Бесплатный фрагмент - Сказки про людей и краски

Дорогие родители! Меня зовут Галина Евгеньевна Ветрова. Я много лет проработала в музеях Саратова и Москвы.

«Сказки про людей и краски» — продолжение «Сказок о художниках», которые я придумала и начала писать для московского издательства «Белый город» в 1997 г. Первые сказки были опубликованы в апреле 2001 г., имели большой успех и много раз переиздавались. В одной из рецензий ее автор, А. Отрощенко, точно обозначила задачу, которую я себе ставила, тогда незнакомым мне словом: «детский нон-фикшн». В самом деле, сказка в этих текстах вроде нарядной скорлупки, в которой «упакован» правдивый рассказ о художнике.

Издательство вскоре привлекло к созданию новых сказок много других авторов, а я, спустя несколько лет, опять начала писать сказки «в стол». Но теперь они стали длиннее, предназначены для детей постарше, и рассказывают в основном не об одной картине, а о главных произведениях мастера.

Судьбы многих из русских мастеров трагичны, и я пыталась намекнуть на это, чтобы даже маленький человек понял, что искусство — не развлечение. А зачем нужно искусство малышу, ответить легко — для развития тонких душевных «чувствилищ», которые определяют лучшие качества человека и помогают сформировать интересы и способность сопротивляться агрессивной внешней среде.

Родители могут сами определить, когда они могут прочитать ребенку (это лучше всего) ту или иную сказку. И, конечно, надо быть готовым к вопросам — их наверняка будет много, ведь речь идет о XIX и даже XVIII веках.

---

Сказка о мальчике и щуке с золотой сережкой

Больше трехсот лет тому назад в Москве, столице Российского царства, родился мальчик. Назвали его Ваней, а отца звали Никитой. Поэтому мальчика звали Иваном Никитиным. Его отец и дядя были священниками. И так случилось, что они оказались близкими к царской семье. Ваня часто бывал и даже подолгу жил в подмосковной царской усадьбе Измайлово. А это был настоящий остров чудес! Его окружал специально сделанный Серебряно-Виноградный пруд и проехать на него можно было только по большому каменному мосту.

Чего там только не было! Зерно мололи удивительные механические мельницы, придуманные русскими и иностранными мастерами. На стекольном заводике другие мастера выдували из стекла (да-да, через трубочку, как ты выдуваешь мыльные пузыри!) чудной красоты вещи для царского стола. Третьи выращивали заморские фрукты и цветы. В садах и на дорожках для прогулок висели клетки с разными птицами, даже невиданными тогда попугаями. Был и свой зверинец. И еще — там был театр! Ваня несколько раз видел в щелочку представления. Актрисы и актеры в необыкновенных нарядах, декорации и музыка — все это казалось ему настоящим волшебством.

Для того, чтобы разводить разных рыб, в усадьбе вырыли много глубоких прудов. И был там пруд, куда маленькие царевны, племянницы царя Петра, окруженные мамками и няньками, ходили кормить щук… с золотыми сережками на жабрах. Щуки эти приплывали по звонку и люди говорили, что некоторым больше ста лет! Рассказывали даже, что есть и громадная царь-щука, но, может, и придумывали…

Однажды Ваня шел вдоль берега того самого пруда, совсем один, и вдруг услышал сильный всплеск. Рядом с ним из воды высунулась огромная щучья голова! Щука, видно была очень старая, почти седая по цвету, но, когда она распахнула здоровенную, как сундук, пасть, там открылся целый частокол очень острых блестящих зубов. Ваня успел только рот открыть, а потом и вытаращить глаза, потому что щука… заговорила.

— Что, испугался?

— Нет, — ответил Ваня. — Ты царь-щука?

— Ну, наверное, царица…

— И чудеса умеешь делать?

— Умею. Да ведь ты и сам их делать будешь.

— Как это?

— Время придет — узнаешь.

— Я что, волшебником буду?

— Можно и так сказать. И жизнь у тебя будет необыкновенная. Вот я и захотела на тебя посмотреть… Ну, будь здоров!

— Погоди! — закричал Ваня. — Так нечестно! Сделай для меня какое-нибудь чудо! Ну хоть маленькое!

— Ишь какой, чудо ему… — проворчала щука. — Ну разве что-нибудь маленькое… — Кряхтя, изогнулась, цапнула себя за бок, и выплюнула на берег большую чешуйку. Размером с зеркальце. И такую же гладкую и блестящую.

Зеркала тогда можно было увидеть только в очень богатых домах, а многие даже думали, что они приносят несчастье. Но Ваня уже знал, что это такое. Обрадовался — редкость все-таки, но ведь не чудо же…

— Это просто зеркало, — немного разочарованно сказал он.

— Не говори того, чего не знаешь, — ответила щука. — Когда в чем-то сомневаться будешь, посмотри, и оно тебе подскажет, надо это делать или нет.

— А если это против совести будет?

— А ежели против совести, то сам решай. Тогда уж речь и о жизни идти может. Тут тебе никто не советчик, — проворчала щука.

— А если я это зеркальце потеряю?

— Не потеряешь.

— А…!

— Будь здоров! Никому про меня не сказывай!

Тут щука шлепнула по воде хвостом и исчезла. Ваня успел только «спасибо» вдогонку крикнуть.

Сначала Ваня часто смотрел в зеркальце, но заботы и вопросы у него были не очень серьезные, и отражение то поднимало большой палец, то смешно скребло в затылке, а то и вообще язык показывало… И вот что интересно — зеркальце это всегда оказывалось в кармане тех штанов, которые были на Ване, и никто другой его ни разу не видел!

Время шло. Ваня учился читать, писать, зубрил математику, пел в церковном хоре, выучил даже древний латинский язык. Все думали, что он станет священником, как отец. Но ему хотелось чего-то другого, а чего, он и сам не знал.

В церквях, в любом доме он видел иконы. Видел, как работают иконописцы. Он знал, что это великое и трудное искусство.

А вот в царском дворце были и портреты — царей, цариц, и детей их — царевичей и царевен. Но и они тоже были вроде икон — неподвижные фигуры, застывшие лица, одежды, будто сделанные из картона. И почти совсем не похожи на живых людей, ведь Ваня многих видел сам. — Вот бы научиться делать людей на картине живыми! — думал он про себя.

Ваня все чаще пытался копировать гравюры, напечатанные на бумаге, а то и рисовать кого-то из знакомых. Отец, Никита Никитин, не раз задумчиво рассматривал эти листы. И однажды сказал: Собери свои рисунки. Покажешь их государю!