Бесплатный фрагмент - Сказки венского леса

Предисловие

к сказкам старой Москвы

Дорогой читатель!

Перед тобой волшебные осколки той Москвы, которую мы почти потеряли. Той Москвы, где дома умели смеяться, переулки знали все тайны, а булыжные мостовые помнили шаги и Пушкина, и Ваньки-дурачка.

Я долго собирал эти истории — по крупицам, как старьёвщик, роющийся на Хитровке. Находил их:

В запахе московских булочных
В воплях чаек над Москвой-рекой, так похожих на крики давно снесённых рынков

Эти сказки — не про «было». Они про «есть».

Потому что старая Москва никуда не делась. Она просто:

Спряталась в дворах-колодцах
Притворилась новоделом
Затаилась под асфальтом, как Златоглавый Змей из наших сказок

Читая, ты почувствуешь, как:

От Хитровки пахнет дегтем и кислыми щами
Мясницкая звенит серебром купеческих счётов
А Ивановская горка посмеивается в кулачок над своими кривыми этажами

Важное предупреждение: После этой книги ты начнёшь:

Видеть лица в резных наличниках
Слышать шёпот в скрипе старых лестниц
Замечать, как тени на стенах складываются в знакомые силуэты

Это не побочный эффект. Это Москва начинает узнавать тебя в ответ.

Так что устраивайся поудобнее.

Поверь, дома читают тебя так же внимательно, как ты — их.

Автор, который однажды ночью явственно услышал, как атланты у Никольских ворот переругиваются из-за сквозняка.

Сказка о Граде-Невидимке

и трёх его хранителях

В те времена, когда Москва была ещё юной, а улицы её вились, как ручьи весенние, случилось великое чудо — родился Град-Невидимка. Не городом земным был он, а душою Москвы, что жила в стуке копыт по брусчатке, в перезвоне колоколов, в криках разносчиков.

И были у этого Града три хранителя:

Первый — Хитров-Скоморох, рыжий да весёлый, с глазами, что видели всё насквозь. Жил он на дне бутылки да на кончике языка, в трактирах, где сходились князья и воры. Его царство — кривые переулки, где каждый камень помнил сто историй, а каждый двор хранил свою тайну.

Второй — Мясницкий-Купец, дородный, с окладистой бородой, в кафтане, расшитом золотыми нитями. В его лавках и амбарах кипела жизнь — тут и сахарные головы, и заморские вина, и книги, что пахли мудростью веков. Его счётные книги были длиннее рек, а богатство — больше, чем в казне царской.

Третий — Златоглавый-Старец, седой, с глазами, как небо перед рассветом. Жил он в тени церковных куполов, а молитвы его были так чисты, что ангелы прилетали послушать. Его сила была в колокольном звоне, что разгонял тучи над городом.

Но пришли иные времена.

Сначала ушли трактиры Хитровы — их стены, пропитанные вековыми историями, снесли за ненадобностью. Хитров-Скоморох пытался сопротивляться, но как шуту противодействовать новому порядку? Остались от него лишь обрывки песен, что ветер иногда напевает в подворотнях.

Потом пришёл черёд Мясницкого-Купца. Его лавки переделали под конторы, золото конфисковали, а книги сожгли. Только в подвалах некоторых старых домов до сих пор пахнет пряностями да кожей — это его дух бродит, не находя покоя.

Последним пал Златоглавый-Старец. Колокола сбросили, купола снесли, а сам он, ослепший от слёз, ушёл под землю, унося с собой последние молитвы.

Но вот что удивительно — Град-Невидимка не исчез.

Он спрятался в трещинах старых стен. В узорах на потолках метро. В запахе булочных, что до сих пор пекут калачи по старинным рецептам.

Иногда, в тихие вечера, когда город затихает, можно услышать:

В районе Чистых прудов — смех Хитрова-Скомороха
На Мясницкой — стук счётов Мясницкого-Купца
А под Красной площадью — шёпот Златоглавого-Старца

Они ждут. Ждут, когда новые хозяева города вспомнят старые обычаи. Когда колокола снова зазвонят, когда на брусчатку вернутся телеги, когда в переулках снова зазвучат настоящие истории.

А пока…

Если вам когда-нибудь покажется, что за спиной кто-то стоит — не оборачивайтесь. Это просто старая Москва смотрит вам вслед. И, быть может, вздыхает.

Не конец это. Не начало. Просто — страница в большой книге, что пишется веками.

Послесловие старого звонаря: «Города не умирают, покуда живёт память о них. А память — она в камнях мостовых, в названиях переулков, в рассказах бабушек у подъездов. Храните её, и тогда, глядишь, проснётся однажды Град-Невидимка ото сна…»

Сказка про Ивановскую Горку и весёлых надстроечников

Жили-были в Москве, на самой что ни на есть Ивановской Горке, старинные домики — пузатые, разноцветные, с резными наличниками и тайными ходами между чердаками. Жили не тужили, грелись на солнышке да посмеивались над новомодными домами-коробками.

Но однажды пришла революция-переделка и говорит: — Будете теперь, домики, выше ростом! Народу жить негде — надстраиваем этажи!

Заскрипели старые брёвна, застонали кирпичи: — Да мы же не для этого строились! Нас так красиво складывали — чтоб глаз радовался, а не чтоб как грибы после дождя расти!

Но кто ж их слушает? Пришли весёлые надстроечники — бригада мастеров на все руки:

Петрович-Косорук — у него уровень был кривой, зато оптимизма — хоть отбавляй.
Федя-Балконник — любил прилепить балкончик там, где никто не ожидал. Над входом? Запросто! Над соседским окном? Ещё лучше!
Ванька-Кирпичный Алхимик — умел из трёх старых кирпичей сделать пять новых. Волшебник, да и только.

И началось!

Дом купца Сысоева (бывший розовый, а теперь в пятнах свежей штукатурки) вдруг обзавёлся четвёртым этажом, который торчал, как шляпа набекрень.

Особняк с мезонином (когда-то гордость переулка) внезапно отрастил дополнительные окошки, глядевшие в разные стороны, будто после ссоры.

А старая галантерейная лавка и вовсе превратилась в дом-матрешку — этажи лепили один на другой, пока верхние окна не стали похожи на глазки испуганной совы.

Но самое смешное случилось с домом с атлантами.

Те самые каменные великаны, что веками держали балкон, вдруг очутились по пояс в стене — новый этаж сел им прямо на плечи!

— Эй, люди! — возмущались атланты. — Мы тут красоту держали, а не квартиру для вашего троюродного кузена!

Но Москва есть Москва — прижилось.

Теперь, если пройтись по Ивановской Горке, можно увидеть:

Дом-торт — где каждый этаж печёт себе, как ему вздумается.
Дом-недоразумение — где окна третьего этажа смотрят ровно в стену соседа.
Дом-оптимист — у которого пятый этаж уже 100 лет обещают достроить.

А по ночам, говорят, старые домики вздыхают, новые этажи поскрипывают, а каменные атланты тихо ругаются на непосильную ношу.

Но утром — снова стоят. Кривые, но гордые.

Мораль: Москва никогда не строится — она всегда достраивается. И в этом её прелесть.

P.S. Если увидите дом, где окна не совпадают с этажами — не пугайтесь. Это просто Петрович-Косорук постарался.

Металлическая репка

или Волшебный самовар Баташова

Часть 1: Как репка стала самоваром

В огороде у дедушки и бабушки почва была не простая, а волшебно-рудная — с медными жилками, серебряными искорками и золотыми песчинками. Посадили они однажды репку, поливали, ухаживали, а та впитывала в себя всю силу земли. И вместо того чтобы стать сочной и сладкой, репка начала твердеть, блестеть и превращаться в металл!

Когда пришло время вытягивать урожай, дед ухватился за ботву — а там не корнеплод, а огромный бронзовый самовар! Серебряные узоры, золотые виноградные лозы, а на боку — медальоны с клеймом знаменитых мастеров Баташовых.

— «Батюшки, да это же не репка, а антиквариат!» — ахнула бабка.

Но стоило им дотронуться до самовара, как он ожил, зашипел и заговорил густым, как кипящий чай, голосом:

— «Кто осмелился разбудить Самовара-Чародея? Я спал сто лет, пока ваша репка не впитала всю магию рудной земли и не превратила меня в живое сокровище!»

Часть 2: Три волшебных кипятка

Самовар оказался не простым, а заколдованным — когда его наполняли водой, он исполнял желания. Но только три раза!

Первое кипячение — дед пожелал, чтобы топор сам рубил дрова. Тут же железный топорище ожил и принялся колоть поленницу, а дрова сами складывались в печь!
Второе кипячение — бабка захотела, чтобы в огороде росли не овощи, а пряники да коврижки. И тут же грядки покрылись сахарной глазурью!
Третье кипячение — внучка Маша попросила, чтобы их корова заговорила. И та вдруг замычала: «Молоко будет, но сперва — чайку с пряником!»

Но тут случилась беда — пока все веселились, злой рудник-колдун (который когда-то закопал самовар в землю) почувствовал, что его чары разрушены, и явился забрать волшебный самовар обратно!

Часть 3: Как самовар победил колдуна

Рудник-колдун был страшный — весь из ржавого железа, с глазами, как угольки, и руками-кирками. Он загремел, заскрипел и закричал:

— «Отдайте моё сокровище, а то весь ваш огород в камень превращу!»

Но самовар не растерялся. Он разогрелся до бела, выпустил клуб пара и зашипел:

— «Не бывать этому! Ты — злой дух жадности, а я — дух гостеприимства! Прочь с моего пути!»

И тогда вода в самоваре забурлила с такой силой, что обдала колдуна кипятком. Тот завизжал, заржавел на глазах и рассыпался в кучу старых гвоздей.

Часть 4: Новый сокровенный замысел

Самовар торжествовал, но предупредил:

— «Моя сила не вечна. Скоро я снова усну… Но перед этим дам вам последний наказ: посадите новое семечко в ту же землю, и вырастет нечто удивительное!»

Дед и бабка так и сделали — бросили в землю виноградную косточку. А наутро…

Выросла целая виноградная лоза — но не простая, а серебряная, с золотыми ягодами, которые звенели, как колокольчики!

— «Ой, — засмеялась Маша, — теперь у нас виноград из сказки! Что же из него вырастет?»

А это уже совсем другая история…

Конец.

(Мораль: Даже самое неожиданное превращение может привести к чуду, если верить в волшебство!)

А что бы вы посадили в волшебную землю? Может, фасоль, которая вырастет до неба? Или тыкву, которая станет каретой? Придумайте свою историю!

«Серебряная лоза и поющий виноград»

Часть 1: Как виноград запел

На следующее утро дед, бабка и Маша выбежали в огород и ахнули: вместо обычной лозы перед ними переливалась на солнце виноградная лоза из чистого серебра, а гроздья были из золота и хрусталя. Но самое удивительное случилось, когда подул ветер — ягоды зазвенели, как крошечные колокольчики, и запели тонкими голосами: