Бесплатный фрагмент - Сказки

ЗНАЕМ, ЗНАЕМ, НЕ ОБЪЯСНЯЙТЕ

Сказка ложь, да в ней намёк…

В одном городе…, я не скажу в каком, потому что это большой-большой секрет. Такой большой, что его, секрет этот, пришлось прятать в конверт и семь сургучных печатей накладывать.

Так вот, в этом городе жили муж и жена, и были у них кот и маленькая комнатная собачка. Кот с утра до вечера лежал на прогретом солнечными лучами подоконнике — принимал солнечные ванны, а пёсик, то есть, собачка, не слазил с рук хозяйки. Ленивые они были — ужас! Только, ради бога, не подумайте что я про хозяина и хозяйку, я про кота и собачку конечно.

Зато муж и жена были, как бы это по мягче сказать, всезнайками!

Соседи раньше к ним часто забегали, чтобы поделиться последними городскими новостями, или рассказать о каком-нибудь забавном случае. Но только они успевали произнести несколько слов, как муж с женой, начинали отмахиваться руками и говорить:

— Знаем! Знаем! Не рассказывайте! Слышали уже, недавно читали!

Соседи никак не могли уразуметь, откуда эти двое узнавали новости раньше всех! Вроде бы газет они не выписывают, да и радио, и телевизора у них не было…

Странная пара, начали они поговаривать: всё-то они знают, всё-то они видели и слышали.

Вот соседи подумали-подумали и перестали к ним заходить чтобы новостями городскими обменяться.

Вот, как-то раз пошли муж с женой на речку рыбки половить — жена захотела ушицы похлебать.

Муж, конечно, взял с собой рыбацкие снасти, надел резиновые сапоги, а жена нахлобучила на голову панаму, а на нос нацепила солнцезащитные очки.

Идут они, значит, идут, а вот и речка: вода журчит, солнышко сверху припекает, но не очень, терпимо.

Муж давай удочку разматывать, да червячка на крючок надевать.

А жена посмотрела, посмотрела — скучно ей стало. Она и говорит:

— Муж, ты пока рыбку полови, а я пойду вдоль берега прогуляюсь.

Только она сделала несколько шагов, откуда ни возьмись, рыбак посторонний появился — вот не было его, а вот он есть!

И говорит рыбак им:

— У меня, вот, есть две накидки специальные для рыбаков. Мне их дедушка подарил. Наденешь их, и становишься невидимым для рыб. Они тогда смело наживку хватают.

Округлила женщина глаза от удивления, да и муж очень заинтересовался накидками — очень уж ему хотелось рыбы наловить, да жену ухой накормить.

Вот женщина и «подъехала» к рыбаку постороннему с ласковыми словами:

— Дайте нам на время эти накидки, а как мы наловим рыбы, так и поделимся.

Говорит она это, а сама ещё и улыбается, так, знаете, неопределённо.

Рыбак, а это, оказывается, был волшебник — не злой и не добрый, и говорит:

— Что ж, мне не жалко, возьмите.

Достал из сумки, и подаёт накидки мужу и жене.

А потом, когда они начали разворачивать их и примерять на себя, он и говорит:

— Только снять их можно будет после…

Не успел он сказать, когда и как накидки можно будет снять, как муж с женой закричали:

— Знаем, знаем, не объясняйте!

И, не обращая внимания на волшебника, набросили накидки на плечи!

А накидки-то тоже были волшебные, не простые.

Чтобы снять их надо было произнести особые волшебные слова, те, о которых хотел сказать им волшебник, но они не дослушали — всезнайки!

И оказались они в реке, в образе двух окуней!

Как ни пытались они превратиться обратно в людей, ничего у них не получалось. Не знали они тех, возвращающих в обратное состояние, волшебных слов!

Как-то раз плыли они, хвостами повиливая, вдоль крутого берега, а на берегу сидел рыбак с удочкой.

Увидела женщина червячка в воде, и захотелось ей его скушать.

Муж и говорит:

— Не кушай червячка, на крючок попадёшься!

А она не слушает его, и отвечает:

— Знаю, знаю, не предупреждай. Я сбоку, аккуратненько.

Не послушалась она мужа, схватила червячка, потянула…, и оказалась на крючке!

Рыбак увидел, что поплавок нырнул в воду, и подсёк.

Вытащил он из воды окуня, и бросил в ведро.

Погоревал муж-окунь, погоревал, да делать нечего, вильнул хвостом на прощание и уплыл.

Наверное, до сих пор плавает, если щука не съела, или рыбаки не выловили

ПРОФЕССИОНАЛЫ

Дело было вечером, делать было нечего. Вроде бы все книжки перечитаны до дыр, а с играми полный отстой. И по телевизору смотреть нечего — сплошная политика.

Вот мы с братом и пристали к бабушке с просьбой:

— Расскажи, да расскажи о каком-нибудь забавном случае: о себе, или о знакомых тебе людях.

Она вначале отнекивалась, а потом всё же согласилась. Только предупредила — слушать и не перебивать разными уточняющими вопросами и комментариями.

Мы, естественно, сразу согласились.

Бабушка наша знатная рассказчица, много чего знает.

Рассказывает так, как-будто то, о чём рассказ, с ней самой происходит. Прямо таки вживается в роль.

Ин-те-рес-но рассказывает. Аж дух захватывает от её сказок и рассказов!

Вроде как при рассказе она вживается в роли персонажей.

Конечно, я не смогу передать всю красоту её рассказа, но, как умею всё же попытаюсь.

Поэтому, не судите меня строго, а просто слушайте, или читайте.

Да, ещё она предупредила, что случай этот широко известен среди жителей города. Короче, он у всех на слуху. Его даже малые дети знают.

И ещё она сказала, что наше незнание этого случая её очень удивляет. Но раз мы просим, она расскажет.

Примостившись в мягком кресле у русской печи, и приготовив всё для вязания рукавичек, она взяла в руки спицы.

А уж потом, когда она основательно приготовилась вязать, начала свой рассказ.

Нет, сначала она принялась за рукавички.

То есть, начала вязать.

А когда уже сделала несколько десятков петель, она, не прекращая священнодействовать спицами, приступила к рассказу:

Дело было в Никополе, а может и в другом каком городе, врать не буду.

Жили-были в нём три знаменитых портных — три Ивана.

Мас-те-ра, куда там другим!

Все барышни в городе, да и мужчины тоже, старались к ним попасть, и что-нибудь пошить.

А потом хвастались перед друзьями и соседями своими платьями или костюмами от этих портных.

Даа.., знаменитые были портные!

Слава гремела о них не только в нашем городе, но даже далеко за городом, то есть, совсем в других городах!

Да что там!

Из других городов люди приезжали к ним, и уговаривали, и большие деньжищи сулили, лишь бы они пошили для них одежду.

Вот и загордились портные!

Как же, слава лучшего специалиста по пошиву и дизайну, думаю, кому угодно голову вскружит.

Ведь всем хочется быть лучшим из лучших!

И решили они устроить что-то вроде соревнования.

Вернее, первым до этого додумался Иван Иванович.

Он, когда додумался, то, выбрав свободную минуту, направился к Ивану Петровичу, и сказал ему:

— Так, мол, и так, Иван Петрович, давай посоревнуемся — кто первым костюм сошьёт.

Сядем, значит, в одной комнате, выберем модель костюма, одинаковую, и… кто первым, без брака, закончит шить, тот и будет победителем.

— Ааа.., как же…, если кто смухлюет…, — засомневался Иван Петрович?

— Так на этот случай мы позовём, в качестве судьи, Ивана Сидоровича, — ответил Иван Иванович.

— Ну-к, что же…

Иван Петрович поскрёб пальцем с надетым на него напёрстком за ухом. А затем, как-бы находясь в сомнении, пробормотал:

— Можно и попробовать конечно, если Иван Сидорович согласится. Он тоже портной знатный, хотя и похуже меня будет.

Ну-да, ну-да, — подхватил Иван Иванович, и при этом загадочно ухмыльнулся.

Он, в тайне от соперника, подумал — куда вам обоим со мной тягаться. Я лучше вас шью!

На том и порешили!

Потом оба пошли к Ивану Сидоровичу, и, рассказав суть затеи, попросили стать «Третейским судьёй», то есть независимым и честным, в их споре.

Иван Сидорович с превеликой неохотой согласился. Он считал себя более опытным, и более востребованным специалистом в швейном деле, не то, что эти выскочки.

Итак, трое портных, три Ивана, думали одно и тоже друг про друга. Каждый считал себя более опытным и востребованным, а уж дизайнером и того лучше.

Ну, да ладно.

Вот, значит, собрались они в один из дней у Ивана Сидоровича на квартире, и занялись приготовлениями к соревнованию.

Мелом расчертили, а затем и раскроили ткань — габардин кажется, а может… шевиот? Точно не помню, но что это была ткань для костюмов, это точно, сказала бабушка.

Иван Иванович, прищурив левый глаз, вдел в ушко иголки короткую, ну, не больше метра нитку.

Он сразу решил — короткой ниткой быстрее будет шиться — вдел, значит, нитку в иголку, и знай себе шей, вдел нитку и шей…

И рукой я не буду так сильно размахивать, решил он.

А как только решил, то искоса посмотрел на соперника, на Ивана Петровича, значит.

Посмотрел, чтобы увидеть какую длину нитки выберет его соперник.

А Иван Петрович, увидев какой длины нитку вставил Иван Иванович, тоже хитро прищурив глаз, только правый, решил заправить в иголку длинную-предлинную нитку, ну, метров пять, или чуть подлиннее.

При этом он тайно улыбнулся, и подумал — пока его соперник будет нитки менять, он за это время сделает несколько лишних стежков. Вот и обгонит он соперника!

А чтобы с такой длиной ниткой управиться, он позвал на помощь сына своего соседа, и сказал ему:

— Генка, я один раз заправлю нитку, а ты. ребятёнок, будешь бегать с иголкой и нитку натягивать.

Для чего он так сделал?

А для того, чтобы, значит, обогнать своего соперника, быстрее закончить шитьё.

Да-да, он так и подумал — с такой длиной ниткой увеличится у меня скорость пошива, и выиграю я соревнование у Ивана Ивановича.

Чем не молодец я, похвалил он себя, и тайно улыбнулся!

Ну, приготовили портные материал, нитки в иголки вдели, и стали ждать команды от Ивана Сидоровича, чтобы, значит, начать соревноваться.

А Иван Сидорович, сразу, как увидел что они приготовились, постучал линейкой деревянной по столу, и взмахнул ею. То есть, как-бы объявил о начале соревнования.

А ещё, чтобы до конца поняли соревнующиеся, громко сказал: «Пооошёёл!».

И… заспешили, заторопились Иван Иванович с Иваном Петровичем.

Соревнование началось!

Иван Иванович знай нитки меняет, да стежки делает.

А Иван Петрович воткнёт иголку, вытащит с другой стороны, и мальчонке отдаст. Тот схватит иголку, и давай бежать, нитку натягивать! Натянет нитку, и обратно бежит-торопится…

Иван Петрович, значит, шьёт, а мальчик бегает туда-сюда, туда-сюда с иголкой, да нить натягивает.

Генка от беготни такой уморился весь, даже вспотел, дышать тяжело начал.

А Иван Иванович всё подгоняет его, да подгоняет.

Закончили соревноваться Иван Иванович с Иваном Петровичем — никто не победил, в одно время костюмы пошили!

А Иван Сидорович посмотрел-посмотрел, как его друзья-соперники к соревнованию готовились, да как соревнуются.

И как мальчонка, бегая взад-вперёд, совершенно выбился из сил, и подумал: «Вот дураки, прости меня господи, да разве ж здравомыслящий портной будет такой длины нитками шить? Надо по два метра нитку в иголку заправлять. Я бы так и сделал. Я, как видно, всё же по-опытнее их буду, да и сноровистее. Никого нет меня лучше!

На том и разошлись по домам, так и не выяснив, кто из них лучший портной.

Остались они, каждый при своём мнении.

Люди говорят, они до сих пор спорят — кто лучше.

СЫН
САПОЖНИКА

Сказка ложь, да в ней намёк,

добрым молодцам урок.

(Слова народные)

Правда это, или неправда, судить будете вы. Мне её рассказал….

Лучше начну с самого начала.

Итак:

Когда мы с братом были ещё в отроческом возрасте, отец часто нам рассказывал то ли сказку, то ли быль об Иванушке и его рыбках.

Сегодня я почему-то вспомнил её, и решил рассказать вам.

А рассказ его, как помню, начинался так:

В одном небольшом царстве-государстве, что расположилось на берегу тёплого моря, жили старик со старухой, и у них было два сына.

Старший сын, уже совсем взрослым был: у него даже жена была, а младший… поскрёбыш — был радостью для родителей.

Уж такой озорник и выдумщик-проказник он был, что диву давались родители, но ра-бо-тя-щий… — любое дело, которое ему поручали, сноровисто и ладно исполнял.

Работает бывалоча, а сам то песни поёт, то начнёт со смехом рассказывать какой-нибудь забавный случай, произошедший с соседским мальчишкой.

А то на дерево залезет, и станет язык показывать, вроде как дразнить.

Хороший мальчик рос: весёлый, настоящая отрада для престарелых родителей.

Семья жила не очень богато, но и не совсем чтобы бедно.

Старший сын рыбу в море ловил, а жена его на базаре её продавала.

Отец сапожным ремеслом пробавлялся, хотя какой у него заработок?

Большинство населения царства без обуви обходилось — весь год тепло, снега никто в жизни не видел.

А матушка? Она всё по домашнему хозяйству хлопотала: уют в домишке поддерживала да стряпала, семью кормила «чем бог дал».

А что может бог дать, если основной заработок от моря шёл? Конечно, большинство блюд на столе… были из рыбы.

Да не долго родители забавлялись проделками сыночка любимого: старые уж больно они были — сначала отец помер, а вскорости и матушка за ним последовала.

Поплакали-поплакали братья по родителям, да делать нечего, надо жить дальше.

Ванечка, и брат его старший, сами стали хозяйствовать.

Старший брат с женой за главных в семье стали, а Ванечка… на «побегушках» у них оказался.

Раньше, при живых-то родителях, младшенькому свободнее-то жилось.

Поработает бывалоча, на сколько по малолетству силёнок хватало, родители и скажут: «Отдохни сыночек, погуляй».

Он и убежит к морю, на корабли да шаланды под парусами посмотреть, а сейчас…

Сейчас не то!

Сейчас братова жена ему покоя не даёт, всё находит для него какое-нибудь дело, всё шпыняет его и бездельником или дармоедом называет.

Обидно Ванечке, что его дармоедом и лентяем называют. Уж он ли не старался помогать брату и его жене, уж он ли не старался, да всё напрасно.

Только и слышал он: «Шевелись бездельник! Сбегай, корову покорми и напои! Чего стоишь, рот разинувши? Помоги брату лошадь в телегу запрячь, видишь, я на базар опаздываю!»