Бесплатный фрагмент - Синяя лихорадка

Синяя лихорадка

— Капитан, удача! Это просто невероятно! Только что получили обработанные данные бортового компьютера — атмосфера, близкая к земной, разве что кислорода поменьше да инертные газы другие. Зато гравитация — 0,85 G, будет легче двигаться, — старший помощник сиял, как новая золотая монета, — сейчас принесут официальный доклад, я просто поспешил сообщить вам радостную новость приватно, так сказать.

— А растения, животные? Следы разумной жизни? — лицо Капитана не выражало никаких эмоций.

— На планете следов разумной жизни не обнаружено. Ни построек, ни обработанных полей, ни дорог и так далее. Только вот, есть там одна странность — небольшой горный массив, откуда исходит какое-то непонятное излучение. Наши учёные утверждают, что оно совершенно безвредно, но природу его определить не могут.

— Безвредно, говорите? — Капитан досадливо передёрнул плечами. — Ну, так и очень хорошо, что безвредно. Что ещё?

— Растения и животные напоминают земных, но мы подробно их ещё не исследовали, да и неважно всё это!

— Конечно, неважно. У нас есть все нужные эмбрионы. Ну, что же, будем садиться! — Капитан помолчал, потом, словно нехотя продолжил: — Я очень надеюсь, что там всё-таки не окажется разумной жизни.

— Я тоже, — вздохнул старший помощник, — но у нас нет другого выхода — все ресурсы исчерпаны: горючее, вода, продукты, энергия для анабиоза. Мы просто не дотянем до следующей звёздной системы, тем более, никому неизвестно, что нас там ждёт.

* * *

— … И что теперь? Мы должны убраться отсюда в двадцать четыре часа? Иначе нас всех разложат на атомы?

— Ну, зачем так мрачно? — Капитан усмехнулся, — Эти ребята отнеслись к нам вполне доброжелательно. Они давно уже не зависят от своих тел, практически стали кем-то вроде духов. Но принимать могут любой облик. Вернее, не они сами, а слуги-андроиды, неотличимые от людей. Например, их главный беседовал со мной в облике английского лорда 19-го века — просто вроде как вселялся духом в этого андроида.

— А откуда он узнал, как эти лорды выглядели?

— Они не только это знают. Наш бортовой компьютер они читают, как открытую книгу, так я понял. В общем, они не возражают против нашего присутствия на их планете, но с одним условием: не превращать её в промышленный концлагерь, как это случилось с Землёй. А я думаю, что мы тоже не очень хотим этого, тут наши желания совпадают.

— Но мы же не можем полностью отказаться от современных технологий! А вдруг нас найдут разведчики Космической Лиги?

— Даже если они нас найдут, мы не выстоим против них, хотя и будем сражаться. И кто знает, может, как раз эти ребята нам и помогут?

* * *

— Сэр, планета уже в зоне досягаемости локаторов. Скоро сможем выйти на орбиту.

— Отлично, лейтенант! — Полковник Хопкинс довольно сощурился, глядя на адъютанта, — Что показали спутники разведки?

— Спутники разведки были запущены неделю назад, сэр. Из их сообщений следует, что на планете существует довольно развитая колония, население — около трёх миллионов, в основном занимаются сельским хозяйством. Очевидно, одни из тех, кто сбежал с Земли сразу после создания Космической Лиги. Крупных городов нет, только столица, и то, по нашим меркам — это не город вообще. Очевидно, самое мощное оружие аборигенов — тяжёлые пулемёты, которые они держат на случай нападения хищников, сэр.

— Ну, что ж, лейтенант, действуйте согласно Уставу!

— Есть, сэр! — адъютант лихо козырнул и, развернувшись, вышел.

* * *

— Господин полковник, вот мы составили обращение к правительству этой м-м… планеты.

— А! Ультиматум?

— Простите, сэр, но согласно Уставу, это называется «Обращение». Вы прочитаете? — лейтенант протянул полковнику отпечатанный на принтере листок.

— Хм… Да. Знаю я все эти «Обращения»! — он пробежал глазами текст, — Великая честь, борьба за свободу и демократию, долг каждого правительства Космической Лиги, защита прав человека во Вселенной. В общем, готовьтесь, ребята, к набору рекрутов-новобранцев и строительству военной базы, так? Если перевести ваше дипломатическое словоблудие на простой солдатский язык, то и получится ультиматум! — Хопкинс довольно хохотнул. — Отправляйте и начинайте готовить десант.

— Но, сэр… — лейтенант замялся, — по Уставу мы должны ждать ответа трое суток, и только в том случае, если местное правительство откажет нам в содействии, или промолчит…

— А вы что думаете, они пригласят нас добровольно? И даже, если пригласят, десант всегда должен быть наготове! Выполняйте!

— Есть, сэр!

* * *

— Что будем делать? Дружно подниматься с пулемётами наперевес против тяжёлого крейсера с бластерами дальнего боя?

— Можно дать им приземлиться, а потом захватить врасплох и перебить по одному!

— Пусть наши девчонки завлекают и поят их, а потом мы с ними быстро управимся!

— Наденем их форму, проникнем на крейсер и захватим его!

Молодёжь горячилась, высказывая подобные авантюрные планы, обсуждая и тут же отвергая их. Когда шумная дискуссия стала постепенно стихать, поднялся седой старик, один из членов Совета и, подняв руку, потребовал тишины.

— Друзья мои, — начал он свою речь, — вы много и правильно говорили. Мы не сможем бороться с военным крейсером Космической лиги на равных. Они приземлятся, даже если мы не ответим на их ультиматум. Если мы не подпишем с ними договор на строительство баз, они всё равно построят их. Если наши юноши не захотят пойти добровольцами в Космический десант, они заставят их силой, или перебьют. Если девушки не захотят дарить им свою любовь, они насильно возьмут её. Мы не сможем противопоставить захватчикам силу, но можем победить их хитростью. Отправляйте командиру крейсера наше радушное приглашение приземляться, а мы тем временем подготовимся к встрече. В чём-то наши молодые друзья правы: мы будем завлекать их, поить первосортным виски, девчонки будут им улыбаться, местная деревенщина охотно записываться в десантники. Мы усыпим их бдительность, а потом…

— А потом перебьём и захватим корабль! — глаза юноши горели боевым задором.

— А ты пробовал когда-нибудь убить беспомощного и беззащитного человека, пусть даже врага? — спокойно спросил старик. Юноша смутился и опустил взгляд, — И кроме того, нельзя просто уничтожить их, даже, если нам представится такая возможность — вместо них прилетят другие, и их будет ещё больше! Мы должны сделать так, чтобы они сами покинули нас и не захотели вернуться!

— Но как это сделать?

— Вот, ещё давно я нашёл в нашей библиотеке одну занятную книжицу, там рассказывается, как туземцы на долгое время сохранили независимость своего острова, пугая колонизаторов страшной заразной болезнью. Я попросил нашего архивариуса сделать копии этой книжицы, чтобы все прочитали её. А ещё, мы изготовим для наших друзей с крейсера книгу о том, как много лет назад наша колония чуть не вымерла от страшной болезни, которая ушла, но может дремать в скрытом виде до сих пор. У нас ещё есть два-три дня, этого хватит, чтобы подготовиться. Кстати, я консультировался с местными, так сказать. Они тоже не в восторге от предстоящего визита, и будут помогать нам в реализации нашего плана.

— А чем они могут помочь?

— Ну, как тебе получше пояснить? Ведь для этого спектакля нужно много весёлых девиц и туповатых деревенских парней, а где мы их возьмём? Нашего далёкого предка они встречали в виде английского лорда, а для этих… гостей мы попросим их принять немного другие обличья.

* * *

…Сообщение от местного правительства поступило за три часа до истечения срока ультиматума. В обширном послании сообщалось, что правительство с радостью ждёт гостей с далёкой Родины-Земли, среди местных юношей наблюдается небывалый подъём и желание записаться добровольцами, а несколько территорий оспаривают честь постройки у себя первой военной базы.

Задержку ответа они объяснили тем, что как такового центрального правительства у них нет, и они долго думали, кто может взять на себя такую ответственность, потом собирали этих людей в столице — принимать решение. Да и запустить древний радиопередатчик тоже удалось не сразу.

Всё понятно. Маленькая колония выбрала меньшее из двух зол. Лучше пусть построят базу, завербуют несколько сотен юношей, но не тронут остальных жителей. Сопротивляться военному крейсеру силами необученных новобранцев с допотопными пулемётами равнялось самоубийству.

В конце послания аборигены запрашивали, привиты ли члены экипажа от синей лихорадки. Корабельный доктор, тощий очкастый Сэм Келлер, ничего об этой болезни не знал, но повода для тревоги не видел: у парней есть Универсальная Прививка, ограждающая от любых вирусов. Вновь завербованных тоже привьют, а до безопасности остальных им дела нет.

— Ну, что ж, может оно и к лучшему! — сказал сам себе полковник, оставшись в одиночестве. — За каждого новобранца платят хорошие деньги, за договор о военной базе — тем более. Трофеи в этой дыре, в случае захвата — ничтожны, а здесь получается реальный куш. Конечно, парни будут недовольны, что им не дали размяться… — Полковник задумчиво повертел в руках стопку виски, которую собирался выпить перед сном, — но, с другой стороны, кто им помешает вовсю оторваться в увольнении с местными девчонками? Не эти же тюфяки-аборигены!

Хопкинс довольно крякнул, опрокидывая в рот свой «ночной колпак», и вскоре быстро уснул, безмятежно улыбаясь.

* * *

…Вначале десантники были недовольны. Вместо большого города с множеством весёлых, шумных ресторанов, они попали в небольшой городишко с несколькими цивилизованными улицами и двумя-тремя забегаловками. Но вскоре недовольство исчезло. Местное виски было весьма неплохим, продавали его по смехотворной цене и в любых количествах. Обычно эти забегаловки пустовали, но стоило появиться десантникам, как подходили местные ребята, угощали виски, с уважением разглядывали военную форму, слушали, раскрыв рот, армейские байки, и не обижались на грубоватые шутки солдат.

Через полчаса обязательно появлялись девчонки — смазливые, весёлые, не гордые — словно на одно лицо. Они заливисто хохотали, садились десантникам на колени и не торопились убирать со своих бёдер их горячие, истосковавшиеся по женскому телу, руки.

Аборигены при этом подхихикивали, пили вместе с парнями, но никогда не пытались вступить в спор за девиц. А те, не обращая на своих никакого внимания, охотно шли с десантниками в маленькие комнатки, где дарили им любовь, ничего не требуя взамен.

На вербовочные пункты стояла очередь местных парней — одинаково неуклюжих, по-крестьянски неторопливых и неповоротливых. Их регистрировали, давали подписать контракт на десять лет, вручали «Памятку защитника Демократии» и отпускали по домам до старта, назначенного на конец месяца. Полковник Хопкинс мудро рассудил, что при таком энтузиазме завербованные никуда не денутся, а положенные им пайки можно сэкономить и сбыть потом за полцены в ближайшем космопорту.

Договора о строительстве двух новых военных баз в разных концах обитаемых земель на этой планете были подписаны с правительством буквально на днях. Полковник отправил рапорт командующему, получил от него благодарность и тонкий намёк на генеральские звёздочки. На радостях в этот вечер будущий генерал-майор Хопкинс не ограничился одним «ночным колпаком», а выдул больше полбутылки виски.

* * *

Эта троица приходила сюда не впервые. Вначале здесь появился капрал Джо Уиттер — высокий, худой, молчаливый. Затем рядовой Стив Биркин — широкоплечий коренастый балагур. Последним к их компании присоединился лейтенант Хью Джадсон — невысокий шатен с грустными глазами. Они не любили наливаться дешёвым виски и наслаждаться доступными девицами, похожими на резиновых кукол.

Им нравилось сидеть на веранде небольшой загородной харчевни, выпивать немного, но хорошего виски, пробовать необычные блюда, которые здесь подавали и беседовать с местными парнями, непохожими на тех, что заполняли столичные забегаловки: трусливых, туповатых и неотличимых друг от друга.

Начальство спокойно отпускало людей в увольнения: никаких конфликтов с местными не возникало, так что пускай ребята расслабляются. Потом начнётся служба, дежурства, боевые вылеты, военные операции на других планетах, не таких сговорчивых, как эта. Поэтому сдружившаяся тройка проводила здесь так много времени.

Вскоре к их столику, помимо парней, стали подсаживаться девушки. Они тоже разительно отличались от одинаковых стандартно-модельных блондинок из городских ресторанов. Среди них встречались высокие, миниатюрные, рыженькие, темноволосые, озорные, задумчивые — разные. Впрочем, было у них и нечто общее: несмотря на открытость и лёгкость в общении, никому бы и в голову не пришло попробовать положить руку им на бедро, или посадить к себе на колени.

Ухаживание за девушками было деликатным и ненавязчивым, на уровне взглядов, улыбок и лёгких, почти незаметных прикосновений. В местной колонии царил здоровый дух патриархальной деревенской жизни: никто не напивался, не буянил, не выяснял отношения. Парни, чтоб дать выход молодой силе, которую не могла истощить ежедневная работа, устраивали соревнования по футболу, борьбе, плаванию.

Тройка десантников охотно принимала участие в этих забавах и вскоре к ним стали относиться, как к своим: принимали в общие разговоры, могли отвесить дружеского тумака, не ревновали девушек, кокетничавших с чужаками.

В этот день они впервые заговорили о том, что давно волновало каждого, но не говорилось вслух. Но послезавтра — старт, и сегодня было чуть больше выпито виски, чуть более волшебной казалась погода, чуть более ласковыми взгляды девушек, с которыми ребята успели подружиться. Через дорогу от харчевни начинались поля с колосившейся пшеницей, сады наливались местными плодами, похожими на яблоки, вдали мычали безрогие здешние коровы. За столом сидела не только молодёжь, но и более взрослые мужчины, даже несколько стариков.

— Ну, что, друзья, — спросил один из них, высокий, с морщинистым лицом и пронзительными голубыми глазами, — послезавтра — в полёт? Надоело, наверное, тут дурака валять?

— Нет-нет! — пылко воскликнул Стив, — Вовсе не надоело, мы бы ещё здесь остались, — при этом он невольно посмотрел на маленькую темноволосую девушку, смущённо при этом улыбнувшуюся.

— Ну, так что за вопрос? — старик смотрел на парня строго, без улыбки, — Подайте рапорт, чтоб вас перевели в охрану базы, которую начнут строить в следующем году, вот и будете здесь! Как раз на этом месте пройдёт её граница.

— А как же всё это? — Джо Уиттер повёл рукой в сторону полей и садов, невысоких домиков.

— А это всё снесут, — спокойно сказал старик, — построят казармы, полигон, завезут концентраты. Ну, ты же лучше меня это знаешь. Идёт война за Демократию, и в этой войне сантиментам нет места!

— Я не хочу больше воевать за Демократию! — вдруг выпалил Стив, — Нас всегда убеждали, что лучше, чем Демократия, ничего нет, поэтому мы и должны нести её другим народам. Но я не хочу, чтобы здесь построили военную базу, уничтожили поля и…

— … и определили местных ребят, твоих друзей, в казармы, а девчонку, которая тебе нравится — в солдатский бордель? — закончил старик.

Десантник только кивнул. Старик внимательно посмотрел на него и спокойно сказал:

— Ты знаешь, парень, нам ведь этого тоже совсем не хочется!

* * *

— Как идёт подготовка к старту?

— Отлично, сэр! Новобранцы в полном составе поднялись на борт и разместились в отсеках.

— Какая у них обстановка? Настроение?

— Прекрасно, сэр! Парни довольны, хотят немедленно лететь воевать!

— Хм-м… Довольно странно, вам не кажется? Нечасто встречается подобный энтузиазм, верно? Обычно приходится применять угрозы, наказания. Почему такое, лейтенант? — полковник смотрел исподлобья, постукивая пальцами по столу.

— Я думаю, сэр, из-за скуки. Это же очень скучная планета. Что они видели в жизни? Работа в поле, патриархальные нравы, никакого разнообразия. А тут — возможность повидать мир, проявить себя, заработать денег… — у адъютанта не было никаких сомнений.

— Ладно, как бы там ни было, мы здесь отлично поработали. Из увольнений все вернулись?

— Почти все, сэр, ещё четверо вернутся завтра.

— Отлично, тогда послезавтра — старт! Да, и передайте доктору мой приказ: как можно скорее сделать всем этим новобранцам Универсальную Прививку.

— Есть, сэр! Разрешите идти? — адъютант лихо щёлкнул каблуками.

— Да-да, идите! — задумчиво пробурчал полковник.

* * *

…Доктор ворвался в каюту Хопкинса без стука и сразу заявил дрожащим голосом:

— Сэр, в пятом кубрике у новобранцев четыре трупа!

— Что? — полковник сразу забыл о нарушении доктором дисциплины. — Что там произошло? Драка?

— Не знаю, сэр! Я сразу побежал к вам…

— Выясните и доложите, чёрт вас возьми! — кулак полковника ударил по столу.

Не успел доктор Келлер вылететь из каюты, как в дверь постучали, и вошедший офицер доложил о трёх мертвецах во втором кубрике. Полковник бросился к экранам видеонаблюдения. Сразу на нескольких из них он увидел скорченные тела новобранцев с застывшими гримасами боли на лицах. Одни лежали на своих койках, другие на полу. Один парень выполз в коридор и лежал у входа. Полковника бросило в холодный пот.

— Что здесь происходит? — вымолвил он непослушными губами.

— Сэр, я боюсь, что это… простите, но похоже на эту самую… — доктор замялся, — синюю лихорадку.

— Почему же вы не сделали им Универсальную Прививку, идиот?!

— Я не успел, сэр! Как только получил ваш приказ, сразу пошёл в пятый кубрик, он ближе всего, а там они уже лежат…

— Но почему… почему, — полковник Хопкинс в ярости сломал карандаш, попавшийся под руку, — почему они заболели? Ведь этот придурок, бургомистр, или как его… он же говорил, что случаев синей лихорадки не было уже больше ста лет!

— Наверное, сэр, потому, что вирус этой лихорадки есть на корабле, у наших парней. Он не мог активизироваться под действием Универсальной Прививки, но перекинулся на незащищённых ею туземцев…

— Значит, для нас она не опасна? — перебил его полковник.

— Как сказать, сэр. Пока трупы не начали разлагаться — не опасна. Но через два-три часа тела начнут синеть, резко ускорится процесс гниения и вирус перейдёт в активную стадию. Тогда, боюсь, даже Универсальная Прививка не поможет… Конечно, возможно, что выживет часть экипажа с природным иммунитетом, именно так и выжила их цивилизация много лет назад, я читал об этом в их библиотеке…

— Что нам нужно делать? — резко прервал разглагольствования Келлера полковник.

— Как можно быстрее избавиться от тел! Лучше всего — выжечь всё огнемётами, все помещения, где были новобранцы! Эта зараза не переносит высокой температуры. К счастью, их кубрики располагаются в стороне от остальных служб корабля…

— Огнемётному взводу готовность номер один! — полковник Хопкинс проявил недюженную быстроту реакции, — Мы стартуем немедленно. Лейтенант Дестер! Сразу после работы огнемётчиков, задраить все люки, ведущие в отсек новобранцев! Залить все щели свинцом, забетонировать и заминировать! Никому не подходить к ним ближе, чем на сто футов!

— Простите, сэр, но там на планете, четверо наших парней, они в увольнении, мы же не можем…

— Можем, Дестер, ещё как можем! Подготовьте приказ: тем четверым — все надлежащие почести. Письма родственникам, награды, пособия — всё, что положено героям, погибшим смертью храбрых в борьбе за Галактическую Демократию. Планету внести во Всегалактический Чёрный Список, чтоб сюда никто не совался. Конечно, лучше всего было бы взорвать её к чертям с помощью аннигиляционной бомбы, но у нас таких бомб нет, а Космическая Лига удавится, но не выделит на это средства. Так что пусть они сами дохнут там от своей синей лихорадки! А мы отправляемся на карантин, — он вздохнул, вспомнив несостоявшиеся генеральские звёздочки, и добавил:

— Это война, джентльмены!

***

Маленькая темноволосая девушка, никого не стесняясь, повисла на шее у рядового Биркина, который прижимал её к себе и что-то ласково говорил вполголоса.

У рыженькой хохотушки и капрала Джо Уиттера всё ещё только начиналось, поэтому они ограничивались радостными взглядами и улыбками.

Крейсер давно растаял в небе, оставив после себя только круг выжженной земли.

— Ну, ты понял, наконец, почему я так тащил тебя за собой в это увольнение? — воскликнул Джо, обнимая своего всё ещё не понимающего товарища. — Не мог же я оставить друга в этом болоте!

— Но у меня там… Постойте, я же копил деньги, хотел после службы купить домик, жениться… Мои накопления, больше десяти тысяч…

Старик взял его за плечо, повернул в сторону колосящихся полей, цветущих садов, аккуратных домиков и смеющихся девушек:

— Вот они, твои накопления! Здесь не тысячи, здесь миллионы, миллиарды… Я думаю, парень, что тебе крупно повезло!

Июнь — июль 2014

Записки Исполнителя

Действие рассказа происходит в недалёком будущем, в вымышленной стране. Автор настоятельно просит не проводит никаких исторических параллелей и сравнений.

10 октября 28 г. э. н. д. (Эры Новой Демократии).

Хорошо, что вчера послушал свою и пошёл на день рождения к её подруге, хоть никакого настроения не было. Благо, на подарок не пришлось тратиться — вспомнили про ароматический светильник, подаренный нам в прошлом году.

Посидели, выпили, поговорили, познакомились с подругиным сожителем — упакован мужик нормально, видно, что не бедствует. Пока дамы на кухне о своём трещали, мы с ним в комнате водочкой баловались, под бутерброды с сырокопчёной колбаской (живут же люди!). Ну, слово за слово, я и рассказал ему, что третий месяц без работы, на старой сократили, а новую найти не могу.

Диплом мой никому не нужен, блатные места — только по хорошему знакомству, всё, что могут предложть — неквалифицированный труд за полторы-две тысячи монет в месяц, а коммуналка одна около двух тысяч! В газете тоже ничего хорошего, сплошные агентства, где нужно заплатить кучу денег, чтоб получить телефон работодателя. А когда звонишь туда — этой вакансии давно нет, или условия совсем не те! В армию записаться, контрактником? Страшно. Там убить могут.

Мужик посочувствовал с улыбкой, потом мы ещё выпили, и пошёл разговор о политике, о врагах демократии. Тут он как-то вскользь спрашивает, а мог бы я сам лично уничтожить этого врага, мешающего нам хорошо жить?

А я уже хорошо поддатый был, говорю, как думаю — убил бы, и рука не дрогнула! Особенно, если после этого хорошую работу найду. Он усмехнулся как-то особенно, взял клочок бумаги и написал телефон и своё имя. Позвонишь, говорит, завтра, сошлёшься на меня, я там работаю. Если подойдёшь, будешь хорошо зарабатывать!

11 октября 28 г.

Позвонил по этому телефону ближе к обеду, когда голова немного прошла. Ответила девушка, очевидно секретарь. Записала меня на собеседование на завтра, на десять часов. Посмотрел я по карте, что это за адрес — ничего не понятно, офисный центр и всё. Ладно, поеду, так и так терять нечего.

13 октября 28 г.

Я больше не безработный, я — Государственный Исполнитель! Надо же — официальное оформление, соцпакет. А зарплата… Даже не верится! Двести монет за один акт! Это около двух часов с подготовкой, исполнением и отчётом. Так что в день можно три-четыре раза отработать. Платят за каждый выполненный акт, причём платят сразу! Закончил дело и через час на карточке уже двести монет! Красота!

16 октября 28 г.

Завтра — мой первый акт! И, конечно, первая зарплата. Надо расслабиться, выспаться, как следует, но мне не до сна. Пока меня учили, да всё показывали, я переживал как-то абстрактно, а вот теперь вдруг стало страшно. Да, акт совсем несложный. Я даже не увижу того, кто сидит на стуле. Просто зайду в закрытую будку, возьмусь за рычаг и, когда загорится красная лампочка, опущу его вниз. Всё! Остальное сделает электрический ток.

Но ведь всё равно, как ни крути, а я должен убить человека! Пусть я не увижу его, до акта — живого, после акта — мёртвого, он не будет смотреть мне в глаза, кричать, умолять о пощаде… Нет, всё же это — ужасно! Может, отказаться? А дальше что? На эти двести монет можно в супермаркете накупить продуктов на пару дней. А потом будут ещё акты, ещё зарплаты.

И всего-то дел — опустить рычаг! А на стуле ведь не просто человек, это враг! Из-за которого я не мог найти работу и бедствовал! Этих врагов с каждым днём всё больше, их ловят, допрашивают, судят и приговаривают к актам. А такие, как я — помогают их уничтожать, а, значит, вносят свой вклад в дело Свободы и Демократии.

Ну, хватит истерить! Сейчас достану НЗ, приму сто грамм для успокоения нервов. Больше нельзя, а соточка — самое то будет. О, похорошело сразу! Всё, теперь — спать!

17 октября 28 г.

Ну, как говорится, с почином! Действительно, ничего страшного. Конечно, мандраж с утра был конкретный. Но взял себя в руки, собрался, сосредоточился. Вышел из дому пораньше, прошёлся пешком, развеялся. Прибыл на место вовремя, даже чуть раньше. Встретил меня старший смены, спросил, всё ли в порядке, готов ли я?

Затем усадил за стол, дал на подпись бумаги: инструктаж по технике безопасности, подписка о неразглашении, должностная инструкция. Ещё получил бланк отчёта о выполненной работе, его надо будет заполнить потом. Оказывается, нужно обязательно зафиксировать все данные: силу тока, напряжение, время начала и окончания, внести эти данные в отчёт.

Ну, надо, так надо. Пока шли со старшим к месту акта, опять начал нервничать, но попытался задавить мандраж мыслями о высокой зарплате, да о том, как кроме продуктов куплю бутылку хорошей водки, и напьюсь сегодня! А ещё успокаивала мысль, что там на стуле — враг. Пришли, завёл он меня в маленькую будочку без окон. На стене — рубильник, над ним красная лампочка. Крохотный столик для бумаг, приборы: амперметр, вольтметр, часы.

Всё произошло на редкость обыденно: через пару минут загорелась лампочка, я дёрнул рычаг. Никаких криков там, возни, грохота. Снял показания, записал. Появился старший, вывел меня наружу, привёл в какую-то комнату, сказал заполнять отчёт. Заполнил, подписал, он посмотрел, кивнул: «Порядок, сегодня можешь отдыхать». Всё оказалось проще, чем я думал.

17 декабря 28 г.

Прошло два месяца, как я работаю Исполнителем. С улыбкой вспоминаю первые дни — страхи, сомнения, опасения. Ничего особенного — работа, как работа. Получил задание, расписался, дёрнул рычаг, снял показания, сдал отчёт, и всё — беги к банкомату. Впрочем, я теперь сразу деньги не снимаю, пусть лежат. Продуктов закупили достаточно, с коммуналкой рассчитались, пора думать о более серьёзных покупках.

Сегодня наконец-то намекнул своей, кем я работаю. До этого ссылался на подписку о неразглашении, не хотел её пугать. Зря боялся! Она отнеслась к этому философски — работа денежная, я при этом жизнью не рискую, график свободный. Что ещё надо?

А я вдруг подумал: хорошо, что мне только рычагом дёргать, а вот раньше Исполнители сами и вешали, и головы рубили. Ужас! Вот этого я бы точно не смог! Это же как — в глаза смотреть, своими руками убивать… Нет-нет, у меня работа интеллигентная: рычаг вниз — двести монет на карточку. Ещё раз вниз — ещё двести! Главное — чётко все делать и бланки с отчётами заполнять без ошибок. Портачить нельзя, такую работу потерять — представить страшно!

20 декабря 28 г.

Сегодня вызвал меня начальник отдела. Я думал, накосячил где-то, ругать будет. А он наоборот, похвалил, сказал, что я стараюсь, не отлыниваю: вон, сколько уже актов провёл, и все без замечаний! Не пора ли более серьёзным делом заняться? Да и зарплату надо повышать, что такое двести монет, когда можно по триста за акт получать! Ну, я конечно, в стойку: что делать нужно? Оказалось — гильотина. Ну, вроде аналогично, тоже за рычаг себе дёргай, и все дела. Только тут не электричество, а нож. Я сначала согласился, с радостью даже, а когда меня старший повёл рабочее место показывать, да объяснять что к чему, струхнул я маленько.

Оказывается, тут в будочке не спрячешься: надо стоять возле гильотины, следить за подручными, чтобы правильно уложили этого… ну, клиента, что ли. Зафиксировать верхнюю колодку у него на шее, а потом уже дёрнуть рычаг прямо возле этой самой гильотины.

Нехорошо мне стало. Раньше-то как я работал? Клиента не видишь, всё происходит за стенкой, при этом никакой тебе крови, отрубленных голов и прочей мерзости. Я же говорил — интеллигентная работа. А здесь средневековье какое-то! И самое неприятное — клиента ведут к гильотине у тебя на глазах! А вдруг он истерику закатит, вырываться начнёт? Как ему тогда голову рубить? Я же не садист какой, просто работаю исполнителем, а тут такая нервотрёпка! И добавка — всего-то сто монет! Не хочу я, мне так хорошо было при электрическом стуле! Вот уж, верно — жадность фраера сгубила!

24 декабря 28 г.

Ночью почти не спал: мучили кошмары. Сегодня не выспался, пошёл на работу с больной головой. Нужно провести последний акт на электрическом стуле, а завтра, после обеда первое гильотинирование. Как хорошо, аккуратно, культурно было работать, привычно всё, и будочка уже, как родная: так нет, денег ему мало!

С досады зашёл в ближайший бар, заказал водки — а что, теперь могу себе позволить! Думаю, надо сегодня выпить, страхи перебороть, благо завтра на работу к обеду, успею отоспаться. Тут ко мне за столик подсел тот самый мужик, который меня сюда сосватал. Он здесь давно работает, старшим исполнителем! Разговорились, я ещё водочки заказал, вроде как в благодарность, что сосватал. Ну, и поведал ему о своих страхах. Ох, и смеялся же он! А потом порассказал мне кой-чего, в тайны, так сказать, посвятил — я только водку успевал заказывать, не скупясь: за такую информацию платить не жалко!

Оказывается, в нашем Департаменте столько этих актов проводится… Ведь такой Департамент на всю нашу Независимую Страну один, в Столице. И электростул с гильотиной (на жаргоне исполнителей «детский сад») — это только первые ступени, для мелких хулиганов, как он выразился. Те, кто там работают, называются «дошколятами» — работа простая, спокойная, зарплата копеечная. Можно, конечно, всю жизнь там проторчать и без особой нервотрёпки мутузить клиентов электричеством да рубить им головы.

Но настоящей карьеры там не сделаешь и денег не заработаешь. И если я хочу серьёзными вещами заниматься, то нужно быстрее всю эту ерунду заканчивать, и переходить к настоящему делу — комплексным актам. Что это такое? О, это разговор не на полчаса — давай-ка, иди, отсыпайся, чтоб завтра быть в форме. И не мандражируй перед актом, увидишь — ничего страшного! А через пару дней встретимся, ещё поговорим! Тебя шеф не зря тянет, нервы у тебя крепкие, предрассудков вроде нет, далеко пойдёшь, бабло будешь лопатой загребать!

Да уж, бабло — это неплохо! Ладно, надо домой — отсыпаться. Что ж это за комплексные акты такие?

25 декабря 28 г.

Прав был мужик этот — ничего страшного! Опять куча бумаг, отчётов. Пришло время, завели меня в комнату без окон, со светильниками на стенах. Подошёл я к гильотине, осмотрел всё, вроде порядок. Дал сигнал помощникам, гляжу, ведут клиента. Руки у того за спиной скованы, рубаха белая, с открытым воротом, на глазах — повязка (с повязкой это они хорошо придумали!). Ведут его быстро, почти несут. Он ничего, не бухтит, не вырывается, только бормочет что-то бессвязно — молится, что ли?

Те его на стол быстренько уложили, специальными зажимами зафиксировали. Я верхнюю колодку на шею опустил, закрепил и — сразу за рычаг. Тут никаких лампочек не предусмотрено, сам решаю, когда чего нажать. Рычаг опустил — и в сторону, чтоб не запачкаться. Ну, там, надо сказать, всё продумано: нож упал, лязгнул, голова — в специальную коробку, а стол автоматически опрокинулся, зажимы отстегнулись, тело в люк открывшийся упало. Несколько секунд буквально. Честно сказать, когда голова в коробку плюхнулась, мне чуть тошно стало. А в остальном… Ненамного сложнее, чем стульчик!

Вот интересно, сколько же за эти комплексные акты платят? Там, наверное, не так всё просто…

28 декабря 28 г.

Ух, хорошо вчера посидели! Мне премию к Новому году выдали — пятьсот монет! Я и пригласил в бар того мужика — старшего исполнителя, «крёстного» моего, ещё пару таких, как он корифеев — чтоб научили уму-разуму.

Да, есть, о чём подумать! То, чем я до сих пор занимался, и впрямь, детский сад. Ещё одна ступень — виселица, а там уже начинается такое… Хотя и виселица — это всё равно посложнее будет: там уже ты с клиентом непосредственно работаешь, сам ему петельку на шею надеваешь, сам потом табуретку выбиваешь — никакой автоматики, ручная, понимаешь, работа! Да ещё рассчитать нужно длину верёвки, да узел правильно завязать, да на шее у клиента его как следует расположить — целая наука! Там сразу на исполнение не назначают, нужно учёбу пройти, недельные курсы. Ну и оплата уже весомая — полкосаря, пятьсот монет за акт.

Но это всё не так страшно. Вот дальше начинаются серьёзные вещи… Уже — никаких повязок на глаза, рычагов, табуреток и прочей ерунды. В ход идут растяжки, жаровни, клещи, иголки, свёрла, плети с колючками. Тут надо с клиентом работать в полном, так сказать, контакте, и чётко исполнять цель акта — когда добиться признания, когда просто подержать клиента «на болевом пороге», чтоб сговорчивее стал, когда «оприходовать», но с максимальным эффектом, чтоб не сразу, значит, «отлетел».

Это, если предложат, надо уже не неделю, а месяца два спецкурсы посещать, учиться премудрости исполнительской. Потом поучаствовать в качестве помощника, дальше уже начинать самостоятельно работать, но под присмотром. А уж потом только лично проводить акты. Но! Оплаты там идут уже совсем по другим ставкам! Тысячи, десятки тысяч монет. Государственные льготы и пособия, спецпайки, служебный автомобиль.

Поговорили мы о делах, а затем просто посидели, потрепались под водочку о рыбалке, о футболе, о бабах. Всё, как положено. Надо с этими мужиками и дальше контакт держать. Хватит прозябать в нищете, толкаться в середняках, здесь можно выйти в большие люди.

Ну всё, пора расходиться! Такси!

21 марта 29 г.

Всё идёт по накатанной колее. Месяц назад окончил курсы по работе на виселице. Интересная наука! Я раньше думал, что просто берёшь верёвку, скручиваешь из неё петлю, накидываешь клиенту на шею, табуретку выдёргиваешь — и все дела. Ан нет! Тут надо и длину этой верёвки рассчитать, в зависимости от веса клиента, и узел правильно завязать, и… ещё куча всяких премудростей. Но — ничего, всему научился, и так ловко провёл первые акты, что снова премии удостоился, на этот раз целую тысячу огрёб!

И параллельно с этими всеми делами, начал ходить на курсы повышения квалификации — серьёзные курсы, не чета всей нынешней работе. Вот где университеты: там и основы анатомии, и психологии, ну и, конечно, практика.

А на работе сегодня казус произошёл: клиентом баба оказалась. Довольно молодая, но уже террористка — против демократии выступала, хотела Правительство свергнуть. Ну, с такими у нас разговор короткий. Правда, короткий разговор в трибунале был, а вот мне пришлось повозиться!

Как потащили её к перекладине, как давай она вырываться, орать — уши заложило! Там помощниками два амбала были, не могут удержать, и всё! Я, пока помощь подоспела, тоже к ней кинулся — она, словно змея вертится, не даётся, визжит без остановки. Тут ещё двое охранников подбежали, еле-еле её скрутили, к петле поволокли. А она головой крутит, не даёт петлю надеть. Ну, в общем, оприходовали её, но нервов это стоило! Да ещё и синяков наполучали, так она, гадюка, ногами молотила. Хуже нету мороки — с бабами дело иметь!

26 марта 29 г.

Интересную вещь заметил. После того, как я ту бабу повесил, моя стала меня побаиваться. Я ей не рассказывал про это, вообще, не хрен ей подробности знать! Она и не спрашивает ничего, довольна тем, что мы теперь из бедности уверенно вылезли в зажиточность, и выше поднимаемся! Я ей раньше на Восьмое марта что дарил? Вялый букетик, да какой-то парфюм дешёвый. А в этот раз она от меня серёжки с брюликами получила. Есть разница? Раньше мы жрали мясные обрезки, а сейчас она с базара парную говядину тащит. Приоделась, малому вещей накупила, планшет новый, айфон. Квартиру скоро надо будет сменить, в престижный район переехать.

Но раньше она просто восхищалась, радовалась, а теперь вижу — бояться стала. Понимает, кем я работаю! Она ведь опасается, что начну ей припоминать, как она меня пилила в годы безденежья, бить её стану. Нужна ты мне! Пока в доме порядок, пока ты у меня боишься слово поперёк вякнуть, я тебя не трону. Но ежели чего… Проведу показательный акт по устрашению, так, для разминки, и всё. Надолго заткнёшься.

Ладно-ладно, это я так, с устатку фантазирую. Пока не за что тебя актировать… Жаркое отлично приготовила, и бутылку пива холодного поставила на стол, в доме порядок, не за что тебя наказывать. Ну, разве что, ночью, ха-ха, на супружеской кровати!

10 июля 29 г.

Позади курсы, стажировка, теперь я самостоятельно любой акт могу провести. Шеф, когда присутствовал на моём первом «сольном выступлении», так и сказал: «Тут контролировать нечего. Ещё месяц-два, и можно категорию старшего давать. Наш золотой фонд!»

15 октября 29 г

Сегодня юбилей. Ровно год моей работы в Департаменте. Мне присвоили категорию старшего исполнителя, выписали премию. Вечером я даю банкет в «Золотой Лилии». Столы по высшему разряду, культурная программа — всё, как положено. Все коллеги будут, и начальство тоже. Сам директор Департамента обещал быть! Я сюрприз ему приготовил: пригласил самого Кики Анджелу! Господин директор, я разведал, от его пения тащится. Конечно, денег это стоило — не передать, но я теперь могу себе позволить.

С улыбкой вспоминаю свои метания год назад: как бы клиента не увидеть, да как же раньше могли головы рубить или вешать, а что делать, если оно вопить начнёт или пощады просить? Хорошо, что я быстро все эти интеллигентские позывы в себе подавил. И теперь я — Старший Государственный Исполнитель! Будущее моё ясно и чётко. Я ещё молод, но уже кое-чего достиг. И впереди — должности начальника отдела, заместителя директора, а там…

О, в вестибюле ресторана возникло движение, это прибыл господин директор. Я иду навстречу, широко улыбаясь и впитывая в себя его ответную улыбку, немного снисходительную, как и положено для младшего коллеги, но вполне доброжелательную. Его ладонь тянется ко мне для рукопожатия, я в ответ протягиваю свою, и чуть не отдёргиваю назад: весь рукав моего нового костюма запачкан чем-то алым. Я с ужасом вижу такие же алые пятна и на директорском костюме, и на руках, лицах, одежде моих коллег, тоже высыпавших навстречу шефу.

Почему, откуда здесь кровь? Ещё секунда, и начнётся паника… но в эту минуту я понимаю, что просто зазвучали первые аккорды знаменитого хита Кики Анджелы «Алое одиночество». А вот и сам Кики, слегка небритый, в коротком платье, томно стонет в микрофон, чуть не облизывая его, и мощные прожекторы выбрасывают в холл ярко-алые сполохи, создающие настроение… У директора на лице растроганная улыбка, он, похоже, не ограничится сухим рукопожатием, а кинется меня обнимать. Я довольно улыбаюсь:

— Здравствуйте, господин директор!

Июль 2014

«Театр и мир»

«Все может произойти, все возможное вероятно.

На крошечном островке реальности воображение прядёт

свою пряжу и ткёт новые узоры. Сквозь внешний

бытовой слой просвечивает иной, таинственный и

загадочный пласт реальности…»

Август Стриндберг

(финальная фраза из фильма Ингмара Бергмана «Фанни и Александр»)

— Эге-гей, публика почтенная, полупочтенная и так себе просто! Мимо не проходите, в наш балаган загляните! За медную четвертинку увидите чудесную картинку! За бронзовую полушку поглядите пьесу — не безделушку! А за серебряный грош к нам и графский повар вхож! Довольно вам тешить брюхо, у нас потеха для глаза и уха: не стоят сокровищ этого мира представления по пьесе сэра Уильяма Шекспира! Безумства любви и шпаги, яда и стилета в невероятной тр-ррагедии «Ромео и Джульетта»!

Зазывала прыгал, жестикулировал, хохотал, скликая публику в ярко раскрашенный полотняный балаган, расположившийся на ярмарочной площади. Одетый в разноцветное трико и шутовской колпак с бубенчиками, он закрывал лицо трагической белой маской с опущенными уголками рта и нарисованной крупной слезой, вытекающей из левого глаза.

Почтенная, полупочтенная и всякая другая публика довольно охотно тянулась к балагану, были тут и оборванцы, и народ почище, мастеровые, деревенские гуляки, ремесленники, служанки. Важно прошествовал богатый купчишка, с расфуфыренной женой и двумя дочками — юными девицами, скромно потупившими взгляд, однако изредка стреляющими глазками по группкам молодых парней, нарочито не обращающих на них никакого внимания.

— Нет, ну это ужасно, Донатий! Просто какое-то издевательство! Трагедия Шекспира в балагане на ярмарочной площади! Ну что ты молчишь, несносный! Неужели тебя это не возмущает?

— О, да, моя госпожа! Это действительно ужасно! Бродячие комедианты посмели играть трагедию Шекспира, безумцы! Святотатцы! Может, прикажете их повесить? Одно слово — и наши бравые воины вмиг прекратят это безобразие…

— Донатий! Если я кого-то и прикажу повесить, так это тебя! Почему ты всё время надо мной смеёшься? Мне надоели твои шуточки! Я хочу говорить серьёзно!

— Но моя госпожа! — Благородный дворянин изобразил недоумение, затем наклонился к собеседнице и шёпотом произнёс: — Я серьёзен, как папский нунций на приёме у короля! Разве когда-нибудь даже в мыслях я мог посметь ослушаться вас? Только прикажите, и ваш верный Донатий тут же обнажит свою шпагу и заколет любого врага, или даже себя — как вам будет угодно!

— Хорошо, Донатий! Сейчас ты мне докажешь свою преданность! — его собеседница, совсем юная, гордая графиня Изабелла порывисто протянула руку в сторону разноцветного балагана. — Мы идём на представление сюда! И даже не смей возражать мне! — она сердито топнула изящной ножкой.

— Слушаю и повинуюсь, моя госпожа! — её спутник преувеличенно смиренно поклонился. В руке его появилась мелкая монетка, которую он подбросил невысоко на ладони. Тут же возле него образовалась стайка мальчишек-оборванцев.