Бесплатный фрагмент - Сибирь

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ

Дорогой читатель, в книге есть описание хирургических операций, сцен убийства, описание смерти и упоминание детской смертности.

Пожалуйста, читайте с осторожностью!

---

Плейлист

Acid Cry Main Edit — Distorted Dreams

Brave New World — Kalandra

Dead Man Coming — Evil Nine / Toastie Taylor

Completely — Live off Verona Unplugged — Allan Rayman

Set Fazers — Skindred

Throw Me to the Wolves — Future Royalty

Strangelove — Black Math

Forever in Your Debt — The Slow Readers Club

Passion — Maestro Chives

Game of Thrones — Eliott Tordo Erhu, Ramin Djawadi

---

Пролог

Лаборатория «Лайв Би» на протяжении пятнадцати лет занималась исследовательским проектом, направленным на разработку лечения нейродегенеративных заболеваний. Таких, как болезнь Альцгеймера.

Усиленные модифицированные вирусы использовались для стимуляции регенерации тканей мозга. Первыми подопытными стали животные. Зараженные демонстрировали неподобающие поведенческие реакции, однако ученых это не останавливало.

Увеличивая мутаген, они надеялись взять вирус под контроль.

Первым испытуемым — нулевым пациентом — стал Дэйв Корнесс.

Мужчина шестидесяти пяти лет, поврежденные нейроны, отсутствие должной связи между синапсами. Жена и единственная дочь привели Дэйва в лабораторию. Это была их последняя надежда спасти отца семейства.

Дэйву вкололи первую вакцину «Остер-4».

Результат не заставил себя ждать.

Стволовые клетки прекратили отмирание. Нейронные связи восстанавливались. Появилась связь между полушариями и отдельными сегментами мозга. Нейроны в гиппокампе перестали исчезать.

Мозг Дэйва вновь начинал работать. Утерянные воспоминания не возвратить, но теперь мужчина мог вновь обучаться, а главное, продолжить существование.

Дэйв пролежал в больнице три дня. За его состоянием строго следили, и, не отметив ничего, кроме повышенного голода, некоторого безрассудного поведения — например, Дэйв был замечен за круговым хождением по палате без какой-либо цели, — некой возбудимости и среднего уровня агрессии. В итоге Дэйву разрешили отправиться домой, но строго наказали явиться вновь через три дня.

В этот день семья Корнесс отмечала настоящее чудо. А лаборатории «Лайв Би», в радостный день мая 2039 года, устроили праздник. Вакцина готова спасти мир.

На проверку Дэйв не пришел.

«Остер-4» состоял из многогранных мутаций, но составляющая могла напугать любого будущего пациента. Например, основоположником являлся вирус под названием Rabies virus. Или в простонародье — бешенство. Это было самым быстрым способом добраться до нужных нейронов. Чтобы нейтрализовать деактивацию, внедрили рабический глобулин. Следующим столпом «Остера» стал вирус осповакцины, который избирательно поражал «негодные» клетки.

Таким образом, «Остер-4», будучи собранным из вирусов, сам классифицировался как вирус.

Который мог распространяться по воздуху и через слизистые оболочки.

У «Остера-4» имелось множество последствий. Такие, как чрезмерный аппетит. Ведь энергозатраты на восстановление клеток мозга отмечались завышенными. Сюда можно отнести и чрезмерную раздражительность, местами неконтролируемую агрессию. Однако ученые списали эти процессы на те же восстановления активных тканей мозга.

По предварительным данным, излечение достигает пика на десятый день. Но на седьмой день берется контрольный тест. Если он положительный, пациент считается полностью здоровым.

На четвертый день на улицу Канвет-бульвар под номером восемь, в маленький неприглядный домик с голубым фасадом и белым забором, была вызвана машина 911. Офицер Беннет передал по рации, что срочно требуется подкрепление. По его словам, перед ним открылась ужаснейшая картина: женщина пятидесяти — пятидесяти пяти лет убита ударом в шею. Предварительно — топором или другим тупым предметом. Дальше обнаружено тело женщины тридцати лет. После ее осмотра полицейский сделал вывод, что напало животное. Никаких дальнейших объяснений не последовало. Офицер отключился.

И больше никогда не выходил на связь.

На положенный шестой день администратор Карли Джонс сделала вызов Дэйву, чтобы напомнить о приеме. Телефон оказался выключен. Тоже она проделала с номером жены и дочери. Никакого ответа.

Тогда Карли в своей узкой юбке черного цвета и на высоких каблуках направилась в кабинет начальника. Ей было велено сообщить о звонке Дэйву.

После стука, на который ей не ответили, Карли сама открыла дверь. Папка с документами, что она несла, выпали из рук, а кабинет наполнил ужасающий вопль.

На кресле за своим столом сидел начальник Карли — девушка испуганно жалась в углу, ее узкая юбка разошлась по швам — до этого явно смотревший новости, видимо, узнав о случившемся, не нашел лучшего выхода, как окончить свою жизнь Глоком с 9-миллиметровым калибром.

Единственный просчет мистера Симмонса был в том, что он не учел, что вирус, который они вселили Дэйву, передавался воздушно-капельным путем. Он осел на его стволовых клетках и начинал немедленную мутацию. Но завершение собственной жизни ускорило этот процесс, превратив его в мгновенный.

К несчастью для Карли, мистер Симмонс был отличным кандидатом для взращивания «Остера-4».

Под булькающее чавканье в углу и едва слышным стонам Карли, по новостям сообщали:

«ВНИМАНИЕ! ВСЕМ ОСТАВАТЬСЯ ДОМА! ОБЪЯВЛЕН КАРАНТИН. ВИРУС БЕШЕНСТВА ЗАХВАТЫВАЕТ ГОРОДА!»

— {ˋ} {ˏ} ✄┈┈┈┈┈┈┈┈┈┈┈┈

Мир пал.

Города исчезали один за другим. Военные зачищали территории, где были самые ярые вспышки, надеясь, что это остановит заражение. Вирус охватывал материк за материком. Пока за несколько месяцев не поглотил весь мир.

Люди пытались бежать. Искали укрытие. Безопасные места. Кому-то удавалось, но большинству нет.

Зараженные — так окрестили монстров, чья кожа отслаивалась с лиц, тех, кто мог умерить свой голод только человеческой плотью. Они множились, их численность за несколько недель превысила живых.

Но человечество адаптивно. Постепенно образовывались мелкие поселения. Они росли и учились жить в новом мире.

Постепенно образовались Аванпосты, где выжившие обустраивали территорию.

Каждый день становился борьбой.

И ты никогда не знал, кто победит.

---

Памятка

Что делать если начался зомби-апокалипсис

1. Оставайтесь дома. Закройте все окна и двери. Лучше всего забаррикадировать их. Наберите во все емкости воды, найдите в доме все долгохранящиеся припасы. Соберите аптечку первой помощи (бинты, антисептики, все жаропонижающие, антибиотики, болеутоляющие). Соберите аварийный набор (ножик, ножницы, фонарик на батарейках, радиоприемник, документы и деньги).

2. Подготовка к вылазке.

Возьмите с собой оружие. Проложите маршрут (желательно иметь карту). Избегайте дорог и мест большого скопления людей. Отныне там обитают зараженные. Первым делом нужно найти провизию. Большие магазины первыми подвергаются облаве. Лучшим вариантом будут деревенские магазины, магазины на окраине города, лавки и склады.

3 Долгосрочные перспективы.

Если вам не удастся найти общину или примкнуть к группе, следуйте дальше. Оставаться на одном месте небезопасно. Лучшие места для дальнейшего выживания: холодные страны, острова, окруженные водой. Данная памятка может спасти вашу жизнь. Берегите себя.

Глава 1

Шесть лет спустя

Елена

— Осушай.

Кристин подтянула тампон ближе, прижимая к кровоточащей области.

— Придержи, — скомандовала ей, а теперь обратилась к Кириллу: — Прибавь отсос.

Ассистент Кирилл Дровов работал со мной третью операцию. Он действовал уверенно, но стоило мне бросить на него взгляд, как парень тушевался и не знал, куда себя деть. А вот медсестра Кристин держалась стойко, несмотря на то, что плохо владела языком.

— Отлично.

Убирая отсосом кровь, я как можно тщательней и осторожней водила им по тканям. Неверное движение, не тот угол нажима, переусердие — все вело к катастрофе.

— Придави.

Кристин послушно усилила нажатие. Я же продолжала наводить порядок.

Это была шестая операция за сегодняшний день. Обычно график не столь плотный. Складывалось ощущение, будто меня специально задействовали по максимуму.

Для чего?

Спину ломило, хотелось лечь и дать ногам отдых. Предыдущая смена длилась двадцать часов, и единственное, что я смогла сделать в выходной — принять быстрый душ и упасть на кровать.

Но рука, как и всегда, оставалась твердой, взгляд четким. Никаких погрешностей, только идеальный результат.

— Приготовь тахокомб.

Послышался тихий шелест. Гармоничный звук операционной нарушился. Я повела щекой, надеясь, что Кирилл справится быстро.

— Сверни его, — напомнила я.

Кирилл нервно кивнул. Антон Павлович не сдержал ухмылки.

С Кристин я работала второй год. Антон Павлович был первым анестезиологом на базе, поэтому с ним наш путь начался еще раньше. Иногда с нами ассистировала вторая медсестра Кира, но сегодня лишние руки мне не нужны.

Каждый из них знал порядок работы со мной. Никакого лишнего шума, никаких ненужных движений, нулевой отвлекающий фактор.

Но Кирилл еще не привык.

— Убираем тряпку. — Кристин выполнила указание. — Отодвигаю ткань.

Я забрала пинцетом губку и протолкнула ее. Придавливая, я внимательно следила за показателями. Вновь наложила тампон, сдавливая еще сильнее.

— Подготовить иглу.

Захотелось потянуться, сбросить напряжение с ладоней, но вместо этого я сделала первый стежок.

— {ˋ} {ˏ} ✄┈┈┈┈┈┈┈┈┈┈┈┈

Панорамное окно во всю стену открывало вид на некогда цветущий город.

Сейчас это пустой серый бетонный лес, наполненный различными тварями. Поистине высокий забор с ветками колючей проволоки отделял нас от них. Больница стояла на окраине аванпоста, поэтому при желании и должном зрении можно увидеть бродяжников или целое стадо.

Мерзость.

Я опустила взгляд на руки. Коротко стриженные ногти, идеально чистые. Ладони тоже. На операции я всегда надевала две пары перчаток.

Кровь. На пальцах. Под ногтями. Ладони трясутся. Я тру железной губкой, стираю подушечки. Я готова содрать все, оторвать, отрезать… Лишь бы не было крови!

Я равнодушно смотрела на падающий снег. Начиналась пурга.

— Лена!

Губа непроизвольно скривилась.

На базе жило многообразие народностей. Люди искали убежище — и до сих пор ищут — везде, где только возможно. Наш аванпост «Светлый путь» находился на границах бывшего города Омск. Холода замедляли зараженных, и справиться с ними было проще.

Насколько это возможно.

Поэтому люди стремились сюда.

Как только меня не называли: Линда, Элен, Леночка, Элла, Хелен. Но признавала я и отзывалась только на Елену.

— Елена прекрасная, давай кто быстрее?

— Да, папочка!

Но Мирослава Борисовна, заместитель главного врача, была неисправима. Называть человека полным именем слишком официозно, как она считала. Но разве мы были подругами?

— Елена, — автоматически поправила я, не оборачиваясь.

Мирослава хмыкнула.

— Как прошла операция? — женщина поравнялась со мной, глядя в окно.

— Резекция почки без ишемии. Немного повозились, но в целом все прошло отлично.

— Говоришь так, будто оперировала не человека, а кусок мяса. — В тоне Мирославы не было осуждения, скорее констатация. — Ты хоть имя его помнишь?

— Пациент №78, палата 7, корпус Б2.

Мирослава хохотнула. Я бросила на нее взгляд, не поворачивая головы.

Ей было сорок семь лет. В каштановых волосах все больше седых прядей. Средств окрашивания оставалось крайне мало, поэтому их экономили, а многие вообще отказались. Лицо выглядело усталым, синяки под глазами указывали на долгую ночную смену. Но даже так Мирослава не лишена очарования. Тонкие губы будто застыли в усмешке, ресницы от природы пушистые подчеркивали карие глаза. На ней такой же медицинский костюм, как и у меня. Приталенный, синего цвета, с длинными рукавами.

Вопреки своей работе, я ненавидела синий. С ним моя бледная кожа казалась мертвенной. Впрочем, кого это волновало?

— Мирослава, вы бы не пришли просто так.

— За что я люблю тебя, Елена, так за твою прямолинейность. — Она вздохнула. — «Сибирь» вызывает.

Меня передернуло.

— Когда?

— Сейчас.

Аванпосты пусть были и обособлены друг от друга, но ресурсами обменивались. Товары, материалы. Редко, но рисковать приходилось. А еще в ход шли специалисты. Хирургов крайне мало, но они очень нужны. Особенно те, кто мог проводить самые сложные операции.

И особенно я.

— Я не могу.

— Мы обе знаем, что ты сбегаешь, как только представляется возможность, — ее голос стал стальным. — Сколько ты уже выходила за пределы? Три раза? Больше?

— Четыре. — Мирослава была права, я ненавидела это место. Но здесь жила моя семья. И Марк. — У сестры скоро роды. Я должна быть рядом.

Я мельком глянула на руки. Не тряслись.

Мирослава заметила, но промолчала.

— С ней будет Феликс.

— Я же сказала, — процедила сквозь зубы, — я должна быть рядом! Это не обсуждается!

— Елена! — она развернулась ко мне. — Кажется, ты стала забывать, кто и что стоит за этим приказом. Я понимаю, что твое эго непомерно, но всему есть предел!

— Все хирурги такие, — хмыкнула я.

— Все серьезно, — Мирослава не обратила внимания на мои слова, — глава «Сибири» нуждается в срочной операции. Информация строго засекречена.

— В срочной операции, — глухо повторила я.

Захотелось стукнуть кулаком по окну.

— Да, — обреченно вздохнула женщина.

Мы обе понимали, что выбора в этом случае нет. Просто у каждой для этого свои причины и домыслы.

— «Эхо» разве успели вернуться?

Отряд «Эхо» сопровождал меня каждую вылазку. Мы научились уживаться с их командиром. И они были мне… приятны.

— Нет. Тебя будет сопровождать «Браво».

— Что? — Я гневно раздула ноздри, впервые позволив себе эмоции в этот день. — Я их не знаю.

Мирослава выдохнула, пальцами сжимая переносицу.

— Собирайся. Завтра выход.

Не удостоив меня дальнейшими объяснениями, женщина ушла.

Метель глухо покрывала землю тяжелым снегом.

— {ˋ} {ˏ} ✄┈┈┈┈┈┈┈┈┈┈┈┈┈

— Алиса! Мам! Я дома.

В нашем распоряжении было целых три комнаты в корпусе. Статус лучшего хирурга базы добавлял свои привилегии.

Так как Алиса вышла замуж и ждала ребенка, им выделили отдельное жилье недалеко от нас, но она по привычке каждый день приходила сюда.

Деторождение в современном мире стало едва ли не самым ценным. Однако не каждый мог стать родителем. Ничего не делалось против воли, но условия выглядели столь заманчивыми, что желающих становилось все больше с каждым годом. Но с недавних пор рождение в «Светлом Пути» стало строго контролироваться.

Кандидаты должны пройти не одну сотню тестов, чтобы исключить генетические заболевания, но главное, чтобы вирус Остера был пассивен. Но даже это не гарантировало защиту плода…

После одобрения паре разрешалось заниматься зачатием. И если все проходило удачно, приставлялось строгое наблюдение. Тесты, врачи, ежедневное посещение больницы.

Новоиспеченных родителей отпускали с работы, устанавливали приличное жалование, обеспечивали жильем. Причем не просто комнатушками, а целыми домиками, пусть и небольшими.

Но все же природа проигрывала. Детей рожалось крайне мало, постоянно происходили выкидыши. Еще чаще женщины лишались возможности забеременеть из-за суровых условий и голода. Аванпост боролся с этим как мог.

— Елена, мы обедаем, иди скорей.

Проходя по узкому коридору, я невольно зацепилась глазами за семейные фото. Оттуда на меня смотрела молодая версия Елены. На фотографии была белокурая девчонка с улыбкой во всю ширь, голубые глаза ярко светились. Мы стояли в каком-то парке с зелеными деревьями и аттракционами. Я и Алиса держались за руки, а мама с папой обнимали друг друга.

А потом отец умер. Голубоглазая блондинка перестала улыбаться, а матери больше некого было обнимать. Счастливой — или так только казалось? — осталась лишь Алиса.

За столом меня ожидали… все. Как удобно. Но оглянувшись, я поняла, что не было Леона. Моего младшего брата.

Алиса встретила меня широкой улыбкой, рядом сидел ее муж Александр. Мама поднялась, чтобы поцеловать меня в щеку, а следом за ней подошёл Марк и чмокнул меня в губы.

Я отстранилась.

— Как ты? — прошептал он мне на ухо. Его ладони легли на мою талию и притянули ближе. Меня замутило, но я, как и всегда, сдержалась.

— Устала.

— Давай ты поешь, а потом мы пойдем в спальню, и я сделаю тебе массаж.

Прекрати.

— Сначала новости, — я отошла от него, встав посреди комнаты, и собрала все взгляды. — Меня вызвал другой Аванпост.

Губы мамы задрожали, Алиса приложила ко рту ладонь, а в ее глазах застыли слезы. Марк опустил глаза в пол. Только Александр знающе кивнул. Раньше он входил в отряд «Эхо», но когда сестра забеременела, его освободили.

— Но как же… Елена… — мама взволнованно смотрела на меня. — Ты же только недавно вернулась! Лена…

Каждый поход начинался именно так. И я не могла их винить. Вернуться — большая удача. И моя не может быть бесконечной. Пятый раз может стать фатальным. На душе стало мерзко.

— Вызывает глава «Сибири». Выбора нет.

— «Сибирь»? — Лицо мамы побелело. Она была настоящей красавицей, несмотря на то, что ее тронуло горе. Белые волосы завязаны в низкий пучок, тонкая шея, складная фигура и такие же голубые глаза, как у меня. За мамой бегали толпы мужчин, но она любила только одного, которого потеряла шесть лет назад. — Это же так далеко!

— «Эхо»? — поинтересовался Александр.

— «Браво».

Он присвистнул.

— Они матерые ребята. Говорят, их командир тот еще зверь. Но под его командованием не единой смерти уже третий год.

— Не люблю чужих, — ответила я, поведя плечом. Александр кивнул.

Алиса смотрела на меня щенячьими глазами. Ей было страшно, особенно после того случая.

Я присела перед ней на колени и взяла ее ладонь в свои руки.

— Алиса, с тобой будет Феликс! Он профессионал. Не хуже меня.

Но не ровня.

— Я не хочу Феликса! Я хочу, чтобы была ты! Я не хочу, чтобы было, как у…

— Алиса! — рявкнула мама. И я мысленно поблагодарила ее, а сама откинула руку сестры и сказала холоднее, чем прежде:

— Феликс справится.

— Елена, пожалуйста!.. — начала она, но я уже вышла из комнаты, хлопнув дверью.

Подняв ладони, я вгляделась. Не тряслись.

Дверь открылась.

— Ты специально уходишь? — горько прошептал Марк. — Признайся, Елена, каждая вылазка для тебя как глоток свежего воздуха. Мне опять переживать, вернешься ты или нет?

— Знаешь же, что вернусь! — огрызнулась я. — Меня никогда не спрашивают! У меня нету выбора.

Ложь слетела с языка так легко и заученно, что я даже не обратила внимания.

— Так не может продолжаться. Я понимаю, ты изменилась. Я изменился, но…

— Что ты понимаешь?! Меня? — я горько засмеялась. — Нет, Марк! Не понимаешь.

— Да? — Он подлетел ко мне и схватил за плечи. — Ты одна там была? Только ты это видела?

— Не одна.

Марк отошел, брезгливо откинув от меня руки.

Правильно, ненавидь меня, как я ненавижу себя.

— Марк, — устало протянула я, сдавшись.

— Не надо. Я понял. Не знаю, почему я пытаюсь спасти нас. Может, потому что люблю. — Он пронзительно посмотрел на меня. Я едва сдержалась, чтобы не отвести взгляд. — Потому что хочу все вернуть. Но для этого нужно желание двух людей. Подумай во время своего похода, нужен ли я тебе.

Марк ушел, оставляя меня одну, чему я была несказанно рада.

Глава 2

Полный рюкзак с вызовом смотрел на меня с угла комнаты. Я не разбирала его, всегда держа наготове. Мирослава была права. Я грезила этими вылазками.

Убраться. Убраться подальше от этого места! От этих людей! Их взглядов.

Меня не пугали зараженные, февральские морозы.

Уже ничто не сможет испугать.

Вчера я не покидала комнаты, что мы делили с Марком. Он не возвращался, и я хотела, чтобы так и оставалось.

Рюкзак продолжал меня буравить.

Я поднялась со скрипучей кровати, заправленной каким-то старым розовым пледом. Тона спальни выглядели сухими, безжизненными. Прямо как я. Обстановка меня не волновала, всем занимался Марк. Старое зеркало в углу отражало тощую фигуру. Одеваться не было смысла, никто не заходил без стука. А Марк уже видел.

Волосы растрепанными волнами обрамляли выпирающие плечи. Я взяла расческу, думая, как лучше заплестись. Нужно надолго и так, чтобы не мешались. Возможный душ будет на середине пути, если не в самой «Сибири».

Взгляд сам собой спустился ниже, оглядывая худые серо-бежевые груди, терпимоторчащие ребра, по животу…

Меня сейчас вырвет.

Сглотнув, я с усилием проводила расческой, беспристрастно сверля себя взглядом. Косы решила сделать две, оставив висеть тонкими нитками. Надела термобелье, такие же носки, а дальше сложила запас в рюкзак. Спальный мешок, коврик для сна, сухпайки и медицинский чемодан лежали уже там. Серый сверток на самом верху.

Чашка!

Перед глазами мелькнула картина, как мне протягивают стакан, из которого кто-то уже пил. Я поежилась. Чашка упала поверх одежды.

Дальше я надела флисовый комбинезон, водонепроницаемые серые штаны и тяжелые трекинговые сапоги с хорошим сцеплением бежевого цвета. Осталось надеть куртку и можно идти.

Я поволокла рюкзак, который весил не меньше тринадцати килограмм, в зал. Марк не пришел меня проводить и помочь. Его можно понять.

Я бы тоже не пришла.

— Елена. — Мама стояла у стола, натянув улыбку, но красные глаза выдавали недавно пролитые слезы. Каждый раз она отпускала меня с тяжелым сердцем и прощалась.

Как и я.

— Мам.

Мы крепко обнялись. Она выдохнула мне в плечо. Хрупкие плечи затряслись, всхлипы рвались из нее, но она старалась сдерживаться.

Не нужно. Я не хочу этого видеть!

Она до конца не хотела отпускать меня, но время шло. Чем раньше я выйду, тем быстрее мы дойдем до первой остановки. Зима выдалась суровой, поэтому каждая минута была на счету. К тому же, как относится командир «Браво» к задержкам, я не знала.

— Мне пора.

— Да-да. Просто боюсь, что ты…

— Я вернусь.

— После отца… мне так страшно потерять кого-то из вас.

Замолчи! Замолчи!

Она заглянула мне в глаза, стараясь найти хоть крупицу эмоций. Я знала, что она видит: сухие, блеклые, почти прозрачные радужки, но главное — полные равнодушия. К ней и к кому-либо еще. Но мама все равно старалась, ей хотелось видеть взаимность, видеть любовь к ней.

Этого больше не будет.

— Дочь, просто всегда помни, мы ждем тебя.

— Где Леон? — будто не слыша последних слов, спросила я. — Хотелось с ним попрощаться.

— Он попросил не говорить. — Лицо матери осветила улыбка, но грустная. — Но так мне будет спокойней. Иди, дочь. Возвращайся.

Уже на пороге, застегивая темно-оранжевую куртку, я обвела комнату взглядом. Каждый раз это происходило словно в последний.

Может, в этот раз повезет?

Голубая краска на стенах, широкий диван, чтобы поместились все, хотя семья редко собиралась. Стол с множеством стульев. Наверное, мама часто ждала, когда мы наконец-то сядем за ним. Кресло в углу и корзина пряжи на полу. У мамы хорошо выходило вязать, особенно детские вещи… Она вязала для Алисы и что-то на заказ. Рядом большая лампа, что я купила для нее. И плед, который подарила Алиса.

Вся эта комната — мамин оплот. Место, где она старалась сохранить семью, искала поддержки и любви. Ее убежище.

Или тюрьма.

Я потянулась к стене, где гвоздиком прибита потрепанная фотография. Та, что я всегда брала с собой. Уголок с папиным лицом почти стерся. По привычке провела большим пальцем по этому месту. Скоро сотрется.

— Ну что, пап, вновь путешествие? — прошептала я. — Может, мы, наконец, встретимся?

— {ˋ} {ˏ} ✄┈┈┈┈┈┈┈┈┈┈┈┈

Холод хлестанул с такой силой, что я повалилась назад под тяжестью рюкзака. В последний момент мне удалось выровняться, и я крепче затянула ремешок на груди. Снег врезался в кожу, больно царапая. Небо было тучным и грозным, оно опускалось ниже, желая раздавить. Ледяной воздух щипал кончик носа. Я глубже укуталась в шарф.

Идти недалеко, нужно лишь миновать несколько домов и пройти по главной улице аванпоста. Высотки местами защищали от ветра. Чтобы вычистить каждую в «Пути» уходило немало времени, но на верхних этажах все равно никто не жил. Оборудованы только третий и четвертый, самые теплые и менее продуваемые. Пустые, заброшенные магазины так и не облагородили, для этого не хватало ни людей, ни ресурсов. Они стояли призраками с обветшалыми вывесками, битыми окнами и старыми надписями, напоминая о том, что когда-то мы жили, а не выживали.

Вокруг пусто. Слишком раннее время для выхода. Рабочее время начиналось с девяти утра и заканчивалось к пяти.

Передо мной выросли высокие железные ворота. Поверх створок находились вышки, тянущиеся вдоль всего забора, на них стояли вооруженные патрули. Солдаты следили за периметром. Тревожных флажков нет, значит, поблизости чисто.

Звук застывшего металла неприятно резал слух. Полоска света ширилась, пока не открыла спрятанный от меня горизонт, пришлось поднять руку и выставить ее против солнца, чтобы хоть как-то защитить глаза. Каждый раз, выходя за ворота, я испытывала легкий мандраж, будто спящая часть души просыпалась, неприятно вздрагивая, но потом переворачивалась на другой бок и вновь проваливалась в сон.

Вдох. Я сделала шаг. Когда глаза немного привыкли, я встретилась лицом к лицу с «Браво».

Взгляд уцепился за высокого, широкоплечего мужчину, что осматривал меня, словно очередной товар. Или скорее посылку. Он придирчиво оглядел цвет моей куртки — сам он, как и все остальные, одет исключительно в белый и серый, — огромный рюкзак за спиной и, наконец, остановился на лице.

Мужчину скрывала балаклава, оставляя открытыми только зеленые глаза, в которых явно читалось недовольство, и выбившиеся короткая светлая прядь. Я скривилась и также придирчиво оглядела его. Правда, кроме одежды и автомата наперевес, рассматривать было нечего.

До ушей долетели странные звуки. Это был… смешок? Зеленые глаза отразили пушинки снега, и в них я смогла разглядеть искорки смеха.

Мой свирепый — как я надеялась — взгляд метнулся в сторону, увидеть, смеялся ли кто-то еще.

Может, сказать им, что я могу тонким скальпелем разорвать их артерии?

Но стоило мне встретить щелочки глаз одного, как внутри что-то стрельнуло, и я едва не кинулась вперед. Вместо этого я громко спросила:

— Что ты здесь делаешь?!

Глава 3

Этот находчивый взгляд всегда выделялся из толпы. Скучные серые радужки шли вразрез с бесконечным весельем, что отражалось на его лице, но хорошо контрастировали с темными волосами. Веснушки выглядывали из прорези белой ткани, так, будто бы кто-то неудачно набрызгал коричневой краской.

Он смотрел с предвкушением, маниакальной увлеченностью, и ждал моей реакции.

Леон открыл лицо и улыбнулся.

— Сестренка, не рада видеть? — Голос тонул в завывающем ветре, что трепал мех его капюшона.

Погода вторила моему состоянию и, возможно, также мечтала содрать ухмылку с лица брата.

— Я задала вопрос.

Мне не нужно кричать, чтобы он осознал: я не просто зла, а в ярости.

— Какого хрена вы здесь устроили?!

Говорящая стянула балаклаву и впилась в меня острым взглядом.

Я не смогла полностью рассмотреть ее, потому что все внимание на себя перетягивал огромный уродливый шрам на правой щеке, тянувшийся от брови по всей линии скулы. Круглые зеленые глаза не скрывали эмоций, выворачивая душу наизнанку. Девушка злилась.

Плевать.

— Берете в отряд детей, командир? — Мои слова прозвучали как плевок, и все сразу утихли.

Девушка стушевалась и шагнула обратно, в то время как сам мужчина быстро приблизился ко мне.

Выше в несколько раз, он навис надо мной, словно медведь. Дыхание было тяжелым и быстрым, брови нахмурены.

Я не стала задирать голову, просить отодвинуться. Во мне не загорелся страх, не пробежала дрожь или любая другая реакция на человека, что стоял слишком близко и загораживал собой свет.

Здесь он мой проводник, а я ценный груз, что ему предстоит доставить.

Сдвинув края шапки вниз, он наклонился еще ближе, чтобы заглянуть мне в глаза.

— В моем отряде все соблюдают дисциплину, и никто не смеет подрывать авторитет друг друга, а тем более командира. Так что будь добра, — он вкрадчиво отчеканивал каждое слово, — закрой рот.

Прямой нос, светлая, почти сливающаяся с камуфляжем кожа с обветренными полосами вокруг глаз, тонкие симметричные губы. Заурядная, ничем не примечательная внешность.

Мне не нашлось что ответить, и командир не стал ждать и отвернулся, как от назойливой мухи.

— Сейчас идем в блок за вещами и выдвигаемся. Думаю, надо объяснить дамочке, что к чему. Это займет время, а нам нужно к вечеру добраться к месту ночлега. Янис, — девушка со шрамом выпрямилась, давая понять, что слушает, — ведешь первой. В окру́ге чисто, но не забываем про Пепельщиков.

Пепельщики в основном прятались в подвалах, переходах и других темных местах, куда мало проникал свет. Из-за своей слепоты и ненависти к свету они забивались в углы, но выбраться больше не могли. В основном эти твари бродяжники, за стадом им не угнаться.

Если при жизни у человека был сифилис, герпес или ВИЧ, то Остер вступал в очередную мутацию. Зараженный с таким комплектом становился слеп. Вдобавок Rabies virus поражал связки, и при спазме зараженный испускал ультразвук такой силы, что дезориентировал, поражая слух и зрение своими вибрациями.

— Здесь все вычистили, никого нет, — вставила я. В голове повторялось его: «дамочка».

Мужчина не повернулся ко мне, но я смогла увидеть его снисходительную ухмылку.

— Я пойду с новенькой, не хотелось бы, — а вот теперь он посмотрел на меня, скривив губы, — потерять нашу посылку.

— {ˋ} {ˏ} ✄┈┈┈┈┈┈┈┈┈┈┈┈

Улицы застилал глубокий снег, в котором тонули сапоги. Я не жаловалась, молча преодолевая расстояние, запрещая себе даже мысль об усталости или просчете, сколько же еще идти до блока.

Через десяток метров, заметив мои усилия, командир, что шел строго за мной, обогнал. Он продолжал держаться рядом, и я не совсем понимала, в чем разница, пока не обнаружила, что могу наступать в его глубокие следы.

Забота или желание быстрее добраться до места?

Впрочем, какая разница, если идти стало удобней?

Пятиэтажки с побитыми окнами и выбоинами выглядели мертвыми. Они будто поддались вирусу и стали зараженными версиями себя прежних. Куски штукатурки и опадающие кирпичи выглядели как ошметки кожи на тех, кто раньше считался людьми. Перекошенные подпорки напоминали искривленные позвоночники. Свистящий ветер, что ходил по открытым подъездам — дыры в разложенных телах, а торчащие трубы — бывшие полные крови артерии, которые теперь полностью сухи.

Когда-то здесь было оживленно. Машины, что сейчас стояли грудой ржавого металлолома, двигались по магистрали, по бордюрам шли пешеходы, ездили велосипеды. Скошенные вывески говорили, что здесь размещались кофейни и магазины.

Здесь кипела жизнь. А теперь правила смерть.

Нас было шестеро, включая меня. Янис завернула за угол, и мы последовали за ней, но сам командир дождался, когда это сделаю я, и только потом продолжил идти.

Узкий проход привел нас к двери, которую Янис легко открыла, и мы все зашли внутрь.

Здесь также холодно, даже, может, острее от промерзшего бетона, но отсутствовал сквозной ветер. В углу комнаты валялась груда рюкзаков, к которым потянулись остальные. Я же скатилась по стене и, облокотившись на свой, дала себе отдых.

— Барс, сказали, что будет груз! — заговорил один парень, недовольно глядя на командира. — А это, — его ладонь указала на меня, — человек!

Какой смышленый.

— Ты такой наблюдательный, Макс, — вставила Янис, поддерживая мои мысли, и сделала глоток воды.

— Я не с тобой говорил! — Девушка на это только закатила глаза.

Сам этот Барс стоял у окна, затянутого пленкой, которая постоянно хлюпала. Звук раздражал, и мне отчаянно хотелось сорвать ее. Но я продолжала сидеть и смотреть, как они разговаривали, будто меня здесь и нет.

— Я передал вам то, что мне сообщили. Ни о каком живом грузе разговора не шло.

— Херовы Аванпосты, спасибо, что не всю площадь собрали. Хотя вон, — парень, которого звали, кажется, Айзек, ткнул пальцем в Леона, — подкинули. Дальше что? Будем целые семьи тащить?

Я хмыкнула, и, видимо, достаточно громко, чтобы плечо командира дернулось.

— А ты знал? — спросил он, обращаясь к моему брату.

Леон виновато улыбнулся, подняв ладони вверх.

Притворщик!

— Откуда мне было знать, что вы не знаете, кого сопровождаете?

— Ты мог бы обмолвиться, что мы поведем твою дорогую сестренку, — сказала Янис, подходя ближе к командиру. — Кто она вообще такая?

— Вон сидит, можешь у нее спросить. Она разговаривать умеет. — Леон улыбнулся Янис и подмигнул.

Может, он не видит шрама?

— Эй, слышишь? Может, скажешь, кто ты? — на этот раз заговорил Макс, обращаясь ко мне. Остальные члены отряда молча наблюдали за нами.

Я перевела на него взгляд, ловя в ловушку. Отстегнув застежку, скинула рюкзак и поднялась. Я знала, что Леон следил за каждым моим шагом в сторону парня, видела, как напрягся командир, но ничего не предпринял.

Он давал нам полное право установить иерархию здесь и сейчас. Они, словно дикие шавки, увидели перед собой новую особь и принялись обнюхивать, заламывать и пробовать на вкус. Это был способ посмотреть, чего я стоила, что собиралась делать и как ко мне относиться.

Узнать, похожа ли я на них.

Но я не они.

Я намного ниже. В самом аду.

— Назови свое звание, — спокойно попросила я.

— Что? — Он рассмеялся, перевел взгляд на командира, но тот промолчал. — Лейтенант.

Взгляд парня заблестел, ожидая моей реакции. Скорее всего, он уверен, что перед ним если не простой житель, то как максимум рядовой класс.

— Перед тобой главный хирург Аванпоста «Светлый путь», — я говорила это несколько Максу, а скорее всем присутствующим. — Вы здесь, чтобы сопроводить меня в целости и сохранности. Любой ценой. — Мне пришлось привстать на носочки, чтобы прошептать ему на ухо: — Даже ценой своей жизни. И ты это прекрасно знаешь.

Макс отшатнулся, на его лице заиграли желваки, но за моей спиной уже стоял Леон, готовый в случае чего защитить.

— Имя, — послышался голос командира.

— Елена, — ответила, продолжая держать Макса глазами.

— Ребята, возьмите свои рюкзаки и оставьте нас с Еленой одних.

Все послушно выполнили приказ, даже Леон.

Мы смотрели друг на друга. Командир — испепеляя взглядом. Я — равнодушно.

Когда они покинули комнату и их шаги удалились, все изменилось.

За одну секунду мужчина оказался напротив меня, за вторую прижал меня к стене, схватив за грудки, за третью наклонился так близко, что я ощутила его дыхание.

— А теперь послушай меня, хирург. Здесь не пост и не твоя больница. Здесь мир, от которого вы прячетесь за своими стенами. Мне плевать, кому ты подчиняешься. — Его трясло, он плохо скрывал свои эмоции, пока я оставалась неподвижна. Словно мертвая. — Теперь ты подчиняешься мне. Эти ребята подчиняются мне. Не смей выводить их из себя.

Его противоречивость меня смешила. Если он не мог сохранять хладнокровие, что говорить о других?

— Они — твое спасение. Ты права, твоя доставка будет выполнена любой ценой. Только они будут стоять между тобой и зараженными. Они отвечают за тебя. А я отвечаю за каждого из вас.

Командир отпустил меня, сжав кулаки. Во взгляде промелькнуло сожаление.

О том, что не убил?

— Можешь называть меня Дмитрий, Елена.

Больше он не смотрел на меня. Подхватив рюкзак, спешно покинул комнату, оставляя в сыром, холодном помещении.

Жаль, Дмитрий, ты не знаешь, кого доставляешь. Иначе убил бы на месте.

Глава 4

Дмитрий

— А у тебя сестра ничего такая, морда у нее симпатичная. — Айзек растянул губы в плотоядной ухмылке, глядя на Леона.

Елена сидела на упавшем дереве, кроны которого расстелились ковром и стали удобным местом для привала. Вечерело, а значит, у нас осталось всего несколько часов добраться до ночлега. Последнего в границах бывшего города.

Силуэт девушки отсюда казался безжизненным и сухим. Точно изваяние, высеченное из камня, не дышащее, с омертвевшей плотью. Глазницы выглядели пустыми, радужки столь тухлые, что не отличались от белков. Яркая куртка для здешней белизны слишком привлекала внимание, а голубая шапка только сильнее выделяла бесцветность кожи.

Когда нам дали задание, уточнили только, что идти придется к «Пути». Мы же находились в «Эхо». Нам пришлось месяц пробираться по заснеженным склонам и равнинам, обходить стада и сражаться с бродяжниками. Но сумма вознаграждения этого стоила.

И даже когда мы дошли, ребята не захотели останавливаться внутри поста. Каждый из нас нес собственный груз, и сбежать из этой «общины» казалось единственным выходом. Им никогда не понять нас, и наоборот. Система спасала, но и губила. Даже погоревший мир не изменил некоторых вещей.

Если на тебе есть ярлык, его уже не снять.

Отряд «Браво» давно одичал. И мы не хотели меняться.

Когда железо выпустило девушку, мы подумали, что груз мал и его передадут из рук в руки, но, стоило разглядеть рюкзак, совершенно не подготовленную форму одежды, ее безоружность… Я ощутил прилив негодования такой силы, что едва удержался на месте. Нового бойца, что прислали к нам в помощь, я расценивал не более как мальчишку, хотящего показать миру, чего он стоит. О «Браво» мало-помалу складывались рассказы. Кто бы не хотел стать частью легенды?

Но новость о том, что они брат и сестра, многое изменило. Я присмотрелся к Леону внимательнее. За маской клоуна и добродушия что-то скрывалось. Столь умело спрятанное, что мне не удавалось разгадать с первого раза.

Но вот Елена читалась с одного взгляда.

Холодная, расчетливая. Робот. Такая же, как и вся верхушка постов. Она не смотрела, а сканировала. Не чувствовала, а анализировала. Но тогда же, в первую встречу я решил не делать поспешных выводов. Однако стоило ей посмотреть на Янис, я вскипел.

Этот взгляд… Отвращение с брезгливостью.

Мне не нужно было видеть Янис, чтобы понять, что она чувствовала, какой стыд испытала. Не было еще человека, кто встретил ее такой, не судил бы по клейму на лице.

Разлад в отряде — верная гибель. Недосказанность, злость — все отражалось на результате. Мне не хотелось отдавать своих на съедение, но для Елены решил дать исключение. Мне нужно было увидеть, как она себя поведет, что предпримет, какую нишу займет и на что посягнет.

И вновь оказался прав.

Элита подчеркивала свое возвышение.

Когда мы оказались один на один, я решил дать понять, что здесь она лишь живая посылка и прав у нее не больше, чем у тварей в подвале этих домов.

Но только она не испугалась, не заробела. Смотрела точно так же, свысока, будучи ниже. А мне самому стало противно и мерзко. От себя. Что позволил ей так легко выбить из равновесия.

В конце концов, путь расставит все по местам.

Мы шли до первого привала четыре часа. За все это время она ни разу не попросила об остановке, не выказывала признаков усталости. Я невольно проникся к ней долей — совсем крошечной — уважения.

Но если присмотреться, были видны капельки пота на линии волос. На шарфе замерзшие кристаллы влаги от чрезмерного дыхания. Упертый немигающий взгляд в дорогу, чтобы не сбиться.

Я достал рацию и попросил Янис, что шла впереди, найти укромное место для привала. Заходить в дома, далекие от постов, слишком опасно, открытая местность подходила лучше. Оставив Елену и Янис, как единственных женщин в отряде, одних, мы ушли по своим делам.

— Завали, уродище. Ты без шансов.

Айзек хохотнул и хлопнул Леона по плечу.

Айзек, на первый взгляд напыщенный идиот, совершенно миролюбивый парень. С крайне гадкими шутками. Черноволосый, с оливковой кожей и карими глазами, он должен выделяться, но при этом был главным звеном, скрепляющим «Браво».

С ним мы были знакомы еще до. Их семья переехала из-за границы, когда его отца определили на новое место работы. Мы вместе поступили в военную академию, выпустились и поступили на службу.

А потом все, что мы знали, исчезло, оставив только вкус горькой скорби.

Отряд «Браво» основался не сразу. На месте Байкальска начал расти Аванпост «Эхо», причем так стремительно, что казалось, они готовились заранее. Поселения очищали, быстро уничтожая вспышки радикальными методами. Всех военных в окру́ге собрали, объявив новое положение.

Но я не мог больше оставаться в том месте, где всех потерял. Я ушел, а Айзек двинулся вместе со мной. Многие года борьбы скрепили нас, делая не просто друзьями, а братьями.

Именно тогда нас и поймал глава поста, предложив узнать, какие города еще выжили и кому нужна помощь. Так появился «Браво», отряд двух покинутых и отвергнутых собственным миром.

Позже к нам присоединился Макс, такой же путник. Совсем мальчишка на тот момент. Колючий взгляд темных глаз, вечный прищур и большое желание сбежать. Макс имел отличные навыки, а нам не хватало людей.

Следующей стала Янис. Она пришла из «Феникса». Сказала, что наслышана о нас, и захотела присоединиться. Гордая, упрямая, но готовая броситься в бой. Янис стала ещё одной из потерянных душ.

Мы все стали семьей друг для друга. Новой, неидеальной, но такой, какие мы есть. Без прикрас и упреков.

Я шел чуть позади, позволив себе немного расслабиться. Только Макс ускорился, хмурясь. Елена ему не понравилась, как и всем нам, но скрывать он этого не мог.

— Думаю, перекусим пайками, — сказала Янис, когда мы подошли ближе. — Долго с костром возиться.

Я кивнул, и каждый потянулся к своему рюкзаку. Ветер утих, делая передышку. К ночи будет в десятки раз холоднее. Это был маленький сквер. Впереди виднелись остатки былой цивилизации. Небольшой, разбитый фонтан, окруженный скамейками. Ряды деревьев, что теперь росли во все стороны, неаккуратные кусты.

Самым неестественным была тишина. Поглощающая, пробирающаяся зудом под кожу. Она вызывала тревогу и желание поскорее сбежать. В лесах было спокойнее.

Елена сидела, не шелохнувшись, сложив руки в замок. Леон, ничего не говоря, сел рядом с ней на соседнюю ветку. Молча открыл свой паек и сунул ей в руки, не задавая вопросов. Та машинально приняла и также поднесла сушеное мясо ко рту.

— Своих нет? — спросила Янис. В вопросе отсутствовала издевка, лишь любопытство.

— Есть.

— А чего тогда его берешь?

— Елена не открывает сама упаковки. Никакие, — пояснил Леон.

Макс усмехнулся и покачал головой. Янис вопросительно подняла брови. Остальные также прислушались. А я продолжал наблюдать за Еленой и сумел различить едва заметное движение бровями. Будто в матрице что-то сбилось, система слетела и на короткий миг обнажила истинные чувства. Но все быстро вернулось на свои места. Возможно, мне показалось.

— Королевская привычка?

Макс не смог удержаться. Я бросил на него предостерегающий взгляд, и он сразу виновато опустил глаза. Но Елена решила ответить.

— Можно порезаться, — тихо, но со сталью произнесла она. — В этих условиях легко занести заражение. Даже крошечный порез может принести неудобство во время операции. А это означает неминуемый провал.

— И ты всегда так?.. — Янис не могла подобрать слов.

— Педантична?

Елена не смотрела на собеседника. Взгляд направлен в никуда, но при этом голова поворачивалась в сторону того, кому она отвечала.

— Хирургов осталось очень мало. Нас учили. А мы пытались учить других. Но это трудно. Особенно сейчас. Если со мной что-то случится, меня некому заменить.

В ее словах отсутствовало бахвальство, как в первый раз. Скорее, констатация факта, от которого веяло горечью.

Елена посмотрела на ладони, и отчего-то мое нутро сжалось. Было в этом секундном взгляде что-то пугающее.

Безумие.

В этот момент Леон напрягся, наклонив голову вперед. Будто прямо сейчас готов броситься на каждого, кто косо посмотрит на сестру. Их симбиоз был донельзя странным. Леон хамелеоном перевоплощался рядом с ней. Когда двигалась она, двигался он. При этом они всегда держались отстраненно. Леон полнился весельем, Елена походила на лед. Но младший брат всегда верным псом следовал за ней.

Елена расслабилась, вновь откусила кусок. Леон моргнул и как ни в чем не бывало сказал:

— Ну, что интересного расскажете?

Я задумался, а не совершили ли мы страшную ошибку, согласившись на это задание?

Кого мы ведем? А главное, зачем?

— {ˋ} {ˏ} ✄┈┈┈┈┈┈┈┈┈┈

— Почему здесь?

Голос Елены вывел меня из задумчивости.

Мы зашли в одну из нужных пятиэтажек. Каждый устал и замерз, сил на разговоры не осталось, и хотелось только скорее оказаться в тепле.

— Зачищенное здание, — ответил я, пока Айзек снимал засовы.

— Слишком далеко от поста.

— Зачищено нами.

Елена вскинула брови, и я остался доволен этой реакцией.

— Отряды имеют свои пристанища, — вмешался Айзек, услужливо открывая некоторые тайны Елене. — Поодиночке не выжить, поэтому помогаем друг другу.

— Как?

— Этот дом помечен. Последний перед выходом из города. Таких по периметру еще десяток.

Мы поднимались по лестнице на третий этаж и вышли к отмеченной двери.

— Видишь, — я указал на большой белый крест. — Это пометка, что здесь храниться провиант и можно переждать.

Айзек и Макс принялись отодвигать доски, которые забаррикадировали проход. Предосторожность от зараженных.

— А если мародеры? — спросил Леон, а Елена кивнула, подписываясь под его вопросом.

— Они тоже могут здесь останавливаться. Мы не делимся на плохих и хороших. Только на выживших и зараженных. Теперь ты в отряде, — глядя в глаза парнишки, говорил я, — и должен это понимать. Сюда может зайти кто угодно, но обязан что-то оставить взамен.

Наконец дверь открылась.

Внутри квартиры было чисто, но отклеенные обои, пробитый потолок не давал обмануться. Два дивана, смотрящих друг на друга, а между ними широкая железная бочка, в углу кровати, на которых сложены вещи, одеяла и прочая мелочь. На столах возле заклеенных картоном окон стояли керосиновые лампы. Кто-то недавно был здесь и пополнил запас воды в огромных девятнадцати литровых бутылях. Для питья она негодна, но умыться сойдет.

Елена остановилась посередине комнаты и задрала голову, глядя на огромную дыру.

— От нее холодно, почему именно здесь? — спросила она.

— Видишь бочку? — заговорила Янис. — На улице в такую погоду бесполезно греться огнем. В помещении легко задохнуться, но эта дыра, — лицо девушки осветила однобокая улыбка, — наше спасение.

— Мы будем разжигать бочку? — спросил Леон.

— Да, а дым уйдет вверх. Там окна специально до конца не закрывали. Конечно, холодней, но лучше так.

— Янис, — обратился я к девушке, — ты одеяла взяла?

Она кивнула и принялась копошиться в своем рюкзаке.

— Раздевайтесь, одежду нужно просушить.

Все кивнули. Янис и Елена ушли в дальнюю комнату, мы же, быстро скинув куртки, достали из большого ящика на полу сухие дрова. На обратном пути нужно будет обязательно пополнить запас.

Макс уже занимался костром, Айзек доставал спальные мешки, когда Елена и Янис вернулись. В этот момент я хотел выпить воды, но так и застыл.

Янис, пусть и тощая, все же была крепкой. Черные короткие волосы убраны в хвост, поверх термобелья она накинула тонкую куртку и такие же штаны цвета сливы. Они с ней были почти одного роста, но Елена…

Девушка надела спортивный, бесформенный костюм серого цвета, над грудью которого красовался красный маленький крест, но даже в этом мешке она выглядела болезненно. Маленькая, хрупкая, подобно скелету с двумя белыми косичками. Словно ребенок с серьезным, повзрослевшим лицом. Как же она несла этот рюкзак?

Мы с парнями переглянулись, думая об одном и том же.

На нас простые черные толстовки с застежкой, темно-зеленые штаны. То, что выдавали на базе. Лишь Леон в таком же костюме, что и сестра, только отсутствовал отличительный знак.

Поленья разгорелись, треском заполняя комнату. Тепло пусть и не сразу, но начало подступать. Хотелось спать, но сначала нужно было поесть.

Охотиться слишком опасно. Многое зверье также поддалось вирусу, даже быстрее людей. На постах проворно начали разводить свою живность, продовольствие, выращивать овощи и фрукты. Когда начали ходить редкие поезда и аванпосты смогли делиться запасами, стало проще. Пусть и не как прежде, но для выживания сойдет.

Может, в «Пути» с питанием все плохо? Хотя Леон хорошо сложен, не уступая моим ребятам в форме.

— Мы не знали, что ты будешь… живой, — Айзек, как и всегда, не следил за словами, — и на дополнительный рот не набирали.

— Будем делить, — вставил я, и никто не возражал, просто смиренно приняли, что есть будем меньше.

— У меня есть кое-что с собой, — едва слышно сказала Елена.

— Оставь. Дальше пригодится, а сегодня мы возьмем из здешних запасов.

Янис, подняв Макса, ушла с ним на бывшую кухню. Они принесли оттуда большую кастрюлю и решетку, которую погрузили на бочку. Я достал консервы и передал девушке.

— Что сегодня? — спросил Айзек. — Дай угадаю, это… м-м-м, макароны с тушенкой?

— Черт, какая интуиция! — наигранно воскликнула Янис и переливала содержимое банок в железо.

Несколькими минутами погодя нас окутал аромат еды. Приевшийся запах все равно вызвал болезненный спазм в животе. Есть хотелось страшно, в моменты голода было плевать, сколько десятков ужинов ты ел одно и то же.

Наконец, когда все расселись вокруг бочки и принялись есть, все смогли расслабиться. Стук ложек быстро прервался любопытством Айзека.

— Елена, это твоя первая вылазка?

— Нет, — вяло помешивая едва начатое содержимое тарелки, ответила она. — Это пятая.

— Не может быть, — не выдержал я и усмехнулся. Но когда голубые глаза обратились ко мне, я пожалел, что не придержал язык за зубами. Ее взгляд вызывал неприятное чувство в грудном сплетении, будто глядел в глаза зараженного. — Не обижайся, но твой вид… ну, понимаешь?

— Да, Барс у нас тот еще ловелас! — спас или утопил меня еще больше Айзек. — Как начнет вокруг девушек комплименты раскидывать, как они сразу…

— Обращаются? — предложил Макс.

— Закройся, — вяло ответил я, краем глаза замечая, как уголок губ Елены дернулся вверх.

— Вы про вашу экипировку? — безошибочно определила Елена. — Все намного проще, командир. Я была за пределами, но все наши перемещения ограничивались товарняком.

— Получается, такой ход — первый раз? — поддался вперед Айзек.

Огонек в его глазах неприятно обжег.

Я сменил позу, надеясь, что неуместное чувство исчезнет, а вместе с ним придвинулся ближе к новичкам, которые сидели рядом.

— Да.

— Страшно?

— Нет, — серьезно ответила Елена, и вновь лицо превратилось в восковое.

— У Лары есть запасник, — начал я. — Сменишь.

— Зачем? — вырвалось у Елены. Интересно, задача спорить стоит у нее только передо мной? — Зараженным плевать, что на мне надето.

— Зараженным — да. Мародерам — нет. Ты слишком выделяешься.

— А как же: мир делится на живых и мертвых?

То, как загорелись ее глаза, когда она начинала спорить и передразнивать мой тон, мне нравилось. Она, наконец, отмерла, становясь похожей на человека.

— Это как водопой. Здесь, — я обвел комнату пальцем, — мы равны. Но за пределами каждый сам за себя.

— Маска-то у тебя хоть есть? — спросила Янис.

— Нет.

Елена машинально тронула обветренную область глаз, которая в скором времени начнет приносить ощутимый дискомфорт. Скорее всего, когда мы дойдем до Лары, у Елены пойдут трещины, которые будут кровить.

— Да уж, не повезло тебе.

— А что дальше по плану? — спросил Леон.

— Дальше? Дальше только…

Сибирь.

Глава 5

Елена

Мы легли вокруг импровизированного кострища. Стало теплей, но жестокий холод пролез глубже, под кожу. Он ветвился в костях, заставляя съеживаться в комок.

Когда Янис предложила лечь ближе, я не отказалась. Ее спальный мешок упал рядом. И в голове воспроизвелся наш последний разговор.

— Одежда есть сменная? — спросила она, когда мы ушли переодеться.

Пахло сыростью, и я брезгливо поморщилась.

— Да.

Янис быстро скинула с себя все, открывая тонкую фигуру. По природе округлые бедра немного опали, но не унимали привлекательности. Белые эластичные бинты обхватывали грудь, но Янис сразу же их сняла, нисколько не стесняясь. Ощутимо выдохнув, девушка размяла плечи.

Я так и стояла, молчаливо наблюдая.

— Чего застыла? — спросила она, глядя на меня.

— Я не переодеваюсь при посторонних.

Янис хмыкнула, качая головой, и быстро натянула штаны, затем майку.

— Как скажешь, я отвернусь.

— Ты можешь выйти.

— Елена, — Янис спокойно встретила мой взгляд, — если я выйду одна, начнут задавать вопросы. Безобидные, конечно. Просто из любопытства. Но что-то мне подсказывает, что ты даже такие терпеть не можешь.

Отвечать я не видела смысла и просто ждала, когда Янис отвернется к стене.

— Не поворачивайся.

Голос прозвучал скрипуче, предупреждающе. Янис кивнула.

Я скинула всю одежду, стараясь не вглядываться в синюшную кожу. Желчь привычно защипала горло, и чтобы как-то отвлечься, я задала вопрос:

— Откуда шрам?

— А ты тактичная! — со смешком ответила девушка, надеясь меня смутить. Зря. Но потом, взвесив, решила ответить: — Заметила, может, что он не просто полоской, а прижженный. Мы были на задании, доставляли срочное, крайне тайное письмо.

Под шорох одежды и тихо постукивающий ветер в окно Янис вела разговор, а я внимательно, к своему изумлению, слушала. Ей хотелось звучать равнодушно, безразлично, но нотки тоски проскальзывали на поверхность.

— Мы почти дошли до места вручения, как вдруг на нас напали. Не зараженные. Люди. Те еще твари, — глухо прошептала она. — Им хотелось до усрачки забрать нашу посылку. Конечно же, мы отбились. Но эти ублюдки успели хорошо полоснуть меня. А там, — Янис шумно выдохнула, скрестив руки на груди. — Тогда с нами не было доктора, сама понимаешь. Кровь лилась так сильно… Куртку испортила. Зашивать нечем, а рану нужно закрыть. И Диме, — его имя прозвучало надломлено, но с долей ласки, — пришлось прижигать.

Мои губы дернулись. Дикая боль и запах жареной плоти фантомом осели на языке. Я встряхнулась, сбрасывая образ.

— Черт, как же хреново ему тогда было! — Ему? — Думала, он в обморок скатится.

— Я закончила, — оповестила я, но Янис не оборачивалась.

Странное желание разделить ее боль овладело мной так сильно, что я не смогла воспротивиться. Но все, что я могла сделать, это положить ей ладонь на плечо и сжать. На секунду мы стали едины в этом чертовом мире, где всем будто необходимо страдать.

Две фигуры в разбитой, тусклой комнате. Мечтавшие если не вернуть, то забыть. Разделяющие молчанием общую судьбу, где каждый день нужно бороться.

С этими мыслями я и уснула.

— {ˋ} {ˏ} ✄┈┈┈┈┈┈┈┈┈

Казалось, теперь мороз стал неотъемлемой частью моей жизни.

Я проснулась от боли в кончиках пальцев. Они настолько прозябли, что покалывали. Глаза разлепились, и я выдохнула облачко пара.

Хотелось укутаться, накрыться с головой, но вместо этого я расстегнула мешок и вылезла наружу. Потянулась и размяла шею. Было тихо.

Рядом с моим спальником что-то лежало. Я не сразу смогла сообразить, что именно. А когда поняла, сердечный механизм, что до этого бился ровно, сбился. Шестеренки забарахлили, остановились, а потом ржавыми потугами ускорились.

Передо мной лежали лыжные очки. А рядом с ними записка с аккуратным ровным почерком.

«Не отказывайся. Мне велено доставить тебя живой и невредимой. Д.»

Пальцы коснулись пластика.

Сокровище.

Осторожно поднимая их, я застыла.

Отказываться от такого немыслимо. Может быть, в другом мире, где я, будучи простой девушкой, получила такой подарок от Дмитрия, непременно бы выбежала за ним и ткнула ими ему в грудь. Стала бы кричать, что его подачки мне не нужны. Что я способна справиться сама.

Все как в любимых книгах Алисы.

Но сейчас, в настоящем, такой дар равен шансу выжить. Дмитрий вручил мне в руки возможность, свою привилегию в этой битве. Отказаться немыслимо.

Я не заметила, как притянула очки ближе к груди, как сжала их, невольно покачивая.

— Кофе будешь?

Возле окна, облокотившись на стенку, стоял Айзек с дымящейся кружкой. Он делал вид, будто не заметил, что я держала в руках.

Кофе теперь напоминало коричневую жижу, которая смутно бодрила, но приносила воспоминания о прошлом. Смешиваясь с горечью ностальгии, даже такая дрянь могла быть приятной. И я кивнула.

Пока я приводила себя в порядок, Айзек уже подготовил для меня мою кружку, которую я приготовила заранее, энергетический батончик и кашу быстрого приготовления.

Я присмотрелась к Айзеку. Он не обязан все это делать, но сделал. На вид ему не больше двадцати двух лет. Юношеские черты лица, торчащие темные волосы, а в карих глазах еще горел свет, не забитый проклятым миром.

— Ого, деликатес, — не удержалась я от сарказма.

— Мы всегда заходим в разбитые магазины. Иногда ничего не найти, а иногда везет на такие открытия. Очень удобно.

— А где все?

Кроме Айзека, никого в комнате не было.

— Проверяют территорию.

Мы молча поели.

— Раньше я любил выпить хороший кофе, — неожиданно заговорил Айзек, глядя на мутную жидкость в стакане. — Черт, сколько же было разновидностей! И эти сиропы… А сейчас я даже не могу вспомнить, какой он был на вкус!

Айзек горько рассмеялся. Глаза покраснели, но, крепко зажмурившись, он сумел отогнать призраков прошлого.

— Будет когда-нибудь еще твой кофе.

Айзек непонимающе уставился на меня.

— Рано или поздно останутся только люди с иммунитетом, или изобретут лекарство. Всех зараженных перебьют, и вирус искоренится. Это естественный этап развития. Эволюция знает свое дело.

— Слабо верится.

Внутри что-то вспыхнуло, и я пристально посмотрела в его глаза.

— Бубонная чума унесла миллионы жизней, но человечество не исчезло. Думаешь, тогда люди не считали, что это конец света? Не думали, что всему пришел конец?

Айзек не ответил, с сомнением переваривая мои слова.

— Это, кажется, самая эмоциональная речь, что я слышал от тебя.

— Ты знаешь меня всего второй день.

Я позволила себе аккуратную улыбку.

— Айзек. Елена.

В комнату вошел Дмитрий, полностью одетый в экипировку. Его взгляд скользнул по мне, захватывая отголоски добродушия, а потом сосредоточился на Айзеке.

Сощурившись, Дмитрий твердо сказал:

— Если наболтались, одевайтесь. Мы выходим.

— {ˋ} {ˏ} ✄┈┈┈┈┈┈┈┈

Мы шли шестой час.

Мне чудилось, что ступни утопали в крови, натертые до боли. Груз рюкзака тянул вниз, но я заставляла делать себя шаг, а за ним следующий.

Ветер успокоился, и я не знала, благословение это было для нас или для зараженных? Чего хотела природа? Чтобы выиграли мы, человечество, что десятилетиями уничтожало ее по крупицам? Или бездушные монстры, что вычистят ее до нуля, стирая паразитов с лица земли?

Перед нами расстилалась равнина. Впереди виднелась первая полоса леса, куда мы и держали путь. Дмитрий замыкал цепочку, отставая на несколько десятков шагов. Впереди Янис, за ней Макс, дальше Леон, я и Айзек.

Вожак позади, впереди разведчик, и остальные, кто щитом защищал груз.

Когда я вышла, хотела поблагодарить Дмитрия, но он отдавал четкие указания. Прерывать его не хотелось, и я встала туда, куда велели, отводя взгляд.

Нет! Так нельзя. Нужно запихнуть эти частички в самую глубь, запереть все на замок, где хранилось все остальное.

Но, с другой стороны, это ведь не так просто отказ…

Янис подняла кулак. Все остановились, и я чуть не врезалась в спину Леона.

Я непонимающе огляделась и хотела спросить, в чем же дело, как вдруг все подготовили автоматы. Айзек уселся у моих ног, Леон встал вплотную.

Тишина.

Слышалось только дыхание зимы.

Янис сделала несколько шагов вперед. В отличие от других, у нее была винтовка. Она смотрела ровно в прицел. Я медленно повела взглядом от кончика дула в сторону, куда он направлен. Кроме белой равнины — ничего. Но сердце отбивало глухие удары, предчувствуя.

Янис приблизилась еще. И закричала:

— Бегите! Быстрее! БЫСТРЕЕ!

Мутный силуэт показался первым. Неясное пятно стремительно приближалось. Показалось ещё. И еще.

Бегуны.

Трое или четверо, они мчались с невероятной скоростью прямо на нас. Серая жухлая кожа, разорванная одежда. Сквозные дыры и жуткий, скребущийся в корке мозга звук. Они рокотали.

Янис зарядила винтовку и сделала первый выстрел, что попал точно в цель. Но быстрые ноги бегунов продолжали набирать скорость.

Я приготовилась бежать, но меня схватил Макс и с силой рванул мой рюкзак, разрывая застежки. Он бросил его через плечо и побежал в сторону леса. Я ничего не успела спросить, потому что Дмитрий перехватил меня, забросив точно так же на плечо. Воздух выбился из легких, в животе стало больно, но Дмитрий уже бежал.

Подбородок больно ударялся о его спину, и я боялась, что прикушу язык. Мне пришлось сильно напрячь шею и руки, чтобы поднять голову и посмотреть на происходящее.

Айзек, Леон и Янис бежали за нами, поворотами выпуская череду обоймы.

Бегуны неслись следом, но они спотыкались и падали, теряя запал. Однако твари быстро восстанавливались и переломанными конечностями, кто-то с обрубками вместо рук, перекидывая снег, поднимались и вновь бежали.

Леон бросил на меня взгляд.

Вдох. Выдох.

Не нужно!

А потом с рыком развернулся и побежал на зараженных.

— Леон! — крикнула Янис и бросилась за ним.

Что ты делаешь?!

Леон тем временем упал прямо в снег, принял упор лежа. Зараженные приближались. Леон сделал выстрел. Пробил ногу одному, и тот рухнул, выпуская из себя истошные крики. Он перезарядился и добил безногую тварь.

Янис упала рядом с ним.

— Какого черта!

Айзек увидел отставших и, остановившись, стал стрелять.

— Быстрее! Поднимайтесь!

Но Леон не реагировал, продолжая добивать нападавших. Еще немного, и они доберутся до них. Нас почти скрыла полоса леса, когда я истошно закричала:

— ЛЕОН!

Брат дернулся. Замер, а потом рывком поднялся и рукой потянул Янис на себя. Не оборачиваясь, они побежали. Айзек отстреливался.

Мы вбежали в лес, Дмитрий не сбавлял темпа. Сухие ветви били меня по лицу. Дмитрий напарывался на сучья, что стремились нас замедлить. Я постоянно скатывалась вниз, и ему приходилось подкидывать меня.

Я видела, как Леон, держа Янис за рукав куртки, тянул ее за собой. Видела Айзека, что отставал, но мчался вперед. Казалось, мы отрывались, как вдруг…

…прямо перед Айзеком выскочила безглазая тварь. С огромной дыркой вместо живота она побежала прямо на него. Мужчина замер, бросив беглый взгляд вперед, и хотел было кинуться в сторону, как тварь завизжала.

Пепельщик.

Мои барабанные перепонки зазвенели, но мы были на приличном расстоянии, чтобы это не принесло адской боли. Но вот Айзек, все еще пытаясь сбежать, споткнулся и упал на колени, зажимая уши руками. Его глаза выпучились, вылезая из орбит. Челюсти сжаты, губы растянулись, обнажая зубы.

Леон и Янис не останавливались.

А я могла только смотреть, как зараженный своим воем добивал Айзека.

— Остановись! Остановись! Там Айзек! — кричала я Дмитрию, но он не реагировал.

Нужно закрыть глаза, нужно не видеть! Слабые умирают.

Но вопреки своим мыслям, я собрала все силы и соединила руки в замок. А потом со всей оставшейся мощью ударила в бок Дмитрия. Там, где самое слабое место.

— Блять!

Его накренило вправо, и я всем телом перевалилась на ту же сторону, вынуждая его упасть. Мое тело больно впечатало его голову прямо в сугроб.

Прости, командир!

И, не успевая подумать, я поднялась и помчалась в сторону Айзека. Леон, увидев меня, бегущую навстречу, притормозил, но я не остановилась.

Рука потянулась в нагрудный карман.

— Елена, ты всегда должна суметь защитить себя. Наша жизнь далеко не сказка.

— Хорошо, папочка.

Чем ближе я подбиралась к зараженному, тем быстрее теряла слух и концентрацию зрения. Тварь была слепой, поэтому подходила к Айзеку медленно, наугад. Но, не переставая, визжала.

Маленький складной нож — его нож — обжег ладонь.

Зрение окончательно пропало прямо перед прыжком. Ладонь погрузилась в прогнившую кожу, с липким содержимым внутри. Вонь ударила в нос. А лезвие ножа воткнулось прямо в шею пепельщика. Я не знала, продолжал ли он визжать. Но я продолжала вынимать нож и вновь всаживать его, пока рука с ним напрямую не пробила глотку. Мы рухнули на снег, и я больно приложилась головой.

Месть за командира?

Я была полностью дезориентирована. Будто находилась в вакууме. Откинув с себя тушу, поползла по снегу, примерно представляя, где Айзек.

Я дышала сквозь рот, давясь ледяным воздухом. И наконец нашла его. Он пытался откинуть меня, думая, что я зараженный. Или, может, настолько испугался, что ничего не понимал.

Липкими руками я притянула его к себе, и Айзек сдался, падая мне на грудь. Я обхватила его, защищая, как мать сохраняла свое дитя.

Другие руки легли мне на лицо. Я сразу узнала Леона. Звуков по-прежнему не было, но мне надо было сказать им.

— ОН УПАЛ. У НЕГО ЧТО-ТО С НОГОЙ. Я ПОЙДУ САМА. НЕСИТЕ ЕГО!

Впервые с того дня, чья-то судьба столь сильно волновала меня.

Вновь пошел снег.

Ледяные снежинки упали мне на лицо.

Глава 6

Без звуков и визуальных образов мир вокруг исчезает. Остается пустота. Тело становится тяжелым, а психическое восприятие адекватности расплывается. Чувство тревоги, страха и безысходности заполняют сознание. Адреналин наполняет тело, сердце отбивает бой. Обрывки воспоминаний о померкнувшем мире смешиваются с подсознательным желанием выжить. И лишь темное, пустое пространство вокруг.

Я сидела на снегу. Леон ушел. Возможно, помогать Айзеку. Возможно, они оставили нас на съедение, а сами предпочли спастись.

И кто будет их винить?

В этом коконе я могла лишь дышать и ждать.

Вдох. Выдох.

С каждой секундой становилось все сложней. Хотелось впиться пальцами в голову, ногтями разрывать кожу, лишь бы достать до той самой кнопки, что вернет все как прежде.

Выдох. Вдох.

Тело по инерции начинало раскачиваться. Ладони обхватили плечи. Рано или поздно эффект сойдет. Нужно дождаться.

Ты умеешь ждать, Елена.

Дыхание стало глубже. Вдруг это навсегда?

Паника — худший друг выживания. Но она змеей оплетала грудь, тихо, но верно сжимая. Губы беззвучно открывались и закрывались. Нужно дышать.

Я запустила руки в снег, чтобы ощутить его холод, то, как он пощипывал кожу. Если сосредоточиться на чем-то материальном, справиться с дезориентацией проще. Но, кроме жгучего чувства, я ничего не добилась.

Внезапно мой рот закрыли ладонью. Видимо, все-таки не беззвучно.

Шершавая, слишком широкая рука. Не Леон. Пахло порохом и лесом.

А еще гнилью трупов.

Запах. Этот запах. Ударил так резко. Я физически ощутила, как вскрикнула. Рука прижалась сильнее, но мне уже не спастись. Образы яркими вспышками проносились в темноте, от которой я не могла спрятаться. Меня забила дрожь. Рюкзака с его содержимым нигде не было. Мне нужно что-то… хоть что-то… Кто-то…

Мои собственные ладони схватили его за лицо. Судорожно ощупывали кожу, проводили по бровям и глазам. Легкая щетина под пальцами кольнула. Он не возражал, отчего-то позволял делать все, что я захочу.

Разум потихоньку вернулся в прежнее русло. Механизмы вставали на место, откидывая все человечное в дальний угол. Рациональность занимала место эмоций. И я, понимая, что в таком состоянии трудно контролировать громкость, попыталась вспомнить, как говорить тихо.

— Нужно растягивать мышцы.

Я надеялась, что выговаривала слова правильно и меня понимали. Дмитрий попытался отстраниться, но я так крепко схватилась, что он не мог двигаться. Или не хотел.

— Тянуть. Холод на лицо. Чем больше физических воздействий, тем быстрее возвращаются ощущения. Несите его на руках. Я сама дойду.

Меня подняли на ноги. Но вопреки моим словам, все равно закинули на спину мешком.

Сразу вспомнилось, как отработано они действовали. И то, как легко были готовы бросить своего. Неужели цена действительно равномерна жизни их друга? Или они просто шакалы, делающие вид, что сбились в стаю, но, если встанет выбор, трусливо поджимают хвосты?

Я считала про себя, но каждый раз спотыкалась, когда больно подскакивала на плече. Постепенно зрение стало восстанавливаться. Сначала мутными вспышками, потом болью, достигая того состояния, когда глаза постоянно слезятся. Со слухом все было хуже.

Позади Дмитрия плелась Янис с винтовкой в руках. Опустила глаза в землю, пребывая в своих мыслях, она не заметила, как я таращилась на нее. Остальные шли впереди, и я могла только гадать, взяли ли Айзека.

Интересно, ощущал ли Дмитрий мой вес? Каково это — нести чужака, что только недавно заставил тебя уткнуться лицом в снег? Хотелось ли ему меня бросить?

С течением времени до меня стали доноситься отдельные звуки. То громкая поступь, то отдельные фразы.

— Я слышу и вижу, — сказала я, и Янис сразу же подняла голову.

Ее зрачки расширились, лицо менялось от растерянности до неприязни.

Меня резко сбросили с плеча.

Больно.

Дмитрий возвышался, закрывая свет. Лицо пылало, как и всегда, не скрывая эмоций. Внимательный взгляд прошелся по мне.

— Что это, черт возьми, было?

Вокруг было тихо. Тишина поглощала, и мне на мгновение показалось, что слух вновь пропал. Голос командира — низкий и угрожающий — растворился, скрываясь за возвышающимися соснами.

— Спасала твоего друга.

— Спасибо, — отрывисто произнес он.

— Не за что, — в тон ответила я.

Продолжая сверкать глазами, он протянул руку. Я без колебаний ее приняла. Дмитрий быстрым движением поднял меня, но не отпустил, притягивая ближе.

На его ресницах мелкими пушинками лежал снег, зеленые радужки отражали уменьшенную копию меня. Кожа вокруг глазниц ужасно потрескалась, и очки, висевшие на шее, внезапно камнем потянули вниз.

Зачем я разглядываю его?

— Еще одна подобная самовольность, и ты поедешь в мешке. Поняла?

— Моя обязанность — спасать. И я не ваша собственность, чтобы решать за меня.

— Нет, Елена. Ты не собственность. — Дмитрий наклонился еще ближе. — Ты — наша задача.

— Если вы закончили ворковать, может, пойдем? Этот придурок дохрена весит.

Как ни в чем не бывало, я отвернулась от Дмитрия и зашагала в сторону Леона, который перекинул Айзека через плечи.

В груди разлилась капля облегчения.

— Куда мы вообще идем? — подбросив напарника, Леон пошел вперед.

Я за ним.

— Здесь где-то заброшенная деревушка. Останемся ночевать, — ответил Макс. Он нес сразу два рюкзака. Мой и свой.

— Возможно, найдем, — вставила Янис.

— Разобьем лагерь, если придется, — твердо произнес Дмитрий.

— А зараженные?

— Эта ублюдина своим визгом отпугнула их.

— Принято, — сказал Леон. — Ищем деревушку или дохнем от холода и зомбаков в лесу. Чудесный план! Мне нравится ваша компания.

— Она уже и твоя, — мрачно вставил Макс.

— {ˋ} {ˏ} ✄┈┈┈┈┈┈┈┈┈┈

— Пиздец, мы два сраных часа шлялись, чтобы в итоге ни хера не найти?!

Леон скинул Айзека прямо на снег, и я поморщилась.

— Полегче.

— Что с ним будет?

— Повредишь ему что-нибудь, снова потащишь. Понравилось?

Леон облизнул губы, прищурившись глядя на меня. Мимолетное желание показать ему язык, как в детстве, едва не победило, но я вовремя отвернулась.

Это путешествие пробуждало во мне то, чего я никогда не хотела больше чувствовать. И мне это совершенно не нравилось.

— Разбиваемся. — Дмитрий глянул на лежащего без сознания Айзека и вздохнул. — Янис!

Девушка сразу же встрепенулась. Всю дорогу она не проронила ни слова, скорее всего, ожидая взбучки от командира. Хотелось ей посочувствовать, но в душе я тайно злорадствовала. Если бы не их с Леоном выпад, возможно, мы бы избежали встречи с пепельщиком.

— Подложи ему хоть что-то под голову.

— Это охренеть как поможет, — сказал Макс.

— Ну, держи его на руках все это время. Хочешь?

— Нет.

— Тогда заткнись и ставь палатку. Леон, займись костром. Елена, — Дмитрий перевел взгляд на меня, — просто сиди и не двигайся.

Закатив глаза, Макс принялся разбирать рюкзаки.

— Черт! — вдруг вскрикнула Янис. — Кажется, у него жар!

Я встрепенулась и направилась к Айзеку, но Леон остановил меня рукой и первым подошел к нему. Присев на корточки, оглядел одежду, руки и шею, изучил ноги, а потом повернулся:

— Не укушен.

Он отошел, давая мне пространство. Дмитрий внимательно следил за нами.

— Температура завышена. Пульс ускорен, дыхание учащенное.

Закрыв глаза, я медленно прокручивала раз за разом то, что видела. Он упал.

— Нужно срочно перенести его в палатку. Это нога. Возможен перелом.

— Сука! — выругался Макс.

Дмитрий сохранял полное спокойствие, он присоединился к Максу.

Нас ждала тяжелая ночь.

Слабый ветер колыхал стенки палатки. Она была двухместная, и здесь помещался лишь лежавший Айзек и сидящая я. ХИС освещал пространство зеленым цветом, вызывая не слишком приятные ощущения.

На голове мужчины лежала холодная тряпка. Все его тело сотрясала дрожь. Хотелось накрыть его, но температура плохо сбивалась. Запас анальгина был скудный, но я, не жалея, отдала его. На улице пытались сохранить костер и приготовить еду.

Не перелом, но вывих. И вот уже около получаса я мучилась дилеммой.

Айзек шумно вдохнул.

Почему? Почему вдруг ты стал что-то значить? Я истосковалась по заботе? Мненужноо ком-то заботиться? Но я не хочу…

Через маленькую щелочку я позвала:

— Дмитрий. Мне нужна твоя помощь.

Тяжелый и грузный, но с нескрываемой тревогой на лице, Дмитрий пытливо вглядывался в мои глаза.

Привыкшая к постоянному безразличию или обвинению во взглядах мужчин, я испытывала смешанные чувства. Что-то щелкнуло в груди, но я отбросила любые переживания. Сейчас важен лишь пациент.

Айзек. Напомнила я себе. Айзек.

— Что ты хочешь сделать?

Судя по тону, Дмитрий ждал чего-то ужасного. Может, что я предложу быстренько его убить?

Я сдержала подрагивающие уголки губ.

— Будем вправлять. Я хотела дождаться лучшего места. Где хотя бы есть тепло. Но… Время — слишком ценный ресурс.

— Вправлять? — чего было больше: страха или облегчения? Я не знала.

— И мне нужна твоя помощь.

— А Леон?

— Ты собираешься со мной спорить?! — вспылила я. — Леон слишком резок.

— А я, значит, нет?

Я предпочла промолчать. Дмитрий хмыкнул.

— Мне нужен, — решила я все же объясниться, — тот, кто умеет исполнять приказы.

— А Леон…

— Ты хочешь поболтать или помочь ему?!

— Прости.

— Я согну ногу, тебе нужно будет его крепко держать. Анестезии нет, но он без сознания.

— Ты… ты точно умеешь это делать?

— Твоя вера очень помогает, — я бросила снисходительный взгляд. Дмитрий не настроен шутить, но от этого становилось еще веселее.

Мы согнули его ногу, предварительно освободив от одежды, обеспечивая вытяжение в две стороны. Дмитрий крепко держал его, попутно бегая глазами по моему лицу.

— Сейчас я верну его сустав в нужное положение, но ты должен держать его. Не отвлекайся.

— Понял.

Я вздохнула и двумя руками обхватила сустав. Досчитала до десяти, поймала звуки ветра и сосредоточилась на нем.

Щелчок.

Айзек раскрыл глаза и закричал. Я заткнула ему рот тканью, чтобы не привлекать зараженных. Капли пота потекли градом, он вырывал ногу, но Дмитрий твердо удерживал его на месте. Когда же Айзек обмяк, я убрала руки и вытерла пот со лба.

Наши взгляды с Дмитрием встретились.

Тишина, наполненная чужим тягучим дыханием, зовом природы и отдаленных голосов. Нас разделяло ничтожно малое расстояние, но мне же казалось, что его не преодолеть.

— Я еще нужен? — тихо спросил Дмитрий.

— Нет.

Отчего-то хотелось, чтобы он не уходил.

Но Дмитрий не мог читать мыслей, а может быть, просто не хотел им поддаваться. Глянув на Айзека, он быстро вышел.

Я тряхнула головой.

Мне это не нужно.

— Спасла меня, хирург?

Неожиданный вопрос заставил подскочить.

Айзек смотрел на меня красными, воспаленными глазами. Грудь тяжело опускалась, на лбу крупные капли пота. Я взяла кусок ткани и вытерла его.

— Я видел, как ты бежала. Смутно. Но видел. Ты бежала… ко мне?

Айзек выглядел моложе Дмитрия. А сейчас и вовсе походил на ребенка с большими вопрошающими глазами.

— В «Пути» готовят кофе получше. Молоко добавляют. Редко. Но его можно купить. Я хотела, — сглотнула, но не отвела взгляда, — тебя угостить.

Айзек предпринял попытку улыбнуться.

— Осторожно, я ведь так и влюбиться могу.

— Не нужно, ты не в моем вкусе.

Теперь уже Айзек хохотнул.

— Ну точно.

Я приготовила укол, который положила здесь ранее.

— Это антибиотик. Он… единственный. Но сильный. Еще наложу лонгету.

— Я смогу идти? — резко перебил меня он.

— Что?

— Я смогу идти сам?

— Первое время точно нет. Но потом…

Губы Айзека задрожали, и он отвернул голову.

— Если мы поставим лонгету и найдем обезболивающие, то ты сможешь передвигаться с опорой и…

— Ты не понимаешь! — рявкнул он, но, пожалев, закрыл глаза и продолжил мягче: — Если я не смогу сам идти, я обуза! Никто не понесет меня, не будет тащить, если нападут! Меня нужно оставить.

Последнее слово прозвучало так обреченно и зло, что у меня перехватило дыхание. Воспоминания затмили взгляд, путая образы. На языке появилась горечь. Я опустила глаза на руки.

Не дрожат.

— Айзек! — я схватила его за подбородок и грубо повернула к себе. — Тебя никто не оставит!

— Я сам не пойду.

— Пойдешь!

— Нет!

— Да, черт возьми! — прорычала я. Мне захотелось ударить его, расцарапать лицо и кричать, кричать, кричать. Но вместо этого я процедила четко каждое слово: — Ты должен мне жизнь. Ты пойдешь. Я найду обезболивающие и придумаю что-то еще. Смерти не будет.

Больше не будет.

Айзек уснул после того, как я наложила лонгету. Одевшись, я вышла на мороз, сразу задрожав. Вокруг костерка на бревнах сидели Янис, Леон и Макс. Язычки пламени бросали на их лица мрачные тени, подчеркивая усталость. Они ели что-то из маленьких мисочек. Дмитрия не было.

— Я оставил тебе.

Леон указал на банку, стоявшую рядом с костром. Но поняв, что я никак не реагирую, внимательно присмотрелся.

— Он там, — сказал после минутного раздумья. — Позови его есть.

Ничего не отвечая, я двинулась в нужную сторону.

Дмитрий сидел, прислонившись к широкому стволу дерева. Это была величественная ель, крона которой уходила ввысь, скрываясь в ночи. Ветви широкой крышей укрывали его от снега.

Я подошла к нему и опустилась рядом. Повернула голову в ту же сторону и застала яркие звезды. Молчаливыми спутниками они наблюдали за нами, даже не догадываясь, насколько прекрасны. Глядя на них, так просто забыть кто ты и где. Какая катастрофа вокруг. Лишь мягкое белое сияние ночи, окутывающее душу.

— С ним все хорошо, но…

— Он не может идти, — закончил за меня Дмитрий.

— Да.

— Мы не бросим его, если ты об этом. Знаю, что тебе нужно быстрее добраться, но я не могу его бросить.

Слова потерялись. Настолько ужасным человеком я ему казалась? Так и есть. Дмитрий думал, что я буду настаивать не брать Айзека дальше. Стало горько. От само́й себя.

— Я пришла сказать, что не дам его оставить.

Дмитрий повернулся ко мне. Встретил непоколебимый взгляд. Рядом с ним легко потеряться, ощутить себя крошечной. Но я не могла отступить и сдаться. Я должна бороться!

Только вот с ним? Или с собой?

— Мы должны найти лекарства. Нам нужны антибиотики и обезболивающие. Ты говорил, здесь есть деревня. Конечно, ее могли обшарить, но, может, нам повезет?

— Говорил, — Дмитрий не сводил пытливого взгляда. С каждой секундой мне становилось все неуютней.

— Мы должны пойти туда.

— Мы?

— Да.

— Хорошо, — согласился он.

— Так просто? — Я не знала, почему просто не ушла, услышав то, что хотела. — Ты был готов бросить его там. Так почему же сейчас согласен рисковать?

— Все не так, Елена.

Теперь уже Дмитрий не выдержал моего взгляда.

— Наша жизнь… Нам нигде нет места, — зло начал он. — Мы для всех просто инструмент! Но нас не пускают пожить, не дают просто так ресурсов. Если мы не доставляем груз целым или вовремя, нам урезают оплату. Когда Янис, — Дмитрий хотел договорить, но вдруг стушевался.

— Я знаю, она рассказала мне.

Брови Дмитрия удивленно поднялись. Он оглядел мое лицо, что-то ища. Кивнул и продолжил:

— В общем. Мы пришли. Ей нужны были лекарства. Но нам их не дали. Только за плату. Дороже, чем обещали за посылку. Елена, — вновь поднял взгляд, — каждый раз мы обещаем друг другу, что в таких ситуациях не будем рисковать. Потому что знаем, что провал задания — смерть для других. Но поверь мне, каждый шаг от него в тот момент был хуже… хуже всего. Они моя семья.

Даже в темноте я могла разглядеть его потерянность. Взгляд, что молил. Дмитрий раскрыл свою душу, обнажая главный страх и собственный стыд.

Внутренний порыв. Я не сдержалась. Взяла его руку и сжала.

— Мы не бросим его. Я обещаю, что сделаю все. Обещаю.

Что же ты делаешь, Елена?

Глава 7

Мы вышли, не дожидаясь рассвета.

Эту ночь мне пришлось провести в палатке с Айзеком, постоянно проверяя его состояние. Я вздрагивала от каждого чересчур громкого вздоха, от шевеления и бормотания. Температура возвращалась, и приходилось несколько раз остужать его холодными тряпками. Под утро стало легче, и я смогла поручить заботу о нем Янис.

Леон хотел пойти с нами, но мы решили, что лучше им остаться вместе. Если придется бежать, сам Айзек справиться не сможет.

Проверив рации, которые могли и не сработать на дальнем расстоянии, Дмитрий указал на карте наш маршрут.

— Елена, я могу позвать тебя на пару слов? — попросил Леон перед самым отходом.

Я кивнула, и мы удалились дальше от лагеря, скрываясь за стволами деревьев. Он остановился чуть впереди, разминая шею.

— Зачем тебе это? — не поворачиваясь ко мне, спросил Леон.

— Это моя работа.

Я прекрасно знала, о чем он говорил и зачем, но в этот раз не собиралась отступать.

— Мы должны были дойти до места. Без геройств, Елена. Что на тебя нашло?

Леон, наконец, повернулся. Черный зрачок расширился, впиваясь в меня. Дыхание учащенное. Он злился.

— Мы? Ты сам решил идти со мной.

— Ответь на вопрос!

Леон приблизился. Я оставалась на месте.

— Что произошло сейчас, что ты решила спасать? Замолить грехи? Не выйдет. — Леон покачал головой. — Нам уже не отмыться, Елена. Ты знаешь это не хуже меня.

— Леон! — предупреждающе прорычала я.

— Что? Боишься, что новые дружки услышат? Что я ляпну лишнего?

На его волосы падали крошечные снежинки, они оседали на волосы и кожу, заставляя ее краснеть.

— Я спасаю его, потому что могу! Потому что хочу этого!

— Зачем? Втюрилась? В этого сопляка или командира?

Каждая мышца в теле натянулась. Ножик в нагрудном кармане согрел через ткань.

— Вижу, — Леон нависал надо мной, губы растянулись в усмешке, — я прав. Захотелось попрыгать на его члене? Так предложи, он не откажет!

Звук пощечины заполнил лес. Алый след на щеке не заставил Леона перестать ухмыляться. Но и я не остановилась. Снова и снова я била ладонью, в надежде стереть мерзкую ухмылку. Он позволял.

Терпел.

Ждал.

Пока я сама не прекратила.

— Успокоилась? — как ни в чем не бывало, Леон зачерпнул горсть снега и приложил к красной коже.

Меня затрясло, невысказанные слова жгли горло. То, что я прятала, мечтало овладеть, подчинить меня. Морозное дыхание щипало изнутри. Я считала про себя, чтобы взять все эмоции под контроль.

Жгло. Ладонь. Меня. От вины и обиды.

Снежок в руке брата растаял, и он взял новый, но приложил не к лицу, а к моей руке, унимая пульсацию.

Леон наклонился чуть ниже, заглядывая в глаза. Уже без прежней злобы.

— Ты можешь делать все что угодно, Елена. Я помогу. Хочешь, чтобы я оберегал этих бедняг — буду. Сделаю, как скажешь. Но думай о себе, Елена. Заботься. Больше я никого не потеряю. Особенно тебя.

Сжав мою руку напоследок, он ушел к лагерю, а я осталась стоять, мечтая исчезнуть. Слиться с пейзажем, бесследно испариться в бесконечном снегу. Унестись с ветром туда, где меня никто не найдет.

— {ˋ} {ˏ} ✄┈┈┈┈┈┈┈┈┈

Мы шли в полной тишине. Рассвет только окрашивал небо в светлые оттенки. Рюкзаки сменились на более легкие. Но глубина снега замедляла. Стены леса обрамляли дорогу. Лучи только показавшегося солнца падали на снежные простыни, играя с цветом. Макушки сосен понемногу открывались, демонстрируя остроконечные пики.

Начинался день.

— Долго нам еще идти?

— Устала? — без издевки поинтересовался Дмитрий.

— Ты всегда вопросом на вопрос отвечаешь?

— А ты?

Мысленно я уже прокляла себя за то, что вообще начала разговор. Но идти так становилось невыносимо. После слов Леона… Хотелось проветрить или, наоборот, забить чем-нибудь голову, лишь бы не думать.

Дмитрий умело считывал мысли. Он замедлился и поравнялся со мной.

— Зачем ты делаешь это, Елена?

— Ты второй за сегодня, кто это спрашивает.

Я усмехнулась и бегло посмотрела на него. Изначально хотела. Но, встретив вопрошающий чистый взгляд, без осуждения и злости, не смогла отвернуться.

— Я, — опустила глаза, — просто не хочу, чтобы из-за меня кто-то умирал.

Опять.

— Ты не будешь в этом виновата.

— Буду. Вы сопровождаете меня. Я ваш груз, ты сам говорил.

Было видно, что Дмитрий смутился, но продолжал изучать меня.

Сложно. Опасно. На секунду захотелось сказать ему правду. Такой неестественный, страшный порыв. Дмитрий побуждал меня открыться. Но я не хотела. Не сейчас.

Не ему.

— Вы сблизились.

Не спросил. Констатировал.

— Это так, — ответила и уставилась в ожидании.

Чего ты добиваешься, Елена?

Но в этот раз он не ответил, лишь хмыкнул и двинулся дальше.

— {ˋ} {ˏ} ✄┈┈┈┈┈┈┈┈┈

Полная крушений и разрухи, деревушка смотрела на нас мертвым безжизненным взглядом. Скошенные, с запорошенными снегом белыми стенами, высохшие дома напоминали живых призраков прошлого. Окна с выбитыми стеклами пустыми глазницами провожали каждый наш шаг. Улицы, окропленные кровью и слезами тех, кто остался, и сожалением тех, кто смог сбежать, вели нас вглубь. Звуков, помимо шуршащего падающего снега и ветра, что гулял по лабиринтам, пробиваясь сквозь разрушенные стены, не было. Повсюду валялись обломки и старые вещи: остатки мебели, одежды, детские игрушки. Снег прятал следы кошмаров, произошедших здесь. В некоторых местах торчали застывшие пальцы рук, указывающие в небо. Будто кто-то молил и просил о помощи свыше, но так и замер вечным камнем.

Ни живых, ни мертвых, но вдали, то ли наваждением, то ли правдой, слышались завывания.

— Должна быть аптека. Всегда есть, — я перешла на шепот, сама того не осознавая. Что-то зловещее нависало над нами.

И по тому, как Дмитрий крепче сжал оружие, стало понятно, что наши чувства схожи.

— Кроме ножика, оружие есть? — глядя вперед, спросил он.

— Нет.

Дмитрий тяжело выдохнул.

— Двигайся строго за мной, но внимательно следи по сторонам.

Мы быстро обходили улочки, первым делом выискивая нужное нам здание. Если это не увенчается успехом, придется обшаривать дома. А если там нет, то…

Я оттолкнула от себя переживания.

Через полчаса нам улыбнулась удача.

Но выбитая дверь дала понять, что на многое рассчитывать не стоит. Переглянувшись, мы осторожно вошли внутрь, стараясь не шуметь. Дмитрий держал меня позади, первым заглядывая за повороты. Витрины выбиты, остатки лекарств валялись в осколках на полу, большинство стендов полностью опустошены.

— Давай искать.

Я присела на корточки и стянула перчатки.

— Стой! — Дмитрий перехватил мои ладони. — Твои руки.

— Что с ними?

— А если порежешь?

Я растерянно перевела взгляд на его ладонь, сжимающую мою, потом на стекла. Подумала об эйфории, что накрыла. О надежде, что во мне зародилась. Я настолько сильно увлеклась, что забыла о безопасности.

— Давай я буду искать, — предложил Дмитрий.

— Это будет долго. Я надену перчатки.

Командир все еще смотрел на меня, пока я не выгнула бровь и не кивнула на руки, которые все еще находились в его власти.

— Точно.

Мы приступили к поискам.

Большинство находок оказалось мусором и бесполезными вещами. Но нам удалось найти эластичный бинт, пачку согревающих пластырей, мазь и…

— Нашла! — я едва не взвизгнула и перевела на Дмитрия торжествующие глаза. — Антибиотик! Видимо, пластинка выпала из упаковки!

— Интересно, как ты отреагируешь, если я скажу, что нашел три упаковки «Терафлю».

— Вот это улов! — Я не пожалела улыбки, и брови Дмитрия взлетели вверх.

— Ого, ты, оказывается, улыбаться умеешь.

— Умею.

— Умеешь, — тихо повторил, а потом, сощурившись, увел взгляд в сторону. — Пойду посмотрю, что в соседней комнате.

Я продолжила обыск. Залезла в ящики и нашла парочку таблеток парацетамола. Даже такие незначительные находки могут помочь Айзеку продержаться хотя бы еще один день. Я надеялась найти немного обезболивающего, но его предсказуемо не было.

— Елена! — послышался голос командира из соседней комнаты. — Иди сюда.

Окинув комнату еще одним цепким взглядом, вышла к нему.

— С этой стороны был магазин. — Дмитрий говорил и набивал рюкзак остатками. — Что-то еще осталось.

— Поняла.

Сгребая с полок все, что видел глаз, я наткнулась на нечто неожиданное.

— Сухое молоко.

— Что? — не расслышав, спросил Дмитрий.

— Нашла сухое молоко.

Я стояла к нему спиной и не могла видеть выражения лица, но затянувшееся молчание показалось странным. Дмитрий все же заговорил:

— Для Айзека?

В его интонации не было ничего необычного, но все же стало неловко. Всего на мгновение.

— Ему понравится, — закончил Дмитрий и продолжил набивать рюкзак.

Мы вышли на улицу вполне довольные, но решили обыскать несколько домов по пути в надежде найти что-нибудь еще.

В первом домике среди разбросанных вещей ничего не нашлось, во втором тоже. А в третьем, пока Дмитрий лазил среди полок, я решила заглянуть в погреб. Среди темноты и паутины, старых вздутых банок с рассолами я увидела бутылку. Мутная жидкость дала понять, что это самогонка. Бутылка была небольшой и хорошо закупоренной. Недолго думая, я сунула ее в рюкзак. Такой спирт может пригодиться для дезинфекции.

— Нашла что-нибудь?

— Нет. Но там есть еще пространство.

— Лучше вылезай.

— Сейчас я только проверю.

— Елена, черт возьми!

Подвал уходил дальше, там могло быть что-то еще. Раз я все равно внизу, глупо не использовать эту возможность. Осторожно ступая вперед, держась за край стены, я освещала фонарем пыльные полки. Почти не дыша, я наклонилась вниз, заглядывая на нижние ярусы и под них.

— Елена, поднимайся.

Лучик фонарика водил по полу, поочередно осветляя темные участки. Я продвигалась глубже, ожидая встретить стену. Щеки коснулось что-то невесомое. И я пальцами убрала налетевшую пылинку или, может, нить паутины. Решив остановиться, я навела фонарь в угол. Ничего.

Вновь мимолетное касание.

Я стояла у полок. Руки налились свинцом, и та, что держала фонарик, отказывалась двигаться. Дрожь скопом пробежала по позвоночнику, осыпаясь в ботинки и принося липкий холод. Сотни иголочек впились в кончики пальцев.

— Елена? Что происходит? Я спускаюсь.

Не касание. Легкое, как перышко, почти неуловимое.

Дыхание.

Веки стали тяжелыми, захотелось закрыть глаза, но я не могла. Медленно, так медленно, что казалось, воздух стал плотным и мешал движению, я поворачивала голову вместе с фонариком.

Скальпель, начиная свой путь по тканям, должен стоять под верным углом. Точка напора, скорость, сила нажатия — все влияет на результат. Рука не должна останавливаться, все настолько естественно, как и дышать. Железо, продолжение кисти.

Сейчас же свет прыжками смещался к углу, тряску остановить не выходило. Еще немного и еще. Позади послышался скрип лестницы.

Мне нужно предупредить, но слова забылись, губы онемели. Сердце отбивало сумасшедший дикий ритм. Поверхностное дыхание смешивалось с прелым запахом сырости.

В нос ударил другой, более протухший, мерзкий аромат.

Я смотрела в омертвевшее лицо зараженного.

Зараженный смотрел на меня.

— Ра… ражгад.

Дмитрий, беги.

Глава 8

Споры на теле зараженного лопнули, и тварь вскрикнула.

Я размахнулась фонариком и ударила его по лицу, второй ладонью закрыла нос и бросилась назад. Дмитрий, что спускался, подпрыгнул наверх и вытянул руку, чтобы я ухватилась.

Ражгады медленные и легко убиваемые. Если бы не их особенность. Остер-4, соединенный с вирусом туберкулеза, мутировал в новую комбинацию. Зараженные покрывались спорами, которые при контакте взрывались и привлекали других особей.

Зараженный встрепенулся и поковылял за мной, громко и прерывисто издавая зазывные звуки. Еще одна волна гниющего запаха атаковала, оседая на мою одежду.

Командир подтянул меня и силой захлопнул деревянную створку. Нам повезло, что ражгады слишком слабы.

Мы посмотрели друг другу в глаза, под нашими руками бился зомби, а мне до безумия захотелось засмеяться. По веселым искоркам в глазах Дмитрия видно, что и он едва сдерживался.

Вой.

Громкий.

Близкий.

Дмитрий успел опустить взгляд на мою куртку, усыпанную спорами, перед тем как уцелевшее окно разбилось, впуская бегуна.

Не мешкая, командир подхватил меня, и мы побежали прочь.

Тварь ползла по стеклам, издавая агрессивный рев. Быстро перебирая конечностями, она кинулась за нами. Мы выбежали на улицу, сшибая двери. Слева вышел еще один зараженный и попытался схватить Дмитрия. Отпихнув чудовище, мы вильнули в узкое пространство между домиками и побежали вперед. За нами собрался скоп. Все они, напарываясь на стены, затаптывая друг друга, нагоняли. Учуяв запах раджага за десятки метров, зараженные повылазили из своих нор.

Мы петляли сквозь переулки, и в какой-то момент показалось, что выхода нет. Рано или поздно запал кончится, и нам придется остановиться. Именно здесь придет такой желанный конец. Но…

Айзек не получит своих лекарств, Леон будет винить себя каждый день жизни, отряд останется без командира.

Поэтому я заставляла бежать себя. Еще и еще. Не останавливаться, не сбиваться с дыхания.

Дмитрий завернул в очередную расщелину. Он специально выбирал узкие коридорчики, чтобы зараженные толпились и замедлялись. Мы почти выбежали во двор, как из-за одной разрушенной стены появилась маленькая разложившаяся ручонка, она пыталась ухватить меня за ботинок.

В замедленной съемке я наблюдала, как крошечная ладошка тянулась ко мне. Как сбивался мой шаг. Как я не могла сдвинуться с места. Еще немного и…

…Дмитрий вырвал меня за загривок и пихнул вперед. По инерции я полетела, спотыкаясь в собственных ногах. Но он вновь подхватил меня, заставляя бежать.

Секундное помешательство могло стоить нам жизни. Зеленые глаза впились в меня со всей возможной жестокостью, губы плотно сжались.

Выражение беспристрастное. Свирепое. Опасное.

Дмитрий толкнул меня в сторону.

Я упала прямо в снег, покатилась с маленькой горки. Под снежным покровом таились палки и камни и больно ударяли по телу.

Он избавился от меня. Отдал на съедение. Решил, что лучше спастись самому, чем бороться за такую, как я.

Приземлившись лицом вниз, я не шевелилась. Какая разница, если я все равно не смогу сбежать?

В очередной раз горло сдавило от силы подъема. Рука обхватила талию и рывком поставила на землю. Диким взором Дмитрий осмотрел меня, остановился на лице и поморщился.

— Нужно было сбить с тебя запах, — запыхавшись, начал говорить Дмитрий. — Бежим!

Голова пребывала в карусели. Я не могла ясно соображать и просто делала то, что говорили. Бежать — значит бежать. Однако часть мозга, отвечающая за мыслительные процессы, явно осталась на той горке.

Мне все еще казалось, что я лежала в снегу. Брошенная и преданная. И даже широкая ладонь Дмитрия, что усердно тянул меня за собой, не создавала иллюзию спокойствия.

Впереди показался каменный забор. Дмитрий затормозил, огляделся и увидел в ограде дыру. Не думая, он ломанулся туда, таща за собой. Юркнув в щель, едва не застревая, Дмитрий уставился на меня в ожидании.

В лобной доле пульсировало, в ушах стоял звон. Позади раздавался рокот зараженных.

— Елена! — Дмитрий протянул руку.

— Ты бросил меня, — затуманено, с трудом шевеля языком, произнесла я. — Чтобы спастись.

— Господи, Елена! Лезь сюда!

Я опустила глаза на ладони.

Не дрожат.

Тогда почему?..

Грубое прикосновение к щекам. Рывок. Дмитрий наполовину пролез через расщелину и притянул меня к себе. Расширенные зрачки с ужасом бегали по моему лицу.

— Елена, мать твою, чтобы с тобой сейчас ни происходило, пожалуйста, пойдем! Я не бросил тебя! Ты вся была в спорах, влекла зараженных за собой. Я не смог придумать лучше способа, чтобы очистить тебя хотя бы отчасти!

Голодный вой уже совсем близко. Хруст снега от десятка ног нисколько не пугал.

— Хочешь спасти, потому что я посылка?

Дмитрий взвыл, сильнее сдавливая скулы.

— Нет, Елена! Потому что каждый достоин спасения.

Достоин. Спасения.

Даже я?

— Пожалуйста, Елена, приди в себя!

Отчаяние, мольба, страх.

Дымка рассеялась. Звуки вернулись с такой силой, что временно оглушили. Спазмы в голове продолжались, но только сейчас я действительно осознала, что происходило. Увидев изменения, Дмитрий отодвинулся и с силой потянул на себя. Я провалилась сквозь, падая на него.

В дыре показались руки, тянувшиеся за нами. Твари глупы и не могли пролезть, хватая друг друга, отрывая конечности.

Мы поднялись и, не оглядываясь, побрели в сторону дома.

— {ˋ} {ˏ} ✄┈┈┈┈┈┈┈┈

Дмитрий не задавал вопросов, и я была благодарна ему.

Из-за моего сломанного разума мы практически расстались с жизнью. Я злилась на себя, на то, что допустила открыться тому ящику. Мне нужно быть осторожней.

Дом из белого кирпича выглядел так, будто хозяева уехали в отпуск. Только заваленный хламом двор говорил, что здесь не раз побывали мародеры. Это значило, что они могли наведаться в любую секунду.

Хотелось верить, что они зачистили территорию.

Поднимаясь по бетонным лестницам, мы внимательно вглядывались в округу. Осторожно вошли внутрь. Разруха, но тихо.

— Ночевать придется здесь. До темноты в лагерь не вернуться. Я, — Дмитрий говорил, не смотря в мою сторону, — проверю здесь все. Может, найду одеяла.

Я смотрела в удаляющуюся спину, испытывая странное, чуждое мне сожаление. Чтобы не поддаваться ему, я тоже обыскала этаж.

Ничего путного не нашла, и когда спустился Дмитрий со стопкой одеял, покачала головой. Но Дмитрий улыбался, не скрывая радости.

— Смотри!

Он протянул мне пузырек, на котором читалось «Кетонал».

— Доставал одеяла из шкафа и случайно сдвинул его с места, а там лежит банка. Видимо, закатилась когда-то.

Он говорил быстро и возбужденно.

Я крепко сжала находку, подняла на него взгляд, вкладывая всю благодарность, на которую была способна. На мгновение Дмитрий замер, а потом, почесав затылок, отошел в сторону.

— Спать придется на первом этаже. В случае чего проще бежать. Будет холодно.

Мы сидели в коридоре друг напротив друга. Каждый завернулся в одеяло и глядел в пол. Мы достали находки из магазина. Какие-то явно не самые свежие сушки и сухую лапшу. Посередине стояла бутылка воды.

При такой температуре засыпать опасно для жизни, но еще немного, и дрема овладеет нами. На ум пришло неожиданное решение.

Потянувшись к рюкзаку, я вынула оттуда свою находку.

— Что это? — Дмитрий выпрямился.

— Водка. Или самогон, — невозмутимо ответила. — Согреемся хотя бы изнутри.

— Где ты ее взяла?

— В том подвале.

Я пожала плечами, глядя на то, как глаза Дмитрия перемещаются с бутылки на мое лицо и обратно.

— Ты предлагаешь пить это? Из подвала, где сидел зомби?

— Не предлагаю. Рекомендация от доктора.

Я протянула склянку. Дмитрий неуверенно взял ее, откупорил и вернул. Скорее всего, он до конца не верил, что я это сделаю. Но когда я выдохнула и сделала глоток, он вырвал бутылку из рук.

— Ты сумасшедшая!

Я скривилась. По горлу потек обжигающий спирт, встряхивая каждую клеточку организма. Когда жидкость достигла желудка, предприняла попытку вернуться, но я быстро закусила сушкой.

— Я должна была, — хрипло заговорила, — проверить. Не могу же я рисковать жизнью своих пациентов.

С выражения лица Дмитрия можно было писать картину. Расширенные от ужаса и восхищения глаза, приоткрытый рот с подпрыгивающими уголками губ, которые хотели обнажить улыбку.

А потом сам сделал несколько хороших глотков. Шумно выдыхая, он уткнулся носом в рукав, потряс головой и, только удовлетворительно кивнув, закусил сушкой.

— Ну, за спасение! — Дмитрий вернул бутылку мне.

Мутная жидкость плескалась на дне.

Я вытянула ноги и носком ботинка касалась бедра Дмитрия. Он не возражал, расслабленно глядя в стенку. По умиротворенному лицу видно, что он смог, наконец-то, выдохнуть и сбросить напряжение. Мне ничто не мешало бесстыдно разглядывать его черты.

Линия скул аккуратная, даже красивая. Впалые, но не слишком щеки. Они раскраснелись, морщинки разгладились, открывая истинный возврат Дмитрия. Юный, суровый.

Красивый.

Я тряхнула головой, сгоняя наваждение.

— Почему «Барс»?

Дмитрий моргнул, встрепенулся, вспомнив, что здесь не один. Перевел на меня затуманенный взгляд. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы понять смысл вопроса.

Поджав губы, раздумывал, делиться ли со мной. Потянулся к бутылке.

— Встретил снежного барса однажды.

Сделал глоток. Передал мне.

— Убил?

Дмитрий странно посмотрел на меня, усиленно покачав головой.

— Нет! Я, — выдохнул, провел большим пальцем по губам, — тогда один был. Шел в метель, а тут зверь. Смотрел на меня, будто готовился. Ожидал смерти. Мне ничего не стоило пристрелить его. Но я не смог.

Его взгляд соскользнул, но потом вновь вернулся ко мне.

— В мире столько злобы и жестокости. А я смотрел на него и думал: «Он просто хочет выжить». Я знал, что он может броситься на меня и победить, но все равно не смог. Достал тогда сушеное мясо, что взял себе, и кинул ему. И представляешь, — он усмехнулся, — просто съел и ушел. Он тоже пощадил меня. Когда об этом узнали, стали называть меня «Барсом». Вот такая вот скучная и неинтересная история.

— Ты такой… добрый. — Язык жил своей жизнью, а я и не пыталась остановиться. — Как тебе удается?

— С чего ты взяла, что удается? Каждый чертов день я встаю с мыслью, что бороться со злом куда сложнее, чем уподобиться ему.

— Но ты не сдался.

— Пока нет.

Отчего-то я знала, что светлая сторона этого мужчины никогда не падет. Такие люди, как он, никогда не сдаются под гнетом. С каждым разом они поднимаются, встают с колен и вновь идут дальше. Дмитрий был именно таким. Светлым. Ни корысти, ни злобы. Желание защитить свое. Как настоящий вожак.

— Я бы не бросил тебя, Елена, — вдруг прошептал он, глядя на свои руки. — Ты тогда подумала, что я тебя оставил, но я… никогда бы не смог так поступить.

И вновь зеленые глаза обратились ко мне. В них пылала такая громкая вина и чистая искренность. Любой нормальный человек поблагодарил или, может, стал бы спорить. Но во мне все отреагировало неправильно.

Дьявольская лощина во мне ширилась, обволакивая сознание тьмой. Глядя в мерцание его глаз, по телу прошел дикий вожделенный разряд. Внизу живота запульсировало такой знакомой, но уже забытой болью.

Захотелось попрыгать на его члене? Так предложи, он не откажет!

Я знала, что могла встать и сесть ему на колени, могла впиться голодным удушающим поцелуем, до крови закусить его губы, вкусив их мягкость. Я могла сорвать с него одежду, могла взять то, что хотела.

И Дмитрий не отказал бы. Я видела это по его опьяненному взгляду. Этот голод шел из глубин, просачивался наружу. Он тоже чувствовал его и желал поддаться.

Но завтра… Завтра бы он возненавидел себя. И меня. Потому что Дмитрий боролся с тьмой. А я…

Я отвернулась, провела ладонью по лицу.

— Пора ложится, завтра нужно выйти, как только рассветет.

— Я сяду рядом? — спросил Дмитрий. — Так будет теплей.

Черт возьми, он спрашивает! Ангел. Проклятый ангел.

Я не такая.

— Конечно.

Дмитрий опустился рядом, накрыл своей частью одеяла, а моей укрыл нам ноги. Без стеснения придвинул меня ближе, накрывая теплыми руками. И я, вдохнув, мгновенно провалилась в дрему.

И впервые за долгое время захотела остаться где-то подольше. Задержаться.

Насладиться.

Глава 9

Дмитрий

Голова качнулась вниз, и меня вырвало из сна.

От неудобного положения спина встала колом. Я хотел разогнуться, но ощутил чужой вес. Елена, свернувшись калачиком, лежала на моих ногах.

Стыдливая волна жара согрела шею и щеки, заставляя отвести взгляд. Нужно заставить ее проснуться, подняться и сделать вид, что вчерашнего дня не существовало.

Или… Я мог позволить себе то, чего не разрешал в другое время.

Борясь с сами собой, я вернул глаза к ней.

Косички давно растрепались, но Елена либо не считала нужным, либо не замечала этого. Слишком блеклые, серые губы слегка приоткрыты. Синие вены проступали сквозь тонкую белую кожу. Весь ее вид вызвал немедленное желание защищать. Хрупкое тело казалось немощным, окостенелым. Неспособным к самостоятельному существованию.

Но так мог подумать лишь тот, кто видел ее впервые.

Как думал я.

В Елене горел огонь. Странный и непонятный. Неподвластный. В минуты отчаяния, сильного эмоционального стресса, она будто ломалась. Или становилась собой.

Даже вчера, на пороге смерти, нечто завладело ее разумом. Опустило в бездонный колодец, полный тьмы и кошмаров. Два серебряно-голубых глаза заволок дурман. И пока она прожигала меня чернотой, я испытывал смешанные чувства.

Не страх. А нечто другое. Будто в подкорку впиваются иглы, они не приносят боли, но неизбежно стягивают невидимыми нитями. С каждым разом все сильней хотелось разгадать тайну.

Это не была симпатия, или дружеские чувства. Это что-то другое, более низменное и неотвратимое.

Помешательство.

— Елена.

Под воздействием того самого веления большой палец провел по линии спутанных волос.

Девушка завертелась, сжимая тонкими пальцами мое бедро. Стрелой пролетевший разряд, заставил повозиться и немного сдвинуть ее ниже.

— Елена, — уже громче повторил я.

Она сжалась, пытаясь укрыться от холода, и мне, стало по-настоящему жаль девушку. Хотелось спрятать, дать отдыха. Но мы не могли рисковать. Ни собой, ни отрядом.

— Пора идти, просыпайся.

Сонные веки распахнулись, глаза забегали по помещению, а потом она повернулась и посмотрела прямо в меня.

— Дмитрий.

Хриплый, заспанный голос. То, как она произнесла мое имя…

Хотелось спросить, за что я так провинился, за что мир испытывает меня?

— Пора идти, — как можно спокойней сказал я.

{ˋ} {ˏ} ✄┈┈┈┈┈┈┈

Сквозь кроны елей мы заметили тонкую линию дыма, и направились в его сторону и уже через двадцать минут увидели лагерь.

Леон стоял настороже, прислонившись к стволу дерева. Янис сидела на пне, которого ранее здесь не было. Увидев нас, они встрепенулись. Лицо девушки осветила однобокая улыбка, и я поздоровался кивком головы.

А вот Леон сорвался с места и прижал сестру к себе, тихо говоря на ухо: «Прости, я не хотел. Прости».

Елена уткнулась в его грудь и ощутимо выдохнула, даже ее плечи опустились. Она показалась совсем крошечной на его фоне, позволив себе расслабиться.

Меня ужалил невидимый укол в районе солнечного сплетения. Неужели, я не приносил должного чувства безопасности? Со мной ей неспокойно?

Но я сразу откинул прочь грязные мысли. Я не имел права и не хотел этого испытывать.

— Елена? — послышался голос Айзека.

Он сидел возле палатки на еще одном пне. На костре Айзек подогревал чашку с мутной жидкостью.

Елена мгновенно оторвалась от брата, лицо до неузнаваемости изменилось, и, позабыв обо всем, девушка бросилась к нему. Потрогала лоб, щеки и нежно улыбнулась.

Я отвел взгляд.

— Соберу еще хвороста.

— Я с тобой! — сразу же сказала Янис.

— Я думал, ты хотела отдохнуть. — Леон подошел ближе, наклонил голову и широко улыбнулся, глядя на Янис плотоядным взглядом. Она тут же зарделась и отвела глаза. — Ты же устала. Хотела выспаться.

Промямлив что-то, Янис бросила на меня косой взгляд и быстро ушла.

— Я пойду с тобой, — сказал Леон, и первым вошел в чащу, тихо насвистывая.

Подозрения ускорили пульс. Горло сперло, и за два шага я нагнал его, впечатывая в ствол. Локтем зажал ему шею, мешая поступлению воздуха. Наклонившись прямо к лицу щенка, тихо, сквозь зубы спросил:

— Ты обидел ее?

— Ты хоть уточняй, — прохрипел Леон, откашливаясь.

— Янис!

Лицо Леона изменилось, сбрасывая маску клоуна. Глаза стали круглые, зрачки расширились, челюсть плотно сжалась. Он заговорил очень быстро:

— Я что, похож на ублюдка, который принуждает? Таким видишь меня, командир? Твою Янис я не трогал, сама пришла. Можешь сам у нее спросить.

Надавив сильнее, чтобы глаза Леона распахнулись шире, я несколько секунд вглядывался в него, пытаясь понять, говорил он правду или нет.

Отпустил.

Леон закашлялся, сплюнул.

Я отвернулся, смотря на лагерь и Елену, что сидела рядом с Айзеком.

— Надеюсь, сестренка не видела, как ты обижаешь ее младшего братика. Она на многое способна ради семьи. Твои шансы резко упадут.

— Не понимаю, о чем ты.

Елена поднесла руки к костру, грея их.

Леон выровнял дыхание и поравнялся со мной. Мы молчали, глядя, как она берет из рук Айзека кружку и делает пару глотков.

— Раньше я считал себя единственным. Маленьким лучиком света в жизни Елены, — Леон говорил тихо, чтобы слышал только я. — Потом появился ты. Хотя я не боялся.

Я сглотнул. «Появился ты». Закрыв глаза, отогнал наваждение. Мы знали друг друга слишком мало, чтобы делать такие поспешные выводы.

— Елена — наша кошка, а мы — солнечные зайчики, за которыми она охотиться. Мы в угоду готовы прыгать. Только вот, появился этот… Сраный прожектор, — теперь я явственно слышал улыбку в его словах, но поворачиваться, чтобы проверить, не стал, — с ним нам не тягаться.

Мне не хотелось вникать в смысл этих слов, думать, что они значат для меня.

— Но он ей нужен, — серьезно вставил Леон. — Нужен. Сильнее, чем мы. Кто-то о ком она может заботиться, выплеснуть то, что скопилось.

Не выдержав, я все же повернулся.

Взгляд усталый, поникший. Даже уголки губ стекли вниз. Леон походил на глубоко скорбящего, потерянного человека. Как и Елена, он носил маски. Осознанно или нет, я не знал, но сейчас Леон открыто демонстрировал свою уязвимость.

— Ты хороший, командир. Притворяешься плохим, но не выходит. — Леон ухмыльнулся. — Такой, как ты, ей подходит. Но, этот сопляк… — Мои глаза против воли метнулись к Айзеку и Елене. Она следила за каждым словом с живым интересом. — Нам придется мириться с ним. Если хотим быть рядом.

— Эй! — голос Елены обратился к нам, и мы оба встрепенулись.

Леон предсказуемо хохотнул, возвращаясь к себе прошлому, и двинулся на зов. Я последовал за ним.

Из палатки вылез сонный Макс, заметив меня, выпрямился и пробормотал, оправдываясь:

— Я ночью дежурил.

— Все нормально.

Он благодарно кивнул.

— Айзек, как ты? — спросил я, пожимая ему ладонь.

— Лучше, спасибо доку, — Айзек повернулся к Елене и подмигнул ей.

Я напомнил себе, что он и так ранен.

— Нужно будет его осмотреть перед выходом, — взглянув на меня, сказала Елена.

— Кстати, об этом.

Леон отошел за палатку и выволок оттуда большие самодельные носилки из еловых ветвей, связанных между собой.

— Леон здорово помог, — заговорил Айзек. — Сам сделал.

— Чего? — выплюнув чай, возмутился Макс.

— Максимка тоже помогал! — Леон кивнул ему.

Елена благодарно посмотрела на них.

— Думаю, тогда нам пора двигаться дальше.

— Сколько до Лары?

Янис вернулась и теперь стояла прямо, гордо выпрямившись. На Леона она подчеркнуто не смотрела.

Драма в отряде разрасталась с каждым днем, и теперь, кажется, спокойные деньги будут нам только сниться.

— Если повезет, к ночи придем.

— Тогда вперед.

— {ˋ} {ˏ} ✄┈┈┈┈┈┈┈┈

Мы с Леоном постоянно сменяли друг друга. Макс нес рюкзаки. Айзек не переставал извиняться от чувства вины и замолчал только после того, как Леон пообещал выбить ему все зубы, если тот не заткнется. Янис шла впереди, молчаливо ступая по сугробам. Елена была рядом с ней, но они не обменялись и словом.

— Кто вообще эта Лара? — Леон отставал на пару шагов.

В этот раз тащил Айзека я. Усталость накатывала с каждым шагом все сильней, и возможность поговорить, даже с Леоном, я встретил с благодарностью.

— Она держит маленькую общину.

— Фанатики?

— Нет.

— Тогда почему не в посту?

Леон, первый раз выходящий за пределы своего мирка, не понимал, как устроен современный мир. От его наивности становилось смешно, но, с другой стороны, радовало, что хоть кто-то сумел избежать разочарований.

— Скажи, Леон, твой Аванпост — спасение?

— Да, — уверенно ответил он.

— А что, места в нем резиновые?

Леон промолчал.

— Куда деваться тем, кто не поместился? Кого не впустили, посчитали сбродом? Ты же не идиот, знаешь, сколько было раньше городов, поселений. Даже выжившие 35% — огромная цифра. А Аванпостов? Их мало.

— И много таких общин?

— Очень много, Леон.

— За горами, — подал позади голос Айзек, — вообще не пускают людей. На юге тоже. Раньше там был тоннель, по которому ходили поезда. Они загнали туда зараженных и забаррикадировались. Отрезали нас от себя.

— Зачем им это? — Леон все еще не мог уложить в голове простую истину.

— Таких, как мы — диких, убивают чаще, чем зараженных. Никому не нужны лишние рты. Особенно тех, кто научился выживать без них.

— {ˋ} {ˏ} ✄┈┈┈┈┈┈┈┈

Высокий железный забор с тремя рядами колючей проволоки сверху и двумя снизу, встретил нас неприступным, безмолвным взором. Ворота с несколькими рядами замков громко разнесли стук. Здесь всегда есть караульные.

— Смотри, не назови ее Ларисой, — шепотом прошептала Янис, стоящая позади меня, Елене. — Она ненавидит полное имя.

— Кого-то напоминает, — с ухмылкой сказал Леон.

Он хотел облокотиться на забор, но Янис крепко схватила его за руку и дернула на себя. Леон легко поддался, нависая над девушкой.

— Забор под напряжением!

— Как они питают его? — спросила Елена, не замечая, как Леон пожирал глазами Янис.

— За забором большая бывшая станция, у них полно генераторов, заряжаются от солнечных батарей. Они построили этот комплекс специально вокруг.

— Ничего себе.

— Кто там?! — грубый мужской голос заставил всех умолкнуть.

— Дмитрий.

— Барс, ты что ль?

Щелка на воротах открылась, из них на нас посмотрел хмурый, старый взгляд Борисыча.

— Я.

— Ха! Лара будет рада тебя видеть.

Посмотрев за меня, Борисыч открыл ворота.

Самокрутка источала неприятный запах, дымом окружая его лицо. Покрутив ее в зубах, Борисыч прищурился и стиснул меня в мужских объятиях.

— Свору припер. Чем отрабатывать будете?

— Что скажете — сделаем.

— Андрейка, ты чо, ходить разучился? — Борисыч присел на корточки перед Айзеком и по-доброму похлопал его по щеке.

— Андрейка? — тихо-тихо прошептала Елена Янис, та только успела покачать головой, как вдруг ястребиный взгляд Борисыча устремился к ней.

Все радушие ушло с его лица.

Леон напрягся, незаметно подкрадываясь к Елене, я поймал его взгляд и молчаливо приказал остановиться. Но Леон, наплевав на все, уже стоял рядом с сестрой. Впрочем, той явно не нужна была чья-то помощь.

Это была не та Елена, что мы успели узнать. Не та, что спала на моих ногах или беспокоилась об Айзеке. А та, что я видел в первый день.

Высокомерность плескалась в глазах так естественно, что я задался вопросом, какая же она настоящая? Та, что я знал этим утром, или та, что стояла сейчас?

— А ты кто?

— Елена. Хирург.

— Врач?

Леон хмыкнул.

— Да, — Елена ответила без доли шутки.

— Ну заходи, врач. Кажется, я знаю, чем вы расплатитесь в этот раз.

Глава 10

Елена

Территория поистине оказалась огромной.

Мы шли по тропе вдоль небольших домиков, сараев и прочих построек. На расстоянии друг от друга стояли малочисленные патрули, лениво неся свою вахту. По бокам имелись небольшие загоны для животных. Неужели у них был свой скот? Всю землю так или иначе использовали. Если не для живности, то под слоем снега угадывались огороженные маленькие садики для выращивания культуры. Слева за деревянным забором стояли укутанные тканью плодовые деревья.

Было видно, что община процветала.

— Как вас еще не разгромили? — Вопрос не удержался и сам слетел с губ.

— Думаешь, не пытались? — Мужчина, что вел нас, не оборачиваясь, ответил. — Только вот мы им не по зубам. Да и понимание сразу приходит. Вот они нас выгнали. И что? С хозяйством, сетью как управляться? Предположим, что они могут научиться. Только вот, не в обиду вашему командиру, в этих отрядах или мародерстве мало толковых, в боях и выживании они, может, и могут, а на одной земле сидеть трудновато, даже если она тебя кормит. Вот и проще им прийти сюда, заплатить или услугу оказать и спокойно переждать зиму.

— Возможно, вам еще умных захватчиков не попадалось.

Леон поравнялся со мной.

— Ну, — Борисыч глянул через плечо и усмехнулся, — ты еще молодой, ничего не понимаешь. Тебе только в руки ружьё, да и пошёл. Умный человек как раз знает, где можно, а где нельзя. Тем более, если сможешь нашу Лару выкурить отсюда, точно героем Сибири станешь.

Мы оказались на пороге большого дома, и мужчина, распахнув тяжелую дверь, впустил нас внутрь.

Привычной обстановки, когда видишь подобный дом, здесь не было. Ни светлых тонов, ни теплоты. Когда-то богатое убранство заменили на практичное. Множество полок, видимо, для обуви и одежды тех, кто сюда заходит. Диваны и столы выглядывали из-за открытой створчатой двери. Минимум света для дневного времени создавал немного мрачную атмосферу.

— Кто там? — раздался женский низкий голос изнутри.

— Димка со своей шайкой.

Мужчина разделся, аккуратно складывая одежду, и оглянулся на нас, как бы спрашивая: «Чего застыли?!»

Дмитрий забрал рюкзак у Янис. Макс, придерживая Айзека, провел его внутрь. Мы с Леоном единственные, кто остался настороженно стоять.

— Здесь безопасно, — отчеканил Дмитрий, глядя мне в глаза.

Этого хватило.

Оставив одежду, я дождалась Леона. Пригладила волосы и поправила длинные рукава. Вместе с братом мы зашли в просторную комнату.

Во главе стола сидела грузная женщина и курила самокрутку. Прищурившись, она оглядела каждого из нас, задерживаясь взглядом на Дмитрии, затем Айзеке и его ноге, и наконец на нас.

Темные волосы с проглядной сединой завязаны в низкий хвост, морщины тронули лицо, скоплением плетясь вокруг глаз, и уходили впалыми линиями вниз. Губы плотно сжаты, и лишь когда сигарета приближалась, размыкались. Глаза почти непроглядного карего цвета выражали яркое недоверие.

Вновь затянувшись, женщина завела руку под стол. Дмитрий ощутимо напрягся и хотел что-то сказать, но Лара уже вытащила манчестерскую винтовку и, уперев локоть в стол, прицелилась в меня.

Лара лениво сказала:

— Стой.

Но Дмитрий не послушал и влез вперед меня, подняв ладони.

— Лара, они с нами!

— Отойди, или твои яйца испачкают их куртки. — Лара отвела затвор. — Хотя им будет уже все равно.

Дмитрий не шелохнулся. Атмосфера в комнате стала накаленной, только Борисыч лениво развалился на стуле. Леон завел руку за спину, но я быстро перехватила его ладонь и успокаивающе сжала.

— Лара! Убери ружьё!

Она усмехнулась.

На секунду картина в моих глазах ожила. Я видела, как эта женщина делает выстрел. Как пуля, что предназначалась мне, попадает в Дмитрия, который решил защитить. Как его тело грузом падает мне под ноги. Как зеленые глаза закрываются.

Я моргнула, и картинка развеялась, но она запустила процесс. Горячее тепло в груди вынудило меня отпустить Леона. Каким-то образом он всё понял и попытался меня удержать, чтобы я не вышла перед Дмитрием. У него не вышло.

Макушкой я едва доставала командиру до груди, но все равно стояла так прямо и твердо, словно закрывала его всем телом.

Позади послышалось шипение Леона:

— Идиотка!

Дмитрий лишь тяжело вздохнул, будто ожидая именно этого.

— Я врач! — сказала я первое, что пришло в голову.

Лара не опускала прицел.

— И меня должно это переубедить? Вы чужаки. Пришли целым скопом.

— Я хирург.

Лара прищурилась, отведя взгляд от прицела, спросила:

— Режешь?

Я кивнула.

— Будешь?

— Буду.

— Ради него?

Даже не задумываясь, ответила:

— Да.

Через долгую, почти бесконечную минуту Лара убрала ружьё.

— Если будешь так каждый раз бросаться вперед мужика, в следующий раз он будет ждать, что твоя задница всегда будет прикрывать. Впрочем, — Лара бросила поверх меня взгляд, — кажется, следующего раза не будет.

Она засмеялась, а потом сказала:

— Ну, иди обними тетку, Барс.

— {ˋ} {ˏ} ✄┈┈┈┈┈┈┈┈

Нас расселили по комнатам.

Чтобы проживать здесь, нужно было платить. Но в нашем случае плата принималась не деньгами. Сразу после «встречи» Лара распорядилась выделить нам комнаты, а потом отправила в столовую.

Там питалась вся община, и находилась она в соседнем здании. Небольшая комната с двумя столами. Несколько девушек, приветливо поздоровавшись, поставили перед нами еду.

— Мясо? — удивился Леон.

Другие уже с остервенением опустошали тарелки.

Леону ответила Янис.