Все персонажи и события вымышлены и не имеют никакого отношения к именно Вам.
Глава первая
— Готова?
— Боюсь.
— Он совсем не страшный. Иди уже, никто тебя ждать не будет.
Дина нерешительно открывает дверь и входит в гримёрку. Перед зеркалом сидит грузный мужчина лет пятидесяти, вокруг него порхает тонкий паренёк, суетливо хватающий то одну, то другую кисть.
— Здравствуйте, Прокопий Иванович! — девушка почтительно пригибает голову и растягивает глупую улыбку.
— Что? — не поворачивая головы, отзывается мужчина.
— Я из журнала «Лицо», вы согласились дать нам интервью. Вот мой бейдж. Меня зовут…
— Десять минут, — обрывает её Прокопий и резко поворачивается на стуле, сбивая плечом паренька-гримёра. — Что ты мельтешишь? Идиот.
— Простите, — выставляет вперёд ладони мальчишка.
— Простите… Девушка, а ты вообще нормальная? Кто перед концертом берёт интервью?
— Ваш менеджер сказал…
— Нет, это ваша подлая газетёнка плевать хотела на моё личное время. Ну начинай, что ждёшь?
— Участие в новом сериале «Настоящая Америка» — это ваш первый актерский опыт. Каково певцу быть актёром?
— Это вопрос такой?
— Его одобрил ваш менеджер. Я могу поменять…
— Бред какой-то. Певец — это актёр, деточка. Я всю жизнь актёр.
— Наши СМИ отмечают, что ваш сериал вызвал сильную реакцию американцев.
— Да, они были в восторге. У них нет нашей школы, нашего духа. Они перепрыгнули нас в гонорарах и уважении к труду артиста, но само искусство у них отстаёт от нашего. В плане духовности.
— Планируете ли вы продолжить свою работу в сериалах?
— Пока это нравится людям, я продолжу свою работу!
— Вы трудитесь для людей?
— Деточка, актёрство — это величайшая жертва всем возможным ради людей.
— У вас уже есть конкретные планы?
— Я уже подписал контракт на съёмки в гениальнейшем сериале величайшего режиссера Прохора Константиновича. Это будет то, что никто и никогда не делал до нас: криминальная драма с элементами комедии.
— Звучит интригующе.
— Любой человек с хорошим вкусом будет не просто заинтригован, нет. Этот сериал поменяет его мир.
— А какие сериалы вы сами смотрите?
— Все сериалы Прохора Константиновича — мои настольные сериалы, — Прокопий Иванович бросает взгляд на свой «Ролекс». — Всё.
Мужчина с трудом отталкивается ногой от пола и снова разворачивается к зеркалу. Гримёр делает большие глаза, и в упор глядя на Дину, шепчет:
— Ну, брысь, брысь же.
Журналистка торопливо выскакивает за дверь и утыкается в ожидающего Артура.
— Ну как он? Я же говорил, что он совсем не страшный! Когда я его фотографировал, он даже шутил.
— Ага…
— Как он?
— Отвечал.
— Давай диктофон. Сколько минут?
— Что? — Дина рассеянно достаёт из кармана косухи аппарат и бледнеет. — Всё пропало. Я его не включала…
— Ты чего?! Я же говорил тебе: зашла-поздоровалась-включила! — Артур хватается за голову. — Чёрт! Завалила первое задание, молодец!
— Слушай, слушай… Давай я ещё раз зайду…
— Ты с ума сошла?
— Или другой вариант: я помню его ответы! Почти точно!
— Когда он подаст в суд с иском в пару лямов долларов за клевету, ты это прокурору говорить будешь?
— Тогда я пошла к нему.
— Стой! Не усугубляй!
Дина пригладила и без того аккуратно собранные в хвост длинные тёмные волосы и тактично постучала в дверь. Её напарник обречённо приложил свою пухлую руку ко лбу и сморщился. Через несколько секунд дверь приоткрылась, в щель просунулась уже знакомая физиономия мальчишки:
— Что надо?
— Мне нужно… ещё десять минут. Я не включила диктофон. Я первый раз… Можно?
— Чего вы хотите?
— Опять задать вопросы.
— Уже же задавали.
— Я не записала. Пожалуйста, — Дина жалобно смотрит на гримёра. — Хоть пять минут.
— Что за дурдом? — раздаётся скрипучий голос актёра. — Кто там опять?
— Прокопий Иванович, тут снова эта журналистка. Просит пять минуток: она забыла включить диктофон.
— Вы с ума тут посходили, что ли? Башку свою она нигде не забыла, нет?
— Пять минут, — умоляюще складывает руки Дина, но Прокопий отзывается неразборчивым матом.
Гримёр криво поджимает губы, пытаясь выразить своей гримасой сострадание то ли девушке, то ли артисту и суетливо закрывает дверь.
— Ну а что ты ожидала? — Артур разводит руками. — Поехали.
— Поехали…
Холл «Шоуклаба» наполнен людьми. Артур, прикрывая руками висящий на груди фотоаппарат, начинает протискиваться сквозь толпу:
— Ра-зой-дись! Пропустите прессу!
Заклинание работает слабо, но ребятам всё-таки удаётся добраться до выхода. Оказавшись на улице, Дина выдыхает:
— Наконец всё закончилось.
— Ага, твоя даже не начавшаяся карьера, — угрюмо констатирует напарник.
— Меня выгонят?
— Скорее всего.
— Не хочу снова становиться продавцом. Как можно жить на двести баксов в месяц?
— Не знаю, не пробовал, — отзывается Артур. — Я пообщаюсь с главредом. Попробую уговорить его дать тебе ещё одно задание.
— Мой герой!
Артур жеманно открывает дверь машины:
— Всегда пожалуйста, сударыня.
Автомобильное радио кричит какую-то новую песню. Дина вслушивается:
— Кто это поёт?
— Евлампия Евгеньевна Долорес.
— Не узнала: тут она другая. Ты её когда-нибудь фотографировал?
— Не-е-ет, — смеётся Артур. — Мне такое не доверят. Кто я? Но мой друг снимал, он большой профессионал.
— И как?
— Было круто.
— Её сын стал министром сельского хозяйства.
— Слышал.
— Молодой такой.
— Ну да. Он учился заграницей. Интеллектуал.
— А я тут училась, в Дримсити, на журфаке.
Машина паркуется рядом со сверкающим синим небоскрёбом невнятной формы. Ребята проходят КПП и поднимаются на двадцать первый этаж, полностью арендуемый журналом «Лицо».
— Не боись, — подбадривает Артур и уверенно идёт в кабинет главреда.
Дина семенит следом, опасливо оглядываясь на проходящих мимо людей.
— Константин Максимович, к вам можно?
— Входите, входите, умники. Налажали? — отзывается из глубокого кресла седовласый очкарик. — Менеджер Прокопия Ивановича уже звонил. Орал на меня, между прочим. Грозился впредь не сотрудничать с нашим изданием.
— Первый раз — растерялась девчонка, — почёсывает редкую бородку Артур. — А снимки! Фотографии прекрасные вышли!
— А зачем мне твоё фото, если интервью нет?
— Заметку можно о концерте опубликовать.
— С портретом?! Ты сегодня болен? Звезда второй величины согласилась, а вы всё просрали! Ты, девочка, ты-то в дверь зачем ломилась к нему?
— Я не ломилась…
— Мы тихонько постучали.
— Вы не могли заткнуться и уйти? Хоть не позорились бы, докладывая, что диктофон включать не умеете!
— Виноваты, не повторится, — Артур вытянул руки по швам и инстинктивно втянул живот.
— Не повторится. Мне такие работнички не нужны. Ищи, девочка, себе место, где мозгов не требуется.
— Конст…
— Артур, заткнись. Ещё одна такая выходка — составишь своей подружке компанию на бирже занятости. Постучали они…
Ребята уходили из редакции молча. Дина нервно ковыряла пальцами наклейку на шариковой ручке.
— Придумаем что-нибудь, — надвинул кепку Артур.
— Например?
— Поспрашиваю друзей из других изданий. Хотя бы внештатником…
— Слушай, меня выперли даже из внештатников в этом твоём третьесортном журнале.
— Он не третьесортный: мы имеем доступ к звёздам второй величины.
— Ага. На десять минут.
— Многие и этого не имеют. Тебя подвезти?
— Давай. Туда же, откуда забрал.
— Давно в Дримсити живёшь?
— Восемь лет уже. Снимаю квартиру с приятельницей.
— Как и я. С другом. С приятельницей мне было бы приятнее, чем с другом… — глубокомысленно выдаёт фотограф и заводит машину.
Вдоль дороги висят мерцающие баннеры с логотипом в виде горы оранжевой Олимп, символикой старейшего шоу на главном канале страны.
— Отбор на первый левел в «Шоуленд 2048» ещё не закончен?
— Только не говори мне, что ты хочешь туда пойти, — закатил глаза Артур.
— Почему нет? Я молодая, красивая и трудоспособная. Мне и в родном городе не верили, что я буду жить в Дримсити. Но я же здесь! И про журфак не верили…
— И что? Переехать в Дримсити сложно, не спорю. Но! На вершину пробиться невозможно. Нужны связи, деньги и самое важное — талант. Простой человек не может стать кумиром миллионов и повести за собой нацию.
— Про «повести нацию» загнул, как наша президентша перед выборами.
— Правильные мысли у неё, между прочим. Мне она нравилась даже до выборов. Помнишь, она снималась в сериале «Обуревающая страсть»?
— Помню. А я могу петь, — улыбается Дина. — Не так уж и плохо.
— Давай, порази меня своим вокалом.
Дина с серьёзным лицом затянула:
Не люблю-ю-ю я тебя,
Отпусти-и-и-и ты меня…
— Хватит! Сжалься! У Евлампии Долорес выходит лучше, поверь.
— У нее голос вытянут автотюнингом.
— Это что?
— Программа такая.
— Допустим. Зато у неё харизма. Она королева на сцене, это не видно?
— И я научусь. Во сколько отборы начинаются?
— Лучше приходить к пяти утра. Нужно выстоять очередь. Хочешь, я провожу тебя? Но учти: станешь звездой — поможешь мне купить крутой объектив.
— Не дорого за сопровождение берёшь?
— Взамен я буду твоим личным водителем вечность!
— Значит, ты в меня веришь?
— Ну… да, — Артур сконфузился. — Ты симпатичная.
Глава вторая
Вокруг круглого здания, увенчанного стеклянной оранжевой крышей в виде перевёрнутого винного бокала, толпилось не меньше десяти тысяч человек.
Фотограф топтался на месте, оттягивая карманы серой толстовки, и озирался:
— Может, пойдём отсюда? Четыре часа тут потратили. Уже девять.
— Смотри: я успешно прошла этап «Шелуха», нам дали номерок и допустили в «Сито». Я почти там, понимаешь? Я почти на первом левле!
— Угу. Ты думаешь, что так легко пройти следующий этап? Да никто не допустит человека с улицы в вечерний прямой эфир.
— А если допустят? — глаза Дины горели сумасшедшим огнём.
— Тогда ты опозоришься перед всей страной. В прямом эфире звёзды первой величины опустят тебя с небес в Дримсити. Из тридцати участников переходит на следующий левел только один, и для этого девяносто процентов зрителей в зале должны проголосовать за тебя. И так тридцать левлов подряд до победы!
— А если я пройду на первом? Даже за это мне дадут час эфира на втором канале и запишут интервью. И можно будет вызвать симпатии народа для прохождения второго…
— Наивная.
— А что лучше? Смириться со своей принадлежностью к простым людям и всю жизнь пытаться сводить концы с концами? Это же не времена наших родителей, когда сфер деятельности было больше.
— Тебе не холодно? Может, посидим в машине?
— И пропустим свой номер?
— Возьми толстовку.
— Мне жарко.
— Я на работу опаздываю, — нервно заёрзал фотограф. — Меня убьют.
— Поезжай.
— Сможешь сама?
— Смогу.
— Не трусь!
— Обещаю.
— На связи, — Артур неловко приобнял подружку одной рукой и, понурив голову, поплёлся к машине.
Спустя три часа несостоявшаяся журналистка стояла в небольшой комнатушке. Перед девушкой возвышался оранжевый пьедестал высотой в два метра. Охранник в серой форме заграждал собой лестницу, ведущую к вершине сооружения. На пьедестале взгромоздился длиннющий, как такса, чёрный кожаный диван с каретной стяжкой. Судьи устало развалились на его подушках. Вспомнить их имена не представлялось возможным: это были «сбитые лётчики», некогда популярные медийные лица, утратившие право на частые эфиры уже много лет назад. Дина спрятала дрожащие руки за спиной и срывающимся голосом начала:
— Здравствуйте, меня зовут…
— Номер! — оборвала её черноволосая ярко накрашенная бабушка. Её сосед цыкнул и закатил глаза.
— Простите. Девятьсот шестьдесят шесть, — Дина поправила привязанный к руке номерок.
— Что будешь делать?
— Петь.
— Что петь?
— Евлампию Долорес. «Он пришел из ада».
— Ты собираешься петь песню такой великой певицы? Ты знаешь автора этой песни, гениального Порфирия Фогундас?
— Конечно, конечно, я люблю…
— Ты понимаешь, что такие песни — это величайшая ответственность? — чернявая худая старуха наклонилась вперёд. — А?
— Да…
— Ну, начинай уже, — поторопил конкурсантку второй судья.
В комнате раздался припев хита 2048-го года:
Он пришел из ада, ада.
Может, так мне и надо, надо.
Может, эта засада…
— Достаточно! — рявкнула старуха.
— Моя домработница на кухне поёт лучше, — заметил мужчина.
— Это пение? Это блеяние овцы! Так испоганить эпохальную, знаковую песню…
Дрожь усилилась и перетекла в ноги, Дина попыталась сделать шаг назад и растянулась на полу.
— Даже стоять толком не могут, — констатировала судья.
Дина поднялась и, сжавшись, кинулась к выходу.
— Куда собралась?
— Домой. Я же не прошла.
— Да… Но мы можем подарить тебе пару мгновений популярности. Хочешь?
— Хочу!
— Мне её жалко, — кивнул мужчина.
— Так вот. Ты можешь выйти на сцену в прямом эфире. Только умоляю: не пой. Поёшь ты мерзко. Мы запишем твой номер, как танцевальный. Выходишь — падаешь. Как тут. Хоть это сможешь?
— Зачем?
— Затем, что нам тебя жалко. И мы дарим тебе твою мечту. Встань на середину комнаты. Вот так. Теперь делай шаг назад и падай.
Девушка автоматически выполнила указания и снова оказалась на полу.
— Не вставай! Лежи там секунд пять. Поняла? — подключился мужчина.
— Да… А потом?
— Суп с котом! Полежишь и убегай со сцены.
— Ну, вперед, номер девятьсот шестьдесят шесть, — ухмыльнулась старуха и, сделав какие-то записи на листке, бросила его вниз, Дине. — Передашь администратору. И следующего зови.
Звать никого не пришлось: как только Дина приоткрыла дверь, на неё налетела размалёванная девица. Новоиспечённая танцовщица в ужасе метнулась в сторону, пропуская ураган, после чего выскользнула в коридор:
— Где администратор? У меня тут бумажка…
— Я тут! — отозвалась рыжеволосая девушка. — Прошли?
— Да. Вот, вам передали.
— Мои поздравления! Пройдёмте оформляться.
Через час Дина подписала какой-то контракт, самым важным пунктом из которого было «неразглашение информации». Администратор уточняла его целых шесть раз и даже хотела в седьмой, но её отвлекли. Еще через два часа Дине поменяли бейдж и даже принесли обед и воду. К вечеру три десятка человек согнали в огромный зал, заставленный стульями, и огласили порядок выхода на сцену. Помещение загудело. Дине достался двадцать восьмой номер. «Почти в самом конце. Запоминающееся место!» — пронеслось у неё в голове.
Бесплатный фрагмент закончился.
Купите книгу, чтобы продолжить чтение.