем способна оказывать лечебный эффект.

— Ордъёраин и Кайлин обсуждали утром имеет ли смысл надеть такие на всех хорро, которые отыщутся в Алаутаре, — облизнулся Барт, прикончив остатки молока.

— А таких штучек много? — удивился Эвар.

— Их можно сделать, ту, что на тебе, Ордъёраин сделал на моих глазах, — сообщил Агелар, — Я могу попробовать и сам, но я боюсь испортить макалит, все-таки дорогой металл.

— О, да, дорогущий! Продав одну такую подвеску, даже без Истинного Огня можно целый год снимать дом в Катре вместе с прислугой и не экономить на воде и бытовых расходах, — заверила Даника.

— В Калантаке целый год не получится, — задумчиво вздохнул лис, — но пару-тройку месяцев точно можно жить ни в чем не нуждаясь.

— Я думаю, стоимость макалита не волнует хозяев дома, — заметила Малика с подчеркнутой аккуратностью доедая слоеное пирожное. У нее получалось есть совершенно без крошек, ни одна капелька крема не испачкала ни миллиметр ее тарелки.

— Эти подвески будут тяжелыми, сверхплотный металл, он даже похож на камень, — добавил Агелар, — Кайлин и Айра сейчас во владениях дари Тасимы, там целый консилиум целителей. Для Айры такая подвеска — это очень тяжелый аксессуар.

— Я не чувствую тяжести, — поспешно заявил Эвар, накладывая себе на тарелку целую горку тефтелей.

— Ты здоров физически и в два раза выше госпожи Айры, — улыбнулся Агелар, — Сравнил, тоже мне…

— Айре тяжело поднять кувшин с водой, — вздохнула Даника, — Я надеялась встретиться с дари Тасимой, рассказать ей о том, что мне удалось сделать, чтобы помочь ей…

— Они, скорее всего, прибудут сюда чуть позже, — успокоил ее Барт, намереваясь спрыгнуть со стула, — И дари Тасима и дари Йольрика и дари Кайлин с Айрой, разумеется. Приятного всем аппетита, я ушел, — без какого-либо перехода договорил он и удалился по своим лисьим делам.

— А Ордъёраин не дома? — спросил Эвар, — Я хотел поговорить с ним, мне кажется, я мог бы быть чем-то полезным этому дому…

— Успокойся, пожалуйста, никто не считает, что ты тут кому-то чем-то обязан, — усмехнулся Агелар, — Ордъёраина нет, у него какие-то дела с дариком Волркларом, о которых они не готовы говорить. Собственно кроме нас и Барта с Халифом дома только слуги каро, все заняты.

— Я, кстати, собираюсь ненадолго в Калантак повидаться с родителями, — улыбнулась Малика, так, что я тоже ненадолго вас покину.

— Зато я в вашем полном распоряжении, — добавил Агелар и, заметив, что Малика закончила завтрак, наклонился и чмокнул ее в висок, — передавай привет…

Малика тепло улыбнулась и слегка кивнула, смахнув с его щеки крошку от хрустящего пирожного.

— Приятного дня.

Эвар не успел отвлечься от тефтелей, как Малика исчезла, не вставая из-за стола.

— Я могу только стать незаметной, слиться с местностью, но, увы, перемещаться силой одного желания не могу, — вздохнула Даника, — моя магия имеет природу Силы Жизни в большей мере. Поэтому я проживу гораздо дольше отмеренного мне реальным магическим потенциалом. Лет восемьсот наверняка, хотя мне нужны цесмарилы для всех заклинаний 8 уровня.

— Эвар вдруг перестал жевать и задумался.

— Ой, брось, — Даника слегка толкнула его в бок, — 800 лет — это немало, я успею надоесть тебе за это время.

Агелар сочувственно посмотрел на них и ничего не сказал, Даника этого не заметила, а Эвар понял его без слов. Подвеска у него на груди полыхнула ярче, на секунду, будто выпустив из себя искру огня. И тоска, приготовившаяся сдавить горло, отступила.

«800 лет — это приличный отрезок времени, это гораздо дольше, чем любая из его последних ста жизней. 800 лет счастья — это лучше, чем их отсутствие» — спасительная мысль вернула ему самообладание и даже хорошее настроение.

После завтрака Агелар наглядно продемонстрировал, как изготавливается алаутарская валюта, а именно, разливается цесмариловое золото по формам. Ашин — это большая желтая монета, равная по весу двадцати более мелким «крокетам».

Цесмарилы служили не только в качестве денег, их можно было использовать для усиления магических возможностей, с их помощью делали зелья и творили сложные, недоступные природному магическому потенциалу заклинания. Цесмарилы могли изготавливать только некоторые живые воплощения Стихий и все они заседали в Верховном Совете.

Для Агелара сделать тысячу ашинов не составило труда и большого количества времени.

В специально отведенной для этих целей небольшой комнате на первом этаже хранились формы для отливки монет, цесмариловые самородки и простые камешки, которые Агелар легко мог превратить в цесмарилы силой своего желания, мощью природного потенциала и парой слов. Еще несколькими заклинаниями цесмариловое золото плавилось и разливалось по формам и, благодаря всего одному остывало и застывало, становясь монетой. Вся процедура занимала не больше получаса вместе с приготовлениями и объяснениями.

В итоге Эвар и Даника получили по мешочку, в каждом из которых было по пятьсот ашинов. Для Даники это было целое состояние, она долго не могла поверить, что подобная сумма может даваться в дар.

Между делом Агелар предложил Эвару самому сделать цесмариловый самородок. Однако для хорро это оказалось непосильной задачей. Эвар чувствовал как камень трансформируется по его воле, но удержать нужное направление трансформации был не в силах, ему будто не хватало еще двух рук по ощущениям. Камень возвращал свои подлинные свойства и вид, стоило ему попытаться закрепить трансформационные изменения.

— Значит хорро это не дано, — вздохнул Агелар, — Дамард, Арикарда и другие воплощения Стихий, в ком магия нескольких базовых элементов сразу, тоже не могут. Только истинные Воздух, Вода, Огонь, Живая и Мертвая Материя и Эфир. В Дамарде и в Дарке слиты сила Воды и Воздуха, суть Арикарды и Светланы — Воздух и Огонь. Никто из них не может создавать цесмарилы, хотя и не нуждается в них для заклинаний.

— А Гай может? — тихо спросил Эвар, когда они шли в зал для «бильярда и танцев».

— Это большой секрет, — едва слышно усмехнулся Агелар, — Он пока не готов научиться этому, как не готов войти в Верховный Совет, — и громко поинтересовался играет ли Эвар на рояле.

Эвар играл. Музыка была его отдушиной во Внутреннем Поле, играя, он отдыхал, поднимал себе настроение, примирялся с реальностью. И теперь, добравшись, наконец, до прекрасного инструмента, он мог бы провести за ним не один час.

Только Агелар налил всем скотч, только Даника успела осмотреть все диковинные для нее предметы мебели, а сам Эвар вспомнить свои любимые композиции, в зале появились Айра, Кайлин и еще две незнакомые дамы. Одна, несомненно, калатари — горделиво статная осанка, пепельно-русые волосы, уложенные в аккуратную прическу, зрелая красота, присущая всем калатари легкость и изящность движений — дама была явно немолода, но несла свой солидный возраст легко и с достоинством. Вторая дама была аркельдом и походила на деревенскую тетушку преклонных лет: серебристые кудри, простая непритязательная одежда, скрывающая фигуру, но глаза молодые. Эвару даже показалось, она нарочно старается казаться старше, чем есть.

— Дари Тасима! Как я рада вас видеть! — воскликнула Даника, обращаясь к высокой даме калатари.

Та широко и приветливо улыбнулась.

— Дари Йольрика, дари Тасима, Эвар, Даника, Агелара и Айру все знают, — представила Кайлин всех сразу всем.

— Простите за неучтивость…

Дари Йольрика махнула рукой и засмеялась отчего комната наполнилась уютным домашним теплом и светом. Эвар поклонился.

— Рад встрече.

Дари Тасима исподтишка внимательно наблюдала за ним, равно как дари Йольрика, при этом обеим доставляло истинное удовольствие общение с Даникой, для которой магия силы Жизни была близка и понятна. Они явно были с ней на одной волне. Айра, утомившись, присела на диван и заговорила с Агеларом.

— Ты не будешь против, если я тебя ненадолго украду? — спросила Кайлин, положив руку Эвару на плечо.

— Вовсе нет, — растеряно пожал тот плечами и в тот же миг оказался в прекрасной крытой оранжерее.

Прозрачный стеклянный купол терялся в вышине, солнечный свет лился отовсюду. Вокруг порхали бабочки, росли пышным ковром цветы, по посыпанным гравием тропинкам сновали, пританцовывая, голубые ящерки, на зеленых невысоких деревьях висели похожие на вишню плоды.

— Где мы? — удивленно спросил Эвар, с любопытством оглядываясь по сторонам, — Здесь лето…

— Это владения дари Тасимы и дарика Наримара, тут всегда лето, — улыбнулась Кайлин, — по крайней мере, в этом месте. Сними, пожалуйста, свой макалит, — попросила она, достав из кармана и увеличив небольшую резную коробочку.

Эвар немедленно выполнил просьбу, сложив подвеску в шкатулку, Кайлин закрыла крышку. И Эвар вдруг почувствовал, как поблекли краски вокруг.

Ничего не изменилось, бабочки порхали, ящерки игриво привставали на задние лапки и застывали в нелепых позах, солнце светило. Просто все это уже не радовало само по себе. Да, интересно, да, ему по-прежнему комфортно, но…

Он не знал, в чем заключалось это упрямое «но».

— Так, понятно, а теперь идем сюда, — Кайлин взяла его под руку и провела по тропинке под сень зеленой беседки, в центре которой бил родник. Вода сбегала по каменному желобу вниз, в глубокий колодец, откуда после вновь поднималась вверх. Природный фонтан лишь слегка усовершенствованный магией.

— Сделай пару глотков, она вкусная, — посоветовала Кайлин, кивнув на собиравшуюся в мраморной чаше воду.

Вода оказалась очень холодной, с легким металлическим привкусом, который, однако, не портил действительно потрясающий вкус в целом. Чистая свежесть в ее первозданном виде.

Эвар ощутил невероятный покой и умиротворение, как будто реальность действительно поставили на паузу, время остановилось, все проблемы, эмоции, страхи, прошлое и будущее перестали иметь какое-то значение. И в этом крылось настоящее облегчение.

— Эй, так дело не пойдет, — засмеялась Кайлин, вновь открывая шкатулку, — ну-ка надевай, эта магия не для тебя.

Эвар вернул подвеску на шею и будто очнулся от прекрасного, но все же сна. Он находился в потрясающе красивом, переполненном магией месте, здесь все было удивительно и гармонично. Кайлин вздохнула.

— Вы разные. Это все осложняет.

— В смысле? — не понял Эвар, заметив ее тревогу.

— Айра тут стала по-настоящему счастливой. Ее оставила боль, как физическая, так и от воспоминаний, она радовалась, а ты просто засыпаешь. Тебе хорошо, но так хорошо бывает и тяжело больному под заклинанием обезболивания. Тебя лечит огонь. Дарка, кстати, тоже но он то Шторм, а ты не принадлежишь ни к одной Стихии, как и Айра.

— А Айру огонь не лечит?

— Она его очень боится, — вздохнула Кайлин, — что в общем-то объяснимо, ее природная магия ближе всего к Силе Жизни, а твоя почему-то Воде и Воздуху, при этом вы оба хорро. Ты прости, что я не сказала тебе сразу об этом небольшом эксперименте.

— Какие пустяки, — улыбнулся Эвар, — это действительно потрясающее место, я совсем не против погулять тут.

— Давай все же вернемся, не хорошо гулять по чужому дому слишком долго, пока хозяйка у нас в гостях, — засмеялась Кайлин, взяв его за руку.

Эвар также улыбнулся и в следующий миг вернулся в зал для бильярда и танцев.

— Ну, как? — хором спросили все собравшиеся там, видимо, уже посвященные в подробности эксперимента.

Кайлин рассказала все. Дари Тасима не удивилась, а вот дари Йольрика явно не ожидала.

— Я все же думала, все хорро принадлежат стихии Жизни, они же истинная раса, — всплеснула она руками, стоило Кайлин закончить рассказ.

— Я поняла, что он близок Воздуху и немного Воде, как только увидела его, — вздохнула дари Тасима, тепло улыбнувшись Эвару, — Я хорошо знаю этот холодок внутренней свободы, а тут еще и глубина эмоций Воды Конечно, хорро истинная раса, но они ничем не отличаются от калатари, ведьмаков и аркельдов Алаутара, в них течет магия тех же Стихий и по тем же законам. Я думаю, мы не найдем двух абсолютно одинаковых магических потенциалов среди хорро.

— Среди нас есть более сильные и более слабые маги, — заметил Эвар, — Я точно это знаю.

— Ты сильнее меня, например, — усмехнулась Айра, — Я это тоже знаю.

Агелар внимательно посмотрел на Эвара, потом на Айру и недоуменно пожал плечами:

— По-моему, вы как раз по силе магического потенциала равны.

— Они просто разные, — улыбнулась дари Тасима, — потенциал Айры во власти над живым, ее сила в защите. А сила Эвара сравнима с силой Воздуха и отчасти Воды — она более явная, однозначная. Вода делает его чутким и слегка тормозит экспансию, но Вода безжалостна настолько же насколько целительна. Айра же хранитель живого, она знает, что все живое связано и бессмертно, пока в гармонии с миром. Эта гармония — ее сила и ее же слабость.

— А ты не помнишь, кто из вас самый сильный? — спросила Кайлин у Эвара, но ответила Айра.

— Он самый сильный. Он просто предпочитает это игнорировать.

Эвар и Даника одновременно удивленно посмотрели на нее.

— Как и ты, моя дорогая, — добавила дари Тасима, — Уж поверь мне, ты даже не представляешь насколько мощная магия в тебе скрыта.

— Я не чувствую этого, — вздохнула Айра.

— Просто ты боишься, страх связывает тебя по рукам и ногам, — сказала дари Йольрика, — Но это пройдет и мы поможем тебе всем, чем сможем. Тебе и всем остальным хорро. Нет никаких сомнений, что вы часть этого мира и, помогая вам, мы помогаем вернуться в Алаутар его созданиям.

В зал ворвался всклокоченный Дамард, за ним вбежал молодой ведьмак, который, впрочем, застыл как вкопанный на пороге, видимо, оторопев от собравшегося высокого общества.

— Простите за неучтивость, мы поймали охотников на хорро, — задыхаясь, будто от бега, заявил Дамард, — рад всех видеть, простите, что прервал, но я должен вернуться к своим, а этих недоумков надо вылечить и наказать…

Кайлин быстро подошла к нему.

— Где они?

— В гостиной первого этажа, в сети, но у них обожжены ягодицы у всех…

— Чего? — засмеялся Агелар, — Это что за хитрый способ ловить охотников на хорро?

— Я нечаянно, — едва слышно пробормотал молодой ведьмак, так и не рискнувший сделать ни одного шага.

Кайлин, дари Тасима и дари Йольрика заспешили в гостиную. Эвар взял с рояля свой стакан со скотчем и протянул потерянному, не знающему куда себя деть ведьмаку.

— Выпей, полегчает…

Тот машинально опрокинул в рот содержимое и, прикрыв глаза, прошептал:

— Потрясающе вкусное зелье…

Агелар поманил его к себе.

— Отлипни уже, чего застыл?

Дамард в это время прямиком направился к барной стойке.

— Там в ящике лежит вино, — посоветовал Агелар, — Рассказывайте, что вы сотворили с бедолагами, почему у них задницы подгорели? — он вновь не удержался от смешка.

— Мы искали хорро, а нашли их, они попытались сбежать, а когда поняли, что это не так просто, напали на меня и еще одного студента, кинули в нас заклинанием чесотки, а я вчера весь день учился создавать огненный щит, чтобы обезопасить себя от тьмы хорро, если встречу ее, ну и… — ведьмак едва не всхлипнул, — Я вчера создал щит подпалив себе штаны и сегодня у меня машинально получилось бросить щит им в зад, а они заорали.

Агелар отдал ему и свой бокал со скотчем, едва сдержав смех. Ведьмак жадно выпил.

— Потрясающий напиток! Ужасно, ужасно глупо с моей стороны…

— Фордкар умеет удивлять, — весело заявил Дамард, наливая себе, Данике и Айре вина, Эвару и Агелару плеснул еще скотча.

— Фордкар? — хмыкнул Эвар, улыбаясь, — Интересное имя.

Айра также едва скрыла улыбку, с видимым удовольствием приняв бокал у Дамарда.

— Простите, я не представился! — мальчишка подскочил, как ужаленный.

— Ой, расслабься, не нервничай так, — посоветовал ему Агелар.

Из гостиной послышались голоса Ордъёраина и Волрклара, видимо, тоже уже узнавших о происшествии. Дамард кивнул Фордкару.

— Побудь тут, я пойду поздороваюсь, — и, взяв свой бокал вина, подмигнул Агелару, — выпейте, расслабьтесь пока.

Эвар вернулся за рояль, Даника уселась рядом с ним на вторую табуретку. Видимо, играть в четыре руки тут любили.

Из гостиной донесся хохот, Фордкар втянул голову в плечи.

— Пей, — посоветовал ему Агелар, — Никто тебя не покусает за твой нестандартный способ обезвреживать противников.

Даника сочувственно вздохнула. Эвар наиграл песню «я выживу», Айра спрятала улыбку за бокалом с вином, оценив иронию.

Фордкар немного пришел в себя после третьего бокала. Ведьмаки были мало восприимчивы к крепкому алкоголю, чтобы опьянеть ему потребовалось бы значительно больше. Дамард вернулся спустя полчаса, веселый и беззаботный.

— Так, охотники на хорро теперь полностью на попечении Верховного Совета, а нам надо возвращаться в лагерь, — скороговоркой проговорил он, подходя к жадно ловящему каждое его слово Фордкару.

— Мне нужно объяснить зачем я их так? — начал было он, но Дамард не дал ему договорить.

— Тебе не будут объявлять официальную благодарность за поимку этих преступников, все же ловил ты их не один. Но, возможно, по окончании нашей экспедиции сообщат о твоем неоценимом вкладе Верховному Магистру Крамбля, — на полном серьезе сообщил он, мужественно игнорируя ухмылки со всех сторон.

— То есть я правда не виноват?

— Ты поступил неординарно и достиг результата. Преступники пойманы, их ранения неопасны. Тебе не о чем беспокоиться, — кивнул Агелар, — Я же говорю, ты напрасно дергаешься.

Фордкар посмотрел на него и внезапно сообразил, что перед ним не просто молодой ведьмак, а член этого самого Верховного Совета собственной персоной.

— Простите за неучтивость, — в миг пересохшими губами вывел он, но Дамард уже уцепил его за локоть и вновь перебил.

— Я заскочу вечером, хорошего дня…

И исчез вместе с Фодкаром, приготовившимся разразиться покаянной тирадой.

— Для ведьмака пальори парень слишком непосредственен и беспечен, — улыбнулся Агелар, — интересный малый.

Тем временем в зал вошел Волрклар, следом прибежал Барт, очевидно только что побывавший а улице.

— Приветствую, господа, меня просили похитить у вас любезного дарика Агелара, — широко улыбнулся он, — если хорро будут найдены, сегодня, они поселятся у дари Йольрики и дари Тасимы. Ордъёраин просил помочь ему с защитными заклинаниями Огня во владениях Силы Жизни.

— Конечно, — тут же согласился Агелар.

— Госпожа Айра, не желаете ли вы посетить мои владения в качестве уже известного вам эксперимента? Вероятно, магия моего острова тоже способна оказывать на вас определенное воздействие, — слегка поклонился Волрклар.

— Я с большим удовольствием, — в глазах Айры зажглось любопытство, живой неподдельный интерес, — Когда угодно…

— Я вернусь за вами через несколько минут и мы отправимся.

Волрклар сделался похож на большого мурлыкающего кота, столько обаяния и заинтересованности было вложено в эти слова.

Эвар успел сыграть две песни Queen, пока Волрклар доставил Агелара на место, вернулся и, деликатно подав руку, Айре, исчез вместе с ней.

— Ну вот, обедать опять никто не будет, — проворчал лис, забираясь на обтянутый кожей полукруглый диван.

— Ты планируешь поспать? Музыка не мешает? — осведомился Эвар, подмигнув Данике.

— Нет, наоборот, мне нравится музыка, я специально пришел подремать сюда.

— О как! — тихо усмехнулся Эвар и заиграл колыбельную песенку своего детства.

Даника как завороженная следила за его движущимися по клавишам пальцами, вслушиваясь в незнакомые ей мотивы. Эвар вполголоса рассказывал ей о песнях Внутреннего Поля, о музыкантах — пианистах, певцах, композиторах.

В Алаутаре был популярен музыкальный театр, тут любили живую музыку, среди калатари и аркельдов было много талантливых певцов, ведьмаки и особенно ведьмаки марбо все сплошь обладали музыкальным слухом и достигали потрясающего мастерства в игре на музыкальных инструментах. Однако роялей до появления Дарка в Алаутаре не было.

— Доброго дня, я вам не помешаю? — в зал заглянула Карин, симпатичная девочка ведьмачка, сестра Агелара.

Накануне Даника не успела познакомиться с родственниками Агелара и теперь с любопытством смотрела на девочку, с трудом удерживаясь, чтобы не задать какой-то вопрос.

— Нет, что ты, проходи, — пригласил Эвар, — мы тут оберегаем лисий сон.

— И услаждаете слух, — донеслось с дивана ворчание.

Карин засмеялась

— Халиф тебя потерял, он даже не лает.

— Я думал, он с тобой и Орвирой гулял по берегу.

— Да, мы тренировались преобразовывать палки в игрушки для него, которые бы летали по заданной траектории, у меня почти получается.

— Сколько тебе лет, милая? — ахнула Даника, — Трансформационная магия начинается с 8 уровня.

— Я батъёри, — улыбнулась девочка, — мне тринадцать, заклинания до 10 уровня у меня получаются без цесмарилов, но часто кое-как.

— Прости, я не представилась, я Даника.

— Я знаю. Я Карин, — вновь улыбнулась девочка, — Вы целитель. Я тоже хочу стать целителем, когда вырасту.

— А что значит батъёри? — спросил Эвар.

— Это я, Ордъёраин, Кайлин, Агелар и Малика больше батъёри в Алаутаре нет, — с удовольствием пояснила Карин.

— Строго говоря, батъёри из всех тобой названных можно назвать только Ордъёраина, Агелара и тебя, — поправил ее лис, — Малика и Кайлин — прирожденные маги, технически они не батъёри. Батъёри — это каста ведьмаков Изначального мира.

— Как марбо или пальори? — уточнил заинтересованный Эвар.

— Да, в Алаутаре просто всего три ведьмака, относящихся к касте батъёри, других в Алаутар не заносило, — ухмыльнулся Барт.

— Кстати, я давно хотела тебя спросить, — Карин уселась рядом с дремлющим лисом и тому пришлось перестать изображать сонливость, — В Алаутаре рождается много прирожденных магов. Они не батъёри?

— Нет. Батъёри — это каста ведьмаков Изначального мира, — вновь повторил Барт, — если в Алаутаре у двух ведьмаков пальори магов рождается ребенок маг, он будет пальори магом. Как этот смешной мальчик Фордкар, с которым я не успел познакомиться. Кровь батъёри — это уникальная сила, в ней растворена магия Жизни Изначального мира.

Эвар и Даника также с интересом прислушивались.

— Ты и Агелар батъёри потому что ваши родители выпили крови Ордъёраина, но этого бы не произошло, если бы кровь Ордъёраина не была так много раз восстановлена во время лечения его травм в Изначальном мире самой Великой госпожой Солеа, создателем Алаутара. Поэтому я не думаю, что в Алаутаре могут появиться другие батъёри. Мне видится это невозможным, разве что госпожа Солеа вдруг решит привести сюда батъёри лично, — зевнул лис.

— Но разве другие ведьмаки батъёри не могут попасть сюда случайно? — удивилась Даника, — Ведь приходят же в Алаутар маги марбо и пальори…

— История Алаутара не знает таких президентов, никогда прежде сюда не попадали батъёри, по-моему для них путь сюда просто закрыт. Если бы кто-то из них попал сюда и погиб, я бы знал, — возразил Барт, — но такого не было.

— Госпожа Солеа не одобряет традиции ведьмаков батъёри, мне Гай как-то сказал, — заметила Карин.

— Вероятно, так и есть, — важно кивнул лис.

Зал наполнился звонким тявканьем, Халиф наконец-то нашел друга. Барт прыгнул ему навстречу и они, обгоняя и перескакивая друг друга, тут же удрали.

— Скоро подадут обед, — сообщила Карин, откидывая назад длинные белоснежные локоны, — Составите компанию моим родителям и мне?

Данике было слишком любопытно посмотреть на ведьмаков Изначального мира, отведавших крови избранного Великим Морем батъёри, чтобы Эвар рискнул отказаться, хотя проголодаться не успел. Сам он считал Орвиру и Кадъераина приятными, но обычными ведьмаками, хоть и сильными магами. Кадъераин внешне был ничем не отличим от ведьмака пальори, Орвира явно принадлежала к касте марбо, но дети их явно были из другого теста. И Агелара и Карин нельзя было отнести ни к касте марбо, ни к касте пальори. Они были высокими для марбо, но недостаточно высокими для пальори, к тому же обладали физической силой, что при изящности и стройности было трудно объяснимо. К тому же он чувствовал потенциал мага. И если Агелар, будучи воплощением Огня его не удивлял своей мощью, то Карин просто поражала. Среди всех, кого ему удалось узнать за последние дни, не являющихся воплощениями Стихий, Карин, несомненно, была самым сильным магом. Ее потенциал превосходил родительский и Стражей Порядка Калантака.

К вечеру вернулся Дамард в компании двух девушек хорро Шактиры и Каты. Эвар почти не помнил их, они же почему-то помнили и его и Айру по именам.

Кайлин сразу их перенесла во владения дари Йольрики, где девушки должны были набираться сил, отдыхать и привыкать к новой для них реальности.

Айра неожиданно изъявила желание после выздоровления пожить на острове Волрклара. Ее покорили его розы и говорящие всезнающие лисы, живущие в эфирном лесу. Волрклар, также оставшийся на ужин, был на седьмом небе от удовольствия. Эвар понимал, что прямо на его глазах зарождается бурный долговременный роман, но его не покидало ощущение, что Волрклар чего-то недоговаривает. Айра ему нравилась, в его намерениях на ее счет не было зла или двусмысленности, он своей симпатии нисколько не скрывал, чем удивлял всех, кто знал его века и даже тысячелетия, как дари Тасима, также заглянувшая в гости тем вечером.

Разговорам не было конца. Ужин растянулся на несколько часов. Только звери и Карин предпочли все же заняться другими делами, остальных из-за стола не вытянули бы никакие посулы, слишком интересны были беседы. Многие даже напрочь забыли о еде. Как Даника, Малика и дари Тасима, так заговорившиеся, что вспомнили, что так и не поужинали, только когда все остальные начали расходиться.

Где-то в подземельях южных пустынь скрывался еще один хорро Дарибаль, которого Эвар помнил чуть лучше. На самом дне его бездонной памяти всплыло это имя и отдельные факты, связанные с его обладателем. Дарибаль никогда не доживал до 30 лет, откуда-то Эвар это знал.

Айра ушла к себе раньше всех, утомившись в край. Ее уже мало волновал вид ее ран, она с удовольствием проводила время в обществе, но все же была слаба и нуждалась в отдыхе.

Шактира и Ката, по словам всех Верховных Магов, однозначно уступали в магическом потенциале и Айре и Эвару, однако тоже были близки магии Силы Жизни и во владениях дари Йольрики чувствовали себя абсолютно счастливыми.

Эвар поймал себя на мысли, что его счастливым делает целая цепь обстоятельств и факторов, самый весомый из которых болтался у него на шее.

Добравшись, наконец, в тот вечер до постели, он продолжил обсуждать происходящие события и их подоплеки с Даникой. Для нее пребывание в доме Верховных Магов, беседы с ними, само по себе было событием из событий. Ей казалось удивительным абсолютно все. Сам он больше удивлялся как быстро привык «к хорошему». Он боялся даже представить, что вернется в свою прошлую жизнь, хоть во Внутреннем Поле, хоть в зеленой долине окрестностей Катра.

Во сне он вновь блуждал по темным дремучим лесам, подземельям, городам прошлых жизней и многих миров. Он знал, что спит и ощущал себя в полной безопасности. Сны не имели над ним власти и не могли стать его реальностью, пока он знал, что спит.

Он видел в серо-бурой земле приграничных с пустынями юга территорий едва наметившиеся трещины. Дымное землетрясение должно было скоро начаться. Он не стал сосредотачивать на этом внимание, зная, что нельзя думать во сне о реальности, иначе сон быстро утащит его в очередной полный боли и страданий мир.

И снова он ощутил лисье присутствие, будто Барт смотрел на него спящего. Эвар резко открыл глаза, буквально вырвав себя из сна. Барта в его спальне не было. Даника мирно спала. Робкий рассвет еще не успел разогнать прятавшиеся по углам глубокие тени.

Эвар глубоко вздохнул и вновь провалился в сон, встретившись с Бартом нос к носу.

Он лежал на примятой свежескошенной траве, лис сидел рядом. Над головой низко летали куры, кудахча и роняя перья. Причем, размером эти куры значительно превосходили известные во Внутреннем Поле аналоги.

— Ты ходишь тропами снов, — буднично сообщил ему Барт, — и можешь это контролировать. Айра не ходит, Ката и Шактира не контролируют свои похождения.

— То есть они могут уйти и не вернуться? — Эвар не удивился новости, он это знал, просто в данный момент вспомнил.

— У них не так много магии, чтобы уйти невзначай, сон должен их увлечь и понравиться, им для перехода надо много сил затратить, то есть у них должен быть веский мотив.

— А я значит могу сдуру уйти? — вздохнул Эвар.

— Сомневаюсь, — хмыкнул Барт, ухватив низко летящую курицу за хвост, та взвизгнула петушиным сопрано, шлепнулась в траву. Лис не стал ее преследовать, когда та, вереща и распустив крылья, побежала прочь уже ногами.

От этой картины Эвару стало по-настоящему весело.

— Ты можешь контролировать свои сны, ты знаешь что ты спишь и даже если начнешь считать свой сон реальным, ты можешь проснуться по своему желанию или сжечь его. Правда последнее очень опасно. Айра сожгла свою способность ходить тропами снов и вместе с ней себя тоже, — невозмутимо продолжал Барт, любовно провожая взглядом белую курицу важно идущую мимо.

— Это значит мне нельзя расслабляться во снах, — хмыкнул Эвар.

— Можно, — заверил его лис, — Теперь ты знаешь, что способен контролировать свои сны и ты будешь об этом знать всегда, даже, если умудришься забыть. Подобное знание и есть твой оберег. Как бы крепко ты не спал, ты будешь знать, что можешь проснуться в любой момент в Алаутаре — своем истинном и единственном пригодном для тебя мире. А теперь, пожалуйста, иди-ка ты из моего сна, точнее, сна обычного немагического лиса, глазами которого я вижу всю эту красоту, я развлекусь, — плотоядно облизнулся Барт, следя взглядом за очередной идущей на посадку курицей.

Эвар засмеялся и решил немедленно выполнить лисью просьбу, тут же проснувшись вновь.

За окном еще немного посветлело, Даника все также спала, уткнувшись в его плечо. Внезапно обретенные покой и ясность быстро и планомерно осваивались в его сознании, уничтожая тревоги, сомнения и глубинные страхи. Он заснул, больше в ту ночь сновидения ему не докучали. Он отлично отдохнул и решил для себя, что не видеть снов вовсе — это само по себе удовольствие.

За завтраком он даже расспросил всех, кого смог, о заклинаниях, которые могли бы гарантировать отсутствие сновидений. Таких оказалось целых пять, разной степени сложности и эффективности, но ему по разным причинам не подходило ни одно. Он не был калатари, ребенком, слабым магом, он не страдал сомнамбулизмом и ему не нужно было забывать сны как таковые, проснувшись.

У Айры от разговоров о снах разболелась голова и ей пришлось вернуться к себе.

Ордъёраин и Кайлин ждали новостей от Дамарда, который должен был перенести к ним раненного хорро Дарибаля, как только тот будет найден, оттого решили не отлучаться из дома.

Эвар и Даника, напротив, хотели пройтись, что они в итоге и сделали.

Владения Верховных Магов были огромны, домашний парк здорово походил на «городской», тут тоже были посыпанные гравием дорожки, фонари со световыми сферами, уютные лавочки под сенью раскидистых деревьев, клумбы с цветами, зеленые полянки, прекрасно подходящие для пикников, беседки, увитые плющом и цветущими ползучими растениями.

Орвира и Карин, вызвавшиеся побыть экскурсоводами, неожиданно наткнулись в этом парке на поляну ягод барики, из которой варили джемы и варенье, но никогда не ели в свежем виде. Барика — ядовитая ягода, однако яд нейтрализовывался кипячением в сахарном сиропе. Ведьмаки обожали десерты из барики.

Даника и Эвар оставили своих провожатых, бросившихся собирать неожиданно найденное сокровище, и отправились на берег моря.

Когда-то, жизнь или даже не одна жизнь назад, Эвар уже видел цветную гальку, обозначавшую линию прибоя и черные, мягкие, как шелк, пески пляжа и бескрайний неправдоподобно синий океан, относительно спокойный, поскольку владения Кайлин и Ордъёраина выходили к заливу Калан-Гелар-Отанак (в переводе с ведьмацкого «звездный свет в ночи»). Эвар видел все эти природные красоты по отдельности, но никогда все в одном месте.

Даже вскоре начавшийся дождь не испортил впечатления и не убавил восхищения от раскинувшейся перед глазами панорамы.

— Знаешь, я ведь никогда не задумывалась раньше, что такое счастье, — призналась Даника, взяв его под руку, — Моя жизнь всегда была ровной, довольно приятной, меня многое устраивало, у меня не было мотива думать о таких сентенциях. А сейчас эта красота и сопричастность к чему-то великому, мое удивительное чувство к тебе — все вместе делает мое сердце удивительно большим. Я счастлива, никаких сомнений.

— Я тоже, — улыбнулся Эвар, — и для меня это настолько удивительно, что я не могу поверить в реальность происходящего.

Дождь усилился, они не обращали на него внимания, в ушах шумел прибой, острый запах моря и соли щекотал нёбо. Они долго бродили по берегу, целовались и разговаривали о пустяках. А когда вернулись, застали в гостиной Дамарда, Арикарду, их супругов и Гая. Дарибаля к тому времени уже отправили к дари Тасиме. Его многочисленные ранения требовали долгого и серьезного лечения.

В Катре уже произошло дымное землетрясение, в связи с этим все ожидали прихода в Алаутар еще нескольких хорро.

Эвар весь день сомневался стоит или нет озвучивать всплывшую из глубин его памяти информацию, не считая ее особо полезной, но все же решился поделиться ею с Дамардом и Светланой, когда те засобирались обратно в Катр.

— Есть хорро, которые хотели умереть навсегда и стремились к этому, у них могло получиться. Однако некоторых из них вспоминали и призывали вновь в мир другие хорро, которые не хотели быть одинокими и вставали перед необходимостью иметь потомство. У хорро и от хорро не может родится не хорро, — улучив момент, сообщил он.

Дамард тут же перенес их троих в библиотеку, правильно считав желание Эвара не распространяться широко о том, что он собирался сказать.

— Они отличаются от остальных хорро? — заинтересовалась Светлана, не обратив никакого внимания на смену обстановки.

— Да, они не знают, что они хорро, — хмыкнул Эвар, — если, конечно, родитель не сообщит им об этом. А далеко не все «родители» сообщали.

— И как таким хорро жилось? — уточнил Дамард, — Это их меняло как-то по сути?

— В том то и дело, что нет. В подростковом возрасте они обнаруживали, что они «неведомая хрень» и, если «родитель» не прояснял ситуацию, и не заставлял их вспомнить, все, что они надеялись никогда не вспоминать, то сходили с ума, искали смерти, проваливались в другие миры, становились жертвами людской жестокости и невежества, в общем быстро умирали. И возрождались вновь уже по всем правилам, с собственной памятью и знанием о том, кто они и почему у них не получилось умереть навсегда.

— То есть они злились на «родителей» — подытожила Светлана.

— Это очень корректное слово. В некоторых случаях, это становилось причиной вражды и ненависти. Впрочем, не факт, что каждая такая вражда длилась больше одной жизни, тут я не уверен совсем. Возможно, это не имеет значения.

— Это надо иметь в виду обязательно, — оживился Дамард, — Может, ты знаешь кто с кем так враждовал?

— Дарибаль с Юной, Марут с Авророй, Зефира с Борардом, Микхель с Азалом. Азал, кстати, наш с Дарком общий предок, но технически среди наших предков есть и Микхель, — усмехнулся Эвар, — Когда-то они были друзьями, но Азал нашел способ умереть навсегда, а Микхель с этим не согласился, призвал его обратно в мир, став его отцом. Азал ему спасибо за это не сказал и началась отчаянная вражда, кто кого быстрее найдет среди смертных и прибьет изощренным способом. Именно род Халвейев регулярно рождал то одного, то другого. Азал перед тем как собрался умереть навсегда, как-то сумел избавиться от крыльев и стать по-настоящему смертным, более того, он в течении той своей жизни стал отцом человека, впрочем, нет, не человека, а все же аркельда, поскольку жена Азала была аркельдом и пришла с ним из Алаутара. Это единственный подобный случай в истории хорро. Так вот, я хотел прекратить их безумную игру «найди и грохни бывшего друга», видимо, поэтому я тоже родился в семье Халтвейя, — вдохнул Эвар.

— У тебя не получилось? — спросила Светлана.

— Я не успел найти их, моя последняя жизнь во Внутреннем Поле как-то уж слишком не задалась. Я стал одержим идеей все забыть и у меня почти получилось, — вновь вздохнул он.

— Когда ты себя едва не сжег, ты вспомнил все? — тихо спросил Дамард, будто страшась ответа.

— Не совсем так. Знания о каких-то событиях всплывают как воспоминания, иногда фрагментами, иногда всей логической цепочкой событий, я могу на этом не сосредотачиваться, эмоций у меня больше нет в памяти. Я их благополучно сжег. Я к чему начал этот разговор, если вдруг в Алаутар придут Азал, Микхель, Юна или другие обиженные друг на друга, их надо как-то примирить или не дать друг другу навредить. Опять же, не факт, что они до сих пор враждуют, мои сведения могли устареть.

— Я могу рассказать об этом родителям? — спросил Дамард.

— Конечно, если считаешь важным. Я могу и сам рассказать сегодня же, — пожал плечами Эвар, — это не тайна, просто я сам вспомнил обо всем два дня назад и не могу с уверенностью сказать, что из того, что я помню важно, а что нет. И да, мне кажется, Дарк не должен это пока знать.

Дамард задумчиво кивнул, а Света все же задала повисший в воздухе вопрос:

— Думаешь, Дарк тоже хорро?

— Однозначно нет, — успокоил их Эвар, — Но он Халтвей, пострадавший в некотором смысле от представителей моей расы. Если бы не Азал и Микхель с их привязанностью к его роду и с их нетипичными выходками, Халтвейи не боялись бы так странностей и магии и Дарк не оказался бы в психушке, — пояснил он.

Дамард откровенно выдохнул.

— Я не думаю, что Дарк из-за этого возненавидит хорро, он сам потомок хорро, вам это стоит позже обсудить самим.

Эвар кивнул. Дамард вернул всех в гостиную первого этажа, откуда они должны были отбыть в Катр.

Гай и Арикарда расспрашивали Данику о дымных землетрясениях, Дарк и Агелар над чем-то громко смеялись, Малика беседовала с Кайлин и Ордъёраином. Их недолгого отсутствия не заметили только Гай и Арикарда, во взглядах остальных читались вопросы или понимание, что ничего сверхважного не произошло. Дарк, к примеру, моментально потерял интерес, не почувствовав какого-либо беспокойства, Малика поняла, что скоро ей и так все расскажут и только Кайлин нахмурилась, задумавшись о чем-то своем. Агелар и Ордъёраин не придали значения, следя за всем происходящим у них на глазах больше по чисто ведьмацкой привычке, нежели действительно с какой-то целью.

Как только все отбывающие в Катр исчезли, Ордъёраин пригласил всех остальных сыграть в бильярд и послушать музыку. Вскоре к ним присоединились и родители Агелара. Эвар стал свидетелем ведьмацкого «среднестатистического» музыкального таланта. Он считал себя отличным пианистом, но его мастерство меркло на фоне ведьмацкого. Они играли потрясающие по сложности композиции, подбирая их на слух. Кайлин и Малика удивили умением играть в бильярд, не оставив Эвару ни малейшего шанса в пяти партиях из семи.

Между играми и музыкой Эвар рассказал о разговоре с Дамардом.

— Если ты вдруг вспомнишь еще что-то о хорро, нам лучше это знать, — оживилась Кайлин, — Все же мы почти ничего не знаем о вас и любая информация будет полезна. Если я правильно поняла, Дарк был связан с Алаутаром до того, как маг полнолуния сделал из него джина

— Именно, кивнул Ордъёраин, — Он потомок аркельда и хорро, ставшего аркельдом. Интересно, как ему это удалось.

— Я могу только предположить, — осторожно начал Эвар.

Все взгляды моментально обратились к нему.

— Наверняка я знаю лишь то, что он отказался от крыльев. То есть крылья должны были быть уничтожены, но тело сохранено. Что конкретно он сделал, я не знаю, но можно спросить у Дарибаля, он тоже «умирал навсегда», причем не однажды. Возможно, их способы были различны.

— Он сейчас об этом не помнит, — вздохнула Кайлин, — В его памяти сохранилась лишь прошлая и нынешняя жизнь. В прошлой он умер в 27 лет по-своему желанию и в этой он чуть было не умер в 27, уже по воле обстоятельств. Ужасно, когда существа с высоким сознанием уходят из жизни добровольно, это трагедия всего сообщества, в котором это происходит.

— Дарибаль практически никогда не доживал до 30 лет. Это я знаю, — заметил Эвар.

— Откуда? — вдруг спросил заинтересовавшийся Агелар, — Ты знаешь о других хорро явно больше, чем они о тебе, ты сильнее многих, по крайней мере, Шактира, Ката и Дарибаль не сравнимы с тобой в силе магического потенциала.

— Вот этого я не помню, по крайней мере, на данном этапе, — улыбнулся Эвар, — Может быть, я самый древний из всех хорро, может, это часть моей магии знать все об остальных хорро.

— Можешь развернуть крылья прямо тут? — спросил Ордъёраин, разливая по бокалам напитки.

В ответ Эвар просто сделал это. Орвира и Малика не сдержали вздоха восхищения.

— Они огромные, — ахнула Кайлин

— И заметь, они белые! Даже будучи нематериальными, они абсолютно белые! Не полупрозрачные, не серебристые, — Ордъёраин тоже задумался.

Даника попыталась дотянуться до крыла, но пальцы прошли сквозь.

— Айра говорила, ее крылья были черными до того, как она их повредила, — заметила она.

— У Азала они бордовые, — вдруг вспомнил Эвар, — у Микхеля золотые, а у Юны пепельно-серые. У всех остальных серебристые и полупрозрачные. Я могу свои заставить казаться такими, — добавил он, немедленно продемонстрировав это.

Два белоснежных трехметровых крыла поблекли, превратившись в прозрачно-серебрящуюся паутинку, после чего вовсе пропали из вида.

— Я почти уверен, что у хорро есть иерархия, — заявил Ордъёраин, — Те, чьи крылья выглядят материальными, сильные маги, логично, если при этом они в этой иерархии стоят выше.

— Я никогда не правил другими другими хорро, — я это точно знаю, — усмехнулся Эвар.

— Ну, знаешь ли, мы тоже не правим Алаутаром, однако наши слова и решения имеют огромное значение для всех жителей этого мира, — засмеялся Агелар.

— Кстати, да, — кивнула Кайлин.

Ордъёраин многозначительно хмыкнул.

— Мои решения тоже имели когда-то значение для хорро, но я отказался от этого, точнее, я постарался сделать все, чтобы каждый хорро жил собственным сердцем.

— Точно у них есть иерархия! — прищелкнул пальцами Кадъераин, — Отказаться от власти может лишь тот, у кого она реально есть. К тому же власть не всегда бывает явной. У ведьмаков Изначального мира в городах нет правителей, но все знают, у кого есть реальная власть, а у кого ее нет.

— Это было слишком давно, — вздохнул Эвар, — И скорее всего, не слишком важно, потому как, даже специально стараясь вспомнить, я не помню ничего связанного с проявлением своего превосходства над другими хорро. Возможно, такие эпизоды всплывут позже…

— Не старайся вспоминать ничего специально, — улыбнулась Кайлин, — просто скажи, если вдруг что-то вспомнишь. Любая мелочь нам может помочь придумать, как уничтожить вашу тьму безопасным для вас и всех остальных способом.

— Хорошо, — он широко улыбнулся и с видимым удовольствием пригубил шотландского виски из поданного ему Ордъёраином квадратного бокала.

Оставшийся вечер был целиком посвящен бильярду, музыке и танцам. Эвар исполнил несколько композиций Внутреннего Поля и даже спел несколько песен. «Show must go on» стала хитом. Слов не понимал никто, но энергия песни и исполнения никого не оставила равнодушным. А когда, Эвар перевел текст, Даника и Малика принялись рифмовать его на пардэне. Подобные переводы были сделаны на песни «Слушай свое сердце» Roxxett, «Миллион лет» и «Ветер перемен» Scorpions, «Я выживу». Орвира в два счета подобрала мотив и скоро старые раскрученные во Внутреннем Поле баллады зазвучали на пардэне, в слегка изменившейся под новый текстовой ритм аранжировке.

Присоединившаяся вскоре к ним Айра не поверила собственным ушам, когда услышала это все, но как и Эвар осталась в полнейшем восторге. Впрочем, у Айры были и свои любимые песни, хотя ей петь их было трудно, а Эвар знал далеко не все из них.

Развлечение продолжилось и после ужина « Show must go on» проорали все по очереди в оригинале и в переводе, акапелло и под аккомпанемент.

— Эта песня похожа на заклинание продлевающее молодость, — в конце концов, заявила Кайлин, — ритм такой же.

— Значит, сегодня мы знатно омолодились, — засмеялся Кадъераин.

— В жизни столько всего интересного, столько тепла, любви, веселья, — вздохнула Даника, — Я решительно не понимаю, как можно хотеть добровольно расстаться с жизнью.

— С жизнью, наполненной любовью и счастьем, никто в здравом уме не захочет расставаться, тут ты права, — тихо ответила Айра, — вот только жизнь бывает наполнена болью, страхами, потерями, насилием и страданием тайным и явным всех живых существ вокруг. Увы, бывают не самые пригодные для счастливой жизни миры. В том, что некто с высоким сознанием решает добровольно умереть, виновата среда, в которой он живет.

— Главное, вы должны помнить, что ваш собственный мир не такой, — напомнила Кайлин, подмигнув ей и Эвару, — научиться заново ценить жизнь не так легко, как кажется, но вы справитесь.

— А мы поможем, — Даника обняла Эвара, легко коснувшись губами его щеки.

* * *

Следующие несколько дней пролетели почти незаметно. Гай, Дамард и Светлана пару раз заглядывали домой, главным образом чтобы несколько часов отдохнуть от походной жизни. А именно, принять ванну, поесть и поговорить.

Хорро не объявлялись, облаков тьмы также никто не находил. Экспедиция «Крамбля» вернулась параллельно к изучению природы дыма, висевшего над окрестностями Катра.

Шактира и Ката прижились у дари Йольрики настолько, что та предложила им остаться в своих владениях на правах помощников. Животные и растения ее чудесного леса требовали внимания и заботы. К тому же, Ката могла учиться в ее школе. Там она познакомилась с Карин и девочки быстро подружились.

Дарибаль медленно приходил в себя. В первые два дня он не просыпался вообще, что не мешало ему генерировать целые облака тьмы. Если бы не мелкая огненная ментальная сеть, наброшенная на пространство его спальни, которая сжигала тьму, прежде чем она становилась материальной, тьма бы прочно укоренилась во владениях дари Тасимы и дарика Наримара.

Ордъёраин все же сделал для Дарибаля еще одну макалитовую подвеску с Истинным Огнем. Когда хорро, наконец-то, пришел в себя он смог оценить ее эффект в первые же минуты. У Дарибаля преобладала магия Силы Жизни и Воды, Огонь его тоже лечил, однако, во владениях Силы Жизни тьма донимала его в основном во сне.

У Шактиры и Каты с тьмой были свои отношения. Они обе почти не генерировали ее, пока были вместе, но стоило им друг друга не видеть более суток, их охватывало уныние, быстро материлизующееся в тьму. Во владениях дари Йольрики тоже раскинулась огненная ментальная сеть, созданная Агеларом и Ордъёраином, сжигающая тьму на стадии попыток ее материализации.

Айра, как и прежде, больше молчала, чем говорила. Она полюбила гулять в парке, она с удовольствием слушала новости и истории за столом, но никогда и ничего не рассказывала о своей жизни сама. Волрклар приглашал ее к себе в гости и она всегда принимала приглашения. Даника спрашивала ее о прогулках по владениям Эфира, однако Айра говорила лишь о своих беседах с лисами, о том как красивы розы и удивительны зеркала в доме Волрклара, в которых по его желанию отражался любой уголок мира Алаутар.

Такое же зеркало стояло в гостиной первого этажа в доме Кайлин и Ордъёраина, с виду это было действительно огромное трехстворчатое зеркало, но стоило произнести заклинание, оно показывало любое место в мире, какое было нужно. Барт, находясь рядом с этим зеркалом, даже заклинаниями не пользовался, просто заказывал любую нужную местность и она тотчас появлялась «на экране».

В один из дней Эвар и Даника искали хорро, сидя перед зеркалом вместе с Бартом. Безрезультатно. Конкретных персон зеркало не показывало, можно было «заказать» просмотр местности, где конкретная персона могла в теории оказаться, можно было проследить за конкретной персоной, двигая изображение буквально по видимым явно следам. Эвар осмотрел все источники питьевой воды в окрестностях Катра, внимательно изучая следы вокруг них. Барт мог легко приближать изображение и даже настраивать «режим просмотра сверху». Ни облаков тьмы, ни хорро в тот день обнаружить так и не удалось.

Вечером они наведались в Калантак с Агеларом и Маликой, погуляли по городу. Эвар купил себе гир. После, Даника и Малика отправились выбирать платья, а Эвар с Агеларом беседовали о том, насколько необходим Калантаку ночной клуб и как его организовать.

Идея с клубом Агелару понравилась, он видел лишь одно затруднение — найти подходящее здание. Никаких бумаг оформлять было не нужно, работников можно было нанять за один день, просто разместив объявление в Кантоне — единственном по сути административном здании города, не считая «Круга Магов», где заседал Верховный Совет, который городом не правил и городские вопросы не решал, кроме исключительных случаев. Кантон же был и биржей труда и обителью Стражей Порядка и нотариальной конторой всего города и административно-хозяйственным департаментом, где решалось какие объекты общегородского имущества нуждаются в ремонте, какие необходимо переделывать, сносить и тд.

Кантон был огромным зданием в пять этажей, огибавшим по кругу почти половину главной площади Калантака. В свою очередь площадь Калантака превышала размерами все известные Эвару площади во Внутреннем Поле минимум в два-три раза.

— Мне идеально бы подошли развалины старого здания школы Ассагар, — признался Эвар Агелару, когда они удобно устроились у окна, выходившего на главную площадь, таверны в ожидании девушек.

— Там вокруг личные владения дарика Наримара, — заметил Агелар, — он мог бы сдать тебе в аренду эти развалины, но видишь ли, здание устроено так, что в него бьют все молнии всех гроз, пролетающих над Калантаком. Это небезопасно. К развалинам нельзя подойти и подлететь ближе, чем на восемьсот метров.

— Жаль, — вздохнул Эвар.

— Ты поговори с Наримаром, может он что-то и придумает, — предложил Агелар, заказав себе «горечь Лаукара» и плитку шоколада.

Хозяин таверны принес ему заказ лично, но не словом не обмолвился, что узнал в посетителе Верховного Мага. Тут не принято было докучать всем известным личностям своим повышенным вниманием. Это считалось неприличным.

— Мы даже незнакомы с ним, — улыбнулся Эвар.

— Вот это точно не проблема. Он сам хочет с вами всеми познакомиться, как и Дирксел-Ди. Это еще один член Верховного Совета. Просто они сейчас немного заняты. Наримар приемом новых студентов в свою школу, а Дирксел-Ди сезоном ураганов на Фиробархоре, возведением защитных щитов от бурь и гроз и усмирением идущих с Утаира атмосферных фронтов. Но как только эти дела будут завершены, они непременно придут на очередной ужин или музыкально-бильярдный вечер к нам, — широко улыбнулся Агелар и с видимым удовольствием пригубил черного густого и, судя по запаху, крепкого напитка.

— Почему горечь Лаукара? — не удержался Эвар.

— Попробуй…

Он осторожно отхлебнул и едва не заорал от внезапно холодяще-горького вкуса. Напиток не был холодным, но во рту будто все замерзало, стоило попасть на язык нескольким каплям — невозможно горький, до приторной сладости в послевкусии вкус.

— Это делают из лаукарской полыни. На материке Извир, где она растет, очень жарко и жители привыкли охлаждать все, до чего могут дотянуться, — усмехнулся Агелар, наблюдая за выражением лица собеседника, — Так вот, лаукарская полынь растет на искусственно охлаждаемой земле вокруг города, крайне перегруженного охлаждающими заклинаниями. Как-то винодел из Лаукара заметил, что на охлажденной земле растет совершенно уникальный виноград, местные ведьмаки тут же обратили внимание на растущую у них под носом лаукарскую полынь. Так, вдобавок к «сладости Лаукара» — это вино из того самого винограда с охлажденной земли, появилась «горечь Лаукара» — вот этот ликер.

— Я заметил, ведьмаки предпочитают крепкий алкоголь, — подумав, Эвар заказал себе «сладости Лаукара» для сравнения.

— В основном так и есть, — согласился Агелар, — Но, например, Ордъёраин предпочитает вино всем прочим напиткам, а Волрклар любит подбирать напитки к блюдам, иногда смешивая совершенно разные в одной посуде, о крепости он не думает. Дарк называет эту мешанину «коктейлями».

— Если я открою ночной клуб, там можно будет попробовать несколько коктейлей, я постараюсь воссоздать мои любимые вкусы из Внутреннего Поля.

— Обязательно поговори с Наримаром! Я тоже хочу, чтобы ты открыл свое заведение! — засмеялся Агелар.

«Лаукарская сладость» по вкусу здорово напоминала охлажденную сверх меры Мадейру многолетней выдержки. Вот только бокал не был холодным. Эвар даже капнул себе на ладонь немного — нет, комнатная температура, вино никто не охлаждал перед подачей.

Вскоре к ним присоединились девушки. Малика развернула длинный список покупок и принялась вычеркивать все, что успела купить. Эвар не сомневался, что она прекрасно все помнит и без подобных ухищрений, однако Малика любила порядок во всем. Даника же просто свалила пакет с уменьшенными в несколько раз покупками под стол и заказала себе зеленой ледяной воды. Эвар и у нее отхлебнул на пробу. Ледяная зеленая вода оказалась разновидностью мохито.

— В Катре это главный напиток днем, — пояснила Даника, — алкоголь в Катре пьют редко, даже ведьмаки плохо себя чувствуют, выпивая на жаре.

— А вечером? — слюбопытничал Агелар, пододвигая сосредоточенной жене свою развернутую шоколадку.

— А вечером катрцы спят, — улыбнулась Даника, — Никогда не понимала почему они не ведут ночной образ жизни. Большинство ложится спать за час до полуночи.

— Я думала, ты родом из Катра, — Малика слегка улыбнулась супругу и отломила себе кусочек шоколадки, — Твой отец живет там?

— Он прожил в Катре большую часть жизни, — кивнула Даника, — когда мне исполнилось десять лет, родители перебрались на Фойт — остров архипелага Калидар. Мои родители заключили брачный союз с ограниченным сроком, ради того, чтобы родить и вырастить ребенка аркельда. Потом я отправилась в школу Намариэ и родители расстались. Мама снова вышла замуж уже за калатари, ей всегда нравились мужчины калатари и осталась на Фойте, а отец вернулся в Катр, хотя он родом с Фойта сам, но вот Катр ему нравится больше, уж не знаю почему.

— И ты после школы Намариэ захотела жить в Катре? — удивился Эвар.

— В Катре проще зарабатывать на жизнь, там мало сильных магов, — усмехнулась Даника, — я рассчитывала за пять лет заработать себе на собственный дом в Калантаке, Марбере или Лаукаре, я девушка амбициозная. Только, думаю, мне в любом случае пришлось бы уехать раньше. В меня влюбился мужчина, которому я совсем не годилась в жены.

— Почему? — удивился Агелар, но, поймав осуждающий взгляд Малики, добавил, — Это, конечно, твои личные дела, извини за неучтивость.

— Ничего, — махнула рукой Даника, — это не тайна и причина банальней некуда, он просто более слабый маг, чем я. Наш союз не мог быть с обязательствами. Он захотел бы детей раньше, чем через 100 лет, а у меня 800 лет впереди, я не хотела бы пережить правнуков. Одварду едва ли суждено дожить до двухсот. И он хотел полноценный союз с обязательствами, я бы не смогла на это пойти.

Эвар задумался.

— Теперь выходит, мне суждено умереть раньше моей любви, — вздохнула Даника и посмотрела на него, — Конечно, я не стану связывать себя обязательствами.

— Моими детьми могут быть только хорро, — решив не предаваться грусти, улыбнулся Эвар, — Некоторые из них при благоприятных условиях способны доживать до 700 и больше лет, так что видеть старость собственных потомков тебе не грозит, если ты решишься на союз с обязательствами со мной.

Малике стало неловко от таких откровений, а вот Агелар откровенно веселился.

— Вот! Мы только что нашли способ призвать в Алаутар тех хорро, что не найдут сюда дорогу сами в следующие 300—400 лет!

Эвар согласно кивнул. Даника засмеялась и столько счастья было в этом приглушенном хихиканье, что Малика передумала изображать деликатность.

— Если захотите сочетаться браком, мы с удовольствием придем вас поздравить, — заявила она и, чтобы скрыть неловкость, вновь углубилась в чтение своего списка покупок.

Эвар и Даника гуляли по Калантаку до позднего вечера и, поскольку Малика и Агелар вернулись домой намного раньше, им пришлось добираться домой на леталках

От усталости в ту ночь Эвар долго не мог уснуть, размышлял о превратностях собственной судьбы. Он решил про себя, что имеют значение лишь воспоминания его текущей жизни, с момента рождения и до сегодняшнего дня. Все, что было с ним «до», все знания, опыт, эмоции, сейчас воспринимались как принадлежащие кому-то другому, кому-то, чьим приемником он стал, но кому вовсе не обязан был соответствовать.

Когда же ему, наконец-то, удалось заснуть, он встретился с Дамардом. На том же самом перекрестке многочисленных тропинок, вытоптанных среди скошенной блеклой, пожухлой коричнево-серой примятой травы.

— У меня есть мысль и я ее думаю, — улыбнулся Дамард в ответ на его удивленный взгляд, — так Света говорит.

— И что за мысль ты думаешь? — усмехнулся он, сложив руки в приветственном жесте.

— Когда мы нашли Айру и Данику, мы вначале увидели их в твоем сне. Только место это было реальным. Я думаю, твое сознание способно определять реальное местонахождение того, с кем встречается в обычном сне. Я сейчас на твоей тропе сна, я тут потому что хочу этого сам, но ты… Твоя магия иная, — быстро заговорил Дамард, — ты не прокладываешь тропы снов, как я и не как наш Барт ходишь по чужим снам как будто любой сон его собственный. Ты ищешь чужое сознание, когда хочешь увидеть во сне конкретного хорро. И находишь в антураже местности, где тот, кого ты ищешь есть на самом деле, и это целиком и полностью только сон у тебя, где все зыбко и приблизительно. У Дарка по сути, был очень похожий дар, только он мог через собственный сон выходить в реальность любого мира, не просыпаясь и не отличая сон от яви, и не контролировал своих действий во сне. А ты отличаешь и контролируешь.

— Да, мне Барт сказал, что я могу контролировать свои сны, пока знаю, что сплю, — кивнул Эвар, — вернее, я догадывался, а Барт пообещал мне, что теперь я буду знать это всегда.

— Захоти найти сознание того хорро, что пришел в Алаутар, — попросил Дамард.

— Как это захотеть? — удивился Эвар, — А ты уверен, что кто-то уже пришел?

Дамард помотал головой.

— Встреча сознаний во сне вне логики. Если кто-то пришел и ты захочешь понять кто это, ты его найдешь в собственном сне, который будет стопроцентным сном, а не как сейчас. Сейчас мы на проложенной моей волей тропе твоего сна… Путано, я не знаю, как тебе объяснить…

— Я понял, — успокоил его Эвар, — Я сейчас проснусь, а потом вновь засну и если захочу посмотреть, кто явился в Алаутар, то в теории просто увижу этого хорро во сне, где мы будем рыбками или слонами или фонарными столбами оба, но это не помешает мне понять, чье сознание я сумел отыскать. Правильно я тебя понял?

— Про рыб и слонов это гениально! — прищелкнул пальцами Дамард, — Мы ведь не знаем, кто пришел и ищем весьма расплывчатую картинку. Да, да, все так! Прости, что мешаю тебе спать, — улыбнулся он, — До встречи наяву.

И пропал. Эвар оглянулся по сторонам и тоже проснулся, зевая от усталости.

— Легко сказать «захоти увидеть во сне», — буркнул он про себя, — я и снов-то видеть не желаю, не то что кого-то в них.

Сон сморил его быстрее, чем он успел развить ворчливую мысль. И какое-то время его окружала только уютная пустота, дав возможность по-настоящему отдохнуть. Однако потом он решил пройтись вдоль пляжа. Волны льнули к его ногам, игриво подбираясь к подошвам сапог, солнце танцевало на воде искрящимися бликами, в ушах шумел прибой. Вскоре он вышел на какой-то другой берег, другого моря. Здесь песок был цвета охры, плотный, похожий на глину, а волны имели зеленоватый оттенок. Вдалеке высилось суровое черное готического вида здание, окруженное полу обвалившейся стеной. Ветер стих, зато стали слышны крики чаек и жужжание, будто от леталки. Эвар оглянулся по сторонам.

Чуть южнее от черного замка вертелись лопасти огромной квадратной мельницы, что при отсутствии ветра было несколько странно.

— Привет незнакомец, — вслух сказал Эвар, направившись прямо к жужжащей неведомым механизмом мельнице.

Лопасти со скрипом замедлили вращение и вдруг мельница спросила его на пардэне:

— Эвар?

— Я. А ты кто?

На гладкой стене мельницы проступила светящаяся дверь и оттуда вышел лысый старик с длинной седой бородой в черном костюме тройке и белоснежной рубашке. На одном глазу красовалось бельмо, но второй бледно-голубой смотрел сурово и, казалось, принадлежал кому-то молодому.

— Азал? — ахнул Эвар, — Как же тебя так угораздило себя довести?!

— Ай, брось, — усмехнулся дед скрипучим голосом, — если бы я мог выглядеть на возраст, на который я себя ощущаю, я бы рассыпался тут перед тобой в труху и ветер развеял бы мой прах раз и навсегда. Только эта скотина Микхель обязательно соберет его обратно в очередной раз.

— Ты понимаешь, куда ты попал? — спросил Эвар, вновь оглядываясь по сторонам. Почему-то он был уверен, что до сих пор в Алаутаре.

— Ой, не спрашивай, — засмеялся похожим на кашель смехом старик, — Я не против, мне все нравится тут. Оказывается есть во вселенной места, где я способен умереть, чувствуя себя как дома. Я в психушке.

Эвару вдруг тоже стало очень смешно. От собственного хохота он и проснулся.

За окном уже расцвело, Даника, видимо, встала и куда-то вышла.

— Серьезно? В психушке? — давясь от смеха повторил он, уже вслух, — Халтвейев хлебом не корми, дай залезть в психушку. Дом родной.

Разумеется, за завтраком в полдень он все рассказал. И о визите Дамарда в свой сон и о результатах своего эксперимента.

Кайлин и Ордъёраин сразу поняли, что за место ему приснилось и какую психушку имел в виду Азал. Строго говоря, в Алаутаре существовало только одно подобное заведение. Хоррат называли приютом застрявших в смертном теле или последним приютом неизлечимо больных и навсегда безумных.

Едва закончив завтрак, Кайлин отправилась туда, узнать о новых постояльцах, пообещав вернуться быстрее, чем «все допьют кофе».

Эвар попробовал местный табак. В Калантаке принято было курить только за столом, после десерта. Здесь курили небольшие трубки, а табак подбирали с разными вкусовыми и ароматическими добавками. Крепкие сорта в основном были популярны у ведьмаков, остальные предпочитали «чистый воздух», как окрестил Эвар понравившийся ему сорт с ментоловым ароматом.

Ордъёраин немного рассказал об истории Хоррата и о том, что располагался он на месте древнего города хорро. Даника призналась, что само название вызывает у нее ощущение собственного бессилия как целителя и печаль. Те целители, что работали там, считались особой кастой «уважаемых, глубоко почитаемых безумцев». Как правило, целители не работали в Хоррате больше 10—20 лет, выгорали, а иногда, и вовсе лишались магических способностей на какое-то время от тоски и осознания тщетности своих усилий.

Барт недоумевал, как хорро мог оказаться так далеко от разломов дымных землетрясений. Ордъёраин глубоко задумавшись, курил, не обращая внимание на разговоры за столом.

Глядя на него теперь, не привычно сурового и отстраненного Эвар поймал себя на мысли, что мог ошибаться на его счет. Было в нем что-то такое, что явно отличало его от всех остальных ведьмаков Алаутара, этого не было в Агеларе и в Волркларе, зато безошибочно угадывалось в Гае — способность испытывать по-настоящему страшную ярость. Ордъёраин вовсе не был добродушен, благоразумен и справедлив, как казался. Он просто был всем доволен, умел собой владеть и бережно относился к окружающему миру.

— Ты расстроен? — напрямую спросил у него Эвар, — Думаешь, Азал опасен для Алаутара?

Ордъёраин вздрогнул и неожиданно тепло улыбнулся.

— Нет, меня тревожит не Азал, а мельница из твоего сна.

— Почему? — хором спросили Эвар, Агелар и Малика.

Барт навострил уши. Ордъёраин отхлебнул остывший кофе и отложил трубку.