Бесплатный фрагмент - Скандальная классика. Часть 1

Посвящается моим родителям: Нине Васильевне и Юрию Александровичу Клюевым, — с детства привившим мне любовь к волшебному миру художественной литературы и собравшим библиотеку из более чем 1000 книг.

Выражаю благодарность и коллективу Донской государственной публичной библиотеки, мотивировавшему меня создать цикл лекций и поверившему в проект с амбициозным и рискованным названием «Скандальная классика».

Предисловие

Я знаю, что взялась за неблагодарное дело, наверное, убыточное. Скорее всего, меня услышат единицы. Остальные покрутят у виска: кому нужна реклама старины? Антикварщиков нынче мало. Но даже ради этих бесценных единиц стоило начать и закончить такой труд длиною в год. Абсолютно точно.

Много лет назад, когда я училась на филологическом, нужно было выбрать: русский язык или все-таки литература? Это традиционный выбор для филологов. Всегда та или иная чаша весов хоть на грамм, но перевешивает. Я выбрала русский язык. Хотя это я так только подумала… На самом деле, ЛИТЕРАТУРА выбрала меня, но мудрым образом умолчала об этом. До времени.

Мир художественных книг выбрал меня много раньше, когда (еще в школе), получая в конце учебного года очередной список чтения на лето, я неслась к полкам домашней библиотеки и не отходила, пока не впитывала все. Списки удлинялись, произведения усложнялись, но огонь познания не гас. Даже перед сложным 11-м классом. Лето было самой сладкой порой, потому что это была самая книжная пора…

Но я активно сопротивлялась своей филологической судьбе. Окончив школу с золотой медалью, я поступила на конструктора-модельера швейных изделий (хм, логичненько). С 8 лет побеждая в поэтических конкурсах, я причислила эти опыты к списку хобби, не более того. Но самое большое чудо в моей жизни произошло именно в вопросе выбора профессии. Она меня выбрала сама. Филфак буквально вытащил меня из швейного дела, дав мне отучиться ровно 2 недели (об этом удивительном случае я обязательно когда-нибудь вам напишу).

И вот, уже выпускница-бакалавр, я твердо знала, что люблю именно язык. И пошла дальше — в магистратуру, аспирантуру. Почему, обожая книги, я выбрала теорию языка, то есть «алгебру языка», а не «словесное кружево» литературы?.. Честно? Я боялась. Боялась того, что не смогу «влюбить в чтение» детей и подростков. Боялась, что их невнимание и рассеянный интерес к тому, что больше всего было важно мне, разрушит хрустальный замок моего ощущения книг и книжного мира.

На мой страх наступили. Жестко, быстро, не дав «ойкнуть». Первый же курс, который мне дали читать в вузе уже в должности доцента, был курс «История русской и зарубежной литературы». Читать пришлось студентам первого курса отделения рекламы. То есть самый жесткий вариант: «влюблять» в чтение не еще наивных пятиклассников, не впечатлительных подростков, а уже опечаленных школьной программой выпускников, успевших устать от книг, от заданий. Даже подчас от жизни.

Я помню, как долго и мучительно в преддверии сентября искала ответ на самый сложный вопрос: «Зачем рекламщикам, пиарщикам классическая литература?». Можно было на него не отвечать вовсе, просто читать лекции о великом и прекрасном. Но мне представлялось важным решить именно этот конфликт: пробудить искренний, пламенный интерес современных молодых людей к тому, что кажется старым, дряхлым, нежизнеспособным. Чтобы «великое и прекрасное» перестало быть для них «великим, но ужасным».

Каждую тему я выводила на современную арену, на каждом практическом занятии мотивировала студентов всерьез решать вечные проблемы: не литературных героев, а их собственные. Мне очень помогло неплохое знание психологии. И лед тронулся.

Потом я написала учебное пособие по дисциплине, правильное, составленное в рамках дозволенного этим жанром. Но все еще не решалась обнародовать свои самые смелые находки, до которых иногда мы со студентами доходили в жару обсуждений.

Через 3,5 года я ушла во второй декретный отпуск на целых полтора года. И лишилась своего любимого курса литературы. Но именно в этот период я уже обрела нужную смелость и дерзость в частной практике «вдумчивого чтения» с отдельными школьниками. Пасьянс в сторону нового проекта окончательно сложился летом 2020 года, когда Донская государственная публичная библиотека предложила мне запустить онлайн-лекторий на литературную тему.

Рабочее название пришло сразу — «Скандальная классика». Вызывающее, амбициозное, дерзкое. Оно так не подходило к образу его автора, всегда правильной, собранной, нормативной «отличницы»… Это был риск, но я к нему была уже готова. Я знала: чтобы пробудить интерес общественности, прежде всего, молодежи, к классической литературе, актуализировать художественные книги XVIII–XX вв., — надо привлекать скандал, надо искать сенсацию. Не в жизни писателей, а в самих текстах. Причем мне нужен был скандал, который остался бы актуальным и для века XXI-го. И пошли образы: «самоубийцы Лизы», «обломовского дивана-убийцы», «амбициозных бедняков Раскольникова и Клайда Гриффитса», «улыбки из ада Солженицына»…

Каждую лекцию я построила таким образом, чтобы максимально вовлечь аудиторию в чтение через конфликт, страсти, истории современности, анализ психологии и социальной жизни человека XXI в. Но я не могла быть только популяризатором, мотиватором. Мне было важно оставаться и филологом: потому большое внимание я уделяла филологическому анализу произведений, подробно раскрывая достоинства всех уровней языка.

Я не могла не сказать людям, что «литература — это не только «личный психотерапевт», близкий друг каждого читателя, это и способ получения удовольствия, вполне реальный, ощутимый. Художественные книги — это еще музейные экспонаты, произведения искусства, которые нужно уметь смаковать, уметь рассматривать. Мой метод «вовлеченного вдумчивого чтения» имел целью воспитать читательский вкус, научить читать художественную литературу.

«Классика написана скучным, не съедобным языком? Голодными не уйдете, аппетит проснется, обещаю», — амбициозно заявила я в рекламе курса.

Совсем недавно я поняла, зачем мне был дан филфак — для выполнения вполне реальной социальной задачи. Девять лет в вузе я получала язык, инструмент, чтобы суметь рассказать читателям — кто еще продолжает плеваться на «нудные и сложные» романы Достоевского, Гоголя, Гончарова, — о том, как близки эти произведения к их жизни, как целебны и порой спасительны они могут быть. И как бесконечно прекрасны.

Может быть, меня с моей идеей сочтут наивной и самоуверенной. Пусть так. Но если хотя бы один из тысячи школьников откроет хотя бы одно произведение из «вечной литературы» и поймет его, примет всей душой, то моя задача будет выполнена.

Я очень рада получать отзывы учителей и репетиторов, которые уже включают некоторые видеолекции из «Скандальной классики» своим ученикам. Значит, все не зря. Сегодня литературу нужно преподавать совсем иначе. У литературы нет, как это было сказано в советское время, одного единственно верного прочтения. Каждый читатель творит свою историю. Я надеюсь, и учителя, прочитавшие эту книгу, смогут донести такую простую мысль школьникам.

Ну а я? Я продолжу работать над второй частью «Скандальной классики», ведь своего часа ждут великие: Пушкин, Лермонтов, Грибоедов, Тургенев, Островский, Толстой и др.

Ну а вы? Читайте свежеиспеченную первую часть.

Спорьте, ругайте автора, улыбайтесь — ведь вы приглашены на беседу о Живой литературе!

Глава 1. Сочувствие сентиментальной самоубийце

(«Бедная Лиза» Н. М. Карамзина)

Нет реализма

«В области литературы бывают произведения, по своему внутреннему достоинству не принадлежащие к искусству, но тем не менее составляющие эпоху в литературном и даже общественном образовании народа. К таким произведениям принадлежит «Бедная Лиза» Карамзина», — так пишет в древнем, далеком 1839 году великий критик Белинский. «Бедная Лиза» своим появлением произвела фурор в нашем обществе: сколько слез было пролито прекрасными читательницами и бледными, чувствительными читателями! Ходили к Лизину Пруду, вырезывали на коре окружающих его развесистых берез и сердца, пронзенные стрелами, и чувствительные фразы, которые и теперь еще можно видеть. «Бедную Лизу» теперь никто не станет читать для наслаждения; но она всегда сохранится в истории русской литературы и общественного образования, как важный памятник, как дело ума человека необыкновенного, потому что она была первым произведением на русском языке, которое убедило тогдашнее полуфранцузское общество, что и у русского человека может быть и душа, и сердце, и ум, и талант и что русский язык не совсем варварский, но имеет свою способность к выражению нежных чувствований, свою прелесть, легкость и гибкость».

Белинский, как мы видим, говорит, что в «Бедной Лизе» есть интерес чисто исторический, но в повести нет реализма. Если уже он, великий критик XIX века, не видит актуальности «Бедной Лизы», что может в ней найти ценного читатель XXI века?.. Почему продолжают включать эту повесть в школьные программы? Что полезного увидит молодой человек в старомодном, наивном, чересчур эмоциональном рассказе о жизни людей XVIII века?

Вспомните «сантименты», которые уже в XIX веке подмечает Белинский… Попробуйте подсчитать в повести количество всяких «Ах!» (математически вас ждет открытие).

Все говорит об одном: «Бедная Лиза» — слишком далекое от нашей реальной жизни произведение. Это факты, с которыми трудно спорить. Трудно, но необходимо. И мы сейчас будем это делать.

Чем зацепить нас?

Давайте разбираться. Это самое первое серьезное прозаическое произведение в русской литературе. 1792 год! Повести сегодня 230 лет! Карамзину удалось сделать то, чему позавидовал бы любой современный писатель. Он поймал тренд, он понял боль своего общества и сразу откликнулся. Это невероятно умный и смелый писатель. Он рискнул, заглянул внутрь человеческой души и описал все, как есть: с восторгами и болью, страданием и аффектами. По сути Карамзин создал жанр остросюжетной повести, психологической повести.

Он внес в русскую литературу поэзию любви, любви к природе, это задушевная поэзия. Сейчас она на каждом шагу. Кто из нас не писал стихи о своих переживаниях (даже если об этом никто из окружающих не знал)? А тогда так открыто оголился интимный мир, пожалуй, впервые. До Карамзина было много рамок, писатели аккуратничали. Но Николай Михайлович — реформатор, в хорошем смысле слова «скандалист». Это после него Жуковский и Пушкин смогут смело обнажать все оттенки чувств, писать легко и просто. Но положил задел этому «интимному срезу» именно Карамзин.

В своем XVIII веке он пишет простым, легким, современным языком. Что ж тут необычного, спросите вы? Он делает это ПЕРВЫМ, а ведь до него писали высоким литературным языком, ну, например, так:

Богиня, дщерь божеств, науки основавших

И приращенье их тебе в наследство давших,

Ты шествуешь по их божественным стопам,

Распростираючи щедроты светлость нам (М. Ломоносов).

«Будь проще и люди потянутся», — сказали бы вы сегодня. Эффект был именно таков. Писатель с блеском выполняет свою задачу: приблизить литературу к жизни. «Писать как говорят и говорить, как пишут». Сейчас то же самое мы встречаем в рекламном и блогерском текстах — это уже не журналистские тексты 90-х.

Итак, Карамзин пишет современным языком. Такого успеха писателя у читателя еще не было в литературе. Это, можно сказать, первый бестселлер. Типографии не успевали печатать тиражи. Книжки раскупались, как горячие пирожки.

Пишет всем

Но почему же повесть Карамзина вызвала такой отклик? Посмотрим на сюжет, который прост и незамысловат: бедная девушка Лиза живет с матерью и продает цветы в городе. Там она встречается с богатым юношей Эрастом. У них возникает чувство, сначала платоническое. Затем влюбленные сближаются физически. Но счастье длится недолго: Эраста призывают к военной службе, где он вместо подвигов играет в карты и проигрывает свое имение. Юноша возвращается и женится на богатой невесте. Лиза узнает об этом, не принимает его извинения и деньги, бежит домой и по пути топится в пруду, на берегу которого они были счастливы. Мать, не зная любовной трагедии дочери и не в силах вынести ее кончину, умирает от горя.

Вроде бы, обычная история. Чем она же она привлекла читателей? А дело все в том, что Карамзин не ошибся с целевой аудиторией, говоря рекламным языком. Он впервые пишет не величественным особам, не правителям и дворянам. Он пишет всем. И каждому. А в центре произведения — душевные чувства простой девушки. Автор соединяет простоту реальной, обыденной жизни обычных людей с лиризмом, поэтически возвышает простого человека, заглядывает внутрь его души, выслушивает его. Выступает как психотерапевт.

Чего же хочет добиться писатель-просветитель? Чему хочет нас научить? Он ставит задачу нравственную, высокую: развить в человеке чувствительность, научить состраданию. Даже повесть свою так называет, как бы сразу задавая тон: Бедная Лиза. Дальше по тексту мы всюду слышим: бедная, несчастная Лиза.

Математика успеха

Интересна математика повести. Всего 16 страниц текста (в моем томике 80-х годов). И в них одних только повторов слов — страниц на 5! И какой же успех автора! Многотомному Л. Толстому даже не снилось. Это был настоящий бестселлер. Издавалась и переиздавалась повесть так много и быстро, как ни одно произведение до него в русской литературе. Всего 16 страниц… Это потом Чехов скажет про «краткость, сестру таланта». Карамзин во многом предвидел главные тренды в литературе на несколько веков вперед.

И не только в литературе. «Бедная Настя», «Просто Мария», «Богатые тоже плачут», «Антонелла», «Селеста, всегда Селеста» — вспомните эти сериалы, теленовеллы 90-х гг. ХХ века и 2000-х годов нашего XXI века. Их принято называть «бразильскими». Жанр очень напоминает повесть Карамзина, только в них совсем не 16 страниц и даже не 16 серий. Но сердечность, чувствительность, наблюдение за страданиями и радостями других людей — это становится интересно для массового зрителя.

Бедная, несчастная

У «Бедной Лизы» Карамзина много схожего с любовным романсом, с лирикой, даже местами с триллером и рекламным текстом. Чуть позже мы все это увидим.

Конечно, главные темы, которые мы замечаем сегодня в повести: тема юношеской любви и тема самоубийства. Причем последняя для нас сейчас интереснее всего. И вот какой формируется парадокс: мы видим ошибку Лизы, которая принимает страшное решение утопиться из-за предательства любимого. Видим и понимаем, что она не права! Мы бы сейчас сказали: «Глупая Лиза», «Нервная Лиза», «Аффектная Лиза», ну уж никак не бедная, несчастная… По крайней мере, не в первую очередь мы ей сочувствуем.

А Карамзин, удивительное дело, говорит сразу: бедная. Автор уходит от объяснения причин гибели Лизы. Ему важен только факт. То, что делает ее бедной, а нас заставляет ее жалеть. «Страдание есть, виновных нет»…

Что это? Любование страданием?.. Чему учит нас писатель? Не так ли поступают те из нас, кто застревает в своих переживаниях, или никак не могут пережить потерю близкого?..

И что, по Карамзину выходит, что это полезно для человека? Как это ни парадоксально, для современного человека это оказывается действительно полезным. В наш слишком прагматичный, эгоцентрический век людей важно учить сострадать другим, принимать их боль, хотя бы на короткое время быть соучастным чужому горю.

Желание помогать незнакомым несчастным, бедным, оказавшимся в беде людям, живет в нас, в каждом, кто читает сейчас эти строки. Иначе бы не создавались благотворительные фонды, не распространялись, не репостились сообщения с воззваниями о помощи тяжело больным детям. Сколько их в интернете! И мы откликаемся, помогаем, сочувствуем им, жалеем этих бедных людей, детей. Мы не рассуждаем о причинах их горя, о несправедливости, о чьих-то ошибках. Мы говорим, подобно Карамзину: «бедная, несчастная».

Почему запутавшаяся в жизни самоубийца несчастная? Человек, который доведен до самоубийства, уже несчастен, пусть и заблуждается о мере своего горя, ошибается в полной безвыходности. Самоубийц, как известно, не отпевают в церкви, их нельзя поминать за Литургией. Грех самоубийства — один из самых тяжких.

Тем удивительнее, что Карамзин, автор XVIII века, когда духовная жизнь человека была нормой, церковная составляющая была важна, этот автор ЖАЛЕЕТ самоубийцу! Абсолютно заблудшую душу. Какая смелость для него! Какой урок он дает своим современникам и нам? Урок не осуждения, сострадания, милосердия. Не наше дело копаться в причинах этих страшных поступков. Мы можем только представить, насколько несчастен был этот человек, как слаб и безверен, как закрыт для окружающего мира, в котором всегда есть лазейка для выхода. Как темен, беспросветен его собственный душевный мир. Если среди ваших знакомых случались подобные истории, вы поймете…

Стоит задуматься

Что же для нас сегодня «Бедная Лиза»? О чем настойчиво советует подумать повесть?

О том, как тяжело в современном мире «маленькому», слабому человеку.

Тема маленького, бедного человека, униженного и оскорбленного, впервые поднимается в произведении Карамзина. Это потом, в веке XIX-м, Достоевский и Гоголь раскроют эту тему. Вспомните: «Бедные люди», «Униженные и оскорбленные», «Шинель» и вообще гоголевских персонажей. А потом и в веке XX-м Чехов продолжит эту линейку бедных и несчастных.

Есть в истории «маленькой Лизы» дополнительный смысл: страшные поступки таких скромных, серых, маленьких людей. В тихом омуте… Своеобразный мостик к «Преступлению и наказанию» и «Бесам».

Но все эти темы близки и нам: мало ли в нашем с вами обществе людей маленьких? И вот подумайте: как они живут сейчас? Как решают свои проблемы?.. Утешаются алкоголем? Прыгают из окна? Тихо живут, скрывая чувства, всем угождая, и умирают от инсульта?..

Сентиментализм — психотерапия для чувствительных натур.

Как повлияет такое заглядывание в душу человеку, такое сопереживание на тех, кто тоже имеет проблемы, которому надо высказаться? Человеку, для которого все эти «бразильские страсти и слезы» — не смех, а горькая реальность. Книга помогает ему понять, что он имеет право на остроту чувств, на «ахи» и вздохи.

Тема женского самоубийства.

Это первое самоубийство в литературе. Позже будет «Гроза» Островского, «Анна Каренина» Толстого и др. Но впервые решается на такую острую тему Карамзин. И если для его времени это и правда скандал, то чем является самоубийство от несчастной любви сегодня?

А сегодня это реальная проблема общества. Согласно исследованиям Всемирной организации здравоохранения, неспособность человека пережить страсть занимает 6-е место из 800 причин самоубийств и составляет долю около 6%. Психологи бьют тревогу, проводят исследования, пишут статьи, составляют социально-психологический портрет человека, способного совершить суицид.

Надо ли нам знать эти черты? Нам, родителям, нам, преподавателям, нам, друзьям? Убеждена, что да. Кто чаще всего склонен к суициду? По данным исследователей, это «лица, испытывающие глубокие психологические переживания из-за отсутствия взаимности в любовных отношениях. Это в основном лица женского пола в возрасте до 25 лет с низким уровнем образования из полной семьи. Для них характерна впечатлительность, максимализм, эмоциональная неустойчивость, сентиментальность, экспрессивность, отсутствие критического мышления и коммуникативных способностей, невыработанность способности к самоконтролю, несформированность инстинкта самосохранения. По темпераменту это в основном сангвиники и меланхолики» (https://www.elibrary.ru/item.asp?id=36276742).

«К суицидам из-за неразделенной любви более предрасположены люди с низкой самооценкой вкупе с неуравновешенной психикой. Суицидентами становятся зависимые, бесхарактерные, страдающие от депрессии индивиды чаще всего подросткового возраста, которым свойственно более эмоциональное восприятие окружающей действительности, чем взрослым людям, имеющим богатый жизненный опыт. К рассматриваемым преднамеренным самоубийствам склонны люди с творческим мышлением, не способные к аналитическому и критическому восприятию действительности. Желание совершить суицид из-за неразделенной любви возникает у тех подростков и молодых людей, для родителей которых была свойственна гипертрофированная забота о своих детях, в силу которой они слишком опекали их, создавая „тепличные“ условия для жизни, не формируя у них комплекс социальных навыков, необходимых для противостояния деструктивным проявлениям межличностных взаимоотношений и в целом для самостоятельной жизни» (https://cyberleninka.ru/article/n/suitsid-iz-za-nerazdelennoy-lyubvi-kak-sotsialno-psihologicheskaya-problema).

Состояние аффекта.

Если вы почитаете внимательно «Бедную Лизу», вы найдете там его. И я снова убеждена, что нужно знать его проявление. Нужно для жизни в социуме. Зачем? А хотя бы затем, чтобы была возможность остановить вот таких бедных Лиз. В повести мелькнула одна героиня, девушка-селянка, с которой беседовала Лиза перед прыжком в омут. Могла ли она остановить Лизу, если б распознала в ней состояние аффекта?..

Меня заинтересовал этот момент, ведь Лиза действительно очень странно кончает свою жизнь: необдуманно, сразу, быстро, неожиданно даже для самой себя, импульсивно, в состоянии аффекта, как бы мы сказали сегодня.

Что это такое? Аффе́кт — особое эмоциональное состояние человека, сильное кратковременное эмоциональное возбуждение, вспышка таких эмоций, как страх, гнев, ярость, отчаяние, бурно протекающая и характеризующееся внезапностью возникновения, кратковременностью протекания, значительным характером изменений сознания, нарушением волевого контроля над действиями. Патологический аффект настолько захватывает человека, что он теряет способность рационально мыслить и контролировать свои действия — вся его деятельность становится направленной на цель, заданную эмоционально. Чаще всего состояние аффекта возникает внезапно и продолжается всего несколько минут.

Состояние аффекта может наступить в результате сильного душевного волнения, которое вызвано тяжёлым оскорблением или издевательством, может быть связано с длительной психотравмирующей ситуацией.

Российский философ Николай Бердяев написал целый трактат «О самоубийстве»: Ошибочно думать, что человек стремится только к жизни и самосохранению, он стремится также к смерти и самоистреблению. Душевный кризис, в котором какой-либо аффект целиком овладевает человеком, легко отдает человека во власть бессознательного инстинкта смерти и самоистребления.

Сила жизни и сила смерти в какой-то точке не только соприкасаются, но и отожествляются. И такова именно любовь юности, Человек способен осознать притяжение смерти как величайшую сладость, как разрешение всех мучительных противоречий жизни, как реванш, взятый над жизнью, и как возмездие жизни. Жить кажется человеку труднее, чем умереть, и он выбирает более легкое. В жизни все минуты трудны и требуют усилий, самоубийство же предполагает лишь одну трудную минуту. Но иллюзия и самообман самоубийства основаны на том, что оно представляется окончательным освобождением от времени, несущего страдания и муки. Самоубийца верит, что страданий больше не будет.

Какой же вывод из этой темы для нас? Любовь подростков, первая юношеская любовь — серьезная тема для родителей. Никогда нельзя относиться к ней поверхностно и не признавать силу и важность чувства своих детей.

Тема юношеского эгоизма и максимализма

Лиза пророчествует еще задолго до своей смерти: «Я скорее забуду душу свою, нежели милого моего друга». Все ее чувство к Эрасту, по сути — восторги, упоение своим первым сильным чувством. И за такое чувство, такой наркотик она действительно готова душу свою забыть. И мать тоже.

Тема материнского горя.

Страшно думать, каково родителям, потерявших детей… Страшно, когда дети об этом совсем не думают. Посмотрите, например, интервью актрисы Яны Трояновой Ксении Собчак о том, как она пережила потерю сына. Этих историй масса (рассказы о потерях в жизни Дмитрия Певцова, Ирины Безруковой — в телепрограмме «Судьба человека»). Вывод один: человек, убивающий себя, убивает и своих близких. Так происходит и с матерью бедной Лизы. Она умирает от горя.

Тема «непосильного труда».

У Лизы он возводится в тяжелый труд, хотя она… «трудилась день и ночь — ткала холсты, вязала чулки, весною рвала цветы, а летом брала ягоды — и продавала их в Москве». Здесь уместно вспомнить современную молодежь, которая скептически относится к тяжелому труду. Вообще умеренная трудотерапия — хорошая профилактика психологических расстройств.

Тема неравного брака.

«Я крестьянка!», — выносит себе приговор Лиза. Конфликт у нее, конечно, был, потому что было четкое деление на классы. А в наше время?.. Хотя и во времена Карамзина случались неравные браки. Были бы желание, смелость. И если бы Эраст не проигрался в карты на войне, не пришлось бы на богатой вдове жениться. Как видите, вечные истории золушек. Но и в наши дни английские принцы оставляют престол или титул герцога ради женитьбы на любимой девушке (история британского принца Гарри и бывшей актрисы Меган Маркл, например).

Могла ли Лиза быть беременной?

Это бы частично объяснило ее состояние полной безвыходности. И нам это повод задуматься: ведь есть очень много девушек, оказавшихся в подобных ситуациях. Знаем ли мы, как им помочь? Подскажем ли, что есть различные кризисные квартиры и благотворительные организации?..

Конфликт плотского, страстного чувства и чувства платонического.

Эраст говорит о Лизе: «страстная дружба невинной души». Может быть такое вообще? Если девушка чиста и непорочна, может ли она настолько ослабить внутренний контроль, что страсть овладевает ею и она совершает — по меркам духовности и нравственности того времени — грех, падение? Что она чувствует? Так ли она несчастна в этом падении? Ведь пока Лиза не узнает о предательстве Эраста, она спокойна и не страдает от своей плотской любви. Может, ощущение себя бедной и несчастной в такой ситуации — это обида на него, что все удовольствия, связанные с любимым, для нее окончены? Может, это эгоизм и страх, трусость больше, чем стыд?.. Ведь чтобы пережить предательство, нужно признать себя тоже виновной, а не быть «невинной, непорочной душой». А потом покаяться и смириться с тем, что было. Признать это ошибкой. Или наоборот порадоваться, что в жизни было настоящее сильное чувство.

Но сильное ли чувство было у Лизы?

Может, все дело в том, что оно слишком поверхностное. Вот ее первые чувства к Эрасту: «У него такое доброе лицо, такой голос…». Она еще не знает жизни, неопытна, оттого наивна. Это опасность возраста. Мы видим параллель с чувствами совсем юных шекспировских Ромео и Джульетты.

Так чем же опасно молодое чувство? Юношеская любовь — часто это растворение в любимом человеке. «Любящий», а точнее обожающий не замечает, что мир вокруг прекрасен сам по себе. Вот, например, что говорит Лиза:

«Чудно! Чудно, мой друг, что я, не знав тебя, могла жить спокойно и весело! Теперь мне это непонятно, теперь думаю, что без тебя жизнь не жизнь, а грусть и скука. Без глаз твоих темен светлый месяц; без твоего голоса скучен соловей поющий; без твоего дыхания ветерок мне неприятен».

Девушка ставит себя в полную зависимость от чувства к Эрасту. А это всегда чревато трагедиями. Строит карточный домик на песке:

«Она, совершенно ему отдавшись, им только жила и дышала, во всем, как агнец, повиновалась его воле и в удовольствии его полагала свое счастие».

Такие люди не несут ответственность за свои чувства. И в критичный момент обвинят других.

Любил ли Эраст? Как могут любить мужчины?

Почему охладевают после телесной близости? Мог ли Эраст поступить иначе?

«Он желал больше, больше и, наконец, ничего желать не мог. исполнение всех желаний есть самое опасное искушение любви. Лиза не была уже для Эраста сим ангелом непорочности, который прежде воспалял его воображение и восхищал душу. Платоническая любовь уступила место таким чувствам, которыми он не мог гордиться и которые были для него уже не новы».

Это вечные вопросы. Они продолжают нас волновать.

Встречаем по одежке.

Мы часто оказываемся в плену первого обманчивого впечатления. Нам важна этикетка, а не суть. Лесть, внешняя учтивость. Например, как впервые мать Лизы видит Эраста: «Молодой человек поклонился ей так учтиво, с таким приятным видом, что она не могла подумать об нем ничего, кроме хорошего».

Язык

Поговорим о языке повести. Ведь когда приходится брать в руки произведение, уже столь «древнее», сразу возникает мысль: а я вообще пойму этот язык?.. Сразу успокою читателя: поймете и успокоитесь душевно. Ритм убаюкивающий, как стих, песня. Сразу погружаешься и умиротворяешься.

Хотя и поэзия бывает разной. У Карамзина, конечно, есть ритм, это совсем не революционные хаотичные опыты, например, автора серебряного века Алексея Крученых:

Над лесом рвутся силуэты,

а я — в колодезь,

к швабрам,

барахтаться в холодной одиночке,

где сырость с ночью спят в обнимку,

Ты на Кавказец профуфирила в экспрессе

и скоро выйдешь замуж,

меня ж — к мокрицам,

где костоломный осьмизуб

настежь

прощелкнет…

Чувствуете этот ломанный, дерганный ритм?

В «Бедной Лизе» все иначе. Именно эта повесть задает лад, напевность, гладкость, легкость, которые подхватят «золотые» авторы Пушкин, Жуковский, Лермонтов.

Давайте посмотрим на самое начало:

«Может быть, никто из живущих в Москве не знает так хорошо окрестностей города сего, как я, потому что никто чаще моего не бывает в поле, никто более моего не бродит пешком, без плана, без цели — куда глаза глядят — по лугам и рощам, по холмам и равнинам». Ритм легок, волнообразен.

Очень поэтичен 2-й абзац, где описывается Москва:

«Стоя на сей горе, видишь на правой стороне почти всю Москву, сию ужасную громаду домов и церквей, которая представляется глазам в образе величественного амфитеатра: великолепная картина, особливо когда светит на нее солнце, когда вечерние лучи его пылают на бесчисленных златых куполах, на бесчисленных крестах, к небу возносящихся! Внизу расстилаются тучные, густо-зеленые цветущие луга, а за ними, по желтым пескам, течет светлая река, волнуемая легкими веслами рыбачьих лодок или шумящая под рулем грузных стругов, которые плывут от плодоноснейших стран Российской империи и наделяют алчную Москву хлебом».

Поэты! Прекрасный материал для вас, сделайте из него стихотворение. Художники! Напишите картину.

А посмотрите, как поэтичны, возвышены диалоги матери и Лизы, простых русских женщин, которые, оказывается, тонко чувствуют природу:

«Ах, матушка! Какое прекрасное утро! Как все весело в поле! Никогда жаворонки так хорошо не певали, никогда солнце так светло не сияло, никогда цветы так приятно не пахли!»

«Ах, Лиза! Как все хорошо у господа бога! Шестой десяток доживаю на свете, а все еще не могу наглядеться на дела господни, не могу наглядеться на чистое небо, похожее на высокий шатер, и на землю, которая всякий год новою травою и новыми цветами покрывается. Надобно, чтобы царь небесный очень любил человека, когда он так хорошо убрал для него здешний свет. Ах, Лиза! Кто бы захотел умереть, если бы иногда не было нам горя?.. Видно, так надобно. Может быть, мы забыли бы душу свою, если бы из глаз наших никогда слезы не капали».

Вот и природа — будто лучшая подруга и близкий человек для героини:

«Там часто тихая луна, сквозь зеленые ветви, посребряла лучами своими светлые Лизины волосы, которыми играли зефиры и рука милого друга; часто лучи сии освещали в глазах нежной Лизы блестящую слезу любви, осушаемую всегда Эрастовым поцелуем».

Но не все так зефирно и поэтично в повести. Есть здесь и элементы фильма ужасов. В самом начале автор нагнетает атмосферу печали, гибели, смерти, описывая окрестности монастыря. Здесь он использует эффект погружения, когда описывает происходившее, как здесь и сейчас, добиваясь соучастия читателя. Это хороший прием «представьте себе», который сейчас необычайно популярен в рекламе, в копирайтинге. Посмотрите, здесь все глаголы в настоящем времени, много перечислений, будто вы и вправду попадаете в эпизод, видите, слышите, чувствуете с автором:

«Часто прихожу на сие место и почти всегда встречаю там весну; туда же прихожу и в мрачные дни осени горевать вместе с природою. Страшно воют ветры в стенах опустевшего монастыря, между гробов, заросших высокою травою, и в темных переходах келий. Там, опершись на развалины гробных камней, внимаю глухому стону времен, бездною минувшего поглощенных, — стону, от которого сердце мое содрогается и трепещет. Иногда вхожу в келии и представляю себе тех, которые в них жили, — печальные картины! Здесь вижу седого старца, преклонившего колена перед распятием и молящегося о скором разрешении земных оков своих, ибо все удовольствия исчезли для него в жизни, все чувства его умерли, кроме чувства болезни и слабости. Там юный монах — с бледным лицом, с томным взором — смотрит в поле сквозь решетку окна, видит веселых птичек, свободно плавающих в море воздуха, видит — и проливает горькие слезы из глаз своих. Он томится, вянет, сохнет — и унылый звон колокола возвещает мне безвременную смерть его».

Посмотрите, как сильна лексика распада и смерти, которая еще и многажды повторяется, усиливая готическую мрачную картину.

«Хижина опустела. В ней воет ветер, и суеверные поселяне, слыша по ночам сей шум, говорят: «Там стонет мертвец: там стонет бедная Лиза!». Прекрасная фраза для трейлера триллера.

Этот прием погружения в ситуацию советует современный копирайтер Д. Кот для хорошего продающего текста. Почему? Потому что зримо, осязаемо. А это помогает убедить покупателя и продать ему товар. Но что продает Карамзин? Зачем так нагнетает, так затягивает читателя? Он продает повесть за наши чувства. Его прибыль — наше сопереживание. Нам страшно, тоскливо. И мы отдаем автору свою эмпатию.

Автор заговаривает читателя, ворожит.

Карамзин сразу навязывает свое отношение к Лизе. Стиль сказки чарует, затягивает. Не дает думать о Лизе иначе.

«Саженях в семидесяти от монастырской стены, подле березовой рощицы, среди зеленого луга, стоит пустая хижина, без дверей, без окончин, без полу; кровля давно сгнила и обвалилась. В этой хижине лет за тридцать перед сим жила прекрасная, любезная Лиза с старушкою, матерью своею».

Продвигая образ Лизы в намеченном направлении, автор использует соответствующие эпитеты: автор о ней: «бедная», «плачевная судьба», «заставляет проливать слезы нежной скорби», «прекрасная любезная Лиза», «неутомимость», «не щадя редкость красоты своей», «называла Божескою милостью, кормилицею, отрадой старости», «нежная Лиза».

Мать о дочери: «любезная», «злые люди могут обидеть бедную девушку». «услужливая Лиза», «робкая Лиза».

Эраст о Лизе: «милая Лиза», «ангел непорочности», «несчастная», «прекрасная душою и телом».

«Бедность, несчастность» навязывается не только автором. Лиза сама о себе так говорит: «Ужели ты обманешь бедную Лизу?».

Карамзин идет ва-банк

Повесть Карамзина читается довольно легко и сегодня благодаря разговорности в литературном произведении. Это был риск для писателя, Карамзин шел ва-банк. Он наполняет прозу живыми фигурами речи разговорной, простой, естественной. Потому так много у него повторов, инверсий, восклицаний, вопросов.

Зачем нужен писателю обратный порядок слов, т.е. инверсия («тщательно сокрыть хотела», «печаль сердца своего»)? Чтобы привлечь внимание, выделить то или иное слово, сделать на нем особое ударение. Так делают в устной речи хорошие рассказчики.

Помните, я говорила, что текст повести и так невелик, но автор еще и занимает добрую часть его объема, просто повторяя слова? Вообще это очень интересно: взять и механически посчитать количество повторяемых слов в «Бедной Лизе». Навскидку повторы вальяжно расселись примерно на 4—5 страницах текста, то есть оттяпали четвертую его часть (проверьте мою гипотезу, пожалуйста). Зачем? Разве лексикон Карамзина-историка настолько скуден?..

Приведу лишь пару примеров (бесполезно приводить больше — повторы просто наводняют каждую страницу):

«Одна Лиза, — которая осталась после отца пятнадцати лет, — одна Лиза,/ не щадя / своей нежной молодости, не щадя редкой красоты / своей, трудилась день и ночь». Целые серии повторов, нанизанные, как камушки в бусах.

«Меня зовут Эрастом», — отвечал он. — «Эрастом, — сказала тихонько Лиза, — Эрастом!». Она раз пять повторила сие имя».

Что дают повторы? О, у этой риторической фигуры масса полезных эффектов. Например, они создают ритм, почти песенный (как здесь, у Карамзина), они внедряют в ваше подсознание ключевые слова, важные для автора смыслы. Потому вы и сопереживаете героям, вы покупаетесь. Наверно, повторы входят в техники гипнозов. Не знаю точно, но вполне возможно.

А вот еще интересный прием — лексический повтор с синтаксическим распространением:

«сказала, где живет. Сказала и пошла»; «она почти всякую минуту просыпалась, просыпалась и вздыхала».

Замечаете: хитрый писатель специально показывает стыки двух мыслей? Зачем такие грубые рубцы? Так вы не пропустите какое-либо слово, действие, обратите внимание и запомните. И так вы увидите саму смену событий: старое, повторяемое ведет за ручку новое (в языкознании это называется темой и ремой).

Повтор может сопровождать очень сильный прием — градацию. Она сама по себе тоже является повтором: когда автор нагнетает повествование, перечисляет признаки или действия, каждый раз усиливая ряд, например:

«Эраст не мог уже доволен быть одними невинными ласками своей Лизы — одними ее любви исполненными взорами — одним прикосновением руки, одним поцелуем, одними чистыми объятиями. Он желал больше, больше».

Видите, да, что повторяемые детали, свидетельства любви девушки — уже малости для юноши, который жаждет большего?..

Когда бабочки в животе…

История Лизы, как вы понимаете, драматическая, поэтому без эмоций здесь никак. Эмоций в квадрате, или даже в кубе. Этим и отличается жанр сентиментальной повести. Потрудитесь, посчитайте количество восклицательных знаков в тексте. Их точно больше, чем точек. Повествование наэлектризовано эмоциями.

Вот они, сентиментальные простейшие диалоги влюбленных, такие понятные каждому, кто был влюблен впервые:

«Ах, Эраст! — сказала она. — Всегда ли ты будешь любить меня?» — «Всегда, милая Лиза, всегда!» — отвечал он. — «И ты можешь мне дать в этом клятву?» — «Могу, любезная Лиза, могу!» — «Нет! мне не надобно клятвы. Я верю тебе, Эраст, верю. Ужели ты обманешь бедную Лизу? Ведь этому нельзя быть?» — «Нельзя, нельзя, милая Лиза!».

Знак сентиментализма у Карамзина часто внешний: «Ах + выражение с повтором».

Как создает поэзию первой любви Николай Михайлович? Используя поэтические сравнения:

— «но не так скоро молнии блестит и в облаке исчезает, как быстро голубые глаза ее обращались к земле, встречаясь с его взором»;

— «И нектар из рук Гебы не мог бы показаться ему вкуснее»;

— «Вся Вселенная показалась ей в огне горящею»;

— «щеки ее пылали, как зари в ясный летний вечер; она смотрела на левый рукав свой и щипала его правою рукою».

Помните, нечто похожее потом скажет Ахматова: «Я на правую руку надела перчатку с левой руки». Здесь то самое поэтическое внимание к детали, жесту.

Конечно, помогают и изящные, утонченные метафоры:

«все жилки в ней забились», «новый гость души ее», «восходящее светило дня» (а не избито «солнце»), «царствовала тишина»; «расставшись с тобою, разве тогда перестану плакать, когда высохнет сердце мое».

Карамзин заселяет свой текст типично сентиментальной лексикой: «слезы», «грусть», «жалобные песни», «сердце», «вздыхала», «трепетала», «мечта». «ах!» (если вдруг соберетесь писать любовное письмо с признанием, а слов не хватает, то вам сюда, в эту повесть).

А вот классическая сентиментальная картина прощания влюбленных (не отсюда ли берут идеи сценаристы «мыльных опер»? ):

«Но что же чувствовала она тогда, когда Эраст, обняв ее и последний раз, в последний раз прижав к своему сердцу, сказал: «Прости, Лиза!». Какая трогательная картина! Утренняя заря, как алое море, разливалась по восточному небу. Эраст стоял под ветвями высокого дуба, держа в объятиях свою бледную, томную, горестную подругу, которая, прощаясь с ним, прощалась с душою своею. Вся натура пребывала в молчании.

Лиза рыдала — Эраст плакал — оставил ее — она упала — стала на колени, подняла руки к небу и смотрела на Эраста, который удалялся — далее — далее — и наконец скрылся — воссияло солнце, и Лиза, оставленная, бедная, лишилась чувств и памяти».

Невероятно эмоциональная сцена, при том и очень динамичная.

Ну и какая драма без третьих лиц? Мать Лизы подливает масла в нужный момент:

«Ах, Лиза! Как он хорош и добр! Если бы жених твой был таков!» Все Лизино сердце затрепетало. «Матушка! Матушка! Как этому статься? Он барин, а между крестьянами…» — Лиза не договорила речи своей».

А самые внимательные заметят, что еще в начале повести та же мать как бы пророчествует, предрекает судьбу дочери: «Ты еще не знаешь, друг мой, как злые люди могут обидеть бедную девушку!». Конечно, все это очень серьезно для восприятия молодой впечатлительной девушки, не закаленной разными жизненными событиями. Только сильные развитые натуры смогут совладать с таким штормом. Но не Лиза, как видим.

Мастер динамики

Читабельным и остросюжетным делает текст Карамзина множество глаголов. Они буквально наводняют повесть. Посмотрите на первую встречу возлюбленных:

«Я хотел бы всегда покупать у тебя цветы: хотел бы, чтоб ты рвала их только для меня». — Лиза отдала цветы, взяла пять копеек, поклонилась и хотела идти, но незнакомец остановил ее на руку».

В предложении 6 глаголов из 12 знаменательных слов!

Много действия и в эпизоде с водой:

«Услужливая Лиза, … побежала на погреб — принесла чистую кринку, покрытую чистым деревянным кружком, — схватила стакан, вымыла, вытерла его белым полотенцем, налила и подала в окно, но сама смотрела в землю».

8 глаголов. Плюс слов с признаком чистоты, старания, услужливости, расторопности — 5. Делайте выводы.

Карамзин — мастер динамического рассказа: всего в 4 строках он и похоронил Лизу, и сидит тоскует на ее могиле:

«Ее погребли близ пруда, под мрачным дубом, и поставили деревянный крест на ее могиле. Тут часто сижу в задумчивости, опершись на вместилище Лизина праха; в глазах моих струится пруд; надо мною шумят листья».

О смерти матери автор говорит вообще в 2,5 строках!

«Лизина мать услышала о страшной смерти дочери своей, и кровь ее от ужаса охладела — глаза навек закрылись. — Хижина опустела».

Это усиливает ужас и трагедию в одном произведении. И, конечно, такая быстрая, резкая смена кадров очень кинематографична.

Автор не дремлет

Карамзин не дремлет в своем повествовании. Он не только навязал нам мнение о том, что Лиза «бедная», — еще в заголовке, — он продолжает жить в самой повести. И это интересно для прозы XVIII века.

Автор смело, не смущаясь, дает оценки героям. Например, вот какие эпитеты и характеристики он приготовил для «негодяя» Эраста: «богатый дворянин с изрядным разумом и добрым сердцем, но слабым и ветреным» — и уже пророчество плохого финала.

«Он вел рассеянную жизнь, думал только о своем удовольствии, искал его в светских забавах, но часто не находил: скучал и жаловался на судьбу свою. Красота Лизы при первой встрече сделала впечатление в его сердце. Ему казалось, что он нашел в Лизе то, чего сердце его давно искало».

Автор сам объясняет своего героя.

Хотя, вспомним, мать Лизы была другого мнения о юноше. Вот ее субъективные оценки: «поклонился так учтиво, с таким приятным видом», «добрый ласковый барин», «как он хорош и добр», «ласковый пригожий барин».

Диалог с читателем

Текст Карамзина необычайно современен. Николай Михайлович действительно общается со своим читателем, даже спустя 3 века. Кстати, Карамзин первым «создает читателя», почти как героя. Он у писателя — уважаемый участник художественной коммуникации. Автор вежливо заботится о читателе, поясняя что-то, обращаясь:

— «Но глаза его были — нужно ли сказывать где?»,

— «Теперь читатель должен знать…»,

— «Обратимся к Лизе»,

— «Но я бросаю кисть». Здесь фраза явно для читателя, которому рассказчик рисовал картину, но не смог сдержать чувств.

Кроме читателя автор помнит и о героях, не стесняется проявить свои чувства к ним. Например, прямо обращается к Лизе: «Ах, Лиза, где твоя невинность»; «Когда мы там, в новой жизни, увидимся, я узнаю тебя, нежная Лиза!».

Много, очень много у автора вопросов и претензий к Эрасту:

«Безрассудный молодой человек! Знаешь ли ты свое сердце? Всегда ли можешь отвечать за свои движения? Всегда ли рассудок есть царь чувств твоих?

Сердце мое обливается кровью в сию минуту. Я забываю человека в Эрасте — готов проклинать его — но язык мой не движется — смотрю на небо, и слеза катится по лицу моему. Ах! Для чего пишу не роман, а печальную быль?

Итак, Эраст обманул Лизу, сказав ей, что он едет в армию? — Нет, он в самом деле был в армии, но, вместо того чтобы сражаться с неприятелем, играл в карты и проиграл почти все свое имение. … Но все сие может ли оправдать его?».

Карамзин умело использует и мощный художественный прием внутреннего диалога:

«Лиза все еще сидела подгорюнившись. Ах, Лиза, Лиза! Что с тобою сделалось? До сего времени, просыпаясь вместе с птичками, ты вместе с ними веселилась утром, и чистая, радостная душа светилась в глазах твоих, подобно как солнце светится в каплях росы небесной; но теперь ты задумчива, и общая радость природы чужда твоему сердцу».

Здесь Лиза обращается к самой себе в мыслях с позиции «ты». Но тут же она уже возвращается к своему «я» и беседует в первом лице, фантазирует:

«Если бы тот, кто занимает теперь мысли мои, рожден был простым крестьянином, пастухом, — и если бы он теперь мимо меня гнал стадо свое: ах! я поклонилась бы ему с улыбкою и сказала бы приветливо: „Здравствуй, любезный пастушок! Куда гонишь ты стадо свое? И здесь растет зеленая трава для овец твоих, и здесь алеют цветы, из которых можно сплести венок для шляпы твоей“. Он взглянул бы на меня с видом ласковым — взял бы, может быть, руку мою… Мечта!».

Здоровый плагиат

С самого начала введем с вами одну традицию. Я называю ее «здоровый плагиат». Воровать, присваивать чужое, конечно, нельзя. Но я предлагаю выписывать из каждого произведения особенно интересные слова и фразы. У каждого они свои. Что мы будем с ними делать? Класть на ладошку, вытягивать подальше руку и… как можно дольше любоваться их гармонией или, наоборот, удивительным безобразием. Наша задача — просмаковать эти чужие образы, остановиться перед ними, как перед картинами в Третьяковке. И впечатать, врезать эти слова в свою память. Зачем? Во-первых, для того чтобы процитировать их в удачный момент, сделав свою современную речь выразительной, яркой. А во-вторых, чтобы запустить механизм своей фантазии. Ведь от натренированного взгляда может — очень даже может — родиться собственный шедевр. Все говорящие на родном языке способны к этому.

Итак, поделюсь своим топом для «плагиата»:

— «Мне встретилось важное дело».

— «Розы на щеках освежались».

— «Страшнейшее сердечное мучение».

— «Вместилище Лизиного праха» (могила).

— «Новый гость души ее».

— «Исполнение всех желаний есть самое опасное искушение любви».

Удочки, интересности

Напоследок я закину вам удочки-интересности.

Итак, первый заброс. Выловилась здоровенная рыбина, такая вкусная и ценная для современного читателя. Называется «страстная постельная сцена». И это читают в школе?! Да. Описана она драматически, смело, пылко, по-сценически театрально:

«Она бросилась в его объятия — и в сей час надлежало погибнуть непорочности! — Эраст чувствовал необыкновенное волнение в крови своей — никогда Лиза не казалась ему столь прелестною — никогда ласки ее не трогали его так сильно — никогда ее поцелуи не были столь пламенны — она ничего не знала, ничего не подозревала, ничего побоялась — мрак вечера питал желания — ни одной звездочки не сияло на небе — никакой луч не мог осветить заблуждения. — Эраст чувствует в себе трепет — Лиза также, не зная отчего — не зная, что с нею делается… Ах, Лиза, Лиза! Где ангел-хранитель твой? Где — твоя невинность?»

«Заблуждение прошло в одну минуту. Лила не понимала чувств своих, удивлялась и спрашивала. Эраст молчал — искал слов и не находил их. „Ах, я боюсь, — говорила Лиза, — боюсь того, что случилось с нами! Мне казалось, что я умираю, что душа мои… Нет, не умею сказать этого!.. Ты молчишь, Эраст? Вздыхаешь?.. Боже мой! Что такое?“ — Между тем блеснула молния и грянул гром. Лиза вся задрожала. „Эраст, Эраст! — сказала она. — Мне страшно! Я боюсь, чтобы гром не убил меня, как преступницу!“ Грозно шумела буря, дождь лился из черных облаков — казалось, что натура сетовала о потерянной Лизиной невинности».

Автор бдит, оценки тут же: «погибнуть непорочности», дважды слово «заблуждение», «где твоя невинность», «преступница».

Природа, материальный мир сразу подхватывает ощущение духовной гибели: гром, буря, гроза. Все говорит о вине Лизы. Но сам автор прямо не обвиняет ее. Такая писательская толерантность, ведь среди читателей могут быть и жертвы, и обижающие.

Вторая удочка заброшена… Тянем — а на крючке — состояние аффекта. Тут заинтересуются те, кто любят детективы. Прочитайте последние страницы повести и разберитесь: было ли у Лизы это состояние? Или я ошибаюсь?

Вот фрагмент, описание состояния девушки после глубокого обморока:

«Жестокий обморок… «Мне нельзя жить, — думала Лиза, — нельзя!.. О, если бы упало на меня небо! Если бы земля поглотила бедную!.. Нет! небо не падает; земля не колеблется! Горе мне!» — вдруг увидела себя на берегу глубокого пруда, под тению древних дубов, которые за несколько недель перед тем были безмолвными свидетелями ее восторгов. Сие воспоминание потрясло ее душу; страшнейшее сердечное мучение изобразилось на лице ее. Но через несколько минут погрузилась она в некоторую задумчивость… Скажи ей, что Лиза против нее виновата, что я таила от нее любовь свою к одному жестокому человеку. Скажи, что он изменил мне, — попроси, чтобы она меня простила, — бог будет ее помощником, — поцелуй у нее руку так, как я теперь твою целую, — скажи, что бедная Лиза велела поцеловать ее, — скажи, что я…» Тут она бросилась в воду».

Ну вот и все. Так совершилось первое в русской литературе женское самоубийство. Первое, но не последнее. О других скандалах в «тихом омуте литературы» мы поговорим далее.

***

Забудьте старые мифы и предрассудки: читайте классику по-новому.

Наделяйте старые тексты новыми смыслами.

Творите вместе с авторами.

И делайте выводы для вашей современной жизни.

Глава 2. Кто убивает Россию? — 1

(Комедия Н. В. Гоголя «Ревизор»)

В России, как известно, две проблемы: дураки и дороги… А еще взятки, коррупция, казнокрадство, да и просто вранье и хвастовство. Именно об этом острая комедия Николая Васильевича Гоголя «Ревизор». Читаешь ее, и смеешься искренне: все ведь понятно, потому что кажется, что написали ее, ну лет 10 назад. Между тем, ей в этом году уже 186 лет. Два века прошло. А проблемы те же…

Есть интересная версия, будто сам Гоголь и виноват в русских бедах. Обрисовав их так скульптурно, так натурально в «Ревизоре» и затем в «Мертвых душах», он, якобы, показал истинную суть всей России того времени. И в образ этот так поверили, что дальше, преодолевая его, только еще больше развивали. То есть сейчас, якобы, мы получили вот ту самую «прекрасную картинку» благодаря завету Гоголя.

Но это, конечно, поверхностное понимание его произведений.

Не мучайте Гоголем детей!

Так как же надо тогда его понимать? Вообще, это прекрасная комедия для тех, кто любит подумать о жизни. Кто любит поспорить о судьбах России, о том, «почему на Руси жить нехорошо». Вы удивитесь, потому что сейчас я скажу то, о чем вам не говорили в школе (ни в советской, ни в современной): самые главные труды Гоголя, в том числе «Ревизор» (и уж тем более «Мертвые души»), совсем не для школьников! То есть читать их в школе можно, но нужного нам, мудрым взрослым, эффекта не будет. Ну не могут 8-9-классники смеяться взахлеб от юмора Николая Васильевича, которого я совершенно точно могу назвать «первым русским стендапером». Почему?! Шутки его особенные, умные и построены они на тонком чувствовании жизненной ситуации, на философском анализе. Для искреннего смеха над гоголевскими творениями нужны мыслительные процессы сравнения, анализа, обобщения. Нужно знание жизни, разных типов людей. Нужно… доброе отношение к людям, умение прощать им их несовершенства. Способны к этому наши восьмиклашки?..

Я думаю, детям и их беспокойным родителям (которые «тыкают» им великим классиком: мол, надо! читай! восхищайся!) просто нужно знать один факт. Классики вообще не писали для детей (имею в виду не сказки и рассказы)! Они писали для взрослых людей, собирались в кружки, устраивали первые читки, комментировали, живо спорили.

Потому вопию к родителям и учителям: не мучайте Гоголем детей! Читайте его сами, восхищайтесь, а потом помогайте своим чадам понять хоть десятую долю смысла. И самое главное в школе: передать детям мысль, стремление обязательно прочитать Гоголя лет в 20, а лучше в 30. Чтоб уж наверняка, чтоб смеяться взахлеб, а не из-под палки.

Типовые имена

О чем же комедия двухсотлетней давности? Сюжет похож на анекдот. Плут и прожигатель жизни Хлестаков селится в гостинице губернского города российской провинции без гроша в кармане. Там его принимают за ревизора, который должен инспектировать город. Все начальники подразделений и сам городничий выслуживаются перед липовым «проверяющим», дают ему взятки, чтобы он прикрыл глаза на бардак в их ведомствах. Обычная картина. Но в финале Хлестаков вовремя сбегает со всеми подношениями, а в город приезжает настоящий ревизор…

Скажу сразу: главные герои в Ревизоре — не конкретные люди. Бессмысленно заниматься, как это обычно бывает при литературном анализе, раскрытием образов. Не они важны автору. Не они в центре. Потому и так много у Гоголя говорящих фамилий и безликих имен.

Комедия пестрит условными, типовыми именами. Создается впечатление, что Гоголь взял первое попавшееся имя и присвоил его очередному, типовому помещику в типовом городе. Например, подвернулось писателю имя, достаточно привычное для русского, — Иван. Сколько Иванов и Ивановичей слепил Гоголь в комедии? Я подсчитала. 7 упоминаний имени из 16 возможных. Ну вот послушайте, Иван Кузьмич, Иван Александрович, Иван Лазаревич, Христиан Иванович, Степан Иванович, Петр Иванович Добчинский, Петр Иванович Бобчинский. В последнем случае писатель вообще лепит во всех смыслах одинаковых персонажей. Отличие только в одной букве фамилии. Они — эти Петры Ивановичи *обчинские — и ходят вместе. Ну прямо-таки сиамские близнецы.

Но Иванами не заканчивается игра Николая Васильевича с типовыми именами.

Степан Иванович / Степан Ильич

Антон Антонович

Лука Лукич

Аммос Федорович — Федор Андреевич.

Кстати, развлекается писатель и с редкими или сложными именами: Артемий Филиппович, Аммос Федорович. Заметили, оба имени на А, оба отчества на Ф?

Уж чем отличаются персонажи, так это фамилиями. Говорящими, яркими.

Если доктор, то Гибнер, от слова, конечно, «гибель, гибнуть».

Если полицейские, то Уховертов, Свистунов, Пуговицын, Держиморда.

Если судья, то Ляпкин-Тяпкин, который делает все «тяп-ляп».

Почетные лица в городе — Люлюков и Растаковский. Здесь видим намек на их пустоту, воду, неважность: «люли», «такой-растакой». Получается контраст. Они, вроде, лица почетные, а фамилии у них — пустые, никакие.

Ну и конечно, Хлестаков, который, заметим, тоже Иван. Ему суждено хлестать этих горожан-чиновников. Он бич, кнут, орудие наказания. Хотя и сам его заслуживает.

главные герои — не люди

Итак, главные герои в комедии — не люди. Кто же тогда? Пороки, грехи общества, сами социальные институты: образование, медицина, суд, полиция.

Может, поэтому император Николай 1, посмотрев премьеру комедии сказал: «Ну, пьеска! Всем досталось, а мне — более всех!». Вот я и предлагаю рассмотреть эту пьеску не по героям, их характерам, а по тем областям жизни, которые оказываются порченными, гнилыми. В этой главе я собираюсь только показать вам некоторые интересные места из комедии. И иногда покажу параллельные картинки из нашего века. Минимум комментариев. А вы уж сами выводы делайте.

Гоголевская медицина:

«О! насчет врачеванья мы с Христианом Ивановичем взяли свои меры: чем ближе к натуре, тем лучше, — лекарств дорогих мы не употребляем. Человек простой: если умрет, то и так умрет; если выздоровеет, то и так выздоровеет».

А что сегодня? Тоже есть вопросы. Ну например, квесты «как попасть на консультацию в областную больницу», «как раздобыть бесплатное направление на МРТ (положенное тебе по закону)», «как учатся на медиков». Продолжите список…

Идем дальше. Наука, образование у Гоголя:

«Да, таков уже неизъяснимый закон судеб: умный человек — или пьяница, или рожу такую состроит, что хоть святых выноси».

«Не приведи Бог служить по ученой части! Всего боишься: всякий мешается, всякому хочется показать, что он тоже умный человек».

Что сегодня? Лучшая характеристика — народная шутка. Например (примеры здесь и далее — из сети Интернет):

Мы столько тратим на ЕГЭ и на контроль за «чистотой» ЕГЭ, что хватило бы на хорошее обучение школьников.

Парадокс: с первого класса детей учат красиво и правильно писать, но для сдачи ЕГЭ достаточно уметь лишь ставить галочки в квадратиках.

Мама, я получил справку о сдаче ЕГЭ, прочти мне её пожалуйста!

15% отличников, поступивших по результатам ЕГЭ в МГУ им. Ломоносова, не смогли расшифровать название вуза.

ЕГэ памагло мине паступить в пристижный масковский ВУЗ.

Преимущества российского образования налицо! Только 5% американских школьников знают, где расположена Россия. По результатам ЕГЭ уже 30% наших школьников уверенно отвечают на этот вопрос.

Идем дальше. Почта России (у Гоголя). Вот что говорит городничий начальнику почты:

«Иван Кузьмич, нельзя ли вам, для общей нашей пользы, всякое письмо, которое прибывает к вам в почтовую контору, входящее и исходящее, знаете, этак немножко распечатать и прочитать: не содержится ли в нем какого-нибудь донесения или просто переписки. Если же нет, то можно опять запечатать; впрочем, можно даже и так отдать письмо, распечатанное».

И ответ:

«Этому не учите, это я делаю не то чтоб из предосторожности, а больше из любопытства: смерть люблю узнать, что есть нового на свете. Я вам скажу, что это преинтересное чтение. Иное письмо с наслажденьем прочтешь — так описываются разные пассажи… а назидательность какая… лучше, чем в „Московских ведомостях“! …Я нарочно оставил одно у себя. Хотите, прочту?».

Что в наши дни? Про Почту России, по крайней мере, до недавнего времени, много ходило шуток, типа:

Почта России: мы научим вас терпению;

Почта России начнет торговать книгами и это правильно: заказал новинку, получил классику.

Почта России: это мы придумали изюм и курагу.

Почта России: каждому человеку по очереди.

Почта России: письмо должно быть долгожданным.

Почта России: еще не все потеряно.

(самые любопытные, можете посмотреть видео чудолюды: https://www.youtube.com/watch?v=tPFijFs-MWk)

Идем дальше. Суд при Гоголе. Комментарий автора:

«Ляпкин-Тяпкин, человек, прочитавший пять или шесть книг, и потому несколько вольнодумен». А вот что о своей работе говорит сам герой: Я вот уж пятнадцать лет сижу на судейском стуле, а как загляну в докладную записку — а! только рукой махну. Сам Соломон не разрешит, что в ней правда и что неправда».

СУД сегодня: вот вам статистика в России за 2020 год менее 1 процента оправдательных приговоров. Оцените эффективность системы.

А кто не грешен?

Итак, что в центре внимания Гоголя? Все то, в чем часто признаются христиане на исповеди: жадность, взяточничество, ложь, воровство, хвастовство. Смешные произведения Николая Васильевича вообще полезно читать перед этим таинством. Но почему именно смех — орудие борьбы со страстями? Как сказал сам автор, «только увидев себя в зеркале смеха, люди способны испытать сильное душевное потрясение». Какая мудрость!

Герои и сами чувствуют, что порочны, но ищут оправдания:

«Грешки грешкам — рознь. Я говорю всем открыто, что беру взятки, но чем взятки? Борзыми щенками. Это совсем иное дело».

«…Конечно, прилгнул немного; да ведь не прилгнувши не говорится никакая речь».

А посмотрите до какой нелепости доходит изворотливость в оправданиях:

«Нет, этого уже невозможно выгнать: он говорит, что в детстве мамка его ушибла, и с тех пор от него отдает немного водкою»

(а как же еще оправдать постоянный запах спиртного от человека?).

Вот еще немного интересных фактов о жизни горожан в Ревизоре. Без моих комментариев:

О градостроительстве, благоустройстве городской среды (что называется, пустить пыль в глаза:

«Да разметать наскоро старый забор, что возле сапожника, и поставить соломенную веху, чтоб было похоже на планировку. Оно чем больше ломки, тем больше означает деятельности градоправителя».

О казнокрадстве:

«Да если спросят, отчего не выстроена церковь при богоугодном заведении, на которую назад тому пять лет была ассигнована сумма, то не позабыть сказать, что начала строиться, но сгорела».

О роли и функциях городского полицейского:

«он, для порядка, всем ставит фонари под глазами — и правому и виноватому».

О вечной боли страны: вместо внутренней политики всегда думаем о внешней:

«Городничий: Ну, что? Как вы думаете об этом? (о том, что приедет выслан в город проверяющий — Н.К.)

Почтмейстер: А что думаю? война с турками будет. Право, война с турками. Это все француз гадит». (Все ищем виноватых на стороне, а не в себе копаемся).

О показухе, модной обертке, хвастовстве:

«Нет, уж лучше поголодать, да приехать домой в петербургском костюме. Жаль, что Иохим не дал напрокат кареты, а хорошо бы, черт побери, приехать домой в карете, подкатить этаким чертом к какому-нибудь соседу-помещику под крыльцо, с фонарями, а Осипа сзади, одеть в ливрею».

О простофильстве, абсурдной детскости, инфантилизме Хлестакова:

«Как же они едят, а я не ем? Отчего же я, черт возьми, не могу так же? Разве они не такие же проезжающие, как и я?

Слуга. Да уж известно, что не такие.

Хлестаков. Какие же?

Слуга. Обнаковенно какие! они уж известно: они деньги платят».

Обличает или защищает?

Может показаться, что Гоголь обличает чиновников, дворян, а защищает крестьян. Но вот в чем штука: писатель обличал и одновременно жалел грешного человека, сочувствовал ему, не бил, не уничижал. Но почему так выходило, что грешниками у Гоголя оказывались только люди привилегированных сословий? Все просто. Потому что он хорошо знал жизнь и душу своей ровни, то есть дворянина, помещика. Потому и писал об их несовершенствах. О своих грехах тоже.

И вот что интересно: в комедии Николая Васильевича все порочные. Нет ни одного идеального и даже нормального чиновника. Но Гоголь умеет писать так, что в глубине души все же жалко всех пострадавших от Хлестакова. И даже образ городничего несмотря на все, очень обаятелен. Он мудр, умен, хитер, остроумен, наблюдателен, бывает честен. Прочитайте последнюю исповедь — это общенародное бичевание себя, признание своей ошибки. Редкое качество для мэра города. Кстати, есть и сегодня примеры всенародной исповеди (мэр города Батайск в Великий пост просил прощения перед своим народом).

Какому русскому не интересно поразмышлять над темой политического лидера, управленца? Каким нужно быть мэру города в реалиях России? Легко ли быть честным, порядочным? Возможно ли вообще?.. И об этом тоже комедия Гоголя. Мне кажется, она объясняет этот русский парадокс неидеального градоначальника.

Красивый фантик

Один из важных вопросов Гоголя: Каков Хлестаков? Почему его принимают за важную персону?

Решить этот вопрос очень важно и для комедии, и для нашей современной жизни. Почему? Потому что мы часто обманываемся в людях. И полезно найти черты во внешнем облике человека, в его манере общения, которые почему-то уводят нас от его пустого смысла. Сколько браков бы не распалось, если бы люди не обманывались относительно друг друга. Сколько бизнесов не рушилось бы, если б можно было сразу разгадать таких фальшивых партнеров. Сколько ошибок электората по поводу выбранного политика… Список наших жизненных разочарований можно продолжать.

Это рекламные уловки красивого фантика, которые каждому надо знать.

Итак, какая обертка, этикетка может быть у человека, который на самом деле «продает просроченный товар»? Смотрите, что говорит сам Гоголь в описании действующих лиц:

«Молодой человек лет двадцати трех, тоненький, худенький; несколько приглуповат и, как говорят, без царя в голове, — один из тех людей, которых в канцеляриях называют пустейшими. Говорит и действует без всякого соображения. Он не в состоянии остановить постоянного внимания на какой-нибудь мысли. Речь его отрывиста, и слова вылетают из уст его совершенно неожиданно. Одет по моде».

Вот, первая черта. Модная одежка, по которой встречают. Бобчинский подмечает то же:

«Недурной наружности, в партикулярном платье».

Читаем дальше:

«ходит этак по комнате, и в лице этакое рассуждение… физиономия… поступки, и здесь (вертит рукою около лба) много, много всего».

Черта номер 2. Умное выражение лица, уверенность. Что значит умное? Серьезное, сосредоточенное, строгое, важное. Ведь вспомним, Бобчинский и Добчинский видели Хлестакова в ресторане гостиницы, где он важным видом пытался выбить хоть тарелку супа, а сам давно не платил за еду, был должником. Герой использовал уловку «лучшая защита — нападение». То есть вывод: уверенное выражение лица, апломб, чувство собственного достоинства в мимике и жестах — оружие убеждения.

Следующие аргументы у Добчинского:

«Он! и денег не платит и не едет».

Вот нам черта номер 3. Уверенные поступки, даже наглые, рискованные. По тому же принципу «лучшая защита — нападение». Удивительно, но так поступают истинные мошенники: ходят по лезвию, ведут себя так, как будто они правы. Расчет на то, что большинство людей поразит такое поведение, явное нарушение всех правил закон, человеческого общежития. И они, скорее всего, решат, что человек, не платящий по счетам и не бегущий от долгов, а открыто демонстрирующий свою уверенность, он, действительно, прав и что-то важное из себя представляет.

Читаем дальше:

«Такой наблюдательный: все обсмотрел. Увидел, что мы с Петром-то Ивановичем ели семгу, … да, так он и в тарелки к нам заглянул».

И хотя здесь чистое совпадение, просто везение для Хлестакова, можно говорить, что эта черта номер 4. Наблюдательность, пристальность взгляда. Конкретно в этой комической ситуации Хлестакову повезло: его пристальный взгляд, изучающий чужие тарелки, был связан с реальным голодом. А те, у кого «рыльца были в пушку», прочитали его иначе, потому что боялись проверки. То есть оценивающий, проверяющий взгляд часто воспринимается серьезным.

Много реальной жизни

В такой якобы обличительной комедии Гоголя есть на самом деле много легкого и обычного, много реальной жизни.

Вот вам мудрость, с которой не поспоришь:

«Ну, в ином случае много ума хуже, чем бы его совсем не было».

Горе от ума. Вечная философская тема. И русская боль.

«Чем больше ломки, тем больше означает деятельности градоправителя».

«Я люблю поесть. Ведь на то живешь, чтобы срывать цветы удовольствия!».

А вот из рубрики «ХОЗЯЙКАМ НА ЗАМЕТКУ».

Интересно ведь узнать о еде во времена Гоголя. Например: лучшая рыба, которой потчуют самого почетного гостя? Лабардан. Знали о такой? Лабардан (лабердан) — международное наименование атлантической трески. В русской ресторанной кухне XIX века свежая треска и некоторые блюда из нее, особенно ценившийся в дореволюционное время просоленный и провяленный тресковый балык.

«В субботу я тебе послал рыбу, свежего лабардану, привезенного мне из Колы (граф Воронцов — ужасный до нее охотник), — писал в начале XIX века петербургский почтовый директор Константин Булгаков брату Александру, московскому почтовому директору. — Не знаю, тебе понравится ли, ежели сказать тебе, что это то же, что и треска»…

Вот вам еще две идеи для ужина. Ценителям рыбы:

«Там, говорят, есть две рыбицы: ряпушка и корюшка, такие, что только слюнка потечет, как начнешь есть».

Кстати, Николай Васильевич не просто так хорошо разбирается в рыбе. Как все знают, Гоголь строго соблюдал все православные посты, а рыба — постное блюдо.

Рубрика «ЖЕНСКИЕ РАЗБОРКИ».

Посмотрите на разговор матери с дочерью, как они обсуждают выбор платья. Мать:

«Оно тебе будет гораздо лучше, потому что я хочу надеть палевое; я очень люблю палевое».

Типично женская логика. Чтобы казаться лучше, нужно соперницу одевать хуже. Мать, как Григорий Остер, дает вредные советы дочери.

Рубрика «ЛЮБИТЕЛЯМ РУССКОГО БРАННОГО СЛОВА».

А куда ж без него? Вот как распекает купцов городничий:

«Что, самоварники, аршинники, жаловаться? Архиплуты, протобестии, надувалы мирские! Семь чертей и одна ведьма вам в зубы».

«Эх ты, толстоносый! Сосульку, тряпку принял за важного человека! Узлом бы вас всех завязал, в муку бы стер вас всех да черту в подкладку! в шапку туды ему!..»

О Добчинском и Бобчинском:

«Сороки короткохвостые! Пачкуны проклятые! Сморчки короткобрюхие!».

Ну просто браво, господин писатель!

Рубрика «ВАРИАНТЫ ПОЖЕЛАНИЙ ЧИХНУВШЕМУ»

(Городничий чихнул и принял охапку пожеланий):

«Здравия желаем, ваше высокоблагородие!

Сто лет и куль червонцев!

Продли Бог на сорок сороков!

Чтоб ты пропал!

Черт тебя побери!».

Как говорится, выбирайте…

Житейская рубрика «КАК РАССКАЗЫВАТЬ ИСТОРИИ».

Этот монолог начальник почты нужно читать только вслух и с выражением:

«Приносят ко мне на почту письмо. Взглянул на адрес — вижу: „В Почтамтскую улицу“. Я так и обомлел. „Ну, — думаю себе, — верно, нашел беспорядки по почтовой части и уведомляет начальство“. Взял да и распечатал. Призвал было уже курьера, с тем чтобы отправить его с эштафетой, — но любопытство такое одолело, какого еще никогда не чувствовал. Не могу, не могу! слышу, что не могу! тянет, так вот и тянет! В одном ухе так вот и слышу: „Эй, не распечатывай! пропадешь, как курица“; а в другом словно бес какой шепчет: „Распечатай, распечатай, распечатай!“ И как придавил сургуч — по жилам огонь, а распечатал — мороз, ей-Богу мороз. И руки дрожат, и все помутилось…».

Сегодня умение рассказывать истории — важный навык, например, для копирайтера, специалиста по рекламному тексту. Есть даже специальный прием — сторителлинг, в основе которого — умело рассказанная история из жизни. При таком умелом рассказе создается напряженное ожидание развязки, погружение слушателей в ситуацию. Это возможно благодаря целому комплексу языковых средств.

Почему мы боимся начальников?

О таком психологически тонком и глубоком вопросе тоже дает нам поразмыслить Гоголь.

«Городничий: Да вам-то чего бояться? ведь вы не служите.

Добчинский. Да так, знаете, когда вельможа говорит, чувствуешь страх…

Заговори со мною одним чином кто-нибудь повыше, у меня просто и души нет, и язык как в грязь завязнул».

Почему же герои так боятся начальников? Думаю, потому что в России XIX века было слишком сильное давление чина. Отсюда и панический страх, заискивание, раболепство перед вышестоящим. А в современной России?.. Разве иначе? Мы уже отделались от этого чувства трепета перед начальниками? Нет, я сейчас не о чувстве почтения, долга, уважения, тем более восхищения. Я имею в виду именно чувство страха… Страха маленького человека.

Великий русский язык кисти украинца

Чем велик Гоголь? Конечно, языком. Ярким, метким, живым, горячим словом. Именно Гоголя, украинца по происхождению, признают главным обладателем богатого русского языка. Предлагаю вам вкусить его изысканные языковые лакомства.

Во-первых, писатель создал афоризмы на века. Текст просто порван на цитаты!

— Я пригласил вас, господа, с тем чтобы сообщить вам пренеприятное известие: к нам едет ревизор.

— Не по чину берешь!

— Не по поступкам поступает.

— У вас что ни слово, то Цицерон с языка слетел.

— Все как мухи выздоравливают.

— Совершенная свинья в ермолке.

— Чему смеетесь? — Над собою смеетесь!

— Вот не было заботы, так подай!

Во-вторых, Гоголь дает прекрасные образцы образной яркой речи. Вот три примера из разных мест комедии — о голоде, такой бытовой, житейской теме:

— «С утра я ничего не ел, так желудочное трясение».

— «Есть так хочется и в животе трескотня такая, как будто бы целый полк затрубил в трубы».

— «Кажись, так бы теперь весь свет съел».

Посмотрите, как по-разному Гоголь раскрывает этот образ, шлифует новые грани.

Вот и другие образы, живые, зримые метафоры:

— «Вот уж кому пристало генеральство, как корове седло».

— «Я ее знаю: посади ее за стол, она и ноги свои…». и даже многоточие здесь неслучайно.

Эта фигура умолчания только подчеркивает силу фразы, сравнения: жена городничего саркастически сравнивается со свиньей. Образ строится на прецедентном высказывании, известном всякому русскому: посади свинью за стол, она и ноги на стол.

Как описать силу страха? У Николая Васильевича найдены такие образы:

— «Так вот коленки и ломает».

— «А деньги в кулаке, да кулак-то весь в огне».

(Замечаете, еще и намек на геенну огненную, которую боится «сознательный грешник»? ).

«Я куривал сигарочки по двадцати пяти рублей сотенка, просто ручки потом себе поцелуешь, как выкуришь».

А! Как аппетитно, как точно описал автор. Подобный прием сегодня успешно используют в рекламном тексте, эффект погружения.

Гиперболический текст

Посмотрите, как Гоголь разворачивает метафору и доводит ее до абсурда. Так создаются преувеличения, гиперболы:

— «Он ученая голова — это видно, и сведений нахватал тьму, но только объясняет с таким жаром, что не помнит себя. Я раз слушал его: ну, покамест говорил об ассириянах и вавилонянах — еще ничего, а как добрался до Александра Македонского, то я не могу вам сказать, что с ним сделалось. Я думал, что пожар, ей-Богу! Сбежал с кафедры и что силы есть хвать стулом об пол. Оно, конечно, Александр Македонский герой, но зачем же стулья ломать?».

— «Дай только, Боже, чтобы сошло с рук поскорее, а там-то я поставлю уж такую свечу, какой еще никто не ставил: на каждую бестию купца наложу доставить по три пуда воску».

— «Это топор, зажаренный вместо говядины. … Совершенно как деревянная кора, ничем вытащить нельзя; и зубы почернеют после этих блюд».

— «А ведь какой невзрачный, низенький, кажется, ногтем бы придавил его».

— «Клопы такие, каких я нигде не видывал: как собаки кусают».

— «Славно завязал узелок! Врет, врет — и нигде не оборвется!»

— «Больной не успеет войти в лазарет, как уже здоров; и не столько медикаментами, сколько честностью и порядком».

— «На столе, например, арбуз — в семьсот рублей арбуз. Суп в кастрюльке прямо на пароходе приехал из Парижа; откроют крышку — пар, которому подобного нельзя отыскать в природе».

— «бывало, как прохожу через департамент, — просто землетрясенье, все дрожит и трясется, как лист».

— «Вот когда зарезал, так зарезал! Убит, убит, совсем убит! Ничего не вижу. Вижу какие-то свиные рыла вместо лиц, а больше ничего…» (поражен словами, удивлен).

Первый русский стендапер

Юмор, софистика, языковая находчивость, логические игры — во что подвластно Гоголю уже в его XIX веке. Сегодня такие приемы развеселить публику используют выступающие в жанре «стендап». Как научиться искрометать шутками, не хуже Ивана Урганта и Павла Воли? Читайте «Ревизора»:

— «Хлестаков: Опять валялся на кровати?

Осип: Да зачем же бы мне валяться? Не видал я разве кровати, что ли?

Хлестаков: Врешь, валялся; видишь, вся склочена.

Осип: Да на что мне она? Не знаю я разве, что такое кровать? У меня есть ноги; я и постою. Зачем мне ваша кровать?».

— «Уж лучше мы обсмотрим БОГОугодные заведения.

Городничий. Как ВАМ угодно» (языковая игра).

— «Вы побегите, да бегом, во все лопатки».

Ну и конечно, наша традиционная рубрика

«Материал для плагиата»

Вот что лично я выудила из комедии Гоголя:

— галантерейное обхождение!

— какие пули отливает (врет)

— пропадешь, как курица

— это все француз гадит.

Отпускает преступников

Очень важны концы «Ревизора» и «Мертвых душ» (1-го тома). И там, и там (поэму рассмотрим далее) автор создает напряжение: успеет ли главный герой уехать, скрыться, прежде чем его раскроют, разоблачат? И там, и там, герой успевает. Хлестакову помогает слуга Осип, который «умнее барина». Он чувствует момент, вовремя понимает, когда нужно выйти из игры, собрав весь куш. Чичиков же сам поумнее, расчетливее. Он всегда спешит уехать от каждого помещика. Он уже обжигался в авантюрах, он мудрее.

Факт в том, что преступник-плут успевает наказать народ, но его не настигает кара, Почему? Потому что фокус, прицел Гоголя на них, на «жертвах». Фокусы, преступления Хлестакова и Чичикова — это повод для помещиков-грешников увидеть болото, в котором они сами сидят. Поэтому писатель «отпускает» предприимчивых пройдох, благодаря их за данные ими уроки всей городской и уездной массе.

Шифрует символы

Русский Рабле, русский Свифт. Так называют Гоголя во всем мире за его художественный юмор. В названиях своих великих произведений он шифрует важные символы. Ведь что такое Ревизор? Писатель сам объясняет широкую, глубокую свою метафору:

«Чтò ни говори, но страшен тот ревизор, который ждет нас у дверей гроба. Будто не знаете, кто этот ревизор? Что прикидываться? Ревизор этот наша проснувшаяся совесть, которая заставит нас вдруг и разом взглянуть во все глаза на самих себя. Вдруг откроется перед тобою, в тебе же такое страшилище, что от ужаса подымется волос. Лучше ж сделать ревизовку всему, чтò ни есть в нас, в начале жизни, а не в конце ее. На место пустых разглагольствований о себе и похвальбы собой, да побывать теперь же в безобразном душевном нашем городе, который в несколько раз хуже всякого другого города, в котором бесчинствуют наши страсти, как безобразные чиновники, воруя казну собственной души нашей!».

То есть Гоголь пишет не о городских чиновниках-мошенниках, не о несовершенстве государственных институтов вообще, а о духовном несовершенстве каждого из нас. И вас, и меня. Поэтому когда кричат сейчас из каждого фейкового видео: плохое правительство, плохое образование, медицина, — хочется ответить: потому и продолжается вся эта история в нашей стране, что плохие мы. Начать бы с себя: каждый, загляни в свою душу, наведи там порядок и тогда не страшен будет никакой внешний ревизор.

Глава 3. Кто убивает Россию? — 2

(«Мертвые души» Н. В. Гоголя)

Мистический писатель

Уж полночь близится, а экшна все нет… Так бы, наверно, можно было перефразировать главные претензии нас, современных читателей, к затянутым описаниям у Н. В. Гоголя. Удивительно, почему тексты человека, который задал тон русской литературе, передал свой добрый искрометный юмор, сделал язык по-настоящему живым, образным, ярким, сочным, почему тексты такого писателя считаются одними из самых сложных?

Я понаблюдала за оправданиями разных людей, которым сложно было читать главный труд Николая Васильевича — поэму «Мертвые души». Подростки говорят, что слишком много описания: комната, картины, кресла. Все, мол, мало значимо, хочется больше действия. Экшн сегодня необходим. Люди взрослые, после 30-ти, причем интеллигенты, признавались, что просто не поняли поэму в школе, а позже, естественно, и не брали книгу в руки. Охоты уже не было.

А Гоголя тем не менее специалисты признают самым ярким писателем в плане языка. Хотя он украинец, и в русском языке, можно сказать, «маленький» человек. Но с большими амбициями. Его стиль уникален.

Еще факт, что Гоголь — самый загадочный и мистический русский писатель. Вспомните, какой жуткий и захватывающий триллер получился совсем недавно у режиссера Егора Баранова — 8-серийный «Гоголь»: «Начало». «Вий». «Месть». А советский фильм «Вий» с Натальей Варлей? До сих пор будоражит воспоминания многих бабушек. И наконец тайна смерти Гоголя, которая по сей день заставляет снимать документальные фильмы, чтобы понять: закапали живым? сошел с ума перед смертью? зачем сжег второй том МД? неделями ничего не ел и умер от истощения?..

Почему же так много парадоксов связано с текстами и личностью Николая Васильевича? Как его тексты умудряются быть гениально простыми и легкими, и в то же время совершенно сложными и непонятными современникам? И здесь тоже будто бы мистика срабатывает: тексты как бы действительно сужают круг избранных читателей, которым автор улыбается. Произведениями может искренне восхититься уже меньшинство. Для других же Гоголь не познанный и странный. Такой же писатель был и в жизни. Говорят, что в компании друзей Николай был душой, лидером, заводилой, шутником. Но закрывался от далеких ему людей, втягивал голову под панцирь, хмурился.

Круг избранных

Я очень хочу, чтобы вы вошли в этот круг избранных. Тех, кто понимает Гоголя, кто заливисто смеется над его шутками, кто узнает в них себя, кто видит всю правду о России. И я вам дам сегодня ключ к самому главному интеллектуалу и «КВН-щику первой половины XIX века».

Знаете, чего достаточно, чтобы понять и испытать симпатию к поэме «МД» (здесь и далее — «Мертвые души»)? Есть только 2 условия. Итак, нужно:

— либо чтобы вам исполнилось 25—30 лет, либо чтобы вы были настолько эрудированы и любознательны, патриотичны, что и в свои 20—23 года все могли понять сразу.

— (совсем малость): читать произведение только вслух и только с выражением! Кстати, и метких ядреных выражений у писателя достаточно. Рекомендую читать аудиокниги в исполнении виртуозов-артистов. Например, шикарно читает «Мертвые души» Михаил Ульянов. Думаю, актерство при чтении гоголевских текстов логично, т.к. сам автор был хорошим актером.

Не для школьников

Итак, поэма «Мертвые души». Далекий 1842 год… Но очень близкие образы: нашей России, наших людей. Потому она и поэма, а не роман. Это «песня о России», «гимн» ей. О любви к ней, о гордости и боли за нее.

Текст Гоголя сегодня изучают в 8-м классе школы. Что делают дети в это время? Подростки еще горят фантастикой и уже интересуются темой любви. Но ни того, ни другого в «Мертвых душах» нет. Я уже говорила, когда рассуждала о Ревизоре, что школьники — не целевая аудитория этих взрослых гоголевских текстов.

«Мертвые души» — для думающих взрослых. Для тех, кто винит, хает русских и Россию, ищет причины, почему у нас дураки и дороги — герои поговорок. Кто, как в программе «Вечерний Ургант», смеется над нашей реальностью, но продолжает ее любить. Абсолютно точно, остроумный текст развлекает читателя. Но и дает нечто большее. Особенное послевкусие.

Мертвые души наших дней

Сюжет поэмы вы, я думаю, помните. Если очень кратко: проворный делец Чичиков ездит по глубинкам России и выкупает у дворян так называемые «мертвые души» умерших крестьян. За них ему государство может дать имение, земли в Херсонской губернии, а дворяне таким образом освобождаются от выплаты налогов за эти души. Чичиков наделал шуму в уездном городе, там его принимали за почтенного господина, завидного жениха. Ему удалось обмануть разного типа и темперамента русских помещиков, и, почувствовав волну негодования в свою сторону, он лихо собрался и удрал из этих мест.

Сама идея закрутить сюжет вокруг несуществующих, умерших крестьян, — нова, оригинальна, фантастична для того времени. Но антиутопии имеют свойство сбываться. Нередко фантастическое рано или поздно становится явью. Могла ли фантазия Гоголя о скупке имен мертвых душ сбыться, например, в наше время? А почему бы и нет.

Вот вам первый пример ожившего Чичикова. XX век, СССР. Николай Павленко, мошенник, создатель и командир мифического хозрасчётного УВСР-5 (Участок военно-строительных работ). В 1942–1951 годах действовал на территории Молдавской и Украинской ССР. Преступник воспользовался неразберихой военного времени и с помощью поддельных документов создал якобы секретную военно-строительную часть. Она существовала только на бумагах. Но дела осуществляла вполне реальные. Павленко заключал договоры подряда на выполнение дорожных и строительных работ с различными организациями Калинина. Во время войны Павленко дошёл до Одера и Берлина. В 30 железнодорожных вагонах вывез все добро от побеждённых немцев. Организация почти на пустом месте сделала большое состояние: в активе было до 3 миллионов рублей.

Состав организации «УВР» был более 200 человек. Они располагали 100 единицами огнестрельного оружия и огромными запасами трофейного имущества. Павленко присваивал звания себе и подчинённым, награждал медалями и орденами.

Смотрите, вот оно, родство предприимчивого Чичикова и такого же Павленко. И общий для этих ситуаций вывод: без нарушения закона в России XIX—XX веков и в СССР невозможно было проявить коммерческую инициативу. Выходит, проявление такой инициативы, сам дух предпринимательства в XIX веке были настолько нереальными, что становятся сюжетом авантюры у Гоголя. Похожи эти образы еще на один — Остапа Бендера, героя иронического романа уже XX века.

Какие еще «мертвые души» реально встречались в нашей жизни? И их немало. Давайте вспоминать эпоху 90-х годов. Когда резко всё и всем стало можно, вырвалась и пошла коммерческая инициатива. Помните, была история с ваучерами? Когда эти бумажки с правом на собственность стали пачками скупать дельцы. Или примеры финансовых пирамид, МММ…

И в нашем XXI веке мертвых душ достаточно. Так называемые «инфоцыгане» (образное именование людей, занимающихся в инфобизнесе, но недостаточно экспертных для этого), которые зарабатывают, по сути продавая воздух. Или сама идея биткойна (особый тип валюты, криптовалюта). Суть задумки: деньги, которые не будут подчинены никакому государству. Но даже современное общество не готово еще к такой отвлеченной, не материальной ценности. Деньги для нас должны ассоциироваться с материальным благом, объектом. Многие люди не верят, воспринимают, как торговлю воздухом.

Или еще пример: боты в социальной сети, то есть липовые подписчики, по сути пустые странички, аккаунты без людей. Казалось бы: ну кому же они нужны? А есть кому: блогеры скупают их сотнями, чтобы увеличить число своих подписчиков и сделать свой аккаунт рейтинговым (заработать подписчиков честным путем, поверьте, сложно и не быстро).

Россия XIX века = Россия XXI века

Вы еще сомневаетесь, что гоголевский текст необычайно актуален? Тогда я вам покажу картины российской действительности XIX века, а вы делаете выводы.

О чем текст писателя?

О России.

О какой России?

О настоящей.

Гоголь будто бы взял Россию, как она есть, и вытряхнул наизнанку. Что же он там нашел?.. Плоско понимают поэму в школе. Считают, что писатель показал испорченное дворянство, алчных и неразвитых помещиков. И разве эта тема актуальна для нас сегодня? Нет уже никаких помещиков, что о них говорить.

Может, это намек на сегодняшних миллионеров, чиновников?

Нет, и это ошибка.

Гоголь говорит не о жирующих богачах, он говорит о каждом из нас.

Ну вот, например, одна из актуальнейших тем и гоголевского времени, и нашего.

Боль России: взятки, борьба с коррупцией.

Как интересно обыгрывает писатель эту почти генетическую русскую черту. Он показывает, что все попытки лечения этой болезни приводят только к ее более изощренным формам:

«Бьет себя по лбу недогадливый проситель и бранит на чем свет стоит новый порядок вещей, преследование взяток и вежливые, облагороженные обращения чиновников. Прежде было знаешь по крайней мере, что делать: принес правителю дел красную, да и дело в шляпе, а теперь по беленькой, да еще неделю провозишься, пока догадаешься; черт бы побрал бескорыстие и чиновное благородство! Проситель, конечно, прав, но зато теперь нет взяточников: все правители дел честнейшие и благороднейшие люди, секретари только да писаря мошенники».

А вот еще о казнокрадстве:

«Скоро представилось Чичикову поле гораздо пространнее: образовалась комиссия для построения какого-то казенного весьма капитального строения. … Шесть лет возилась около здания; но климат, что ли, мешал или материал уже был такой, только никак не шло казенное здание выше фундамента. А между тем в других концах города очутилось у каждого из членов по красивому дому гражданской архитектуры: видно, грунт земли был там получше».

Кинематограф до его появления

У «Мертвых душ» Гоголя есть масса преимуществ. Первое, о чем не говорят, но что хорошо заметно, если приглядишься: поэма очень кинематографична. И это тем более ценно, что во времена Гоголя кинематографа не было. Вы когда-нибудь снимали видео, фильм, клип? Или точнее будет спросить: монтировали ли видео? Режиссеры и монтажеры прекрасно знают, что нужно чередовать планы: общий (далекий, перспективный взгляд), средний (человек, объект вблизи) и крупный (деталь: рука, жест, лицо с мимикой или пчела на цветке). Кроме того, очень важно показать картину с разных сторон: со стороны разных лиц, с разных углов. Покажу на примере. Вот самое-самое начало поэмы «Мертвые души»:

«В ворота гостиницы губернского города NN въехала довольно красивая рессорная небольшая бричка.

ВОТ ОБЩИЙ ПЛАН.

В бричке сидел господин, не красавец, но и не дурной наружности, ни слишком толст, ни слишком тонок; нельзя сказать, чтобы стар, однако ж и не так, чтобы слишком молод».

СРЕДНИЙ ПЛАН, ВГЛЯД АВТОРА.

Немного пропустим и дальше:

«Да еще, когда бричка подъехала к гостинице, встретился молодой человек

ОБЩИЙ ПЛАН, НОВЫЙ ПЕРСОНАЖ

в белых канифасовых панталонах, весьма узких и коротких, во фраке с покушеньями на моду, из-под которого видна была манишка, застегнутая тульскою булавкою с бронзовым пистолетом.

КРУПНЫЙ ПЛАН, ДЕТАЛИ, ВЗГЛЯД АВТОРА

Молодой человек оборотился назад, посмотрел экипаж

ОБЩИЙ ПЛАН, ВЗГЛЯД МОЛОДОГО ЧЕЛОВЕКА,

придержал рукою картуз, чуть не слетевший от ветра

КРУПНЫЙ ПЛАН

и пошел своей дорогой»

ОБЩИЙ ПЛАН.

Духовная типология

Текст Гоголя может быть очень полезен психологам и тем, кто занимается саморазвитием. Сегодня модно психологически типировать всех людей по темпераменту, каналу восприятия и т. д. Так вот Гоголь будто создает свою новую типологию. Интересно «типировать» каждого из нас по героям поэмы. Прочитайте внимательно. И вы точно найдете в книге своих родных, друзей и себя. Так мы получим целую линейку, новую коллекцию типов, но не психологических, а духовных. Гоголь дает духовную типологию.

Например, я вижу в себе черты Чичикова и Коробочки. В муже вижу Манилова и Плюшкина. Есть у нас друг — чистый Собакевич, а другой — гуляка, заводила Ноздрев. Почитайте и типируйте себя и близких.

Давайте посмотрим, что за типы людей дает нам Николай Васильевич?

Бизнесмен чичиков

Ну вот возьмем, к примеру самый первый тип — Чичиков Павел Иванович. Кстати, главным своим героям Гоголь дает или имя Иван, как в «Ревизоре» Хлестакову, или отчество Иванович, как здесь, в «Мертвых душах».

Каков Чичиков? Это хваткий человек, прагматик, льстивый, наблюдательный, не консерватор, готов к гибкости, изменениям, идеолог. В нем силен дух авантюризма, этакий Остап Бендер, который может рисковать начинать новое, первооткрыватель. Это новый тип помещиков, я бы сказала, переходный. Ведь по сути это предприниматель, делец, но, конечно, еще с аристократическими манерами и глубоким знанием психологии. А это, извините, тоже работа: наблюдение, анализ, запоминание, остроумность, находчивость, реакция. Вот как описывает его автор:

«Все оказалось в нем, что нужно для этого мира: и приятность в оборотах и поступках, и бойкость в деловых делах. … Надобно отдать справедливость непреодолимой силе его характера… Деятельность никак не умирала в голове его; там все хотело что-то строиться и ждало только плана. … он показал терпенье, пред которым ничто деревянное терпенье немца, заключенное уже в медленном, ленивом обращении крови его. Кровь Чичикова, напротив, играла сильно, и нужно было много разумной воли, чтоб набросить узду на все то, что хотело бы выпрыгнуть и погулять на свободе».

Чичиков удивительно для русских пунктуален, собран. Для него время — деньги. И разве это плохие качества?.. Нет, они помогают ему достичь цели. Смотрите, какое наблюдение:

«Если говорят 15 верст, можешь смело прибавлять еще 30»

— это разве не о нас? В самую точку о русской боли. Что-то изменилось сегодня? У меня как минимум 3 близких человека так же «дружат со временем» и расчетом. Например, у меня была подруга, которая когда говорила «буду через 10 минут», приходила точно через 10х3, то есть через 30 минут. Таких называют хронофаги. А будильники, которые многие ставят 10 раз через каждые 5 минут?.. И кто виноват, что иностранцы не хотят иметь с нами дело? Русские прекрасно могут поладить в этом отношении с испанцами. Те со временем еще хуже дружат.

Но, извините, отвлеклась.

Вернемся к Чичикову. Если все так у него хорошо (в плане личностных качеств, эмоционального интеллекта), почему все же именно он решается на такую темную авантюру, как скупка мертвых душ? Все дело в его цели и средствах к ее достижению: он хочет обогатиться, и не брезгует преступлением закона:

«Употребив все тонкие извороты ума, уже слишком опытного, слишком знающего хорошо людей: где подействовал приятностью оборотов, где трогательной речью, где покурил лестью, ни в коем случае не портящею дела, где всунул деньжонку, — словом, обработал дело по крайней мере так, что отставлен был не с таким бесчестьем, как товарищ, и увернулся из-под уголовного суда».

А вот это уже нехорошо. Это обман, нечестная игра. Лесть и заискивание перед вышестоящими, человекоугодничество. Обман и сухость по отношению к нижестоящим — все это обычные инструменты для невозмутимого Павла Ивановича.

Нет, он не мучается, нет, не кается.

И совесть его не грызет.

Поэтому образ этот неоднозначен. И все-таки я вижу в нем не только чернь, но и обаяние: для меня Чичиков — человек, который не сидит и не мечтает, а делает. А если не получается, он встает с колен и делает снова. Поэтому я не согласна с Набоковым, который в пух и прах разносит Чичикова (в книге «Лекции по русской литературе»).

Мечтать — не делать

Возьмем следующий тип — помещик Манилов. Чисто русский тип: вечно мечтающий, мало делающий. Это человек, который берется за много дел, проектов сразу, но все не доводит до ума. У него много неосуществленных идей, а это путь к беспорядку. Смотрите, как Манилов относится к хозяйству, стилю в доме, и, так сказать, к бизнесу:

«В доме его чего-нибудь вечно недоставало: в гостиной стояла прекрасная мебель, обтянутая щегольской шелковой материей, которая, верно, стоила весьма недешево; но на два кресла ее недостало, и кресла стояли обтянуты просто рогожею; впрочем, хозяин в продолжение нескольких лет всякий раз предостерегал своего гостя словами: „Не садитесь на эти кресла, они еще не готовы“».

Конечно, так сто раз говорить проще, чем один раз доделать дело.

«В иной комнате и вовсе не было мебели, хотя и было говорено в первые дни после женитьбы: „Душенька, нужно будет завтра похлопотать, чтобы в эту комнату хоть на время поставить мебель“. Ввечеру подавался на стол очень щегольской подсвечник из темной бронзы с тремя античными грациями, с перламутным щегольским щитом, и рядом с ним ставился какой-то просто медный инвалид, хромой, свернувшийся на сторону и весь в сале, хотя этого не замечал ни хозяин, ни хозяйка, ни слуги».

«Хозяйством нельзя сказать чтобы он занимался, он даже никогда не ездил на поля, хозяйство шло как-то само собою. Когда приказчик говорил: «Хорошо бы, барин, то и то сделать», — «Да, недурно».

Когда приходил к нему мужик и, почесавши рукою затылок, говорил: «Барин, позволь отлучиться на работу, по'дать заработать», — «Ступай», — говорил он, куря трубку, и ему даже в голову не приходило, что мужик шел пьянствовать.

Иногда, глядя с крыльца на двор и на пруд, говорил он о том, как бы хорошо было, если бы вдруг от дома провести подземный ход или чрез пруд выстроить каменный мост, на котором бы были по обеим сторонам лавки, и чтобы в них сидели купцы и продавали разные мелкие товары, нужные для крестьян… впрочем, все эти прожекты так и оканчивались только одними словами».

«В его кабинете всегда лежала какая-то книжка, заложенная закладкою на четырнадцатой странице, которую он постоянно читал уже два года».

«Один бог разве мог сказать, какой был характер Манилова. Есть род людей, известных под именем: люди так себе, ни то ни се, ни в городе Богдан ни в селе Селифан, по словам пословицы. На взгляд он был человек видный; черты лица его были не лишены приятности, но в эту приятность, казалось, чересчур было передано сахару; в приемах и оборотах его было что-то заискивающее расположения и знакомства. В первую минуту разговора с ним не можешь не сказать: „Какой приятный и добрый человек!“ В следующую за тем минуту ничего не скажешь, а в третью скажешь: „Черт знает что такое!“ — и отойдешь подальше; если ж не отойдешь, почувствуешь скуку смертельную».

Кто узнал в нем себя?.. Мечтатели, прожектеры?..

Перемен не требуют наши сердца

Идем дальше. Помещица Коробочка. Автор пишет:

«Одна из тех матушек, небольших помещиц, которые плачутся на неурожаи, убытки и держат голову несколько набок, а между тем набирают понемногу деньжонок в пестрядевые мешочки, размещенные по ящикам комодов».

«Иной и почтенный, и государственный даже человек, а на деле выходит совершенная Коробочка. Как зарубил что себе в голову, то уж ничем его не пересилишь; сколько ни представляй ему доводов, ясных как день, все отскакивает от него, как резинный мяч отскакивает от стены».

Коробочка упряма, консервативна, не гибка, боится перемен, пресмыкается перед высшими чинами. И не пойте ей песню «Перемен требуют наши сердца». Нет, сердце Коробочки не требует свежего ветра, она боится сквозняков.

Узнали себя? Нет? Тогда вот вам следующий тип:

Нет меры

Помещик Ноздрев. Это гуляка, скандалист, здоровяк, врун, страстный игрок, любитель приключений, этакий Мюнхгаузен:

«Веришь ли, что я один в продолжение обеда выпил семнадцать бутылок шампанского».

В кабинете его нет книг, бумаг — только сабли, ружья, старая шарманка, видимо, для его романтической души. Кстати, он один устоял против аферы Чичикова. И отдал бы ему мертвые души со свойственным широким жестом. Если бы не любопытство. Мне он напоминает веселого заводилу, Дмитрия Карамазова (роман Достоевского «Братья Карамазовы»).

Про такого можно сказать: нет меры. Если отдает, то все, если пропивает, то до последней копейки, если гуляет, то весело, на всю катушку. Но он один понимает всё о Чичикове и сообщает свету новость о его странной затее. Не плетет интриги, не хитроумно выбирает момент для новости. Нет, случайно искренно ляпает то, что думает. Очень русский тип, я бы сказала. И автор так считает:

«Ноздрев долго еще не выводится из мира».

Это человек без особых претензий к быту, эстетике. Смотрите, например, что он ест: