Бесплатный фрагмент - Смерть приходит на свадьбу

— Ну, дорогая моя, уж это-то ты должна была знать… Кто поможет Бакире? Смелее, смелее… Что же вы притихли? — учительница оглядела класс и, вздохнув, повернулась к невзрачной девочке, сидящей за первой партой: — Нафиса, опять тебе придется выручать подругу.

Та вышла к доске. Рядом с высокой, крупной Бакирой тоненькая девочка с короткой стрижкой выглядела комично. Мальчишки сразу оценили этот контраст:

— Слон и Моська!

Обе девушки недоброжелательно переглянулись. Нафиса взяла мел и отвернулась к доске, но ее пунцовые ушки, выглядывавшие из-под коротких волос, выдавали смущение. Она быстро написала формулу.

— Молодец! Ты куда собираешься поступать? Тебе надо на физмат.

— А англичанка… Елена Павловна сказала, что ей надо на иняз… — вмешался парнишка с первой парты.

— В магазин она поступит, продавщицей. Заведующая уже говорила, что возьмет ее… — торжествующе заявила Бакира. — А я поступлю на хим-био, мне математика не нужна.

— А я в военное училище, там биология не нужна, — продолжил кто-то.

— Скажешь тоже — в военку… Потом всю жизнь будешь козырять. Нет уж, я лучше в физкультурный…

— А я мечтаю в театральное училище…

Урок математики стихийно перешел в обсуждение планов выпускников. Но участвовали в нем не все, многие уныло молчали: кто-то не хотел учиться дальше, кто-то пробездельничал десять лет и потому не мог продолжить образование, а кого-то родители не в состоянии были отправить на учебу.

Нафиса была в числе последних. Она не вслушивалась в шумные дебаты, глядела через окно вдаль, поверх кучи мусора за покосившимся штакетником школьного забора, на далекую линию горизонта. «Как я хочу уехать отсюда!»…

***
Павел

Павел сразу заметил высокую блондинку в другом конце вагона, пробрался поближе к ней и, когда поезд уже останавливался, заговорил:

— Девушка, вы будете сейчас выходить?

— Нет.

— А на следующей?

— Тоже нет.

— Как неудачно…

— Почему?

— Да мне надо выйти на этой станции, а пока я вас провожу и вернусь, наверняка опоздаю на лекцию.

— Молодой человек, вон тот мужчина с ребенком у выхода, — мой муж…

— Да вы что?! А такая симпатичная… Тогда мне пора…

Павел протиснулся к двери, выскочил из остановившегося вагона и ловко ввернулся в толпу у эскалатора. Поднимаясь вверх, он бездумно скользил глазами по лицам встречного потока людей. Его внимание привлекла симпатичная девушка. Черт, ну почему хорошенькие девушки вечно спешат в другую сторону?!

Наверху его встретил друг.

— Пашка, я тебя жду уже десять минут, ведь договорились сегодня не опаздывать… Зачем злить препода перед госэкзаменом?

— Да, понимаешь, такая курочка встретилась. Мадонна! Пока обменялся с ней телефонами…

— Горбатого могила исправит… На фиг тебе телефоны всех встречных курочек?

— Антон, ты не понимаешь… А если это судьба?

— Не смеши меня, бабник… Какая там судьба, у тебя же все девицы ростом выше метра семидесяти и с крашеными волосами — мадонны.

Дима

Дима разлил остатки водки по стаканам:

— Ребята, давайте за тех, кто остался в Аргунском ущелье….

Все выпили, помолчали.

— Вот вспоминаем друзей, а меня совесть мучает за Рекса. Помните Рекса? Какой был пес…

— Чего тебя-то совесть мучает? Пусть она мучает тех, кто оставил нас там без жратвы. Сволочи…

— Жалко его, умный был пес… Понял, что пришли убивать его… До сих пор вижу его глаза.

— Черт, надо было еще одну бутылку взять.

— Да брось ты, Димка! Что собака — сколько там ребят осталось хороших…. Ты вот что, давай перебирайся к нам. Мы тут решили свое дело организовать…

— Какое дело? Я, Андрюха, умею только стрелять.

— Фигня, научишься. Мужик есть хороший, поможет, он сам когда-то воевал. Сначала с ним поработаем, потом сами с тобой вдвоем потянем.

— А что за дело-то?

— Потом расскажу…

Как порою удивительно, необъяснимо соединяет жизнь самых разных людей. И расстояния не мешают. Чаще их притягивает друг к другу любовь, но порой и ненависть…

Павел

— Нет, — горячился Павел, — только «митсубиси лансер». Ты только сравни, кто производитель, какая фирма, они ведь на рынке уже сколько лет!

— Да что ты говоришь! — возмущался Антон. — Если смотреть на фирму, так надо брать только «форд-фокус». Это же арифметика!

— Твой «фокус» клепают под Питером, во Всеволжске, это все равно, что покупать наши «жигули», качество будет то же самое, А «митсубиси» собирают в Японии.

— Это ты так думаешь… Зато у «форда» проблем с запчастями не будет.

— Лучше, чтобы проблем вообще не было. А у «форда» они частенько возникают с антиблокировочной системой.

— Почему же за ним тогда очередь?

— Ну да, и это тоже.… На мой взгляд, очередь — не плюс: будешь ждать свой «фокус» 10 месяцев, и это только официально, еще столько же протянут неофициально. Как всегда, у них возникнут форс-мажорные обстоятельства, а залог ты уже внесешь. Пока ты получишь машину, я на своей уже полгода буду ездить. Кондиционер, надувные подушки, гидроусилитель, преднатяжители ремней безопасности — я категорически за «лансер».

— Ну не знаю… — морщил лоб Антон, — «форд» за двенадцать с половиной тысяч долларов.… Согласись, купить машину такого класса — это, что ни говори, здорово.

— А бензина сколько жрет?!

И разговор перешел на новый виток. Потом приятели занялись сравнением вариантов покупки машины: что лучше — брать в кредит или в рассрочку? Обоим ужасно нравился этот разговор. Обсуждать будущую покупку машины — круто. Их радовала сама возможность говорить об этом с полным на то основанием, не то что в студенческие годы, когда они так же горячо обсуждали модели дорогих гоночных машин. Тогда это были теоретические рассуждения, а нынче молодые люди действительно собирались покупать машины, в рассрочку, и потому при выборе модели исходили уже из своих реальных возможностей. Служащие солидной фирмы, они могли себе позволить подобные покупки. Всего два года назад они были студентами, а теперь — инженеры, можно сказать, элита. Кому-то их зарплата уже сейчас покажется большой, кому-то — еще до смешного маленькой, но оба верили, что это только начало, испытательный срок, что все у них впереди: и шикарные машины, и особняки.… А пока можно было купить в кредит «форд-фокус».

— Да, было бы здорово отправиться летом на своих машинах на море, по дороге подобрали бы каких-нибудь девочек… Представляешь, этакая мадонна голосует на дороге… — мечтательно закатил глаза Пашка. — Эх, торопишься ты, Антон.… Вместо этого придется тебе возиться с ребенком, с женой…

И еще не женившийся Антон уже позавидовал холостому Пашке. Как тому всегда удается избегать опасных моментов в отношениях с девушками? На минутку Антон забыл, что ему самому кроме Оли никто не нужен и что это он сам никогда не хотел встречаться с другими девчонками. Но сейчас он завистливо покосился на Пашку: удачлив, черт.… И на работе его повысили раньше, и в Самару, в филиал фирмы, отправляют Антона, а Пашку оставляют в головном офисе… Возможно, это легкое чувство зависти и сыграло в дальнейшем свою роль в судьбе Пашки.

* * *

Друзья ехали в далекое татарское село. Антон еще на первом курсе влюбился в свою сокурсницу, и вот два друга отправились сватать ему невесту, больше тянуть со свадьбой было нельзя: Оля была в положении.

Парни сошли с поезда на маленькой станции посреди приволжских степей. Выгоревшая, пожухлая трава, несколько пыльных акаций. Недостроенное здание вокзала: хотя с одной его стороны уже действовал зал ожидания, с другой же, с торца, оно обрывалось незавершенной кирпичной кладкой. Ветерок донес неприятный запах от уличной уборной, кирпичной, но без крыши, с облупившейся местами штукатуркой. К ней вела протоптанная тропинка. Ну и дыра! К приехавшим подошел помятый мужичок.

— Жених, что ли?

От него пахнуло перегаром. Худой, сутулый Антон, выглядевший совсем мальчишкой, застенчиво шагнул вперед:

— Жених…

Мужик протянул руку:

— Я сосед Степаныча, он попросил меня встретить вас. Гриша меня зовут. Пошли, вон моя машина, — он махнул рукой в сторону старой разбитой «Нивы».

Ребята влезли в машину, невольно переглянулись: после бесконечного, длинного разговора о преимуществах «Форда» и «Митсубиси» эта развалюха ужасала. Ведь у обоих перед глазами так и стояли сверкающие игрушки настоящих мужчин.

Долго ехали сначала по разбитой асфальтированной дороге, потом по грунтовке. Однообразный скучный пейзаж… Только начало лета, июнь, а вокруг выгоревшая степь, изредка чахлые деревца — остатки былых лесополос вдоль дорог. За последние годы их явно никто не обновлял…

Наконец какое-то разнообразие — впереди показался поселок. «Нива» проехала по насыпи меж двух почти высохших прудиков с мутной, черно-зеленой водой, с плоскими заиленными берегами, сплошь покрытыми засохшими ямками от копыт коров и овец. Камыш, домашние утки, перья на темной воде…

Въехали в поселок, в нем всего-то и было две улицы, пересекавшиеся в центре крестом. У перекрестка почта и магазин смотрели друг на друга грязными стеклами близко посаженных глаз-окон. Такие же маленькие, как и соседние дома, они отличались от жилых домишек только своими вывесками и решетками на окнах. Колея петляла по широкой улице. Ребята глазели по сторонам: голые дворы, одинаковые дома, обложенные белым силикатным кирпичом, причем почти все с крупными трещинами — то ли здесь просадочные грунты, то ли их строили без всякого фундамента. Пусто, тихо…

Остановились у самого, пожалуй, лучшего дома: забор тут был поцелее, и во дворе торчала пара деревьев, даже имелась клумбочка под окнами с полузасохшими цветами. Сам дом довольно большой: узкий, всего на два окна, но протянувшийся далеко во двор. Антон и Пашка переглянулись, вылезая из «Нивы»: да, чего только ни увидишь… Живут же люди…

Калитка приоткрылась, высунулась девочка лет десяти, увидела их и метнулась назад с криком: «Приехали! Приехали!» При этом куры, бродившие по двору, испуганно разлетелись. Вошли во двор, Пашка впервые попал в такое село, он с удивлением оглядывал пустой двор с единственным кустом пропыленной сирени у высокой горловины бассейна с питьевой водой. На крыльцо из дома вышли двое, явно родители невесты. Мать, полная симпатичная женщина, смущенно теребила край фартука.

— Проходите, гости дорогие, — нараспев протянула она.

— Стой, мать, не торопись.… Нехай, как положено, сватаются, чай, не каждый день дочку замуж отдаем… — отец говорил неторопливо, веско.

Его мясистый нос с красными прожилками поблескивал на солнце. Белая рубашка на животе расстегнулась, и проглядывало волосатое пузо. За ними уже весело толпились какие-то люди: собрались посмотреть на бесплатное представление. Антон подтолкнул Павла локтем — давай, мол, это твое дело, для того и приехал сюда. И Пашка шагнул вперед, набрал побольше воздуху и произнес:

— Здравствуйте, люди добрые! Прослышали мы, что есть у вас товар на продажу, вот и приехали посмотреть, прицениться… — выдал эту обязательную белиберду и вытаращил глаза, словно сам от себя не ожидал такого. — Издалека приехали…

— Товар есть, да не про вашу честь…

Пашка опешил — вот те на… Что же теперь говорить-то? Кроме «ваш товар — наш купец», никаких других заготовок у него не имелось. От волнения он принялся приглаживать волосы. Ну что же, надо импровизировать:

— Не торопись хозяин, посмотри, каков у нас купец: и собою хорош, и учен, и доход у него приличный, и хоромы имеются — особняк трехэтажный, общежитием называется. А перспективы вообще замечательные, это просто, как арифметика…

— Да, купец ничего, — улыбнулась мать.

— А вот товар-то мы еще не видели, пустите нас сначала посмотреть, может, мы еще и передумаем покупать. Подсунете залежалый какой-нибудь… — вошел в роль Павел.

— Залежалый?! Да моему товару еще вызреть нужно, цена от того только вырастет… — всерьез возмутился отец.

Антон испуганно толкнул локтем Пашку, а тот придержал его рукой: не волнуйся, все будет в порядке.

— Так товар у вас какой? Скоропортящийся: чуть протянешь, передержишь, и все, спрос на него упадет.

— Что это там у вас упадет, не понял? — грозно насупил брови отец. — Коли у вашего купца спрос падает, так и свататься нечего.

— Нет, у нашего купца со спросом все в порядке, крепкий, э-э-э… большой… в смысле — высокий у него спрос, — (Антон при этих словах Павла залился краской). — Но ведь и предложений на рынке много. Спрос рождает предложение — закон рынка. Это же простая арифметика, — Павел от волнения приглаживал волосы на макушке и всюду вставлял свою любимую «арифметику».

— Да хватит вам рынок обсуждать, заходите уж в дом, — не выдержала хозяйка.

— Вот спасибо, хозяюшка, хоть напиться дайте с дороги, во рту все пересохло.

— Ну ладно, проходите, — уступил дорогу отец невесты, — поглядите на наш товар.

Парни протиснулись в комнату, их встретил дружный визг девчат: за накрытым столом сидели молодые девушки. Пашка не сразу разглядел среди них Олю, невесту друга.

— О-о! Да мы на склад, что ли, попали? Тут у вас товару — торгуй да торгуй! Пора уж распродажу устраивать…

Пашка задержался у входа, а Антон тут же прошел к невесте. Оля сама сдвинула с соседнего стула какую-то девчонку, усадила любимого рядом. Павел опять провел рукой по волосам, растерянно замер, потом вспомнил о подарках: принялся выставлять на стол бутылки: шампанское, водку, вино, коньяк, выложил пару коробок конфет.

— О! Вот это дело! — хозяин просветлел лицом и сам в ответ поставил несколько бутылок на стол. — Садись и ты, сват. Ну-ка, девчата, посадите парня. Выбирай, какая больше нравится, к той и садись.

В этот момент Пашка никого не смог бы выбрать, сейчас все девчонки казались ему одинаково симпатичными: улыбки, зубки, волосы блестят, глаза сверкают. Да и какое там «выбирай»: комната была небольшой и битком набитой людьми, все сидели вокруг стола тесно, плечом к плечу, пройти вдоль стен невозможно, разве что влезть на тумбочку с телевизором… Тут, дай Бог, вообще к столу пробиться. Но кто-то встал, уступил ему место, и сват присел рядом с Антоном. Как-то расселись и остальные гости. Мужчин было мало, все больше девушки, тетки, бабки.

— Мальчики, вы бы сняли пиджаки, жарко у нас, а выпьете и вовсе спаритесь, — мать невесты ласково и добродушно смотрела на них.

— Мы не пьем… — но все же ребята послушно сняли и повесили свои пиджаки сзади, на спинки стульев, — тут было очень жарко.

Они с Антоном в своих парадных костюмах выглядели в селе инопланетянами. «Было большой ошибкой надеть в эту поездку новый костюм», — подумал Павел. Обязательно какая-нибудь сволочь схватится за пиджак жирными руками или тетка, подавая горячее, обольет соусом.… В тесноте по-другому быть не может. Да и кто тут может оценить темносиний, с едва заметной искрой цвет?

Хозяин налил рюмки и поднял свою:

— Ну что, давайте, гости, выпьем за сделку! — он споро опрокинул в рот свою рюмку и, не закусывая, повернулся к Павлу: — Э-э-э! Сваток, так дело не пойдет, ты что это рюмку отставил?

— Все, я выпил.

— Как это, «выпил»? А что же это рюмка полная осталась? Нет, давай до дна. И жених тоже, должны мы видеть, что ты за гусь.

— Я не пью.

— И я…

— Да вы что, такие мужики здоровые, а ломаетесь, как красны девицы?! Иль больные?

Худому, сутуловатому Антону определение «здоровый мужик» совсем не подходило. Павла еще куда ни шло, можно было так назвать — высокий, плечистый, довольно накачанный.

— Оставь ты их, — вмешалась хозяйка, — не пьют мальчики, вот и хорошо.

— Нет, так не годится, — уперся хозяин. — Хочу знать, что они за люди. Известно, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Если им скрывать нечего, то пусть выпьют.

Похоже, он уже хорошо приложился к бутылке до приезда гостей и теперь с пьяным упорством заставлял гостей выпить. Антон послушно опрокинул рюмку. Пашка, чтобы хозяин отстал, тоже проглотил водку и передернулся. Ну и гадость!

— Ну вот, молодец, вот это по-нашему. Давай и мы, Гриша, догоним гостей.

— Да вы с Гришей уже надогонялись, впереди всех бежите…

— А что нам? На то оно и сватовство, да, Гриша? — обернулся Степаныч к своему соседу, маленькому худому мужичку, который привез сватов.

Тот радостно закивал и потянулся к бутылкам. Гриша хорошо помнил, кто что пил, и быстренько вновь наполнил рюмки.

— Давай, сваток, покажи нам, на что ваши способны.

— Опять?!

— Давай-давай, что ты за мужик, если тебе одной рюмки много…

Пашке пришлось выпить еще одну рюмку, у него сразу зашумело в голове. Антону тоже налили — и жених не отвертелся. Хозяин все не отставал, подливал и подливал им, с непривычки гости захмелели.

— А что ты, Павел, не женат?

— Нет, — пьяно качнул головой Пашка.

— Неправильно, нехорошо… Сват должен быть женатым. Ошибку вы сделали. Ну ничего, мы это сейчас исправим. Выбирай себе невесту, видишь, сколько девок у нас сидит.

— Вон, пусть мою Фиску возьмет, — вмешался Гриша.

— Точно, ей пора замуж, да Пашка и сам ее приметил, не зря же к ней подсел. Так, Паша? Не зря подсел к девке?

— Что? — Павел никак не мог понять, о какой Фиске идет речь, рядом с ним с одной стороны сидел жених, с другой — подросток, мальчишка.

Антон услышал этот разговор и тихо засмеялся, он-то хорошо знал Пашкин стандарт для девушек: рост не менее метра семидесяти пяти, грудь размером не менее «С», а попка такая, чтобы было на чем руке задержаться, если случайно соскользнет с талии. Этого воробышка — Фиску, девушку сидящую рядом с его другом, — даже представить невестой красавчика Павла было невозможно.

— Фиска, тебе Паша нравится?

— Нравится, — мальчик рядом с Павлом застенчиво кивнул головой.

— Это девушка? — удивленно бормотал Павел, он уже совсем опьянел. — Это мальчик…

Парень спьяну никак не мог понять, как этот мальчик может быть девушкой. Рассматривать в упор сидящую рядом с ним и чуть откинувшуюся назад Фиску ему было несподручно, но то, что впереди у нее практически ничего нет, он разглядел.

— Она же еще маленькая, — вслух сообразил он.

— Нет, моя Фиска не маленькая, ей уже двадцать два, пора замуж. Это порода у нас такая.

— Маленькая собачка до старости щенок… — поддержал Гришу хозяин.

— А волосы? Нет, мальчик… — пьяно упирался Пашка.

— Так постриглась, была коса, а она вот взяла и постриглась.

— Это парикмахерша испортила, криво постригла, пришлось под мальчика, — соврала Фиска. С ее прической была отдельная история, вслух ее не расскажешь.

— Фиса, соглашайся, выходи за него, — закричал кто-то громко с другого конца стола, — хороший парень, непьющий.

— Вам бы только непьющий.… А чем плохо, что мы пьем? Да, Гриша?

— Да, — тот мотнул головой.

— Мы и пьем и работаем.… Потому нас директор совхоза и уважает… Жизнь у нас такая, без водки никак.

Павлу стало беспричинно весело, хотя он уже ничего не видел, все плыло перед глазами. Гости начали петь, и раздухарившийся сват иногда громко вставлял знакомую строчку — подпевал, а в промежутках между песнями все пытался подцепить на вилку кусок помидора, но тот ускользал от него. В поезде ребята ничего не поели, думали, здесь их сразу накормят, однако, оказалось, хотя на столе и полно еды, но есть некогда, все время приходилось пить и петь. Закусывать они не успевали. Тетки пошли отплясывать, а Пашка боялся шевельнуться, он чувствовал, что вертикальное положение удержать не сможет. Мир уплывал от него и лишь время от времени вдруг приближался вплотную какой-нибудь уродливой рожей. Пашка мог только кивать, соглашаться, а вникать в происходящее он уже был не способен. Кто-то спросил:

— Так тебе нравится Фиса?

— Нравится, просто мадонна… — согласился Павел, он как-то угадывал, когда обращались к нему и, хотя лиц спрашивающих не мог рассмотреть, послушно отвечал.

— Женишься?

— Женюсь, — голова у него сама утвердительно качнулась.

— Гришка, готовься, завтра у тебя будем гулять. А осенью свадьбу справим, две сразу.

— Я осенью не могу, у меня командировка, — вдруг вспомнил Пашка.

— Так мы сейчас свадьбу справим, чего тянуть? Вот, считай, сегодня посватался, а завтра будем свадьбу гулять. Хадия, иди, готовься.

— Ой, так сразу? — вскочила маленькая худенькая черноглазая татарка с сеточкой мелких морщин вокруг глаз.

— Это кто? — не понял Паша, ему хотелось лечь, заснуть, голова у него сама собой то и дело падала на грудь.

— Это моя мама, — пискнула где-то рядом Фиска.

После этого Павел уже больше ничего не помнил, по-видимому, кто-то вывел его из-за стола, отвел в соседнюю комнату и уложил на кровать.

Проснулся он только утром, в голове шумело, стоило пошевелиться, и вся комнатка поплыла. С трудом встал, выбрался на улицу, там во дворе уже стоял накрытый стол, и вся компания почти в том же составе сидела за ним.

— О, вот и Павел! Ну ты молодец, не подвел, не посрамил, давай, полечись.

Отец невесты, Степаныч, уже шел к нему с рюмкой.

— Нет-нет, что вы! — шарахнулся Пашка, — я больше не могу!

— А кто может? Никто больше и не будет, это чтобы не тошнило. Тошнит, ведь?

— Тошнит…

— Давай, быстро, одним махом, — он чуть ли не насильно сунул рюмку в руку Пашке и сам же его руку поднял.

Пашка вздохнул, поискал глазами Антона, но тот не мог ему помочь, похоже, он уже напохмелялся, его голова лежала на плече Оли, глаза были закрыты. «Черт с ним, — решил Павел, — выпью, как-нибудь до вечера продержимся, а ночью — обратный поезд, кончится этот кошмар». Он выпил. Сразу стало легче, следующую рюмку он проглотил, уже не сопротивляясь.

— Где тут у вас можно умыться?

— Ступай за дом, там рукомойник на столбе висит, мать уж налила свежей воды. И полотенце на гвозде.

Павел поплескал холодной водой в лицо, эх, сейчас бы в душ ледяной, но… за ним уже шел хозяин:

— Ты что тянешь? Там тебя все ждут, рука устала рюмку держать.

Народу за столом прибавилось, гости громко и весело переговаривались.

— Павел, там Хадия стол накрывает, сейчас туда пойдем, — сказал кто-то.

— Какая Надя? — не понял Паша.

— Не Надя, а Хадия, мать Фискина… Твоя теща.

— Вот так арифметика! — удивленно присвистнул Пашка, как это так получается: свататься приехал Антошка, а теща появилась у него?

Он не понял, зачем еще идти куда-то, в этих старинных русских обрядах сват ничего не смыслил. Похоже, от него этого и не требовалось, только пей и пей. «Ну, Антон, вот подставил, так подставил…». Жениху надо было брать с собой не его, а Руслана, тот бы тут всех перепил, здоровый, чертяка. Рост под два метра и весит соответственно. Руслан единственный из его друзей, кто мог запросто выпить бутылку водки, но, в принципе, и он не был любителем спиртного.

— О, вот и Фиса! Давай сюда, подсаживайся к своему жениху.

Павел увидел, как во двор вошла худенькая девушка, подстриженная под мальчика, в короткой измятой юбке и полинявшей футболке. «Это она вчера сидела рядом со мной…» — сообразил он. Ему никогда не нравились худосочные, на его взгляд, недоразвитые девушки. Ни груди, ни ног, ни попки.… На таких он и не смотрел. Его Лена была в два раза крупнее этой чернявой Фиски. И имя какое-то собачье или кошачье. Помириться с Ленкой, что ли.… Как сравнишь ее с такой вот Фиской, так сразу простишь роскошной красавице все выкрутасы. Да, его Елена — мадонна…

Фиса робко, смущаясь под взглядами всех сидящих за столом, прошла через пустой двор. Но, хотя она и зарумянилась, села рядом с Павлом.

— Отличная пара! — все одобрительно зашумели.

Господи, что они несут?! Какая пара? Что-то смутно вспомнилось: как вчера его собирались женить на Фиске. Ну и невесту нашли! Да на такой он в жизни бы не женился! По своей воле и рядом бы не сел. Но сейчас Пашка промолчал, не стал обижать эту черноглазую.… И так Бог обидел девушку — ни впереди, ни сзади…

Ему еще налили, и вскоре стало весело, даже Фиска показалась симпатичной. Она сидела рядом, молча подсовывала ему на тарелку молодых огурчиков, касалась своей рукой его плеча. В какой-то момент он обнаружил, что сидит уже и без рубашки, а Фиска прижалась к нему голым плечом и своей стриженой головкой. И он обнял ее.

Стало жарко, солнце было уже высоко, тень от одинокого деревца съежилась. Наверно, Павел чуть-чуть вздремнул, очнулся, только когда все стали подниматься из-за стола

— У меня же поезд, — вспомнил он, сейчас бы пойти и заснуть, проспаться перед дорогой, но все зашумели вокруг:

— Успеешь ты на свой поезд, дядя Гриша отвезет…

— Отвезу, — пьяно махнул головой Фискин отец.

Фиска была все время рядом с ним, она потянула его за собой. Павел слабо сопротивлялся. Все вышли за ворота и сразу свернули в соседний двор. Домик тут был совсем маленький, треснувшие стекла в окнах заклеены скотчем. Посреди двора стоял накрытый стол, вдоль него деревянные скамейки, застеленные домоткаными половиками. На столе плов в глубоких тарелках, лапша, мясо и овощи, какие-то лепешки. И опять много бутылок, только теперь не было ни коньяка, ни вина — только водка.

Пашку с Фиской усадили во главе стола, кто-то принес и прицепил ей на голову короткую фату. «Какая-то пародия на свадьбу», — подумал Пашка. И тут вдруг вспомнил, ему рассказывали, как на русской свадьбе дурачатся: наряжаются цыганами, какой-нибудь мужик рядится невестой, а тетка — женихом и в таком виде, в сопровождении фальшивых цыган, парочка разгуливает по улицам. Но это на второй день настоящей свадьбы, а ведь у Антона еще не было свадьбы, это только сватовство…

Странно, но все относились к своим шуточным ролям очень серьезно, мать Фиски заплакала.

— Не плачь, Хадия, твоей Фиске повезло… — успокаивала ее какая-то тетка.

Старая, сморщенная бабка запела тягучую песню на незнакомом языке. Старуха напоминала высохшую мумию, а голос у нее был сильный… Фиска молча сидела рядом, опустив глаза. Вскоре, после пары рюмок водки, которую и водкой то назвать было нельзя, Пашку все происходящее перестало удивлять.

— Что это за водка? — только и спросил он Фиску.

— Самогонка.

— Горько, — закричал кто-то.

Действительно, горько и не просто горько, а отвратительно, тошно и дурно. О, Господи, не думал, что когда-нибудь попробует такую гадость. Фиска потянула его за руку, мол, вставай. Он поднялся, не понимая, чего ей надо. А она встала на цыпочки, пригнула его голову к себе и поцеловала в губы.

Павел не помнил, как его провожали, как посадили на поезд. Очнулся ночью, с трудом сообразил, где находится. Неужели среди всех тех пьяных людей нашелся трезвый человек, который не забыл, что ему пора уезжать?! Поразительно. С трудом нащупал свои туфли, вышел, запомнил номер купе. Иначе после туалета он не нашел бы свою дверь. Вернулся, упал на свое место и проспал до утра.

Проснулся от неудобства, нога у него затекла, какой-то мальчик почти сидел на ней, прижавшись к нему спиной. Стоило только Паше пошевелиться, как этот подросток повернулся и Фискиным голосом спросил:

— Павлик, хочешь чаю?

— Хочу… — ответил Пашка.

Девушка вскочила и выскользнула из купе. А Павел вдруг покрылся холодным потом. Что здесь делает эта Фиска?! Неужели весь этот бред со свадьбой — правда?! Через минуту Фиска вернулась с чаем. Соседние места были свободными, но она опять села на его полку и по-прежнему прижалась к нему худой спиной. Пашка молча отодвинул ее и спустил ноги вниз, Фиска послушно пересела напротив. Хлебнул чаю, но его замутило, он вновь улегся и задремал. И только когда в купе подсадили попутчиков, окончательно проснулся, но вставать не стал, отвернулся к стенке. Он лежал и слушал, как соседи расспрашивают Фиску, а она рассказывает, что едет со своим мужем, что они только что поженились, что ему нездоровится. Потом она вместе с мужиком-попутчиком стала разгадывать кроссворды. Девушка часто и весело смеялась, без конца упоминала своего мужа — Павла, и это начинало его ужасно злить. В конце концов он не выдержал и неуклюже вывалился из купе, поманив Фиску за собой. Она покорно вышла следом.

— Ты что болтаешь? Какой я тебе муж?

— Так свадьба же была.

— Ты что, совсем дура? Какая свадьба? Пьянка и все.… Разве я тебе что-нибудь обещал? Я тебе говорил, что люблю и все такое?

— Нет.

— Чего же ты меня мужем называешь?

— Так свадьба же была…

Тьфу, Пашка плюнул со злости.

— Тогда чего ты с ними хихикаешь?

— А что?

— Если ты моя жена, нечего глазки другим строить.

— Я не строю… — она невинно смотрела на него, вытаращив и без того круглые черные глаза.

Словно не понимает, что воспользовалась его состоянием, что это они его там напоили, всей деревней заставляли пить вонючий самогон, а потом, не спросив его согласия, объявили их мужем и женой. Дьявольское сочетание невинности и хитрости.

— Ты куда едешь?

— С тобой… Жена ведь твоя…

— Ты мне не жена, я с тобой в загсе не был! — сказал, а сам испугался: вдруг забыл, может, их уже расписали?

— Это ничего, все равно я твоя жена.

— Какая жена? Ты что несешь?

— Жена…

— Ты что ко мне прилипла? Я тебя звал с собой? Чего ты поперлась? Сейчас же выйдешь на ближайшей станции и вернешься домой, ясно?! Вот такая арифметика.

— Нет, не вернусь, я с тобой поеду.… Теперь я твоя жена.

И его так взбесило это тупое упорство, что он, не размахиваясь, коротко и резко влепил ей пощечину. Она только взмахнула своими тоненькими ручками, отлетела на пару метров по коридору и осела на пол. Схватилась за щеку, из ее глаз потекли слезы, а она, не отрываясь, смотрела на него. Щека под рукой покраснела.

— Черт! — выругался Павел: какой стыд — ударить девчонку!

Пашка никогда раньше на девушку руку не поднимал, но, с другой стороны, и с ним никто так еще не поступал. Он не ожидал, что получится такой сильный удар. Покачиваясь, бросился к Фиске, наклонился, чтобы поднять ее, и сам чуть не упал — голова закружилась. Он все еще не протрезвел, его мутило. Упершись головой в стену вагона, он одной рукой легко поднял девушку. Боже, как цыпленок! Даже в таком состоянии он понял, насколько она невесома.

— Извини меня… — прошептала девушка.

— Нет, мне нельзя пить, совсем не соображаю, что делаю… — и двинулся к туалету.

Так, не надо глупостей, не надо паники. Скоро поезд придет в Москву, и он тут же купит ей обратный билет и отправит домой. Все, инцидент будет исчерпан. Эту девушку он практически не знает, мало ли кому втемяшится какая-нибудь глупость.… Надо же, придумала — муж…

Пашка умылся, на него из забрызганного туалетного зеркала глянуло незнакомое лицо с красными, опухшими глазами. Бледное, небритое, несчастное. Нет, это не он, не может человек так опуститься за пару дней. Когда он мылся последний раз? В Москве, дома.… О, больше никаких услуг друзьям…