Бесплатный фрагмент - Скитаюсь по мирам

* * * * * * *

Трубку набью табаком,

станет на сердце легко.

Вредно курить, говорят.

Так ведь и жизнь — тоже яд.

Утром ли, днём будет стресс.

Как же с ним жить?

Он ведь съест.

Жил да бывал дядя Джон,

к трубке привычен был он.

Начал его я читать.

Может, мне хоббитом стать?

Я и обеды люблю,

и приключенья терплю.

Да и возиться в саду

с радостью летом бреду.

Только на пятках лишь, вот

Шерсть всё никак не растёт.

* * * * * * *

на Земле очень много простых вещей

На корабле

всегда живёт пара-тройка мышей, они не заморачиваются тем, что происходит

А увидев, что вода проникает в трюм —

по-английски уходят…

* * * * * * *

Корабли и берега — это наши души,

странствуем, встречаемся,

переживаем бури,

приливы, полнолуния и штили.

Крылья расправив,

птицам подобно стремимся в небо…

Или это только паденье в бездну?

Отчего же так сладостно?

Когти любви и предчувствий

впиваются в душу —

даже когда чувства уходят,

следы саднят и болеют.

* * * * * * *

Колеса, кареты, автобусы и электрички.

Не в ткань — в паутину сшиваются серые нити.

Звонки, sms-ки…

Любовь побеждает привычки,

Но бой лишь в разгаре.

Мы в самом начале открытий.

— ты помнишь, что главное сердцем лишь можно увидеть?

— я лис, что запутался в вечных любовных интригах…

— ты дорог мне, лишь ты один неспособен обидеть.

— в тебе моя жизнь, до последнего самого мига…

Жара, дождь ли, ветер — досадные просто помехи,

и серые нити асфальта сшивают пространство

упорно.

Нам время союзником стало в успехе,

тебя не хватает мне, в этом итог моих странствий.

* * * * * * *

Горечь слов — к холодам…

Может, станем мудрее…

Все летит в никуда,

в беспокойное время.

Вот и всё.

Убежать от себя не смогу я.

Крыльев уж не поднять.

Облетаю.

Тоскую.

* * * * * * *

Даже если никто не поймет —

говори: «жизнь — прекрасна».

Грусть прекрасна, светла печаль…

Обжигает ли душу лед,

солнце ли остужает праздно —

ты живешь вопреки всему.

и пустое уходит вдаль…

* * * * * * *

Серпантином стели дорогу,

из небесной гирлянды — огни.

Что ж ты душу мне рвешь тревогой,

и меня в подлунье манишь?

я и так, тобой околдован,

заплутал в серебре снегов.

Только слышится песня снова

заклинанием от врагов…

на излете, издохе,

в сугробе я найду тебя…

добегу,

утонувши в твоей тревоге…

Жить мне лишь на твоем берегу.

* * * * * * *

Скрипка пела,

её молитва в небеса птицей летела.

И в сердцах отзывалась битвой

меж Добром и Злом.

Скрипка пела…

* * * * * * *

Снимаю кепку (сиречь, шлем),

с души сорву коросту маски.

пытаюсь оставаться в сказке,

но отступаю — перед всем.

Усмешкой разною звеня,

живу от дома до конторы,

а море, степи или горы

опять других к себе манят.

Лишь книги, узкий круг друзей

и чья-то яркая улыбка

причастны к тайне снов и дней.

душа не спит — она как скрипка…

* * * * * * *

отыграли…

скрипку убрали в футляр —

не играть нынче музыку —

погода в минусе.

мерзнут руки, душа…

не создать даже «ля».

и бренчит, как гитара,

последний гривенник…

Полнолуние

Полнолуние травит душу,

солнце спит в стороне заката.

Ночь озвучивают — послушай! —

беспокойно-живые цикады.

Ах, какие звучат серенады!

По мирам бродишь ты подлунным,

за тобою спешат отраженья.

Искренность в зеркалах безумна,

подчиняясь законам движенья,

отстранения и приближенья…

Ты не спишь. Между сном и явью

ловишь чудо на лунный лучик.

Полнолуние балом правит.

Утро будет спокойнее, лучше.

* * * * * * *

Девушка танцует

под мелодию телефона

по камням и по рельсам.

Из-за горизонта,

окрашивая море зелёным,

восходит солнце

по розовому и рыжему небосклону.

Где-то стучат вагоны

из обыденности в невесомость.

В аккомпанемент вагону

стремлюсь за край небосклона.

* * * * * * *

Снова с утра простужен

перебор кондиционеров.

Стуком колес разбужен, снова натянуты нервы.

То ли косяк по работе в поисках лучшего качества,

то ли время проходит, одиночество катится.

Не помогут кареты и шпаги решить

     нынешние проблемы,

мы храбры всегда на бумаге,

строя жизни своей теоремы.

Шустрые подражают Штольцу, в облаках

целый день витая…

ну а нам на земле работать,

капли вечности сохраняя.

* * * * * * *

Отчего-то слово любое

отзывается нынче болью…

Мне сегодня ночью не спится

и цикады терзают струны,

расцветают воспоминанья

и не очень тревожат думы

то костра, то дождя ищу я,

то рубаху терзаю в клочья…

Ремонт

Трамваи ушли — им уже никогда не вернуться.

Разбитая будка — в ней брошено на пол пальто.

С утра мне так хочется сразу проснуться, очнуться…

Как кот, потянуться. Запрыгать по жизни котом.

Попрятались голуби — видно, боятся мороза,

ослепшее эхо по улицам ищет людей.

А город беззвучен во власти чумного склероза,

и шизофрении, и зимних промозглых дождей…

Здесь вечный ремонт во дворах, в домах, в сердцах…

Пекинский сумбур

…варианты мыслей и слов, мотивы и запахи ветра,

экзамен на знание правил, культуры и человека…

Иероглифы цветов и улиц, судеб и размышлений

превращаются в спор принципов, опыта и поколений.

Звонки просто так и по делу, кофе и зелень чая…

Казино гастролерам выигрыш платит юанями —

в этом мире люди и ангелы равно на птичьих правах…

Снова зовет дорога, чтобы не обесценились слова.

Дурманящий запах елей и пагода в виде цели…

озера, реки и горы, фуникулеры… — все каруселью.

В звуках ветра и волн порою нам слышится блюз,

срок виз напоминает: «мы здесь временно» — это плюс.

* * * * * * *

Не в Париже усталом зимнем

а в Москве — то ли снег, то ль иней

тает…

зарисовкой на фоне осени

день, ленивой рукою брошенный,

протекает.

Так бежит потоками время

От сомнения до творения

Не в мостах ли наше спасенье

от обыденности и империй?!

Каланчевский треугольник

…площадь обрамлена тремя башнями,

средоточие паутины Севера и Азии.

суета привычная, и неважно

кто, куда, от чего спасается.

Словно в Иерусалиме, смешение вер

и обычаев — куда там Вавилону?

и по землям бывшего СССР

уносятся отсюда вагоны.

* * * * * * *

Есть момент, когда в реальность

переходит виртуальность:

уловив поток флюидов,

мы выходим на корриду…

* * * * * * *

Забыть пароль,

уйти со всех порталов.

И в ощущенья рухнуть с головой.

Ведь жизнь — одна.

Казаться — это мало,

любить и жить — вот знак, что ты живой.

Живой — без статусов, без аватарок,

без барной суеты, без кружки дня.

Не в лабиринтах сайтовских кошмаров

провесть свой день и выдохнуть устало.

И вечер — без неона, без бокала…

Но без молитвы — словно без огня.

* * * * * * *

Скитаюсь по мирам.

Меня уносит поезд.

Перроны, зеркала…

Космическая тишь.

Китайцы спят-храпят в прокуренном вагоне.

Плесни ещё в бокал.

О чём тут промолчишь?

Давай поговорим без слов, без откровений.

Из многословья смысл идёт водой в песок.

Есть в нашей жизни, друг, две тысячи сомнений.

И жажда жизни — бьёт порой стрелой в висок…

Первопоходникам

Черным по белому — марковский шаг,

Ветер ли, снег…

То бездорожье, то вдруг большак.

Нужен ли спех?

Черным по красному — дым.

Не костров.

Сёла горят.

Пламенем наших дорог и боёв

Вспыхнул закат.

Молнией белой блеснули штыки.

Скоро рассвет.

Красным и черным горят угольки

Наших побед.

***

Серые шинели. Красная звезда.

Замели метели рельсы, поезда.

Движется на марше пролетарский полк.

В потных ли рубашках долго будет толк?

Отпоют погибших в песнях лишь потом.

Многое услышит красно-белый Дон.

И — мечом сквозь сердце — красная звезда.

Может, и на время. Может, навсегда.

********

23 февраля 1918 года начался знаменитый «Ледяной» поход Добровольческой армии под началом Л. Г. Корнилова.

Первопоходник — наименование участника этого похода, наиболее почётное звание среди всех офицеров ВСЮР.

* * * * * * *

обесцвечены дни — этот мир нарядился в «хаки»

в сумраке и в дождях наша жизнь проскользит —

не во мраке.

на душе столько туч…

этот дождь да в стога — кто скосит?

и по листьев кровавым лужам

наступает осень…

* * * * * * *

В Бесконечной Войне нет лесов,

да и нет городов.

только крепости серые, реже все многоэтажки.

Не спасешься, закрыв свою дверь на какой-то засов.

И спасешься ль, рванув на себе напоследок рубашку?

Мы устало уйдем в свой последний Ледовый поход,

капитаны безротные, все перед Ним — рядовые.

Журавлиная стая уже за собою зовёт —

не терять своих душ и надежду, что кличут Россия…

Ностальгия по мундиру

«Не смотри на будущее хмуро,

Горестно кивая головой…

Я сегодня стал литературой

Самой средней, очень рядовой».

(Г. Шпаликов)

Ровесники — в майорах и полковниках,

Блестят на них медали с эполетами,

А я всё у поэзии в любовниках,

Беседую с ветрами и планетами.

Порою снится черный китель марковский,

Кафтан расшитый, кивер ли с плюмажем.

И не увидеть в нынешней неловкости,

Что автор был когда-то и отважен.

Мой полк — не лейб-гусарский, не измайловский.

Поэты не командуют войсками.

Но есть, порой, великое и в малости, —

Ремесленников цеховое знамя.

Мне свитер ближе.

Днём живя сегодняшним,

я не смотрю на будущее хмуро.

Быть может, сам себя удачно вспомнивши,

я где-то становлюсь… литературой.

* * * * * * *

всё проходит.

и дождь проходит

мимо окон, мимо дверей…

Отчего-то по непогоде

вспоминаем близких людей.

Отчего-то года проходят

как-то мимо,

не в свой черёд.

Неуютность по сердцу бродит.

Всё проходит.

И это пройдёт.

* * * * * * *

Ветер разбудит тебя,

выведет в ночь, полную звёзд.

Найди мотивы дождя в яркой ночи…

Задай кометам и ангелам наболевший вопрос,

коснись крыла на рассвете и помолчи.

Купи кисти и краски,

на асфальте рисуй отраженье души,

отыщи удочку, чтобы мысли ловить…

Слушай пенье цикад, постигай их музыку…

Спеши

делиться лучами и Млечный путь дарить.

* * * * * * *

* * * * * * *

Снова звенит колокол,

отсчитывая дважды по восемь ударов.

Звёзды вслушиваются в его звон,

дымлю трубкой на крыльце,

вспоминаю рыжие локоны той, кого любил,

моя радость и мой снегопад

не зависят ни от взглядов, ни от погоды…

Бесснежность и мороз

провожают и заново встречают меня…

* * * * * * *

Мы одиноки.

Это ль не ответ

на множество нелепейших вопросов?

Среди людей, дождей или планет

живёшь, как в океане некий остров.

И лишь мгновенье промелькнув в толпе,

к себе вернешься…

* * * * * * *

Наверно, не хочу прощать,

в чём оступаюсь ежедневно.

К чему в грехе опять сгорать

и каяться порою гневно?

Страшусь и жизни, и суда,

и сам себя простить не в силах,

любовь — что ладан из кадила —

есть дым и запах, нет вреда.

Когда вернемся в Город мы,

нам не узнать порой друг друга,

обетованием сильны,

бежим по замкнутому кругу…

я жил намереньем любить,

но обижал и лицемерил,

обманывал тех, кто мне верил,

и никого не смог забыть.

Страшусь и жизни, и суда.

Хотел любить и видеть в сердце,

я жил намереньем страдать,

и от него уже не деться.

* * * * * *

Тут книжники и фарисеи привели к Нему женщину, взятую в прелюбодеянии, и, поставив ее посреди, сказали Ему: Учитель! эта женщина взята в прелюбодеянии;

а Моисей в законе заповедал нам побивать таких камнями: Ты что скажешь?

Евангелие от Иоанна, 8:3—5

Господь Иисус у храма

учил Свой народ упрямый

покаянию и любви.

Как глухие (зови, не зови) —

проклинали их, не проклинали, —