Бесплатный фрагмент - Славные фантастические истории

Тень

По серому лесу, в надвигающих сумерках, еле передвигая ноги, брела тень, похожая на человека. Птицы, упыри с лешими, а также волки с филинами следили за тенью и думали, — что это такое и что привело это создание в зимний лес. Тень пробиралась по едва заметной тропинке, пробиралась через осинник, падала и снова вставала. Куда идет это непонятное существо, издали похожее на человека, рассуждали мыши и лисы…

Потом одна, умудренная старая ворона каркнула во все свое воронье горло — предположила, что это тень, которую потерял какой-то лесник или грибник еще летом. Это бывает, но очень редко. Если какой-нибудь человек в лесу потерял свою тень, когда охотился за грибами или собирал ягоды, то его тень искала своего хозяина везде неделями. А если не находила, то становилась бездомной и десятками лет скиталась по лесу, пока не пристраивалась к какой-то нечистой силе. Человек, который лишался своей тени, мог жить после захода солнца в безлунную ночь — он становился кандидатом в упыри или вурдалака…

Наверное, это был я — я так устал от своей жизни, которая мне покидывала в последние месяцы то хлопоты, то неприятности, то иногда болезни и страдания.

Я шел по заснеженному зимнему лесу и размышлял обо всем, что приходило мне в голову: думал о жизни, — в частности о своей несчастной жизни и жизни нечистой силы, в представителя я вот-вот превращусь, и о существовании космического разума, И о том, что, по-моему, такая же, неорганизованная и подлая погода в нашем регионе — перепады температуры следовали одна за другой, и мой организм не выдерживал — становился похожий на тень.

Жизнь такая непредвиденная штука, просто держись… Никакой логики и порядка. Надо всегда быть начеку и ожидать какой-нибудь подлянки — вдруг тебя уволят с работы, внезапно заболит зуб, выиграешь миллион в спортлото, попадешь в аварию или тебе изменит жена, погаснет твоя любимая звезда, или, вместо метеора и кометы в деревню свалиться космический корабль…

Наглые формы жизни

Никак не могу понять поведение своего организма: — я веду спокойную жизнь, сплю по девять часов в сутки, завтракаю и обедаю в определенные часы — растительной пищей, богатой витаминами. И вообще, я больше отдыхаю в кресле, чем двигаюсь по комнатам. Но он начинает мне создавать, или выдумывать для меня разные новые, еще неизвестные нашей медицине болезни, — с разными странными, удивительными, — для меня и врачей, симптомами. У меня, в эти довольно спокойные, в экономическом или политическом смысле дни, часто болят две головы из трех, челюсти с хребтом и хвостом, поднимается давление, стресс сменяется депрессией, или наоборот: — я не могу найти себе пятый угол в комнате, чтобы там откинуть свои, с огромными когтями, передние конечности…

Так проходит два — три дня, и я вдруг обнаруживаю, что надо мне срочно ехать в город, за продуктами и еще платить налоги. Еще ко мне приходят квитанции, которые надо срочно оплатить, а кроме того, мне надо опубликовать книгу, которую я успел написать. Короче, все это надо было срочно переделать, и я заставляю себя разогнуться, подняться, одеться, принять горделивую позу, чтобы затем выйти из дома, переделать все свои дела и вернуться в свое логово уже поздним вечером. Конечно, я в эти дни успеваю только позавтракать, а обед я обычно всегда пропускаю. Потом, уже поздним вечером, я доставляю свой утомленный организм домой, и пока он еще двигается, заставляю его приготовить себе ужин, после которого у меня остается последнее в этой жизни желание: — свернуться кольцом, упасть на диван и замереть.

Но мой неутомимый организм, когда я съем ужин, не может заняться пассивным отдыхом: — ему что-то надо сделать для полного счастья, и я начинаю шевелиться. У меня уже ничего не болит, и давление приходит в норму. Так что, после ужина, в конце этого напряженного дня, я забываю про свои утренние болезни, и думаю, куда их мой беспокойный организм дел?

Пока я в истоме и в блаженстве свиваюсь кольцами, завязываюсь в морские узлы на диване, мои головы анализируют ситуацию, и все они, как одна, приходят к единственной правильной мысли — надо пройтись, полетать, и, может быть, заняться охотой.

Лес из могучих, разноцветных дендритов, находится прямо за огороженной плетнем лужайки, на которой я иногда прогуливаюсь после удачного дня, — или сплю, когда на планете устанавливается хорошая погода. Никто, даже общительные соседи, не помышляют нарушить мое гордое одиночество, когда я там сплю или разминаю свои крылья. Но сегодня уже поздно там отдыхать, и я решил ограничить себя легкой прогулкой: — обойди свой луг по периметру и помахать своими крыльями. Пусть мой организм довольствуется этими активными минутами…

Я разогнул свое мощное тело из колец и узлов, в которые сам себя завязал, и вылез на природу. Планета уже готовилась ко сну: — везде были синие сумерки, а на горизонте появились яркие звезды, между которыми мелькали многочисленные хвосты комет. В синем полумраке я прошел вдоль плетня, который соорудил из кустарника в прошлом периоде моей жизни, и, к своему удивлению обнаружил в нем несколько дыр — какой-то хищник пробрался на мою лужайку и отдыхал, наверное, на моей густой траве.

Это мне не понравилось — я был эгоистом и не мог себе позволить чужим формам жизни отдыхать на моей лужайке. Но вскоре я обнаружил следы посадки чужого корабля: — три отпечатка опор летательного аппарата так помяли мою траву, что я не выдержал и зашипел, как рассерженная змея, или кипящий чайник. Я сразу осудил этот наглый случай вмешательства в свою личную жизнь своими тремя головами, и все они вынесли свой вердикт: — надо этот летательный аппарат поймать, с его пассажирами, и уничтожить.

На следующее утро я померял давление в своих трех головах и пришел к неутешительному выводу: — если я не умерю свой пыл, вызванный наглыми пришельцами, то вскоре взорвусь, как паровой котел в паровозе. Чтобы этого не произошло, мне надо спокойно посидеть несколько дней в засаде. Тогда я поймаю этих наглецов, скручу их в бараний рог, а потом поступлю с ними самым жестоким образом — зажарю их на моей большой сковородке и съем их с костями…

Мне надо устроить для них ловушки около проделанных ими дыр в ограде, и подождать, когда они появляться. Я нашел в своем хозяйстве несколько высушенных ветвей железного куста, смастерил из них клетки, установил их напротив дыр и замаскировал их травой. Мне осталось только подождать, когда они появляться.

Ждать я умел и провел время в засаде с пользой: — решил пару уравнений и построил графики к некоторым переменным квантового поля своей планеты. Это было самое мое излюбленное времяпровождение: — пока одна голова думала, вторая строила графики, а третья оглядывала окрестности моей лужайки. Потом третья моя голова навострила свои уши и сказала, что рев и грохот от летательного аппарата приближаются. Это были долгожданные гости, которые не так давно помяли траву на моей лужайке и сделали дыры в плетне.

Мое гибкое тело сразу же залегло в траву и приготовилось к приему долгожданных гостей. Они не заставили меня ждать: — легкий одномоторный механизм проскользнул через одну из дыр, немного прокатился по траве и замер: — он, как я и планировал, попал в мою ловушку. Винты у него сразу же погнулись об железные прутья кустов, а колеса подогнулись и сломались, — отчего этот агрегат лег на брюхо и сразу же принял неподвижную позу.

Из кабины вылезли три неуклюжих, страшных на вид существа: — они стояли на своих двоих задних конечностях, а в передних были палки различных размеров. Голова у них была всего одна, но эти головы у этих всех существ исторгали брань и угрозы тому, кто посмел устроить им такой негостеприимный прием. Это они говорили про хозяина этой лужайки: — про меня. Это меня сразу же привело в бешенство, и я еще немного прополз поближе по траве к этим незваным гостям.

Один из этих страшных созданий заметил, как шевелиться трава на лужайке и от ужаса закричал, указывая двоим своим спутникам на место, где я только что был. Из палок, которые у них были в передних конечностях, вырвался огонь с пламенем, и вокруг меня легла обугленная, скошенная трава. Это я уже не выдержал: — поднял все свои головы и уставился своим немигающим взглядом на пришельцев. Они от ужаса завыли в унисон и снова подняли свои палки. По моей броне застучали камешки от их оружия, а те, которые не попали по мне, снова стали косить мою траву. Тогда я взмахнул в раздражении своим хвостом, вытащил своими передними лапами зажигалку и поднес пламя к своим головам.

Мое яростное дыхание превратилось сначала в синий огонь восстановительного пламени, потом оно перешло в окислительное, — и я выдохнул его сначала на их аппарат, на котором они прилетели, а потом на этих страшных, омерзительных тварей. Первым не выдержал их механизм: — он сначала оплавился, а потом взорвался, — брызги раскаленного металла разлетелись по всей моей лужайке. Пришельцы тоже были не в состоянии выдержать моего дыхания и упали, как подкошенные. Запахло жареным мясом…

Я еще на всякий случай подышал в их сторону, а потом, когда понял, что они больше не в силах даже двигаться, пополз к ним поближе. Они еще шевелились, но я мгновенно прервал их предсмертную агонию: — ударил их несколько раз своим могучим хвостом, и с ними было покончено.

Убедившись, что пришельцы мертвы, я выкинул остатки их механизма и свою ловушку за плетень, заделал в нем дыры и вернулся к неподвижным, обугленным телам. Это была настоящая протоплазма, чистый белок. Ее необходимо было очистить от остатков несъедобной шкуры и унести на кухню. Словом, у меня этим вечером намеревался очень вкусный ужин — настоящие сибирские пельмени….

Звездный монстр домашнего изготовления

Я ходил по магазинам после работы целый месяц, но ничего не мог купить. Это был для меня ужас — потерять столько времени! За этот месяц можно было сконструировать машину времени, испытать ее несколько раз, а можно было погрузиться в дебри физики и выяснить, почему я до сих пор не сделал космический корабль, летающий со скоростью, во много раз превышающей скорость света. В конце концов, можно было отдохнуть, как мне положено: — главному эксперту по поиску внеземному разуму. Найти в нашей звездной системе несколько обитаемых планет, познакомиться с их обитателями и обменяться с ними разумами.

Но даже такие научные светила, как я не мог ходить без носков и без обуви. Мои туфли и так держались очень долго, но, в конце концов, не выдержали. В запале я пару раз сходил на службу в носках, — пока было тепло, но сейчас наступил собачий холод и мои ступни начали замерзать. Естественный простой выход для обитателей планеты существовал — надо было зайти в магазин, выложить часть своего кошелька и уйти домой с обновкой.

Но я, к своему несчастью, обладал такой стопой, что купить для нее обувь было невозможно в принципе: — обувная промышленность не рассчитывала на такие лапы, которые мне достались при рождении. Проще было их ампутировать и приклеить на моментальный клей ступни, которые были у подавляющего количества обитателей планеты. Я подумал несколько минут и решил, что отремонтирую пока свои старые туфли — посижу с иголкой и нитками пару вечеров и решу одну из двух проблем…

Эта вторая проблема состояла в носках. С тех пор, когда в моду вошли искусственные нити, я не мог купить себе подходящие носки. Эти, которые продавались в магазинах, рвались от моих когтей и не грели. Помучившись несколько лет, я нашел выход — стал для холодных сезонов вязать шерстяные носки из шерсти моего кота и собаки. Но когда они смылись непонятно куда, я вынужден был перейти на одежду некоторых морозоустойчивых дам. Они покупали по сумасшедшей ценам материал и носили из него платья, блузы и блузоны. Когда мы с такой простоватой дамой приходили ко мне домой, она вынуждена была расстаться со своим платьем, блузой и уходить домой под покровом темноты раздетой, — в одном обнаженном белье…

Сейчас я сидел перед своей швейной машиной и крутил в своих мозолистых лапах лоскуты ткани, которые у меня оставались после визита одной таких дамы. Покрутив их в руках, я понял, что сшить из них носки мне не удастся — ее было слишком мало, — не хватит и на одну мою ступню. Вторая останется голой, а это мне и второй ноге не нравилось.

«Эх!!», — сказал я в задумчивости, и стал думать, какую мне из моих приятельниц пригласить в гости. Выбор был невелик, но с голыми ногами мне было неприлично ходить по улице и холодно. Я оставил муки с выбором дамы на утро, а сейчас, когда уже сидел перед швейной машиной: — мне до боли хотелось что-то скроить или сшить… Я подумал, что можно из этих лоскутов можно сшить, и остановил выбор на кукле. Мне ее было достаточно быстро сшить, а пока я этим делом занимаюсь, я буду думать, что шью носок для моей ноги…

Многие из обитателей нашего города не представляли процесс шитья и не видели швейную машину в действии: — они покупали все вещи в интернет магазинах и тратили баснословные суммы. Но я был профессиональной швеей и мог сшить себе любую вещь. Но куклы я никогда не шил. Подумав пару секунд, я успокоил себя — не боги горшки обжигают, и принялся за работу. Просрочив пару строчек, я получил туловище будущей куклы. Немного подумав, я сделал еще пару строчек и у меня получились руки, а потом и ноги. Страшновато получилось… Но я успокоил себя тем, что я шью не модель, а простую, детскую куклу.

Осталось придумать голову и ступни к моему шедевру. Я вывернул пакет с разными лоскутками и углубился в раздумье. Простая голова, как у обычной детской куклы мне не нравилась — мне надо было сделать что-то сногсшибательное. Поэтому я вызвал свое подсознание и закрыл глаза, предоставив моим передним лапам выбирать кусочки ткани, и творить самим. Так, с закрытыми глазами, мои передние конечности работали иголкой с нитками. Я в процессе даже не открывал свои глаза, чтобы вдернуть нитку в иголку и открыл их, когда все было закончено.

Тогда я встал на свои задние лапы и подошел к готовой кукле к окну. Ужасный крик раздался из моего горла: — мое подсознание, которое я подпустил к процессу, сделало вместо обычной детской куклы чудовище, на которое было страшно смотреть. Это был кровожадный ящер в миниатюре…

Как простой иголкой с ниткой мне удалось добиться такого, я не знал. Но предполагал — я накануне посмотрел фантастический фильм с ужасными чудовищами и мое подсознание запомнило их черты и сшило такую страшную куклу, что если бы ее оживить и сделать фильм с ее участием, то все зрители через пару минут потеряли сознание от этого чудовища, — монстра, которое еще не знало космическое пространство.

Ну что мне еще оставалось сделать? — Ясное дело, оживить этот монстр и запустить его в космос — пусть он пугает там всех разумных существ.

Мне осталось до темноты найти среди детских игрушек модель звездолета, посадить это ужасное создание и поставить на стартовую площадку за моим домом.

Я успел все найти, и когда стемнело, вытащил игрушечный звездолет с куклой на улицу. Потом зашел в дом, нашел бабушкину книгу заклятий и стал ждать полуночи. Ждал я полуночи на своей кухне, листая толстый фолиант с многочисленными закладками и рисунками. Потом мой взгляд упал на настенный календарь, и я понял, что выбрал для изготовления этой адской куклы самое подходящее время: — на календаре кем-то был отмечен этот день — это была черная пятница.… И предстоящая ночь была тринадцатой, судя календарю. Я на всякий случай выглянул в форточку и удивился кроваво красной луне, которая сияла в небе.

Настал полночь. Когда маятник на настенных часах начал бить начало тринадцатого дня, из своего дупла высунулась черная ворона и каркнула. Надо было начинать свой начатый еще днем процесс…

Я с выражением прочитал одно заклятие и захлопнул книгу — пока из нее не полезли всякие демоны и ангелы. Это мне показалось мало — я нашел сундучок, окованный полосками железа, засунул туда книгу и запер его на замок. Потом прочитал заклинание и на этом успокоился.

Бодрствовать в эту дьявольскую ночь я не собирался — нашел в холодильнике бутылку с лекарственной травой, настоянной на спирту, налил себе большую дозу, выпил и лишь тогда отправился спать. Сначала я ворочался как червяк на своем диване, а потом, когда мои мозги окутали пары метилового спирта с ароматом лекарственных трав, отключился.

Проснулся на следующий день и сразу понял, что проспал почти до вечера. Мне не снилось ни одного ночного кошмара, и я сразу поздравил себя с этим событием. Можно было вставать и работать. После завтрака я пошел в огород взглянуть на стартовую площадку, на которой я вчера вечером оставил звездолет с чудовищем. Его, как я и думал, уже не было — он улетел в космос, на охоту…

Цветущий папоротник

Как только я выяснил, что от большого давления в моем теле меня спасает только ходьба по лесу — по часу или два, я тотчас принялся готовить к этим сильным нагрузкам свои лапы. На улице свирепствовал гололёд и я понял, что широко шагать можно только в лесу, в котором ещё не было снега — это в начале декабря!!!

Хотя на улице было еще достаточно тепло, я оделся по зимнему: — надел теплую куртку, шапку и взял теплые перчатки. Затем положил в карман нож, сигареты и спички, взял ключи и вышел на улицу. Она вся, как я и ожидал, была покрыта тонким слоем льда. Лучшей поверхности для прогулок нельзя было придумать даже в ночном кошмаре. На этом катке можно было переломать не только лапы, головы, но и все, что можно было придумать — хребет, крылья и хвост.

Я от греха подальше засунул свои крылья поглубже в карманы куртки, достал свою толстую, для прогулок, палку, и осторожно сделал первый свой шаг. Мои лапы в китайских сапожках сразу же заскользили по льду, но я оперся на палку и свой мощный хвост и прекратил скольжение. Постоял так в этой неудобной позе пару секунд, и сделал второй шаг. Можно было, в принципе, достать свои крылья и пролететь на них до леса, но я их берег — если я взлечу, а потом неудачно приземлюсь, то они будут долго срастаться.

Так, с великой осторожностью, я прошел несколько десятков метров, которые отделяли мое логово от леса, в котором росли огромные дендриты — кристаллы различных металлов и минералов. Подлесок составляли обычные железные кусты и папоротники, которые уже приготовились к зиме — пожелтели и скрючились от постоянного кислотного ледяного дождя. Под ними обычно росли маленькие кустики вечно зеленых, уже фиолетовых ягод, но мелкая живность уже съела их, или утащила в свои норы.

По мелкому розовому снегу из щелочей и редкоземельных металлов, который местами сохранился под кустами и дендритами, было удобно ходить, и я повеселел: спрятал свой хвост и замахал палкой по дендритам и кустам. Досталось и папоротникам, кустикам и всей живности, которая не успела спрятаться в своих норках. Движения мои ускорились, шаг стал широкий и быстрый. В таком темпе, если верить нашим колдунам от медицины, мне надо было пройти не менее часа: — около пяти километров, чтобы мой организм перестал мечтать о зимней спячки. Я пошевелил крыльями и подумал, что они пригодятся мне только через пару месяцев, когда эта долгая зима закончиться. А пока мне оставалось ходить на своих лапах по гололёду и опираться на свой хвост.

Когда я ходил по этому лесу летом, все было по другому — щебетали птички, повсюду были разноцветные огоньки цветов и была такая благодать, что хотелось ходить по лесу и летать по многочисленным лесным лужайкам. Но сейчас все поникло и лес представлял собой нерадостную картину. Я прошел по тропинке километра два и решил просто пройтись по лесу: — свернул с тропинки и пошел по оранжево красной траве. Лапы отдыхали от такой быстрой ходьбы, а на моей душе было спокойно: — я понял, что такая нерадостная пора продлиться недолго — два месяца, а потом настанет теплое лето с разноцветными цветами на дендритах. Я шел, думал, и, в один момент заметил впереди алый огонек — словно горящая сигарета в темно-синих сумерках.

«Что за чудеса? « — подумал я, ускорил и так свои быстрые шаги, не сводя свой взгляд от огонька. Когда я подошел к нему достаточно близко, то увидел необычайную для осеннего леса картину: — крупный алый цветок расцвел на одном папоротнике — маленьком дендрите фиолетового цвета. Из этого цветка во все стороны сияли красные лучи, и он выглядел так необычно, что я засмотрелся. Потом, когда пришел в себя, присел около этого красивого ало- красного бутона и мгновенно впал в медитацию.

Через долгое время я очнулся от своего сна и понял, что лес вокруг преобразился, да и я тоже: — превратился в двуногое существо с ногами, одетыми в кожаные сапоги. Руки мои в перчатках находились в теплых карманах, крыльев не было, а хвост исчез. На моей голове был прозрачный шлем, а за спиной находились баллоны с воздухом. Лес тоже стал другим — вместо дендритов в нем росли высокие деревья, а под ногами находился мягкий, пружинистый зеленый мох, по которому бегали четвероногие существа светло бурого цвета с полосками на спине, — с ягодами и орехами в зубах. Снега не было, — было тепло, как летом.

Но цветок, который погрузил меня в медитацию, не исчез — его ало-красный бутон качался перед моим шлемом и весело испускал свои красные лучи прямо в мои глаза. Сколько я провел время, сидя на корточках перед этим лесным чудом, я не знал. Но кто-то меня постоянно звал по имени. Я встал на ноги, постучал молотком по дереву, и на лужайку вышла симпатичная девушка с длинными волосами. Она была без шлема — несла его в руках. Увидев меня, она бросилась ко мне с радостным криком, но остановилась, увидев алый цветок. Это бутон раскрылся, — дошло до меня…

Девушка подошла ко мне, потом сказала, что воздух пригоден для дыхания — в нем не было ни одного микроба. Потом опустилась на колени и принялась с удивлением рассматривать цветок. «На этом папоротнике не должно быть цветов!», сказала она — они никогда не цветут, а размножаются спорами. «Есть такая старая легенда — на один праздник, называемом в народе Ивана Купалы, папоротник цветет, и тот, когда найдет такой цветок, становиться здоровым и богатым. А кроме всего, все его желания сбываются…».

Симпатичная астронавт в своем легком комбинезоне достала из своих карманов микроЭВМ и стала барабанить клавиатуре своими быстрыми пальцами. Потом сказала, что сегодня как раз этот праздник, — когда цветет папоротник, и тебе очень повезло. Я согласился со своей напарницей, несколько раз обошел красивый, загадочный цветок, снимая его на свой фотоаппарат со всяких ракурсов.

Мы посидели около этого цветка минут пять, а потом пошли к своему кораблю, который стоял в нескольких сотнях метров на большой поляне. Я начал вспоминать, что сегодня последний день нашего отпуска, который мы с женой проводили на разных планетах в параллельном пространстве, и сейчас нам надо лететь домой, — отпуск закончился, и нам надо было выходить на работу…

В моем мозгу крутились воспоминания о красивых дендритах в фиолетовых сумерках, крылья и лапы дракона, который жил с моим разумом на далекой планете, и я никак не мог от этих воспоминаний избавиться…

Робот-художник

Жизнь после того, как я нарисовал очень красивого, жизнерадостного дракона и повесил его на стену напротив дивана, на которой уже висели две картины моего производства, стала какой-то пресной и скучной. Когда я просыпался утром, дракон смотрел на меня со стены, а вместе с ним мне улыбались несколько рыб, которые плавали в зеленом океане среди разноцветной травы. На третьей картине была изображена голова одной печальной дамы с алой звездой на голове. Она смотрела не на меня, сонного художника, а куда-то вдаль — на звезды и планеты в фиолетовом, холодном космическом пространстве, — наверное, ждала, когда за ней прилетит звездолет и заберет ее на одну из планет или звезд…

Но на этом моя космическая тема закончилась, а вместе с ней все пустые холсты, которые мне подкидывал художественный ангел или космическое божество, которое смотрело на меня из космического пространства и иногда подкидывало мне пустые, бесплатные холсты. В магазинах, однако, продавались пустые холсты, но у меня не хватало денег, чтобы их купить, и я уже поглядывал на коробки с цветными карандашами и на стопку бумаги — надеялся, что однажды, когда у меня появиться настроение, возьму их в руки и нарисую что-то из ряда выходящее. И карандаши и бумага были бесплатные — я их находил в долгих своих прогулках по безлюдному ночному городу очень давно, словно чувствовал, что когда-то буду ими рисовать.

Но у меня еще оставались баночки с красками, которые мне надо использовать перед тем, как они засохнут. В них находилась черная, зеленая, красная и синяя краска — как раз на пару гениальных шедевров, которые я напишу, когда отдохну и отнесу на выставку сюрреалистических, абстракционистских и постмодернистских картин, которая открылась в одном из залов городской картинной галереи.

А пока я рассматривал свои картины на стене и не заметил, как задремал. Потом, когда пришел в себя и стряхнул с себя остатки дремоты, заметил кусок фанеры между шкафом и гладильной доской. Как я забыл о ней? Я, наверное, притащил его, чтобы засунуть в изголовье дивана — чтобы мне было удобно читать всякие технические новинки по роботехнике, когда я заряжаюсь в ночные часы.

Мне тотчас пришла в голову отличная идея — нарисовать на ней свой портрет и отравить его на эту выставку. Своими членистоногими суставами я вытащил этот кусок фанеры, водрузил его на мольберт и стал своими нейронами соображать, в какой позе изобразить себя — одушевленного робота пятого поколения. Потом, когда сообразил, что для этого мне потребуется свой одноместный звездолет, я выглянул в окно и посмотрел на него.

Моя рабочая лошадка стояла в углу огороженной плетнем лужайки. Звездолет был небольшой, но очень удобный, — я на нем облетел половину нашей галактики. Его я сделал сам, пользуясь своим нейтронным, или позитронным мозгом: — всегда путаюсь, когда думаю, какой у меня стал мозг, когда я его усовершенствовал. Хотя звездолет был небольшой, тащить его в свою студию мне не хотелось. И поэтому я схватил кусок бумаги и пошел на улицу, прихватив с собою пару карандашей. За несколько секунд я набросал контуры звездолета, потом засунув в рот трубку, вызвал чувство, которое бывает у курильщиков. Покурив, таким образом, я вернулся в свою студию, положив набросок на стол, отправился в подвал, где хранились мои акриловые краски и грунтовка.

Я взял краски и вернулся в студию. Перед тем, как начать будущий шедевр, я напился до одури чай с травами и, шатаясь, вернулся к будущей картине. Перед тем, как ее нарисовать, мне надо было подготовить фанеру — загрунтовать ее изо всей силы. Я сел на стул и начал возить по ней грунтовкой: самой большой по размеру кистью. В принципе, я мог это сделать не спеша, но мои мысли были заняты компоновкой на картине себя и моего звездолета. И я очень спешил, — чтобы мои мысли не скрылись в тумане, который царил у меня в электронно- позитронном мозгу после выпитого травяного чая.

Через пять минут весь кусок фанеры был равномерно покрыт свинцовыми белилами, и я начал сушить фанеру феном для волос, который я использовал для закрепления своих искусственных волос на голове: — никто их моих соседей и не подозревал, что я робот. А я, в свою очередь, думал, что все мои соседи являются тоже роботами, — только не пятого, а семьдесят пятого поколения… Они по утрам отправлялись на работу, провожали своих детей в школу и детский сал, и завидовали мне — бездетному.

Белила высохли моментально, и я приободрился: — нанес на фанеру контур своего звездолета, в один миг размешал и перемешал краски и раскрасил мою рабочую лошадку. Для усиления эффекта от мощности звездолета и вида гордого астронавта, находящего в его кабине, я использовал голографию — иначе мне не удавалось изобразить свой мужественный профиль и огневую мощь звездолета. Через несколько секунд все было готово: — мощный, красивый и быстрый звездолет с полным вооружением мчался по чужой галактике, отстреливаясь от наседавших на него звездных штурмовиков-истребителей, а в его рубке, управляя ракетно-пушечным огнем, сидел я: — обычный одушевленный робот пятого поколения.

Я уставился на готовый шедевр, стоящий на мольберте, потом схватил пачку кистей и, поочередно окуная их в разные баночки с краской, принялся прорисовывать детали звездного пространства, планет, метеоров и комет, звездолетов и штурмовиков неприятельского флота.

Когда кисти начали скрести по дну пустых баночек с краской, я понял, что создание шедевра закончилось. Когда краски высохнут, можно этот кусок фанеры подравнять рубанком и пилой, а потом вставить его в роскошную золотую раму. Этот шедевр надо срочно утащить на выставку: — там он, несомненно, займет целый зал, и многочисленные посетители будут драться, чтобы его рассмотреть…

От напряженной работы, картины и выпитого травяного чая у меня кружилась голова, и я сказал себе, чтобы она несколько минут отдохнула. Когда положенные минуты прошли, я поднял свою голову с подушки и с недоумением заметил на моем мольберте голографическое полотно, написанное в стиле модерн. Кто и как успел написать это восхитительное полотно? Я не понимал. Но понял, что этому полотну нет цены: — его место в музее…

Я пошел на кухню, достал из холодильника борщ, а когда он согрелся, набросился на него так, как будто я был голодный несколько недель. Когда я съел кастрюлю борща, нашел вермишель, колбасу, халву, пряники, — и все это сумел съесть, а потом запил этот обильный обед крепким чаем. Грязной посуды оказалось так много, что пришлось выносить помойное ведро в огород.

В углу огорода стоял какой-то деревянный чум — это, как я понял сразу, был деревянный макет звездолета, изображенного на картине. Когда я его сделал и как, я не помнил…

Мечта искателя сокровищ

Когда лет двадцать тому назад отец и дед в огороде делали себе очередную лодку, я и не представлял, сколько беспокойства она мне доставит…

Отец на своем веку построил массу лодок, на которых он рыбачил на нашем пруду. Все они были плоскодонки, за исключением последней. Все они обладали отличными мореходными качествами и обгоняли на пруду всех рыбаков, которые утром выезжали за рыбой и раками. Особенно мне нравилась последняя: — на ней можно было плясать в жестокий шторм, который иногда случался на пруду. Огромные, до трёх метров высотой волны, не могли даже проникнуть в этот наш новый корабль, не говоря о том, чтобы его опрокинуть или потопить. Он был построен моим отцом из дерева, — последний из этого проекта плоскодонок. Следующая лодка, которую он совместно с дедом, была сделана из нержавеющей стали.

После того, как в пруду перевелась рыба и раки, отец вытащил ее на берег, а потом привез ее домой, Так она и стояла несколько десятков лет во дворе, пока все рыбаки ушли в небытие вместе с рыбами и раками. Я остался единственным наследником этого вечного маленького корабля. Чтобы на нем плавать, надо было желание и время. Остальное — весла, спасательный круг хранилось на чердаке. Но у меня не было ни желания, ни времени, чтобы заниматься таким отдыхом, как рыбалка, и поэтому нос непотопляемого стального корабля высовывался из нашего двора на пару метров и будил у всех прохожих желание проплыть на нем по водной глади пруда или озера: — порыбачить, или просто отдохнуть, — желательно на противоположном берегу, или на одном из островов.

И все соседи и прохожие желали этот корабль купить, — ведь я сейчас был его хозяином. Но у меня не было ни желания, ни охоты его продавать — может быть, я, на склоне лет, найду время на нем порыбачить, а может быть, он предназначен для моря, а не для нашего мелкого и маленького пруда. Я всем потенциальным и назойливым покупателям отказывал, — даже если они мне говорили, что мне эта лодка совершенно не нужна, и мне ее надо продать за деньги, которые всем в наше время очень нужны. Последний, очень настойчивый покупатель так меня уговаривал, что я простился с ним, когда его машина стала мешать уличному движению. Потом я пошел по тротуару и нашел несколько сот рублей: — они лежали в талом снегу, и никто их до меня не нашел.

Я сразу понял, что это знак свыше: — продать все на этом свете можно, но купить, или сделать такую замечательную во всех отношениях лодку не получиться, — никому, в том числе и мне.

После того, как я переделал все свои дела, я вернулся домой и стал разбирать документы, которые остались от моих родителей и деда. В одном из пакетов я обнаружил чертежи этого стального катера, корабля или лодки. Стал в них разбираться, и в конце понял, что отец с дедом построили лодку не так, как задумывали. Она предназначалась не только для рыбалки: — на ней должен был стоять более мощный двигатель, плексигласовый фонарь, как у самолета или батискафа. У нее еще должен быть другой киль, — утяжеленный, а также винт, подводные крылья и складная мачта. Словом, это был надводно-подводный корабль, который, к тому же мог плавать под парусом и летать.

После просмотра таких удивительных чертежей я задумался, а потом полез на чердак, где хранились весла, спасательный круг и большой фанерный ящик, на котором было написано имя одной из уважаемых в мире фирм, которая специализировалась на выпуске ядерных моторов для маленьких подводных лодок — малюток. Я в этот ящик никогда не заглядывал и не знал, что в нем. Но меня так достали покупатели, что я решил, что когда-нибудь выйду на этой лодке на пруд, или, на крайний случай в море или в космос…

Оставалось узнать, что хранилось в ящике. Я нашел гвоздодер, отодрал все болты с гвоздями и передо мной появился небольшой, компактный мотор, с паспортом на английском, немецком и русском языках. Я с удивлением узнал, что этот мотор работает на быстрых нейтронах и готов к употреблению на любом транспортном средстве — на тележке, лодке или ракете.

Для меня после изучения документов настали беспокойные времена. Я достал лодку, нос которой торчал из поленницы и стал лазить по ней с чертежами. Все оказалось правдой: — если присобачить найденный на чердаке двигатель с винтом, складную мачту и пластиковый прозрачный колпак, то можно на этой лодке выходить в подводное или надводное плавание. А можно поставить дюзы, оперение и взлететь в воздух — и миновав стратосферу, оказаться в космосе. Словом, эта лодка, оказывается, была готова на все…