Бесплатный фрагмент - Синестеты

Вступление

Уважаемый читатель, постарайся воспринять этот рассказ, как фантастическую историю, которая могла бы произойти в любой вымышленной вселенной. Не ищи в ней скрытых смыслов, сложных метафор, научно-популярных отсылок и религиозных образов. Вполне вероятно, автор о них даже не думал. В тексте будет много и всякого, честно обрати внимание на то, что заденет струны твоих эмоций более прочего, возможно, именно это поможет лучше узнать себя. Подумай, какого цвета, звука или запаха ты хочешь стать. И стань.

Рена. SUPERгерой

Рената смотрела телевизор. Странное дело, в этом году окружающий мир кажется очень маленьким. Внутри ее полупровинциального города тепло и уютно. И она точно знает, что секрет семейного счастья — Останкино, «Пикадор» — спелый кетчуп, а инопланетяне — просто фантастика. Рекламы было много. Очень много. И она казалась Ренате осколком будущего, которое могло не случиться. Но в котором очень хотелось жить. А вокруг таяла атмосфера пасмурного невзрачного вечера. Именно такие вечера в средней полосе с гордостью принято называть «лето».

Рена собиралась мигрировать в старшие классы школы. «Сегодня, — думала она про себя, — я самый ординарный из всех рядовых организмов на районе».

В этой девочке не содержалось чего-то выдающегося, зато чувствовалось много простоты и открытости к окружающему суровому миру.

В своей голове Рен, как и многим ее сверстникам, конечно, хотелось стать особенной. Поэтому время от времени она представляла, что умеет читать мысли или двигать взглядом предметы. Но самой большой мечтой было проснуться однажды утром супергероем. Не таким, чтобы кого-то обязательно спасать, а так, чтобы отличаться от толпы, носить крутой костюм и сиять во всех телевизорах страны. А если получится, то и ближнего зарубежья. Сражаться за добро и справедливость, нести возмездие во имя какой-нибудь экзопланеты, учиться в школе магии и волшебства и чтобы ни один одноклассник не посмел называть ее модным ругательством «отстой».

Воспитывалась Рен в традиционной постсоветской семье с достатком, недалеким от прожиточного минимума. Ее мама, продавец молочных продуктов, и дед, бывший инженер на авиастроительном заводе, всеми силами пытались всучить ей достойное образование.

У Рен на случай, если она забудет, что такое достойное образование, есть чёрный список профессий, в кого нельзя вырастать. Первым в списке значился дворник. Тут нельзя дать маху. Далее шли представители гуманитарных направлений — художники и актеры, фотографы и писатели, психологи и философы. Все это было непонятно, нестабильно и не укладывалось в известное представление о счастье.

Но выбор все же имелся. Во-первых, разрешено хотеть профессию нотариуса или бухгалтера — модно и недорого, во-вторых, всегда есть опция пойти в инженеры — это очень немодно, зато бесплатно. Ни первое, ни второе в подростковой душе особо не откликалось, хотелось же вырасти в супергероя. Но, как говорили в рекламе из телевизора: «Oй, ну надо так надо!» И Рен продолжала получать среднее образование в средней школе со средним упорством и интересом.

— Ты опоздаешь, Рен! — звучало где-то очень далеко и очень близко.

Рен открыла глаза. Сегодня у нее в планах есть два важных чекбокса: пройти медосмотр и подать заявление на получение паспорта. Последнее звучало особенно длинно, скучно и подразумевало столкновение с действительностью. Что такое столкновение с действительностью, Рен знала хорошо.

Душные очереди, в которых бабуля неприятным голосом громко и не всегда по делу требует справедливости. До жути голодные в своей циничности терапевты, пожирающие глазами коробку «Родных просторов», принесенную мамой Рен на очередной прием. Это бордовые женщины в регистратурах и болотные мужчины в форме у входа в посольство, желтоватые библиотекарши с хроническим бронхитом, синеватые ребята с тремя белыми полосками и черно-алыми когтистыми банками у подъезда и все остальные, серые, замешанные в ту самую действительность, с которой так не хотелось сталкиваться. И уж тем более спасать.

Первым в списке значился поход к окулисту. У Рен не наблюдалось особых проблем со зрением. Небольшое отклонение в -1,5 и легкий астигматизм не требовали решительных мер, но порой доставляли дискомфорт. Кабинет был светлый и на удивление чистый.

— Ш, б, м, н, к, ы, м, б, ш, ш, ы или к, сейчас… К, нет, м…

— Спасибо, правый глаз чуть лучше -1,25. Носите очки? — спросила доктор.

— Да, иногда. Те, что вы прописали в прошлом году. Еще чернику ем! Правда, редко… когда у мамы зарплата, но все равно, помогает же, — ответила Рен.

— Нужно больше уделять внимание глазам. Ухудшение незначительное, но оно есть. Любите стереограммы?

— Это как Фантомашки? — спросила Рен.

— Не буду загружать вам голову сложными терминами вроде диспаратности и триангуляции. Это что-то вроде дополнительной гимнастики для глаз. Смотрите на такие изображения, и усталость снимается. Рекомендую. Вот, кстати, есть у меня один экземпляр, можете взять на время.

Доктор протянула Рен небольшую книжку в мягком переплете, обложка которой была покрыта множеством хаотичных маленьких изображений, смысла и связи в которых абсолютно не прослеживалось.

По дороге в паспортный стол Рен забежала в киоск на автобусной остановке купить бутылку колы и двойной сникерс. Захваченные оказались съедены за мгновение. Любую еду Рен воспринимала как топливо. Есть топливо — есть движение. «Есть движение — есть жизнь», — думала она.

К безальтернативной очереди Рен подошла с пониманием и готовностью. Она спросила, кто последний, и встала у окна. Помещение казалось маленьким и полутемным, плотность напряжения на квадратный метр достигала максимальной отметки. Плиточный пол, желтые стены, одна, заполненная ожидающими людьми, лавочка и заветная, наглухо закрытая дверь. Рен стала изучать персонажей вокруг. Это ее маленькое хобби — наблюдать и искать общие поведенческие паттерны. Рен где-то слышала слово «бихевиоризм» и даже представляла, что понимает его значение, но на деле ей просто нравилось раскрашивать людей в разные цвета.

Вот стоит терракотовый пухлый иностранец в очках, он вроде пришел за какой-то визой. А рядом с ним пара зеленых женщин, они шепчутся, неприятно шипят и постоянно осматриваются. У другого окна пожилая пара с кипой бумаг и бледно-фиолетовым сыном, он нервничает, переживает и постоянно смотрит на часы. Еще оранжевый молодой человек, он был очень грустный, и это вносило некоторый диссонанс. Замкнула очередь мадам в розовом пиджаке с большими губами, сумкой и запросом.

Икебану завершал красноватый мужчина, открывающий изредка заветную дверь. Мужчина-проводник закипал. Это и понятно: на него сыпался весь гнев душной комнаты. Он стоически переносил все тяготы и лишения службы, но с каждым выходом становился немного краснее.

— А можно мэнэ сопросить толко? — без надежды пинговал Иностранец каждый раз, когда выходил Проводник.

— Ждите, вас позовут! У нас тут все с разными вопросами! — отзывался Проводник.

— Ой, ну хос-спади..третий час-с-с-с-с-с пош-ш-ш-шел, — шипела Зеленая женщина.

Рен решила немного отстраниться и взглянуть на книжку, которую дала ей Доктор. Она переходила от одной страницы к другой. Упражнение давалось ей легко. Бинокулярное зрение реально работало. Среди хаотичных рандомных принтов Рен свободно читала зашитые в них объемные образы. Она смотрела, смотрела… и вдруг перевела взгляд на приоткрывшуюся заветную дверь.

Рената в момент взбодрилась. Из двери что-то вытекало и сочилось. На вид странная подвижная биомасса грязного цвета с включениями чего-то бумажного и иногда блестящего.

— Рената Романова? — прервал голос Проводника.

— Я здесь!

— Проходите!

— Да ну, бред какой-то… — подумала Рен и устремилась в комнату.

Фаина

— Не-е-е-е-е-ет! Я не собираюсь выбрасывать это, ма-а-а-ам! Тут все нужное! Вот этот свитер счастливый! Я сдала в нем геометрию! — кричала рыжеволосая девочка с веснушками во все лицо.

— Ты говорила, алгебру.

— Да какая разница! Отдай! А вот это, вот это, мам, статуэтка маленького несчастного котика, ты только посмотри на его глаза, и журналы, и калейдоскоп! Ма-а-а-ам! — продолжала девочка. С каждой новой эмоцией волосы топорщились сильнее.

— Ладно, перебери ещё раз и оставь, что хочешь.

Девочка резко выхватила большую коробку с вещами у мамы из рук и с трудом утащила в свою комнату.

Фаина была не из тихих. Ее эмоциональности можно только позавидовать. Училась Фаина плохо. Да чего уж говорить, почти и не училась. Но подходила ко всем задачам с заметным старанием и немалым усердием. Если нужно выписать цитаты великих людей, она их выпишет, красиво, аккуратно и с любовью, но ни одной, конечно, не запомнит. Зато дорисует завитушки на полях.

С одноклассниками тоже беда: ужиться с таким характером сложно, легче немножко всех презирать и иногда жаловаться своей подруге Ренате, что учится на год старше.

Больше всего на свете Фая любила детали. Фигурки из киндер-сюрпризов, книги, коллекции марок, фишек, сумок громоздились на уходящих под самый потолок стеллажах в ее маленькой комнате с зелеными обоями.

Родители достаточно зарабатывали, чтобы все это великолепие перманентно пополнялось. А Фая при виде очередной чудесной вещицы начинала светиться и расплываться в широкой белозубой улыбке. Иногда вещи были аккуратно расставлены, а иногда валялись по углам, но это не играло роли, так как они у нее были. А где и как они были — совершенно не важно.

Фая ждала Ренату в гости. Та говорила про какие-то дела с паспортом. Раздался звонок, на пороге стояла Рен, в глазах читалось беспокойство.

— Нормально все? — спросила Фая

— В общем-то, да, хотя не совсем. Весь день мерещится какая-то дичь. Правда, не знаю, что это. Может, погода меняется…

— Какая погода! Волнуешься из-за старших классов. Авось да небось. Я вот не парилась бы вообще на твоем месте. Включаешь состояние невидимости, ты это умеешь, — Фая натянула на голову свой огромный желтый свитер и вытянула вперед руки, изображая то ли зомби, то ли неопознанный летающий объект.

— Не, тут другое. Будто я что-то знаю, но не могу пока сформулировать, что именно. Как со словом, вертится на языке, но никак не вспомнить. — Рен опять взглянула на обложку книги со стереограммами и резко перевела взгляд на полки с коллекциями Фаины. Ее зрачки расширились, а потом резко сузились.

— Чего? — нарушила тишину Фая. — Ты меня пугаешь… Слушай, может, чаю? Сейчас смастерю.

— Да, давай, — вздохнула Рен.

Фая ушла на кухню. Слышно, как она суетливо гремит посудой и включает воду. Рен облокотилась на спинку кресла, ей пришло в голову посмотреть на комнату тем же перекрестным взглядом, каким она смотрела сквозь стереокартинки. Комната немного расплывалась. И в один момент будто начала становиться живой. Полки, на которые падал зеленый рефлекс от обоев, начинали обрастать плесенью и местами ржавчиной. Эффект был едва заметный, но чем дольше Рен продолжала смотреть, тем тревожнее ей становилось.

— Эй! Готово! Малиновый, твой любимый! Пошли-пошли-пошли! — тараторила с кухни Фая, и Рен устремилась на ее зов.

Сирин

К слову о паспорте. Ренате так и не удалось за один подход разобраться со всеми документами. Оказалось, у нее нет второй копии свидетельства о рождении. Это означало только одно: нужно сталкиваться с действительностью еще раз.

Рен отложила это мероприятие на конец рабочего дня. Вечерело, она была не вполне уверена насчет приемных часов, но решила попытать удачу.

Входная дверь в здание открыта. Следовало подняться на третий этаж. В пустых лестничных проемах Рен никого не встретила, но это не смутило ее — все-таки конец дня. Тусклый свет сочился сквозь оконные разводы. Звук шагов отзывался громким эхом. Комната с заветной дверью находилась в конце длинного коридора.

«Странно, — подумала Рен, — тоже никого… Тем лучше, быстрее закончу».

Свет от одной из ламп немного вибрировал. Рен сфокусировалась на нем буквально на мгновение. Всего мгновение она смотрела словно сквозь коридор. Но этого хватило, чтобы в тусклом искусственном потоке фотонов различить страшный образ.

Она увидела гигантскую белую массу. Из этой массы сочилась какая-то мутная жидкость. Рен едва ли могла разобрать, где там голова. Девочку охватил страх. Она будто стала видеть то, что всегда находилось рядом, витало в воздухе, но теперь явилось в такой осязаемой и уродливой форме. Она сделала шаг назад и поняла, что жидкость очень напоминает клей, подошва еле оторвалась от пола. А тем временем монстр становился все ближе.

Рен уже могла разглядеть детали. Тело состояло из бумаги, вернее, из кипы бумаг. Видимо, поэтому чудище казалось таким белым. Клейкая липкая масса позволяла частям держаться вместе. Еще виднелись таблички «приемные часы», «обед», «закрыто», «перерыв 15 минут» и многое другое — скрепки, папки, файлы и печати. Ближе к середине туловища Рен заметила бейдж. На нем крупными Arial-буквами значилось «Бюрослава». На самом верху этой груды виднелись два горящих красных глаза.

Рен решила, что ей пора. Пора бежать со всех ног к выходу. И как можно быстрее. Но с каждым шагом клейкой жижи становилось все больше.

По колено в вязкой субстанции, Рен с трудом пробиралась лестнице. В какой-то момент она подумала: «Ну вот и все. Какая нелепая, бумажная смерть. Или я сплю? Да, конечно, я сплю! Что за фигня?»

Но проснуться никак не выходило. Когда масса достигла шеи и остались виднеться только две торчащие ладони и голова, Рен набрала побольше воздуха и нырнула. Она не очень понимала, что делать. Но в тот момент сомнений не было, нужно действовать именно так. Масса еще немного продвинулась вперед и замерла. Стало очень тихо. Лишь редкие звуки падающих капель нарушали немой вакуум. Так прошло несколько минут, а потом чудище содрогнулось. Что-то рвалось из него наружу. После трех нарастающих толчков в центре субстанции произошел взрыв, разметав часть бумаг. Пуля, вылетевшая из гущи монстра, переливалась ярко-голубым светом и парила в воздухе. Это сияла птица Сирин. С глазами Рен.

Сирин перемещалась очень быстро, открывая двери и впуская свет закатного солнца. Она подхватывала бумаги, прорываясь сквозь дрожащую и гудящую массу. Сирин летала из кабинета в кабинет, упорядочивая все нужное и выбрасывая все ненужное. Невероятным образом она точно знала, что и как делать. Движения были настолько стремительные, что казалось, будто она телепортируется из одной точки в другую. Чудище становилось меньше, а голубое сияние в коридоре усиливалось. Наконец Сирин добралась до бейджа. Она сорвала его, и взрывной волной оставшиеся бумаги разлетелись по своим местам. В воздухе под потолком парила человек-птица и худощавая женщина в очках и тускло-розовом костюме. Глаза женщины закрыты. В руках она сжимает красные корочки диплома и янтарную фигурку жирафа. От женщины тоже исходит небольшое сияние, но очень слабое, еле заметное.

Сирин почувствовала покалывание в руках, она подняла ладони и посмотрела на них. Пальцы ощутили что-то фарфоровое и холодное. Небольшое блюдце, на котором лежало маленькое аккуратное красное яблоко. Фрукт сделал оборот по кромке, в центре стали появляться изображения и образы. Они сопровождались приятным голосом. Не очень понятно, женский это голос или мужской, но после него жизнь Рен изменится. Она чувствовала, пути назад нет.

Яблоко, блюдце, Интропос

Ткань мироздания устроена так, что абсолютно все люди в ней рождаются с суперспособностями. Есть четыре основных и три промежуточных. Всего семь. Кроме того, возникают сложные гибриды. Каждый человек может проявить свою способность в любой момент жизни. Врожденно он получает предрасположенность только к одной из них, но при разных обстоятельствах и усилиях имеет право развить ЛЮБУЮ или даже несколько.

Привычная вселенная и мы — части одного существа Интропос, не путать с Янтропосом. Это существо, как и любой организм, растет и развивается. Сейчас оно находится в стадии бурного формирования. Можно считать его подростком. Мы, как клетки этого организма, маленькие создатели реальности, можем благоприятствовать его росту или, наоборот, тормозить. Любой энергообмен, переход из одного состояния в другое — это трудно, многие частицы нашей цивилизации сопротивляются. Потому столько людей бесцветны. Их называют монохромы. Они отдают свой цвет и сияние в пользу очагов воспалений, что заставляют все системы жизнеобеспечения страдать и корчиться от боли. С ними ты сталкиваешься каждый день.

Небольшая болезнь продолжает обеспечивать стабильный рост, заставляя эволюционировать организм. Однако переизбыток очагов, что объединяются в более мощные системы, влечет за собой необратимый процесс, после которого организм погибает и перезапускается. Наша задача — продолжать здоровое естественное развитие Интропоса, избавляя его от ран и ссадин, опухолей и поражений. Можно считать, что люди, грамотно проявившие способность, образуют иммунную систему или становятся стволовыми обновляющими клетками, позволяя делать процесс существования для всех живых существ приятным и безболезненным.

Со временем Интропос перезапустится, но это его естественное и повторяющееся состояние. Расти, разрастаться, а затем усыхать, сжиматься в точку и начинать сначала.

Проявившиеся получают сундук и блюдце, что у тебя в руках. В сундуке лежит способность и инструкция пользования. Очень часто кандидаты не любят читать инструкции и тратят свою полезную энергию, не подозревая, что таким образом создают лишь новые очаги поражений. Известные персонажи, которые выбросили мануал, — Кощей, Баба-яга, Иван-Дурак. Мы будем называть их просто — IDurak. Они, разумеется, также нужны организму, чтобы развиваться.

Очаги поражения выглядят как черные дыры с радужным ободком. Из этих очагов и появляются монстры. Мы называем их Лихо. Ты поймешь, насколько они разные и страшные по-своему. Внутри каждого Лиха находится ничего не подозревающий монохром или IDurak.

Твоя задача — искать очаги и уничтожать Лихо, освобождая того, кто внутри. Эти люди не вспомнят, что произошло, и будут винить тебя в своих бедах. Но у них все еще есть шанс проявиться. Мы не в силах им помочь. Наша цель — дать им время. Проявиться они могут только сами.

Каждая способность — поток из ощущений. У нее есть свой цвет, звук, запах, стихия. Каждый человек ощущает свою способность всем телом и однозначно определяет ее. С древних времен те, кто наиболее удачно проявляли свои способности, назывались именами персонажей низшей мифологии и героями былинного эпоса — ведьмы и русалки, колдуны и богатыри. На самом деле — обычные люди с ярким и цветным состоянием ума. Запустить процесс самостоятельно тяжело. Обычно это результат тяжелого потрясения, врожденного обстоятельства или неистовой работы над собой.

Если ты держишь в руках блюдце, значит, у тебя все получилось. Ты — птица Сирин. У тебя есть крылья, чтобы быстро переносить информацию, и острый ум, чтобы исследовать. Используй это правильно и давай возможность проявиться другим, уничтожая очаги.

Мрачный type и Сидор

Рен проснулась новым человеком. Теперь ей внезапно нужно спасать мир. А еще она не очень в это умеет, и мир не будет благодарить в ответ. Не будет костюмов, славы, толп фанатов, а главное, ее не будет в телевизоре. Зато снежный ком ответственности слой за слоем начнет впитывать в себя ее ресурс. Стоп. Еще учиться нужно. И вести себя, как вменяемый человек. Видеть какую-то гадость, сражаться с ней в одиночку и не привлекать внимание санитаров. Ох.

— Фух. Хорошо, что сегодня выходной, — подумала Рен и включила телевизор. Там в порыве «i am survivor» подскакивали девчонки в коротких шортах защитного окраса. Рен посмотрела на девчонок, потом на свое отражение в стенке серванта и закатила глаза, приложив ладонь к голове.

Так вышло, что в последний момент Рен передумала поступать в экономический класс, как того желала ее мама. При поддержке деда ей удалось отстоять право на увлекательное путешествие в мир науки и эбонитовых устройств, новых одноклассников и старых учителей, черных подвижных досок, расписанных формулами под хохлому, и стильного названия «физмат». Было начало сентября, погода стояла бабья.

Рен уже успела познакомиться с классом. В общем, люди как люди — парни и девчонки, умники и сочувствующие, активисты и пессимисты, IDurakи и монохромы. Но все это: новый класс, сверхспособности, монстры, изменившийся мир — как-то коннектились с мальчиком по имени Михаил. Каждый день, садясь за парту, Рен смотрела на его ноги. Каждый день его кеды были нового цвета. Он никогда не повторялся в течение недели, а затем все по кругу.

«Желтые… — подумала Рен. — Значит, сегодня четверг».

Михаил никогда не смотрел на одноклассников. Он всегда люто увлечен уроками и доской, хотя иногда у Рен возникало чувство, будто это притворство, и в голове у него происходит по-настоящему важное и интересное состояние. Михаил смотрел на закон сохранения энергии, а Рен смотрела на Михаила.

«Еще и красивый… — думала Рен. — Хотя, может, и не очень. — Она наклонила голову. — Зачем мне это? Вернись-вернись! Сумма кинетической и потенциальной энергии… Блин, а что, если просто заговорить, попросить, к примеру, помочь с домашкой по геометрии… Точно! Так и поступим, главное, не проколоться, что я ее уже решила…»

Прозвенел звонок. Рен подождала, пока почти все ребята выйдут из класса. Сидели они с Михаилом на галерке через ряд. Рен не любила находиться близко от учителей. Она называла первые парты линией огня. Михаил одернул падающую на глаза челку и начал собирать тетради. Рен подошла и задала свой вопрос. Михаил окинул ее пронзительным взглядом и ухмылкой, в них явно читался агрессивный и презрительный настрой.

— Извини, сегодня занят, — бросил парень, возвращаясь к сбору сумки. Он закончил ритуал и вышел из класса, даже не обернувшись.

Рен стояла в бешенстве.

Да как?.. Да что он о себе?.. Да в смысле? Пойти в столовую, нет, в библиотеку! Нет! Доску помыть!.. Она стирала формулы и схемы, хотя с виду казалось, что она пытается стереть произошедшее событие, не иначе.

— Помочь? — Рен обернулась и так резко, что заехала тряпкой по носу светловолосому пацану.

— Ой, прости-и-ии! Сидор, верно?

— Для тебя просто Сид, — он довольно зажмурил глаза и громко чихнул. — Слушай, извини, я случайно подслушал ваш разговор, чесслово… и…

«Вот блин… — подумала Рен, — еще и свидетель есть. Нужно подумать, где тебя закопать…»

— Да не, ты ничего не подумай, я не буду трепать. Просто хотел сказать, что могу тебе помочь! У меня всегда было отлично по геометрии. Там все просто! Чесслово!

«Да уже и не надо», — Рен молча продолжала тереть доску.

— Эй, серьезно, я сразу, когда всех девчонок наших увидел… сколько их, шесть? Ту дылду с первой парты не считаю. Так вот, сразу подумал, ну хоть одна симпатичная! — Сид расплылся в улыбке.

«А ты можешь быть полезен», — Рен на минуту остановилась.

— Так! Если хочешь помочь, завтра сядешь рядом со мной! Проще простого. Понял?

— По-о-онял! — еще больше заулыбался Сид. Рен положила тряпку, закинула на плечо сумку, и они оба нырнули в дверной проем, где шумела перемена.

Вещекуп

На следующий день радостный Сид пытался вызвать у Рен интерес. Потом заполучить внимание девчонки с задней парты. И опять поворачивался к Рен. А та пялилась в сторону Михаила под очень неоднозначным соусом чувств. «И почему желание понравиться этому снобу важнее инстинкта самосохранения? Нет… Даже не оборачивается!» — мелькало в ее голове. Так минули пять уроков. Последний, литературу, внезапно отменили из-за мигрени учительницы. Рен была зла. Очень зла. Да чего уж говорить, она совсем забыла про то, что случилось с ней в конце лета. И про ответственность. И про всяких там Интропосов. Это сейчас не важно.

— Все. Хороших выходных, — сквозь зубы пробормотала Рена.

— Эй, я тебя провожу. Ты что-то совсем печальная! Зайдем в магаз, съедим чипсов! — окликнул ее Сид. Рена затормозила и представила, какие бывают чипсы на вкус — с сыром, с беконом, с сыром и беконом, с луком… «Нет! С луком определенно не подойдут!» — подумала она.

— Хорошо! Пошли! Только быстро!

Они зашли в ближайший супермаркет. Рена ходила между стеллажей с тупым взглядом. Выбирать ей не хотелось. Она обернулась в сторону Сида и увидела, как тот уже флиртует с какой-то девчонкой из школы в нескольких метрах. «Да и хорошо, что отвязался…» — подумала Рен и двинула дальше в поисках артефакта, за которым, собственно, и пришла. Магазин был пустой. Оно и понятно — время-то рабочее. До обеда еще час. Вдруг все стало каким-то тусклым. Появилась тревожность. Тут она вспомнила свои ощущения от встречи с Бюрославой. «Ну вот очень вовремя!» — подумала Рен и заметила интересную картину.

В пустом ряду с моющими средствами находилась тучная женщина и внушительная продуктовая тележка. Кажется, мадам выбирала бумажные салфетки, однако потом стала тащить с полок все подряд. Стиральные порошки, швабра, еще одна, десять пластиковых бутылок с отбеливателем. Тележка уже не вмещала столько товаров, они падали на пол. Женщина становилась больше и зеленее. В какой-то момент Рен поняла, что это уже и не человек вовсе. Она собралась с мыслями и попыталась превратиться в Сирин.

«Блин, как это работает! Давай! Призма или что там, алахмора! Крылья! Ноги! Хвост! Черт, никак!» Рен подумала, что, скорее всего, монстра зовут Вещекуп. Похожие звуки производились из-за вибраций воздуха в его жировых складках. Тем временем монстр уже прилично вырос, перекатываясь между рядами и вбирая в себя больше вещей. Люди, которые встречались у него на пути, даже не сопротивлялись. Они его просто не видели, покорно становясь частью корабля и частью команды.

— Так как же? — закричала Рен. Неповоротливая кассирша в синем пыльном жилете, обернулась и строгим голосом выпалила: «Женщи-и-ина-а-а, не орите так!»

«Пора что-то делать», — подумала Рена и побежала к покупателям. Было заметно, что монстр в основном затягивает тех, чьи тележки огромные.

— Нет, не нужно! Вам хватит одной пачки! — пыталась остановить процесс Рен. — Не берите больше! Он близко!

Окружающие косились на девочку, недовольно переговаривались. Одна бабуля уже начала вызывать охрану.

«Вот блин, ладно, придется действовать молча, или прав окажется дед — навыки игры на укулеле очень пригодятся в тюремном оркестре. Как бы всех отправить на улицу…»

Рен пробежала вдоль стеллажей с детскими товарами, нырнула под стойку с фруктами, где был неплохой обзор, и глазами стала искать стену с кнопкой пожарной сигнализации. Как назло, подходящей стены не нашлось. Рен заметила одну слепую зону.

— Пожалуйста, пусть там просто будет сигналка! — подумала она, закрыла глаза и, глубоко вдохнув, ринулась к цели. Кнопка на месте, и Рената, следуя инструкции, которую так хотелось использовать в какой-нибудь ответственный момент, разбила маленькое стеклышко. Словно из далекого сна, прилетел звук сирены, и взволнованные посетители, следуя указаниям, покинули помещение. У Рен, которая пряталась за одной из касс, оставалось очень мало времени. Пожарная бригада уже в пути.

Монстр достиг небывалых размеров, он не помещался в тесный объем магазина. Движения его стали медленнее, пасть обросла еще одним рядом зубов. Он напоминал гигантскую жабу с акульей мордой и непропорциональными отростками-щупальцами, которые продолжали потреблять. Запах от него шел резкий и смрадный. Словно заброшенные ингредиенты перемалывались в его центре и превращались в несочетаемый и немыслимый помойный коктейль. Поглощенных людей Рената даже не хотела представлять. Она отчаянно пыталась найти вариант все исправить. Но голова забита страхом перед отвратительными образами и беспомощностью от надвигающегося дедлайна по времени. Наконец Рен решила отпустить все мысли, немного скосив глаза, как со стереокартинками. Она смотрела в черную дыру забрала чудовища, размеренно и тяжело дыша.

Вдруг ответ пришел сам собой. В голове звучал знакомый голос: «Пасть. Попасть. Попасть в пасть». Дробилка была прямо по курсу. Рена схватила пустую тележку, разогналась и со всей силы заехала в черный водоворот мимо горизонта событий. На смену минутному замиранию пришло реверсивное освобождение. Монстр возвращал людей и продукты на места, словно видеокассету проигрывали в обратном направлении. Предметы фонтаном вылетали из эпицентра и направлялись к полкам. Наконец, остались только Сирин и первая жертва, которая сидела на полу и хваталась за сердце.

— Ох опять инфаркт, ох, ох… Или стоп… Это же вы на меня наехали! Со своей чертовой телегой!

— Вам помочь? — предложила ей встать Рен.

— Носятся как угорелые! Людей сбивают! Не воспитывают, как следует! Безобразие! — зашагала к кассе мадам, что-то приговаривая. В руках Рен появилось мерцающее яблоко. «Ты победила еще одного локального монстра! Поздравляю! Хорошая работа! Но есть и другие, более мощные! Одолеть их самой будет очень сложно! Пробуй искать тех, кто проявился! И не бери чипсы! Вот тебе замена».

Рената вышла из магазина, довольная собой. Через минуту стеклянные двери разъехались еще раз, и на улице показался Михаил. Он посмотрел вслед за ней, перевел взгляд на часы и шагнул в противоположном направлении.