Бесплатный фрагмент - Сказочная педагогика — знакомство

На обложке: ранние издания книг «Сказочной педагогики»

(из архива автора)

Выдумка, помогающая реальности

Сказочная педагогика — инструмент для Воспитателя. Для родителей, педагогов, психологов, открытых к творчеству. Для тех, кто не боится быть и развлекателем, и игрателем, и изобретателем — ради того, чтобы наши дети росли весёлыми, творческими и нравственными людьми.

С древнейших времён одним из замечательных воспитательных средств служит сказка: выдумка, помогающая формировать реальные душевные качества. И не надо думать, что время её прошло. У каждого народа, у каждой эпохи свои сказки, и каждый воспитатель применяет их по-своему.

На примере конкретных сказок, ориентированных на конкретные детские проблемы, мы взглянем на возможности сказки как жанра педагогического, а не только литературного. Присмотримся к тому, как пользоваться этим жанром: о чём поговорить с ребёнком, когда сказка прочитана, какие другие формы взаимодействия с детьми здесь возможны.

Автору посчастливилось использовать сказки как для четверых собственных детей, так и в детском домашнем клубе «Светлячок», в литературных студиях «Родник» и «Росток», в летних инклюзивных студиях «Лучик» (Центр реабилитации детей-инвалидов «Наш солнечный мир») и «У храма» (лагерь для семей с детьми-инвалидами села Давыдово Ярославской области), а также на встречах в различных детских коллективах и на мастер-классах. Могу уверенно засвидетельствовать: хотя сказку иногда считают синонимом выдумки, но воздействие её может быть реальным и эффективным. А иногда и просто чудесным!..

Этот сборник предлагает частичное изложение книг «Сказочной педагогики». В полный вариант входит большее число тем и большее число сказок для каждой темы. Сокращённый вариант позволяет освоить методику воспитания с помощью сказки и оценить её эффективность для тех детей, которых вы воспитываете. Полностью изложение «Сказочной педагогики» или отдельных её тем можно найти в электронном виде.

О сказочной педагогике

Сказка — это воображение с соображением

Реальный мир иногда пугает своей сложностью даже повидавших жизнь взрослых. Насколько же трудно ориентироваться в нём ребёнку, который не набрал ещё ни внешнего, ни внутреннего опыта. И часто именно сказка становится наиболее подходящим средством постепенного пополнения такого опыта.

Да, сказка — это такой рассказ о значительности вещей и событий, который позволяет пригасить всё, что не имеет особого значения, и сосредоточить внимание на самых важных сторонах жизни. Самых важных сейчас: для того или для тех, кому сказка сказывается.

В сказке происходит встреча миров. И прежде всего — встреча внутреннего мира человека с некоторой моделью внешнего мира. Сказке свойственна не фантазия во что бы то ни стало, а фантазия при деле, создающая особые условия для понимания.

Русский мыслитель Иван Ильин писал: «Сказка — это ответ всё испытавшей древности на вопросы вступающей в мир детской души». И мы с помощью сказки можем помогать детям искать ответы в собственной душе вместо того, чтобы выдавать им наводящие тоску рецепты и предписания.

Игра — примерочная души

Дети не случайно любят играть. Как сказала писательница Мария Романушко: «Игра — главная работа ребёнка». В игре они сосредоточенно осваивают мир в виде модели, где выделены некоторые важные для них особенности и оставлено в стороне всё остальное. И то же самое свойственно, как мы говорили, сказке. То есть сказка — это разновидность игры, полезнейшей для ребёнка деятельности, побуждающей его к развитию.

Войти в обычную детскую игру взрослому не так-то просто. Но сказка — другое дело. Это как раз игра, затеянная взрослыми (автором сказки и тем, кто читает или рассказывает её ребёнку), но не нарушающая детского равноправия. Мы вместе входим в сказочный мир, и каждый вправе по-своему воспринимать его, по-своему понимать, по-своему переживать происходящее в нём. Педагог может лишь побудить к обдумыванию, сосредоточить внимание на той или иной подробности сказочного мира. А также на неизбежной перекличке этого мира с реальностью.

Но не только свойства мира осваивает ребёнок с помощью игры под названием «сказка». Он осваивает свою собственную душу. Сознательно или подсознательно примеряя на себя ситуации, персонажей, их поступки, он укрепляет или ослабляет свои внутренние побуждения, по крупице формирует свой характер.

В этой работе может участвовать и воспитатель. Точнее, содействовать ей. Стараясь не пользоваться лобовой моралью, опираясь на особенности каждого конкретного ребёнка, помогать ему в этом важнейшем деле.

Педагогика — это психология
на службе у любви

Мораль и назидание, пригодные для всех, получают преимущество в арсенале педагога тогда, когда он уходит от главной своей задачи: внимания к отдельному ребёнку. Когда ему не хватает любви именно к этому ребёнку — или хотя бы душевного соучастия. Нормальная педагогика — это, конечно, педагогика внимания и любви. Но самого по себе этого недостаточно, иначе не возникало бы столько серьёзных проблем у родителей, горячо любящих своё единственное чадо.

Психологическая грамотность, соединённая с вниманием и любовью, — вот формула эффективной педагогики. Но не всегда эта грамотность приобретается в университетах. Сказка как педагогический инструмент хороша тем, что она аккумулирует в себе определённый душевный опыт и, не навязывая его жёстко, используя игровую тональность, даёт нам возможность взаимодействовать с ребёнком в том, в чём он особенно нуждается.

Наша задача здесь состоит в том, чтобы уметь искать и выбирать нужные сказки, акцентировать их важные стороны, вовлекать ребёнка в обсуждение, а иногда организовывать и более активные формы освоения сказки.

Приёмы сказочной педагогики

Присмотримся к нескольким пунктам, которые намечают канву использования сказки в воспитании. Не обязательно тщательно выполнять все пункты, да ещё точно в том порядке, в котором они стоят. Это лишь материал для творчества. Само педагогическое творчество — в руках каждого из нас.

1. Прочитать сказку

Это не такой очевидный пункт, как кажется. Во-первых, если ребёнок умеет читать, возникает соблазн перевести его на самообслуживание. Вот тебе сказка, прочти её. Это неправильно. Когда ребёнок читает, он тратит энергию сразу на два дела: на сам процесс чтения и на восприятие прочитанного. Читая ему вслух, мы снимаем первую нагрузку (в младшем возрасте она может быть довольно обременительной) и даём возможность свободно погрузиться в мир, создаваемый сказкой.

Моя дочка (которая сама читала уже вполне хорошо) говорила мне: «Когда я читаю сама, у меня в голове всё гудит. А когда ты или мама мне читаете, я думаю о том, что там происходит».

Кстати, уже во время этого совместного чтения (которое само по себе является замечательной формой общения) у детей могут возникнуть побуждения к обсуждению. Порадуемся этому. Сделаем паузу, поговорим о происходящем в сказке и о чём-то похожем в жизни, а потом уже продолжим чтение.

2. Поговорить о сказке

Не обязательно, чтобы это было сразу после того, как закончено чтение. Плодотворным может оказаться и обсуждение через некоторое время (в этот же день попозже или на следующий день), когда прочитанное устоялось или даже, может быть, немного забылось. Мы одновременно и напомним о сказке, и вернём внимание к ней. Лучше всего, чтобы к такому разговору нашёлся какой-то житейский повод (но будем избегать соблазна использовать сказку для морализаторства).

Для иллюстрации возможностей разговора после каждой сказки в книге приведены примерные наборы возможных вопросов к детям для каждой предложенной сказки. Сразу следует предупредить, что не надо стремиться использовать подряд все вопросы. Их надо выбирать в соответствии с возрастом, характером и особенностями мышления конкретного ребёнка. А ещё лучше — придумывать свои варианты, свои формулировки, наиболее подходящие именно для него и для разговорной ситуации. Будем также помнить, что это не экзаменационные вопросы. Мы не должны ожидать каких-то определённых ответов. Наоборот, интереснее всего расслышать самостоятельную реакцию малыша на вопрос.

Естественно, к разговору о сказке можно вернуться не раз. Иногда это может быть и не разговор-обсуждение, а просто обращение к изображённой в сказке ситуации, к её персонажам. Лучше всего, если сказка даёт нам ключевой образ-метафору и этот образ может стать своеобразным «словом» в общении с ребёнком. Такими образами могут стать для нас или тот или иной персонаж, или определённая сказочная ситуация.

3. Прочитать ещё раз

Детям нужны повторения прочитанного. Ребёнку трудно за один раз разобраться в сказке, обжить её, усвоить.

Прочитать сказку ещё и ещё раз (можно даже, при желании ребёнка, повторить её сразу же) совершенно естественно, с точки зрения детского восприятия. Кроме того, возникают дополнительные возможности для обсуждения важных вещей, для привлечения внимания к различным подробностям повествования. Сегодня к одним, завтра к другим.

В прочитанной несколько раз сказке ребёнок чувствует себя свободнее, по-хозяйски. Он может её по-своему варьировать, придумать своё продолжение, используя описанное в сказке как исходный пункт собственного воображения. Всё это заслуживает заинтересованного одобрения.

4. Поиграть в сказку

Для детей важно не только и не столько умственное восприятие, сколько переживание с помощью игры. Поэтому можно воспользоваться сюжетом и персонажами прочитанной сказки в качестве исходного игрового импульса. Так, как это принято у детей: давай я буду тем-то, а он тем-то, а ты кем будешь?..

Если дети «заведутся» на игру в сказку, мы не будем тут же пытаться эксплуатировать её в педагогических целях. Сначала нужно привыкнуть к этому сказочному пространству, освоить его. А потом, при случае, обменяться мнениями о том, что в нём происходит.

5. Показать сказку

Речь идёт не о сценической постановке прочитанного. Но почему бы не попробовать сыграть короткий импровизированный спектакль, посвящённый сказке или какому-то её эпизоду, если дети готовы к этому?

Можно устроить игру в сказку с помощью кукол — просто как игру или как кукольный спектакль (соорудив ширму из любого куска ткани).

Можно пойти на прогулку, считая, что мы отправляемся туда, где происходило действие прочитанной сказки. И много других «можно» ожидают нашей изобретательности.

6. Изобразительное творчество

Наверное, «изобразительное творчество» звучит слишком громко, но вполне можно настроить детей на то, чтобы нарисовать героев сказки или какие-нибудь из понравившихся эпизодов. Нарисовать фломастерами, карандашами или красками. Или другим способом, который который можено предложить. Например, мелками на асфальте. Или с помощью аппликации. Или даже сделать мультфильм.

Если вы лепите с детьми из пластилина или из глины, можно в этой форме откликнуться на сказку. Пригодится и всякое другое рукоделие.

Но самое главное, что во время этого творческого взаимодействия со сказкой продолжается её внутреннее освоение. Происходит закрепление образа, принятие его в багаж внутренних ассоциаций. Даже самое краткое взаимное обсуждение работ способствует этому и углубляет восприятие.

Сказки в действии

По каждой теме здесь представлены несколько сказок автора, рекомендуемых для использования в рамках этой темы. К каждой из сказок даны два комментария: один смысловой, другой практический. Однако эти комментарии ориентированы не только на конкретную сказку: они входят в общую методическую канву принципов и возможностей сказочной педагогики.

Хочется ещё раз подчеркнуть значение вопросов к сказке, которые предназначены для общения с детьми на затронутую тему. О том, как пользоваться этими вопросами, подробнее сказано выше — в главке «Поговорить о сказке».

При чтении сказки в группе детей естественно устроить и общее её обсуждение. Важно лишь постараться подключить к нему каждого ребёнка, не дать самым бойким помешать участвовать в обсуждении остальным. К тихому ребёнку можно обратиться персонально, не дожидаясь его инициативы, помочь ему высказаться по-своему и доброжелательно привлечь общее внимание к сказанному им.

Часть первая
Проблемы характера

Сила и слабость

Сильные стороны слабости и 
слабые стороны силы

Сила и слабость часто становятся источником психологических проблем в детстве. Малыш, как правило, слабее любого, кто старше, а иногда и слабее своих ровесников. Но тот, кто посильнее, не всегда может наилучшим образом распорядиться этим преимуществом.

Вместе с тем сила и слабость — извечные сказочные темы. Сказка помогает увидеть различные пути понимания и преодоления ситуаций или переживаний, которые не решить чистым назиданием. Но воспитатель не может просто положиться на сказку, как на таблетку чудодейственного лекарства. Необходимо подхватить импульс, заложенный в той или иной сказочной истории, помочь его воздействию на душу ребёнка дополнительными усилиями. Всё это вместе и называется сказочной педагогикой.

Наше дело заключается в том, чтобы помочь ребёнку увидеть (понять — это попозже): слабость может справиться с силой, если она опирается на другие, более важные свойства. Если ты сильнее другого, найдётся кто-то сильнее тебя, а значит невозможно полагаться только на силу. Тому, кого природа наделила силой, грозит соблазн слишком сосредоточиться на этом свойстве и считать его своим неоспоримым достоинством, перед которым слабые должны пасовать. В этом отношении, может быть, преимущество имеет как раз слабый, которому необходимо открывать в себе другие возможности и развивать их. Но в детстве у слабого могут возникнуть комплексы, способные долго досаждать ему. Сказка в лицах показывает и несостоятельность соблазна, и необязательность закомплексованности.

Помочь увидеть всё это, почувствовать — вот общая задача для сказочной педагогики и для воспитателя, применяющего её.

На языке характера

Мы, взрослые, понимаем, что сила или слабость, бросающиеся в глаза физически, всегда относительны. Настоящие сила и слабость проявляются в характере человека, в его поведении. Но тщетно, как правило, объяснять это ребёнку напрямую, с помощью умственных рассуждений. Перед ним возникают гораздо более очевидные преимущества силы перед слабостью. Ему необходим собственный житейский, душевный и духовный опыт, чтобы прийти к такому пониманию. Своего рода предварительный заменитель такого опыта даёт сказка. Она и служит переводчицей с языка очевидных явлений на язык характера, который у малыша только начинает формироваться.

Конечно, смысл сказки не в том, чтобы утешить ребёнка чем-то чудесным, отвлечь его от реальности. Наоборот, сказка особенно хороша тогда, когда подсказывает что-то практически важное для развития душевных качеств. Практически? Конечно! Это самая практичная работа: формирование характера.

Давилка или охранялка

Сила — это бесцветная энергия, которую можно сделать светлее или темнее. Она может оказаться логикой ломика, давилкой, а может стать охраной близкого, родного, важного.

Сила (если она остаётся просто физической силой) — это внешнее достоинство, бессильное перед внутренним. Суметь соединить свою силу и состояние души, превратить во вспомогательное полезное свойство не всегда просто даже взрослому человеку. Но стремиться к этому можно уже и в детском возрасте.

Сила, в негативном смысле, проявляется в подчинении себе кого-то без его согласия (чистосердечного, а не вынужденного). Даже самое мелочное воздействие такого рода — это уже насилие. Воспитатель, с помощью сказки, может содействовать переходу силы к положительным проявлениям: защите слабого, поддержке лучших порывов, охране того, что нуждается в поддержке и достойно её.

Сопротивлялка или поддавалка

Слабость — это побуждение к поиску или формированию в себе новых возможностей, способностей управляться с внешней силой, которая превосходит твою. Если этого не делать, останется лишь поддаваться силе, жить под её давлением. Хуже того — ты невольно будешь служить приманкой для обладателей глуповатой силы. Той, которая тяготеет к самоутверждению на слабых.

Ребёнку рано разбираться во всех этих психологических тонкостях. Но ему приходится постоянно иметь дело с собственной слабостью перед взрослыми или перед более сильными детьми. Будет ли он воспринимать чужую силу как нечто фатальное — или как обстоятельство, которому надо уметь противостоять? Это зависит и от воспитателя (кстати, и от того, как воспитатель-взрослый использует собственную силу по отношению к ребёнку).

Иногда трудно подобрать, общаясь с детьми, разнообразные подходящие примеры жизненных ситуаций. У взрослого, может быть, для этого хватит опыта, а у малыша, чтобы понять и прочувствовать предложенные образцы, его маловато. Сказка облегчает дело, ведь это игра, в игре ребёнку проще усваивать обучающие модели.

Понимание слабого важно и для сильного, чтобы уметь взаимодействовать с ним. Кроме того, каждый из нас, сильный сегодня, при перемене обстоятельств завтра может оказаться слабым.

Шар и шарик

Полетел путешественник Иар на воздушном шаре вокруг света.

А был этот путешественник Иар очень известным. Вглубь моря спускался, в жерло вулкана заглядывал, и в Арктике бывал, и в Антарктиде. Но больше всего знаменит был своими полётами на воздушных шарах. И вот решил он теперь весь земной шар облететь.

Провожать его собралась огромная толпа народа. Все с флагами, с воздушными шариками, в майках с портретами Иара. Такая толпа, что от неё и на воздушном шаре улететь затруднительно. Поэтому близко никого не подпускали, специальную ограду сделали. Только узкий проход к шару вёл, и тот добровольцы охраняли. Пропускали лишь тех, кто помогал шар подготовить. Ну и самого Иара, конечно. Ещё пропустили его жену и сынишку. Чтобы проводить и «до свидания» сказать. Сынишка тоже с воздушным шариком пришёл. С детским летучим шариком из блестящей фольги, в точности похожим на большой шар. Даже корзина у воздушного шарика была — правда, нарисованная прямо на нём. И когда Иар погрузился в корзину своего шара и взлетел, его сын вдруг выпустил свой воздушный шарик и крикнул: «Лети с ними!». И шарик взвился вдогонку.

Уж конечно, не угнаться бы ему за большим шаром по всему свету. Да только шарик этот так быстро взлетал (корзина-то у него была нарисованной и ничего не весила), что чуть не обогнал большой шар. Но, поравнявшись с ним, зацепился ленточкой, которой был завязан, за обшивку. Ему же сказали лететь вместе. Вот рядом и полетели.

Сначала удивился шар шарику, потом пожалел его, потом защищать его стал. От ветра загораживает, от холода бережёт, летучим газом с ним делится. Рад шарик такому другу, а сам по сторонам глазеет, удивляться не успевает. Заразился шар его восторгом, почувствовал, как и в нём детская радость просыпается. Иару тоже их настроение передалось. Даже ветры, казалось, им сочувствовали: несли их мягко, плавно и как раз куда надо.

Так и облетели они вокруг Земли — легко и весело. Чего только не повидали все трое! — большой шар, маленький шарик, ну и сам Иар тоже. Облака всевозможных видов и тучи, от которых приходилось спасаться, закаты и рассветы, один красивее другого. Иногда высоко летели, тогда их огибали самолёты. Когда пониже получалось спуститься, от них вертолёты прочь шарахались, чтобы своими винтами не задеть. Порой совсем над землёй пролетали, города и деревни рассматривали. Даже с людьми Иар перекрикивался, если язык их понимал, а если нет — руками махал им, а они ему. Птицы двум шарам дивились, берегли их, не клевали. Особенно птенцам нравилось, что с большим, могучим шаром — маленький.

Когда приземлились дома, шар переправил шарика прямо в руки Иару. Так тот и вылез из корзины: с шариком в руках. Вернул его сыну, а потом уже свободными руками стал обниматься.

С тех пор шар и шарик только вместе всегда и летали. Сначала брали с собой Иара, потом и сына его — когда тот подрос. Всё-таки опасно маленьким высоко забираться самим.

Родительский образец силы

Самой первой моделью силы для ребёнка обычно служат родители. И мама сильней его, и особенно папа. Но приводить эту модель в качестве примера рискованно: много неполных семей, в каких-то семьях встречается рукоприкладство, или другие обстоятельства могут усложнить восприятие. То ли дело сказка. В ней может идти речь не столько об отце и сыне, о матери и дочери, сколько о шаре и шарике, о птицах и птенцах. Всё это малышу легче примерить на себя, особенно если мы обращаемся к группе детей одновременно. Ведь они все разные.

Шар и шарик — это упрощает ситуацию, хотя принцип заботливого применения силы остаётся тем же: родительским, семейным. И знать о том, что сила может быть именно такой, важно каждому ребёнку, особенно тому, кому не выпало на долю благополучие в семье.

Родительский образец силы важен и на будущее — на то время, когда ребёнок станет взрослым и у него будут свои дети. Не надо говорить об этом сегодняшним детям, им будет только смешно. Но посеять зёрнышки, которые взойдут потом, вполне возможно.

Умеем ли мы защищать

После этой сказки стоит поговорить о том, кого мы можем защищать. Ведь даже самый слабенький малыш может защитить воробья от вороны или спасти жука, ползущего по дорожке, где его могут раздавить. А ведь ещё и домашняя живность в нашей опеке нуждается. Но мы можем защищать и друг друга, даже если мы ещё скорее шарики, чем шары. Ведь все шарики разные. У кого подъёмная сила побольше, у кого оболочка покрепче. Вот и посмотрим, кто на какую помощь другим способен.

А для начала хотя бы поиграем в это. Взаимопомощи учат самые обычные коллективные игры. Воспитателю нужно лишь привлечь к этому внимание детей.

Возможные вопросы

— Хотел бы ты полетать на воздушном шаре? Что в этом хорошего (или плохого)?

— Как по-твоему, сколько лет было сыну Иара?

— Почему мальчик отпустил свой шарик лететь с большим?

— Шарик и шар были похожи? Чем? Только ли внешностью?

— Шар защищал маленького из-за похожести или почему-то ещё?

— Отчего шарик всему удивлялся больше шара и воздухоплавателя?

— Как тебе показалось, что интереснее всего было в их путешествии?

— Почему птенцам нравилось, что маленький шарик летит вместе с большим?

— Неужели шарик тоже мог облететь вокруг света? Или это возможно только в сказке?

— Кем стал сын Иара, когда совсем повзрослел? Как ты думаешь?

Богатырский конь

В парке на детской площадке катали детей на лошадях. Посадят в седло, проведут вокруг площадки — и следующего вместо него сажают. Серую в яблоках лошадку, небольшую и складненькую, звали Клипсой. Вторым был крупный старый конь соловой масти по кличке Кудесник. Детей помладше сажали на изящную Клипсу, а постарше — на большого коня.

Но малыш по имени Олег, с мечом на перевязи, умолял, просил и требовал, чтобы его посадили именно на Кудесника.

— Мне этот больше подходит. Я же мужчина! — настаивал он. — Глядите, у него четыре бороды на ногах!..

И вправду, заросшие ноги, густая светлая грива и могучее сложение говорили о том, что конь вполне подходит для настоящего мужчины. Тем более для мужчины с мечом.

Меч был не какой-нибудь пластмассовый, которым каждый может обзавестись в магазине. Это было изделие штучное, изготовленное мастером на заказ (мастера-папу Олег крепко держал за палец). Лезвие из натуральной фанеры, ножны обклеены лучшей цветной фольгой. Владельцу такого меча как раз и был нужен конь с бородатыми ногами.

— Этот, так этот, — пожала плечами девушка, водившая коня. — Ты в седле-то удержишься?

— Удержится он, удержится, — поспешил вмешаться отец. — Он и сам бы мог ехать. Приходилось.

— Сам! — фыркнула девушка. — Да с меня за это голову снимут.

Она проследила, как отец подсадил Олега в седло и как мальчик взял повод («Надо же, правильно держит, между прочим», — удивлённо пробормотала она), после чего покрепче ухватила коня под уздцы и потянула по дорожке.

Олег приосанился, поправил перевязь, тронул рукоять меча и бодро крикнул:

— Вперёд!

И тут случилось неожиданное.

Кудесник встрепенулся, вскинул голову (да так резко, что девушка от неожиданности выпустила его) и пустился резвой рысью по парку.

Радостно заржала Клипса. Девушка-коновод оцепенела с открытым ртом и тихо хлопала глазами. Она словно перестала обращать внимание на поведение своей головы, которую всё равно снимут с неё за случившееся. Олегов отец сначала застыл в напряжении, но потом сказал сам себе: «Колени прижаты, осанка нормальная», — и почти успокоился.

Из парка конь со всадником вылетели на широкий проспект. Кудесник перешёл на крупный галоп и скакал теперь по газону, который тянулся вдоль тротуара. Олег почему-то вовсе не испугался ни быстрой скачки, ни расставания с отцом и со знакомыми местами. Сначала он следил за теми вещами, которым учил его отец, тихо нашёптывая: «Королевская осанка, руки над холкой, пятки вниз, носки привёрнуты…». Но увидев, что спина, ноги и руки сами знают, что им делать, стал просто радоваться скачке и смотреть, что творится вокруг.

И стоило посмотреть! Когда кончился придорожный газон и конь поскакал по мостовой, шофёры, завидев его, притормаживали, уступали дорогу (некоторые лихачи делали это, может быть, первый раз в жизни). Милиционеры застывали по стойке смирно и отдавали честь. Взрослые прохожие провожали всадника изумлённым взглядом, а дети прыгали от восторга.

Но вот что удивительно: все, кто потом рассказывал об этом событии, говорили, что видели настоящего богатыря на богатырском коне. В чём тут дело — непонятно. То ли на таком коне только богатыря и можно было увидеть, то ли Олег так и выглядел. Ведь в любом возрасте можно быть богатырём и героем.

Даже конные статуи, мимо которых они скакали, не могли остаться равнодушными. Бронзовые кони оживали! Не настолько, чтобы самим пуститься вскачь, но достаточно, чтобы топнуть копытом и заржать, приветствуя вольного собрата. Вы слыхали когда-нибудь, как ржёт бронзовая лошадь? Это что-то среднее между выстрелом из бронзовой пушки и звоном бронзового колокола, только веселее и раскатистее.

Ещё бы не радоваться им за Кудесника! Ведь его галоп стал и вовсе невероятным. Олег вдруг перестал слышать цоканье подков — и вскоре обнаружил, что они скачут просто-напросто по воздуху, поднимаясь всё выше.

— Браво, Кудесник! — обрадовался мальчуган (это было гораздо мудрее, чем бояться) и похлопал коня по шее. — Хватит копытами по асфальту молотить.

Тем временем происходили и другие любопытные вещи, которых Олег не замечал, но раз уж я взялся писать об этой истории, то не могу о них не рассказать. Где-то ребята, сцепившиеся в драке, перестали пихать друг друга руками и ногами, заметив коня в небе, и долго смотрели вслед ему, а потом улыбнулись друг другу — и помирились… Где-то девочка на качелях, увидев коня, похожего на Пегаса, сочинила своё первое в жизни стихотворение… Воришка, который только что вытащил кошелёк из чужого кармана, глянув на летящего богатырского всадника с мечом, почесал в затылке — и положил кошелёк не в свой карман, а обратно в чужой… Случилось и много другого такого, о чём знал только тот, кому довелось пережить это…

А что Олег? Олег был счастлив — ведь он летел на богатырском коне! Что-то в этом полёте было сказочное, или даже ЧУДЕСНОЕ. Чудесным был и Голос, который сказал мальчику спокойно и ласково:

— Лети, лети по жизни. Кому же, как не тебе, охранять землю, на которой живёшь?

Голос запомнился Олегу на всю жизнь. И слова тоже. Олег сразу почувствовал, что это верные слова: кому же, как не ему?.. Хотя потом, взрослея, он придумывал им ещё и всякие дополнительные, очень интересные объяснения.

А в тот день, облетев весь город, Олег благополучно вернулся обратно. Ещё до парка Кудесник снова поскакал по земле. Он вовсе не выглядел усталым. Наверно, какая-то могучая Сила помогала ему лететь. Долго ли длился их полёт?.. Что-то непонятное произошло со временем. Олегу казалось, что летал он чуть ли не весь день. Папа позже рассказывал маме, что сын на лошади скрылся минут на десять-пятнадцать. Ну, а девушка-коновод пришла в себя только тогда, когда Кудесник заискивающе ткнулся ей в плечо. Так что она вообще ни о чём не успела подумать.

— Ну, ты герой! — сказал отец, снимая Олега с седла. — Только не пойму, потяжелел ты, что ли?

Оказалось, впрочем, что потяжелел не сам Олег, а его меч. Да и вид у меча был совсем другой. Отец взял его в руки и присвистнул:

— Ты смотри-ка, он же настоящим стал!..

Отец потянул за рукоять, украшенную серебряным узором, наполовину выдвинул меч из ножен — и они оба с Олегом зажмурились от сияния клинка. Нет, это уже была вовсе не фанера! Олегу пришлось даже попросить, чтобы меч нёс домой папа. Но перед тем как уйти, мальчик подошёл к своему коню, бородатому на все четыре ноги, протянул ему на ладошке припасённый сухарь и прошептал так, чтобы никто не слышал:

— Спасибо, ты здорово летал, богатырский конь!

— Да и ты молодцом держался, богатырь, — тихо, чтобы не привлекать внимания, ответил Кудесник и захрустел сухарём.

Как стать богатырём

Проблемы силы и слабости — это во многом проблемы умения быть внутренне свободным, способности делать выбор и сосредотачиваться на его осуществлении. Впрочем, такое можно сказать взрослому, но не ребёнку.

Зато ребёнку можно показать, как происходит чудо превращения малыша в богатыря. Не обязательно речь идёт о мальчике. Девочка превращается в прекрасную наездницу (у меня самого именно дочка увлекается верховой ездой, и я много раз видел чудо превращения именно в исполнении девочки). Кстати, верховой ездой в наше время занимается больше девочек и девушек, чем мальчиков и юношей.

Конечно, чтобы уметь управлять силой (конём, например), нужно этому учиться. Для начала воспитатель помогает ребёнку учиться управлять самим собой — той силой, которая заложена в душе. Остальное всё приложится

Мастерская чудес

Можно пофантазировать после этой сказки на похожие темы.

Представить, например, девочку, которая так весело танцует, что вокруг неё пускаются в пляс окружающие, вся улица, весь город. И милиционеры пляшут, и прохожие.

Или мальчик так любит читать, что у него возникает умение оказываться в любом месте, про которое читает. Где он только не побывал! Сколько у него необычных друзей появилось!..

Или вот мальчик королём оказался, всей страной управляет — и детьми, и взрослыми. Да и книжка такая есть «Король Матиуш Первый», Януш Корчак написал.

Или девочка всех сильнее: сильнее мальчиков, сильнее взрослых. Про Пеппи Длинныйчулок написала сказку Астрид Линдгрен.

Сказки можно вспоминать, можно самим придумывать. Интересно всё, где способности ребёнка разворачиваются вовсю. Помастерим чудеса в воображении, а что-то и для жизни пригодится.

Возможные вопросы

— Случалось ли тебе видеть, как в парке катают на лошадях? А тебя катали? Тебе понравилось?

— Годился ли конь Кудесник для малыша? Почему?

— Есть ли у тебя любимая игрушка, которую ты часто берёшь с собой? Почему у Олега это был меч?

— В какой момент конь вдруг поскакал вперёд?

— Кто был сильнее: конь или мальчик на нём?

— Что, по-твоему, самое невероятное в этой сказке?

— Слышал ли ты когда-нибудь ржание бронзовых лошадей? А обычных?

— Какого русского воина тоже звали Олегом?

— Кто был самым настоящим: конь, всадник или меч?

— Почему меч домой нёс папа?

Краб Цап и его семья

Давно уже крабу Цапу было любопытно, что же такое человек, о котором так любят порассуждать старые замшелые крабы. Многие из них хвастались, что имели дело с человеком, но каждый говорил о нём своё.

Тут ещё и детки Цапа стали упрашивать папу поймать им хоть какого-нибудь человечка, чтобы рассмотреть его как следует. А понравится — так и поиграть с ним.

В общем, всё подошло к тому, что пора с человеком разобраться и понять, что же это такое.

Подстерёг краб Цап человека, ухватил его покрепче и давай к себе тянуть.

А человек тянет к себе. Оказывается, он тоже хотел краба поймать. Так крепко вцепился — не отцепишь. Наверное, от страха. Тянут друг друга и тянут.

В конце концов крабу стало жалко человека с его судорожной хваткой. Ведь кто поумнее — всегда должен уступить. Вот Цап и отпустил человека. Оставил клешню в его руке и вернулся к своим.

— Молодец, — сказала жена. — Клешня отрастёт, а без человека вчера обходились и завтра обойдёмся.

Дети тоже были довольны. Ведь отец им был гораздо нужнее любого человечка. Тем более если люди такие цеплячие.

Клешня и в самом деле отросла довольно скоро. И краб Цап, которого уже считали специалистом по людям, решил исследовать их дальше.

На этот раз у него был ещё более великий замысел. Он решил провести отпуск в столице!

А что? Залез в одну из сувенирных раковин, которые продавали на набережной туристам, и дождался, пока его купили. Так его в этой ракушке в столицу и привезли. Бесплатно и со всеми удобствами, не считая отсутствия морской воды.

Но в столице!.. Жизнь оказалась там устроена совсем по-другому. Моря нет совершенно! Холодно — даже когда говорят «потеплело»! В ракушке сиди сколько угодно, но что же дальше делать? Никак не мог Цап придумать, как город посмотреть, а уж тем более — как обратно вернуться. Неужели до следующего лета ждать?..

Пришлось, в конце концов, признаваться, что живой он, а вовсе не сувенирный.

— Так я и думал, — говорит хозяин. — Глазки всё-таки бегают. И по ночам слышно, как кто-то на кухню за едой прогуливается или ванну принимает. Ну ничего, мне даже приятно, что у меня такой гость. Я там у вас на море хорошо отдохнул. Как могу, помогу.

Повозил он Цапа по столице, показал зоопарк, и дельфинарий, и всякие другие интересные крабам достопримечательности. А потом передал знакомому, который ехал на море, — и тот довёз его прямо в раковине обратно.

С тех пор все зауважали краба Цапа ещё больше. И говорили о нём:

— О, краб Цап — это столичная штучка!..

Жене Цапа это очень нравилось, и в ней тоже постепенно появлялось что-то столичное.

А дети мечтали о том, как они станут взрослыми и отправятся ещё дальше, чем отец. В какие-нибудь заграничные столицы.

С крабовой точки зрения

Краб из сказки — это вам не просто морское существо. Это, знаете ли, сказочная штучка. Стоит к нему прислушаться и присмотреться. К нему и к его семье.

Чем он хорош — это чувством равенства с человеком. И у детей бывает врождённое чувство равноправия со взрослыми. Не надо истреблять это чувство. Надо помогать ему, чтобы маленький и слабый ребёнок не вырос закомплексованным взрослым. У краба-то клешня отрастёт, а от комплексов так просто не избавишься.

Краб Цап подсказывает, что можно быть маленьким, но решительным, смелым, находчивым. Это не только для крабов верно. Так что с краба Цапа могут брать пример и крабята, и ребята.

Теперь очередь детей

Про краба Цапа мы узнали. А вот как у его детей судьба сложилась? Где они побывали? Это нам пока неизвестно. Но про это могут рассказать сами дети. Не крабьи, конечно, а те, которым мы сказку прочли.

Пусть каждый из детей «возьмет шефство» над одним из крабят (ведь их как раз столько же, сколько детей, почему бы и нет), придумает ему имя и какие-нибудь приключения. Зря что ли дети краба Цапа мечтали где-нибудь побывать?

Воспитатель, конечно, каждому поможет, если очень надо. Но не будем с этим торопиться. И крабята, и ребята так изобретательны! Можно не рассказать, а нарисовать, что было с крабёнком — и прокомментировать. Столько всего интересного можно узнать о детях. И крабьих, и человеческих.

Возможные вопросы

— Случалось ли тебе видеть живых крабов? Где?

— Как ты считаешь, краб Цап был сильным, смелым? Почему?

— У краба на самом деле может клешня отрасти — или только в сказке?

— Что такое сувенирная ракушка? Приходилось видеть?

— Как это краб смог столько времени обходиться без воды? Или в сказках всё бывает?

— Хотя хозяин квартиры и сам понял, что краб Цап живой, но не стал его разоблачать. Как ты думаешь, почему?

— Почему Цапу в столице были интересны именно зоопарк и дельфинарий? Придумай, что ещё?

— Что значит, «столичная штучка»? Почему краба стали так называть?

— Жена краба Цапа не была в столице? Почему же в ней тоже стало появляться что-то столичное? Что это могло быть?

— В чём сила краба Цапа?

Вертолётное мужество

Червячок Игнатий часто думал о том, какие свойства характера мешают ему жить. Вот и в это тихое утро он лежал возле своей норки и вспоминал о том, как вчера испугался громадного серого великана, который подкрадывался к нему. Это оказалась всего-навсего тень паука Пафнутия, просто уличный фонарь увеличил её до жуткого вида.

«Как же научиться не бояться? — спрашивал себя червячок Игнатий. — Или хотя бы не бояться понапрасну. Может быть, пойти на какие-нибудь курсы бесстрашия? Сейчас много всяких таких… Как же они называются? То ли брифинги, то ли трекинги… А, вспомнил, тренинги! Там же люди ТРЕНИруются на всякие полезные свойства. Интересно, есть ли тренинги для червячков?.. Если есть…».

И тут вдруг откуда-то сверху донёсся странный (и к тому же довольно страшный) рокот. Он нарастал так стремительно, что ещё до того, как червячок Игнатий начал обдумывать, что бы это значило, он уже оказался в своей норке с захлопнутой дверкой-листочком. Червячок успел ещё перед этим ощутить резкий порыв ветра.

Ветер и сейчас бушевал снаружи, а рокот превратился в грохот. Потом всё стало утихать.

Червячка Игнатия прямо трясло от испуга. «Ну вот, — подумал он, — на каком же брифинге можно от этого избавиться? А главное — ещё непонятно, стоило ли так бояться».

Чтобы определить степень необходимости испуга, он тихонько отодвинул листик, закрывающий вход в норку. Ничего себе! Неподалёку от норки стоял настоящий вертолёт!

Винт уже не вращался (так что ветра не было), мотор был выключен (так что рокот-грохот прекратился), поэтому червячок Игнатий решил сделать перерыв в страхе и вылез наружу.

Он знал, по картинкам в книгах, что бывают вертолёты гораздо больше. Этот был всего лишь на двух человек и почти весь прозрачный. «Да, не очень-то он годится, чтобы бояться его, — решил червячок Игнатий. — Может быть, наоборот, использовать его для трекинга против страха, то есть для тренинга?..» И он стал обдумывать эту мысль.

Пилот вертолёта сидел на траве, положив рядом свой кожаный шлем, и разговаривал по мобильнику.

— Да. Да. Нет. Точно говорю: пробная аварийная посадка прошла нормально. Заодно корреспондент побежал в соседний магазинчик ещё фотоплёнок купить. Запас, говорит, маловат оказался, слишком виды красивые. Как вернётся, стартуем. Да. Нет. Нет, никого не испугали, никто не всполошился. Только с одного балкона нам помахали. Простынёй. Или просто сушить вешали… Да. Да. Вон корреспондент идёт. Скоро взлетаем…

Пилот говорил ещё что-то, но червячку Игнатию, который уже всё обдумал, стало ясно, что нужно действовать, не откладывая.

Он подполз к шлему, лежавшему на траве, залез на него и выбрал себе удобное место за каким-то длинным ремешком.

И вовремя! Пилот подобрал шлем, надел его, потянулся и спросил у подошедшего мужчины с бородкой, увешанного фотоаппаратами:

— Удалось?

— Да, да, запасся. Можно дальше лететь.

Они заняли свои места, и пилот включил двигатель. Ветра внутри не было, зато шума хватало. К тому же всё в кабине, включая пилота и его шлем (а значит, и червячка Игнатия) тряслось мелкой дрожью.

«Ничего, ничего, — успокаивал себя червячок. — Теперь же я трясусь не от страха, а просто так. Ух ты!..».

Вертолёт оторвался от земли, его качнуло, и он стал быстро набирать высоту.

Внутри у червячка Игнатия всё замерло, но он быстро сказал себе, что и это не страх, а всего лишь такое особое поведение организма. Он высунулся из-за ремешка и увидел, что они действительно находятся в небе. Ему удобнее было смотреть не вперёд, а в прозрачную крышу кабины, поэтому вид на небо у него был превосходный.

И вдруг червячок Игнатий увидел над вертолётом, немного впереди и слева, растерянного голубя, который отчаянно махал крыльями, не зная, как спастись от устрашающего вертолётного винта.

— Вправо, вправо! — закричал червячок Игнатий изо всех сил, сообразив, что для голубя это единственный шанс уцелеть.

Пилот, не успев сообразить, откуда доносится команда, тут же её выполнил. Вертолёт резко свернул вправо, и голубь ошарашенно метнулся от него подальше.

— Ничего себе, чуть в птицу не врезались! — воскликнул пилот. — Минутку… Это вы мне крикнули «вправо»?

— Нет, не я, — ответил корреспондент.

— Да, я, — ответил червячок Игнатий.

— Ничего не пойму! Кто сказал «да»?! — закричал пилот.

— Это я, меня зовут червячок Игнатий. Здравствуйте, — и червячок свесился со шлема так, чтобы пилот смог его заметить.

— Ой! — пилот закатил глаза вверх, но потом догадался снять шлем и положить его себе на колени. Увидев говорящего червячка, он испытал одновременно удивление и облегчение: — Фух-х, как я испугался… Я сначала подумал, что это мой собственный внутренний голос. А потом понял, что он сверху доносится, и страшно стало.

— Неужели и вам бывает страшно? — не поверил червячок Игнатий. — Вы же ветролётчик!

— Бывает, бывает, — улыбнулся пилот.

— Только я не ВЕТРОлётчик, а ВЕРТОлётчик, но это всё равно. А ты молодец! Спас вертолёт от столкновения.

Червячок Игнатий подумал, что спасал-то он прежде всего голубя, но не стал разочаровывать лётчика.

Пилот с корреспондентом принялись расспрашивать червячка Игнатия о том, как он попал в вертолёт.

— Всё правильно, — сказал пилот. — Вертолёт — это самый лучший тренинг от страха… Впрочем, говорящий червячок — это тоже неплохо.

Потом пилот предложил корреспонденту пофотографировать червячка Игнатия и сделать о нём репортаж.

В ответ корреспондент расхохотался:

— Ха-ха-ха! Кто же мне поверит, если я начну рассказывать про говорящего червячка? Ха-ха-ха!.. Ой, извини, червячок Игнатий! Я не хотел тебя обидеть.

— Вы меня вовсе не обидели, — учтиво ответил червячок. — Наоборот. Если бы я, к несчастью, прославился, мою норку непременно затоптали бы толпы любопытных. Нет уж, пусть лучше в меня не верят.

— Кстати, о твоей норке, — спохватился пилот. — Как же ты туда вернёшься? Ведь наш аэродром километров за пятьдесят от неё.

Червячок попробовал поглядеть вниз, чтобы сориентироваться, но понял, что вряд ли он увидит отсюда свою норку.

— Я пока об этом не думал, — сказал он. — Но не сомневаюсь, что эта проблема имеет какое-то подходящее решение.

Пилот с уважением глянул на червячка Игнатия и подумал, что если бы он сам умел так выражаться, то его давно сделали бы, по меньшей мере, начальником аэродрома. И тут он сообразил, что надо было бы отблагодарить червячка Игнатия за спасение вертолёта от столкновения с голубем.

— Я отвезу тебя домой, червячок Игнатий, — сказал он и развернул вертолёт обратно.

Через несколько минут они приземлились на прежнем месте.

— Большое спасибо за помощь в проведении тренинга, — сказал червячок Игнатий на прощание, не обращая внимания на рокот мотора и ветер от винта. — Наверное, я теперь уже никогда не испугаюсь вертолёта. И летать мне очень понравилось.

Пилот кивнул головой:

— Если у нас снова будет тренинг на аварийную посадку, я обязательно постараюсь приземлиться здесь и пригласить тебя полетать. А теперь нам пора. До свидания, червячок Игнатий! Приятно было познакомиться.

Червячок Игнатий попытался зазвать пилота и корреспондента попить чаю у него в норке, но они отказались. Всё-таки им нужно было уже торопиться.

Сила, которая годится и для слабого

Речь пойдёт о мужестве, о преодолении страхов. Это, конечно, сила, но опять-таки не физическая, а душевная.

Об этом говорится в сказках про червячка Игнатия — слабого, но мужественного. Червячок Игнатий умеет разговаривать, у него много друзей. Он вежливый, добрый, умный, работящий (рыхлит землю). У него есть незаметные прозрачные крылышки, которые появились чудесным образом. И он укрепляет свой характер, как мы увидели в сказке про вертолёт.

Ведь не бицепсы же ему накачивать! (Для ребёнка это тоже часто рановато.) Но, избавляясь от страха, червячок Игнатий становится сильным сам, а заодно показывает пример детям. Впрочем, и многим другим качествам можно здесь у него поучиться.

Какие свойства мешают тебе жить?

О важных вещах задумался червячок Игнатий. О свойствах характера, которые мешают ему жить. И ведь это было не то, что он маленький и слабый, а совсем другое. Может, и с ребёнком стоит поговорить о том, что внутри мешает ему нормально жить? Не для того поговорить, чтобы поохать и посочувствовать, а чтобы подумать, как что-нибудь переменить. Подумать, как и чему можно натренироваться.

Необязательно об этом говорить напрямую. Можно пофантазировать: какие вообще вредные существа живут в характере человека (психологи называют их «субличностями»). Можно даже нарисовать их, или вылепить. А потом придумать, чему надо натренироваться, чтобы они сбежали прочь. Не из твоего характера, Ваня или Оля, а вообще, из человеческого (то есть пальцем указывать не будем). А что сказка о червячке — так ведь у сказочных персонажей тоже человеческий характер, кем бы они ни были.

Возможные вопросы

— Приходилось ли тебе, как червячку Игнатию, думать о том, какие свойства в себе хотелось бы изменить?

— Как получилось у червячка Игнатия сделать перерыв в страхе? А ты так умеешь?

— Случалось ли тебе видеть настоящий вертолёт? Страшно было?

— Как червячок Игнатий боролся со страхом на земле и в вертолёте?

— Что сделала бы с голубем вертолётная сила? Какая сила его спасла?

— Почему пилот с таким уважением отнёсся к червячку Игнатию и даже доставил его обратно к норке?

— Чего испугался пилот? Он что, оказался трусливым?

— Чего испугался корреспондент, когда отказался сделать репортаж о говорящем червячке?

— Что такое тренинг? Всему ли можно натренироваться?

— О чём не подумал червячок Игнатий, когда звал пилота и корреспондента к себе в норку?

Победа улитки Ульяны

Улитка Ульяна часто бывала на чаепитиях в норке червячка Игнатия. Но первой с улиткой Ульяной познакомилась когда-то божья коровка Пятнашка. Было это так. Приземлившись однажды возле Ульяны, Пятнашка пропела обычную песенку, с которой обращаются к улиткам:

— Улитка, улитка, высуни рога!.. — но, вспомнив вежливого червячка Игнатия, добавила: — Пожалуйста…

Выглянув из раковины, улитка Ульяна была поражена. Никогда ещё она не видела такой красоты, таких очаровательных чёрных пятнышек на красном!.. Подумав немного о том, кто же может быть таким красивым, она спросила:

— Ты, наверное, ангел?

— Я божья коровка, — засмеялась Пятнашка при мысли, что её приняли за ангела.

— Раз Божья, значит точно ангел, — кивнула улитка Ульяна.

— Да ладно тебе. Давай лучше поиграем, — предложила Пятнашка, перебирая в уме игры, пригодные для улиток с божьими коровками.

Такие игры, разумеется, нашлись, не зря же божья коровка Пятнашка была знатоком этого дела. Обе они были очень довольны проведённым вместе временем. Только Пятнашку немного смущало, что улитка Ульяна упорно называла её ангелом.

На прощанье улитка попросила:

— Очень тебя прошу, мой ангел, прилетай ко мне почаще.

«Что делать, её не переспоришь, — подумала божья коровка Пятнашка. — Буду понарошку ангелом. Тем более, что играть с ней очень весело».

Стала она прилетать к улитке Ульяне чуть ли не каждый день. Так они и подружились. Не понарошку, а совсем по-настоящему.

— Послушай, улитка Ульяна, — сказала однажды божья коровка Пятнашка. — Мне очень хочется познакомить тебя с червячком Игнатием и с остальными своими друзьями. Только чур ты перестанешь называть меня ангелом. Знаешь, как все смеяться будут! Мы, кто летаем в небе, встречаем иногда настоящих ангелов — и они совсем-совсем другие. Так что, пожалуйста, не надо.

— Ладно, раз ты просишь, — согласилась улитка Ульяна. — Но для меня ты всё равно останешься ангелом. Мы так весело играем. До тебя я дружила только со слизнячком Лямбой. Но он такой серьёзный, с ним не поиграешь.

Так улитка Ульяна стала бывать на чаепитиях у червячка Игнатия. И на одном из них зашла речь о спорте.

— Между прочим, я слышал, — сказал червячок Игнатий, — что скоро пройдут соревнования по бегу. Улитка Ульяна, ты не хочешь в них поучаствовать?

— Я? — изумилась улитка. — Неужели я здесь самый быстрый бегун?

— Ой, прошу прощения, — спохватился червячок Игнатий. — Я же не сказал самое главное. Это соревнования по бегу среди улиток. А когда мы все вместе играли, я заметил, что наша улитка Ульяна гораздо резвее других улиток.

— Это благодаря моему ан… То есть божьей коровке Пятнашке. Это ведь она приучила меня к подвижным играм. Но соревнования!.. Я даже правил не знаю. И не знаю, как к этим соревнованиям готовиться.

— Правила я знаю, они есть в книжке про разные виды спорта, — червячок Игнатий показал на одну из своих книжных полок. — Там и про тренировки написано. Так что могу с этим помочь.

— Если твоим тренером будет сам червячок Игнатий, ты наверняка победишь! — уверенно заявила божья коровка Пятнашка.

И они решили попробовать.

До соревнований оставалось не так много времени, но червячок Игнатий хорошо организовал подготовку, а улитка Ульяна старалась вовсю. И всё-таки утром в день соревнований она нервничала. Червячок Игнатий сказал ей:

— Настало время сказать тебе важную вещь. В этом соревновании будут участвовать многие заслуженные улиточные бегуны. Чемпионы и рекордсмены, у которых множество медалей…

— Какой ужас! — охнула улитка Ульяна. — Мне же их не обогнать.

— …Но одно из правил соревнований говорит о том, — невозмутимо продолжал червячок Игнатий, — что каждый спортсмен должен выступать со всеми медалями, которые он завоевал до этого. И в этом твоё преимущество.

Улитка Ульяна не очень-то поняла, о чём речь, пока, выйдя на старт, не увидела рядом с собой чемпионов и рекордсменов. Блестящая чешуя медалей делала их похожими скорее на рыб, чем на улиток. Но рыбы плавают в воде, а бежать нужно было посуху. И вскоре после старта улитка Ульяна оставила их всех далеко позади.

Она ползла и думала о том, как странно, не по-улиточьи, выглядели её соперники. А если она станет победителем, то на неё тоже повесят большую тяжёлую медаль…

До финиша оставалось совсем немного — только обогнуть бугорок, за которым ждали бегунов болельщики и судьи. Червячок Игнатий ждал как раз здесь, чтобы подбодрить, если надо, улитку Ульяну перед финишем.

Каково же было его удивление, когда он увидел, что она сворачивает с трассы и ползёт к нему.

— Червячок Игнатий, — жалобно произнесла она, — ты не очень обидишься, если я не побегу в победители? Мне почему-то совсем не хочется, чтобы на меня вешали медаль… А?.. Почему ты молчишь, червячок Игнатий?..

Червячку Игнатию не всегда было легко выбраться из задумчивости, если он в неё как следует погрузился. Но он постарался.

— Понимаешь, улитка Ульяна… Мне кажется… В общем, ты меня научила одной очень важной вещи…

— Я? Научила ТЕБЯ? Какой такой вещи? — не поняла улитка Ульяна.

— А такой, что победителем может стать как раз тот, кто НЕ ПОЛУЧИЛ за это медали… Правда. Так что поздравляю тебя с твоей безмедальной победой. Надеюсь, что наши друзья уже накрыли стол к чаю, чтобы её отпраздновать. Надо им рассказать об этом открытии.

Кто бывал ангелом?

Не вдаваясь в религиозные вопросы, остановимся на том, что ангелом люди называют того, на кого приятно смотреть, и кто нам помогает. В смысле любования почти все дети бывали ангелами.

Но божья коровка Пятнашка стала ангелом для улитки Ульяны не только в смысле любования. Пятнашка ещё открыла ей новую для неё жизнь — весёлую и общительную. Случалось ли нам, детям или взрослым, стать ангелом для кого-то (понарошку, то есть в переносном смысле), проявляя участие, оказывая помощь?.. Случалось ли наоборот, что для нас кто-то становился радостным ангелом, открывающим нам новые возможности?

Поделимся опытом…

Победы без медалей

Подлинный победитель в жизни прекрасно обходится без медалей, как улитка Ульяна. Хорошим примером такого рода служит игра (детская, а не спортивная), лишенная тщеславия, но не стремления к победе. Так что особо учить этому детей не приходится. Но закрепить умение радоваться тому, что у тебя получилось, а не награде за это, — полезно.

Так что можно просто поиграть, вспоминая бескорыстную улитку Ульяну. Но можно ещё поговорить о победах не игровых, а жизненных (тоже безмедальных). О том, как кому удалось преодолеть что-то особенно трудное. Или победить самого нелёгкого соперника: самого себя.

Возможные вопросы

— Почему улитка Ульяна решила, что божья коровка Пятнашка — ангел?

— А тебя кто-нибудь называл ангелом? В связи с чем?

— Можно ли подружиться понарошку?

— Почему улитка Ульяна удивилась, что её позвали на соревнования по бегу? И почему согласилась?

— Приходилось ли тебе участвовать в каких-нибудь соревнованиях?

— Знаешь ли ты, что такое «большой спорт»?

— Случалось ли тебе видеть хотя бы по телевизору — соревнования спортсменов?

— Что такое «чемпион»? Какую медаль дают чемпиону?

— За всякую ли победу дают медаль? Например, за какую не дают?

— Почему червячок Игнатий назвал улитку Ульяну победительницей, ведь она не добралась до финиша?

— Что лучше — победа с наградой или победа без награды? Чем?

Секундёнок

У Секундочки родился Секундёнок. Секундочка и сама-то была невелика, а Секундёнок у неё был и вовсе крошечным. Да навсегда таким и остался. Но мама Секундочка всё равно любила его великой любовью.

Что ни делал Секундёнок, мама им только восхищалась. Некоторые говорят, что от этого дети обязательно разбалуются. Зато другие говорят, что от любви душа крепнет и сама тоже наполняется любовью. Вот мама Секундочка некоторых не слушала, а слушала только других.

Секундёнок делал всё так быстро, как будто это делалось само собой.

— Ой! — говорила мама. — Посуда уже вымыта! Сама она, что ли, вымылась?..

А Секундёнок только хмыкал про себя и был очень доволен, что удивил мамочку. Ему нравилось вытворять чудеса.

Все его чудесам удивлялись, только не все понимали, в чём тут дело.

— Ты так быстро решил задачку? Не может быть! — говорила учительница в школе времени. — Списал откуда-нибудь, наверное?

— Как, уже выполнил задание? — поднимал брови Главный Шестерён, когда Секундёнок проходил часовую практику. — Ну, тогда повтори ещё раз. А потом ещё шесть раз. Или даже двенадцать.

Вот так. Если Секундёнок делал что-то быстро и незаметно, все думали, что это вроде бы и не считается.

Иногда Секундёнку становилось обидно. Порою он даже плакал. Но и это он делал быстро и незаметно, так что никто не замечал его переживаний.

Как-то раз Секундёнок резвился на берегу Вечности. Он там строил замки из песка. Неподалёку старик Век разговаривал о чём-то с Часом. И вдруг все трое увидели Чёрное облако, которое стремительно неслось к Земле.

— Ну вот, — сказал старик Век. — Сейчас эта гадость налетит на Землю, окутает её, а меня потом будут называть Тёмным веком.

— Ничего, — бодро сказал Час. — Как только эта чернота нахлынет, я разгоню её в одночасье. И меня назовут Звёздным часом в истории человечества.

Но пока они говорили, Секундёнок, не раздумывая, стал с превеликой скоростью швырять в противное Чёрное облако пригоршни светлого чистого песка с берегов Вечности.

И надо же — Чёрное облако не выдержало такой неожиданной атаки. Оно разлетелось на тёмные клочья, и тут же космический ветер унёс их невесть куда.

— Странно, — задумчиво произнёс старик Век. — Только что было Чёрное облако — и уже нету. Похоже, что оно нам просто привиделось. Это хорошо, что мне не грозит позорная кличка.

— Жалко, — вздохнул Час, который уже начал засучивать рукава для поединка с Чёрным облаком. — Если бы оно набросилось на Землю и я бы с ним расправился, был бы я Звёздным часом…

А Секундёнок уже закончил свой самый лучший песочный замок и побежал искать маму Секундочку, чтобы показать ей, какая красотища у него получилась.

Если ты очень маленький

Трудно быть молодым (так фильм назывался). Нелегко быть ребёнком. А если ещё маленьким, слабым… Стоп. Это разные вещи. Вот Секундёнок, ребёнок Секундочки (которая и сама-то невелика) — маленький до незаметности, но юркий, резвый, проворный, решительный. Именно он победил Черное облако, а не большой Час и не громадный Век. Разве такого, как Секундёнок, назовёшь слабым? Даже если по части подъёма гирь он всем уступит. Впрочем, может быть, и не уступит, а придумает какой-то особенный способ поднимать тяжести.

Это и предстоит нам, воспитателям, с опорой на сказку донести до каждого ребёнка. У силы всегда есть альтернатива. Приучить искать её — значит сделать сильнее того, кто физически уступает остальным.

Попробуем жить быстро

У Герберта Уэллса есть рассказ «Новейший ускоритель», герои которого так убыстряют свою жизнь, что все остальные кажутся им неподвижными статуями. Наверное, дети — более проворные существа — воспринимают и нас, взрослых, примерно также.

Вот и поиграем, в честь Секундёнка, в ускорительные игры. Их множество. Салочки, например, или другие игры на проворство — где побеждает (без медалей) не более сильный, а более шустрый.

А может быть, и посоревнуемся, кто быстрее какое-нибудь полезное дело сделает. Это ещё ближе к жизни, а заодно и к сказке про Секундёнка.

Возможные вопросы

— Мама Секундёнка всегда восхищалась им, а ты любишь, чтобы тобой восхищались?

— Как по-твоему, почему Секундёнок всё делал так быстро, что никто этому не мог поверить?

— Ты быстро делаешь то, за что берёшься?

— Обидно тебе, если не замечают того, что ты сделал?

— Любишь ли ты строить замки из песка не пляже?

— Как по-твоему, что случилось бы, если бы Чёрное облако долетело до земли?

— Почему старик Век не стал сражаться с Чёрным облаком?

— Удалось бы Часу справиться с Чёрным облаком, как по-твоему?

— Как Секундёнку удалось победить Чёрное облако?

— Гордился ли Секундёнок своей победой? Узнал ли кто-нибудь о его подвиге?

Манная Тётя

Жила-была в кастрюле Манная Каша. Она была очень мягкой и поэтому могла стать чем угодно. Ведь она была даже мягче пластилина, а из пластилина можно вылепить самые разные вещи.

В кастрюле Манная Каша была глубокой. В тарелке она была плоской. В ложке она становилась овальной. На стол она могла накапать круглыми каплями, а вокруг рта — размазаться в настоящий клоунский узор.

И вот надоело Манной Каше жить-быть в кастрюле. Если бы вам пришлось жить в кастрюле, вы бы тоже заскучали. Решила Манная Каша посмотреть на мир. Превратилась она в Манную Тётю и шлёп-шлёп — отправилась из дома.

Шлёп-шлёп, дошлёпала Манная Тётя до широкой улицы. Только она не знала, что надо идти к переходу и ждать зелёного светофора. В кастрюле никаких светофоров не было. Пошла Манная Тётя поперёк улицы где попало. И сразу ей милиционер засвистел. Остановил он Манную Тётю и говорит:

— Вы неправильно через улицу идёте. Давайте штраф!

— А что такое штраф? — не понимает Манная Тётя. У неё в кастрюле никаких штрафов не было.

— Это деньги, — говорит милиционер.

— А что такое деньги? — не понимает Манная Тётя. У неё в кастрюле никаких денег не было.

— Вот такие бумажки, — показывает милиционер.

Манная Тётя посмотрела — и тут же слепила манные деньги. Милиционер взял их, а они у него по руке растеклись манной кашей. Рассердился милиционер, хотел Манную Тётю в свою милицию забрать. А Манная Тётя не захотела в милицию, превратилась в белую Манную Автомашину и — шлёп-шлёп шинами — уехала.

Но долго ехать ей не пришлось. По улице катило много машин, а Манная Автомашина не знала, как нужно ездить, чтобы ни с кем не столкнуться. В кастрюле никаких правил езды не было. Вот она и столкнулась с грузовиком. Размазалась Манная Автомашина по грузовику, так что с трудом отлепилась.

Из грузовика выскочил перепуганный шофер, кричит, кулаками трясёт. А Манная Каша превратилась в белую Манную Собаку и — шлёп-шлёп лапами — побежала прочь, виляя хвостиком.

Вдруг ей навстречу выбежал громадный чёрный пес и громко на неё залаял.

— Ты зачем сюда пришла? Здесь я хозяин! Сейчас тебе трёпку задам!..

Бросился чёрный пес на Манную Собаку, хотел её укусить, да только весь оказался измазанным в манной каше. А Манная Собака превратилась в Манную Галку и — шлёп-шлёп крыльями — улетела.

Полетела она скорее обратно — домой, в кастрюлю. Шлёпнулась в неё и снова стала сама собой, простой Манной Кашей. «Нет, — подумала она, — незачем мне, Манной Каше, по улицам шлёпать. Пусть лучше меня люди едят, как положено, а я уж с ними вместе на мир посмотрю».

Тайная сила размазни

«Размазня» — это что-то вроде ругательства. Но это ещё и кулинарный термин (каша-размазня, например), не несущий в себе ничего обидного. Так что вовсе не обязательно это слово имеет отрицательный оттенок. Манная каша-размазня из сказки вполне решительная, находчивая и даже симпатичная особа: Манная Тётя, которая использует свои пластические возможности на все сто процентов. Так и ребёнок — иногда может какую-нибудь свою слабость (напрашивающуюся на обидное слово) превратить в неожиданную способность. Скажем, медлительность — это ведь и задумчивое спокойствие. Податливость — это и готовность к изменениям.

Каждый, кто орудовал с глиной или с пластилином, знает, какие замечательные вещи можно из них вылепить. Очень непохожие результаты получаются и в том случае, если ты сам и глина, и лепильщик.

Всемогущий податливый материал

Чем позаниматься после такой сказки? Разумеется, полепить. Пофантазировать — кем ещё могла бы стать удивительная Манная Тётя (пластилиновая, глиняная) при возникновении других затруднительных обстоятельств. А заодно подумать о собственных возможностях преодолеть свои сложности жизни.

Сколько всего можно вылепить из материала, внимательного к воздействию рук! Какой сильной становится слабость, если она внимательна к окружению и к его свойствам! Этого всего можно не говорить детям. Обсудить качества глины или пластилина — другое дело. Или побеседовать за лепкой о том, как бы повела себя Манная Тётя, попав в очередное приключение.

Возможные вопросы

— Любишь ли ты лепить из пластилина?

— А манную кашу любишь?

— Как по-твоему, Манная Тётя была сильной или слабой?

— Почему Манной Тёте удавалось спасаться от опасностей?

— За что сердились все на Манную Тётю? А она сердилась на кого-нибудь?

— Какое превращение Манной Тёти тебе понравилось больше всего? Почему?

— Хотелось бы тебе уметь превращаться во что угодно? Или лучше оставаться собой?

— Когда не можешь справиться с происходящим, надо ли изменяться самому?

— Быть размазнёй и уметь приспосабливаться — это разные вещи, как по-твоему?

— Разве можно есть кашу, которая гуляла по улице? Или в сказке микробов не существует?

Капризы и обиды

Понимание ребёнка

Воспитатель, использующий в своей работе сказочную педагогику, должен хорошо представлять себе, с какими проблемами он встречается и какие сказки могут помочь ребёнку в решении этих проблем. Для этого в каждом детском свойстве, даже если оно вызывает у всех раздражение, необходимо видеть не только отрицательную сторону, но и положительную. И сказки подыскивать такие же, понимающие. Избегать сказок басенного типа, которые сводят свою мысль к заурядной морали, клеймят отрицательные человеческие свойства и возвеличивают положительные. Такие сказки могут причинить ребёнку изрядный вред, если он узнает себя в отрицательном герое.

Видя положительную сторону проблемного свойства, мы сумеем найти такой сказочный материал, который поможет ребёнку опереться на что-то положительное в себе и только потом позаботиться о смягчении отрицательного.

Каприз — заблудившееся самоутверждение

Поговорим теперь об одной из двух предметных тем, которые затрагивает эта тема: о капризах. Почему дети часто капризничают? Почему свойство капризности, если оно сохраняется у взрослого, так обременительно для окружающих? Надо ли вообще бороться с детскими капризами?

Легче всего ответить на первый вопрос. Каприз — это побуждение других к угадыванию того, чего не можешь угадать в себе сам. Это маята, связанная с небольшим пока земным опытом, с недостаточным знанием себя. Это смутное ощущение себя как личности, имеющей право на самоутверждение среди других людей, и, вместе с тем, непонимание: как это осуществить. То есть это естественное для ребёнка переживание. Оно имеет вполне достойную природу, связанную со становлением личности.

Если, однако, человек вовремя не найдёт свой путь самоосуществления, капризность может стать чертой взрослого характера. Без навыка искать своё сегодняшнее призвание, определять способы развития и реализации своих способностей, блуждая внутри себя самого, взрослый может стать капризным до невыносимости. Вот и получается, что детские ищущие капризы и взрослые тупиковые разнятся по смыслу, хотя их и обозначают одним и тем же словом.

Бороться с капризами как таковыми нет смысла. А чтобы детская капризность не перешла в свои отрицательные взрослые формы, и нужны наши педагогические усилия. Для этого нам послужат, в частности, те сказки, которые здесь подобраны.

Обида — неприятие неприятного

«Неприятие неприятного» — это не тавтология. Просто хочется подчеркнуть естественные основания обиды. Особенно естественные в детском возрасте, когда весь мир вокруг велик и силён — а ты мал и беспомощен. Обида и есть свидетельство беспомощности.

Другое дело, что с возрастом мы начинаем понимать, что обида как способ реакции на внешние воздействия не очень эффективная штука. Как гласит пословица, на обиженных воду возят. Некоторые взрослые сохраняют, правда, обидчивость в качестве средства взаимодействия с близкими людьми, но это уже проблема взрослой психологии.

Помочь ребёнку учиться преодолевать обидчивость, понимать её бесперспективность — ещё одна из важных педагогических задач. И здесь нам пригодится помощь сказки. Сказки, которая позволит выразительно описать ситуацию обиды, ненавязчиво показать её нежелательные последствия и, возможно, подсказать способы её преодоления — хотя бы в виде ориентирующего образа.

Отталкивание неприятного, обиженное отворачивание от его источника — это знакомо каждому ребёнку. Умение погасить своё раздражение, остаться самим собой, преодолеть антипатию к обидчику, даже найти в душе возможность понимания и сочувствия по отношению к нему — всё это из области жизненного искусства, овладение которым впереди. Но начать закладывать его основы можно уже сейчас, и сказка станет для нас весёлым и тактичным помощником в этом деле.

Ваксик-плаксик

Где-то когда-то жил-был у мамы с папой Ваксик-плаксик. Он всё время плакал. Если плохо ему — плачет. Если хорошо ему — плачет. Если ни хорошо, ни плохо — тоже плачет. На детской площадке, где с ним мама гуляла среди других мам, все уже к этому привыкли и не удивлялись.

Иногда только какая-нибудь новенькая мама, появившаяся на детской площадке с новенькой коляской и новеньким малышом, услышит плач без остановки и забеспокоится:

— Кто это плачет?

— Да это Ваксик-плаксик, — скажут ей.

— А-а-а, ну если Ваксик-плаксик, тогда понятно…

И вот однажды сидел Ваксик-плаксик на скамейке под каштаном, поодаль от других детей. Светило солнышко на голубом небе. Цвели одуванчики, сверкая желтыми глазками. А на каштане цветы стояли высокими пышными пирамидами, как маленькие цветочные деревья. Дул лёгкий ласковый ветерок. Порхали разноцветные бабочки.

А Ваксик-плаксик плакал.

Вдруг одна из бабочек, крылышки которой сверху были красными, а снизу жёлтыми, села на землю прямо перед Ваксиком-плаксиком и превратилась в крошечную красивую фею. Даже не в фею, а в феечку — такой она была крошечной.

Феечка была одета в волшебное платье: жёлтое спереди и красное сзади. На голове у неё была волшебная шляпка, на ногах волшебные башмачки, а в руке она держала, разумеется, волшебную палочку.

— Почему ты плачешь, мальчик? — спросила феечка.

Но Ваксик-плаксик был занят плаканьем и ничего не ответил.

— Как тебя зовут, мальчик? — спросила феечка.

Но Ваксик-плаксик расстроился, что феечка не знает его имени, и заплакал ещё громче.

— Тебе чего-нибудь не хватает, мальчик? — спросила феечка.

Ваксик-плаксик не знал, чего ему не хватает, но на всякий случай огорчился и заплакал с новой силой.

— Подожди плакать, мальчик, — сказала феечка, — посмотри вокруг. Небо голубое, солнышко светит, цветы цветут, ветерок дует, бабочки порхают. Разве можно плакать в такую чудесную погоду?

Но Ваксик-плаксик продолжал плакать, показывая этим, что плакать можно в любую погоду.

Феечка немного опечалилась, но потом что-то придумала и снова повеселела.

— Я тебе подарю, мальчик, волшебный подарок. И всё будет в порядке.

Ваксик-плаксик заинтересовался и почти перестал плакать. Совсем перестать он не мог, потому что слишком привык к этому занятию. Он тихо хныкал и ждал, что сделает феечка.

А феечка помахала своей волшебной палочкой, и возле неё появился маленький оранжевый мешочек. Точнее, мешочек был маленьким для людей, но не для феечки. Он был такой же высоты, как и феечка вместе со своей волшебной шляпкой.

— Это тебе, — сказала феечка.

Она была очень довольна тем, что придумала. Весело засмеявшись, она закружилась, замахала волшебной палочкой — и снова превратилась в бабочку. Бабочка порхнула туда, порхнула сюда, и скоро уже невозможно было отличить её от других разноцветных бабочек.

Ваксик от удивления даже замолк на секунду, но тут же спохватился и снова заплакал.

И в то же самое мгновенье оранжевый мешочек, подаренный феей, начал смеяться.

Сначала он тихонько хихикал, потом засмеялся громче, потом ещё громче, потом захохотал — и так заразительно, что Ваксик не успел опомниться, как стал смеяться вместе с мешочком.

Ваксик потрогал мешочек, потом взял его в руки. Мешочек казался туго набитым, но был удивительно лёгким. Ясно было, что в нём совсем ничего нет — кроме смеха и хорошего настроения. Он был завязан пёстрой блестящей ленточкой, и Ваксик не стал её развязывать. Он смеялся и радовался.

С тех пор Ваксик стал самым весёлым мальчиком во дворе. Он смеялся так заразительно, что вместе с ним начинали смеяться и радоваться все вокруг. Теперь его так и звали: Ваксик-смеяксик.

А феечкин оранжевый мешочек лежал у Ваксика-смеяксика дома. Просто лежал и помалкивал (хотя, наверное, улыбался про себя). Ведь фея велела ему смеяться только тогда, когда Ваксик плачет. Но этого больше почти никогда не случалось.

Почему «почти»?.. Ну, знаете… Можно подумать, что вы сами совсем никогда не плачете…

Где найти мешочек со смехом

Одно время эта игрушка, фигурирующая в сказке, — хохочущий мешочек — была в моде. Особенно когда такое появилось впервые. Но не имеет большого значения, встречал ли её ребёнок в реальной жизни. Если не встречал, пусть остаётся для него сказочным образом. Если встречал — так ведь, может быть, как раз после случая с Ваксиком-плаксиком и начали делать такие игрушки…

Главное, что этот мешочек есть в сказке. Здесь он не потеряется и не испортится, а будет смеяться до тех пор, пока наш Ваксик (или Максик, или Светик…) не перейдёт в категорию смеяксиков.

Вариант для разыгрывания

Между прочим, если разыгрывать эту сказку в лицах, роль мешочка со смехом вполне может исполнить какой-нибудь общепризнанный хохотун-смеяксик (или хохотушка, их ещё больше), завернувшийся с головой в кусок материи. Ничего, что в сказке мешочек маленький, а здесь может оказаться больше и самого Ваксика-плаксика, и феи. Дело ведь не в размере, а в способности смеяться.

Возможные вопросы

— Почему дети часто плачут? Чаще по какой-то причине — или чаще без причин?

— Из-за чего расстраивался Ваксик-плаксик?

— Кому случалось встречать мешочек со смехом? Он улучшает настроение?

— Почему Ваксик-плаксик так и не сказал феечке, из-за чего он плачет?

— В чём разница между «плакать» и «реветь»? А между «плакать» и «хныкать»?

— Что было бы, если бы Ваксик-плаксик развязал мешочек?

— Почему мешочек улыбался про себя? Интересно, как он это делал?

— Чем мешочек помог Ваксику-плаксику?

— На кого больше похож ты сам? На Ваксика-плаксика, на мешочек со смехом — или, может быть, на феечку?

— Может ли человек измениться так быстро? Или всё дело в волшебстве?

Обиженный одуванчик

Жил-был жёлтый Одуванчик.

Больше всего на свете он любил Солнышко. Когда утром, после темной ночи, начинало светать, он чуть-чуть приоткрывал свой жёлтый глазок и дожидался первого солнечного луча. С тех пор, как Одуванчик расцвёл, стояла замечательная погода, и не было дня, чтобы он не увидел восхода.

Убедившись, что Солнышко выглянуло, Одуванчик широко раскрывал своё маленькое пушистое солнышко и до самого вечера поворачивал голову в ту сторону, откуда к нему шли свет и тепло.

Но вот однажды утро выдалось облачное. Приоткрыв глазок, Одуванчик никак не мог дождаться первого луча. Хотя небо и посветлело, оно всё было затянуто серой пеленой. И Одуванчик обиделся. Он думал, что Солнышко тоже любит его и спешит каждое утро коснуться его тёплым лучом. А тут вдруг он остался одиноким и несчастным. Какая несправедливость!.. Какое предательство!..

Так думал молоденький Одуванчик. Он не знал, что Солнышко изо всех сил старалось пробиться сквозь пелену облаков, чтобы согреть землю, но не всегда это получается сразу.

Обиженный Одуванчик решил не раскрываться. Раз так, раз не появился сегодня на небе любимый тёплый взгляд, значит не на что и смотреть вокруг. Так думал расстроенный Одуванчик, погрузившись в свою обиду.

И вдруг прямо к Одуванчику спорхнул с ветки Воробей.

— Простите, прекрасный Одуванчик, что беспокою вас! — прочирикал он. — Вы самый лучший цветок возле моего гнезда. Каждый день мы всей семьей, с Воробьихой и со всеми воробьятами, любуемся вашим золотым венчиком. На Солнце нам, воробьям, смотреть трудно, а тут прямо рядом с нами — маленькое пушистое солнышко!.. Но сегодня вы, Одуванчик, не раскрылись, и всем нам печально. Особенно огорчаются воробьята, которые ещё не знают, что в жизни всякое бывает. Пожалуйста, Одуванчик, улыбнитесь им хоть на минутку!..

И Одуванчик понял, что он тоже для кого-то — солнышко. Значит, нельзя ему капризничать и прятаться в свою обиду. Надо улыбнуться воробьятам.

Одуванчик медленно расправил свой пушистый венчик и повернулся в сторону воробьиного гнезда.

А несколько минут спустя, раздвинув наконец толстый слой облаков, выглянуло и Солнышко. Оно протянуло свой тёплый луч к земле и ласково погладило Одуванчика по золотой ершистой головке.

Обижаться или радовать

Часто ребёнок обижается потому, что это самая простая реакция на неприятное. Малыш может обидеться даже на шкаф, об который он ударился (то есть, понятно, который его ударил). Он пока просто не знает альтернатив. Наше дело — показать ему, что есть другие возможности. Например, прощение. Или — вместо того, чтобы обижаться на того, кто огорчил тебя, найти того, кого ты сможешь порадовать. Об этом и сказка.

Обратим внимание на воробья

Вроде бы сказка про взаимоотношения Одуванчика и Солнышка, то есть они по сюжету главные герои. Но ключевой персонаж здесь, наверное, Воробей. Ведь он тоже мог просто обидеться на то, что Одуванчик не захотел раскрываться. За себя обидеться и за всё своё семейство заодно. Но он выбрал другой путь реагирования, он нашёл альтернативу. Хотя, конечно, и Одуванчик молодец, что всё-таки его послушал. Между прочим, Воробей здесь единственный говорящий герой. Всё остальное — рисунок ситуации. Воробей осмысливает её и предлагает решить по-другому.

Сказка про Одуванчика взята из сказочной повести «За бродячим подсолнухом». И герои этой повести общаются с этим самым Воробьём (его, оказывается, зовут Чичероне) и за пределами самой сказки. Воспитатель, прочитавший детям эту сказку, тоже может поступить таким образом: поговорить подробнее о Воробье, о его семье. Может быть, маленькие воробьята тоже склонны обижаться на что-то. Тогда Одуванчик будет для них теперь не только солнышком, но и примером того, как надо управляться со своей обидой.

Возможные вопросы

— Почему Одуванчик так любил Солнышко? Кто может быть Солнышком для человека?

— За что Одуванчик обиделся на Солнышко? Ведь непогожие дни случаются нередко. Что тут было для него особенного?

— Любило ли Солнышко именно этого Одуванчика? Или оно любит все одуванчики вообще?

— Как обиделся Одуванчик, мы знаем из сказки. А как обижаются люди?

— Чем воробьята похожи на героя сказки?

— Почему к Одуванчику обратился папа-воробей, а не сами воробьята?

— Знал ли раньше Одуванчик, что его так любит воробьиное семейство?

— Знало ли Солнышко, что его любит Одуванчик?

— Что помогло цветку преодолеть свою обиду?

— Получил ли Одуванчик какую-то награду за то, что справился со своей обидой?

Маркиз-Каприз

— Браво! Браво!.. — совсем рядом с Вагиком раздались чьи-то аплодисменты.

Возле возка на плетёном кресле сидел важный человечек и неторопливо хлопал в ладоши.

— Ну, конечно, — услышал Вагик внутри себя голос Сознателя. — Уж Маркиза-Каприза мы порадовали. Он обожает всё разворачивать по-своему.

Маркиз-Каприз был небольшим, но о-о-очень важным человечком. Он был пышно разодет: кружевной воротник, лиловая шляпа с большим пером, расшитый золотыми узорами костюм и башмаки с загнутыми вверх кончиками. На кресле он сидел странно: задом наперёд. Он положил подбородок на спинку кресла, а ноги просунул под плетёные ручки.

— А может Вагик поворачивать дорожку сам? — спросил Маркиз-Каприз Сознателя.

— Сможет и сам, если ему попадётся Карта странствий. А без неё вот так может — со мной и с лошадкой Воленс вместе.

— Ну-у-у, — протянул Маркиз. — Ещё с вами договариваться надо…

— А что это за Карта странствий? — заинтересовался Вагик.

— Знаю, что есть такая, — сказал Сознатель, — только не видал её. Искать надо.

— А давайте попробуем дорожку закружить, как карусель! — пришло вдруг в голову Маркизу-Капризу. Он даже вскочил на кресло от восторга.

— Да ты что? — возмутился Сознатель. — Мы только путешествие начали, а ты уже хочешь его в карусель превратить.

Вагик подумал, что Маркиз-Каприз предложил очень забавную штуку. Что будет с дорожкой, если она скрутится, как серпантин? Ну ладно, как-нибудь в другой раз…

— И вообще, убрал бы ты своё кресло, Маркиз-Каприз, — попросил Сознатель. — Ты же мешаешь возку ехать дальше.

— Где хочу, там и сижу, — заявил человечек и снова важно расселся на кресле.

На этот раз он развернул его и сидел спиной к спинке. Кончиками башмаков он зацепился за ножки кресла, показывая своим видом, что его не согнать. Потом махнул рукой — и вокруг него закружились пёстрые мухи. Махнул другой — и вокруг запрыгали разноцветные букашки, похожие на крошечных кузнечиков. Все они, кружась и прыгая, понемногу подбирались к Вагику.

— Берегись, Вагик! — забеспокоился Сознатель. — Это же Мухи-капризухи и Капризульки-затаюльки. Будут тебя кусать да щекотать, никакого путешествия не получится, одни капризы пойдут.

А Маркиз-Каприз посмеивался:

— Ничего, ничего!.. Вагик с ними хорошо знаком. Муха-капризуха совсем не больно кусает, даже не заметно укуса. Все вокруг спрашивают: «Какая муха тебя укусила?» — а её уже и нет… А капризулька-затаюлька заберётся в нос или в ухо, от неё никакого беспокойства. Только чего-нибудь непонятного хочется или так приятно хнычется, вот и всё… Мошкара у меня замечательная. Чего её бояться?.. Мало, что ли, Вагик, мы с тобой покапризничали?..

Нет, не мог Вагик сказать, что капризничал мало. Только не знал, что ему помогал Маркиз-Каприз. А вот мама с папой, наверное, знали. Вагик вспомнил, как они говорили ему, когда он хныкал: «Наверное, у тебя в носу капризулька сидит? Давай её высморкаем».

Но сейчас ему эти мухи и козявки совсем ни к чему. Он же — волшебный путешественник. Он ищет сокровища. Он идёт к Источнику!..

Только как же отделаться от Маркиза? Он капризный. Скажешь ему «уходи!», так он нарочно останется. Все эти мысли пронеслись в голове у Вагика очень быстро. И он придумал!

Он почесал нос, как будто туда уже залезла капризулька, и сказал нарочно плаксивым голосом:

— Не хочу сейчас капризничать! Хочу потом. А сейчас хочу идти дальше!..

Тут же Маркиз-Каприз соскочил с кресла. Он был очень доволен.

— О, вот это по-нашему. Капризы надо уважать. Не хочет человек сейчас капризничать — и не надо. Ещё накапризничаемся.

Маркиз замахал руками. Пёстрые мухи и разноцветные букашки закружились вокруг него вихрем. И унеслись невесть куда — вместе со своим повелителем и его плетёным креслом. Можно было продолжать путешествие.

Встреча с Маркизом-Капризом

Само имя Маркиза-Каприза позволяет ребёнку догадаться, о ком пойдёт речь. Мы с вами знаем, что не «о ком», а «о чём». Но ребёнку легче иметь дело не с абстрактным свойством, а с его персонификацией, со сказочным персонажем.

Сказочная повесть «Волшебный возок», из которой взят этот отрывок, рассказывает о волшебном путешествии мальчика Вагика. Спутником его было живое светящееся облачко по имени Сознатель. Вагик шёл вслед за маленьким возком, который везла белая лошадка Воленс. В этот возок можно было залезть — и внутри он оказался удивительно большим. Там жили разнообразные существа, каждое из которых было чем-то знакомо Вагику, потому что все они обитали и в нём самом, в его душе. Одним из них был Маркиз-Каприз.

Появился он рядом с возком как раз тогда, когда Вагик сумел — для пробы — изменить направление той дорожки, по которой он шёл. Правда, для этого Вагику пришлось обратиться к помощи Сознателя и лошадки Воленс. Ведь дорожка изменяла направление тогда, когда этого хотели все трое.

Поговорим о Маркизе-Капризе, мухах-капризухах и капризульках-затаюльках

Как только ребёнок включился в игру, ему уже ясно, кто такой Маркиз-Каприз. Но после прочитанного фрагмента надо поговорить с ним на эту тему. Это поможет усвоению образа, включению его в обиход общения в качестве забавного и понятного термина. Нам уже не нужно будет изрекать занудное «Не капризничай!». Гораздо эффективнее обсуждать не поведение РЕБЁНКА, а выкрутасы Маркиза-Каприза, и вместе учиться хитростям, помогающим управиться с ним. В психологии это называется разотождествлением.

Не обделим вниманием и мух-капризух, и капризулек-затаюлек. Полезно иметь в распоряжении разные варианты разотождествления. Чтобы выбрать тот образ, который больше всего подходит данному ребёнку, чтобы он мог воспринимать каприз не как своё неотъемлемое свойство, а как некий персонаж. Как выяснить, что ему больше подходит? Спросить у него: он-то знает.

Полезно предупредить, кстати, — для поддержания дополнительной интриги — что муха-капризуха появится и в следующем отрывке.

Возможные вопросы

— У каждого ли человека есть свой Маркиз-Каприз?

— У каждого ли есть своя дорожка, по которой он идёт?

— Знаешь ли ты, как справиться с Маркизом-Капризом, если он мешает жить тебе или другим?

— Какие капризы Маркиза можно заметить в этом отрывке из «Волшебного возка»?

— Ощущал ли ты на себе действие мух-капризух и капризулек-затаюлек?

— Почему Маркиз-Каприз оставил Вагика в покое?

— Кто беспокоился о том, чтобы Вагика не одолевали капризы? Только Сознатель или ещё кто-нибудь?

— Как Вагик одолел Маркиза-Каприза? Что ему помогло в этом?

— Можешь ли ты рассказать о каком-нибудь капризе, своём или чужом, и о том, как удалось от него избавиться?

— Капризничают только дети — или взрослые тоже?

Обидюка

Было обидно. Эх!.. Он мог бы сейчас мчаться на быстром коне. А вместо этого плетётся за скрипучей повозкой, которую тянет неказистая белая лошадка. И Сознатель хорош! Тоже — подарок… Он что, теперь всегда будет Вагика от всего интересного отговаривать?..

— Не от интересного, а от неправильного. Ты сам знаешь, что я верно тебе посоветовал, — раздался неожиданно голос Сознателя. — Иначе разве ты согласился бы?..

«Странно, — подумал Вагик, — я же ничего ему не сказал, а он мне отвечает…»

— Ничего странного, — возразил Сознатель. — Просто я слышу твои мысли. И сбрось ты с себя эту Обидюку!..

Вагик вздрогнул, заметив, что у него вокруг левой ноги обвилась тонкая фиолетовая змейка. Он затряс изо всех сил ногой, и ему удалось стряхнуть змейку на землю. Тут же Обидюка метнулась по дорожке — и заскользила к Возку. Скрутившись тугой пружиной, она с силой распрямилась и словно выстрелила вверх, попав точно в щёлку дверцы.

И Вагик тут же почувствовал, что всё на самом деле не так уж плохо.

Он снова увидел улыбающееся Солнце.

— Отлично! — обрадовался Сознатель. — Ловко ты с ней справился. Обидюки, они такие. Главное — стряхнуть её с себя.

— А они не кусаются? — опасливо спросил Вагик.

— Кусаются, ещё как!.. Но когда стряхнёшь Обидюку, всё становится нормально. И укусы проходят…

Но надо ведь выследить, где она там прячется. Скорее в возок!.. И вот он уже внутри, бежит по одному из многочисленных коридоров возка. Ведь внутри его возок был гораздо больше, чем казалось снаружи. Там были запутанные коридоры, комнаты, комнатки и даже залы. А ещё — лестница, ведущая наверх. Но Обидюка направилась не туда.

Скорее, скорее, за ней, а то ускользнёт!..

Вот она снова шмыгнула за угол, Вагик за ней — и они оказались в тупике. И здесь, откуда не было пути дальше, Обидюка исчезла.

Куда?..

А, вот куда!..

Прямо в полу была вделана железная решётчатая дверь, похожая на водосток в мостовой, только пошире. Она была закрыта на засов, но это не помешало Обидюке проскользнуть между прутьями решётки. За дверью виднелись ступеньки, уходящие вниз, в темноту.

Ого! Оказывается, в возке есть не только верхний этаж, но и нижний. Подполье, как в деревенском доме. Слазить туда, что ли?..

— Не стоит, Вагик, — засомневался Сознатель. — Зачем тебе любоваться подпольем? Нет там ничего интересного.

Вагику и самому не очень-то хотелось лезть в эту зарешёченную глубину. Наверное, он послушался бы сознательного совета, если бы не муха-капризуха.

Муха-капризуха летела невесть откуда и невесть куда. Они часто так летают, эти мухи. И прямо на лету она ухитрилась укусить Вагика в шею. Не больно. Вагик, привыкший в деревне к комарам и мухам, даже не обратил особого внимания на этот слабенький укус. Но вдруг ему ужасно захотелось спуститься всё-таки в это подполье.

— Почему же мне туда не заглянуть на минутку? — возразил он Сознателю. — Ведь это мой возок. Надо же мне разбираться в своём хозяйстве. Только посвети мне, пожалуйста.

Сознатель хмыкнул:

— Видел я, видел, какая муха тебя укусила. Лезь, конечно, раз очень хочется, только поосторожнее. Даже мне трудно туда заглядывать. Сверху я тебе посвечу, а чтобы далеко забредать, надо снаряжаться как следует.

Это Вагику было понятно. Папа рассказывал ему про людей, которые спускаются в глубокие тёмные пещеры. Им нужны и фонари, и верёвки с крючьями, и одежда специальная, и даже лодки надувные, если там внизу озеро.

Но у Вагика не было больших планов. Просто заглянуть — и обратно. Он отодвинул засов. С трудом приподнял и раскрыл решётку на скрипучих петлях, которая служила дверцей в подполье.

Вдоль каменной замшелой лесенки не было никаких перил. Вагик спускался осторожно, опасаясь поскользнуться. Сознатель светил ему сверху, и вагикова тень колыхалась впереди, всё удлиняясь и расползаясь.

Наконец Вагик спустился.

Таинственное подземелье с низкими сводами уходило в темноту на все четыре стороны. Вагик нигде не видел стен, только толстые колонны поддерживали потолок.

Кругом была путаница странных предметов и сооружений. Ящики, клетки, большие гнёзда, свитые прямо на полу, — и много всякого другого. Сзади от лестницы, поодаль, начинались заросли непонятных растений. Где-то журчала вода.

Вагик уже стал привыкать, что столько всего помещается в его небольшом возке, который неторопливо катится, поскрипывая, по своей дорожке. Ясно было, что сколько ни лазай по Возку, всегда в нём останется много удивительных мест.

И много таинственных существ!..

До Вагика отовсюду доносилось шевеление, шуршание, шорохи. Здесь было где спрятаться не одной Обидюке, а великому их множеству, и вообще кому угодно.

Откуда взялась Обидюка

Этот ещё один фрагмент из книги «Волшебный возок» рассказывает на этот раз про змейку Обидюку. Волшебный возок, как легко может догадаться взрослый читатель, является метафорой внутреннего мира человека (впрочем, не только человека вообще, но именно Вагика, ведь это его волшебное путешествие). Ребёнок может не понимать этого в явном виде, и не обязательно ему это логически растолковывать. Достаточно, чтобы он это ощущал. Мы можем помогать ему в этом косвенно.

Откуда взялась Обидюка, которой посвящён приведённый ниже эпизод? Ведь не из-под придорожного камня, а из этого самого волшебного возка. То есть это его змейка, самого мальчика Вагика, и об этом стоит поговорить. Не растолковывать, а задать какие-то вопросы, косвенные или наводящие, которые помогут ребёнку самому почувствовать эту взаимосвязь. Разотождествление это хорошо, но представлять, что к чему в собственной душе, тоже надо.

Новый способ общения

Чем хороши сказочные метафоры, так это тем, что они создают для нас дополнительные формы общения. Без конца повторять обидчивому ребёнку: «Ну что ты обижаешься? Не обижайся!» — превращается в надоедливую монотонную присказку, на которую уже трудно обращать внимание. Другое дело спросить у надутого малыша: «К тебе что, Обидюка прицепилась?» И посоветовать: «Стряхни поскорее, пока не укусила» (то есть будем условно считать, что укус ещё не состоялся).

Взрослый заметит, что в конце предыдущего отрывка возникает и более широкая метафора: картинка «подполья». Психология называет его подсознанием, но не стоит растолковывать это малышам. Вполне достаточно поговорить о том, что внутри нас есть места, где так мало света, что их загадочных обитателей и разглядеть трудно. Но бояться этого не надо: на каждого такого внутреннего жителя найдётся своя управа. И Маркиза-Каприза можно обхитрить, и от Обидюки избавиться…

Метафора, ставшая предметом разговора с ребёнком, начинает работать. Она даёт в этом случае не только художественную отдачу, но и психологическую, педагогическую. Становится полезным инструментом для воспитателя, а главное — для самого ребёнка.

Возможные вопросы

— Кто появился у Вагика первым — обида или Обидюка?

— Что похожего произошло у Вагика и у обиженного Одуванчика?

— Кусала ли тебя когда-нибудь Обидюка? Как это ощущается?

— Легко ли стряхнуть с себя Обидюку? Как это сделать не в сказке, а в своей жизни?

— Есть ли в твоей душе таинственные места, куда страшновато заглядывать?

— Вагик полез в подземелье из каприза, из любопытства — или от того и другого вместе?

— Чувствуешь ли ты, что в тебе тоже живут разные существа, которые участвуют в твоей жизни?

— Как по-твоему, Маркиз-Каприз живёт в одной из обычных комнат возка, или в подземелье? Или на верхнем этаже, куда ведёт особая лестница?

— Почему муха-капризуха укусила Вагика как раз возле двери в подземелье?

— Как ты думаешь, Вагик пошёл вглубь подземелья, чтобы осмотреть его?

Стрекозиный пират

На небольшом пригорке, недалеко от норки червячка Игнатия, он сам и его старинный приятель жук Дормидонт разговаривали об обидах. Оказывается, каждому из них случалось обижаться. И не так уж редко.

— Неужели и ты, жук Дормидонт, часто обижаешься? — удивлялся червячок Игнатий. — Ты же такой невозмутимый, такой серьёзный…

— Вот я и обижаюсь всерьёз, — кивнул жук Дормидонт. — Особенно если что-то правильное говорю, а меня не слушают. Жжжуть как обидно! Но у меня средство есть против этого.

— Против того, чтобы не слушали?

— Да нет. Против своего обижжжания. Улечу куда-нибудь подальше и разыскиваю капельку росы. Знаешь, червячок Игнатий, такую выпуклую капельку, в которой отражение становится совсем дурацким.

— Понятно. Как в комнате кривых зеркал.

— Во-во. Глаза выпученные, усы словно ветки, сам себе чучелом кажешься. Хочешь, не хочешь — хохотать начинаешь… Похохочу я как следует и говорю себе: «Ну и смешной ты жук, Дормидонт! Чего же на других обижаться?». И возвращаюсь обратно в полном порядке.

— А для меня самое лучшее, когда обижусь, землю порыхлить. Ведь это… — начал червячок Игнатий, но сбился с мысли.

Над ними носилась большущая стрекоза. Она гудела, как военный вертолёт.

— Здравствуйте, уважаемая стрекоза! — червячок Игнатий старался прокричаться сквозь рокот стреколётного двигателя. — Не могли бы вы…

— Во-перррвых я — не она, а он! Ррразве не видно?! — рявкнул стрекозиный буян, пролетая прямо над головами друзей и уносясь прочь.

Ах, если бы совсем прочь!.. Но он тут же вернулся и промчался ещё ниже, заставив жука Дормидонта и червячка Игнатия вжаться в траву.

— Во-вторррых, я один! «Не могли бы вы…» Какие «мы»? Не видишь, что ли: один я?.. — Четырёхкрылый разбойник сделал ещё один зигзаг и снова вернулся. — В-тррретьих, если ты черррвяк, нечего тут рассуждать!

— Да вы что! — возмущённо закричал червячок Игнатий. — Ведёте себя как настоящий пират!..

— ПИРРРАТ?!.. — Стрекозёл завис прямо над червячком Игнатием. Его инопланетные шаровидные глаза свирепо вращались.

И вдруг он вцепился шестью волосатыми лапами в червячка Игнатия. Поднял его вверх, метнулся несколько раз из стороны в сторону — и стремительно понёсся куда-то вдаль.

Жук Дормидонт не успел выдавить из себя ни звука. Но сразу же взлетел, собираясь мчаться в погоню.

Увы, ему тут же стало ясно, что никакой погони не получится. Слишком разные у них со стрекозой были скорости. Тогда жук Дормидонт внимательно проследил за полётом похитителя, заметил, куда тот полетел, — и отправился за помощью.

— Всякий черррвяк будет меня пиррратом обзывать! — возмущённо тарахтел тем временем воздушный хулиган. — Ну, я тебе сейчас покажу!..

Червячок Игнатий хотел поинтересоваться, что же именно собирается ему показать разбойник, обиженный на слово «пират». Но лапы сжимали его слишком крепко, чтобы вести нормальную беседу. Да и происходило всё чересчур быстро. Быстрее всякого разговора.

Они повисли в воздухе над большим колодцем. Глубоким-глубоким!..

— Ага! Как тебе это понравится, черррвяк? Полюбуюсь сейчас, как ты ко дну пойдёшь. Мы, пиррраты, всегда так: раз, и за борррт!..

Лапы, сжимавшие червячка Игнатия, разжались. Инопланетные глаза с интересом следили, как он падает, — всё ближе и ближе к зеркальной глади воды…

Червячок Игнатий сумел расправить свои крылышки в самый последний момент. И даже не задел воду. Мягкими взмахами он спокойно поднимался всё выше.

«Упасть в колодец тоже было бы не очень страшно, — думал он, поднимаясь. — Дождевого червячка водой не очень-то испугаешь… Ой, что это?»

«Это» падало мимо него в колодец!

Увидев взлетевшего червячка, стрекозиный пират был поражён. Он просто ОСТОЛБЕНЕЛ. Его крылья перестали работать, мозги думать, а глаза видеть. Но что происходит со столбом, висящим в воздухе без всякой поддержки? Конечно, он падает. Если внизу земля, то на землю. Если внизу вода, то в воду.

Туда, в колодец, и упал этот подбитый изумлением вертолёт.

Но червячок Игнатий вовсе не собирался спокойно смотреть на такую картину. Вытащить стрекозу из воды он не смог бы. Зато смог снова слететь в колодец, подтащить к стрекозе сухой листик, плававший неподалёку, и подсунуть его под стрекозиную голову. Взявшись за верхнюю пару волосатых лапок, червячок начал делать искусственное дыхание.

— Ну, ты и герой, червячок Игнатий! — раздался сверху басистый голос жука Дормидонта, усиленный стенками колодца. — Как разделался с этим бандюгой!.. А я за пауком Пафнутием залетел, на спину погрузил, вот мы как раз и подоспели.

Червячок Игнатий посмотрел наверх. На краю колодца сидели жук Дормидонт и паук Пафнутий.

— Спасибо, друзья, что пришли на помощь, — отозвался червячок. — Добрый день, паук Пафнутий! Скорее спусти сюда, пожалуйста, что-нибудь для подъёма тяжестей.

Паук Пафнутий быстро сплёл из паутины крепкую верёвку, и скоро они с трудом вытащили из колодца стрекозу — мокрую, подавленную, но всё-таки постепенно приходящую в себя.

— Я… это… ну, типа, спасибо, что ли… Потонул бы без вас… И ещё… ну, как бы… Извини… Извините, червячок Игнатий… Глупая шутка была… Пиратская какая-то… Верно меня назвал… Назвали…

— Только не говори мне, что ты на этого пирата совсем не обиделся, — подмигнул жук Дормидонт червячку Игнатию, когда они сидели в норке за чаем. — Как же ты заставил себя его спасением заниматься? Да ещё искусственное дыхание! Он ведь только что тебя тащил в колодец этими волосатыми лапами!..

— Понимаешь, жук Дормидонт, — задумчиво произнёс червячок Игнатий. — Наверное, я нечаянно открытие сделал. Открыл самое лучшее средство от обиды.

— Лучше капельки росы? — с сомнением переспросил жук Дормидонт.

— Лучше. Надо что-нибудь хорошее сделать для того, на кого обижен. И вся обида сразу проходит.

— Точно, — подтвердил паук Пафнутий. — Я как обижусь на кого, тут же начинаю для него хорошую такую паутину плести. И пока плету, всю обиду на это как раз израсходую.

— Эх, паук Пафнутий! — вздохнул червячок Игнатий. — Ничегошеньки ты не понял в моём открытии. Давай-ка я лучше тебе ещё чашечку чая налью.

Средство червячка Игнатия

Червячок Игнатий, который появился в этой сказке, — это дождевой червячок, который рыхлит землю и любит читать. У него много друзей, он собирает их в своей норке на чаепития. Он часто размышляет о главных для жизни вещах, совершая порою для себя удивительные открытия, которыми может поделиться с друзьями.

Стоит заметить, что червячок Игнатий полезен для ребёнка своей слабостью (он ведь обычный червячок), которая хорошо знакома детям, невольно сравнивающих себя со взрослыми. Когда обнаруживается, что это почти беспомощное, почти незаметное существо может быть победителем, это важный сигнал для того, кто переживает свою малость и слабость.

Сказка, приведённая ниже, взята из второй книги про червячка Игнатия. Существенная деталь, необходимая для понимания: у червячка Игнатия есть прозрачные крылышки (они появились у него чудесным образом, но это отдельная история). Они почти незаметны, но вполне пригодны для полётов. Здесь они играют определённую сюжетную роль.

А какое средство против обиды открыл червячок Игнатий — об этом и говорится в самой сказке.

Непонятливый паук Пафнутий

Почему паук Пафнутий, обычно такой сообразительный, ничегошеньки не понял в открытии червячка Игнатия? Это любопытный вопрос.

Во-первых, для того (между нами, педагогами), чтобы дать возможность ребёнку, познакомившемуся с этой сказкой, посоображать самому. Чтобы он мог самостоятельно повторить открытие червячка Игнатия для себя, а это полезнее всего.

Во-вторых, что-то дельное есть и в том способе преодоления обиды, которым пользуется паук Пафнутий. Может быть, перевод разрушительного переживания в созидательное? Ведь паутина — это всё равно что макраме, один из видов художественного творчества…

А ведь свой рецепт оказался и у жука Дормидонта. Можно и этот вариант с детьми обсудить.

Возможные вопросы

— На что особенно обижался жук Дормидонт? Бывает ли у тебя так, что говоришь, а тебя не слушают? Обижаешься ли ты на это?

— Червячок Игнатий спасался от обиды тем, что рыхлил землю? А у тебя есть какой-то свой способ?

— Обиделся бы ты, если бы с тобой так разговаривали, как стрекоза с червячком Игнатием?

— Почему червячок Игнатий бросился спасать своего обидчика?

— Легко ли было стрекозе признать свою неправоту? Почему она (то есть он) всё-таки это сделала?

— Почему червячок Игнатий рассказал друзьям, как всё было на самом деле? Разве он не хотел, чтобы жук Дормидонт считал его героем?

— Какое средство от обиды открыл червячок Игнатий? Годится ли оно для людей?

— Как избавлялся от обиды паук Пафнутий? Чем его средство отличается от рыхления земли и делания хорошего тому, кто тебя обидел?

— Чей способ борьбы с обидой тебе понравился больше всего? Сможешь ли ты сам его использовать?

— Сколько приёмов единоборства с обидами ты можешь придумать? Какие? Применял ли ты их сам?

Как добраться до папы

Шёл дождик. Червячку Игнатию это нравилось. Он ведь был дождевой червячок. А стрекозка Зоя в дождь всегда грустила, что не полетаешь. Правда, в компании с червячком Игнатием было так интересно, что можно было не обращать внимания на дождик. Хотя внимание всё равно само обращалось, но не так уж сильно.

От дождя их прикрывал большой знакомый Лопух.

Друзья разговаривали о детях и взрослых, перебирая, чем одни отличаются от других. И вдруг увидели, как к подъезду дома мчатся папа с сыном. Зонта у них не было (заботливого Лопуха тоже), и они торопились к родной двери, как могли. Сын, вцепившись двумя своими руками в одну папину, перелетал с её помощью через лужи. Но с одной из них не рассчитал — и плюхнулся в неё.

— Эх ты, зюзя! — сердито крикнул отец.

— Не зюзя, не зюзя!.. — заплакал от обиды мальчик.

Наконец они исчезли за дверью, а червячок Игнатий печально заметил:

— Зря он сына обидел. Несправедливо взрослому обзывать малыша.

— А мне иногда хочется даже, чтобы папа хотя бы обругал меня как-нибудь, — каким-то странным тоном сказала стрекозка, и червячку показалось, что, несмотря на защиту Лопуха, дождик всё-таки забрызгал ей глаза.

— Что у тебя с отцом, стрекозка Зоя? — тихо спросил он.

— Ничего… — жалобно ответила она. — Совсем ничего. Когда-то, давным-давно, он сильно обидел маму. Или она на него обиделась. С тех пор она не хочет, чтобы я с ним общалась. Вот и всё. Я и сама уже не хочу. Обижена, что он не смог что-нибудь придумать, чтобы по-другому было. Вон он сидит, на меня смотрит. А я не хочу…

— Ты серьёзно? — встрепенулся червячок Игнатий. — Где он сидит?

— Вон там…

В самом деле, по другую сторону дорожки, возле которой рос Лопух, стояла скамейка. Под ней, прямо на земле, подрагивал крыльями от сквозного ветерка Зоин папа. Почему-то он показался червячку немного знакомым.

Игнатий повспоминал, подумал и повернулся к Зое:

— А что если ты прямо сейчас к нему переберёшься и поговоришь с ним?

— Нет, нет, — замотала головой стрекозка. — Во-первых, в дождь перелететь невозможно, на полпути крылья намокнут. А когда дождь кончится, папа первый улетит. Он у меня гордый. Он и сейчас делает вид, будто дождик случайно его там застал. А сам всё время на меня посматривает.

— Значит, любит тебя, это ясно, — откликнулся Игнатий. — А что во-вторых?

— Во-вторых, мама на него обижена. Она и на меня обидится, если я с ним разговорюсь. В-третьих, и мне обидно, что всё у нас так нескладно…

— Послушай, стрекозка Зоя. Насчёт того, как добраться до него под дождём, у меня есть хорошая мысль. А вот насчёт всяких обид… Я по своим крылышкам знаю, как трудно лететь, когда на них попадёт капелька грязи. Пока она не высохнет, пока не стряхнёшь её, очень мучаешься. Обиды, по-моему, — как капельки грязи на крылышках. Постараешься, стряхнёшь — и будешь летать свободно. Разве не так?

— Наверное, так, — задумчиво согласилась Зоя. — Раньше я не понимала, что такое обида. А теперь… Ты здорово объяснил. Я это и маме расскажу.

— Ещё могу тебе сказать, что я отношусь к твоему папе с большим уважением, — продолжал червячок Игнатий. — Не только потому, что он о тебе не забывает и прилетает хотя бы глянуть на тебя. Мы с ним однажды встречались и…

— Как, ты с ним знаком? — стрекозка Зоя была поражена и стала слушать с удвоенным вниманием.

— Да… И знакомство было не очень приятное. За что-то он на меня обиделся и решил отплатить мне. У него это не получилось. Зато получилось совсем другое. Он нашёл в себе силы извиниться передо мной! Знаешь, как это трудно, особенно если привык всегда считать себя правым? А он сумел. Когда доберёшься до него, передай от меня сердечный привет, пожалуйста.

— А какая мысль у тебя была? Как добраться? — стрекозке явно не терпелось пустить эту мысль в дело.

— Подожди немного, — попросил червячок.

И зарылся в землю.

Прошло несколько минут, прежде чем он вернулся обратно. И отрапортовал:

— Всё готово. Эта норка ведёт прямо туда, под скамейку, — видно было, что он доволен своей работой. — Я сделал её пошире, чтобы ты могла пролезть. Только в самом конце остался последний комочек земли. Боднёшь его — и вылезешь рядом с папой. Только одну вещь не забудь сделать…

— Знаю, знаю какую! Спасибище огромное, червячок Игнатий! — воскликнула стрекозка Зоя и тут же исчезла в норке.

Игнатий внимательно проследил, как она вылезла по ту сторону дорожки. Прежде чем двинуться к папе, Зоя тщательно стряхнула с крылышек все крошечки земли и грязи. И помахала лапкой червячку: видишь, я не забыла!..

«Надо как-нибудь её папу пригласить к нам на чаепитие, — подумал червячок Игнатий. — Да и маму тоже. Только, наверное, в разные дни».

Совсем серьёзные переживания

Эта сказка моделирует ситуацию, слишком часто встречающуюся в наше время. Распад семьи и напряжённость отношений между разошедшимися родителями могут сильно травмировать ребёнка, и далеко не всегда он склонен показывать или обсуждать это. Сказочные герои помогут нам обсуждать связанные с этим переживания опосредованно, на примере стрекозки и её отца.

В этой деликатной теме не может быть никаких прямых рецептов. Сказка и её обсуждение могут лишь помочь естественным процессам, идущим в детской душе. Здесь лучше сосредоточиться на внутреннем отношении к происходящему, чем на призыве к каким-то житейским поступкам (которые чаще всего и не во власти ребёнка). Поступок стрекозки — не обязательный образец для подражания. Это именно её поступок в её конкретных обстоятельствах.

Если в других случаях может быть полезно после сказки поговорить и о реальных переживаниях, то здесь нужны максимальная осторожность и деликатность, чтобы не ткнуть пальцем в наболевшее. Достаточно того, что произошёл разговор на сказочном языке и ребёнку есть о чём подумать. А мы поговорим с ним о его проблемах тогда, когда нужно будет ему самому.

Универсальная картинка

Хотя с самой фабулой сказки, как было сказано, надо быть осторожным, не применяя её напрямую к конкретным детям, но использованная червячком Игнатием метафора (стряхивание с крылышек капелек грязи) заслуживает отдельного внимания. Этот образ достаточно универсален и применим к самым разным видам обиды. Поэтому имеет смысл при обсуждении сказки, а также при её обыгрывании и т. п., сделать на нём акцент.

Да и в каждой сказке, кроме главной мысли, обычно встречаются небольшие, но полезные образы, которые вполне заслуживают и самостоятельного применения. Наше дело — привлечь к ним детское внимание настолько, чтобы та или иная метафора (или, проще говоря, картинка) вошла в наш с детьми общий багаж.

Возможные вопросы

— Часто ли взрослые обижают детей? С тобой такое случалось?

— Напрасно папа обозвал своего сына зюзей — или справедливо?

— Обиды между взрослыми и детьми отличаются от детских обид друг на друга? Обижаются ли друг на друга сами взрослые?

— Как червячок Игнатий заметил, что у стрекозки Зои сложные отношения с отцом?

— Как он понял, что папа любит стрекозку?

— Сколько разных обид можно насчитать в этой сказке?

— Как червячок Игнатий познакомился с папой стрекозки Зои (раньше, чем с ней самой)? Было ли это знакомство приятным?

— Почему червячок Игнатий так хорошо отозвался стрекозке Зое о её отце?

— Что имел в виду червячок Игнатий, когда говорил о том, что надо отряхивать крылышки? Только капельки грязи или ещё что-нибудь?

— Почему червячок Игнатий подумал, что маму и папу стрекозки Зои нужно позвать на чаепитие в разные дни?

Приз за каприз

Милая девочка Оя была расчудесной дочкой: и кудрявой, и румяной, и глазки сияли. Вот только слишком часто капризничала. Однажды раскапризничалась так, что даже родители (которые её очень-очень любили) не выдержали, заперли девочку дома и ушли по всяким делам. Пусть, думают, она без нас накапризничается, а мы как-нибудь потом придём.

Но какое удовольствие капризничать одной? Прямо скажем, никакого. Так что Оя принялась играть в куклы. Правда, одна из кукол капризничала ничуть не хуже её самой.

— Не капризничай! — строго говорила ей Оя. — Я твоя мама, и я сегодня сама капризничаю, так что ты мне не мешай. А то мало ли какой каприз мне в голову придёт: тебе же хуже будет.

Тут к ним в квартиру залетела через приоткрытое окно фея. Ну, такая, знаете… В общем, самая обычная фея.

И говорит:

— Тебе, Оя, положен приз за каприз. А какой, хороший или плохой, я и сама не знаю. Тут всё перемешано. Выбирай!

И протянула ладонь, на которой катались и переливались разными цветами светящиеся горошины.

Дотронулась Оя до ярко-зелёной горошины, и та сразу превратилась в облачко, а из облачка — раз! — и появилась карусель.

Стоит карусель посреди комнаты, крутятся на ней разные фигуры — и странное дело: ни стен, ни мебели не задевают, словно на просторной площади дело происходит. Завизжала Оя от восторга, а карусель притормаживает, словно приглашает: садись, мол. Девочка и села, тем более что никаких билетов не надо. И на леопарде ездила, и на ракете, и на белом лебеде…

Как накаталась — так карусель и исчезла. А фея ещё до этого по своим делам полетела.

Через пару дней опять Оя закапризничала так, что её одну оставили. Она и не горевала. Приоткрыла окошко пошире и ждёт фею.

И надо же — прилетела фея! И опять говорит:

— Получи, пожалуйста, приз за каприз. Хороший или плохой — это уж как ты сама выберешь, — и снова ладонь со светящимися горошинами протягивает.

Решила Оя не рисковать и выбрала опять ярко-зелёную горошину. Лучше, думает, опять на карусели покататься, а то мало ли что другое попадётся. Снова превратилась горошина в облачко, а вот облачко в этот раз вовсе не каруселью обернулось, а огромной мухой с девочку ростом.

— З-з-з-з-з!.. — зажужжала муха и начала гоняться за Оей.

Кусать её она не кусала, но противным хоботком своим (да нет, хоботом, или даже хоботищем!) долбила её в спину, как отбойным молотком: з-з-з!.. з-з-з!.. А цеплючими лапами хватала за одежду и вытаскивала из-под кровати или из шкафа, если Оя туда забивалась. Ох, и натерпелась бедная девочка от приставучей мухи!.. И заступиться было некому: феи давно и след простыл.

С каким облегчением вздохнула Оя, когда исчезла ужасная муха…

Следующий раз начала было Оя капризничать… да остановилась. Кто знает, какой приз от феи на этот раз достанется? Уж лучше не рисковать, правда?

Награда или наказание

Надо ли наказывать за капризы? Или каприз сам по себе является достаточным наказанием для ребёнка? Может быть, наоборот — нужно тому, на кого напал Маркиз-Каприз, давать какой-нибудь утешительный подарок?

Интересно, а что думает об этом сам ребёнок? Нравится ли ему капризничать — или это происходит поневоле? Можно поговорить обо всём этом сначала ДО сказки, а потом ПОСЛЕ неё.

Житейская раздача призов

Надо заметить, что эта сказочная ситуация довольно близка к житейской реальности. Мы не всегда одинаково реагируем на детские капризы (и хорошо, что не стремимся к педантичности автомата), а дети, случается, не очень понимают логику нашего поведения. Поэтому для них «приз за каприз» остаётся достаточно лотерейным явлением.

Не разыграть ли нам подобную лотерею капризов? Она может выглядеть, например, следующим образом. Каждый ребёнок вытаскивает наугад карточку с заданием изобразить такое-то или такое-то «не хочу, не буду». А в награду получает право вытащить бумажку, где написано, какой приз он получает за свою сценку. Конечно, каруселей и гигантских мух там не будет, но он может получить в награду или конфету — или сухую корочку. Призы и сценки, разумеется, дело нашей педагогической фантазии.

Возможные вопросы

— Почему девочке Ое не нравилось капризничать одной?

— Наказывали родители дочку за капризы или нет? А надо было?

— Всегда ли человек капризничает из-за чего-нибудь — или бывает, что просто так?

— Разве кукла может капризничать? Это потому что сказка, или потому что Оя так играла?

— Как, по-твоему, выглядела фея?

— Кто может играть роль феи для ребёнка в настоящей жизни?

— Ты любишь кататься на карусели? А капризничать?

— Почему одинаковые горошины превратились в разные призы?

— Бывает ли в жизни так, что человек получает приз за свой каприз? Всегда ли это приятный приз?

— Случалось ли тебе добиваться чего-нибудь приятного с помощью каприза?

Жадность и зависть

Прививки без уколов

Вряд ли кому-нибудь хочется, чтобы дети, которых он воспитывает, выросли жадными и завистливыми. Но как помочь ребёнку избежать возникновения и закрепления этих свойств? Ведь в начале жизни они могут выглядеть вполне естественно, забавно и даже обаятельно. Вот были бы такие профилактические прививки, как для физических болезней, — чтобы сделать укол и знать, что риск сведён к минимуму…

Такие прививки известны в воспитании. Это личный пример, это моральный климат окружения и прочее. Что ж, сказочная педагогика — ещё одна из таких вакцин. Играя с малышом, она незаметно ориентирует его, делая более привлекательными одни модели поведения и менее привлекательными другие. Лучше всего, если она делает это без прямого морализаторства (то есть без уколов), а побуждает ребёнка самому определять своё отношение к тому или иному персонажу, к той или иной ситуации.

Личное отношение тем и важно, что даже взрослый далеко не всегда может уверенно диагностировать жадность или зависть. Нам всем, выросшим больше или выросшим меньше, зачастую приходится разбираться, с чем мы имеем дело. К такой внутренней работе и стоит приобщать ребёнка самыми разными способами. Например, вместе переживать и обсуждать ситуации, встречающиеся в жизни. Или те, которые предлагает сказка.

При обсуждении этих ситуаций мы не будем заглушать неуверенный голос ребёнка своим авторитетным назидательным тоном. Не будем опережать его, задавая нужное понимание прочитанного. Не будем декларировать мораль, которую, на наш взгляд, автор забыл вставить в сказку. Вакцины сказочной педагогики лучше действуют без уколов.

Внимание к оттенкам

Прежде чем перейти к детским проблемам, попробуем ответить сами себе: жадность и зависть — это хорошо или плохо? Однозначный ответ, каким бы он ни оказался, будет мешать нам понимать и себя, и другого человека, взрослого или ребёнка.

Новорожденный появляется на свет с хватательным рефлексом, это одно из свидетельств нормального развития. И никому в голову не придёт считать его первым признаком жадности. Годовалый малыш плачет оттого, что папа не отдал ему свои блестящие очки. Но вряд ли кто-нибудь поспешит с упрёком в завистливости.

Чёрно-белое оценивание (плохо быть жадным, хорошо быть щедрым, плохо быть завистливым…) нам ничего не даёт. Жадным кто-то может посчитать и экономного человека, и собирателя коллекции, и того, кто, заботясь о ближнем, отказывает дальнему. Зависть тоже бывает не только чёрной, но и светлой («завидую тебе белой завистью» — известное выражение). Оттенков много, они требуют вглядывания.

Даже заметив у ребёнка те проявления жадности или зависти, которые нас беспокоят, запасёмся терпением и не будем спешить с упрёками. Это, прежде всего, сигналы о его душевном состоянии или о тех его свойствах, для которых пока не нашлось правильного применения. Поэтому не будем торопиться уличать и переживать. Лучше побродим вместе с ним по сказкам. И посмотрим, что там для нас найдётся полезного.

Нелюбовь к делёжке

Жадность может носить самый разный характер. И то, в чём она выражается, говорит о многом. Даже самый примитивный вид жадности — обжорство — имеет свою физиологическую и психологическую подоплёку, побуждающую не столько осуждать, сколько сочувствовать. За нежеланием расставаться со своими вещами, игрушками может скрываться и привязанность к своей кукле, и печальный опыт унижения со стороны более сильного, отбирающего то, что ему понравилось.

Но самое главное в другом. Как говорил писатель Франц Кафка, «жадность — один из вернейших признаков того, что человек глубоко несчастен». Даже если этому человеку не так много лет, даже если это «глубоко» не так трагично, как у взрослого, воспитателю стоит иметь в виду это предупреждающее высказывание. И отличать жадность как хватательный рефлекс возрастного неразумия от жадности-симптома, свидетельства внутреннего неблагополучия.

Впрочем, хорошая сказка может помочь не только в «симптоматическом лечении», но и в общем улучшении внутридушевного климата. Наше дело — поддержать её в этом.

Белая зависть и чёрная повязка

Как и в случае с жадностью, мы не можем считать зависть заведомо отрицательным свойством, достойным всяческого осуждения. Например, желание брать пример с кого-то — не означает ли своего рода зависти к чужим качествам? Да и когда взрослый говорит о том, что испытывает «белую зависть», всегда ли можно быть уверенным в её безукоризненной белизне?

Но всё-таки зависть, особенно материальная, чаще разъедает душу ребёнка, чем приносит какую-нибудь пользу. «Зависть — это чёрная повязка на глазах Разума», — гласит абхазская пословица. Через эту повязку трудно видеть мир без искажений. И снова воспитателю стоит подумать о первопричине завистливых переживаний.

Композитор Александр Скрябин писал: «Зависть — признание себя побеждённым». Почему ребёнок переносит внимание со своего на чужое? Каких сказочных свойств или обстоятельств жизни ему не хватает, чтобы побеждать самому? Или не таких уж и сказочных? Впрочем, можно начать именно с них.

Страна из сахарной ваты

Ням очень любил сахарную вату. Как же её не любить — такую сладкую, такую воздушную, такую пушистую!.. Продавцы сахарной ваты — самые счастливые люди на свете. Так он думал, когда видел кого-нибудь из них. Ведь они умеют её делать, а значит и есть могут, сколько угодно. Этим они наверняка и занимаются, когда кончается их рабочий день и они остаются наедине со своим сахароватно-изготовительным механизмом.

И вот однажды Няму удалось разговориться с одним таким счастливым человеком. Его даже трудновато было разглядеть за сахарным туманом, окутывающим карусель, на которой обычный сахар превращался в тончайшую паутину.

— Послушай, — сказал сахарный мастер, — ты часто у меня сахарную вату покупаешь. Она тебе очень нравится?

Глаза Няма наполнились таким восторгом, что мастер тут же всё понял.

— Ты, наверное, мог бы одной сахарной ватой питаться?

Ням закивал так энергично, что мастер испугался за его голову и придержал её за подбородок, чтобы не отвалилась.

— Тогда я угощу тебя Радужной Ватой, — решил мастер. — Она перенесёт тебя в страну Сахаватию… если, конечно, ты не испугаешься такого необычного путешествия. Как, не боишься?

Тут Ням изо всех сил замотал головой, и заботливый мастер остановил её за уши.

А потом принялся готовить Радужную Вату. Подсыпал в свою машину сахарного песка и стал добавлять к нему щепотки разноцветных порошков, дирижируя палочкой, на которую виток за витком наматывались радужные паутинки.

Когда Ням получил, наконец, в руки целое пёстрое облако на дирижёрской палочке и откусил кусочек, в голове у него всё закружилось от восторга. А потом… Потом он обнаружил, что находится в Сахаватии.

Ах, какой запах стоял здесь повсюду! И всё было таким мягким, таким воздушным, таким пушистым… И таким сладким, если откусить… Не однообразно сладким, а с тысячей разных привкусов — клубничным, шоколадным, арбузным, и вовсе незнакомые привкусы были…

Мысли в голове у Няма были тоже такими приятными — фруктовыми, ягодными, кремовыми… А прежних мыслей и забот совсем не осталось. Что им здесь делать, где всё так мягко, воздушно, пушисто… Ням наслаждался и даже не знал, сколько часов прошло с тех пор, как он оказался в Сахаватии. Или дней? Или недель? Или…

И вдруг перед ним возник мальчик. Только что не было его — и вдруг появился. Он был примерно такого же роста, как Ням, а в руке держал большое облако Радужной Ваты на палочке.

— Хм, не соврал мужик, — задумчиво произнёс паренёк. — Вроде я и впрямь в этой… как её… Ватасахии. Надо проверить.

И тут он потянулся к Няму, схватил его за рукав — и дёрнул. Надо же, кусок рукава, чуть ли не половина, легко и мягко оторвался, оставшись в руке у незнакомца. Мальчик поднёс обрывок ко рту и быстро с аппетитом слопал.

— Да, — сказал он с интересом, — настоящая сахарная вата. А если нос отщипнуть?..

И он снова протянул руку к Няму.

Но тот не стал дожидаться новой проверки. Он прыгнул в мягкие разноцветные кусты — и пустился наутёк.

«Неужели и рубашка у меня теперь сахароватная, и… и… неужели Я САМ тоже?!..» — с ужасом думал Ням, убежав подальше и убедившись, что никто за ним не гонится.

— Нет, я больше на хочу здесь оставаться! — закричал он изо всех сил и замотал головой.

— Хочу обратно, в свою жизнь! Пусть даже без всякой сахарной ваты! — и он быстро-быстро закивал, подтверждая своё желание.

От этих мотаний и киваний в голове у него всё закружилось — и…

— Не пойму тебя, — говорил продавец сахарной ваты, придерживая Няма то за уши, то за подбородок. — Спрашиваю, хочешь ли ещё порцию, а ты молчишь. То киваешь, то головой мотаешь. Делать тебе ещё или не делать?

— Больше не хочу в Сахаватию, — прошептал Ням, с ужасом глядя на оборванный рукав рубашки, и торопливо зашагал к дому.

Рукав-то мама отремонтирует. Ну, поругает немного, это не страшно. Вот как бы узнать, сколько часов он провёл там, в Сахаватии. Или дней? Или…

Сколько угодно того, чего хочется

Когда ребёнку что-то очень нравится, ему зачастую кажется, что он не получает этого в достаточном количестве (особенно если его и в самом деле строго ограничивают, исходя из каких-то там взрослых соображений, которые малыш не всегда разделяет). Такое чрезмерное (жадное) стремление к желанному в некоторых случаях можно было бы «излечить», сняв ограничения и позволив перенасытиться тем, чего так хочется. Но это редко осуществимо — или из-за материальных затрат, или из-за того, что ограничения и в самом деле оберегают ребёнка от осложнений жизни (от аллергии, например, или просто от обжорства).

Зато в сказке такой эксперимент вполне допустим. Почем у бы не отправить того, кто ОЧЕНЬ любит сахарную вату, в страну, где всё из неё — только руку протяни. Дело, конечно, не в сахарной вате (это может быть шоколад или, скажем, мультики), а в том, не начнёт ли наше желание изменять нас. Если весь мир заполнен ею, то и ты сам, того гляди, окажешься сахаро-ватным. Напрямую об этой опасности (которая похуже аллергии) не поговоришь, а сказочным языком — пожалуйста.

Всё дело в материале

Сахаватию очень легко смастерить из распушённых кусочков обычной ваты, приклеив их к картонке-основанию. Можно сделать деревья, траву, дома, тамошних существ и всё прочее, к чему подтолкнёт ребёнка фантазия. А нам, взрослым, интереснее всего — из какого материала создателю ватной страны захочется сделать самого Няма? Позаботимся незаметно, чтобы поблизости оказались пластилин, бумага или картон, а может быть, даже маленькие куколки.

А потом, когда всё закончено, можно поговорить о материалах. Не забудем похвалить и того, кто выбрал для героя сказки не вату, а другой материал (за то, что он верит в способность мальчика остаться самим собой), и того, кто сделал Няма из ваты, превратив его в часть Сахаватии (за то, что он понимает главную опасность для человека, который слишком сосредоточился на чём-то одном).

Возможные вопросы

— Почему Ням, до того как попал в страну Сахаватию, завидовал мастерам, готовящим сахарную вату? Потому что они умели её делать — или потому что они могли её есть сколько угодно?

— Сколько сахарной ваты может съесть тот, кому она очень нравится?

— Нравится ли тебе сахарная вата? Или что-то нравится больше?

— В какую сказочную страну тебе хотелось бы попасть — чтобы там было сколько угодно того, что тебе нравится?

— Как по-твоему, сколько времени провёл Ням в Сахаватии?

— Как ты думаешь, Ням в Сахаватии стал сахароватным или нет? Почему?

— Мог ли Ням навсегда остаться в Сахаватии?

— А что тебе могло бы угрожать в той сказочной стране, где ты хотел бы очутиться?

— Если человеку что-то ОЧЕНЬ нравится, надо ли ему давать этого столько, сколько он хочет?

— Все ли вещи, которые нам нравятся, можно съесть? Все ли можно пощупать?

Прошина удочка

Приехал Проша на лето в деревню, а рядом с домом — пруд. Выбежал он утром на бережок, смотрит — рыбак сидит.

— Привет! — говорит рыбак. — Я почти ваш сосед, в доме через овраг живу. Вот, рыбу ужу. Посмотри, если хочешь.

— Хочу, — говорит Проша. И присел рядом.

Ловит рыбак рыбок, одну за другой. Проше даже завидно стало, что у него удочки нет. А то бы он тоже с уловом домой пришёл.

Тут как раз рыбак спрашивает:

— Хочешь сам попробовать? У меня запасная удочка есть.

— Хочу! — обрадовался Проша. — Червяков надо накопать?

— Не надо. Этой удочкой и так всё, что хочешь, выудить можно.

Удочка маленькая была, но леска из неё сама в воду забрасывалась. И тут же рыба клевала. Скоро у Проши свой улов накопился. Но он не радовался, а грустил — что у него самого такой удочки нету, чтобы рыбку без наживки таскать. Тут его завтракать позвали. Прощается Проша, а рыбак говорит:

— Свой улов с собой забирай. А ещё я тебе эту удочку подарю. Она не только для рыбы годится. Если чего-то сильно захочешь, она тебе поможет это выудить…

Принёс Проша рыбу домой, а про удочку никому не сказал. Подумал, что сначала сам с ней разберётся. Скоро и случай представился. Строгали они с деревенским приятелем Петькой стрелы для своих луков. У Проши ножик обычный, а у Петьки — особый, лезвие кнопочкой открывается. Очень Проше захотелось такой ножик. Притащил он из дома удочку и шепчет: «Ножичек такой хочу». Задрожала удочка, словно рыбу тянет, а Петька вдруг подходит к Проше и ножик свой протягивает:

— На, — говорит, — дарю. Он мне надоел уже.

Так и пошло. Что Проше захочется, то ему удочка и выуживает. Да так искусно: каждый сам приносит и отдаёт, что Проше понравилось.

Только вот что странно. В каждой такой вещи с краешка дырочка появлялась, словно от крючка невидимого. Незаметные были дырочки, ничему не мешали. Только ночью в них словно ветерок гудел. Проша даже слова различал:

— У-у-у… выу-у-удил… выу-у-удил… у-у-у…

Вроде бы ничего страшного, пусть себе гудит. Но Проше это всё меньше и меньше нравилось. В конце концов он стал ходить по деревне и всё, что выудил, отдавать обратно. Отдаёт — и тут же дырочка затягивается, будто её не было.

Когда Проша раздал всё, что выудил, он решил и удочку вернуть. Чтобы больше соблазна не было выуживанием заниматься. Спрашивает у бабушки:

— А кто у нас в доме через овраг живёт?

— Уже два года никого там нет, — говорит бабушка. — Даже окна и двери заколочены.

Сунул Проша удочку под мышку, перешёл через овраг. В самом деле всё заколочено, заброшено. Делать нечего, вернулся. Только смотрит — нет удочки. Наверное, по дороге выпала. Вот и хорошо.

Какие бывают удочки

Ребёнку жить непросто. Что-то ему взрослые дают сами — и это не всегда то, что хочется. А того, что хочется, нередко приходится добиваться тем или иным способом. Выуживать это из взрослых. И способы выуживания бывают самые разнообразные. Далеко не всегда малыш придумывает их сознательно. Эти «удочки» возникают у него сами собой, он лишь выбирает, какую использовать.

Самая простая удочка — просьба. Но почему-то она срабатывает не всегда (взрослые такие странные существа). Так что в ход идут и другие удочки. Например, можно не просить, а требовать. Или даже как следует потребовать. Есть удочка, которая называется «каприз». А более простая модель — это слёзы. Модель усиленная, вроде спиннинга с крутящейся катушкой, — истерика. Но есть и более приятные (конечно, для странных взрослых) виды удочек. Скажем, старание заслужить, заработать то, чего тебе хочется; некоторые взрослые особо подчёркивают, как они это ценят. Или эмоциональное подлизывание, умасливание: тоже удаётся кое-что выудить…

Эта типология удочек, конечно, между нами, взрослыми. Ребёнок имеет право бороться за свои интересы. Наша задача в том, чтобы понять, что в этих интересах заслуживает уважения, а где они обострены примесью Ж. или З. Можно и ловиться на ту или иную удочку, лишь бы это было на пользу удильщику.

Человек из заколоченного дома

Непонятный какой-то рыбак Проше попался. Из дома, где никто не живёт. А может, это он только так сказал, чтобы доверие вызвать? Да и неважно, откуда он — или вовсе ниоткуда. Такой человечек каждому может подсунуть что-нибудь этакое, лишь бы тот взять согласился.

В сказочной повести «Волшебный возок», из которой взяты две следующие истории, такого субъекта зовут Серый Тень, и он тоже норовит подсунуть герою повести мальчику Вагику всякие сомнительные «сокровища» и дать советы, которыми лучше не пользоваться.

Сказочная польза этих серых дарителей, подсказчиков и советчиков в том, что они дают ребёнку, отождествляющему себя с героем, возможность отстранения от неудачного поведения. Не сам Проша такой, склонный к Ж. и З., а почти несуществующий персонаж ему удочку подсунул. И Проша, когда почувствовал что к чему, сумел от неё избавиться. То есть он победитель — и у ребёнка, пожившего в этой сказке, тоже всегда есть возможность стать победителем.

Возможные вопросы

— Видел ли ты, как ловят рыбу? Может, и сам пробовал? Тебе нравится это занятие?

— А за каким занятием ты любишь наблюдать? Чем сам хотел бы заниматься? Чего тебе не хватает для этого?

— Чему Проша был больше рад: что рыбы сам наловил или что удочку получил в подарок?

— Как ты думаешь, что ещё, кроме ножичка, выудил Проша с помощью своей необычной удочки?

— Почему Проша выуживал у других всякие вещи? Он без этого прожить не мог? Или просто завидовал?

— Как ещё, без Прошиной удочки, можно добиться, чтобы у тебя появилось то, чего тебе хочется?

— Из-за чего Проша стал возвращать вещи обратно? Из-за дырочек? Или он ветерка испугался, который в них гудел?

— Если у тебя кто-нибудь станет просить (или даже настойчиво выпрашивать) то, что тебе самому нравится, ты отдашь запросто? Или ни за что не отдашь?

— Как по-твоему, легко уговорить другого поделиться с тобой (или с кем-нибудь) без особой удочки?

— Куда же девался тот, кто подарил Проше удочку? А удочку Проша в самом деле выронил — или она тоже загадочно исчезла?

Обезьянка Жаденция

В Торговых Рядах, куда попал Вагик, он нашёл место, где продавали игрушки. Ох, сколько их там было! Глаза у него разбегались.

Он любовался игрушечными железными дорогами. Сверкали тоненькие рельсы, жужжали паровозики. Вдоль путей стояли яркие домики. В вагонах сидели пассажиры и махали мальчику.

Рядом продавались самые разные игрушечные машины. Одни — меньше горошины, другие побольше, ещё побольше… А в самую большую можно было сесть, завести мотор и поехать. Она была уже вроде бы и не такой уж игрушечной.

Продавались разноцветные воздушные змеи. Некоторые из них летали, привязанные к крыше магазинчика, и казались сказочными драконами.

Вдруг один спустился пониже, подлетел к Вагику и пропел ему: «Купи меня, полетаем!..».

По соседству на открытой площадке качались на привязи воздушные шары. Не только такие, которые держат в руках, а и такие, на которых летают! Шары для путешественников были самых разных форм — в виде парохода, цветка, птицы или даже в виде смешного улыбающегося человека. Внизу к ним были привязаны корзины, кабины или вагончики с открытыми дверями, которые, казалось, приглашали залезать и отправляться…

А какой здесь был игрушечный космодром!.. Он весь помещался в небольшом чемоданчике. Но когда его расставляли на столе, он превращался в удивительный космический городок. Маленькие ракеты и космические корабли взлетали по-настоящему и уносились высоко-высоко вверх, может быть, даже в настоящий космос. На маленьком пункте связи работали телевизоры размером с почтовую марку, на которых можно было разглядеть машущих руками игрушечных космонавтов. Потом космический корабль спускался сверху на цветном парашюте, и из него вылезали космонавтики в скафандрах.

Постепенно Вагик стал приглядываться и к тому, сколько игрушки стоят. Стоили они все очень дорого. Но даже если бы стоили дёшево, у Вагика всё равно не было денег. Неужели ему не достанется ни одна из этих чудесных игрушек? Вот бы купить машинку размером с горошину. Она же ездит, как настоящая!.. То-то все удивились бы… Ужасно хочется такую машинку. Он отошёл в сторону от толпы и от прилавков и запечалился.

Неожиданно Вагик почувствовал, что кто-то толкает его в бок. Это была обезьянка Жаденция, которую он мельком видел раньше внутри возка, в подполье. Она протягивала Вагику ту самую машинку размером с горошину, которая ему так понравилась. Машинка была хоть и крошечная, но совсем как настоящая, с открывающимися дверками и багажником, с рулём и даже с шофёром. Шофёр был величиной с муравья, но совсем как живой: даже кнопки нажимал на панели управления.

«Вот это да! — восхитился Вагик. — Неужели мне досталась такая машинка?»