Бесплатный фрагмент - Шолохов и природа

Шолохов и природа, вариант 2.

Нет имени у Просветлённого.

Медленно кружится спичка, упавшая в водоворот, и ты понимаешь мои слова в тот час, когда в твоих волосах разгорается солнце.

Просветленный у озера (вольная перефразировка)

Туча формируется в некий странной формы кулак, сжимающий солнце. Второй день льет дождь. Сыро, и даже холодновато. Конечно, вода-вещь полезная, что и говорить. Мне нравится, когда струи воды, бегут по моим рукам, пронзая насквозь, заставляя сыреть мой остов. Холодная прядь маленьких водопадов. Она уходит в землю. Из земли начинается родник. Волна зеленого цвета идет из земли. Много, слишком много зелени. Я сам в море зелени, зеленая кровь струится по моим жилам, зеленая сетчатка отпечатывает происходящее в зеленых тонах. Я разглаживаю небо зелеными пальцами и вижу, как оно благодарно напитывает меня зеленью.

«Зеленый цвет приятен для глаза. Не представляю себя вне зелени, зелень — это я.

Смотрю вокруг, и шелест наполняет меня, гамма звуков. Вещь ни с чем несравнимая. Если долго прислушиваться, можно услышать все, что угодно. Шум в голове… Какой уже день беспрерывный шум. Нет, иногда он прерывается. По-моему, это надолго.

Я высок, я бесконечен, я держу солнце в своих кудрях. Кругом такие же высокие и беспечные. Мы — зелёный народ.

Чертов дождь! Впрочем, нет, я не могу так говорить о дожде. Не представляю себе созданий, которые прячутся от него. Дождь падает из облаков. Откуда приходит облако? С неба, из солнечных чертогов. Из земли. Отовсюду. Вода везде. Вода во мне.

Та-ак, а если это град? Не люблю град. Каменная вода начинает бить землю.

Вот, еще дятел привязался. Долбит и долбит по целому дню. Хотел сломать ему клюв, да передумал. Может, привыкну.

Жаль, конечно, что я не живу подальше от этого места. Я бы хотела переселиться. А то… Как это называется — хутор? Какое странное слово. Люди… Люди строят дома из тел моих собратьев. Я видел людей. Подо мной частенько сиживал один. Меле… хов. Да. Ме-ле-хов. Что там у них происходит? жаловался все на каких-то красных, на белых. Податься ни к кому не может. Не выберет. По миру тоскует. Я вижу только зелень. Интересно слушать человека.

А то приходили… Тоже люди. Кричали, хохотали (так, кажется, это называется). Разворотили все вокруг. Переезжаю. Не знаю, правда, как.

Было это вчера. Та-ак… Кажется, опять они. Сюда идут. Общество не из лучших. Переезжаю… Нет, не они. Свернули. А может, и они. Место новое нашли. Остаюсь.

Солнце. Опять солнце. Значит, дождя не будет.

Вода… Меня наполняет вода. Вода во всем. С водой я иду сквозь все.

Река. Какая-то река. Стоит на месте, но меняется. Та-ак. Хутор. Середняки. Все погибают…»

Шолохов поднимается с земли и отряхивает пыль. Сегодня он достаточно представлял себя в роли мелеховского дуба. Можно записать свежие идейки. Он уходит.

Огромное, нечто огромное застилает полмира. Тьма. Тьма там, куда падает нечто. Оно звенит и летит к ободу Вселенной, туда, где кончается все, за которым нет ничего. Вьется невиданный камнепад звуков, стрельчатых арок, серых каменных картин.

Камнепад, лавиной взмывающий в небо, блуждающий среди звезд, оставляющий свой след на огромных желтых спиральных скоплениях. Лестница, по которой поднимаются камни. Это ни с чем несравнимое творение титанов, сошедших на Землю, чтобы построить её, заложить фундамент, уложить каждую ступень, чтобы все вместе, они образовали витой лабиринт, исчезающий за пределами зрения. На конце лестницы, представляющейся иглой расположены своды, из-за которых столбом летит свет. Свет звезд. Он даёт начало всем скоплениям космических тел, заставляя их сиять. Его никто не видел с расстояния протянутой руки, никто не знает, что творится за лунными сводами.

Где находится эта лестница? Никто не может ответить на этот такой простой, и такой сложный одновременно, вопрос. Она нигде и повсюду в пространстве, заливающем пустоту. Зачем она? Поднимался ли кто по ней? Кто постигнет разум титана! Камни, звуки, слова несутся ввысь и дают начало звездам.

Чернота разлита повсюду. Хлопья мрака и ночных звуков висят на невидимых корявых ветвях дерев или на ржавых прутьях древней стены (а, может быть, стен), обрушившейся во многих местах кустами, мешающими движению. Мало ли что можно представить там, во тьме. Ничего не видно.

Слышится скрип древесного ствола. Деревянный скрип. Прорывается тихое пение хора. Мелодия отчетливая и заунывная.

В дальнем конце зримого поля разрастается маленькое пятнышко света, трепещущий огонек. Свистит ветер.

Во внешнем гуле загорается строй светлячков. Мелодия нарастает, огоньки надвигаются пылающей змейкой.

Мерцающий язычок свечи выхватывает край стола, заваленного белыми листами, и кружится, отражаясь, на стенах. Он всплывает в туманном зрачке и сменяется видом чернильницы.

За столом раскачивает головой кто-то. Кажется, Шолохов. Что это меняет? Его волосы покрывают пальцы, метут деревянную поверхность стола… Сидящий откидывается назад, и прядь, описав полукруг, падает на затылок. Лицо меняется в огненных сполохах. Волосы опускаются на стол.

«Я должен… Должен!» — человек разводит руками по скоплению бумаг. Широкие рукава его коричневого одеяния шуршат и разбрасывают листы на пол.

«Не просто должен», — говорящий замирает и смотрит на танец огня. Его рука тянется к свече, но меняется и швыряет на пол чернильницу. Голова взметается: «Слиться с природой… Стать с ней единым целым… Так…»

Огонек свечи горит в глазах. Человек, похожий на Шолохова, сводит руки и падает на стол. Волосы разметались по тёмной поверхности.

Сколько времени прошло уже с того, как он написал «Тихий Дон»? Какая разница!

Человек стонет, зарывая огненные зрачки в трепещущих складках плаща, волосы сметаются к дрожащему краю. Воздух пылает.

«Так, только так!»

Голоса. Неподвижность колеблется от хохота. Чужого хохота. Огоньки от свечи беснуются повсюду, хохочут и переплетаются, бросают красные сполохи, оставляют за собой дымный след. Множество глаз. Огоньки вьются, складываются в узоры. Человек, лежащий на столе, стонет и двигает головой, не открывая зрачков. Пламенная корона вокруг головы. Пламенный обод. Где-то что-то падает. Человек вздрагивает и опять роняет волосы на стол. Воздух шипит. Голоса шипят. Кто-то пустой и невидимый топает мимо, толкает Шолохова, исчезает в раскате хохотов. Появляются скрещенные пальцы. Много пар. Порхают, вокруг сидящего, под аккомпанементы голосов. Человек что-то шепчет, передвигается на край стола лицом вниз. Полы плаща колышутся от чьего-то дыхания. Мечутся тени. Быстрым шагом проходит пылающий человек, делает крутящий жест, и новый сноп огня разлетается пучками спиралей и собирается в единое пляшущее целое. Сквозь пространство несутся предметы. Бесцветность, непонятность. Человек на столе шевелится, ничего не видя сквозь локти, и что-то говорит себе невнятно, с придыханием. Горит и перемещается его отражение на стене. Лица… Нет лиц… белые листы кружатся в вихре голосов и падают в огонь. Человек стонет и сжимает ладонями голову. Свеча догорает..

Воздух пропитан гарью. Равнина, заваленная пеплом. Поверху стелется дым. Черные лохмотья плывут по небу. Темно. Из-за ползущих клубов не видно луны. Взметается пыль и сажа. Долгое пятно гор всплывает на горизонте. Над ним взлетают сгоревшие клочья и оседают на равнину. Запах горечи. Пепел местами образует подобия волн, видимые на всем зримом протяжении. Осадок сажи забивает горло.

С неба спускается человек. Его ноги твердо касаются земли и выбивают струйки пыли. Белый плащ за спиной, расправляясь, смахивает сажу с земли. Человек высвобождает сапоги, утопшие в пыльной толще, и идет. Звезда, сияющая в ободе на его голове, вырывает бледными лучами у тьмы хлопья, шелестящие под ногами, и длинные нити, меняющие форму. Доспехи не блестят, а белеют среди копоти, словно кованы не из земного металла. Длинные ножны болтаются на поясе в такт шагам. Человек поддерживает рукоять меча и ступает через трещину, которую лучи пронзают тенями. Он идет прямо и уверенно, оставляя за собой пыльный след, оседающий на плаще. Светлая фигура в бледных лучах.

В разорванных клочьях дыма появляется звезда и тускнеет за поволокой. Камни и пепел. Пролетает одинокая черная птица. Все сухо.

На человека с визгом бросаются противники, блуждающие среди серой пыли, скрипя ржавым железом. Две рваные уродливые тени. Путник сбрасывает первого на землю. Другой, изогнувшись, убегает. Победитель взмахивает тонким клинком и направляет его к горлу упавшего. Тот стонет и зарывается поглубже в пепел. Стоящий проводит мечом борозду вокруг погнутого оружия и удаляется прочь.

Среди серых холмов мелькают тени, но никто не идет на человека с мечом. Бледный путник пронизывает темноту светом камня.

Ветер несет мимо облака. Он дует от солнца, красящего скалы, и разносит багрянец по камням, перемежающимся с зеленью. Деревья, растущие в ущельях. Желтые склоны гор.

У подножия скалы сидит человек, окруженный травами. Белоснежная борода ниспадает по желтой с красным рясе ему на колени. Вокруг венца из цветов на длинных волосах кружится розовая птица. Облака бегут в синих глазах. Человек излучает свет.

Явление

Длинный коридор тянется под землей (а, может быть, в толще стен) и скрывается во мраке. Факельное пламя расцвечивает отдельные участки изменчивыми язычками. Камень плит кажется горящим. Со сводчатых потолков глядят выпуклые узоры. Пахнет пылью.

Темные широкие ступеньки, находящиеся в конце коридора, ведут путника в массу таких же проходов, галерей, залов и красных стен.

В глубине ходов, затерянный среди винтовых лестниц и подвалов, находится центр строения. Слышится медленное пение хора и отчетливый голос, говорящий отрывистые фразы. Хор выкрикивает какое-то слово и продолжает пение.

Коридор выводит в огромный зал, или во что-то подобное. Он заполняет собой всё. Невозможно увидеть его пределов, несмотря на то, что всюду горят огни. Каменные куски стен вылезают из мрака. Мраморно-багровые фигуры, поддерживающие потолок. Огромные руки, раскрытые глаза. Гигантский конус, свисающий с потолка почти до пола.

Из мрака выступает красный капюшон и подбородок говорящего. Он мал по сравнению со статуями, он не доходит им до колена. Ниже уголок древней книги. Пение хора несется отовсюду, мелькают огненные одежды поющих, лица летят по кругу. Сжимаются ладони каменных титанов, грозя разбить потолок лавиной трещин в прах, улыбаются зловеще их лица. Огонь, огонь выплескивается из центра струей, цветком, фонтаном. Кровавые брызги красят воздух. Кружится и поет все, кружится зал, лица и бороды статуй. Голос говорящего убыстряется, доходит до неистовства. В блеске миллионов глаз встает непостижимое изображение чего-то, оставляющее след в их внутренности. Лица, выступающие из мрака и огня. Ведущий сжимает зубы, бьет головой в агонии, кровь из прокушенных губ летит в присутствующее коловращение. Взметается багровый рукав. Раздается миллионный вздох, и люди, кто бы они ни были, начинают падать. Бесконечное падение. В его волнах ведущий идет к центру зала, смотря блестящими глазами на конус. Кровь капает с губ. В миллионном вздохе он идет по спирали, словно пытаясь замедлить движение.

Своды рассекает невидимый меч. Зал разлетается на две части, которые наклоняются к середине и начинают рушиться. Изображение кусками падает на разбитый пол. Люди вперемешку сползают к пролому. Они неподвижны, их глаза закрыты. Огонь взметается вверх и гаснет.