Бесплатный фрагмент - Следствие ведут шулер и массажистка

Опыт — не главное

— Похороны вместо свадьбы! Весёленькое тебе, Петруха, предстоит приключеньице! — сказал Жек, не первой молодости мужчина в не первой свежести костюме, и рассмеялся.

— О чём это ты? — чуть нахмурясь, спрашивает Пётр, ставя на стол трёхлитровую банку с пивом. Он привык ожидать от младшего братца одних лишь неприятностей.

— Звонил сейчас один тип, из новых русских, как я понял, и пригласил тебя в свою квартирку на Знаменке. Кстати, по Знаменке президент шлындает. Это же…

— Зачем? Кто такой? И чего ты трубку схватил? Тебе, что ли, звонили?

— А что? Тебя нет, я и подумал… А дело-то важное. — И Жек многозначительно дёрнул бровями.

Неясное предчувствие слегка приморозило Петра, и он, выдохнув, приказал:

— Выкладывай!

— Да ничего страшного! — округлил глаза Жек. — Просто принял для тебя заказ. Позвонил какой-то тип с барским голосом и сделал заказ.

— Какой заказ? Что ты несёшь?

— А ты слушай. Сядь и слушай. Записку он получил. Записку всего лишь, анонимку. А там и говорится, что вместо свадьбы состоятся похороны. А ты должен провести расследование. Вот и всё. Насчёт оплаты, сказал, могу не беспокоиться. В смысле, ты можешь не беспокоиться. Я уж не стал говорить, что я — это не ты. От твоего имени, в общем… Да, прекрасно поговорили. И завтра тебе надо быть…

— Что?! — рявкнул Пётр и хватил кулаком по столу. — Завтра я вылетаю в Грецию! Я ж говорил тебе!

— Ты сказал: в субботу.

— А завтра и есть суббота!

— Ха! А я думал, что в следующую… Мне если что предстоит завтра или послезавтра, то я так и сообщаю. И без всяких, понимаешь, суббот и понедельников. — Жек выглядел несколько растерянным. — А жаль. Я ведь уж на комиссионные губу слегка подраскатал.

— Закатывай обратно. И звони давай.

— Отказаться?

— Ну а как? Давай-давай! А я пока креветок отварю.

И Пётр, тяжёлый и грузный, недовольно бурча что-то себе под нос, отправился на кухню. Жек посмотрел ему вслед почти с ненавистью, уж во всяком случае, не без презрения. Увалень-пивопоглотитель! Всю жизнь за окладишко бы держался. Ему классное дельце предлагают — за деньги к тому же, — а он и интереса даже не проявил, пельмень варёный.

Жек поднялся и нехотя направился к телефонному аппарату, взял трубку, повертел её, а затем с усмешкой положил обратно. Гениальная мысль пришла ему в голову. Завтра он сам поедет к этому жуку, да, отправится к этому Владимиру Никифоровичу вместо Петьки и провернёт это дельце! И не хуже этого хвалёного опера с двадцатилетним стажем справится.

И действительно, чем он Петьки-то хуже? Опыт — это не главное. Отнюдь. Документы, надо полагать, не потребуются — созвонились же. И получит он не комиссионные, а гонорарчик в полном объёме.

— Позвонил? — заглянул в комнату Пётр.

— Естес-ственно, дорогой, — разведя руками, с поклоном ответствовал Жек.

— Ну и ладушки, — обрадовался Пётр. — А что там случилось-то?

— Тебе не интересно, — поморщился Жек. Он опустился в кресло и с хрустом потянулся. — Езжай спокойненько. Забудь, короче.

Когда креветки уже были на столе и пиво полилось по пищеводам в желудки братьев, Пётр снова стал выспрашивать у Жека о телефонном звонке.

— Что там ты про похороны говорил? Ну!

— А ты сдашь путёвку и…

— Да нет, конечно, — словно даже испугался такой перспективы Пётр. — Просто любопытно.

— Мужик этот получил письмо, в котором сообщается, что вместо свадьбы состоятся похороны.

— Чьи?

— Неизвестно. А чья свадьба, я тоже толком не понял. Короче, у них кто-то жениться собрался, а тут эта записка. Вот мужик и встревожился.

— А я тут при чём? Будет труп — проведём расследование. Он почему ко мне-то обратился?

— Порекомендовал ему кто-то тебя. Он назвал фамилию, да я не вникал. А что касается трупа, то труп тебе нужен, а ему, похоже, наоборот, без надобности.

— Не, мне тоже не нужен. Но анонимка — это ещё не преступление. Может, пошутил кто-то. От слов до дела — дистанция огромного размера.

«На месте разберёмся», — мысленно ответил собеседнику Жек. Вслух же задал брату вопрос:

— Ты мне трубку свою не одолжишь на время? Была у тебя где-то, рыженькая такая.

— Трубку? Могу подарить даже. Она есть где-то, найду. А что, трубки у шулеров в моду вошли?

— Я не играю сейчас. Я же говорил тебе, — скривился Жек.

— Ждёшь, когда рёбра срастутся? — продолжал язвить Пётр. — Эх, Жека, Жека, и когда у тебя мозги функционировать начнут?

— Завтра с утра, — высокомерно оттопырил губу Жек, представив, как, попыхивая трубочкой, он прогуляется по Знаменке, а затем войдёт в подъезд и картинным жестом бросит указательный палец на кнопку звонка. Впрочем, нет, он поедет на машине, и не на своей убогонькой, а на «Пассате» Петьки. И он сказал: — Слышь, братишка, ты мне свою выездную карету не пожалуешь на время? Моя разваливается окончательно, а денег на ремонт нет. Совсем убитая моя старушка. Я тебе заплачу за аренду.

— Ты ж и его убьёшь, — страдальчески сморщился Пётр. — Играть опять собрался? Завязывай, я тебе говорю. Влипнешь снова, выручать больше не возьмусь.

«На этот раз уж скорее ты влипнешь, а не я», — злорадно подумал младший брат и, придав лицу выражение кроткого просителя, продолжил атаку.

Вместо записки — труп

Утром, по пути на Знаменку, покручивая спортивный руль иномарки, Жек подумал, что было бы недурно отправиться на дело в приятной компании. Может быть, Жанке позвонить? А почему бы и нет?

Жанна долго не снимала трубку, а когда, наконец, ответила, то Жек тотчас догадался, что вчера она работала, потому как голос её был сонным и архинедовольным.

Частично проснувшись, она осознала, что звонит ей именно старый её приятель по имени-кличке Жек, и с чувством прорычала:

— С-сука! С-сколько раз просила… Ты, ублюдок, не знаешь, что я сплю в это время?!

— Жанка, случай исключительный, — заторопился Жек. — Еду в огромную квартиру на Знаменке и приглашаю тебя с собой. На петькином иноходце.

— В квартиру на Знаменке? На которой нас с тобой Путин не раздавил едва-едва?

— Именно. Двухуровневая квартирка с суперской начинкой.

Жанна после недолгих препирательств согласилась и запросила полтора часа на сборы, сделав это в следующей форме:

— Я сейчас трусы надену и через полтора часа спущусь. Лады?

Сторговались на сорока минутах, и спустя час встретились.

— Очень долго, милая. Катастрофически опаздываем, моя ягодка, — завздыхал озабоченно Жек. — Что ж, скажу, что пришлось срочно выезжать на место преступления.

— Чего-о? — протянула Жанна.

— Да, представь себе, лапочка, с сегодняшнего дня работаю в главке старшим опером. Вот еду теперь одно дельце раскручивать. Необходимо предотвратить убийство, кисонька.

— Чего-о?

— Да-да, у тебя со слухом всё в порядке, рыбонька. Кто-то грозится свадьбу заменить похоронами. А я, то есть мы с тобой, должны этому воспрепятствовать.

— Чего ты там булькаешь такое, убогий? — начала злиться Жанна. Несмотря на далеко не утренний макияж, она выглядела довольно квёло. И даже тщательно расчёсанные волосы цвета «баклажан» свисали к плечам как-то очень уж безжизненно. — Какое ещё расследование вместо свадьбы?

— Да, Жанночка, сейчас приедем, и я буду оперативным работником с трубкой в зубах — она вон там, в бардачке, — а ты будешь моим помощником типа секретарши.

Жанна резко повернулась и сильно ткнула Жека кулаком в скулу. Синие её глаза полыхнули, приметно затмив своим пламенем многоцветье макияжа, а фигурные губки превратились в узкую, но грозно-кровавую полосу.

— Ты ещё поиздевайся, козёл! Поднять в такую рань!.. Сволочь престарелая! Ты же знаешь, какая у меня работа! Я только в семь к подушке прижалась! Разворачивай это корыто!

— Тут нет разворота. Это же центр столицы. И я тебе всё объясню. Только не перебивай.

Спустя пять минут Жанна изрекла:

— Тридцать процентов.

— Ладно, — охотно согласился Жек. — Но прошу тебя, солнышко, ты уж как-нибудь без этих там, ну, ты понимаешь, без «козлов», в общем. Хорошо?

Жанна состроила милую улыбочку.

— Хорошо. Но в таком случае — пятьдесят.

— Э-э, ё-ё-ёй! Не-не-не, в таком случае — до метро бесплатно. И только.

— Жлоб с отростком! Протоколы писать и не выругаться! Да я и буквы уж не все помню, как пишутся. Я — массажистка, и мои руки привыкли не к авторучечкам там всяким…

— Я прекрасно знаю, что твои руки и… В общем, руки не к авторучкам привыкли.

— Ты на что намекаешь, паскуда? — прищурилась Жанна.

— Жанночка, я за рулём, а ты рядом со мной, — быстро проговорил Жек. — После автокатастроф в гробики кладут некрасивыми.

— Да живи. Х-ха! Красавец выискался. Да у тебя уже волосы из ушей лезут.

— Тихо, мы подъезжаем. Где-то здесь. Сейчас налево, в переулочек, и будем парковаться. В общем, будь умничкой. Больше молчи. А главное — выполняй всё беспрекословно. Помни, в милиции — субординация. Ты начальник — я дерьмо, я начальник — ты… подчинённая. Договорились?

— Договорились, начальничек. И аферист же ты, Жек.

— Да, необходимо полное перевоплощение, — задумчиво произносит Жек.

Однако долго раздумывать — не в его стиле. Жек решительно вынимает из кармана колоду карт и выбрасывает её в окно только что остановившегося автомобиля. После паузы, вздохнув, выбрасывает, одну за другой, ещё несколько колод. Затем выскакивает из машины и поспешно собирает разбросанные карты. Жанна также выбирается наружу и с усмешкой наблюдает за ним.

— В машине полежат, — говорит Жек и забрасывает колоды карт в салон автомобиля.

Жанна нагибается и, задрав правую штанину брюк Жека, вынимает из носка новенькую колоду карт.

Дверь подъезда была оборудована камерой видеонаблюдения. Охранник в камуфляже неторопливо произвёл фэйс-контроль и потребовал предъявить паспорта. За его спиной стоял ещё один, похожий на первого и тоже с пистолетом в рыжей кобуре на боку.

— Мы к Владимиру Никифоровичу в двадцать седьмую. Он ждёт нас, — сообщил Жек и вынул из нагрудного кармана трубку.

— Ваши паспорта, пожалуйста, — остался непреклонен консьерж в камуфляже. — Мне необходимо переписать данные.

— Жанна, э-э, Юрьевна, — Жек не знал отчество своей «подчинённой», — будьте добры, паспорт…

— И вы, пожалуйста, — потребовал охранник, глядя на Жека вежливым и суровым взглядом.

«Будь в моём паспорте зафиксировано имя Пётр, а не Евгений, то с удовольствием бы я тебе его вручил. А так…».

— К сожалению, не располагаю. Командир, позвони Владимиру Никифоровичу. Моё имя Пётр Аркадьич.

Спустя пять минут им позволили войти в лифт.

— И чего он боится каких-то анонимок? При такой охране, — фыркнула Жанна.

— Тсс! Тут и лифт, поди, прослушивается, — прошептал Жек.

Дверь в квартиру открыла женщина лет сорока в брючном домашнем костюме розового цвета и хмурым взглядом окинула вошедших. На приветствие Жека она не ответила, лишь отошла на пару шагов назад и вялым движением руки указала на стоявшие в ряд меховые тапочки.

— Мы к Владимиру Никифорычу, — вынув изо рта пока ещё пустую трубку, сказал Жек.

— К нему и пойдём сейчас. Переобуйтесь, — ответила женщина. Голос у неё оказался низким и хрипловатым. — Очень долго. Что так?

— Извините. Двойное убийство в Марьино и три трупа в Коньково.

Голос хрипловат, широкий и достаточно крупный нос красноват — простужена, вероятно, — думал Жек, идя следом за женщиной в розовом. Когда повернули налево и стали подниматься на следующий этаж по широкой мраморной лестнице, по обе стороны которой уходили куда-то ввысь кованые светильники с разноцветными плафонами, Жек уже позабыл о красном носе, сосредоточив невольно своё внимание на тех компонентах тела женщины, что в данную минуту были более всего доступны его взору. Мадам очень даже и ничего. И квартирка очень даже богатенькая. Если тут играют, то ставочки, пожалуй, ого-го какие.

А через минуту выяснилось, что квартира даже не двухуровневая, а трёхуровневая, потому что на втором уровне лестница не заканчивалась, она лишь превращалась на время в некое подобие лестничной площадки с примыкающим к ней двукрылым коридором, а затем шла дальше вверх и под тем же углом. В правом крыле коридора стояли двое мужчин, один напротив другого. Жек сдержанно кашлянул, намереваясь произнести приветствие, и высокий худосочный мужчина с тонким длинным лицом, седоватой бородкой и светлыми, почти прозрачными глазами стрельнул в его сторону взглядом.

— Попался! — гаркнул второй из стоявших, крепкого сложения мужчина среднего роста и среднего же возраста с очень короткой стрижкой и очень широким и мясистым лицом.

— Не считается! Рефлекторное движение! — возопил высокий и худой.

— Прямо, как дети, — ворчливо сказала сопровождающая Жека и Жанну женщина. И добавила не без раздражения: — Дети-убийцы!

На третьем, слева, стоял десятифутовый бильярдный стол, за ним, левее, белой кожи диваны и кресла, а правее, — бар, состоявший из зеркального шкафа и барной стойки с высокими крутящимися стульями перед нею. Но женщина повернула не к бару и бильярду, а круто взяла вправо, направившись к двери внушительного вида из тёмного дуба.

Открыв дверь, женщина посторонилась, пропуская Жека и Жанну. Жек переступил порог и окинул взором огромную комнату с возвышавшимся посреди неё громоздким сооружением в человеческий рост. Ба! Да это же бассейн! Живут же буржуи. Жек повернул голову вправо и, обнаружив в ближнем углу дверь, подумал, что, по-видимому, за нею находится сауна. В квартире (квартирище) и — бассейн с сауной!

Реакция Жанны, по всей видимости, оказалась ещё более бурной, нежели у Жека, — она завизжала. Жек вздрогнул от неожиданности и с недоумением и гневом на лице оборотился к Жанне.

— Жанна Юрьевна!

Жанна сидела на полу, держась одной рукой за подлокотник кресла, а второю зажимая себе рот. Жек проследил за взглядом её вытаращенных в ужасе глаз и тотчас обнаружил лежащего на диване мужчину, на котором были лишь только чёрного цвета плавки. Мужчина был мёртв, что было ясно и без прощупывания пульса. У живых мужиков не бывает таких багрово-синих лиц.

— Владимир Никифорович, — представила покойника хриплоголосая женщина. — А я — жена… Вдова его. Маргарита Степановна.

Жек подавленно закряхтел.

— Приступайте! — распорядилась вдова.

— То есть? — не понял Жек.

— Кто его убил? Мы должны это знать, — сказала Маргарита Степановна.

— Вы… это… Хм, хм… Вы милицию уже вызвали? — спросил Жек, переминаясь с ноги на ногу и непроизвольно подёргиваясь.

— Он сам об этом позаботился, — последовал ответ. — Приступайте! Преступник здесь. Все ждут в своих комнатах.

— Кто — «все»?

— Все, кто мог иметь отношение к убийству. Из постоянных, у каждого — комната.

— Вы хотите… Вы хотите, чтобы я?.. Но надо же вызывать, э-э, криминалистов и, хм, ну, кто там ещё в бригаде обычно бывает… Отпечатки же там, микрочастицы… И прочее…

— Мы решили пока обойтись своими силами. И вашими, — жёстко проговорила Маргарита Степановна, и Жек, встретившись с нею взглядом, подумал, что несчастная вдова очень даже не в себе. — Вы ведь где-то чуть ли не в самом МВД работаете? Вам и карты в руки.

«Да, мне бы именно карты в руки, глянцевые, в полосатенькой рубашечке. Уж в картах я действительно профессионал», — заполошно подумал Жек, прикидывая, каким образом ему выпутаться из этой истории.

— Хорошо, сейчас я вернусь с бригадой. Да, возьму бригаду и приеду! — Жек решительно покивал головой. — Маргарита Степановна, мы найдём убийцу, кем бы он ни оказался.

— Ну так ищите! — Маргарита Степановна заступила ему дорогу. — Вас же и так двое, бригада целая. Только ваш товарищ что-то уж больно нервная. Из новеньких, видно?

— Ну, хм, в общем…

— Я хорошо заплачу. Три, пять, восемь тысяч… Сколько вы хотите? Можно и больше.

— Больше? Десять тысяч долларов? — Жек почувствовал прилив бодрости. — Но, вы знаете, как бы это… Одним словом, не всегда успех сопутствует, так сказать… Иногда в нашем деле… — Он вспомнил, как жестоко был избит в девяносто шестом в Одессе, и вспотел. — Не всегда всё получается, знаете ли.

— Не получится — только три. Уж не обессудьте. А позвонить можно и потом, скажем, к вечеру ближе. Мол, сюда никто не поднимался, потому вовремя не обнаружили. А выйти вам не удастся, — добавила Маргарита Степановна и ткнула Жека пальцем в грудь. — Или вы хотите, чтобы я сюда десять человек впустила? Да ещё с камерами, чтобы потом с экрана телевизора блистать? Не выйдет, сударь. А телефон я отключила. Кстати, у вас мобильник имеется?

— Нет, кхм, кхм… — закашлялся Жек. — В смысле, батарея садится.

— А у меня денег на счету нет, — сообщила Жанна.

— Сдать! — приказывает хозяйка. — Шурик!

Позади Жека и Жанны появляется крепкого сложения молодой человек и быстро обыскивает их обоих, и Жека, и Жанну. Жанна и возмутиться не успевает, как в руках Шурика оказываются не только два мобильных телефона, но и неизвестно откуда взявшаяся колода карт.

— Коллега просил. В командировку едет, — произносит Жек, отвечая на удивлённый взгляд Маргариты Степановны.

— Чай, кофе? Не хотите? — спросила хозяйка.

Жек покосился на покойника.

— А вы в бар пройдите, — адекватно отреагировала на косой взгляд Жека Маргарита Степановна. — Там можно и чего покрепче. Девушке я бы порекомендовала коньяк. Прошу. А я пришлю человека, который первым обнаружил мужа мёртвым.

Проводив гостей в бар, Маргарита Степановна удалилась. Ушёл и Шурик.

Первый подозреваемый пошёл в отказ

— Что будешь пить? — обратился Жек к Жанне. — Я бы предпочёл водку, но когда ещё удастся среди такого обилия побывать. Посему — французский коньяк. Да, лапонька?

— Мне всё равно что, — помотала головой Жанна, — лишь бы много. Напилась бы и прилегла за стойкой.

— Много нельзя, мы на работе. Оба.

— Если мы на работе, не называй меня лапонькой и кисонькой. И не Юрьевна я, а Александровна, шеф. Или зови по званию. Какое, кстати, у меня звание?

— Лейтенант, я думаю. Меня Евгением — тьфу! — Петром Аркадьичем называй. Звание — подполковник. Но это так, на всякий случай. У них по имени-отчеству принято. Пей. Конфетами закусывай.

— Если лейтенант, а не какой-нибудь ефрейтор, то сколько мне от трёх тысяч полагается? — осушив в несколько глотков бокал, поинтересовалась Жанна.

— Четверть суммы, как и договаривались. Но не от трёх, а от десяти. Это как раз две с полтиной и будет.

— Что?! Что ты сказал, паскуда?! А не о трети ли мы говорили? — вскипела Жанна.

— Хорошо, ладно, я спутал. Но — на «вы». Впредь только на «вы». И не забывайся… Не забывайтесь, Жанна Александровна. А то — «паскуда»!

— Плесни ещё чуточку, а потом объясни, что делать-то будем. Ведь нас же расколют… Петя. Нас же разоблачат, Пётр Аркадьич.

— Не «тыкай» и паскудой не называй — и всё будет в ажурчике. И не пей ты такими глотками. Жанна Александровна, ну я же прошу вас!

— Всё, не буду, — поспешно заверила Жанна. — Пить не буду, труп осматривать не буду! Вы уж сам, Пётр Аркадьевич, как-нибудь…

Жек вздохнул.

— Да, труп надо бы осмотреть. Не помнишь, она не говорила, каким его образом на тот свет спровадили? Похоже, повесили, а?

— Без сомнения. Или утопили. Он почти голый.

— Но сначала задушили. Повесили. У него на шее полоса эта, ну, от петли. Да, его повесили, — констатировал Жек.

И Жеку вдруг сделалось тоскливо. Дело-то серьёзное. Оно и профессионалам вряд ли по плечу. Но с менто-прокураторов какой спрос? Они сделают всё по правилам, как их учили: допросы, очные ставки, опознания, а там хоть трава не расти. Разве что премию не дадут. Но ему-то не просто премию не дадут, но кое-что похуже приключиться может.

Да и помощничек у него ещё тот. Ещё та, точнее. Она детективов, вероятно, и пары штук за жизнь свою непутёвую не прочитала. А вот набраться…

— Э-эй! — Жек в эту минуту заметил, что Жанна снова наполняет свой бокал. — Поставь сейчас же бутылку! С ума сошла! После бессонной ночи же!

— А трезвая я тут вообще не ориентируюсь. Где, как стоять, что говорить? Ты впутал меня в такое дерьмо, что только изнутри можно очиститься. — Жанна с сожалением посмотрела на коньяк и поставила бутылку на полочку.

— Я тебе, дубина стоеросовая… Я вам, Жанна Александровна, объяснил вполне членораздельно: держаться в моей тени и молчать изо всех сил. Тихо!.. Да, кто-то поднимается. Пойдём к дивану. Ты садись в кресло к столику.

Пришла молодая эффектная женщина с подносом, на котором были две чашки с кофе, минеральная вода, стаканы и блюдо с бутербродами. Поставив поднос, замерла в ожидании. Здороваться здесь, по-видимому, не принято.

— Здравствуйте! — проговорил, поднимаясь, Жек, на которого внешность девушки произвела достаточно сильное впечатление. — Спасибо.

— Здравствуйте. Пожалуйста.

И ни с места.

— Вы можете быть свободны, — разрешил Жек.

— Но Маргарита Степановна сказала, что хотите со мной поговорить! — не без удивления в голосе произнесла красавица и развела руками в стороны.

— Так это вы обнаружили труп? — догадался Жек.

— Да, он плавал с петлёй на шее. И я, естественно, закричала, — пожала плечами молодая женщина.

— А как он туда, в воду, с петлёй попал? Кто его снял?

— Откуда снял? — спросила допрашиваемая и принялась теребить нижний край блузки. Большие голубые глаза её смотрели недоумённо, красивые стройные ноги переступали с места на место.

— Вы садитесь, пожалуйста, — предложил Жек, усаживаясь и запихивая в угол рта трубку, по-прежнему пустую. — Где-то же он висел?

— Да вы что?! — возмутилась красотка. — Его в воде и задушили! Накинули лассо и дёрнули. У него даже ссадины на лице образовались.

Жек энергично помотал головой, почесал темя и решительно поднялся.

— Идёмте на место преступления. Вас как, простите?..

— Инна.

— Пройдёмте, Инна. Жанна Александровна! — Жек строго посмотрел на Жанну, которая, похоже, не намерена была трогаться с места.

Около бассейна Инна рассказала, как было дело. Оказалось, что здесь, поблизости от бассейна, с некоторых пор постоянно валялось волосяное лассо, привезённое Никитой, сыном убитого, из Америки. Кое-кто, и сам Владимир Никифорович в первую очередь, любил развлекаться, набрасывая лассо на головы купающихся.

Вчера вечером, в первом часу уже, Инна вошла сюда и нашла Владимира Никифоровича плавающим в воде лицом вниз. К величайшему своему ужасу Инна обнаружила, что петля туго опоясывает шею Владимира Никифоровича, а свободный конец лассо накинут на одну из скоб.

Инна робко приблизилась к бассейну и указала на дальнюю правую скобу. Числом скоб было шесть, как луз у бильярдного стола.

Жек приосанился. Расследование потихоньку начало двигаться. Вот уже картина произошедшего начала проясняться. Всё довольно просто. Накинули лассо и сильно потянули. И держали, пока несчастный не умер от недостатка кислорода. Точнее, от полного его отсутствия.

Необходимо выяснить, кто это сделал, и получить денежки. Жек ободряюще оглянулся на Жанну, которая всё это время стояла в дверях, не решаясь переступить порога. Ноги её были полусогнуты в коленях.

— Угу. Так-так. И кто же посетил это помещение непосредственно перед вами? Кстати, вы кем приходитесь убитому? — Жек поднялся на пару ступенек и заглянул в бассейн — вода там была небесно-голубой, очень прозрачной.

— Я… невеста его сына, — почему-то с заминкой ответила Инна.

— Ага! Почти что родственница! — Жек многозначительно воздел палец кверху. Всякому мало-мальски сведущему человеку известно, что родственники в таких случаях подлежат проверке в первую очередь. — Так на чём мы остановились?

— Вы спрашивали, кто тут до меня был. Но ведь и когда я пришла, он здесь не один находился.

— Не понял. А разве не вы обнаружили труп?

— Я. Но в сауне в это время находились Борис Андреич и Андрей Сергеич. Я закричала, они выскочили. И стали Владимира Никифорыча вытаскивать.

— Ах вот даже как! И что же, они не признались?

— В чём? — прикинулась непонятливой Инна.

— В убийстве, конечно. И кто они, эти Сергеичи?

— Борис Андреич — друг семьи, он раньше был мужем Маргариты Степановны, а Андрей Сергеич работает у Владимира Никифорыча.

— Один — бывший муж, второй — работал у покойничка. Хм, мотивы в наличии у обоих, — вслух подвёл предварительный итог Жек.

Про себя же он отметил, что если допросить того и другого, то убийцу можно будет установить без особого труда. И заработать неплохие мани. Если только они заодно не действовали. Может, они, голубчики, спелись.

Жек прошёлся в раздумье, затем повернулся к Инне.

— Ко мне их. Обоих. По очереди. Да, кстати, а кто-то перед вами заходил туда?

— Маргарита Степановна ходила. Она и отправила меня пиво в бассейн отнести.

— Угу. Хорошо, идите.

Инна ушла, и Жанна слабым голосом попросила:

— Давайте, Пётр Аркадьич, уйдём.

— Куда? Ты с ума сошла!

— Туда. К бару с… креслами. Если они все такие, то я долго не продержусь.

— Какие такие? Чего ты несёшь? — проворчал Жек, направляясь вслед за Жанной.

— Эта-то — профура, и Маргарита — тоже, — словно жалуясь, выдала Жанна и печально вздохнула. — А ты даже орудие убийства не осмотрел. Ты неопытный и самонадеянный.

— Орудие ещё осмотрим. Ты не заметила, где это пресловутое лассо? Нет? Ладно, выясним. А насчёт неопытности это ты зря. Я по натуре своей психолог, я любые понты чувствую и вижу. Опыт общения с людьми у меня ого-го, и любой лох…

— А не все — лохи, — перебила Жанна. — Если убийца окажется не лохом, то ничего ты не сделаешь. Ты привык действовать избирательно. Согласись, не с каждым играть сядешь. А тут выбора нет. Понимаешь? — Жанна окинула взглядом ряды с бутылками и неожиданно выругалась: — Проклятье! Даже выпить от души нет возможности. Между прочим, то, что я выпила, уже выветрилось.

— Наливай, — махнул рукой Жек. — У меня если и не выветрилось, то осело — ноги чуть тяжеловаты, а в голове ясно и безоблачно. Но тебе я советую… Вам, Жанна Александровна, я приказываю переключиться на мартини с соком. Вопросы есть?

— Ладно! — раздражённо бросила Жанна, огибая стойку бара. — Ни выругаться от души, ни выпить. А рядом покойничек лежит и разлагается. От него уже душок идёт. Взять пару бутылок и вниз бы куда-нибудь свалить. Всё равно тебя ни труп, ни орудие убийства не интересуют. Ты ведь опять труп не осмотрел, недотёпа! — ворчала Жанна. — А труп положено осматривать, переворачивая туда-сюда, все повреждения фиксировать. Фотографировать даже положено.

— Да нет у меня аппарата! И прекрати нудеть! Я приехал сюда, чтобы с запиской разобраться. Кстати, а где ж записка?

— Вот-вот, ты даже с запиской до сего времени не ознакомился. Даже визуально. Я уж не говорю про гра-фо-ло-гическую экспертизу.

— Всё, хватит! Давай мой коньяк! — Жек почти с силой вырвал из рук Жанны коньяк и неожиданно разъярился: — Да где они там все?! Каждого по полчаса надо ждать!

Кто-то кашлянул. Жек в недоумении уставился на Жанну, потом обернулся. Высокий мужчина из коридора второго этажа стоял на верхней ступеньке лестницы и поглаживал свою коротенькую и острую бородку.

— Борис Андреевич, — представился он и слегка поклонился. — Звали?

— Точно так. Меня зовут Петром Аркадьичем. Я — старший опер из… В общем, я полагаю, вы в курсе. А это Жанна Александровна, наша сотрудница. Очень нехорошая тут у вас история приключилась.

— Да, такое вот несчастье, — вздохнул Борис Андреевич, и Жеку показалось, что худые ноги бывшего мужа жены покойника дрогнули и слегка подогнулись.

Жек с невольной поспешностью указал на кресло.

— Садитесь. И я вас слушаю.

— Что же конкретно вас интересует?

— Прежде всего, ваши, не буду этого скрывать, отношения с покойным. Сложные, как я смею догадываться, отношения. Да и всё остальное можно послушать. Или вы способны с определённостью сказать, что это этот, как его, ну, который вместе с вами парился, сделал?

— Андрей Сергеич? Да нет же, что вы!

— Так это вы сделали? — с нехорошей улыбочкой (к этому автор её и стремился) Жек приблизился к собеседнику и стал напротив, раскачиваясь с носков на пятки. — Никифорыч отбил у вас жену, предварительно, вероятно, оброгатив вас по самую притолоку, и вы, надо полагать, затаили злобу. Вы же тот, который бывший?

— Да.

— Во-во! Однако вы сумели каким-то образом скрыть негатив, втёрлись в доверие и принялись вынашивать коварные планы по уничтожению счастливого соперника. Утопить в бассейне при помощи лассо, притараненного аж из самих Штатов! Оригинально. За всю мою многолетнюю практику такое впервые встречаю. А ведь я… Впрочем, это не имеет значения. Так вот… О чём же я? — Жек, упустив ход мыслей, принялся морщить лоб и хмурить брови.

— Вы спрашивали меня о моих отношениях с уважаемым мною всемерно Владимиром Никифорычем, — напомнил Борис Андреевич. — Так вот позвольте мне вас уверить, что никакой злобы я на Владимира Никифорыча таить и не думал. Скажу более, я его даже любил по-своему.

— Да ну?

— Да, представьте себе. А с Маргаритой Степановной мы задолго до того были уж на грани развода. И с чего же мне злобу таить, ежели меня и женщины уже давненько практически не интересуют. По биологическим, так сказать, мотивам. Инна вот, например, изволит вертеть задом…

— Перед вами? Она ведь невеста…

— И что, что невеста и любовница? — перебил Борис Андреевич и в нетерпении чуть подпрыгнул в кресле. — Она, вот, сколько ни верти задом, мне это совершенно безразлично. Вот и ваша спутница — очень милая девушка, однако могу констатировать, прошу меня простить, — Борис Андреевич слегка поклонился Жанне, — что испытываю лишь эстетическое наслаждение. Скажу более, какой-нибудь рисунок из книжки анекдотов — вы, наверное, знаете, как там женщин изображают, — способен меня тронуть значительно глубже, нежели натуральная женщина из плоти и крови.

Неожиданная атака кроткого с виду собеседника слегка деморализовала Жека. Жанна, почувствовав это, пришла ему на помощь.

— А скажите-ка, Борис Андреич, чьей любовницей является Инна? — спросила она.

Борис Андреевич потупился и поджал губы.

— Извините, но я полагаю, что я не вправе…

— В доме произошло убийство! — суровым голосом напомнил Жек и вынул из кармана трубку.

— Инночка очень давно работает у Владимира Никифорыча… — словно нехотя проговорил Борис Андреевич. — И, в общем, между ними были некоторые отношения. Владимир Никифорыч ведь большой жизнелюб был. Ему всё очень легко давалось. А женщины тянутся к таким.

— А сыну его известно об этом? — вновь вмешалась в разговор Жанна.

— С определённостью утверждать не берусь, однако не исключаю. Доброжелатели, знаете ли, не знают пощады.

— Да, пожалуй, — согласился Жек и подумал, что таким доброжелателем вполне мог оказаться и визави. — А по какой причине вы исключаете из числа возможных убийц Андрея, как, бишь, его, Сергеича?

— Но это его старый друг, компаньон до некоторой степени. Они ведь некогда, на заре, как говорится, перестройки, вместе «бомбили».

— Кого бомбили?

— Нашего российского потребителя водки. По ночам с машины водкой торговали, — пояснил Борис Андреевич. — Они оба как раз из этой среды. Потом рэкет, а уж после строительный, до некоторой степени уже легальный, бизнес. Андрей Сергеич, правда, поотстал, в помощнички переместился.

— Так-так, поотстал, говорите? — зацепился за слово Жек. Одновременно он ухватил со стола и бокал с коньяком и отхлебнул приличный глоток. — А ну скажите-ка со всей откровенностью, не отлучался ли он из сауны накануне обнаружения Инной задушенного Владимира Никифорыча?

— Да мы оба отлучались. В сауне ведь долго не просидишь, как вы знаете.

— Хронологическую последовательность всех перемещений, пожалуйста! — потребовал «старший опер».

Борис Андреевич выставил перед собою руки и принялся загибать пальцы. В результате получилось следующее. Около двенадцати Владимир Никифорович покинул парную и отправился в бассейн. Вскоре вышли и Борис Андреевич с Андреем Сергеевичем. Окунулись, затем Андрей Сергеевич оседлал большой «кетлеровский» тренажёр, а Борис Андреевич прилёг на диванчик. Пока Владимир Никифорович плескался в водичке, Андрей Сергеевич погромыхивал тренажёром, а Борис Андреевич подрёмывал. Потом все, за исключением Владимира Никифоровича, вернулись в парную. Сначала Андрей Сергеевич, тотчас же за ним — Борис Андреевич.

— А Никифорыч, когда вы уходили, ещё плескался? — спросил Жек.

— На что вы намекаете? Что это я его?.. Так уверяю вас, что я не причастен. А плескался ли, нет ли, я как-то внимания не обратил. Но в сауне только Андрей Сергеич был. Значит, Владимир Никифорыч в это время в бассейне находился.

— Но, очевидно, уже мёртвый! — Жек покивал головой и допил свой коньяк. — Итак, вынужден сделать вам, Борис Андреич, официальное предложение написать явку с повинной.

— Но я не совершал этого преступления! — воскликнул подозреваемый. — А может, последним человеком, видевшим Владимира Никифорыча живым, была Инна.

— Вы хотите сказать?..

— А почему бы и нет? Это очень сильная и коварная женщина. Она же много лет, как я слышал, восточными единоборствами занималась. В теннис играет один день в неделю, это как минимум.

— Вы Инну подозреваете? — прямо спросил Жек.

— Нет. Но я не стал бы её исключать.

— Хорошо, идите пока. Пусть ваш напарник, Андрей Сергеич, поднимется.

Проводив Бориса Андреевича взглядом, Жек повернулся к Жанне.

— Думаешь, он?

Жанна сонно посмотрела на «начальника» и вяло пожала плечами.

— Конечно, он. Но ты же, калоша с ручкой, не смог его уговорить на явку с повинной. Теперь придётся пахать дальше. — Жанна вздохнула и откинула голову на спинку кресла.

— Уж не спать ли ты собралась? Ты это брось. Провалишь дело.

— А ты не провалишь, — слабо огрызнулась Жанна. — Даже этого дохляка на явку не уговорил. А Инна и вовсе не дастся. А в угол загонишь, пожалеешь. Заплачешь и сам признаешься.

Количество подозреваемых удваивается

На лестнице послышались грузные шаги, и вскоре появился второй любитель играть в гляделки. Который коренастый и почти что лысый.

— Это что, мы с Андреичем самые главные обвиняемые? — с ходу ринулся он в атаку, усаживаясь на диван и разворачиваясь в сторону Жека. — А бильярдисты?

— Какие бильярдисты? — опешил Жек.

— Те самые. Которые на бильярде играли. Под коньячок, который вы тут сейчас попиваете.

Жек отодвинул от себя пустой бокал.

— Что вы этим хотите сказать?

— А то, что любой из них мог войти и сделать это грязное дело. Хоть Никита, который эту верёвку в дом притащил, хоть Кулебяка, который Вовке двадцать тонн задолжал и едва не десять лет рассчитаться не может.

— У Никиты тоже мотив имеется? — Жек сунул трубку в зубы и прищурился.

— Чего? — брезгливо скривился Андрей Сергеевич.

— У Никиты была причина желать смерти родного отца?

— А у кого её не было? Вовка был большой человек.

— Значит, и у вас была?

Андрей Сергеевич оценивающе окинул Жека взглядом.

— А мы нигде не встречались? — спросил, широкой ладонью потирая лоб.

— Не думаю. Так за что вы ненавидели своего друга Вовку?

— А я не сказал, что ненавидел. Мы ж друзья с ним едва не с детства. Но скотина, — Андрей Сергеевич широким жестом руки указал на дверь, ведущую в соседнее помещение, — Вовка был большая. Он же меня всю жизнь унижал, как только мог. А я его теперь оплакиваю. Вечером будут сутки уж, как оплакиваю. — И он потёр пальцами совершенно сухие глаза, а потом шмыгнул носом.

Жек озадаченно вздохнул. Он совершенно не понимал, в каком ключе вести беседу с сидящим около него человеком. И он прямо спросил:

— Так кто это сделал?

— А я знаю? — раскинул руки в стороны Андрей Сергеевич.

Жанна пошевелилась в своём кресле, приоткрыла сонные глаза и жалобно протянула:

— Же-е… Пётр Аркадьич, ну сделайте же что-нибудь, чтобы хоть этот сознался.

— Кто она такая? — помрачнел Андрей Сергеевич.

— Это наша молодая сотрудница, — ответил Жек.

— Вижу, что молодая, но подержанная, — безапелляционным тоном припечатал допрашиваемый. — Видел я её где-то.

— Вы, похоже, всех где-то когда-то видели или встречали, — заметил Жек.

— Пётр Аркадьич, он меня оскорбил при исполнении, — пожаловалась Жанна.

— Ничего страшного, Жанна Александровна. Такова специфика нашей работы.

Жанна надулась и, поднявшись, отправилась наливать себе мартини.

— Спала, спала, а потом выдала. Не хватало ещё, чтобы я сознался! — презрительно фыркнул Андрей Сергеевич.

— Она после суточного дежурства, — проговорил Жек в оправдание Жанны.

— Пьяная к тому же, — добавил подозреваемый.

— Ну-у-у, я бы не сказал, — пожал плечами Жек. Подумав же, обернулся к Жанне и произнёс: — Жанна Александровна, вы после суток, а потому прошу воздержаться от приёма спиртного.

Жанна в сердцах со стуком отставила от себя бутылку и вернулась в кресло.

— Строптивая подчинённая у вас. Внеслужебные отношения всегда к этому и ведут. Взять хоть ту же Инну преподобную. Хорошая девка была, так Вовка её испортил.

— И что же Никита? Не ревновал к отцу?

— Не без этого, думаю. Но — любовь. Да, сука-любовь. Можно только руками развести. — И Андрей Сергеевич раскинул руки в стороны и скорчил многозначительную рожу.

— И вы полагаете, Никита мог поднять руку на отца?

— Я говорил только, что он имел такую возможность. Вот бильярдный стол, а вот — бассейн. Да и кто-то заглядывал, когда я мучил тренажёрище. А когда мы с Андреичем убрались в парилку, мог зайти да и провернуть подлое это дельце. Это ж минутное дело.

— А Никита умел лассо кидать?

— Кто не умел! Мы тут чуть не соревнования проводили. И чего там кидать, когда Вовка вдоль бортиков плавал. Да и всей-то ширины в бассейне том три метра от силы.

— А что за соревнования, вы говорите?

— Да соревнования — это, конечно, громко сказано. Кто-то купается, а кто-то верёвку эту накидывает. Веселье, опять же.

— Может, случайно? — высказал предположение Жек.

— Да ну! От души затянули. Так тянули — видели ж, поди, — что лицо всё ободрали. Всё было однозначно, по-взрослому сделано дельце.

Поговорили ещё немного и расстались. О результатах определённого мнения у Жека не сформировалось. А Жанна и вообще раскисла.

Тёпленькими брать, в логовах

Жанна упала духом и начала ныть:

— Долго мы ещё волынку эту тянуть будем? Спать хочется. Мне уже и деньги эти обещанные как-то не очень нужны стали. Пускай сами разбираются. Поехали ко мне? А?

— Не отпустят нас, — вздохнул Жек. — Сказала же Маргарита.

— А если записку написать да в окно кинуть? Сюда и заявятся.

— И отвезут меня на нары. И тебя тоже.

— А меня за что? Ты же меня впутал. Невинная жертва твоего аферизма я. Или давай всех соберём и разборки устроим.

— Всех собирать полагается в самом конце, когда преступник уже вычислен и практически деться ему некуда, — пояснил Жек и с тоской во взоре уставился в потолок.

— Дурацкие у тебя методы расследования. Будь ты ментом настоящим, а не подставным, то выбрал бы самого подозрительного да и доказал бы его вину. В газетах же пишут, как по одному делу менты сначала одного, бывало, засудят, потом второго, а то и третьего ещё затем.

— У них ресурс, государственный и административный. К их услугам камеры, ИВС и следственные изоляторы. Не забывай об этом. А у меня ля-ля-ля, и всё. И потом, кто из них самый подозрительный, по твоему мнению?

Жанна потянулась за очередной сигаретой.

— Курю, чтобы не спать, а выкурю — новая волна сонливости накатывает. Кто самый подозрительный, спрашиваешь? А все. Я же говорю, что тут надо выбирать и…

— По жребию? — рассмеялся Жек.

— А хоть бы и так! — раздражённо буркнула Жанна.

— Выбирай, — разрешил Жек.

— Выбираю последнего козла, который на меня наехал. Он меня потаскушкой обозвал. А разве я похожа? Скажи, похожа?

— Ты, конечно, я с полной ответственностью это заявляю, не похожа совершенно, — Жек решил проявить себя дипломатом, — но любую другую одень в такую юбчонку и топик, что на тебе, да ещё так агрессивно раскрась, то не исключено, что у какого-нибудь ханжи постсексуального периода жизни появятся подобные ощущения.

В заключение Жек мило улыбнулся. Жанна некоторое время смотрела на Жека, осмысливая, видимо, сказанное им, затем кивнула.

— Вот и я такого же мнения. А этот толстый выродок меня оскорбил. Да ведь он больше всех других и внешне похож на убийцу. А раньше они вместе с нынешним покойничком и вообще бандитами были. А бандит всегда бандит. Бандит на пенсию не уходит. Так что давай под этого копать. Даже и не сомневайся.

— Ладно, давай под этого, — нехотя согласился Жек. — И с чего начнём?

— Допросим остальных, потом соберём до кучи все доказательства против него и прижмём.

Жек тяжко вздохнул. Если бы не этот негасимый огонёк азарта где-то в области правого подреберья, который уже не однажды подводил его, Жек, вероятно, предпринял бы попытку выйти из игры. Да, почесал бы репу и что-нибудь придумал. А так… Он взял чашку с давно остывшим кофе и залпом осушил её.

На этаж поднялись Инна и какая-то невысокого роста кругленькая женщина лет пятидесяти с картонными коробками в руках.

— Хотим льдом тело обложить, — пояснила Инна Жеку.

— Послушай, — испуганно прошептала Жанна, — да их в этом крысятнике немереное количество! Эта вот ещё тётка. Нет, всё, копаем только под бандита. И хватит яйца парить. Пошли отсюда!

— Куда?

— Будем брать их тёпленькими. В их логовах. Иди за мной! — И Жанна решительно направилась к лестнице.

Спустившись на этаж, она глянула сначала вправо, затем влево. Немного подумав, она свернула влево и осторожно пошла по коридору, в который выходило чуть менее десятка дверей. У третьей справа двери она остановилась и негромко постучала. Никто не отозвался. Жанна потянула ручку вниз и толкнула дверь.

— Здесь кто-то спит, — сообщила она.

— Ну так иди дальше, — проговорил Жек, переминаясь с ноги на ногу.

Но Жанна скрылась в комнате. Жек, приблизившись, заглянул в дверной проём. Жанна бочком сидела на кровати и кого-то немилосердно тормошила.

Жек вошёл в комнату и зашипел:

— Что ты делаешь, сумасшедшая?!

— Тёпленький, — довольным голосом проворковала Жанна. — Смотри и постигай науку уголовного сыска. Это момент истины называется. Ещё чуть-чуть, и с ним уже можно будет разговаривать. А ну подъ-ё-ё-ом! — почти басом прорычала она и обернулась к Жеку. — У меня брательник так иногда выпендривается. Ну-ну, подъём, хорош ночевать. Вставай, убивец! Ишь, грохнул человека и дрыхнет сном праведника.

— Кто? Кого? Что такое? Вы кто? — из-под одеяла высунулась взлохмаченная голова мужичка лет сорока пяти — пятидесяти. — Что вам надо?

— Милиция! Рассказывай, как дело было. Щас «ласточку» сделаю и двое суток буду в воронке катать. За что Никифорыча удушил?

— Но вы же пьяны! — пробовал защищаться взлохмаченный мужик.

— Тем хуже для тебя. Когда я выпью, порог чужой боли отдаляется. Ты умрёшь в застенках кагэбэ! Как дело было?

— Я не убивал! Володя мой друг и благодетель!

— Не ты? — усмехнулась Жанна. — А кто же?

— Я не знаю! Мы никто не знаем! Мы всю ночь думали и гадали!

— Ты не знаешь, зато я знаю! Чем в свободное от убийств время занимаешься, голуба?

— Я — потомственный народный целитель, экстрасенс, чародей белой и чёрной, точнее, только белой магии, проповедник ЗОЖ — здорового образа жизни. Я учу людей жить долго и не умирать никогда, — тараторил целитель. — Смерти нет, человек может жить вечно. Сто шестьдесят лет — далеко не предел. Для этого необходимо…

— Держаться подальше от таких, как ты, — перебив, закончила за вечножителя Жанна. — И чего ты заливаешь, если покойник нежится среди льда этажом выше? Почему для его убийства выбрал верёвку, а не магию? Ну! Отвечать коротко и без раздумий!

— На какой вопрос отвечать?

— За что?

— Володя — человек трудный и тяжёлый, он мог легко обидеть и…

— Чем? — не стала слушать Жанна.

— Лассо. Это такой аркан, как…

— Время?

— В районе двенадцати, а если быть более точным, то…

— А записка зачем?

— Психоделическое действо. Иногда если проговорить предстоящее…

— Кто следующий?

И тут произошёл сбой. Мужичок ответил вопросом на вопрос, вскрикнув:

— В смысле?

— Кого ещё собирался убить?

— Но я не убивал никого! — возопил вечножитель и энергично завозился в постели.

Жанна всплеснула руками.

— Да ведь ты только что во всём признался!

— Я ни в чём не признавался, — неуверенно проговорил убийца.

— Ах ты, козёл! — И Жанна отвесила «козлу» мощную оплеуху.

— Ой-ой! — заскулил ушибленный.

Жанна беспомощно оглянулась на сморщившегося от звука оплеухи Жека.

— Видел, что творит подлец? Как работать с такими?

— Жанна Александровна, давайте не будем горячиться, — попросил Жек.

— Но некоторые любят погорячей! И не могут без этого. Спросить про толстого, что ли? — Жанна снова повернулась к целителю. — Ты хочешь сказать, что Вовика убил твой друг Андрюха?

— Андрей Сергеич? Андрей Сергеич мне не друг. Андрей Сергеич меня вчера пнул.

— Ага. Отлично. Так это он Вовика пришил?

— Нет, я не думаю. Они ведь друзья, они выпивают вместе и пьянствуют! Выпивали.

— И тебя пинали вместе?

— А я никто. Я не умею деньги делать. Я сегодня здесь ночую, а завтра меня прогонят, да и всё.

— Маргарита прогонит?

— Да нет, Маргарита Степановна, думаю, не прогонит. Она мне иногда клиентов подгоняет, а я ей процент отдаю.

— Так кто с убиенным не пил водку? — задала следующий вопрос Жанна, без надежды, впрочем, на успех.

— Я не пил. Я не пью и не курю!

— А ещё кто? Как я поняла, его, с твоих слов, убил кто-то из тех, кто водку с ним не пил.

— Остальные все выпивали, кто больше, кто меньше.

Жек приблизился к кровати и с самым серьёзным видом спросил:

— У кого, на ваш взгляд, были самые веские основания желать смерти убитому? Кстати, как вас звать?

— Александр Иваныч Кулебяка. Но у меня и псевдоним есть. Александр Колумб.

— Так у кого же, Александр Иваныч?

— Желать — это одно, а сделать — совсем другое. Не знаю я. — И Колумб по кличке Кулебяка отворачивается к окну.

— Между прочим, как долг собираешься возвращать, если деньги делать не умеешь? — интересуется Жанна.

— Я найду деньги под свой бизнес-план, арендую офис и зал для занятий, наберу группы. — Жек и Жанна обмениваются взглядами и направляются к выходу. — Я наберу три группы по двадцать человек, — торопится Кулебяка, — и пять мини-групп по два — три человека! Когда пойдут деньги, то…

Буйнопомешанный с заклеенным ртом

В коридоре Жек, ввиду своего пристрастия к игре очень болезненно относившийся к актам рукоприкладства, решает сделать Жанне внушение.

— Давай не так круто, птичка. Разве можно так человеков дубасить? Ты ведь могла действительно ему жизнь вечную слепить.

Не ответив, Жанна открывает следующую дверь. И не постучала даже. Жек сокрушённо помотал головой, потом осторожно заглянул за неплотно прикрытую дверь. И услыхал приглушённые стоны. Жанна? Распахнув дверь, он ворвался в комнату. И… натолкнулся на Жанну, замершую посреди комнаты. Спустя секунду он увидел ещё трёх человек: Бориса Андреевича, Андрея Сергеевича и Шурика. Последний лежал на кровати с заклеенным скотчем ртом, руки и ноги его были привязаны к кровати. Он и издавал стоны.

— Что здесь происходит? — произнёс Жек грозным тоном.

— Да вот Шурик, водитель шефа, в расстройство впал, — ответил ему Андрей Сергеевич. — Но сейчас ему уже лучше. Даже привязать пришлось, чтобы не сломал чего. За неимением смирительной рубашки. Душа ранимая, нежная оказалась у парня.