Бесплатный фрагмент - Сиреневая тетрадь в крапинку

Мамины стихи

Люди пишут, а время стирает.

Всё стирает, что может стереть.

Но скажи — если слух умирает,

Разве должен и звук умереть?

Он становится глуше и тише,

Он смешаться готов с тишиной,

И не слухом, а сердцем я слышу

Этот смех, этот голос грудной.

С. Маршак

«Сиреневая тетрадь в крапинку. 60-е — 20.. (??) Моей внучке Румине Дмитриевне Корниловой» Тетрадка с такой надписью лежала у маминого изголовья в день, когда её не стало. Потому и взялась она за эту тетрадку, что чувствовала, понимала: вторая дата уже не за горами. Поняв это, мама взяла все свои — всю жизнь тщательно сберегаемые — блокноты, тетрадки, а также листочки и обрывки, засунутые в блокноты — и за несколько дней переписала всё, что ей в этих блокнотиках казалось важным сохранить, в сиреневую тетрадку в крапинку.

Прошло семь лет. Видно, тетрадка хотела отлежаться. Как мало остаётся. Тетрадка произведений. К счастью, на самом деле остаётся намного больше. И к счастью, остающееся неизмеримо. Остаётся — вылюбленное, как вылепленное: то, для чего и приходим мы сюда. Кое-что получает своё выражение в виде слов, картинок, строчек, домов и деревьев. Но Бог смотрит не на это. Или не только на это. Ведь наше наследие — это не тетрадки, не квартеты, не статуи, не картины. Наше наследие — это мы. Люди, которые прочтут тетрадку, задумаются над статуей и будут созерцать картину. А можно и без тетрадок, картин и статуй. Можно воспитать детей, чтоб они воспитали внуков. А ещё — и это знают все, кто был близок с мамой — можно помочь, согреть, объяснить, научить, спасти.

Картина — побочный продукт творчества. Стихи, музыка — это то, что попутно выходит, когда человек по-настоящему живёт. Живёт по-настоящему, как бы ни казалось снаружи, что жизнь его обыкновенна (разумеется!), буднична (безусловно) и не очень-то, возможно, счастлива (кто знает). А может — и кто-то это знает — не будь выхода в виде этих побочных продуктов, нельзя было бы произвести и продукт главный.

Настоящее происходит внутри — и уходит, доступное видению, сердцу, внимательному взгляду (увидишь, увидишь главное глазами!) Но тут ключевое слово «внимательному». И любящему.

Также и наши материальные создания: посторонний, равнодушный взгляд в них видит одно, а любящий — другое. «Позор» и «вольный простор» — это не одно и то же. И главное — не умерли ни звук, ни слух. Они живы.

И потому перед вами избранное мною из сиреневой тетрадки в крапинку.

Надеюсь, создателям этой книги удалось (а читателям удастся) услышать в маминых стихах (и слухом, и сердцем) главное. Что «для вечности». Что «живёт и плакать заставляет». Возможно, это потому, что её создатели — это мамины создания: я и моя дочь Румина. Бабушкина внучка. Мы благодарим за помощь в создании книги Игоря Бобрышева и Романа Дильмана, которые выполнили всю компьютерную часть работы, а также Азамата Иманкулова.

Самые ранние из помещённых здесь стихов написаны ещё когда мама училась в школе. Последнее — за месяц до её кончины. Уже составляя — в последний месяц своей жизни — «Сиреневую тетрадь», мама сама объединила некоторые из них в циклы.

Звёздочки-астериксы и цифры отсылают к моим небольшим комментариям в конце книжки.

Д. Корнилов 2019 — 2020

ДВА ПРЕДИСЛОВИЯ

* * *

Строчки — что малые детки,

Их не отдашь на позор.

Выросли детки — из клетки

Рвутся на вольный простор.

* * *

Это то, что льётся из души,

Что не ищет — верит и стяжает.

Что не видно. То, что ощущает,

Что живёт и плакать заставляет

В самой глухоте моей глуши.

Страдания

1

Ну, было и было,

Быльём поросло,

Было, да сплыло,

Водой унесло.

Рано ты спала,

Большая вода,

Скоро же бросил

Милый меня.

Плакать не стану —

Песню запой!

Мне подыграет,

Проводит другой.

Его зову милым,

Тебя позабыв…

А в сердце рыдает

Старый мотив.

2

Ветер воет на луну,

Воет волком.

Что случилось с тобой?

Расскажи толком.

Знаю, что сумею

Тебе помочь.

Надеяться не смею,

Смотрю в ночь.

Разлюбил, вижу,

Скажи прямо.

Я ведь не обижусь,

Право.

Завяжу платочек

Под подбородком,

Ты разлюбил,

Так и я не люблю —

Разошлись тропки.

* * *

Верхом на солнечном луче

Лечу и хохочу.

Я так живу;

Как я хочу!

Ты — можешь жить, как все. *

Ты

1

Весна осенняя,

Чувство холодное,

Мысли дневные

От раздумий свободные.

Солнце раннее,

Непригревное

Тучи полные,

Вдаль уплывшие

Грозы летние,

Без дождиночки,

Сердце сильное —

Без любвиночки.

2

Ты такая земная и тёплая,

Замёрзну — к тебе прислонюсь.

Ты родная, до боли знакомая,

Только в душу не достучусь.

Никого в беде не оставишь,

И сама в ней — не пропадёшь.

Огневым ковром устилаешь

Путь, которым меня ведёшь.

Ты меня не бросай, хорошая,

Всё, что мучает, расскажи.

Про звезду свою, про порошу…

Я ж не знаю твой души.

Буду я и любить, и лелеять

Все мечты и надежды твои,

И в душе твоей пусть алеют

Неувядших желаний цветы.

3

Не могу забыть твои глаза,

Складку меж собольими бровями…

Облетела с листьев бирюза,

Золото рассыпано полями.

И уже не резвая гроза

Громыхает тёплыми ночами:

Покатилась осени слеза

Тусклыми дорогами печали.

И тех глаз уже мне не вернуть,

Как и летней зелени поляны,

Но как прежде не даёт уснуть

Складка меж собольими бровями.

Аксу

1

Нигде больше нет таких ночей!

Закат — младенец босый.

Месяц катит ночной горох

По чёрному бархату носом.

Ночь томит ароматом полынным,

Горы — старцы, присевшие с ношей.

Пронзает лишь звон комарья тишину,

Последний кизяк под чайник брошен…

2

Ты не знаешь, но каждый вечер

Мы с тобой остаёмся вдвоём.

Ты меня обнимаешь за плечи,

И снова мы в степь идём.

Мы идём по знакомым тропинкам

Мимо древних казахских могил,

Меж курганов, сухим полынником,

Где ты раньше один бродил.

Я глаза прикрываю рукою,

Хоть и так мне не видно ни зги…

И в такие минуты с тобою

Мы друг другу особо близки.

Ветер звёзды сдувает с неба

Золотым песком на тропу…

Одиноко в пустой квартире

Я с тобой по степи бреду.

Русалочьи печали

В косы месяц русалка вплетает,

Звёзды ловит и прячет на дне,

И зелёным огнём пылают

Слёзы горькие в рукаве.

Небо низко и берег близко,

И смешался их цвет в один,

И русалке давно хотелось

С речки в небо. Один на один.

Пролететь над чужой удачей,

Улыбнуться чужой беде,

Лешаку подмигнуть — и спрячет

Старый чёрт в своей бороде.

А ещё… Крикнуть «чур–чурою!»

Сбросить мокрых одежд беду,

Снова стать человечьей женою,

Человечью вернуть судьбу.

Как все бабы, ходить за коровой,

Детей молоком поить,

Хвалиться в толпе обновой, —

Человеком хочется быть.

Тоска

1

Небо, серое, как разлука,

Слёзы льёт, провожая лето,

И такой печалью одеты,

Травы, мосты и звуки…

И такою хмарью окутаны

Все заветные думы — мысли,

Что даже и малой искрой

Не блеснут. И минутами

С горя, кажется, упаду.

И непросто всё, так непросто,

И ветер дует на перекрёстках

Не знаю, к худу или к добру.

И шалые ветры мне твердят:

Сбудется, сбудется, сбудется…

Глупое сердце глядит назад —

Тобою одним любуется.

А думы, такие умные,

Знают всё наперёд, —

Нет, ничего не сбудется,

Будет — наоборот.

2

Брожу, как брошенная собака,

Прошу немножко участья,

Сострадания прошу, как счастья.

Что ты скажешь, друг мой?

Брожу, как брошенная собака.

Это страшно, когда всё дождь.

Это стыдно, когда всё — ждёшь.

Что ты скажешь, друг мой?

Брожу, как брошенная собака…

Стать бы скорей одичавшей,

Как бы любви не знавшей…

Что ты скажешь, друг мой?

Моя звезда

Найти звезду. Не обронить звезду —

И радостно душе, и так тревожно.

День ото дня я мужеством расту.

И с каждым разом это невозможней.

Не хватит сил. Я в людях заблужусь,

Своих, чужих, в жару или в порошу…

Найти звезду! В ладонях пронесу.

Звезды своей сжигающей не брошу.

И — вот она! Так поздно, но взошла.

Моя звезда. Узнало сердце сразу.

Я поняла измученной душой

Всё то, что не дано увидеть глазу.

Не надо слёз. И я их заглушу

И влаге на пожар не дам пролиться.

Звезды огонь ничем не притушу,

Но отпущу её из рук.

Как птицу.

Звезда сама должна решать,

На чьих ладонях ей лежать.

Сама

***

Я не та.

Я — пихта.

И моя высота всё чиста.

Я проста?

Простота, ты грустна.

Пестрота — ты пуста.

Высота и пихта —

Вот моя красота.

Ты — не тот.

Или — тот?

Я — не та.

Не зови, не веди,

За столы не сади,

Хмель — не в брагу, в хлеба.

Я не та, я — пихта.

Если воды — так мост.

Если топи — так шест.

Если бездна и мрак —

Так с молитвою крест.

То ли мост,

То ли шест,

То ли взгляды окрест.

Ни моста,

Ни креста.

Только поднятый перст.

* * *

Дожить бы до летнего сна,

Чтоб справа луна,

Слева сосна.

Чтоб запах полыни в нос,

Чтоб ветер память унёс,

Что когда-то придёт зима,

И снова сойду с ума,

И будут ночи без сна,

И руки, полные зла.

* * *

Мой дом — на одной ноге.

Не в тяжёлом большом сапоге, —

В лёгкой туфельке.

Да не на мягком пуфике.

А на горячем боевом коне.

Ах, конь мой, конь,

Не урони мой дом,

В нём много окон,

Да нету икон.

А так надобно порой приклониться,

И кому-нибудь о доме помолиться,

Чтоб стоял бы он

Хоть о трёх окон,

Да на двух ногах,

Да в твоих руках.

* * *

На ложе печали упала слеза,

Не высохнуть ей до утра.

Полжизни моей завершилось вчера,

А смысла нет и следа.

Зачем розовеет заря по утрам?

Мне не с кем восторг разделить.

Зачем поднимается лес к небесам?

Сына хочу растить.

* * *

Зачем новый дом,

и убранство в нём,

И на пол ковёр стелить–

Ни мужа,

Ни сына,

Ни пса под окном,

Не с кем даже повыть.

* * *

Что ушло, то ушло без возврата.

Не вернётся. Зови, не зови.

И ни звука,

Ни жеста,

Ни взгляда,

Только облако в синей дали.

Не нырнуть уж в замёрзшие струи,

Не согреться у пепла костра.

Всё, что было, то было в июне,

А теперь снегопада пора.

Отрезвляющим грузом ложится

Лёгких белых снежинок узор,

Паутинкой в косе серебрится —

Знает зеркала пристальный взор.

Что ж, нам жить не в прошедшем, а ныне,

В снежных искрах всё тот же огонь,

Не замёрзнет вода на стремнине,

Хоть любовь обращается в боль.

* * *

Одна у меня жизнь,

Одна.

Тут как не крутись,

А прожить её надо до дна.

Улыбнись!

Так, с улыбкой, шагай и шагай

По жизни —

Как будто в рай!

Какой там, простите, рай,

Рога бы не обломать.

Не знаешь даже, где край,

Не то чтобы — не упасть.

Упадёшь–

ладно, нос в крови,

А то ведь — душа.

А ты смейся опять, пляши:

Жизнь хороша!

И на людях не смей рыдать–

Одной тебе, что ли, так?

Радости– не удержать,

Льётся рекой через край!

(Успевай, лицо утирай).

* * *

Под шатром моих волос

Нету солнца, нету звёзд,

Только взгляд горит лукавый.

Только рот призывно-алый,

Стан белей, чем у берёз…

Жду — без гнева и без слёз —

Под шатром своих волос.

* * *

Я стою на мостовой

Между летом и зимой,

Мне и сладко,

        и тревожно,

              и завидно…

Дует ветер мне в лицо,

Ветер треплет пальтецо,

Что там дальше —

        то ли правда,

              то ли кривда?

Я по тропочке пойду,

Лето, зиму ли найду,

Всё пойму, приму,

        Мне будет не обидно.

Тропка сгинет у крыльца,

Только милого лица

всё не видно,

        всё не видно,

              всё не видно.

Сладко, горько ли питьё —

Я приму моё житьё.

То ли зябко,

       то ли жарко,

             неостудно…

Жестокий романс

(из цикла «Магия»; мелодия — «рвём страсти на части»)

Я думаю, я думаю,

Я всё решу заранее,

Идти ли ночкой лунною

На новое свидание…

Ах, были ночи яркие,

Коварные, безлунные,

И руки твои жаркие,

Твои глаза безумные.

Но скоро встречи кончились,

Покрылись расстоянием,

И счастье моё краткое

Переросло в страдание.

И встречи те состарились,

И новые наметились,

А горе не растаяло

И в радости не верилось.

Не надо больше мне любви,

Любовь ведёт к страданиям,

Отдайте тихие мечты,

Возьмите расставание.

Я думала, я думала,

Решила всё заранее.

…И ночкой тёплой, лунною

Сбежала на свидание.

Юность

***

Сама решу

Свою судьбу —

Где положу,

А где возьму.

За кем идти,

Куда бежать,

О чём грустить,

Кого спасать.

Не раз споткнусь

И поднимусь,

Сто раз

слезами обольюсь.

Пусть разлюблю —

Но полюблю!

Сама

Решу свою судьбу!

1

Жеребёнок — юность в степь умчалась,

Росный след оставив позади,

Солнце с горизонтом попрощалось,

К полудню успело подойти.

Травы налиты и не примяты, гордо поднял голову осот,

Колокольчик синий звякнул внятно

И дорога к зрелости зовёт.

2

Я отдам платочек алый —

На зарю.

Я улыбкой дол и горы

Озарю.

Я уйду от всех советчиков