Бесплатный фрагмент - Сказки для детей и взрослых

СКАЗКИ

Снежинка

Снежинка родилась вместе со своими сестрами в большой серой туче. В отличие от остальных, она оказалась очень любопытной. Все ей хотелось узнать:

— Почему туча серая?

— Что находится снаружи?

Несколько раз она пыталась выглянуть наружу, но многочисленные соседки постоянно отдергивали ее от края тучи.

— Куда ты? — неизменно говорили они.

— Успеешь еще покрасоваться, — благодушно ворчала туча, медленно передвигаясь в неизвестном Снежинке пространстве.

— Ну, скоро? — извелась от ожидания Снежинка.

— Тебе, что, больше всех надо?

— А что там? — в который раз задавала свой неизменный вопрос Снежинка.

Никто ей не мог ответить. Никто и никогда еще не возвращался из внешнего мира. Снежинке стало казаться, что внешний мир — просто еще одна стадия развития. Она даже попыталась выделить эти стадии, наблюдая за рождением своих младших сестриц: сначала появляется мелкая водяная пыль, постепенно она затвердевает, становясь кристалликами. Каждый из этих кристалликов еще совсем маленький, неразумный — беседовать с ними не представлялось ни малейшей возможности. Следующий этап — собирание кристалликов в снежинку. Вот тут-то у них и появляется подобие разума. В этой стадии с ними можно было уже и поговорить, но большинство снежинок ничем не интересовались. Они только разглядывали себя при любой возможности и постоянно любовались своей красотой. А если о чем и говорили, то лишь о том, как они поразят Внешний мир своей красотой.

Скучно стало с ними Снежинке. Она все чаще и чаще думала, как бы поскорей выйти из тучи на неведомый пока простор…

Наконец, этот долгожданный миг настал.

Выпала Снежинка из родной тучи и от неожиданности задохнулась. Вокруг была неоглядная пустота. Темная глубина чего-то непонятного, расцвеченного многочисленными сверкающими огоньками окружало Снежинку со всех сторон.

— Это небо… — мечтательно проговорил туча, расставаясь с любознательной Снежинкой.

— Прощай, туча, — ликующе прошептала Снежинка и радостно закричала, — Я лечуууу!!!

Медленно падала Снежинка к белой, казавшейся пушистой, поверхности. Мимо пролетали многочисленные сестры, громко призывая все окружающее любоваться их великолепием.

Одна за другой падали резные звездочки вниз.

Одна из них, наиболее часто призывающая соседок восхищаться ею, свалилась на нечто темное и мокрое.

— Ой, — только и успела произнести она, — я таю…

И тут же, расплескивая темную воду, по ней прокатилось что-то огромное и страшное, устрашающе выпуская из себя убийственно теплый черный дым.

— Не хочу туда!!! — запаниковала Снежинка.

Легкий ветерок, словно услышав ее мольбу, лениво опустил нашу Снежинку на белую груду.

Оказалось, что груда состоит из старших сестер Снежинки.

— Как вы тут? — тут же спросила Снежинка ближайших соседок.

Никто ей ничего не ответил. Смирились они со своим положением. Хотела Снежинка передвинуться или хотя бы повернуться, чтобы лучше осмотреть окружающее, но не смогла. Поникла она и притихла…

***

Пришла весна…

Вспомнила Снежинка о своих давних вопросах, устало улыбнулась. За свою жизнь она так и не нашла всех ответов на них.

И тихо незаметно влилась в пробегающий ручеек, направляясь в новое путешествие за знаниями…

Облачко

Высоко в голубом-голубом небе из мельчайших частичек влаги родилось Облачко. Белоснежным пухом поплыло оно в прохладном небе.

С интересом взглянуло Облачко на далекую-предалекую разноцветную землю. Задумалось…

Радостно улыбнулось ему проплывавшее рядом облачко постарше.

— С рождением тебя!

— Спасибо, — отозвалось Облачко, и чтобы взглянуть на собеседника, весело обернулось, с трудом оторвав взгляд от продвигавшегося внизу разноцветия.

А мимо проплывали суровые, надувшиеся от собственной важности, тучки, готовившиеся слиться в грозную тучу.

— Полетим вместе, — запоздало крикнуло Облачко новому знакомому, мысленно уже называя его Пушистиком.

— Догоняй! — откликнулся Пушистик, сверкнув на солнце множеством искорок.

Облачко бросилось вдогонку.

Завертелись, закружились приятели в неспешном танце по бескрайнему небу.

— Малышня, — презрительно бросила небольшая ехидная Тучка.

— Тебе, что, жалко? — замедлило ход Облачко.

— Ой-ой-ой, — поддразнил Пушистик, — давно ли сама-то выросла?

— Вот я тебя, — раздраженно ринулась на него Тучка.

Легко увернулся Пушистик от более тяжелой и медлительной Тучки.

— Не поймаешь, не поймаешь! — звонко заверещал он.

С интересом следило за этой кутерьмой Облачко.

— Зачем ты ее дразнишь? — укоризненно проговорило оно Пушистику.

— А что?! — задорно взмахнул Пушистик полупрозрачным отростком, — она же наша родная сестренка, только очень вредная.

— Отбесенята, — добродушно сверкнула ослепительным зигзагом свинцово-темная Туча, опускаясь ниже к земле.

— Куда ты? — обеспокоенно вскрикнуло Облачко.

— Пора мне… — в ответе тучи явно послышалась грустинка, — плод созрел внутри меня… наружу просится…

— Отстаешь, — обернулся к Облачку Пушистик.

— Ну, я полетел, — виновато взглянуло Облачко.

— Лети уж, — широко улыбнулась темная Туча огненным зигзагом и заскользила еще ниже, — у каждого из нас своя судьба, — прогрохотала она вослед Облачку раскатистым громом.

Помчалось Облачко догонять Пушистика.

— Что такое судьба? — спросило оно, поравнявшись.

— Судьба… — задумчиво замедлил бег Пушистик.

— Судьба… — отозвалась Тучка, она ни куда не уходила, и протянула к нему легкий отросток.

— Берегись!!! — вскрикнуло Облачко.

Но было уже поздно.

Втянула Тучка в себя Пушистика.

— Что ты делаешь?! — завопило Облачко, — Отда-а-а-ай!!!

— А ты само иди ко мне, — плотоядно облизнулась Тучка, — Будешь рядом со своим другом…

— Не слушай ее, — откуда-то из глубины Тучки раздался голос Пушистика, — она тоже хочет превратиться в Тучу и разродиться Дождем, а то и — Ливнем…

— А что в этом плохого? — удивилась Тучка, — там, внизу, Дождь очень нужен… Пошли ко мне, — снова потянулась она к Облачку.

— А меня возьмешь? — раздался совсем рядом густой и какой-то кисло-масляный голос.

Испуганно прянуло Облачко в сторону и оглянулось.

Грязно-белое с желтоватым отливом облако выплывало из отверстия в высоком полосатом сооружении и масляно блеснуло желтым пятном.

— Только не тебя, — с ужасом отшатнулась Тучка, — оттебя, грязнули, дождь ядовитый может получиться…

— Как скажешь… — обиженно протянул Грязнуля, а сам еще ближе к Тучке подобрался.

— Беги! — крикнула она Облачку и опустилась ниже, чтобы Грязнуля не достал ее.

Помчалось Облачко прочь от неприятного соседа.

Взглянуло вверх. А там, в темнеющей глубине, лениво и равнодушно тянулись длинные полосы перистых облаков.

Только и услышало Облачко гордо-обиженный голос Грязнули:

«А меня люди сделали…»

Даже затормозило Облачко.

«Люди? А что это такое?»

И решило Облачко узнать, что это за люди за такие.

Темной ночью, когда огромное светило спряталось за земной дугой, начало Облачко путешествие вниз — в земле…

— Куда же ты? — испуганно металась в вышине Тучка.

— На землю, — отмахивалось Облачко и опускалось все ниже.

— Верни-и-и-ись!!!

— Я хочу посмотреть…

Опустилось Облачко в небольшую низинку, зацепилось за тонкие травинки и счастливо улеглось на полянку легким туманом.

— Верни-и-и-и-и-сь!!!

— Не хочу, — и при первых лучах жаркого солнца рассыпалось капельками росы…

***

— Дождя не будет: туман в росу ушел, — говорили люди…

Котенок…

Поймал котенок мышонка. Приготовился есть, но для начала решил немного поиграть. Отпустит, даст немного побегать и снова хвать когтями. Доволен.

Измучился бедный мышонок. Взмолился.

— Давай лучше поговорим.

— Как это, поговорим, — удивился котенок, — А ничего, что нам с тобой судьбой назначено…

— Да что там, наша с тобой судьба, — деланно отмахнулся мышонок.

Черный пуговки глазок забегали по кухонке.

— Ну, говори, — благодушно мурлыкнул котенок, предвкушая продолжение его веселой — для него — игры.

— Понимаешь, — мышонок несколько оживился, — вот ты нас мышей ловишь.

— Ну да…

— А люди к тебе как относятся?

— Хорошо относятся. Я их от вас, грызунов, спасаю.

— Фу, как некрасиво, грызуны, — поморщился мышонок, — природа наша такая. Но я не об этом хотел с тобой поговорить.

— А о чем же? — кошачьи когти несколько разжались.

Мышонок немного повозился, устраиваясь поудобнее.

— Вот ты говоришь, что люди к тебе хорошо относятся.

— Конечно, они меня кормят, поят. Что еще надо?

— Ага, — усмехнулся мышонок, — кормят, поят. Как же… Да они тебя совсем не уважают.

— Как это?

— А ты посмотри, — мышонок немного подвинулся, — Сами они едят из тарелок. А ты…

— Что я?

— Бросили тебе какой-то грязный бумажный листок. Дескать, тебе и этого хватит. Ни тебе тарелок, ни тебе чашек. А ты говоришь, хорошо относятся…

Сверкнули кошачьи глаза зеленым огнем.

— Я себе сейчас сам тарелку раздобуду.

Выпрямился котенок, выпустил свою жертву и на стол запрыгнул.

Мышонку только того и надо. Освобождено подскочил он и в дырку на полу шмыгнул.

— Обмаааанул, — заверещал котенок, спрыгнул со стола.

А мышонок из норки дразнится:

— Обманули дурака на четыре кулака.-и скрылся.

А кот с тех пор не желает с мышами говорить, а чтоб не поддаться на провокацию, он первым делом у пойманных мышей голову отгрызает…

Красник

Родился он, как и множества его братьев-грибов, от матери-грибницы под землей. Радостно он направился вверх, старательно раздвигая головой влажную землю. Сама собой потихоньку наросла на голову небольшая шапочка. Придвигаться стало намного легче.

Неожиданно шляпка наткнулась на что-то, не столь податливое. Не похожее на мягкую землю. Малыш-Красникостановился в нерешительности. Однако пролившаяся снаружи теплая вода просто вынуждала его тянуться вверх.

Внезапно голову его обдуло нежданной свежестью. Бурая преграда медленно скользнула в сторону.

— Ха-ха! — раздалось рядом, — это называется листом.

Лист?

«Ага, — задумался Красник, — значит, все листья — бурые». Но не успел он поделиться своей мыслью с незнакомцем, как тот снова рассмеялся.

Красник скосил взгляд на собеседника.

Ух, ты! Увиденное восхитило малыша. Рядом с ним во всем великолепии стоял старший брат. Стройная светло-серая ножка, усыпанная многочисленными черными штришками, венчалась шикарной лихо заломленной широкополой шляпой, совсем непохожей на детскую, прижатую к голове, детскую шляпку Красника. С восторгом малыш всматривался в хорошо различимую трубчатую светлую изнанку красно-коричневой шляпы. Особо привлекательно выглядели прилипшие сдвоенные желто-зеленые иголки.

Узкие зеленые полоски ласково щекотали бока малыша. Теплые капли, подсвеченные чем-то ярким и жарким, звонко шлепались в землю, барабанили по шляпке. Каждая сверкала множеством разноцветных искорок.

Красник медленно огляделся вокруг. Надо же все-таки приглядеться к тому месту, в которое он попал. Невдалеке цепочкой мелких капелек-бусинок колыхалась невесомая сеть, замысловато переплетенная. Поодаль толпились стройные колонны.

Как их назвать?

Малыш с надеждой обратил взор к шикарному соседу.

Красавец снисходительно поглядел на младшего брата.

— Это… это… — с некоторой нерешительностью проговорил он, и вдруг, словно что-то вспомнив, выпалил, — Это деревья!

— Деревьев много, — проговорил некто, проползая настолько рядом, что задел Красника склизким телом.

— А ты кто? — вежливо поинтересовался малыш.

Но неведомый собеседник лишь слегка шевельнул маслянистыми усиками.

— Да, слизень это, — наперебой затараторила многочисленная семейка в странных, словно смазанных маслом, коричневых шляпках с желтоватыми пленками подбоя, — слизень.

Слизень? Надо же?

Красник еле заметно качнул головой.

— Приветствуем тебя, — прошелестев ветвями, приветливо качнулись деревья.

— Ага, — отозвался Красник и вновь посмотрел на красавца-брата.

— А мы будем такими же? — он почти сразу же задал очередной вопрос.

— Конечно же, — горделиво ответил старшой, любуясь своим отражением в капельке.- А потом придут грибники… — Он мечтательно закатил глаза.

— А зачем капли? — снова спросил Красник.

— Это дождь, — снисходительно пояснил красноголовик.

— А пусть он перестанет…

— Ха-ха-ха, — чуть не рассыпался от смеха красавец, — именно дождь же нам расти помогает… Если его не будет, ты и не вырастешь, — и тут же пропел дразнилку, — И будет малышка всю жизнь малышкой. И грибники тебя не увидят НИ-КОГ-ДА!

Обиделся на него Красник, отвернулся. Надулся от обиды.

Лопнула тонкая кожица на шляпке. Зачесалось образовавшееся на прорванном участке белое пятнышко.

— Эй, что там у тебя?

— А что? — удивленно обернулся к братцу Красник.

— У тебя какая-то короста появилась.

— Ой, как чешется, — всхлипнул Красник.- Почесал бы вместо того, чтобы смеяться… А может кто еще и соскребет, а?

Словно в ответ на его причитания, одно за другим образовывались новые пятнышки, тут же затягивающиеся коростами.

— А может ты больной какой, — презрительно отозвался красавец-брат, потихоньку отодвигаясь от Красника, он поправил шикарную шляпку, — еще заражусь от тебя.

— Фу, заразный, — наперебой заверещали маслята.- Не возьмут тебя грибники. А то и нас не примут.

Торопливо отшатнулась от Красника масляная семейка, перебираясь подальше, на отрытое местечко.

Тем временем перестала капать вода. Выглянул высоко в небе жаркий огненный шар.

День сменялся следующим днем. А потом еще и еще. Проходило над лесом неумолимое время.

Красник остался один-одинешенек на полянке возле шершавой колонны колючего дерева.

Обида несчастного все более усиливалась. Непроизвольно стал Красник меняться. Подбой шляпки его затянула легкаяпленочка. Пятна чесались немилосердно. Но не мог Красник до них никак дотянуться. Потянулся он выше, чтоб хоть как-то ослабить невыносимый зуд. Постепенно ножка Красника утончалась. Оторвалась пленочка отподнявшейся выше шляпки, образовав что-то вроде юбочки посреди удлинившейся ножки. Мелких белых коросточек становилось все больше и больше. Расправились трубочки в неопрятные пластинки.

Слезы душили недавнего малыша. Выпрямился Красник, стараясь ничем не выдавать свою обиду. «Никто не увидит моих слез», — упрямо твердил он.

— Не расстраивайся, — подбадривала несчастного мать-грибница, — ты у меня самый красивый…

А сама украдкой вздыхала, не в состоянии помочь Краснику.

И вот, в одно безрадостное утро послышались в лесу незнакомые шаги.

«Грибники!» — догадался Красник.

Странные двуногие существа передвигались между деревьев, вороша палками пожухлую листву на земле.

— УРА! Красноголовик, — воскликнул один из них, подхватывая красавца-брата.

— Меня! Меня возьмите! — закричал изо всех сил Красник в тщетной надежде быть услышанным.

Слышно его было или нет? Непонятно… Но Грибник рассеянно взглянул на Красника. Лицо его недовольно скривилось

— —

— Мух-хоморов развелось, — раздраженно бросил человек, замахнувшись ногой.

— Я не мухомор, — обиженно воскликнул Красник, покатившись по земле…

…Но его уже точно никто не слышал…

Кагнар и странный камень

Несколько плетеных хижин выстроились на берегу не то морского залива, не то озера. Посреди центральной площади полыхал небольшой костер. Вокруг сновали люди, занятые обычными повседневными делами.

Из-за ближайшей хижины вышел приземистый человек. В руках он держал огромный ком глины. Человек с усилием опустил глину в небольшую яму, видимо, вырытую специально. Из ямы выплеснулась вода. Мутные ручейки побежали к простиравшейся возле селения водной глади…

Кричали невидимые птицы, где-то вдалеке перелаивались между собой собаки. С легким плеском накатывались на берег волны. Шуршала земля под ногами людей. Чавкала смоченная водой глина/

Человек деловито продолжал размешивать и ворошить полужидкую массу, стараясь сделать ее более однородной. Время от времени он доставал мягкий комок и проверял качество материала пальцами и снова принимался за дело. Выскочивший из хижины мальчишка расстелил возле него кусок полотна.

— Молодец, сынок, — похвалил мужчина, — а теперь смотри и повторяй за мной…

Кагнар подхватил размягченный глинистый ком и старательно пришлепнул глину к подвинутому плоскому камню. Мальчишка последовал примеру отца. Небольшие лепешки удобно разместились на поверхности камня. По краю глиняной лепешки мужчина аккуратно воткнул тонкие ивовые прутья.

Кагнар выровнял веточки и зачерпнул рукой очередной комок глинистой массы, старательно размял ее в ладони.

— Теперь, смотри, Гнар, что я буду делать дальше, — приговаривал он, раскатывая длинную глиняную полоску между ладонями.

— Змея! — восторженно воскликнул Гнар.

Кагнар добродушно усмехнулся.

— Действительно, похоже на змею. Но, не отвлекайся, — строго добавил он, — повторяй за мной.

Полученную змейку Кагнар разгладил и осторожно прилепил к краю лепешки, стараясь скрыть веточки под слоем глины. Глиняная змейка прошлась по кругу и вновь оказалась возле самого начала. Тогда Кагнар продолжил налеплять глину немного выше.

Потом еще выше.

Неожиданно глина в руках гончара закончилась.

— Дай ка, — проговорил Кагнар, протягивая руку за глиняной полоской, изготовленной сыном.

Процесс продолжился.

Постепенно прутики скрылись под глиняными полосками. Образовался обычный сосуд для приготовления или хранения пищи.

— Ух ты, — только и смог вымолвить Гнар.

— Это еще не все.

Кагнар смочил ладони водой и принялся старательно оглаживать крутые бока получившейся посуды. Под умелыми пальцами постепенно скрывались линии стыком между полосками. Сам сосуд стал гладким и блестящим.

Кагнар осторожно поставил его на расстеленную циновку.

— Пусть просохнет, — проговорил он и обратился к сыну, — а теперь ты…

— Я?

— Конечно, — подтвердил Кагнар, — жители селения очень нуждаются в наших изделиях.

— Но…

— Глиняная посуда часто ломается, — терпеливо пояснил Кагнар, — поэтому ее нужно достаточно много.

Гнар принялся за работу.

Плошка, выполненная мальчишкой, получилась кривобокой, неровной.

— Не плохо, — проворчал отец, рассматривая изделие со всех сторон, — вот только тут, тут и тут нужно немного подправить, и будет совсем хорошо.

Говоря так, Кагнар привел посудину в более-менее приличный вид. Вскоре на циновке выстроился целый ряд разномастный сосудов.

— А дальше что? — поторопился спросить мальчишка.

— Пусть сперва высохнут в тенечке, — отозвался гончар, — а потом…

Вдвоем они оттащили только что вылепленную посуду под специальный навес, в тень.

— Завтра продолжим…

Утром Кагнар проверил сделанные накануне изделия.

— Кажись, просохли, — сунулся ему под руку Гнар.

— Просохли, — согласился гончар, — теперь надо обжечь.

Он не торопясь прошел в сторону хижины, возле которой высилась пузатая печь, собранная из крупных булыжников, скрепленных все той же глиной.

— Привет, Кагнар! — окликнул его человек, возвращающийся в селение из леса.

На плече его уютно расположилось копье с толстым древком. За поясом устроился каменный топор с гладким полированным лезвием. Рядом с топорищем болтались тушки нескольких птиц.

— Привет, Саттор, — отозвался гончар, — вижу, ты успешно поохотился.

— А то! — горделиво подбоченился охотник, А ты? Что, новую посуду изладил?

— Почти! Только обжечь осталось…

— Я тут тебе подарок приготовил.

Саттор вытащил из-за спины внушительный мешок. Как только Кагнар его не заметил сразу?

— Подобрал огненного камня, — пояснил охотник.

Мешок с характерным звуком перекатывающихся камней бухнулся возле ног Кагнара.

— Спасибо, друг! — воскликнул Кагнар, заглядывая в мешок, — это именно то, что нужно.

— Надо будет, еще принесу!

— А что это, — полюбопытствовал Гнар, подхватывая один из черных камней.

Рука мальчишки тут же измазалась.

— Это… С помощью этого камня… в печи появляется наиболее сильный жар. И тогда посуда получается крепкой и словно звенит…

Кагнар принялся закидывать огненный камень в печь под специальную площадку. Некоторое время спустя в печи загудел огонь.

— Тащи посуду! — распорядился Кагнар, — только осторожно. Не побей. Она сейчас еще очень хрупкая.

Они вдвоем старательно разместили глиняные изделия в пышущей жаром печи.

— Ф-фу, — устало выдохнул Кагнар, — теперь можно немного и передохнуть.

Он с наслаждением бросился в ласковые воды озера.

— Вот ты где! — внезапный окрик заставил Кагнара обернуться к берегу.

— Что случилось, Саттор?

— Иди сюда, — помахал рукой охотник.

Кагнар медленно выбрался из воды на сушу. С волос и одежды ручьями стекала вода. Он отер ладонями длинные волосы, прошел к охотнику.

Саттор протянул ему небольшой, размером с ладонь странный камень, отливающий темной зеленью. По поверхности камня тянулись яркие, цвета закатного солнца царапины.

— Смотри, что я нашел среди огненного камня.

Кагнар взял странную находку. Камень непривычно оттянул руку. Мужчина внимательно осмотрел тяжелый гладкий камень, недоуменно пожал плечами.

— И что тут такого уж слишком необычного?

— Он не раскалывается!

— Не раскалывается?

— Ну, да, — торопливо пояснил Саттор, — я хотел сделать из него новый наконечник для копья, но… этот камень только сминается под ударами…

— И что ты от меня-то хочешь?

— А что если его обжечь?

— Обжечь? Зачем?

— Может он тверже станет, как твои глиняные плошки.

— Ну, закинь его в печь. Туда, где огненные камни…

И снова направился в ласковые волны озера.

Смыв пот и грязь от огненного камня, Кагнар вновь вышел из воды. Первым делом гончар направился к печи, посмотреть, как идут дела с посудой.

Возле печи Кагнар застал группку родичей, которые удивленно смотрели на неизвестно откуда появившуюся вязкую огненную лужицу возле самой печи. Лужица постепенно наполнялась новой порцией жидкого огня…

Легенда

В стародавние времена, когда не родилась еще прабабушка прабабушки, обитал в наших местах многочисленный народ всадников.

По всей земле не было более красивых девушек и более умелых охотников.

А меха добывались такие, что ценились они во всех соседних царствах-государствах. Говорят, что проверялись меха просто: наливали в жбан воду проточную, закутывали сосуд в пушистый мех и выносили во двор на лютый мороз. Целый день и всю ночь стояла вода на морозе. После развертывали шкуру, а вода все так же плещется. Ни льдинки не плавало на поверхности. Если же появлялись хоть малейшие наметки замерзания, негодным признавался мех и выбрасывался. Вот и приезжали торговые люди из разных краев за пушистыми мехами.

Мастера выполняли прекрасные вещи из металла и камня. И эти изделия также пользовались постоянным спросом торговых людей. Но не многие поделки увозились из лесной стороны в чужедальные страны. Строго берегли их всадники. Амулетами Солнечного Бога считались изделия, предназначенные только для охранения от темных сил.

Так и жил народ всадников на ладонях солнечного бога, мирно выращивая хлебушко, и славя своего прародителя — Великое Солнце.

Но совсем не мирными были те далекие времена. То и дело нападали воинственные соседи, прельщенные мехами и желтым металлом. Тем более, что ходил меж ними непрекращающийся слух о святилище с огромным изваянием Солнечной Богини. Но давно уже не было этого изображения в святилище. Увезли его некогда наиболее приближенные шаманы с Манко во главе в чужедальное укромное место, в золотой рукодельный сад. Не знали этого жадные соседи. Снова и снова пытались они завладеть землей народа всадников.

В такие дни каждый охотник становился воином, брал в руку острый меч, седлал верного скакуна и отправлялся в бой. Отразив очередную атаку, возвращались воины домой, вешали мечи на стену и вновь превращались в охотников.

Много раз проходил по небу Солнечный Бог. Много раз сменялось Большое Солнце. Приходил и уходил снег.

Докатились до народа всадников тревожные вести. Далеко за границами леса двинулись в путь многочисленные народы. Не простой набег приближался к домам всадников, а нашествие.

Собрались люди на всеобщий Совет, стали решать, как поступить. Разгорелись бурные споры. Чуть за оружие не взялись миролюбивые, до недавнего времени, всадники.

В конце концов, нашлось только два выхода.

Старики увели большую часть народа, не способную вести бой, глубже в леса, туда, где зима более длительная, где приходу Солнца радуются более искренне. Но не о них речь.

Мужчины, полные сил, способные и любого зверя одолеть, и за народ постоять, отправились навстречу надвигающимся племенам и народам. Собирались они навек отвадить врагов от исконных святилищ. Во главе воинов встал горячий Енев. Повел он своих сторонников против нахлынувших орд.

И случилась сеча великая. Храбро и свирепо бились воины. Не склонилась победа ни на одну из сторон. Остановились противники. Задумались: продолжать битву или нет. Приготовились воины обоих народов к новой отчаянной схватке. Еще немного и зазвучали бы снова мечи. Уже заблестели поднимаемые к небесам клинки.

И тут проявил Енев благоразумие. Выехал он вперед и вызвал вражеского вождя на переговоры.

Встретились вожди на поляне между готовыми к бою воинами. Долго беседовали, и, наконец, заключили мир между народами. Обменялись в знак дружбы оружием и доспехами. Вернулись каждый к своему племени.

Предложил Енев еще один обмен — обмен воинами в знак доброй воли. Часть всадников отправилась вместе с переселяющейся ордой и ушла в сторону заходящего солнца. Говорят, что там они долго наводили страх на жителей заката, пока не основали новые поселения, ставшие впоследствии целой страной. Но и недавние противники не все захотели продолжать долгий путь, а решили остаться в племени всадников.

Вернулся Енев в родное селение. Восторженно его встретили люди. Выдернул Енев вновь обретенный меч из ножен и засиял, засверкал клинок в лучах Солнца. Солнечным лучом казалось оружие. Преклонили все присутствующие колени перед явным проявлением солнечного благоволения. В едином порыве смешались свои и чужие. Хотя, какие они теперь чужие. Все свои перед лицом Солнечного Бога.

Словно солнечная капля метнулась на землю прямо под ноги коня Енева. Поднял главный шаман горячую каплю и пораженно протянул ее на всеобщее обозрение. Солнечный лик проступил на полупрозрачном камне, тщательно прорезано даже перо, спускающееся на лоб лику. Огненные зигзаги пробежали по стали меча, смешиваясь с сиянием лика.

Выступили из окружающих шаманы обоих народов. И было их ровно двенадцать. Образовали они Солнечный круг с Еневом в центре. Получилось ровно тринадцать, как раз по количеству небес. Следом выступили и шаманы Темного Бога, образовали еще один круг, но уже из девяти человек, по количеству подземных миров.

Так провозглашен был Енев правителем единого народа.

С тех пор мудро правил он народом.

Но нет ничего вечного под Солнцем. Пришла смерть и к славному Еневу. Постарел и согнулся от множества лет великий Енев. Серым стал даже каменный Солнечный лик. Небольшим гладким, словно смазанным маслом, блестел он на лбу скакуна Енева. И лишь меч его чужеземный не претерпел никаких изменений. Не единого пятнышка рыжей ржавчины не появилось на блестящем лезвии. Он все еще выглядел, словно только что вышел из-под молота кузнеца.

Умер великий Енев и был предан земле. В последний момент в могилу к нему положили чудесный меч. А ставший серым Солнечный лик сам словно спрятался в могильный холм. Искали его шаманы, искали лучшие следознатцы племени. Ничего не нашли.

Снова собрались оба шаманских круга, правда на этот раз темный круг внутри светлого, да и наложили на погребение Енева заклятие Огня — младшего брата Солнца.

Отступили люди от священного круга, ибо кто теперь нарушит его целостность, потревожит покой усопшего, подвергнется немедленной каре Огня.

Золин

К осуществлению задуманного Золин готовился тщательно. Он несколько дней внимательно наблюдал за Верховным жрецом Кетсалькоатля — Ачкохтли. Только сам жрец мог знать все тайные переходы храмовой сокровищницы.

Молодой человек осторожно выглянул из-за ближайшего к храму здания. Ачкохтли пока не видно, но по расчетам Золина он должен вот-вот появиться.

Неожиданно толпа шевельнулась, пропуская носилки. Над головой колыхались длинные перья великолепного головного убора Верховного жреца. Роскошный плащ, сплетенный из черных пушистых перьев, почти полностью прикрывал носилки, драпируя фигуру Ачкохтли.

Носилки Ачкохтли остановились. Сам жрец вышел на площадь, внимательно осматриваясь вокруг. Взгляд Верховного жреца скользнул по окружающим лицам. Мелькнули в руках сопровождающих жреца воинов усеянные осколками черного острого камня полоски мечей, разгоняя толпу.

Молодой человек непроизвольно вытер выступивший холодный пот.

— Только бы жрец меня не обнаружил, — еле слышно пробормотал Золин.

Пришлось затеряться в толпе жителей города.

«А что если жрец направится к лестнице? — вдруг промелькнула непрошенная мысль, — как я тогда…»