Бесплатный фрагмент - Сновида

Предновогодняя сказка

Вечер. До Нового Года десять дней. По дому волнами ходит тепло. Пахнет мандаринами и сдобой из духовки. Вытянувшаяся во всю длину собака дремлет ровно посередине ковра в гостиной, и только её навострённые большие уши живут своей жизнью, подрагивая в такт каким-то неведомым, слышимым только ею звукам. Пушистый серый котище сибирской породы тихонько прокрался на колени, уютно свернулся калачиком и теперь урчит как холодильник.

За окном трескучий мороз, белый снег, лебяжьим пухом укрывший спящую землю, да чёрное кружево леса на фоне тёмно-синего неба, а выше — стылые, словно заиндевевшие звёзды.

Закипевший чайник на плите засвистел отчаянно, с надрывом. Ароматный чай и пирог с клубничным вареньем настраивают на неспешную семейную беседу. Отец хороший рассказчик и сейчас он обязательно выдаст что-нибудь увлекательное из своих богатых запасов:

— А знаете, ведь Новый Год первого января стали отмечать относительно недавно. Наш великий реформатор — царь Пётр своим указом назначил эту дату.

Далёкие предки, в большей степени зависевшие от сельскохозяйственного цикла, видели новый год в возрождении природы, пробуждении земли от глубокого зимнего сна. И праздник поэтому был весной, в день весеннего равноденствия*.

Помните, какой сегодня день? 21 декабря — день зимнего солнцестояния, или как раньше говорили солнцеворота, самый короткий в году. Наши предки говорили, что сегодня медведь в своей берлоге переворачивается с одного бока на другой. Месяц этот назывался Снежень, а день — Карачун. Карачун это прообраз Деда Мороза, только в отличие от доброго волшебника с мешком подарков, Карачун — высокий тощий старик, босой, в синем кафтане, со страшными ледяными глазами. По некоторым сведениям он являлся одной из ипостасей Чернобога. Его сопровождают медведь-шатун, который может обернуться снежным бураном, волки-метели и белые хищные птицы-вьюги. Ходит Карачун по домам, собирает с людей дань в бездонный мешок. Уж если в какую избу войдёт, глянет ледяным взором, то останутся там лишь окоченевшие трупы.

Да, другое было время, и сказки другие — жестокие.

Чтобы задобрить Карачуна наши предки лепили из снега идола. В глаза вставляли угольки, чтобы согреть ледяной взгляд Карачуна, вместо носа втыкали что-нибудь съедобное — морковь или репу, показывая, что в доме все сыты. На ёлке рядом с домом развешивали внутренности жертвенного животного, чтобы насытить его страшную свиту. Вот из чего трансформировались наши шарики с гирляндами…

В самые суровые зимы, когда от морозов лопались древесные стволы и птицы замерзали на лету, Карачуну приносили человеческую жертву. В лес отводили молоденькую девушку, где она замерзала насмерть, становилась Снегурочкой…

…Позапрошлым летом стояла невероятная жара. С весны ещё волхвы заметили, что упал уровень воды в реках и ручьях, поэтому, как только отпахали и отсеяли, почти без передышки все мужчины ушли в леса прочищать просеки вокруг поселений и запруживать мелкие лесные потоки, затапливая иссохшие торфяники. Но всё равно кое-где горело.

Целый день горько пахло дымом, от этого болела голова, и всё время хотелось пить. Особенно тяжело было ночью, которая и без того выдалась душной и безветренной. Отец говорил, что лес горит совсем близко, в полутора верстах от дома, по берегу Колезмы и когда огонь дойдёт до впадающего в неё ручья, запруженного и разлившегося широко — пожар сам собою прекратится.

Сновида никогда ещё не видела лесной пожар, поэтому решила поутру сбегать на Колезму, посмотреть.