Бесплатный фрагмент - Скифы

Пролог

Подавив в стране мятежи и восстания, вызванные убийством персами законного царя, Дарий возглавил поход против саков. В 519 г. до н. э. персидские войска вторглись в земли сигнахов и далийцев и переправились через Аракс. Сакские племена мужественно сопротивлялись, но численный перевес был слишком велик, и вскоре персы овладели большей частью владений массагетов и их союзников, а военные действия переместились на северные отроги Краукасиса.

Дарий не стал дожидаться окончательного покорения саков. Вернувшись в Акбатаны, он приступил к реформированию управления империей. Ему следовало упорядочить сбор податей и численность выставляемого ополчения, а также четче определить границы сатрапий. Царь возвратил Маргиану в состав Парфии и выделил из Мидии Армину, а на завоеванных у саков землях создал новую сатрапию Каспиану. Однако даже такие незначительные изменения проводились им осторожно.

Так было и в случае с землями за Краукасисом, которые вначале хотели присоединить к Каспиане, но позже выделили в отдельную сатрапию Сакиану. На чем настоял дядя царя Бадрис, считая, что землями авхатов, траспиев и исседонов должен управлять завоевавший их Солсис. А чтобы обеспечить ему надежный тыл, к сатрапии присоединили Масхету, откуда большую часть массагетов уже выселили на восток.

Сам же новоиспеченный сатрап, закончив войну, начал наводить порядок на отвоеванных землях. Бахонские двары получили обещанную часть владений ушедших на север алгетов и окончательно вошли в состав катиаров, где алдаром стал родившийся у Ирхус сын Тотреша. А вот земли архонских дваров Солсис оставил за собой, обещав Азаму возместить их за счет владений еще сопротивлявшихся в горах исседонов.

Архонская долина имела важное стратегическое значение, отсюда начинался путь через Краукасис в Масхету. Вскоре горной дорогой оттуда в новую сатрапию приехали царские чиновники и после подсчета населения определили подати Сакианы в размере трёхсот талантов серебра. Но собрать такую сумму Солсис не смог и попросил Дария уменьшить её хотя бы на треть.

Боспор киммерийский

Схолия седьмая

…царь установил подати по племенам.

Геродот. История, 3.89.

Каспии же, павсики, пантимафы и дариты вместе платили 200 талантов.

Геродот. История, 3.92.

Глава первая

Из открытого палубного люка неторопливо вылез светловолосый юноша лет семнадцати. Одет он был, как и часть гребцов, в кожаные штаны с широким поясом и светло-серую рубаху. Но, в отличие от них, его шею украшала золотая гривна, которую носили только знатные скифы.

Архонт Борисфениды Стратис представил юношу как скифского царевича и навклер — хозяин судна Архенакт сделал для него исключение, не усадив грести. Только на таком условии он согласился взять скифов на борт и доставить на Киммерийский Боспор.

— А я уже хотел тебя будить, — улыбнулся купец, когда молодой человек подошел. — Подплываем. Вон за тем мысом Фанагория.

Щурясь от яркого солнца, юноша посмотрел на зеленеющий впереди по правому борту мыс и заросший тростником низкий берег.

— Может, все-таки передумаешь и возьмешься нас доставить на Сигрис? — спросил молодой человек, зевнув.

— Я уже говорил, мне совсем не хочется зимовать на Танаисе. Весной — другое дело!

— А как думаешь, Фанагор согласится помочь?

— Архонт может многое, его община контролирует большую часть торговли по Гипанису. Тридцать лет назад переселенцы с Теоса и Клазомен во главе с ним купили здесь немного земли, а сейчас они продают только своего зерна на тридцать тысяч драхм ежегодно.

Чувствовалось, что Архенакт восхищен предприимчивостью Фанагора, которого горожане все эти годы избирали главой полиса — архонтом.

— Кроме двух десятков речных лодок, община владеет двумя триаконтерами — тридцативесельными судами, которые каждый год бывают на Танаисе. Так что, думаю, он вам поможет. Тем более что об этом его просит Стратис, без которого ему было бы трудно договориться с синдским царем о покупке здесь земли.

Поспешил успокоить юношу купец, хотя и очень сомневался, что это случится именно сейчас — осенью. Живущие на Киммерийском Боспоре эллины плавали на Танаис весной или летом.

— Кстати, вон и город показался.

В это время судно поравнялось с мысом, и стала видна башня акрополя.

Город располагался на возвышенности, плавно спускающейся к обрывистому берегу, где был построен акрополь. Главной его задачей являлся контроль над единственными городскими воротами и гаванью с двумя сходящими к воде деревянными пирсами, у которых сейчас стояли три пентеконтеры.

— Зерном грузятся, — предположил Архенакт, указав рукой на суда. — Отсюда его вывозится более сорока тысяч мидимнов в год. Причем все зерно закупает и перепродает сама община. Да, Фанагор молодец, ничего не скажешь…

Чтобы не платить лишних денег, купец решил пристать к необустроенному берегу, где имелось свободное от рыбачьих лодок место. Для этого пришлось развернуть судно, так как из-за носового тарана греческие суда приставали к берегу кормой, откуда на землю спускался трап.

— С судна не сходить! — распорядился Архенакт, когда они причалили, и, взяв кувшин с вином, пригласил скифского царевича к трапу. — Мы скоро вернемся!

Не успели купец и Ариант оказаться на берегу, как к ним подошел мужчина лет тридцати в сопровождении двух стражников.

— Рад тебя видеть, Архенакт! Честно говоря, не верилось, что на триаконтере можно доплыть до Эллады и вернуться. Рисковый ты мужик!

— Кто не рискует, тому не быть богатым, — улыбнулся навклер. — Я тоже рад тебя видеть, Килон. Как здоровье твоего уважаемого тестя? Мне надо срочно с ним повидаться.

— Фанагор, слава богам, здоров и сейчас находится в булевтерии… А ты разве не по торговым делам?

— Торговые дела подождут. Прежде мне надо передать ему письмо от архонта Борисфениды, и кое-что пояснить на словах. Так что, с твоего позволения, мы пойдем. Своих людей я предупредил, чтобы они не сходили на берег.

Явно заинтригованный необычным поведением купца и его заявлением Килон, подозрительно посмотрев на юношу в скифской одежде, предложил лично проводить их к архонту.

— …У меня тоже есть к нему дело, — пояснил он. — Как прошло плаванье?

— По-всякому. Началось с того, что на третий день сбежали шестеро нанятых гребцами синдов. Пришлось сажать на весла матросов, а позже покупать рабов. Да и потом проблем хватало…

Поднявшись по деревянной лестнице на ближайший причал, они пошли сторону акрополя, построенного, в отличие от глинобитных стен города, из камня. Из больших блоков песчаника была сложена и стена, в которой находились единственные городские ворота.

Заметив, что скифский царевич ко всему с интересом присматривается, Архенакт стал пояснять, где что находится. Такая откровенность вряд ли понравилась начальнику городской стражи, но Килон задержался у ворот, отдать какие-то распоряжения.

— …Там впереди за деревьями храм Афродиты, самый большой на Киммерийском Боспоре, а справа булевтерий, где заседает городской совет. Перед ним алтарь, на котором приносят присягу новые граждане городской общины…

Во внутренний дворик булевтерия они вошли уже вместе с Килоном, догнавшим их, и сразу увидели архонта, который что-то выговаривал такому же старику, как сам. Заметив Архенакта, Фанагор приветливо ему кивнул и отпустил своего домоправителя Пасикла.

— Рад тебя видеть живым и здоровым! — приветствовал купца архонт. — Как вела себя триаконтера в незнакомых для нее водах?

Судно Архенакта построили в прошлом году на городской верфи, которой Фанагор очень гордился. Ведь она была единственной на Киммерийском Боспоре, где могли делать такие большие корабли.

— Могу только еще раз поблагодарить строителей, их триаконтера не уступала в скорости милетским судам, с которыми я плыл, и достойно выдержала пару штормов. А в общем погода нам благоприятствовала, да и все плаванье можно было считать удачным, если бы в Борисфениде нанятые в Афинах гребцы не отказались плыть дальше. Только вмешательство твоего друга Стратиса помогло избежать кровопролития.

Вдаваться в подробности и рассказывать, как он отказался платить гребцам, а те схватились за оружие, Архенакт не стал. Купец лишь пояснил, что после улаживания конфликта архонтом Борисфениды ему пришлось по просьбе Стратиса взять с собой скифского царевича и его людей.

— …И доставить сюда. Обо всем этом он тебе написал, — подытожил Архенакт, передавая письмо.

— А скифский царевич — этот молодой человек? — поинтересовался Фанагор, развертывая переданный купцом папирус.

— Его зовут Ариант, и с ним еще шестнадцать скифов, — поспешно ответил Архенакт.

— Хорошо, юноша, я подумаю, как вам помочь добраться до Сигриса, — пообещал архонт, дочитав письмо друга. — А сейчас, Килон, надо подумать, где разместить наших гостей. Подбери подходящую харчевню.

— Может, лучше их поселить в общинной усадьбе, — неожиданно предложил начальник городской стражи. — Вчера ночью в харчевне Эсхина передрались пьяные моряки — одному сломали руку, другому поранили ножом бок. Да и моим людям досталось, когда успокаивали драчунов. Арестовали семерых, и, скорее всего, сегодня владельцы кораблей явятся к тебе их вызволять.

Фанагор почувствовал, что зять побаивается проживания почти двух десятков варваров в пригороде, и согласился.

— Ты прав, скифы не любят городов. Размести наших гостей на ближайшей усадьбе, и пусть управляющий обеспечит их всем необходимым. А дело о ночной драке должно быть сегодня же рассмотрено в суде.

— А он по-нашему хоть говорит? — спросил Фанагор, когда юный царевич и Килон ушли.

— Плохо, но понять можно. Как я слышал, часть гелонов говорит почему-то по-ахейски. А мать Арианта — родная сестра их царя, владения которого находятся где-то в верховьях Сигриса.

— Теперь понятно, зачем ему туда нужно.

— Ты уж извини, но отказать Стратису я не смог. И прими как знак уважения в подарок этот кувшин с хиоским вином.

— Ну и хитрец! Знаешь слабость старика к хорошему хиоскому вину, — улыбнувшись, погрозил Фанагор купцу пальцем. — Ну да ладно, пойдем в беседку, где я обычно отдыхаю, и попробуем твое вино. Может, тебе вместо хиоского подсунули родоское, иногда даже знатоку их бывает трудно отличить.

— Я специально заезжал за ним на Хиос, — заверил Архенакт, следуя за старым архонтом. — Сразу после Милета. Город, конечно, красивый, обустроенный, но дороговизна там страшная и местные купцы зажравшиеся. Поэтому я там только разгрузился и решил плыть на Хиос, а за тем в Афины. Представляешь, там оливковое масло в два раза дешевле, чем в Милете…

— Да, вино ты привез знатное, — попробовав, предварительно разбавив его водой, согласился Фанагор. — Мне как-то привезли с Хиоса лозу, и я посадил у себя в усадьбе. Виноград уродился хороший, а вино из него было мало похоже на хиоское.

— Могу уступить десяток амфор, — предложил как будто невзначай купец и продолжил рассказывать о пребывании в Афинах, которые ему понравились своей бурлящей жизнью.

— …Там построена отличная гавань в Пирее, где могут разместиться сразу более трехсот судов, водопровод, возводятся новые храмы. Милет по сравнению с Афинами — болото, хотя и золотое.

— В том-то и дело, что золотое, — заметил Фанагор. — Как ни пыжился тиран Писистрат, а теперь его сыновья до Милета Афинам еще далеко. Да и новую гавань Пирея надо сначала заполнить судами.

— При мне там их было не меньше сотни. А со снижением податей до одной двадцатой с урожая число приплывающих за дешевым оливковым маслом будет только расти. Причем, как я слышал, запрет на чеканку монет частным лицам и введение новых налогов с лихвой покрывают все затраты и убытки городской казны.

— Все их налоги чепуха, главные доходы Афины получали и получают с серебряных Лаврийских рудников. Без них Писистрат и его сыновья давно бы лишились власти, — раздраженно заявил архонт, который недолюбливал семейство афинских тиранов. — Лучше расскажи о скифском царевиче и как он оказался у Стратиса.

— Обычное дело, после смерти царя старший брат захотел избавиться от младшего. Но Ариант бежал и попытался заручиться поддержкой знати. Те не захотели затевать междоусобицу, и ему пришлось укрыться в Борисфениде. С его появлением твой друг оказался в трудном положении и решил побыстрее спровадить опасного гостя.

— В письме он, конечно, извиняется, но вообще-то с друзьями так не поступают, — признался ворчливо Фанагор. — Подсунул два десятка варваров с просьбой помочь им, как будто у меня своих забот мало. Да и кто осенью захочет плыть на Танаис?

— Ариант знает, что сейчас найти корабль будет трудно. Я бы и весной вряд ли согласился на такое плаванье, потому что никогда не подымался в верховья Сигриса. К тому же еще не известно, как поведут себя живущие на Танаисе савроматы, вдруг они захотят выдать царевича брату.

— Этого мне только не хватало, — огорчился и без того озабоченный архонт. — Ну да ладно, до весны что-нибудь придумаем. А как у скифского царевича с деньгами?

— Насчет денег не знаю, но его золотая гривна стоит не меньше пятнадцати мин серебра.

Отсутствие у царевича денег меньше всего волновало Фанагора. Если скифы согласятся ждать весны, без работы они не останутся. Архонт уже давно подумывал о создании конного отряда, для оказания быстрой помощи жителям Кеп и речного поселка. Вот пусть и обучат городскую молодежь верховой езде и обращению с луком.

— Хорошо, я готов взять десять амфор хиоского, если тебя устроит за них шестьдесят афинских драхм.

Цена была ниже, чем Архенакт хотел просить, но почувствовав, что архонт не настроен торговаться, согласился.

— Будем считать такую цену компенсацией за незваных гостей, — пошутил он.

Глава вторая

— Сейчас река повернет направо, и сразу будет стан алдара, — пояснил отцу подъехавший Дидас.

Кетуан уже и без его разъяснения понял, что становище Скопасиса где-то недалеко; лошади, почувствовав близкий отдых, прибавили шаг. Но еще до поворота реки в перелеске их грубо остановили стражники, не узнавшие дядю алдара траспиев. Хорошо еще, что один из воинов признал Дидаса, и дело закончилось лишь перебранкой.

— Что за олухи у тебя в охране, — вместо приветствия пожаловался Кетуан племяннику. — Не выяснив, кто едет, сразу грубят.

— Ты их извини, в следующий раз исправятся, — пообещал явно чем-то сильно озабоченный Скопасис. — Проходи в шатер, я тебя давно жду.

После избрания тархетскими и астакскими дварами его признала алдаром даже часть родов дандариев в надежде спастись от разорения. Сами же двары дандариев во главе с сыном Вукаса Аликом отступили на запад. Добить их не удалось из-за весеннего разлива Гипаниса и разногласий с савроматами, пожелавшими заполучить большую часть земель траспиев. Солсис согласился отдать только левобережье Лика и низовий Танаиса, после чего царь савроматов увел своих воинов домой.

— Я не знаю, что делать, — признался расстроенно алдар траспиев, когда они остались наедине. — Почти каждый день поступают сообщения о новых беглецах в земли дандариев и нападениях с их стороны, а перекрыть надежно границу не хватает людей. Мне нужна еще хотя бы тысяча воинов.

Столкнувшись с участившимся предательством покорившихся родов дандариев и ненадежностью астакских дваров, Скопасис стал опираться только на тархетов. Чтобы обеспечить безопасность северных границ, ему даже пришлось наделить часть тархетских дваров соседними с савроматами землями.

— Вряд ли они тебе выделят столько, — усомнился Кетуан, покачав седой головой. — Да и какой в этом прок. Мы теряем людей, а дандарии с каждым днем усиливаются за счет беглецов. Думаю, пора напомнить Солсису о его обещании. Помнишь, после второй неудачной попытки переправиться через протоку, он поклялся вернуться и добить укрывшихся на том берегу ублюдков.

— Только захочет ли он об этом сейчас вспоминать, ведь угроза со стороны дандариев и савроматов — гарантия нашей верности, — зло заметил племянник. — И сговорчивости в уплате дани. В этом году мы должны отправить персидскому царю уже три тысячи коней.

— Что он, сдурел?! — возмутился тархетский двар. — Так через несколько лет мы вообще без лошадей останемся.

— Я в прошлом году и две тысячи с трудом собрал, — посетовал племенник. — Причем Солсис об этом прекрасно знает.

— Тогда чего он добивается?..

— Не знаю. Поэтому и просил тебя приехать. А то я тут и так и этак прикидывал, ничего не получается. Ясно одно — если так будет продолжаться, астакские двары скоро тоже побегут к Алику, а мы через год не сможем выставить и пяти тысяч воинов.

— Значит, надо убедить Солсиса покончить с дандариями.

Скопасис с ним согласился, но не знал, как это сделать. Они еще долго обсуждали с дядей доводы для персидского сатрапа, и алдару показалось, что он сможет добиться хотя бы уменьшения податей. Но через пять дней, когда Скопасис проезжал землями катиаров, его опять начали одолевать сомнения. Общаясь с местными дварами, алдар траспиев понял, что и здесь люди страдают от непомерных налогов.

С уходом почти всех фарсагов Солсису пришлось сделать дварами катиаров глав родов хавсаров и даже кусагов. И сейчас все они в один голос жаловались на непосильные подати. Поэтому, встретившись с сатрапом, алдар траспиев вначале заговорил об усиление дандариев, а уже потом намекнул, что из-за таких поборов к ним скоро побегут не только главы отдельных родов, но и астакские двары.

— Мне стало известно, что кое-кто из них уже ведет переговоры, — сгущая краски, даже приврал Скопасис.

— Так чего ты здесь делаешь?! — возмутился Солсис. — Я, что ли, должен разбираться с предателями. Возвращайся и наводи порядок в своих владениях. И чем жестче — тем лучше.

— Чтобы завтра они все к Алику переметнулись. Хороший совет, ничего не скажешь. Да и с кем наводить порядок? У меня надежных воинов едва хватает обезопасить границы. На западе дандарии на севере наши союзники савроматы не дают покоя. Я каждый день теряю людей…

— Ты приехал поплакаться?

— Я приехал просить уменьшить подати или помочь разделаться с укрывшимися в низовьях Гипаниса дандариями.

— Письмо с просьбой их снизить еще весной отправлено царю, — раздраженно сообщил Солсис. — Когда будет ответ — не знаю. А по поводу дандариев надо подумать. Подожди пару дней.

Мысль поправить дела за счет войны с дандариями и союзными им синдами приходила ему и раньше. Но только сейчас после разгрома укрывшихся в горах Краукасиса остатков исседонов и гибели их алдара Хизаса поход на запад стал возможен. Конечно, угроза со стороны исседонов, бежавших на север с сыном алдара Селахом, еще сохранялась, но это уже было не так опасно.

«Одни траспии могут выставить тысяч пятнадцать воинов, катиары — десять тысяч, а еще хамихаты», — прикидывал силы Сосис.

К тому же недавно правитель Масхеты Баир сообщил ему об окончательном разгроме лихонов и подчинении Бадрисом большей части Колхаты.

«А значит, и оттуда можно будет получить воинов…»

Его размышления прервал слуга, доложивший о приходе двара табалов Гехаса. В прошлом году побратиму Азама поручалось восстановить добычу меди в горах, и он неплохо справился. Теперь там, на рудниках, работали пленные дандарии и исседоны, а горцы табалы за ними присматривали.

Но сегодня и Гехас сразу с порога стал жаловаться на непосильную задачу, поставленную перед ним сатрапом. Из-за плохого питания и травм на рудниках большая смертность, и увеличить добычу без новых людей у него вряд ли получится.

— …К тому же уже сейчас ясно, что прокормить всех мы не сможем. Урожай в этом году неважный и я приехал просить тебя помочь с зерном и скотом.

— Хорошо, я распоряжусь насчет людей и продовольствия. Но добычу надо во что бы то ни стало увеличить.

— Есть у меня на примете парочка заброшенных рудников, хотя для их восстановления потребуется время и не меньше пятисот человек.

— Действуй, люди будут, — пообещал сатрап, подумав: «Две-три сотни на первое время он найдет, а дальше?.. Можно было, конечно, обязать дваров выделять на рудники людей и продовольствие, но это не выход…»

И так положение в сатрапии было очень напряженным. А началось все с того что после подчинения траспиев чиновники персидского царя провели перепись населения Сакианы и назначили подати в размере трехсот талантов серебра. Как уж они там считали, но в прошлом году Солсис не смог собрать и половину требуемой суммы. После чего от Дария пришло гневное предупреждение, что, если подобное повторится, сатрапа заменят.

Перспектива лишиться власти племянника Бадриса не пугала, сильнее Солсиса задел бездушный тон, каким это сообщалось, и полнейшее пренебрежение к его прежним заслугам. Как будто не он, а кто-то другой присоединил земли Сакианы к Персии.

— Попробовали бы сами собрать такие подати в разоренных войной землях, — жаловался сатрап приехавшему тем же вечером к нему зятю Азаму. — Поучать и требовать проще всего.

В тот момент Солсису вспомнилась надутая от сознания собственной значительности физиономия лысого халдея, руководившего переписью. Когда сатрапу надоели жалобы дваров на персидских писцов, он решил переговорить с их начальником, но халдей даже не захотел его выслушать.

«Все вопросы к царю, — заявил тогда чиновник. — Я только выполняю волю Дария».

— Представляешь, в Артане они насчитали полторы тысячи человек, две трети из которых старики и дети.

— Вот это и надо объяснить царю, думаю, он поймет, — успокаивал тестя Азам.

— Но я не могу сейчас ехать к Дарию, а в письме обо всем не расскажешь. Да и не доверяю я этим каракулям. Попросил Бадриса помочь, но, когда он увидится с царем, тоже не известно. Так что пока нам придется как-то выкручиваться. А у тебя как дела со сбором податей?

— Тоже плохо, но двары пока только ворчат.

— Как и везде, — кивнул Солсис. — Тут сегодня приехал Скопасис и чуть ли не потребовал уменьшить подати или помочь ему добить дандариев. Так вот мне подумалось, что успешный поход мог бы на время сгладить наши проблемы. К тому же появятся новые данники, там ведь еще союзные дандариям синды и греческие города.

— Только не забывай, что часть исседонов все еще скрывается в горах. Да и сын Хизаса Селах поклялся отомстить за смерть отца и позор сестры.

— Какой еще позор, я собираюсь на ней жениться.

— А как же Ирхус?.. Из-за нее мы можем окончательно испортить отношения с царем савроматов.

— Мне плевать на Балсага после его ухода с Гипаниса, — раздраженно признался Солсис. — А с его дочерью у нас была договоренность. Сын Ирхус стал алдаром катиаров, а все остальное ее не касается.

Азам хотел напомнить тестю, как из-за оскорбленной Амысом жены, сестры Балсага, чуть не началась война с савроматами, но сдержался. Во-первых, Солсис и сам все знал, во-вторых женитьба на сестре Селаха Бедоху могла на самом деле помочь примириться с исседонами, ведь Хизас погиб достойно, как воин.

— Разумеется, удачный поход на какое-то время ослабит напряжение, — согласился Азам. — Но хватит ли у нас сил, ведь часть воинов придется оставить охранять наши кочевья от набегов исседонов.

— Думаю, хватит. Людей хамихатских дваров я оставлю тебе. Архонские и бахонские двары выставят тысяч пять — семь воинов, не меньше катиары, ну и траспии тысяч десять — пятнадцать. Этого вполне достаточно, чтобы разобраться с дандариями. По моим сведениям, они смогут собрать не больше десяти тысяч воинов.

Глава третья

Свой день обычно Фанагор начинал с посещения агоры, справедливо полагая, что обилие товаров и доступные цены — лучшее доказательство благополучия общины. Но сегодня перед самой агорой его перехватил синдский двар Гепах, приехавший по поручению царя Икаты.

Еще в позапрошлом году царь синдов впервые заговорил об участии эллинов в военных действиях, но те и так платили ему дань и отказались вмешиваться в разборки варваров. На этот раз он передавал через Гепаха, что даже готов оплатить помощь греков вычетами из податей и землей. А лично Фанагору пообещал уступить в управление весь остров между протоками, о чем тот давно просил.

— Похоже, Иката серьезно напуган, — съязвил архонт с улыбкой. — Что вашего царя так припекло?

Старик мог позволить себе такую вольность, потому что знал — Гепах не станет доносить. Именно его отец продал грекам часть общинной земли, а сын женился на гречанке и устроил свое хозяйство на новый лад. Теперь он продавал городу ежегодно более трех тысяч мидимнов зерна.

— Позавчера от соседей прискакал гонец с известием, что сатрап Сакианы готовится к походу против дандариев. Ну а после того, как Иката разместил на наших землях их беженцев, мы тоже стали врагами Солсиса.

— Да, вашему положению не позавидуешь, — посочувствовал Фанагор. — Остается надеяться, что вам удастся удержать их на Гипанисе и его протоках, как в позапрошлом году.

— Тогда помог уход савроматов, а сейчас нам не на что рассчитывать. Поэтому Иката просит вас помочь судами, чтобы перекрыть места возможных переправ. Прежде всего у болотистых берегов Меотиды, где без лодок не обойтись.

— Боюсь, мне будет трудно убедить в этом городской совет.

— Царь так же велел передать, что Солсис на дандариях и нас не остановится, у него серьезные проблемы с выплатой дани царю персов. А еще Иката готов за одну выставленную вами лодку с двадцатью воинами платить землей по тысяче аур в месяц или по пятьдесят аур на человека.

Синдский царь знал, чем заинтересовать Фанагора, который уже давно мечтал, чтобы весь остров между протоками Гипаниса, где находился греческий город, принадлежал общине.

— Хорошо, я соберу совет, но если мы и согласимся помочь, то Икате придется закрепить свои обещания в письменном договоре.

Распрощавшись с Гепахом, архонт не стал заходить на агору, а сразу же направился в булевтерий. Там он велел Килону немедленно собрать членов городского совета.

Чувствовалось, что слова Гепаха всерьез встревожили старика. Особенно насторожило его упоминание о персидском сатрапе Солсисе, за деятельностью которого он внимательно следил с того момента, как на северных отрогах Краукасиса появилась новая персидская сатрапия.

В глубине души Фанагор надеялся, что ему не придется на старости лет опять столкнуться с теми, от кого пришлось бежать в молодости почти на край света. Ведь именно персы тридцать лет назад вынудили теосцев покинуть родной город. Он и сейчас хорошо помнил тот день, когда стало ясно, что защитникам Теоса остается или умереть, или бежать. Тогда многие старики предпочли смерть на стенах родного города, запретив поступить так же молодежи.

«Вы должны позаботиться о вдовах и сиротах», — наставляли они, прощаясь.

Именно данный завет и не позволил сотнику Фанагору смириться, когда после покупки земли в окрестностях Абдер, где они поселились после бегства, многие вдовы оказались обделенными. В конце концов всем недовольным пришлось переселиться на Киммерийский Боспор, получив справедливую долю из вывезенных с Теоса общинных средств.

«…И что теперь?» — подумалось ему.

А тем временем уже начали собираться члены городского совета — тридцать человек — по одному от четырех кварталов, не считая представителей пригорода, Кепского селения и речного поселка. Их архонт решил не ждать и, как только в зале булевтерия собралось большинство, открыл заседание пересказом предложения царя синдов:

— …Два года назад мы ему отказали. Но сейчас Иката, можно сказать, предлагают нам стать хозяевами всего острова, и я считаю, что такую возможность нельзя упускать. К тому же свободные общинные земли на исходе и через год-другой мы уже не сможем выделять новые наделы молодежи, во всяком случае по шестьдесят аур, как сейчас.

— А что будет, если синдам даже с нашей помощью не смогут задержать варваров? — поинтересовался всегда и во всем сомневающийся клазоменец Никандр. — Ведь тогда они нам все припомнят.

— Ты думаешь, расправившись с дандариями и синдами, персы оставят нас в покое, — заметил наварх Харелай. — Плохо ты их знаешь. Какое бы мы сейчас ни приняли решение о помощи синдам, город надо готовить к обороне.

— Какая оборона с нашими глиняными стенами, — возразил седой старик, сидящий рядом с Никандром. — Ты забыл, Харелай, какие стены были в Теосе, каменные, высотой в двадцать локтей, и то нам пришлось их оставить.

Фанагору вспомнилось, как после неудачного штурма персы начали возводить вокруг города насыпи, подводя их с каждым днем все ближе и ближе к стенам. Защитники Теоса пытались мешать, делая ночные вылазками, но персы упрямо и настойчиво продолжали работу.

— Поэтому и надо сделать все, чтобы задержать варваров как можно дальше от города, — заявил архонт, возвращая собравшихся к обсуждаемому вопросу. — Конечно, не за пятьдесят, а как минимум за сто аур в месяц на каждого выставленного нами воина. Причем участие в военных действиях примут только желающие, а если их будет недостаточно, остальных предлагаю набрать из общинных рабов и метеков, первым обещав свободу, вторым — полноправное гражданство. И чтобы потом они не предъявляли претензий на полученную от синдов землю, городская казна будет выплачивать им жалованье. Скажем, рабу по одному оболу, метеку — по два, горожанину — по четыре обола в день.

— А как с личными рабами, пожелавшими воевать? — полюбопытствовал кто-то из членов совета.

— Община готова их выкупить, — пообещал Фанагор. — Но не больше чем за сорок драхм.

— А что все-таки насчет нашей безопасности? — напомнил Никандр.

— Разумеется, городские стены надо укрепить, стоит подумать и над обороной южной протоки, — согласился архонт с предложением Харелая. — Ну а на крайний случай предлагаю на одном из островов у Ахиллесовой косы оборудовать лагерь для женщин и детей.

— Если опасность столь велика, не лучше ли договориться с персами, — предложил староста Кеп Деморат, только что появившийся в зале заседания. — Тридцать лет назад совет Теоса уперся, и что из этого вышло. А милетцы пошли на переговоры и живут сейчас спокойно. Не все ли равно, кому нам платить подати.

Это был явный вызов, и не столько Фанагору, сколько всему старшему поколению. Деморат покинул Теос мальчишкой и мог так заявлять. Особенно после проявления пренебрежения архонта к жителям Кеп, ведь о собрании городского совета он узнал совершенно случайно.

Еще лет пятнадцать назад на северной протоке Гипаниса греческой общиной были дополнительно куплены сорок тысяч аур земли. Фанагор решил взять под контроль и северную протоку, где появился поселок названный Кепы. Селилась там в основном молодежь, которая уже давно добивалась независимости в решении хотя бы местных вопросов.

— Я с персами ни о чем договариваться не стану! — резко заявил Фанагор. — Выбирайте себе для этого другого архонта. А о тебе, Деморат, я был лучшего мнения.

— Никто и не собирается с ними договариваться! — поддержал друга возмущенный Харелай. — Мы не были рабами персов и не станем. Давайте голосовать!..

Городской совет почти единогласно поддержал предложения Фанагора, и теперь оставалось добиться одобрения остальных горожан. Помощь синдам приравнивалась к объявлению войны, а такое решение мог принять только сход всех полноправных граждан. Его назначили на вечер после завершения торговли на агоре.

— Килон, проследи, чтобы там не было посторонних, и подготовь все для голосования, — распорядился архонт после окончания собрания. — А вас, друзья, я прошу задержаться, нам надо еще кое-что обсудить.

Последние слова Фанагора относились к стратегу Нестору и наварху Харелаю — его друзьям и ближайшим помощникам. Вместе с ними он приплыл сюда, чтобы подобрать место для будущего города, а потом они вместе заботились о его благополучии и процветании. И сейчас именно с ними он хотел еще раз обсудить столь важное для общины решение.

— …Конечно, если дандариям и синдам не удастся остановить персов, мы окажемся в трудном положении, — размышлял вслух Нестор, одобрив в целом принятое решение. — Поэтому нам нужно заранее подумать об организации обороны низовий Гипаниса, и в первую очередь по протоке в Понтийское озеро.

— Местами она очень узкая и к тому же слишком длинная, — возразил Харелай. — Для ее обороны потребуется много людей и конный отряд для быстрой переброски при возникновении опасности прорыва.

— Значит, кроме архонтов соседних городов, с которыми я собираюсь встретиться, нам стоит переговорить с синдскими дварами, — подытожил Фанагор. — Эти переговоры Нестор возьми на себя, как и организацию обороны по Понтийской протоке. Килона утвердим на сегодняшнем сходе таксиархом и поручим укрепление города, а тебя, Харилай, как наварха, я попрошу заняться снаряжением речной флотилии.

Строительство речных судов была идея Харелая, как и общинная монополия на торговлю зерном, благодаря чему теперь городская казна ежегодно получала больше двадцати тысяч драхм чистой прибыли. Примерно столько же поступало в казну и от общинных хозяйств, созданных стараниями и настойчивостью самого Фанагора.

— Да, завтра с утра мне понадобятся три лодки для доставки писем архонтам Гермонассы, Патрия и Киммерийского городка, — вспомнил архонт, прощаясь с друзьями. — И еще, Харелай. попроси кого-нибудь из кормчих подобрать место под лагерь для беженцев. Нам сейчас надо быть готовыми к любому развитию событий.

— Лучше я сам этим займусь, — пообещал тот. — У меня как раз есть на примете подходящий островок.

— Тогда возьми с собой ситоарха Дионисия, я ему хочу поручить строительство лагеря для беженцев.

Глава четвертая

В то утро Ариант проснулся позже обычного и еще долго лежал, размышляя, как встретит его брат матери Плин: «…Может, на самом деле не горячиться и дождаться весны. Купец говорил, что еще никто из греков не поднимался в верховья Сигриса даже летом. Значит, придется туда добираться самим. А лошади?.. И как поведет себя царь савроматов, будучи дядей Иданфирсу?..»

Последние дни эти вопросы не давали ему покоя, преследуя даже восне. И ответов на них скифский царевич не находил. Как и на главный вопрос — захочет ли дядя ему помочь?

Еще в детстве Ариант слышал, как его прапрадед Спаргапит, поссорившись со старшим братом Прототием, ушел за Танаис и поселился в землях будинов. А позже, объединившись с гелонами, он изгнал владевших побережьем Понта и Меотиды агафирсов, и с того времени оба племени всегда поддерживали друг друга. Конечно, бывали и разногласия, но никогда еще на протяжении уже пяти поколений они не враждовали.

«Нет!.. Без поддержки меня дварами сколов дядя не отважится на открытое выступление», — подумал юноша, вставая с набитого сеном матраса.

Управляющий общинным хозяйством Самий, как и Килон, с опаской отнесся к свалившимся на его голову варварам и разместил их в пустующей овчарне по соседству с усадьбой, не поскупившись на покрывала, одеяла и подушки. Только для скифского царевича он сделал исключение, поселив отдельно в стоящей рядом с овчарней сторожке.

— Как спалось? — поинтересовался у выходящего из сторожки Арианта начальник его охраны Прот с кувшином воды в руках и полотенцем на плече. — Умываться будешь?..

Сколько себя помнил Ариант, этот пожилой с сединою на висках воин всегда был рядом, постоянно заботясь и оберегая его. Именно он в тот вечер, после похорон отца, настоял, чтобы царевич не ночевал в своем шатре, и позже, когда они бежали, взялся задержать преследователей.

— А как тебе тогда удалось найти нас в плавнях? — неожиданно спросил, умываясь, Ариант.

— Как, как! Следы в степи, примятый камыш и ближайший островок. Огорчил ты меня. Выходит, плохо я тебя учил уходить в степи от погони.

— Не расстраивайся, мы все же от них ушли. Правда, не совсем туда, куда хотели… Как думаешь, стоит нам сейчас плыть на Танаис или лучше дождаться весны?

— Весной степями пробираться сподручнее. Но захотят ли здешние греки кормить нас всю зиму, а потом еще бесплатно отвозить на Танаис. Все они торгаши, пекущиеся лишь о выгоде. Может, лучше на них не надеяться, купить лошадей и под видом торговцев пробираться на север?

— Я уже думал об этом, но управляющий говорил, что в землях траспиев сейчас не спокойно. Да и вряд ли моей золотой гривны и браслетов хватит на покупку лошадей и товаров.

Отсутствие средств было еще одной головной болью Арианта. Даже если они попадут на Танаис, им там нужно будет покупать лошадей. А как это сделать, не привлекая внимания, он не знал. Можно, конечно, коней украсть, но это было чревато другого рода осложнениями.

— Значит, остается только надеяться, что местный архонт сдержит обещание, — заметил задумчиво Прот. — Иди поешь.

Поздоровавшись с юношами, сидевшими под навесом, за столом, заставленным мисками с фруктами и кувшинами с вином, царевич выбрал кисть винограда и отломил кусок лепешки.

— Чего ты такой кислый? Может, и тебя Латона отшила, как Тимна, — пошутил Ликас, весело улыбнувшись. — А то мы с ним на это поспорили, и, похоже, я проиграл.

Эти двое молодых людей были дварами сколов и могли себе позволить подобные вольности. Особенно после того, как бежали вместе с царевичем, в отличие от многих других его приятелей.

Арианту вспомнилось, как, натолкнувшись на большой отряд всадников, они готовились к бою и как тогда Тимн и Ликас подъехали и встали рядом с ним. К счастью, это оказались авхаты, возвращавшиеся с похорон царя Савлия. Как переселенцы, они не участвовали в выборах, и им было все равно, кто станет новым царем у паралатов.

Тогда царевичу подумалось, что это судьба. Пробраться в земли гелонов шансов у него было мало, и он решил заручиться поддержкой предводителя повстречавшихся авхатских дваров. Алдар сигнахов Армис согласился не только выступить на стороне царевича, но и убедить Таксакиса сделать то же самое.

Отец Арианта поселил беглецов с Краукасиса на спорных с агафирсами землях. Причем тем пришлось потеснить не только кровных врагов паралатов — агафирсов, но и меланхленов. Захват переселенцами их земель очень не понравился соседям, и там не прекращались стычки. Потери несли все стороны, но чувствительнее они были для беженцев с Краукасиса.

Однако, несмотря на заверения алдара сигнахов, возглавлявший беженцев с Краукасиса Таксакис неожиданно отказался даже встречаться с Ариантом, и беглецам пришлось искать убежище у греков, сначала в Ольвии, а потом в Борисфениде.

Воспоминания скифского царевича прервало неожиданное появление Килона.

— Архонт хочет тебя видеть, — поздоровавшись с Ариантом, сообщил начальник городской стражи. — Моя колесница в твоем распоряжении.

После знакомства с Фанагором царевич встречался с ним только один раз. Архонт сам приехал поинтересоваться, как разместили его гостей, но на свой главный вопрос Ариант тогда так и не получил ответа. Он только понял, что все зависит от того, в каком состоянии и, главное, когда вернутся суда из Синопы.

Из расспросов дорогой Килона скифский царевич узнал, что общинные суда еще не возвратились. А вот зачем тогда его пригласил архонт, он так и не выяснил. То ли начальник городской стражи этого не знал, то ли просто не захотел говорить.

Фанагор встретил царевича радушно, пригласив позавтракать с ним.

— Спасибо! Я только что поел, — отказался Ариант, с любопытством осматривая внутренний дворик дома архонта, куда его привел Килон.

— Ну, тогда хотя бы немного вина, — предложил Фанагор, приглашая гостя за стоящий в тени, под навесом из виноградных лоз, столик. — Не обижай старика отказом. А то я и так чувствую себя виноватым, потому что в ближайшее время я не смогу тебе ничем помочь. Вчера стало известно, что персидский сатрап Солсис намеревается покорить не только синдов, но и наши города. В такой обстановке я не могу, просто не имею права отправлять куда-то суда, когда они вернутся из Синопы.

— И что нам делать? — растерянно спросил юноша.

— Не знаю. Но жить вы можете здесь сколько захотите, вот только безопасности теперь я вам гарантировать не могу. А хочешь — переправлю вас на тот берег, в Нимфей или Пантикапей, оттуда тоже плавают на Танаис.

— Только весной или летом, — заметил расстроенный Ариант, прежде всего подумав, на что они будут там жить.

— Есть и другое предложение, — после короткой паузы продолжил архонт. — Мы решили создать конный отряд, и я предлагаю тебе его возглавить. Как гиппарх — начальник конницы — ты будешь получать по шесть оболов в день, а твои люди по три. Сколько времени продлится война, не знаю, но когда она закончится, одно из наших судов доставит вас на Сигрис. Это я обещаю твердо.

— Но у меня всего шестнадцать человек, — напомнил юноша. — К тому же нам нужны лошади, оружие, снаряжение.

— Все будет, и люди тоже. Так что подумай над моим предложением, посоветуйся, а завтра я жду тебя с ответом. И запомни, независимо от принятого решения вы останетесь моими гостями.

После таких слов у Фанагора были все основания считать, что Ариант согласится возглавить их конницу. А значит, если Нестору удастся договориться с местными дварами, все они окажутся под началом скифского царевича. Архонт прекрасно сознавал, что даже рядовые синды не согласятся, чтобы ими командовал какой-то эллин.

— Приехал Диодор и ждет тебя в булевтерии, — доложил домоправитель Пасикл, и Фанагор попрощался с юным скифом.

Сейчас ему предстояло еще более сложное дело — убедить архонтов соседних городов объединиться. Сделать это было непросто из-за постоянных разногласий между общинами, к тому же Гермонассу основали эолийцы, которые и так всегда недолюбливали ионийцев.

Поэтому старик и поспешил в булевтерий, надеясь вначале переговорить наедине с архонтом Патрия Диодором. Но когда он туда пришел, то застал там и архонта Гермонассы Мелонипа. К тому же им обоим уже было известно о просьбе синдского царя, так что Фанагору оставалось только рассказать подробности.

— …Но это не главное, — подытожил он. — По моим сведениям, персидский сатрап Солсис не остановится на покорении синдов. Над нами тоже нависла угроза порабощения, именно ее я пригласил вас обсудить.

— И что ты предлагаешь? — удивленно поинтересовался Мелонип.

— Объединиться. У меня есть сомнения, что дандариям и синдам удастся остановить персов. Поэтому я предлагаю организовать совместную оборону Понтийской протоки и низовий Гипаниса.

— У синдов не получится, а мы персов, конечно, одолеем, — съязвил архонт Гермонассы. — А не лучше ли просто с ними договориться? Мы платим синдам, теперь станем платить другим варварам. Какая разница?

— Разница только в том, что персы захотят в два-три раза больше денег и потребуют еще выполнять другие повинности.

— Это у них обычное дело, — поддержал Фанагора Диодор, живший одно время в Милете. — С каждого человека они брали по шесть драхм, за исключением малолетних детей. А еще подати сатрапу, строительство дорог, военная служба — всего и не упомнишь.

— Поэтому мы решили оказать помощь синдам, а если у них не получится задержать персов, организовать оборону Понтийской протоки. Надеюсь, в этом нам помогут местные двары, переговоры с которыми ведет сейчас Нестор. Сам Иката, как мы узнали, в случае поражения собирается отходить в горы и на побережье в земли торетов.

— Слышал, он обещал оплатить нашу помощь, — полюбопытствовал Диодор. — И сколько?

— По тысяче аур земли в месяц за лодку с двадцатью воинами. Но мы будем требовать в два раза больше, по сто аур за каждого выставленного нами война. Так что, если захотите, присоединяйтесь к нашим судам.

— А я вот слушаю и никак не могу понять, зачем ты меня сюда пригласил, — неожиданно спросил Мелонип, с трудом скрывая свое раздражение за отведенную ему роль статиста. — Оказывается, все уже решено, и мы должны только поблагодарить Фанагора за заботу о нас, слабоумных.

— Не понял? — удивился Фанагор, вопросительно посмотрев на архонта Гермонассы.

— А чего тут непонятного! Вы приняли решение помочь синдам и собираетесь организовать оборону низовий Гипаниса. Но мы-то тут при чем. Я не вижу предмета для обсуждения, мы можем только присоединиться к вашим решениям или нет.

— Ну и что из того. Да, приняли решение, но это совсем не означает, что мы его не изменим, если ты предложишь что-нибудь лучше.

— Я уже говорил, прежде надо попробовать договориться с персами, а если не получится…

— Договариваться с персами я не буду, — перебил его грубо Фанагор, не дослушав. — Если хочешь, можешь сам пробовать.

— Ну, тогда мне здесь нечего делать! — заявил обиженный Мелонип. — А о твоих и царя Икаты предложениях я сообщу городскому совету.

После ухода архонта Гермонассы Диодор стал расспрашивать хозяина о подробностях договора с синдами. Его явно заинтересовало предложение варваров оплатить военную помощь землей. Значит, у Фанагора оставалась надежда убедить присоединиться к ним и архонта Киммерия.

— Составь и на Патрий договор с Икатой, — попросил Диодор, прощаясь. — Думаю, мне удастся убедить совет его одобрить. Но выставить мы сможем только четыре судна, еще человек двадцать я пришлю в конный отряд.

— Это уже кое-что, — обрадовался Фанагор. — Кстати, ты не будешь возражать, если объединенной речной флотилией станет командовать Харелай?

— У кого больше судов, тот и назначает наварха, — согласился Диодор. — Вполне справедливо.

Глава пятая

Уже совсем стемнело, когда Мелонип добрался до Гермонассы. За всю дорогу он так и не смог успокоиться от душившей его злости на Фанагора и сознания своего бессилия что-либо изменить. Ведь разгромив синдов, персы не станут разбираться, кто из греков им помогал, ионийцы или эолийцы.

Можно, конечно, на время укрыться на другом берегу пролива, но у архонта рядом с городом была усадьба с прекрасным садом и виноградниками, а там же мастерские — гончарная и скорняжная, в которые он вложил все средства. А рабы — их с семьями насчитывало почти два десятка. Куда их денешь?

Самым разумным, как он и предлагал Фанагору, было бы заранее договориться с варварами. Значит, теперь ему самому придется кого-то к ним посылать. Но прежде такое решение должен утвердить городской совет, и лучше, чтобы оно исходило не от него — Мелонипа.

— Ну что копаетесь как сонные мухи! — прикрикнул он на стражников, долго открывавших городские ворота. — Распустил вас Титарм…

В тот момент архонту подумалось, что именно его двоюродному брату Титарму можно поручить высказать на совете мысль о переговорах с персами, если ее не озвучит кто-нибудь другой. А вот кого послать?

Найти ответ на этот вопрос помогла жена, после того как в постели он рассказал ей, какая угроза над всеми ими нависла.

— Поручи Архенакту, он торгует на Гипанисе и знает язык варваров, — предложила она.

Мелонип и сам подумывал об Архенакте, но после того, как стратегом стал двоюродный брат архонта, а не строптивый купец, отношения у них испортились.

Дело в том, что дед Архенакта переселился сюда вместе с Семандром — первым архонтом города — и всю жизнь занимал должность стратега. Затем ее унаследовал его сын, поэтому, естественно, внук обиделся, когда после смерти отца стратегом стал не он.

— Ну и что как обиделся, — возразила на сомнения Мелонипа супруга. — Ведь его семья тоже в опасности.

— Семью недолго и вывезти. Я слышал, Архенакт уже давно размышляет о переселении в Пантикапей.

— Но пока он живет здесь, ты, как архонт, можешь ему просто приказать.

Уже засыпая, Мелонип подумал, что лучшей кандидатуры ему все равно не найти, но вначале надо добиться, чтобы городской совет принял правильное решение. Для этого на следующий день он, как мог, сгустил краски, рассказывая, что их ждет, если они решат выступить против персов в союзе с синдами и дандариями.

— …Фанагор в крайнем случае отсидится за протокой на острове, а мы такой возможности не имеем.

На лицах собравшихся греков появились явный испуг и растерянность. Особенно после того, как архонт поинтересовался у собравшихся членов городского совета, что делать.

— Город совсем не готов к обороне, — первым нарушил затянувшееся молчание двоюродный брат архонта стратег Титарм. — Стены и воротная башня нуждаются в основательном ремонте. Надобны дротики, стрелы, камни для пращей, с имеющимися запасами мы не продержимся и дня.

— Тогда, может, стоит помочь синдам, — неожиданно предложил кузнец Асандр. — Тем более что они обещают расплатиться землей…

— Обещать можно все что угодно, — перебил его купец Евмен. — Я уже третий год жду от Икаты наказания грабителей и возвращения моих товаров. А мы ведь платим по тридцать мин ежегодно за нашу безопасность.

— Можно временно переселиться на другой берег Боспора, — как бы рассуждая вслух, произнес кто-то из заднего ряда.

— С тремя монерами и триаконтерой Архенакта это будет непросто сделать, — заметил Мелонип.

— Какое еще переселение! — возмутился Евмен, тоже владелец большого поместья и прекрасного дома за городом. — Кто нас ждет на том берегу. Надо немедленно приступить к ремонту городских стен и отправить кого-то на переговоры с персами.

После его слов большинство собравшихся вопросительно посмотрело на архонта.

— Я согласен с Евменом. Если варвары увидят, что им ничего не стоит взять город, условия для нас могут быть жестче. А для поездки к варварам нужен смелый, надежный и ловкий человек, который возьмет на себя переговоры. Еще нужны деньги на подарки, но налоги собираются плохо.

— Деньги найдем, в крайнем случае скинемся, — предложил тот же Евмен. — Главное, чтобы они не были выброшены на ветер.

— Ну, этого обещать не могу, переговоры с варварами всегда дело рискованное и опасное, — поспешил заявить архонт. — А кого пошлем?

Так как все молчали, Мелонип посмотрел на двоюродного брата Титарма, после чего тот сразу назвал имя Архенакта. Объяснив свое предложение тем, что купец торгует на Гипанисе, знает язык варваров и те места.

— Слишком вызывающе он себя ведет, — заметил Евмен. — Даже отказался войти в городской совет. Да и согласится ли еще Архенакт?

— Это уже моя забота, — заверил всех собравшихся архонт. — К тому же мы поручим ему только предварительные переговоры. Хотя, если у кого-то есть другие предложения, давайте обсудим.

Как он предвидел, других кандидатур не назвали, и архонт попросил утвердить Архенакта послом к варварам и одобрить запрет судам покидать пристань без разрешения городского совета. После чего они начали обсуждать ремонт городских стен и кому за какой участок работ отвечать.

Когда заседание совета закончилось, у выхода из булевтерия Мелонипа уже поджидал Архенакт. Как и рассчитывал архонт, после появления на его триаконтере городских стражников купец обязательно захочет с ним встретиться.

— Что за дела?! По какому праву твои стражники распоряжаются на моем судне? — с трудом скрывая возмущение, зло спросил купец.

— Не мои, а городские, и действуют они по решению совета. В связи с персидской угрозой мы вынуждены запретить судам покидать гавань.

— Какая еще угроза?! Сначала персам надо разобраться с дандариями и синдами. В позапрошлом году, как ты помнишь, им это так и не удалось сделать.

— Надеюсь, и ты помнишь, что тогда городской совет тоже принял такое решение заранее. Мы не имеем права рисковать.

— Но мне надо всего пару дней, чтобы отвезти товары в Пантикапей. Я уже договорился там с людьми и не могу их подвести.

— Хорошо, я готов пойти на встречу, если и ты согласишься помочь городу. Мы решили попытаться заранее обезопасить себя от нападения варваров. Так вот совет поручает тебе переговоры с персами.

— Почему именно мне? Я ведь даже не член городского совета.

— Дело поправимое, было бы твое желание. Только на переговорах с варварами это вряд ли поможет. Главное что ты знаешь их язык и бывал в землях траспиев. На Понтийском озере у вас с братом есть лодка, загрузишь ее всем необходимым и поплывешь вверх по Гипанису. Все расходы оплатит городская казна.

— В таком деле можно запросто лишиться головы, — заметил купец, задумавшись. — Какая-то неравноценная получается сделка.

— Почет и уважение общины тоже чего-то стоят. Могу к ним добавить должность наварха, но только после успешных переговоров.

Архенакт хотел было попросить разрешения вывезти семью в Пантикапей. Но в последний момент передумал, сообразив, что Мелонип вряд ли на это согласится. Учитывая их отношения, семья купца для архонта была гарантией, что тот сделает все возможное, чтобы договориться с персами.

— Ладно, я выполню поручение городского совета. Но завтра мое судно должно отплыть в Пантикапей.

Однако Архенакта еще долго не покидало ощущение, что он продешевил. Ведь купцы Гермонассы уже давно отказались торговать по Гипанису, не выдержав конкуренции с собратьями из Фанагории и Патрия. С другой стороны, он и так считал себя уважаемым в городе человеком, а должность наварха, хотя и почетная, его мало привлекала.

Торговлей на Гипанисе и Понтийском озере в последние годы занимался его младший брат Феокид, с которым купец решил посоветоваться, зайдя к матери, где тот жил. Сам же Архенакт, когда еще был жив отец, отделился от родителей сразу, как только женился.

— Наша монера в порядке, — сообщил Феокид, когда старший брат рассказал ему о поручении городского совета. — Только сомневаюсь, что синды пропустят тебя в верховья Гипаниса. Могут даже товар и лодку отобрать.

— Мелонип обещал оплатить все убытки.

— И ты ему веришь?

— Что, я похож на идиота? Но у нас нет выбора, все оливковое масло и вино здесь не продать. К тому же я решил вывезти в Пантикапей большую часть нашего серебра. Передашь его на хранение Герпию и переговори с мужем нашей сестры о покупке там дома.

— Ты собираешься переселиться в Пантикапей?

— Пока не знаю. Но наши семьи отсюда надо вывезти. Как-то не верится мне, что этот жирный боров архонт при его трусости и жадности сможет обезопасить город. Даже если мне удастся договориться с персами.

— Тогда давай я сразу заберу их с собой.

— Так Мелонип их и выпустит. Они сейчас нужны этому подлецу, как гарантия моей заинтересованности в успехе переговоров с варварами. Поэтому я даже не стал его просить. Мы сделаем по-другому. Пусть Герпий наймет лодку и приплывет за ними уже после твоего возвращения из Пантикапея. Но не сюда, а, скажем, к Корокондаме.

— Мне кажется, ты переоцениваешь предусмотрительность этого недоумка.

— Хорошо, можешь попробовать завтра взять с собой мать и хотя бы наших старших детей. Скажешь, она решила навестить дочь, а внуки ее сопровождают.

Архенакт оказался прав, только после того, как их мать и дети сошли на берег, Мелонип разрешил триаконтере покинуть гавань.

Глава шестая

— Староват я для таких поездок, — пожаловался Нестор, усаживаясь на скамейку напротив Фанагора. — За день туда и обратно да еще переговоры с этими упрямыми варварами. В общем, Иката согласился на сто аур земли в месяц за каждого выставленного нами воина, но отказался подписывать договоры, пока обещанные суда не появятся на Гипанисе.

— Ну, это решаемо, — облегченно вздохнул архонт. — Харелай обещал сегодня закончить подготовку судов, и завтра они смогут отплыть. А как царь отнесся к передаче под наше управление всего острова?

— Сначала покривился, но, когда я ему сообщил, что мы еще готовим сотню конных воинов, обещал, что вся получаемая нами земля будет выделена на острове.

— А как с Понтийской протокой?

— Харелай оказался прав — местами там можно перейти, не замочив колен. И все же я буду настаивать на ее обороне. Если удастся собрать достаточно сил, задержать врага пусть даже на какое-то время на ней можно. Со мной согласился Гатах, пообещав поговорить с соседями. Хотя, чтобы подстраховаться, нам следует укреплять переправу на южной протоке.

— Туда уже отправлены люди, так что не беспокойся, отдыхай, а завтра Харелай кого-нибудь за тобой пришлет. Тебе придется еще раз съездить к царю и вернуться со скрепленными его печатью договорами.

Организовать оборону Змеиного острова, с которого можно было контролировать переправу через южную протоку, архонт поручил Килону. Зять, утвержденный таксиархом, также занимался ремонтом городских стен. Хотя особой надежды на сделанные из бревен и сырцового кирпича стены не было, их решили тоже отремонтировать.

Окруженные не особенно воинственными варварами, греческие переселенцы не стали возводить вокруг города дорогостоящих каменных стен, ограничившись лишь акрополем и приворотными укреплениями. О чем сейчас очень сожалел Фанагор, проклиная себя в душе за желание сэкономить.

«…Значит, надо сделать все возможное, чтобы остановить варваров как можно дальше от города», — подумалось ему.

Об этом он напомнил Нестору и Харелаю, прощаясь с друзьями на причале в речном поселке. Те, разделяя его опасения, понимали, как, впрочем, и сам Фанагор, что сейчас от них зависит немногое. Даже надежно перекрыть низовья Гипаниса с двенадцатью монерами было непростым делом.

Монерами назывались беспалубные суда от двадцати до тридцати локтей в длину, с различным количеством гребцов. Сейчас их число было максимальным — от двенадцати до шестнадцати, к тому же на каждой монере находилось от четырех до шести воинов-лучников.

Покинув речной поселок, флотилия направилась в дальний угол Меотского озера, где в него впадал самый полноводный рукав Гипаниса, который эллинам и предстояло охранять. Харелай решил лично осмотреть места возможных переправ и все известные броды, что задержало греков. Только на третий день они подплыли к военному лагерю царя синдов.

Лагерь варваров раскинулся на левом берегу Гипаниса, в том месте, где река ближе всего подходила к отрогам гор. Именно здесь Иката предлагал царю дандариев Алику совместно встретить врага, и именно сюда он отступил, узнав о вторжении в синдские земли большого конного отряда персов.

— А я ведь предупреждал дандариев, что персы могут обойти их через наши земли, — пожаловался Иката приехавшим грекам. — И что я мог сделать против десяти тысяч, после того как отправил три тысячи воинов на помощь дандариям?!..

— Значит, персы уже переправились через Гипанис и ударили в тыл нашим союзникам, — уточнил Нестор. — А что сейчас там происходит?

— Не знаю. Я послал воинов выяснить, но пока никто из них не вернулся.

Стратег многозначительно посмотрел на наварха Харелая и напомнил царю синдов о неподписанных договорах. Иката не стал, как в прошлый раз упираться и тут же подписал привезенные греками договоры, приложив к ним свою печать.

— Надеюсь, теперь за безопасность низовий Гипаниса я могу быть спокоен? — поинтересовался синдский царь, передавая Нестору договоры.

— Мы сделаем все возможное, чтобы персы там не переправились, — пообещал Харелай.

— Но только то, что в наших силах, — добавил он, когда они с Нестором вышли из царского шатра. — Если я правильно понял варвара и твой взгляд, нам следует готовиться к худшему.

— Похоже, так. Если персы расправятся с дандариями, одним синдам против них не устоять, — подтвердил греческий стратег. — Поэтому отплывай, а я пойду, разыщу Гепаха. Надо быстрее решать вопрос о совместной обороне протоки.

Греки договорились, что ставка наварха будет находиться на Гипанисе рядом с тем местом, где начиналась Понтийская протока. После чего друзья распрощались, и Нестор отправился на поиски Гепаха. Но встретился он с ним только вечером, когда в синдском лагере уже стало известно о поражение дандариев.

— Говорят, Алик погиб, — сообщил греческому стратегу синдский двар только что вернувшийся из разведки. — Пойдем к Икате. У него сейчас как раз приехавший Пирас — дядя Алика.

В царском шатре было душно и тесно. Там собрались все синдские двары и с тревожными лицами слушали рассказ Пираса о сражении с персами.

— …Когда стало ясно, что через час с нами будет покончено, я собрал, кого смог, решив пробиваться к Гипанису. Персы не ожидали такой наглости, и нам удалось пробиться к реке. Моего племянника похоронили уже на вашем берегу.

Двар дандариев закончил рассказ, и в шатре воцарилась напряженная тишина. Перспектива неизбежного поражения подействовала на синдских дваров удручающе. Все прекрасно понимали, что после столь активной поддержки дандариев замириться с персами уже не получится.

— А что с нашими воинами? — поинтересовался Иката, первым нарушив тягостное молчание.

— Со мной переправилось около сотни человек, что с остальными — не знаю.

Синдский царь хотел расспросить подробнее, но не успел. В шатер вбежал запыхавшийся воин с известием о многотысячном отряде персов, переправляющемся через Гипанис.

— Выступаем немедленно! Мы не должны пропустить их на этот берег…

Иката уже садился на коня, когда ему доложили, что это переправляются не персы, а беженцы дандариев, в основном старики, женщины и дети. Но синдский царь не стал отменять выступление, решив проверить, сколько времени потребуется воинам на сборы. И был крайне недоволен, когда только через час последний отряд покинул лагерь. За это он, гневно не подбирая выражений, отчитал дваров, когда те опять собрались в его шатре.

— …Так дело не пойдет! Если мы хотим выжить, то должны все делать проворнее. Наши заставы на берегу Гипаниса малочисленны, они и полчаса не продержатся.

— А сколько мы сможем так удерживать персов? — поинтересовался один из дваров. — Не лучше ли сразу отойти в горы, где укрылись наши семьи?

— Чтобы подвергнуть их раньше времени опасности? — спросил раздраженно царь. — Или ты думаешь, нам дадут там спокойно отсидеться? Не надейтесь! Поэтому мы должны как можно дольше удерживать персов на том берегу и отойти в горы только после того, как они переправятся.

После долгих споров его план одобрило большинство дваров. Но часть их во главе с Гепахом продолжала настаивать на отступлении к Киммерийскому Боспору, где каждая из проток Гипаниса могла стать естественным рубежом на пути персов.

— Вот вы и организуйте их оборону, — предложил Иката. — Я же не против. Объединитесь с греками и дандариями. Кстати, Пирас сейчас находится у переправившихся беженцев. Съездите, поговорите с ним.

Четверо синдских дваров во главе с Гепахом решили немедленно воспользоваться советом царя. Они взяли на встречу с Пирасом и греческого стратега Нестора, который, узнав об их согласии оборонять протоку, воспрял духом. Но дядя Алика отнесся к предложению союзников без особого энтузиазма.

— У меня почти три тысячи беженцев и всего четыре сотни воинов, — с горечью признался он. — А для обороны такой длинной протоки надо по крайней мере пару тысяч человек. И то мы продержимся в лучшем случае всего несколько дней. У Солсиса слишком много воинов.

— Часть их ему придется отправить преследовать Икату, — заметил Гепах. — Тот намеревается отступать в горы, где у большинства дваров укрылись семьи. Так что еще совсем неизвестно, против кого персы двинут основные силы. К тому же у нас нет выбора — лишние рты в горах никому не нужны.

Последняя фраза касалась больше дандариев, и было заметно, что Пирас правильно понял синдского двара.

— Хорошо. Давайте попробуем, — согласился он. — Завтра я поведу беженцев к протоке и все как следует, там осмотрю. А вы передайте Икате, что в ближайшие дни персы обязательно попытаются переправиться через Гипанис. Так что пусть смотрит в оба глаза.

Гепах хотел оставить ему проводника, но его миссию неожиданно взял на себя Нестор. Греческий стратег решил поближе познакомиться с Пирасом, чтобы даже в случае провала их плана можно было объединить варваров под командованием Арианта и держать ситуацию под контролем.

— Я провожу его до Понтийской протоки, а потом поеду домой.

— Поторопи Фанагора с конным отрядом, — напомнил Гепах, прощаясь. — И было бы не плохо часть беженцев расселить где-нибудь у вас на острове. Боюсь, что здесь их скоро будет нечем кормить.

Предложение синдского двара не очень понравилось Нестору. Но теперь он знал, чем расположить к себе предводителя дандариев.

Глава седьмая

После вчерашнего застолья по случаю победы над дандариями Солсис проснулся с ужасной головной болью.

«Не надо было столько пить, — подумалось ему с раздражением. — И чего не остановился…»

Персидский сатрап попытался вспомнить, что ему помешало это сделать, но ничего не получалось. Голова кружилась, к горлу подступила тошнота. Наконец Солсису припоминались упреки дваров по поводу несправедливого раздела добычи. Всех пленников и большую часть захваченного скота сатрап распорядился отправить в Артан на погашение долга царской казне.

«Жадные недоумки, — подумал он со злостью о дварах. — Языки надо вырывать за такие речи…»

— Эй!.. Кто там есть! Принеси воды! — крикнул сатрап, а когда появился слуга, приказал разыскать Гутсака.

Тут же вспомнив, что вчера назначил того спаспатом, за обход его конного отряда и удар по дандариям с тыла, решивший исход вчерашнего сражения. После чего на лицах большинства дваров появилось выражение зависти и недовольства за то, что возвысил над ними хавсара.

Возвысил и не ошибся. Появившийся через минут десять Гутсак кратко, но по существу доложил обстановку и предложил немедленно переправиться через Гипанис и напасть на синдов.

— Разбираться с укрывшимися в плавнях дандариями можно оставить Скопасиса.

— Нет, алдара траспиев лучше держать при себе, почти половину войска составляют его воины. А вот с переправой затягивать на самом деле не стоит… Действуй! И позови ко мне Скопасиса и Сартаха.

На двоюродного брата зятя, несмотря на молодость Сартаха, Солсис полагался больше, чем на других. Ему он решил поручить переговоры с царем синдов, надеясь, что после разгрома дандариев тот согласится на любые условия.

— Ты с ним особенно не церемонься, — наставлял он юношу, когда тот появился. — Если хочет мира, пусть выдаст всех дандариев и выплатит пять персидских талантов серебра.

А вот разговор со Скопасисом вызвал у сатрапа новый приступ головной боли. После того, как алдар траспиев начал жаловаться на недовольство дваров дележом добычи.

— Разъясни своим придуркам, что это необходимая мера уменьшит подати. В том числе и с них.

— И на сколько уменьшит?

— Ты хочешь, чтобы вот так сразу я все подсчитал, — возмутился Солсис, начиная раздражаться. — Не умничай! Просто объясни дварам, что в ближайшее время они восполнят потери. Это я им обещаю!

Выразить недоверие словам сатрапа Скопасис не осмелился. К тому же он совсем не хотел портить отношения с Солсисом из-за жадности дваров. Главное, что дандарии были окончательно разгромлены и уже не представляли для него угрозы.

Совсем иного мнения придерживались дядя алдара траспиев Кетуан и его тесть Алхаст, появившиеся сразу, как только он вернулся в свой стан. Они считали, что Солсис постоянно нарушает обычаи, и дело даже не в лишении их законной добычи.

— Возвышая хавсарское сословие и назначая их дварами, он сеет смуту и рознь, — возмущался Алхаст. — Что это, как не прямой вызов нам — природным дварам!

— Ну, ты же знаешь, что после ухода алгетских фарсагов ему надо было на кого-то опереться, — попытался возразить ему Скопасис. — Ведь дварами стали не только хавсары, но и кусаги.

— Дваров из кусагов хотя бы выбирали старейшины родов, а хавсары были просто назначены, — поддержал горского двара Кетуан. — И ты думаешь, кусагское сословие признает их власть? Помяни меня, все это закончится враждой и междоусобицей.

— А что он творит с податями, — напомнил тесть Скопасису. — Одни платят столько, другие половину, а табалов он вообще от налогов освободил. Ты хотя бы видел одного табала в этом походе?

— Да знаю я все! Знаю! — раздраженно признался алдар траспиев. — Не пойму только, что вы от меня-то хотите? Поговорить с Солсисом? Чтобы меня еще раз отчитали как мальчишку! Нет. На сегодня брани и упреков я уже выслушал достаточно. Так что, если хотите, идите и сами ему все выскажите.

— Ладно, извини и не обижайся, — попытался успокоить племянника Кетуан. — Просто мы боимся, как бы недовольство действиями персидского сатрапа не переросло во что-нибудь более серьезное. Слышал, наверное, вчера часть кусагов и хавсар передралась.

— Перепились, вот и решили выяснить отношения, — заметил Скопасис уже спокойнее. — Поэтому Солсис и приказал заканчивать пьянки и готовиться к завтрашней переправе через Гипанис.

— Значит, идем на синдов, — уточнил дядя алдара траспиев.

— Идем, но тебя это не касается. Ты остаешься разбираться с бежавшими на север и укрывшимися в плавнях дандариями. Прикинь, сколько тебе потребуется воинов, и отбери их. С остальными я через два часа должен выступить к Гипанису, а завтра к полудню мы должны быть на другом берегу.

Но переправиться с ходу у траспиев не получилось: брод охранялся большим отрядом синдов, и Скопасису пришлось отрядить пару тысяч воинов в обход, после чего сопротивление на том берегу ослабло, и они спокойно перешли реку. А еще через час соединились с основными силами Солсиса.

Продвигаясь левым берегом Гипаниса, персидский сатрап не особенно торопил воинов, делая частые привалы. Он рассчитывал, что, если синдам дать время, они рано или поздно примут его условия. Поэтому был крайне удивлен отказом, который на следующий день привез Сартах.

— Иката сказал, что у него просто нет такого количества серебра, — добавил тот, словно оправдываясь за царя синдов.

— И на что они рассчитывают? — спросил Солсис скорее себя, чем юношу.

— Не знаю, — посчитав, что вопрос сатрапа относится к нему, ответил растерянно Сартах.

— И я не знаю!

А к вечеру персидскому сатрапу доложили, что синды в спешке покинули свой лагерь и отступили на запад. Причем большая часть из них вскоре повернула на юг. После чего стало окончательно ясно, что противник предпочел спасаться бегством.

— По-видимому, Иката собирается укрыться в горах, — предположил Солсис, собрав военачальников. — Поэтому нам тоже придется разделиться. Ты, Гутсак, возьмешь катиаров и займешься преследованием синдов. А мы со Скопасисом выступим к Киммерийскому Боспору, куда бежали остатки дандариев.

— Военные действия в незнакомых горах — дело не простое, — заметил спаспат сатрапии задумчиво. — К тому же мне стало известно, что где-то там находятся их семьи. Поэтому синды будут сражаться отчаянно, и мне бы хотелось иметь больше воинов.

Уловив на себе вопросительный взгляд сатрапа, Скопасис пообещал передать в распоряжение Гутсака тысячу воинов. Сославшись на большие потери и то, что ему пришлось оставить Кетуану почти четыре тысячи человек.

— Не одну, а две, — приказал ему Солсис. — Больше дать мы не сможем. Еще не известно, как нас там встретят на Киммерийском Боспоре.

— И за это спасибо, — пришлось согласиться новоявленному спаспату. — Постараюсь до конца осени с ними покончить, но если не получится, придется добивать их уже зимой.

Затягивать военные действия Солсис не собирался и пообещал Гутсаку прислать позже еще воинов.

Глава восьмая

Возвращаясь из речного поселка, Фанагор заехал к Арианту, согласившемуся позавчера стать гиппархом. Но, прежде чем с ним повидаться, он зашел к управляющему общинным хозяйством Самию, которому поручалось обеспечить всем необходимым создаваемый греками конный отряд.

— Почти всех наших лошадей варвар забраковал, — жаловался тот на скифского царевича. — Постоянно требует то одно, то другое, я уже с ног сбился.

— С лошадьми я помогу, пошлю кого-нибудь купить их у синдов, — пообещал архонт. — А с остальным решай сам.

— Я и решаю. Сегодня войлок на попоны должны подвезти, завтра пять десятков копей и мечей. Кузню по их просьбе оборудовал…

— А я что-то наших гостей не вижу? — поинтересовался архонт, в который раз оглядевшись вокруг.

— С утра в лес ушли уголь для кузни заготавливать.

— Ну, тогда я их не стану ждать. Дел много.

А забот у архонта с каждым днем становилось все больше и больше. Вернувшись в город, он побывал на пристани и узнал, как идет разгрузка вернувшихся вчера общинных триаконтер. Потом встретившись с ситоархом, отплыл вместе с ним к Ахиллесовой косе, рядом с которой на одном из островов строился лагерь для беженцев.

То, что он там увидел, сильно расстроило Фанагора. Заросший тростником островок в две стадии длиной и одну шириной с редкими кустами дикой оливы совсем не подходил для длительного проживания. Единственным его преимуществом был родник с чистой пресной водой, из-за которого остров часто посещали рыбаки.

Все обратное плавание и последующие дни старый архонт пытался убедить себя, что выбора у них не было, но получалось это с трудом. Ведь их помощь варварам столь не значительна, что ничего не изменит. Не лучше ли было выждать, как будут развиваться события, а уже потом принимать решение.

Фанагор даже попытался поговорить о своих сомнениях с зятем, но тот не захотел ничего обсуждать.

— Если мы поторопились, то все равно решение уже принято общим собранием, — напомнил тестю Килон. — И мы должны его выполнять. Но как это сделать, если у меня не хватает леса на укрепление пригорода и порта, а ты отдаешь остатки ситоарху?

— Лес нужен в лагере для беженцев, — заявил архонт. — К тому же я отдал Дионисию всего пять десятков бревен. Кстати, ты не знаешь, он начал уже погрузку зерна на суда?

Ответить зять не успел, так как в булевтерий вбежал запыхавшийся Нестор. Стратег так торопился, что ему понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя и отдышаться, после чего он смог рассказать о разгроме дандариев.

— …Но самое ужасное, что персы уже переправились через Гипанис и Иката с основными силами отступает к Синдской гавани. Понтийскую протоку защищают только дандарии и несколько сотен синдов. Им надо срочно помочь.

— В каком состоянии отряд Арианта? — поинтересовался взволнованно Фанагор у Килона.

— Лошадей они вчера получили. Правда, скифский царевич жаловался, что многие присланные ему люди плохо ездят верхом и еще хуже владеют оружием.

— Ну, с этим ничего не поделаешь. Пусть отберет из них, кто лучше поготовлен, и немедленно выступает. Отправляйся к нему вместе с Нестором. Затем посмотри, как дела на Змеином острове, пусть там будут внимательнее…

Укреплением Змеиного острова, разделявшего южную протоку на два почти одинаковых по ширине рукава, руководил Диоген. Старику шел седьмой десяток, и Килон, в связи с приближением персов, решил заменить его кем-нибудь моложе. О чем упомянул, рассказывая стратегу о ходе работ на острове.

— На Диогена можешь положиться, опыт у него большой, да и бегать там особо не придется, — заметил Нестор недовольно. — А вот с одной молодежью, которая у него там, остров не удержать. Пришли ему еще хотя бы сотню воинов.

Оставшийся путь до общинной усадьбы, где размещался конный отряд скифского царевича, они проехали молча. Каждый думал о своем: Килон — где ему взять эту сотню воинов, а стратег — о том, как легко молодежь, даже не замечая, списывает их стариков со счетов.

Усадьба, превращенная в военный лагерь, встретила приехавших греков звоном мечей и криками тренирующихся воинов. Ариант спешил хотя бы чему-то научить присланных ему добровольцев. В основном общинных рабов, среди которых были инапии, тавры, колхи и даже двое скифов паралатов.

— Дней через десять мы сделаем из них настоящих воинов, — хвастливо пообещал молодой царевич, приветствуя приехавших греком.

— К сожалению, у нас нет десяти дней, — сразу заявил огорченно Нестор. — Мы должны сегодня же выступить на помощь синдам и дандариям.

— Как сегодня? — удивился юноша. — Многие из них только вчера первый раз сели на коня.

— Отбери тех, кто умеет ездить верхом, остальным занятие тоже найдется, — предложил Килон, намереваясь всех забракованных воинов отправить к Диогену на Змеиный остров.

— Тогда у нас и ста всадников не наберется, — заметил Ариант.

— Ничего не поделаешь, через час мы должны с тобой выехать.

Приближался вечер, и Нестор хотел еще засветло переправиться через южную протоку. Ночью сделать это было намного труднее из-за глубоких ям, которые и при дневном свете не всегда заметишь.

Скифский царевич не стал больше задавать вопросов, решив, что выяснить о случившемся успеет и дорогой. Позвав дваров сколов и Прота, которых назначил пятидесятниками, он приказал им готовиться к отъезду.

Спутники Арианта по-разному отнеслись к решению царевича помогать грекам, но сейчас без возражений отправились выполнять его распоряжение. И через полтора часа конный отряд покинул усадьбу.

Солнце уже заходило, и Нестор не стал делать остановку на Змеином острове. Он рассчитывал к утру добраться до Понтийской протоки, но дорогой им повстречался Гепах. Синдский двар спешил домой, чтобы отправить семью в Фанагорию и предложил стратегу переночевать у него в усадьбе, а утром поехать вместе.

— По моим сведениям основные силы персов повернули к Синдской гавани, куда отошел Иката, — заверил он союзников. — А с мелкими отрядами Пирас сам справится.

Предстоял трудный день, поэтому стратег решил дать воинам выспаться. Но еще затемно он разбудил Арианта и велел собираться. Нехорошие предчувствия так и не заснувшего ночью старика оправдались уже через час, когда им встретились первые беглецы, рассказавшие о нападении персов на лагерь дандариев.

— Значит, Пирас справится?! — напомнил Нестор, осуждающе посмотрев на Гепаха.

— Что теперь об этом говорить, — виновато заметил тот. — Я знаю здешние места и предлагаю обойти лагерь. Давайте вначале посмотрим, что там происходит.

Греческому стратегу пришлось довериться синдскому двару, который через полтора часа привел отряд к поросшему молодыми деревьями кургану. С его вершины было хорошо видно, как, окружив себя телегами, дандарии все еще отбивались от явно превосходящих численностью персов.

— Вон там слева, похоже, ставка персов, — предположил Гепах.

— Вижу, — кивнул Нестор, наблюдая, как туда возвращается после очередной атаки отряд персов. — По ставке мы и ударим.

— Сил маловато, — засомневался Гепах.

— Главное — неожиданность и быстрота. Как, гиппарх, ты со мной согласен? — обратился стратег к Арианту.

— Я готов! — поддержал стратега скифский царевич, надевая подаренный Фанагором греческий шлем.

Атака его отряда оказалась для персов полной неожиданностью. Но замешательство в их рядах продолжалось недолго, и если бы не своевременная поддержка Пираса, грекам пришлось бы туго. И так в этой атаке Ариант потерял почти половину воинов.

— Стратег тяжело ранен и велел тебя позвать, — сообщил гиппарху подъехавший воин.

Во время атаки копье противника угодило Нестору в не защищенный доспехом бок, и он свалился с коня. Когда Ариант к нему подошел, стратег уже был без сознания. Доспехи с него сняли и теперь пытались остановить кровь.

— Похоже, не жилец он, — предположил подъехавший к собравшимся вокруг Нестора воинам Пирас. — Жаль старика. Храбрый мужик. С сотней воинов не каждый бы на такую атаку отважился. Главное, вовремя, еще полчаса — и с нами было бы покончено.

— А как здесь персы очутились? — поинтересовался у него Гепах.

— Как! Как! Переправились на рассвете, порубили большую часть твоих воинов и двинулись сюда. Я узнал об этом только перед их появлением. Так что разберись, кто у тебя в дозоре там стоял.

Разбираться синдскому двару было не с кем, из его полуторасотенного отряда в живых осталось три десятка человек. Еще большие потери понесли дандарии, учитывая беженцев, которые в основном и защищали лагерь.

— Может, тогда лучше сразу отступить на Фанагорийский остров, — предложил Гепах, когда выяснилось, что у них едва набирается полторы сотни воинов. — Там протока шире и короче.

— Давай попробуем, — согласился Пирас. — Только у меня беженцы, а им для сборов потребуется время. К тому же надо предупредить моего сына Кора и синдских дваров в низовьях протоки.

Однако посылать туда никого не пришлось. Кор с двумя синдскими дварами вскоре приехал сам и сообщил, что сегодня утром три тысячи персов переправились в низовьях протоки и двинулись на запад. Так что дорога в Фанагорию была уже перекрыта.

— Надо уходить на север, за Тихую протоку, — предложил один из синдских дваров. — Те места я хорошо знаю и провожу.

— А кто предупредит греков на Змеином острове? — спросил Гепах, озабоченный судьбой семьи, которая могла задержаться и не успеть переправиться на фанагорийский берег. — Да и наварху Харелаю на Гипанисе надо бы сообщить.

— Хорошо, отправляйтесь к Харелаю, — согласился Пирас. — А потом догоняйте нас.

— Кто он такой, чтобы нами командовать! — возмущался Гепах, когда они с Ариантом оказались наедине. — Нам надо все же кого-нибудь послать в Фанагорию.

— Если посылать, то кого-то из твоих людей, они лучше знают дорогу, — заметил скифский царевич, которого сейчас больше беспокоило, что делать с ранеными. — Так что решай сам.

После боя в отряде гиппарха осталось меньше пятидесяти человек, половина из которых были ранены. Собственно, из скифов погиб только один и шестеро получили легкие ранения.

— Восьмерых и стратега я бы точно не брал с собой, — доложил Прот, когда Ариант сообщил ему о выступлении на поиски наварха.

— Поручи кому-нибудь найти телеги и сопровождать их, присоединившись к дандариям. А остальные должны через четверть часа быть готовы выехать.

Харелай, как и обещал Нестору, устроил свою ставку недалеко от того места, где Понтийская протока вытекала из Гипаниса. Так что отыскать его не составило труда. Здесь же находилась и большая часть флотилии наварха, который уже знал о переправе персов через протоку.

Известие о тяжелом ранении Нестора сильно огорчило Харелая, а прорыв большого отряда персов серьезно обеспокоил. Он решил немедленно уводить суда к Змеиному острову, а скифскому царевичу посоветовал обойти Меотское озеро с севера.

— Места там заболоченные, но с проводником можно пройти, — заявил он, прощаясь.

Глава девятая

Архенакт выехал из Гермонассы на следующий день после того, как его триаконтера отплыла в Пантикапей, а к вечеру уже добрался до селения инапиев на Понтийском озере. Там у него находился склад с товарами, и стояла восьмивесельная монера для торговли по берегам озера и на Гипанисе.

Навестив местного старосту, который за небольшую плату присматривал за складом и лодкой, он узнал, что всех мужчин забрали на войну и найти гребцов на этот раз будет трудно. В соседних селениях тоже остались одни старики и дети.

— Согласен и на стариков, — заявил с улыбкой купец. — Груза будет не много, к тому же я не тороплюсь. Главное, чтобы они не померли дорогой…

Так что на следующий день к полудню в его распоряжении были четверо стариков и двое подростков, с помощью которых он загрузил лодку и отплыл к протоке. Но там гребцы отказались плыть дальше на Гипанис, и Архенакту ничего не оставалось, как высадиться в ближайшем селении. Он решил, что здесь ему будет проще следить за всеми передвижениями варваров.

Больше всего Архенакт опасался, что персы не станут разбираться, кто он, а просто прирежут, но, к счастью, этого не случилось. Появившихся в селении через пять дней персидских воинов больше интересовали еда и женщины. А их начальник, узнав, что греческий купец — посол и едет к Солсису, выделил десяток воинов, которые проводили его к персидскому сатрапу.

Солсис встретил посла с явным любопытством, ему уже докладывали, что греки выступили заодно с синдами. Поэтому Архенакту пришлось долго объяснять, что гермонассцы — эолийцы и к тем грекам-ионийцам не имеет никакого отношения. Добавив, что они здесь люди пришлые и им все равно, кому платить дань, поэтому он просит не разорять родной город.

— А почему другие греки так не думают? — поинтересовался Солсис.

— Не знаю… — замялся Архенакт. — Могу только предположить, они бежали сюда после того, как персы покорили Лидию и разрушили ионийские города.

— Хорошо, а сколько платит Гермонасса синдам? — спросил персидский сатрап, с интересом наблюдая за выражением лица купца.

— Тридцать мин в год, Фанагория — шестьдесят, а Патрий — пятнадцать, — неохотно признался Архенакт. — Это дает нам право беспрепятственно торговать и владеть купленной у синдов землей.

— А сколько людей проживает в твоем городе?

— Чуть больше трехсот семей.

— Ладно, тридцать мин так тридцать мин. Я обещаю не трогать твой город, если его жители присягнут персидскому царю и помогут нам в войне.

— Но мы торговцы и ремесленники, — поспешил заметить Архенакт, которому совсем не понравилась перспектива воевать с соплеменниками, хотя они и были ионийцами.

— Воинов у меня и без вас хватает, — успокоил его Солсис. — На днях я приеду в Гермонассу, и мы все обсудим. А пока с тобой отправится один из моих тысячников и возьмет город под охрану.

После этого сатрап распорядился позвать Сартаха и, когда тот появился, приказал сопроводить посланника в Гермонассу.

— …Воинов в город не вводи, организуй преследование бежавших в его окрестности синдов и дандариев.

Названный греком размер податей разочаровал Солсиса, который рассчитывал на большее. Оставалось только надеяться, что на следующий год персидский царь все же уменьшит подати, как он просил. Ну а в этом году придется выкручиваться, и лучше бы за счет греков, дандариев и синдов.

— Почему я должен тебя ждать? — гневно возмутился персидский сатрап при появлении алдара траспиев. — Мы же договаривались — быстрота и натиск!

— Мой передовой отряд натолкнулся на лагерь дандариев и был вынужден отступить, — оправдывался тот.

— Надеюсь, ты наказал дандариев за свою задержку?

— К сожалению, кое-кому из них удалось бежать на север, — осторожно признался Скопасис. — Но я уже отправил туда двоюродного брата Дидаса с тысячей воинов.

— Хорошо. Мы уже вышли к протоке, за которой находится городок Фанагора, осмелившегося помогать синдам и дандариям. Протока широкая и посередине остров, который греки укрепили, чтобы перекрыть брод. Сам брод не глубже двух локтей, но местами есть ямы. Поэтому нужно овладеть островом до наступления темноты.

Скопасис понял стоящую перед ним задачу, но, когда своими глазами увидел ширину протоки, его стали одолевать сомнения. Чтобы добраться до острова, надо было пройти почти четверть персидского фарсаха по воде, причем с острова их будут расстреливать из-за деревьев и укрытий.

— Главная опасность — донные ямы, — пояснил Бархус, который должен был помочь траспиям переправиться и захватить остров. — Здесь у берега я приказал их пометить вешками, а что будет дальше… Греки на удивление метко стреляют из луков и пращей.

— У меня к тебе просьба! Вешки надо поставить чаще, чтобы лучше были видны с берега, и расширить промеренный участок для возможности маневра.

Бархусу понравилась задумка алдара траспиев расширить фронт атаки, и он обещал через час все сделать. А Скопасис тем временем собрал тысячников, чтобы обсудить план, который заключался в быстроте и слаженности их действий.

— …Предупредите каждого воина: если его конь оступится и угодит в яму пусть, тот отойдет или отплывет в сторону и не мешает другим продвигаться вперед. То же касается раненых. Чем быстрее мы окажемся на острове, тем меньше будут наши потери.

Солсис по достоинству оценил действия траспиев, наблюдая, как через полчаса после начала атаки воины Скопасиса уже штурмовали укрепления острова.

— Ставлю коня против любого заклада, что до захода солнца остров будет наш, — предложил он окружавшим его тысячникам.

Но тут случилось то, чего ни персидский сатрап, ни алдар треспиев не могли предвидеть. Из-за близлежащего мыса противоположного берега появились греческие суда и стали быстро приближаться к осажденному острову.

Солсис и его тысячники завороженно следили, как лодки подплывали все ближе и ближе. Первым в себя пришел Скопасис и отправил еще одну тысячу воинов к острову. Но преградить дорогу судам они не успели, предыдущие всадники смели все вешки, что замедлило продвижение.

А среди осаждавших остров траспиев, неожиданно оказавшихся в окружении, началась паника. Стоявшим на берегу военачальникам было хорошо видно, как вначале отдельные воины, а потом и целые группы побежали, увлекая за собой и тех, кто спешил к ним на помощь.

— Завтра придется начинать все с начала… — выругался в сердцах Солсис, не желая больше смотреть на бегство своих воинов. — Уточни потери и доложи.

Приказал он Скопасису, покидая берег протоки.

Потери оказались настолько большими, что на следующий день пришлось отказаться от нового штурма. Решено было дать воинам отдохнуть и прийти в себя, а за это время как следует подготовиться. После долгих споров план штурма оставили прежним, нерешенной осталась и проблема судов.

Присутствие греческих лодок серьезно беспокоило персидского сатрапа. Он даже предложил сколотить плоты, чтобы им противостоять, но от этого отказались из-за недостатка времени и леса. Ограничились двумя отрядами, которым поручалось напасть на суда при их приближении. Но как всадники с этим справятся, можно было только догадываться.

— Ну что там еще?! — раздраженно отреагировал Солсис на появление в шатре сотника охраны Гехара. Он только прилег вздремнуть после обеда.

— Тут один старик… — замялся сотник.

— Что ему нужно?

— Он говорит, что знает другой брод через протоку.

— Любопытно. Тащи его сюда! — распорядился персидский сатрап, вставая с походного топчана.

Вошедший старик сильно хромал, был горбат и одет в какие-то с трудом напоминающие одежду лохмотья. Его внешний вид не внушал доверия, но, несмотря на это, Солсис все же решил выяснить, о каком еще броде будет говорить старик.

— Да, есть другой брод выше по протоке, — подтвердил горбун. — Он шире тутошнего, зато ровный без ям.

— А почему тогда им никто не пользуется? — поинтересовался недоверчиво персидский сатрап.

— Я же говорю, брод намного шире и глубже, чем здесь. Но сейчас вода спала, и глубина там не больше трех-четырех локтей, мне по грудь. Я сам вас поведу, только переправляться лучше ночью, чтобы нас раньше времени не заметили с того берега.

Появившаяся в его голосе уверенность заставила Солсиса серьезно задуматься. Обойти укрепленный греками остров и ударить им в тыл было очень заманчиво. Смущала только явная и ничем пока не объяснимая заинтересованность старика.

— Сколько ты хочешь за свою помощь? — спросил сатрап, надеясь это прояснить.

— Ничего не хочу… Это моя месть за старшего сына, утонувшего на греческом судне, за младшего, надорвавшегося в их скорняжной мастерской. За изнасилованную внучку, которая утопилась, не снеся позора. Греки нашли насильников и приговорили их к большому штрафу, но разве деньги могут мне ее заменить.

По искаженному болью и гневом лицу старика потекли слезы. Его искренность не вызывала сомнений. Стоявшего перед Солсисом горбуна было очень жалко, зато теперь ему можно было доверять.

Глава десятая

Домоправитель Пасикл доложил о приходе Харелая, и Фанагор отвлекся от тревожных мыслей. Сегодня он опять всю ночь не спал, размышляя, не поторопились ли они с помощью варварам. Но ведь признание власти персов означало бы, что их бегство из Теоса ошибка.

Килон уже докладывал, что, если бы не флотилия Харелая, они вряд ли сдержали персов на протоке. Потому архонт первым делом поблагодарил старого друга за своевременную помощь.

— Благодари гиппарха, который вовремя сообщил о бегстве Икаты. Царь синдов даже не удосужился известить меня о случившемся.

— Да, подвели нас союзники, — согласился уныло Фанагор. — Вчера городской совет решил вывезти всех женщин и детей в лагерь на острове у Ахиллесовой косы.

— Решение верное, — поддержал Харелай. — Уровень воды на протоке начал спадать, так что долго удерживать персов мы там не сможем.

— Но если использовать только наши триаконтеры, все затянется на несколько дней. Надо бы ускорить перевозку людей и грузов.

— Хорошо, половину судов я пришлю немедленно, остальные присоединятся к ним вечером, — пообещал наварх. — А что с обороной города?

— Совет подтвердил решение защищать город, — заявил твердо архонт. — Вначале будем сдерживать врага на городских стенах; станет трудно — отступим в акрополь. Здесь останутся только добровольцы, мужчины, имеющие детей, и рабы, желающие стать свободными.

Харелай считал защиту стен города бессмысленной при таком перевесе сил у противника, но, зная упрямый характер Фанагора, затевать спора не стал. Другое дело оборона акрополя — там высокие каменные стены и запасы продовольствия, которых хватит на пару лет.

— Боюсь, после вчерашней неудачи персы могут попробовать обойти озеро с севера, — сменил он тему разговора.

— Не волнуйся, до наступления зимы там не пройти, — успокоил его Фанагор. — Да и архонт Патрия обещал присматривать за теми местами. Он сейчас ведет переговоры с местными синдами об организации обороны Кепской протоки. У меня к тебе просьба ему помочь, если мы окажемся в осаде.

— Может, тебе лучше все же покинуть город. Диодор не пользуется таким уважением, как ты, и ему будет сложно руководить обороной протоки.

— А ты на что! — возмутился недовольно архонт. — Твой авторитет не меньше моего, люди тебя знают и верят. Поэтому ты меня и заменишь в случае чего. Я уже отдал необходимые распоряжения казначею, ситоарху и другим городским чиновникам. Мы с тобой часто спорили, иногда даже сорились, но всегда хотели одного — чтобы наш город жил и процветал.

— И все же…

— Да пойми, не могу я покинуть город! Как я буду после этого смотреть людям в глаза. А ты наварх, и твое место на море, которое для нас всегда было последней надеждой на спасение.

— Хорошо! Клянусь сделать все, чтобы наши люди жили! И пусть меня покарают боги, если не сдержу обещания.

— У меня к тебе еще личная просьба, — сказал архонт, обнимая и прощаясь с другом. — Позаботься о моих внуках, если с Килоном что-то случится.

После ухода наварха Фанагор навестил Дионисия, руководившего перевозкой людей и грузов на остров у Ахиллесовой косы. Ситоарха обрадовало обещание Харелая прислать в его распоряжение монеры.

— Тогда мы сегодня закончим с вывозом зерна, а завтра и всех людей перевезем, — пообещал он уверенно.

— А как со скотом? — поинтересовался архонт.

— Большая часть общинного скота уже за Кепской протокой, а вот с частной скотиной хуже. Не спешат люди передавать ее гуртовщикам.

— Поторопи!

Простившись с ситоархом, Фанагор пошел посмотреть, как идут строительные работы. Городской совет, кроме восстановления стен, решил укрепить бревенчатым частоколом и часть пригорода, примыкавшую к порту. Когда архонт туда подошел, там как раз устанавливали ворота.

Только когда совсем стемнело, уставший Фанагор вернулся домой и прилег. Но сон не шел, не давали покоя мысли о судьбе города, который был его детищем. О своей жизни, подходившей к закату. О дочерях: младшей — жене Килона — и старшей, вышедшей замуж за архонта Мермикия и умершей при родах. И о многом другом, что вспоминается в старости, когда не спится.

В конце концов старика сморила усталость, и проснулся он от стука. Кто-то громко колотил в уличную дверь. Потом стук прекратился, и через пару минут в его комнате появился запыхавшийся Пасикл.

— Дорей велел передать, персы под городом, — сообщил домоправитель взволнованно.

— Как!.. Откуда?.. — переспросил Фанагор, начиная торопливо одеваться.

— Прибежавший мальчишка ничего больше не знает.

— Ладно, я к воротам! А ты захвати доспехи и тоже подходи туда.

Город еще спал в предрассветных сумерках, и архонту подумалось, что посыльный что-то напутал. Хотя сотник Дорей, заменявший, находившегося на Змеином острове Килона, паникером никогда не был. Но чем ближе подходил Фанагор к городским воротам, тем яснее становилось: что-то стряслось.

— Более тысячи персидских всадников переправились у селения инапиев на южной протоке и оказались у нас в тылу, — доложил Дорей архонту. — Куда они направятся дальше, к речному поселку, или сюда, пока неясно, поэтому я объявил тревогу. Но людей у нас мало, ведь основные силы находятся с Килоном. Гонцов к нему я уже отправил.

— Кто сообщил о персах? — первым делом поинтересовался Фанагор.

— Старейшина Апак.

— Пошли кого-нибудь в Кепы предупредить и уводи людей из пригорода, — распорядился обеспокоенный архонт; старейшине ипапиев можно было доверять.

Сам он поспешил в акрополь, с башни которого хорошо просматривались ближайшие окрестности. Акрополь состоял из нижнего уровня, где находились продовольственные склады и верхнего, куда вела крутая лестница с оббитой медью единственной дверью. На верхнем уровне находилась еще башня высотой в пятьдесят локтей.

У ворот городской цитадели Фанагора встретил встревоженный пятидесятник Эолик, командовавший эфебами, охранявшими акрополь. Он уже знал о случившемся и хотел лично проводить архонта наверх, но тот отказался.

— Дай пару эфебов, а сам готовься к обороне.

Поднявшись на башню, Фанагор осмотрелся и ничего подозрительного не заметил. Все было спокойно, не считая уже спешащих укрыться за городскими стенами жителей пригорода.

— А вон там всадник, — подсказал архонту один их эфебов. — На кургане правее двух тополей.

Присмотревшись, Фанагор тоже его увидел, увидел и то, как к нему подъехали еще несколько человек. Сомнений не осталось, это могли быть только персы. После чего архонт отправил одного из эфебов к Дорею, другому приказал бить тревогу. На башне для этой цели висел медный щит, и через минуту его тревожный гул разнесся по округе.

Прибежавшему на звуки набата Эолику архонт приказал следить за противником и обо всем немедленно докладывать. Сам же Фанагор решил вернуться к городским воротам, где его уже поджидал Пасикл с доспехами и оружием. Ждал архонта и Дорей, доложивший, что на каждую из городских стен он отправил людей, но их действия надо координировать.

— …Возьми это на себя, а я сосредоточусь на обороне предградья.

Фанагор согласно кивнул, и с помощью Пасикла начал надевать доспехи, слушая сотника, кого и куда тот отправил. Затем Дорей побежал в пригород, а архонт поднялся на стену над городскими воротами. Она была ниже стены акрополя, к которой примыкала, но главная дорога с нее просматривалась хорошо.

Первые персидские всадники уже появились в пригороде, и с каждой минутой их становилось там все больше. Штурм начался через полчаса и сразу по всей длине укрепленного предградья, на что указывала активность его защитников. Особенно ожесточенная схватка, похоже, завязалась у установленных вчера ворот.

На тот момент в распоряжении Фанагора находилось всего полтора десятка воинов, с которыми ни о какой помощи Дорею не могло быть и речи. Поэтому, когда архонту доложили, что персы не проявляют активности на других стенах города, он решил забрать оттуда по десятку человек.

Снятые со стен воины подошли как раз вовремя, потому что персы уже во многих местах оказались на этой стороне частокола. Особенно угрожающее положение сложилось у ворот, от которых защитников почти оттеснили. Именно туда повел собранных им воинов Фанагор.

Его появление с пятью десятками воинов не могло изменить ход боя, придав ему лишь большую ожесточенность. И все же архонту удалось помешать персам овладеть воротами и отсрочить на какое-то время неизбежное для греков поражение.

Тут случилось то, чего персы никак не ожидали, а защитники верили и надеялись. В бой вступили вернувшиеся с протоки воины. Они обошли город берегом и за полчаса очистили все предградье от персов, которые с большими потерями отступили.

Когда бой закончился, Килон отправил ненужных уже в предградье воинов на городские стены и подошел к сидевшему на земле Фанагору. Стрела попала ему в левое плечо, пробив облегченные доспехи. Пасикл помог их снять и, выдернув стрелу, перевязывал рану архонта.

— Зачем в вашем-то возрасте лезть в драку, — упрекнул стариков таксиарх. — Хорошо, что еще так обошлось.

— Если бы не они, мы не удержали ворота, — заступился за архонта подошедший Дорей, тоже раненый. — Там варвары просят кого-нибудь для переговоров.

— Я пойду! — попытался подняться архонт и тут же с искаженным от боли лицом снова опустился на землю.

— Крови много потерял, — пояснил Пасикл озабоченно. — Да и без пробившей доспехи стрелы ему досталось.

— Тогда лучше я схожу, — предложил Килон.

— Хорошо. Только говори с ними жестко! — потребовал от зятя Фанагор. — Скажи, что мы будем защищаться до последней капли крови!..

Несмотря на данные ему указания, таксиарх не стал делать громких заявлений. Выслушав требование сдать город, Килон только поинтересовался условиями и обещал подумать. Персы согласились подождать сутки, но предупредили, что в случае отказа пленных они брать не станут.

Такое поведение таксиарха объяснялось тем, что в городе еще оставалось много женщин и детей. А получив отсрочку, эллины могли за сегодняшний день и ночь попытаться их всех вывезти.

Глава одиннадцатая

— Я нашел проводника, — сообщил радостно Гепах, указав на тощего старика инапия с длинными нечесаными волосами. — Он тут все тропинки знает и говорит, что за день выведет нас к Меотиде. Только хочет за это лошадь.

— Ты ее получишь, — заверил старика скифский царевич.

Как только они оказались на правом берегу Тихой протоки, Гепах начал поиски проводника, без которого Ариант отказался ехать дальше. На самом же деле царевич просто хотел на какое-то время здесь задержаться, чтобы помочь дандариям освоиться и закрепиться в незнакомых для них местах.

Понимая, что теперь синдский двар не отвяжется, гиппарх обещал сегодня же повидаться с Пирасом. Хотя делать этого юноше совсем не хотелось, потому что их отъезд казался ему предательством. Но предводитель дандариев с пониманием отнесся к желанию союзников и даже предложил отправить с ними пятьдесят воинов во главе с сыном Кором.

— Там они могут оказаться нужнее, — неожиданно заявил он. — У греков мало конницы, а здесь мы с местными синдами как-нибудь обойдемся.

В действительности Пирас хотел знать обстановку у себя в тылу на случай непредвиденных обстоятельств. К тому же надо было выяснить судьбу беженцев, которых он отправил с Нестором в Фанагорию.

— О раненых можешь не беспокоиться, мы о них позаботимся, — заверил предводитель дандариев. — В общем, завтра утром я пришлю сына и воинов, которые возьмут на себя охрану вашего брода.

Попрощавшись с Пирасом, Ариант решил навестить стратега. Он знал, что тот еще жив, как и остальные раненые его отряда. Но отыскать их в многолюдном лагере дандариев оказалось непросто. Наконец ему показали пожилую женщину, которая ухаживала за Нестором.

— Как там раненый старик? — поинтересовался он у нее.

— Это который грек?.. Пока жив, но в себя так и не приходил. Все теперь в руках богов!

Она предложила проводить царевича к раненому, но тот отказался. Смотреть на почти безжизненное тело стратега ему совсем не хотелось. Да и пора было возвращаться, готовиться к завтрашнему отъезду. Хотя проводник и обещал к вечеру вывести их к Меотиде, полной уверенности у Арианта не было.

К его удивлению инапей сдержал слово. Следующую ночь воины гиппарха, трижды переправлявшиеся через протоки и рукава Гипаниса, мокрые и уставшие, провели на берегу Меотиды, где на следующий день встретили старейшину Тирамбского селения Ипа, который выехал обустроить сторожевую заставу.

Ип рассказал Арианту и его спутникам об осаде Фанагории и попытке персов с ходу переправиться через протоку у Кеп.

— …Не получилось у них, а сейчас там по берегу греки и синды строят вал из земли и деревьев. Все мужчины селения ушли им помогать, а меня с мальчишками отправили сюда, следить, чтобы персы нас не обошли.

Посоветовавшись с Гепахом и Кором, гиппарх решил не отдыхать и, взяв в проводники сынишку старосты, поспешить к протоке. А через полчаса они услышали впереди тревожный бой барабана, и Ариант выслал вперед разведчиков во главе с Протом.

Вскоре тот доложил, что на берегу протоки синды пытаются помешать переправе персов.

— Надо им помочь! Как предлагаешь действовать?

— Мы ударим прямо, а дандарии пусть зайдут слева. Похоже, персы решили там обойти защитников протоки.

Объяснив Кору задачу, Ариант повел своих воинов в атаку. Удар его конников стал неожиданностью для персов. Их ряды дрогнули, и многие сразу повернули назад, а оставшиеся на берегу были быстро перебиты. К счастью, отряд персов насчитывал не больше двух-трех сотен и их начальник не отличался мужеством.

После боя синдский двар Микс, руководивший здесь обороной, поблагодарил Арианта за своевременную помощь и пожаловался на большие потери. Но когда он узнал, что их прислал не архонт Патрия, разразился бранью и проклятиями в его адрес. Так что, когда появился Диодор с обещанной помощью, сил ругаться у двара уже не было.

— В следующий раз я просто отступлю, — только заявил он обиженно и раздраженно.

— Мы опоздали, потому что ниже по течению персы тоже попытались переправиться, — оправдывался архонт Патрия. — Ты же знаешь, наши силы ограничены.

— Мои теперь тоже, — угрюмо заметил Микс. — У меня погибло больше половины воинов.

— Хорошо, мы что-нибудь придумаем, — пообещал Диодор. — А пока тебе оставим часть воинов гиппарха.

При этом он вопросительно посмотрел на стоящего рядом Арианта. С ним архонт Патрия познакомился только сейчас и надеялся, что юноша не решится отказать ему в первой просьбе. Тем более что он сразу его успокоил, что два-три десятка воинов гиппарха останутся здесь лишь на короткое время.

— Ладно, но в следующий раз чтоб без задержек, — согласился с таким предложением Микс.

— Кто здесь останется? — поинтересовался Диодор, когда синдский двар ушел.

Ариант хотел оставить Гепаха с его синдами, но тот неожиданно наотрез отказался. Заявив, что вначале он должен отыскать семью, которую отправил в Фанагорию.

— Всех женщин и детей еще до начала штурма вывезли из города на остров у Ахиллесовой косы, — сообщил архонт Патрия. — Но сейчас тебя туда я отпустить не могу. У нас каждый человек здесь на счету.

— Так и быть, я оставлю своих воинов Миксу, а сам на день-другой отлучусь…

Такое решение устроило всех, и Гепах пошел собираться в дорогу.

— Как все-таки трудно командовать этими синдами, — пожаловался Диодор Арианту. — Надеюсь, с тобой у нас таких недоразумений не будет. В отсутствие Фанагора, который остался в осажденном городе ты поступаешь в мое распоряжение. Главная наша задача сейчас — не дать персам переправиться.

Категоричность высказывания архонта Патрия задела скифского царевича, но он сдержался и промолчал. Сначала надо было выяснить, на самом ли деле Диодор замещает Фанагора. Что ему удалось сделать тем же вечером, когда к ним в лагерь приехал Харелай.